Гибнущий враг опасен

Вторжение Ибрагим-бека

1929 год стал началом последней вспышки басмачества. Почему именно в этом году возобновилась активность басмачей? Многими причинами объясняется это обстоятельство. В широком историческом плане 1929 год ознаменовался активизацией антисоветской деятельности международного империализма. К 1929–1930 гг. было приурочено осуществление различных интервенционистских замыслов.

Успешный ход социалистического строительства вызывал растущую тревогу капитанов капиталистического мира. Их расчеты на то, что советский народ не сможет собственными силами преодолеть разруху, развивать промышленность и сельское хозяйство, не оправдались. Страна шла вперед, поднимая экономику, набирая темпы. Вступали в строй новые фабрики, заводы, электростанции — процесс социалистической индустриализации развертывался все шире.

Не оправдались расчеты врагов и на буржуазное перерождение Советского государства, расчеты, появившиеся после перехода к нэпу. Партия взяла курс на построение социализма, на вытеснение капиталистических элементов в городе и деревне, на ликвидацию эксплуатации человека человеком. И этот ленинский курс претворялся в жизнь.

Силы мировой империалистической реакции стремились задушить СССР — оплот мира и социализма — до того, как он создаст мощную индустрию, преобразует деревню на социалистических началах, а если не задушить, то хотя бы затормозить социалистическое строительство, снова бросить страну в пучину разрухи. При этом немало надежд возлагалось на внутренние контрреволюционные силы. Неизбежное обострение классовой борьбы, вызванное курсом на ликвидацию капиталистических элементов в городе и деревне, давало возможность использовать остатки внутренней контрреволюции в антисоветской борьбе.

Звеньями единого антисоветского фронта конца 20-х годов были создание вредительской организации в промышленности («шахтинцы»), деятельность остатков эсеро-меньшевистского подполья, попытки использовать вооруженные силы белогвардейской эмиграции, дипломатический нажим империалистических государств Европы, грозивших новой интервенцией, организация [157] вооруженных провокаций на Дальнем Востоке (китайские милитаристы в 1929 г. напали на советскую территорию).

Этим планам не удалось осуществиться в полном масштабе. Мудрая и гибкая политика Советского государства выбивала звено за звеном из этой цепи. Были обезврежены подпольные антисоветские организации. Быстрый разгром китайских милитаристов на Дальнем Востоке показал растущую мощь Советских Вооруженных Сил.

Тем не менее международная обстановка на рубеже 20–30-х годов продолжала оставаться напряженной. Начавшийся с конца 1929 г. мировой экономический кризис усилил стремление империалистов разрешить свои трудности за счет СССР. Снова предпринимались попытки политически и экономически блокировать СССР, вынашивались замыслы антисоветской интервенции, усиливалась пропагандистская кампания, со страниц газет не сходили зародившиеся в среде реакционной католической верхушки призывы к организации «крестового похода» против Советского Союза.

В общем плане антисоветской борьбы большое место отводилось басмачам Средней Азии. Приложив немало усилий для активизации басмаческих выступлений, империалистическая агентура рассчитывала на то, что действия басмачей парализуют хозяйственную жизнь молодых республик Востока, вызовут хаос, сорвут проведение социалистических преобразований. В случае удачи басмачи могли подготовить почву, создать плацдарм для вторжения крупных интервенционистских сил с целью отторгнуть Среднюю Азию от Советского Союза, превратить ее в колонию западных держав.

Ряд обстоятельств делал эти антисоветские планы особенно опасными. Близость государственной границы, ее большая протяженность давали возможность империалистической агентуре оказывать басмаческим отрядам реальную помощь. В пограничных районах сопредельных стран сосредоточились значительные эмигрантские силы. Разбитые в предыдущие годы, бежавшие из Советской страны контрреволюционные группы готовы были продолжить борьбу.

Революция и гражданская война во многих районах Средней Азии (в отличие от Центральной России, Украины, Белоруссии) не привели еще к кардинальной ломке социально-экономических отношений. Феодально-байские слои в 20-е годы еще сохраняли в какой-то мере свои экономические позиции: они владели значительной частью земли, воды, скота, держа тем самым в своих руках важные рычаги влияния на дехканство.

До тех пор пока оставались эксплуататорские слои, существовала и классовая база басмачества. В то же время меры по ограничению, вытеснению и ликвидации феодально-байских элементов неизбежно должны были вызвать сопротивление с их стороны, привести к обострению классовой борьбы. А сопротивление [158] феодально-байских элементов в условиях Средней Азии означало усиление басмачества, ибо басмачество представляло собой специфическую форму классовой борьбы.

Во второй половине 20-х годов в Средней Азии и Казахстане были осуществлены массовые социально-экономические мероприятия.

В эти годы в Южной Киргизии, Таджикистане, Узбекистане, Туркменистане проводились земельно-водные и скотоводческие реформы. Ликвидировались хозяйства помещичьего типа, изымались излишки у многоземельных хозяйств, а земля распределялась среди безземельных и малоземельных. В республиках Средней Азии землю получили более 123 тыс. дехкан — бедняков и середняков. В Казахстане первый массовый передел земли с изъятием у феодалов-баев пахотных и сенокосных угодий произошел в 1926–1928 гг. Вслед за этим в 1928 г. у баев (они составляли 6% хозяйств, но владели 33,8% скота) был конфискован скот и инвентарь.

Все эти меры улучшали положение трудящихся масс, создавали предпосылки для движения по пути социалистического строительства. Вместе с тем классовая борьба обострялась.

Она достигла еще большего накала с началом массовой коллективизации. Поскольку речь шла уже о полной ликвидации эксплуататорских элементов, их сопротивление стало особенно ожесточенным. Опираясь на помощь зарубежной реакции, полностью сомкнувшись с антисоветской эмиграцией, пользуясь еще не изжитой темнотой, отсталостью дехканства, родо-племенными пережитками, влиянием реакционого духовенства, феодально-байские элементы развернули упорную борьбу против Советской власти. Эти элементы были питательной средой басмачества, а басмачи стали их ударными отрядами, главной силой в антисоветской, контрреволюционной борьбе.

Враги использовали в своих целях и то обстоятельство, что в ходе коллективизации в ряде районов неоправданно форсировались темпы, нарушались ленинские принципы добровольности.

Коммунистическая партия своевременно исправила ошибки, устранила перегибы. 20 февраля 1930 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О коллективизации и борьбе с кулачеством в национальных экономически отсталых районах». В этом постановлении резко критиковались искривления линии партии, допускавшиеся на местах. ЦК требовал, чтобы в экономически отсталых районах центр тяжести был перенесен на подготовку сплошной коллективизации, на создание организационно-политических и экономических предпосылок ее проведения. 25 февраля ЦК снова подверг критике те методы коллективизации, которые практиковались в некоторых районах Узбекистана и на Северном Кавказе. ЦК подчеркнул необходимость проведения здесь коллективизации более медленными темпами{388}. [159]

Колхозное движение, преодолевая трудности, встав на прочную, здоровую основу, росло и ширилось. К осени 1931 г. в Казахстане в колхозы объединилось 64,1% всех крестьянских хозяйств. В 1931 г. колхозы давали 52,1% всей продукции сельского хозяйства Узбекистана. В Киргизии процент коллективизации к концу 1931 г. достиг 53,4, в Туркмении — 62,2. Несколько медленнее шла коллективизация в Таджикистане — там в 1932 г. в колхозы влилось около 42% всех дехканских хозяйств (хотя в хлопководческих районах республики этот процент был значительно выше).

По всем республикам Средней Азии успешно шло строительство новой жизни, наступление социализма развертывалось по всему фронту.

В глухой степи строители самоотверженно прокладывали стальные рельсы Турксиба — Туркестано-Сибирской магистрали. В июле 1929 г. дорога достигла Алма-Аты, а 25 апреля 1930 г. сомкнулись колеи южного и северного участков. Сквозной путь по Турксибу был открыт на 17 месяцев раньше срока.

Осенью 1928 г. вошел в строй Карсакпайский медеплавильный комбинат. Строились новые угольные шахты в Караганде — она становилась третьей угольной базой страны, — крупные предприятия в Риддере, Актюбинске, Чимкенте, Джезказгане. В Узбекистане и Киргизии, в Таджикистане и Туркменистане возводились предприятия тяжелой промышленности, хлопкоочистительные и консервные заводы, текстильные фабрики и пищевые комбинаты. Быстро росла энергетика — повсеместно появлялись новые электростанции. В Узбекистане за первую пятилетку валовая продукция промышленности выросла в 2,3 раза, а выработка электроэнергии — в 3,7 раза.

