Враги мирного труда

Успехи и достижения трудящихся Средней Азии

В ноябре 1920 г. войска Южного фронта штурмом взяли Перекоп и освободили Крым, сбросив в Черное море остатки разбитой армии барона Врангеля. Командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе телеграфировал в Москву В. И. Ленину, Центральному Комитету партии: «Армии фронта свой долг перед Республикой выполнили. Последнее гнездо российской контрреволюции разорено...»{260}.

На всю страну прозвучало обращение VIII Всероссийского съезда Советов, собравшегося в Москве в декабре 1920 г.: «Трудящиеся России, этими тремя годами величайших лишений, кровавых жертв вы завоевали себе право приступить к мирному труду. Отдадим же этому труду все силы. Пусть не будет на нашей Советской земле ни одного человека, способного к труду и неработающего. Пусть не будет ни одного станка, стоящего втуне. Пусть не останется не засеянной ни одной десятины пахотной земли...

Победители Колчака, Деникина, Юденича и Врангеля, высший орган власти в стране, Всероссийский съезд Советов, зовет нас на новую борьбу и к новым победам.

Да здравствует наша победа на трудовом фронте!»{261}.

X съезд РКП(б), состоявшийся в марте 1921 г., наметил программу борьбы за восстановление и подъем экономики. Съезд по докладу В. И. Ленина принял решение о переходе к новой экономической политике (нэп). Переход к нэпу укреплял союз рабочих и крестьян на прочной экономической основе, создавал необходимые предпосылки для успешного восстановления и развития народного хозяйства.

В Средней Азии трудящимся пришлось столкнуться с большими трудностями. Послевоенная экономическая разруха — огромная по стране в целом — была в Туркестане особенно тягостной. К началу 1921 г. продукция сельского хозяйства уменьшилась по сравнению с довоенным временем в три раза. Так же втрое сократилось поголовье скота. Половина ирригационных сооружений пришла за время войны в негодность. В 1915 г. было собрано 20 млн. пудов хлопка, а в 1920 г. — 650 тыс. пудов.

В пять раз сократилось и без того не слишком значительное [91] промышленное производство. В бедственном положении находился транспорт.

Трудящиеся Средней Азии, засучив рукава, взялись за восстановление народного хозяйства. Шедшее первоначально медленнее, чем в центральных районах России, восстановление экономики Туркестана в дальнейшем все более набирало темпы. В 1924–1925 гг. валовая продукция промышленности достигла почти четырех пятых довоенного уровня.

Приводилась в порядок ирригационная сеть, росли посевы хлопчатника. Уже в 1923 г. было собрано 7 млн. пудов хлопка. Постепенно возрождалась экономика Бухарской и Хорезмской республик.

Правительство РСФСР оказывало всестороннюю помощь трудящимся Средней Азии. Туда направлялись промышленные товары, медикаменты, оборудование для восстановления ирригации. РСФСР предоставила республикам Средней Азии значительные финансовые средства. Из Москвы, Ленинграда и других городов центра в Ташкент, Самарканд, Ашхабад, Ходжент, Бухару ехали специалисты — инженеры и врачи, научные работники и учителя.

Особое значение имело перебазирование в Среднюю Азию промышленных предприятий. Так, Бухарской республике были безвозмездно переданы Зарайская ткацко-прядильная фабрика, оборудование для текстильного, бумажного, кожевенного, мыловаренного предприятий.

Продолжалось осуществление социально-экономических реформ в Туркестанской республике. В 1921–1922 гг. в Семиреченской, Сырдарьинской, Ферганской и Самаркандской областях проводилась земельно-водная реформа, расширялись и углублялись революционные преобразования в Бухаре и Хорезме. Трудящиеся казахи, каракалпаки, киргизы, таджики, туркмены, узбеки все больше вовлекались в строительство новой жизни.

Быстро росла массовая организация трудящегося дехканства — союз «Кошчи». К концу 1921 г. в его рядах насчитывалось по Туркестану около 100 тыс. крестьян коренных национальностей, а в 1924 г. союз объединял уже до 200 тыс. человек.

Все шире развертывалось культурное строительство: создавались школы с обучением на родном языке, готовились новые кадры, проводилась огромная культурно-просветительная работа. В организации школ, детских домов, музыкальных и драматических трупп, библиотек, «красных чайхан», кружков ликбеза активно участвовал великий узбекский просветитель Хамза Хаким-заде Ниязи.

Прославленный узбекский кинорежиссер Камиль Ярматов, активный участник борьбы с басмачами (в 1922 г. он был начальником милиции и командиром ЧОН в Канибадаме) вспоминает, как в Канибадам приехал из Коканда театр, руководимый [92] Хамзой. «Хамза со своими артистами разъезжал не только по городам и кишлакам Ферганской области, но и по всему обширному Туркестанскому фронту... Они несли в массы большевистскую правду, разоблачая и осмеивая басмачей, исламистов, автономистов, националистов, реакционных мулл и прочих контрреволюционеров. Репертуар их состоял из коротких, одно-двухактных пьес, скетчей, водевилей, «агитплакатов».. Актеры умели петь и танцевать, а нередко им приходилось прямо со сцены, в гриме и костюмах, уходить в бой»{262}.

Коммунистическая партия уделяла огромное внимание правильному решению национального вопроса, сплочению всех народов страны в единую братскую семью строителей социализма.

Важнейшим событием было создание в декабре 1922 г. единого советского многонационального государства — Союза Советских Социалистических Республик. Образование СССР в огромной степени облегчило всем народам страны борьбу за ликвидацию отсталости, за преодоление сопротивления эксплуататорских классов, за развитие экономики и культуры, содействовало движению к социализму.

В 1924–1925 гг. в Средней Азии произошло событие огромной исторической важности — национально-государственное размежевание. Одним из условий осуществления этого акта была успешная борьба с басмачеством в Фергане, Бухаре, Хорезме и других местах.

Народы Средней Азии не имели ранее национальной государственности. Все три государственных образования, существовавшие в Средней Азии в начале 20-х годов, — Туркестанская, Бухарская и Хорезмская республики — были многонациональными. Их административные границы не совпадали с границами этническими. В Туркестанской республике, например, жили узбеки, таджики, туркмены, киргизы, казахи, каракалпаки, но никто из них не составлял здесь абсолютного большинства. Туркмены жили во всех трех республиках, но нигде не составляли большинства. Таджики жили в Туркестанской и Бухарской республиках и тоже не составляли большинства. Киргизы в основном жили в Туркестане, однако по отношению ко всему населению республики их было менее 11%.

В условиях советского строя стало возможным объединение разорванных и разобщенных в дореволюционном прошлом территорий, где жили узбеки, туркмены, таджики, казахи, киргизы, каракалпаки, воссоединение их в национально однородных советских республиках и автономных областях.

В 1924 г. эта задача стала на повестку дня. К тому времени все три среднеазиатские советские республики добились значительных успехов. Восстановление народного хозяйства, упрочение советского строя, рост национальных кадров создавали необходимые предпосылки для проведения национально-государственного [93] размежевания. Среднеазиатские республики крепили связи между собой по всем линиям.

В марте 1923 г. Туркестанская АССР, Бухарская и Хорезмская республики решили объединить усилия в выполнении хозяйственных планов. Экономическое объединение имело особо важное значение для БНСР и ХНСР, так как способствовало их движению по социалистическому пути развития, что было важным условием дальнейшей мобилизации экономических ресурсов и средств всех народов Средней Азии на борьбу с басмачеством. В то же время оно было показателем силы и влияния в Средней Азии ленинской национальной политики, политики дружбы народов. Оба этих фактора сыграли первостепенную роль в разгроме басмачества.

ЦК РКП (б) одобрил инициативу местных партийных и советских организаций и 12 июня 1924 г. принял постановление «О национальном размежевании республик Средней Азии (Туркестана, Бухары и Хорезма)».

В сентябре 1924 г. Чрезвычайная сессия ЦИК Туркестанской республики, Всебухарский и Всехорезмский курултаи высказались за проведение национально-территориального размежевания. Сессии ЦИК СССР в октябре одобрила эти решения.

Специальная комиссия Среднеазиатского бюро ЦК РКП (б) провела огромную работу по изучению национального состава населения, по установлению этнических границ (что было весьма сложным делом ввиду чересполосицы расселения различных национальностей), по выяснению экономических и культурных связей отдельных районов, по распределению имущества и капиталов хозяйственных организаций и учреждений.

Вместо Туркестанской, Бухарской и Хорезмской республик возникли Узбекская и Туркменская Советские Социалистические Республики, Таджикская Автономная Советская Социалистическая Республика, Каракалпакская автономная область{263} и Кара-Киргизская автономная область{264}. Казахские районы Туркестанской республики были воссоединены с Казахской АССР (тогда она входила в состав РСФСР). Узбекская и Туркменская республики в мае 1925 г. вошли в состав СССР.

Одновременно с национальным размежеванием создавались Коммунистические партии Узбекистана, Туркмении, а также областные партийные организации Таджикистана, Киргизии, Каракалпакии.

Создание национальных советских республик и областей было выдающимся событием в истории народов Средней Азии. Совершенно безболезненно была осуществлена сложнейшая задача воссоединения народов, установления национальных границ, создания национальной советской государственности. Это создало новые возможности для дальнейшего политического, экономического, культурного развития народов Средней Азии, роста национальных кадров, укрепления советского строя. [94]

Национальное размежевание Средней Азии, исторически созревшее к середине 20-х годов, было выражением объективных тенденций развития среднеазиатских народов в условиях Советской власти. Оно ликвидировало искусственные образования, унаследованные от времен феодальной раздробленности и колониального рабства, способствовало преодолению национальных противоречий, межнационального недоверия, оставшихся от дореволюционного прошлого.

Объединение народов Средней Азии с другими народами России, прежде всего с русским народом, означало усиление их политико-экономических позиций, военной мощи, что облегчило решение исторической задачи построения социализма, минуя капиталистическую стадию, задачи, поставленной В. И. Лениным.

Конец ферганского басмачества

Успехи и достижения трудящихся Средней Азии завоевывались в упорной борьбе с врагами социализма. Темные силы реакции не сдавали своих позиций без боя. Они находили полную поддержку у империалистических государств, у реакционных кругов соседних с Советской Средней Азией стран — Ирана, Афганистана, Китая. В антисоветской борьбе внутренняя контрреволюция и зарубежная реакция еще больше, чем прежде, использовали басмачей. Именно басмачи стали главными исполнителями многочисленных замыслов, направленных на то, чтобы сорвать мирный труд народов Средней Азии.

Настоящий мир в начале 20-х годов в Средней Азии не настал. В приказе по Туркестанскому фронту за февраль 1923 г. говорилось, что в Туркестане находится «последний фронт республики»{265}.

Оживление басмачества в начале 20-х годов было связано как с внутренними причинами, так и главным образом с новыми планами международного империализма, не отказавшегося от намерения поработить народы Средней Азии, превратить Туркестан, Бухару и Хорезм если не в колонии, то хотя бы в зависимые от буржуазного Запада государства, а также с империалистическими происками на Ближнем и Среднем Востоке.

Первый председатель Средазбюро ЦК РКП (б), соратник В. И. Ленина С. И. Гусев, отмечал, что новое оживление басмачества и вовлечение в его ряды определенной части трудовых элементов было облегчено медленным осуществлением новой экономической политики и неразработанностью до конца вопроса о так называемых «политических уступках» местному населению (суд казиев, возвращение вакуфов и т. д.). С. И. Гусев писал и о необходимости строгого соблюдения принципов ленинской национальной политики Коммунистической партии{266}. [95]

Одним из районов, где возродилось басмачество, была Ферганская долина. С помощью английских инструкторов и белогвардейских офицеров басмаческие курбаши не оставляли попыток объединить свои силы.

Антисоветское подполье Туркестана, используя басмачество в качестве ударной силы, направляло в банды своих представителей. Они выступали идейными вдохновителями и организаторами басмачей.

На территории Наманганского уезда такую роль играл матерый контрреволюционер, бывший министр просвещения «Кокандской автономии» Насырхан-Тюря Камалхан Тюряев. В басмаческих шайках этого уезда насчитывалось более 200 белогвардейцев. Басмачи разрушали фабрики и заводы, железнодорожные пути, травили посевы, отнимали хлопок и хлеб у трудящихся. По состоянию на 1 мая 1922 г. в Ферганской области из 180 хлопкоочистительных заводов считались действующими всего 4. Из 18 маслозаводов не работал ни один{267}. Посевы сельскохозяйственных культур в Ферганской долине сократились к 1923 г. на 75%, а посевы хлопчатника — в 10 раз. Население сельских местностей Ферганы к 1923 г. уменьшилось на треть по сравнению с 1917 г.

Басмачи терроризировали население. В феврале 1921 г. они захватили в кишлаке Таш-Курган четверых комсомольцев — Мирхамида Мирабидова, Абдувахида Увайсова, Джалалитдина Увайсова и Салиджана Умарова. Трое из них были заживо сожжены.

Зверская расправа над комсомольцами в кишлаке Таш-Курган усилила ненависть к басмачам среди населения, повысилась активность и организованность дехкан. Отряды самообороны росли, пополняясь добровольцами. К концу марта 1921 г. в Коканде были сформированы три добровольческие роты общей численностью 550 человек, в Канибадаме организовался отряд из 100 коммунистов и комсомольцев. Добровольческие отряды были созданы также в Исфаре (62 коммуниста и 63 комсомольца), в Мархамате и Бешарыке (117 коммунистов и 200 комсомольцев).

Командование Туркестанского фронта направило в Ферганскую долину части 3-й Туркестанской дивизии. К лету 1921 г. сюда прибыли 9-я кавалерийская и 8-я стрелковая бригады, 15, 16, 17 и 19-й кавалерийские полки и 26-й авиационный отряд. Это позволило значительно активизировать наступательные действия.

В первые месяцы 1921 г. успешно прошли две операции против остатков банды Парпи. Значительная часть басмачей была уничтожена и взята в плен, но некоторым басмачам и самому Парпи удалось скрыться. 8-я и 9-я кавалерийские бригады нанесли удары по басмачам в Шахимарданском, Караульском, Кызыл-Киинском, Ферганском районах. Несколько мелких групп [96] 1 апреля 1921 г. были ликвидированы в районе Булак-Баши.

В этих боях отличились многие добровольческие отряды. Мужеством и стойкостью прославился отряд добровольцев Наманганского уезда под командованием Юлдаша Байматова. В отряде состояло 126 дехкан. Вооруженные легким стрелковым оружием, они не раз вступали в схватки с басмачами курбаши Баястана.

Все более заметную роль в борьбе с басмачеством играли национальные соединения Красной Армии. К январю 1921 г. представители коренных национальностей составляли третью часть войск Туркестанского фронта.

Годы борьбы с басмачами многому научили трудовое население Ферганы. В банды все реже и реже удавалось заманить дехкан. Основное пополнение басмаческих групп составляли главным образом сынки баев, представители реакционного духовенства, преступные и деклассированные элементы.

Органы Советской власти, ведя вооруженную борьбу с басмачами, не отказывались и от мирных средств.

Когда крупные банды в апреле 1921 г. были разгромлены, Ферганский областной ревком вновь предоставил возможность басмачам искупить свою вину добровольной сдачей властям и объявил месячник их явки. Некоторые курбаши и рядовые басмачи явились с повинной. Сдавались даже целые группы. Однако в числе пришедших с повинной оказались и такие, которые в данный момент просто не видели другого выхода и использовали свой «добровольный» приход как маневр. Например, курбаши Джаныбек Казы в апреле 1921 г. добровольно сдался органам Советской власти и до декабря 1921 г. враждебных действий не предпринимал. Однако все это время он готовился к вооруженному выступлению, которое и начал в декабре 1921 г.

В июле 1921 г. в переговоры о сдаче вступил курбаши Алияр. Но его попытка воспользоваться гуманностью Советской власти для подготовки к дальнейшей борьбе с нею провалилась. Алияру была устроена проверка. Ему предложили выступить против Курширмата, искупить вину за совершенные злодеяния и тем доказать искренность своего заявления о примирении с Советской властью. Алияр отказался, сославшись на личную дружбу с Курширматом. Тогда ему предложили выступить против банды Муэтдина. Не сразу согласился басмач и с этим предложением. Однако прямой отказ ставил его перед окончательным разоблачением, и он вынужден был дать согласие. Но продолжать дальше двойную игру Алияр не стал. На пути в кишлак Наукат, где находился Муэтдин, Алияр соединился с двумя другими басмаческими группами и начал вместе с ними грабить окрестные кишлаки. Командованию Красной Армии пришлось немедленно окружить и обезоружить банду Алияра.

Были случаи, когда местные власти слишком уже доверялись «мирным» заявлениям главарей и жестоко за это расплачивались. [97] В конце апреля 1921 г. добровольно сдался курбаши Ширмат Киргиз. Андижанские власти включили банду в полном составе в эскадрон милиции и направили на выполнение оперативного задания. По прибытии на место, воспользовавшись благоприятной обстановкой, басмачи внезапно напали на милиционеров, убили 12 и ранили 7 человек и скрылись.

Ошибка андижанских руководителей послужила горьким уроком. Турккомиосия и Туркестанский ЦИК приняли специальное постановление, в котором всем органам Советской власти предписывалось разоружать поголовно сдавшихся басмачей, брать их под строгий и постоянный контроль. Запрещалось принимать их в ряды Красной Армии и милиции, а также привлекать к участию в каких-либо операциях против басмачества и контрреволюционных организаций.

Летом 1921 г. части Красной Армии и народные добровольцы продолжали боевые операции против басмачей, хотя и не в столь широких размерах, как в 1920 и начале 1921 г.

Чем значительнее были успехи Советской власти, тем с большей жестокостью действовали басмачи. Они заживо сжигали пленных командиров и красноармейцев, а также местных активистов. Особенно зверствовала банда Рахманкула, насчитывавшая 2 тыс. человек. В кишлаке Ашава басмачи окружили мечеть, в которой укрылись 65 красноармейцев. Рахманкул сделал несколько попыток штурмом овладеть мечетью, но всякий раз вынужден был отступать. Пришедшие в ярость басмачи подожгли мечеть, и все ее защитники заживо сгорели.

В связи с непрекращавшимися вооруженными нападениями басмачей командование Туркестанского фронта в сентябре 1921 г. приняло решение возобновить против них военные действия. С 13 сентября 1921 г. Ферганская долина была объявлена «на положении чрезвычайной охраны». Центральный Комитет партии в постановлении от 14 октября 1921 г. «По Туркестанским вопросам» признал «важнейшей задачей партийных и советских органов Туркестана ликвидацию басмачества»{268}. На основе постановления Политбюро ЦК РКП (б) Туркбюро ЦК РКП (б) совместно с ЦК Компартии Туркестана разработали и осуществили следующие мероприятия:

а) все партийные организации Ферганской области были переведены на военное положение;

б) 20 ноября 1921 г. ТуркЦИК издал декрет «Об амнистии басмачам»;

в) 29 ноября 1921 г. ТуркЦИК издал положение об организации добровольческой милиции для борьбы с басмачеством;

г) в сентябре 1921 г. ЦК КПТ разработал положение о судах казиев вместо советского народного суда{269}.

VI съезд Коммунистической партии Туркестана (1921 г.) уделил большое внимание борьбе с басмачеством и принял специальную резолюцию «По Ферганскому вопросу». Борьба с басмачеством [98] становится в центре внимания Коммунистической партии Туркестана. В нее включаются кроме войск Туркестанского фронта и созданная в Фергане добровольческая милиция, состоявшая из комсомольцев, членов союза «Кошчи» и членов профсоюзов, а в кишлаках и аулах — добровольческие отряды из дехкан.

Первоначально основные силы были сосредоточены против группировок Курширмата и Исраила. В первых же боях их шайки понесли большие потери, особенно банда Исраила. Что касается Курширмата, то он использовал свою старую тактику — выход из окружения небольшими группами по труднодоступной для Красной Армии местности. Местом сбора мелких шаек он назначил кишлак Шахимардан. Этот выбор не был случайным. Там гнездились ярые националисты-контрреволюционеры.

С прибытием курбаши в кишлак местная контрреволюция сделала все, чтобы поднять его авторитет, пошатнувшийся после поражения. Его нарекли «ханом Ферганы», устроив по этому случаю пышную церемонию. Но в самый торжественный момент в кишлак ворвались отряды Красной Армии и народных добровольцев. «Хан» спасся бегством.

Главарь другой группы басмачей, Муэтдин, занимал выжидательную позицию. Его расчеты строились на том, что боевые действия между частями Красной Армии и Курширматом приведут к их взаимному ослаблению и тогда он, Муэтдин, станет главным курбаши Ферганы. Вместе с тем басмач полагал, что отказ от поддержки Курширмата усыпит бдительность командования Красной Армии и местных властей.

