Планы развития советских вооружённых сил 1933–1937 гг.
Несмотря на намерение правительства подготовить пятилетний план развития оборонных отраслей промышленности на первую пятилетку (1928/1929–1932/1933 гг.), подобный план так и не был подготовлен и принят. Работа над вторым пятилетним планом также сопровождалась стремлением выработать последовательную систему долгосрочных и годовых планов на период 1933–1937 гг.
Хотя планирование в целом уже было предметом многих исследований, начиная с 1930-х гг., изучить по первичным источникам действительный уровень, состояние и формы военно-экономического планирования до сих пор не представлялось возможным {493}. В своей фундаментальной работе об организации советского планирования историк-экономист Э. Залеский рассмотрел в том числе процесс подготовки различных предложений в ходе работы над вторым пятилетним планом. Уроки первого пятилетнего плана легли в 1932 г. в основу новых директив, призывавших к постановке более скромных целей при подготовке предложений на 1933–1937 гг. {494}. В отличие от исследования Залеского, в котором анализу подвергся народнохозяйственный план в целом, в этой главе рассматриваются проблемы развития долговременного планирования в области обороны {495}. При этом особого внимания заслуживают изменения в плановых показателях в середине 30-х гг. Становление системы планирования в оборонной промышленности рассматривается здесь как особый элемент общей системы планирования. [186]
Мобилизационные потребности Красной Армии
Размах мобилизационных приготовлений в промышленности в 1932–1933 гг. указывает на то, что ещё до возникновения нацистской угрозы руководством страны было принято решение о значительном перевооружении армии. По утверждению Штаба РККА, в 1932 г. основная угроза исходила от антисоветской коалиции (Польша и Румыния при поддержке Франции). Франция продолжала считаться главным вероятным противником, хотя, начиная с 1932 г., советское руководство и военные обдумывали возможность изменения системы союзов в Европе {496}.
Примечательно, что поразившая западный мир в начале 30-х гг. «великая депрессия», которая явно способствовала военным устремлениям «империалистических» держав в Европе, по-видимому, никак не сказалась на долгосрочных планах советских военных, во всяком случае, в том, что касалось определения мобилизационных потребностей {497}.
Летом 1932 г. Начальник Штаба А. И. Егоров произвёл оценку потребности Красной Армии на мобилизационное развёртывание. Его расчёты представляют интерес, поскольку будучи сделаны до захвата нацистами власти в Германии, предусматривали огромное наращивание военно-воздушных и бронетанковых сил с соответствующим увеличением огневой мощи артиллерии (табл. 7.1). Для военно-воздушных сил численность развёртывания была установлена на уровне 32000 самолетов, включая 5800 истребителей, 8000 тяжёлых и 9500 лёгких бомбардировщиков и штурмовых самолетов. Цифры производства на год войны были ещё выше, учитывая рассчитанные вплоть до 1938 г. уровни потерь для различных видов вооружённых сил.
В мае-июне 1932 г. Егоров сформулировал запрос на развёртывание 40000 танков к концу второй пятилетки. Фактически проектом предусматривалось развёртывание 26000 танков и 25000 танкеток, а, учитывая расчётный уровень потерь, объём производства на первый год войны устанавливался в размере 85000 танков и 47000 танкеток. Предложениями Егорова также предусматривалось увеличение количества бронеавтомобилей с 580 в 1932 г. до 2500 в 1933 и до 15000 к 1938 году. В то время как по существующему [187] мобилизационному плану количество грузовиков устанавливалось на уровне 35500, проект 1933 г. предусматривал уже 100000 машин, а к 1938 г. в Красной Армии должно было быть не меньше 500000 грузовых автомобилей. Этот заказ может свидетельствовать о том, что аргументы Тухачевского, впервые сделавшего подобные расчёты в своей январской записке 1930 г., были наконец услышаны.
| (Штук, если не указано иное) | 1933 г. | 1938 г. |
| Самолеты | 10400 | 32000 |
| Танки | 11000 | 40000 |
| Танкетки | 9000 | 20000 |
| Тракторы | 9000 | 100000 |
| Бронеавтомобили | 1200 | 6000 |
| Грузовики | 70000 | 500000 |
| Артиллерийские системы всех типов | 28800 | 84500 |
| Снаряды (млн. шт., включая двухмесячные резервы) | 38,3 | 75,0 |
| Винтовки и автоматические винтовки | 2878000 | 3850000 |
| Тяжелые и легкие пулеметы | 164000 | 338500 |
| Патроны (млн. штук) | 3500 | 5800 |
| Авиабомбы (тонн) | 62000 | 400000 |
Хотя представленные в этом докладе оперативные идеи и характеристики различных танковых сил известны из трудов специалистов по военной истории {498}, заслуживают внимания мотивация и та настойчивость, с которой Егоров говорил о необходимости интеграции производства танков с тракторной и автомобильной промышленностью. Считая танк всего лишь «военной версией» «мирного» трактора или автомобиля, он полагал, что процесс механизации армии в количественном отношении ограничен только возможностями автомобильно-тракторной промышленности страны. Следовательно, гигантские возможности автомобильно-тракторной промышленности [188] капиталистических стран позволяли говорить о десятках и даже сотнях тысяч танков, произведенных уже в первый год войны {499}.
В будущем механизация армии должна была вестись по трём основным направлениям. Во-первых, развёртывание отдельных, крупных механизированных частей, в дальнейшем действующих совместно с авиацией. Во-вторых, оснащение танками всех общевойсковых частей и, в-третьих, моторизация тыла. Логическим итогом этой схемы становилась полная механизация армии. Согласно советской доктрине, армия оставалась многомиллионной, меняя при этом свою структуру. Выбор Красной Армии был сделан в пользу трёх типов танков: быстрых вездеходных танков, танков-амфибий, а также летающих танков {500}.
Промышленная база современной войны
В 1932 г. Штаб Красной Армии заявил (и его мнение было поддержано Госпланом), что принципиально важной задачей второго пятилетнего плана должно стать создание такой «военно-производственной базы», которая гарантировала бы Советскому Союзу превосходство, в особенности в современных вооружениях (самолетах, танках, грузовых автомобилях), над наиболее сильным противником — Францией, а также её союзницами Польшей и Румынией {501}.
