Глава 6.

Накопление сил

Оборона района вторжения

Оборона района вторжения представляла проблему, сильно отличающуюся от тех, что уже были решены в ходе подготовки к десантной операции.

Подавляющее воздушное превосходство союзников гарантировало оборону от воздушных атак противника. На море якорные стоянки в районе вторжения были сосредоточены ближе друг к другу для лучшего обеспечения обороны их от атак немецких подводных лодок и торпедных катеров. Атаки более крупных надводных кораблей противника считались маловероятными из-за повышенной минной опасности в районе. Возможность крупномасштабных воздушных налетов немецкой авиации вообще не учитывалась. Поэтому было решено принять статичную систему обороны, хотя и при любом другом варианте у кораблей все равно было бы очень мало пространства для маневрирования.

Ответственность за оборону Ламанша вне района вторжения лежала на Командующих военно-морскими базами Портсмут, Плимут и Дувр, которые действовали в тесном взаимодействии друг с другом и с адмиралом Рамсеем.

Командующие военно-морскими Оперативными Соединениями Западного и Восточного секторов района вторжения составили собственные диспозиции для охраны флангов своих секторов. Адмирал Керк разделил американский район вторжения на восемь оборонительных подрайонов с кодовыми названиями «Маунтин», «Хикери», «Эльде», «Прери», «Вермонт», «Канзас», «Орегон» и «Огайо». Из них первые три подрайона находились мористее остальных, гранича с ними на юге и востоке (см. карту 3).

Линия, известная под названием «Линия Дикси», шла из точки в семи милях к северу от Пор-ан-Бессена вдоль разделительной линии между Западным и Восточным секторами к точке в трех милях на 26 от островов [436] Сен-Маркуф. Эта линия определяла периметр обороны американского сектора высадки. Адмирал Керк разместил в подрайоне «Прери» дивизион эсминцев, а в северной части подрайонов «Канзас» и «Огайо» установил радиолокационное патрулирование. Линия, идущая от северо-западного конца «Линии Дикси» на юго-запад к северной границе участка «Юта», была известна под названием «Линии Мезона» и патрулировалась торпедными катерами. Позднее, по мере накопления опыта, торпедные и артиллерийские катера перебрасывались в северо-западную часть подрайона «Маунтин», где они занимали удобную позицию для перехвата вражеских сил, идущих мимо мыса Барфлер. Это патрулирование было настолько искусно организовано, что вражеские торпедные катера после нескольких попыток прорыва в район вторжения совершенно оставили этот подрайон в покое.

В районе Восточного Оперативного соединения адмирал Вайен учредил две оборонительных зоны севернее района вторжения. Разделительная линия между этими зонами шла на север от Сен-Обена до широты 49 градусов и 40 минут (см.карту 3). Восточный район, известный под названием «Танни», охватывал устье Сены и считался наиболее опасным, так как отражение радиосигналов от земли могло создать путаницу в интерпретации сигналов на РЛС слежения и обнаружения.

Западный район, известный под названием «Пайк», постирался до долготы 0 градусов 40 минут западной, где шла разделительная линия между Американским и Английским районами. В шести милях от побережья параллельно ему шла оборонительная линия, где постоянно по ночам несли боевое дежурство тральщики, стоявшие на якорях в пяти кабельтовых друг от друга. От восточного конца этой линии начиналась другая — идущая на юг к побережью и известная под названием «Траут». По ночам на этой линии несли боевое дежурство десантно-артиллерийские корабли баржи ПВО, стоя на якорях в 200 метрах друг от друга. Когда, в течение июля и августа, противник применил для прорыва в район вторжения дистанционно управляемые катера, набитые взрывчаткой, человеко-торпеды и прочие изобретения подобного рода, «Линия Траут» стала наиболее важной во всей системе обороны. Два или три дивизиона [437] торпедных катеров обычно находились, лежа в дрейфе, севернее северо-западного угла оборонительного периметра, а 2–3 полудивизиона эскадренных миноносцев патрулировали северные и южные сектора западной части подрайона «Танни». Командир такого сторожевого дозора руководил всей организацией обороны, действуя с эсминца или фрегата, которые обычно находились на ходу вне оборонительной зоны и в дрейфе — внутри ее. Вначале для прикрытия кораблей на внутренних якорных стоянках применялись дымовые завесы, но по мере усиления противником интенсивности миннозаградительных операций, важность маркирования минных заграждений изменила обычный порядок применения дымовых завес.

Координация всех мероприятий, связанных с обороной Восточного сектора, осуществлялась из оперативной рубки крейсера «Сцилла», который каждую ночь стоял на якоре примерно в 2,5 милях за внешней линией оборонительного периметра ближе к его северовосточному углу.

С наступлением дня корветы и вооруженные траулеры, а иногда и эсминцы патрулировали море за пределами внутренней оборонительной зоны, но враг не делал никаких попыток помешать прогрессу наращивания сил в дневное время, а ночи были короткими, еще более ограничивая его наступательные возможности.

