Развитие государственно-монополистического капитализма в воевавших европейских странах
1. Общая характеристика
Первая мировая война вместе с огромным расхищением производительных сил и обострением классовых противоречий привела к дальнейшей концентрации промышленности, к усилению монополистического капитала. Недостаток сырья и рабочей силы, значительные затраты, связанные с переключением ряда отраслей промышленности на военное производство, и ряд других факторов, вызванных условиями военного времени, способствовали сосредоточению производства на наиболее крупных, лучше технически оснащенных и организационно наиболее мощных предприятиях. Крупный капитал получал в период войны огромные прибыли при одновременном небывалом обнищании трудящихся масс и разорении многих мелких предпринимателей. Война ускорила и усилила процесс концентрации и централизации капитала, она увеличила число и мощь монополистических организаций. Монополии в годы войны еще больше подчинили себе государственный аппарат и использовали его для своего обогащения.
Развитие государственно-монополистического капитализма обусловливалось прежде всего военными обстоятельствами. Война чрезвычайно ускорила и обострила процесс превращения монополистического капитализма в государственно-монополистический. Война в этом отношении «...сделала то, что не было сделано за 25 лет. Огосударствление промышленности пошло вперед не [275] только в Германий, но и в Англии. От монополии вообще перешли к государственной монополии. Объективное положение дел показало, что война ускорила развитие капитализма, и оно шло вперед от капитализма к империализму, от монополии к огосударствлению»{198}.
Подчинение государственного аппарата монополиям в капиталистических странах выражалось в создании военно-экономических государственных органов под руководством представителей монополий, в государственном «регулировании» распределения сырья, топлива, рабочей силы в интересах монополий, в субсидировании и финансировании монополий за счет государства, создания государственных и смешанных компаний и т. д. Государственный аппарат угнетения и буржуазной пропаганды был широко использован монополиями в целях получения высоких прибылей и усиления эксплуатации трудящихся.
Государственная власть, выполняя волю заправил монополистического капитала, осуществляла контроль над хозяйственными процессами с согласия, при поддержке и в интересах финансовой олигархии. Последняя пыталась «регулировать» всю экономику страны, промышленное производство, снабжение и распределение продуктов. Государственно-монополистический капитализм пытался воздействовать и на сельское хозяйство — путем установления монополии хлебной торговли, и на рынок — посредством установления твердых цен и т. д.
Основная задача государственно-монополистического «регулирования» хозяйственных процессов состояла в укреплении капитализма, в обеспечении крупной буржуазии и помещикам максимальной прибыли на основе безудержной эксплуатации трудящихся.
Такова классовая сущность государственно-монополистического вмешательства в хозяйственную жизнь страны.
Однако в целях маскировки классовой сущности государственно-монополистического капитализма, обмана и успокоения рабочего класса вожди социал-демократии выдвинули теорию «государственного социализма», видя в голодном продовольственном пайке, карточной системе, милитаризации труда, во вмешательстве государства в хозяйственную жизнь проявление принципов социализма. Особенно усердствовали в этом отношении немецкие социал-демократические [276] журналу, старательно регистрировавшие все эти мероприятия капиталистического государства как мероприятия, носящие якобы социалистический характер. В действительности же «...то, что немецкие Плехановы (Шейдеман, Ленч и др.) называют «военным социализмом», на деле есть военно-государственный монополистический капитализм или, говоря проще и яснее, военная каторга для рабочих, военная охрана прибылей капиталистов»{199}
Методы и формы государственно-монополистического воздействия на хозяйство страны складывались и видоизменялись под влиянием путаницы, разрухи, истощения производительных сил, под давлением непрерывно возраставших потребностей фронта.
Для европейских стран — участниц империалистической войны — характерны кризисные явления в хозяйстве уже в первые недели войны. Кризис выразился в сокращении ряда отраслей промышленности под влиянием расстройства внешней торговли и кредита, сокращения внутреннего рынка, транспортных затруднений, а также вследствие сокращения снабжения предприятий сырьем и топливом.
Одним из показателей своеобразного кризиса хозяйства в начальный период войны является наличие безработицы, несмотря на призыв в армию огромного числа военнообязанных.
По мере роста хозяйственных затруднений воевавшие западноевропейские государства переходили от одних мер воздействия на хозяйство к другим, постепенно расширяя сферу государственно-капиталистического контроля над хозяйственной жизнью страны. Сначала капиталистическое государство совместно с монополистическими союзами капиталистов пыталось регулировать цены. Однако попытка установить твердые цены на продукты питания и предметы массового потребления не дала результата, поскольку государство было не в состоянии воздействовать на их производство и не хотело вести эффективную борьбу со спекуляцией. Что касается предметов военного снабжения, то государство придерживалось принципа поощрения капиталистов-предпринимателей; оно с самого начала установило на военную продукцию чрезмерно высокие [277] цены и тем самым обеспечивало капиталистам наивысшие прибыли.
Недостаточность мер по нормированию цен в обстановке все возраставшего товарного голода вызвала необходимость изъятия дефицитных товаров из свободного торгового оборота, установления государственной монополии заготовки и распределения этих товаров.
Одновременно с попытками воздействовать на сферу обращения и распределения продовольственных продуктов воевавшие страны прибегли к прямому сокращению потребления трудящихся масс. Война заставила все воюющие и многие нейтральные государства перейти к регулированию потребления.
Хлебная карточка явилась типичным образцом регулирования потребления в капиталистических государствах. Цель такого регулирования заключалась лишь в том, чтобы распределить имеющийся хлеб. При этом потребление нормировалось далеко не всех, а только главных, «народных», продуктов. Такое регулирование сводилось к бюрократическому подсчету наличных запасов хлеба и делению их по душам для установления нормы потребления.