Одна из важных задач заключалась в создании самостоятельной базы военного производства в Сибири, с тем, чтобы гарантировать надёжную оборону Дальнего Востока. Создание этой новой промышленной базы предполагало широкую кооперацию с имевшейся там промышленностью, при этом в полной мере должны были использоваться преимущества новых промышленных объектов, таких как Кузбасс, Ангарская гидроэлектростанция, а также природные ресурсы Дальневосточного края. Военные считали, что перевод промышленности из европейской России должен продолжаться, но при этом ускоренными темпами будет расти доля нового строительства на Урале и в Поволжье. В то же время, согласно их рекомендациям, военно-промышленный потенциал Ленинграда во второй пятилетке должен был уменьшиться.
Народнохозяйственные планы промышленного развития должны были также учитывать оборонное требование о необходимости [189] сохранения устойчивого равновесия между вооруженными силами и тылом на протяжении двух-трёхлетней войны. В течение пятилетки развитие производства вооружений должно было происходить в направлении использования всего промышленного потенциала, включая гражданские предприятия. Также предусматривалось введение более чёткой специализации на предприятиях оборонной промышленности.
Эти общие предложения облекались военными в конкретные цифры необходимой технической реконструкции. В 1932 г. ими было выдвинуто первое предложение на долговременную перспективу в форме мобилизационной заявки на 1938 г. В то время, когда готовился этот документ, политика «большого скачка» в области танкостроения, а также во многих других отраслях ещё не привела к хаосу и потере координации. В таблице 7.2 приводятся расчёты ожидаемой интеграции производства танков с деятельностью предприятий тракторной и автомобильной промышленности в военное время.
| Вид продукции, место производства | в 1933 г. | в 1938 г. |
| Малые танки (Т-26), из них: | 13500 | 20000 |
| завод «Большевик» | 1500 | 1500 |
| Сталинградский тракторный | 12000 | 18500 |
| Средние танки (БТ, ПТ), из них: | 2000 | 15000 |
| Харьковский локомотивный | 2000 | 2000 |
| Челябинский тракторный | — | 13000 |
| Тяжелые танки (Т-35) (завод «Экскаватор», Урал) | — | 1000 |
| Танки прикрытия (Ярославский автомобильный; завод АМО, Москва) | 8000 | 20000 |
| Танкетки | 16000 | 30000 |
Эта таблица отражает планировавшееся увеличение мощности танкового производства. Расчёты явились плодом коллективных [190] усилий различных плановых органов. Никогда ранее эти цифры производства танков на случай войны не приводились и не использовались в работах о советских вооружённых силах. Необходимая и запланированная на военное время мощь советских танковых и военно-воздушных сил является наиболее важным параметром для оценки стратегического положения СССР.
Пересмотр военно-мобилизационной заявки на 1933 г.
В июне 1933 г. Штаб РККА представил ряд важных докладов о необходимости дальнейшего развития новых видов оружия, танков и авиации. Начальник Штаба А. И. Егоров обратил внимание на развитие механизации и моторизации во второй пятилетке, а также на новые оперативные возможности, открывающиеся благодаря механизации. Доклад Егорова содержал анализ роли и места танков в военных доктринах различных иностранных государств, а также тенденций дальнейшего развития этого вида вооружений.
Скоростной вездеходный тип танка был представлен в это время советской модификацией танка «Кристи» 1930 г. на комбинированном колёсно-гусеничном ходу. Танки-амфибии конструировались на основе лёгких танков. Летающие танки были одним из экспериментальных проектов, которые, однако, не увенчались успехом. В начале 30-х гг. советские конструкторы практически не отставали от конструкторов США, которые разрабатывали проекты «летающих» танков и танков двойного назначения (с крыльями и колёсами) {502}.
В июне 1933 г. Наркомат обороны и Революционный Военный Совет (РВС) одобрили ориентировочный план годовых заказов на оставшиеся годы пятилетки, новую мобилизационную заявку на год войны в конце пятилетки, а также предложения по бюджету НКВМ на 1934–1937 гг. В таблице 7.3 приводится мобилизационная заявка на 1938 г., принятая военными в июне 1933 г. и свидетельствующая о значительном увеличении потребностей военного времени.
