Империалистическая интервенция и гражданская война

Контрреволюция и интервенты развязывают войну

Социалистическая революция совершилась при поддержке и активном участии подавляющего большинства населения России. Но классы и социальные прослойки, ранее находившиеся у власти, развернули против победившей революции упорную борьбу. Это были помещики и капиталисты, а также значительная часть чиновничества и офицерства.

На протяжении столетия царизм создавал своеобразные привилегированные военные кадры — казачьи войска. Весьма значительные по численности, они располагались на обширной территории (на Дону, на Северном Кавказе, Южном Урале, в Семиречье, в районах Сибири и Дальнего Востока). Конечно, и в среде казачества происходило резкое социально-политическое расслоение — трудовое казачество вставало на сторону революции, однако казачьей верхушке поначалу удалось повести известную его часть за собой против Советской власти.

Против революции выступило высшее духовенство — православное, католическое и мусульманское, выступили феодальные и полуфеодальные круги национальных окраин.

Наконец, открыто антисоветскую позицию заняла и сельская буржуазия — кулачество.

Едва закончился II съезд Советов, как на подступах к революционной столице начались бои. Бежавший из Петрограда бывший премьер Керенский поднял мятеж. Вместе с генералом Красновым он собрал несколько воинских частей и двинулся на «усмирение» победивших рабочих и крестьян. Войска Керенского — Краснова вышли на ближние подступы к Петрограду, но были разбиты и отброшены революционными рабочими, матросами, солдатами.

В течение первой половины 1918 г. многочисленные контрреволюционные подпольные организации готовили заговоры, мятежи, диверсии, террористические акты, вели антисоветскую пропаганду. Враги Советской республики энергично формировали военные силы. Из числа монархически настроенных офицеров на Северном Кавказе сколачивалась так называемая Добровольческая армия. Ее возглавили царские генералы М. В. Алексеев, [28] Л. Г. Корнилов, А. И. Деникин. В казачьих областях создавались антисоветские отряды.

Быстрая ликвидация первых попыток контрреволюции развязать гражданскую войну (разгром Керенского — Краснова под Петроградом, Дутова на Южном Урале, Каледина на Дону) убедительно показала, что Советская власть, опиравшаяся на подавляющее большинство населения, имеет неизмеримое превосходство над силами контрреволюции.

Тем не менее вооруженное сопротивление контрреволюции не прекращалось. Напротив, с каждым месяцем его размах усиливался. Это объяснялось тем, что против Республики Советов выступили капиталистические государства, предпринявшие антисоветскую интервенцию.

Королевская Румыния оккупировала Бессарабию. На Советском Севере (Мурманск, Архангельск) и на Дальнем Востоке (Владивосток) высадились английские, японские, американские интервенционистские десанты. В конце мая 1918 г. на Средней Волге и в Сибири вспыхнул мятеж чехословацкого корпуса. Действуя совместно с российскими контрреволюционными силами, белочехи захватили ряд городов Поволжья и Сибири, свергнув там Советскую власть.

В оккупированных районах интервенты устанавливали режим террора. Коммунистов, советских и профсоюзных работников бросали в тюрьмы, заключали в концентрационные лагеря, расстреливали.

В антисоветской интервенции приняли участие 14 государств Европы, Америки, Азии. Основную роль играли крупнейшие капиталистические державы — США, Англия, Франция, Япония. И хотя в течение года после Октябрьской революции капиталистический мир был расколот продолжавшейся войной между Антантой, с одной стороны, и Германией и ее союзниками — с другой, враждующие группировки воевали против Республики Советов. Германская и австро-венгерская оккупация огромных территорий России переплелась с англо-франко-японо-американской интервенцией.

Все сухопутные и морские связи России с внешним миром были прерваны. Империалисты установили почти полную блокаду Республики Советов. Интервенты объединились с белогвардейскими контрреволюционными силами. Они снабжали их деньгами, вооружением, совместно вели военные операции.

К середине 1918 г., когда интервенция Антанты и действия белогвардейцев приняли широкие размеры, краткий период мирной передышки, полученный после Брестского мира, закончился. Советская страна оказалась втянутой в войну против чужеземного нашествия и внутренней контрреволюции. Судьбы народов России зависели от того, сумеет ли Советская власть отбить нападение врагов и отстоять дело революции.

Пламя навязанной империалистами войны полыхало по всей [29] стране. На севере и юге, на западе и востоке шла ожесточенная борьба с интервентами и белогвардейцами.

«Добровольческая» армия летом и осенью 1918 г. захватила значительную часть Северного Кавказа. Генералы Краснов и Мамонтов подняли мятеж казаков, заняли Донскую область и начали наступление на Царицын и Воронеж. Чехословацкие мятежники и белогвардейцы заняли всю Сибирь, ряд городов Поволжья — Самару, Симбирск, Казань. Молодая республика была окружена огненным кольцом фронтов. Красное знамя Советов развевалось теперь лишь над сравнительно небольшой территорией Центральной России.

Советское государство оказалось перед суровыми испытаниями. «На нашу долю выпала величайшая честь и величайшая трудность быть первым социалистическим отрядом в борьбе с мировым империализмом»{69}, — говорил В. И. Ленин в июле 1918 г.

Обстановка в Туркестане сложилась особенно трудная. Экономическая отсталость края, специфика социально-политических условий, о которой уже говорилось, сделали сопротивление эксплуататоров крайне ожесточенным.

В свержении Советской власти в Туркестане был крайне заинтересован англо-американский империализм.

Средняя Азия привлекла чужеземных империалистов по тем же причинам, по которым любой колонизатор зарится на чужую территорию, — полезные ископаемые и сельскохозяйственное сырье (прежде всего хлопок), дешевая рабочая сила, стратегическое положение региона и т. д.

Для уяснения роли англо-американских империалистов в разжигании гражданской войны в Средней Азии и организации басмачества небезынтересно обратить внимание на некоторые факты из истории их проникновения туда. Проходило это проникновение по классической схеме. Вначале в Средней Азии появились «специалисты» по «изучению» культуры, быта и нравов «туземцев», инструкторы по обработке хлопка, развитию животноводства, консультанты по геологическим и железнодорожным изысканиям, археологии и т. п., а также журналисты и туристы. Они проводили сбор и обработку данных экономического, политического и военного характера, пересылали собранные сведения своим хозяевам, щедро финансировавшим культурно-просветительные и филантропические мероприятия прикрытия.

Вместе с «культуртрегерами» в Туркестан устремились коммерсанты и предприниматели, а также дипломатические чиновники, стремившиеся завязать широкие связи с колониальной администрацией, владельцами хлопковых плантаций и хлопкоочистительных заводов, хозяевами угольных шахт и нефтяных скважин. Они же зондировали почву для получения нефтяных концессий, контрактов на строительство железных дорог, проведение оросительных работ и т. д. И наконец, в конце прошлого [30] и начале нынешнего века в Средней Азии стали возникать первые иностранные торговые и промышленные фирмы.

Американский и английский капитал особенно упорно стремился обосноваться в жемчужине края — Ферганской долине. Акции основных отраслей хозяйства Ферганы попали в руки американских и английских владельцев. Например, в 1909 г. нефтяные компании Гувера и Уркварта выкупили у русских предпринимателей Майлисайское месторождение нефти и создали «Ферганское нефтепромышленное общество».

В 1912 г. в Андижане поселился американец Уильям Мей, который вошел в существовавшее здесь «Туркестанское торгово-промышленное общество» Ферганы. По его инициативе общество установило непосредственные контакты с промышленниками США{70}, в Коканде открылся склад американской нефтяной «Вакуум Ойл Компани»; нефтепромышленное и торговое общество «Санто», созданное в Ферганской области в 1898 г., финансировалось учрежденной в Лондоне и функционировавшей на основе английских законов «Русской генеральной нефтяной корпорацией»; основанное в 1905 г. нефте — и горнопромышленное общество «Чимион» было также связано с английским капиталом{71}. Две трети основного капитала среднеазиатского каменноугольного общества «Кызыл-Кия» принадлежали Петербургскому международному коммерческому банку, связанному с английским, французским и немецким капиталом{72}.

Незадолго до первой мировой войны в России было открыто отделение акционерного общества «Компания Зингер» с акционерным капиталом в 50 млн. руб. Компания имела своих представителей, склады и магазины почти во всех городах и крупных населенных пунктах Туркестана. Вполне обоснован вывод, что «вся обширная агентурная сеть «Компании Зингер» в Туркестане не столько занималась торговлей швейными машинами, сколько шпионской деятельностью: агенты фирмы собирали сведения о роде занятий населения, о состоянии дорог, о размерах посевов и поголовье скота, о промышленности и торговле»{73}.

Особое место в экономическом экспансионизме империалистов США занимало насаждение в слаборазвитых странах обширной сети банков. Один из самых крупных в Средней Азии — Русско-Азиатский банк (сформирован в 1910 г. на базе бывшего Русско-китайского банка, созданного в 1896 г.) был тесно связан с американским финансовым капиталом (особенно с Вандерлипом и Гувером); его отделения были открыты в Ташкенте, Самарканде, Коканде, Андижане, Маргилане, Намангане. Бухаре, Новом Ургенче, Ашхабаде, Мерве, Керки. Эти отделения контролировали деятельность почти всех хлопковых плантаторов. Банк приобрел большую часть акций Коканд-Наманганской и Токмакской железных дорог, Русского товарищества «Нефть», Кокандского электрического общества, Среднеазиатского нефтепромышленного товарищества{74}. Он принял участие [31] также в железнодорожном строительстве, в частности в прокладке линии Андижан — Ош. Сооружение Ферганской железной дороги, осуществлявшееся в годы первой мировой войны, в значительной степени субсидировалось американским капиталом.

После победы Октября империалисты не отказались от планов колониального порабощения Средней Азии. Они учитывали стратегическое и географическое положение Туркестана. Соседство края с Афганистаном, Персией, Китаем, Индией и его революционизирующее влияние на народы этих стран не могли не беспокоить англо-американских колонизаторов. Тесно соприкасаясь с порабощенным Востоком, таящим в себе потенциальные силы для борьбы с империализмом. Туркестан был как бы мостом, соединяющим Советскую Россию с колониальными странами. Он будил и звал угнетенные народы на решительную борьбу против колониализма, своим собственным опытом подтверждал необходимость и возможность ликвидации этой язвы человечества.

Беспокойство империалистов усилилось в связи с первыми успехами, достигнутыми молодой Туркестанской республикой в социалистическом строительстве, и с началом решения выдвинутых Коммунистической партией задач по превращению Туркестана в образцовую республику, в маяк социализма на Востоке. Укрепление Советской власти было смертельной угрозой господству империализма в Азии. Империалисты надеялись, что, задушив Советскую власть в Туркестане, они оградят свои колонии от революционизирующего влияния России.

В условиях начавшейся гражданской войны Туркестан нужен был империалистам и как плацдарм, обеспечивающий создание сплошного фронта интервенции и контрреволюции юга, юго-востока и востока России. Они рассчитывали на то, что развертывание борьбы в Туркестане заставит Советское правительство перебросить сюда значительные военные силы и тем самым ослабит решающие фронты Советской республики. Близость государственных границ позволила империалистическим силам осуществить прямое вооруженное вторжение, вести активную подрывную деятельность, оказывать контрреволюции всемерную помощь.

В антисоветской борьбе, развернувшейся в Туркестане, ударной силой контрреволюции стали басмачи.

В последних числах ноября 1917 г. среднеазиатская контрреволюция — русские и местные капиталисты, торговцы, ростовщики, феодалы, мусульманское духовенство, националистические политиканы — провозгласила «автономию» Туркестана и сформировала свое «правительство». Местопребыванием этого «правительства» стал расположенный в Ферганской долине город Коканд — один из торгово-промышленных центров края и оплот мусульманского духовенства (в нем насчитывалось 382 мечети, 42 медресе; здесь находились около 6 тыс. служителей [32] мусульманского культа; сюда после победы Октября пробрались руководящие силы туркестанской контрреволюции:

Программа кокандского «правительства» предусматривала восстановление Кокандского ханства и организацию Среднеазиатского халифата. Одновременно восстанавливались все виды феодальной и капиталистической собственности, бесправие женщины, шариатский суд, а также законы, изданные буржуазным Временным правительством России.

Выдвигая лозунг «автономия Туркестана», эксплуататорские классы хотели использовать в своих целях стремление народных масс к национальной независимости. Они выступали за автономию только потому, что им это было выгодно, что за национальным костюмом можно было скрыть борьбу с властью трудовых масс.

Кокандские «автономисты» опирались на поддержку эмирской Бухары и ханской Хивы, на туркестанских эсеров и меньшевиков, на членов местного «Союза русского народа», на туркестанские сионистские организации, на бывших чиновников Временного правительства. Они также установили отношения с казахскими и башкирскими националистами, с Украинской радой, которая признала их «правительство» единственной законной властью в Туркестане.

«Автономисты» действовали в тесном союзе и с другими контрреволюционными силами, в том числе с царскими казачьими атаманами вроде А. И. Дутова{75}, с белогвардейскими генералами — злейшими врагами любой автономии для народов России.

Все это убедительно характеризует классовый характер и политическую направленность «Кокандской автономии». Не защита национальных интересов народов Средней Азии, а борьба против Советской власти, власти трудящихся, — вот для какой цели была создана «Кокандская автономия».

Английские и американские военно-дипломатические круги самым активным образом поддержали кокандских «автономистов». 15/28 января 1918 г. английское правительство направило правительству США меморандум о необходимости интервенции против Советской России и о поддержке белогвардейских организаций и «правительств на юге и на юго-востоке России»{76}.

Друг Вильсона полковник Хауз, комментируя шестой из «14 пунктов», разъяснял, что оккупация Сибирской железной дороги американскими войсками была осуществлена также с целью поддержки «автономных образований в юго-восточной России», в том числе, как это видно из текста, «Кокандской автономии»{77}.

Президент США Вильсон разработал программу ликвидации Советской власти, территориального расчленения России и закабаления трудящихся, в которой определенное место отводилось и Средней Азии. В «14 пунктах» Вильсона и в комментариях [33] к ним Хауза и Липпмана говорится о Средней Азии как о будущей колонии США. В шестом пункте читаем: «Нет никакой информации, которая позволила бы составить мнение о правильной политике по отношению к мусульманской России, т. е., коротко говоря, к Средней Азии. Весьма возможно, что придется предоставить какой-нибудь державе ограниченный мандат для управления на основе протектората»{78}. Данный пункт был подтвержден и в расширенном варианте этого документа, утвержденного Вильсоном в качестве официальной программы для американской делегации на Парижской мирной конференции{79}.

Туманная формулировка «управление на основе протектората» на деле означала стремление превратить Среднюю Азию в американскую колонию. Выступая на Парижской мирной конференции в 1919 г. по вопросу о мандатной системе, Вильсон разъяснил, что система мандатов простирается на «германские колонии, территории Турецкой империи и другие территории». На вопрос, что он имеет в виду под «другими территориями», Вильсон ответил: «Бывшую Российскую империю», а точнее — Кавказ, Среднюю Азию и другие области{80}. На географической карте, составленной госдепартаментом для американской делегации, среди районов, которые предполагалось отторгнуть от России, была и Средняя Азия, вошедшая в зону США{81}.

Особую заинтересованность в свержении Советской власти в Средней Азии проявляла Англия. В первую очередь это объяснялось страхом британского империализма за судьбу своих обширных колониальных владений и его желанием включить Туркестан в состав Британской империи. Руководитель английской интервенционистской миссии в Баку и Закавказье генерал Денстервиль признавал, что захватом территории Туркестана, как и Баку, англичане стремились закрыть двери в Центральную Азию{82}. 4 марта 1918 г. министр иностранных дел Англии А. Дж. Бальфур заявил, что английское правительство уделяет азиатской России большое внимание{83}.

В период работы Парижской мирной конференции английская агентура в Туркестане попыталась сколотить из буржуазно-националистических элементов и реакционного мусульманского духовенства делегацию для поездки во Францию, чтобы там выдвинуть требования «об освобождении Туркестана от большевистского ига». В английских правящих кругах уже разрабатывалась программа выступления «туркестанской делегации» в Париже. В нее входило требование признания «национального самоопределения» Туркестана на основе принципов, изложенных Вильсоном. Английское правительство обещало поддержать эти требования{84}. За всем этим скрывалась идея превращения Туркестана в колонию. В случае неудачи этого проекта английские империалисты планировали создание в Средней Азии королевства во главе с эмиром Бухары Сейид Алим-ханом. [34]

Британское правительство рассчитывало использовать в Средней Азии свои значительные вооруженные силы, расположенные на Ближнем и Среднем Востоке. Один из английских генералов в начале 1918 г. заявил: «Нужно учитывать момент, и возможно, что английским солдатам придется нести сторожевую службу в оазисах Мерва и Самарканда»{85}.

Английское консульство в Кашгара (сначала консулом был Д. Маккартней, а затем подполковник П. Эссертон) направляло в Фергану своих агентов, пересылало оружие и деньги. Сюда же прибыли из Мешхеда (Иран) представители английского военного командования.

Борьба с «Кокандской автономией» стала одной из первых страниц гражданской войны в Средней Азии. Именно здесь и выступили на сцену басмачи как активная сила среднеазиатской контрреволюции. Начальником милиции в Коканде стал Иргаш — бывший уголовник, собравший значительную банду (до 1500 человек) из деклассированных элементов. Один из руководителей «автономии», Мустафа Чокаев, отмечал, что отряды Иргаша составляли военную опору кокандского «правительства».

В 1925 г. в Париже вышла в свет книга Ж. Кастанье «Басмачи» («Les basmachis»). Ее автор в 1918 г. занимался в Туркестане археологическими раскопками. Однако не это было его главным делом. Поэтому в написанной им книге содержится много сведений о туркестанской контрреволюции, прежде всего о басмачах. «Кокандское автономное правительство, — пишет Кастанье, — опасаясь угрозы большевиков, начало переговоры с басмачами и пригласило их к себе на службу... Иргаш первым откликнулся на этот призыв: бандит с большой дороги, когда-то осужденный, собрал внушительную банду, организованную из профессиональных воров».

Позднее (в 1919 г.) атаман Дутов направил Иргашу личное послание. Главарь шайки головорезов именовался в нем «доблестным вождем славных ферганских джигитов». Дутов произвел Иргаша в сотники и призвал «Аллаха и великого пророка его Магомета» на помощь «верному охранителю интересов России в Фергане»{86}.

Не менее колоритной фигурой был другой предводитель басмачей — курбаши Махкам-ходжа. Известный уголовник, осужденный в 1913 г. на 12 лет каторги за грабежи и убийства, он отличался изощренной жестокостью.

Шайки Махкама, Ахунджана и других курбаши, выполняя политическую функцию поддержки кокандского «правительства», одновременно грабили окрестные кишлаки. По мере обострения борьбы басмачи переходили к целенаправленному террору. В окрестностях Коканда они начали массовое истребление сторонников Советской власти, прежде всего тех, кто отказывался выполнять постановление «правительства» о мобилизации [35] в армию «автономистов», тех, кто не отдавал басмачам своих лошадей, продовольствие и т. д.

В начале февраля 1918 г. «правительство» решило укрепить свои позиции. Для этого ему необходимо было захватить кокандскую крепость, телеграф и разгромить Совет рабочих и солдатских депутатов. В ночь на 12 февраля силы «автономистов» — главным образом басмачи — двинулись к крепости. Однако красногвардейцы отбили атаку. Басмачи растеклись по городу. На улицах, в домах лилась кровь: все заподозренные в симпатиях к Советам беспощадно уничтожались.