Таким образом, капиталистическое государство исходит из реакционной цели: укрепить капитализм. Оно ограничивает «регулирование экономической жизни» лишь регулированием потребления народных масс.
Неизменно сохраняя «священный» принцип частной собственности, государственно-монополистический капитализм взял под свой контроль не только распределение предметов сельскохозяйственного производства, но и снабжение промышленности сырьем, работу транспорта, внешнюю торговлю и другие области хозяйственной жизни страны. Государственная власть в Германии и в других странах по требованию капиталистов-монополистов установила контроль за распределением рабочей силы и издала законы о трудовой повинности для трудящихся.
Таким образом, государственно-монополистическое «регулирование» привело к более или менее полной милитаризации народного хозяйства. Этим государственным «регулированием» капиталисты выжимали максимум средств для ведения войны и обеспечивали себе наивысшие прибыли, снижая до минимума потребление продовольствия трудящимися. [278]
Степень вмешательства государства в хозяйственную жизнь, размах и конкретные формы государственно-монополистического «регулирования» не были одинаковыми во всех воевавших странах. Это обусловлено прежде всего неравномерным развитием капитализма в эпоху империализма. Особенности экономики отдельных стран определяли как размах и глубину влияния военных условий на народное хозяйство, так и характер конкретных мероприятий по «регулированию» хозяйственной жизни.
Неодинакова была также и последовательность в прохождении стадий вмешательства государственно-монополистического капитала в хозяйственную жизнь страны. В то время как, например, в Германии дошли уже до милитаризации хозяйства, в России еще обсуждался вопрос об установлении твердых цен на хлеб. В то время как в Германии основные мероприятия в области государственно-монополистического контроля за производством и распределением осуществлялись в течение 1914–1915 гг., в России они стали проводиться в 1916–1917 гг., в Англии и во Франции государственно-монополистический контроль осуществлялся лишь в 1917–1918 гг.
2. Государственно-монополистический капитализм в Германии, Англии и Франции
Германия была почти, отрезана от мирового рынка и оказалась вынужденной вести войну главным образом за счет внутренних ресурсов. Поэтому она раньше других государств вступила на путь государственно-монополистического вмешательства в хозяйственную жизнь страны. Государственно-монополистический капитализм в Германии характеризуется особенной централизацией и бюрократизмом.
Необходимость вмешательства в хозяйственную жизнь страны была обусловлена изоляцией Германии от внешнего рынка, а также возросшими потребностями войны. Только при условии резкого сокращения потребления трудящихся, жесткой экономии в потреблении запасов сырья и продовольствия капиталистическое государство и монополистические союзы могли справиться с задачей удовлетворения гигантских потребностей вооруженных сил.
В Германии регулирующая деятельность государственно-монополистических организаций развивалась стихийно. [279]
Намечались и проводились в жизнь разрозненные мероприятия, не вытекавшие из единого плана развития народного хозяйства, так как такого плана не было и не могло быть в условиях капиталистической системы хозяйства.
Государственно-монополистический капитализм в Германии ограничивался поверхностным воздействием на отдельные отрасли, где положение становилось угрожаемым. Контролю со стороны государственно-монополистического капитала подвергались транспорт, финансы, сырьевое снабжение, внешняя торговля, снабжение населения продовольствием, рабочая сила. При этом в центре внимания государственной власти и монополистических сою-зов находилось распределение сырья и продуктов питания.
В Германии при распределении высокоприбыльных военных заказов, дефицитного сырья и материалов происходила ожесточенная борьба между отдельными группами буржуазии. Все это крайне затрудняло осуществление мероприятий, намеченных органами государственно-монополистического регулирования.
Аппарат военно-хозяйственного регулирования в Германии носил отпечатки стихийного процесса развития государственно- монополистического капитализма.
В первые два года войны отдельные участки работы были распределены между управлениями прусского военного министерства, всеимперского министерства внутренних дел и других министерств (сельского хозяйства, торговли и промышленности).
Выполнение «программы Гинденбурга», вызвавшее максимальное напряжение экономических ресурсов, выявило необходимость создания специального органа по реализации этой программы. Для этой цели весной 1916 г. было организовано особое ведомство военного снабжения, в задачи которого входили:
— наблюдение за деятельностью мобилизованной промышленности;
— милитаризация труда и обеспечение промышленности рабочей силой;
— распределение дефицитного сырья между промышленными предприятиями;
— запрещение вывоза предметов, нужных мобилизованной промышленности, и принятие мер для получения дефицитного сырья из-за границы. [280]
Местными органами ведомства военного снабжения являлись уполномоченные, действовавшие в отдельных промышленных районах. В задачи уполномоченных входили изучение методов производства, проверка запасов сырья и наблюдение за использованием производственных мощностей промышленных предприятий. Уполномоченные назначались из среды предпринимателей или лиц, близких к ним, знакомых с техникой производства.
Центральный и местный аппараты ведомства военного снабжения тесно сплелись в один узел с монополистическими объединениями страны, выполняя их волю в области контроля за мобилизованной промышленностью.
В тесной связи с ведомством военного снабжения действовала представительная организация капиталистов — «Центральный военно-промышленный совет». Этот совет в своей деятельности опирался на военные комитеты, организованные во всех отраслях промышленности. В компетенцию комитетов входило распределение военных заказов по предприятиям.
Помимо органов военно-промышленного совета, в распределении выгодных военных заказов большую роль играли принудительные синдикаты, образование которых явилось своего рода стимулом к усиленному развитию монополий.