Приведённые в таблице мобилизационные задания могут служить показателем эволюции военной теории — от идеи «глубокого боя» к получившей преобладание в конце 30-х гг. концепции глубокой наступательной операции. [191]
| Тип вооружений | Предельный уровень производства в 1932 г. (поставки на год войны) | МР-15 (1933) | М-18 (1938) |
| САМОЛЕТЫ | 7490 | 14500 | 30000 |
| из них: | |||
| истребителей (одно — и двухместных) | 2367 | 5000 | 8000 |
| тяжелых бомбардировщиков | 402 | 1300 | 3250 |
| лёгких бомбардировщиков, штурмовиков | в 3814 | 5430 | 6850 |
| самолетов-разведчиков | — | 1070 | 8850 |
| прочих | 907 | 1700 | 3050 |
| Авиационные двигатели | 11200 | 24000 | 75000 |
| ТАНКИ, всех типов | 19800 | 32200 | 45000 |
| из них: | |||
| Разведывательных Т-37 | 400 | 15000 | 14200 |
| Общего назначения Т-26 | 13800 | 11500 | 20000 |
| Операт. назначения БТ-ПТ-1 | 2000 | 5000 | 7000 |
| Танков прорыва Т-28 | — | 200 | 2000 |
| Тяжёлых танков Т-35 | — | 100 | 800 |
| Самоходных артиллерийских, установок (САУ) | — | 400 | 1000 |
| Бронемашины | 900 | 2000 | 5000 |
| Автомобили | 50000 | 75000 | 200000 |
| Гусеничные тракторы | 4000 | 5400 | 15000 |
| Орудия | 18000 | 28615 | 41600 |
| Снаряды (млн.) | 46,4 | 84,2 | 160 |
| Винтовки | 1575000 | 2000000 | 3000000 |
| Пулеметы | 117800 | 175000 | 206000 |
| Патроны (млн.) | 5500 | 8000 | 14000 |
| Авиабомбы (тонн) | 100000 | 200000 | 500000 |
| Химическое оружие (тонн) | 63000 | 150000 | 250000 |
Сопоставление с возможными цифрами производства для условий войны затрудняется тем, что роль танков, и в особенности, лёгких танков подверглась пересмотру после первых танковых сражений Гражданской войны в Испании. Действительная способность промышленности выйти на эти показатели военного времени вызывала у военных сомнение. Так, в ноябре 1935 г. Тухачевский подверг критике положение в артиллерийском производстве. Комиссия Обороны установила мобилизационный показатель в 76 млн. снарядов. В то же время у Управления военной мобилизации Наркомата тяжёлой промышленности был свой собственный мобилизационный план «М-3» на 1935 г., который предусматривал выпуск всего 65 млн. снарядов. По словам Тухачевского, даже этой цифре суждено было остаться на бумаге, поскольку не было проведено необходимых приготовлений, которые могли бы обеспечить подобный уровень производства по мобилизации {503}. Согласно докладу Штаба РККА, порох был главным «узким местом» в поставке вооружений. Из-за недостатка орудийного пороха, производство артиллерийских снарядов оставалось на уровне 60 млн. за год войны. Существовавший уровень производства металла давал возможность достичь значительно более высокой цифры. Проблемы со снарядами сказывались и на количестве фигурирующих в заявках орудий, танков и самолетов. В докладе также обращалось внимание на нехватку алюминия для авиационного производства. В целом, основными недостатками являлись отсутствие должной мобилизационной готовности в промышленности, а также координации между гражданскими и военными предприятиями {504}.
Процедура планирования
В 1932 г. Госплан выразил сожаление, что в рамках первого пятилетнего плана не было принято «оборонной пятилетки промышленности». Перестройка вооружённых сил и, соответственно, модернизация оборонной промышленности происходили «без всякой перспективы». Привычка руководствоваться годовыми военными заказами, а также происходившее изменение долговременных потребностей мешали полностью задействовать общий промышленный потенциал страны. Не были решены и имевшие большое значение вопросы перестройки [193] мощностей военного производства. Работники Госплана отвергали доводы части военных представителей, доказывавших, что составление пятилетнего плана развития оборонной промышленности является излишним, поскольку вопросы обороны страны в решающей степени зависят от непредсказуемого развития международной ситуации. Их возражения сводились к тому, что, во-первых, правительство уже определило ряд долговременных оборонных показателей и, во-вторых, что международное положение в равной степени отражается и на развитии экономики в целом, но это не уменьшает значения пятилетнего плана {505}.
В точности узнать, каковы были обстоятельства принятия пятилетнего плана развития оборонной промышленности, сегодня невозможно. Это обстоятельство обращает на себя особое внимание, поскольку в некоторых советских источниках процесс разработки и принятия планов оборонной промышленности и народнохозяйственных планов в целом предстаёт гладким и слаженным. Маршал Жуков так писал об этом в своих мемуарах: «К концу моей работы того времени в аппарате Наркомата Обороны мы приступили к разработке второго пятилетнего плана строительства РККА на 1934–1938 годы» {506}.
В то же время рассмотренные здесь проекты планов позволяют выявить основные черты долгосрочного планирования. Хотя пятилетний план развития оборонных отраслей промышленности на 1933–1937 гг. так и не был принят правительством, ряд документов содержит запросы военных на долговременную перспективу, включая как военные заказы мирного времени, так и мобилизационные заявки военного времени. Показатели мобилизации промышленности позволяют значительно лучше понять масштабы ожидавшегося увеличения советских вооружённых сил после мобилизации {507}.
Вне зависимости от ресурсов капитального строительства, намеченные правительством показатели не могли быть включены в общий, составленный Госпланом план пятилетки. В предложениях Госплана была предпринята попытка сохранить уровень установленных правительством заданий, отложив их выполнение на более поздний срок. В 1933 г. Наркомат тяжелой промышленности дал понять, что отдельные разделы пятилетнего плана могут быть выполнены даже раньше срока, но при условии перераспределения инвестиций. Но самое главное — это то, что, как и во время первой пятилетки, промышленность по-прежнему руководствовалась годовыми планами, а пятилетние оставались только на бумаге. [194]
Очевидно, что, долговременные решения советского руководства, в данном случае — Комиссии Обороны (КО), базировались на общем представлении о военной угрозе. В то же время решения, касавшиеся развития одной из отраслей военного производства, часто принимались без учета взаимосвязей с другими отраслями. Более пристальное изучение того, как вырабатывались правительственные решения поможет ответить на многие вопросы, в частности, о роли Сектора обороны Госплана, который мог дебатировать решения, принимавшиеся государственными комиссиями и комиссиями Политбюро. Некоторые из этих решений приведены на следующей схеме:
Схема 7.1. Решения советского правительства по перевооружению и коррективы, внесенные Госпланом {508}
| Решения Комиссии Обороны (КО) | Предложение Госплана |
| Артиллерия: | |
| Июль 1931 г., 19000 орудий в 1933 г. | К 1937 г. |
| Танки: | |
| 1 августа 1931 г., 40000 танков к 1932 г. | К 1937 г. |
| Снаряды: | |
| 20 октября 1931 г., 117 млн. боекомплектов к 1934 г. | Возможно, будет достигнуто к 1937 г. |
| Авиация: | |
| 11 января 1932 г., 35000 самолетов к 1935 г. | 31200 в 1938 г. |
| Порох: | |
| 11 января 1932 г., 200000 тонн в середине 30-х гг. | Не ранее 1938 г. |
Заметим в скобках, что решение добиваться значительного расширения танковой программы, а также увеличения производства артиллерии было принято Комиссией Обороны в июле-августе 1931 г., т. е. до японского вторжения в Маньчжурию. Если на принятие этих решений и повлияла японская военная угроза, то скорее как предчувствие угрозы, а не как результат реальных событий, происшедших позднее той же осенью. Таким образом, тенденцию к росту [195] мобилизационной заявки можно рассматривать как результат совместного действия двух факторов: общей политики перевооружения и специфики существовавшей в 1931–1932 гг. военной угрозы.
