Жестокие уроки войны. Июнь 1941— июнь 1942 гг.
Для участия в операции «Барбаросса» Германия сосредоточила у границ с СССР огромные силы. В их состав входило 3600 боевых самолетов, в том числе 953 бомбардировщика, 1025 одномоторных и 93 двухмоторных истребителя, а также около 300 разведывательных машин дальнего действия. Не остались в стороне и страны — союзницы Германии в надвигающейся войне. Румыния выделила для военных действий против Советского Союза 423 самолета (170 истребителей), Финляндия — 307 (236 истребителей), Венгрия и Италия — по 100, Хорватия — около 60, и почти 50 самолетов предоставила Словакия. Таким образом, свыше 4600 боевых машин были нацелены на первое социалистическое государство в мире.
К моменту нападения на СССР немецкие летчики приобрели немалый опыт, участвуя в сражениях над Польшей, Францией и Британией. Они отшлифовали истребительную тактику, отлично знали сильные и слабые [263] стороны своих самолетов в бою. Не последнее место занимала также отработка взаимодействия авиационных подразделений между собой и с наземными войсками. Огромное значение для Германии имело превосходство в качестве авиационной техники. На вооружение истребительных частей Люфтваффе в большом количестве начали поступать новые самолеты Мессершмитт Bf.109F-1 и F-2, и немцы постарались оснастить ими большинство летных подразделений.
| Наименование военного округа, командующий ВВС округа | Количество самолётов в ВВС округа | Количество самолётов в противостоящей группировке ВВС противника | Количество аэродромов, подвергшихся удару | Потеряно самолётов | Количество заявленных побед |
| ПрибОВО; ген.-м-р Ионов А.П. | 1211 | 750 | 11 | 56 | ~20 |
| ЗапОВО; ген.-м-р Копец И.И. | 1789 | 1588 | 26 | 738 | 143 |
| КОВО, ген.-л-т Птухин Е.С. | 1913 | ~800 | 23 | 301 | 67 |
| ОдВО; ген.-м-р Мичугин Ф.Г. | 950 | ~800 | 6 | 23 | ~20 |
440 таких истребителей приняли участие в июньских боях 1941 года, и их количество на Восточном фронте постоянно увеличивалось. Самолеты Bf.109Е все чаше стали использоваться в роли истребителей-бомбардировщиков.
Численность советских ВВС руководители рейха оценивали приблизительно в 13-14 тысяч самолетов, считая безнадежно устаревшими не менее половины из этих машин. Их боевая мощь, по мнению немецких стратегов, совершенно не соответствовала количеству и снижалась, кроме того, из-за слабой и неэффективной тактики и организации советской авиации. Тем не менее большое число советских самолетов могло существенно помешать успешному ходу кампании, и поэтому наиболее важной задачей подразделений Люфтваффе в первый день войны было завоевание господства в воздухе путем нанесения неожиданного удара по аэродромам противника. Для этой цели предполагалось использовать все наличные силы немецких ВВС на Востоке, даже ценой отказа от поддержки наземных войск. И только после уничтожения советской авиации части Люфтваффе должны были переключиться на непосредственное взаимодействие с вермахтом. Неоценимую пользу для Германии в решении этой задачи принесли разведывательные полеты над территорией СССР немецких самолетов из «команды» подполковника Ровеля. Воздушный шпионаж со стороны Люфтваффе, начатый в 1937 году, значительно активизировался с осени 1940 года. Отряд Теодора Ровеля, действуя с баз в Румынии, Венгрии, Польше и Финляндии, практически безнаказанно вел фоторазведку западных районов Советского Союза от Прибалтики до Черного моря и обнаружил много приграничных аэродромов. С октября 1939 года и до июня 1941 года немецкие самолеты более 500 раз нарушали воздушные границы СССР. Советские ВВС в преддверии войны насчитывали свыше 19 тыс. самолетов — немецкая разведка сильно недооценила [265] авиацию противника. Западная группировка войск Красной Армии имела в своем составе 7133 самолета фронтовой авиации (свыше 4200 истребителей) и 1445 морской (763 истребителя). Правда, приблизительно 80% всей авиации составляли изношенные машины устаревших образцов, и только 1540 самолетов соответствовали требованиям времени.
В середине 30-х годов воздушный флот СССР по праву считался сильнейшим в мире, и советское руководство, убаюканное превосходством в этой области, несколько лет почивало на лаврах. Но за это время в качественном развитии мировой авиации был сделан значительный шаг вперед, и это отчетливо проявилось уже в 1939 году, когда истребители СССР стали проигрывать воздушные схватки не только с более совершенными «Мессершмиттами-109» в небе Испании, но даже и с японскими самолетами в ходе конфликта на реке Халхин-Гол. Требовалось в кратчайшие сроки изменить такое положение дел. К середине 1941 года, ценой больших усилий, были разработаны и запущены в серийное производство все необходимые типы современных самолетов, но гитлеровское нападение сорвало план полного перевооружения Красной Армии. Количество новых машин в частях оставалось на крайне низком уровне, и многие пилоты даже не успели освоить новую технику.