В сентябре 1915 г. было издано постановление о синдицировании угольных предприятий. Позднее оно было распространено на ряд других отраслей промышленности: на металлообрабатывающую, цементную, обувную, кожевенную, пищевую и табачную.
По своим хозяйственным признакам «принудительные синдикаты» стояли близко к трестам. Они занимались, помимо задач, присущих синдикату (сбыт, снабжение, согласование цен), и технико-производственными вопросами. Все права отдельных предпринимателей по регулированию производства и цен, по поставкам и сбыту перешли в ведение правления синдикатов. Закон, обязывая фабрикантов объединиться в союзы, непосредственно не затрагивал их собственности.
Англия встала на путь государственного вмешательства в хозяйственную жизнь значительно позже, чем Германия. В первый год войны большая часть членов правительства придерживалась традиционной политики невмешательства в область хозяйственной жизни. Однако [281] затруднения в области экспорта и импорта, сокращение добычи топлива и рост потребностей действующей армии вынудили и английское правительство прибегнуть к мерам воздействия на внешнюю торговлю, на производство, обращение и потребление товаров в стране.
При всей однородности общей линии развития государственно-монополистического капитализма в английской военно-хозяйственной системе наблюдался ряд особенностей.
Английская система военно-хозяйственного регулирования отличалась от германской прежде всего формами связи государства с промышленностью. В Англии не было разветвленного института государственных уполномоченных в каждом промышленном органе, как в Германии. Наблюдательные комитеты в отдельных отраслях английской промышленности являлись представительными органами буржуазии, которые и осуществляли связь с государством. Эти организации можно разбить на три группы:
а) ассоциации фабрикантов и их исполнительные комитеты, выступавшие как представительные органы, а именно: комитет по шерсти, комитет по льну, хлопковый комитет, комитет по контролю мельниц и т. п.;
б) консультационные комитеты, созданные государственными органами для консультации по вопросам торгово-промышленной деятельности;
в) регулируемые ассоциации, являвшиеся проводниками государственно-монополистического контроля и действовавшие под общим наблюдением правительственных органов.
В Англии функции контроля за военизированной промышленностью были возложены на министерство военного снабжения, созданное в мае 1915 г.
Основной задачей этого министерства являлось установление связи с промышленностью, распределение военных заказов и наблюдение за их выполнением. Министру военного снабжения законом от 27 января 1916 г. было предоставлено право «объявлять под контролем королевского правительства» любое промышленное предприятие, привлеченное к работе по снабжению армии. К числу таких предприятий закон относил: предприятия по производству и ремонту оружия и боеприпасов, военных и торговых судов, самолетов, автомобилей и т. п.; предприятия [282] по постройке или ремонту зданий для военного и морского ведомств и по оборудованию заводов, предназначенных для нужд войны; предприятия по постройке или ремонту портов и доков, по снабжению электрической энергией, топливом и светом и, наконец, предприятия, изготовляющие противопожарные средства.
К концу 1916 г. министерство состояло из 16 департаментов, из которых каждый подразделялся на ряд отделов и подотделов. Численность служащих министерства, включая и чиновников местных органов, достигла в 1918 г. 65 тыс. человек. Такое огромное количество чиновников является ярким показателем бюрократического характера капиталистического «регулирования» мобилизованной промышленности.
Тем не менее степень бюрократического вмешательства в хозяйственную жизнь в Англии в военное время была сравнительно слабее, чем в Германии.
(В этом вопросе существенное значение имели два фактора:
1) меньшая подготовленность английского хозяйства к переходу на государственно-капиталистические рельсы (меньшая степень концентрации капитала, меньший удельный вес монополистических объединений);
2) возможность получения необходимых ресурсов на мировом рынке.
Последняя причина является главной, так как, имея возможность поддерживать связь с мировым хозяйством, Англия испытывала несравненно меньшую материальную нужду, чем Германия. Вследствие этого английские капиталисты не нуждались в жесткой централизации распределения дефицитных товаров. Это обстоятельство объясняет и различие организационных форм государственно-монополистического «регулирования» и меньшее распространение подпольных сделок, как неизбежного дополнения бюрократического «регулирования» капиталистической экономики.
Возможность использования ресурсов мирового хозяйства позволила английскому правительству организовать материальное обеспечение вооруженных сил с гораздо меньшим нажимом на трудящихся, и это замедлило темп хозяйственного истощения со всеми его со—.шальными последствиями. [283]
Процесс государственно-монополистического «регулирования» во Франции, так же как и в других государствах, развивался стихийно. Мероприятия проводились без заранее обдуманной программы.
Вмешательство государства в хозяйственную жизнь во Франции приняло не такие жесткие формы, как в Германии, но и здесь бюрократическое регулирование развернулось очень широко из-за недостатка продуктов питания, черных и цветных металлов, топлива и рабочей силы.
Государственно-монополистические организации взяли под свой контроль работу промышленности военного значения и заготовку дефицитного сырья, монополизировав его импорт.
Государственно-монополистический капитал устремил свое внимание и на сферу труда: перемещение рабочих из одних предприятий в другие, возвращение рабочих с фронта, распределение военнопленных для использования в производстве, импорт колониальных рабочих. Все это входило в компетенцию соответствующих государственно-монополистических органов.
Государство издало закон о запрещении стачек: за борьбу против ухудшений условий труда закон угрожал репрессиями.
Усиление контроля за хозяйственной жизнью вызвало сильный рост государственного аппарата. Число чиновников во Франции, так же как в Германии и Англии, увеличилось во много раз.