1/14 февраля 1918 г. Совнарком Туркестана объявил Ферганскую область на военном положении, а железную дорогу — на осадном.

Организуя борьбу с басмачеством, Советская власть опиралась на рабочих и дехкан.

В декабре 1917 г. в Ташкенте, Самарканде и в самом Коканде состоялись массовые собрания, митинги и съезды рабочих и старогородских трудящихся, на которых было заявлено, что «автономное правительство» состоит из представителей эксплуататорских классов и поэтому ему не может быть оказана поддержка. На Самаркандском областном съезде Советов делегаты Ходжента (ныне Ленинабад Таджикской ССР), Джизака, Ура-Тюбе и Каттакургана доложили, что трудящиеся на местах «не признают автономного правительства и доверяют только Советской власти»{87}.

В декабре 1917 г. в Ташкенте открылся съезд узбекских пролетарских организаций Сырдарьинской, Ферганской и Самаркандской областей. Съезд выразил протест против образования «Кокандской автономии».

К началу февраля 1918 г. в помощь Кокандскому военно-революционному комитету прибыли отряды Красной гвардии из Скобелева (ныне Фергана), Перовска (ныне Кзыл-Орда), Андижана. Особое значение имело прибытие в Коканд красногвардейского отряда из Ташкента и отрядов, отправленных ранее против белоказаков.

Огромную работу проводил созданный в новом городе Коканда Военно-революционный комитет из представителей Кокандского Совета и рабочих-железнодорожников, во главе которого стоял большевик Ефим Адрианович Бабушкин{88}. Членом этого комитета от профессиональных союзов мусульман был Муминджан Шакиров.

В борьбу с автономистами включился под руководством большевиков кокандский «Союз трудящихся мусульман» во главе с Юсупом Повур Шамсутдиновым, Ташпулатом Уразбаевым и другими. В Коканде находился также Я. Р. Гилилов, посланный в Туркестан в октябре 1917 г. лично В. И. Лениным для «агитации среди местного населения»{89}.

Неоднократные попытки отрядов Иргаша захватить крепость [36] наталкивались на непреклонную стойкость ее защитников во главе с Е. А. Бабушкиным.

В это время в Коканд прибыл один из руководителей Компартии Туркестана — Павел Герасимович Полторацкий. На Туркестанском съезде мусульманских рабочих, созванном в конце декабря 1917 г. в Коканде, он говорил: «Мы не против автономии бедноты, но мы против байской автономии... Мы взяли власть из рук русской буржуазии не для того, чтобы вручить ее в руки мусульманской буржуазии. Власть мы взяли для Советов рабочих и солдатских депутатов. Мы работали и работаем для привлечения трудящихся мусульман в свою среду»{90}.

Среди «автономистов» возникли разногласия. Верх взяли представители «Улемы» — крайне реакционной националистической организации. «Улемисты» отстранили прежних лидеров «автономии» — Чокаева и Чанышева. 18 февраля главой «правительства» был назначен Ирташ. Басмач, головорез — глава «правительства»! Поистине действия контрреволюции вылились в трагикомический фарс.

Иргаш, объявивший себя заодно и «главнокомандующим», попытался снова перейти в наступление, но опять неудачно. 20 февраля двинулись вперед красногвардейцы. Уличные бои длились более четырех суток. Басмаческое воинство не спасло антинародную «Кокандскую автономию»: Иргаш был разбит наголову, его отряды рассеяны. Сам Иргаш с небольшой группой бежал. За ним последовали и другие курбаши.

3 марта 1918 г. в резолюции, принятой на общем собрании узбекских рабочих и трудящихся Коканда, состоявшемся после разгрома «автономистов», говорилось: «...мы, трудящиеся и рабочие — мусульмане, проклинаем всех автономных авантюристов и признаем Российскую рабоче-крестьянскую социалистическую республику и подчиняемся власти Советов рабочих, солдатских, крестьянских, дехканских и мусульманских рабочих депутатов»{91}.

Один из участников февральских боев вспоминает, что «после ликвидации кокандских «автономистов» авторитет Совета рабочих и солдатских депутатов еще более возрос и трудящиеся мусульмане еще теснее сплотились вокруг него»{92}.

Своеобразную роль сыграли басмачи в Хивинском ханстве.

Задолго до революции здесь начал басмаческую деятельность Джунаид Курбан Мамед, известный впоследствии под именем Джунаид-хана. Жестокий, алчный, коварный, честолюбивый, Джунаид со своим отрядом совершал разбойничьи набеги на соседние племена, грабил узбеков и каракалпаков. В 1911 г. он убил родного брата и присвоил его имущество. Ему удалось объединить под своей властью несколько туркменских племен, создать весьма значительный по хивинским масштабам вооруженный отряд.

В 1915–1916 гг. Джунаид совершил несколько набегов на [37] Хиву, стремясь захватить власть и одновременно грабя население. В ту пору хивинскому хану помогли русские войска. Джунаид потерпел поражение, ушел в каракумские пески, а затем откочевал в Иран.

После революции обстановка существенно изменилась. Контрреволюционные круги увидели в Джунаиде подходящего союзника для борьбы с трудящимися, с победившей в Туркестане Советской властью. Активный белогвардеец полковник Зайцев, командовавший казачьими частями в Хиве, установил с ним контакт.

В январе 1918 г. 1600 вооруженных всадников Джунаид-хана вошли в Хиву. Хивинский хан Исфендиар покорился Джунаиду и формально остался на троне{93}. Джунаид стал диктатором Хивы.

Так басмачество было возведено в ранг государственной власти. Установление диктатуры Джунаид-хана укрепило и активизировало контрреволюционные силы. Вскоре хивинская ханско-басмаческая контрреволюция перешла в наступление.

Тем временем в Туркестане все сильнее разгоралось пламя гражданской войны. Туркестан на длительное время оказался отрезанным от центра России полыхающими линиями фронтов.

На северо-западных подступах к Туркестану возник Оренбургский фронт. Он образовался в июле 1918 г. в результате выступления против Советской власти оренбургских белоказаков во главе с Дутовым, захвата ими Оренбурга и отхода красноармейских отрядов под командованием Г. В. Зиновьева в сторону Ташкента. Связь Туркестана с центром страны по единственной тогда нитке железной дороги, идущей восточнее Аральского моря через Актюбинск и Оренбург к Волге (через Самару), была перерезана. Другой путь — через Красноводск и Каспийское море на Баку — также был закрыт.

В июле 1918 г. вспыхнули антисоветские мятежи в городах Закаспийской области Туркестанского края. Власть в Ашхабаде, Кизыл-Арвате, Мерве, Красноводске перешла в руки эсеров, меньшевиков и туркменских националистов. Руководители Советской власти — бесстрашные комиссары П. Полторацкий, Я. Житников, В. Телия, С. Молибожко и другие — были расстреляны. Так образовался Закаспийский фронт.

12 августа государственную границу у станции Артык пересекла вереница выкрашенных в защитный цвет военных автомобилей. На советскую землю вступили английские войска. Интервенты (ими командовал генерал В. Маллесон) оккупировали Ашхабад и другие города Закаспия.

Открытая английская интервенция в Туркестане была составной частью общего интервенционистского плана борьбы против Советской России, разработанного Антантой. После падения Советской власти в Баку в конце 1918 г. и появления здесь в первых числах августа английских захватчиков вражеская цепь, [38] окружавшая Советскую республику, оставалась несоединенной только в одном месте — в Туркестане. С началом английской интервенции в Закаспии цепь, опоясывающая Россию, как бы замкнулась.

Белогвардейская газета «Голос Средней Азии» писала 17 августа 1918 г., что интервенты не удовлетворятся захватом Каспия: «У них имеются, безусловно, более широкие задания. Наша общая задача — это уничтожение ташкентского гнезда и освобождение дороги Самара — Красноводск от всяких пробок. Стратегическое значение этой колоссальной магистрали огромно. Ею замыкается багдадский английский фронт с волжским, чехословацким и уральским». Эта же газета прямо говорила и об американских планах интервенции в Туркестан с использованием железнодорожных линий Владивосток — Самара и Самара — Красноводск. У. Черчилль писал, что на окраинах России выросли антибольшевистские правительства, охраняемые войсками союзников{94}.

В Семиречье (территория нынешней Казахской ССР) в июле подняла мятеж офицерская верхушка казачьих станиц Копала, Сарканда, Тополевской, Абакумовской, Арасановской и других. Ей была оказана помощь белогвардейскими войсками «Временного сибирского правительства». Образовался Семиреченский фронт.

Четыре туркестанских фронта не были изолированными участками борьбы. И их возникновение, и конечные цели, преследовавшиеся их организаторами, свидетельствовали о том, что они не только были связаны между собой, но и направлялись единым дирижером.

Внутренняя контрреволюция слилась с империалистической интервенцией.

29 июля 1918 г. В. И. Ленин, анализируя сложившуюся к середине 1918 г. в стране военную обстановку, так определил положение Туркестана: «...часть городов Средней Азии охвачена контрреволюционным восстанием при явном участии англичан, укрепившихся в Индии, которые, захватив в свое полное подчинение Афганистан, давно создали себе опорный пункт как для расширения своих колониальных владений, для удушения наций, так и для нападений на Советскую Россию»{95}.

Созданный весной 1918 г. «Туркестанский союз борьбы с большевизмом» (эта контрреволюционная организация во многих книгах называется «Туркестанской военной организацией» — ТВО), объединивший белогвардейских офицеров и чиновников, действовал в союзе с местными буржуазными националистами.

Интервенты и белогвардейцы со всех сторон осадили красный Туркестан. Немалую помощь им оказывали активизировавшиеся во многих районах вооруженные отряды басмачей.

Гражданская война в Туркестане представляла собой составную [39] часть гражданской войны, развернувшейся в то время по всей Советской стране. Ход и исход вооруженной борьбы здесь определялся общим военно-политическим положением Советской республики, развитием боевых операций главных сил Красной Армии на решающих фронтах.

Советский Туркестан в годы гражданской войны был подобен осажденной крепости. Мужество и героизм рабочего класса и трудового дехканства Туркестана, проявленные в борьбе с врагами, нашли признание всех народов Советской страны.

Тот факт, что Советский Туркестан, отрезанный от центра, сражавшийся в тяжелейших условиях против объединенных сил интервентов, белогварейской и националистической контрреволюции, выстоял, отбил натиск врагов, — говорит о многом. Он свидетельствует о жизненной силе советского строя и глубокой связи Советской власти, Коммунистической партии с массами. Как далеки от действительности утверждения буржуазных фальсификаторов о том, что Советская власть в Среднюю Азию была привнесена извне, не пользовалась поддержкой трудящихся! Невозможно представить, чтобы Советская власть в Туркестане, будь она лишена связи с народом, могла победить в таких невероятно трудных условиях. Даже явные враги Советской власти были вынуждены признать стойкость трудящихся Туркестанской республики. Так, в изданном в июле 1921 г. в Праге антисоветском эмигрантском сборнике «Смена вех» писалось: «...достаточно указать на мало продуманный до сих пор факт существования в 1918–1920 гг. Туркестанской Советской Республики. Абсолютно отрезанные от Москвы, окруженные со всех сторон войсками Колчака, Дутова, Деникина и английской оккупацией, лишенные транспорта, топлива и хлеба, большевики в Туркестане сумели до конца, в течение полутора лет, сохранить власть в своих руках»{96}.

Сражающийся Туркестан

Более трех лет продолжалась героическая борьба руководимого партией советского народа против нашествия интервенционистских войск и белогвардейской контрреволюции.

Интервенты и белогвардейцы наступали со всех сторон. Были месяцы, когда три четверти территории страны находились в руках вражеских войск. Дальний Восток, Сибирь, Урал, значительная часть Поволжья, Закавказье и Северный Кавказ, Украина, Белоруссия, Донская область, ряд губерний Центральной России испытали тяжесть иностранной и белогвардейской оккупации. Вражеские армии создали угрозу столице Республики — Москве, подошли к колыбели революции — красному Петрограду. Сковав Советскую Россию кольцом блокады, империалисты стремились задушить ее костлявой рукой голода. [40]

Но никакие трудности не могли сломить волю советского народа. Рабочие и крестьяне всех районов России поднялись на отечественную войну против интервентов и белогвардейцев. Партия превратила страну в вооруженный лагерь. Она руководила фронтом и тылом Республики Советов, создала героическую армию и надежный прочный тыл.

В общее дело победы над врагом большой вклад внесли трудящиеся многонациональной Средней Азии. Значительную часть 1918 и 1919 гг. Туркестан был полностью отрезан от центральных районов Советской России. Туркестанская республика отбивала натиск врагов на нескольких фронтах. На севере, по линии железной дороги, связывающей Туркестан с центром (севернее Аральского моря), наступали белоказаки и колчаковцы. На северо-востоке (восточнее озера Балхаш) велась борьба на Семиреченском фронте. На юго-западе (западнее Амударьи) красные бойцы Закаспийского фронта сражались с английскими интервентами и белогвардейцами, захватившими значительную часть Закаспийской области.

Активными участниками антисоветской борьбы были правители Бухарского эмирата и Хивинского ханства. Они превратили свои территории в контрреволюционные плацдармы, несколько раз предпринимали открытые вооруженные вылазки против Советского Туркестана.

Действия контрреволюционных сил в Средней Азии координировались и направлялись империалистическими кругами.

На совещании британского кабинета, состоявшемся 13 ноября 1918 г., лорд Милнер, представлявший военное министерство, заявил, что интересы Британской империи требуют ликвидации большевизма «в районах к востоку от Черного моря». При этом он объяснил, что имеет в виду «Кавказ, Дон и Туркестан»{97}. На территории Ирана, Афганистана и Китая было создано несколько опорных пунктов, откуда направлялась вся контрреволюционная деятельность против Советского Туркестана. Среди этих гнезд контрреволюции особенно выделялись Мешхед (Иран) и Кашгар (Западный Китай). Штаб английских войск генерала В. Маллесона, оккупировавших Закаспий, стал одним из центров организации, поддержки, снабжения среднеазиатской контрреволюции. План борьбы с Советской властью в Туркестане, разработанный Маллесоном, предусматривал нанесение ряда последовательных ударов английских войск и басмаческих отрядов, а также организацию восстаний местных националистов и русских белогвардейцев в важнейших городах Туркестанской республики. В соответствии с этим планом намечалось поднять антисоветские мятежи в Ташкенте, Самарканде, в городах Ферганской долины; ферганским басмачам поручалось захватить Ташкент и другие города Туркестана{98}.

Английские и американские агенты засылались и непосредственно на территорию Туркестана. В мае 1918 г. в Ташкент [41] прибыл американский консул Роджер Тредуэлл с полномочиями, подписанными президентом США Вильсоном. Тредуэлл сразу же развернул активную антисоветскую деятельность. Он объединил вокруг себя все находившиеся в Туркестане иностранные миссии и представительства; по его указаниям они усилили шпионскую и подрывную работу против Советской власти. Председатель Совнаркома Туркестанской республики Ф. Колесов в телеграмме Совнаркому РСФСР отмечал, что «послы и консулы различных держав наводняют Туркестан»{99}.

Весной 1918 г. в Дели была сформирована специальная группа для развертывания подрывной работы в Туркестане. В ее состав входили майор (по другим данным — подполковник, полковник) Ф. М. Бейли, капитан (по другим данным — майор) Л. В. С. Блеккер и бывший английский консул в Кашгаре Д. Маккартней. Она приехала в Ташкент в августе 1918 г. в качестве официальной английской миссии.

«Миссия» вскоре установила тесные связи с Тредуэллом и под «го руководством начала вести подрывную работу против Советской власти по многим линиям. Впоследствии Тредуэлл вспоминал об этом в лекции, прочитанной в 1928 г. в Гонконге. Он говорил, что «был в 1918 г. в контакте с английским полковником Бейли, присланным из Индии через Кашгар в Ташкент для глубокой разведки»{100}. В книге Бейли «Миссия в Ташкент», изданной в 1946 г. в Лондоне, подробно рассказывается о руководящей роли Тредуэлла в подрывной антисоветской работе.

Подлинные цели «миссии», как позднее констатировал находившийся с ней в контакте полковник Зайцев, заключались в том, чтобы «подготовить и организовать вооруженное восстание в Туркестане против Советской власти, снабжать повстанческие отряды деньгами и оружием из ближайших к Туркестану английских баз (Мешхед, Кашгар, Афганистан). Миссия имела широкие права и полномочия по осуществлению этих задач»{101}.

В конце 60-х годов советские историки, работавшие в Национальном архиве Индии (в ранее закрытых фондах английских колониальных властей), обнаружили секретный отчет Бейли о его шпионской деятельности в Советском Туркестане в 1918–1920 гг. В этом отчете содержится много фактов о связи Бейли с басмачами, в частности с Иргашем{102}. Бейли писал: «Вскоре после моего прибытия (в Ташкент. — Авт.) я вступил в контакт с тем, кто, как я думал, был главой нескольких антибольшевистских организаций»{103}. Речь шла, по-видимому, о руководителе «Туркестанского союза борьбы с большевизмом». Члены «миссии» согласились предоставить «Союзу» орудия, винтовки и большую денежную помощь. «Союз», в свою очередь, немедленно связался с руководителями ферганского басмачества.

Деятели «Туркестанского союза борьбы с большевизмом» — полковник Зайцев и полковник Корнилов (брат генерала Л. Г. Корнилова) — с группой военных инструкторов прибыли [42] к басмачам с намерением предпринять переформирование басмаческих шаек, с тем чтобы свести их в 10-тысячный конный корпус в составе двух дивизий (восьми полков) с двумя конногорными батареями. Кроме того, предполагалось сформировать пехотные стрелковые части. Басмаческая армия должна была состоять примерно из 25 тыс. человек. Организацию и обучение басмачей намечалось проводить по образцу казачьих частей{104}. Басмачей заверили, что Англия будет их снабжать всем необходимым для борьбы с Советской властью. «Миссия» Бейли от имени своего правительства обязалась снабжать басмачей вооружением: «а) из Читлара — Гильгита через перевал Мустаг в Кашгар, отсюда через Иркештам и Ош: б) из Пешавара через Хайберский перевал, далее через Афганистан и Бухару»{105}. Английские представители заверяли, что все будет «отпущено по мере надобности и в достаточном количестве»{106}.

Перед басмаческой армией ставилась задача вместе с другими контрреволюционными силами Туркестана участвовать в комбинированном плане свержения Советской власти. Басмачи должны были пробраться в Ташкент через Кендыр-Даванский перевал в Туркестанском хребте; через Мурза-Рабатскую степь в обход хребта, а затем на Чиназ и через Сырдарью. Эти сведения подтверждаются материалами, содержащимися в отчете Бейли{107}.

Прибыв в Фергану, Зайцев провел в начале октября совещание с басмаческими курбаши, которые полностью одобрили план английских империалистов.

Однако единая басмаческая армия так и не была создана. Это объяснялось прежде всего тем, что расчеты на вовлечение в басмаческие шайки трудящихся масс не оправдались. Об этом впоследствии откровенно писал сам полковник Зайцев: «Молва о том, что благодарное местное население содержало басмаческие шайки на свои средства, оказалась чистейшей низкопробной ложью»{108}.

И все же помощь империалистической агентуры и белогвардейщины позволила басмачам укрепиться и в дальнейшем активизировать свои действия.

Тем временем перешли к открытым вооруженным выступлениям против Советского Туркестана басмаческие отряды хивинского диктатора Джунаид-хана, тесно сотрудничавшего с интервентами и белогвардейцами. По заданию английского командования и закаспийских белогвардейцев к Джунаид-хану прибыл поручик Ходжакули-хан. Он привез из Ашхабада 3 тыс. винтовок и много боеприпасов.

