Заключение
Одной из форм классовой борьбы в Средней Азии, принявшей исключительно ожесточенный характер, было басмачество. Оно явилось выражением классовой борьбы байства, местной буржуазии и реакционного мусульманского духовенства против диктатуры пролетариата. М. В. Фрунзе в докладной записке В. И. Ленину правильно подметил, что басмачество было «вооруженным протестом против новых начал, на которых должна строиться новая жизнь»{418}.
Социальной базой басмачества были феодалы, родовая знать, бывшие владельцы крупных земельных угодий, эмирские и ханские чиновники. Лишенные революцией своих богатств и привилегий, они были ее заклятыми врагами. Из этой среды вышло большинство руководителей басмачества. В отчете ЦК КПТ VII съезду КПТ (март 1923 г.) подчеркивалось, что «все отдельные курбаши являются крупными феодалами, крупными поработителями широких дехканских масс»{419}.
Нарождавшаяся местная национальная буржуазия также приняла активное участие в развитии басмачества. Ее позиция определялась борьбой против социалистического пути развития Туркестана, борьбой за капиталистический путь.
Байство и феодальная знать, являясь наиболее многочисленным эксплуататорским классом в Средней Азии, давало басмачам свои кадры. Каратегинский бек Фузайл Максум и богач Кувандык-бай, имевший более 10 тыс. каракульских овец; видный эмирский чиновник, родовой вождь локайцев Каюм Парваичи и крупный бай Байрам Молла; мулла, сын главы мусульманского духовенства в Бухарском эмирате Салахутдин Сулейманов и богатый скотовод Курартык Адиров; крупный киргизский манап Муэтдин, на которого работало свыше 5 тыс. батраков, чайрикеров, чабанов, и туркменский феодал Джунаид — вот социальные фотографии басмаческих руководителей. Уголовники, люмпены и прочие деклассированные элементы, влившиеся в ряды басмаческих отрядов, еще более усилили их зловещую, бандитскую, разбойничье-террористическую окраску.
VI съезд Компартии Туркестана (август 1921 г.), определяя социальное лицо басмачества, констатировал, что «в качестве руководителей и организующей силы (басмачества. — Авт.) выступают байство и деклассированные элементы профессионального бандитизма»{420}. [183]
О контрреволюционной направленности басмачества убедительно говорят и многочисленные факты блокирования басмачей с махровой белогвардейщиной. Казалось бы, басмачи, выдававшие себя за выразителей национальных интересов народов Средней Азии, должны были видеть явных врагов в русских белогвардейцах, не скрывавших своих шовинистических взглядов. Но басмачи являлись не врагами, а друзьями и союзниками российских белогвардейцев. Адмирал Колчак, генерал Деникин, белоказачьи атаманы Дутов, Толстов, Анненков поддерживали тесные связи с басмаческими вожаками, оказывали им помощь. В рядах басмачей было немало белогвардейских офицеров, выполнявших функции военных инструкторов.
Большую роль в организации басмачества сыграло реакционное мусульманское духовенство. Оно провозгласило «газават», объявило басмачей «воинами Магомета» и «борцами за веру», назвав «гяурами» и «кяфирами» тех, кто не вошел в басмаческие шайки. Не без помощи мусульманского духовенства велась широкая панисламистская и пантюркистская пропаганда и агитация{421}. В лагерях басмачей постоянно находились панисламистские агитаторы.
Давая характеристику основному ядру басмачества, М. В. Фрунзе писал в мае 1920 г., что в рядах басмачей находятся те, кто привык к грабежам и насилиям, привык за счет беспощадно обираемого населения строить себе праздную и привольную жизнь, те, кто, опираясь на собравшиеся под их знаменем шайки, мечтал стать властителем края, новым ханом{422}.
Идейными вожаками басмачей были буржуазные националисты. Выдавая себя за защитников общенациональных интересов и являясь на деле выразителями интересов эксплуататорских классов, они разжигали межнациональную вражду, пытались использовать басмачество для восстановления господства феодалов и баев и отрыва Средней Азии от Советской России. Ряд буржуазных националистов, находясь в руководящих органах среднеазиатских республик, тайно поддерживали басмачей, организовывали снабжение их оружием и боеприпасами.
Но не только представители свергнутых эксплуататорских классов находились среди басмачей. В басмаческие банды была вовлечена и определенная часть трудового дехканства.