Данные схемы свидетельствуют о том, что разработчики планов действительно пытались оценивать реалистичность правительственных заданий и даже вносили существенные изменения в решения Комиссии Обороны. Одной из причин того, что плановиками откладывалось достижение установленных правительственными решениями показателей, было существование очевидных «слабых мест», которые при выработке решений сплошь и рядом не принимались во внимание. Наиболее серьёзной продолжала оставаться ситуация с производством пороха, что ограничивало выпуск артиллерийского вооружения и, следовательно, мешало развертыванию танкового и авиационного производства.
Иногда слабая координация действий директивных и планирующих органов в области обороны вела к тому, что издаваемые директивы противоречили друг другу. Так, например, Комиссия Обороны приняла ряд решений, результат выполнения которых выходил за рамки годового бюджета оборонного ведомства, предназначенного для военных заказов, и тогда поставленный в тупик Ворошилов, который одновременно был и Наркомом обороны, и членом Комиссии Обороны, обратился к Наркому тяжелой промышленности Орджоникидзе, прося у того совета.
В памятной записке для Орджоникидзе Ворошилов отмечает, что решения КО, которые были приняты на протяжении 1932 г., существенно превышают лимит бюджета. В мае 1932 г. Комиссия Обороны приняла решение о производстве 3000 самолетов. К октябрю программой моторизации и механизации предусматривалось наличие на вооружении 7000 танков и, наконец, в ноябре был принят новый план строительства флота. В свою очередь, от этих решений зависели заказы на продукцию артиллерийской промышленности, на боеприпасы и грузовики. По подсчётам Ворошилова, военный заказ на 1933 г. должен был достичь 2600 млн. рублей. «Что делать?» — задавал сакраментальный вопрос Ворошилов {509}.
Уже в феврале 1932 г., когда ещё не была завершен первый пятилетний план и только что был принят самый амбициозный план развития оборонной промышленности, заместитель главы Сектора обороны Госплана Колесинский издал инструкции по составлению второго пятилетнего плана на 1933–1937 гг. Существовавшей в рамках Сектора обороны Промышленной группе предписывалось заняться [196] вопросами расширения мощностей, кооперации с гражданскими предприятиями, а также задачами металлургии и проблемой территориального размещения следующих отраслей промышленности: авиационной, танковой, производства артиллерийских систем, пороха и снарядов на период до 1938 г. {510}.
В следующей инструкции Колесинский заявил, что при планировании должны учитываться, во-первых, итоги первой пятилетки и зарубежные технические достижения в области производства вооружений; во-вторых, готовность советских вооружённых сил и оборонной промышленности к войне; и, наконец, вопросы кооперации военного и гражданского производства и перевода гражданских предприятий на военные рельсы {511}.
Помимо специфически военных отраслей, следующие отрасли промышленности рассматривались как имеющие оборонное значение: химическая, цветная металлургия, производство ферросплавов, производство высококачественной стали, контрольных и измерительных инструментов, оптика, выпуск электротехнического оборудования, производство синтетических волокон, а также точная механика. Пятилетний план для этих отраслей должен был составляться только после точного учёта потребностей вооружённых сил. Во время первой пятилетки наращивание военно-производственного потенциала в основном происходило за счёт строительства специализированных оборонных предприятий. Это означало, что в мирное время значительные объёмы основного капитала будут заморожены. Отныне утверждалось, что главной задачей развития военного производства во второй пятилетке должно стать использование общего промышленного потенциала страны посредством приспособления гражданских предприятий под выпуск военной продукции {512}. Среди качественных проблем второй пятилетки Госплан подчёркивал дальнейшее развитие стандартизации, механизации и взаимозаменяемости. В промышленности все ещё не хватало инструментов, в особенности, измерительных и калибровочных устройств, что неизбежно сказывалось на качестве и приводило к большим потерям дефицитных товаров и материалов {513}.
В марте 1932 г. Сектор обороны разработал проект «ориентировочного перспективного плана» производства брони и танков на случай войны во второй пятилетке, при этом в качестве показателей были просто взяты максимальные расчетные «производственные мощности» для тракторных и иных предприятий, связанных с производством брони и танков {514}. В мае 1932 г. правительство дало [197] указания об организации работы по «отражению нужд обороны в пятилетнем плане». В мае 1932 г. военные направили в Госплан спецификацию типов танков, тракторов, самоходных орудий, бронемашин и другого транспортного оборудования, которое потребуется им в предстоящие годы {515}.
В июне 1932 г. Сектор обороны Госплана подготовил предварительный расчёт необходимых мощностей по производству танков и самолетов в военное время {516}. Для дальнейшей разработки долгосрочного плана развития танковой промышленности предлагалось создать специальную группу из экспертов НКТП {517}, НКВМ {518}, Рабоче-крестьянской инспекции и Госплана {519}. Экспертная группа должна была, как можно скорее, установить точность расчёта потребностей по металлу, оборудованию и вооружениям, а также рассмотреть вопросы намечаемой кооперации и ассимиляции предприятий военной и гражданской промышленности. Особое внимание при этом уделялось правильности выбора заводов для выпуска продукции военного времени, а также реалистичности оценок производственного потенциала. Результатом работы этой группы экспертов должен был стать окончательный вариант пятилетнего плана развития танковой промышленности, который включал бы как мобилизационные возможности, так и план заказов мирного времени {520}.
В ходе разработки перспективных планов возникла формальная процедура, в рамках которой определённый круг людей постепенно, шаг за шагом, формулировал долгосрочный план производства танков. Часто, однако, эта формальная процедура подменялась неформальной, о точной природе которой трудно судить с уверенностью до тех пор, пока не станет доступным личный архив Сталина. Из мемуаров известных советских конструкторов и руководителей промышленности известно, что на протяжении многих лет Генеральный секретарь партии играл непосредственную и всё возраставшую со временем роль в решении вопросов обороны. При этом ставшие теперь доступными журналы посещений Сталина в его кремлевском кабинете позволяют узнать лишь даты тех встреч, на которых, по всей видимости, в неформальной обстановке обсуждались проблемы обороны и оборонной промышленности.