3. Государственно-монополистический капитализм в России
Довоенный русский империализм был слабее, чем английский или германский. Однако и в России экономические предпосылки превращения монополистического капитализма в государственно-монополистический были налицо.
Громадная концентрация промышленного производства и централизация капитала, развитие промышленных и банковских монополий, сращивание банковского капитала с промышленностью, широкий охват банками всех сторон хозяйственной жизни страны — все это явилось экономической основой для подчинения государственного аппарата капиталистическим монополиям.
Однако для перехода к государственно-монополистическому капитализму западноевропейского типа в России [284] не хватало политических предпосылок. Русское самодержавие политически еще не успело полностью превратиться в буржуазную монархию. Помещики-крепостники по-прежнему играли крупную роль в экономике и держали власть в своих руках, а буржуазия, хотя и оказывала большое влияние на государственный аппарат, была отстранена от государственной власти. Поэтому В. И. Ленин говорил, что в России преобладает военный и феодальный империализм, а не капиталистический империализм новейшего типа. Он подчеркивал, что монополия самодержавия и военной силы отчасти восполняет, отчасти заменяет монополию современного, новейшего финансового капитала.
Империалистическая война и в России создала благоприятную обстановку для дальнейшего роста крупного капитала, для укрепления роли и значения финансового капитала. Но вследствие слабости русской буржуазии в России государственно-монополистический капитализм не достиг той ступени развития, какой он достиг в Германии или в Англии.
Царское правительство пыталось бороться с хозяйственной разрухой и обеспечить потребности фронта путем бюрократического «регулирования» хозяйственной жизни. Подобные мероприятия царского правительства неизбежно вели его к более или менее тесному сотрудничеству с капиталистами.
Военно-хозяйственные мероприятия царского правительства проводились от случая к случаю, носили разрозненный хаотический характер. Они не только не улучшали хозяйственного положения страны, но еще больше усиливали хозяйственную разруху.
До весны 1915 г. в России влияние правительства на хозяйственную жизнь страны было крайне незначительным. Кроме неудачных попыток таксирования цен на продовольствие и организации государственных закупок некоторых продуктов, ничего не было предпринято.
Веской 1915 г., когда создалось критическое положение со снабжением фронта боеприпасами, выявился топливный и транспортный кризис и сократилась экономическая база войны в результате потери Россией большей части территории Польши, русское правительство создало ряд особых комитетов, в ведение которых поступили наиболее угрожаемые участки хозяйства — транспорт, [285] продовольствие, топливо. Такими комитетами были комитеты по распределению, топлива (4 марта 1915 г.), главный продовольственный комитет при министерстве торговли и промышленности (19 мая 1915 г.), комитет по перевозкам и др. Эти комитеты в основном занимались вопросами распределения, снабжения и перевозок. Работа их сопровождалась чудовищной волокитой, взяточничеством и вела лишь к усилению спекуляции, к углублению разрухи в хозяйственной жизни страны.
В тот же период возник ряд новых органов военного снабжения, в значительной мере дублировавших друг друга: особое совещание по обеспечению армии предметами снабжения, совещание для усиления артиллерийского снабжения действующей армии и др.
В августе 1915 г. правительство создало взамен ранее учрежденных четыре особых совещания: по обороне, топливу, перевозкам и продовольствию. Особые совещания являлись такими же бюрократическими органами, какими были прежние «комитеты» и «совещания». Они состояли по преимуществу из чиновников министерств, при которых были образованы указанные «совещания».
При преобладающем бюрократическом составе совещаний все дела подготовлялись в специальных комиссиях и лишь формально утверждались особым совещанием. При этом министру, как председателю совещания, были предоставлены особые права. Но в отличие от упраздненных комитетов в особых совещаниях была представлена довольно компактно верхушка промышленной и финансовой буржуазии, которая оказывала все возрастающее влияние на их дела
Среди указанных особых совещаний главная роль принадлежала особому совещанию по обороне, в состав которого входили представители военного и ряда других министерств, члены Государственной думы, члены государственного совета, представители земского и городского союзов («земгора») и центрального военно-промышленного комитета. Председателем особого совещания по обороне был военный министр.
Представителями председателя особого совещания по обороне на местах являлись районные уполномоченные, действовавшие в крупных промышленных центрах. При районных уполномоченных были образованы заводские [286] совещания, в состав которых входили представители ведомств военного, морского, торговли и промышленности, путей сообщения и земледелия, а также представители местных организаций городского и земского союзов и военно-промышленного комитета.
Круг вопросов особого совещания по обороне был необычайно широк, начиная с вопросов распределения военных заказов и кончая контролем за производственной деятельностью предприятий, выполнявших эти заказы. Совещание имело право требовать от всех предприятий принятия военных заказов и представления ими всяких сведений, характеризующих их деятельность; производить осмотр предприятий и требовать предъявления торговых книг и документов, удостоверяющих количество наличного оборудования, материалов и изделий; назначать и смещать в случае надобности членов правлений, директоров и управляющих как казенных, так и частных заводов и т. д.
Кроме того, военному министру, как председателю особого совещания по обороне, было предоставлено право контролировать деятельность других особых совещаний (по топливу, перевозкам и продовольствию). Он имел право приостанавливать все распоряжения председателей упомянутых особых совещаний. Таким образом, особое совещание по обороне должно было играть роль центрального органа, осуществлявшего контроль над всей хозяйственной жизнью страны.