Это объяснялось рядом причин. После победы социалистической революции в Туркестане, как и во всей стране, были приняты меры для проведения в жизнь ленинского Декрета о земле. Однако осуществить Декрет о земле и закон о социализации так, как это произошло в русской деревне, в Туркестане не удалось. Основная часть земли оставалась в руках эксплуататоров. IV краевой съезд Советов констатировал, что вопреки закону о земле в крае продолжается продажа и купля земли. В еще большей степени это относилось к Бухаре и Хорезму. [184]
Решение земельного вопроса в Туркестане было связано не только с ликвидацией помещичьего землевладения, но и в значительной степени с необходимостью ликвидации землевладения русского переселенческого кулачества.
Земельный вопрос в условиях Средней Азии необходимо было решить в тесной связи с водным вопросом. Ирригационная система Средней Азии была развита слабо, и это тормозило решение аграрного вопроса.
В большинстве районов Средней Азии были сильны феодально-патриархальные пережитки. Это особенно сказывалось в глубинных районах Туркмении, Таджикистана, юга Киргизии, В киргизскую общину, например, входило несколько родов, во главе ее стоял наследственный манап, считавшийся полновластным хозяином. Его решения являлись законом для всех жителей общины. После победы Октября манапы стремились остаться хозяевами и настраивали членов общины против Советской власти.
Нерешенность земельного вопроса в Узбекистане вплоть до 1924 г. констатировал в своих решениях II съезд КП Узбекистана (1925 г.) В резолюции съезда было сказано: «Не изжиты до настоящего времени остатки феодальных отношений в кишлаке, выражающиеся в наличии частной собственности на землю, приводящие к сосредоточению у небольшой группы помещиков и байско-кулацких элементов города и деревни более 1/3 всех культурных земель и закабалению бедняцко-середняцких слоев кишлака»{423}.
Именно нерешенностью аграрного вопроса в значительной степени определялось поведение дехканства. Не почувствовав на собственном опыте больших изменений во владении землей, дехканство оставалось в значительной степени в зависимости и под влиянием старых эксплуататоров и духовенства, звавших его на борьбу с Советской властью. В то же время действия басмачества серьезно затрудняли и тормозили осуществление коренных аграрных преобразований. На это и рассчитывал классовый враг: развертывая басмачество, сохранить старые социально-экономические отношения; а сохраняя их — оставить базу для новых басмаческих вспышек.
Вовлечению определенной части дехканства в басмаческие шайки способствовали искривления национальной политики партии, допускавшиеся главным образом шовинистическими, националистическими и эсеровскими элементами, пробравшимися в советские органы Средней Азии. Извращая национальную политику Советской власти, чуждые элементы возбуждали недоверие у отсталой части дехканства, чем широко пользовались организаторы басмачества.
Политическая и культурная отсталость дехканской массы, ее религиозные предрассудки были питательной средой для агитации руководителей басмаческих главарей и реакционного духовенства. [185] И опять-таки басмачество мешало преодолению этой отсталости, срывая политико-просветительную работу органов Советской власти, развертывая террор не только против советского актива, но и против любых носителей прогресса и культуры. Нельзя недооценивать и значение террора, при помощи которого басмаческие курбаши заставляли идти дехкан в свои отряды. Насилие и запугивание, использование метода заложничества (людьми, скотом, имуществом) приводили к тому, что тысячи людей, ненавидевших басмачей, против своей воли оказывались в их рядах, с большим трудом находя затем пути возвращения к мирной жизни.
Организаторы басмачества использовали тяжелое экономическое положение, которое сложилось в Туркестане в канун Великой Октябрьской социалистической революции. Упадок хлопководческого хозяйства привел к разорению сотен тысяч дехканских хозяйств. Главари басмачей всеми силами стремились завербовать в банды разорившихся дехкан, не находивших применения своим силам в сельском хозяйстве. А действия басмачей, в свою очередь, приводили к углублению разрухи, сохраняя и этот резерв для пополнения басмаческих отрядов.
Участие определенного количества дехкан в басмаческих отрядах не придало басмачеству характера народного движения. Утверждение о том, что басмачество пользовалось поддержкой большинства коренного населения Туркестана на всем протяжении гражданской войны, является клеветой на народы Средней Азии. Вспомним, что накануне Великой Октябрьской социалистической революции В. И. Ленин писал: «Широкая масса населения угнетенных наций... доверяет пролетариату России больше, чем буржуазии... Буржуазия подло предала дело свободы угнетенных наций, пролетариат верен делу свободы»{424}. Совершенно естественно, что трудящиеся массы Туркестана не могли поддерживать басмачей, которые были их злостными классовыми врагами.