С середины сентября 1918 г. по конец марта 1919 г. хивинские отряды совершили ряд нападений на территорию Амударьинского отдела (район Туркестанской АССР, расположенный на границе с Хивинским ханством).

Глухой ноябрьской ночью 1918 г. басмачи Джунаида переправились [43] на правый берег Амударьи и осадили центр Амударьинского отдела Петро-Александровск (ныне Турткуль).

Джунаид объявил, что если город не сдастся, то все население, включая грудных детей, будет вырезано. Басмачи грабили окрестные селения, угоняли лошадей, верблюдов, баранов, вывозили хлеб, жестоко пытали пленных, расправлялись с крестьянами и ремесленниками. Однако небольшой гарнизон Турткуля вместе с вооруженными рабочими и добровольцами — узбеками, туркменами, казахами, каракалпаками — отбил атаки басмачей. Участники героической обороны вспоминают: «В городе остались одни дети, жены и старики; кто мог владеть оружием, вышел на защиту Турткуля»{109}.

Понеся тяжелые потери, Джунаид-хан в начале декабря отступил.

Как уже отмечалось, борьба с интервентами и белогвардейцами по многим причинам приняла в Средней Азии особенно трудный и напряженный характер. Крайне неблагоприятно сложившаяся стратегическая обстановка — длительное отсутствие прямой связи с центром страны, невозможность получения оттуда военной и экономической помощи — поставила Туркестан в исключительно тяжелое положение. В крае ощущался острый недостаток промышленных товаров, продовольствия. Все имевшиеся ресурсы были брошены на оборону. Немногочисленные рабочие Туркестана воевали на различных фронтах.

Для широкого развертывания партийной и советской работы, для укрепления Советской власти на местах не хватало кадров. Часть местных работников, не обладая достаточной политической зрелостью, не имея опыта, знаний, допускала ошибки.

А враги — империалистическая агентура, белогвардейцы, феодально-родовые слои, реакционное духовенство, националисты — усиливали свою активность, используя экономические трудности, отсталость и темноту широких масс коренного населения. В этих условиях и стал возможным рост басмачества, создавший в ряде районов Средней Азии серьезную угрозу для власти трудового народа.

15 января 1919 г. представительство Туркестанской республики в Москве на основе указаний из Ташкента доложило В. И. Ленину о положении в Туркестане и просило его принять срочные меры «на Оренбургском фронте для скорейшего соединения с туркестанскими войсками»{110}.

В это время контрреволюционные силы готовили в городах Туркестана мятежи и заговоры с целью не допустить соединения с Центром. 19 января 1919 г. в Ташкенте вспыхнул антисоветский мятеж, во время которого были зверски убиты 14 туркестанских комиссаров — руководителей Коммунистической партии Туркестана и правительства республики, в том числе В. Д. Вотинцев — председатель ТуркЦИКа, В. Д. Фигельский — [44] председатель Совнаркома, Н. В. Шумилов — председатель Ташсовдепа, В. Н. Финкельштейн, А. Я. Лершин, М. С. Качуринер. Благодаря стойкости и мужеству рабочего класса Ташкента мятеж был подавлен.

22 января 1919 г., выполняя указания В. И. Ленина, дивизии Красной Армии, наступавшие со стороны Самары, при активном участии вооруженных сил Туркестанской республики заняли Оренбург. Было ликвидировано первое вражеское окружение Туркестана, и он соединился с Советской Россией.

Несмотря на кратковременность соединения Туркестана с центром страны (с января по апрель 1919 г.), правительство РСФСР и ЦК РКП (б) оказало Советскому Туркестану громадную помощь в советском и партийном строительстве, в организации разгрома контрреволюции.

По указанию Я. М. Свердлова 25 января 1919 г. в Туркестан была послана группа партийных и советских работников{111}. 1 февраля 1919 г. Я. М. Свердлов отправил в Ташкент телеграмму с сообщением о том, что по указанию ЦК в Туркестан выезжает еще одна группа партийных и советских работников. Он также сообщил, что ЦК партии и Совнарком принимают «меры по укреплению Советской власти (в Туркестане. — Авт.), по увеличению боеспособности армии»{112}.

12 февраля 1919 г. постановлением СНК РСФСР была создана Особая (временная) комиссия по делам Туркестана. В ее состав вошли Ш. З. Элиава (председатель), А. С. Киселев и П. А. Кобозев.

ЦК РКП (б) и Советское правительство оказали Туркестану в начале 1919 г. также большую хозяйственную помощь.

Весной 1919 г. в связи с наступлением Колчака положение Туркестана резко ухудшилось.

Белоказачья армия атамана Дутова 11 апреля захватила Актюбинск. Оставлены станции Кандагач, Мугоджарская... Советские войска отходили к станции Аральское море. Туркестан опять оказался в окружении врагов{113}.

Во второй половине 1919 г. военно-политическое положение Туркестана коренным образом изменилось. Красная Армия к тому времени разбила Колчака и теснила противника на восток. В августе 1919 г. по инициативе В. И. Ленина Восточный фронт был разделен на два — Восточный и Туркестанский{114}.

14 августа 1919 г. был создан Туркестанский фронт. Командование фронтом принял замечательный советский полководец М. В. Фрунзе. Членами Реввоенсовета стали П. И. Баранов, Ш. З. Элиава и (несколько позже) В. В. Куйбышев. Во второй половине августа и в начале сентября 1919 г. войска фронта нанесли удар по Южной армии Колчака. 13 сентября в 14 часов 35 минут у железнодорожной станции Мугоджарская, расположенной между Оренбургом и Аральским морем, войска, наступавшие с севера, соединились с частями Актюбинского фронта, [45] оборонявшими подступы к Советскому Туркестану. Военные телеграфисты отстукивали слова экстренного сообщения, направленного М. В. Фрунзе и Ш. З. Элиавой в Москву, В. И. Ленину: «Войска Туркестанского фронта поздравляют Вас и Республику с этой радостной вестью»{115}.

Блокаде Туркестана пришел конец. Связь между центральными районами страны и Туркестаном была восстановлена навсегда.

Части Туркестанского фронта завершили освобождение Закаспия (в феврале 1920 г. пал последний опорный пункт белогвардейцев — Красноводск), ликвидировали (в начале апреля 1920 г.) белогвардейские силы в Семиречье.

По восстановленной железной дороге в Ташкент пошли поезда с необходимыми Туркестану грузами. Советская Россия, сама находившаяся в тисках голода, испытывавшая жестокую нужду в промышленных товарах, по-братски делилась скудными резервами с красным Туркестаном. В свою очередь, трудящиеся Туркестана направляли в пролетарский центр эшелоны хлопка, вагоны сухофруктов. 11 октября 1919 г. М. В. Фрунзе с радостью сообщил В. И. Ленину о том, что восстановление железнодорожного пути завершено и в Оренбург прибыл первый поезд с хлопком{116}.

Для помощи Туркестану в укреплении советского строя, для правильного проведения национальной политики ЦК РКП (б) и Советское правительство образовали Комиссию по делам Туркестана (Турккомиосию) и направили ее в Среднюю Азию. 8 октября 1919 г. В. И. Ленин подписал соответствующий декрет ВЦИК и СНК РСФСР. ЦК партии поручил Турккомиссии осуществлять «высший партийный контроль и руководство от имени Центрального Комитета РКП (б) в Туркестане»{117}. Турккомиссия в составе Ш. З. Элиавы, (председатель) М. В. Фрунзе, В. В. Куйбышева, Я. Э. Рудзутака, Г. И. Бокия и Ф. И. Голощекина начала всестороннюю работу, способствовавшую укреплению советского строя в Средней Азии.

В ноябре 1919 г. В. И. Ленин обратился с письмом к «Товарищам коммунистам Туркестана». «Установление правильных отношений с народами Туркестана, — писал В. И. Ленин, — имеет теперь для Российской Социалистической Федеративной Советской Республики значение, без преувеличения можно сказать, гигантское, всемирно-историческое.

Для всей Азии и для всех колоний мира, для тысяч миллионов людей будет иметь практическое значение отношение Советской рабоче-крестьянской республики к слабым, доныне угнетавшимся народам»{118}.

В. И. Ленин призывал местных русских коммунистов приложить все усилия к тому, чтобы установить товарищеские отношения с народами Туркестана, доказать делами искренность своих побуждений, стремление искоренить все следы колониализма [46] в интересах борьбы со всемирным империализмом. В. И. Ленин указывал, что такая политика должна быть образцом для всего Востока.

Ленинское письмо сыграло важную роль в сплочении широких масс местных национальностей вокруг Советской власти и Коммунистической партии. Указания В. И. Ленина сыграли огромную роль в организации борьбы с басмачеством.

Для всей последующей жизни народов Средней Азии и всего советского Востока огромное значение имел ленинский доклад на II Всероссийском съезде коммунистических организаций народов Востока, прочитанный вскоре после отправки письма в Туркестан (22 ноября 1919 г.). Вождь пролетарской революции разъяснил, как надо применять положения марксизма по отношению к своеобразным условиям Востока, когда главный враг — остатки средневековья, когда основной трудящейся массой является крестьянство{119}. Необходимо было осуществить всемерное укрепление диктатуры пролетариата через сочетание общеклассовых интересов с национальными особенностями народов Средней Азии.

Такова была общая обстановка в Средней Азии в 1918–1920 гг. Не зная ее, невозможно понять историю борьбы с басмачеством в годы гражданской войны, ее особенности и этапы.

Басмаческий ферганский фронт

Ферганская долина... Один из древнейших очагов цивилизации в Средней Азии, один из самых плодородных и густонаселенных ее районов. Эта обширная (площадью около 20 тыс. кв. км) котловина, расположенная по среднему течению Сырдарьи, окружена почти со всех сторон горными хребтами: Чаткальским — на севере, Ферганским — на востоке, Алайским и Туркестанским — на юге. Быстрые реки, сбегающие с этих хребтов, питают водой сады и плантации, пастбища, ореховые и алычевые леса. Земля Ферганы богата и полезными ископаемыми.

В результате действий врага этот плодородный край на протяжении ряда лет был ареной жестокой, кровопролитной, разорительной борьбы.

Рассмотрим некоторые социально-экономические и политические обстоятельства и географические условия Ферганской области.

После присоединения Средней Азии к России Ферганская область{120} по праву стала первой хлопководческой областью Туркестана{121}. Интенсивное развитие хлопководства привело к коренным изменениям в экономике и социальном составе населения области. Важным итогом развития культуры хлопководства было то, что натуральное хозяйство оказалось втянутым в товарно-денежные отношения. В результате этого дифференциация [47] дехканства усилилась, значительная его часть была обезземелена. Все это свидетельствовало о зарождавшемся капитализме.

Таблицы, составленные экономистами Узбекистана по данным материалов ревизии сенатора Палена, показывают, что в обследованных им волостях Ферганской области 38,5% хозяйств имели меньше чем по одной десятине земли, причем 24,4% из них имели в среднем по 0,24 десятины на хозяйство. Перечисленные хозяйства занимали 4,8% всех земель. В руках же байства, составлявшего до 10% всех землевладельцев, сосредоточивалась половина всех земель{122}.

Накануне Великой Октябрьской социалистической революции процесс обезземеливания трудового дехканства еще более усилился. Об этом убедительно свидетельствуют данные переписи 1917 г. Землевладение Ферганской области по этим данным выглядит следующим образом{123}:

Группировка хозяйств по размерам землевладения, десятины	Земельная площадь в среднем, десятины		Общее количество, %
	хозяйств	земли
До 1	0,42	51,0	9,8
От 1 до 3	1,71	30,1	23,4
От 3 до 5	3,65	9,1	15,2
От 5 до 10	7,0	6,3	20,3
От 10 до 20	13,4	2,5	15,3
От 20 и более	34,7	1.0	16.0

Еще нагляднее данные по отдельным уездам Ферганской области. В Андижанском уезде, например, в 145 крупных байских хозяйствах насчитывалось 7224 десятины земли, а 9008 дехканских хозяйств имели лишь 3042 десятины. В этом уезде было 90,5% чайрикерских хозяйств, имевших по полдесятины земли, владельцы которой были вынуждены работать на баев за четвертую долю урожая{124}. В Наманганском уезде 68,1% дехканских хозяйств имели от 0,5 до 1,5 десятины земли, в то время как в каждом байском хозяйстве было не менее 25 десятин земли{125}.

Приведенные данные позволяют сделать вывод о том, что в Ферганской области большая группа баев сосредоточила в своих руках основные земельные угодья.

Наряду с этим здесь был особенно заметен процесс сращивания российской торгово-ростовщической буржуазии с группой баев, занимавшихся торговлей хлопком и ростовщичеством. Появляется также и местная городская торговая и промышленная буржуазия. В Андижанском уезде, например, Миркамиль Муминбаев имел 5 тыс. десятин земли, владел рядом промышленных предприятий; его состояние оценивалось в 14–17 млн. руб.{126}. [48]

Огромным влиянием в Фергане пользовалось мусульманское духовенство. Достаточно сказать, что здесь на каждые 325 человек имелась мечеть, в то время как по всей Средней Азии каждая мечеть обслуживала 700–1000 человек, а в дореволюционной России церковный приход обслуживал 10–12 тыс. населения. В Фергане было 15 тыс. служителей религиозного культа. Реакционное мусульманское духовенство, широко используя ислам, всеми силами стремилось разжечь басмачество.

Следует также иметь в виду последствия переселенческой политики в Фергане. Царское правительство, создавая русские поселения, ставило целью получить опору для борьбы против трудящихся местных национальностей. Оно считало, что каждый поселок должен заменить батальон русских войск{127}. В 1891 г. в Фергане появляется первая партия переселенцев, и в урочище Куршаб возникает первый русский поселок. К 1914 г. было уже до 50 таких поселков. У коренного населения было отобрано немало поливных земель. В русских поселках благодаря царской администрации образуется мощный слой кулачества — опора самодержавия в Средней Азии.

Таким образом, анализ лишь некоторых сторон экономики Ферганской области и социального состава ее населения показывает, что здесь накануне победы Октября существовала особенно сильная прослойка эксплуататорских классов. Самые богатые среди них (Миркамиль Муминбаев, Темирбеков, Абдумансур Мангбаши, Усман Кари Умаров, Кудрат Хозрат и другие) были в числе организаторов басмачества, оказывали ему материальную и иную помощь.

Самая большая в Туркестанской АССР по численности населения Ферганская область была центром хлопкоочистительной, угольной и нефтяной промышленности всей Средней Азии{128}.

Вместе с тем русский капитализм всячески тормозил развитие в Фергане промышленного производства. Поэтому в Фергане затянулся процесс пролетаризации разоряющихся крестьян, зато быстро шла их пауперизация.

В 1913 г. в Ферганской долине было свыше 15 тыс. промышленных рабочих, в том числе 3517 русских, 9247 узбеков, 519 киргизов, 845 таджиков и 1252 представителя других национальностей{129}. Кроме того, в промышленно-торговых заведениях, в кустарном производстве и складском хозяйстве было занято 35 тыс. рабочих.

Чрезвычайно сложными были в Фергане межнациональные отношения. Здесь проживало до 20 национальностей: узбеки, киргизы, таджики, казахи, русские, украинцы, уйгуры, татары, армяне, бухарские евреи и т. д. Колониальная политика царизма оставила тяжелое наследие и в области национальных взаимоотношений, усугублявшееся тем, что народы, проживавшие в Фергане, как и во всем Туркестане, либо не вышли еще из средневековья, либо недавно вступили на путь капиталистического [49] развития. Всем этим также пользовались организаторы басмачества.

Процесс становления Советской власти в Ферганской области затянулся. Из рук органов Временного правительства власть была взята Советами в Фергане только 6 декабря 1917 г., между тем как в Ташкенте и в других местах Туркестана Советская власть победила в ноябре 1917 г., и III краевой съезд Советов (15–22 ноября 1917 г.) провозгласил переход власти к Советам во всем крае{130}.

За пять дней до открытия III краевого съезда Советов, 10 ноября 1917 г., Ферганский областной Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, возглавляемый правыми эсерами, выступил против установления Советской власти, высказываясь за то, чтобы вопросы общекраевого характера решались до созыва Учредительного собрания краевым союзом городских и земских управлений{131}. Лидер ферганских меньшевиков и редактор областной газеты «Знамя свободы» Павлюченко выступил на съезде против установления Советской власти в Фергане и во всем Туркестане.

На открывшемся в начале декабря 1917 г. областном съезде Советов развернулась ожесточенная борьба с эсерами и меньшевиками по вопросу о признании Совнаркома Туркестанского края и о передаче всей власти на местах Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов{132}.

В городах Ферганской области вся власть перешла к Советам только к концу декабря 1917 — началу 1918 г.; 25 декабря — в Коканде, 7 января — в Намангане, в начале января — в Скобелеве и т. д. В большинстве кишлаков Ферганы Советская власть установилась гораздо позже.

Избранный в декабре 1917 г. после установления в Фергане Советской власти областной Совдеп оказался в результате саботажа меньшевиков и эсеров неработоспособным. Руководитель кокандских большевиков Е. А. Бабушкин в марте 1918 г. телеграфировал в Совнарком Туркестанской республики о том, что Облсовдеп «не соответствует своему назначению и в непродолжительном времени должен быть распущен»{133}.

Собравшийся в марте 1918 г. областной съезд Советов выступил против организации областного Совдепа под тем предлогом, что якобы достаточно уездных Совдепов{134}.

На местах зачастую параллельно с Совдепами действовали старые волостные управления. В некоторых городах не были ликвидированы городские думы и так называемые комитеты общественной безопасности{135}. В Наманганский и Ошский Советы накануне Октября влились комитеты общественной безопасности, в результате чего Советы были засорены царскими чиновниками, националистами и другими враждебными элементами.

8 октября 1918 г. был избран наконец Облсовдеп. Он принял постановление не создавать на местах исполкомы Советов, а [50] организовывать комитеты бедноты{136}. Однако и Совдепы, и комитеты бедноты создавались очень медленно.

Работу органов Советской власти в Фергане всячески стремились развалить меньшевики, эсеры, дашнаки{137}, белогвардейцы и буржуазные националисты, пробравшиеся кое-где на ответственные посты. Большевики Ферганы в сентябре 1918 г. докладывали председателю Совнаркома Туркестанской республики В. Д. Фигельскому о разлагающей работе «левых» эсеров против Советской власти{138}. На заседании ТуркЦИКа 15 мая 1918 г. в докладе о положении в Фергане указывалось: «Меньшевики и правые эсеры, засевшие в Скобелевском Совете, как черви, подтачиваются под Советскую власть. Совет выносит массу постановлений, которые разрушают авторитет Советской власти... В волостях царит полнейшая анархия. Советских организаций нет. Волостные управители творят суд по шариату... ведется гнусная травля против большевиков-коммунистов. Извращаются факты объявления автономии края»{139}.

Не только социально-экономические и политические факторы привели к тому, что Ферганская область в годы гражданской войны стала центром басмачества. Важную роль сыграло то обстоятельство, что именно на ее территории в старой части Коканда в конце ноября 1917 г. была создана «Кокандская автономия». Не случайно первые басмаческие банды во главе с одним из «правителей автономии», бывшим уголовным преступником Иргашем, вышли из недр «Кокандской автономии». Более того, в одной из первых своих деклараций «правительство» «Кокандской автономии» объявило, что все вооруженные элементы на территории Туркестана, в том числе и уголовные преступники, амнистируются и приглашаются в ряды «национальной армии»{140}.