Но Муэтдин просчитался. В сентябре 1921 г. основные силы Курширмата были разбиты, хотя и на этот раз ему с группой телохранителей удалось скрыться от преследования (позднее он перебрался в Восточную Бухару). Теперь части Красной Армии и отряды народных добровольцев сосредоточились против басмачей Муэтдина. В октябре 1921 г. они были настигнуты в районе Иски-Науката и разбиты. Однако, отступив в горы Киргизии, Муэтдин сумел сохранить ядро своей группы.

В ноябре 1921 г. части 7-й сводной кавалерийской бригады, успешно провели операцию по ликвидации банды Рахманкула. Несколько дней длился бой. Басмачи оказывали упорное сопротивление. На помощь красным бойцам пришло местное население. Объединенными усилиями они штурмом овладели укрепленными позициями басмачей. Банда была почти полностью разгромлена, но сам курбаши бежал.

Отдельные группы басмачей, ушедшие в Алайскую долину, продолжали совершать налеты на кишлаки. Зимой 1921 г. они разрушили почтовые станции на пути Ош — Хорог и блокировали Памирский пограничный пост. Более месяца находился в изоляции от «большой земли» маленький гарнизон. Басмачи [99] пытались измором вынудить бойцов к сдаче. Но ни голод, ни холод, ни трудные условия на высоте свыше 4 тыс. м не сломили боевого духа пограничников. Связь с Хорогом и Ванчем можно было установить, только пробравшись сквозь басмаческие заслоны по обрывистым обледенелым акалам и бурным незамерзающим горным рекам. Сделать это добровольно вызвался боец Мамедбек Гульбеков. Он хорошо знал местность, умел ориентироваться в горах.

Рискуя каждое мгновение быть погребенным под снежным обвалом, сорваться с отвесных скал и полететь в пропасть, Мамедбек двое суток днем и ночью пробирался к своим. К исходу третьих суток командование Хорогского гарнизона получило донесение и выслало группу на выручку пограничного поста. С прибытием подкрепления осада поста была снята.

В январе и феврале 1922 г. части Красной Армии и отряды народных добровольцев продолжали боевые действия. Мусульманским дивизионом успешно командовал И. Ф. Куц.

Разгром некоторых банд в Ферганской области отрезвляюще подействовал на все еще не сложившие оружия шайки. Не дожидаясь участи, постигшей Курширмата, Муэтдина, Рахманкула, курбаши Джаныбек Казы запросил мира. Туркестанское бюро РКП(б) санкционировало переговоры, которые продолжались до апреля 1922 г. и завершились сдачей Джаныбека.

Но контрреволюционные, националистические элементы не хотели мириться с Советской властью, искали способы оживления деятельности басмачей. В конце 1921 г. в Ташкенте состоялось тайное совещание подпольных буржуазно-националистических организаций Туркестана. На этом сборище было решено продолжать поддержку басмачества и одновременно усилить действия, направленные на дезорганизацию хозяйственной и политической деятельности в крае.

В соответствии с этим решением Курширмат вернулся в Ферганскую долину. Ему удалось 22 марта 1922 г. собрать в кишлаке Карабуа Кокандского уезда уцелевших курбаши. На совещании басмачей было решено максимально усилить террор, с тем чтобы новой волной насилия поправить свое положение. «Кто откажется выполнить волю Курширмата, — говорилось в обращении, принятом на совещании, — тому отрубят голову, а его дом с имуществом и семьей будут сожжены»{270}. С этого времени напряженность борьбы все больше нарастает. В оперативной сводке штаба РККА от 26 марта 1922 г. указывалось, что против войск Туркестанского фронта действовало около 28 тыс. басмачей{271}.

Басмачи все шире стали применять систему заложничества. Мужское население заставляли идти в шайки, а членов семей либо сгоняли в базовые стоянки, либо оставляли в кишлаках под вооруженной охраной. В случае побега дехканина из банды вся его семья подлежала уничтожению. Однако усиление [100] террора не могло спасти басмачество. Оно лишь ярче показывало его антинародную сущность.

Важную роль в активизации сил Красной Армии и местного населения на борьбу с басмачеством в Ферганской долине сыграло письмо ЦК РКП (б) от 11 января 1922 г. по национальному вопросу и решение Политбюро ЦК РКП (б) от 1 февраля 1922 г. о положении в Бухаре. Политбюро признало необходимым «объединение антибасмаческих фронтов на территории Бухары и Ферганы...». Особое внимание обращалось «как на политическую работу среди мусульманского населения, так и на усиление снабжения красноармейских частей»{272}. В феврале 1922 г. вопросы борьбы с басмачеством обсуждались на специальном Пленуме ЦК Компартии Туркестана{273}. 13 февраля 1922 г. была создана Чрезвычайная комиссия по борьбе с басмачеством в Фергане{274}.

Большое значение для организации разгрома ферганского басмачества имел приезд в мае 1922 г. в Туркестан Г. К. Орджоникидзе. Вместе с ним прибыл член ВЦИК, бывший председатель Турккомиссии Ш. З. Элиава. С их участием 12 мая 1922 г. состоялся пленум ЦК Коммунистической партии Туркестана. На пленуме рассматривалась сложившаяся обстановка и были намечены конкретные меры по ликвидации басмачества в Фергане. В своем выступлении Г. К. Орджоникидзе указал, что басмачество представляет серьезную угрозу Советской власти, и выдвинул ряд конкретных предложений по организации борьбы с ним{275}. 18 мая 1922 г. Политбюро ЦК РКП (б) приняла по докладу Г. К. Орджоникидзе постановление «О туркестано-бухарских делах», в котором излагалась программа борьбы с басмачеством. ЦК партии делал упор на военные операции против тех басмачей, которые не хотели складывать оружия, продолжали совершать вооруженные нападения на кишлаки, партийные и советские органы, гарнизоны. Но имелось немало басмачей, готовых, как уже ранее отмечалось, добровольно вернуться к своим очагам и приступить к мирному труду. Поэтому военные действия, как и прежде, должны были сочетаться с активной разъяснительной работой. Средазбюро ЦК РКП (б) при участии Г. К. Орджоникидзе и Ш. З. Элиавы разработало конкретные меры по ликвидации басмачества.

В начале июля 1922 г. были опубликованы воззвания правительств республик Средней Азии «К трудящимся массам Туркестана, Бухары и Хивы» и обращение Средазбюро ЦК РКП (б) к среднеазиатским коммунистам. В этих документах подчеркивалось, что в исходе вооруженной борьбы не может быть никаких сомнений. Помощь великой Советской Федерации обеспечит победу красным частям. Но победа будет достигнута тем скорее и безболезненнее, чем шире будет развернута политическая кампания среди дехканства вокруг борьбы с басмачеством и осуществлено укрепление партийных организаций{276}. [101]

В 1922 г. Центральный Комитет партии дважды возвращался к вопросу о борьбе с басмачеством. 14 августа Оргбюро ЦК РКП (б) по докладу комиссии в составе В. В. Куйбышева, Я. Э. Рудзутака и Ш. З. Элиавы в постановлении о внутрипартийном строительстве в Туркестане обратило внимание на необходимость усиления борьбы с басмачеством, а 21 августа ЦК РКП (б) утвердил директивы Средазбюро ЦК, ЦК КПТ и ЦК Компартии Бухары, в которых отмечалось, что английские империалисты ведут подрывную работу внутри Туркестана, руководя басмачами, разоряя край и увеличивая экономическую разруху. ЦК РКП (б) обязал Средазбюро закрепить военные успехи в борьбе с басмачеством политическими, агитационными и организационными мероприятиями{277}. Он поставил перед коммунистами Туркестана в качестве одной из важнейших задач ликвидацию басмачества, без чего нельзя было восстанавливать народное хозяйство края.

В октябре 1922 г. VII краевая конференция КПТ с участием командированного в Среднюю Азию Я. Э. Рудзутака разработала практические мероприятия по выполнению директив ЦК РКП(б). По докладу Я. Э. Рудзутака в резолюции конференции было записано: «...Общее военно-политическое положение Средней Азии остается напряженным. Агенты Англии ведут разлагающую работу, особенно в Фергане и Самарканде, поддерживая и руководя басмачеством, разоряя край»{278}.

Для претворения в жизнь указаний ЦК РКП(б) в Средазбюро были приняты конкретные меры для усиления политической работы в массах, в частности организационно укреплены местные партийные ячейки. Основные партийные силы направлялись в места действий басмачей.

Большая работа проводилась также по линии государственного и экономического строительства. 14 июля 1922 г. пленум ЦК КПТ принял решение об осуществлении ряда экономических мероприятий с целью закрепления достигнутых в Фергане успехов в борьбе с басмачеством{279}. Особый упор был сделан на оживлении хозяйственной жизни в Ферганской долине, восстановлении посевов хлопчатника.

Руководствуясь гуманными соображениями, делая все возможное, чтобы избежать дальнейшего кровопролития, Коммунистическая партия и правительство Туркестанской АССР неоднократно обращались к басмачам с предложением добровольно сдаться, гарантируя при этом сложившим оружие личную и имущественную неприкосновенность. Многие рядовые басмачи и некоторые курбаши внимали голосу разума, шли с повинной. Но, как и прежде, находились среди главарей и такие, которые соглашались на добровольную сдачу для укрепления своих сил и продолжения преступной деятельности. Так, в частности, поступил Муэтдин. В марте 1922 г., когда для него сложилась неблагоприятная обстановка, он согласился на переговоры, но, [102] как только непосредственная опасность миновала, выдвинул неприемлемые условия, потребовав вести переговоры в присутствии английского представителя. Разумеется, его требования были отвергнуты. Части Красной Армии 10 июня 1922 г. начали операцию против банды Муэтдина и 6 июля окончательно разгромили ее, взяв в плен главаря.

Потерпели поражение и другие басмаческие группировки. В течение трех дней под ударами частей Красной Армии и народных добровольцев сложили оружие курбаши Ташмат, Тухтасын и Мирза-Пансат.

Неудачи басмачей встревожили зарубежных организаторов антисоветской борьбы в Средней Азии. Они тайно собрали вблизи Кабула представителей реакционных сил Афганистана, курбаши из Ферганы и Восточной Бухары, группу турецких офицеров. Большое внимание совещание уделило разработке планов железнодорожных диверсий, которые должны были нарушить связь между такими важными центрами, как Керки, Бухара, Самарканд и Ташкент. Одновременно намечалось проведение массированных налетов на гарнизоны и органы Советской власти на всей территории Средней Азии. Афганские реакционеры взялись полностью снарядить и вооружить 1200 солдат и 400 офицеров.

Планы, разработанные на тайном совещании под Кабулом, стали известны командованию Красной Армии, и оно совместно с партийными и советскими органами заблаговременно приняло контрмеры. Были приведены в повышенную боевую готовность части Красной Армии, добровольческие формирования получили подкрепления. Контрреволюции не удалось осуществить задуманное.

Тем временем борьба с басмачеством усиливалась. В результате совместных действий Красной Армии и добровольческих формирований с февраля по 11 октября 1922 г. в Ферганской долине было разгромлено 119 банд (из 200), насчитывавших 4400 басмачей. Только в декабре 1922 г. были убиты, ранены и захвачены в плен 511 человек и сдались добровольно Красной Армии 127 человек{280}.

В ликвидации столь значительных сил басмачества в Ферганской долине огромную роль сыграла проводимая в жизнь ленинская национальная политика и большая помощь населению, шедшая из Советской России. Только в 1921–1922 гг. трудящиеся РСФСР выделили из своих скудных ресурсов 4,5 млн. пудов хлеба для туркестанского дехканства.

Все сделанное партией и правительством для оказания помощи трудовому дехканству Ферганы в сочетании с боевыми операциями привело к быстрому разложению басмачества. Для последних месяцев 1922 г. характерным стал приход басмачей с повинной. Только в Андижанском районе добровольно сложили оружие пять банд, а всего к концу 1922 г. в Ферганской долине [103] — около 4 тыс. басмачей. В бандах оставалось не более 2 тыс. человек.

Большое значение для окончательного разоблачения басмачей в глазах населения имели показательные процессы над их главарями.

Судебный процесс над Рахманкулом проходил в старой части Коканда. Сюда собрались многие тысячи жителей окрестных кишлаков. Показания свидетелей, нарисовавших леденящую кровь картину зверств, чинившихся басмачами, вызвали единодушное требование трудящихся сурово покарать бандита.

Открытые суды в присутствии многих тысяч дехкан и горожан были проведены над Аман-Палваном (в Намангане), курбаши Сангином и др.

Вот репортаж об открытом суде над Муэтдином и его сообщниками, состоявшемся в сентябре 1922 г.

«Громадный двор мечети Азрет в городе Оше. Тысячная толпа. Здесь и местные жители, здесь и приехавшие за сотни верст любопытные и делегаты; каждый стремится пробраться вперед и увидеть, хоть на один момент, скамью подсудимых, на которой сидит царек Ошского района Муэтдин, или, как он именовал себя, Эмир-ляшкарбаши Муэтдин-катта-бек Усман Алиев, что в переводе значит: Верховный главнокомандующий, непобедимый Муэтдин, большой господин Усман Алиев.

Вокруг Муэтдина — ближайшие помощники его. Здесь и известный палач Камчи Темирбаев...

Путем жесточайшего, невиданного террора осуществлял Муэтдин господство над дехканством Ошского района. Десятками насчитываются его кровавые подвиги и тысячами — жертвы. Недаром же матери пугали его именем своих детей, недаром даже здесь, на суде, бледнели и шарахались в сторону свидетели от одного его взгляда.

Несколько дней тянулись свидетельские показания. Свидетели — живые страницы жуткой летописи о кровавом разгуле. Вот толстый арбакеш. Он вез, под охраной 45 красноармейцев, транспорт.

— В транспорте, — рассказывает он, — было до шестидесяти человек граждан, среди них были женщины и дети. По нашим законам беременная женщина считается святой. Но для Муэтдина нет ничего святого — он уничтожал всех. Беременным женщинам вспарывали животы, выбрасывали плод и набивали животы соломой. Детям разбивали головы о колеса арб или устраивали из них козлодранье, и они разрывались на части. Красноармейцев сжигали на костре...

Появляются новые свидетели, и все они твердят одно: если власть не расстреляет бандита, то они покинут свои места и уйдут в Мекку. Десятками поступают приговоры от населения.

Вот мальчик лет 11–12. Со слезами и дикой злобой кричит он в лицо палачу: [104]

— Ты зарезал моего отца, я это видел сам.

— Врешь, — отвечает басмаческий вождь, — он сам себя зарезал нечаянно ножом.

Свидетель, старик мулла, картинно поднимает руки к небу и воздает молитву к своему богу за справедливый пролетарский суд. И, как по команде, тысячи голосов присоединяются к его молитве, и тысячи глаз устремляются к небу.

Долгими несмолкаемыми аплодисментами встречается речь обвинителя, требующего расстрела для Муэтдина и его приближенных. Протестующие крики и угрозы несутся по адресу защитника, просящего о снисхождении. Защитник теряется.

Приговор мог быть только один. Муэтдин и семь его помощников приговорены к расстрелу»{281}.

Несколько все еще действовавших банд находилось в пограничных районах. Численность добровольческих отрядов сокращалась до 2108 человек и добровольной милиции до 1200 человек. Но отряды укреплялись организационно. Милиция переводилась на полное государственное обеспечение и вооружалась новейшим по тому времени стрелковым оружием.

Взаимодействуя между собой, при активной поддержке трудового населения Ферганы, Красная Армия, ГПУ, пограничники, милиция, добровольческие отряды комбинированными действиями в середине лета 1923 г. ликвидировали группы басмачей, оставшиеся в Ферганской долине. Самой многочисленной была банда Баястана, но и она насчитывала лишь около 200 человек. Численность остальных басмаческих формирований не превышала 50–60 человек. Они разбрелись по горным ущельям и время от времени совершали налеты на небольшие гарнизоны и мирное население, грабили и убивали стариков, женщин и детей.

Многие басмачи сосредоточились в Алайской долине. В конце июля был разработан план ликвидации банд и в Алайской долине. Для выполнения этой задачи были созданы два специальных отряда во главе с Абдуллой Ярмухамедовым{282} и И. Ф. Маликовым.

Командование намеревалось мирным путем склонить басмачей к сдаче и тем самым избежать кровопролития. Однако представители контрреволюционного подполья и агенты империалистических разведок убеждали курбаши продержаться несколько месяцев в ожидании помощи из-за рубежа. Басмачи отклонили мирные предложения и начали боевые действия. В схватках с отрядами Красной Армии басмачи были разбиты. Только с 1 июня по 1 июля 1923 г. было убито, ранено и взято в плен 1100 басмачей, в том числе 30 курбаши, 14 из которых сдались добровольно{283}. Лишь незначительной части басмачей удалось бежать за границу. В июле и августе сложили оружие еще более десятка курбаши. В августе — ноябре 1923 г. было убито, ранено и взято в плен 85 курбаши и 1520 рядовых басмачей; [105] сдались в плен 139 курбаши и 1437 басмачей{284}. В сентябре сдались в плен 66 курбаши.

В октябре 1923 г. Реввоенсовет Ферганского фронта разработал план операции по окончательному разгрому басмачей в Фергане. Этот план, в частности, предусматривал создание на местах постоянно действующих «Совещаний по борьбе с басмачеством», которые должны были проводить политико-массовую работу, направленную на разложение басмаческих шаек и заниматься трудоустройством сдавшихся басмачей. Осуществление этого плана дало ощутимые результаты. Пленум Ферганского обкома КПТ 11 октября 1923 г. констатировал, что в области в начале года было 203 шайки с 6665 басмачами, а к октябрю осталась 81 шайка с 2021 басмачом{285}.

Один из старейших советских писателей, Азиз Ниалло (Андрей Владимирович Станишевский), приводит хронику борьбы с контрреволюцией. Вот несколько фактов из этой хроники, характеризующих гибель и сдачу в плен главарей басмаческих шаек летом и осенью 1923 г.

24 мая. Пойман главарь басмачей, оперировавших от Андижана до среднего течения Нарына, — Аман-Палван.

12 июня. В Кокандском районе сдался Сабир-Пансат.

30 июня. В районе Куляба разгромлена шайка Сеида Эфенди. Сам Сеид Эфенди бежал в Афганистан.

1 июля. В Ферганской области сдались в плен курбаши Абду-Мумин и Баймат.

9 июля. В Бухаре, в районе Вабкента, пойман курбаши Рузы.

3 августа. В кишлаке Тюря-Курган Наманганского уезда сдался курбаши Дадабай. В Ферганской области сдался Ахмат-хан.

7 августа. В Андижанском уезде сдался курбаши Рузымат. В кишлаке Яны-Курган сдались курбаши Мирза-Умур, Кичик-Карабай, Убайдулла и Мирзо-Али.

11 августа. В Наманганском уезде сдался курбаши Байтуман.

15 августа. В Алайской долине захвачена ставка Нурмат-Минбаши.

18 августа. В Западной Бухаре, в кишлаке Хатырчи, сдался курбаши Мулла-Рустам. В Алайской долине убит курбаши Манас.

19 августа. В Алайской долине сдался курбаши Тохтам-Пансат.

24 августа. В Фергамской области сдался курбаши Мулла-Кошты.

27 августа. В Кокандском уезде сдался курбаши Ишмат Байбачи.

3 сентября. В Чаткальской долине сдался курбаши Курбан-Али. [106]

9 сентября. В Наманганском уезде сдался курбаши Атаджан.

14 сентября. В районе Соха сдалась шайка Мадумара.

22 сентября В верховьях Ангрена сдался курбаши Баястан.

23 сентября. В Янги-Базаре сдались курбаши Султан и Джурабек.

3–5 октября. Сдались курбаши Исламкул, Кичик-Казак (районы Соха-Ляйляка) и Исраил (Нарын). В Алайской долине — Хамракул и Умар-Али. В Мын-Тюбе — курбаши Юлчи.

6 октября. В Алайской долине сдался Нурмат Минбаши.

9 октября. В Наманганском уезде сдался курбаши Бурибай.

21 октября. В Кокандском уезде сдался курбаши Хамдам.

22 октября. В кишлаке Хорабек Андижанского уезда сдался курбаши Юнус.

20 ноября. В Ферганской долине пойман курбаши Базарбай.

30 декабря. В кишлаке Шаарихан сдался курбаши Джума-Пансат{286}.

Шестую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции население Ферганы встречало в условиях долгожданного мира.

В дальнейшем велась борьба по очистке Ферганы от последних мелких групп басмачей и принимались меры, исключавшие формирование новых шаек. В отчете ЦК РКП (б) говорилось, что в 1923 г. в Средней Азии с организованным басмачеством было покончено{287}. Это констатировалось и в документах Средазбюро ЦК РКП (б) и местных партийных организаций. Так, в директивах Средазбюро, направленных в 1923 г. местным партийным и военным организациям, указывалось: «Басмачество в Фергане успешно ликвидировано»{288}. В 1924 г. Ферганская долина была фактически полностью очищена от басмаческих банд. В резолюции I съезда Коммунистической партии Узбекистана (1925 г.) «О работе среди дехканства» сказано: «В итоге ликвидации басмачества, разорявшего долгие годы дехканские хозяйства, создалась возможность мирного строительства и спокойного труда дехканина по укреплению своего хозяйства»{289}.