В связи с провалом танковой программы 1932 г. представляет интерес описание одной из таких ночных встреч в Кремле, сделанное начальником Управления механизации и моторизации РККА Иннокентием Халепским в письме Наркому обороны Ворошилову. Халепский сообщает, что 21 ноября в 9 часов вечера он был вызван [198] в кремлевскую квартиру Орджоникидзе, куда вскоре прибыл Сталин. Разговор, в котором приняли участие также Павлуновский и директор Сталинградского тракторного завода Пудалов, шёл о замене колесных танков типа «Интернационал» гусеничными танками, а также о превращении Сталинградского тракторного в базу танкостроения в годы войны {521}.
После этой ночной встречи на квартире в Кремле Халепский составил для Сталина памятную записку о производстве танков. После некоторой дискуссии предложения Халепского были одобрены Революционным Военным Советом. Письмо Халепского Ворошилову заканчивалось сообщением о том, что, как ему только что стало известно, Политбюро также одобрило эти предложения {522}.
В октябре 1932 г. Сектор обороны Госплана выразил сожаление по поводу отсутствия регулярной рассылки принимаемых правительством (Комиссией Обороны) решений. Тем самым, считали плановики, возникает риск того, что работа Госплана над долгосрочными и годовыми планами может приходить в противоречие с последними изменениями в политике правительства {523}.
В начале 1933 г., когда стали известны итоги первой пятилетки и, в особенности, провал выполнения годовых планов 1932 г., сотрудники Сектора обороны получили новые указания о том, как строить работу над различными частями и разделами пятилетнего плана. Предстояло рассчитать балансы по листовому прокату, цветным металлам и продуктам химической промышленности. Следовало проанализировать план капитальных вложений и определить уровень инвестиций, необходимых для оборонной и гражданской промышленности, а также степень годового прироста производственного потенциала. В формулировке производственного плана непосредственное участие должны были принять представители промышленности. Особое значение придавалось «показателям качества»: нормам расхода материалов, срокам внедрения новой технологии, мобилизационной готовности и сокращению дефицита товаров. Сектор обороны также занимался вопросами труда и занятости, проблемами производительности труда, транспорта, сельского хозяйства и региональной политики.
Руководитель Сектора обороны Ботнер издал распоряжение, в котором предостерёг: «Вся работа является строго конфиденциальной; категорически запрещается сообщать какие-либо сведения о предложениях Госплана или Сектора обороны наркоматам или их отдельным работникам без моего особого разрешения» {524}. [199]
Позднее, в апреле 1933 г., Ботнер сетовал на то, что Наркомат тяжелой промышленности (НКТП) до сих пор не представил в Госплан ни долгосрочного плана капитального строительства, ни каких-либо других производственных планов. Он даже выразил сомнение, что Главным военно-мобилизационным управлением (ГВМУ) Наркомтяжпрома вообще разработаны какие бы то ни было планы. Ботнер также сообщил Заместителю председателя Госплана Межлауку, что НКВМ не переработал проект своего плана на вторую пятилетку {525}. Эта ситуация заслуживает особого внимания, поскольку может показаться, что директивы Председателя Совнаркома Молотова о процедуре составления пятилетнего плана в 1932 г. должны были являться руководством к немедленному исполнению. Ботнер указывал, что Госплан разработал план капитального строительства, руководствуясь различными правительственными директивами. Но, приступив к составлению производственных планов, Госплан оказался в затруднении, поскольку ни НКВМ, не НКТП не предоставили ему необходимые материалы {526}.
В то же время игнорирование Наркоматом тяжёлой промышленности проблемы организации гражданского производства на предприятиях оборонной промышленности имело далеко идущие последствия. По оценкам Ботнера, на 1 января 1933 г. основной капитал оборонной промышленности составил 1200 млн. рублей, из них 900 млн. было сосредоточено в машиностроении. Согласно статистической переписи 1933 г., количество металло — и деревообрабатывающих станков составляло 73000. Учитывая, что в 1932 г. объём производства оборонной промышленности равнялся 2100 млн. рублей и что при этом использовалось не более 50% всех мощностей, а также учитывая, что на вторую пятилетку были запланированы (в соответствии с лимитом Госплана) капиталовложения в объёме 2500 млн. рублей, производственный потенциал за этот период вполне мог быть утроен (всё, согласно Ботнеру). Если на протяжении этого периода годовые военные заказы останутся теми же, то есть на уровне 1000–1200 млн. рублей, то общий объём производства в оборонной промышленности может, по оценке Сектора обороны Госплана, достигнуть к 1938 г. 3500–4000 млн. рублей {527}.
Однако, как подчёркивал Ботнер, оборонная промышленность, в принципе, могла бы выпускать большинство разновидностей станков, механизмов, запасных частей, оборудования для текстильной промышленности, а также, возможно, продукции тяжёлого машиностроения. Но в отсутствие надлежащего планирования, развитие [200] машиностроения, по всей видимости, будет, как и раньше, происходить в соответствии с отдельными планами для гражданской и оборонной промышленности. Между тем, очевидно, что и в гражданском, и в оборонном секторах машиностроения существуют большие избыточные мощности.
Наконец, Ботнер предлагал вместо заказов мирного времени, практически неизменных в течение пятилетнего периода, заложить в военный заказ ежегодный прирост в 13%. Эта новая цифра заставит заинтересованные подразделения Госплана, Сектор машиностроения и Сектор обороны, пересмотреть план по машиностроению, уделив больше внимания гражданской продукции, производимой оборонной промышленностью {528}.
