Предисловие к русскому изданию

В книгах «План Зет» и «Дни, которые потрясли Чехословакию» обобщены итоги многолетних исследований известного чехословацкого историка В. Крала проблемы мюнхенского соглашения. Первая из названных книг, содержащая предысторию Мюнхена, уже известна советскому читателю{1}. Теперь его вниманию предлагается труд, в котором рассказано о наиболее драматической стадии чехословацкого кризиса, переросшего в кризис всей системы международных отношений. Документы и материалы, изученные автором в архивах многих европейских стран, позволили день за днем и час за часом проследить развитие событий последней декады сентября 1938 г., которые потрясли не только Чехословакию, но и весь мир.

В центре исследования В. Крала — непримиримая борьба двух внешнеполитических курсов в сложной и взрывоопасной обстановке, которая создалась накануне второй мировой войны.

Один из этих курсов активно проводился Англией и все более покорно следовавшей за ней Францией. Он пользовался поддержкой США, других больших и малых капиталистических государств, а также наиболее реакционных сил старого мира. Это был курс на сделку с блоком фашистских агрессоров, вошедший в историю под названием политики «умиротворения». Это была коварная и опасная политика. Она означала отказ от коллективного отпора агрессорам, поощрение их захватнических устремлений, разжигание новой мировой войны. В Европе целью «умиротворителей» было достижение сепаратного сговора с гитлеровской Германией, который обеспечил бы безопасность стран Запада взамен предоставленной немецкому милитаризму свободы действий на востоке Европейского континента. Такая антикоммунистическая в своей основе направленность внешней политики Великобритании и Франции была нацелена на то, чтобы, пожертвовав малыми государствами Центральной и Юго-Восточной Европы, направить немецкую экспансию на Восток, спровоцировать военный конфликт Германии с Советским Союзом, ослабить обе страны на долгие годы и таким образом сохранить за английским империализмом господствующее положение на Европейском континенте. [6]

Империалистической политике «умиротворения» фашистских агрессоров противостояла политика первого и единственного тогда в мире социалистического государства. Советский Союз в своей деятельности на международной арене исходил из принципа неделимости мира и, как всегда и везде, вел последовательную, неустанную борьбу за обеспечение коллективными усилиями всех миролюбивых стран равной безопасности для всех государств — больших и малых, как на западе, так и на востоке Европы.

С весны 1938 г., после аншлюса Австрии, Чехословакия стала очередным объектом захватнических устремлений гитлеровской Германии. Играя на антикоммунистических настроениях своих империалистических конкурентов из лагеря англофранцузских «умиротворителей», Гитлер давал понять, что Германия готова выполнить свою миссию «бастиона против большевизма», но она отделена государствами, являющимися традиционными союзниками Франции в Центральной и Юго-Восточной Европе. Ключевое место здесь занимала Чехословакия, и англо-французская дипломатия ради достижения сговора с фашистским агрессором сконцентрировала свои усилия на том, чтобы заставить чехословацкое правительство капитулировать перед Гитлером. К осени 1938 г. объединенный нажим Лондона и Парижа на Чехословакию достигает своего апогея.

19 сентября правительства Англии и Франции сообщили Чехословакии свои «предложения», содержавшие требования — без всяких проволочек передать Германии Судетскую область и ликвидировать все свои международные договоры. Это был, по сути, германо-англо-французский ультиматум о безоговорочной капитуляции Чехословацкой республики. В своей книге В. Крал самым детальным образом рассмотрел дальнейшее развитие событий, распутывая шаг за шагом сложнейший клубок дипломатических интриг империалистических государств, завершившихся подписанием в ночь с 29 на 30 сентября позорного мюнхенского соглашения между Англией, Германией, Францией и Италией.

Принципиально иную позицию в чехословацком вопросе с самого начала занял Советский Союз. Его поведение определялось твердым убеждением в том, что капитуляция Чехословакии «рано или поздно будет иметь совершенно необозримые катастрофические последствия»{2}.

