Приложение. Исторический обзор

Истории возникновения басмачества, его корням, войне с ним и окончательному разгрому посвятили свои исследования и мемуары профессиональные историки, партийные и советские работники, военные деятели и активные участники гражданской войны. К настоящему времени накоплена обширная литература, нуждающаяся в обобщении и историографической оценке не только для подведения итогов творчества, но и для определения новых горизонтов исследовательской работы, имеющей большое политическое и теоретико-познавательное значение{432}.

Формирование рассматриваемой в книге проблематики протекало в основном в пределах общепринятой периодизации развития исторической науки советского общества, так как для литературы о басмачестве характерны общие закономерности развития исторической науки в СССР. Вместе с тем наблюдались и некоторые специфические особенности изучения темы, что естественно для такого своеобразного явления, как классовая борьба, развернувшаяся на далекой и отсталой среднеазиатской окраине.

Первый период — становление и углубление темы возникновения и разгрома басмачества: начало 20-х — конец 50-х годов.

Второй, современный период, когда были достигнуты наиболее серьезные успехи в исследовательской работе: с конца 50-х годов до наших дней.

Внутри указанных периодов имеются и отдельные этапы.

Становление и развитие советской исторической науки теснейшим образом связано с организацией и совершенствованием системы научно-исторических центров. Сердцевиной их деятельности, как и всего фронта советского обществознания, была борьба за утверждение марксизма-ленинизма как идейно-теоретической и методологической основы научного творчества.

В Туркестане первыми научными центрами, вокруг которых объединились молодые кадры историков, партийно-советских и военных работников, по заданию партии приступивших к освещению опыта Октябрьской революции и гражданской войны, были Туркестанский народный (с 1920 г. — государственный) университет, Комиссия при ТуркЦИКе по изучению истории революционного движения, созданная в конце 1921 г., и Комиссия по истории Коммунистической партии Туркестана, сформированная в этом же году. С 1922 г. при ЦК Компартии Туркестана начала работать Комиссия по истории Октябрьской революции и Коммунистической партии Туркестана (Туркбюро Истпарта), преобразованная впоследствии в Среднеазиатское бюро Истпарта (Отдел истории партии и Октябрьской революции при Среднеазиатском бюро ЦК ВКП(б), которое просуществовало по 1930 г.){433}. Одновременно создавались военно-научные общества. Проблематика, связанная с басмачеством, разрабатывалась и в Туркестанском (затем Среднеазиатском) [192] рабоче-крестьянском коммунистическом университете, существовавшем в 1921–1931 гг.; здесь же готовились кадры научных работников из представителей местных национальностей. Этими же проблемами в какой-то мере занимались Общество по изучению Киргизстана и Историко-краеведческий комитет! при ЦИК Туркменистана и некоторые другие научные организации.

Изучение истории Советского общества, гражданской войны, в том числе басмачества, началось в годы, когда в Туркестане еще полыхало пламя борьбы. Наиболее характерной особенностью «эмбрионального» состояния историографии было то, что те, кто начинал исследовать историю становления советского общества, сами активно участвовали в борьбе за победу Советской власти, что было вполне закономерно. Это вызывалось не только отсутствием профессиональных историков и сложившихся архивов, но и тем, что процесс накопления знаний только начинался, что участники борьбы с басмачеством стремились накопленный опыт сделать достоянием широких народных масс. Поэтому изучение событий с самого начала приобрело огромное политическое и воспитательное значение.

Во многих работах, написанных по свежим следам событий, широко использовались личные воспоминания. Первые работы историков-марксистов представляли собой небольшие статьи, публиковавшиеся главным образом в журналах «Жизнь национальностей», «Новый Восток» (Москва), «Коммунист», «Военная мысль», «Военный работник Туркестана», «Красная летопись Туркестана» (Ташкент) и других.

Правильное понимание истории классовой борьбы в Средней Азии было связано в первую очередь с публикацией в периодических изданиях, в том числе и выходивших на местных языках, произведений В. И. Ленина, освоение историками ленинского наследия.

История борьбы с басмачеством, как и некоторые другие темы истории советского общества, стала областью знаний, где развернулась ожесточенная идеологическая борьба. Историки-коммунисты, не снявшие еще солдатских шинелей или находившиеся на партийно-советской работе, пытались осмыслить ход исторических событий, происходящих у них на глазах. В центре их внимания находились не только боевые действия на туркестанских фронтах, но и такие важные проблемы, как классовая природа басмачества, его политические цели и роль английского империализма в организации басмаческих сил. В то же время те, кто выражал интересы национальной и русской буржуазии, феодально-клерикальных кругов и бывшего колониального чиновничества, фальсифицировали великие завоевания Октября, национальную политику Коммунистической партии и ход самой гражданской войны. Так советская историческая наука уже на заре существования Советского государства вступила в непримиримую борьбу с идеологами противоположного классового лагеря. Следует отметить, что и историки-коммунисты не все и не сразу смогли правильно оценить историю становления и упрочения Советской власти в Туркестане, историю Коммунистической партии Туркестана в годы гражданской войны, историю борьбы с басмачеством.

Одними из первых тему о басмачестве стали разрабатывать журналы «Военная мысль» (издавался Реввоенсоветом Туркестанского фронта) и «Жизнь национальностей». В двух книгах «Военной мысли» за 1920–1921 гг. [193] были помещены несколько статей, главным образом о ферганском басмачестве, в том числе одного из руководителей Компартии Туркестана Назира Тюракулова (Т. Дервиша){434}. Если В. Кувшинов высказал мысль о том, что причины возникновения басмачества было бы бесполезно искать «в условиях действительности революционного времени», то М. Шкляр одним из первых показал, что басмачество — политически контрреволюционное явление, которое «питается в первую голову реальной поддержкой байства, богачей-спекулянтов»; вследствие этого басмачество ведет борьбу, как он выразился, с «мирными кишлачниками», которые находятся «на стороне Советской власти»{435}.

Попытку исследовать классовые корни басмачества предпринял Н. Тюракулов, которого В. В. Куйбышев назвал «выдающимся самородком, марксистски мыслящим человеком»{436}. Выступив против точки зрения, в соответствии с которой басмачество представляет собой «преступный антропологический атавизм», свойственный якобы жителям Средней Азии, Н. Тюракулов определил басмачество как «контрреволюционную мелкобуржуазную стихию», как продукт экономических и общественных противоречий переходного времени, ломки старого, докапиталистического туземного общества и зарождения нового общества{437}. Вульгарно-экономический подход не смог дать, однако, плодотворных результатов при выяснении истинной сущности анализируемого явления.

Отдельные публицисты (А. Виноградова и др.) впервые попытались разобраться в расстановке классовых сил и социальном составе хорезмских басмачей{438}. Ставятся вопросы о месте отдельных туркменских племенных вождей в борьбе с басмачеством и о роли английского империализма в организации басмачества в ХНСР. Последний вопрос был специально затронут в статье В. А. Гурко-Кряжина{439}. Однако к 20-м годам не было еще достаточно данных, чтобы во всем объеме раскрыть контрреволюционную деятельность империализма по руководству басмачеством.

Процесс становления сложной темы проходил в упорной борьбе. Выявились попытки фальсификации истории Коммунистической партии Туркестана, в том числе ее борьбы против басмачества. Ярким примером этого была книга Г. Сафарова{440}. Написанная будущим активным участником троцкистско-зиновьевского оппозиционного блока, она содержала антинаучный анализ главных вопросов истории первых лет Советской власти в Туркестане, извращала политику Коммунистической партии на советском Востоке и историю борьбы с басмачеством. Г. Сафаров неверно освещал причины возникновения басмачества и степень участия в нем трудящихся местных национальностей{441}. Взгляды Г. Сафарова были некритически восприняты Н. Батмановым, Г. Скаловым, С. Гинзбургом, Д. Зуевым, А. Сыркиным{442}.

Ошибки в трактовке сущности басмачества были вызваны как недостаточной теоретической и методологической подготовкой первых историков и публицистов, так и крайне узкой источниковедческой базой их работы.

Известным показателем первоначальных успехов в исследовании истории басмачества были статьи Ф. Ходжаева и Ди-Мура о басмачестве, книги С. Айни, П. Алексеенкова, Н. А. Паскуцкого, Е. Козловского{443}. Новым была расширение территориальных и хронологических рамок изучения темы.