Артиллерийская поддержка флотом действия войск

После того как войска постепенно пробивали себе дорогу вглубь французской территории, увеличивая плацдармы, характер бомбардировок побережья изменился, став более избирательным. В Западном секторе весь полуостров Котантен был в пределах достигаемости огня корабельных орудий. Надо помнить, что немецкие батареи на островах Сен-Маркуф, в Крисбеке и Киневиле продолжали упорно сопротивляться и так и не были подавлены до захвата их солдатами десанта. После некоторых первоначальных трудностей, вызванных потерями и огрехами в связи, береговые партии управления огнем с кораблей (SFCP) в американском [438] секторе и наблюдатели-корректировщики (FOB) в английском — установили хороший контакт с кораблями артиллерийской поддержки. Поэтому все армейские заявки на артиллерийскую поддержку выполнялись быстро и эффективно.

Хорошо показала себя также корректировка с помощью самолетов-истребителей. «По общему мнению, — указывает в своем рапорте адмирал Рамсей, — артиллерийская стрельба кораблей была исключительно хорошей. Первоначальное продвижение наших армий вперед в немалой степени было обеспечено артиллерийской поддержкой флота».{58} Этот факт подтверждается и немецкими источниками. 20 июня в военном дневнике военно-морской группы «Запад» была сделана следующая запись: «Становится совершенно ясно, что предполагаемое наступление немецкой армии не имеет шансов не успех, если не удастся предотвратить чрезвычайно эффективный обстрел наших сухопутных частей кораблями противника.

Немецкий флот не может из-за своей слабости осуществить атаку на врага. Люфтваффе, которое численно так же слабо, как и флот, отказывается совершать атаки на военно-морские соединения противника в дневное время. Но поскольку линейные корабли уходят ночью из прибрежного района, ночные атаки также не могут дать решение проблемы». После войны фельдмаршал Рундштедт сказал покойному сэру Базилю Лидделл-Гарту: «Наряду с воздействием военно-воздушных сил, главным фактором, препятствовавшим нашим контратакам, явился огонь ваших боевых кораблей».{59} По-видимому, способность орудий линейных кораблей выпускать снаряд весом 2000 фунтов на расстояние 15 миль была полной неожиданностью для немецкой армии. Адмирал Морисон приводит пример, когда 8 июня линейный корабль «Невада» 70 залпами своих четырнадцати орудий сорвал на дистанции 23000м концентрацию вражеских бронетанковых сил, уничтожив 90 танков и 20 бронетранспортеров.

До начала бомбардировки Шербура, о которой будет сказано ниже, береговые батареи противника не добились ни одного попадания ни по одному из кораблей артиллерийской поддержки, что говорит об эффективности применения дымовых завес, радиолокационного [439] противодействия и самих бомбардировок.

Действия флота с 7 по 16 июня

Пока немецкое армейское командование на Западе пыталось добиться разрешения Гитлера использовать дополнительные бронетанковые дивизии для нанесения контрудара по союзным силам Нормандии, гросс- адмирал Дениц занимался претворением в жизнь своего плана перехвата надводными и подводными силами немецкого флота союзных конвоев, которые, как предугадывал Дениц, должны были потоком хлынуть через Ламанш, чтобы обеспечить вторжение. Военно-морская группа «Запад» разработала следующий план действий своих надводных сил:

1. 5-я и 9-я флотилии торпедных катеров, базирующиеся в Шербуре, должны осуществлять миннозаградительные операции, а также торпедные атаки в районе вторжения, особенно в той части, где действуют силы Соединенных Штатов.

2. 2-я и 4-я флотилии торпедных катеров, действуя из Булони, должны поставить минные заграждения в районе Уистреама и осуществить торпедные атаки в районе Восточного Оперативного соединения противника, используя при удобных обстоятельствах Гавр и Шербур в качестве баз.

3. 8-я флотилия торпедных катеров, оперируя из Остенде, должна патрулировать восточную часть Ламанша.

Позднее, 11 июня, в район вторжения была переброшена с Балтики 6-я флотилия торпедных катеров.

Претворение в жизнь этих планов не могло дать крупных результатов и из-за мощи союзной обороны и из-за недостатка торпед в Гавре, однако Дениц имел в запасе одно оружие, на которое возлагал большие надежды. Речь идет о «донных» и «гидродинамических» минах, которые Гитлер запретил Деницу ставить до начала вторжения из опасения, что их секрет может быть раскрыт и союзники поставят такие же мины на Балтике, где проходила вся учебно-боевая подготовка немецких подводных лодок. Существовало два типа таких мин, которые взрывались от изменения гидростатического давления при проходе над ними кораблей. Один из этих типов мин практически не поддавался тралению, [440] а другой мог тралиться только при благоприятных условиях погоды. Это было серьезное оружие, и не вызывает сомнения факт, что если бы эти мины были поставлены на подходах к портам, откуда союзные конвои должны были выходить в море, они явились бы совершенно новым фактором в планах вторжения и стали бы причиной серьезных потерь.

После своего появления в Ламанше, эти мины превратились в объект обширных контрмер, которые вынуждены были применить союзники. Среди донных мин были и такие, которые приводились в действие акустическими и/или магнитными взрывателями, мины со взрывателями замедленного действия, а также — с противотральными приспособлениями, уничтожающими тралы. Поэтому сразу после периода вторжения очень тяжелая нагрузка выпала на долю тральщиков в соединениях союзников. Особенно тяжелую службу несли маленькие тральщики прибрежных типов, не имеющие ни подходящих жилых помещений, ни камбузов, присущих большим тральщикам. Нет таких слов, чтобы описать все мужество и самоотверженность людей, составляющих команды этих маленьких кораблей.