Вполне понятно, что деятельность четырех особых совещаний, сосредоточивших в своем ведении основные вопросы военно-хозяйственного «регулирования», должна была быть объединена. Нужно было создать надведомственный орган с более широким представительством буржуазии. Но царское правительство не пошло на создание такого органа из-за боязни увеличения влияния организаций буржуазии; оно сочло наиболее выгодным для себя передать всю власть военному министру.
Особое совещание по обороне, несмотря на всеобъемлющие права и обязанности, в основном ограничивалось распределением по установленным ценам (конечно, достаточно высоким, обеспечивавшим высокую прибыль) военных заказов и контролем за выпуском готовой продукции, которую давала капиталистическая промышленность. [287]
Вся работа в этой области проходила без плана: между заказами, реализуемыми внутри страны, и заграничными связи не было. Конкуренция ничем не ограничивалась.
Для военных закупок за границей и распределения между иностранными фирмами военных заказов особое совещание по обороне создало в Лондоне «Русский правительственный комитет» и в США — «Комитет по заготовлению в Америке предметов боевого и материального снабжения». Однако дело с заграничными заказами было поставлено неудовлетворительно, о чем говорят многочисленные факты и документы. В количественном отношении выполнение заказов было неудовлетворительным. В ряде случаев иностранные заводы, получившие заказы, оттягивали их исполнение; надзор же за их выполнением был недостаточен.
Помимо распределения военных заказов, особое совещание по обороне занималось вопросами усиления производительности уральских горных заводов, а также Путиловского, Пермского и Обуховского заводов, изготовлявших предметы артиллерийского снабжения.
Особое совещание поддерживало деятельность химического комитета, направленную на развитие отечественной химической промышленности. В результате были организованы новые химические производства — изготовление толуола и бензола, а также расширена выработка кислот и других химических продуктов.
Особое совещание приняло также меры по расширению производства гранат, винтовок, пулеметов и патронов к ним, оказывая при этом содействие организации уполномоченного Главного артиллерийского управления. При участии особого совещания разрабатывались проекты создания в России алюминиевого, автомобильного, аэропланного и моторномеханических казенных заводов. Особое совещание по обороне уделило внимание и вопросам реквизиции материалов. Так, оно утвердило реквизицию алюминия, находившегося в торговых и промышленных предприятиях; разрешило реквизицию грузов военного назначения, находившихся в Архангельске и Владивостоке в целях использования их на военизированных предприятиях. Но когда дело дошло до секвестра предприятий, особое совещание по обороне проявило большую нерешительность. Типичным в этом отношении [288] примером является постановление о секвестре Путиловского и других заводов.
В общем сфера деятельности особого совещания по обороне была очень обширна. С помощью заводских совещаний оно должно было контролировать выполнение военных заказов на огромном количестве промышленных предприятий. По данным особого совещания по обороне, в 1916 г. под контролем заводских совещаний находилось 4872 предприятия. Почти вся крупная промышленность, сосредоточившая на своих предприятиях не менее 2/3 рабочих страны, входила в орбиту деятельности и влияния особого совещания по обороне и его местных органов — заводских совещаний. При содействии заводских совещаний к выполнению военных заказов была привлечена вся крупная частная промышленность. Работа особого совещания в этой области облегчалась тем, что капиталистам-промышленникам была обеспечена максимальная прибыль путем установления высоких цен на военную продукцию.
Особое совещание по обороне совершенно не занималось предприятиями, изготовлявшими предметы широкого потребления и продукцию, необходимую для сельского хозяйства и транспорта. Контроль над распределением сырья и топлива, регулирование железнодорожных перевозок производились исключительно в интересах промышленности, выполнявшей правительственные заказы.
Промышленность, обслуживавшая гражданское население, вынуждена была доставать необходимые материалы собственными силами и по чрезвычайно высоким ценам. При таком положении промышленность, обслуживающая гражданский рынок, резко снизила свое производство.
Крупная и средняя буржуазия, представленная в особых совещаниях и в его местных органах, использовала свое пребывание в них для усиления позиций и обеспечения себе наибольших выгод при распределении высокоприбыльных военных заказов, дефицитного сырья и топлива, транспортных средств.
При отсутствии возможности разместить заказы полностью в России их передавали за границу. Правительство шло навстречу требованиям капиталистов и в вопросе установления высоких цен на промышленную продукцию. Цены на предметы военного снабжения, поставляемые [289] частными предприятиями, были значительно выше цен на военную продукцию, изготовлявшуюся казенными военными заводами.
Хозяйственные мероприятия всех особых совещаний проводились в соответствии с волей заправил промышленного и банковского капитала. Так, например, проекты чайной, сахарной, соляной и других государственных монополий не вышли за пределы ведомств вследствие протеста заправил монополистического капитала. Попытка правительства сосредоточить в своих руках торговлю углем и снабжение населения мануфактурой также не увенчалась успехом.
Одним из ярких проявлений сопротивления русских капиталистов военно-хозяйственным мероприятиям царского правительства являлась их борьба против секвестра ряда промышленных предприятий и среди них крупного Путиловского завода. Необходимость секвестра этого завода была вызвана тем, что его производительность выпуска артиллерийских орудий не соответствовала производственным возможностям. Для увеличения производства орудий нужно было сократить выпуск паровозов, с чем не было согласно правление завода. Поэтому завод имел невыполненных казенных заказов на 180 млн. рублей. Помимо этого, правление завода не могло дать отчет о целях израсходования им аванса по военным заказам на 40 млн. рублей.