Почти семилетняя борьба с басмачеством давала о себе знать. Басмачи уничтожили большинство предприятий, нанесли колоссальный ущерб хлопководству. Многие районы находились в состоянии полной разрухи. Большое число дехкан было лишено средств к существованию.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, Советское правительство приняло меры для восстановления народного хозяйства районов Ферганы, пострадавших от басмаческих погромов. Уже в начале 1923 г. Совнарком Союза ССР выделил Туркестанской республике 125 тыс. руб. золотом на восстановление угольной промышленности. В сентябре 1923 г. из Российской Федерации в Фергану прибыло 20 тыс. голов крупного рогатого [107] скота. В зерновые районы из РСФСР поступило 8 млн. пудов пшеницы{290}.

Бескорыстная братская помощь народов Советской России дала возможность трудящимся Ферганы в короткое время залечить тяжелые раны, нанесенные басмачами.

Бухара: борьба продолжается

Несмотря на укрепление позиций народной власти в Бухарской республике, обстановка там оставалась сложной. Правильно воспринять смысл осуществляемых преобразований трудящимся мешали наличие феодально-патриархальных отношений, низкий культурный и экономический уровень, тяжелые бытовые и материальные условия жизни, приверженность к религии. Веками морально приниженные, воспитанные в условиях политического бесправия, беспрекословного подчинения родовой знати, баям и духовенству, дехкане не сразу смогли разобраться в сложных перипетиях социально-политической борьбы. К тому же дехкане слепо доверялись мусульманскому духовенству, а реакционная часть духовенства смыкалась с контрреволюцией, помогала главарям басмачей в сколачивании банд, была их вдохновителями.

Огромное влияние религии сочеталось в Восточной Бухаре с господством феодально-патриархальных отношений. В записке «О басмачестве в Восточной Бухаре», составленной 20 апреля 1922 г., генеральный консул РСФСР в Душанбе Нагорный отмечал, что «у племен существует институт родовых начальников, деятельность которых совершенно независима от какой бы то ни было центральной власти в Бухаре, будь то власть старых эмиров или же, как в настоящее время, власть в лице советских органов новой Республики».

Беки имели свои дружины, единовластно вершили суд и расправу. «Вследствие полнейшего невежества и политической отсталости населения, воспитанного в духе религиозного фанатизма, — писал далее Нагорный, — беки, пользуясь поддержкой мулл, фактически являются неограниченными властителями. Судопроизводство или отсутствует, или производится в порядке известных традиций, но весьма часто в роли судьи выступает сам бек, применяющий иногда за пустячные провинности в качестве кары безвозмездную реквизицию имущества виновного или даже телесное наказание вплоть до лишения жизни. Следует сказать, что самым характерным является то, что население относится к такому социально-правовому порядку как к нечто законному и естественному и, несмотря на периодическое проявление время от времени своего недовольства, в общем и целом терпеливо выносит даже грубые нарушения установленного традициями порядка»{291}. [108]

Используя религию, контрреволюция внедряла в сознание верующих антисоветизм. Она пыталась доказать, что социалистическая революция и Советская власть — творения «кяфиров», т. е. «неверных», которые якобы намерены уничтожить ислам и самих верующих. Басмаческие банды изображались как защитники ислама.

После успеха Гиссарской экспедиции и бегства эмира в Афганистан контрреволюция прилагала все силы для укрепления своих позиций в аппарате молодой Бухарской республики. Используя нехватку подготовленных кадров, идейную незрелость многих бухарских коммунистов, реакционные элементы в трудные месяцы становления БНСР сумели занять важные посты. В правительстве республики, в органах Советской власти на местах оказалось немало бывших беков, эмирских чиновников и баев. Они саботировали демократические преобразования, тормозили советское строительство. Стремясь вызвать недовольство населения Советской властью, проводили необоснованные репрессии в кишлаках (аресты, конфискацию зерна и имущества).

Некоторые честные, преданные Советской власти, но слабо подготовленные в идейно-политическом отношении советские и партийные работники по недопониманию или под воздействием враждебных элементов допускали ошибки, извращали линию партии.

Как вскоре выяснилось, многие контрреволюционеры, занявшие ответственные посты, вошли в прямую связь с басмачами, помогали им вновь собрать свои силы. Басмаческое движение стало возрождаться. Восстанавливали и укрепляли свои отряды Давлятман-бий — в Бальджуане, Ишан Султан — в Дарвазе, Фузайл Максум — в Каратегине, Ибрагим-бек — в Локае.

Основным лозунгом басмачей был «газават» — «священная война» против «неверных». Курбаши накапливали оружие, которое по-прежнему доставлялось из-за рубежа, запасались продуктами питания. Верховным руководителем контрреволюции в Восточной Бухаре был Сейид Алим-хан. На советской территории находился его представитель Ахмед Токсабо. Еще до бегства в Афганистан эмир разослал по кишлакам своих агентов с целью организации басмаческих отрядов.

Развитию басмачества в Восточной Бухаре способствовала предательская деятельность уполномоченного правительства Бухарской республики Усман Ходжи Пулатходжаева. Став председателем ЦИК БНСР, Пулатходжаев направил в Восточную Бухару брата, Атаходжаева, который продолжил антисоветскую деятельность своего предшественника. В августе 1921 г. он вступил в переговоры с басмачами, выдал им 12 аксакалов, активно помогавших Красной Армии. Шесть из них басмачи публично зарезали. Атаходжаев заключил официальный договор с курбаши Давлятман-бием. Деятельность басмачей [109] была как бы легализована. Многие курбаши получали ответственные посты в советских учреждениях. Как «законные» представители Советской власти они начали проводить мобилизацию, собирать налоги в свою пользу. В их руках оказалось полтора миллиона пудов хлеба, собранных для государства.

Учитывая сложную обстановку, объединенное заседание Ревкома, Совета назиров и Исполнительного бюро ЦК Коммунистической партии Бухары приняло решение обратиться к правительству РСФСР с просьбой прислать в Бухарскую республику подразделения Красной Армии из Советской России. Эта просьба была удовлетворена. Но в начале 1921 г. командованию Туркестанского фронта пришлось перебросить в Ферганскую долину части Красной Армии из наиболее опасного района Восточной Бухары. Лишь в отдельных крупных пунктах (Душанбе, Гиссаре, Гарме и некоторых других) оставались небольшие гарнизоны без достаточного запаса вооружения, боеприпасов, продовольствия и обмундирования.

Отсутствие необходимого количества воинских подразделений на территории Бухарской республики дало возможность басмаческим курбаши, получившим оружие и боеприпасы из-за рубежа, активизироваться уже весной 1921 г.

Главари шаек действовали порознь, единства среди них не было: каждый намеревался стать полновластным вожаком. Однако среди тех, кто находился на территории Бухарской республики, прежде всего в ее восточных и северных районах, стали выделяться Давлятман-бий, Фузайл Максум и особенно Ибрагим-бек, на которого продолжал делать ставку бывший эмир Бухары. Выбор пал на Ибрагим-бека не случайно. Это объясняется не только его биографией, но и тем, что в тот период основную часть восточнобухарского басмачества составляли выходцы из Локая — родины Ибрагим-бека.

Одними из первых возобновили опустошительные набеги на кишлаки матчинские банды. Они разрушили и ограбили несколько кишлаков в Ура-Тюбинском уезде, забрали у дехкан около 500 лошадей и более 1000 голов крупного рогатого скота. К лету 1921 г. Ибрагим-бек, Ишан Султан и Фузайл Максум договорились о совместных выступлениях и начали совершать нападения на малочисленные гарнизоны. Ишан Султан и Фузайл Максум, имея в общей сложности 1700 человек, организовали наступление на районы Дарваза и Каратегина, одновременно подняв там антисоветский мятеж. С этого момента басмаческое движение в Гармском вилояте приняло широкие масштабы.

Вступление в борьбу с басмачеством новых соединений Красной Армии стало настоятельной необходимостью.

В июне 1921 г. басмачи сосредоточили свои основные силы на Гармском направлении, рассчитывая захватить центр Каратегина. 20 июня сюда прибыл главарь матчинских басмачей [110] бек Абду-Хафиз с отрядом в 2,5 тыс. человек. Банда Абду-Хафиза окружила Гарм. Главарь потребовал безоговорочной сдачи гарнизона, который насчитывал всего 50 бойцов, в большинстве своем больных малярией. В крепости вместе с красноармейцами находились председатель Каратегинского ревкома Умаров, председатель продовольственной комиссии Нусратулло Максум и несколько семей местных жителей.

Высокое мужество и находчивость проявили дехкане Исраил и Мамед. По заданию командования они были направлены с донесениями в штабы кавалерийских полков. Исраил и Мамед незаметно пробрались сквозь басмаческие заставы. Минуя вражеские заслоны, они некоторое время плыли на бурдюках по Сурхабу, а затем, преодолев опасную зону, кратчайшим путем доставили донесения.

Помощь прибыла вовремя. Гарнизон еще удерживал крепость. Вступившие в бой кавалерийские части разгромили банду матчинского бека. Сам Абду-Хафиз был взят в плен.

Но басмачи продолжали совершать погромы. В августе 1921 г. в район Гарма вторглась банда дарвазского бека Ишан Султана численностью около тысячи человек. Бек попытался взять реванш за поражение матчинского главаря. Однако его постигла та же участь. Силами кавалерийского полка (особенно отличился эскадрон А. Я. Панкеева) и стрелкового батальона банда Ишан Султана была разгромлена. Главарь, закрыв лицо паранджой, скрылся.

В августе осложнилась обстановка в районе Куляба. В то время Кулябский гарнизон насчитывал около 80 человек, имел слабое вооружение, небольшие запасы продовольствия и фуража. С началом боевых действий гарнизон пополнился 12 местными активистами.

Басмачи, пользуясь малочисленностью Кулябского гарнизона, заняли ряд перевалов и окружили крепость. Бойцы и находившиеся вместе с красноармейцами руководители местных органов власти 11 суток днем и ночью отбивали атаки противника. Прибывшие части Красной Армии и отряды народных добровольцев несколько дней вели упорные бои с бандами.

К концу августа 1921 г. шайки басмачей были изрядно потрепаны. Большие потери вынудили их значительно сократить число нападений на местное население. Наступило временное затишье. Пока курбаши Восточной Бухары и прилегающих районов разрабатывали планы новых антисоветских действий и пополняли свои шайки, из-за рубежа подвозились вооружение и боеприпасы.

Использовали передышку и местные партийные и советские органы. Они усилили разъяснительную работу среди населения, проводили собрания дехкан. Особое внимание уделяли духовенству. На курултаях, куда приглашались духовные лица, шел разговор о сущности Советской власти, о ее планах и задачах. [111]

Это давало положительные результаты. Нередко духовенство принимало решение о поддержке Советской власти и Красной Армии в борьбе с басмачами.

Борьба за массы средствами убеждения была одной из главных форм борьбы с басмачеством не только в Восточной Бухаре, но и в целом в Средней Азии. Таков был ленинский курс. Определяя направление деятельности партийных и советских органов Средней Азии, В. И. Ленин в 1921 г. требовал завоевать доверие трудящихся местных национальностей, неустанно бороться с великодержавным шовинизмом. Придавая огромное значение правильному решению национального вопроса, Ленин подчеркивал:

«Тут надо быть архистрогим.

Это скажется на Индии, на Востоке, тут шутить нельзя, тут надо быть 1000 раз осторожным»{292}.

В августе и сентябре 1921 г. в Бухарской республике проводились важные политические мероприятия, связанные с подготовкой II Всебухарского курултая народных представителей. В период его подготовки на территории БНСР (кроме районов активных действий басмачей) ревкомы как временные органы власти были упразднены. Вместо них создавались Советы народных депутатов, которыми руководили избираемые на один год аксакалы (старосты). Курултай, проходивший с 18 по 23 сентября 1921 г., принял новую конституцию, в которой нашли отражение основные положения конституции Российской Федерации и Туркестанской республики, избрал ЦИК и его Президиум, сформировал новое правительство во главе с Файзуллой Ходжаевым.

Внутренние и внешние реакционные силы использовали короткую передышку для подготовки банд Восточной Бухары и прилегающих районов к новым выступлениям. В это время из Афганистана к басмачам прибыли представители от бывшего эмира Бухары. Они пропагандировали идею борьбы за возрождение эмирата, старались объединить разрозненные и начавшие враждовать между собой банды, не уставали подчеркивать, что бывшему эмиру оказывает всестороннюю помощь Англия.

В первой половине сентября 1921 г. в Восточной Бухаре состоялось нелегальное совещание басмаческих руководителей, на котором было принято решение о совместном выступлении с целью свержения народной власти в Восточной Бухаре. Это сборище провозгласило Ибрагим-бека главарем басмачества Восточной Бухары. Практически под его влияние попали даже отдельные банды, действовавшие на территории Центральной и Западной Бухары. Но, опасаясь, что в случае успеха Ибрагим-бек захватит власть, бывший эмир через своих агентов принимал меры к ограничению его самостоятельности.

15 сентября 1921 г. отряды Ибрагим-бека развернули боевые действия. Главные их силы (около 4 тыс. басмачей) 23 сентября [112] осадили Душанбе. Но им не удалось захватить город. Подоспевшие 18 октября 1921 г. части Красной Армии сняли осаду.

Однако положение в Восточной Бухаре оставалось сложным. К середине октября 1921 г. в руках басмачей находились Файзабадский, Кулябский, Гармский, Курган-Тюбинский округа. Их успехам содействовали пантюркисты, пробравшиеся на высокие должности. Пост военного комиссара занимал ярый националист Абдулхай Арифов. Во главе республиканской милиции стоял бывший турецкий полковник Али-Риза. Ярым врагом Советской власти был сам председатель Бухарского ЦИКа Усман Ходжа Пулатходжаев. Занимая высокие посты в советских органах, эти люди знали обо всех планах, разрабатываемых против басмачей. Они выдавали их противнику, тайно снабжали его оружием, боеприпасами и продовольствием. Осенью 1921 г., когда басмачи активизировались, некоторые пантюркисты открыто перешли на их сторону. В числе бежавших в стан врага оказался председатель ЧК Муэтдин Максум-Ходжаев. Занимая этот ответственный пост, он сформировал отряд в 250 человек. На сторону басмачей переметнулся шерабадский военный комиссар, бывший офицер турецкой армии Хасан-эфенди, с отрядом в 50 человек.

Тем временем контрреволюция готовила новое крупное выступление против Советской Бухары — авантюру Энвер-паши.

Авантюра Энвер-паши

Осенью 1921 г. в Бухару прибыл бывший военный министр Османской империи, английский ставленник, Энвер-паша{293}. Перед ним была поставлена задача объединить все силы басмачей, создать антисоветский фронт и в конечном счете ликвидировать Советскую власть в Средней Азии. Английский генеральный консул в Кашгаре Эосертон писал, что «Энвер... намечал создание великого мусульманского государства в качестве буфера против России»{294}. В это государство планировалось включить не только Туркестан, Бухару и Хорезм, но и сопредельные с ними страны.

Международный империализм и контрреволюционные силы Средней Азии связывали с Энвер-пашой свои планы по удушению Советской власти на востоке нашей страны.

Английские империалисты надеялись, что Энвер объединит под своим руководством все антисоветские элементы, в первую очередь басмачей. Националисты считали, что Энвер даст им знамя для панисламистской и пантюркистской агитации и контрреволюционной работы. Реакционное духовенство в своих проповедях представляло Энвера как посланца Аллаха, имеющего «святую грамоту, написанную горящими буквами»{295}. [113]

Бывший эмир Бухары Сейид Алим-хан надеялся с помощью Энвер-паши восстановить Бухарский эмират. Правда, Алим-хан опасался, что если Энвер добьется успеха, то может отстранить его, и потому всеми способами старался удержать бухарских басмачей под своим контролем. В одном из писем к Ибрагим-беку Сейид Алим-хан писал об Энвере: «...это в высшей степени известный и знаменитый муж... Заручитесь его расположением. Он для вас очень нужен. Переправьте его с почестями через реку Амударью...»{296}. Но в другом письме бывшего эмира говорилось: «Ни в коем случае не отдавать ему (Энвер-паше. — Авт.) всю волю и власть над войсками округов, а лишь действия свои согласовывать с Энвер-беком»{297}.

Что касается Энвер-паши, то он, снедаемый честолюбивыми мечтами, стремясь скорее стать «наместником Мухаммеда» на грешной земле, торопил события. В письме к бывшему эмиру он хвастливо заявлял, что покончит с Советской властью не более чем за два месяца.

По прибытии в Бухару Энвер-паша поселился в доме председателя Бухарского ЦИКа Усмана Ходжи Пулатходжаева. Здесь состоялось первое тайное сборище местных главарей контрреволюционных организаций и басмаческих банд, на котором Энвер-паша был провозглашен главарем басмачества. Хвастливый и честолюбивый, Энвер первым делом заказал большую серебряную печать с надписью «Верховный главнокомандующий всеми войсками ислама, зять халифа и наместник Мухаммеда». Поскольку новоиспеченный главнокомандующий имел высшее военное образование и немалый военный опыт, он понимал, что разрозненные, плохо организованные басмаческие отряды — не армия. Поэтому Энвер-паша попытался создать из басмаческих банд централизованную «армию» по европейскому образцу.

В ноябре 1921 г. в сопровождении 6 бывших турецких офицеров и 90 аскеров он отправился якобы на охоту в Восточную Бухару{298}. Перед выездом он направил всем курбаши Восточной Бухары письмо с требованием подчиниться ему и начать совместные действия против Советской власти. Однако к приезду Эивера в Восточную Бухару местные вожаки басмачества отнеслись с подозрением. К его отряду на территории Восточной Бухары присоединилось всего 85 басмачей. Вместе с ними Энвер направился в Джаланашкуль, где предполагалась встреча с тамошними главарями и афганскими представителями. Но к месту условленной встречи прибыли в сопровождении 200 всадников лишь два представителяи Ибрагим-бека, заявившие Энверу, что бек отказывается присоединиться к нему.

Энвер стал добиваться личной встречи с Ибрагим-беком. Тот наконец согласился, преследуя при этом тайную цель. Когда встреча состоялась, Ибрагим-бек обезоружил и арестовал Энвера. О случившемся стало известно Сейид Алим-хану. Действия [114] восточнобухароких вожаков не отвечали замыслам бывшего эмира. По его требованию Энвер был освобожден.

Реакционные силы в Афганистане и английская агентура принимали срочные меры для объединения усилий Ибрагим-бека и Энвера. Они направляли к Ибрагиму одного агента за другим, пока не добились от него согласия на примирение.

На новом сборище курбаши Восточной Бухары признали Энвера своим предводителем. Объединенные отряды стали именоваться «армией ислама». Энвер заявил, что не претендует на бухарский престол и, как только будет уничтожена Советская власть, призовет Сейид Алим-хана занять трон{299}.

Постепенно стали выявляться истинные намерения Энвер-паши. Он планировал захватить Восточную Бухару, двинуться на столицу Бухарской республики и объявить себя эмиром. Вслед за тем он собирался объединиться с басмачами Ферганы и начать совместное выступление против Советского Туркестана. Так намечались уже конкретные планы свержения власти народа во всей Средней Азии.

Воинство Энвер-паши достигло внушительных размеров — около 16 тыс. человек. В дальнейшем под его руководством находилось до 50 тыс. человек.

Военные действия Энвер решил начать с захвата Душанбе. Для проведения этой операции основные силы басмачей Восточной Бухары он стянул в Гиссарскую долину.

К тому времени в Душанбе под предлогом организации обороны прибыл председатель ЦИКа Бухарской республики Усман Ходжа Пулатходжаев с отрядом в 700 человек. Отрядом командовали начальник бухарской милиции турецкий полковник Али-Риза и Данияр-бек.

В первой половине декабря 1921 г., перед началом боевых действий, Энвер-паша собрал своих курбаши на совещание, где присутствовали также изменники Али-Риза и Данияр-бек. На них Энвер-паша делал особую ставку: именно они должны были обеспечить захват Душанбе.

Вечером 9 декабря 1921 г. Пулатходжаев пригласил к себе военкома Душанбинского гарнизона Морозенко, заместителя военкома Мухина, генерального консула РСФСР в Восточной Бухаре Нагорного и других ответственных советских работников. Как только приглашенные собрались, Пулатходжаев арестовал их. Угрожая смертью, он заставил Морозенко и Мухина подписать заранее подготовленный текст приказа о сдаче гарнизоном Красной Армии оружия и об уходе из Душанбе. Разоружение гарнизона поручалось отряду Али-Ризы и Данияра.