Хотя новые мины и были неожиданностью для союзников, в течение первых десяти дней их применения в английском секторе только одиннадцать судов, включая госпитальные суда «Дайнерд» и «Сен-Джулен», а также тральщик «Рэтлснейк», подорвались на них, но не затонули. Погибло лишь одно судно «Элет», принадлежащее лоцмейстерской корпорации «Тринити Хауз». Однако в американском секторе потери от новых мин оказались более тяжёлыми. 8 июня Американские эскадренный миноносец «Гленнон» и эскортный миноносец «Рич» подорвались на новых минах и затонули. Не менее 30 мин взорвались на фарватерах, ведущих от транспортного района к участку «Юта». При этом погибло два тральщика, а 25 других судов были повреждены. Но почему-то участок «Омаха» был удостоен меньшего внимания со стороны минных заградителей противника.

К счастью, из-за ошибки какого-то вражеского самолета одна из донных мин была обнаружена среди развалин крестьянского дома в селении Ривабелла за участком «Суорд». Благодаря этой случайности секрет новых [441] мин был вскоре раскрыт. Было выяснено, что если скорость проходящего над миной корабля не будет превышать 4 узлов, мина не сработает...

Первая ночь после вторжения прошла относительно спокойно. Противник вел себя весьма нерешительно. В 01:10 7 июня вооруженный траулер «Гренадер» был потоплен самолетом противника, а на рассвете штабной корабль «Булоло» получил попадание 250-фунтовой фосфорной бомбы. В результате этого на борту штабного корабля были убиты один офицер флота, и два офицера ВВС и один матрос, однако сам корабль не был поврежден настолько, чтобы потерять свою оперативную эффективность.

В 03:36 7 июня вражеские торпедные катера, вышедшие на постановку мин, были перехвачены в районе Гавра английскими катерами из состава 29-й и 55-й флотилий. В завязавшемся бою один из немецких катеров был поврежден. В районе участка «Омаха» близким разрывом авиабомбы был легко поврежден флагманский корабль адмирала Холла «Анкон». При этом один из вражеских самолетов был сбит. В 01:52 8 июня американский эсминец «Мередит», патрулирующий у островов Сен-Маркуф, получил попадание планирующей бомбы и вскоре затонул.

За пределами района вторжения враг действовал более энергично. Поскольку в любой момент в море одновременно находились около 16 конвоев, контакты с противником были более чем вероятны, а потери неизбежны. Однако, благодаря решительному сопротивлению, оказываемому врагу повсюду, потери конвоев были относительно легкими.

В ночь с 7 на 8 июня произошло семь боевых столкновений между немецкими торпедными катерами из состава 5-й и 9-й флотилий, базирующихся в Шербуре, и катерами сторожевого охранения союзников. Все стычки имели место у мыса Барфлер. Вражеские торпедные катера из состава 9-й флотилии прорвались к «Спауту» и атаковали конвой, состоящий из малых танко-десантных и пехотно-десантных кораблей, который шел под эскортом торпедного катера МТ-903. Этот катер, поддержанный огнем орудий кораблей конвоя, оказывал решительное сопротивление превосходящему противнику. К сожалению, прежде чем вражеские катера отошли, [442] два танко- десантных корабля были потоплены, а третий поврежден, но при возвращении в Шербур эти два немецких торпедных катера подорвались на минах и затонули.

На следующую ночь с 8 на 9 июня вражеские торпедные катера вновь прорвались в район «Спаут» и атаковали конвой ЕВС- 3, состоящий из 17 судов, но были отогнаны огнем английского эсминца «Вачмен», эскортирующего этот конвой. Восточнее мыса Барфлер другая группа торпедных катеров противника атаковала конвой ЕСМ-1, состоящий из 15 транспортов для перевозки механических средств и 16 танко-десантных кораблей. При этом два танко-десантных корабля LST-314 и LST-376 были потоплены. Эскортирующий конвой английский эсминец «Бигл» поднял из воды 250 уцелевших с потопленных кораблей. Однако наиболее примечательным событием этой ночи было потопление двух немецких эсминцев, которые, как было сообщено, вышли с составе отряда из Жиронды в день «Д» и после атаки их английскими самолетами ушли на Брест.

Английским эскадренным миноносцам «Ориби», «Оффа», «Онслоу», «Скорпион» и «Скедж» было приказано в предвиденьи вражеской атаки патрулировать западнее района «Спаут». В то же время севернее острова Ушант Командующий военно-морской базой Плимут развернул дозором 10-ю флотилию английских эскадренных миноносцев в составе эсминцев «Тартар» (вымпел командира флотилии капитана 2 ранга Б. Джонса), «Ашанти», «Хейда», «Гурон», «Эскимос», «Джевелин» и двух польских эсминцев «Блискавица» и «Перун». В этот день отряд из четырех немецких эсминцев («Эльбинг», Z-24, Z-32 и быв. голландский эсминец «Жерард Каллонбург») получил приказ выйти из Бреста для действий против союзного судоходства в проливе Ламанш. 9 июня в 01: 20 немецкий отряд был обнаружен и втянут в бой английской 10-й флотилией. В результате «Жерард Каллонбург» был потоплен, a Z-32 выбросился на берег у Иль-де-Баса, разбившись о камни и превратившись в кучу металлолома. Тяжело поврежденным «Эльбингу» и Z-24 удалось уйти и вернуться в Брест. На следующий день корабли 14-й эскортной группы выловили из воды 141 уцелевшего с потопленных эсминцев противника. [443]