Успешно укреплялась советская национальная государственность народов Востока. Как уже говорилось, в 1926 г. Киргизская автономная область была преобразована в Киргизскую АССР. В конце 1929 г. Таджикистан, ранее входивший в качестве автономной республики в Узбекскую ССР, был преобразован в союзную республику.

Бурная социалистическая новь шагала по Средней Азии, властно вторгаясь в цветущие оазисы и далекие горные кишлаки. А тем временем на границах советских среднеазиатских республик сколачивались новые басмаческие отряды, подвозилось оружие, перегруппировывались силы...

Уже с первых недель 1929 г. была отмечена повышенная активность закордонных басмаческих банд. 24 января 1929 г. на дороге, ведущей из Кушки в Мерв, появилось более 20 басмачей. Завидев пограничный наряд, басмачи напали на него. После короткой перестрелки они повернули назад и скрылись в зарослях камыша.

В феврале 1929 г. две басмаческие шайки вторглись на советскую территорию в районе кишлака Нижняя Чаага. Отдельные [160] мелкие банды нарушали или пытались нарушить государственную границу и на других участках.

Это была лишь разведка боем. Главные организаторы басмачества готовили крупную авантюру.

В марте 1929 г. представители английской разведки, бывший эмир Бухары, руководители узбекской и таджикской эмиграции, басмаческие главари провели секретное совещание, где договорились о вторжении на территорию Таджикистана. Возглавлять объединенные вооруженные силы таджикской и узбекской эмиграции было поручено Ибрагим-беку. Вскоре под руководством английской агентуры состоялось еще одно такое секретное совещание.

В ходе обоих совещаний представители английской разведки стремились объединить все силы эмиграции для совместных действий против Советской власти в Средней Азии. Однако националистические противоречия в среде контрреволюционной эмиграции, личные распри между главарями помешали осуществить этот замысел. Но на двух важных направлениях контрреволюционные силы все-таки удалось сосредоточить. Одна группировка, возглавляемая Ибрагим-беком, была нацелена на территорию Советского Таджикистана, другая во главе с Джунаид-ханом — на территорию Советской Туркмении. В качестве авангарда в районы предстоящих боевых действий направлялись банды Фузайл Максума, Абдугаорара, Давлия Сардара, Утан-бека и некоторых других.

В первых числах марта 1929 г. Утан-бек с 50 всадниками перешел границу и напал на обоз кавалерийского полка, сопровождаемого тремя красноармейцами под командованием командира взвода Артемова. Около часа длилась неравная схватка. Горстка красноармейцев сумела отбить все атаки басмачей и благополучно отойти к базе.

Для ликвидации банды были высланы три группы пограничников общей численностью 35 человек под командованием Масленникова, Рюмина и Даукша. Басмачи, не приняв боя, скрылись на территории Афганистана.

В тот же день границу дважды пытались нарушить около 100 басмачей под началом Керим Берды. Однако обе попытки вторгнуться на советскую территорию были сорваны решительными действиями пограничников.

В первой половине марта 1929 г. на сопредельной территории в приграничной полосе наблюдалось необычное оживление. Вдоль границы сновали вооруженные всадники, в кишлаки прибывали конные группы. Ночами горели большие костры. Вскоре все разъяснилось: в пограничную полосу начали прибывать басмаческие курбаши, находившиеся за рубежом.

К середине марта 1929 г. под началом Ибрагим-бека у советской границы сосредоточилось около 600 хорошо вооруженных басмачей. [161]

Наряду с непосредственной военной подготовкой Ибрагим-бек и бывший бухарский эмир при активном участии реакционного, духовенства развернули среди эмигрантов антисоветскую агитацию, призывая «освободить от неверных благородную Бухару». Всякому, кто примет участие в антисоветском походе, духовные наставники обещали отпустить все грехи, а погибших зачислить в святые. Организаторы контрреволюционного заговора не ограничивались моральным воздействием на эмигрантов. Вступившим в банды выдавалось ежемесячное жалованье: пешим — 43 рупии, конным — 46 рупий. Специальное вознаграждение выделялось для курбаши, организовавших банды численностью в 100 басмачей и более.

К концу марта в разных пунктах на территории Афганистана были сформированы новые крупные басмаческие отряды: в Имамсейиде — в 300 басмачей, в Ханабаде — в 400 человек. Крупные группировки создавались в Рустаке, Таликане, Файзабаде и некоторых других пунктах.

Быстрому сколачиванию контрреволюционных сил на территории Афганистана способствовали происходившие там политические события, смена власти, чем и воспользовалась реакция. Реакционные круги Афганистана оказывали давление на новое афганское правительство Надир-хана, пытаясь вместе с агентурой западных держав придать антисоветскую направленность его политике. Они вели антисоветскую пропаганду, требовали оказать открытую помощь басмачам. Невзирая на официальную позицию афганского правительства, многие родо-племенные вожди, феодальные владетели практически помогали басмаческим вожакам накапливать силы и совершать провокационные вылазки на советской границе.

Учитывая создавшуюся обстановку, Советское правительство приняло меры по укреплению охраны государственной границы. Увеличивались пограничные войска, усиливались добровольческие отряды и органы милиции. Это позволило пограничникам пресекать умножившиеся попытки нарушений границы.

В марте стало известно о том, что к нападению на советскую территорию готовятся басмачи Давлия Сардара. Командование приняло необходимые меры. В места возможного прорыва были высланы группы пограничников с ручными пулеметами. Одну группу в семь человек возглавил заместитель начальника заставы Кирсанов, вторую — помощник командира взвода Ромашевский. Наготове находились еще две группы пограничников.

17 марта группа Ромашевского обнаружила, что на советскую территорию проникло около 70 басмачей. Отправив связного с докладом, Ромашевский с пятью бойцами вступил в бой. Басмачи, уклоняясь от схватки, на рысях устремились в глубь пустыни. Шесть пограничников начали преследование. Вскоре к ним присоединились резервные группы под командованием помощника коменданта Колесникова и Г. Соколова. Почти сутки [162] продолжался утомительный 100-километровый переход по каракумским пескам. Наконец дозор группы Колесникова настиг врага, но басмачи спешно снялись со стоянки и снова пытались скрыться. Группы Соколова и Колесникова возобновили преследование. Потребовалось еще около полутора суток, чтобы догнать басмачей.

На помощь подоспели две небольшие группы пограничников под командованием Кирсанова и Юдина. Соколов с ходу повел бойцов в атаку. Ворвавшись в долину и опрокинув охранение, конники Соколова галопом подскакали к подножию горы. Здесь пограничники спешились, оставили двух бойцов с конями и повели наступление на вершину возвышенности.

Под градом вражеских пуль отважные бойцы продвигались вперед. От басмачей их отделяло не более 200 шагов. В этот момент Соколов был вторично ранен. Дальнейшее движение возглавил Юдин. Энергичными действиями басмачи были сбиты с горы. Господствующая высота оказалась в руках пограничников. К этому времени группа Колесникова отбила другую возвышенность и успешно продвигалась через долину, сбивая басмачей со второй линии их обороны. Теснимые с двух сторон, басмачи не выдержали натиска. Лишь немногим из банды Давлия Сардара удалось скрыться.

12 апреля 1929 г. бывший каратегинский бек Фузайл Максум со значительным отрядом пересек границу. Ворвавшись в кишлак Калаи-Хумб, басмачи расправились с дехканами-активистами. То же самое повторилось через день в пограничном кишлаке Ванч, захваченном бандой Курширмата, бывшего руководителя ферганского басмачества. На левобережье Вахша вскоре проникло еще 12 банд. Численность их была невелика, но, пользуясь внезапностью и хорошо ориентируясь на местности, басмачи захватывали отдельные кишлаки, устраивали погромы.