В сопровождении конного отряда изменники прибыли в гарнизон и, потрясая приказом, требовали сдать оружие. Приказ показался подозрительным командиру 2-го батальона Гринцевичу. Он стал выяснять, где находится военком. Тогда предатели попытались его арестовать и тем самым раскрыли свои планы. [115]

Батальон отказался разоружаться. Прогремели первые выстрелы. Между отрядом Али-Ризы и красноармейцами 2-го батальона завязалась схватка. Изменники в замешательстве отступили. Командование гарнизона было освобождено из-под ареста. Удалось также возвратить часть оружия, изъятого у 3-го батальона. Тем временем Гринцевич связался со штабом Туркестанского фронта и сообщил о случившемся.

Утром 10 декабря 1921 г. на помощь Душанбинскому гарнизону были натравлены сводный отряд 7-го полка и подразделения 9-го полка. Узнав о подходе подкреплений, предатели в ночь на 13 декабря бежали из города. С собой они увезли целый обоз с имуществом, награбленным у жителей Душанбе.

В одном из горных кишлаков их настигли всадники Ибрагим-бека и отобрали у незадачливых соперников все награбленные ценности{300}.

Тогда Энвер-паша решил штурмом овладеть Душанбе. Однако малочисленный гарнизон (около 600 бойцов и командиров) трое суток сдерживал непрерывные яростные атаки многотысячного отряда басмачей.

Потерпев неудачу, Энвер-паша перегруппировал свои отряды и окружил город. Положение защитников Душанбе с каждым днем становилось все тяжелее. На исходе было продовольствие. Многие красноармейцы и командиры, истощенные голодом, заболели. Кончались боеприпасы. В эти трудные дни на помощь осажденному гарнизону пришло местное население. Тайком от басмачей доставлялись в крепость фураж и продукты. Председатели ревкомов Чорбогского и Харангонского тюменов Гаиб Пошев и Ахмед Ашуров организовали сбор продовольствия, прорвались через окружение и доставили его в Душанбе.

Но положение гарнизона оставалось критическим. Поэтому командование Туркестанского фронта дало приказ об отходе. В ночь с 15 на 16 февраля 1922 г. бойцы оставили Душанбе и с боями пробились к Байсуну на соединение с частями Красной Армии.

Вступление Энвер-паши и Ибрагим-бека в Душанбе реакция встретила с ликованием. Из-за рубежа шел поток поздравлений. Новые мятежники стекались в их отряды. Сюда прибыли бывшие эмирские беки, чиновники, бухарская знать. Восстанавливались старые эмирские порядки. Энвер-паша был признан вождем басмачества Средней Азии от Ферганы и Самаркандской области до Восточной Бухары включительно.

В районах, захваченных басмачами, был установлен режим террора и насилия. Массовые казни стали в восточной Бухаре обычными. Трудящиеся были обложены многочисленными налогами и поборами. Многие населенные пункты были полностью уничтожены{301}.

Реакционные элементы Афганистана, разумеется не без поддержки [116] правящих кругов Англии, направили Энвер-паше (под видом добровольческого отряда) подразделение регулярных войск численностью 500 человек{302}. Вдоль советской границы усиливались гарнизоны и ремонтировались дороги. В Афганистане был создан специальный штаб по снабжению восточнобухарских отрядов оружием и продовольствием.

После захвата Душанбе басмаческое воинство выросло до 20 тыс. человек. Окрыленный успехом, Энвер развернул наступление на Западную Бухару по двум главным направлениям. Часть сил под командованием Данияра двигалась через Шахрисябз. Основые силы во главе с самим Энвером наступали через Байсун.

Ибрагим-бек был практически отстранен от активных действий. Ему Энвер-паша отвел роль наместника в Восточной Бухаре. Честолюбивый курбаши, ревниво наблюдавший за усилением соперника, принял контрмеры. Прежде всего он увеличил численность отрядов, непосредственно ему подчиненных. Хотя усиление басмаческих шаек отвечало общим интересам контрреволюции, этот шаг вызвал настороженность Энвер-паши, понимавшего, что Ибрагим-бек не упустит случая, чтобы вырвать у него власть. Учитывая это, Энвер-паша стремился восстановить против Ибрагим-бека крупных курбаши: Давлятман-бия, Фузайла Максума, Ишана Султана и др. Энвер-паша добивался ухода курбаши — сторонников Ибрагим-бека из таких важных районов, как Дарваз, Каратегин и Куляб.

К весне 1922 г. отношения двух лидеров настолько обострились, что Ибрагим-бек ушел со своим отрядом в труднодоступные горы{303}.

Несмотря на разногласия между главарями, басмачи, пользуясь малочисленностью советских войск, быстро продвигались в глубь Бухарской республики, опустошая все на своем пути. К моменту образования Таджикской АССР население Восточной Бухары заметно сократилось. В 7 тюменах Кулябского и Гармского вилоятов басмачи, по далеко не полным данным, за период с 1922 г. по июль 1924 г. убили 5528, ранили и искалечили 2912 жителей{304}.

За непродолжительный период военных действий, начатых Энвер-пашой, посевные площади в Бухарской республике сократились на 72%, поголовье скота уменьшилось на две трети.

Отряды басмачей заняли Каршинский вилоят и тем самым открыли дорогу на Западную Бухару. В это время, весной 1922 г., на сторону басмачей перешел военный комиссар Бухарской республики пантюркист Абдулхай Арифов. С ним перебежал и его заместитель, бывший турецкий офицер Талат-заде. Энвер-паша радостно встретил предателя Арифова и назначил его своим заместителем.

Империалистическая печать трубила о неминуемой гибели Советской власти в Средней Азии. Энвер-паша именовался главой [117] несуществующего правительства так называемой Турецкой Среднеазиатской Республики. Из-за границы увеличивался поток вооружения и боеприпасов. В распоряжение Энвера прибыл новый отряд в 300 человек, сформированный из афганских военнослужащих{305}.

В конце марта и начале апреля Энвер получил от своих покровителей два каравана с оружием. Кроме винтовок и патронов ему было доставлено шесть пушек.

Бывший бухарский эмир снабжал басмаческих главарей лживой информацией. В письмах к Энверу и Ибрагим-беку Сейид Алим-хан, ссылаясь на зарубежные источники, уверял, будто пала Москва, а в Ашхабаде, Мерве и Коканде почти не осталось коммунистов.

Преисполненный радужных надежд, Энвер начал говорить языком угроз даже с правительством Советской России. 19 мая 1922 г. он направил в Москву письмо, в котором в ультимативной форме потребовал отозвать части Красной Армии из Хивы, Бухары и Туркестана, угрожая в противном случае войной против РСФСР. В письме он официально именовал себя главнокомандующим армиями Хивы, Бухары и Туркестана.

Положение становилось все более опасным. Надо было немедленно собрать необходимые силы для нанесения решающего удара по басмачам на территории Восточной Бухары.

Учитывая сложную обстановку и засоренность правительственных органов и военного комиссариата чуждыми и даже враждебными элементами, в январе 1922 г. ЦК Бухарской Компартии, ЦИК и Совет назиров БНСР совместным решением создали Чрезвычайную диктаторскую комиссию ЦИК БНСР по делам Восточной Бухары. Комиссия была наделена правом издавать приказы и указания, обязательные к неуклонному исполнению всеми учреждениями и всеми должностными лицами. Ее главной задачей было наведение революционного порядка в районах борьбы с басмачеством и восстановление Советской власти в местностях, освобожденных от врага. Председатель Чрезвычайной диктаторской комиссии Насыр Хакимов после ее создания провел большую работу во вражеском тылу, главным образом в Душанбе, а член комиссии Алимжан Акчурин — в районах боевых действий{306}.

Кроме того, было создано Бюро Бухарской Компартии по Восточной Бухаре.

13 марта 1922 г. Совет назиров БНСР принял постановление об образовании Бухарской Красной Армии{307}. Были созданы центральная и областные комиссии помощи Красной Армии. Усиливались отряды добровольцев и народной милиции. Дехкане охотно вступали в добровольческие отряды. Зверства, грабежи и разрушения, чинимые бандами, все больше убеждали их в необходимости активной борьбы с басмачеством.

Российская Коммунистическая партия делала все, чтобы [118] помочь трудящимся Средней Азии, в том числе жителям Бухары, в их борьбе с басмачеством.

До 1922 г. Коммунистические партии Бухары и Хорезма не входили в состав РКЛ(б). Руководство ими осуществлял Коминтерн. Коммунисты Бухары и Хорезма обратились в ЦК РКП (б) с просьбой об их принятии в Российскую Коммунистическую партию (большевиков){308}.

1 февраля 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) приняло специальное постановление по Бухарским вопросам. Оно было подготовлено комиссией в составе В. В. Куйбышева, И. В. Сталина, Ф. Ходжаева, Г. В. Чичерина. Постановление предусматривало решение широкого круга проблем, связанных с укреплением взаимоотношений партийных организаций РСФСР, БНСР и ХНСР, объединением антибасмаческих фронтов, усилением политической работы среди местного населения для скорейшего очищения территории Бухары от контрреволюционных элементов{309}. Было установлено, что БКП входит в состав РКП(б) на правах республиканских компартий. В Туркбюро ЦК РКП(б) было введено по одному представителю от Центральных Комитетов компартий Бухары и Хорезма.

Коммунисты Бухарской республики, как и всей Средней Азии, тесно сплачивались вокруг РКП(б), крепили союз с русским народом. Вхождение Бухарской коммунистической партии в состав РКП(б) имело огромное значение для будущего трудящихся Бухары, способствовало организационному и идейному укреплению Бухарской коммунистической партии.

В этих условиях функции Туркбюро, по существу, были расширены до функций Средазбюро ЦК РКП(б){310}.

Главком РСФСР С. С. Каменев разработал конкретный план военной помощи Восточной Бухаре.

Сложность обстановки в Бухаре, непрекращавшиеся выступления басмаческих шаек, экономическая разруха обусловили то, что Политбюро и Средазбюро ЦК партии неоднократно специально обращались к положению в БНСР. Известны следующие постановления: Оргбюро ЦК РКП(б) от 18 января 1922 г. — о мерах помощи Бухаре; Политбюро ЦК РКП (б) от 22 февраля 1922 г. — о положении в Бухаре; от 1 марта 1922 г. — «Об усилении войск и средств в Восточной Бухаре»; от 13 марта 1922 г. — «О Бухаре». В соответствии с этими постановлениями был принят ряд мер политического, экономического и военного порядка. В Среднюю Азию были командированы партийно-советские и военные деятели, население очищенных от басмачей районов было освобождено от продналога. Политбюро ЦК партии указывало, что ударной задачей местных партийных организаций является быстрейшее уничтожение басмачества.

В начале марта 1922 г. военная обстановка еще больше обострилась. Отряды басмачей вышли на подступы к Бухаре и осадили город с четырех сторон. Првительство БНСР обратилось к [119] Реввоенсовету Туркестанского фронта. Части Красной Армии и отряды добровольцев 11 марта после трех дней боев отбросили басмачей за Вабкент, Гиждуван, Кермине. Но это были лишь первые, хотя и важные, успехи. Перелома в борьбе с басмачеством еще не произошло. В отдельных районах басмачи вновь переходили в наступление.

20 апреля 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) рассмотрело вопрос о положении на Туркестанском фронте и приняло решение послать для ознакомления с делами на месте Г. К. Орджоникидзе и Ш. З. Элиаву, Политбюро также решило ввести в Средней Азии военное положение до полного искоренения басмачества.

Вооруженные силы Бухарской республики находились в стадии становления, не могли успешно бороться с многочисленными, хорошо вооруженными шайками. Поэтому для усиления Бухарского фронта командование Туркестанского фронта выделило некоторые свои части.

В Бухару прибыли старый коммунист, видный государственный деятель Я. X. Петере и главком С. С. Каменев. Приказом Реввоенсовета Республики от 1 апреля 1922 г. на основе решения Политбюро ЦК РКП (б) был учрежден Реввоенсовет Бухарского фронта во главе с Файзуллой Ходжаевым. В его задачу входила «организация единства действий против басмачества в Восточной Бухаре»{311}.

4 мая 1922 г. в Бухару приехал Г. К. Орджоникидзе. Оценив обстановку, он сообщил в ЦК о том, что предстоит трудная борьба: «С Энвером придется драться серьезно, но уверен, что ему свернем шею»{312}. В других докладных записках в ЦК Г. К. Орджоникидзе выдвинул ряд предложений, направленных на укрепление Советской власти, чистку рядов БКП (она насчитывала 14 тыс. человек) и комсомола от классово чуждых элементов, оздоровление экономики Туркестанской АССР и Бухарской республики. Об этом он говорил и в своем докладе на пленуме ЦК КП Туркестана 12 мая.

18 мая 1922 г. ЦК РКП (б) принял упоминавшееся постановление «О туркестано-бухарских делах». В нем были намечены конкретные мероприятия по укреплению Советской власти в Средней Азии и мобилизации трудящихся масс, по развертыванию широкой политической кампании (митинги, беспартийные конференции, собрания) против энверовской авантюры. Одновременно ЦК РКП (б) рекомендовал и в Туркестане и в Бухаре возвратить вакуфные земли их бывшим владельцам, легализовать местный национальный суд (суд казиев и биев) и т. п. Тем самым должны были быть исправлены некоторые ошибки, допущенные местными коммунистами в области национальной политики{313}. Постановление предусматривало объявление амнистии сдавшимся басмачам Бухары и Хорезма. Оно сыграло важную роль в сплочении всех революционных сил республик Средней Азии для ликвидации басмачества. [120]

19–20 мая 1922 г. состоялось заседание пленума Средазбюро ЦК РКП (б) нового состава (Исполнительная комиссия пленума была утверждена в составе С. И. Гусева, Н. Тюракулова и Ф. Ходжаева — членов и А. А. Сольца, А. Рахимбаева, Махмудова — кандидатов) с участием Г. К. Орджоникидзе и Ш. З. Элиавы. Пленум обсудил постановление ЦК партии и рассмотрел вопросы экономического развития всех среднеазиатских республик, уделив особое внимание вовлечению БНСР и ХНСР в русло социалистического строительства, улучшению положения трудящихся масс, упрочению Советской власти. Было принято решение «Об экономическом объединении трех республик»{314}.

В соответствии с решениями пленума Средазбюро ЦК РКП(б) Туркестанский ЦИК 26 мая 1922 г. принял постановление о возвращении вакуфов прежним владельцам и восстановлении судов казиев и биев. В постановлении подчеркивалось, что Советская власть не ставит своей задачей борьбу с местными обычаями, а призывает всех к борьбе за укрепление власти трудящихся{315}.

Постановления местных органов власти, принятые в развитие указаний ЦК партии и его Средазбюро, служили делу активизации борьбы против басмачества.

Под непосредственным руководством Г. К. Орджоникидзе и Средазбюро велась большая работа по претворению в жизнь указаний ЦК партии. Особое внимание уделялось очищению партии, советского аппарата, Красной Армии, милиции от контрреволюционных элементов и привлечению лучших представителей народа, прежде всего дехкан, на руководящие посты в государственный аппарат. Выступая на совещании ответственных работников Бухарской коммунистической партии, Г. К. Орджоникидзе говорил: «Мы должны принять все меры к тому, чтобы очистить бухарское правительство не только от контрреволюционных элементов, но и от родственных связей... Далее стоит огромная задача — извлечь из Бухары, главным образом из дехканства, все, что в них есть лучшего, вытащить на свет божий и втянуть в управление государством»{316}.

В апреле 1922 г. был создан штаб Бухарской группы войск, В состав группы вошли 1-я и 2-я отдельные Туркестанские кавалерийские бригады, 3-я Туркестанская стрелковая дивизия и два кавалерийских эскадрона из состава Верненских кавалерийских командных курсов. Позднее в распоряжение группы прибывали части из Московского военного округа и Белоруссии. Всего Бухарская группа имела 4500 штыков, 3030 сабель и 20 орудий. Командовал ею Н. Е. Какурин. Вскоре его Сменил П. А. Павлов.

В это же время Компартия Бухары провела широкую политическую кампанию среди населения. На собраниях и митингах, в прокламациях и воззваниях, обращенных к трудящимся коренных [121] национальностей, разъяснялась задача борьбы с Энвер-пашой, показывалась сущность его антинародной политики. Особое внимание обращалось на разоблачение связей Энвера с английским империализмом.

Весь май шла усиленная подготовка к нанесению решающего удара по басмачам. Основные силы Красной Армии сосредоточивались в Самарканде.

Готовился к предстоящим сражениям и Энвер-паша. Он провел с главарями басмаческих банд несколько совещаний, с участием агентуры иностранных разведок разработал план действий. Из-за рубежа в распоряжение Энвер-паши поступили дополнительные партии оружия и боеприпасов. Империалистическая реакция через своих агентов заверяла курбаши, что обеспечит их всем необходимым в любых размерах.

Энвер-паша предпринял попытку сорвать готовившуюся командованием Красной Армии операцию. Стянув крупные силы к Байсуну, он окружил его плотным кольцом. Угрожая полным уничтожением гарнизона и всего населения, Энвер-паша потребовал сдать город. Однако командиры, красноармейцы и трудящиеся Байсуна отвергли ультиматум и мужественно обороняли город.

В первых числах июня 1922 г. Бухарская группа войск совместно с Бухарской Красной Армией, отрядами добровольцев и народной милиции развернула наступательные действия на широком фронте.

Вначале было разгромлено несколько крупных банд, снята блокада Байсуна, освобожден кишлак Кофрюн, в котором располагался штаб Энвер-паши. Противник отступил к Сурхандарьинской долине. В последующие дни части Красной Армии, отряды народной милиции и добровольческие отряды наносили басмачам удар за ударом. 22 июня правая колонна наступавших войск овладела Кабадианом и начала освобождение Вахшской долины.

После разгрома крупных басмаческих формирований под Байсуном Красная Армия, поддерживаемая населением, продвигалась вперед, освобождая один район за другим. 14 июля 1922 г. части Красной Армии, действовавшие на правом фланге, подошли к Душанбе и после ожесточенного боя в этот же день освободили город.

Отряды Энвер-паши были заметно деморализованы, среди басмачей началось разложение.

Свои неудачи Энвер-паша пытался объяснить не ударами частей Красной Армии, а разногласиями с Ибрагим-беком. Разумеется, в какой-то мере разногласия между вожаками оказали отрицательное воздействие на боеспособность банд, В частности, Энвер-паше и Ибрагим-беку так и не удалось добиться согласованных действий. (Правда, в начале операции Ибрагим-бек направил по просьбе Энвер-паши ему на помощь свои основные [122] силы численностью в 7 тыс. человек. Эти отряды участвовали в боях под Байсуном{317}. Но после поражения под Байсуном Ибрагим-бек скрылся в горах, а Энвер-паша отступил в сторону Бальджуана.) Но, конечно, главная причина поражения басмачей состояла в антинародной сущности басмачества. Успехи Красной Армии объяснялись активной поддержкой трудового народа. Дехкане видели в Красной Армии своего спасителя от террора и грабежа басмачей и потому охотно помогали ей продовольствием и непосредственным участием в вооруженной борьбе с шайками.

Средазбюро ЦК РКП(б), Коммунистическая партия Бухары и правительство БНСР приняли меры для широкого разъяснения населению политических целей Энвера и мобилизации масс на его окончательный разгром. В упоминавшемся уже обращении Средазбюро ЦК РКП (б) к коммунистам республик Средней Азии подчеркивалось, что общими усилиями «трудящихся Бухары, Туркестана и Хорезма и их красных войск будет уменьшено количество кровавых жертв от преступной авантюры Энвера и будет достигнут мир, желанный для трудового населения всех восточных советских республик»{318}. В решениях IV сессии ВсебухЦИКа (июль 1922 г.) указывалось, что «желание Энвера совместно с восточнобухарским басмачеством поставить Бухару под английский каблук как с точки зрения мусульманина, так и с точки зрения бухарца является преступлением». Сессия призывала весь бухарский народ «собраться под Красное Знамя и объединенными силами бороться с басмачами и Энвер-пашой»{319}. Президиум ВсебухЦИКа получил от сессии указание сосредоточить средства республики в первую очередь на борьбе с басмачеством, помиловать тех, кто добровольно сдастся и покается перед Советской властью.

Трудовое население оказывало большую помощь Красной Армии и отрядам добровольцев продовольствием, наводило переправы через горные реки. Решающую роль в мобилизации масс на помощь Красной Армии играли местные Советы, которые восстанавливались сразу же после изгнания басмачей. В Локайской долине, которую Ибрагим-бек пытался превратить в неприступную крепость, трудящиеся и даже вожди отдельных племен встали на сторону Советской власти. Активно помогали Красной Армии племенные вожди Абдул-Газис, Карши-аксакал и Даны-аксакал. Они разоблачали перед народом басмачей и их главарей как врагов трудящихся, призывали дехкан к борьбе с бандами.

Энвер-паша стал пробиваться к границе, чтобы уйти за рубеж. Но Красная Армия отрезала ему пути отхода.