Сыграло на руку гитлеровцам и размещение подразделений ВВС СССР. После присоединения к Советскому Союзу территорий прибалтийских стран, а также Западной Украины и Белоруссии, в соответствии с новой полосой обороны западного направления, там было начато строительство 250 аэродромов. Однако, к сожалению, это произошло слишком поздно и многие из них к моменту начала войны еще не были закончены. Просчеты верховного командования привели к большей скученности баз ВВС — некоторые из них располагались так близко от границы, что в первые часы [266] военных действий попали под удар даже полевой артиллерии противника. Укрытия для самолетов сделать не успели, а во многих частях из-за недостатка средств и материалов не были проведены и меры элементарной маскировки боевых машин, размещенных рядами поблизости от взлетно-посадочных полос. Все это дополнялось слабостью или полным отсутствием зенитных средств на большинстве аэродромов.
Итог дня 22 июня 1941 года оказался плачевным для советских ВВС. На 66 приграничных аэродромах подвергшихся удару, было уничтожено, по некоторым оценкам, около 800 самолетов на земле и еще свыше 300 машин были сбиты в воздухе. Причем большая часть самолетов была потеряна не в результате первого внезапного удара Люфтваффе, а в ходе последующих дневных налетов немецкой авиации, пожинавшей плоды хаоса и неразберихи на авиабазах СССР. В суматохе первого дня войны многие командиры авиаполков Красной Армии действовали на свой страх и риск зачастую не имея связи с вышестоящим начальством (этому способствовали диверсанты противника).
Приказы и донесения штабов, как правило, запаздывали. Некоторые высокопоставленные руководители, растерянные развитием событий и все еще опасавшиеся «дать повод к войне» Германии, практически устранились от выполнения своих функций. Среди них были командир 9-й САД (смешанной авиационной дивизии), ветеран Испании, С. Черных и командир 6-й САД И. Федоров. Поэтому не было отдано своевременных приказов о рассредоточении авиации. Нехватка запасных оперативных аэродромов усугубила положение. Наиболее сложная обстановка сложилась в полосе Западного фронта.
Расположенная на направлении главного удара немецких войск, авиация Западного особого военного округа понесла наиболее тяжелые потери в первый день войны. Особое внимание немцы уделили советским [267] авиаполкам, оснащенным новейшей боевой техникой. Взлетев в предутренних сумерках, бомбардировщики Люфтваффе освободились от бомб почти одновременно с залпами наземной артиллерии. В течение дня интенсивным бомбардировкам подвергались 26 аэродромов, на которых в числе прочих находились 402 современных самолета, включая 233 истребителя МиГ-3 и 20 Як-1. Все МиГи входили в состав 9-й САД передового базирования, а половина на них оказалась на авиабазах в Тарново и Долубово, обстрелянных из полевых орудий. К концу дня соединения ВВС ЗапОВО потеряли большую часть своих самолетов, а некоторые из них практически полностью утратили военное значение. Например, 9-я САД, расположенная вблизи границы, из 409 самолетов потеряла 347, 10-я САД из 231 — 180, а в 11-й САД из первоначального количества 199 боевых машин к концу дня осталось только 72. Всего авиация Западного округа лишилась 738 самолетов (387 истребителей и 351 бомбардировщик), из которых 528 были уничтожены на земле и 210 сбиты в воздухе.
Тем не менее за этот успех подразделениям Люфтваффе пришлось заплатить немалую цену. 22 июня, после первой атаки аэродромов, уцелело еще немало самолетов, принявших участие в воздушных боях. Уже в 3.30 утра первый немецкий бомбардировщик, обстрелянный звеном лейтенанта Мочалова из 33-го ИАП, рухнул, объятый пламенем, на землю. В 4.15 немцы познакомились с русским методом ведения боя — мл. лейтенант Кокорев из 124-го ИАП, израсходовав боеприпасы, таранил на МиГ-3 двухмоторный Ju.88.
Вообще за 8 часов с момента начала войны 15 немецких самолетов стали жертвами таранных ударов на всех фронтах. Последним уничтожил таким образом немецкую машину около полудня пилот П. Кузьмин из 127-го ИАП, пилотируя истребитель И-153 «Чайка». В первые военные годы таран нередко [268] использовался советскими летчиками в качестве последнего средства боя, и его роль в воздушной войне на Восточном фронте была необычайно высокой. В первую очередь, с моральной точки зрения. Страх погибнуть в столкновении с русским самолетом постоянно преследовал немецких летчиков, старавшихся не сближаться с противником, и это позволяло советским истребителям даже без использования бортового оружия рассеивать боевые порядки бомбардировщиков, предпринимая на них ложные таранные атаки.
127-й ИАП, под командованием полковника А. Гордиенко, базировался на аэродроме Скидель в районе Гродно и за день совершил 180 самолето-вылетов. Пилоты части доложили о 20 победах над врагом. Особенно напряженным был бой около 10.00, когда две эскадрильи полка схватились в воздухе почти с 40 вражескими самолетами. В итоге 4 немецких машины были сбиты ценой 5 истребителей И-153. Для устарелых бипланов это был неплохой результат, учитывая, что их противником оказалась знаменитая 27-я истребительная эскадра Люфтваффе. Более 20 сбитых самолетов было записано на счет 123-го ИАП, которым командовал майор Б. Сурин. Имея в своем распоряжении 20 новых Як-1, полк не успел переучиться на новую матчасть и вступил в войну на тех же И-153. Сурин лично сбил 3 вражеских самолета за четыре вылета, но во время последнего из них, вероятно раненый, разбился на «Чайке» при посадке. Его результат превзошел И. Калабушкин, отправивший к земле 5 немецких машин, но и он вскоре был ранен и надолго выбыл из строя. После полудня остатки полка (15 самолетов) были перебазированы под Пинск. Наибольшим количеством боевых самолетов на западной границе располагал Киевский особый военный округ. Из 1913 машин его ВВС — 1238 составляли истребители (190 МиГ-1/3, 62 Як-1, 986 И-16 и И-153), входящие в состав 17 авиаполков. Большинство новых самолетов и на этом [269] фронте размещались на аэродромах поблизости от противника. 4-й воздушный флот генерала А. Лера на юго-западном направлении имел около 800 машин, и почти половина из них была использована для нанесения первого удара в 4-5 часов утра. Летчики 87-го ИАП, занявшие по тревоге свои места у истребителей, не смогли вовремя распознать врага.