Вопрос о секвестре завода обсуждался в особом совещании в 1915 г. несколько раз. Но поскольку буржуазное крыло особого совещания высказалось против секвестра, этот вопрос остался открытым до весны 1916 г. Только в апреле 1916 г. особое совещание высказалось за передачу Путиловского завода в распоряжение военного ведомства. В декабре 1916 г. встал вопрос о секвестре Русско-Балтийского завода. Но особое совещание в отношении этого завода ограничилось лишь назначением своего представителя директором.
Другим примером отрицательного отношения капиталистов к государственному вмешательству в их хозяйственную деятельность может служить история борьбы углепромышленников с попытками государственного регламентирования топливоснабжения.
К лету 1916 г. выяснилось, что меры, принимавшиеся до этого особым совещанием по топливу («осотопом») и [290] сводившиеся в основном к Контролю за вывозом угля при помощи так называемой разрешительной системы перевозок, совершенно недостаточны из-за чрезвычайно обострившегося топливного кризиса. В связи с этим возник проект создания «центрального комитета для торговли твердым минеральным топливом Донецкого бассейна» («центроуголь») с правом монопольной торговли твердым минеральным топливом Донецкого бассейна под контролем правительства.
Этот проект встретил со стороны углепромышленников (среди которых наибольшая часть представляла собой англо-французский капитал) упорное сопротивление. Собрание углепромышленников 31 октября 1916 г. единогласно признало проект во всем объеме неприемлемым и осуществление его ненужным и даже опасным для развития донецкой каменноугольной промышленности. Углепромышленники угрожали, что ограничение частной инициативы приведет к сокращению добычи угля. Правительство, испугавшись этих угроз, отказалось от осуществления своего проекта.
Приведенные примеры свидетельствуют о том, что важнейшие вопросы мобилизации промышленных предприятий и распределения дефицитного топлива царское правительство решало так, как это было выгодно магнатам промышленного и банковского капитала.
Во время войны остро стоял вопрос о железнодорожном транспорте. Расстройство работы транспорта сказывалось на всех сторонах хозяйственной жизни страны. Тем не менее железные дороги не были милитаризованы и не имели плана перевозок. Перевозка важнейших хозяйственных грузов осуществлялась бессистемно. Так как все это не мешало обеспечению прибылей крупной буржуазии, она и не была заинтересована в улучшении дела на транспорте.
Следовательно, и в царской России в области контроля над хозяйством решающее значение имел монополистический капитал, магнаты промышленного и банкового капитала, волю которых и выражало государство.
Крупный капитал в России стремился обеспечить себе высокие прибыли и усилить свои позиции не только при помощи государственных органов. Буржуазия добилась во время войны большого влияния на государственные дела через военно-промышленные комитеты и созданную [291] ею всероссийскую организацию — союзы земств и городов («земгор»). Эти организации оказывали существенное влияние на распределение военных заказов.
Идея создания военно-промышленных комитетов как общественной организации буржуазии была выдвинута на IX съезде представителей торговли и промышленности в мае 1915 г. Инициаторы создания военно-промышленных комитетов характеризовали их роль как органов общественной помощи правительству в деле мобилизации промышленности и выполнения ею военных заказов. Проект положения о военно-промышленных комитетах был утвержден в августе 1915 г.
Комитеты рассматривались как организации, не преследовавшие коммерческих целей и предназначенные для содействия правительственным учреждениям в деле снабжения армии и флота всеми необходимыми предметами снаряжения и довольствия. Задача центрального комитета заключалась в объединении и направлении деятельности местных комитетов, которые были созданы почти во всех крупных городах.
Основной целью этих органов капиталистической «самодеятельности» являлась, конечно, не забота об армии, а получение высоких прибылей. «Известия земгора», давая отзыв о работе военно-промышленных комитетов, прямо указывают, что для обороны государства военно-промышленные комитеты сделали мало, но зато доставили очень крупную прибыль своим участникам.
Военно-промышленные комитеты, являясь представительными органами русской промышленной буржуазии, объединили всех видных ее деятелей. Для того, чтобы замаскировать антинародный характер своей деятельности и усилить производительность заводов, выполнявших военные заказы, представители промышленной буржуазии, заседавшие в военно-промышленных комитетах, пытались привлечь в состав комитетов рабочих. Для этого они решили создать при военно-промышленных комитетах «рабочие группы» из представителей рабочих, которые проводили бы агитацию за поднятие производительности труда на предприятиях, выполнявших военные заказы.
Меньшевики подхватили эту идею и усиленно призывали рабочих участвовать в выборах «рабочих групп» при военно-промышленных комитетах. [292]
Большевики повели решительную борьбу против этой затеи. Они указывали, что выдвинутый буржуазией лозунг «Все для войны, все на войну» на деле означал: «Наживайся вовсю на военных поставках и на захвате чужих земель». Большевики были за бойкот военно-промышленных комитетов и успешно его провели.
Земгор возник в июле 1915 г. из объединения двух ранее самостоятельных организаций: из союза земств и союза городов. Земгор в отличие от военно-промышленных комитетов, являвшихся органами крупной и средней промышленной буржуазии, представлял собой коалицию мелкой и средней торгово-промышленной буржуазии и либерального дворянства. Поэтому земгор поставил себе задачей использование для целей военного снабжения мелкой кустарной промышленности путем распределения среди нее заказов военного ведомства. Деятельность земгора в области мобилизации кустарей и мелких промышленных предприятий имела существенное значение, так как мелкая промышленность была крайне распылена и не могла быть использована непосредственно управлениями военного министерства.
Основная задача земгор а заключалась в обеспечении армии предметами интендантского снабжения. По заданию интендантского управления земгор заготовлял полушубки, валенки, чулки, рукавицы, сапоги, упряжь, седла, обоз и т. п. В области заготовок для армии предметов кожевенного производства земгор занял монопольное положение. Кроме предметов интендантского снабжения, земгор был занят заготовлением ручных и 3-дюймовых гранат, снарядов к бомбометам, позиционного имущества, шанцевого инструмента и телеграфного имущества.