Сколотив остатки разрозненных отрядов общей численностью в 5 тыс. человек, Энвер-паша сумел окружить 16-й кавалерийский полк в районе кишлака Сангтуда. Однако первая же атака, предпринятая конниками Давлятман-бия, была отбита. [123]

Полк перешел в контратаку. Басмачи, не выдержав натиска красноармейцев, обратились в бегство. Лишь в Бальджуане Энверу удалось остановить бегущих и организовать оборону. Трое суток шли упорные бои в Бальджуане. 500 басмачей Энвер-паши остались на поле боя. С остальными он отступил в кишлак Обдара между Ховалингом и Бальджуаном. 4 августа в этом кишлаке произошел последний для Энвер-паши бой. Здесь его банда попала в окружение. Давлятман-бий и Энвер-паша погибли в бою.

Так было покончено с одним из самых опасных заговоров международной реакции против советских среднеазиатских республик. Народы Советского Востока с отвращением вспоминают имя Энвер-паши. В многовековую историю Средней Азии он вписал мрачную страницу.

ВЦИК и ЦИК БНСР наградили боевыми орденами наиболее заслуженных участников борьбы с басмачеством и отдельные воинские части. Председатель правительства БНСР Файзулла Ходжаев был награжден орденом Красного Знамени. В его лице была высоко оценена роль Совета назиров Бухарской республики в борьбе с эмиро-басмаческими бандами и в укреплении народной власти в республике.

Итоги борьбы с Энвером подвел III Всебухарский курултай народных представителей (15–18 августа 1922 г.). Он заклеймил басмачество как антинародное движение эксплуататорских классов, поддерживаемых империалистическими государствами. Курултай особо отметил благородную интернациональную миссию Красной Армии. «Русская Красная Армия, — говорилось в резолюции курултая, — прибыла в Бухару не по собственной инициативе, ради достижения какой-либо корыстной цели, а; наоборот, — по зову Бухарской Народной Советской Республики для освобождения ее территории и угнетенного народа от продолжающегося басмаческого движения»{320}. В обращении к населению курултай писал: «Бухарская Народная Советская Республика перед лицом сильного противника в борьбе пошла рука об руку с трудовым народом России, которая своей героической борьбой указала народам Востока пути к революции и освобождению. В братском союзе обеих республик против врагов мы добились благих результатов»{321}.

Главари не складывают оружия

6 сентября 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) приняло постановление о мерах по оказанию военной и экономической помощи БНСР. В нем указывалось на необходимость усиления воинских частей Туркестана, сражающихся против басмачей; отправки в БНСР кадров военных специалистов для обучения местного населения военному делу и создания добровольческих [124] отрядов среди дехкан и городской бедноты; повышения цен на хлопок{322}.

Средазбюро ЦК РКП(б) после разгрома Энвера наметило следующие меры по усилению борьбы с басмачеством: нейтрализовать середняка от баев и мулл, настойчиво вовлекать среднее дехканство в управление государством; развивать государственную и кооперативную торговлю; организовывать и расширять кооперацию по линии сельскохозяйственного кредита в целях постепенного освобождения крестьян из-под власти баев и ростовщиков{323}. Созывались народные курултаи. Так, в сентябре — октябре 1922 г. было проведено пять народных курултаев нескольких племен Локайской долины; в октябре был созван также съезд таджикского населения Гиссарского вилоята. Всего в Восточной Бухаре перед созывом IV Всебухарского курултая Советов было проведено 40 тюменских, 5 вилоятских и 7 национальных курултаев, в которых участвовало около 16 тыс. человек, а в Западной Бухаре — 20 тюменских, 6 вилоятских и 1 национальный (Туркменский) курултай, охватившие более 5 тыс. дехкан и скотоводов{324}.

В этих условиях империалистической агентуре все труднее становилось организовывать басмаческие отряды. Ряды басмачей редели, сфера их действий сужалась. Однако главари басмачества не складывали оружия. После разгрома Энвер-паши обстановка в Бухарской республике продолжала оставаться сложной. Немалую опасность представляли группы, действовавшие в Западной Бухаре (особенно в вилоятах Кашкадарья и Сурхандарья) и в Восточной Бухаре (в Каратегине и на обширной территории Кулябского, Курган-Тюбинского, Гиссарского и Шерабадского вилоятов). Империалистические круги (в первую очередь Англии) и реакционные элементы Афганистана все еще питали надежду ликвидировать Советскую власть в Средней Азии, прежде всего в Восточной Бухаре, с помощью своего ставленника. На этот раз выбор пал на сподвижника Энвер-паши, бывшего турецкого офицера и агента английской разведки Салим-пашу (Ходжа Салим-бей). Ему и группе турецких офицеров было поручено сколотить новые отряды на территории Бухарской республики.

Сейид Алим-хан одобрил выдвижение Салим-паши в качестве нового главаря бухарского басмачества, поскольку бухарская контрреволюция, не имя реальных сил для борьбы с Советской властью, основную ставку делала на помощь империалистических держав. Не случайно все обращения бывшего эмира Бухары к басмаческим курбаши сопровождались обещаниями помощи со стороны иностранных держав (прежде всего Англии). Вместе с тем Сейид Алим-хан, боясь в случае успеха басмачей потерять бухарский престол, по-прежнему рассчитывал на Ибрагим-бека.

Приступая к подготовке новой антисоветской авантюры, Сейид [125] Алим-хан при активном участии английских резидентов подготовил и провел в августе 1922 г. очередное совещание в Кабуле. В совещании участвовали лидеры среднеазиатской контрреволюции, в том числе и некоторые басмаческие курбаши, а также представители афганской реакции. Как уже указывалось, между Советским и Афганским государствами устанавливались добрососедские отношения. Однако реакционные круги Афганистана, занимавшие проанглийские позиции, пытались проводить свою особую линию, враждебную интересам обеих стран.

На совещании был разработан план нового комбинированного выступления против Советской власти в Средней Азии. Начало всеобщего выступления банд приурочивалось к весне 1923 г.

Осенью 1922 г. Салим-паша перебрался в пределы Бухары и установил связи с рядом главарей матчинских, самаркандских, западнобухарских и ферганских басмачей. Некоторые курбаши отказались признать Салим-пашу своим главарем.

Зарубежные покровители направили в распоряжение Салим-паши из Индии караван в 40 верблюдов с оружием и боеприпасами.

Салим-паша опирался на бывших сторонников Энвер-паши, прежде всего на банду Фузайла Максума. Он послал Фузайлу Максуму 30 своих телохранителей и помог ему одолеть соперников — Ишана Султана и Ишана Сулеймана. Одержав с помощью Салим-паши победу над своими противниками, Фузайл Максум объявил себя эмиром Дарваза и Каратегина.

С появлением Салим-паши на территории Бухарской республики басмачество оживилось. Активизировались, в частности, матчинские басмачи, установившие тесную связь с Салим-пашой. Они возобновили вылазки в кишлаки Ура-Тюбинского и Джизакского уездов. Не прекращал боевых действий и Ибрагим-бек.

Командование Туркестанского фронта и Бухарской группы войск, партийные и советские органы внимательно следили за развитием событий и в соответствии со складывавшейся обстановкой принимали необходимые меры для защиты трудящегося населения.

После разгрома Энвер-паши Советское правительство указало на необходимость ускорения ликвидации оставшихся банд и обратилось к рядовым басмачам с предложением о добровольной сдаче, гарантируя им в этом случае амнистию.

Партийные и советские органы Бухарской республики и Самаркандской области проводили активную политико-воспитательную работу среди населения, оказывали материальную помощь беднейшим слоям населения, а командование Красной Армии и руководители добровольческих отрядов продолжали операции по борьбе с басмачеством.

Осенью 1922 г. части 13-го корпуса (бывшая Бухарская группа) разгромили несколько басмаческих группировок. Была [126] сорвана попытка Ибрагим-бека объединиться с Данияр-беком. В октябре 1922 г. Ибрагим-беку было нанесено несколько ощутимых ударов, но он в очередной раз сумел укрыться в горах.

Сколотив несколько крупных отрядов, Салим-паша решил нанести концентрированный удар по Кулябу и Душанбе, свергнуть Советскую власть в Восточной Бухаре, а затем, создав опорную базу, двинуться в центральные районы Бухарской республики.

В декабре 1922 г. Салим-паша с отрядом в 600 человек передислоцировался в район Куляба, где к нему присоединилось несколько других басмаческих групп. В первом столкновении с кулябским гарнизоном, насчитывавшим всего 60 человек, Салим-паша не добился успеха. Гарнизон под командованием Д. К. Гольцева при поддержке горожан 30 суток сдерживал яростные атаки басмачей. Только 11 января 1923 г., когда кончились боеприпасы, красноармейцы оставили город. Но банда недолго продержалась в Кулябе. 152-й кавалерийский полк вскоре выбил ее оттуда.

Салим-паша перебрался в Гиссарскую долину, где соединился с Ибрагим-беком. Они договорились вести дальнейшие боевые действия двумя группировками. Салим-паша с 4 тыс. басмачей двинулся к Бухаре, а Ибрагим-бек с 2 тыс. остался в Локае, чтобы прикрывать тыл Салим-паши и одновременно попытаться занять Душанбе{325}.

Однако обстановка складывалась явно не в пользу контрреволюции. Все ощутимее становился процесс политического и хозяйственного укрепления советских республик Средней Азии.

Большое значение в мобилизации народа на борьбу с басмачеством имели решения XII съезда РКП(б) и Четвертого совещания ЦК РКП (б) с ответственными работниками национальных республик и областей. Они вооружили партию и всех трудящихся программой конкретных действий для дальнейшего укрепления дружбы и взаимной помощи народов России.

По всей Восточной Бухаре укреплялись органы народной власти; осуществлялась земельная реформа на территории Восточной Бухары — земля передавалась дехканству. Проводилась налоговая реформа в интересах трудящихся, шел процесс дальнейшего укрепления Бухарской коммунистической партии.

Командующий Туркестанским фронтом А. И. Корк направил в Бухарскую республику 3-ю кавалерийскую бригаду в составе 11-го и 12-го полков и артиллерийской батареи. Бригада приняла участие в разгроме главных сил Салим-паши, сосредоточившихся в районе Шерабада.

Первое столкновение бригады с отрядами Салим-паши произошло 11 марта 1923 г. Около трех суток продолжались бои. Основные силы Салим-паши были разбиты. Он отступил в Келиф. Но здесь части Красной Армии нанесли новый удар по его бандам. После этого басмачи рассредоточились. Одни стали [127] действовать самостоятельно, другие ушли в Матчу, а третьи во главе с самим Салим-пашой возвратились в Гиссарскую долину{326}.

Воспользовавшись ослаблением конкурентов, Ибрагим-бек двинулся в долину Сурхандарьи{327}. Но успеха он не достиг. Прибывшие в долину добровольческие отряды и части Красной Армии нанесли Ибрагим-беку поражение, вынудив его возвратиться в Локай.

После зимних и мартовской операций 1923 г., проведенных против басмачей на территории Бухарской республики, банды разделились на три основные группировки. Одна группировка все еще находилась (правда, теперь уже больше формально) в подчинении Салим-паши. Ее опорный пункт был в Матче. Там сконцентрировалось большинство зеравшанских басмачей, которые продолжали создавать угрозу северу Таджикистана и Самаркандской области. Вторая группировка располагалась в Каратегине и Дарвазе. Ею руководил Фузайл Максум, который еще поддерживал отношения с Салим-пашой, но стремился к самостоятельности. Воспользовавшись отсутствием частей Красной Армии в Каратегине и Дарвазе, он обосновался в Гармском вилояте и чувствовал себя здесь полноправным хозяином. Третья группировка сосредоточилась в Гиссарской долине. В этом районе действовали Ибрагим-бек и Салим-паша. В общей сложности отряды басмачей насчитывали до 15 тыс. человек. Из-за рубежа Салим-паша получил новое значительное подкрепление в живой силе, много вооружения и боеприпасов.

Наличие трех достаточно крупных очагов басмачества требовало энергичных действий для их ликвидации. Но вести борьбу против всех басмаческих группировок своими малочисленными вооруженными силами Бухарская республика не могла. Поэтому правительство БНСР обратилось к правительству СССР с просьбой направить в Бухару дополнительный воинский контингент. Эта просьба была удовлетворена. В марте 1923 г. в Бухару были направлены кавалерийская дивизия и две кавалерийские бригады. Усиливались и местные формирования. Создавались специальные комитеты по борьбе с басмачеством и комиссии по мобилизации мужского населения в ряды Бухарской Красной Армии.

Первый удар был нанесен Салим-паше. Был разбит его 2-тысячный отряд. Не досчитавшись почти 300 человек, Салим-паша отступил в направлении Курган-Тюбе.

Вскоре части Красной Армии начали бои против Ибрагима. В нескольких схватках басмачи потеряли более 500 человек.

Воинство Ибрагим-бека и Салим-паши практически развалилось. Большинство басмачей (примерно 12 тыс. из 15) возвратились в кишлаки. Ибрагим-бек, оставив в Локае небольшое прикрытие, сам с отрядом в 350 человек{328} ушел на левый берег Вахша. [128]

Салим-паша и Ибрагим-бек стали избегать столкновений с частями Красной Армии и отрядами добровольцев, направляя небольшие группы для нападения на кишлаки и иногда на мелкие гарнизоны.

Весной 1923 г. было покончено с очагом басмачества в Матче.

Командование Туркестанского фронта еще во второй половине 1922 г. сосредоточило против матчинских басмачей значительные силы. Противник понес серьезные потери. Однако затем положение усложнилось. В Матчу прорвались басмаческие группы из Восточной Бухары. Одна только банда Холбуты насчитывала 800 человек. Ликвидация «бекства» затянулась. Советские войска смогли перейти в наступление лишь весной 1923 г.

Для проведения операции из состава 13-го стрелкового корпуса был сформирован специальный отряд, который возглавил С. М. Шевцов. Вместе с подразделениями Красной Армии действовали отряды добровольцев, прибывшие из районов Пенджикента, Ура-Тюбе и других мест.

Операция началась 18 марта 1923 г. Басмачи оказывали ожесточенное сопротивление. Они жгли мосты через ущелья и реки, разрушали дороги. Однако жители кишлаков восстанавливали мосты, указывали красным бойцам обходные пути, на своих плечах переносили орудия через перевалы, помогали в транспортировке боеприпасов и продовольствия, вывозили раненых в тыл. Организуя добровольческие отряды, местное население брало под охрану освобожденные кишлаки, давая возможность частям Красной Армии продолжать наступление.

2 апреля был освобожден кишлак Обурдон, где располагался дворец бека. Матчинское басмачество перестало существовать. Лишь незначительным группам басмачей удалось пробиться через горные перевалы. Некоторые присоединились к Фузайлу Максуму, другие ушли в Ферганскую долину. Холбута со 150 басмачами скрылся в горах Каратегина. В бандах, терпевших одно поражение за другим, усилились брожение и распри. В ходе этой борьбы Холбута был убит одним из своих подручных{329}.

Так бесславно закончилась история матчинского басмачества, принесшего много горя населению верховьев Зеравшана.

Наступившее в Средней Азии затишье еще не означало установления мира, особенно в Восточной Бухаре, где часть легализовавшихся басмачей в благоприятной для них ситуации вновь была готова примкнуть к бандитским шайкам. Центр басмачества все более перемещался за рубеж, откуда в любой момент могли прибыть (и действительно, прибывали) подкрепления. В связи с этим Политбюро ЦК РКП(б) в июне 1923 г. рассмотрело вопрос о Бухаре и приняло решение о мобилизации необходимых резервов для разгрома оставшихся банд. Политбюро [129] предложило создать Восточнобухарский ревком и сосредоточить в его руках военную и гражданскую власть. Председателем ревкома был назначен глава правительства Бухарской республики Файзулла Ходжаев{330}. Политбюро сочло также необходимым осуществить ряд мер по советизации и дальнейшей демократизации правительства БНСР. Решение Политбюро ЦК РКП (б) мобилизовало местные партийные, советские органы, бойцов и командиров Красной Армии, все трудовое население на разгром оставшихся банд.

Для практического осуществления указаний Политбюро и оказания помощи Бухарской Компартии в Бухару был направлен секретарь ЦК РКП(б) Я. Э. Рудзутак. На пленуме ЦКБКП, состоявшемся 22 июля 1923 г., был заслушан доклад Я. Э. Рудзутака «О национальной политике Коммунистической партии в свете решений XII съезда РКП (б)». Участники пленума выдвинули ряд предложений по укреплению Советской власти. Была подвергнута резкой критике деятельность Совета назиров, в составе которого были выходцы из среды купцов, торговцев, мулл и не имелось ни одного дехканина{331}.

В свете указаний Политбюро ЦК РКП (б) в Бухаре были осуществлены важные меры по укреплению Советской власти, в первую очередь чистки центральных партийных и советских учреждений. Была проведена проверка и перепись членов БКП, введен единый партбилет, укреплены вилоятские парткомы и созданы партячейки, не существовавшие до сих пор в составе Компартии Бухары.

Среди басмаческих главарей усилилась грызня. С Салим-пашой намеревались свести счеты Барат-бек и Усманкул-бек. Это обстоятельство ускорило побег Салим-паши за границу. 15 июля 1923 г., сопровождаемый телохранителями-турками, он переправился через Амударью и возвратился на территорию Афганистана{332}.

Завершив разгром основных сил Салим-паши и Ибрагим-бека, командование Красной Армии приступило к ликвидации третьего очага басмачества, действовавшего на территории Каратегина и Дарваза. Здесь главную опасность представляли басмачи Фузайла Максума. С отрядом в 1500 человек он находился в Гарме. Сюда были направлены стрелковые и кавалерийские части. Небольшой авангард с хода опрокинул басмаческие заграждения у кишлака Дубурсы, обеспечив быстрое сближение наступавших частей с основными силами басмачей. Красная Армия быстро преодолела горные перевалы. 29 августа 1923 г. после непродолжительного, но тяжелого боя Гарм был освобожден. Сам Фузайл Максум, преследуемый по пятам, перешел советско-афганскую границу. Против этой группировки басмачей вместе с регулярными частями, как и в других операциях, действовали отряды местных добровольцев.

Разгром основных сил басмачества в Восточной Бухаре, Самаркандской [130] области и Матчинском уезде привел к тому, что часть разбитых шаек и их курбаши бежали в Афганистан. Избавившись от соперников, Ибрагим-бек получил возможность осуществить свою давнюю мечту: стать главарем всех басмачей Бухары. Это удерживало его на советской территории. Он обратился к бывшему эмиру Бухары и некоторым афганским деятелям с письмом, в котором сообщал о бегстве в Афганистан многих недобитых групп. Ибрагим-бек указывал, что с оставшимися бандами не способен вести бои, и просил помощи. В случае отказа он грозил уйти за границу{333}.

В ответ на это письмо Сейид Алим-хан назначил Ибрагим-бека главой басмачества Восточной Бухары и своим наместником. Ему была обещана помощь и предлагалось продержаться до ее прихода{334}.

Опытный и хитрый тактик, Ибрагим-бек уклонялся от столкновений с пограничниками и частями Красной Армии, концентрируя свои силы в горных и пустынных районах{335}. Его банды занимались главным образом грабежом и диверсиями. Оружие и боеприпасы Ибрагим-беку шли из-за границы. Оттуда же ему присылали и людей. Однако далеко не всем зарубежным басмачам удавалось влиться в банды Ибрагим-бека. Многих из них уничтожали или задерживали советские пограничники при переходе государственной границы.

Бухарская коммунистическая партия и правительство Бухарской республики продолжали принимать меры по борьбе с басмачеством, особенно в районах Локая.

28 июля 1923 г. Реввоенсовет Восточной Бухары принял постановление об изменении административного деления и о созыве курултаев племен, на которых должны были решаться вопросы усиления борьбы с басмачеством и укрепления Советской власти, помощи беднякам. Расширялась материальная помощь населению. 23 августа город Душанбе получил различных товаров на 95 тыс. руб.

Командование Красной Армии и местные органы власти созвали совещание вождей и влиятельных лиц племен, на котором предложили всем, кто хранит и носит оружие, сдать его властям. Чтобы сорвать это мероприятие, Ибрагим-бек, не завершив намеченной подготовки к развертыванию активных действий в Восточной Бухаре, попытался поднять население Локая против Советской власти, но дехканство не поддержало его, а прибывшие в Локай части Красной Армии вынудили небольшие басмаческие группы возвратиться в горы.

В сентябре 1923 г. Ибрагим-бек вновь попытался поднять население Локая против Советской власти. Он намеревался воспользоваться, как ему казалось, благоприятной обстановкой. Дело в том, что в сентябре отслужившие установленный срок службы красноармейцы и младшие командиры увольнялись в запас; на смену им прибывали новобранцы, не имевшие опыта [131] борьбы с басмачами. Но басмачи терпели поражения в результате не только героических действий бойцов и командиров Красной Армии, но и все возраставшей активности самих трудящихся. С особенной остротой Ибрагим-бек почувствовал это теперь: в Локае не было советских войск, и тем не менее попытка заставить хотя бы часть населения идти в банды провалилась.