Книга известного среднеазиатского писателя и историка Садриддина Айни [194] дала основание историографам поставить его в ряды первых историков народной революции, заложивших основы изучения басмачества на территории БНСР{444}.

В своей небольшой статье (четыре страницы текста) Ди-Мур верно констатировал, что восточнобухарское басмачество с начала до конца развертывалось «под знаком реакционного феодализма, пытающегося вокруг широкой панисламистской программы объединить все антисоветские, контрреволюционные элементы»{445}. Разрабатывая этот исходный тезис, Ди-Мур показал, что проповедуемые эксплуататорскими верхами и духовенством лозунги об общности интересов и целей коренных жителей Средней Азии чужды трудящимся массам и «рассчитаны лишь на тонкий слой мусульманской интеллигенции и купечества»{446}. Главарями басмачества, отмечал Ди-Мур, выступали бывшие беки, муллы, чиновники, турецкие офицеры.

Идеи, высказанные Ди-Муром, как и до этого мысли авторов статей в «Военной мысли», не нашли, однако, в первое время развития. Возможно, что эти работы даже не были известны некоторым историкам.

Ощутимый вклад в разработку истории борьбы с басмачеством внес П. Алексеенков. Изучая вопрос о «крестьянском восстании» в Фергане, он сумел довольно полно показать историю объединения басмачества и русских кулаков для совместной борьбы против Советской власти, описать героическую оборону Андижана и разгром объединенных кулацко-басмаческих отрядов. Автор попытался проанализировать причины победы Красной Армии и неудачи сил контрреволюции. Многие страницы книги П. Алексеенкова, несмотря на то что они написаны более 50 лет назад, до сих пор не утратили научной значимости, читаются с большим интересом. Заслугой П. Алексеенкова является и то, что он первым показал деятельность местных партийных организаций, мобилизующую и руководящую роль уездно-городских комитетов в борьбе с басмачеством.

Если П. Алексеенков специально занимался историей борьбы с басмачеством, то Е. Козловский в книге о Красной Армии в Туркестане показал, как трудящиеся массы Хорезма — узбеки и туркмены — организовывались для борьбы с бандами Джунаид-хана.

Общий недостаток первых работ о басмачестве состоял в том, что их авторы почти не отметили связь между описывавшимися ими фактами и событиями, происходившими в то время на других фронтах Туркестана, а тем более во всей Советской республике.

На рубеже 20–30-х годов на развитии историографии Средней Азии благотворно сказались празднование 10-летия Октября, создание в 1929 г. по инициативе Средазбюро ЦК ВКП(б) Среднеазиатской ассоциации научно-исследовательских учреждений (СААНИУ){447}, в составе которой была секция историков-марксистов, положившая начало Среднеазиатскому обществу историков-марксистов (1930–1939 гг.). В дальнейшем историческая наука в Средней Азии в течение 12 лет развивалась с помощью Средазбюро ЦК партии (с апреля 1922 г. по октябрь 1934 г.). В 1930 г. на основе постановления ЦК ВКП(б) от 28 мая 1928 г. «О преобразовании Истпарта», предусматривавшего создание на базе местных истпартов историко-партийных научно-исследовательских институтов, Средазистпарт был преобразован в Среднеазиатский научно-исследовательский институт истории революции (САНИИР). [195]

Партийное влияние на развитие историографии гражданской войны в Туркестане оказывали также журналы Средазбюро, прочих партийных и научных органов — «За партию», «Партработник», «Коммунистическая мысль», «Революционный Восток». В этих и других журналах (в том числе и издававшихся в Москве) и изданиях появляются первые рецензии о работах по истории гражданской войны в Туркестане{448}. Ведется борьба как с троцкистами и националистами, пытающимися исказить героическую борьбу с контрреволюцией, так и с зарубежными фальсификаторами истории, стремящимися оправдать английскую интервенцию в Туркестане{449}. Происходило упорядочение архивов. Большое значение имело создание по решению XV съезда партии и с учетом рекомендаций ЦК ВКП(б) в 1929 г. при Институте Ленина единого партийного архива. Местные партийные архивы становились филиалами Центрального партийного архива. Единый партийный архив Средазбюро ЦК РКП (б) создается в 1929 г. В нем были сосредоточены документы партийных организаций (до 1924 г.) Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана и Киргизии{450}.

Все эти организационные меры способствовали накоплению и освоению большого фактического материала о басмачестве, что сказалось на углублении исследований по данной теме. Положительную роль сыграла и дальнейшая работа в области изучения общих проблем истории Советского Туркестана и Компартии Туркестана, а также Хорезмской и Бухарской республик и их парторганизаций.

Развитию изучения проблемы басмачества содействовали книги Д. А. Фурманова, С. Муравейского (В. Лопухова), Т. Рыскулова, А. Мелькумова (с предисловием И. Варейкиса), а также трехтомное издание «Гражданская война 1918–1921 гг.»{451}. В то же время некоторые авторы, в частности Т. Рыскулов и С. Муравейский, не разобрались до конца в классовой природе басмачества. Т. Рыскулов игнорировал процессы расслоения в кишлаке и ауле и потому не смог показать классовые основы басмачества. С. Муравейский видел корни басмачества главным образом в экономическом кризисе и хозяйственной разрухе.

В 1931 г. появилась первая крупная специальная работа о басмачестве, принадлежащая перу П. Алексеенкова{452}. Поскольку данный труд определил на ряд лет направление исследований в этой области, рассмотрим его более подробно.

Поставив вопрос: «Что такое басмачество?» — П. Алексеенков предложил следующую формулировку: басмачество — это «форма борьбы капиталистических элементов против социалистического развития Средней Азии». Он писал, что басмачество было «антинациональным по своему характеру»{453}. Эти положения, несомненно, представляли шаг вперед в изучении проблемы, но были еще недостаточны для ее научного понимания, так как нельзя согласиться с тем, что басмачество это лишь «форма борьбы капиталистических элементов (курсив наш. — Авт.) против социалистического развития Средней Азии». В басмачестве объединились и буржуазные (русские и местные) слои населения и представители феодальных кругов. Последние были преобладающей силой в басмачестве.

П. Алексеенков довольно подробно проследил отличие дореволюционного басмачества от послеоктябрьского, охарактеризовал процесс классовой дифференциации [196] в туркестанском кишлаке. Можно в основном согласиться со следующими выводами автора: послеоктябрьское басмачество «по своему существу ни в коей степени не было продолжением или развитием дооктябрьского басмачества»; «Басмачество послеоктябрьское взяло от дооктябрьского басмачества в основном лишь его внешнюю форму, а по своему существу оно представляло собой независимое от него движение, имело совершенно особые социально-экономические причины и ставило перед собой в значительной степени иные, чем дооктябрьское басмачество, цели»{454}. Отметим, что автор не прав, считая басмаческие выступления «движением».

Автор, как и в предыдущей своей работе, коснулся роли субъективного фактора в формировании басмачества. Он твердо стоял на том, что ошибки в области национальной политики не могли быть «причиной возникновения басмачества»{455}. Они, по его мнению, лишь были использованы контрреволюционными силами в своих целях. Такая постановка вопроса была крупной заслугой автора.

П. Алексеенков стремился ответить и на вопрос: как относилось трудовое дехканство к басмачеству?

Если в предыдущей книге («Кокандская автономия»{456}) П. Алексеенков убедительно доказывал, что после Октябрьской революции дехканство в массе своей не было активным сторонником буржуазных националистов, то в книге о басмачестве, правильно подметив, что басмачество по социальной структуре не было единым, он, однако, необоснованно утверждал, будто дехкане поддерживали басмачество, являясь основным контингентом для их комплектования{457}. Правда, автор оговаривал, что это относится лишь к «первым годам басмаческого движения» и отнюдь не означает, что все дехканство Туркестана поддерживало басмачей. Однако и с этими оговорками его вывод не соответствует исторической правде. Обращает на себя внимание, что П. Алексеенков сделал свое заключение без всяких ссылок на источники.

Таким образом, хотя П. Алексеенков поставил большой круг вопросов борьбы с басмачеством, цельной научной картины он еще не смог нарисовать.