Наиболее активно действовал Фузайл Максум. Его басмачи совершили кровавый рейд по кишлакам Дарваза и Каратегина, К нему присоединялись баи, реакционные муллы, бывшие басмачи. В результате банда выросла до 200 человек. К 20 апреля Фузайл Максум захватил Калаи-Лаби-об и Тавиль-Дару и двинулся на Гарм. В Гарме не было воинских частей. 22 апреля немногочисленные отряды добровольцев, возглавляемые Ф. А. Макрицким и Ф. Ф. Гутовским, вели бои с басмачами, численность которых превышала 400 человек. В 35 км северо-восточнее Гарма в кишлаке Нимич отряд Гутовского был окружен. Все 18 добровольцев погибли. Кроме Гутовского и нескольких советских работников в отряде было 12 учителей — Каримджан Хусейнов, Яхьё Олимов, Аликбар Хасанов, Сайфулло Алиев, Абдужаббар Мухамедов, Насыр Умаров, Абдулло Касимов, Абдулахад Рахимов, Хикмат Гани, Абдусалом Исламов, Убайдулло Гайнуддинов и Муммоджа Саидмурадов. Народ чтит память [163] погибших героев. Их именами в Гарме названы улицы и школы, в их честь сооружен памятник.

Басмаческий отряд понес большие потери, но все же ворвался в Гарм и занял часть города. Другую часть в ночном бою отстояли добровольцы под командой А. И. Кравчука.

Успех басмачей был кратковременным. В Гарм прилетели из Душанбе два самолета и высадили небольшой десант во главе с комбригом Т. Т. Шапкиным и комиссаром А. Т. Фединым. После пятнадцатиминутной перестрелки банда отступила. Красноармейцы вместе с добровольческим отрядом по пятам преследовали басмачей. Потеряв более 100 человек, Максум пробился к границе и скрылся за рубежом.

Таким образом, первые вылазки басмачей не увенчались успехом. Однако определенная часть населения — представители эксплуататорских слоев, реакционного духовенства — продолжала поддерживать басмачей. Кроме того, жестокий террор, кровавые расправы, чинимые басмачами, оказывали немалое влияние на многих крестьян. Они боялись, что в случае выступления в поддержку Советской власти басмачи при следующем налете жестоко отомстят им и их семьям. Создание атмосферы неуверенности и страха было одной из целей мартовско-апрельских басмаческих рейдов на советскую территорию.

Обстановка в пограничной полосе оставалась напряженной. В конце апреля — мае, когда начали открываться горные перевалы, басмачи предприняли новую попытку прорваться мелкими группами на советскую территорию. Основные силы басмачей, сосредоточенные в Афганистане вблизи советской границы, еще не были введены в действие. Все это требовало максимальной бдительности, постоянной боеготовности. Захваченные в мае в плен басмачи рассказали о лихорадочной подготовке к вторжению на советскую территорию крупных формирований. По их данным, к середине мая за рубежом было организовано более 30 отрядов общей численностью в 2 тыс. человек. В июне Ибрагим-бек провел в Ханабаде совещание с эмигрантами-руководителями и басмаческими курбаши. Он велел создать на советской территории надежные базы укрытия. Для этой цели в Таджикистан скрыто направлялось более 100 басмачей. Рассеявшись по родным кишлакам, они должны были связаться со своими сторонниками и подготовить их к совместным действиям.

Однако реализация планов вторжения на советскую территорию затруднялась вследствие позиции официальных афганских властей. В соответствии с условиями советско-афганских договоров афганское правительство запретило басмачам осуществлять антисоветские вылазки с территории Афганистана.

В связи с этим Ибрагим-бек собрал новое совещание с участием 200 басмаческих курбаши, где дал им установку — впредь до особых указаний границу не переходить, продолжая скрытую подготовку к действиям на советской территории. За подписью [164] Ибрагим-бека стали рассылаться письма «влиятельным лицам» Узбекистана с призывом об оказании помощи и содействии басмачам.

Тем временем втайне от афганских властей англичане продолжали снабжать басмачей оружием и боеприпасами. 20 июня в 3 часа ночи из английского консульства в Мешхеде в сопровождении двух сотрудников на территорию Афганистана отправились пять машин под иранскими флагами с оружием и боеприпасами, предназначенными для басмачей.

Ранним утром 6 октября на советскую территорию прорвались 40 басмачей Утан-бека. В этой небольшой по численности группе находились несколько курбаши. Такой необычный состав свидетельствовал о расчете на формирование новых банд. Но расчет провалился. Встретив враждебное отношение населения, преследуемый отрядом Красной Армии, Утан-бек ограничился разведкой и спешно скрылся на афганской территории.

24 октября в предгорьях Памира объявилась басмаческая группа в 300 человек. Она сразу была обнаружена отрядом под командованием коммуниста М. Т. Маслова. В первом же бою басмачи потеряли 19 человек убитыми и ранеными. 32 басмача во главе с курбаши сдались в плен. Уцелевшие бандиты пытались укрыться в горах. Но 28 октября отряд Маслова вновь обнаружил их. В коротком, но жестоком бою противник был разбит. Через несколько дней непрерывной погони остатки басмаческой группы были взяты в плен.

Быстрый и решительный отпор, который получали вторгавшиеся группы, не позволял Ибрагим-беку и его высоким покровителям вводить в действие главные силы. Они еще раз убедились в том, что основная масса населения их не поддерживает, что надежда на народное восстание лишена всяких оснований.

Между тем участились конфликты басмачей с афганскими властями. Дело доходило до вооруженных столкновений.

Все это не позволило басмачам осуществить планы вторжения на советскую землю в 1929 г. Не удалось этого сделать и в 1930 г. Но по-прежнему на афганской территории находились сравнительно крупные, хорошо вооруженные отряды басмачей. Чем успешнее развертывалось социалистическое строительство в советских республиках Средней Азии, чем призрачнее становились надежды контрреволюции, тем авантюристичнее делались планы басмачей, тем сильнее росла их злоба и ожесточенность.

Весной 1931 г. они предприняли решающую попытку вторжения. На этот раз в действие были введены главные басмаческие силы под командованием самого Ибрагим-бека. 30 марта 1931 г. несколько сот всадников (600–800 человек) вторглись на территорию Советского Таджикистана.

С первого же дня басмачи приступили к массовому террору, [165] диверсиям и повальному грабежу. Они стремились сорвать посевную кампанию, нарушить товароснабжение, ликвидировать колхозы и совхозы, вывести из строя железные дороги и предприятия.

Лидеры эмиграции и басмачества, развертывая активные антисоветские действия на территории Таджикистана, рассчитывали на широкую поддержку контрреволюционных элементов, а также части населения, охваченной религиозным дурманом. Ибрагим-бек, как только вторгся на советскую территорию, направил в родственные племена своих курбаши для вербовки населения в басмаческие отряды и организации антисоветского восстания.

Однако расчеты басмачей на поддержку населения вновь не оправдались. Годы мирного труда не прошли бесследно. Социалистические преобразования упрочили авторитет Советской власти, позволили воспитать многочисленный и преданный актив. Они выбили почву из-под ног у эксплуататорских групп, укрепили социальную основу советского строя.

Население активно участвовало в борьбе с басмачами. Оно информировало органы Советской власти, командование Красной Армии и пограничных войск о появлении банд. Дехкане сами участвовали в преследовании и поимке басмачей. Так, в Рогатинском Совете колхозники из разных кишлаков, вооружившись охотничьими ружьями, более суток преследовали банду и захватили в плен троих басмачей. В других местах дехкане организовали самоохрану, предотвратили неоднократные попытки ограбления кишлаков басмачами.

Когда Ибрагим-бек в одном из захваченных кишлаков созвал митинг и изложил цель вторжения — восстановление эмирской власти, — одна из дехканок сказала: «Мы с ненавистью и отвращением вспоминаем тиранию эмира, мы не забудем зверства и грабежи, насилие над женщинами, даже детьми». На этом же митинге старый басмач, в прошлом наставник Ибрагим-бека, также выступил с осуждением басмачества, которое несло людям только слезы, горе и смерть.

На массовых митингах колхозники давали клятву: «Или мы басмачей убьем, или умрем сами, но не дадим грабить колхоз». В кишлаке Шура на собрании дехкане заявили, что басмачи хотят отнять власть у народа и восстановить ненавистную власть богачей. «Бай имел много овец, а мы не имели ничего и он нам ничего не давал, а Советская власть дает хлеб, чай, сахар, мануфактуру. В колхозе мы всем обеспечены и у нас все есть, а в одиночку бедствуем». В Джарбашинском джамагате колхозники, обсуждая вопрос о борьбе с басмачами, единогласно решили: «Куда пошлет Советская власть, туда и пойдем, к чему зовет Советская власть, то и будем выполнять».