На протяжении всего 1938 г. СССР сохранял нерушимую верность союзническому долгу, многократно по собственному почину подтверждая это в заявлениях, не оставлявших места для сомнений. Французское правительство упорно игнорировало [7] инициативы СССР и только в начале сентября 1938 г. впервые официально обратилось с запросом о советской позиции в случае нападения на Чехословакию. Ответ Советского правительства был совершенно четок и недвусмыслен: СССР выполнит свои договорные обязательства и вместе с Францией окажет помощь Чехословакии всеми доступными ему путями{3}. Нужно было обладать беспримерным бесстыдством и патологической лживостью тогдашнего министра иностранных дел Франции Ж. Боннэ, чтобы увидеть хотя бы следы неясности и уклончивости в позиции Советского Союза — единственной великой державы, которая прошла через весь чехословацкий кризис, сохранив, по выражению М. М. Литвинова, «чистую совесть и чистые руки в области выполнения международных обязательств»{4}. Распространяя вымыслы о намерениях Советского Союза, Ж. Боннэ скрыл подлинное содержание советского ответа от министров собственного правительства и других ответственных государственных деятелей Франции. Например, Э. Эррио и Ж. Поль-Бонкур узнали правду только две недели спустя, встретившись с М. М. Литвиновым в Женеве, и «были удивлены позитивной и твердой позицией СССР». Считая, что «подобные действия нельзя оставить безнаказанными», советская дипломатия уже тогда, в сентябре 1938 г., поставила задачу: необходимо разоблачить политику Боннэ{5}.

Задача разоблачения политики империалистических держав, приведшей к Мюнхену, а затем к новой мировой войне, остается актуальной и в наши дни. Исследования В. Крала, основанные на анализе архивных материалов и опубликованных документов, успешно служат делу развенчания буржуазных фальсификаций.

Обобщая свои наблюдения за поведением президента Чехословакии Э. Бенеша, советский полпред в этой стране С. С. Александровский писал: «Он судорожно хватался за возможность нашей помощи и вызывал меня для разговора как раз тогда, когда получал очередной крепкий удар от Англии и Франции. Как только он несколько оправлялся или думал, что находил новый выход из положения с помощью нового дипломатического хода, он немедленно проявлял значительно меньшую заинтересованность в нашем отношении»{6}.

Так было и после вручения англо-французского ультиматума. 19 сентября Э. Бенеш запросил Советское правительство:

1) Окажет ли СССР, согласно договору, немедленную и действенную помощь Чехословакии, если Франция останется ей верной и тоже окажет помощь? [8]

2) Поможет ли СССР Чехословакии как член Лиги наций на основании статей 16, 17, если в случае нападения Германии Бенеш обратится в Совет Лиги с просьбой о применении этих статей?{7}

20 сентября запрос президента Чехословацкой республики был обсужден на заседании Политбюро ЦК ВКП (б){8}, и в тот же день Э. Бенешу были переданы утвердительные ответы на оба поставленных вопроса{9}.

Чтобы выиграть время, Э. Бенеш с аналогичным запросом обратился 20 сентября к правительству Франции, которое вообще сочло излишним давать на него какой-либо ответ{10}.

В связи с этим представляется важным остановиться на одном аспекте. Перед Советским правительством Э. Бенеш поставил именно два вопроса, как это подтверждает и документ из архива канцелярии президента ЧСР, в котором говорится: Э. Бенеш «ни о чем больше не спрашивал»{11}. Третий вопрос — об оказании помощи независимо от Франции — так и не был задан.

Сохранилось любопытное свидетельство о том, как 19 сентября завершилась беседа Э. Бенеша с С. С. Александровским. «Потом настало долгое молчание, которое наконец нарушил советский полпред: «Господин президент, нет ли у вас еще иного вопроса, который касался бы русской акции, если бы обращение к Лиге наций оказалось невозможным в результате какой-либо неожиданности?» Бенеш на него долго смотрел, но ничего не ответил. Советский полпред молча поднялся, покачал грустно головой, поклонился и вышел»{12}.