В течение следующих нескольких дней вражеские торпедные катера продолжали свои атаки, при этом имело место несколько боёв с потерями и повреждениями для обеих сторон. В ночь с 9 на 10 июня четыре немецких торпедных катера из состава 2-й флотилии, базирующейся в Булони, после безуспешной атаки идущего на север конвоя утопили в районе «Спаут» английские каботажные пароходы «Дангренж» и «Брекенфильд», груженые боеприпасами. С этих пароходов на следующий день удалось подобрать только двух уцелевших. На следующую ночь попаданием торпеды был оторван нос у английского фрегата «Холстед» и потоплены американский буксир, «Петридж» вместе с английским буксиром-спасателем во время буксировки составных частей плавучих пирсов «Уэйл».

В ночь с 11 на 12 июня английский эскадренный миноносец «Тэлибонт» повредил два торпедных катера противника, которые, однако, сумели торпедировать и утопить один бетонный кессон «Феникс», предназначенный для искусственного порта «Малбери-А». Ночь с 12 на 13 июня была последней, когда вражеские торпедные катера появились в значительном количестве в районе высадки. В эту ночь удача изменила им, немцам не удалось атаковать какую-либо цель и довершение всего они потеряли три торпедных катера, потопленные союзной авиацией при возвращении в Булонь. Кроме того, был потоплен один сторожевой катер, сопровождавший торпедные катера.

14 июня было сообщено о сосредоточении в Гавре торпедных катеров. Адмирал. Рамсей потребовал их атаки бомбардировщиками английских ВВС. В тот же день, еще до наступления темноты, 335 бомбардировщиков «Ланкастер» в сопровождении 18 ночных истребителей «Москито» сбросили на военно-морскую базу Гавра 1026 тонн бомб, включая 22 шеститонных бомбы специального типа. В результате этого налета были потоплены миноносцы «Фалькен», «Ягуар» и «М±ве», а также 10 торпедных катеров, 2 артиллерийских катера, 15 тральщиков, сторожевых катер, три десантных баржи, артиллерийская баржа и 5 буксиров. Четыре торпедных катера и четыре артиллерийских катера были тяжело повреждены, а миноносец Т-28 и восемь малых судов получили легкие повреждения. Боевой дневник адмирала [444] Кранке сообщает: «Налет на Гавр является катастрофой. Мы понесли крайне тяжелые потери. Оставшимися силами едва ли возможно выполнить запланированные операции... Обстановка на море в бухте Сены со вчерашнего дня полностью изменилась из-за удара по Гавру и увеличившимися трудностями в снабжении Шербура как морем, так и сухопутными путями».

Адмирал Руге считает адмирала Кранке «значительным виновником» последствий удара по Гавру, поскольку немецкие зенитные батареи получили приказ не открывать огня, ожидая применения немецкими самолетами какого-то нового оружия.{60}

На следующую ночь, с 15 на 16 июня, такой же налет и с такими же результатами был произведен на военно-морскую базу в Булони. С этого дня действия немецких торпедных катеров в Ламанше ограничивались только участием в минных постановках.

Каждую ночь, за исключением ночи с 26 на 27 июня, район вторжения становился объектом атак со стороны одиночных низко летящих самолетов противника, некоторые из которых сбрасывали бомбы, но большинство ставили донные мины. Немецкие самолеты выполняли до 50 самолето-вылетов каждую ночь. В ночь с 8 на 9 июня немецкими самолетами был потоплен английский фрегат «Лофорд», а в ночь с 9 на 10 июня — американский торговый транспорт «Чарльз Морган». На следующую ночь ударами с воздуха противник повредил еще. пять кораблей, в том числе уже упоминаемый штабной корабль «Булоло». Однако все эти потери были несерьёзными в сравнении с потерями, понесенными на минах.

Действия подводных лодок противника

Частью мероприятий, проводимых противником с целью отражения высадки союзников, было формирование группы из 36 подводных лодок, известной под названием «Ландвирте». В задачу этих лодок входило нанесение ударов по союзному судоходству, обеспечивающему вторжение. Только семь из этих лодок были оборудованы шноркелем. В день «Д» шесть «шноркельных» лодок вышли из Бреста, чтобы начать действовать [445] в районе, находящемся примерно на полпути между Нидлисом и мысом Ла-Хаг. Подобные действия противника были, однако, предусмотрены адмиралом Рамсеем, и он договорился с Береговым командованием ВВС создать над юго-западными подходами к району вторжения «непробиваемую стену воздушного патрулирования».

Организация противолодочного патрулирования была настолько эффективной, что в течение первых 48 часов было сообщено о 33 обнаружениях подводных лодок, 22 из которых закончились атакой подводного противника. Две лодки из группы «Ландвирте», U-955 и U-970, были потоплены, а семь других повреждено, что вынудило их вернуться на базу. Хотя шноркель давал лодке то преимущество, что она могла идти под дизелями, оставаясь в подводном положении, он ограничивал ее скорость, а долгое пребывание под водой не лучшим образом отражалось на состоянии экипажа этих лодок. С 8 по 14 июня было потоплено еще четыре лодки без шноркеля, после чего остальным было приказано вернуться в Брест с инструкциями, что они могут быть использованы только в случае высадки союзников в Бискайском заливе.