Одновременно с П. Алексеенковым к истории разгрома басмачества обратился И. Кутяков — один из военных руководителей борьбы с басмачеством{458}. Основываясь на личных наблюдениях и архивных документах, он попытался осмыслить причины относительно продолжительных басмаческих выступлений в Хорезме. Автор привлек большой фактический материал, служащий для уяснения хода боевых операций Красной Армии и военных формирований ХНСР. Теоретическая ценность книги во многом была снижена из-за вводной статьи ее редактора Н. Какурина, в которой неверно охарактеризованы корни басмачества.

После выхода в свет книг П. Алексеенкова и И. Кутякова специальные работы, посвященные борьбе с басмачеством, долго не издавались. Отдельные моменты затрагивались в обобщающих трудах (например, В. Божко. Гражданская война в Средней Азии. Таш., 1930; Д. И. Манжара. Революционное движение в Средней Азии. Таш., 1934).

Таким образом, первоначальный этап накопления знаний по теме характеризуется напряженной классовой и идейной борьбой. В это время определяются вопросы изучения истории разгрома басмачества. В центре научных [197] изысканий становится проблема социальной и классовой сущности басмачества, отношения к нему трудового дехканства. Намечается также тема о роли английского империализма в организации басмаческих отрядов.

В последующее время, охватывающее почти двадцать лет, историография проблемы обогатилась новыми темами и теоретическими положениями.

Дальнейшему развертыванию научной работы по проблематике гражданской войны способствовало постановление ЦК ВКП(б) от 30 июля 1931 г. об издании многотомной истории гражданской войны в СССР. А. М. Горький — инициатор этого издания — встретился с членами бюро Среднеазиатского землячества, ветеранами революции и гражданской войны — А. А. Казаковым, Ф. И. Колесовым и Н. А. Паскуцким — с целью активизации работы по сбору материалов и разработке истории Октябрьской революции и гражданской войны. В газете «Комсомолец Узбекистана» была опубликована телеграмма А. М. Горького ветеранам революционной борьбы, в которой подчеркивалось, что «история гражданской войны должна показать самоотверженную борьбу трудящихся национальных республик за Советскую власть, за мировую пролетарскую революцию, за социализм». Телеграмма заканчивалась призывом: «Ударным порядком соберите материал по истории гражданской войны в вашей республике»{459}.

Работу по сбору материалов возглавили Средазбюро ЦК ВКП(б), Центральные комитеты компартий союзных республик, созданный в 1933 г. на базе САНИИР Среднеазиатский научно-исследовательский институт марксизма-ленинизма при Средазбюро ЦК ВКП(б) и республиканские институты истории марксизма-ленинизма, истории революционного движения и истории партии{460}. Проводились многочисленные встречи с участниками гражданской войны. Одновременно в печати развернулась критика великодержавно-шовинистических и буржуазно-националистических концепций по истории партии и истории национально-государственного строительства.

Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР 1934–1936 гг. о преподавании гражданской истории и развитии исторической науки, начинания в области планирования научно-исследовательской работы, а также создание исторических кафедр и исторических факультетов в университетах и педвузах среднеазиатских республик, в свою очередь, способствовали развертыванию научно-исследовательской работы по истории гражданской войны и ее составной части — разгрома басмачества.

Отныне исследователи могли руководствоваться новыми материалами из ленинского идейного наследия: в 1931–1933 гг. были опубликованы XVIII, XXI и XXIV Ленинские сборники, содержащие документы о гражданской войне. Одновременно публиковались отдельные документы по истории гражданской войны в Туркестане{461}.

К концу 30-х — началу 40-х годов в среднеазиатских республиках создаются институты истории партии при ЦК компартий — филиалы ИМЭЛ.

В среднеазиатской историографии до Великой Отечественной войны заметным явлением был выход в свет двух небольших книг, хотя специально и не посвященных басмачеству, но оказавших немалое влияние на изучение данной темы{462}. К. Житов и В. Непомнин впервые в советской литературе дали обобщенный очерк истории колониального и Советского Узбекистана (до середины 30-х годов). Б. Гафуров и Н. Прохоров, раскрывая причины ликвидации [198] эмирской Бухары, попытались определить характер революции и революционных преобразований в БНСР.

В 40-е и 50-е годы делаются новые шаги в изучении проблемы. Роли английского империализма в организации басмачества, снабжении его оружием и боеприпасами были посвящены две книги С. П. Тимошкова и монография А. X. Бабаходжаева{463}. Впервые в советской историографии, использовав богатый материал, авторы показали, как английский империализм планировал свою агрессивную политику по отношению к советскому Востоку, какие цели преследовал, какими методами стремился достичь поставленных целей. Попутно заметим, что политика американского империализма в Средней Азии и методы ее осуществления еще слабо изучены.

Другим сюжетом, привлекшим внимание историков, была роль Турккомиссии ВЦИК и СНК РСФСР и Туркбюро ЦК РКП (б) в борьбе с басмачеством после окончательного соединения Туркестана с центром страны (сентябрь 1919 г.){464}. В результате постановки этой темы и привлечения новых источников, главным образом извлеченных из центральных архивохранилищ, более основательно стала исследоваться деятельность ЦК партии и Советского правительства и их полномочных органов в Туркестане в организации борьбы с басмачеством. Был изучен ряд аспектов партийно-политической работы среди трудящихся местных национальностей, показано изменение тактики борьбы с басмачеством, осуществленное под руководством М. В. Фрунзе и В. В. Куйбышева. Одновременно наметились новые темы исследований: широкое привлечение трудящихся местных национальностей в Красную Армию и на фронт борьбы с басмачеством, деятельность местных партийных и советских организаций в кишлаке и ауле и др.

Появляются книги и статьи, где параллельно с разработкой общих вопросов гражданской войны в Средней Азии делается попытка более углубленно осветить историю басмачества. Особенно «повезло» в этом отношении Киргизии и отчасти Туркмении и Таджикистану{465}.

В книгах Азиза Ниалло и П. П. Никишова представлена общая картина борьбы с басмачами в районах современной Киргизии. Заслуга П. П. Никишова состоит в том, что он прослеживает, хотя и в ограниченных рамках (юг Киргизии), борьбу с басмачеством начиная с возникновения первых шаек и до ликвидации остатков басмачества в 1923 г. В таких хронологических рамках исследования ранее не проводились. Вместе с тем эти авторы, как и некоторые их предшественники, не сумели еще до конца вскрыть причины возникновения басмачества. П. П. Никишов, например, не увидел разницы между бандитами дооктябрьского периода и басмачами. Бандитские шайки, действовавшие в Средней Азии до Октября и зачастую именуемые басмаческими, коренным образом отличались по своему классовому происхождению и политической направленности от басмачества, возникшего после разгрома «Кокандской автономии».

За выявление классового состава хорезмского басмачества взялся Г. Непесов. Но с этой задачей автор не смог справиться. Его книга была подвергнута резкой критике{466}. Дискуссия показала, что в оценке некоторых родо-племенных вождей, боровшихся против Джунаид-хана, существовали крайние точки зрения. Одновременно стало ясно, что необходимо дальнейшее научное исследование вопроса с привлечением архивных данных. [199]

Таджикские историки (М. Иркаев, Р. Аманов, И. Т. Юсуф-заде) попытались на сравнительно узкой источниковедческой базе (главным образом на основе воспоминаний участников гражданской войны) исследовать борьбу с басмачеством в центральных и южных районах Таджикистана. Особое внимание они уделили освобождению Восточной Бухары и Матчинского бекства от басмачей{467}.

Д. Фаньян и М. Зелинская впервые в научно-популярной брошюре обратились к борьбе национальных частей Красной Армии против крупных басмаческих банд. Однако авторы преувеличили степень сознательности и организованности трудящихся местных национальностей в первые годы после ликвидации эмирской власти в Бухаре. Об организации добровольческих национальных отрядов пишется и в книгах М. Иркаева и Ю. Николаева{468}. Их усилиями в научный оборот были введены имена командиров-таджиков, сражавшихся за победу Советской власти.

Недостатки книг и статей, опубликованных до конца 50-х годов, в значительной мере объяснялись тем, что они имели довольно узкую источниковедческую базу. В научный оборот не были введены ценнейшие материалы центральных и местных архивов. Крайне слабо проводились сбор и издание воспоминаний активных участников гражданской войны, в результате чего некоторые важные стороны исторического процесса оставались почти не исследованными.