В последующие месяцы 1933 г. Сектор обороны Госплана занимался составлением проекта пятилетнего плана. Отныне Госплан предлагал установить более высокий показатель производства промышленной продукции, который должен был составить примерно 3500 млн. рублей, включая постоянный объём производства для оборонной промышленности и больший, чем раньше, объём гражданской продукции. Изменение подхода к планированию было обусловлено, по мысли заместителя председателя Госплана Трояновского, как соображениями мобилизационной готовности, так и, в ещё большей степени, экономическими соображениями (использование, мощностей оборонной промышленности, особенно машиностроения и химической, для производства мирной продукции, что позволяло избежать замораживания капитала) {529}.
Предложения по второму пятилетнему плану развития народного хозяйства, таким образом, являли собой очень сложную задачу, предусматривая, с одной стороны, огромные объёмы капитального строительства, а, с другой, подчеркивая необходимость максимально возможного увеличения производства гражданской продукции. Решение её означало бы фактически решение советскими плановиками хорошо известной дилеммы «пушки или масло?». Действительно, бремя создания огромного военно-промышленного потенциала может быть частично облегчено, если предусмотреть возможность использования его в мирных целях. С другой стороны, подготовка гражданского сектора к конверсии позволит не связывать ресурсы в рамках отдельной оборонной промышленности {530}.
На протяжении 1933 г. Сектор обороны занимался дальнейшей детализацией плана оборонного производства на вторую пятилетку. В апреле были готовы два варианта пятилетнего плана. В первом [201] варианте были учтены все без исключения правительственные решения. Во втором варианте рост производства сдерживался установленными Госпланом уменьшенными объёмами капитального строительства. Похоже, что авторы плана предпочитали более реалистический подход, что было обусловлено их собственным опытом, связанным с провалом выполнения планов 1932 г.
Текущие оборонные заказы, 1933–1937 гг.
Несмотря на то, что опасения, связанные с развитием обстановки на Дальнем Востоке, сохранялись до конца 1932 г., в глазах военных, по-видимому, реальная угроза была недостаточной для того, чтобы привести к росту ежегодных поставок вооружений, как «современных», так и «устарелых». Как явствует из таблицы 7.4 (см. на следующей странице), Красная Армия не планировала сколько-нибудь существенного увеличения объёмов приобретения оружия на протяжении последующих пяти лет. Ожидалось, что заказы на самолеты уменьшатся с 3515 в 1933 г. до 2000 машин в завершающие годы пятилетки. Заказы военных на танки должны были за годы пятилетки несколько вырасти, но при этом ожидались значительно меньшими, чем предусматривалось заданиями 1932 и 1933 года. При этом, однако, ежегодные поставки должны были дать Красной Армии 9000 новых самолетов, включая 2000 истребителей, 800 тяжелых бомбардировщиков, 2000 лёгких бомбардировщиков и штурмовиков, а также 1650 самолетов разведки. Она также должна была получить 9700 танков, включая 1400 наиболее прогрессивных машин БТ (быстроходный танк) типа «Кристи», 900 танков прорыва и 400 тяжелых танков. Оставшуюся часть составляли лёгкие танки и танкетки. Рост намечался только в поставках артиллерии и снарядов. По винтовкам, пулемётам и химическому оружию плановые ежегодные закупки оставались практически на том же уровне.
Учитывая, что в плане отразились средне — и долгосрочные оценки угроз военными, можно сделать вывод о том, что фактические изменения производства, по сравнению с данным планом, были ответом на новые угрозы извне. Далее, поскольку этот план стал ориентиром на предстоящий период, то, анализируя уменьшение военного производства по сравнению с предшествующим годом, нельзя автоматически [202] списывать его на возникавшие производственные проблемы. Наконец, было бы неправильно смотреть на развитие оборонной промышленности лишь сквозь призму роста объемов производства. Наращивание объемов производства оборонной промышленностью могло бы представлять интерес с точки зрения развития военно-промышленного потенциала в целом. Однако реальный уровень производства вооружений недостаточен для оценки степени перевооружения, то есть потенциала военного времени. От анализа советской экономики, с акцентом на темпах роста, перейдем к рассмотрению вещей, имевших непосредственное отношение к участникам событий.
| Статья заказов | 1933 г. (одобрен) | 1934 г. | 1935 г. | 1936 г. | 1937 г. | Всего за 1934– 1937 гг. |
| Самолеты первого эшелона | 3515 | 3000 | 2000 | 2000 | 2000 | 9000 |
| Двигатели | 6000 | 7000 | 7000 | 7500 | 7500 | 29000 |
| Танки всех типов | 4220 | 2100 | 2300 | 2500 | 2800 | 9700 |
| Грузовики | 7150 | 8000 | 9000 | 11000 | 12000 | 40000 |
| Гусеничные трактора | 300 | 800 | 1000 | 1100 | 1200 | 4100 |
| Орудия (кроме ВМФ) | 5200 | 5600 | 6900 | 7800 | 8400 | 28700 |
| Снаряды (млн.) (кроме ВМФ) | 2,7 | 5,0 | 6,0 | 6,5 | 7,0 | 24,5 |
| Винтовки | 125000 | 200000 | 200000 | 200000 | 200000 | 800000 |
| Пулеметы | 32000 | 26000 | 27000 | 29000 | 29000 | 111000 |
| Химическое оружие (тонн) | 1000 | 1500 | 2000 | 2200 | 2300 | 8000 |
Проект бюджета на оставшиеся годы второй пятилетки (1934–1937 гг.) предусматривал общие ассигнования в размере 24 млрд. рублей, при том, что на всю пятилетку запланированный уровень расходов составил 28,8 млрд. рублей. Из этой суммы 14 млрд. рублей предназначалось для производства вооружений, 2,3 млрд. шло на [203] строительство и 12,5 млрд. рублей на выплату жалования и денежного довольствия {531}. Распределение бюджетных ассигнований в этом проекте свидетельствует, судя по уровню закупок, о намечавшемся наращивании артиллерии и военно-морского флота. Артиллерийский заказ должен был возрасти с 527 млн. рублей (стоимость 5200 орудий) в 1933 г. до 1140 млн. рублей (8400 орудий) к 1937 г. За время второй пятилетки расходы на строительство флота возрастали с 400,9 млн. в 1933 г. до 1200 млн. рублей в 1937 г.