Условия для работы гидролокаторов в канале не были достаточно хороши, в результате чего противолодные группы упустили много лодок в период непосредственно высадки, хотя их районы патрулирования были выбраны на основании разведданных о деятельности немецких подводных лодок.

Только 15 июня подводные лодки противника достигли первых успехов, когда в 45 милях к северу от острова Ушант был торпедирован и взорвался английский сторожевик «Маун» из 5-й эскортный группы. Вечером того же дня английский эскортный миноносец «Блэквуд» был также торпедирован в 20 милях на северо-восток от мыса Ла-Хаг и затонул во время его буксировки в Портленд. Тем не менее эффективность, союзных противолодочных мероприятий подтверждается тем фактом, что в течение первых трех недель вражеских атак этого рода ни один торговый или десантный корабль не стал жертвой подводных лодок противника. [446]

Конвойные операции

Адмирал Рамсей разработал детальную программу движения конвоев между английскими портами и районом вторжения на три первых дня после высадки, после чего ожидалось, что должен наладиться регулярный ритм движения конвоев. К сожалению, служба «Бьюко» не смогла полностью выполнить возложенную на нее задачу трансканального судоходства. Важнейшая задача наращивания сил на захваченных плацдармах однозначно была не просто вопросом бесперебойного судоходства, хотя этот вопрос, несомненно, являлся важнейшей частью этой задачи. Необходимо было также увязать с этим движением значительное количество судов, прибывающих с грузами для Нормандии в английские порты с другой стороны Атлантического океана. Адмирал Рамсей воздал должное работе, проделанной офицерами и матросами сотен больших и малых торговых судов, принявших участие в процессе наращивания сил на плацдармах побережья Нормандии.

«Торговые суда подвергались опасности не только в районе вторжения и на фарватерах «Спаут». — Писал в своем рапорте Рамсей. — Где бы они ни были, они подвергались опасности от подводных лодок, мин и авиации противника. Кроме того, проходя Дуврским проливом, они часто обстреливались дальнобойными батареями немцев. Эти батареи потопили два судна и повредили три других в течение месяца (июнь)».{61}

Восемь конвоев, состоящих из 98 судов, как и было предусмотрено графиком операции, прибыли в район вторжения в день «Д+1», однако продолжающаяся неблагоприятная погода несколько замедлила темп их разгрузки. Тем не менее, по словам адмирала Рамсея этот этап вторжения выглядел «действительно выдающееся достижением»{62}. Фактически, тоннаж судов ежедневно направляемый во Францию, был примерно равен одной трети всех английских импортных возможностей импорта (см. Приложения VII и VIII). В течение первой недели среднее количество кораблей и судов, прибывающих в район вторжения составляло: 25 судов типа «Либерти», 38 каботажных судов, 40 больших танко-десантных кораблей, 75 малых танко-десантных кораблей, 9 войсковых транспортов и 20 больших пехотно-десантных [447] судов. Идентификация, разгрузка, сосредоточение и плавание такого большого количества судов представляло собой гигантскую проблему, которая еще к тому же осложнялась погодой.

Прибытие на плацдарм Верховного Главнокомандующего

Во второй половине дня 7 июня генерал Эйзенхауэр, сопровождаемый адмиралом Рамсеем, взошел на борт английского быстроходного минного заградителя «Аполлоу» в Портсмуте, чтобы, совершив поездку на захваченные плацдармы, лично убедиться в том, как идут дела.

При подходе к побережью «Аполлоу» прошел мимо большого количества десантных судов и барж дрейфующих в районе высадки, на что немедленно последовал приказ принять меры для их сбора в определенном месте. По прибытии Эйзенхауэр убедился, что десантные силы ощущают острый недостаток в бронетанковой технике из-за потери большого количества плавающих танков, о которой уже говорилось в предыдущей главе. Верховный Главнокомандующий был, кроме всего прочего, сильно озабочен брешью, которая все еще существовала между войсками, высадившимися на участках «Юта» и «Омаха». К счастью, немцы не смогли воспользоваться этим обстоятельством до того, как брешь была ликвидирована. Адмирал Рамсей обнаружил, что разгрузка судов на участке «Омаха» очень тормозится сильной зыбью. На других участках порядок разгрузочных работ постепенно улучшался, но предстояла еще гигантская работа по снятию с мели выбросившихся на берег десантных судов.

В тот же самый день генерал Монтгомери прибыл во Францию на борту английского эсминца «Фокнор» и развернул свою тактическую штаб-квартиру в Крели, в десяти милях западнее Кана. Генерал Омар Бредли также пересек канал и провел совещание с адмиралами Керком и Муном на борту американского крейсера «Огаста». [448]

«Гузбери»

Было крайне важно, по возможности, скорее обеспечить прикрытие от моря маленьким судам, действующим у побережья. Поэтому прибытие в день «Д+1» первого конвоя «Конкоб», состоящего из блокшивов было очень своевременным. В состав этого конвоя входил старый английский крейсер «Дурбен», на котором находился капитан 1 ранга Л. Б. Хилл, ответственный за затопление «гузбери», как назывались блокшивы, в нужных позициях. В число «гузбери», кроме того, входили бывшая радиоуправляемая цель, старый линкор «Центурион», французский линкор «Корбет», голландский крейсер «Суматра», а также 31 английское и 25 американских торговых судов — всего 60 различных кораблей.