Командир полка майор И. Сульдин вспоминал:
«Примерно в 4 часа 50 минут с восточной стороны аэродрома показался плохо видимый в лучах восходящего солнца двухмоторный бомбардировщик. Все сочли, что для проверки готовности полка прилетел командир авиадивизии. Но то был немецкий бомбардировщик Ju.88. На бреющем полете он атаковал выстроенные в линию самолеты. Увидев зловещие кресты на бомбардировщике, находившиеся на аэродроме командиры и бойцы открыли по нему огонь из винтовок. Но было уже поздно. Немецкий самолет сбросил прицельно мелкие осколочные бомбы, обстрелял из пулеметов личный состав: из 10 выстроенных самолетов 7 сгорели, были убиты два находившихся в кабинах летчика и ранены два младших авиаспециалиста. Пострадал и личный состав 4-й эскадрильи, построенный возле своего КП...»
Несмотря на большие потери, советские пилоты и на этом участке границы яростно сражались с противником. Одним из наиболее результативных подразделений был 12-й ИАП, приданный 12-й армии. Потеряв при налете 36 машин, полк сумел затем записать на свой счет 11 сбитых вражеских самолетов, заплатив за это только тремя «Чайками». Две машины уничтожил мл. лейтенант Л. Бутелин — последнюю он таранил и при этом погиб. Всего в полосе 12-й армии в плен попали 12 немецких летчиков.
Истребители МиГ-3 из состава 15-й и 16-й САД добились невысоких результатов. За 374 боевых вылета [270] они сбили всего 10 вражеских самолетов и потеряли 5 своих. Шесть побед пришлось на долю 28-го ИАП. выполнившего 157 боевых вылетов. Причиной такого положения дел явилась слабая подготовка летчиков — к началу войны лишь около 10% пилотов строевых частей освоили полеты на новых типах самолетов. Однако большинство из них нельзя было считать полностью освоившими новую технику, так как они могли, по существу, лишь летать по кругу и совершать взлеты и посадки. Ввиду сложности освоения новых самолетов временно были изъяты из курса боевой подготовки многие фигуры высшего пилотажа.
На прибалтийском направлении авиация Люфтваффе атаковала советские аэродромы с 2.50 утра. Первыми совершили налет на авиабазу в Алитусе Bf.110 из эскадрильи 5./ZG26, затем семерка Ju.88 из III/KG1 нанесла удар по аэродрому в Лиепае. Всего в первой волне приняли участие 76 бомбардировщиков и 90 истребителей, предпринявших штурмовку 7 аэродромов. Многие авиабазы были атакованы в тот момент, когда самолеты вернулись с ночных учений, а их экипажи отправились на отдых. В 6-й САД по вине ее командира, все еще опасающегося провокаций, после первого налета никакого сопротивления фашистам оказано не было. Поэтому немцы, несмотря на почти двукратное превосходство в силах советских ВВС, сразу же захватили господство в воздухе. Лишь спустя некоторое время командиры полков по личной инициативе приняли меры к отражению атак. 21-й ИАП под командованием майора Мирошниченко, избежавший потерь во время первого удара, в ходе второго налета противника сбил 9 самолетов. Однако из 10 И-16 назад вернулись только 5. Большинство МиГов 31-го ИАП оказались неисправны, и отдельным пилотам пришлось сражаться против 6—7 немецких самолетов. Еще 9 побед заявили летчики 15-го ИАП, а 7 пошли на счет 10-го ИАП 7-й САД. В течение дня авиация округа [271] совершила около 2 тыс. боевых вылетов, атакуя вражеские машины в воздухе и механизированные колонны на земле.
На южном направлении Люфтваффе не смогли добиться успеха и практически везде получили отпор. Командующий ВВС Одесского военного округа еще в ночь на 22 июня объявил тревогу и своевременно перебазировал авиацию на запасные полевые аэродромы. Штаб округа переместился из Одессы в Тирасполь, откуда была налажена связь с авиабазами. Таким образом, на атакованных противником 6 аэродромах почти не оказалось самолетов. Вражеские силы на этом направлении состояли из 4-го авиакорпуса генерала К. Пфлюгбейля и румынских ВВС — всего около 800 самолетов. Немцам удалось уничтожить на аэродромах всего 3% боевых машин, потеряв при этом почти такое же количество самолетов в воздухе. Самым результативным на фронте оказался 67-й ИАП майора В. Рудакова. Лучший по боевой подготовке в предвоенное время, полк начал боевые действия с 4-х часов утра, с успехом отражая налеты противника. После двух неудачных атак немецко-румынское командование бросило на этот аэродром крупные силы из 50 бомбардировщиков под прикрытием 30 истребителей. Навстречу им взлетели все 50 И-16 полка. Разбив строй вражеских девяток, они сбили 5 бомбардировщиков и 2 истребителя. Лейтенант А. Мокляк уничтожил в этом бою два румынских трехмоторных самолета SM.79 и таранил третий, расставшись с жизнью. В течение дня на счету полка было 16 воздушных побед. Над аэродромом Гросулово 27 Ju.88 в сопровождении 9 Bf.109 попытались нанести удар по бомбардировщикам СБ и Пе-2 на стоянках. Случайно оказавшийся в этом районе капитан А. Карманов из 4-го ИАП, в одиночку вступив в бой на МиГ-3, сумел сбить один «Юнкере» и разогнал остальные, выдержав затем самоубийственный поединок с девятью «Мессершмиттами». Один Bf.109 врезался [272] в землю, а самолет Карманова хотя и выглядел как решето, но тем не менее приземлился на своем аэродроме.