Вечером сразу же после встречи с С. С. Александровским Э. Бенеш принял генерального секретаря ЦК КПЧ К. Готвальда и спросил его мнение о позиции СССР{13}. За этим явно скрывался пресловутый «третий вопрос». Всего двумя днями раньше, 17 сентября, Э. Бенеш встречался с К. Готвальдом и тогда, касаясь позиции СССР, чехословацкий президент «выразился в тоне удовлетворения, что здесь все ясно для обеих сторон». При этом Э. Бенеш «в очень твердых тонах» заявил К. Готвальду, что «правительство готово ко всему и будет защищать все права суверенного государства, даже если Чехословакию покинут Англия и Франция»{14}. Как раз такая [9] ситуаций и создалась после вручения англо-французского ультиматума, который требовал, чтобы Чехословакия отказалась от «существующих договоров, связанных с взаимными обязательствами военного характера»{15}. Такое требование означало фактически, что Франция в одностороннем порядке разорвала свой союзнический договор с Чехословакией. Тем самым утрачивал силу и советско-чехословацкий договор, согласно которому обязательства взаимной помощи (по настоянию чехословацкой стороны) были поставлены в полную зависимость от того, придет ли Франция на помощь жертве агрессии. Так что у Э. Бенеша 19 сентября действительно появились причины интересоваться «линией поведения СССР». Суть вопроса сводилась к следующему: готов ли СССР оказать помощь Чехословакии независимо от Франции и, следовательно, сверх обязательств, зафиксированных в советско-чехословацком договоре 1935 г. Так это и было понято К. Готвальдом. Но ему хорошо было известно, что Советский Союз готов оказать Чехословакии военную помощь даже и без Франции при условии, что сама Чехословакия окажет сопротивление агрессору и попросит о советской помощи. Не хуже своего собеседника знал все это и Э. Бенеш: ведь лично ему К. Готвальд в свое время и передал указанное сообщение советской стороны. Поэтому вопрос Э. Бенеша не мог не вызвать, мягко говоря, вполне понятного недоумения. К. Готвальд четко отреагировал: «Не его дело отвечать за СССР, но никто не имеет оснований сомневаться в том, что СССР выполнит свои обязательства. Если же речь идет о чем-либо сверх обязательств, то пусть Бенеш сформулирует точно и запросит правительство СССР»{16}. Э. Бенеш, однако, не внял этому совету, хотя и он, и его министр иностранных дел К. Крофта знали о готовности СССР оказать помощь независимо от Франции. А ведь Э. Бенеш отдавал себе ясный отчет, что без советской помощи нельзя было отстоять целостность и независимость чехословацкого государства. Не случайно, обращаясь позже к трагедии, пережитой чехословацким народом в 1938 г., «этот сухой педант» с несвойственным ему пафосом восклицал: «Существование крепкого Советского Союза было для меня залогом будущего, единственной и последней надеждой, когда я обнаружил, что мы окончательно покинуты Францией и Великобританией»{17}. Советская дипломатия ждала постановки «третьего вопроса»: заместитель наркома иностранных дел В. Потемкин прямо спрашивал, как доложил 22 сентября в Прагу чехословацкий посланник из Москвы, «почему наше (то есть чехословацкое) правительство никогда не ставило вопроса о безусловной помощи [10] со стороны Союза». Посланник настоятельно просил: «Ответьте немедленно»{18}, но ответа из Праги так и не последовало. Не последовало потому, что руководители буржуазной республики опасались: на просьбу о безоговорочной советской помощи будет дан столь же безоговорочный ответ, который серьезно осложнит, а то и вовсе сорвет капитулянтские маневры правящей верхушки Чехословакии.

Чехословацкое правительство первоначально отвергло англо-французский ультиматум, но через два дня оно капитулировало перед диктатом западных держав, сделав это, разумеется, без всяких консультаций с советской стороной.