«Гузбери» были разделены на пять групп. Одна из них должна была быть затопленной восточнее Сен-Мартен-де-Варревиля, четыре других — севернее Сен-Лорана, Арроманша, Курселя и Уистреама. Все «гузбери», за исключением «Корбета», которого вели на буксире, пересекли Ламанш своим ходом. Они были подготовлены к затоплению при помощи подрывных зарядов, содержащих 10 фунтов аматола, подвешенных на обоих бортах на три фута ниже ватерлинии. На военных кораблях подрывные заряды были более мощными.

Несмотря на артиллерийский огонь врага и тот факт, что многие береговые ориентиры были уничтожены, корабли были затоплены строго по плану. Работа была закончена ко дню «Д+4». «Гузбери» у Сен-Лорана и Арроманша впоследствии соединились с портами «Малбери». Позиция «гузбери» у Уистреама была изменена по требованию адмирала Тэлбота с тем, чтобы дать якорной стоянке большую защиту с северо-запада, а не с северо-востока — решение, о котором позднее пришлось очень пожалеть.

«Гузбери» оправдали все возложенные на них надежды. Они оказались совершенно бесценными в качестве искусственных брекватеров, обеспечивающих нормальную работу малых судов и барж вблизи побережья. Но кроме того, они служили базами для производства эксплуатационных и ремонтных работ, а также жилыми помещениями для личного состава, выполняющего [449] эти работы. Прошло много времени, прежде чем немцы поняли их назначение. В боевом дневнике группы «Запад» в записи от 27 июня (день «Д+21») об этих судах говорится как о судах, подорвавшихся на минах.

Проблемы разгрузки

На всех участках высадки возникли известные первоначальные трудности, связанные с выгрузкой большого количества машин, снаряжения, боеприпасов и прочих грузов, которые прибывали на плацдармы во все увеличивающемся количестве.

Приказы адмирала Рамсея содержали специальные инструкции танко-десантных кораблям, запрещая им без крайней необходимости оставаться на грунте в период отлива. Однако вскоре было обнаружено, что когда танко-десантные корабли вылезали на грунт носами в период полной воды, глубина воды на конце их аппарелей была слишком значительной, чтобы дать возможность безопасно выгрузить самоходную технику. Когда об этом было сообщено, приказ был пересмотрен и сделан вывод, что для танко- десантных кораблей и каботажных судов не представляет опасности находиться на грунте в период отлива.

На участке «Юта» большой диапазон прилива и плавный склон побережья создавали особенно благоприятную обстановку для подобной процедуры. Она применялась для больших и малых танко-десантных кораблей, каботажных судов и всевозможных барж, став стандартной, начиная со дня «Д+3». В результате этого значительно возрос темп разгрузочных работ. Однако проволочки с разгрузкой каботажных судов существовали до дня «Д+10», когда для решения этой проблемы пришлось созвать совместное армейско-флотское совещание.

На участке «Омаха», загроможденном останками подбитой техники и все еще находящимся под артилерийско-минометным огнем противника, разгрузочные работы шли гораздо медленнее, чем было предусмотрено графиком, что вызывало сильное беспокойство адмирала Холла. Решению вопроса абсолютно не помогло предложение армии о выгрузке так называемых «приоритетных [450] грузов», и когда, в результате этого ошибочного предложения, списки «приоритетных грузов» были направлены на английские участки выгрузки, ситуация совершенно зашла в тупик.

Проблема была решена после посещения плацдарма адмиралом Рамсеем 10 июня, который приказал разгружать корабли без обращения какого-либо внимания на «приоритет» грузов, а думать только о быстроте разгрузочных работ. Впоследствии генерал Бредли согласился с этой точкой зрения.

Оперативная группа 0.4 в составе 134 кораблей, которая должна была прибыть на участок «Омаха» в 18:30 дня «Д» и группа 0.5 из 80 кораблей, которая должна была прибыть в 07:00 дня «Д+1» — обе опоздали на 12 часов из-за плохой погоды. А когда то же самое произошло с первым конвоем второго эшелона соединения «В», состоящим из 4 войсковых транспортов, проблема стала очень острой. В довершение всего один из транспортов конвоя, американский пароход «Сузан В. Антони», подходя к якорной стоянке в 08:20 7 июня, подорвался на мине и через полчаса затонул, хотя все находящиеся на его борту были спасены. В дальнейшем под энергичным руководством американского капитана 1 ранга Лоренцо Себина удалось решить привести последующие операции в соответствие с графиком.

В английском районе вторжения в день «Д+1» около ста танко-десантных кораблей ждали разгрузки, но после того, как сорока из них разрешили остаться на грунте после отлива, обстановка улучшилась и все работы удалось привести в соответствие с графиком ко дню «Д+2». Однако разгрузка транспортов, перевозящих механизированные средства, серьезно задерживалась из-за нехватки малых танко-десантных кораблей (СТ), из которых четыре погибли при переходе через Ламанш, 24 были повреждены на противодесантных заграждениях и артиллерийским огнем, а 16 потерпели аварию при выходе к побережью. Таким образом, в строю осталось только 19 СТ. В день «Д+1» прибыли 24 транспорта МТ и 20 каботажных судов, груженых самоходной техникой и еще 25 должны были прибыть на следующий день.