Практическая деятельность земгора тормозилась недостатком сырья, топлива, квалифицированной рабочей силы и затруднениями в перевозках. Поэтому из всех данных земгору заказов на 74,4 млн. рублей было выполнено всего на 44,7 млн. рублей, то есть на 60%. Объединяемые им предприятия производили самые простые предметы (проволоку, мотыги, подковы и пр.){200}. Тем не менее значение земского и городского союзов как организаций, [293] содействовавших делу снабжения армии, настолько было существенно, что их представители входили в государственные особые совещания.
После февральской буржуазно-демократической революции государственно-монополистический капитализм получил более значительное развитие. Но все же и тогда он не достиг такого уровня, как в Германии.
Временное буржуазное правительство по примеру Германии и других западноевропейских стран хотело «регулировать» хозяйственную жизнь так, чтобы обеспечить потребности войны и преодолеть хозяйственную разруху за счет усиления эксплуатации трудящихся масс, снижения их потребления, оставляя в то же время в неприкосновенности огромные прибыли буржуазии.
«Их регулирование, — писал В. И. Ленин, — состоит в том, что рабочих «подтягивают» вплоть до голода, а капиталистам обеспечивают (тайком, реакционно-бюрократически) прибыли выше тех, какие были до войны»{201}.
Но попытки русской буржуазии создать военную каторгу рабочим, а банкирам и капиталистам обеспечить наивысшие прибыли не увенчались успехом.
Народные массы совершили февральскую революцию не для того, чтобы снова надеть на себя ярмо рабства. Революция подняла гигантскую волну политической активности и самодеятельности всех трудящихся. В центре и на местах возникли Советы рабочих и солдатских депутатов — будущие органы пролетарской диктатуры.
Одним из ярких проявлений творчества трудящихся масс является создание в центре и на местах демократических организаций по борьбе с разрухой и голодом: продовольственных комитетов, комитетов снабжения и др. На фабриках и заводах возникли фабрично-заводские комитеты, которые стали настойчиво требовать установления рабочего контроля над производством. Деятельность этих организаций была направлена против капиталистов, помещиков и кулаков, наживавшихся на нужде и голоде трудящихся.
Временное правительство выступило против демократических организаций, в защиту спекулировавших на народной нужде помещиков и капиталистов. [294]
По этому поводу В. И. Ленин писал: «И вот, самое замечательное во всей полугодовой истории нашей революции по рассматриваемому вопросу состоит в том, что правительство, называющее себя республиканским и революционным... боролось против демократических организаций и побороло их!!» {202}
Желая придать своей деятельности видимость борьбы с хозяйственной разрухой и подавить назревавшую социалистическую революцию, Временное правительство создало ряд громоздких и безответственных учреждений — экономический совет (ЭС), главный экономический комитет (ГЭК) и др.
Экономический совет состоял главным образом из представителей буржуазии. В него входило 10 представителей Временного правительства, 12 представителей буржуазных организаций (союз земств и городов, союз съездов представителей торговли и промышленности и т. п.), 6 профессоров и только 9 представителей от Совета и профсоюзов.
Временное правительство поручило экономическому совету выработать «общегосударственный» хозяйственный план. Разумеется, составить такой план в условиях частной собственности на средства производства и полной бесконтрольности буржуазии было абсолютно невозможно. Экономический совет, конечно, не выработал никаких планов и ограничился лишь рассуждениями об общих проблемах капитализма и социализма, о принудительных государственных объединениях и свободе в промышленности, о производительности труда и пр.
На главный экономический комитет (ГЭК) была возложена задача выработки конкретных экономических мероприятий на основе общих принципов, разработанных экономическим советом. Однако такие принципы не были выработаны. ГЭК занимался вопросами заготовки продуктов, распределения казенных заказов, материалов, топлива, рабочей силы между промышленными предприятиями и т. п. Но ГЭК так и не стал руководящим центром проведения практических мероприятий экономической политики Временного правительства.
В главный экономический комитет как орган практического разрешения хозяйственных вопросов представители [295] трудящихся не были допущены. Здесь все дела находились в руках заклятых врагов трудящихся и верных слуг буржуазии.
Временное правительство, хотя и создало ряд новых хозяйственных учреждений, тем не менее не хотело идти на слом старого государственного аппарата, созданного при царском режиме. Буржуазия ограничилась лишь изменением некоторых его функций, чем создала параллелизм в работе новых и старых хозяйственных органов, внесла еще больше путаницы в дело «регулирования» хозяйственной жизни страны. При министерстве торговли и промышленности были сохранены все комитеты, созданные в военный период при царе: хлопчатобумажный, суконный, кожевенный и другие, со всеми их прежними функциями.
Осталось также и особое совещание по обороне, но с измененными функциями. Поскольку многие общие функции особого совещания по обороне поглотил ГЭК, оно фактически превратилось в орган военно-технического снабжения. Реконструкции подверглись и другие хозяйственные учреждения, созданные царским правительством во время войны. Все эти хозяйственные органы, пополненные новым составом — верными слугами буржуазии, — вместе с вновь созданными экономическими учреждениями были превращены в оплот буржуазии.