Определенный интерес представляет и такой факт: во время разгрома «Кокандской автономии» некоторые левые эсеры, командовавшие частями Красной гвардии и другими отрядами, несмотря на имевшуюся в их распоряжении значительную военную силу, дали возможность значительной части «автономистов» скрыться. Один из участников борьбы с «автономистами», большевик П. Елисеев, в своих воспоминаниях писал по этому поводу: «Благодаря недальновидности, а может быть и преступлению (левых эсеров. — Авт.), бандам дали возможность уйти... С такой силой (на стороне Советской власти. — Авт.) я был уверен, что ни один автономист не мог бы уйти»{141}.

Собирая свою басмаческую шайку и стремясь привлечь в ряды басмачей трудящихся-узбеков, Иргаш использовал ошибки по национальному вопросу, которые были допущены главным образом дашнаками и левыми эсерами при разгроме «автономии».

Наконец, пограничное расположение Ферганской области давало возможность басмаческим шайкам получать оружие и [51] боеприпасы из Китая, Афганистана и Бухары и укрываться после поражения.

Вскоре после ликвидации «Кокандской автономии» и первых боев с советскими войсками Иргаш бежал в Китай. Через некоторое время с бандой в 500 человек он возвратился в Ферганскую долину. Вооружение и снаряжение банда получила от реакционных кругов Афганистана и от бухарского эмира. В Фергане к Иргашу присоединились семь мелких шаек, в том числе банда Хал-ходжи, состоявшая в основном из уголовников, судимых в разное время за убийства и грабежи. Не случайно именно басмачи Хал-ходжи отличались особой жестокостью. В одном из кишлаков банда Хал-ходжи учинила дикую расправу над дехканином, решившимся сказать правду о басмачах. Ему отрезали язык, уши и нос. На голове другого дехканина, осмелившегося выйти на молитву без чалмы, басмачи слепили из теста форму и залили ее кипящим маслом.

Поскольку вокруг Иргаша начали объединяться басмаческие банды, а сам он имел опыт формирования более или менее регулярных отрядов, контрреволюция Ферганы главную ставку сделала именно на него. Однако несколько поражений, понесенных Иргашем от добровольческих и милицейских отрядов, подорвали его авторитет. Фаворитом ферганской контрреволюции стал Мадамин Ахметбеков (Мадамин-бек). На одном из подпольных совещаний он был назначен главарем всех басмачей Ферганской долины.

Мадамин-бек, как и Иргаш, в 1913 г. за уголовные преступления получил 14 лет каторги. В дни «Кокандской автономии» он был начальником маргиланской милиции и с помощью эсеров оставался на этом посту еще некоторое время. Мадамин-бек сколотил значительную банду и развернул активные действия против Советской власти. В свой отряд он привлек и русских офицеров-белогвардейцев, выполнявших функции военных инструкторов. К Мадамин-беку вскоре присоединились восемь довольно крупных банд. Он приложил немало усилий, чтобы подчинить своему влиянию отряды Иргаша и Исламкула. При этом Мадамин не скупился на обещания, предлагал Иргашу почетные посты. Но Иргаш и Исламкул сами мечтали возглавить басмачество Ферганы. Мадамин именовал себя «правителем Ферганы» и главнокомандующим вооруженными силами мусульман — «амир аль-муслимин». Духовенство Бухары и Ферганы окружило его и его приспешников ореолом «борцов за ислам» и защитников обездоленных{142}.

Басмачи терроризировали население, убивали партийных и советских работников. Особую ненависть вызывали у них промышленные рабочие — узбеки, таджики, киргизы, сплачивавшие трудовые массы. За короткий срок в первой половине 1919 г. басмачи убили 100 коммунистов-узбеков из Андижанской старогородской партийной организации{143}. Была уничтожена половина [52] Кувинской партийной организации{144}. Курбаши Хал-ходжа вырезал почти всех членов профессионального союза, созданного в 1918 г. в Оше{145}. Иргаш в конце 1919 г. убил в Чуете 200 дехкан-бедняков и рабочих, активно поддерживавших мероприятия Советской власти.

Массовые убийства рабочих и коммунистов — представителей местных национальностей — составляли важную часть басмаческого террора.

Басмачи разрушали населенные пункты, грабили мирное население городов и аулов{146}. Наряду с открытым грабежом басмаческие курбаши накладывали на мирное население налоги в виде хлеба, риса, лошадей{147}, требовали женщин для своих джигитов. По данным штаба Ферганского фронта, налоги, взысканные басмачами с мирного населения, в 25 раз превосходили налоги, выплачивавшиеся при царском режиме{148}. Басмачи блокировали промышленные центры и прочие города, затрудняя снабжение их продовольствием и водой.

Басмачи стремились также расстроить работу железнодорожного транспорта, от которого во многом зависела жизнедеятельность Туркестанской республики. Они надеялись, что разрушение железных дорог создаст непреодолимые препятствия для вывоза накопившегося хлопка, в котором нуждалась текстильная промышленность всей страны. Нападения на железную дорогу стали совершаться чуть ли не ежедневно.

Нередко шайки басмачей нападали на промышленные предприятия, особенно на хлопкоочистительные заводы. Они разрушали оросительные системы, препятствовали сельскохозяйственным работам. В плодородной Фергане свирепствовали голод и нищета.

Из Ферганы в Ташкент одно за другим летели тревожные сообщения. «В Кокандском уезде оперирует шайка известного разбойника Иргаша. Население терроризировано»{149}, — телеграфировал областной военком П. Буравлев 30 июля 1918 г. «Басмачи напали на кишлак Шарков...»{150}, «Мадамин ворвался в Старый Маргилан...»{151}; «Басмачи напали на г. [Цород] Чуст»; «Шайка напала на станцию Грунч-Мазар»{152}; «Бой с басмачами у кишлака Дордок. Противник потерял 58 человек»{153}; «В Шарихане нам представилась жуткая картина: на улицах валялись трупы русских, которых оказалось 24, дома и лавки были разграблены и все ценности, как, например, мануфактура, пшеница, мука, рис, скот, а также разные домашние вещи...»{154} — писал в своем докладе главному оперативному штабу командир железнодорожных отрядов Д. Е. Коновалов.

Первые бои Красной Армии против басмачей (например, в июле 1918 г. против отрядов Иргаша в Кокандоком уезде) закончились неудачей{155}, что объяснялось неумелой организацией военных операций. Против басмачей выступали небольшие (по 100–150 человек) отряды, действовавшие без единого плана [53] и общего командования. Дисциплина и боевая подготовка некоторых отрядов стояли на низком уровне.

К концу 1918 г. басмаческое движение в Фергане усилилось. Особую активность басмачи стали проявлять в Кокандском, Наманганском и Андижанском уездах. В сентябре они навязали частям Красной Армии уже более или менее крупные стычки на станции Горчакове и в районе старого Маргилана{156}.

Руководство Туркестанской республики мобилизовало все силы для преодоления басмаческой опасности. В декабре 1918 г. в Фергану прибыла Верховная военная коллегия по обороне республики во главе с председателем Совнаркома Туркестанской республики В. Д. Фигельским, чтобы на месте принять действенные меры для борьбы с басмачами.

7 декабря 1918 г. в Фергане на красноармейском съезде области был избран Оперативный штаб по руководству борьбой с басмачеством{157}. Были созданы также уездные оперативные штабы{158}.

Коммунистическая партия опиралась в первую очередь на рабочих Ферганы. Те районы Ферганской области, где были сосредоточены крупные отряды пролетариата, — Кызыл-Кия, Сулюкта, Чимион, Федченко, Коканд — шли в авангарде борьбы с басмачеством.

Большевистская организация Кызыл-Кии, насчитывавшая в своих рядах к концу 1918 г. 250 человек{159}, разбила рабочих на три смены, из которых одна постоянно находилась в окопах, вырытых вокруг рудников. Шахтеры, как правило, не расставались с винтовками и, спускаясь на работу в шахты, брали оружие с собой. На руднике был организован кавалерийский отряд, охранявший население соседних кишлаков. Из шахтеров Кызыл-Кии были выделены отряды в помощь гарнизонам уездных городов Ферганы. В. Д. Фигельский писал о кызылкийцах, что они «всегда готовы выступить по требованию Советской власти»{160}. «Кызылкийские копи, — писал 6 декабря 1919 г. орган ТуркЦИКа и Компартии Туркестана газета «Известия», — поистине вооруженный лагерь».

В Чимионе в начале 1918 г. был сформирован рабочий отряд из 200 человек для борьбы с басмачеством{161}.

В пролетарских отрядах, выделенных на борьбу с басмачеством, были рабочие — узбеки, киргизы, таджики. Особенно много их имелось в кизылкийских, чимионских и сулюктинских отрядах. Количество рабочих местных национальностей возрастало в ходе борьбы с шайками басмачей.

Участие трудящихся коренных национальностей в борьбе с басмачеством способствовало укреплению дружбы народов. От шахтеров они воспринимали революционные идеи, дух коллективизма и пролетарский интернационализм. Все это имело решающее значение не только для разгрома басмачества, но и для упрочения Советской власти в Средней Азии. [54]

В пролетарских отрядах Ферганы вместе с русскими, узбеками, таджиками, киргизами и казахами сражались и бывшие военнопленные. Одним из их организаторов был венгерский рабочий Эмиль Баку, трудившийся на нефтепромысле Чимион. Там он вступил в ряды Коммунистической партии и был избран депутатом рабочего Совета{162}.

В борьбе с басмачеством участвовали также красногвардейские отряды крупных городов Ферганы. Среди этих отрядов выделялся Кокандский. В него входили железнодорожники Коканда, рабочие хлопкозаводов и члены Союза трудящихся мусульман. По данным Кокандского Совета, более половины бойцов отряда составляли узбеки, киргизы и таджики. В красногвардейский отряд и партийную дружину Коканда были записаны все коммунисты, способные носить оружие. Кокандский Совет по предложению большевиков создал военно-политический штаб Кокандского уезда, возглавивший борьбу с басмачеством{163}.

Андижанским отрядом командовал руководитель коммунистов города, бывший рабочий Намангансгого механического завода Георгий Михайлович Бильдин. В конце 1918 г. из рабочих хлопкоочистительных заводов был создан отряд в Маргилане (487 человек){164}. Активно действовал красногвардейский отряд в Алты-Арыкской волости, состоявший из добровольцев узбеков и таджиков. Им командовал председатель волостного ревкома Абдурахман Мадьяров.

Прочной опорой Советской власти в борьбе с басмачеством были партийные дружины, созданные во многих городах республики. Наряду с русскими коммунистами в них входили коммунисты-узбеки и представители других местных национальностей. В Коканде и некоторых других городах Ферганы были созданы партийные дружины только из коммунистов коренных национальностей.

Кроме ферганских формирований в борьбе с басмачеством участвовали отряды из других областей и городов республики, главным образом из Ташкента.

После разгрома в Ташкенте контрреволюционного мятежа в январе 1919 г. басмаческое движение усилилось. Основные свои надежды империалисты и внутренняя контрреволюция отныне стали возлагать на басмачей.

В начале 1919 г. в Фергане определились два основных центра басмачества: 1) группировка во главе с Мадамин-беком (Скобелевский, Андижанский и Наманганский уезды){165} и 2) группировка во главе с Иргашем (Коказдский уезд){166}.

Весной 1919 г. басмачи совершали разбойничьи нападения в Ошском, Джалал-Абадском, Наманганском и ряде других районов Ферганской долины. Здесь оперировали банды Мадамин-бека, Иргаша, Курширмата, Аман-Палвана. К концу марта 1919 г. их общая численность превысила 7 тыс. человек. [55]

Семь суток шли бои за Наманган. Банды Мадамина, Курширмата, Рахманкула, Аман-Палвана, Ахунджана наступали на город с четырех сторон. Басмачи разобрали рельсы на железной дороге, связывающей Наманган с Кокандом. Они захватили старый город, учинили грабежи и насилия. Вооруженные рабочие Намангана и отряды Красной Армии, прибывшие из Скобелева, Коканда, Самарканда, выбили басмачей.

Значительные силы басмачей сосредоточились в Ошском уезде. Отсюда они совершали набеги на районы Джалал-Абада и Андижана. Две волости — Наукатская и Капчагайская — полностью находились в руках басмачей.

В связи с ростом басмачества ТуркЦИК на основе указаний крайкома партии в начале февраля 1919 г. решил направить в Фергану Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией в Фергане. В мандате комиссии указывалось, что она уполномочена принять чрезвычайные меры по ликвидации басмачества, реорганизовать оперативный штаб Ферганы и воинские части, ввести военно-полевой суд, приостанавливать действия административных органов{167}.

24 февраля комиссия опубликовала обращение «К красноармейцам и красногвардейцам, находящимся на территории Ферганы», призывая их честно и гордо нести красное знамя, мужественно бороться с басмачеством. В обращении подчеркивалось, что нельзя допускать «никакого насилия и обид к таким же товарищам, бедным мусульманам, как и мы, европейцы. Наоборот, должна быть оказана всесторонняя как материальная, так и нравственная поддержка мусульманину»{168}.

В связи с тем что Областной оперативный штаб не был в состоянии должным образом руководить усложнявшейся с каждым днем борьбой с басмачеством, 3 февраля 1919 г. на объединенном заседании партийных, советских и военных органов Ферганы было решено сформировать новый штаб Ферганского фронта во главе с командующим фронтом М. В. Сафоновым. 5 февраля комиссия утвердила это решение. Были созданы две оперативные группы фронта: Ошско-Андижанская и Кокандско-Наманганская.

Пролетариат Ферганы вооружался как с целью обороны своих предприятий и шахт, так и для участия в военных операциях против басмачей. В докладной записке Чрезвычайной комиссии в ТуркЦИК говорилось: «Вся Фергана представляет собой вооруженный лагерь»{169}. «Наша газета» писала 22 марта 1919 г.: «Во многих местах заводы прекратили работу, так как рабочие и служащие мобилизованы под ружье». Борьба с басмачеством в Фергане постепенно приобретала всенародный характер.

Чрезвычайные меры по мобилизации сил против басмачей были крайне необходимы, так как в начале 1919 г. усилилась координация действий всех контрреволюционных сил, выступавших против Советской власти в Средней Азии. [56]

Широко проводилось финансирование басмачей из-за рубежа. В феврале 1919 г. английский консул в Кашгаре передал бывшему царскому консулу 100 тыс. руб. для передачи басмаческим курбаши. 155 тыс. руб. для басмачества ассигновали по совету того же английского консула проживавшие в Кашгаре русские купцы и бежавшие сюда из Туркестана белогвардейские элементы{170}. Басмачей снабжали оружием и боеприпасами, среди них велась усиленная панисламистская пропаганда{171}.

Коммунистическая партия Туркестана весной 1919 г. осуществила ряд действий по разоблачению империалистической агентуры, засланной в республику. Большое значение имело развенчание истинного лица Тредуэлла и Бейли. Когда Туркестанская ЧК получила обоснованные данные, что эти лица являются главными руководителями подготовлявшегося в республике антисоветского выступления басмаческих шаек{172}, Тредуэлл на основании разрешения Наркоминдела РСФСР был подвергнут домашнему аресту. В марте 1919 г. правительство США отдало распоряжение о его отзыве из Туркестана{173}. Бейли же перешел на нелегальное положение. Этот шаг Бейли обсудил с Тредуэллом, уделив особое внимание возможности налаживания непосредственных контактов с басмачами{174}. Он оставался в Средней Азии до конца 1919 — начала 1920 года{175}.

К началу апреля 1919 г. советские войска в Туркестане, воодушевленные общими успехами борьбы с Колчаком, одержали решительную победу над английскими интервентами, вынудив их оставить Закаспий. Уходя, интервенты вывозили хлопок, нефть, скот, дорогие туркменские ковры и ценности, награбленные почти за годичное пребывание в Средней Азии.

Решающую роль в крахе планов порабощения народов Средней Азии сыграла борьба против колонизаторов трудящихся масс. Уполномоченный Наркоминдела в Туркестанской республике Бравин в докладной записке за март 1919 г. писал, что местное трудовое население с доверием относится к Советской власти и что его не прельщает перспектива попасть под иго Англии. «Они отлично знают, — отмечал он, — англичан по тому, что сталось с Афганистаном, Персией, Индией. Еще меньше радует их перспектива очутиться под началом каких-либо своих ханов».

Провалу английской интервенции в Туркестане во многом способствовала обстановка, сложившаяся к началу 1919 г. в Афганистане. 20 февраля там был убит английский ставленник эмир Хабибулла. Новый эмир Аманулла объявил Афганистан независимым государством. Он отправил в апреле 1919 г, посольство в Советскую Россию для ведения переговоров с В. И. Лениным. События в Афганистане не могли не вызвать опасений у английских империалистов за положение дел в соседней Индии и повлияли на их решение уйти из Туркестана. [57]

Отныне английский империализм еще больше внимания уделяет басмачеству. На советско-китайской границе, в Кашгаре (район Ташкургана), были замечены английские военнослужащие. Здесь же под их надзором строились военные объекты{176}.

Контрреволюция придавала первостепенное значение дальнейшему расширению басмаческих выступлений. Об этом свидетельствуют отправка из ставки Колчака в Фергану специальной миссии в составе двух генералов и двух английских офицеров{177} и присвоение Мадамин-беку чина полковника{178}. Тем самым басмачество юридически признавалось составной частью общероссийской контрреволюции. Задачи миссии были раскрыты в письме начальника колчаковского генерального штаба бывшим консулам в Кульдже и Чутучаке от 8 октября 1919 г. «На военную миссию, — говорилось в письме, — возложена задача завязать сношения и установить тесную связь с представителями дружественных нам держав, чтобы при материальной поддержке с их стороны... организовать партизанские отряды из жителей некоторых областей Туркестана для борьбы с местными большевиками»{179}.

Апрель 1919 г. был отмечен крупными операциями басмачей, являвшимися составной частью развернувшегося весной похода Антанты, в котором главную роль играла армия Колчака. Эти операции были согласованы с контрреволюционными выступлениями в Туркестане, направленными на свержение Советской власти.

Сложная обстановка в Фергане требовала принятия срочных мер. Для организации борьбы с басмачеством на Ошском направлении туда выехал заместитель командующего Ферганским фронтом Д. Е. Коновалов. Не располагая крупными силами, но опираясь на активную поддержку населения, он сумел провести ряд крупных операций, в ходе которых нанес басмачам ощутимые удары в районе Оша и Джалал-Абада.

В апреле басмачи потерпели поражение в Андижанском и Скобелевском уездах.

В боях отличился отряд, созданный заместителем председателя Джой-Базарского сельсовета Скобелевского уезда Юлдашем Ахукбабаевым. Тридцатитрехлетний дехканин-бедняк, перед которым Октябрь открыл новую жизнь, с оружием в руках боролся за счастье своего народа против его врагов — басмачей. В дальнейшем Юлдаш Ахунбабаев стал «всеузбекским старостой» — председателем Центрального Исполнительного Комитета Узбекской ССР.

11 апреля 1919 г. силы Мадамина и Осипова были окружены и разбиты между Кокандом и станцией Серово. Из банд Осипова спаслись лишь 63 человека, которые вместе со своим главарем бежали в Бухару. Сильно потрепано было и воинство Мадамин-бека. Многие курбаши (Ахунджан, Туйчи и др.) заявили о том. что сдаются Советской власти. Они перешли на [58] сторону Красной Армии. Большую роль сыграла объявленная ТуркЦИКом 7 мая 1919 г. амнистия сдавшимся басмачам.