К счастью, удалось позаимствовать некоторое количество СТ в американском районе, доведя их число до 85, [451] но даже этого количества было недостаточно, чтобы справиться с разгрузкой ежедневно прибывающих 15 транспортов МТ. Тогда командующие Оперативными Соединениями дали разрешение взять 24 LCT, занятых на челночных перевозках из Англии во Францию. После этого скопления на якорных стоянках транспортов были уменьшены до приемлемого количества ко дню «Д+8».

В состав утренних конвоев, прибывших в день «Д+1» в английский район вторжения, входило 60 каботажных судов. Прошло 24 часа, но ни один из них не был полностью разгружен. Частично это произошло из-за погоды и артобстрела противника, но, главным образом, из-за предложенной армией выборной разгрузки, похожей на ту, что имела место в американском районе. Отмечая это обстоятельство в своем рапорте, адмирал Рамсей пишет: «Опасная практика «выборной» разгрузки возникла и в английском и в американском районах высадки, когда, благодаря плохой погоде, возникла критическая ситуация из-за нехватки боеприпасов. Такая практика продолжалась долгое время, приводя к неизбежным задержкам разгрузочных работ».

В течение первых нескольких дней наращивания сил на захваченных плацдармах задержки кораблей из-за плохо организованных разгрузочных работ происходили не только во Франции. На переполненных якорных стоянках Саутгемптона и острова Уайт непрерывно шла погрузка кораблей, а постоянно прибывающие новые суда не позволяли точно придерживаться разработанного графика. То же самое происходило и в районе Портсмута, куда непрерывным потоком шли суда за различными грузами, боеприпасами, а также за горючим.

Тем не менее адмирал Рамсей мог доложить в своем рапорте: «Интенсивная и сложная программа движения конвоев в районе острова Уайт в течение первой недели операции была выполнена с одной единственной ошибкой заслуживающей упоминания».{63}

Речь идет об ошибке, в результате которой американский транспорт «Нейралия», имеющий на борту части 7-й танковой дивизии, не вышел в море с конвоем в день «Д+2», как было положено. Эта ошибка не была замечена до дня «Д+5», однако 2-я армия, в состав которой входила 7-я дивизия, даже не была осведомлена об этом. [452]

Но вернемся во Францию. Большую помощь в деле наращивания сил оказал захват небольших портов в районе вторжения. Пор-ан-Бессен, захваченный, как уже упоминалось, 47-ым отрядом «Командос» морской пехоты, обеспечил гораздо больший грузооборот, чем ожидалось ко дню «Д+8»: порт уже принимал в среднем до 1000 тонн грузов ежедневно. На участке «Джюно» порт Курсель, хотя и был в запущенном состоянии, однако серьезно поврежден не был и использовался уже со дня «Д+2», после того как песчаная банка, нанесенная илом на входе в гавань была срыта во время отлива машинами для перемещения грунта. Грузооборот порта был также постепенно доведен до 1000 тонн в день. Кроме того, на участке «Джюно» ко дню «Д+4» были установлены два понтона длиной по 700 футов, которые в течение двух часов малой воды были пригодны для выгрузки малых танко-десантных кораблей. Эти понтоны обеспечили выгрузку войск на берег сухим путем. К сожалению, из-за потерь на подходе через Ламанш, такие же понтонные подъездные пути не были оборудованы на участке «Голд» до дня «Д+13».

Продолжающееся сопротивление врага на левом берегу реки Орн не давало возможности полностью использовать порт Уистреам. Кроме того, из-за взрыва разводного моста через шлюзы Канского канала превосходные набережные, находящиеся за ним, которые остались практически не поврежденными, также было невозможно использовать. Более того, армия считала необходимым строительство цельного моста на месте разводного, чтобы создать дополнительную линию снабжения 6-й воздушно-десантной дивизии и ударно-диверсионных подразделений, продолжающих отважно держаться к востоку от реки.

В американском районе велись работы по восстановлению портов Гранкан и Изиньи, которые, правда, начались только после 13 июня (день «Д+7»), так как все усилия были направлены на монтаж искусственных портов «Малбери».

«Малбери»

Места, предназначенные для монтажа искусственных портов «Малбери» у Сен-Лорана на участке «Омаха» и [453] у Арроманша на участке «Голд», были выбраны с таким расчетом, чтобы не мешать высадке первого и второго эшелонов войск вторжения. В Главе 4 кратко говорилось, как зародилась идея создания «Малбери» и как она воплощалась в жизнь...

Контр- адмирал Тэннант осуществлял общее руководство этой операцией. Американский капитан 1 ранга А. Д. Кларк был ответственным за монтаж «Малбери- А» в районе участка «Омаха», а английский капитан 1 ранга С. Ч. Питри отвечал за монтаж «Малбери-Б» в районе участка «Голд», на котором он являлся также старшим начальником.