Сам Ибрагим-бек впоследствии на судебном процессе говорил: «Я походом на Рентгантау пытался вовлечь в борьбу с Советской [166] властью всех локайцев, однако население не пошло. Я убедился, что локайцы стали безбожниками».

Вместе с тем имелись случаи, когда отдельные дехкане вступали в банды или оказывали им поддержку. Баи и реакционное духовенство призывали население вступать в банды и осуществлять террор против партийного и советского актива. С их участием басмачам удалось захватить часть кишлаков, изъять у населения фураж, продукты.

В Таджикистане для координации борьбы с басмачеством были образованы Центральная политкомиссия и местные тройки в составе секретарей райкомов партии, председателей исполкомов и руководителей ОГПУ. Из коммунистов и комсомольцев на добровольной основе были сформированы 16 рот особого назначения численностью 3 тыс. человек. Местные партийные и советские органы кроме добровольческих отрядов создавали отряды «краснопалочников»{389}.

Во многих кишлаках все мужчины просили включить их в отряды «краснопалочников». Поскольку просьбы всех желающих удовлетворить было невозможно, зачисляли наиболее активных. Население многих кишлаков делегировало своих представителей для посылки в банды, чтобы склонить басмачей к сдаче.

Участию трудового населения Таджикистана в борьбе с басмачеством способствовала большая разъяснительная работа, проводившаяся партийными и советскими органами, а также личным составом воинских частей. Политработники одного только 83-го дивизиона ОГПУ в апреле 1931 г. провели 20 бесед, на которых присутствовало более 4 тыс. человек.

Вторгшиеся на советскую территорию басмачи были встречены огнем пограничных нарядов, а затем их неотступно стали преследовать красноармейские части, пограничники, добровольческие отряды при активном содействии населения. Басмаческие банды терпели одно поражение за другим.

В боях отличились узбекская кавалерийская бригада (командир — И. Е. Петров), таджикский и киргизский кавалерийские эскадроны. В районе Дангары основная масса воинства Ибрагим-бека (более 600 басмачей) 8 апреля атаковала эскадрон 79-го кавалерийского полка. Басмачи окружили красноармейцев со всех сторон. Но овладеть их позицией они так и не смогли. Бойцы продержались до подхода помощи от 7-й отдельной кавалерийской бригады. Совместными усилиями банде был нанесен серьезный урон, и она отступила.

Уже в середине апреля в отрядах Ибрагим-бека началось разложение. Часть басмачей добровольно сдалась органам Советской власти. Улучшилась обстановка в тех районах, где деятельность местных органов временно была парализована. 19 апреля Ибрагим-бек совершил марш в Локайскую долину, надеясь получить там поддержку. Однако дехкане Локая вступили в [167] борьбу с басмачами. Ибрагим-бек переправился на левый берег Вахша, в Бабатаг.

К концу апреля 1931 г. зарубежные покровители басмачей двинули на помощь Ибрагим-беку подкрепление — отряд в 250 человек во главе с Утан-беком. Но дальше линии советско-афганской границы Утан-бек не продвинулся. Там его встретили пограничники. В бою на переправе через Пяндж банда была разбита. Утан-бек с остатками отряда возвратился в Афганистан.

Положение воинства Ибрагим-бека стало катастрофическим. Басмачи в одиночку и группами добровольно сдавались советским властям. 16 мая сдался дядя Ибрагим-бека — Ташакуль. Всего на 20 мая 1931 г. пришли с повинной 12 курбаши и 653 рядовых басмача. У Ибрагим-бека осталось не более 250 человек. Преследуемый по пятам, он с большим трудом прорвался к реке Сурхандарья, откуда намеревался бежать в Афганистан.

Необходимо было во что бы то ни стало задержать вожака басмачей, опасного преступника, не дать ему возможности уйти от справедливого суда народа.

Для поимки Ибрагим-бека была сформирована специальная группа под руководством Абдуллы Валишева.

21 июня 1931 г. группа Валишева выступила в направлении кишлака Исанбай, где Ибрагим-бек неоднократно нарушал государственную границу. В пути к ней присоединился добровольческий отряд Мукума Султанова. Ему поручалось с помощью населения и «краснопалочников» окрестных кишлаков занять все переправы через реку Кафирниган и вести разведку.

Утром 23 июня колхозники Юлдаш Игамбердыев и Карим Алимарданов сообщили, что обнаружили Ибрагим-бека на правом берегу реки Кафирниган в районе кишлака Бульбулон. Ибрагим-бек потребовал переправить его на противоположный берег. В качестве перевозчика к басмачам был направлен колхозник Гюль-Ходжа Назар. Он сумел разоружить Ибрагим-бека, его секретаря Рахмата Али, курбаши Саиба, предложив им на время переправы привязать оружие к гупсарам (специальные приспособления для переправы). Как только плот прибыл к берегу, басмачи были арестованы.

Благодаря руководству Коммунистической партии, широкому участию местного населения, мужеству и героизму красноармейцев и дехкан, умелым действиям руководителей местных партийных и советских органов удалось в кратчайшие сроки ликвидировать басмаческие шайки, очистить от них территорию Таджикистана.

Окончательная ликвидация басмачества дала возможность Советской власти сосредоточить в Таджикистане свои главные усилия на мирном социалистическом строительстве. В результате проведения ленинской национальной политики, постоянной [168] заботы Коммунистической партии и помощи всего советского народа Таджикистан достиг значительных успехов. Успешно развивалось сельское хозяйство, продолжался быстрый рост промышленности, поднялся уровень благосостояния народа. Дехканин твердо стал на путь социалистического строительства. О высокой классовой сознательности трудящихся Таджикистана, их сплоченности вокруг Коммунистической партии свидетельствовала организованность и активность в борьбе с басмачеством. Только в течение весны 1931 г. в добровольческие отряды и отряды «краснопалочников» вступило более 50 тыс. дехкан.

Сами главари басмачества были вынуждены признать прочность Советской власти и социалистического строя в Таджикистане. Ибрагим-бек заявил на суде: «Когда я уезжал на север Афганистана с тем, чтобы перейти на советскую территорию... я слышал заверения от представителя бывшего эмира в Лиге Наций Юсуфбая Мукумбаева о том, что имеется решение Лиги Наций о возврате Бухары бывшему эмиру. Для меня это означало, что иностранные государства в моей борьбе с Советской властью окажут вооруженную поддержку. Я строил также расчеты и на то, что меня широко поддержит население. Однако я убедился в обратном. В самом Таджикистане поддержку у населения не получил и пришел к тому концу, который обязателен для тех, кто не понимает, на чем держится Советская власть, — именно на прочной поддержке трудящегося населения...»{390}.

Один из подручных Ибрагим-бека, Сулейман Салахутдинов, сказал: «По своей темноте не представлял себе силу Советской власти. Ведя борьбу, убедился, что наша затея, т. е. борьба против мощной Советской власти, была нелепа»{391}. Другой помощник Ибрагима, Ишан Исахан Мансурханов, также признал силу Советской власти: «Наши планы не осуществились, — сказал он, — потому что мы не имели представления о силе Советской власти. В борьбе я убедился, что наши затеи были бессмысленны»{392}.

С разгромом Ибрагим-бека борьба с басмачеством в Таджикистане была закончена. Отдельные группы во главе с Утан-беком, бежавшие за границу, преследовались отрядами афганских войск. Некоторые мелкие банды все еще предпринимали попытки вторгаться на советскую территорию, однако всякий раз встречали достойный отпор советских пограничников. Утан-бек с двумя десятками басмачей метался по горам и пескам Северного Афганистана. В первых числах декабря он с небольшой бандой бежал в Иран под покровительство главаря туркменской эмиграции.

Со второй половины 1931 г. обстановка на советско-афганской границе стала спокойной. Прекратились массовые налеты басмачей. Основная борьба шла против контрабандистов. [169]

Разгром басмачества в Таджикистане еще более укрепил Советскую власть, повысил политическую активность трудящихся в борьбе за социалистические преобразования в республике.