10 побед к концу дня одержал 55-й ИАП. Над Кишиневом первые вражеские самолеты сбил ветеран Испании, командир 69-го ИАП, Лев Шестаков.
В развернувшихся 22 июня ожесточенных воздушных сражениях вдоль всей западной границы СССР участвовало несколько тысяч самолетов с обеих сторон Но победа оказалась на стороне Люфтваффе. Многие из немецких самолетов совершили за день 4—5 вылетов. почти постоянно находясь в воздухе. Стихийным и хаотичным действиям советской авиации немецкие пилоты противопоставили четкую организацию, лучшую слетанность в небе и высокое качество боевой техники. Отлично ориентируясь в обстановке, истребители Люфтваффе нередко подкарауливали советские самолеты во время посадки с пустыми баками. Например, 33-й ИАП, размещенный в районе Пружан, с самого утра участвовал в отражении налетов бомбардировщиков Не.111, заставляя их сбрасывать бомбы и убираться восвояси. После очередной посадки истребители были атакованы с воздуха девятью Bf.109F из 4/JG51, которые с бреющего полета обстреляли рулящие и заправляющиеся топливом самолеты. На помощь немцам подоспели еще две группы «Мессершмиттов» — после часа штурмовки 26 боевых машин превратились в обломки.
В последующие дни подразделения Люфтваффе, завоевав господство в воздухе, переключились на взаимодействие с наземными войсками, обеспечивая продвижение механизированных колонн вермахта на направлениях главных ударов. Советские ВВС в условиях качественного и количественного превосходства противника вели, в основном, оборонительные бои, стараясь сдержать наступление врага. Однако отсутствие сплошной линии фронта, частые и резкие изменения [273] боевой обстановки усложняли управление авиацией в ходе поддержки сухопутных частей. Положение усугубила организационная раздробленность ВВС — многие смешанные авиадивизии были переданы в подчинение общевойсковым армиям. В результате силы авиационных полков были распылены по всем фронтам, что позволило Люфтваффе без помех удерживать господство в небе в районах действий своих армий. Это затруднило также и массированное использование самолетов на направлениях контратак Красной Армии. Советская авиация в первую очередь наносила удары по скоплениям фашистских войск, а также по мостам и переправам через реки. Бомбардировщики часто высылались без истребительного сопровождения, что было обусловлено не только недостатком истребителей, но и отсутствием необходимых знаний и стремлением командования сдержать врага любой ценой. Истребители тоже привлекались для штурмовки механизированных колонн Германии и несли неоправданно высокие потери по причине мощной противовоздушной обороны противника. С учетом того, что истребители и бомбардировщики на аэродромах продолжали подвергаться налетам с воздуха, а танковые прорывы немцев вынуждали срочно перебазировать боевую технику (неисправные и поврежденные машины уничтожали или бросали на произвол судьбы), количество самолетов в частях быстро таяло. Например, 1 июля в распоряжении командования Западного фронта осталось только 498 самолетов, а еще через пять дней их число сократилось до 253 (150 бомбардировщиков и 103 истребителя). Общие потери советских ВВС за период с 22 июня по 10 июля 1941 года составили 3427 боевых машин.
В июльские дня отчетливо проявилась слабость тактики советской истребительной авиации. «В ходе патрулирования, — говорилось в указаниях штаба ВВС Красной Армии, — прикрытия войск, а также непосредственного сопровождения бомбардировщиков (штурмовиков) [274] истребители не ищут противника, а только озираются, чтобы не быть атакованными самим». В то время как немцы эффективно действовали парами на вертикали, применяя эшелонированные построения по высоте, большинство советских летчиков придерживались звена-тройки, летая плотными группами. Считалось, что сомкнутый боевой порядок лучше обеспечивает взаимную поддержку и позволяет наносить мощные, концентрированные удары по врагу. Но практика доказала обратное. Bf.109 атаковали преимущественно с высоты, открывали огонь с 400-500 м и, пользуясь лучшей вертикальной скоростью, вновь уходили вверх. Имея радиосвязь, пилоты Люфтваффе быстро наращивали свои силы в сражении, чего были лишены подразделения советских ВВС.