Сказывались также отрицательные последствия культа личности, вследствие чего не раскрывалась в нужном объеме решающая роль народных масс, в особенности роль трудящихся местных национальностей, в борьбе с интервентами, белогвардейцами и басмачами, не исследовалась роль В. И. Ленина как организатора и руководителя побед в гражданской войне, слабо освещалась деятельность местных партийных и советских организаций по руководству трудящимися массами. Имена многих партийных, советских и военных деятелей, сыгравших большую роль в борьбе с басмачеством, в работах почти не упоминались.

Преодоление этих и некоторых других недостатков проходило в творческой обстановке, созданной после решений XX съезда партии, в ходе освоения новых источников, ставших доступными для исследователей после съезда, в результате роста кадров историков Средней Азии. Особенно большое значение имели новые публикации из ленинского идейно-теоретического наследия («Военная переписка», XXXVI Ленинский сборник), переиздание протоколов VIII, IX и X съездов РКП (б). Постепенно сказались результаты деятельности окрепших и развернувших творческую работу институтов истории союзных Академий наук и филиалов ИМЛ при ЦК КПСС. Последними были опубликованы сборники воспоминаний участников Октябрьской революции и гражданской войны в Средней Азии{469}. Институт марскизма-ленинизма при ЦК КПСС подготовил и издал в 1960–1961 гг. трехтомный сборник документов «Из истории гражданской войны в СССР». Часть документов связана с басмачеством. Самостоятельное научное значение имели предпосланные каждому из томов введения.

Важнейшей особенностью развития исторической науки в Средней Азии конца 50-х годов было появление обобщающих работ по истории среднеазиатских республик, в которых имеются главы и о гражданской войне{470}, где [200] довольно подробно изложены вопросы борьбы с басмачеством. В них более широко, чем в предыдущих работах, исследована роль народных масс, особенно трудящихся местных национальностей, в происходивших в то время событиях, сделана попытка показать деятельность Центрального Комитета партии во главе с В. И. Лениным по руководству местными партийными организациями, их борьбу за разгром врага в среднеазиатских республиках. Авторы стремились исследовать гражданскую войну в Туркестане, в том числе разгром басмачества, как составную и неотъемлемую часть гражданской войны во всей стране. Они поставили, хотя и не решили полностью, вопрос о причинах, обеспечивших победу над объединенными силами интервентов, белогвардейцев и басмачей в чрезвычайно трудных условиях, сложившихся в годы гражданской войны в Туркестане. Довольно полно показано советское экономическое и культурное строительство. Нашла отражение деятельность Коммунистической партии Туркестана по мобилизации масс на борьбу с басмачеством. В этих работах впервые дано марксистское определение басмачества как «выражение классовой борьбы байства и реакционного мусульманства против Советской власти»{471}. Недостатком этих изданий был слабый учет объективных экономических процессов, соотношения классовых сил на различных этапах гражданской войны в Средней Азии.

Кроме сводных трудов по истории советского общества проблематика борьбы с басмачеством нашла отражение и в специальных работах{472}.

Таджикские историки М. Иркаев, Ю. Николаев, Я. Шарапов в связи с тем, что басмачи развернули свою антисоветскую деятельность в Восточной Бухаре после победы народной революции в Бухаре в конце 1920 г., пришли к выводу о необходимости изменения хронологических рамок периода гражданской войны для территории своей республики. Они считают, что война началась здесь в 1921 г. и продолжалась до 1926 г. включительно, когда произошел разгром басмачества. Большое место в их книге уделено исследованию методов борьбы с басмачеством в условиях, когда по всей стране шел процесс восстановления народного хозяйства. Однако авторы не показали борьбу с басмачеством в северных районах Таджикистана и на Памире{473}.

Пониманию специфических условий борьбы с басмачеством в Туркмении, а также уяснению мобилизующей роли местных партийных организаций помогают книги Ш. Ташлиева и М. Языковой, а также монография С. Н. Покровского{474}.

К. Малышев попытался нарисовать общую картину разгрома басмачества на юге Киргизии. Он показал, что районы современной Киргизии и прилегающие к ней районы Туркестана оказались в поле зрения английских и американских империалистов. Спорно положение К. Малышева о высокой степени социальной дифференциации в кишлаке и ауле. Обратив внимание лишь на одну сторону этого процесса — постепенное обезземеливание бедноты, он не учел другого момента: сильной зависимости дехканина от мулл, баев, манапов, родовых и племенных пережитков и т. д., о чем В. И. Ленин говорил на VIII съезде РКП (б) при обсуждении проекта программы партии.

В научно-популярной брошюре А. Коканбаева пишется о борьбе с басмачеством в Ферганской долине. Об этом же, а также о басмачестве в Самаркандской области (главным образом на территории нынешней Таджикской [201] ССР) написано в брошюре Т. X. Кельдиева. А. Коканбаев выделяет авангардную роль рабочего класса Ферганы, отмечает его стойкость и преданность Советской власти.

Научный уровень указанных брошюр во многом снижается из-за путаного изложения вопроса о социальной природе и причинах возникновения басмачества. А. Коканбаев, например, правильно констатируя, что основной классовой опорой басмачества были местные эксплуататоры, в дальнейшем склоняется к мысли, что корни басмачества следует искать в колониальной политике русского царизма в Туркестане. Это, конечно, неверно. Зачастую А. Коканбаев и Т. X. Кельдиев забывают увязать тот или другой этап разгрома басмачества с общетуркестанской и общероссийской обстановкой, в частности с обстановкой на фронтах гражданской войны.

Роль коммунистов Туркестана, их политическая и организационная работа в годы гражданской войны, в том числе на Ферганском фронте, освещены в монографии М. X. Назарова{475}.

Новые данные о борьбе с басмачеством на последнем этапе его существования приведены в книге, рассказывающей о славном прошлом войск Туркестанского военного округа{476}. Заслуживает внимания стремление выявить и ввести в научный оборот фамилии командиров частей и соединений, своим умением, опытом и отвагой способствовавших победоносному окончанию войны с басмачами. Углубленное изучение источников, пересмотр отживших взглядов и мнений дали возможность Г. Непесову значительно продвинуть вперед исследование проблемы борьбы с басмачеством на территории Хорезма. Автор привел интересный материал о вкладе трудящихся многих национальностей нашей страны в разгром басмачей. Однако спорным остался вопрос о времени возникновения басмачества на территории Хорезма{477}.

Наряду с серьезными достижениями в изучении проблемы басмачества отмечались и отступления от завоеванных позиций. Это показала, в частности, книга Ш. А. Шамагдиева{478}. Автор стремился более полно показать активное участие трудящихся местных национальностей под руководством местных партийных организаций в борьбе с басмаческими шайками. И в этом он достиг некоторых успехов. Но вместе с тем он «игнорирует все нормы и требования, общепринятые в научно-исследовательской работе в области истории. Он... подправляет и дополняет цитируемые источники и документы, приписывает партийным и советским органам решения, которых они никогда не принимали, приводит сенсационные «факты» и новые даты событий, не ссылаясь при этом ни на какие источники, путает фамилии, должности, партийную принадлежность некоторых лиц»{479}.

Таким образом, в первом периоде, несмотря на то что часть его падает на время, когда в результате действий субъективных факторов была сужена источниковая база и сказывались некоторые неблагоприятные факторы в научной работе, были достигнуты серьезные успехи в исследовании истории разгрома басмачества.

Был опубликован ряд монографий и книг по истории советского общества среднеазиатских республик, в которых имелись специальные главы о басмачестве, где с научных партийных позиций изложены принципиальные вопросы истории борьбы с басмачеством, ранее не исследовавшиеся или рассмотренные не в полную меру (например, о роли народных масс в достижении [202] победы в гражданской войне, о социальной природе басмачества). Большим завоеванием историографии был вывод: басмачество — одна из форм классовой борьбы в эпоху диктатуры пролетариата.

Исследования, опубликованные с конца 50-х годов, несмотря на отдельные спорные и даже ошибочные положения, определили качественно новый этап в развитии историографии по рассматриваемой теме.

В современный период были достигнуты новые успехи в исследовании истории борьбы с басмачеством. Они были обусловлены таким объективным фактором, как победа в СССР развитого социализма, а также влиянием субъективных факторов: публикацией новых материалов из ленинского идейного наследия, теоретическими и методологическими указаниями XXII — XXVI съездов КПСС и документов Центрального Комитета партии, ростом профессионального мастерства и зрелости историков.