9 мая 1919 г. ТуркЦИК, Совнарком и Наркомнац республики обратились с воззванием «К трудовому мусульманскому населению Ферганы» с разъяснением сущности амнистии{180}. В Фергану выехала Особая чрезвычайная комиссия ТуркЦИКа и Совнаркома по борьбе с басмачеством под председательством одного из руководителей Туркестанской республики — К. Е. Сорокина. Комиссии поручалось осуществить акт амнистии{181}.

Цель амнистии состояла не только в том, чтобы изолировать от басмачей ту часть трудового населения, которая шла за ними, но и восстановить органы Советской власти там, где они были разгромлены басмачами.

В июне 1919 г. было принято решение немедленно вооружить членов партии и создать новые боевые дружины. В эти дружины записывались не только коммунисты, но и беспартийные дехкане-бедняки. Плечом к плечу в дружинах сражались узбеки, русские, киргизы, таджики, казахи — представители всех народов, населявших Ферганскую долину.

Настроение, царившее в то время в Туркестане, точно выразили представители кишлаков Урмитан и Реват Фальгарской волости Самаркандской области. В резолюции о борьбе с басмачеством (июнь 1919 г.) они записали: «Выражая полную готовность и желание содействовать в борьбе с разбойниками не только доставкой продуктов, но и с оружием в руках, убедительно просим (органы Советской власти. — Авт.) выдать какое можно оружие, огнестрельное и холодное. Если не будет хватать оружия, мы пойдем с отрядом, с камнями в руках, дабы чем-нибудь помочь разбить разбойничьи банды»{182}.

К концу лета борьба в Фергане снова разгорелась. Этому способствовало объединение басмачей с другими контрреволюционными силами. Произошел, в частности, сговор Мадамин-бека с руководителями контрреволюционной «Крестьянской армии»{183}. Эта «армия» сформировалась в ходе борьбы русских крестьян-поселенцев с басмачами, главным образом в Кугартской долине. Однако командные посты в «Крестьянской армии» захватили контрреволюционные элементы. Вскоре ее военный совет полностью стал кулацким, а начальником штаба был назначен бывший царский генерал А. А. Муханов. Ряды «Крестьянской армии» пополнялись казаками из Семиречья.

1 сентября главарь «армии» Монстров и Мадамин-бек подписали договор о совместных действиях против Советской власти. Объединением басмачей и «Крестьянской армии» был создан единый фронт мусульманского байства, духовенства, русских кулаков и белогвардейцев.

Вопрос о совместных действиях «Крестьянской армии» и басмачей против Советской власти нельзя рассматривать как изолированный эпизод гражданской войны в Туркестане. Архивные [59] документы показывают, что контрреволюционные силы внутри Туркестана придавали этому объединению большое значение и что оно было организовано с целью осуществить к моменту приближения Красной Армии к границам Туркестанской республики свержение Советской власти во всем Туркестане, чтобы тем самым отвлечь на Туркестанский фронт значительные силы с решающих фронтов. Об этом свидетельствуют дата этого объединения (сентябрь 1919 г.), методы и формы борьбы против Советской власти.

Объединенные басмаческие и кулацкие силы насчитывали 20 тыс. человек{184} и имели на вооружении 2 пушки, 13 станковых и 11 ручных пулеметов. За реорганизацию басмаческих банд взялись белогвардейские офицеры.

К концу лета 1919 г., накануне соединения Туркестана с центром страны, басмачество Ферганы усилилось и представляло еще более серьезную угрозу Советской власти.

Главные силы басмачей к середине августа 1919 г. сосредоточились на Андижанском направлении.

Партийные и советские органы совместно с командованием и Реввоенсоветом Туркестанской АССР принимали дополнительные меры для организации отпора басмачеству. В августе 1919 г. был образован Реввоенсовет Ферганского фронта (председатель — большевик Д. И. Спасибов), который за короткий срок осуществил ряд важных мероприятий. Прежде всего он свел разрозненные мелкие отряды в один ударный кулак, сформировав два полка (кавалерийский и пехотный) и артиллерийскую батарею.

Однако Реввоенсовет Ферганского фронта не располагал временем для создания крупных соединений. В городе Оше, по которому противник намечал нанести первый концентрированный удар, находился гарнизон в 300 штыков и небольшой Памирский пограничный отряд.

1 сентября банды окружили Ош и предъявили его защитникам ультиматум. Отклонив ультиматум, гарнизон в непрерывных боях двое суток сдерживал басмачей.

Видя, что город не сдается, белогвардейцы и басмачи решили затопить его, направив сюда течение горных речек. Вот каково было положение по описанию участников обороны: «Крепость была наполовину затоплена водой... от действия воды часть перекрытий стены дала трещину и грозила падением. Чтобы уменьшить напор воды, мы принуждены были работать в воде, делая запруды и пробивая бреши в крепостной стене. Люди не отдыхали и становились в крепости по бойницам»{185}. На третьи сутки Ошская крепость пала. Лишь немногим бойцам и командирам удалось прорваться в Андижан.

Овладев городом, басмачи и белогвардейцы сразу же учинили здесь грабеж мирного населения. Из народного банка было изъято 10 млн. руб. и драгоценности{186}. [60]

Через несколько дней басмачам удалось взять Джалал-Абад, Падение Оша и Джалал-Абада значительно усложнило обстановку в Ферганской долине.

После занятия Оша враг начал наступление в сторону Андижана, Скобелева и Намангана.

15 сентября 1919 г. в старом Маргилане собралось совещание басмаческих главарей во главе с Мадамин-беком, русских белогвардейцев и местных баев. Обсуждался вопрос о подготовке в Ферганской области всеобщего восстания, которое должно было слиться с наступлением басмачей на крупные города области. На совещании было решено изолировать Фергану от остального Туркестана, главным образом путем разрушения железнодорожной, телефонной и телеграфной линий{187}°.

Наступление велось главным образом на крупные города области. Организаторы басмачества и басмаческие главари, видимо, понимали, что с Советской властью нельзя покончить, пока она сохраняется в городах и пока рабочий класс оказывает руководящее влияние на дехканство. Попытка басмачей вести наступление на города области была направлена и на подрыв закрепляющегося союза рабочего класса с трудовым дехканством.

Кроме военных действий на основе решения, принятого 15 сентября в Маргилане, Мадамин-бек и Монстров начали распространять по Фергане всевозможные листовки и прокламации, направленные против Советской власти. В одной из таких прокламаций они призывали к созыву Учредительного собрания, в котором, как они обещали, половина мест будет предоставлена мусульманам{188}.

Большевики Ферганы мобилизовали все силы на разгром контрреволюции. Во всех городах и гарнизонах области проходили митинги и собрания, на которых принимались резолюции с выражением готовности защитить родную Советскую власть.

7 сентября гарнизонное собрание Скобелева постановило: «Заслушав доклад командующего войсками Ферганского фронта и детально обсудив положение Ферганы в связи с Джалалабадскими событиями, мы, красноармейцы Скобелевского гарнизона, постановили: считать, что штаб «Крестьянской армии», идя с разбойничьими бандами Мадамин-бека, стремится спровоцировать трудовое крестьянство Джалал-Абада. Но мы, красноармейцы, не поддадимся этой провокации и призываем трудовое крестьянство Джалал-Абада идти с нами рука об руку, ибо в наших руках правда, ибо мы не поменяем власти труда на власть капитала»{189}.

На борьбу с объединенными силами басмачей и белогвардейцев вместе с Красной Армией поднимался рабочий класс Ферганы и подавляющее большинство трудового дехканства. По указанию Ферганского обкома партии Реввоенсовет Ферганского [61] фронта 2 сентября 1919 г. постановил зачислить в Красную Армию всех красногвардейцев области{190}. Командование Ферганского фронта доносило 11 сентября 1919 г. в Ташкент: «...вся работа почти приостановлена, все устремились на защиту республики»{191}.

В середине сентября началась героическая оборона Андижана. Силы противника в четыре раза превосходили по численности андижанский гарнизон. 17 сентября 1919 г. басмачи начали штурм города.

В один из первых дней обороны в парке бывшего заводчика Рузи-Ахуна было созвано общегородское чрезвычайное партийное собрание. На повестке дня стоял вопрос: «Оборона города от нападения белогвардейских, кулацких бандитов и басмачей». Принятое решение гласило: всех коммунистов объявить мобилизованными и перевести на казарменное положение{192}.

Партийная организация Андижана{193} подняла на борьбу и беспартийных трудящихся нового и старого города. Из рабочих завода «Беш-Бош», железнодорожников, рабочих маслобойных заводов и создавались новые боевые дружины и красногвардейские отряды. Коммунистов старого города обучали военному делу инструкторы С. К. Кузы-Ахмедов{194}, Абдул-Азиз Хусайбаев и другие. Был создан штаб обороны во главе с одним из руководителей красногвардейских частей Андижана, В. Н. Сидоровым, и командиром батальона 2-го Ферганского полка В. А. Скуба{195}.

В городе сооружались баррикады из тюков хлопка, накапливались запасы воды. Было вырыто несколько колодцев, так как басмачи перерезали все магистральные арыки, питавшие город водой. Вокруг города еще с первых дней сентября были вырыты окопы.

В дни осады Андижанская ЧК раскрыла и обезвредила подпольную контрреволюционную организацию, связанную с басмачами и белогвардейцами. Басмачи надеялись, что им удастся с помощью подпольщиков и контрреволюционной агитации поднять восстание против Советской власти, особенно в старой части Андижана{196}. Эти расчеты провалились. Старый город вместе с новым стал единой крепостью.

Оборона Андижана проходила в чрезвычайно трудных условиях: в городе ощущался острый недостаток продовольствия, питьевой воды, а также вооружения и боеприпасов. Мирзо-Касым Ахмедов вспоминает: «Мы получали в день по 200–300 г хлеба, по 2–3 ложки гречневой каши»{197}. Другой участник обороны города также пишет о крайне тяжелых условиях жизни защитников города{198}.

Андижанская партийная организация приняла ряд мер по разложению рядов противника. В его стан направлялись агитаторы, проводившие работу как среди басмачей, так и среди «Крестьянской армии». Крестьяне из поселков Ивановского и [62] Михайловского в результате большевистской агитации ушли из-под Андижана{199}.

Обороной города руководила партийная организация во главе с председателем Андижанского уездно-городского комитета партии Г. М. Бильдиным. Вместе с красноармейцами храбро дрались отряды, сформированные из горожан. На самых трудных участках находились бойцы коммунистической дружины. Горожане, не имевшие оружия, выносили раненых, доставляли боеприпасы и продовольствие. В одной из схваток Г. М. Бильдин пал смертью героя.

Шесть суток гарнизон Андижана и жители города сдерживали натиск противника. Их мужество и стойкость были вознаграждены. 22 сентября на помощь осажденному Андижану подошли сводный имени Гинцбурга Казанский полк под командованием А. П. Соколова, отряд М. В. Сафонова и конный отряд имени III Интернационала под командованием коммуниста Э. Ф. Кужело. Прибывшие части с ходу атаковали басмачей. Бой не затихал двое суток. На третьи сутки сопротивление басмачей было сломлено. Их поредевшие банды беспорядочно отходили от Андижана. Части Красной Армии и добровольческие отряды организовали преследование отступающего противника. В одном из боев 24 сентября погиб председатель Реввоенсовета Ферганского фронта Д. И. Спасибов. 26 сентября басмачи оставили Ош, а 30 сентября — Джалал-Абад. Мадамин-бек и Монстров укрылись в горах Гульчи.

Так к моменту соединения Туркестана с центром страны героическими усилиями Красной Армии, рабочего класса и трудящихся коренных национальностей басмачеству было нанесено серьезное поражение и был сорван новый план свержения Советской власти в Туркестане.

Однако басмачи продолжали борьбу. Они решили сорвать празднование 2-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции в рабочих поселках и городах. 7 ноября 1919 г. басмачи совершили нападения на многие населенные пункты. Особенно упорный бой произошел на нефтепромысле Чимион{200}.

Осенью 1919 г. организаторы контрреволюции приняли срочные меры для активизации басмачества, так как в это время Деникин наступал на Москву и нуждался в поддержке всех контрреволюционных сил. Они решили созвать тайное совещание главарей басмачества и разгромленной «Крестьянской армии» с участием представителей реакционного мусульманского духовенства и националистической буржуазии. В октябре 1919 г. из Кашгара на советскую территорию прибыл английский ставленник, бывший царский консул в Китае Успенский. 22 октября в пограничном селении Иркештам состоялось совещание басмаческих курбаши и белогвардейцев. В целях объединения контрреволюционных сил было сформировано «Временное ферганское [63] правительство» во главе с Мадамин-беком. Главнокомандующим стал белогвардеец Монстров, а его заместителем — бывший царский генерал Муханов. В состав «правительства» были включены английский шпион адвокат Нансберг, торговец хлопком Хаким Азизханов и другие политические авантюристы.

После образования «Временного правительства» связи английских империалистов с басмачеством еще более укрепляются. Английская разведка оказывала всемерную поддержку марионеточному правительству. Через полковника Эссертона из Кашгара в Фергану направляли оружие и боеприпасы{201}.

В конце октября (или в начале ноября) 1919 г. к Мадамин-беку в селение Кара-Тепе (Ферганская область) тайно приехала англо-афганская делегация, состоявшая из английских разведчиков и афганских феодалов. Предварительно она побывала в некоторых басмаческих отрядах. Делегация снабдила басмачей деньгами. Пленные басмачи и перебежчики показывали, что после «приезда афганцев образовались целые отряды из сыновей баев, хорошо одетые и на лучших конях»{202}.

После иркештамского совещания «Временное ферганское правительство» с помощью русских белогвардейцев и английских офицеров сделало попытку подчинить себе всех главарей басмачества, ликвидировать существовавшую между ними личную рознь и выработать общий план борьбы с Советской властью.

В последних числах октября 1919 г. все крупные басмаческие курбаши собрались в кишлак Аим на своеобразный курултай (съезд){203}. Там присутствовали представители Англии, Бухарского эмирата и буржуазно-националистических группировок Туркестана. В соответствии с решениями курултая действовавшие в то время в Фергане около 150 шаек были сведены в 4 крупных соединения под командованием Мадамина, Иргаша, Хал-ходжи и Курширмата.

Объединившись, басмачи вновь начали нападать на Ош и Джалал-Абад, на прилегающие к ним кишлаки и русские поселения, грабить и терроризировать дехкан. В конце ноября 1919 г. около 5 тыс. басмачей окружили отряд Казанского полка, насчитывавший всего лишь 122 красноармейца. В ожесточенном бою часть бойцов погибла, а над оставшимися в живых басмачи учинили зверскую расправу. Изуродованные трупы они бросили в реку Карадарья.

Но сопротивление бандам возрастало. Рабочие нефтепромысла Чимион совместно с гарнизоном отразили нападение басмачей. 22 ноября 1919 г. объединенные силы Мадамин-бека и Хал-ходжи численностью в 1400 человек двинулись на Джалал-Абад и окрестные русские поселки. Первый удар басмачей приняли местные жители. Отбив его, они вместе с подоспевшим небольшим отрядом красноармейцев перешли в контратаку. 80 басмачей остались на поле боя. [64]

После окончательного соединения Туркестана с центром страны начался новый этап борьбы с басмачеством. К концу года в Ферганской долине действовали от 40 до 50 относительно крупных басмаческих шаек, каждая из которых насчитывала в своем составе от 100 до 200 человек. Было несколько и более крупных басмаческих банд. Кроме того, по всей долине бесчинствовали десятки более мелких отрядов. Все эти шайки находились в постоянном движении, переходя из одного уезда в другой.

До приезда в Туркестан представителей ЦК РКП(б), Совнаркома РСФСР и ВЦИК (Турккомиссии) «войны как таковой на Ферганском фронте... не было, была гонка за неуловимым противником»{204}, — писал в ноябре 1919 г. начальник штаба 2-й Туркестанской дивизии.

Ферганская долина представляла собой, по выражению одного из крупных ее исследователей — академика Миддендорфа, «провал среди горных окружающих масс»{205}. Горы кольцом окружали долину, оставляя лишь незначительные, шириной в 10 верст, входные ворота на западе около крепости Махрам. С другой стороны в долину вели трудные и малодоступные горные тропы.

Немногочисленные города Ферганы располагались преимущественно в середине долины. Вся территория ее пересекалась многочисленными саями (реками), арыками, топкими рисовыми полями и древесными насаждениями.

Кольцо гор, отделяющее долину от других областей Туркестана, густая населенность и чрезвычайная пересеченность местности создавали выгодные условия для басмачей и затрудняли боевые действия регулярных частей Красной Армии. Фактически сплошного фронта в Ферганской долине не было, бои возникали в разных местах неожиданно и были непродолжительными.

Изучив положение в Ферганской долине, Турккомиссия пришла к выводу о необходимости коренным образом изменить тактику борьбы с басмачеством.

Одновременно она приняла решение всемерно усилить массовую политико-разъяснительную работу среди населения кишлаков и аулов Туркестана — разъяснение сущности и реакционных замыслов басмачества, целей и задач Советской власти. Не случайно М. В. Фрунзе в одном из своих первых приказов подчеркивал: «Трудность не в военном преодолении врага, — это для нас не очень трудно, — трудность в том, чтобы все многонациональное трудовое мусульманство поняло, что басмачество и есть враг его, что борьба с ним — священная задача трудового народа»{206}.

Отныне политические, экономические и военные мероприятия Советской власти увязывались в единый узел. Большое внимание было обращено на исправление ошибок, допущенных местными [65] властями, не всегда учитывавшими особенности хозяйственного уклада и быта народов Средней Азии. Партийные органы усилили контроль за строгим соблюдением ленинских принципов национальной политики, ориентировали местные власти на уважительное отношение к религиозным чувствам населения и т. д. Помимо митингов, собраний в городах и кишлаках, а также бесед в чайханах Турккомиссия рекомендовала использовать и такую форму агитации, как проведение бесед со стариками-мусульманами и почетными лицами кишлаков и старых частей городов{207}.

Турккомиссия укрепила также партийные организации Ферганской области. Была проведена перерегистрация всех членов областной партийной организации, чистка ее рядов от чуждых и примазавшихся элементов.

Активную работу партийные организации развернули среди молодежи. Быстро росла численность комсомольцев. К январю 1920 г. в рядах комсомола Туркестана состояло 6 тыс. человек, преимущественно юношей; при этом 25% комсомольцев составляла молодежь коренных национальностей.

Наряду с широким развертыванием агитационной работы Турккомиссия в соответствии с указаниями ЦК РКП (б) приняла энергичные меры по укреплению органов Советской власти в Фергане и широкому вовлечению трудящихся коренных национальностей в советское строительство.

Поскольку главари басмачества действовали в основном в сельской местности, был взят курс на создание прочной опоры в среде дехканства. Большое значение имело также правильное осуществление продовольственной политики и оказание материальной помощи трудовому дехканству.

По указанию крайкома Компартии Туркестана и Совнаркома Туркестанской республики во всех городах и крупных кишлаках, находившихся в районах действий басмачей, были сформированы отряды из членов партии, комсомола и профсоюзов для охраны своего города или населенного пункта.

В борьбе с басмачеством отличились видные коммунисты, в том числе Б. Усманходжаев, А. Мадьяров, С. Арифбаев, К. Мурадов, А. Исаев, И. Алимкулов. Многие коммунисты (Ходжа Палван, Хасан Саиб, Ходжа Мамаджан и др.) отдали свою жизнь в этой борьбе.