Готовясь к выступлению, курбаши собирали всех, кого могли, и прежде всего ранее разбежавшихся басмачей. Каждому курбаши отводился определенный район действий. Алла Назар направился в Куляб, Исмат — в Бальджуан, Гаирбек — в Файзабад и так далее. Сам Ибрагим-бек с отрядом в 200 человек двинулся в Яван{336}.

В помощь Ибрагиму находившиеся за рубежом вдохновители контрреволюции мобилизовали басмачей, бежавших в Афганистан, сконцентрировали их вблизи советской границы.

Ибрагим-бек старался поднять моральный дух басмачей. Важнейшим способом достижения этой цели он считал победу, пусть даже незначительную, в бою с Красной Армией. Чтобы наверняка добиться такой победы, Ибрагим-бек наметил небольшой гарнизон, располагавшийся в кишлаке Нарын. Туда он направил банду, которая по численности превосходила гарнизон в десятки раз. Двое суток длился бой. Красноармейцы стойко дрались. На третьи сутки, 23 сентября 1923 г., на помощь осажденному гарнизону прибыл отряд в 22 человека. Вблизи Нарына отряд столкнулся с группой Игамберды (400 человек), блокировавшей подступы к кишлаку. Часть басмачей, штурмовавших кишлак, бросилась на помощь Игамберды. Воспользовавшись замешательством, гарнизон вырвался из окружения и ударил с тыла по басмачам. Так бесславно для Ибрагим-бека закончилась задуманная им операция.

Части Красной Армии и отряды добровольцев повели наступление на другие банды Ибрагим-бека, сосредоточившиеся в районе Джитымтау. 25 сентября здесь произошло сражение с басмачами.

Для того чтобы лишить басмачей возможности получать подкрепления из-за рубежа, Советское правительство приняло дополнительные меры по охране государственной границы. Пограничники вели борьбу с басмачами и защищали местное население в пограничных районах, проявляя при этом высокое мужество и стойкость.

18 декабря 1923 г. около 250 басмачей напали на кишлак Баба-Сакал, ограбили население и скрылись в горах. Для ликвидации банды был выслан взвод под командованием пограничника Климова. Всю ночь продолжался поиск. На рассвете басмачи были обнаружены в одном из ущелий. Командир принял решение с хода атаковать их.

В начале боя басмачи пришли в замешательство. Но вскоре [132] курбаши понял: численное превосходство на его стороне, и стал окружать пограничников. Басмачи с каждым часом все теснее сжимали кольцо окружения. Климов дал задание пограничникам Иванченко и Крылову пробиться с донесением к своим. Басмачи бросились за ними. В перестрелке была убита лошадь красноармейца Иванченко. Сам он при падении повредил ногу. Иванченко продолжал отстреливаться и тем самым дал возможность своему товарищу уйти от преследования и доставить донесение. Пограничник Иванченко геройски погиб в неравной схватке{337}.

Летом и осенью 1923 г. партийные и советские органы Бухарской народной республики проводят в жизнь новые политические меры по борьбе с басмачеством. Особое значение имело дальнейшее привлечение в органы власти трудящихся масс. В Восточной Бухаре были повсеместно проведены национальные, вилоятские и тюменские курултаи. Их участники на 98% состояли из дехкан и кустарей, и только 2% делегатов были представителями эксплуататорских классов и мулл.

14 августа 1923 г. на чрезвычайной сессии БухЦИКа был принят декрет об изменении текста конституции БНСР, действовавшей с сентября 1921 г. В декрете подчеркивалось, что изменение статей конституции направлено на то, чтобы создать мощный, подлинно советский аппарат государственного управления, действительно близко стоящий к широким трудящимся массам и могущий охранять интересы этих масс от посягательств эксплуататорских классов. Декрет расширил контроль трудящихся над работой органов власти. Эксплуататорские классы лишались избирательных прав. На сессии было также утверждено положение о вилоятских исполкомах (ревкомах). Было проведено новое административно-территориальное деление. В Восточной Бухаре создаются пять вилоятов — Душанбинский, Гармский, Кулябский, Курган-Тюбинский и Сары-Ассийский.

Одновременно осуществлялись и экономические реформы.

Большую роль в борьбе с басмачеством сыграла проведенная в ноябре 1923 г. земельная реформа в Локайской долине. Она подорвала экономические корни байско-феодальной верхушки. Дехканин-бедняк впервые получил земельный надел. Положение бедняка и середняка еще более улучшилось благодаря одновременно проведенной налоговой реформе. С середняцких хозяйств налоги значительно сокращались, а бедняки, нуждавшиеся в помощи, вовсе освобождались от них. По примеру Советского Туркестана в БНСР начали создаваться союзы «Кошчи», объединявшие в своих рядах трудящихся дехкан. Эти и другие экономические и политические мероприятия значительно упрочили Советскую власть в Восточной Бухаре. Впервые делегации этого района участвовали в работе IV съезда Советов БНСР (октябрь 1923 г.). Съезд обратил особое внимание на [133] оказание помощи населению Восточной Бухары. На съезде было принято решение образовать автономную Туркменскую область. Съезд постановил привлечь к судебной ответственности некоторых назиров, связанных с басмачеством.

Средазбюро ЦК РКП (б) и Компартия Бухары вели большую работу по созданию и организационному оформлению местных партийных организаций в Восточной Бухаре. Было создано Оргбюро БКП в Восточной Бухаре. Местные партийные организации, несмотря на их малочисленность (например, в Душанбинской городской парторганизации на 1 января 1923 г. насчитывалось всего 12 коммунистов){338}, стали подлинными организаторами разгрома басмачества. Дальнейшему идейно-организационному укреплению всей партийной организации Бухары во многом способствовали решения VIII (IV) Всебухарского съезда партии (январь 1924 г.)

Немалую роль в мобилизации народа на борьбу с басмачеством сыграла экономическая и культурная помощь, оказанная Союзом Советских Социалистических Республик, и прежде всего Туркестанской республикой, народной Бухаре. Безвозмездно было передано оборудование для текстильной и бумажной фабрик, кожевенного и мыловаренного заводов, для прядильно-ткацкой фабрики «Красный Восток» и некоторых других предприятий. В Бухару из центра страны прибыли инженерно-технические работники и квалифицированные рабочие. Из Бухары на учебу в Москву, Ташкент и другие города направлялись лучшие представители молодежи республики. Открывались школы, библиотеки, театры и музеи.

К концу 1923 г. позиции басмачества в Восточной Бухаре значительно ослабли. По данным оперативных сводок командования Красной Армии видно, что с сентября по конец декабря 1923 г. на территории Восточной Бухары было уничтожено или взято в плен 117 курбаши, 1565 рядовых басмачей, 1200 басмачей пришли с повинной. По неполным данным, в разрозненных бандах к концу 1923 г. оставалось немногим более 3 тыс. человек. Часть активных сторонников Ибрагим-бека все отчетливее стала сознавать бесперспективность борьбы с народной властью. Некоторые из них начали отходить от басмачества и даже убеждать Ибрагим-бека прекратить разбойные действия. В конце октября 1923 г. группа старейшин племени исанходжа обратилась к нему с предложением сложить оружие. Однако он все же еще надеялся на успех и продолжал бороться против Советской власти.

Основными базами басмачей стали высокогорные районы, безлюдные пески Туркмении и приграничные районы сопредельных стран, куда бежали баи, беки, реакционная часть духовенства, родовая знать и другие враждебные Советской власти элементы. Значительные силы басмаческой контрреволюции переместились за рубеж. [134]

Бывший бухарский эмир, находившийся за границей, делал все, чтобы активизировать контрреволюционные выступления. Он щедро раздавал титулы и чины. Особенно много титулов получил Ибрагим-бек.

В начале 1924 г. зарубежная и внутренняя контрреволюция сумела вновь оживить басмачество на территории Восточной Бухары.

Ибрагим-бек в это время находился на левом берегу Вахша. В Локае оставались и иногда давали о себе знать сравнительно небольшие басмаческие группы. Однако из-за рубежа делали вылазки все новые и новые банды. Еще в декабре 1923 г. в Восточную Бухару прорвались из-за границы три крупные басмаческие группы. Готовилось к переброске еще несколько банд. Все они были хорошо вооружены. Опора на банды, сформированные на территории сопредельных стран, была ярким свидетельством коренных социальных изменений в Восточной Бухаре, где контрреволюция теряла всякую опору среди трудового населения.

Местные органы Советской власти и командование Красной Армии принимали эффективные меры против басмачей.

Важную роль в разложении басмаческого стана сыграло Вселокайское совещание, проведенное 25 декабря 1923 г., на котором присутствовали все муллы локайских племен. Они единодушно признали, что Советская власть не противоречит мусульманской религии и, следовательно, басмачи, выступая против Советской власти, не могут связывать свои действия с защитой ислама. Решение религиозных авторитетов оказало огромное влияние на верующих Восточной Бухары. Особое значение имел тот факт, что совещание обязало всех мулл вести агитацию против басмачества. Недаром Ибрагим-бек расценил решение совещания как измену исламу. Он понимал, что время работает против него.

В последних числах декабря 1923 г. и в начале 1924 г. Ибрагим-бек предпринял новую попытку объединить басмачей всей Восточной Бухары, прежде всего Гиссара и Локая. На деле подчинение получилось относительным: курбаши согласовывали с Ибрагим-беком лишь общие вопросы антисоветской борьбы. Тем не менее численность басмачей под главенством Ибрагим-бека в зимние месяцы 1924 г. выросла до 2500 человек. Для их ликвидации были сформированы два специальных отряда и сводный бухарский пограничный отряд. При активном участии местного населения к концу января 1924 г. большинство мелких групп было разбито. Многие басмачи явились в советские органы с повинной. Ибрагим-бек вновь ушел в Гиссарскую долину.

В разгроме банд зимой и весной 1924 г. важную роль сыграла гибкая политика, проводившаяся местными партийными и советскими органами среди духовенства и влиятельных лиц племен. [135] Мероприятия, подобные Вселокайскому совещанию, зимой 1924 г. устраивались и в других районах Восточной Бухары. На них принимались обращения к басмачам с призывом возвратиться к мирному труду. Такие воззвания обычно скреплялись подписями духовных лиц. «Народ устал, народ разорен басмачеством и требует немедленно сдать оружие, за что Советской властью будут помилованы все джигиты и курбаши будут помилованы», — говорилось в одном из обращений. Еще более серьезным предостережением басмачам было воззвание к верующему населению, подписанное от имени всех улемов Бухарской республики 113 духовными лицами. В нем, в частности, говорилось: «Обращение наше имеет одно желание — избавить народ от тревоги и бедствий басмачества. Если же это обращение басмачами будет отвергнуто, если они и далее будут вредить мирному населению, тогда против басмачей необходимо обратить самые решительные меры, все население в этом деле должно идти на помощь, указывая, где скрываются басмачи, где находится их оружие, и это поведет к скорейшему концу басмачества, к установлению мира, порядка и честной жизни»{339}.

Разумеется, не все духовенство и не все влиятельные лица племен активно поддерживали борьбу с басмачеством. И тем не менее выступление части духовенства и авторитетных представителей племен против басмачества свидетельствовало о том, что контрреволюция, в том числе главари банд, теряли опору в племенах.

Ибрагим-бек и его хозяева за рубежом все еще не хотели складывать оружия, хотя и оказались вынуждены временно прекратить вооруженную борьбу. Они вновь изменили тактику, вступив, как уже не раз в таких случаях бывало, в переговоры с органами Советской власти. Но переговоры не дали результатов. Тактика проволочек обозначилась на первых же встречах, на которых Ибрагим-бек предъявлял необоснованные требования. То он требовал отложить капитуляцию на год, то не соглашался с составом делегации и т. д. Снова начались военные действия.

11 февраля 1924 г. сводные отряды нанесли Ибрагим-беку еще один удар. Басмачи потеряли в этом бою 80 человек. В последующие дни часть басмачей добровольно сложила оружие.

Ибрагим-бек скрылся в горах. Он посылал мелкие группы в разбойничьи набеги на кишлаки, продолжал терроризировать население.

В апреле 1924 г. на территории Средней Азии действовало несколько тысяч басмачей{340}. К лету 1924 г. Ибрагим-бек снова собрал отряд в 600 человек из Локая, Душанбе и Бабатага{341}. Основные силы отряда находились в районе кишлака Аул-Киик. Басмачи поджигали посевы, забирали у дехкан хлеб и скот, расправлялись с «непослушными», но избегали столкновений с частями Красной Армии и отрядами народных добровольцев. [136]

Однако им не всегда удавалось уходить от преследования. В бою с эскадроном 10-го кавалерийского полка банда Ибрагим-бека потеряла 30 человек убитыми и 50 ранеными. После этого Ибрагим-бек перебазировался в Арал-Тугай. Туда направился сводный дивизион 66-го полка и эскадрон 65-го кавалерийского полка, в котором преобладали новобранцы. Надеясь воспользоваться этим, Ибрагим-бек решил вступить в бой. Однако неопытные красноармейцы дрались мужественно. Басмачи не выдержали кавалерийской атаки и обратились в бегство. Этот бой обошелся Ибрагим-беку в 50 человек убитыми. В числе погибших оказался начальник его личной охраны.

Главные силы басмачей сосредоточивались в это время в районе Куляба. Маневрируя в сложных горных условиях, басмачи избегали фронтальных столкновений и были трудноуловимы. Для их ликвидации командование направило прославленную в боях 6-ю отдельную Алтайскую кавалерийскую бригаду во главе с героем гражданской войны Н. Д. Томиным{342}. Когда бригада в конном строю подходила к Кулябу, Томин, не доезжая до города, сошел с коня и приказал всем бойцам спешиться. «Мы не завоеватели, а освободители, — сказал он. — Поэтому мы должны войти в город пешим порядком. Это уважение к народу»{343}.

В июне 1924 г. 300 басмачей курбаши Акбартугсабо напали на штаб бригады, располагавшийся в Кулябе. Штабная охрана смело вступила в схватку и стойко обороняла крепость, в которой размещались штабные подразделения. В упорном бою басмачи потеряли 170 человек убитыми и ранеными и отступили.

Летом 1924 г. основные силы басмачей в Кулябском вилояте были разбиты. Оставшиеся мелкие группы продолжали нападать на караваны, небольшие гарнизоны, совершать набеги на кишлаки.

Успехи в борьбе с басмачеством дали основание Компартии Бухары и Бухарскому ЦИКу принять ряд мер по укреплению Советской власти в Восточной Бухаре. В мае 1924 г. Компартия Бухары приняла решение об упразднении ревкомов и создании органов Советской власти на всей территории Восточной Бухары. БухЦИК 28 мая 1924 г. принял постановление «О советизации Восточной Бухары», на основании которого Чрезвычайная диктаторская комиссия прекратила свое существование. Вместо нее был создан Временный Центральный Исполнительный Комитет Советов народных депутатов Восточной Бухары. Летом 1924 г. развернулась избирательная кампания по выборам в джамагатские (сельские), кентские, тюменские и вилоятские съезды народных представителей. В начале сентября 1924 г., после выборов местных органов Советской власти, состоялся съезд Советов Восточной Бухары.

Сентябрь 1924 г. был знаменательным для жизни всей Бухарской [137] Народной Советской Республики. В этом месяце V Всебухарский съезд Советов постановил преобразовать Бухарскую Народную Советскую Республику в Бухарскую Советскую Социалистическую Республику. В постановлении съезда подчеркивалось, что главной задачей народов Бухары — узбеков, таджиков, туркмен, киргизов, казахов, между которыми существует полное равенство, является «осуществление перехода к социализму путем проведения социалистических преобразований и подавления всех контрреволюционных выступлений против пролетариата и его диктатуры»{344}. Бухарская Советская Социалистическая Республика заявила о своем братском единстве со всеми социалистическими республиками и с великим Союзом Советских Социалистических Республик.

Переход БНСР на путь строительства социализма стал возможен в результате значительных успехов, которые были одержаны трудящимися Бухары за 1920–1924 гг., укрепления Советской власти, мобилизации всех сил и средств на борьбу со злейшими врагами народа — басмачами.

Для организации борьбы с бандами на территории Средней Азии в сентябре 1924 г. были созданы центральные, республиканские и областные постоянные совещания по борьбе с басмачеством. В состав каждого совещания входили председатель исполкома (в качестве руководителя), ответственный секретарь партийного органа, командир и комиссар воинского соединения, находившегося на территории республики или области, начальник ГПУ, заведующий финорганами, руководитель рабоче-крестьянской инспекции и прокурор. Центральное совещание по борьбе с басмачеством находилось в Ташкенте. Его возглавлял председатель Средазбюро ЦК РКП (б), заместителем являлся председатель Совнаркома Узбекистана. Позднее совещания стали называться комиссиями по борьбе с басмачеством.

Был взят курс на координацию всех сил и средств для борьбы с басмачеством. Все шире развертывалась работа по разложению басмаческих групп и склонению их к добровольной сдаче.

В ответ на принятые Советской властью меры вдохновители и организаторы контрреволюционных выступлений, стремясь гальванизировать басмачество, с декабря 1924 г. начали переброску крупных групп из-за рубежа. Только пограничники пикета Куи-Кара-Комар дважды вступали в бой с басмачами, пытавшимися прорваться на советскую территорию.

С 15 по 23 декабря 1924 г. на территорию Каршинского района проникло 350 басмачей, которые развернули террористическую деятельность против активистов, партийных и советских работников, дехкан, сочувствовавших Советской власти.

В конце декабря 1924 г. Ибрагим-бек снова прибыл в Локай. Ему вновь удалось собрать под свое начало почти всех басмачей Восточной Бухары. В общей сложности их насчитывалось до тысячи. [138]

Группы формировались своеобразным путем. Не доверяя дехканству, главари делили басмачей на добровольцев из числа зажиточных и явно враждебных Советской власти элементов (это была их опора) и аскеров, мобилизованных насильно{345}.

Среди аскеров немало было таких, которые не только не хотели примыкать к басмачам, но и стремились использовать свое вынужденное пребывание в банде для ее разложения и при случае покидали басмаческие становища.

Ибрагим-бек старался повысить среди басмачей организованность и дисциплину. Всех басмачей, заподозренных в недостатке жестокости или в чем-то провинившихся, направляли в специальный («штрафной») отряд. Вводился списочный учет басмачей, конского состава, вооружения, боеприпасов и снаряжения. Устанавливалась система подчинения мелких курбаши более крупным. Налаживалась осведомительная служба, для которой привлекались бывшие чиновники бухарского эмирата и реакционное духовенство.

Для грабежа населения (под видом сбора различных податей и налогов) выделялись специальные группы. Если население отказывалось платить налоги, применялась сила. «Сборщики налогов» подчинялись лично Ибрагим-беку. Такая система позволяла ему держать под своим контролем награбленное и использовать его в целях личного обогащения, а также для содержания бывшего бухарского эмира с его окружением.

В результате действий банд затруднялось восстановление нормальной жизни в плодородных Гиссарской и Вахшской долинах.

О постоянном руководстве басмачами на территории Советской Средней Азии из-за рубежа свидетельствуют письма, захваченные у Ибрагим-бека. В них давались установки, как действовать, сообщалось о назначениях, повышении в должностях и т. д.{346}. В свою очередь, басмачи переправляли за границу собранные ими шпионские сведения.

В этой переписке, относящейся к 1925 г., есть много фактов, свидетельствующих о том, что некоторые племена и роды в полном составе выступали против басмачества. Загнанные насильно в банды, дехкане совершали массовые побеги. В письме Ибрагим-беку курбаши Темир сообщал, что он не может доставлять продукты, так как в районе реки Кафирниган все басмачи разошлись по домам, «население стало ненадежным, поймают и свяжут аскеров»{347}.

Находившиеся за границей муллы писали Ибрагим-беку и его курбаши: «...некоторые люди присоединились к вам и снова отпали от вас, просим, чтобы вы сообщили, кто эти люди, и согласно шариату означенные жители будут объявлены безбожниками на основании шариата и тем же шариатом будут осуждены на смерть»{348}.

Ибрагим-бек принимал отчаянные меры, чтобы спасти от [139] разгрома басмаческие шайки. Он стремился оказать на население психологическое давление, заставить его поверить в силу басмачей. С этой целью он отдал курбаши распоряжение активизировать диверсионную деятельность, «разрушать телеграфные линии, поджигать склады и т. д.»{349}. Одновременно Ибрагим-бек организовал специальные группы, которые направлялись в аулы и кишлаки для проведения антисоветской пропаганды и осуществления террора против непокорных.

В первых числах января 1925 г. Ибрагим-бек совершил рейд в долину Сурхана, в районы Шерабада и Байсуна, преследовавший главным образом разведывательные цели. Вожаки басмачества лишний раз убедились во враждебном отношении трудового населения. Дехкане в короткое время создали добровольческие отряды. Всего за пять дней в одной Гиссарской долине было сформировано четыре добровольческих отряда общей численностью 400 человек. Один отряд в 100 человек создали дехкане племени Исанходжа.