Разгром «хищников пустыни»

На переломе 20–30-х годов трудящимся Туркмении пришлось опять повести борьбу с активизировавшимися басмачами. Развитию басмачества в республике в начале 30-х годов способствовал ряд причин. Социалистические преобразования в Туркмении происходили при наличии более значительных элементов докапиталистических общественных отношений, чем в других республиках Средней Азии. Кроме того, в земледельческих округах Туркменской республики — Чарджоуском, Ташаузском и Керкинском — не была осуществлена земельная реформа, которая в других республиках Средней Азии сыграла важную роль при подготовке коллективизации. В кочевых и полукочевых районах Туркмении к началу коллективизации во многом еще сохранились феодально-патриархальные отношения. Байство по-прежнему представляло собой большую экономическую силу. Большая часть скота (60%) и водных источников, имевших исключительно важное значение для хозяйства туркмен, находилась у байско-родовой верхушки; сохранялась частная собственность на колодцы. В 1929 г. в колхозах Туркменской республики было объединено лишь 2,4% дехканских дворов. 1929 г. баи составляли 6,9% всего дехканства, но им принадлежало 27% средств производства, 12,5% посевной площади и 52,7% поголовья мелкого скота. Представители эксплуататорской верхушки в Туркмении совмещали в своем лице феодалов и родовых вождей. Поэтому они оказывали на трудящиеся массы Туркмении большое влияние.

Советский и кооперативный аппарат был сильно засорен классово враждебными элементами, а в некоторых местах почти полностью состоял из феодально-родовой знати и ее ставленников. Рабочий класс был малочисленным. Сельские партийные и советские органы не имели достаточного опыта работы. Обстановка осложнялась низким уровнем культурно-политического развития бедняцко-батрацких масс, активным сопротивлением Советской власти со стороны духовенства. Вот почему в басмаческие банды попадали не только явно контрреволюционные элементы, но и некоторая часть трудового населения, особенно в пустыне Каракумы. Контрреволюционные элементы ловко использовали в своих целях отдельные перегибы, допускавшиеся местными органами Советской власти при осуществлении политики партии по социалистическому преобразованию аула. Эти перегибы в Туркмении были в основном те же, что и во всей стране во время проведения коллективизации: нарушение принципов [170] добровольности, перескакивание через артель к коммуне, несоблюдение темпов коллективизации и т. д. Несмотря на это, колхозное строительство набирало темпы. Уже в 1930 г. в Туркмении были коллективизированы 28,9% бедняцких и середняцких хозяйств{393}.

Социалистическое строительство в Туркменистане проходило в обстановке ожесточенной классовой борьбы. В. И. Ленин на основе опыта первых двух лет диктатуры пролетариата с полным основанием писал, что классовая борьба после свержения власти капитала «не исчезает... а только меняет свои формы, становясь во многих отношениях еще ожесточеннее»{394}.

Главный центр по руководству басмачеством в Туркмении находился за кордоном, был тесно связан с английской разведкой через своего постоянного представителя Шукимбаева. Не случайно особо напряженный характер борьба с басмачами носила на границе и в пограничных районах.

Закордонные и местные группы басмачей возглавлялись баями и реакционным духовенством. Их активно поддерживали буржуазные националисты, проповедовавшие идею включения Средней Азии в систему английских доминионов{395}.

Зарубежные группы уже с середины июня 1929 г. стали развертывать активные антисоветские действия. 15 июня банда численностью 700 человек, возглавляемая сыном Джунаида — Ишик-ханом, прорвалась на территорию Туркмении. На рассвете следующего дня басмачи напали на пограничную заставу Ак-Рабат, которую защищали всего 11 бойцов. Начальник заставы Кондратенко и его заместитель Ростенко умело организовали оборону. Басмачи, понеся значительные потери, ушли за кордон{396}.

В Ташаузский округ в октябре 1929 г. вернулась из-за рубежа часть басмачей, ушедших ранее за кордон вместе с Джунаид-ханом. В конце года в районе колодца Чарышлы произошел бой с бандой Шалтай-Батыра — одного из подручных Джунаида. Потерпев поражение, Шалтай-Батыр ушел в пески. В январе 1930 г. банда Шалтай-Батыра ворвалась в Геоклен Ильялинского района. Басмачи совершили дикое преступление — перебили около 200 мирных дехкан, собравшихся на свадебный той. В перестрелке с бойцами самообороны Шалтай был убит{397}.

С конца 1929 г., действуя по единому плану, разработанному за рубежом, феодально-байские элементы Туркмении приступили к формированию басмаческих отрядов. Одновременно участились налеты зарубежных басмачей на советских пограничников и местное население. Например, в феврале и марте 1930 г. на советскую территорию вторглись из-за кордона две крупные басмаческие группы. Пограничники их настигли и полностью уничтожили{398}.

Но вооруженные налеты басмачей на территорию Туркмении не прекратились. Их по-прежнему поддерживали и поощряли [171] зарубежные антисоветчики. Так, на подготовку одной из басмаческих групп, сформированной осенью 1930 г., английская разведка выделила 30 тыс. рупий. Английская разведка создала на иранской территории ряд специальных пунктов для организации перехода советской границы{399}.

В сентябре 1930 г. один из родовых вождей, Керим-хан, организовал значительную банду, разграбил несколько кооперативов и склады Туркменторга в Иолотанском районе.

10 октября наблюдатель советского самолета увидел протянувшуюся по пустыне длинную ленту. Это был караван из 400 верблюдов — Керим-хан с награбленным имуществом двигался к границе. Первыми в бой с бандой Керим-хана вступили два отделения пограничников, руководимые Бондаренко и Корпом. В разгар боя подоспел командир взвода Цыплаков с несколькими бойцами. Басмачи потеряли убитыми и ранеными 90 человек. Оставшиеся в живых бежали, бросив награбленное имущество и около 10 тыс. голов скота.

На помощь Керим-хану пыталась пробиться группа Давлия Сардара численностью более 90 человек. Ее встретил отряд пограничников, возглавляемый Котельниковым, и эскадрон Красной Армии под командой Айрапетова. После двенадцатичасового боя басмачи, понеся большие потери, ушли за кордон.

Еще одна группа в 100 человек 29 декабря 1930 г. нарушила границу в районе Кушки. Встреченная плотным огнем пограничников, она возвратилась за кордон.

Налеты зарубежных банд на Советский Туркменистан послужили сигналом к активизации внутренних контрреволюционных сил. Только в первом полугодии 1930 г. во внутренних районах было ликвидировано 11 басмаческих групп{400}.

Многие банды, совершив уголовные преступления, стремились затем уйти за рубеж. 30 октября пограничники ликвидировали группу в 12 человек, пытавшуюся после ограбления населенных пунктов скрыться за границей. В ноябре 1930 г. банда в 40 басмачей ограбила ряд кооперативов и хотела прорваться в Иран. Путь им преградили отделения кавалеристов и небольшая группа пограничников под руководством командира взвода Краснощекова. Более половины басмачей, все награбленное имущество и скот оставила шайка на поле боя{401}.

Осенью 1930 г. и весной 1931 г. особую активность в формировании местных банд проявлял Ишик-хан, поддерживавший тесные связи с баями-скотоводами. Он обещал внутренней контрреволюции щедрую помощь, а в случае провала — надежное укрытие за границей{402}.

В Туркмении главным координатором басмаческих сил был известный Ораз Гельды Канджик. В апреле 1931 г. он сколотил банду в 60 басмачей, совершил ряд ограблений, погромов и убийств советских работников. Собрав представителей баев, он объявил себя ханом и даже сформировал «правительство»{403}. [172]

На помощь Ораз Гельды Ишик-хан направил из-за рубежа нескольких курбаши. О цели их прихода в Советский Туркестан рассказал один из задержанных курбаши — Мурад-Али: «Кара Мухт из Персии... прорвался на советскую территорию в Геок-Тепинский район... Через несколько дней Кара Мухт... прибыл ко мне на колодец Ак-Кую. Он мне сказал, чтобы я ни в коем случае не мирился с Советской властью и боролся с ней до последнего конца... что поэтому он, Кара Мухт, прибыл из Персии для совместных активных действий против Советской власти»{404}.