Новая тактика военной борьбы с басмачеством заключалась в следующем: части Красной Армии, заняв пункты, имеющие оперативное и экономическое значение, создавали в них летучие отряды, которые предпринимали оттуда рейды против басмачей, лишившихся оперативных и продовольственных баз, вынуждая врага принимать открытый бой в тех местах, где легче было его ликвидировать с помощью подвижных резервов.

В крупных населенных пунктах, где оставались советские гарнизоны, создавались ревкомы. Население, чувствуя за спиной [66] поддержку гарнизонов, начинало более активно участвовать в борьбе с басмачеством. Ферганский облревком в докладной записке за ноябрь 1919 г. отмечал, что большинство туземного населения относится к Советской власти доброжелательно и готово ее поддерживать{208}. Поэтому басмачи лишались возможности отрезать города от кишлаков и нарушать снабжение городов продовольствием; укрепление связи городов с кишлаками приводило к усилению влияния городского пролетариата на дехканскую массу.

Советские войска не ограничивались нанесением одного удара, а продолжали преследование противника, перекрывая пути его отхода. С этой целью в Ферганской долине сосредоточивались более крупные воинские силы.

К началу 1920 г. в Фергане находилась 2-я стрелковая дивизия (командиром дивизии был Н. А. Веревкин-Рохальский — впоследствии генерал-лейтенант) численностью 12340 человек при 52 пулеметах.

Особое значение имело прибытие в Фергану в начале 1920 г. 1-й Приволжской татарской бригады (командир бригады Ю. Ибрагимов, а позже — А. А. Тальковский), сформированной в свое время в Казани по решению Наркомнаца РСФСР и отличившейся в боях на Восточном фронте. Татарская бригада была направлена в Туркестан по личному указанию В. И. Ленина. Турккомиссия рекомендовала всем партийным организациям Ферганы использовать прибытие татарской бригады для проведения большой политической кампании, направленной на широкое разъяснение местному трудовому народу национальной политики Советской власти, для всемерного развертывания с помощью политсостава бригады агитационной и пропагандистской работы{209}.

Реввоенсовет Туркестанского фронта и Турккомиссия создали военный совет бригады, наделив его широкими полномочиями. Председателем совета был назначен военком татарской бригады Я. Чанышев, членами — председатель Андижанского ревкома Рахим Рахимбабаев, секретарь укома партии Гумеров, представитель ТуркЦИКа Р. Исламов.

Из коммунистов и бойцов татарской бригады были созданы летучие отряды, в состав которых входили также представители местных партийных организаций и передовой молодежи. Эти отряды объехали почти всю Ферганскую долину; было проведено много митингов, собраний и совещаний, на которых трудящимся разъяснялись национальная политика Советской власти, идеи и цели Коммунистической партии.

Готовясь к активным действиям против басмачей, партийные и советские органы провели большую работу по формированию национальных частей Красной Армии. В результате на Ферганском фронте находилось три национальных кавалерийских полка и несколько других формирований общей численностью [67] 4,5 тыс. человек. В составе войск Красной Армии на Ферганском фронте участвовала в борьбе с басмачами и Отдельная интернациональная кавалерийская бригада, сформированная из бывших военнопленных. Бригадой командовал Э. Ф. Кужело. Она наносила удары по басмачам в районах Коканда, Намангана, Андижана, Оша.

Боевые действия против басмачества возглавил М. В. Фрунзе. Для непосредственной организации борьбы с бандами в феврале 1920 г. в Фергану прибыл В. В. Куйбышев.

Инициатива на Ферганском фронте прочно переходила в руки Красной Армии. В течение первых месяцев 1920 г. (с января по март) было успешно проведено несколько операций, завершившихся разгромом ряда крупных банд.

В начале января 1920 г. главные силы Красной Армии и добровольческие отряды были брошены против банды Иргаша, которая укрепилась в своей базовой крепости Бачкыр. Но Древние стены не спасли басмачей. Части Красной Армии и отряды добровольцев штурмом овладели крепостью.

Одновременно был нанесен удар по Курширмату на гульчинско-иркештамском направлении. Курширмат понес большие потери, но с остатками банды сумел уйти в высокогорную Алайскую долину, имевшую выходы к границе.

Разгром банд Иргаша и Курширмата внес в ряды басмачей Ферганской долины замешательство. Некоторые банды, зажатые наступающими частями Красной Армии и добровольческими отрядами, предпочитали плен полному разгрому. Вместе с главарями сдались банды Хамдама — 500 человек, Махкам-ходжи — 450 и Акбарали — 600 человек.

В бандах, продолжавших сопротивляться, началось разложение. Многие обманутые дехкане покидали басмаческие шайки и сдавались советским властям. Только с 20 января по 2 февраля 1920 г. с повинной пришло более 900 человек, многие из них вступили в добровольческие отряды. Мадамин-бек, пытаясь поправить положение, снова перешел к активным действиям, но был разбит татарской бригадой. Потеряв 200 всадников, он бежал за Сырдарью.

Главарь ферганского басмачества начал переговоры с Советской властью. Одновременно он пытался, пользуясь затишьем, переправить оставшиеся банды в горы. Реввоенсовет Ферганского фронта, приступая к переговорам с Мадамин-беком, не прекращал организацию преследования противника. Мадамин-бек вынужден был капитулировать. 6 марта 1920 г. он подписал с командованием Красной Армии соглашение, которое предусматривало его полное подчинение Советской власти. 12 марта 1920 г. 1200 всадников Мадамин-бека прекратили сопротивление.

Успешная борьба с басмачеством в первые месяцы 1920 г. совпала с блистательными победами, одержанными в тот период [68] Красной Армией и на главных фронтах гражданской войны — на Южном — над армией Деникина и на Восточном — над остатками колчаковских войск.

Чтобы закрепить успехи, достигнутые в борьбе с басмачеством, Турккомиесия совместно с Реввоенсоветом Туркестанского фронта и Советским правительством Туркестана приступили в Фергане к восстановлению фабрик и заводов, строительству железнодорожной ветки от копей Кызыл-Кия, использованию заброшенных земель, начали очистку арыков, отгрузку в Центр хлопка и т. д.

Трудовое дехканство Ферганы, как и всего Туркестана, воочию убедилось в том, что Советская власть неуклонно проводит в жизнь национальную и аграрную политику, направленную на улучшение его положения.

Из политических мероприятий, осуществленных в это время, наиболее важным следует считать восстановление в кишлаках под руководством крайкома и областного комитета партии органов власти, уничтоженных басмачами{210}.

В конце марта 1920 г. в ряде мест Ферганской области были проведены выборы в местные Советы.

2 апреля 1920 г. Реввоенсовет Туркестанского фронта принял постановление о возмещении населению убытков, понесенных вследствие реквизиции у него имущества для нужд войны (лошади, верблюды, повозки и т. д.){211}. Широкая помощь стала оказываться населению, пострадавшему от набегов басмачей. Для этой цели был создан фонд в размере 50 млн. руб. По всей Фергане организуется сеть чайно-питательных пунктов, приютов, лечебных учреждений, общежитий для людей, лишившихся крова.

Мир в Фергане, однако, продолжался недолго. Летом 1920 г. там поднялась новая волна басмачества. М. В. Фрунзе охарактеризовал ее как «возрождение басмаческого фронта»{212}. Возрождение басмачества объяснялось тем, что к этому времени еще не могли быть ликвидированы фундаментальные условия, породившие классовую борьбу, принявшую вооруженную форму. В частности, эксплуататорские классы Средней Азии и реакционное мусульманское духовенство пыталось воспользоваться любым поводом, чтобы не дать потухнуть пламени басмаческих выступлений. Кроме того, империалисты Антанты готовили новый антисоветский поход. Делая основную ставку на белую Польшу и врангелевскую армию, Антанта одновременно пыталась организовать против Советской власти совместное выступление всех контрреволюционных сил и на окраинах Советской республики. Одной из таких сил и было среднеазиатское басмачество.

В Фергане расчеты агентов империализма были связаны с именем Курширмата — бывшего помощника Мадамин-бека. После капитуляции Мадамин-бека с апреля 1920 г. вокруг Курширмата [69] стали собираться продолжавшие борьбу против Красной Армии курбаши{213}.

Контрреволюция постоянно стремилась объединить басмаческие силы под руководством одного вожака. Как только кто-нибудь из главарей выдвигался в «лидеры», ему немедленно оказывалась всемерная поддержка. Так произошло и на этот раз. Курширмат получил финансовую помощь, а для поднятия «авторитета» — пышный титул. На совещании курбаши Ферганы в июле 1920 г. он был наречен, как ранее Иргаш, «амир альмуслимин».

В середине мая 1920 г. Фергана опять стала ареной ожесточенной борьбы.

Попытки склонить курбаши к добровольной сдаче успеха не имели. В их шайках сконцентрировались наиболее реакционно настроенные элементы и преступники, у которых за плечами было немало убийств и грабежей. И тем не менее Советская власть продолжала прилагать усилия для прекращения кровопролития. В мае 1920 г. с помощью Мадамин-бека удалось добиться явки парламентера из стана Курширмата на мирные переговоры. Одновременно к Курширмату направилась делегация в составе комиссара полка С. Л. Сухова и Мадамин-бека. Но Курширмат отказался от переговоров, а С. Л. Сухова и Мадамин-бека отдал на расправу своим приспешникам. 14 мая 1920 г. в урочище Тамаша их обезглавили. На сторону басмачей снова перешли ранее сдавшиеся курбаши Ахунджан и Парпи.

К середине лета 1920 г. на территории Ферганы сосредоточилось около 30 тыс. басмачей. Среди них было немало дехкан, обманутых или загнанных в банды угрозами. Эта категория басмачей при первой возможности стремилась уйти из банд.

Широкий размах действий басмачей в Ферганской долине вновь сделал этот район краем острой классовой борьбы. После зверской расправы Курширмата с Суховым и Мадамин-беком переговоры с ним, естественно, уже не велись. На основе постановления ТуркЦИКа вся Ферганская область была объявлена на военном положении.

Для непосредственного руководства борьбой с басмачеством в Фергану в середине мая 1920 г. прибыли М. В. Фрунзе и Ш. З. Элиава{214}. Сразу же после этого было проведено расширенное заседание обкома партии, на котором обсуждались вопросы усиления партийной работы в области, а также борьбы с басмачеством{215}.

Ознакомившись с обстановкой на месте, М. В. Фрунзе телеграфировал В. И. Ленину: «...необходимы твердые и решительные меры, иначе Фергана на долгое время будет утрачена»{216}. Он сообщал В. И. Ленину, что в Фергану направлены основные силы Туркестанского фронта{217}. Правда, они были не так уж и велики, но, действуя в тесной связи с массами, в единстве с добровольческими отрядами, Красная Армия представляла собой [70] цементирующее ядро вооруженной борьбы народа против басмачей.

М. В. Фрунзе побывал во всех основных районах Ферганы, где шла борьба с басмачеством. Беседуя с бойцами и командирами, с трудовым населением, партийными и советскими работниками, выступая на многочисленных митингах и собраниях рабочих и дехкан, он вдохновлял их на борьбу против басмачества. Детально знакомясь с партийно-советской работой, он оказывал помощь местным организациям своими советами, устранял допущенные ими ошибки, направлял их деятельность.

Во время пребывания М. В. Фрунзе в Фергане здесь началась подготовка к осуществлению приказа Реввоенсовета Туркестанского фронта о мобилизации в Красную Армию трудящихся коренных национальностей.

Было решено обратиться к трудовому населению Ферганы с призывом активно включиться в борьбу с басмачеством. В. И. Ленин указывал, что, когда создавалась угроза для республики, партия считала «своим долгом обращаться к рабоче-крестьянским массам и описывать им то тяжелое положение, которое создалось. Мы обращались к ним и указывали, от кого зависит спасение Советской России и какое напряжение энергии необходимо, чтобы бросить все силы на одну определенную задачу»{218}.

24 мая было опубликовано воззвание «К мусульманскому населению Ферганской области», подписанное М. В. Фрунзе. «Товарищи мусульмане! — говорилось в воззвании. — К вам, жителям городов и аулов разоренной, залитой кровью Ферганы, обращаемся мы, представители Советской власти, с нашим словом... Вы должны прийти как один человек на помощь власти по искоренению басмачества... Скорей собирайтесь в дружную братскую семью под красным знаменем Советской власти»{219}.

Воззвание, напечатанное на местных языках, было широко распространено (более 20 тыс. экземпляров).

Фрунзе вызвал в Фергану агитационный поезд политуправления Туркфронта. По его предложению в Фергане были организованы агитационно-организаторские курсы для представителей кишлаков, слушатели которых «должны стать, за малый промежуток времени, проводниками идей Советской власти среди кишлачного населения»{220}.

В начале июня в Фергане был создан специальный политпросветотряд для работы среди кишлачного населения. Бойцы политпросветотряда, в числе которых был зачинатель советской узбекской поэзии, пламенный трибун Советской власти Хамза Хаким-заде, помогали Красной Армии не только словом: зачастую они принимали непосредственное участие в боевых действиях.

Краевой комитет комсомола в мае 1920 г. обратился с призывом к молодежи активно включиться в борьбу с басмачеством. [71] «На призыв Краевого комитета РКСМ о мобилизации на Ферганский фронт откликнулись все организации, — писала газета «Известия». — Обращаются много товарищей с просьбой отправить их на фронт. Приезжают добровольцы из самых глухих мест»{221}.

Среди руководителей кокандских комсомольцев и организаторов борьбы с басмачеством были Е. Н. Ульмасбаев, М. И. Назаров и М. Ю. Юлдашев. Образец самоотверженности показал кокандский комсомолец Абдулла Набиев, организовавший из комсомольцев-узбеков отряд разведчиков и выполнявший важнейшие задания командования Красной Армии.

По мобилизации на призывные пункты Ферганской области вместо 9350 явилось 11 475 человек из трудящихся коренных национальностей.

Учитывая имевшийся опыт борьбы с крупными бандами басмачей, М. В. Фрунзе 15 мая 1920 г. отдал приказ о начале военных действий на широком фронте. Главные силы сосредоточились в районе основных баз басмачей в Алайской долине. Здесь действовала сводная группа в составе двух полков и национального Киргизского дивизиона. Командовал сводной группой Э. Ф. Кужело. В самой Ферганской долине был сформирован подвижной отряд.

На борьбу с басмачеством были мобилизованы все партийные и советские органы. В интересах более четкой координации действий административные функции в Ферганской области временно передавались военному командованию.

Перед частями Красной Армии стояла задача — преследовать банды до полной их ликвидации, если даже придется действовать за пределами отведенного им района.

Сводная группа Э. Ф. Кужело действовала на самом трудном и ответственном направлении. 25 мая 1920 г. группа вышла из Оша и углубилась в горы. Первый бой с басмачами произошел на перевале. Здесь бандиты заранее заняли позиции и укрепили их. Но они не выдержали натиска красных бойцов и отступили по ущелью, ведущему к Алайской долине, в район Суфи-Кургана. Однако, когда утром 29 мая авангард отряда показался у Суфи-Кургана, басмачи не приняли боя и поспешно отошли к самой Алайской долине. Этот район руководители басмачества считали недоступным для частей Красной Армии. Разреженный воздух требовал специальной тренировки для адаптации. Быстро наступала утомляемость. Однако упорство, настойчивость, выносливость и вера в победу придавали бойцам и командирам силы. Две недели красные конники непрерывно преследовали басмачей. Не спасли врага ни привычные для него условия, ни трудные перевалы и ущелья. Часть сил басмачей в Алайской долине была разгромлена, а часть ушла через снежные перевалы в другие районы.

Выступивший 30 мая из Коканда сводный отряд под командованием [72] П. М. Парамонова провел несколько успешных операций против басмаческих банд Сали-Максума, Аман-Палвана, Атакузы.

Успехи советских войск оказали большое воздействие на настроение местного населения. Дехкане постепенно освобождались от страха, вызванного басмаческим террором, все более активно выступали против бандитов. Даже в самых отдаленных районах Памира басмачи не чувствовали себя спокойно. Недовольные постоянными поборами и насилием, трудящиеся сами готовились к ликвидации басмаческих шаек. 26 июня 1920 г. дехкане горных кишлаков провели нелегальное собрание. На следующий день сформированный из местных жителей добровольческий отряд напал на крепость, где располагалась база бандитов, захватил склад с оружием и боеприпасами.

Курширмат в июле 1920 г. попытался перейти в наступление. Он спустился из Алайской долины, с тем чтобы перерезать железнодорожные линии Коканд — Фергана и Андижан — Наманган. Однако эта вылазка успеха не имела. В четырех крупных операциях (в районах Горбуа — Язъяван, Ангичек — Булак-Баши, Шаарихан — Заркент и Язъяван — Минбулак) советские войска при поддержке местного населения нанесли басмачам решительные удары. Остатки басмаческих отрядов бежали в направлении Балыкчи — Чинабад.

Итак, за короткое время Туркестанская комиссия ВЦИК и СНК РСФСР, ЦК Коммунистической партии Туркестана, Реввоенсовет Туркестанского фронта при непосредственном участии партийных, государственных и военных руководителей (В. В. Куйбышева, М. В. Фрунзе, Ш. З. Элиава и др.) сумели мобилизовать широкие массы трудящихся, объединить их усилия с действиями Красной Армии и сорвать попытки басмачей перейти в наступление.

В августе 1920 г. партийные и советские организации разработали новые меры для ликвидации басмаческих шаек. Было решено создать в Фергане военный совет с передачей ему всего гражданского управления{222}. 12 августа вопрос о борьбе с басмачеством обсуждался также на областном съезде Ферганской партийной организации. О необходимости усиления борьбы с остатками басмаческих банд было записано и в решениях состоявшейся в это время V Андижанской уездно-городской партконференции. В августе же ТуркЦИК и Реввоенсовет Туркестанского фронта предоставили Ферганскому областному военному совету чрезвычайные полномочия для борьбы с басмачеством{223}.

Выполняя возложенную на него задачу, Ферганский военный совет начал осуществлять специальные мероприятия. Наряду с усилением политико-просветительной работы среди трудящихся он, в частности, ввел систему заложников из баев, мулл и родственников несдавшихся басмачей. [73]

Одновременно в Фергану направляются прибывшие из центра прославленная бригада красных коммунаров и национальные добровольческие формирования киргизов и казахов.

Однако активность басмачей не снижалась. В их действиях в конце 1920 г. имелась одна особенность, выражавшаяся в том, что они были нацелены на подрыв экономической жизни Туркестанской республики. Именно в то время, когда хозяйственные связи Туркестана с центральными районами страны развивались и укреплялись, организаторы басмачества стремились нанести максимальный ущерб народному хозяйству, чтобы затормозить экономическое восстановление Туркестана и тем самым ослабить экономику страны в целом. Перед басмачами была поставлена задача — лишить текстильную промышленность России хлопка, оставить Туркестан без угля, нефти и продовольствия.

Поэтому их усилия были направлены главным образом на уничтожение промышленных предприятий, копей, промыслов, железнодорожных, телефонных и телеграфных линий, ирригационных сооружений, складов хлопка, продовольствия.

Если прежде поджоги басмаческими шайками хлопкоочистительных заводов, разрушение железных дорог и нападения на нефтепромыслы и копи были, как правило, эпизодическими, от случая к случаю, то теперь диверсии принимают массовый характер и осуществляются по заранее разработанному и продуманному плану.

Ниже приведена сводка нападений басмачей на Ферганскую железную дорогу и поджогов хлопкоочистительных заводов в июле — октябре 1920 г.:

	Число нападений	Протяженность разрушенных путей и телеграфных линий	Число сожженных хлопкозаводов
Июль	...	...	14
Август	11	32 версты	9
Сентябрь	17	31 верста	15
Октябрь	5	...	2

В начале августа, по неполным данным, басмачи сожгли только в Андижанском районе 100 тыс. пудов хлопка, 33 тыс. пудов хлопка-сырца, 12 тыс. пудов посевных семян{224}.