Зимой 1925 г. шел процесс активной сдачи басмачей органам Советской власти, особенно в районах Кашкадарьи и Сурхандарьи. Разложению басмачества способствовали проводимые Советским правительством земельно-водные мероприятия в пользу дехкан, что вызвало среди басмачей заметную тягу к мирному труду. Аскеры требовали роспуска по домам на сельскохозяйственные работы. Опасаясь окончательного развала банд, отдельные курбаши вынуждены были временно отпускать басмачей по кишлакам.

Но, как и раньше, приход с повинной не всегда означал искреннее раскаяние. Пользуясь амнистией и гуманными законами Советской власти, часть басмачей перешла на легальное положение, чтобы выиграть время, уладить родовую и племенную вражду, а затем, выбрав удобный момент, вновь развернуть борьбу против Советской власти.

Многие сдавшиеся органам Советской власти басмачи хранили при себе оружие, в том числе пулеметы, в ряде мест продолжали собирать различные подати с населения в свою пользу, поддерживали связи с укрывшимися в горах курбаши. Так, курбаши Берды-Дотхо использовал переговоры о сдаче советским органам для того, чтобы запастись продовольствием и подготовить басмачей к новым налетам. Это лишний раз свидетельствовало о коварстве басмаческих вожаков, требовало от трудящихся масс, партийных и советских органов, командиров и красноармейцев постоянной бдительности и высокой боевой готовности.

Басмачи наносили колоссальный ущерб экономике Таджикистана. Об этом красноречиво говорят такие цифры: с 1919 по 1925 г. количество овец уменьшилось с 5 млн. до 120 тыс., коз — с 2,5 млн. до 300 тыс. Постоянные опустошительные набеги басмачей вынудили население ряда районов, где концентрировались [140] банды, покинуть обжитые места. За это же время численность населения в зонах активного действия басмаческих банд значительно сократилась, а в отдельных районах практически его не стало: все ушли туда, где позиции Советской власти были прочными. Так, в Курган-Тюбинском районе из 36 кишлаков осталось 5. Катастрофически сократилась численность населения в Гиссарском районе.

ЦК РКП (б) продолжал внимательно следить за ходом классовой борьбы в Средней Азии. Политбюро ЦК РКП(б) 27 января 1925 г. вновь рассмотрело вопрос о басмачестве и утвердило разработанные Средазбюро меры по ликвидации банд. Вместе с тем оно указало на необходимость более решительных действий против басмачества в Восточной Бухаре. Для этого имелись более благоприятные условия, чем в предыдущие годы. Численность банд значительно уменьшилась. Национально-государственное размежевание и создание Таджикской АССР со столицей в Душанбе обеспечивало решение многих социально-экономических и политических проблем с учетом особенностей края.

Меры по усилению охраны государственной границы сковывали силы басмачей. Однако в те годы еще не было таких средств, которые бы обеспечивали плотное и надежное ее прикрытие в сложных условиях горной местности. Басмачи находили лазейки и переправляли Ибрагим-беку оружие, боеприпасы и людей.

Получив подкрепление в живой силе и вооружении, Ибрагим-бек весной 1925 г. возобновил боевые действия. 18 апреля 1925 г. Ревком Таджикской АССР объявил республику на военном положении{350}.

Большое значение в дальнейшей мобилизации коренного населения Узбекистана на борьбу с врагом имело постановление I съезда Коммунистической партии Узбекистана (февраль 1925 г.), на котором присутствовал М. И. Калинин, «О национальных формированиях»{351}, предназначенных в первую очередь для борьбы с басмачеством. В национальные формирования направлялись коммунисты и беспартийные трудящиеся. В течение 1924–1927 гг. были созданы Отдельный узбекский стрелковый батальон, Отдельный узбекский кавалерийский дивизион, Отдельная узбекская стрелковая рота, Отдельная узбекская конновьючная батарея, Отдельный таджикский кавалерийский дивизион, Отдельный туркменский кавалерийский дивизион, Отдельный киргизский кавалерийский эскадрон, Казахский кавалерийский полк{352}.

Большим событием для всего Туркестанского фронта было вручение 13-му стрелковому корпусу, оперировавшему против басмачей (комкор — герой гражданской войны И. Ф. Федько), знамени Коммунистической партии Великобритании на I Всеузбекском съезде Советов, состоявшемся в феврале 1925 г. [141]

Весной 1925 г. была проведена ударная координированная кампания по борьбе с басмачеством в Таджикистане, которая сочетала экономические, политические, административные и военные методы. Как всегда, такая кампания сопровождалась усилением политической работы в массах.

Проводились, например, открытые судебные процессы над главарями шаек. Они раскрывали подлинное лицо басмачества, разоблачали враждебные народу взгляды, пропагандировавшиеся организаторами басмаческих банд.

Вновь создавались массовые добровольческие отряды, которые совместно с отрядами добровольной милиции сыграли большую роль в разгроме басмачей. Они дрались стойко и мужественно. Только в Гиссарском, Кулябском и Курган-Тюбинском районах в августе 1925 г. насчитывалось 16 добровольческих отрядов, в состав которых входили 327 активных бойцов{353}. Ряд бойцов добровольческих отрядов были награждены орденами Красного Знамени, а М. Султанов стал Народным героем Таджикистана{354}. Широкую известность получил добровольческий отряд кишлака Мингачар Гиссарского района, насчитывавший 50 человек и действовавший под руководством Ю. Сахибназарова. Он наводил страх на бандитов. Сопровождая караван с продовольствием, отряд вступил в бой с несколькими группами басмачей, пытавшимися захватить народное добро. Трое суток караван шаг за шагом продвигался вперед, отбивая непрерывные атаки врага. Груз был в полной сохранности доставлен к месту назначения.

В результате весенней кампании 1925 г. количество банд на территории Таджикистана к концу мая сократилось до 31 с общей численностью немногим более 400 человек. Басмачи уходили в горы и в пески. Заметнее стала проявляться межплеменная и межродовая вражда между курбаши и рядовыми басмачами. На этой почве продолжалось дробление банд на более мелкие.

В связи с неурожаем 1924 г. партийные и советские органы приняли меры для оказания помощи дехканству. Были снижены налоги, а в тех районах, где положение особенно бедственное, население полностью освобождалось от налога и ему оказывалась необходимая материальная поддержка: выделялась семенная ссуда, создавались специальные комиссии по проведению посевной кампании, восстанавливались арыки, благоустраивались кишлаки. Огромная работа была проведена по оказанию помощи голодающим в Локайском, Кулябском и Гармском вилоятах, наиболее пострадавших от засухи и басмаческих грабежей.

Местные партийные и советские органы организованно переселяли часть дехкан в плодородные районы, на земли бывших баев. Не ослабевала массово-политическая работа. В кишлаках проводились митинги, делались доклады о задачах и достижениях [142] Советской власти, о целях басмаческих банд и их зарубежных руководителей и вдохновителей. Совнарком СССР выделил Таджикистану крупные дотации, снял с республики все недоимки по сельскому хозяйству.

2 июня 1925 г. на пленуме Средазбюро ЦК РКП (б) вновь рассматривался вопрос о состоянии борьбы с басмачеством. Пленум наметил дополнительные мероприятия по завершению разгрома басмачей, указал на необходимость работы среди духовенства с целью отрыва его от басмачества.

Почти ежедневно одиночки и мелкие группы басмачей приходили с повинной{355}. Только за первые 10 дней июня 1925 г. добровольно сдались советским властям 142 человека, из них 10 курбаши.

Трудящиеся часто направляли делегатов в банды с требованием сдачи советским властям, задерживали появившихся в кишлаках басмачей. Укреплялась связь дехкан с Красной Армией и пограничниками. Красноармейцы и пограничники не только защищали население от грабежа, террора и насилия, но и помогали ему в благоустройстве кишлаков, сельскохозяйственных работах, участвовали в политической работе.

К концу мая 1925 г. во многих районах Средней Азии крупных басмаческих групп практически уже не было. В Самаркандской области, например, сохранялись лишь мелкие группы (два — четыре человека), которые скрывались по кишлакам, лишь время от времени давая о себе знать отдельными террористическими актами и грабежами.

Более сложным оставалось положение в пограничных районах Таджикистана. Но и здесь не прекращалась добровольная сдача басмачей советским властям. Отдельные курбаши даже публично каялись перед населением в своих злодеяниях. Так, курбаши Халар-бек на многолюдном митинге просил у дехкан прощения и пощады и дал торжественную клятву искупить свою вину активной помощью Красной Армии. В июне 1925 г. в кишлаке Норы добровольно сдался советским властям курбаши Абдраим с 12 басмачами{356}. А вскоре его примеру последовали помощник Ибрагим-бека Мулла-Турды, пулеметчик Ибрагима Мулла-Кенджа и многие другие{357}.

К концу июня 1925 г. почти полностью были очищены от басмаческих банд Душанбинский, Кафирниганский, Файзабадский и еще ряд районов. В донесении командования Туркестанского фронта от 7 июля 1925 г. об обстановке в Таджикистане говорилось: «...борьба с шайками на всех участках Таджикистана идет успешно. Настроение бойцов хорошее... Дехканство все активнее втягивается в борьбу с басмачеством путем организации добровольных мусульманских отрядов — палочников, выполняющих большую работу по розыску банд и моральному воздействию на шайки... Под натиском военного нажима, а также экономических и политических мероприятий басмаческие шайки деморализованы... [143] сдача басмачей и отдельных курбаши продолжается»{358}.

Схватки с басмачами проходили почти исключительно в приграничных районах. В отдельных случаях бои на границе принимали затяжной характер, длились от 5 до 11 часов{359}.

Но чем безнадежнее становилось положение контрреволюции, тем более усиливался террор последних басмаческих банд против трудящихся, активно поддерживавших Советскую власть. В мае 1925 г. в районе Кафирнигана басмачи расстреляли нескольких жителей, в районе Явана зарубили двоих дехкан и троих аксакалов. По приказу Ибрагим-бека были расстреляны аксакалы и курбаши, решившие отказаться от борьбы против Советской власти{360}.

Для совершения террористических актов Ибрагим-бек сформировал специальные группы из уголовных преступников. В июне 1925 г. он приказал создать засады и заслоны, чтобы предотвращать уход басмачей из банд.

Басмачи зверски расправлялись с пленными красноармейцами. В июле 1925 г. группа пограничников численностью 14 человек под командованием Ситникова вступила в бой с бандой в 100 басмачей. Окруженные пограничники дрались до последнего патрона. Часть из них погибла в неравной схватке, некоторые были ранены. Прибывший на помощь пограничный эскадрон обнаружил на поле боя 14 изуродованных тел. Басмачи глумились над мертвыми, замучили раненых{361}.

В летние месяцы 1925 г. участились поджоги хлебов. Лишь в Караулинской долине басмачи выжгли более 600 гектаров зерновых. Большие площади зерновых они уничтожили в Локае.

Террор распространялся не только на тех, кто активно поддерживал Советскую власть, но и на все население. Расстреливали, вырезали мужчин, женщин и детей. В одном из кишлаков басмачи Берды-Дотхо сожгли 250 кибиток и зарубили 238 жителей, в том числе 56 женщин и 106 подростков. Поводом для расправы послужил отказ населения пустить басмачей в кишлак и дать им продовольствие{362}.

В районе Шахрисябза по приказу того же Берды-Дотхо население кишлака было загнано в мечеть. Там на глазах у всех басмачи зарубили восемь человек{363}. В кишлаке Беш-Булак басмачи сожгли 30 кибиток, уничтожили собранное зерно, зарубили трех дехкан, а двух мужчин и двух грудных детей бросили в горящий костер{364}.

Это поставило командование Красной Армии перед необходимостью организовать охрану кишлаков в районах, где бандиты действовали наиболее активно.

Комиссия по борьбе с басмачеством при Средазбюро ЦК РКП (б) в решении от 30 июля 1925 г. записала, что основной задачей на осенне-зимний период является организация охраны [144] порядка и личной безопасности граждан, а также преследование басмаческих шаек и их уничтожение. Особое внимание обращалось на закрепление достигнутых успехов в районе Душанбе и в Локае, на усиление борьбы с бандитскими формированиями в пограничных районах Таджикистана, а также в Сурхандарьинской и Кашкадарьинской местностях Узбекистана.

Наряду с боевыми отрядами добровольцев создавались отряды самоохраны из дехкан. Одновременно укреплялись органы милиции, активно участвовавшие в борьбе с басмачеством.

Органы Советской власти усилили контроль за сбором налогов, лишив тем самым басмаческих главарей возможности заниматься незаконными поборами с населения. Для активного привлечения трудящихся к контролю над деятельностью местных органов власти повсеместно учреждались рабоче-крестьянские инспекции и комиссии содействия им.

Партийный и советский аппарат на местах, политорганы Красной Армии и пограничных войск постоянно вели политико-массовую работу среди населения. Дехкане широко поощрялись за активную поддержку мероприятий, проводимых Советской властью, и за участие в борьбе с басмачеством.

В районы, где не хватало продуктов питания, увеличивался их подвоз, выделялись семена для посева. Принимались меры по развитию кустарной промышленности, совершенствовались средства связи, пути сообщения. Изыскивались возможности для ускорения строительства железной дороги между Термезом и Душанбе.

Тем временем Ибрагим-бек получил новые подкрепления из-за рубежа и частично за счет внутренних контрреволюционных сил. К осени 1925 г. в его подчинении находилось примерно 12 групп общей численностью около 400 человек.

Части Красной Армии, пограничные войска, добровольческие отряды провели успешный рейд по поиску и ликвидации отдельных басмаческих шаек. В ходе рейда они основательно потрепали группировки Ибрагим-бека и Хурам-бека в горном районе Бабатага и Сурхандарьи.

В Сурхаидарьинском районе в течение нескольких дней пришли с повинной вместе с курбаши три группы басмачей (53 человека){365}.

Ряд банд был ликвидирован на территории Узбекистана, в том числе шайки Саид-Мурата и Турды-бая, которые продолжительное время скрывались в горах Каратау. После этого террористические действия басмачей на территории Узбекистана резко сократились.

Новые поражения басмаческих формирований способствовали их дальнейшему разложению не только на советской территории, но частично и за рубежом. По данным на 22 октября 1925 г., на среднеазиатском участке государственную границу [145] перешли и добровольно сдались советским властям около 4 тыс. человек (басмачи с семьями).

Но Ибрагим-бек по-прежнему получал из-за рубежа оружие, боеприпасы и обмундирование. В конце 1925 г., например, брат бывшего эмира Бухары направил ему крупную партию снаряжения и боеприпасов. Стан Ибрагим-бека часто навещали агенты английских специальных служб, которые проводили инструктаж, привозили деньги, разрабатывали способы доставки оружия, экипировки. Только в конце сентября и начале октября 1925 г. на стоянках басмачей побывало четыре английских разведчика{366}.

Пограничники и местное население проявляли героизм в борьбе с басмачами. 8 января 1926 г. границу перешла хорошо вооруженная банда из 60 человек. Ее обнаружила группа пограничников в составе пяти человек. Старший группы красноармеец Прыщенко немедленно направил на заставу бойца с донесением. Своевременное сообщение обеспечило прибытие еще двух групп, по семь человек каждая. Командование объединенными группами принял помощник начальника заставы по политчасти Сафонов. Басмачи не выдержали натиска и бежали в горы, оставив на поле боя более 20 убитых.

В начале 1926 г. численность басмачей в Средней Азии по сравнению с осенью 1925 г. еще более сократилась. На 1 сентября 1925 г., по неполным данным, в Средней Азии насчитывалось чуть более тысячи басмачей (70 — в Туркмении, более 500 — в Узбекистане и 450 — в Таджикистане){367}. К 22 февраля 1926 г. их было немногим более 430 (70 — в Туркмении, менее 60 — в Узбекистане и более 300 — в Таджикистане){368}. Но, как отмечалось на заседании комиссии по борьбе с басмачеством, проходившем 20 января 1926 г., оставшиеся банды еще представляли определенную опасность. Их численность могла увеличиться, поскольку продолжала сохраняться социальная база басмачества в лице эксплуататорских слоев населения.

В Таджикистане большинство басмачей во главе с Ибрагим-беком сосредоточилось на левом берегу Сурхандарьи. В этот же район перебрался вожак кашкадарьинского басмачества Берды-Дотхо. В начале 1926 г. среди населения стали распространяться слухи о предстоящей встрече всех главарей в целях объединения оставшихся басмаческих групп под руководством Салим-паши. Одновременно Ибрагим-бек отдал распоряжение своим прислужникам из среды реакционного духовенства и родо-племенной знати усилить антисоветскую агитацию.

Средазбюро ЦК ВКП(б), ЦК КП Узбекистана и партийная организация Таджикистана признали необходимым ликвидировать остатки банд на территории Советской Средней Азии. С этой целью весной и летом 1926 г. в Восточном Таджикистане была подготовлена комбинированная операция против басмачества. Ей предшествовала большая подготовительная работа. [146] По решению партийных и советских органов дополнительно формировались национальные части Красной Армии и отряды добровольцев, укреплялась государственная граница, особенно на речных участках. Воинские части, действовавшие против басмачей, пополнялись партийными и советскими работниками для политической работы среди населения и принятия мер по укреплению местных органов власти в районах, где продолжали орудовать басмачи.

Главными ударными силами были 8-я отдельная Туркестанская кавалерийская бригада в составе 82-го и 84-го кавалерийских полков, 3-я Туркестанская стрелковая дивизия и 7-я кавалерийская бригада. В 1925–1926 гг. в боях отличился 7-й стрелковый Туркестанский Краснознаменный полк (бывший 208-й полк 24-й стрелковой Симбирской железной дивизии) 3-й Туркестанской стрелковой дивизии. Оперируя на левобережье Вахша, он контролировал территорию площадью более тысячи квадратных километров. 950 оперативных отрядов этого полка участвовало в разгроме басмачей. Активное участие в боях приняли пограничники, таджикский кавалерийский дивизион и узбекский стрелковый батальон.

Операцией руководили прославленный полководец, герой гражданской войны, член Реввоенсовета СССР С. М. Буденный, прибывший в Среднюю Азию весной 1926 г., и командующий Туркестанским фронтом К. А. Авксентьевский{369}. В знак особых заслуг в борьбе на среднеазиатских фронтах С. М. Буденный был награжден орденом Трудового Красного Знамени Узбекской ССР{370}.

Операция проводилась на широком фронте, с тем чтобы сковать басмаческие шайки, не дать им возможности бежать за границу и их разгромить.

В ходе боев Ибрагим-бек, зажатый со всех сторон, в ночь на 21 июня 1926 г. под небольшой охраной сумел бежать в Афганистан. Скрылся за рубежом и Хурам-бек.

В результате одержанной победы основные силы басмачей были практически ликвидированы. Если к началу операции в Средней Азии насчитывалось 73 мелкие банды, то к 1 сентября 1926 г. их осталось всего 6.

В песках Каракумов

В течение 1921–1927 гг. не прекращались басмаческие выступления в Хорезме. Особую активность проявлял Джунаид-хан.

В конце 1920 г. Джунаиду было предложено сложить оружие и искупить вину за преступления перед народом. Однако главарь басмачей отклонил это предложение. Банды Джунаид-хана продолжали совершать разбойничьи набеги на кишлаки. Командование Красной Армии приняло решение добиться полного [147] разгрома оставшихся в Хорезме шаек. Операции вели две группы Красной Армии, состоявшие из пяти рот и трех эскадронов. В боях отличился кавалерийский эскадрон под командованием одного из первых выдающихся военачальников-узбеков, Миркамиля Миршарапова, ставшего в 1921 г. председателем Реввоенсовета Хорезмской республики.

Весной 1921 г. басмачи сосредоточились у колодца Аджи-Куль. Здесь их настигли подразделения Красной Армии. Завязался бой, в ходе которого основные силы басмачей были уничтожены или взяты в плен. Остальные вместе с Джунаид-ханом бежали в пустыню и некоторое время активных действий не предпринимали.

Тем временем трудовой народ Хорезма укреплял советский строй. Трудящиеся массы, руководимые коммунистами, давали отпор младохивинцам, правые лидеры которых были связаны с басмачами.

В апреле 1921 г. в Хорезм направляется специальная комиссия Турккомиссии ВЦИК и СНК РСФСР и Коминтерна во главе со знатоком Востока Д. Ю. Гопнером, уделившая особое внимание туркменским районам ХНСР. Усиливается экономическая помощь Хорезму со стороны РСФСР и Туркестана.

В мае 1921 г. состоялся II Всехорезмский курултай Советов, который рассмотрел ряд жизненно важных вопросов: земельно-водный, финансовый, о вооруженных силах, просвещении и др.

Большое внимание курултай уделил национальному вопросу, который имел серьезное значение в многонациональном Хорезме. Руководствуясь ленинским учением, курултай высказался за соблюдение равных прав за гражданами республики независимо от их родовой, племенной, расовой и национальной принадлежности. Были намечены конкретные меры по укреплению дружбы между веками проливавшими кровь в междоусобной борьбе народами — узбеками, казахами и каракалпаками. Для практического решения национального вопроса при ЦИК ХНСР были образованы два отдела: Казахско-Каракалпакский и Туркменский.