Для среднеазиатской историографии особенно важное значение приобрело появление тематических сборников, которые содержали ленинские произведения, затрагивающие историю Средней Азии: «В. И. Ленин о Средней Азии и Узбекистане» (Таш., 1957) и «В. И. Ленин о Средней Азии и Казахстане» (Таш., 1960). Вышли также в свет «Резолюции и постановления съездов Коммунистической партии Туркестана (1918–1924)» (Таш., 1958), «Письма трудящихся В. И. Ленину (1917–1924 гг.)» (Таш., 1964), «Трудящиеся Туркменистана В. И. Ленину» (Аш., 1960).

Полное собрание сочинений В. И. Ленина и Биохроника В. И. Ленина расширили теоретический и источниковый арсенал обществоведов Средней Азии.

Характерные особенности нынешнего этапа исследования истории разгрома басмачества заключаются в углубленном специальном изучении темы, постановке новых вопросов, привлечении новых источников.

Уже в начале 60-х годов появляются книги и статьи по проблемам, не поднимавшимися в ранее изданных работах. Это относится прежде всего к вопросам интернационального сплочения трудящихся в борьбе с басмачеством, а также к некоторым теоретическим аспектам роли английского империализма в разжигании басмачества.

И. С. Сологубов, А. М. Матвеев, Я. М. Серый и Г. Б. Никольская{480} впервые в среднеазиатской историографии показали, как в тяжелые годы гражданской войны проживавшие на территории Средней Азии чехи, словаки, венгры, австрийцы, немцы, китайцы, индийцы, персы и другие, получив свободу от Советской власти, проявили чувство пролетарской солидарности: с оружием в руках, плечом к плечу с русскими, узбеками, казахами, таджиками, туркменами, киргизами и представителями других народов они отстаивали завоевания Великого Октября, участвуя в разгроме басмаческих формирований.

Роль международного, в первую очередь английского, империализма в развязывании и расширении гражданской войны в Средней Азии, в организации и руководстве басмачеством исследована А. X. Бабаходжаевым{481}. Особый интерес представляет вторая книга, где на основе дополнительных источников дается новое понимание ряда принципиальных сторон во внешней политике английского империализма.

Заслугой А. X. Бабаходжаева является рассмотрение политики английского [203] империализма в Средней Азии, Афганистане и Иране под единым углом зрения. Такая постановка вопроса дала возможность выяснить два важнейших аспекта темы: значение разгрома английской интервенции, а затем и басмачества в Средней Азии для развертывания освободительного движения в Афганистане и Иране; взаимосвязь борьбы народов Средней Азии и народов Среднего Востока против общего врага. Такой ракурс, как убедительно показал А. X. Бабаходжаев, не противоречит тому, что трудящиеся Средней Азии под руководством Коммунистической партии сражались за социализм, а народы Среднего Востока вели национально-освободительную борьбу.

А. X. Бабаходжаев широко использовал партийные документы, что позволило ему дать правильную политическую оценку целям и методам английской политики после победоносного завершения гражданской войны в центре России. Он показал, как, провалившись с открытой интервенцией, английские империалисты перешли к организации антисоветских заговоров и мятежей, расширению басмачества, провоцированию пограничных государств на антисоветскую агрессию, использованию хозяйственной разрухи с целью проникновения английского капитала и реставрации капитализма в нашей стране.

История борьбы с басмачеством нашла отражение и в пятитомной «Истории гражданской войны в СССР». Если в третьем томе о басмачестве только упоминается, то в четвертом и особенно в пятом{482} в разделах «Решающие победы Красной Армии над объединенными силами Антанты и внутренней контрреволюции (март 1919 — февраль 1920)» и «Конец иностранной военной интервенции и гражданской войны в СССР. Ликвидация последних очагов контрреволюции (февраль 1920 — октябрь 1922)» сделана попытка отразить некоторые важнейшие события из истории борьбы с басмачеством. Значение этих обобщающих работ не только в том фактическом материале, который там приведен, но и в новом методологическом подходе к изучению истории гражданской войны, в стремлении их авторов преодолеть ошибки и недостатки, свойственные работам, написанным до XX съезда КПСС, а также в широком показе имен тех военачальников и политработников, которые ранее не упоминались в литературе. Это не могло не сказаться на дальнейшем изучении истории борьбы с басмачеством.

Углубленное исследование истории басмачества проявилось в изучении борьбы с ним в рамках современных среднеазиатских республик. Но здесь возникают вопросы: правомерно ли, что предметом исследования становится борьба с басмачеством в географических рамках современных среднеазиатских советских республик, возникших в 20-х годах? Не является ли это усугублением известных недостатков историографии гражданской войны в Средней Азии предыдущего времени? М. Иркаев на примере Таджикской ССР доказал возможность самостоятельного исследования истории басмачества в пределах районов, не бывших самостоятельными государственными образованиями в момент борьбы с ним{483}.

М. Иркаев отказался от ранее принятых хронологических рамок гражданской войны в центральных и южных районах Таджикистана (1921–1924 гг.){484} и предложил иную датировку: 1921–1926 гг. Весь период войны он разделил на три этапа: первый (1921 г. — первая половина 1923 г.) — возникновение и широкий размах басмачества; второй (вторая половина 1923 г. — [204] конец 1924 г.) — потеря басмачеством своей силы, превращение его в бандитизм; третий (1925 г. — первая половина 1926 г.) — окончание гражданской войны в Таджикистане и ликвидация остатков басмачества. На всех этапах, указывает М. Иркаев, цели басмачества оставались неизменными, тогда как формы борьбы и размах ее менялись{485}.

Выдвинутая и обоснованная автором периодизация была в основных своих чертах одобрена учеными Таджикистана.

Большое место в книге М. Иркаева отведено внутренним и внешним обстоятельствам возникновения басмачества, характеристике его социальной базы и причин значительного усиления в тот момент, когда во всей стране началось восстановление народного хозяйства. Автор справедливо утверждает, что социальной базой басмачества были феодалы, духовенство, чиновничество, байство и нарождавшиеся буржуазные элементы{486}. Рассматривая степень участия трудового населения в басмаческом движении, он приходит к общему выводу, что «в начальный период на территории Таджикистана басмачество имело значительный размах за счет отсталой и обманутой части населения»{487}. Участие трудовых масс в басмаческих шайках прослеживается в книге и на других этапах. Однако автор не считает, что все трудящиеся местных национальностей примыкали к басмачам. М. Иркаев пишет, что «многие дехкане с первых же дней революции пошли за ней (новой властью. — Авт.), активно боролись за утверждение и укрепление власти Советов», что «значительная часть трудовых дехкан в начале борьбы за власть Советов занимала выжидательную позицию, затем в скором времени, познав плоды революции и советского строя, также начала поддерживать политику Советской власти»{488}.

М. Иркаев впервые ввел в научный оборот новые партийные документы, прежде всего решения Политбюро ЦК РКП (б), касающиеся борьбы с басмачеством, и ряд фактических данных, извлеченных из среднеазиатских и центральных архивов.

Гражданская война на территории Советского Таджикистана освещается и в ряде других работ. Среди них выделяется монография Г. X. Хайдарова{489}. Автор попытался установить время выступления басмаческих шаек в Матчинском регионе{490} и борьбы с ними отрядов Красной Армии.

Если М. Иркаеву удалось изучить историю борьбы с басмачеством на территории республики, в прошлом принадлежавшей к различным государственным образованиям или административным единицам, то С. Б. Жантуаров в книге, посвященной гражданской войне в Киргизии{491}, не сумел этого сделать. И вот почему. Непременным условием такого подхода должно быть: наличие широкого общего фона классовой борьбы; исследование диалектической взаимосвязи борьбы в различных районах региона, умение объективна отделить главное от второстепенного. Между тем в книге С. Б. Жантуарова заметен отрыв событий в Киргизии от общетуркестанских, частью которых они были, не говоря уже о действиях на фронтах всей Советской республики.

Успехи историографии гражданской войны в Средней Азии и Казахстане, накопление фактического материала, решение ряда принципиальных вопросов, а также рост кадров историков, сгруппировавшихся вокруг филиалов ИМЛ и институтов истории Академий наук среднеазиатских республик и Казахстана, [205] способствовали активизации исследований по истории партийных организаций. Вышли в свет монография по истории Туркестана{492}, книги по истории отдельных республик и их компартий{493}, а также другие историко-партийные труды{494}.