Подавляющее большинство трудящегося населения Средней Азии с презрением и ненавистью относилось к басмачам. Бесчисленные факты, отраженные в архивных документах и в воспоминаниях участников событий тех лет, свидетельствуют об отрицательном отношении к басмачам большинства жителей кишлаков и аулов, свидетельствуют о том, что трудящиеся узбеки, таджики, туркмены, киргизы, казахи, каракалпаки боролись против басмачей. VI съезд КПТ (август 1921 г.), анализируя итоги борьбы с басмачеством за предыдущие годы, отмечал в своей резолюции, что большинство трудящихся масс дехканства «не сочувствует, а идет против этого движения (басмачества. — Авт.), имея в основе своего настроения непреодолимое желание во что бы то ни стало и как можно скорее его ликвидировать»{425}.
В отчете ЦК КПТ VII съезду КПТ подчеркивалось, что народные массы боролись с басмачеством. Вместе с этим указывалось, [186] что свергнутые эксплуататорские классы «стремились придать басмачеству политическую окраску, дать определенную программу, превратить его в широкое народное движение»{426}.
Сохранилось много народных узбекских, таджикских, туркменских песен времени борьбы с басмачеством. Во всех них говорится о басмачах, как о палачах, насильниках и разбойниках.
Большинство трудящихся коренных национальностей, как это было показано в книге, не пошло за басмачами. В этом крылась главная причина поражения басмачества, и это было одним из важнейших условий победы Советской власти над объединенными силами интервентов и внутренней контрреволюций в Средней Азии.
Действия басмачей, то затухая, то вспыхивая вновь, продолжались в отдельных районах почти 15 лет. Возникает вопрос: чем объяснить такую продолжительность этой борьбы? Выше говорилось о социальных корнях басмачества, о внутренних факторах, способствовавших его распространению. Однако главным фактором, обусловившим живучесть басмачества, следует признать фактор внешний. Иностранная поддержка, оказанная в самых широких масштабах, обеспечивала первоначальный подъем басмачества, его последующее расширение, гальванизировала и инспирировала дальнейшие вспышки басмачества. Можно считать абсолютно доказанным, что англо-американские разведывательные службы с помощью официальных представителей в Китае, Иране, Афганистане, опираясь на реакционные круги этих стран, находились в постоянном контакте с басмаческими главарями и буржуазно-националистическими организациями и направляли их деятельность. Все видные руководители басмачей были наемными агентами американской и английской разведок. Именно иностранные организаторы, иностранное оружие и золото обеспечили создание многих басмаческих банд — больших и малых. Значение этого фактора особенно наглядно проявилось на последних этапах басмачества. На протяжении ряда лет основные басмаческие кадры после поражений отсиживались за границей. Там банды вооружались, переформировывались, пополнялись, оттуда вторгались в советские пределы, чтобы вновь потерпеть поражение и опять укрыться на чужой территории.
Слова М. В. Фрунзе (май 1920 г.) о том, что басмачество, «не имея оплота в местном населении», находит поддержку «за рубежом, в английском, афганском и бухарском золоте и оружии»{428}, как нельзя лучше характеризуют роль иностранной помощи. [187]
О предоставлении басмачам из-за границы денег, оружия, снаряжения, обмундирования, об участии иностранных воинских частей, инструкторов, советников в боевых действиях, о засылке многочисленных агентов, связных, диверсантов свидетельствуют тысячи и тысячи фактов. Многие из этих фактов признаны и подтверждены бывшими офицерами, дипломатами, разведчиками иностранных государств.
Сами басмачи не раз давали убийственные показания относительно руководящей роли своих зарубежных хозяев. Один из крупнейших деятелей басмачества, Ибрагим-бек, на следствии рассказал, что, когда замышлялось вторжение в Советский Таджикистан, доверенные лица бывшего бухарского эмира подробно инструктировали его, Ибрагим-бека, «по поводу дальнейшей борьбы против Советской власти», снабжения басмачей оружием, боеприпасами и т. д. Ибрагим-бек должен был «направиться к советской границе, перейти ее и организовать широкое движение против Советской власти»{429}. Ибрагим-бек не скрыл и одной «небольшой» детали: в обсуждении всех этих вопросов участвовал английский представитель.
Анализируя историю борьбы с басмачеством, неизбежно приходишь к выводу: без зарубежной поддержки басмаческое движение не смогло бы принять такие значительные масштабы и продолжаться столь длительное время.