Преобразовывались органы Советской власти на местах. В их избрании уже не участвовали эксплуататорские классы, хотя родовой принцип их построения еще продолжал существовать; оставалось аксакальство, т. е. подчинение старейшине рода.

На основании решений II курултая Советов в Хорезмской республике была сформирована Красная Армия численностью в 5 тыс. человек, организованы суд, народная милиция и органы ЧК.

Курс на создание Советского государства в Хорезме проводился в условиях напряженной классовой борьбы. Пользуясь живучестью старых предрассудков, при помощи различных махинаций [148] и ухищрений представители эксплуататорских классов, националистические элементы еще сохраняли свои позиции в советских органах и в партии. Они готовили свержение Советской власти в Хорезме. В конце 1921 г. был раскрыт антисоветский заговор, возглавлявшийся председателем ЦИК ХНСР Ата Максумовым. Вместе с ним действовали народный комиссар иностранных дел Мулла-Нияз и несколько других ответственных работников. В ходе расследования Ата Максумов, Мулла-Нияз и их приближенные бежали к басмачам.

В 1922 г. Коммунистическая партия Хорезма вошла в состав РКП(б). Это событие сыграло огромную роль в жизни трудящихся Хорезма, в укреплении и развитии народного строя, в ускорении перехода к социалистическим преобразованиям. Действуя в составе РКП (б), КПХ строго осуществляла ленинские принципы национальной политики. В апреле — июне 1923 г. была проведена очередная чистка КПХ. Из 1157 членов и кандидатов партии в ее рядах осталось 709 человек{371}. Произошло также укрупнение городских и районных комитетов. Большое внимание Компартия Хорезма уделила пополнению коммунистов за счет трудящихся. К осени 1923 г. классовый состав партии резко изменился: дехкане составляли 77% общего состава Компартии Хорезма{372}.

Выдающимся событием в жизни Хорезмской Народной Советской Республики стало преобразование ХНСР в социалистическую республику. Это произошло в октябре 1923 г. на IV Всехорезмском курултае Советов. Была принята новая Конституция, в которой декларировалось, что «Хорезм есть республика Советов рабочих, красноармейских и дехканских депутатов... Основной задачей Хорезмского Правительства является создание таких условий, при которых станет невозможным угнетение человека человеком»{373}. Конституция, предоставив избирательные права всем трудящимся, отказала в них эксплуататорам, служителям религиозных культов и всем тем, кто вел сознательную борьбу с Советской властью.

IV Всехорезмский курултай Советов снял с ответственных постов пособников басмачей (в частности, председателя Всехорезмского ЦИКа Ходжа-Бобо) и наметил меры по привлечению трудящихся в органы власти.

Реввоенсовет Туркестанского фронта по указанию Средазбюро ЦК РКП (б) принял меры по усилению борьбы с басмачеством в Хорезме. Командующий войсками Туркестанского фронта М. К. Левандовский перебросил в Хорезм части из Ферганы; национальные воинские части Хорезма укреплялись начальствующим составом, инструкторами и вооружением. Был создан Реввоенсовет Хорезмской группы войск (в составе трех представителей от ХССР и двух от Реввоенсовета Туркестанского фронта), которому поручалось руководство военными операциями против басмачей. Командующим Хорезмской группой [149] войск стал герой гражданской войны, сподвижник В. И. Чапаева, И. С. Кутяков.

Политические и военные меры по борьбе с басмачеством проводились в условиях, когда к концу 1923 г. деятельность контрреволюции в Хорезме оживилась. Басмачи развернули антисоветскую борьбу по всей республике, усилили террор против партийного и советского актива.

Новый подъем басмачества явился результатом обострения классовых противоречий на том этапе жизни народов Хорезма, когда они приступили к строительству социалистического общества. Четко обозначились лагерь революции и социализма, представленный трудящимися массами, и лагерь контрреволюции — эксплуататорские классы в лице феодалов, ханских чиновников, духовенства и выразителей их интересов — буржуазных националистов.

Главарь хорезмского басмачества сумел использовать в своих целях проводившуюся в то время кампанию по лишению духовенства земельных наделов и политических прав. Осуществлявшиеся Советской властью мероприятия, естественно, порождали у духовенства недовольство, а у некоторой части верующих — колебания. Играя на религиозных чувствах, опираясь на помощь реакционного духовенства и байства, используя недовольство части дехкан, вызванное некоторыми ошибками, допущенными хорезмскими коммунистами в проведении социалистических преобразований, Джунаид-хан довел численность своих отрядов до 9 тыс. человек.

В январе 1924 г. в ряде районов ХОСР вспыхнул антисоветский мятеж. В его подготовке активную роль играл скрывавшийся в песках Джунаид-хан.

Джунаид-хан захватил Ташауз, Питняк, Гурлен, Газабад и другие населенные пункты. 10 января 1924 г. ожесточенные бои разгорелись вокруг Хивы. 19 января Джунаид-хан осадил Хиву и Ново-Ургенч.

На защиту столицы республики поднялись трудящиеся. Был создан Ревком, разработавший план защиты города. В авангарде защитников находились коммунисты и комсомольцы. В считаные дни они создали добровольческий отряд в 500 человек и вместе с 90 бойцами 4-го Туркестанского кавалерийского полка и 200 красноармейцами 3-го стрелкового батальона стойко обороняли Хиву от басмачей. К городу подтягивались закаленные в боях части Хорезмской группы войск.

В песках Каракумов развернулись операции большого размаха. Части Туркфронта, спешившие на помощь трудящимся Хорезма, первыми в истории Красной Армии совершили переход через пустыню{374}.

Джунаид пытался психологически воздействовать на защитников города. Перед стенами Хивы басмачи зверски пытали пленных бойцов, захваченных партийных, советских работников, [150] активистов. Тяжело раненному командиру 2-го кавалерийского эскадрона Анжелло выкололи глаза, отрубили руки. Отсеченную голову насадили на шест и выставили у ворот крепости. В Питняке, Ташаузе, Тахты было истреблено более 200 советских служащих. Однако чинимые басмачами зверства не сломили боевого духа красноармейцев и добровольцев, а лишь усилили ненависть к противнику, стремление отомстить за гибель товарищей.

На помощь осажденным из Амударьинской области прибыли сформированная из добровольцев Турткульская рота в количестве 218 человек, Шурханский добровольческий взвод, из Ново-Ургенча — сводный отряд в 130 сабель и 46 штыков.

28 и 29 января шли ожесточенные бои с джунаидовцами. В яростных схватках басмачи понесли крупные потери. В последующие дни бои стали стихать. 4 февраля 1924 г. осада столицы была снята.

Большую помощь наземным частям в разгроме банд Джунаид-хана оказали летчики 2-го и 4-го отдельных разведывательных отрядов под командованием начальника воздушного флота Туркестанского фронта П. X. Межераупа{375}.

Во время осады Хивы басмачи захватили часть города Хазараспа. Другая часть города находилась в руках небольшого гарнизона. На помощь красноармейцам прибыл отряд каракалпакских добровольцев численностью 300 человек. Ночью 28 января 1924 г. отряд с хода атаковал противника. Завязался затяжной бой. К исходу 2 февраля басмачи отступили. Остатки банды бежали в пустыню. За доблесть и мужество, проявленные в борьбе с басмачами, некоторые части Туркестанского фронта были награждены Почетным революционным Красным знаменем ЦИК СССР и Почетным революционным Красным знаменем Хорезма. Командующий Хорезмской группой войск И. С. Кутяков был награжден третьим орденом Красного Знамени.

К концу весны 1924 г. все крупные басмаческие соединения на территории Хорезмской республики были ликвидированы. Вновь развернулось мирное социалистическое строительство. началось ускоренное восстановление сельского хозяйства. В этой обстановке Средазбюро ЦК РКП (б) в марте 1924 г. решило направить в Хорезм специальную комиссию для оказания непосредственной помощи коммунистам республики. По докладу комиссии Средазбюро указало на опасность отрыва КПХ от широких масс и поэтому рекомендовало проявлять особую осторожность по отношению к средним слоям населения (середняк, местная интеллигенция, кустари). Для упрочения социальной базы революционных преобразований и исправления допущенных ошибок Средазбюро предложило расширить круг лиц, пользующихся избирательным правом, смелее вовлекать в органы Советской власти средних дехкан и граждан. Некоторые рекомендации касались налоговой политики, кредитования дехканства [151] и т. д. В Хорезм направлялись золото, червонные рубли и другая помощь{376}. В республику прибыла комиссия ЦК РКП(б) во главе с Г. И. Бройдо, развернувшая большую работу по укреплению местных партийных организаций, исправлению их ошибок и недостатков в практической работе.

В марте 1924 г. ЦИК Хорезмской республики принял Закон о значительном сокращении размеров налога с дехканства и мелких кустарей, что благотворно повлияло на развитие экономики и формирование политического сознания трудящихся.

Трудовому населению Хорезмской республики была оказана помощь из фондов СССР (500 тыс. руб.) и РСФСР (125 тыс. руб.). Восстанавливался водный транспорт и связь.

Были достигнуты некоторые успехи и в области национальной политики. В мае 1924 г. Хорезмский ЦИК постановил образовать в составе Хорезмской Советской Социалистической Республики Туркменскую и Казахскую автономные области.

Все перечисленные мероприятия укрепляли Советскую власть в Хорезме и подрывали базу басмачества. Но осуществление их проходило сложно. Вожди родов и племен не хотели расставаться с вековыми привилегиями. Советские органы, постепенно лишая вождей власти, стремились не обострять с ними отношения: ведь в их руках все еще оставались земли и скот, что давало им возможность в дальнейшем снова поднять оружие против трудового народа.

Потерпев сокрушительное поражение в 1924 г., Джунаид-хан скрылся в песках. Растеряв большинство своих нукеров и курбаши, возвратившихся к мирному труду, Джунаид, казалось, понял бесперспективность дальнейшей борьбы. Он вступил в переговоры с советскими властями и сдался.

I Всетуркменский съезд Советов (февраль 1925 г.), движимый стремлением скорее покончить с вооруженными действиями и сосредоточить все силы на восстановлении и подъеме народного хозяйства, амнистировал Джунаид-хана.

Но вскоре выяснилось, что Джунаид-хан не сложил оружия. Злобный хищник, недавний властелин Хивы, не мог примириться с поражением, с новой жизнью, властно вторгавшейся в самые отдаленные уголки Туркмении. Джунаид по-прежнему поддерживал связи с английской разведкой, с контрреволюционной эмиграцией, сколачивал новые басмаческие отряды, распускал слухи о том, что со дня на день капиталистические государства нападут на СССР.

Летом и осенью 1927 г. из-за границы к Джунаиду прибыло несколько караванов с оружием и боеприпасами. Из Кабула и Мешхеда то и дело приезжали курьеры с инструкциями от иностранных спецслужб{377}.

19 сентября 1927 г. Джунаид поднял мятеж против Советской власти. Начались непрерывные налеты на кишлаки, расположенные в районе города Куня-Ургенч. Басмаческие банды [152] вновь появились в Ташаузском округе, Бахарденском, Казанджикском и других районах Туркмении{378}.

В первые же дни стало ясно, что население Туркмении не только не поддержало Джунаида, но и активно включилось в борьбу против басмачей. Успешно продолжался сбор сельскохозяйственного налога. Население добровольно доставляло частям Красной Армии фураж и продовольствие. Во многих аулах (Ходжа-Кумбет Тахтинского района, № 3 Куня-Ургенчского района и др.) создавались добровольческие отряды, принимавшие непосредственное участие в борьбе с шайками Джунаида. ЦИК и Совнарком Туркмении объявили Джунаид-хана вне закона.

Реввоенсовет Среднеазиатского военного округа получил приказ Советского правительства уничтожить банды Джунаида. Были созданы две группы войск — Южная и Северная. С 27 октября 1927 г. началось длительное преследование Джунаид-хана несколькими туркестанскими кавалерийскими полками. Противник был обнаружен с самолета в районе колодца Орта-Кую. После бомбардировки с воздуха кавалерийские эскадроны под командованием А. А. Лучинского (будущего выдающегося полководца Великой Отечественной войны, генерала армии) и серба Г. С. Марковича разгромили Джунаид-хана. Г. С. Маркович за этот бой был награжден орденом Красного Знамени. Это был его третий боевой орден. Все они были получены на Туркестанском фронте. Орденом Красного Знамени был награжден А. А. Лучинский и многие другие воины{379}.

В боях с Джунаидом отличились бойцы Аннамурад Сарыев, Оразмамед Тачмамедов, Сергей Щербаков, Г. Назаров, Кара Баймурадов и др.{380}.

Итог борьбы был закономерен. Отряды джунаидовцев потерпели поражение{381}. Джунаид-хан несколько месяцев скрывался в глубине Каракумов, а в июне 1928 г. прорвался в Иран{382}. Там он продолжал свою антинародную деятельность, готовясь к новым авантюрам.

В 1924–1927 гг. в Туркмении действовали и другие басмаческие главари. Эти малые «джунаиды» и «джунаидики» совершали набеги, убивая и грабя, а затем скрывались за рубежом. Вот несколько примеров.

23 августа 1924 г. молодые жители хорезмских аулов на двух каюках направились по Амударье в различные города на учебу. В районе Ходжейли в зарослях камыша басмачи Дурды-Клыча устроили засаду. Как только первый каюк с 30 курсантами поравнялся с местом, где притаилась банда, басмачи открыли огонь по безоружным пассажирам. Часть курсантов бежала в заросли. Басмачи захватили 16 юношей, активно участвовавших в установлении Советской власти. Они подвергли их издевательствам и пыткам, а затем связали веревкой и столкнули в воду. 26 августа басмачи схватили еще восемь курсантов [153] и семерых зверски замучили — лишь одному удалось бежать. Басмачи расправлялись с курсантами на виду у их жен и детей, ехавших вместе с ними.

Когда от курсанта, сумевшего бежать, стало известно о действиях банды, комсомольцы и молодежь Ташауза экстренно сформировали добровольческий отряд и двинулись к Ходжейли. В непродолжительной схватке они разгромили басмачей, а оставшихся в живых курсантов, женщин и детей освободили. Дурды-Клыч бежал в Каракумские пески.

Спустя почти год, 14 августа 1925 г., 1-й эскадрон 83-го кавалерийского полка 8-й кавалерийской бригады проводил операцию по поиску группы Дурды-Клыча, предпринимавшей из Каракумов грабительские вылазки в аулы.

В ходе операции эскадрон захватил нескольких басмачей. Среди пленных оказался брат Дурды-Клыча — Таган Дурды. Он лично участвовал в зверской расправе над хорезмскими курсантами. Вместе с другими басмачами, совершившими не одно злодеяние против Советской власти и мирных граждан, Таган Дурды понес заслуженное наказание.

К октябрю 1925 г. на территории Туркмении деятельность банд практически прекратилась. Лишь изредка мелкие шайки грабили население или совершали отдельные террористические акты. Но вскоре обстановка на советско-иранской границе осложнилась в связи с восстанием некоторых туркменских племен, проживавших в Иране. В районе Атрека для борьбы с восставшими сосредоточились иранские войска{383}, часто нарушавшие границу группами до 200 человек.

Стремясь предотвратить возможные пограничные инциденты между СССР и Ираном, советские и иранские представители провели в декабре 1925 г. совещание, на котором договорились о назначении пограничных комиссаров для урегулирования спорных вопросов. Создавшееся тревожное положение попытались использовать басмачи.

11 мая 1926 г. банда басмачей напала на один из пограничных постов в песках Каракумов. Начальник поста Нестеров с 13 бойцами принял неравный бой. Особый героизм проявил пулеметчик Баранник. Метким огнем он не раз заставлял басмачей отступать с большими потерями. За мужество и отвагу, проявленные в этом бою, начальник заставы Нестеров и красноармеец Баранник были награждены орденами Красного Знамени{384}.

Освобождение территории Советской Средней Азии от басмаческих банд еще не означало полной ликвидации басмачества. Контрреволюционные силы, концентрировавшиеся в приграничных районах Афганистана и Ирана, а также басмачи, бежавшие за границу, могли создать новые шайки. Часть банд в среднеазиатских республиках ушла в подполье и при определенных условиях могла вновь активизироваться. [154]

В октябре 1926 г., т. е. после очищения советской территории от основных басмаческих банд, отдельные группы все же сохранялись, особенно в районах Хорезма, Мары и Ташауза. Банды занимались главным образом грабежом. Их численность была невелика, но они были подвижны и поддерживали тесные связи с зарубежным басмачеством. Поэтому партийные и советские органы, командование Красной Армии и пограничных войск поддерживали необходимую боевую готовность добровольческих отрядов и воинских частей, обращали большое внимание на воспитание бдительности как среди военнослужащих, так и среди местного населения. Борьбу с оставшимися группами продолжали вести местные исполкомы и пограничники. ОГПУ вошло в Совет Труда и Обороны СССР с предложением усилить охрану границ, особенно в малообжитых районах. Советское правительство в конце 1926 г. выделило средства для укрепления рубежей Средней Азии.

Оздоровлению обстановки на среднеазиатской границе способствовал ряд соглашений и договоров, заключенных с Афганистаном и Ираном в 1926 и 1927 гг. 1 октября 1927 г. народный комиссар иностранных дел СССР Г. В. Чичерин и иранский министр Али Голи-хан Ансари поставили свои подписи под договором о гарантии и нейтралитете. Договор от 1 октября 1927 г. подтверждал советско-иранский договор 1921 г. и вместе с тем расширял возможности для дальнейшего развития добрососедских отношений на равноправных началах.

Благоприятно развивались и советско-афганские отношения. 31 августа 1926 г. СССР и Афганистан заключили договор о нейтралитете и взаимном ненападении. В связи с тем что на афганской территории находилось множество контрреволюционных эмигрантов, в советско-афганском договоре указывалось, что договаривающиеся стороны должны воздержаться от всякого вмешательства во внутренние дела друг друга, а также не допускать на своих территориях любую деятельность, направленную против другой страны.

Но при всей лояльности по отношению к Советскому Союзу Афганистан в те годы не в силах был создать в своей пограничной полосе обстановку, препятствующую налетам басмачей на советскую территорию, так как не имел необходимых вооруженных сил. Контрреволюционная эмиграция продолжала использовать его территорию в качестве базы для антисоветской деятельности.

Только с 3 сентября 1926 г. по 7 января 1927 г. басмаческие группы, сформированные за рубежом, 21 раз вторгались на советскую территорию. 3 сентября 25 басмачей ограбили жителей станции Равнина. 29 сентября 59 басмачей напали на топографическую партию, убили геолога, захватили имущество и вновь скрылись за границу. 5 октября зарубежная банда из 70 человек разграбила кишлак Чепек-Яб. 19 октября 100 всадников [155] прорвались из-за границы, ограбили население кишлака Лямбе и скупочный хлопковый пункт. 4 декабря 200 басмачей вторглись в Иолотанский район.

Советский Союз не мог проходить мимо фактов грабежей и насилий, чинимых зарубежными басмачами. В ноябре 1926 г. Наркоминдел СССР сделал представление министру иностранных дел Афганистана о принятии необходимых мер по пресечению действий банд против республик Средней Азии с афганской территории. По этому и другим заявлениям афганское правительство принимало меры, но в связи со сложной обстановкой внутри страны они были недостаточно эффективными. Действия зарубежных банд, направленные против советских республик Средней Азии, то прекращались, то вновь активизировались.

В декабре 1927 г. группа пограничников в 20 человек под командованием Антонова встретилась с бандой из 70 басмачей, пытавшейся возвратиться за границу. Несколько часов пограничники вели неравный бой. Имея заметное численное превосходство, басмачи неоднократно атаковали группу Антонова. Но ни одна из атак не увенчалась успехом. За самоотверженность в бою пограничники Антонов, Желтенков, Гривас и Лепихов были удостоены орденов Красного Знамени{385}.

В январе 1928 г. 12 пограничников вели бой с 60 басмачами. И на этот раз стойкость, мужество и высокая выучка пограничников обеспечили им победу в бою. Лишь немногим басмачам удалось возвратиться в Иран{386}.

В июле 1928 г. группа басмачей во главе с Утан-беком предприняла попытку вторгнуться на советскую территорию вблизи пограничной заставы. В завязавшейся перестрелке банда потеряла половину своего состава. С ее остатками Утан-бек отступил{387}. Спустя несколько дней он вновь вторгся на советскую территорию. Для преследования и ликвидации банды 31 августа был выслан кавалерийский отряд под командованием начальника маневренной группы Масленникова. Отряд обнаружил банду в одном из горных ущелий за рекой Кафирниган. Завязался бой, который с перерывом длился более двух суток. В результате басмачи понесли большие потери и бежали за границу.

Налеты на советскую территорию временно прекратились, но антисоветские силы по-прежнему не отказались от использования зарубежного басмачества. Уцелевшие главари басмачей все еще не складывали оружия. [156]