Принятие же ультиматума означало, как и признавал сам Э. Бенеш, что «аннулируются ныне действующие международные договоры Чехословакии», в том числе и договор с СССР{19}. В связи с этим Прага запросила Советское правительство, будет ли оно считать себя связанным чехословацко-советским пактом в случае, если в дальнейшем ситуация сложится так, что Чехословакия примет решение защищать свои границы с оружием в руках{20}. Ради обеспечения советской помощи Э. Бенеш в качестве возможного варианта предложил заключить новый пакт взамен утратившего свою силу договора 1935 г.{21} Касаясь этого вопроса, М. М. Литвинов в речи, произнесенной в Женеве 23 сентября, подтвердил, что «после принятия Чехословакией ультиматума, включающего эвентуально денонсирование советско-чехословацкого пакта, Советское правительство, несомненно, имело моральное право также немедленно отказаться от этого пакта»{22}. Однако СССР не искал предлогов, чтобы уклониться от выполнения долга перед попавшим в беду союзником. Советское правительство не только подтвердило готовность выполнить свои обязательства. 21 сентября оно публично заявило, что его «военное ведомство готово немедленно принять участие в совещании с представителями французского и чехословацкого военных ведомств для обсуждения мероприятий, диктуемых моментом»{23}.

Ныне уже опубликовано достаточно документов, чтобы составить представление о всех существенных моментах советско-чехословацких отношений накануне Мюнхена. Обобщение содержащихся в них фактов дает основание для вывода о том, что выдвинутые и отстаиваемые Советским Союзом инициативы охватывали все возможности оказания действенной помощи чехословацкому народу. Советские предложения предусматривали: [11]

1. Коллективные усилия всех государств, заинтересованных в поддержании мира (в том числе созыв международной конференции с непременным участием Чехословакии и принятием декларации в защиту ее независимости).

2. Трехсторонние действия Франции, Чехословакии и Советского Союза (включая незамедлительное проведение совещания генеральных штабов союзнических государств для организации практического взаимодействия вооруженных сил в целях совместного отпора гитлеровской агрессии против ЧСР).

3. Готовность СССР оказать Чехословакии всю необходимую помощь независимо от поведения Франции (то есть сверх обязательств советско-чехословацкого договора).

Все эти предложения были разработаны и доведены до сведения Чехословакии уже ко времени первого серьезного обострения чехословацкого кризиса в мае 1938 г. В сентябре 1938 г. они были повторены уже как единая программа действий в переговорах с представителями Франции, Чехословакии и других заинтересованных государств.

Взятые в совокупности, советские предложения содержали достаточные гарантии обеспечения суверенитета и независимости чехословацкого государства. Тесно взаимосвязанные, они составляли определенную систему, каждое звено которой приводило в действие остальные ее составные части. В конечном счете все упиралось в решимость самого чехословацкого государства действовать последовательно и до конца, невзирая на предательство Франции и Англии, защищать свою целостность и независимость. Чехословацкий народ был к тому готов, готовы были и чехословацкая армия, ее командование. Это убедительно показано в книге В. Крала. Остановка была, таким образом, за чехословацким правительством, за принятием политического решения правящими кругами Чехословацкой республики.

Для приведения в действие всей этой системы правительству Чехословакии было достаточно обратиться в Лигу наций с протестом против угрозы агрессии со стороны гитлеровской Германии. Строго говоря, для принятия рекомендации, имеющей обязывающую силу, было, необходимо, по Уставу Лиги наций, единогласие всех ее государств-участников. Советское правительство официально оповестило чехословацкое правительство, что считало бы для себя достаточным просто обращение Чехословакии в Лигу наций{24}.