В октябре в одно и то же время были совершены нападения на угольные копи Шураб и на нефтепромысел Чимион{225}. В начале ноября шесть басмаческих шаек напали на вторые по значению в республике угольные копи Сулюкта, расположенные на юге Ферганской долины. Басмачи окружили также район Посьетовки, где строилась ватная фабрика{226}, и напали на нефтепромысел Санто{227}. В середине ноября произошло нападение [74] басмачей на озокеритовые промыслы близ станции Мельниково, в результате чего работы на промыслах были приостановлены{228}. Характерно, что в это же самое время басмачи, действовавшие в Туркмении и Каракалпакии, совершили нападение на рыбные промыслы на полуострове Муйнак в Аральском море. Это еще раз подтверждает, что басмаческие операции направлялись из единого центра и проводились по единому плану. Можно привести и ряд других примеров. Все они свидетельствуют о том, что в дни, когда белые армии были разбиты, контрреволюционные силы предпринимали попытки затормозить или сорвать переход нашей страны на рельсы социалистического строительства.

Проанализировав данные об экономических диверсиях, Реввоенсовет Туркестанского фронта принял ряд мер по охране промышленных объектов и железных дорог. Крайком партии предложил местным парторганизациям при содействии командования и политсостава военных частей организовать партийные дружины и территориальные батальоны в помощь Красной Армии. Такие части были созданы в Коканде, Андижане, Намангане и других городах{229}.

В начале сентября 1920 г. М. В. Фрунзе в разговоре с В. В. Куйбышевым указывал: «Считаю необходимым... поставить под ружье все рабочее и служилое население области за исключением лишь безусловно необходимых. Эта мера, дав помощь войскам в виде рабочих, знакомых с приемами противника, позволит, по-моему, в короткое время добиться результатов»{230}. Указания М. В. Фрунзе были выполнены. Заводы, промыслы и железные дороги, защищенные отрядами Красной Армии, партийными дружинами и другими формированиями рабочего класса, начали более или менее нормально работать. Важную роль в мобилизации всех сил на разгром басмачества сыграли решения V съезда Коммунистической партии Туркестана и IX Всетуркестанского съезда Советов. Особое значение имели решения съездов о дальнейшем привлечении в органы государственной власти представителей трудящихся коренного населения.

После съездов в Туркестане были осуществлены важные мероприятия в области национального вопроса, способствовавшие разгрому басмачества. Среди них выделялись: коренизация государственного аппарата, широкое привлечение в государственный аппарат представителей местных национальностей, введение в школах преподавания на родном языке, введение делопроизводства на языках национальностей Средней Азии (наряду с русским языком). В докладной записке секретаря Ферганского обкома КПТ М. С. Исеева от 12 февраля 1921 г. отмечалось, что «после IX и V съездов были проведены ряд политических кампаний, которые имели результаты в том, что басмачество постепенно начинает разлагаться»{231}. [75]

.IX Всетуркестанский съезд Советов, кроме того, решил послать на борьбу с басмачами 10% делегатов съезда, а V съезд КПТ мобилизовал ряд делегатов для политической работы в Фергане. По мобилизации ЦК КПТ на Ферганский фронт выехало 100 коммунистов — представителей местных национальностей.

Туркбюро ЦК РКП (б) в октябре 1920 г. постановило направить в Фергану половину всех работников, прибывших в Туркестан из центра страны, в том числе не менее 20 выпускников Коммунистического университета им. Я. М. Свердлова, направленных ЦК РКП (б) в Туркестан{232}. 20 октября 1920 г. Оргбюро ЦК РКП (б) приняло решение послать на постоянную партийную работу в Фергану ответственных партработников{233}.

Деятельность партийных организаций принесла ощутимые результаты: местное трудовое население стало вступать в формировавшиеся в это время отряды народной милиции и отряды содействия милиции. Эти отряды широко развернули свою деятельность в 1921 г.

В речи на IV конференции губернских чрезвычайных комиссий 6 февраля 1920 г. В. И. Ленин сказал, что «значительное большинство рабочих и крестьян всех окраинных местностей, которые были под игом белогвардейцев, чем больше они там были, тем прочнее перешли на нашу сторону»{234}. Эти слова полностью относятся не только к рабочим, но и к дехканам Туркестана. Областной съезд Советов Ферганы, состоявшийся в августе 1920 г., констатируя участие местного населения в борьбе с басмачеством и в местных Советах, сообщил В. И. Ленину об этих важных для Ферганы и всего Туркестана фактах.

Значительную роль в борьбе с басмачеством в это время начали играть созданные на основе решений V съезда КПТ союзы «Кошчи». Их члены активно участвовали в отрядах самообороны, в частях добровольной милиции.

Борьба с басмачеством в Фергане в конце 1920 г. была облегчена двумя важнейшими обстоятельствами: победой над основными силами интервентов и белогвардейцев (разгром Врангеля, заключение перемирия с Польшей) и победой народной революции в Бухаре (сентябрь 1920 г.).

Однако враги не сдавались. Националистическая контрреволюция и главари басмачества вырабатывают план создания коалиции всех контрреволюционных сил мусульман Востока для борьбы с Советской властью. 7 ноября 1920 г. Курширмат, называвший себя «главным курбаши мусульманского ферганского войска», башкирский националист Ильдархан Мукани и казахский националист Джуназаков обратились к Дутову{235} с призывом присоединиться к этому блоку и начать снабжать басмачей оружием, боеприпасами и инструкторами для организации новой басмаческой армии{236}. Однако контрреволюционная затея оказалась столь же неудачной, как и предыдущие. [76]

Ликвидация фронтов гражданской войны дала возможность перебросить в Фергану новые воинские части. К концу 1920 г. сюда прибыли из Семиречья и с бывшего Бухарского фронта несколько стрелковых бригад и кавалерийских полков. В это же время была создана Ферганская армейская группа под командованием Г. В. Зиновьева, а затем члена Реввоенсовета Туркестанского фронта П. И. Баранова{237}. Она вела бои на Наманганском, Ферганском, Кокандском, Андижанском и Ошском боевых участках{238}.

Ожесточенные бои с басмачами развернулись в районах Намангана, Андижана и Оша. На Андижанско-Ошском направлении в басмаческих бандах насчитывалось около 1,5 тыс. человек. Против этой группировки действовал 15-й отдельный Дунганский кавалерийский полк. В бою 30 ноября 1920 г. банда потеряла 150 басмачей убитыми и бежала в районы Булак-Баши и Горбуа.

Боевые действия против басмаческих банд велись и в районе Коканда. Там находилось свыше тысячи басмачей. В двух боях банды потеряли около 120 человек. Остальные, не выдержав натиска красных бойцов и добровольцев, рассредоточились на мелкие группы.

В течение четырех суток продолжался бой на железнодорожной станции Джалал-Абад. Располагая значительным численным превосходством, басмачи окружили станцию. Горстка красных бойцов оказалась в исключительно трудном положении. Иссякли запасы воды и продовольствия. С каждым выстрелом таяли боеприпасы. На четвертые сутки атаки противника стали непрерывными. В момент, когда красноармейцам уже нечем было обороняться, а басмачи наступали со всех сторон, на горизонте появился бронепоезд. Огнем артиллерии и пулеметов он рассеял банду.

Весь октябрь 1920 г. в Ферганской долине продолжались бои с басмаческими бандами. Под ударами Красной Армии и добровольческих отрядов бандитские формирования распадались. В этой обстановке басмаческие курбаши Ферганской долины при участии агентуры иностранных разведок провели двухдневное совещание, надеясь сплотить свои силы и совместно найти выход из создавшегося положения. Ценой больших усилий на совещании удалось примирить двух басмаческих главарей Ферганы — Курширмата и Муэтдина.

Части Красной Армии и добровольческие отряды продолжали теснить шайки в Ферганской долине. В октябре — декабре 1920 г. от басмачей была очищена почти вся территория Ферганской области. Остатки разгромленных шаек укрылись в Алайской долине.

Коммунистическая партия Туркестана учитывала, что успехи в борьбе с басмачеством нужно закрепить путем проведения экономических мероприятий. [77]

Важную роль в борьбе с басмачеством сыграло принятое по инициативе Турккомиссии решение ТуркЦИКа об отмене продольственной монополии в Ферганской области и открытии базаров для вольной торговли{239}.

25 декабря 1920 г. в Фергане открылась областная конференция дехкан области, заслушавшая и обсудившая доклады: 1) текущий момент; 2) земельная реформа; 3) задачи продовольственных комиссаров; 4) задачи народного просвещения в деревне; 5) борьба с басмачеством; 6) хозяйственное строительство 7) организация союза трудящихся дехкан{240}. Решения этой конференции и проведение их в жизнь способствовали мобилизации дехканства на борьбу с контрреволюцией.

Летом 1920 г. правительство РСФСР ассигновало большие средства для подъема экономики Ферганы. Туркестану было выделено 150 млн. рублей на восстановление разрушенной басмачами ирригационной системы Ферганы и на возрождение хлопководства. Кроме того, были выделены деньги для закупки 5 тыс. пудов семенного зерна и на закупку за границей, главным образом в Китае, скота для раздачи дехканам. Одним из важных мероприятий явилось также открытие границы с Китаем для свободного ввоза в Фергану хлеба и скота.

В свою очередь, правительство Туркестанской республики значительно снизило государственное налогообложение дехкан, а сильно пострадавшие кишлаки были совсем освобождены от уплаты налогов. Трудящимся Ферганы была оказана большая помощь продуктами питания и промтоварами.

Принятые летом и осенью 1920 г. Компартией Туркестана и Реввоенсоветом Туркестанского фронта военно-политические меры привели к тому, что были разгромлены и рассеяны многие басмаческие шайки; это дало возможность командованию фронта выделить часть сил для Западного фронта и тем самым внести свою лепту в разгром белополяков.

С наступлением зимы положение басмачей, действовавших в горных районах, ухудшилось. Красная Армия при активной поддержке населения не давала возможности бандам надолго задерживаться в кишлаках. Курбаши предпринимали попытки пробиться в населенные пункты, но, встречая отпор, вновь уходили в горы. 24 ноября 1920 г. отряды Красной Армии нанесли еще один удар по группировкам Курширмата и Алияра, пытавшимся прорваться в обжитые районы. В результате басмачи бежали в направлении Соха, где 25 ноября были вновь настигнуты и рассеяны на мелкие группы.

В ноябре 1920 г. более 1200 басмачей, укрывавшихся на юге Киргизии, сосредоточились в Нарынской волости, намереваясь поживиться за счет населения. Однако и на этот раз им не удалось осуществить свои планы. Для защиты местного населения в Нарынскую волость прибыл отряд Красной Армии, Он внезапно атаковал становище басмачей. Завязалась рукопашная [78] схватка, в которой басмачи понесли тяжелые потери.

В первой половине декабря 1920 г. после проведения нескольких успешных операций были уничтожены две банды и основательно потрепана банда Парпи, насчитывавшая более 2 тыс. человек. 9-я бригада Я. А. Мелькумова разбила банду Казакбая и нанесла поражение шайке Аман-Палвана. Группировка Курширмата ушла в Алайскую долину, поближе к границе.

К исходу 1920 г. численность басмачей по сравнению с началом года резко сократилась. Они рыскали по Ферганской долине, главным образом в прилегающих к ней горных массивах. Вытесненные из густонаселенных районов, они лишились основных продовольственных баз. Население кишлаков и аулов отказывалось обеспечивать банды фуражом и продуктами питания. Все реже удавалось басмачам захватывать продовольствие силой. Этому препятствовали не только Красная Армия и добровольческие отряды, но и сами дехкане. Нередко население кишлаков и аулов по своей инициативе объединялось и давало отпор басмачам.

В кишлаке Майли-Сай безоружные дехкане пригласили басмачей в дома, а затем по сигналу разоружили их поодиночке, захватив 37 винтовок и 32 лошади. Такие примеры не единичны. Но главной формой борьбы населения с бандами являлось его участие в добровольных дружинах, отрядах милиции и самообороны. В них к концу 1920 г. состояло более 15 тыс. жителей Ферганской области.

В конце 1920 — начале 1921 г. Советская страна, разгромив главные силы интервентов и белогвардейцев, стала переходить к мирному строительству.

Однако в Ферганской долине долгожданный мир еще не наступил. Инспирируемые внешними реакционными силами, главари басмаческих банд не складывали оружия. Фергану ожидал еще не один год трудной борьбы с басмачами.

Очаги басмачества: Аблык, «Матчинское бекство»

Кроме Ферганской долины басмаческие отряды действовали в 1918–1920 гг. в долине реки Ангрен, неподалеку от Ташкента, и на территории Самаркандской области.

В долине реки Ангрен, важном районе производства хлебных злаков и риса, игравшем большую роль в экономической жизни Туркестанской республики, — в селениях Аблык, Пенгаз и Ашава, расположенных в 80 верстах к юго-востоку от Ташкента, появились басмаческие шайки Ашурмата и Рахманкула, что создавало непосредственную угрозу политическому и военно-административному центру республики — Ташкенту. Захватив [79] перевалы Кульдаван и Кендыр-Даван, соединяющие Ташкент с Ферганской областью, басмачи обеспечили свой тыл и получили свободу маневрирования.

Главную тяжесть борьбы с басмачами вынесли на себе местные партийные формирования. Сюда были направлены партийные дружины из коммунистов близлежащих населенных пунктов Ташкентского уезда: Пскента, Буки, Муратали, Теляу и Аблыка, а также отряды коммунистов и рабочих Ташкента.

В верховьях Зеравшана, в суровом горном крае за перевалом Обурдон, среди скал Зеравшанского и Туркестанского хребтов, в северо-западной части современного Таджикистана, возник еще один опасный очаг басмачества. Здесь особенно сильны были позиции реакционного духовенства и баев, которые умело использовали темноту населения, родо-племенные традиции и связи. Вся округа носила название Матчинского бекства (Зеравшан в верхнем течении называется Матча; так же именовался и центр округи — крупный кишлак). Здесь в ноябре 1918 г. баи во главе с местным беком вырезали небольшой красноармейский отряд и установили свое господство. Контрреволюционные элементы планировали превращение Матчинского бекства в некое «самостоятельное государство».

Хотя масштабы деятельности матчинских мятежников были невелики{241}, Матча имела для контрреволюции огромное значение, ибо играла роль связующего звена между ферганским басмачеством и бухарским эмиром, за спиной которого стояли английские империалисты. Кроме того, ферганские басмачи использовали Матчу как место переформирования своих шаек и путь отхода на территорию Бухары во время наступления крупных сил Красной Армии.

Захватив власть в Матчинском бекстве, басмаческие вожаки в начале 1919 г. предприняли попытку прибрать к рукам соседние кишлаки. Басмачи стали совершать на них набеги, грабить население.

В Матчинскую волость был направлен небольшой отряд Красной Армии. Однако действия его были малоэффективны, так как он мог лишь сдерживать натиск басмачей на отдельных участках. Обращения командования Красной Армии и местных властей к басмачам с призывом прекратить кровопролитие не возымели успеха. Активность матчинских басмачей росла. Дехкане, спасаясь от террора, бежали в Самарканд и Пенджикент.

Самаркандский обком партии мобилизовал коммунистов на борьбу с басмачеством в Матче. В первой половине 1919 г. был сформирован интернациональный отряд. В мае 1919 г. во всех уездных и городских партийных комитетах Самаркандской области были созданы мусульманские бюро, которые развернули большую политическую работу в массах.

Тем временем басмаческие курбаши объявили о создании самостоятельного государства, именуемого «Матчинским бекством [80] «. Эта авантюра — создание «государства», состоящего из затерянных в горах кишлаков с населением в несколько десятков тысяч человек, преследовала две цели: поднять авторитет главарей и получить материальную помощь от зарубежной реакции.

Более того, басмаческие лидеры объявили свое бекство «народным» (вообще в их действиях чувствовалась опытная режиссерская рука) и для доказательства этого устраивали инсценировки «голосования» населения при принятии тех или иных решений. Угрожая оружием, басмачи сгоняли дехкан на сборища, где и происходило «голосование». Так была избрана и делегация для отправки в Англию за «советом» и «помощью».

Английские власти вступили с делегацией в переговоры, рассчитывая заполучить плацдарм для агрессии в Средней Азии. Они одобрили создание «Матчинского бекства» и пообещали ему щедрую помощь. Летом 1919 г. делегация возвратилась в Матчу. Обещанная поддержка вскружила головы главарям басмачества. Укрывшись за труднодоступными перевалами, басмачи совершали вылазки, грабили окрестное население. Особенно часто подвергались нападениям жители кишлаков Фальгарской волости.

В сентябре 1919 г. матчинские басмачи развернули наступление на город Пенджикент. Пользуясь тем, что основные силы советских войск находились в других районах Средней Азии, они захватили 13 кишлаков. На помощь трудовому населению верховьев Зеравшана из Самарканда прибыл отряд красноармейцев в 150 человек. Самаркандский обком партии выделил для населения кишлаков, часто подвергавшихся нападениям банд, оружие, боеприпасы и направил инструкторов. Отряд и местные дехкане освободили ряд кишлаков.

Одновременно были приняты меры для защиты кишлаков Ура-Тюбинского и Ходжентского уездов. Перевалы к долине Зеравшана прикрывали небольшие воинские гарнизоны и добровольческие отряды.

Вместе с тем командование Красной Армии и местные органы Советской власти, стремясь избежать дальнейшего кровопролития, предприняли еще одну попытку мирным путем ликвидировать басмаческую базу в Матче. После переговоров матчинские главари согласились на разоружение, обязались прекратить нападения на окрестные районы, но не выполнили своих обещаний.

В январе 1920 г. басмачи опять развернули наступательные операции. После боев, шедших с переменным успехом, они отступили за горные перевалы.

Вновь начались переговоры о перемирии. Наконец 12 июля 1920 г. между командованием Красной Армии и матчинским беком было подписано мирное соглашение. Но и на этот раз перемирие оказалось непрочным. Особенно басмачи активизировались [81] в сентябре 1920 г., когда восстало население Бухарского эмирата. Победа народной революции в Бухаре предопределила разгром басмачества в Матчинском бекстве. В Самарканде был сформирован новый специальный отряд под командованием одного из героев гражданской войны П. М. Парамонова. Самаркандский облисполком объявил Ура-Тюбинский уезд, где бесчинствовал известный своей свирепостью курбаши Холбута, на военном положении. Всего в районах Самаркандской области действовало около 20 банд, в каждой из которых насчитывалось от 70 до 700 басмачей.

В конце сентября 1920 г. в течение 20 дней части Красной Армии вели в Матче бои, нанося басмачам серьезные удары. Однако окончательная ликвидация матчинского очага произошла в 1923 г.

Басмачи Бухары и Хорезма

Властителям Бухары и Хивы после победы Октября удалось на некоторое время сохранить свои троны. В условиях гражданской войны и иностранной интервенции Бухарский эмират и Хивинское ханство превратились в очаги контрреволюции, плацдарм интервенции.

Как уже отмечалось, ферганские, матчинские и прочие басмачи получали огромную помощь от правящих кругов Бухарского эмирата. Бухара посылала басмачам оружие, деньги, давала прибежище после поражений. Хивинский диктатор Джунаид-хан неоднократно нападал на города Петро-Александровск и Нукус, входившие в состав Амударьинского отдела Туркестанской АССР{242}.