Буржуазия все более и более усиливала борьбу против трудящихся. Чем острее разгоралась классовая борьба, тем решительнее буржуазия переходила к тактике сознательной дезорганизации народного хозяйства, надеясь приостановить рост организованности рабочего класса и притупить его волю к борьбе. Буржуазия применяла политику локаутов. По предварительным и сильно преуменьшенным данным журнала «Промышленность и торговля», в августе и сентябре 1917 г. было закрыто 231 предприятие и выброшено на улицу 61 тыс. рабочих. На Урале было закрыто 50% предприятий; заводы закрывались и в других районах страны. В октябре московские фабриканты хотели объявить локаут 300 тыс. рабочих.
Поскольку в это время рабочий класс решительно боролся за власть, за осуществление контроля над производством, против хозяйственной разрухи, за ограничение прибылей буржуазии, постольку все более возрастало озлобление буржуазии, ее стремление усилить разруху и [296] покончить с революцией при помощи «костлявой руки голода».
Осенью 1917 г. народное хозяйство страны находилось в состоянии полного развала.
В. И. Ленин вскрыл причины экономической катастрофы и указал путь спасения нашей страны от гибели. Этим единственным путем было завоевание власти пролетариатом и беднейшим крестьянством и движение к социализму.
«Война создала такой необъятный кризис, — писал В. И. Ленин в 1917 г., — так напрягла материальные и моральные силы народа, нанесла такие удары всей современной общественной организации, что человечество оказалось перед выбором: или погибнуть или вручить свою судьбу самому революционному классу для быстрейшего и радикальнейшего перехода к более высокому способу производства»{203}.
Самый революционный в мире рабочий класс России под руководством большевистской партии и в союзе с беднейшим крестьянством в октябре 1917 г. завоевал государственную власть. Великая Октябрьская социалистическая революция открыла новую эру в истории развития человечества — эру социализма. Она создала возможность выхода России из империалистической войны.
4. Невозможность планового регулирования хозяйства в условиях капитализма
Государственно-монополистическое «регулирование» во время войны осуществлялось в форме отдельных законодательных актов или путем непосредственного административного воздействия на те или иные стороны хозяйственной жизни.
Во всех капиталистических странах органы государственно-монополистического контроля показали свое бессилие в области планового регулирования хозяйства, что объясняется классовым характером и целями государственно-монополистического регулирования.
Война ускорила процесс концентрации производства и централизации капитала, создала условия для быстрого роста монополистических союзов. В связи с увеличением числа и роли монополистических организаций в хозяйственную [297] жизнь капитализма вносятся некоторые элементы учета и регулирования.
Но вместе с тем государственно-монополистический капитализм оставляет нетронутыми все определяющие признаки капиталистического хозяйства: частную собственность на средства производства и основной экономический закон капитализма, конкуренцию, антагонистический характер производственных отношений, противоречия между общественным характером производства и частным капиталистическим присвоением. А раз это так, то ясно, что государственно-монополистический капитализм не мог создать планового военного хозяйства.
Империалистическая война усилила господство монополистических объединений над государственным аппаратом. Этим самым были созданы благоприятные условия для распределения военных заказов и контроля за их выполнением, для нормированного снабжения промышленности дефицитным сырьем и т. п. Но перераспределение капиталов между отраслями производства происходило стихийно, в процессе ожесточенной борьбы монополистов за максимальные прибыли. Это явилось одним из основных, противоречий государственно-монополистического капитализма и крупной преградой на пути создания плановости в капиталистическом хозяйстве.
Другими не менее важными препятствиями являлись невозможность примирения противоречивых интересов различных групп буржуазии, противоречия между монополистическими объединениями и некартелированной промышленностью. Все это являлось непреодолимым препятствием для осуществления планового регулирования хозяйства. Прежде всего этому мешала конкуренция, которая при капитализме никогда и ни при каких условиях не может быть уничтожена. Если в мирное время основным объектом конкуренции являлся рынок для сбыта товаров, то во время войны борьба развернулась вокруг выгодных военных заказов и за первоочередное снабжение дефицитными материалами и топливом, за преимущественное использование транспорта и недостающей рабочей силы. Целью этой борьбы являлась максимальная прибыль. Основная задача государственно-монополистического капитализма и заключалась в том, чтобы обеспечить наивысшие прибыли наиболее мощным монополиям. [298]
Наконец, нужно учесть изменения, происшедшие во взаимоотношениях между промышленностью и сельским хозяйством. В результате промышленной мобилизации сельское хозяйство лишилось возможности получать все необходимое от промышленности. В то же время сельское хозяйство, сокращавшее производство, не могло обеспечить промышленность необходимым сырьем.
Обанкротившись в вопросе регулирования производства, государственно-монополистический капитализм показал свое бессилие и в области регулирования обращения. И только в области нормирования потребления продовольствия трудящимися были достигнуты определенные результаты. Однако такое нормирование явилось лишь организованным голодом народных масс в интересах обогащения капиталистов, помещиков и кулаков.
Итак, плановость народного хозяйства для буржуазного государства оказалась невозможной.
Однако капитализм уже во время первой мировой войны достиг той ступени развития, когда оставалось сделать лишь один решающий шаг — установить диктатуру пролетариата, чтобы перейти к строительству социализма.
В. И. Ленин пророчески писал: «Диалектика истории именно такова, что война, необычайно ускорив превращение монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм, тем самым необычайно приблизила человечество к социализму.
Империалистская война есть канун социалистической революции. И это не только потому, что война своими ужасами порождает пролетарское восстание, — никакое восстание не создаст социализма, если он не созрел экономически, — а потому, что государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных, ступеней нет» {204}.
Коммунистическая партия, опираясь на эти гениальные указания своего вождя и учителя, привела народы России к диктатуре пролетариата. [299]