Первый конвой «Малбери» вышел из Англии в день «Д» в составе буксиров, кораблей управления и боновых судов. «Бомбардоны» буксировались первыми, а ближе к ночи вышли первые буксиры с «Фениксами». Швартовые бочки для «Бомбардонов» были выставлены в день «Д+1», и первые из стальных плавучих брекваторов были поставлены на свои места на следующий день. Боковые суда затем начали ставить швартовые бочки для «гузбери», «малбери», плавмастерских, доков и других объектов, а также оказывали содействие в выполнении операции «Плюто» (подводный нефте — и бензопровод).

Как уже говорилось, затопление «гузбери» началось в день «Д+1», а в 03:30 следующего дня буксиры доставили из Англии первый «Уэйл» (плавучие подъездные пути). Однако во время буксировки «Уэйлы» показали себя настолько немореходными и в таком количестве погибли на переходе, что их было запрещено буксировать без крайней необходимости и только при условии, что сила ветра не превышает 4 балла, и рекомендовано перевозить посекционно на десантных кораблях-доках.

Хотя перед днем «Д» разведывательными партиями были проведены предварительные изыскания в районах предстоящего монтажа «Малбери», было необходимо проверить добытую разведчиками информацию. Ко дню «Д+3» это было сделано в районе Арроманша, и работы по затоплению кессонов «Феникс» начались. У Сен-Лорана огонь неприятельских снайперов и подводные заграждения очень мешали работам, но ко дню «Д+10» оба искусственных порта уже начали принимать конкретные [454] очертания. К этому времени центральный пирс «Уэйл» «Малбери-А» был закончен монтажем и соединен с подъездными путями. В 16:30 того же дня порт начал действовать и скорость выгрузки машин сразу же повысилась до 78 в 38 минут, а время разгрузки большого танко-десантного корабля стало составлять немногим больше часа вместо 10–12 часов при использовании метода выхода носом на берег.

Одновременно в порту «Малбери-В» были закончены монтажем два плавучих пирса с подъездными путями и ежедневная выгрузка предметов боевого обеспечения возросла с 600 тонн в день («Д+6») до 1500 тонн в день («Д+10»). Оставшиеся пирсы и прочее оборудование обоих искусственных портов монтировалось быстро, хотя потери оборудования «Малбери» на переходе через Ламанш оказались гораздо большими, чем ожидалось. Два «Феникса» и пять «Уэйлов», буксируемых вместе, погибли после гибели их буксиров, торпедированных катерами противника. «Малбери» были обеспечены сильными средствами ПВО, а 60 траулеров, оборудованных приспособлениями для постановки дымовых завес, обеспечивали им дополнительную защиту от воздушных атак. Эти траулеры были сведены в группы по 15 судов в каждой, и одна их таких групп всегда находилась в распоряжении каждого искусственного порта.

Монтаж «Малбери» и подъездных путей к ним был весьма своевременным, поскольку непрерывное движение колесной и гусеничной техники привело в ужасное состояние все выездные пути с береговых отмелей на высадочные участки. На участке «Джюно» коммодор Оливер был вынужден даже разработать систему, временно ограничивающую для самоходной техники право пользования некоторыми подъездными путями на участке, чтобы дать возможность привести их в порядок.

Обстановка в районе высадки на 16 июня (день «Д+9»)

Невзирая на растущее сопротивление противника, союзные армии успешно расширили и объединили захваченные плацдармы. В американском районе 10 июня [455] соединились части 5-го и 7-го армейских корпусов и через два дня был взят город Карантан, 11 июня части 7-го американского корпуса на своем левом фланге установили контакт с подразделениями 30-го английского корпуса и на следующий день был захвачен Комонт. За исключением района северо-восточнее Кан, где противник развернул большое количество танков, продвижение вперед шло по всему английскому фронту и уже в день «Д+1» был взят город Байё.

К 15 июня противник в попытке остановить продвижение союзников сосредоточил в районе вторжения три танковых, воздушно- десантную и две пехотных дивизии. Но процесс наращивания сил на плацдармах шел так успешно, что уже 16 июня союзники перешли в общее наступление.

Военно- морская организация после преодоления первоначальных трудностей функционировала без всяких помех. График движения конвоев был восстановлен, а искусственные порты «Малбери» оправдали возложенные на них надежды. И хотя вражеский артобстрел еще мешал производству разгрузочных работ на участке «Суорд», а суда несли случайные потери от мин, к 15 июня во Франции были высажены пол- миллиона человек и 77000 боевых машин различного назначения.

Визит на участок «Джюно» короля Георга VI

16 июня король Георг VI в сопровождении адмирала Рамсея, Первого Морского Лорда адмирала флота Каннингхема, Начальника Штаба ВВС маршала авиации Портела и Начальника управления десантными операциями генерал-майора Лейкока совершил, на борту английского крейсера «Аретуза», вышедшего из Портсмута, поездку в район вторжения. Сойдя на берег на участке «Джюно», король, был встречен генералом Монтгомери. В тот же вечер король вернулся в Портсмут.

Адмирал Рамсей отмечает по этому поводу в своем рапорте: «Визит короля с чувством большого удовлетворения и волнения был воспринят всем личным составом английского флота, находящимся в районе вторжения».

Своей жене адмирал Рамсей писал: «В течение всего дня я имел продолжительные беседы с королем. С [456] ним очень легко разговаривать, поскольку он держится очень непринужденно и обожает флот».{64}