| 1933 г. | 1934 г. | 1935 г. | 1936 г. | 1937 г. | 12-я пятилетка | |
| Вооружение и оборудование | 1896,3 | 2374 | 2872 | 3227 | 3466 | 13835 |
| из них: | ||||||
| Авиация | 438,7 | 440 | 410 | 420 | 420 | 2128,7 |
| Мотомеханизация | 347,6 | 350 | 360 | 370 | 380 | 1807,6 |
| Артиллерия | 527,0 | 660 | 850 | 1040 | 1140 | 4217,0 |
| Химическое оружие | 57,7 | 85 | 95 | 120 | 125 | 482,7 |
| Средства связи | 70,0 | 75 | 82 | 90 | 103 | 420,0 |
| Инженерное оборудование | 54,4 | 64 | 75 | 87 | 98 | 378,8 |
| ВМФ | 400,9 | 700 | 1000 | 1100 | 1200 | 4400,9 |
| Строительство | 582,0 | 500 | 460 | 420 | 420 | 2382 |
| Потребление, жалование и т.п. | 2228,5 | 2370 | 2525 | 2665 | 2815 | 12604 |
| Общий бюджет НКВМ | 4706,8 | 5244 | 5857 | 6312 | 6701 | 28821 |
Тем самым, с уверенностью можно утверждать, что планом второй пятилетки не предусматривалось перевооружения, понимаемого как массированное оснащение армии новым оружием. Ожидалось, что на протяжении всего планового периода закупки танков и авиации останутся на относительно стабильном уровне. В то же время значительный рост был запланирован для артиллерии, которую, как [204] отмечалось выше, считали «слабым местом» и по её составу, и в сравнении с предполагаемыми мобилизационными возможностями развитых государств.
Любые изменения международного положения на протяжении пятилетки приводили к изменению цифр годового оборонного бюджета. Первое значительное, по сравнению с «ориентировочным» бюджетом, увеличение произошло в 1935 г., но при этом вырос, в основном, фонд заработной платы бюджета, что было обусловлено ростом численности армии, а также ростом цен после отмены карточной системы на хлеб.
Начиная с 1936 г. становятся заметны изменения в программе поставок оружия, по сравнению с ориентировочным проектом плана. Для второй пятилетки в целом в таблице 7.6 проводится сравнение первоначального «ориентировочного» бюджета (таблица 7.5) с пересмотренным и принятым бюджетом, а также с исполненным бюджетом.
| Принятый бюджет | 1933 г. | 1934 г. | 1935 г. | 1936 г. | 1937 г. | 2-я пятилетка |
| Заказы | 1753 | 2292 | 3194 | 5912 | 7594 | 20745 |
| Строительство | 678 | 745 | 1108 | 2517 | 1875 | 6924 |
| Потребление | 2307 | 2764 | 4983 | 8151 | 10570 | 28775 |
| Оборонный бюджет, всего | 4738 | 5801 | 9285 | 16580 | 20039 | 56444 |
| Исполненный бюджет | 1933 г. | 1934 г. | 1935 г. | 1936 г. | 1937 г. | 2-я пятилетка |
| Заказы | 1505,3 | 1947,7 | 2225,8 | 4558,1 | 5657,9 | 15894,8 |
| Строительство | 620,3 | 716,7 | 1186,0, | 2667,7 | 2085,6 | 7366,3 |
| Потребление | 1981,6 | 2728,7 | 4762,3 | 7805,2 | 9894,7 | 27172,5 |
| Оборонный бюджет, всего | 4107,2 | 5393,1 | 8174,1 | 15030,0 | 17638,2 | 50433,6 |
| Государств, бюджет, всего | 35667,0 | 48307 | 66391 | 81827 | 93195 |
Директивы по составлению оборонного бюджета предусматривали удвоение заказов на приобретение вооружений, но при этом расходы на содержание и денежное довольствие армии увеличивались лишь незначительно. При этом, очевидно, исходили из постоянной численности вооружённых сил и только незначительного увеличения расходов на жалование личного состава. Когда в середине 30-х гг. численность Красной Армии мирного времени была увеличена, то это привело к необходимости увеличения бюджета. Данные таблицы 7.6 свидетельствуют об изменении, начиная с 1935 г., объёмов принимавшихся каждый год военных заказов по сравнению с первоначальным планом. Данные об исполненных закупках 1935–1936 гг. свидетельствуют о существовании большого разрыва между ассигнованиями на военные заказы и фактическими закупками. Из общего военного заказа промышленности в объёме 3194 миллионов рублей в 1935 г. фактически поступило вооружений на сумму 2225 млн. рублей. Соответствующие цифры за 1936 г. составляют 5912 и 4558 млн. рублей. Невыполнение (соответственно, на 30 и на 23%) военного заказа явилось одной из основных причин, заставивших высших офицеров армии выступить за новый пересмотр мобилизационных планов.
За годы второй пятилетки на нужды Наркомата обороны было истрачено 50,4 млрд. рублей вместо 28,8 млрд., предусмотренных в первоначальном «ориентировочном» плане. Столь значительным приростом бюджет был обязан увеличению армии после 1935 г., в том числе вызванным этим расходам на строительство (казармы и новые полигоны) {532}. Фактические данные выполнения заказов по вооружению за эти годы указаны в таблице 7.7 (см. следующую страницу).