Важнейшими достижениями авторов этих работ являются исследование борьбы с басмачеством как составной и неразрывной части борьбы со всей среднеазиатской контрреволюцией, рассмотрение истории ленинского решения национального вопроса в Туркестане и осуществления политики привлечения широких народных масс к защите республики, что обеспечило прочный военно-политический союз рабочих и крестьян всех национальностей Средней Азии.

В названных книгах преодолен ряд недостатков и пробелов, присущих предыдущим изданиям, и высказаны обоснованные мнения по некоторым, считавшимся ранее спорными или нерешенными вопросам. Так, в «Истории Казахской ССР» более весомо, с привлечением некоторых новых данных, показаны особенности гражданской войны в Казахстане и причины победы народа над силами контрреволюции, полнее раскрыта суть политики военного коммунизма. События на Семиреченском фронте теснее связаны с событиями на других фронтах Туркестана. Исправлены также имевшиеся в предыдущем издании некоторые фактические неточности.

В «Истории Киргизии» удачной можно считать разработку вопросов об осуществлении на современной территории Киргизстана политики военного коммунизма и о боевых действиях местных формирований.

В «Истории таджикского народа» обобщены данные историографии гражданской войны по различным районам, объединенным в современных границах Таджикской ССР: Северного Таджикистана и Памира, входивших ранее в Туркестанскую АССР, Центрального и Южного Таджикистана, находившихся до 1920 г. под властью эмира бухарского. Выявление некоторых специфических особенностей классовой борьбы в первые годы Советской власти является одним из положительных моментов книги. Не менее важная ее отличительная» черта — тесная увязка местных событий с событиями определяющего характера, протекавших в центре Средней Азии — Ташкенте. Подробно, на основе частично нового материала, рассказано о разгроме басмачества в Восточной Бухаре. Авторы стремились раскрыть роль трудящихся-таджиков в разгроме сил контрреволюции и иностранных империалистов. Подтверждено мнение, что гражданская война в Восточной Бухаре продолжалась до середины 1926 г.

Недостатками первого издания «Истории таджикского народа» оказались описательный характер многих процессов, констатация фактов при отсутствии глубокого анализа расстановки классовых сил и причин, обеспечивших победу в гражданской войне{495}.

В «Истории Узбекской ССР» (т. III, глава II), вышедшей в конце 60-х годов, закреплены достигнутые к этому времени успехи в изучении истории разгрома басмачества. Здесь не только приводится ставшая общепринятой формулировка о басмачестве как выражении классовой борьбы, но и предпринята удачная попытка выяснить дополнительные причины участия в шайках басмачей части трудового декханства. Ход гражданской войны на территории Узбекистана, в том числе борьба с басмачами, рассматривается как часть [206] общего вооруженного наступления внутренней и международной реакции на Советскую Россию{496}.

В очерках истории местных партийных организаций большое внимание наряду с проблемами партийно-организационного характера и вопросами партийного строительства уделено деятельности партии по мобилизации трудящихся на разгром врага. Ценность этих изданий состоит в том, что в них приведены важнейшие партийные документы, касающиеся борьбы с басмачеством. Одновременно названы новые имена многих активных участников разгрома басмачества. Очерки подготовили основу для создания единого обобщающего труда по истории среднеазиатских партийных организаций.

Дальнейшие успехи в изучении истории гражданской войны в Средней Азии, в частности истории басмачества, освещение нераскрытых и спорных вопросов были невозможны без новых документов и источников. В связи с этим с начала 60-х годов предпринимается значительная публикаторская работа, которая еще далеко не исчерпала все имеющиеся в этом отношении возможности.

Институты истории Академий наук среднеазиатских республик и Казахстана, Казахский и Киргизский филиалы ИМЛ при ЦК КПСС совместно с архивными управлениями при Советах Министров и Центральными государственными архивами Казахской, Узбекской, Таджикской, Туркменской и Киргизской ССР издали два тома документов о гражданской войне в Средней Азии и Казахстане{497}. Составители выявили множество новых документов и материалов в архивах Москвы, Ташкента, Ашхабада, Алма-Аты, Фрунзе, Душанбе, Оренбурга, Астрахани и других городов. Опубликовано 1158 документов, часть которых впервые вводится в научный оборот; ряд их связан с басмачеством. Большую ценность представляет постановление Совета Рабочей и Крестьянской Обороны от 25 декабря 1918 г. о «более энергичном наступлении на Оренбург» с целью ликвидации окружения Туркестана и соединения его с центром страны (т. I, с. 279), а также разговор по прямому проводу М. В. Фрунзе с И. П. Беловым 2 октября 4919 г. (т. II, с. 261–263). Эти материалы проливают дополнительный свет на заботу В. И. Ленина, партии и Советского государства о народах Средней Азии в тяжелые дни их жизни и борьбы. Впервые публикуемое письмо Деникина английскому генералу Маллесону (т. I, с. 363) еще раз подтверждает вывод советской историографии, что гражданская война в Средней Азии и Казахстане являлась составной частью борьбы во всей нашей стране, и раскрывает новый аспект роли английского империализма в антисоветской интервенции в Туркестане. Об этом же свидетельствуют доклад Джунковского (одного из руководителей «Туркестанского союза борьбы с большевизмом») Деникину (т. I, с. 341) и ответ последнего (т. I, с. 86–87), а также сообщение о связях басмачей с английским империализмом (т. II, с. 415–416).

История борьбы с басмачеством в 1918–1923 гг. занимает большое место в двухтомнике «Истории гражданской войны в Узбекистане»{498}. В этом издании предпринята попытка, опираясь на предыдущие успехи историографии, решить ряд теоретических и методологических проблем (периодизация гражданской войны в Средней Азии, закономерности и специфика политики военного коммунизма и нэпа в Туркестане и др.). Известный интерес представляет историографическое введение, помещенное в первом томе. Его полемическая [207] заостренность показывает наличие спорных и нерешенных проблем по теме исследования.

В двухтомнике приведен новый фактический материал о борьбе с басмачами, особенно на территории Бухарской и Хорезмской народных республик и Каракалпакии. Большим достоинством издания является глубокий анализ экономико-политической жизни народов Туркестанской республики, Бухарской и Хорезмской народных республик, без чего нельзя понять историю возникновения и краха басмачества. Более обстоятельно, чем это делалось ранее, раскрыта роль национальной политики партии в ликвидации басмачества в Фергане, показана хозяйственная, продовольственная и культурная работа партийных и государственных органов.

В этом издании впервые опубликованы основные документы ЦК РКП (б) и Средазбюро ЦК партии за 1921–1922 гг., касающиеся борьбы с басмачеством, показана их мобилизующая и организующая роль в разгроме врага; проанализированы материалы ряда местных партийных и советских органов.

В связи с тем что данная работа является в известной мере итоговой по проблеме басмачества, рассмотрим ее более обстоятельно.

Одна из основных задач, поставленных перед авторами, заключалась в том, чтобы «выявить классовую сущность басмачества, разоблачив истинных вдохновителей и руководителей контрреволюционного движения»{499}. Такая постановка темы исследования была бы вполне законной при условии, если бы до них в этом направлении не предпринимались никакие усилия. Однако уже во введении к первому тому авторы обратили внимание на то, что имеется обширная литература, в которой сделаны основательные попытки определить классовую сущность басмачества и вскрыть ее действительных вдохновителей и организаторов. О довольно успешном решении этих вопросов речь шла и в нашем обзоре.

Неверна, как уже отмечалось, и постановка вопроса о том, что басмачество является «движением».

Одной из крупных методологических проблем историографии является проблема периодизации борьбы с басмачами. Авторы справедливо считают, что гражданская война в Узбекистане, в том числе басмачество, «не изолированное явление, а составная часть всенародной борьбы в масштабе всего Советского государства»{500}. Однако это вовсе не означает, что общие закономерности в конкретно-исторических условиях таких районов, как Фергана, Бухара, Хива и Каракалпакия, не имели специфических проявлений. Это относится и к периодизации. Временем усиления гражданской войны в Туркестане в книге считается конец 1918 и начало 1919 г. Чем же это подтверждается? Тем, что «был разработан план объединенного наступления на Советский Туркестан английских войск, белогвардейцев и басмаческих банд»{501}. Но этот план, как известно, потерпел полный крах. Авторы также утверждают, что «в конце 1918 г. усиливается гражданская война в Ферганской долине... в связи с подготовкой общего наступления на Ташкент». Такая подготовка в то время действительно велась.