К июню 1931 г. под началом Ораз Гельды насчитывалось до 400 человек{405}. Его основная группа совершила несколько налетов на мелкие гарнизоны и небольшие населенные пункты, а затем перебралась в Тедженский район. Там ей удалось, осуществляя массовый террор, сорвать заготовку хлеба, ограбить ссыпные пункты.

Одновременно в Красноводский район откочевала большая группа казахов-скотоводов, которые после начала коллективизации поддались байской агитации и двинулись через Туркмению, чтобы уйти за границу{406}. Из их числа баи организовали несколько вооруженных отрядов, которые объединились с местными басмаческими шайками.

Сопротивление социалистическому строительству со стороны байско-кулацких элементов на территории Советской Туркмении к началу апреля 1931 г. приняло форму широкого вооруженного выступления басмачей против Советской власти. Свою базовую стоянку басмачи создали в песках Каракумов. Оттуда они развернули наступление на другие районы.

Каракумы стали в 1931 г. центром басмачества не только из-за своих природных особенностей, но и в силу ряда социально-экономических условий: сохранения феодально-родовых отношений, слабой классовой дифференциации; засилья в Советах родовых вождей, баев и мулл. Кроме того, здесь нашли приют некоторые главари прежних басмачей, сюда же бежали все те, кто скрывался от Советской власти.

К началу объединенного выступления внутренних и внешних сил контрреволюции на территории Советского Туркменистана действовали три типа басмаческих банд: зарубежные, туркменские и объединенные туркмено-казахские, или иомудо-казахские. По географическим, национально-родовым и в какой-то мере экономическим признакам банды делились на пять основных группировок: иомудо-казахскую, возглавлявшуюся Эйли Ахуном и действовавшую в Казанджикском и Красноводском районах; текинскую — собранную из басмачей Бахарденского и Геок-Тепинского районов — во главе с Мурад Али; текинскую — во главе с Ораз Гельды Канджиком, орудовавшую в Теджено-Мервском районе; дарганатинскую — во главе с Караджа Аксакалом; ташаузскую. [173]

Каждая из этих группировок имела свои особенности, но их объединяла общая цель — свержение Советской власти в Туркмении. Едиными были и методы борьбы: массовый террор, особенно против партийных и советских работников, разгром органов законной власти и государственных учреждений, грабеж населения.

Басмачи выступили в Туркмении во второй половине марта 1931 г. Своеобразным сигналом послужил приход из-за границы группы Хак Мурада. На пути басмачи громили советские учреждения, терроризировали и грабили население.

Для предотвращения дальнейших действий этой группы в Красноводский район был направлен небольшой отряд (52 бойца) из состава 85-го дивизиона войск ОГПУ под командованием Цейтлина. Прибытие отряда и арест нескольких баев вызвали переполох среди контрреволюционеров. На тайном совещании вожаков басмачей было решено уничтожить отряд и бежать за границу. Об этом сообщили руководителю зарубежного басмачества — Джунаид-хану.

19 апреля 400 басмачей напали на чекистов. Отряд был обстрелян из засады с расстояния 30–40 метров. Командир и два бойца были убиты, остальные заняли круговую оборону. Бой длился трое суток. 15 раненых бойцов попали в руки басмачей и были зверски убиты. Один из басмачей — участников расправы, попавший осенью 1931 г. в плен, признал на допросе: «Никто из них не просил пощады»{407}.

Нападение на чекистский отряд активизировало всех басмачей. В конце апреля небольшие шайки ограбили несколько кооперативов, захватили караваны с хлебом, в отдельных кишлаках убили партийных и советских работников.

Подняла голову контрреволюция в Хивинском оазисе. С помощью прибывших туда из-за границы басмачей ей удалось сколотить группировку в 875 человек. Но главные события развернулись на территории Туркмении, где сконцентрировались основные байско-кулацкие и басмаческие силы. В районе Кизыл-Арвата оперировала банда до 200 человек. Сюда Джунаид направил отряд Ишик-хана.

Центром басмаческих выступлений стали Красноводский и Казанджикский районы. Там сосредоточилась иомудо-казахская группировка, имевшая в своем составе около 1500 человек. Начались массовые погромы и террор. 22 апреля басмачи уничтожили постройки, разграбили склады в Ходжа-Суфи, причинив большой материальный ущерб. 27 апреля они разграбили промыслы треста «Кара-Бугаз сульфат».

В результате антисоветской агитации, шантажа, угроз и прямого насилия баям удалось пополнить ряды басмачей. К началу июня 1931 г. только в Красноводском районе действовали три крупные группы общей численностью 1960 человек, В этот же район прорвалась зарубежная банда в 60 человек{408}. [174]

Контрреволюционная верхушка объединяла все свои отряды в ударный кулак. К июню 1931 г. был создан единый центральный орган, в который, в частности, вошли известные своей жестокостью Эйли Ахун и Анна Дурды. Базовая стоянка басмаческого центра находилась у колодца Чагыл.

С образованием басмаческого центра каждая группа получила определенный участок, в пределах которого ей предписывалось осуществлять диверсии и террор, разгонять колхозы и совхозы, уничтожать советский аппарат.

Только в июле басмачи совершили 17 налетов, 41 террористический акт, множество грабежей и насилий. 30 июля во время налета на Казанджик они разрушили железнодорожное полотно, вызвав крушение двух почтовых поездов{409}. Действия басмачей парализовали хозяйственную жизнь отдельных районов. На Красноводском участке работа предприятий приостановилась, и жизнь в отдельных кишлаках замерла на целых три месяца.

Осуществляя массовый террор, басмаческие вожаки объясняли свои действия просто: учителя надо убить за превращение детей в безбожников, дехкан — за сочувствие советским отрядам, женщин — за желание научиться грамоте{410}.

Для борьбы с басмачеством были сформированы специальные отряды из пограничников, войск ОГПУ, Красной Армии и добровольцев.

20 мая в Красноводский район были направлены части 24-го кавалерийского полка войск ОГПУ под командованием И. И. Ламанова. Другие две группы были посланы для борьбы с басмаческими бандами в Кизыл-Арватском, Казанджикском, Джебелском, Ташаузском районах.

В ночь на 27 мая отряды Красноводского участка начали боевые действия. К 10 июня они очистили от басмачей обширную территорию в западной части Туркмении. Стремясь сохранить силы и намереваясь выиграть время для их перегруппировки, басмачи вступали в переговоры о добровольной сдаче. И если такой маневр удавался, то, укрепив свои отряды, они вновь развертывали вооруженные действия.

В связи с создавшейся обстановкой Средазбюро ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б) Туркмении приняли решение о мобилизации населения, прежде всего коммунистов, комсомольцев и советского актива, на борьбу с басмачами. Все воинские и добровольческие подразделения были приведены в боевую готовность. Специально сформированный полевой штаб разработал план нанесения ударов по основным базам басмачей в районе колодцев Орта-Кую, Геоклен-Куюсы, Каймат.

Перед началом операции правительство Туркменской республики провело ряд мероприятий социально-политического характера, которые подрывали влияние контрреволюционных сил на трудящееся население: были изданы декреты о национализации колодцев, конфискации скота и прочего имущества у байской [175] верхушки, ушедшей в басмаческие шайки, выпущены обращения к скотоводам с предложением вернуться к мирному труду.

Для проведения разъяснительной работы, практического осуществления принятых правительством постановлений, восстановления органов власти в кишлаках, подвергавшихся басмаческим погромам, создавались специальные группы из партийного и советского актива. Для защиты населения от налетов басмачей в кишлаках организовывались отряды «краснопалочников». Их численность к осени 1931 г. превысила 12 тыс. человек{411}.

Подготовительные мероприятия позволили начать операцию организованно и провести ее в короткие сроки. Тесное взаимодействие партийных и советских органов с командованием войсковых частей, активная помощь трудящихся, высокие морально-боевые качества бойцов и командиров обеспечили успех. В Красноводском районе уже к 23 июня была восстановлена нормальная работа в советских органах, на предприятиях и промыслах.

Бойцы Красной Армии и добровольцы стойко переносили все трудности. В безводной пустыне они совершали многодневные переходы, в боях с басмачами проявляли мужество и отвагу. Четверо суток вел бой у колодца Тереская отряд Кобисского. Этот отряд из 90 бойцов разгромил хорошо вооруженную басмаческую шайку в 200 человек.