За цифрами бюджета можно также увидеть итоги бюджетного процесса в целом. Сам бюджет являлся результатом уточнений и согласований, происходивших на протяжении того или иного года. Ценность архивных документов заключается в том, что они позволяют увидеть и оценить те возможности, которые были предметом обсуждения до формального принятия бюджета. Они также дают представление о том, что в действительности происходило на протяжении данного года. В дальнейшем будет показано, что, во-первых, даже к концу первой пятилетки оборона не имела безусловно приоритетного значения, а, во-вторых, что очень важно проводить различие между бюджетным планом и его реализацией. Иногда, как следует из приводимых данных, количество реальных вооружений, [206] поступивших в войска, значительно отличалось от того, что было намечено в рамках бюджета.
| 1933 г. | 1934 г. | 1935 г. | 1936 г. | |
| Авиация | 411,8 | 510,3 | 596,0 | 1614,0 |
| Танки и автомобили | 334,2 | 344,8 | 535,0 | 1093,0 |
| Артиллерия | 478,0 | 585,8 | 947,0 | 1416,0 |
| Химическое оружие | 45,0 | 45,7 | 60,5 | 91,0 |
| Радио — и телефонная связь | 90,0 | 92,0 | 74,6 | 121,0 |
| Специальная техника | — | — | 32,8 | 45,0 |
| Инженерная техника | 52,0 | 52,7 | 53,7 | 100,0 |
| Военно-морское и авиационное строительство | 335,0 | 645,5 | 881,5 | 1370,0 |
| Железные дороги | 7,0 | 15,0 | 13,0 | 48,0 |
| Горючее | — | — | — | 14,0 |
| Всего | 1753,0 | 2291,8 | 3194,1 | 5912,0 |
Итоги второй пятилетки в области оборонного производства
Можно по-разному подходить к оценке итогов развития советской оборонной промышленности во второй пятилетке. Обычно принято говорить о существенном росте оборонной промышленности, имевшем место при гораздо более «скромных» плановых заданиях, то есть по сравнению с намеченными в начале 30-х гг. целями. Можно также говорить о расширении оборонно-значимого сектора в металлургии, металлообработке и машиностроении, что стало важной [207] предпосылкой для устранения «узких мест», характерных для советской оборонной промышленности конца 20-х гг. Очень приблизительно о росте советского оборонного потенциала можно было судить по тем скупым цифрам, которые имелись в советских статистических и иных источниках. Некоторые из этих существовавших ранее направлений исследования уже упоминались в данной книге. Однако из-за очень общего и неясного характера получаемых результатов стала ясна необходимость нового подхода. В отличие от более ранних исследований, данная работа опирается на свидетельства о разработке долгосрочных планов, принадлежавшие непосредственно участникам событий.
Основные результаты материального производства за 1933–1937 гг. приводятся в таблице 7.8. Фактически происходившее в 1936, а также в 1937 г. увеличение оборонных заказов не вышло за рамки того, что предусматривалось в альтернативных планах военного времени.
| 1933 г. | 1934 г. | 1935 г. | 1936 г. | 1937 г. (план) | |
| Артиллерийские орудия | 1797 | 5164 | 4895 | 6923 | 7073 |
| Винтовки | 241000 | 319600 | 220603 | 442558 | 553182 |
| Пулеметы | 32700 | 29500 | 29789 | 34496 | 39135 |
| Танки, самоходные орудия | 3640 | 3440 | 3061 | 3989 | 2154 |
| Снаряды (тыс. шт.) | 2135 | 1991 | 2389 | 5675 | 8382 |
| Патроны (млн. шт.) | 225 | 259 | 450 | 800 | 1704 |
| Авиабомбы (тыс. тонн) | 284 | 216 | 200 | 600 | 975 |
| Самолеты | 3493 | 3655 | 1516 | 3154 | 7388 |
| Авиационные двигатели | 5785 | 7600 | 5658 | 5350 | 15675 |
С другой стороны, даже в завершающие годы пятилетки некоторые сектора оборонной промышленности работали настолько плохо, что этим, как опасались военные и плановики, ставили под угрозу выполнение мобилизационного плана. «Самым слабым звеном в цепи», т.е. главной проблемой мобилизационной заявки в целом, оставались поставки боеприпасов.
В 1936–1937 гг. советская экономика находилась в кризисе. Значительное число проектов нового промышленного строительства осталось незавершенным. Огромные капиталовложения не окупались выпуском новой продукции, при этом росло количество дефицитных видов товаров. Темпы роста, в целом, замедлились. И хотя объекты оборонной промышленности были признаны имеющими приоритетное значение, оборонные заказы в 1937 г. остались в основном невыполненными. В особенности, 1937 год явился кризисным для авиационной промышленности; она получила только 38% от запланированного количества самолетов и 87% двигателей. Следующая таблица иллюстрируют итоги 1937 года.
| Запланировано | Фактически выполнено | % выполнения | |
| Общий оборонный заказ | 8107,6 | 5497,1 | 67,8 |
| в том числе: | |||
| самолеты | 2706,3 | 1802,8 | 66,6 |
| бронетанковая техника | 994,5 | 814,2 | 81,9 |
| артиллерия | 844,9 | 661,2 | 78,3 |
| снаряды | 1238,8 | 735,4 | 59,3 |
| техническое оборудование | 57,0 | 54,8 | 96,1 |
| железнодорожное оборудование | 33,8 - | 26,8 | 79,2 |
| химическое вооружение | 101,1 | 73,2 | 72,3 |
| инженерное оборудование | 100,7 | 73,2 | 75,6 |
| связь | 128,9 | 112,9 | 87,5 |
| морская авиация | 331,8 | 211,1 | 63,6 |
| военно-морское строительство | 1095,8 | 512,6 | 46,7 |
| морская артиллерия | 642,9 | 281,1 | 43,8 |
| порты и морские базы | 96,6 | 68,8 | 71,2 |
| экспериментальные заказы | 134,2 | 66,0 | 49,2 |
В определённой степени, о недостатках в выполнении плана оборонной промышленностью было известно, и устранить их намечалось административными мерами. Постепенно на смену интеграционным усилиям, когда большое количество оборонных и гражданских предприятий оказывалось втянуто в выполнение гигантского мобилизационного заказа, пришло понимание необходимости создания отдельной отрасли оборонной промышленности. В 1937 г. оборонная промышленность была выведена из подчинения Народного Комиссариата тяжёлой промышленности (НКТП) и передана в ведение различных управлений Народного Комиссариата оборонной промышленности. Два года спустя этот наркомат был, в свою очередь, разделён на четыре самостоятельных наркомата (вооружений, боеприпасов, авиационной промышленности и судостроительной промышленности). [210]