Однако на самом деле усиление гражданской войны в Туркестане происходило весной и летом 1919 г. Это было вызвано следующими обстоятельствами: в апреле 1919 г. Туркестан после краткого соединения через Оренбург с центром страны вновь оказался во вражеском кольце, чем воспользовались [208] контрреволюционные силы почти всех туркестанских фронтов для наступления против Советской власти. Это признают и сами авторы тома. Они пишут об «оживлении контрреволюционных сил в Туркестане» в связи с наступлением Колчака.

Авторы придерживаются спорных взглядов относительно хронологических рамок завершающего этапа борьбы с басмачеством. Они утверждают, что окончание гражданской войны в Туркестане и, следовательно, конец басмачества нужно датировать 1920 г., а в 1921–1923 гг. произошла «ликвидация остатков басмачества», что в эти годы «в борьбе с остатками басмачества на первый план выдвигаются не военные, а политические и хозяйственные мероприятия»{502}. Такой точке зрения противоречит действительное положение в Ферганской долине, а тем более — в Бухарской и Хорезмской народных советских республик, где в 1921–1923 гг. шла упорная и кровавая гражданская война. Это не исключало того, что в ряде районов Средней Азии начиная с 1921 г. развернулся процесс восстановления народного хозяйства, осуществлялась новая экономическая политика. Политические и хозяйственные мероприятия приобретали все большее значение, но они не могли быть осуществлены во всю силу без решения военного вопроса.

Об этом указывалось в ряде партийных документов. Так, ЦК РКП(б) в циркулярном письме от 11 января 1922 г. подчеркнул, что басмачество является «одним из важных факторов хозяйственного разложения»{503}. 21 августа 1922 г. ЦК РКП (б) в директивах Средазбюро ЦК, ЦК Компартии Туркестана и ЦК Компартии Бухары поставил задачу ликвидации басмачества «как одну из важнейших», без чего нельзя осуществить восстановление народного хозяйства{504}. VII краевая конференция Компартии Туркестана (октябрь 1922 г.) по докладу Я. Э. Рудзутака записала в своей резолюции: «Наряду с ликвидацией басмачества перед нами во всей широте стоят задача хозяйственного восстановления Туркестана»{505}. Здесь же отмечалась роль английского империализма в руководстве басмачеством{506}. Эти документы дают направление для верной оценки фактического положения дел в Средней Азии.

Авторы книги неоднократно сами заявляют о «затяжном характере гражданской войны в Узбекистане»{507}, и поэтому материал второго тома почти наполовину посвящен событиям, развернувшимся в 1921–1923 гг.

Более глубокому пониманию объективных и субъективных причин поражения басмачества, мобилизующей и организующей роли партии в борьбе с силами контрреволюции помогают работы, посвященные отдельным крупным проблемам истории Средней Азии советского периода. Среди них особое место занимают труды по истории советского строительства в годы гражданской войны, прежде всего посвященные роли Совета пролетарского Ташкента в борьбе с басмачеством, а также новые обобщающие труды по истории партии. Несколько монографий посвящено Советам{508}.

Р. А. Нуруллин обратил внимание на деятельность Советов по привлечению дехкан в Красную Армию и по разложению басмаческих шаек. Роль пролетариата Ташкента в формировании частей и отрядов, посланных на басмаческие фронты, широко показана в книгах Г. Рашидова и Т. Пулатова.

Большим событием в идейно-политической жизни среднеазиатских республик был выход в свет труда «История коммунистических организаций [209] Средней Азии»{509}, созданного коллективом ведущих историков партии среднеазиатских и Казахского филиалов ИМЛ при ЦК КПСС. Значение этой работы определяется не только тем, что в ней имеются написанные на высоком теоретическом уровне главы, излагающие историю партийного руководства борьбой с басмачеством, но и главным образом тем, что в ней рассмотрен ряд теоретико-методологических проблем, имеющих большое значение для понимания закономерностей и особенностей разгрома контрреволюции в Средней Азии. К ним относятся: интернациональная миссия русского революционного пролетариата — руководящей силы в борьбе за освобождение трудящихся местных национальностей от социального и национального гнета; характер и особенности военно-политического союза рабочих и крестьян и его роль в победе над басмачеством; характер и цели народных революций в Бухаре и Хиве и процесс их постепенного перерастания в социалистические; закономерности некапиталистического пути развития народов Средней Азии; процесс консолидации большевистских организаций в условиях бывшей колониальной окраины; отношение Коммунистической партии к различным классам, политическим партиям и организациям, действовавшим в Средней Азии в первые годы Советской власти.

Рассматриваемый труд вносит новое в понимание сущности басмачества. В главе «Коммунистическая партия Туркестана в период иностранной военной интервенции и гражданской войны» на основе предыдущих научных разработок и привлечения нового материала дан объективный ответ на вопросы о социально-классовой природе басмачества и о причинах его наибольшего развития именно в Ферганской долине. В ней, в частности, сказано: «Басмачество было вооруженной формой борьбы свергнутых местных эксплуататорских классов против диктатуры пролетариата»{510}. И далее: «Подавление басмачества не составляло бы особой трудности, если бы в нем участвовали лишь эксплуататорская верхушка и деклассированные элементы. Между тем дело обстояло значительно сложнее, ибо в состав басмаческих шаек влилось немало трудовых дехкан»{511}. В главе дано объяснение причин, по которым часть трудового дехканства примкнула к басмачам, и показаны революционные силы, ставшие на защиту Советской власти. Постановка проблемы именно в таком разрезе дала возможность правильно осветить героическую борьбу с басмачеством.

Менее обстоятельно в «Истории коммунистических организаций Средней Азии» изложена борьба с басмачеством в БНСР и ХНСР.

Обобщающий труд по истории партийных организаций Средней Азии еще раз подтвердил, что магистральный путь дальнейших исследований по историко-партийной проблематике, как и по конкретным темам истории гражданской войны, находится на пути дальнейшего углубленного изучения ленинского идейно-теоретического наследия, марксистско-ленинской методологии, ленинского анализа фактического материала.

Во второй половине 60-х — в 70-х годах в историографии появляются новые темы. Это прежде всего работы, объединенные названием «Ленин и народы Средней Азии и Казахстана»{512}. В них показана сущность ленинской научной концепции истории народов Средней Азии и Казахстана, раскрыта научная лаборатория ее формирования. Особое внимание уделено ленинским идеям по национальному вопросу и их значению для победы над объединенными [210] силами интервентов, белогвардейцев и басмачей. Вместе с тем предстоит еще много сделать для дальнейшего углубленного изучения ленинского идейно-теоретического наследия, методологии ленинского анализа фактического материала. Необходимо также ввести в научный оборот новые материалы из Полного собрания сочинений В. И. Ленина, и особенно из Биохроники В. И. Ленина, в том числе и по истории классовой борьбы в Средней Азии.

Другой темой, также имевшей большое методологическое значение для изучения борьбы с басмачеством, является деятельность Средазбюро ЦК ВКП(б). С фундаментальными монографиями выступили В. М. Устинов, С. Назаров, М. Ф. Андерсон, К. Хасанов, А. Т. Азизханов, А. А. Росляков; ряд статей опубликовал Я. М. Серый{513}.

В этих работах имеются разделы или отдельные параграфы, содержащие материал о партийном руководстве борьбой с басмачеством. А. А. Росляков считает, что на первом этапе истории Средазбюро (1922–1924 гг.) главной задачей его деятельности было «подавление вооруженного сопротивления феодально-байской контрреволюции, т. е. разгром басмачества»{514}. Он попытался дать и определение социальной природы басмачества на завершающем этапе его существования. По его словам, оно представляло собой «феодально-националистическую контрреволюцию», «открытую вооруженную феодальную контрреволюцию»{515}. На наш взгляд, это определение может относиться (да и то не полностью) лишь к некоторым районам (Восточная Бухара, некоторые районы Туркмении). Вряд ли можно сбрасывать со счетов байство и зарождавшуюся национальную буржуазию, сыгравшие вместе с феодальными кругами решающую роль в раздувании басмачества. Не совсем точны положения автора о причинах участия в басмаческих отрядах отдельных групп дехкан{516}.