Однако многие летчики РККА, благодаря прочным навыкам в пилотировании своих машин (некоторые из них прошли суровую школу в небе Испании, Китая и над рекой Халхин-Гол), навязывали противнику и собственные, довольно жестокие и бескомпромиссные методы боя, выжимая из устаревших И-16 и И-153 все, что было возможно. Качественному превосходству врага они противопоставляли личную смелость, самоотверженность и способность маневрировать с большими перегрузками. Истребители Поликарпова значительно уступали по скорости Bf.109, и, не имея запаса высоты, им было трудно состязаться с немецкими самолетами на вертикали. Единственным агрессивным приемом защиты против нападения «Мессершмиттов» с задней полусферы был резкий разворот в сторону противника с последующей лобовой атакой. В групповых боях И-16 и И-153 оборонялись, используя такие фигуры, как круг, змейка или спираль. Однако если немцы ввязывались в бой на виражах, они рисковали быстро стать жертвами более вертких советских истребителей. 51-я истребительная эскадра Люфтваффе только за девять дней июня потеряла в боях 34 новейших истребителя [275] Bf.109F и еще примерно столько же было повреждено. В JG54 к 22 июля 37 летчиков погибли или пропали без вести, и это явилось причиной приказа по эскадре, в котором говорилось: «Нельзя приветствовать увлечение некоторых наших товарищей маневренными боями с «крысами» и «Иванами».[«Крысами» и «Иванами» немецкие летчики называли советские истребители И-16 и МиГ-3 (прим. ред.).] Рыцарские поединки не для Востока. Мы должны просто побеждать». А победы давались Люфтваффе нелегко — за 18 дней войны свыше тысячи немецких самолетов было выведено из строя.
«Мессершмитты» не проявляли особой активности. Они почти и не пытались разорвать кольцо И-16... Наш круг походил на быстро вращающуюся дисковую пилу — куда ни сунься — не возьмешь. Самолеты, меняя положение, вытягиваясь в нужную сторону, струями разбрызгивали пулеметный огонь, а то и реактивные снаряды. «Мессеры», как щуки, носились на больших скоростях совсем близко и всякий раз, натыкаясь на острые зубья пилы, отскакивали».А. Ворожейкин, 728-й ИАП
План «Барбаросса» предусматривал прежде всего захват двух основных городов Советского Союза — Москвы и Ленинграда. На псковско-ленин граде ком направлении немецкие войска к 10 июля продвинулись почти на 100 км. 31 июля двинулись на Ленинград с севера и 7 финских дивизий. С юга гитлеровское наступление поддерживал 1-й воздушный флот, в составе которого в первых числах июля было 1070 боевых самолетов. С севера армейскую группировку прикрывали около 900 истребителей и бомбардировщиков Германии и Финляндии.
В ходе обороны города общее руководство истребительной авиацией было сосредоточено в одних руках — [276] командира 7-го истребительного авиакорпуса ПВО полковника С. Данилова. Под его командование были переданы части ВВС Ленинградского фронта и Балтийского флота. Из 232 истребителей 7-го корпуса более 70% составляли самолеты И-16 и И-153. Летчики ПВО открыли счет воздушным победам 6 июля — ст. лейтенант Д. Титаренко сбил две машины, немецкий разведчик Ju.88 и финский самолет Бристоль «Бленхейм».
В обороне Ленинграда особенно отличился 13-й ИАП Балтийского флота — его пилоты добились значительных результатов в воздушных боях. Часть истребителей И-16 находилась на полуострове Ханко в Финском заливе и, действуя с подземных укрытий аэродрома, находящегося под обстрелом финской артиллерии, с успехом противостояла вражеским налетам. Наиболее результативными летчиками полка в первые два месяца были капитан А. Антоненко и лейтенант П. Бринько — каждый из них сбил на И-16 свыше десятка немецких самолетов. С конца 1941 года полк прикрывал «дорогу жизни» через Ладожское озеро, по которой поступало продовольствие в осажденный Ленинград. Только за месяц боев весной 1942 года эта часть записала на свой счет 54 уничтоженных вражеских машины. В середине марта полк был переименован в 4-й гвардейский ИАП.
С середины июля соединения Люфтваффе приступили к систематическим налетам на Ленинград. Первая девятка Ju.88 под прикрытием 11 Bf.110 была перехвачена 25 истребителями 7-й бригады в районе Красногвардейска. Потеряв шесть самолетов, немцы вынуждены были отступить. 21 и 22 июля в воздухе вновь разгорелись ожесточенные сражения, и снова атаки были отражены. Всего за июль немецкие авиационные части произвели 1561 самолето-вылет на Ленинград, но к городу удалось прорваться только девяти бомбардировщикам. Командование 7-го ИАК, имея в своем распоряжении различные типы истребителей, среди которых было лишь около 25% новых МиГ-3, вынуждено было [277] поднимать в воздух смешанные группы самолетов. Это послужило причиной выработки специальной тактики взаимодействия машин в бою. Легкие и маневренные И-16 и И-153 занимали, как правило, нижний эшелон, и, когда тяжелые истребители МиГ-3 оказывались на малых высотах, где их летные характеристики были невысоки, самолеты Поликарпова отгоняли от их хвостов «Мессершмиттов».
В августе воздушная обстановка под Ленинградом еще более обострилась и советские летчики выполняли в день по несколько вылетов. Особенно отличился ь августовских сражениях лейтенант А. Савушкин, сумевший в течение одного дня за три вылета сбить три вражеских самолета. Предпринимались советскими ВВС и ответные боевые действия против аэродромов противника. Так как не было никакой возможности надежно прикрыть бомбардировщики, в ход пошли комбинированные штурмовые авиагруппы, целиком состоявшие из истребителей разных типов. Авиагруппа делилась на ударную и прикрывающую. Ударная включала в себя устаревшие самолеты И-16 и И-153 с подвешенными под крыльями бомбами и реактивными снарядами. Их прикрывали в воздухе более современные истребители МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1, взлетавшие налегке. Таким образом удавалось добиться неплохих результатов. Например, 25 августа удару подвергся немецкий аэродром в районе Спасская Полесть, где, по данным разведки, было сосредоточено до 70 самолетов. Четыре группы истребителей по десять машин в каждой с интервалом 2—5 минут сделали по 3—4 захода на стоянки боевой техники Люфтваффе, уничтожив на земле около 40 самолетов, из них 14 на взлете. В разгоревшемся воздушном бою с 12 Bf.109, взлетевшими с соседнего аэродрома, было сбито еще шесть истребителей. Советские потери составили 8 самолетов, включая сбитые огнем зенитной артиллерии.