И в период борьбы за победу Октябрьской революции, и в годы гражданской войны, и на последующих исторических этапах международная реакция отводила басмачеству важную роль в стратегических антисоветских планах. Вначале имелось в виду не допустить победы Советской власти в Средней Азии. Когда это не удалось, международная реакция решила с помощью басмачества затормозить социалистическое строительство, создать крупный антисоветский плацдарм. На всех этапах вожделенной целью иностранных покровителей басмачества было превращение Средней Азии в колонию. За винтовки и пулеметы, щедро предоставлявшиеся Джунаид-хаяу, Ибрагим-беку и и им подобным, трудящиеся Средней Азии должны были бы в случае победы басмачей расплачиваться своим потом и кровью, влача колониальное ярмо.
Басмачество паразитировало на темноте масс, на засилье религии, на экономической отсталости. Контрреволюция пыталась поднять волну национализма, спекулируя на ненависти масс к политике национального угнетения, проводившейся царизмом в предшествующие годы.
Развитию басмачества способствовала экономико-географическая изолированность многих районов Средней Азии, усилившаяся в связи с двукратным полным окружением Туркестана фронтами гражданской войны — летом 1918 г. и весной 1919 г. Басмачество не было изолированным от других туркестанских фронтов (Закаспийского, Семиреченского, Оренбургского{430}) [188] участком борьбы. Появление фронтов в Туркестане было вызвано единой целью. Они были тесно связаны между собой и в конечном итоге направлялись единым дирижером — англо-американским империализмом, рассчитывавшим комбинированным ударом со стороны Ферганы, Бухары, Закаспия, Семиречья удушить Советскую власть во всей Средней Азии. Обращает на себя внимание и тот факт, что в дальнейшем басмаческие банды гнездились в районах, расположенных в горах или в песках, в районах, которые вели замкнутое патриархальное хозяйство, почти не имея связей с окружающим миром. Это культивировало экономическую отсталость, тормозило социально-политическое развитие. Не случайно очаги басмачества оказались самыми устойчивыми именно в таких отдаленных, изолированных районах.
Басмачество нанесло значительный ущерб республикам Средней Азии. Колоссальная хозяйственная разруха в Туркестане, Бухаре и Хорезме после разгрома основных сил интервентов и белогвардейцев — в значительной мере результат басмаческих действий. Но и в первой половине 20-х годов, когда Советская страна развертывала мирное хозяйственное строительство, в ряде районов Средней Азии продолжались бои, гибли люди, вытаптывались посевы, горели кишлаки, угонялся скот. Огромные потери понесли среднеазиатские республики и во время басмаческих налетов в 1929–1932 гг. Однако дело не только в потерях. Борьба с басмачами отвлекала живые силы народа от решения созидательных задач, мешала укреплению Советов, культурному развитию. Все это затруднило и в известной мере затормозило социалистическое строительство.
Борьба с басмачеством показала неодолимую силу советского строя. Широчайшие народные массы, сплотившиеся под руководством Коммунистической партии, стали активными борцами и строителями новой жизни. Ни заклинания приспешников контрреволюции, ни террор басмачей не смогли заставить их свернуть с избранного пути.
Замечательную стойкость и мужество проявили рабочие Средней Азии. Они с помощью рабочих Центральной России стали цементирующим ядром в молодых республиках Востока, повели за собой многомиллионное трудовое дехканство. Массы дехканства, в огромном большинстве поддержав Советскую власть, в дальнейшем все активнее и решительнее выступали в ее защиту. Десятки тысяч дехкан, сражавшихся против басмачей в рядах Красной Армии, в отрядах добровольцев и отрядах самообороны, были подлинными выразителями мыслей и чувств народа.
Ликвидация басмачества означала победу высоких идей социализма и прогресса. Это была победа над темнотой, невежеством, над национальными и религиозными предрассудками, над отсталостью социальной, экономической, политической, над [189] феодально-байскими пережитками, над силой родо-племенных связей.
Разгром басмачества в Средней Азии имел значение не только для дальнейшей судьбы народов Советского Востока. Этим были в значительной мере сорваны планы иностранного империализма по удушению национально-освободительного движения на колониальном Востоке, в первую очередь в Китае и Индии.