Однако успехи операции были переоценены полевым штабом. Разгром крупных формирований басмачей руководство штаба рассматривало как ликвидацию самой базы контрреволюционных сил и 23 июня 1931 г. приостановило дальнейшее проведение операции. Между тем обстановка оставалась сложной.

К концу июня на территории Туркмении действовало 14 банд, насчитывавших более 2 тыс. басмачей. При этом около тысячи басмачей состояло в иомудо-казахской группировке, которая представляла наибольшую опасность. Правда, среди басмачей не было единства. Вовлеченные обманным путем или угрозами в банды, дехкане-бедняки не хотели выступать против Советской власти. Свое недовольство они все чаще высказывали открыто. Но вожаки принимали крутые меры по сохранению банд, настаивали на продолжении вооруженной борьбы, жестоко карали «ослушников». Под их давлением группы, согласившиеся на добровольную сдачу, проводили лишь частичное разоружение. Кроме того, курбаши, ведшие переговоры о сдаче, стали настаивать на отсрочке роспуска своих отрядов.

Между тем командование войск ОГПУ необдуманно поспешило расформировать Красноводский боевой участок. Начальник участка И. И. Ламанов послал донесение, в котором указывал, что эти действия являются преждевременными, и просил [176] оставить имевшиеся там воинские части. Но руководство не приняло во взимание данное сообщение.

Воспользовавшись передышкой, вожаки басмачей переформировали сохранившиеся силы. Со второй половины июля они снова перешли к активным действиям{412}. Басмачи терроризировали и грабили население. На помощь им, как и раньше, поспешили басмачи из-за рубежа.

3 августа на советскую территорию прорвалась группа в 40 человек. 27 августа банда Кара Мухта пыталась совершить налет на населенный пункт вблизи колодца Куль-Такир. Налет басмачей был отбит Коммунистическим отрядом.

Несколько раньше, в начале августа, банда Какабая, насчитывавшая 350 человек, осадила колодец Ербент, который обороняли отряд милиции и подразделение 2-го Туркменского полка. Шесть суток длился бой. Понеся большие потери, басмачи скрылись в песках.

В Геок-Тепинском районе орудовали 600 басмачей Ораз Гельды. Они грабили караваны с хлебом, убивали советских и партийных работников, активистов и даже блокировали ряд кишлаков. В Ташаузском районе мелкие басмаческие группы систематически терроризировали население. К началу сентября 1931 г. басмачи совершили 86 налетов. Были ограблены мирные кишлаки, 34 колхоза и совхоза. Во время налетов погибли 34 партийных и советских работника.

Несмотря на отдельные успехи в борьбе с басмачеством, к 1 сентября в Туркмении насчитывалось до 3 тыс. вооруженных басмачей. Наиболее крупной группировкой по-прежнему оставалась иомудо-казахская. Действовала она в северной части Красноводского и Казанджикского районов. Ее центральная база находилась в районе колодца Чагыл. Бахарденская группировка вместе с басмачами Мурад Али имела в своем составе более 400 человек. Ашхабадская, возглавлявшаяся Какабаем и Акдыр-ханом, насчитывала до 150 человек. Тедженская группировка объединяла остатки разбитых шаек Ораз Гельды (сам Ораз Гельды 28 августа был убит) — 375 басмачей. В байрамалийской группировке насчитывалось до 160 человек, в дарганатинской — до 120, в гашаузской — до 260 человек.

В руках басмачей оказались почти все Каракумы. Новый всплеск басмачества был в конечном итоге вызван обострением классовой борьбы в связи с наступлением Советской власти против остатков капиталистических элементов в городе и деревне, а также попытками басмаческо-эмигрантских кругов вернуть утерянные экономические и политические позиции. В этих условиях Центральный Комитет партии, ВЦИК и Совнарком СССР дали указание Среднеазиатскому военному округу в кратчайший срок очистить Каракумы от бандитских шаек{413}.

Партийно-советские органы Средней Азии и Туркмении и [177] командование Среднеазиатского военного округа приняли решение провести на территории Туркмении и в Хорезме новую, более мощную комбинированную операцию по ликвидации банд и защите населения. Главная задача операции состояла в ликвидации крупных басмаческих отрядов, возвращении дехкан к мирному труду, оказании им необходимой помощи, улучшении их культурно-бытовых условий, укреплении советских органов в местах, пораженных бандитизмом.

Для намеченного плана первоначально было сформировано четыре сводных отряда. Западный (главный) наносил удар в направлении урочищ Джуркуль-Чапан и Кюй-Кун; Южный — вспомогательный удар в направлении колодца Бусага и урочища Аз-Кум; Восточный выполнял роль заслона в районе родника Кин-Тыкче и одновременно наносил короткие удары в местности Османтай-Матай; Северный осуществлял комплексные задачи по ликвидации басмачества. Как и во время первой операции, в боях должны были принять участие активисты, коммунисты и комсомольцы. Для проведения политико-массовой работы среди населения на каждое из четырех направлений была выделена группа ответственных партийных и советских работников. Начало операции было намечено на 9 сентября 1931 г. Однако в связи с возросшей активизацией басмачей операция началась раньше срока — 5 сентября.

Общее руководство было возложено на командующего Среднеазиатским военным округом (САВО) П. Е. Дыбенко, члена Реввоенсовета фронта Г. Г. Ястребова и полномочного представителя ОГПУ Е. Г. Евдокимова. При них были созданы центральная оперативная группа ОГПУ и полевой штаб САВО, расквартированный на станции Кизыл-Арват. При полевом штабе находились представители Средазбюро ЦК ВКП(б) (Зайцев), ЦК КП(б) Туркменистана (первый секретарь ЦК КП(б)Т Я. А. Попок и секретарь ЦК Ч. Веллеков) и Совнаркома Туркменской ССР (председатель Совнаркома К. С. Атабаев).

На исходные позиции выдвигались более крупные силы Красной Армии и добровольческие отряды. В Красноводске к операции готовились курсанты Ташкентской военной школы им. В. И. Ленина во главе с А. К. Малышевым. Здесь же находился мотомеханизированный отряд под командованием заместителя начальника пограничных и внутренних войск Средазуправления ОГПУ И. И. Ламанова; представителями ЦК КПТ в отряде были Н. Айтаков и С. Унгалбаев. Со станции Казанджик двигалась кавалерийская бригада под командованием Я. А. Мелькумова; представителем ЦК КПТ был А. Мурадов. Из Кизыл-Арвата шел Узбекский кавалерийский полк под командованием Миркамиля Миршарапова; представитель ЦК КПТ — Аннамухаммедов. Из Бахардена шел другой узбекский кавалерийский полк под командованием И. П. Бикжанова; представителями [178] ЦК КП(б)Т здесь были Б. Атаев и О. Тачмамедов. Со станции Артык двигался отряд погранвойск, где представителем ЦК КПТ являлся М. С. Каджаров. Из Теджена выступил трижды Краснознаменный 82-й Актюбинский кавалерийский полк во главе с А. И. Бацкалевичем; представителем ЦК КПТ здесь был А. Курдов. Из Мерва вышел 83-й Баглинский кавалерийский полк во главе с М. В. Самокрутовым. Из Хивы и Ташауза направлялись 84-й Краснознаменный кавалерийский полк под командованием И. И. Хрюкина и полк войск ОГПУ во главе с Константиновым. В Ашхабаде формировалась 1-я Коммунистическая рота под командованием Т. Чайказина{414}.

Операция проводилась в два этапа. На первом этапе, продолжавшемся до 19 сентября 1931 г., наносился удар по основным базовым стоянкам басмачей.

Первое столкновение мотомеханизированного отряда, возглавляемого И. И. Ламановым, с боевым охранением иомудо-казахской группировки произошло 12 сентября. 13 сентября 2-й Туркменский полк и отряд Ламанова атаковали главные силы иомудо-казахской группировки. Имея хорошо укрепленные позиции (укрепления составляли 3 км по фронту и 4 км в глубину) и большое превосходство в живой силе, банда оказала яростное сопротивление. 14 часов длился бой. Басмачи не выдержали натиска наших частей. 198 бандитов были убиты и ранены; погиб курбаши Хак Мурад, осуществлявший связь с представителями английской разведки. В бою у колодца Чагыл пали смертью храбрых И. И. Ламанов и чекист Чары Мурадов. Оба они в самый напряженный момент боя возглавили атакующие цепи красноармейцев, обеспечив тем самым прорыв обороны противника. Героизм проявил курсант Н. Г. Лященко.