В начале сентября фашистское командование, [278] перегруппировав войска, продолжило наступление с целью овладения Ленинградом. Линия фронта приблизилась почти вплотную к городу. Сократилось число постов ВНОС, и основную роль в обнаружении немецких самолетов стали играть радиолокационные установки РУС-2, пять из которых непосредственно обслуживали город. Хотя численный состав 1-го воздушного флота, ввиду различных причин, сильно уменьшился, немцы не отказались от воздушных атак. В ночь с 6 на 7 сентября первые бомбы упали на Ленинград, а затем начались круглосуточные бомбежки. Вечером 8 сентября 23 бомбардировщика Люфтваффе прорвались к городу и сбросили на него фугасные и зажигательные бомбы. Ночью, ориентируясь по пожарам, еще 20 тяжелых самолетов нанесли удар по жилым кварталам. Особенно интенсивными были налеты 19 и 27 сентября. Например, 19 сентября немцы совершили четыре дневных и два ночных налета на Ленинград, в которых приняло участие 280 самолетов. Все атаки производились с разных направлений. Советские истребители с трудом противостояли воздушным нападениям, так как подлетное время вражеских машин было невелико. Тем не менее в сентябре лишь около 25% немецких бомбардировщиков прорвались к целям. Пилоты 7-го ИАК только за половину дня 10 сентября заявили 16 побед. На следующий день отличился мл. лейтенант Е. Новиков, атакуя группу Ju.87. Один самолет он сбил реактивными снарядами, а другой ударил плоскостью своего истребителя И-16, сумев при этом не только уцелеть, но и благополучно вернуться на поврежденной машине на аэродром.
Значительные потери в дневных акциях вынудили командование Люфтваффе перенести бомбардировки города на ночное время. С 1 октября по 24 ноября 1941 года немцы выполнили 32 налета ночью и только 5 днем. Это значительно осложнило ситуацию для защитников Ленинграда — перехватывать удавалось лишь [279] бомбардировщики, попавшие в лучи прожекторов Теперь свыше 80% немецких самолетов достигали города Зачастую они действовали поодиночке с интервалом до 20 минут, растягивая таким образом налет на всю ночь Например, 14 ноября налет продолжался с 18 часов вечера до 8 часов утра. Участвовало в нем всего 36 бомбардировщиков, сбросивших на город 165 фугасных и около 2300 зажигательных бомб. Все это изматывало население Ленинграда. В 7-м истребительном авиакорпусе в спешном порядке 26-й ИАП был преобразован в ночной. В полк под командованием подполковника Б. Романова были переведены наиболее подготовленные для ночных полетов летчики. В других авиаполках также формировались специальные подразделения ночников. Однако пилоты-истребители, вылетая ночью опять-таки могли действовать только против бомбардировщиков, освещенных прожекторными лучами. В ночь на 6 ноября А. Севастьянов из 26-го ИАП, расстреляв боекомплект, врезался на «Чайке» в крыло самолета Хейнкель Не.111. Отважный летчик выбросился с парашютом и приземлился на территории одного из заводов. Обломки немецкого бомбардировщика упали в Таврическом саду.
В двадцатых числах декабря, после разгрома гитлеровских войск под Москвой, немецкая авиация свернула свою деятельность под Ленинградом и наступило трехмесячное затишье.
Воздушная угроза столице СССР возникла уже 8 июля 1941 года, когда Гитлер, вдохновленный успешным ходом Восточной кампании, приказал «разрушить массированными воздушными налетами Москву и сравнять ее с землей». Решение о начале налетов было принято через десять дней. Но Люфтваффе, в течение ряда лет разрушавшие города Испании, Польши, Англии и других стран, наткнулись на этот раз на непреодолимую преграду. Для нападения были выделены бомбардировочные эскадры с большим опытом [280] разрушения европейских городов — KG 4 «Генерал Вевер», KG 53 «Легион Кондор», 2-я, 3-я, 28-я и 55-я эскадры. Но к двадцатым числам июля в районе города Москвы были сосредоточены значительные силы для защиты столицы с воздуха. Зенитная артиллерия ПВО Москвы располагала 796 средними, 248 легкими зенитными орудиями, а также 336 зенитными пулеметами. К этому следует добавить 618 прожекторных установок и 303 привязных аэростата. Наземные командные пункты включали 580 наблюдательных постов, а радиолокационные установки РУС-1 и РУС-2 обеспечивали обнаружение самолетов противника на удалении до 120 км. С воздуха Москву оборонял 6-й истребительный авиакорпус, в состав которого входили 11 полков, имевших в наличии 170 самолетов МиГ-3, 75 — ЛаГТ-3, 95 — Як-1, 200 — И-16 и 45 — И-153. Первая полоса обороны города проходила в 200—250 км от Москвы, вторая — в 50-60 км.
Всего в налетах на столицу СССР немцы предполагали использовать около 270 бомбардировщиков. Все экипажи самолетов были подготовлены к продолжительным ночным полетам, многие из них возглавляли старшие офицеры Люфтваффе.