Против басмачей рука об руку сражались московский и узбекский рабочие, ферганский дехканин, украинский крестьянин и бухарский ремесленник, красноармейскую роту в атаке поддерживали таджикские «краснопалочники». В этой борьбе закалилась и окрепла дружба народов, скрепленная совместно пролитой кровью. Ликвидация басмачества была бы невозможна без классового союза трудящихся всех национальностей Средней Азии. В ходе борьбы с басмачеством создавался и укреплялся военно-политический союз рабочего класса и трудового дехканства, который стал решающей социальной и политической силой в достижении победы над врагом. Важнейшим фактором, обеспечившим укрепление этого союза в условиях Средней Азии, было неуклонное проведение Коммунистической партией ленинской национальной политики. Идеология пролетарского интернационализма одержала победу над отравленным оружием национализма.
Трудящиеся всей страны оказали братскую помощь народам Средней Азии в нелегкой борьбе с врагами. Эта помощь явилась ярким примером выполнения интернационального долга.
Проводившаяся Коммунистической партией ленинская национальная политика обеспечила создание и укрепление союза народов, подъем и расцвет национальных советских социалистических республик. В единой семье, в едином строю, борясь и созидая, трудящиеся Средней Азии пришли к победе социализма, вместе со всем советским народом успешно идут по пути коммунистического строительства.
Еще в конце гражданской войны дехкане Узбекистана сложили песню, в которой были такие слова:
Эти слова народной песни говорят о славе народа и бесславном конце басмачей.
Ликвидация басмачества стала возможной благодаря руководству ЦК партии, придававшего огромное значение сохранению и укреплению Советской власти в Туркестане, а затем и в среднеазиатских республиках как маяка социализма для всего Востока. Об этом свидетельствуют неоднократные обсуждения вопросов борьбы с басмачеством на Политбюро ЦК, принятие [190] высшим партийным органом ответственных решений, определивших политику разгрома басмачества, а также направление им на басмаческие фронты таких авторитетнейших партийных, государственных и военных деятелей, как М. В. Фрунзе, В. В. Куйбышев, Г. К. Орджоникидзе, Я. Э. Рудзутак, С. И. Гусев, Ш. З. Элиава, С. С. Каменев, С. М. Буденный.
Вместе с ними и под их руководством борьбу с басмачеством вели лучшие сыны народов Средней Азии и Казахстана, видные партийно-государственные работники — Н. Айтаков, К. С. Атабаев, Юлдаш Ахунбабаев, Б. Д. Дадабаев, И. А. Зеленский, Акмаль Икрамов, Турар Рыскулов, Назир Тюракулов, Файзулла Ходжаев. На туркестанских фронтах находились крупные военачальники — К. А. Авксентьевский, И. П. Белов, П. Е. Дыбенко, А. И. Корк, М. К. Левандовский, А. И. Тодорский, В. Д. Соколовский, В. И. Шорин. Партийно-политическую работу в войсках Туркестана вели Ю. И. Ибрагимов, Д. И. Манжара, Н. А. Паскуцкий, Я. X. Петерс, Д. П. Саликов, X. Сахатмурадов, С. Турсунходжаев, Хамза Хаким-заде, Абдулла Ярмухамедов. Мужество и героизм проявили командующие и начальники групп войск, соединений и частей — Н. А. Веревкин-Рохальский, В. М. Ионов, И. С. Кутяков, И. Ф. Куц, И. И. Ламанов, Я. А. Мелькумов, Миркамиль Миршарапов, П. А. Павлов, И. Е. Петров, М. В. Сафонов, А. П. Соколов, Н. Д. Томин, И. Ф. Федько, Я. Д. Чанышев, Т. Т. Шапкин. Среди интернационалистов — выходцев из стран Европы и Азии прославились Э. Ф. Кужело, Г. С. Маркович, Ма Санчи. В летопись героической борьбы с басмачеством вошли имена Яжуба Кулиева, А. А. Лучинского, Н. Г. Лященко, Абдуллы Набиева, А. Осмонбекова, Сабира Рахимова, Юлдаша Сахибназарова, М. Султанова, Е. Хамидова.
Басмачество потерпело закономерное, исторически обусловленное поражение. Победа над ним имела огромное значение, так как басмачество ставило своей целью оторвать народы Средней Азии от Советской России, свергнуть Советскую власть, восстановить господство ханов, беков, баев, местной национальной буржуазии и превратить Среднюю Азию в колонию империализма. Басмачество боролось против социалистического пути развития Средней Азии, за сохранение старых, дореволюционных порядков. Следовательно, борьба трудящихся масс против басмачества была борьбой за защиту завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции, за торжество дела социализма. [191]