Советский Союз, развивая на протяжении всего 1938 г. активную внешнеполитическую деятельность, вовсе не имел в виду, как это утверждают вот уже 40 лет различные фальсификаторы [12] истории, ограничиваться лишь дипломатическими акциями. В Советском Союзе был осуществлен обширный комплекс военных мероприятий, которые обеспечивали оказание в случае необходимости быстрой и действенной помощи чехословацкому союзнику. После майского кризиса военные округа Советского Союза, расположенные ближе всего к территории Чехословакии (Киевский и Белорусский), были преобразованы в особые округа и в них было сформировано 6 армейских групп оперативного назначения. После проведения 22 сентября мобилизации в Чехословакии эти армейские группы, укомплектованные по штатам военного времени, были приведены в боевую готовность и выдвинуты к государственной границе. К боевым действиям на юго-западной и западной границе всего было подготовлено 30 стрелковых, 10 кавалерийских дивизий, танковый корпус, 7 танковых, мотострелковая и 12 авиационных бригад, 7 укрепленных районов. 700 советских самолетов ждало приказа о вылете на чехословацкие аэродромы. В боевую готовность были приведены также войска противовоздушной обороны (2 корпуса, дивизия, 2 бригады, 16 полков, 4 зенитно-артиллерийских бригады и 15 зенитно-артиллерийских полков, а также части боевого и тылового обеспечения). Таков был первый эшелон советских вооруженных сил, способных начать немедленные военные операции. Обширные мобилизационные мероприятия были проведены во всех остальных военных округах на всей европейской территории Советского Союза — вплоть до Урала. Так был создан второй эшелон советских войск, приведенный в боевую готовность. В его состав входило 30 стрелковых и 6 кавалерийских дивизий, 2 танковых корпуса, 15 отдельных танковых бригад, 34 авиационных базы{25}. Каково было реальное соотношение сил в сентябре 1938 г.? Согласно плану «Трюн», гитлеровская Германия в операциях против Чехословакии наметила использовать 39 своих дивизий. В то же время Чехословакия имела 45 дивизий, обладала вооруженными силами численностью 2 млн. человек, располагала 1582 самолетами, 469 танками, 5700 артиллерийскими орудиями различных калибров и другим вооружением. Ее армия могла опереться на мощные пограничные укрепления, не уступающие немецкой линии Зигфрида и французской линии Мажино.

— Большой коллектив компетентных советских специалистов, занимающихся разработкой проблем второй мировой войны, в своем обобщающем труде пришел к следующему заключению: «Правительство Чехословакии осенью 1938 г. имело возможность [13] отвергнуть мюнхенский диктат и, опираясь на свой народ, армию, на поддержку Советского Союза и антифашистских сил в других странах, отклонить требования о капитуляции, возглавить борьбу за свободу и независимость государства»{26}.

Чехословацкая буржуазия и ее правящие круги во главе с президентом республики Э. Бенешем не решились использовать эти возможности, опасаясь революционного подъема народных масс в антифашистской войне против гитлеровской Германии.

Сославшись на грубый нажим Англии и Франции, буржуазное правительство Чехословакии склонилось перед позорным диктатом фашистских агрессоров и их западных пособников из лагеря «умиротворителей», предав жизненные интересы своего народа.

Мюнхенское соглашение с самого начала было лишено какой-либо юридической силы, ибо было навязано Чехословакии под угрозой применения насилия и явилось грубым попранием всех норм международного права.

Потребовалось, однако, несколько десятилетий напряженной, целеустремленной борьбы, чтобы СССР, Чехословакия и другие социалистические государства добились широкого международного признания недействительности мюнхенского соглашения с самого начала. Впрочем, и сейчас существуют реакционные силы, которые продолжают цепляться за мюнхенское соглашение, а главное — склонны обращаться к «мюнхенским рецептам» всякий раз, когда противоречия в мире приобретают опасный для империализма характер. Как и раньше, империалистические политики выход из тупика пытаются найти путем «умиротворения» государств, которые воинствующую агрессивность превратили в главенствующий принцип своей практической политики. Новоявленные «миротворцы» предпочитают достигать этого, разумеется, за счет социалистических стран или народов, борющихся за свою национальную независимость. В ближневосточном варианте — это продиктованный империалистами сепаратный сговор между Израилем и Египтом, означающий премирование израильского агрессора и попрание жизненных интересов арабских народов. В столицах империалистических держав особым вниманием пользуется дальневосточная вариация современной мюнхенской политики, представляющая собой поощрение и поддержку захватнических устремлений Пекина, не только не делающего тайны из своих притязаний на значительные территории соседних с Китаем государств, но готового, как показала агрессия против социалистического [14] Вьетнама, осуществить такие претензии с помощью грубого вооруженного насилия.

Пониманию истинных причин и существа этой опасной и враждебной свободолюбивым народам политики помогают фундаментальные исследования В. Крала — одного из наиболее крупных специалистов по данной проблеме. В книге чехословацкого ученого внимание каждого привлечет глубокий марксистско-ленинский анализ генезиса, истории и последствий мюнхенского соглашения, подлинное богатство исторических фактов и документов, впервые вводимых автором в научный оборот.

С. Прасолов [15]