Антисоветская деятельность властителей Хивы и Бухары ускорила крушение их деспотических режимов. Народные массы поднялись на борьбу за свержение басмаческого диктатора Джунаида и ставленника английских империалистов бухарского эмира. В этой борьбе трудящиеся Хивы и Бухары, руководимые коммунистами, опирались на братскую помощь русского народа, на помощь Советской России.

Первыми одержали победу трудящиеся Хивы. В ноябре 1919 г. против диктатуры Джунаид-хана началось народное восстание. Восставшие обратились за поддержкой к Советскому правительству. В Петро-Александровск прибыла делегация участников хивинского восстания. Совет рабочих и дехканских депутатов 4 ноября телеграфировал в Ташкент, обращаясь к Туркестанскому ЦИК и Реввоенсовету: «Пролетариат Хивы восстал против Джунаид-хана, везде идут бои. К нам прибыла делегация от народа, просит помощи. Просим вашего разрешения выступить с отрядом на помощь восставшему народу Хивы»{243}.

Объединенные силы хивинских революционных отрядов и [82] частей Красной Армии нанесли ряд поражений Джунаид-хану, которому активно помогали остатки белоказачьих войск.

В конце января 1920 г. Джунаид был разбит и бежал в пески. 23 января пала его резиденция — Бедиркент. 1 февраля революционные отряды вошли в ханскую столицу.

Победа революции в Хиве была, по словам В. В. Куйбышева, «первым звеном в цепи революций и восстаний на Востоке, которые неизбежно приведут все страны Востока, ныне угнетенные и порабощенные английским империализмом, к полному национальному раскрепощению и освобождению... Маленькая героическая Хива первая стала на путь борьбы. Она первая подняла восстание. Она первая добилась освобождения от деспотизма»{244}.

26 апреля 1920 г. в Хиве собрался I Всехорезмский курултай народных представителей. Он провозгласил создание народной советской республики и принял первую конституцию.

В «Предисловии» к конституции отмечалось, что только благодаря победе социалистической революции в России хивинский народ сумел обрести свободу и независимость. «...Русские рабочие и крестьяне, — говорилось далее, — помогшие освобождению хивинского народа, и пролетариат всего мира... являются самыми первыми друзьями всего хивинского народа». На развалинах хивинской деспотии возникла Хорезмская Народная Советская Республика (ХНСР).

Вслед за Хивой революция победила и в Бухаре. Страшась нараставшего народного недовольства, эмир усиливал репрессии, все более явно превращал страну в антисоветский плацдарм. Он действовал в тесном контакте с командованием английских войск в Мешхеде. Десятки английских и белогвардейских офицеров инструктировали эмирские войска. Как писал В. В. Куйбышев, эмирская Бухара окончательно превратилась в караван-сарай для контрреволюционеров, белогвардейцев и мирового империализма{245}.

Тем временем возмущение трудящихся, страдавших от разрухи и произвола эмирских властей, достигло предела. 28 августа вспыхнуло восстание в Чарджуе. Затем выступили революционные силы в других районах эмирата. «28 августа 1920 г., — писал позднее М. В. Фрунзе, — бухарский гнойник, наконец, вскрылся». М. В. Фрунзе отмечал далее, что Советская власть стояла перед дилеммой: «Или оказать помощь восставшему бухарскому народу и помочь ему сбросить со своей шеи вековые цепи рабства и бесправия, или же остаться зрителями начавшейся борьбы и позволить эмиру задушить проблески свободы в Бухаре. Красные войска Туркестана пошли с бухарским народом против его угнетателей»{246}.

Части Красной Армии вместе с бухарскими революционными силами сломили сопротивление эмирских войск. После ожесточенного боя 2 сентября Бухара была освобождена. [83]

М. В. Фрунзе телеграфировал В. И. Ленину: «Пал последний оплот бухарского мракобесия и черносотенства. Над Регистаном победоносно развевается Красное Знамя мировой революции»{247}. Эмир Сейид Алим-хан вместе с большинством своих сановников бежал в Восточную Бухару.

5 октября 1920 г. летний дворец эмира стал свидетелем небывалого события. В его стенах собрались 1950 делегатов I Всебухарского курултая народных представителей. Курултай провозгласил создание Бухарской Народной Советской Республики (БНСР).

Революции в Хорезме и Бухаре имели большое историческое значение. Уничтожив последние заповедники мракобесия и деспотизма, они включили трудящиеся массы в русло социалистического развития.

Революции в Хорезме и Бухаре не были социалистическими. Экономическая и социальная отсталость Хорезма и Бухары требовали особой гибкости и постепенности в осуществлении революционных преобразований, решения прежде всего задач антифеодального и антиимпериалистического характера. Поэтому Хорезмская и Бухарская республики возникли не как социалистические, а как народные советские республики. В дальнейшем, по мере укрепления советского строя, Хорезм (в 1923 г.) и Бухара (в 1924 г.) были преобразованы в советские социалистические республики. ХНСР и БНСР вступили в братский союз с Советской Россией, которая оказала им всестороннюю помощь.

В Бухаре и Хорезме развернулось строительно новой жизни. Широкие народные массы получили свободу. Осуществлялись коренные социально-экономические и общественно-политические преобразования.

Однако поступательный ход революции натолкнулся на ожесточенное сопротивление реакции. Феодально-байские элементы встречали в штыки каждое прогрессивное мероприятие. В руководящих органах молодых республик на первых порах оказалось немало буржуазных националистов.

Главным оружием контрреволюции в Хорезме и Бухаре стало басмачество.

Упорная и длительная борьба с басмачами Джунаид-хана шла в Хорезме. Лишенный власти диктатор при щедрой и акттивной помощи английской разведки собрал значительные силы. Воинство Джунаида состояло преимущественно из представителей феодалов, бывших чиновников Хивинского ханства, реакционного духовенства и недобитых белогвардейцев. Банды Джунаид-хана насчитывали до 10 тыс. человек{248}.

Боевые действия частей Красной Армии в августе 1920 г. в результате предательства младохивинцев{249} не увенчались успехом.

27 октября Джунаид-хан захватил Кунград и учинил жестокую [84] расправу над партийным и советским активом. Ликвидировав органы народной власти, он поставил во главе оккупированного города бывшего бека Балабия.

Зверствам Джунаид-хана не было предела. Был убит прибывший в Хорезм бывший военный комиссар 1-й Приволжской татарской бригады Бакир Белоусов. Были злодейски истреблены воины туркменских добровольческих отрядов.

В конце 1920 г. басмачи окружили Нукус. 14 дней не стихали бои у стен города. Как нередко бывало в те годы, запасов продовольствия и боеприпасов хватило лишь на несколько дней. Приходилось экономить каждый патрон, каждый грамм хлеба. Но бойцы гарнизона и народные добровольцы выстояли. Когда запасы были на исходе, красноармеец Б. Рузметов вызвался доставить донесение командованию Красной Армии в Петро-Александровск. Под покровом ночи он прополз мимо басмаческих дозоров, вышел за кольцо окружения и добрался до Петро-Александровска. Оттуда на помощь поспешил отряд красноармейцев. Басмачи отступили.

В Хорезме развернуло свою деятельность направленное сюда полномочное представительство РСФСР во главе с М. В. Сафоновым. Ему удалось разоблачить контрреволюционную деятельность значительной части руководства младохивинской партии, имевшего тесные связи с басмачами.

Разгром джунаидовцев явился результатом не только героической борьбы добровольческих отрядов и прибывших на помощь частей Красной Армии, но и укрепления Советской власти, роста активности трудового населения Хорезма, укрепления рядов Хорезмской коммунистической партии — авангарда трудящихся масс Хорезма, созданной на 1-й Всехорезмской партконференции в мае 1920 г.

Огромное значение в разгроме басмачества имело укрепление Хорезмской Красной Армии, возникшей в ходе борьбы за победу народной советской революции. Она состояла из дехкан, ремесленников, мелких торговцев. В ноябре 1920 г. было создано Политуправление Хорезмской (Хивинской) Красной Армии (Пурхив) во главе с коммунистом Махмудом Мусаевым. Пурхив взял на себя руководство всей партийной работой в республике, так как в это время во главе ЦК Хивинской коммунистической партии стояла буржуазно-националистическая группа младохивинцев{250}.

Важнейшим условием укрепления народной власти в ХНСР была теснейшая связь республики с Советской Россией.

13 сентября 1920 г. между РСФСР и ХНСР были заключены Союзный договор и экономическое соглашение, предусматривавшие военно-политическое и экономическое сотрудничество, а также подписано соглашение о предоставлении Хорезмской республике помощи в развитии хлопководства, ирригации, связи и др.{251}. [85]

Не менее сложный и трудный характер носила борьба с басмачами в Бухарской республике.

Задолго до крушения эмирата в горных районах Восточной Бухары оперировали басмаческие шайки. Наряду с уголовниками их нередко возглавляли муллы, эмирские сановники, беки, вожди племен. Активность басмаческих шаек возросла с весны 1919 г., когда на территорию Восточной Бухары перешло немало басмачей из Ферганской долины.

Готовясь к борьбе с Советским Туркестаном, эмир Бухары, просивший английского короля о включении Бухары в состав Британской империи{252}, стремился использовать басмачей. Он рассылал гонцов с письмами, в которых предлагал создавать вооруженные отряды.

Одним из очагов басмачества стал район Локая, расположенный к юго-западу от Душанбе между реками Кафирниган и Вахш. Здесь в условиях особенно значительной экономичесской и социально-культурной отсталости, господства родо-племенных отношений уже давно орудовали басмачи. В той части Локая, которая находилась за Вахшем, традиционно селились люди, бежавшие от кровной мести соплеменников. Многие из этих людей охотно вступали в ряды басмачей.

Во главе локайских басмачей встал некий Ибрагим-бек, имевший тесные связи с верхушкой двух наиболее крупных локайских племен.

21 марта 1920 г. эмир Бухары направил Ибрагим-беку письмо с призывом развернуть «борьбу против неверных»{253}. Ибрагим-бек охотно выступил на защиту эмира. Однако не все племена Локая поддержали Ибрагим-бека. Простые труженики и даже целые племена не хотели вступать в банды. На этой почве усилилась вражда между племенами. Одно из племен примкнуло к басмачам только под угрозой жестокой расправы, да и то лишь после того, как Ибрагим-бек казнил главного муллу племени, выступавшего против басмачества.

Тем временем в Восточную Бухару прибыл бежавший из столицы бывший эмир и его приближенные. Они не случайно избрали Восточную Бухару в качестве своей базы. С этим районом Сейид Алим-хан и бухарская контрреволюция связывали большие надежды. Могучие горные хребты и близость государственной границы давали им возможность в нужный момент укрыться в труднодоступных ущельях или за границей. Именно здесь действовали крупные басмаческие банды Ибрагим-бека.

Эмир на непродолжительное время обосновался в Душанбе и взялся за укрепление своей власти в Восточной Бухаре. Во второй половине сентября 1920 г. Сейид Алим-хан созвал в Душанбе курултай, на котором присутствовали главари бухарских, ферганских, хорезмских, самаркандских басмачей, русские белогвардейцы, английские и афганские советники. Был принят план единых действий против Советской власти. Вскоре несколько [86] караванов доставили в Восточную Бухару английские винтовки и патроны.

Опираясь на помощь Англии, Сейид Алим-хан организовал крупные банды, которые сосредоточил в районах Куляба, Гиссара и Душанбе. К середине ноября 1920 г. его отряды захватили Байсун и Шерабад. Бывший эмир объявил принудительную мобилизацию среди дехкан. В начале декабря 1920 г. его армия насчитывала 7 тыс. человек. В ней появилась артиллерия — 30 орудий. 500 верблюдов были нагружены тюками с боеприпасами. В войсках эмира находились солдаты, посланные афганскими феодалами. Заняв к концу декабря 1920 г. Шахрисябз, Китаб, Яккобаг, проведя там новую мобилизацию, эмир увеличил армию до 15 тыс. человек.

Басмачи зверски расправлялись с населением. Мирных жителей убивали даже за то, что они вопреки запрету выходили на улицу, когда по ней проезжал бывший эмир. Окружавшие Сейид Алим-хана сановники и басмачи за одну ночь пребывания в Каратаге зарубили нескольких человек шашками, главным образом тех, кто сопротивлялся грабежу и насилию.

В Восточной Бухаре уже в период пребывания там бывшего эмира заметную роль играли локайские банды, среди которых выделялась крупная шайка тестя Ибрагим-бека{254}.

Насилия басмачей возбудили народный гнев. 16 декабря 1920 г. против эмира восстали дехкане Каратегинского вилоята. Восстание было жестоко подавлено. Восстали и жители Шерабада, направившие своих делегатов в Термез с просьбой скорее прислать красных аскеров на выручку.

Сложная обстановка в Восточной Бухаре требовала принятия срочных мер.

Борьба с басмачеством в Восточной Бухаре и северных районах современного Таджикистана предстояла нелегкая. Бойцам Красной Армии и отрядам добровольцев приходилось вести ожесточенные бои с крупными бандами, имевшими неплохо оборудованные базы. В горах басмачи построили своеобразные крепости с потайными ходами, заготовили большие запасы продовольствия, фуража и снаряжения. Здесь же находилась и мастерская по производству патронов.

ЦК Бухарской коммунистической партии (БКП) и Бухарский ревком начали широкую политическую кампанию среди населения. В районы Гиссара и Карши выехал видный деятель БКП Алимджан Акчурин, в район Шахрисябза — председатель Совета Народных Комиссаров БНСР Файзулла Ходжаев с 15 политработниками. В Душанбе для этой цели была направлена «политическая ударная группа» под руководством Сагдуллы Турсунходжаева. В ряде вилоятов БНСР проводились курултаи дехкан, на которых обсуждались вопросы, связанные с формированием народных отрядов самообороны и предоставлением помощи красноармейским частям. [87]

Во многие районы были направлены политические экспедиции для проведения агитационно-разъяснительной работы.

Большую работу проводил в Бухарской республике полпред РСФСР В. В. Куйбышев. 17 октября 1920 г. в телеграмме командующему Туркестанским фронтом он просил оказать братскую помощь Советской Бухаре, ускорив выступление войск фронта против басмачей{255}. В конце октября на объединенном совещании членов Турккомиссии и командования фронтом с участием полпреда РСФСР в Бухаре подробно обсуждаются предложения В. В. Куйбышева по борьбе с басмачеством{256}.

Для борьбы с воинством бывшего эмира и басмачами сосредоточивались части Туркестанского фронта. В ноябре 1920 г. приказом командующего 1-й армией Г. В. Зиновьева все советские войска в пределах БНСР были сведены в Бухарскую группу войск с целью проведения Гиссарской экспедиции. К январю 1921 г. в Бухарскую республику прибыли пять бригад Красной Армии, в том числе две стрелковые и три кавалерийские.

С конца 1920 г. военный комиссариат Бухары под руководством большевика Б. Шегабутдинова развернул работу по формированию Бухарской народной, а затем — Красной Армии. В помощь ему командование Туркестанского фронта направило командиров и политработников.

Первую операцию на Гиссарском направлении осуществлял специально сформированный отряд. В его задачу входили ликвидация остатков эмирских войск, освобождение от них и басмаческих банд Гиссарской долины и создание там условий для установления Советской власти.

К концу декабря 1920 г. части Термезского гарнизона освободили Шерабад, Самаркандская группа заняла Китаб, а другая группа овладела Якшбагом. 20 февраля 1921 г. отряды Красной Армии подошли к Гиссару. Завязался бой, в котором противник потерпел поражение и бежал. К концу февраля 1921 г. в результате упорных боев были освобождены Душанбе, Куляб и Гарм, где долгое время гнездились басмачи. К концу февраля 3-й пограничный эскадрон под командованием А. Я. Панкеева первым вышел к советско-афганской границе. Разбитые басмаческие группы рассеялись в районе Каратегина и в долине Вахша.

Разгром остатков войск эмира и крупных басмаческих банд сорвал планы Сейид Алим-хана. Не рассчитывая теперь на успех и опасаясь быть плененным, бывший эмир Бухары 5 марта 1921 г., охраняемый басмачами, пересек границу с Афганистаном. Тяжело груженный караван из 300 верблюдов увез награбленное золото, драгоценности и другое ценное имущество. Вместе с бывшим эмиром бежали за рубеж Ибрагим-бек и Давлятман-бий.

1-я бригада под командованием Я. А. Мелькумова громила банды Курширмата (перешедшего из Ферганы) и Фузайл Максума. [88] Не выдержав натиска частей Красной Армии и добровольческих отрядов, Курширмат укрылся в Алайской долине.

К концу марта 1-й кавалерийский полк под командованием Д. Е. Красильникова, неотступно преследуя Фузайл Максума, нанес ему ощутимые удары в урочище Катта Карамык. В ходе боев были взяты трофеи: около 5 тыс. овец, скарб, награбленный у населения, 40 кожаных сундуков с ценностями. Однако основные силы Фузайл Максума (более 800 человек) скрылись в направлении Дарваза, где действовал дарвазский бек Ишан Султан.

Воины Красной Армии встречали сочувствие и поддержку со стороны трудящихся Бухары. В декабре 1921 г. в тылу эмирских войск вспыхнуло восстание дехкан под руководством Усмана Мухамадинова. Повстанцы овладели Гармом и вынудили бежать каратегинского бека. Несмотря на то что это выступление вскоре было подавлено, оно свидетельствовало об отсутствии у контрреволюционных сил массовой базы.

Гиссарский экспедиционный отряд Красной Армии, освобождая трудящихся БНСР, проявил чудеса мужества и героизма, что было отмечено в приказе Реввоенсовета. 1-й и 2-й кавалерийские полки, 8-й стрелковый полк и 1-я конно-горная батарея 1-й отдельной Туркестанской кавалерийской бригады, отличившиеся командиры и политработники были отмечены почетными наградами{257}.

Проводя активные действия против басмачей, Бухарская коммунистическая партия и правительство Бухары продолжали революционные преобразования и укрепляли государственный аппарат. Принимаемые ими меры укрепляли народную власть.

Уже в то время была предпринята попытка дать определение сущности и характера революции в Бухаре, чтобы иметь возможность принять надлежащие меры по ее развитию и углублению. Инициатором здесь выступил В. В. Куйбышев, доклад которого на эту тему был заслушан в ноябре 1920 г. на объединенном заседании ЦК БКП, Ревкома и Совета назиров БНСР. В его обсуждении приняли участие видные деятели Бухарской республики, в том числе Файзулла Ходжаев и Садриддин Айни. 7 января 1921 г. было опубликовано письмо «К бухарским коммунистам», в котором Туркбюро Коминтерна наметили программу мобилизации всех сил республики на упрочение завоеваний революции и разгром басмачества.

В феврале 1921 г. состоялся V съезд Бухарской коммунистической партии, который имел большое значение для прогрессивного развития республики. Резолюция съезда по военному вопросу, основным содержанием которой было «все для Красной Армии», сыграла немалую роль в успешной борьбе с басмачеством.

28 февраля 1921 г. в Москве был подписан советско-афганский [89] договор. В ряду других пунктов договаривающиеся стороны согласились «на действительную независимость и свободу Бухары и Хивы, какая форма правления там ни существовала бы согласно желанию их народов»{258}. Договор нанес удар по проискам реакционных кругов Афганистана, активно поддерживавших басмачей.

4 марта 1921 г. были заключены Союзный договор и экономическое соглашение между РСФСР и БНСР. Российская Советская Республика признала независимость БНСР, обязалась оказать ей экономическую и другую помощь и предоставила безвозвратную денежную помощь в 500 тыс. руб.{259}. [90]