Третья тема связана с показом национальной политики Коммунистической партии и ее проведением местными партийными организациями{517}. В монографиях X. Т. Турсунова, К. А. Гафуровой. Н. Рахманова и других исследователей показано, как партия благодаря своей интернационалистской политике обеспечила сплочение народов на борьбу с врагом. К. А. Гафурова привела новый материал о роли английского империализма в снабжении басмачей оружием и об оказании им материальной помощи.

Ленинские принципы национальной политики партии были на практике воплощены и в военном строительстве в Средней Азии. Этого не могли не заметить исследователи, в результате чего появляются специальные работы В. М. Кузьминой, К. Аманжолова, О. Худойбердиева и др. о национальных частях Красной Армии и их участии в разгроме контрреволюции.

Четвертой темой была история народных революций в Бухаре и Хиве. Написаны крупные монографии (А. И. Ишановым, К. Мухамедбердыевым, Б. И. Искандеровым, X. Иноятовым) и изданы сборники документов и материалы юбилейных научных сессий{518}. В итоге дискуссий и обмена мнениями было установлено, что революции в Бухаре и Хиве были народно-демократическими, антифеодальными и антиимпериалистическими. Они явились следствием победы Великой Октябрьской социалистической революции и ее продолжением. Эти выводы имеют большое значение для верной оценки басмачества на территории БНСР и ХНСР. [211]

В конце 60–70-х годах история борьбы с басмачеством отражена в двух книгах о гражданской войне в Туркестане — М. X. Назарова и Ш. Т. Ташлиева и в монографии о периоде «военного коммунизма» Р. А. Нуруллина{519}. Эти работы, написанные в историко-партийном плане, содержат богатый материал о борьбе с басмачеством.

М. X. Назаров, в частности, более подробно по сравнению со своими предшественниками показал роль Коммунистической партии, ее политической и организационной работы в разгроме басмачества в Ферганской долине в 1918–1920 гг. В труде Ш. Т. Ташлиева наибольший интерес с точки зрения темы нашего исследования представляет материал, посвященный истории возникновения и разгрома хивинского басмачества во главе с Джунаид-ханом. При анализе этих вопросов автор раскрывает всю сложность межплеменных и межнациональных отношений в Туркменистане, подчеркивает, что в ликвидации местного басмачества огромную роль играли соблюдение партийными, государственными и военными органами величайшей осторожности, понимание уклада жизни туркмен, узбеков, их обычаев, религиозных верований и предрассудков.

Р. А. Нуруллин, не затронув специально истории борьбы с басмачеством, подал материал об особенностях и специфике проведения политики «военного коммунизма» в целом в Туркестанской республике и в отдельных ее районах, в сельской местности прежде всего, что способствует пониманию причин успешной борьбы с басмаческими шайками.

Анализ развития научной мысли по теме, отраженной в нашей книге, позволяет прийти к следующим главным выводам.

В результате коллективных усилий большой группы историков республик Средней Азии и Казахстана, а также научных работников Москвы выработана марксистско-ленинская концепция сущности, классовых корней контрреволюционного басмачества. Создана в основном достоверная картина проходившей под руководством Коммунистической партии героической борьбы народов Средней Азии, защищавших завоевания Великого Октября от покушений объединенных сил белогвардейцев, басмачей и интервентов. На основе марксистско-ленинской методологии решены многие кардинальные вопросы истории борьбы с басмачеством.

По этой весьма важной для исторической науки теме написаны специальные исследования, в том числе монографии, книги и статьи, а также разделы, главы и параграфы в обобщающих работах по истории гражданской войны в Средней Азии, истории среднеазиатских партийных организаций, а также в книгах по отдельным теоретическим вопросам, в той или иной мере связанным с классовой борьбой в 20–30-х годах. В центре внимания становится исследование решающей роли трудящихся масс, руководимых Коммунистической партией. Доказано, что, борясь за сохранение Советской власти в Средней Азии, Коммунистическая партия создала и укрепила военно-политический союз между рабочим классом и трудовым дехканством как решающую социальную и политическую силу, обеспечившую победу над врагом. Важнейшим фактором, способствовавшим укреплению этого союза в условиях Средней Азии, было неуклонное проведение Коммунистической партией ленинской национальной политики.

Не менее важным условием организации успешной борьбы против контрреволюции [212] в Туркестане было оказание повседневной экономической и военно-политической помощи народам Средней Азии со стороны ЦК РКП (б), Советского государства и великого русского народа. Эта помощь цементировала дружбу народов России с народами Туркестанской республики, Бухарской и Хорезмской народных республик.

В результате преодоления историографией последствий культа личности и связанных с ним отступлений от исторической правды все полнее стала раскрываться роль Коммунистической партии, ее Центрального Комитета во главе с В. И. Лениным в разгроме объединенных сил интервентов и внутренней контрреволюции в Туркестане. Уже многое сделано, чтобы в полном объеме показать теоретическую и практическую помощь, оказанную В. И. Лениным партийной организации Туркестана, его борьбу за идейно-организационное укрепление КПТ, за победу идей марксизма и пролетарского интернационализма в молодых партийных организациях, возникших после Октября на восточных окраинах России. Благодаря умелому руководству Центрального Комитета во главе с В. И. Лениным, помощи полномочных органов ЦК и Советского правительства, Турккомиссии, Туркбюро и Средазбюро ЦК коммунисты Средней Азии, преодолев огромные трудности, исправив собственные ошибки и недостатки, сумели выковать многочисленные кадры, ставшие передовым отрядом рабочего класса и трудового дехканства и возглавившие борьбу за упрочение Советской власти и социалистическое строительство в крае, за победу в гражданской войне.

Историки дали в основном правильные ответы на такие сложные и важные вопросы, как социальная и классовая природа басмачества и причины его относительно длительного существования в отдельных районах Средней Азии; формы и методы иностранной интервенции и причины краха английской интервенции в Туркестане.

Сделана в целом удачная попытка исследовать национальную и аграрную политику Коммунистической партии, ее роль в борьбе с басмачеством. В связи с этим изучены и изучаются формы и методы вовлечения в социалистическое строительство трудящихся масс местных национальностей и их сплочения вокруг пролетариата и Коммунистической партии. В ряде работ показано, как в борьбе с басмачеством и другими контрреволюционными силами выковывался нерушимый союз советских народов, развивался пролетарский интернационализм.

Расширена, особенно в последнее двадцатилетие, проблематика работ, что дало возможность развернуть изучение истории многих важных событий, длительное время не исследовавшихся. Если в 20–30-е годы, например, анализировался в основном только ход боевых действий на фронтах гражданской войны, то сейчас исследования охватывают состояние тыла, единство фронта и тыла, расстановку классовых сил и их изменение на различных этапах гражданской войны, создание и укрепление союза рабочего класса с дехканством в годы войны и роль этого союза в победоносном завершении войны, национальную и аграрную политику партии. Одновременно раскрываются методы политической организации трудящихся в условиях некапиталистического пути развития, формы их приобщения к активной политической деятельности, являвшегося одним из важных условий разгрома басмаческих шаек. В памяти народа воскрешаются имена многих командиров и политработников, [213] а также героев гражданской войны, незаслуженно забытых или ранее вовсе не упоминавшихся в историографии.

Однако до сих пор существует известная неравномерность в исследовании ряда проблем. Военная и политическая история борьбы с басмачеством изучена более полно по сравнению с социально-экономическими условиями его возникновения и разгрома.

В 60–70-е годы заметно повысился научный уровень исследований. Немаловажную роль в этом сыграли расширение источниковой базы, дополнение архивных и газетных материалов воспоминаниями активных участников гражданской войны, а также повышение научной квалификации историков, укрепление научно-исследовательских исторических учреждений и кафедр общественных наук вузов Средней Азии.

Основной формой исследования постепенно становится монография. Обращают на себя внимание не только выводы, но и наблюдения частного характера, сделанные при изучении и сопоставлении разнообразных источников.

Таким образом, достигнуты новые качественные результаты в изучении темы. Вместе с тем нельзя считать, что все проблемы уже решены, что исследование темы полностью завершено. Впереди создание трудов, достойных требований, поставленных перед исторической наукой XXVI съездом КПСС. [232]