Остатки иомудо-казахской группировки прорвались на северо-восток. 17 сентября у колодца Дахлы их настиг сводный кавалерийский дивизион под командованием Малышева. Завязался бой — самый тяжелый и самый кровопролитный за всю операцию. В течение 10 часов бандиты сопротивлялись с яростью обреченных. Вскоре сюда прибыл отряд курсантов под командованием Якуба Кулиева. Разгром басмачей был полным. Лишь немногим из них удалось скрыться.

17 сентября части Красной Армии столкнулись с ташаузской группировкой, пытавшейся объединиться с бандами, действовавшими в Каракумах. Из 250 басмачей 90 было уничтожено, ранено и взято в плен.

Всего на этом этапе операции было разгромлено шесть басмаческих группировок, уничтожено и взято в плен 1037 человек, заняты важнейшие базовые стоянки банд. «Разгромом басмаческих группировок и их баз в этих центрах (у колодцев Чарышлы, Дахлы, Туар и Чагыл), — говорилось в донесении полевого политуправления Среднеазиатского военного округа, — закончился первый этап операции против басмаческих банд»{415}. [179]

Красноармейцы, командиры и бойцы добровольческих отрядов выдержали суровый экзамен. В едином строю, воодушевленные общей целью, плечом к плечу героически дрались с врагом коммунисты, комсомольцы и беспартийные; русские и украинцы, белорусы, туркмены, казахи, представители других национальностей страны. Из представителей местных национальностей создавались отряды самоохранников и «краснопалочников». Это движение к концу 1931 г. стало массовым.

На втором этапе стояла задача ликвидировать оставшиеся группы басмачей, не допустить их прорыва за границу, изъять оружие.

Этот этап начался 22 сентября 1931 г. К тому времени сложилась следующая обстановка. В ряде районов мелкие группы басмачей под видом мирных жителей скрывались среди откочевщиков в далеких становищах. В Бахарденском, Ербентском, Мервеко-Тедженском и некоторых других районах, где ранее военные операции не проводились, басмачи сохранили свои силы. Не были еще ликвидированы и группы, прорвавшиеся из-за границы.

Второй этап операции имел ряд особенностей. Во-первых, возросло участие населения в борьбе с басмачеством. Во-вторых, после ликвидации наиболее крупных группировок басмачи уже не оказывали столь ожесточенного сопротивления, как прежде, значительно усилилось их разложение. С повинной все чаще приходили не только рядовые басмачи, но и курбаши.

В сентябре — октябре 1931 г. добровольно сдались 1043 рядовых басмача, 17 курбаши. За это же время в боевых схватках было уничтожено 84 и взято в плен 98 басмачей. Но часть главарей все еще не хотела складывать оружия. Так, в начале октября вновь объединились остатки разрозненных казахских и туркменских групп на севере Каракумов численностью до 400 человек. Главная роль в этом объединении принадлежала Дурды Мурту и Бекджан-хану.

Против басмачей были направлены кавалерийский полк и другие части. Совместными действиями они ликвидировали основные силы басмачей (большая часть попала в плен, только Бекджан-хану и Дурды Мурту удалось скрыться).

В Куня-Ургенчском районе действовали 1-й Туркменский полк и мотомеханизированный отряд, в Ильялинском районе — Узбекский кавалерийский полк и 2-й дивизион 10-го кавалерийского полка, в Тахтинском районе вел борьбу 84-й кавалерийский полк.

7 октября началось общее наступление, в котором широкое участие приняли местные жители. Они активно помогали в поиске, захвате и разоружении басмачей, в изъятии скрытого оружия. В результате помощи местного населения только с 7 по 10 октября 1931 г. удалось конфисковать более 4 тыс. винтовок и револьверов. [180]

В результате операции в Каракумах сдалось добровольно, было взято в плен, убито и ранено 3287 басмачей.

К осени 1931 г. основным басмаческим силам в Туркмении пришел конец. Феодально-родовая верхушка как социально-экономическая прослойка прекратила свое существование. Тем самым басмачество лишилось питательной среды, почвы и базы. В ходе борьбы с басмачами до 50 тыс. голов мелкого скота и 10 тыс. верблюдов было передано беднякам.

Борьба с басмачеством в Туркмении на этом не закончилась. Благодаря помощи контрреволюционной эмиграции отдельные курбаши еще длительное время продолжали свою бандитскую деятельность, чему способствовали природные условия Туркмении — огромные пустынные территории, где легко скрывались небольшие басмаческие группы.

В 1932 г. и в первой половине 1933 г. Джунаид-хан, Ахмед-бек, Дурды Мурт и другие заслали в Советскую Туркмению несколько десятков басмаческих шаек. Только с 1 января по 7 марта 1932 г. на советскую территорию вторглись 32 группы общей численностью более 1430 человек, которые в большинстве случаев либо задерживались, либо уничтожались пограничниками в боях на границе. В июле 1932 г. шесть небольших банд скрывались в глубине Каракумов.

К августу 1932 г. Ахмед-беку и Дурды Мурту удалось в последний раз сколотить довольно крупный отряд, который совершал налеты на советские учреждения и кишлаки. Этот отряд затем разделился на две группировки: центральную и восточную{416}. Уклоняясь от столкновений с пограничниками и отрядами добровольцев, басмачи смогли продержаться более полугода. В мае 1933 г. была настигнута и разбита центральная группировка. В схватке погибли Дурды Мурт и Ахмед-бек{417}. Несколько позже были ликвидированы или распались банды восточной группировки. Лишь несколько мелких групп скрывались в труднодоступных районах, изредка совершая грабительские вылазки.

Земля горела под ногами басмачей. Яркий пример тому — последняя вылазка Утан-бека. 11 октября 1933 г. этот опытнейший басмач с 20 всадниками прорвался на территорию Туркмении. Но первые же часы пребывания на советской земле, первые десятки километров стали для Утан-бека и его сподвижников сплошным кошмаром. Ненавидящие взгляды и проклятия женщин, заставы «краснопалочников» у въездов в кишлаки, перекрытые перекрестки дорог, несмолкаемое цоканье копыт приближающейся погони...

Сознание неизбежности краха, страх, инстинкт самосохранения оказались на этот раз сильнее злобы, чувства мести, стремления грабить и убивать.

...Привстав на стременах, Утан-бек взмахнул камчой, и вся банда повернула в сторону границы. Прорвавшись обратно за [181] рубеж, Утан-бек через несколько дней явился к главе туркменской эмиграции Ишану Халифе и заявил, что он никогда больше не пересечет советскую границу.

Басмачи нанесли огромный ущерб Туркменской республике. Старая истина, гласящая, что гибнущий хищник опасен, получила убедительное подтверждение. Басмачи — хищники каракумских песков — оставили после себя долго не заживавшие раны. Сколько мужественных борцов за социализм пало от рук басмачей, сколько детей осталось сиротами!

Среди павших героев — районные руководители в Куня-Ургенче Бердыев и Садыков, активисты из аула Мулик-Язы (Векил-Базарский район) братья Аннамурадовы, секретарь комсомольской ячейки аула Ходжам-Кала-2 Кара-Калинского района Бекмурад Довлетов, активист из Порсинского района Аманнепес Овезов, активистка Кейик Саметова из Карабекаульского района, бедняк Нобат Овезмурадов из Чарджоуского района, батрак, колхозный активист из Байрам-Алийского района Рахман Ниязов и многие другие.

Большой ущерб басмачество нанесло народному хозяйству. Длинен перечень сожженных складов, разграбленных магазинов, разрушенных предприятий, совхозных помещений, жилых домов. А вытоптанные посевы, уничтоженный сельхозинвентарь!

Особый урон понесло скотоводство. Только за зиму 1930 г. поголовье скота сократилось на 19%. Погибло, было разграблено или угнано за границу 375 тыс. каракульских овец. В 1931 г., когда басмачество в Туркмении достигло апогея, поголовье каракульских овец снизилось на 41%, грубошерстных — на 62%, крупного рогатого скота — на 52%.

Понадобились долгие годы, понадобился упорный труд рабочих и колхозников Туркмении, чтобы залечить раны, нанесенные «хищниками пустыни». [182]