Первый массированный налет на город был произведен в ночь с 21 на 22 июля 1941 года. 220 бомбардировщиков четырьмя колоннами, следующими на высоте 2000—3000 м были своевременно обнаружены постами ВНОС. В течение 5 часов продолжалась борьба с самолетами противника. За это время советские истребители выполнили 173 самолето-вылета, действуя в световых прожекторных полях. В каждом поле патрулировали 2-3 истребителя. Светящиеся стрелы на земле обозначали направление полета вражеских бомбардировщиков. В ходе 25 ночных боев летчики ПВО сбили 12 немецких самолетов и многие повредили. В целом, по окончательным данным, были уничтожены 22 немецкие машины. Еще 15 [281] самолетов командование Люфтваффе потеряло в следующую ночь, бросив на город около 200 бомбардировщиков. В ночных схватках умело сражался мл. лейтенант А. Лукьянов, сбивший на МиГ-3 за четверо суток 3 немецких самолета (2 He.111 и 1 Ju.88). Все свои жертвы, попавшие в лучи прожекторов, он атаковал сзади снизу, с дистанции 100-200 м.
В июле 1941 года враг совершил 9 массированных налетов на Москву и 11 — на объекты московской зоны В бомбардировках приняли участие 964 бомбардировщика, но только 40 самолетов прорвались к городу. 74 машины были сбиты зенитным огнем, 45 пали жертвами истребителей и 2 столкнулись с аэростатами заграждения. В августе Люфтваффе выполнили уже 16 налетов на Москву и 27 — на объекты московской зоны. На этот раз крупные налеты с участием 100 и более самолетов чередовались с атаками небольших групп бомбардировщиков. Воздушные бои стали еще более ожесточенными. Приказ по ВВС Московского округа гласил: «В воздушном бою принимать все меры к уничтожению противника пулеметным и пушечным огнем, а при отказе пулеметов в воздухе, при преждевременном израсходовании патронов производить уничтожение врага тараном».
В ночь на 7 августа летчик 177-го ИАП, мл. лейтенант В. Талалихин, расстреляв все боеприпасы, таранил на И-16 бомбардировщик He.111. Позднее он рассказывал:
«От хвостового оперения «Хейнкеля» меня отделяло только около 10 метров. Была отчетливо видна каждая заклепка на бронированном фюзеляже. Неожиданно одна из них блеснула, и буравящая боль парализовала мою левую руку. Полный страха не довести до конца свой план, я дал газ и таранил «Хейнкель», но не воздушным винтом, как предполагал раньше, а всей моей машиной. Раздался ужасный треск... Мой самолет перевернулся вверх колесами и [282] больше не желал меня слушаться. Тогда я отстегнул ремни и выпрыгнул наружу. Приблизительно после 800 м свободного падения я раскрыл парашют...»
Раненый в руку советский пилот остался жив, а немецкий бомбардировщик упал в районе деревни Степыхино. Это был первый в мире ночной таран.
Тактика действий бомбардировочных соединений Люфтваффе была однообразной. Самолеты шли потоками с одних и тех же направлений группами или по одиночке с интервалами 10—15 минут между группами и 1-2 минуты между одиночными самолетами. Высота полета была увеличена до 5000—6000 м. Головной самолет сбрасывал осветительные бомбы, а затем освещенный квадрат бомбили все остальные бомбардировщики. Но и в августе немцам не удалось добиться успехов в налетах — Москва была защищена с воздуха лучше любого европейского города. Из 1250 бомбардировщиков, участвовавших в налетах, 66 самолетов сбили истребители ПВО, 76 — зенитчики и 3 машины столкнулись с аэростатами заграждения.
Всего в период с июля 1941 и по апрель 1942 года подразделения Люфтваффе совершили против Москвы около 8000 самолето-вылетов. Но только 234 бомбардировщика сумели прорваться к городу (3%), сбросив 1610 фугасных бомб и около 100 тыс. зажигательных. Цена налетов для немцев была непомерно высокой — 952 бомбардировщика было потеряно, а 130 получили различной степени повреждения. В апреле лишь два гитлеровских самолета попытались нанести удар по столице СССР — оба они сбросили бомбы, не доходя до цели.
К концу сентября на Московском направлении противники обладали примерно равными силами боевой авиации. 1320 машинам Люфтваффе противостояли 1368 самолетов советских ВВС. Однако немецкие соединения более чем в два раза уступали авиачастям [283] СССР по числу истребителей. Причем пополнение советских авиаполков за счет промышленности, развернутой в тыловых областях СССР, шло новейшими самолетами и доля современных истребителей в подразделениях постоянно росла. У немцев, наоборот, временно снимались с фронта и перебрасывались в систему ПВО Германии двухмоторные Bf.110, не оправдавшие себя в маневренных боях, а замены им не было.
Оставшиеся силы Люфтваффе постепенно перемалывались в осенних боях, к тому же погодные условия значительно осложнили взлет и посадку немецких самолетов на полевые аэродромы. После ряда поражений на Средиземном море руководство Люфтваффе переправило в Африку некоторое количество машин и с московского направления (например, остатки JG27). Таким образом, в ноябре 1941 года немцы имели на подступах к Москве всего около 600 боевых самолетов. Это не могло не сказаться на результатах боев.
В свою очередь, улучшилось планирование операций советских ВВС, а также управление военными соединениями. Планы боевых действий авиации фронта составлялись на 2—3 дня и включали в себя как оборонительные, так и наступательные задачи. Глубокое базирование аэродромов относительно линии фронта (базы истребителей располагались теперь в 40—50 км от фронта, а базы бомбардировщиков и штурмовиков еще дальше), а также большая сеть запасных аэродромов способствовали уменьшению потерь от воздушных налетов врага. Кроме того, создавались и ложные аэродромы с макетами самолетов.
Все большее значение командование Красной Армии стало уделять массированному применению ВВС. Благодаря этому временами удавалось достигнуть локального господства в воздухе. Например, в конце августа 1941 года 450 самолетов из состава ВВС различных фронтов были использованы для срыва наступления 2-й танковой группы Гудериана. Атаке подверглись не [284] только механизированные колонны противника, но и аэродромы базирования Люфтваффе. Численный перевес в воздухе создавался за счет увеличения количества самолето-вылетов советской авиации и применения аэродромов «подскока». Например, истребители 30 и 31 августа совершали по 6-7 боевых вылетов в день. Всего за время операции было выполнено около 4 тыс. самолето-вылетов.
В ноябре и декабре были проведены две крупнейшие операции против авиабаз Люфтваффе — более 30 из них попали под удар с воздуха. На земле было уничтожено много самолетов противника.
Всего с 22 июня по 10 ноября 1941 года Люфтваффе потеряли, в основном на Восточном фронте, 5180 самолетов. Для Германии это были невосполнимые потери, так как промышленность рейха выпустила за тот же период только 5124 боевых машины. Еще более горькими цифры были в отношении истребителей. Поставка 1079 самолетов не могла заполнить брешь в 1527 потерянных истребителей. Ответственный за техническое оснащение Люфтваффе, генерал Эрнст Удет, оказавшись в безвыходном положении, покончил жизнь самоубийством. «Когда Удет утром 17 ноября 1941 года в спальне своего дома пустил пулю себе в голову, — писал немецкий авиаконструктор Эрнст Хейнкель, — все было уже ясно. Блицкриг против России потерпел неудачу. Брошенная на Восток немецкая авиация была уже в значительной степени потеряна на русских просторах...»
Истребители
Основными типами советских истребителей в первые военные месяцы были самолеты Поликарпова — И-16 и И-153 с двигателями воздушного охлаждения. [285]
В штурмовых полках оставались даже машины И-15бис, называемые иногда в шутку «бисовыми душами». Уступая врагу в горизонтальной и вертикальной скорости. они превосходили «Мессершмитты» только в боях на виражах. «Чайка», например, полный вираж выполняла всего за 11 секунд (Bf.109F имел время выполнения виража около 20 сек.).
В тесных открытых кабинах обоих самолетов в зимнее время летчикам, одетым в меховые комбинезоны, было довольно трудно управлять машиной и следить за обстановкой в воздухе. Конструкция И-16 и И-153 смешанная. Деревянные крылья и хвостовая часть фюзеляжа биплана И-153 с каркасом из сварных труб имели полотняную обшивку. Деревянный фюзеляж моноплана И-16 обшивался фанерой, а полотняная обшивка присутствовала только на крыле с металлическим каркасом и хвостовом оперении. Вооружение истребителей было различным — от четырех легких ШКАСов винтовочного калибра до крупнокалиберных пулеметов БС и 20-мм авиационных пушек ШВАК. Оба самолета могли нести реактивные снаряды PC-82, направляющие которых монтировались под крылом.
Из современных истребителей в 1941 году в советских подразделениях наибольшее распространение получил самолет МиГ-3. Создаваемый в качестве высотного перехватчика и оборудованный тяжелым двигателем АМ-35А конструкции А. А Микулина, истребитель имел на высоте 7000 метров скорость 640 км/час, что было незаурядным достижением того времени. Центроплан и передняя часть фюзеляжа машины были металлическими, а отъемные части крыла и хвостовая часть — деревянными. Крыло из трех частей легко разбиралось.
Превосходный истребитель для больших высот, МиГ-3 сильно терял в боевых качествах на средних и особенно малых высотах, где преимущественно и велись воздушные бои на Восточном фронте. Молодые [286] неопытные лётчики с трудом управляли этим самолётом, постоянно опасаясь сорваться в штопор. Передний обзор из далеко сдвинутой назад кабины пилота был неважным. Труден был взлёт самолёта из-за его склонности к развороту. Посадочная скорость была большой, и при выравнивании он легко сваливался на крыло. На полевых аэродромах добавились трудности эксплуатационного характера. Пылью быстро засорялись соты радиатора, и мотор вследствие этого перегревался. Тем не менее опытные асы сумели добиться на этом истребителе немалых успехов.
| Параметры | И-153 "Чайка" | И-16 тип 24 | МиГ-3 | ЛаГГ-3 | Як-1 |
| Размах крыла, м | 10,0 | 9,0 | 10,2 | 9,8 | 10,0 |
| Длина, м | 6,17 | 6,13 | 8,25 | 8,81 | 8,48 |
| Высота, м | 2,8 | 2,6 | 2,65 | 3,34 | 3,9 |
| Площадь крыла, м2 | 22,14 | 14,5 | 17,44 | 17,51 | 17,15 |
| Двигатель | M-62, 800 л.с. | M-62, 800 л.с. | АМ-35А, 1350 л.с. | М-105П, 1050 л.с. | М-105П, 1050 л.с. |
| Взлетный вес, кг | 1859 | 1882 | 3355 | 3076 | 2950 |
| Удельная нагрузка на крыло, кг/м2 | 84 | 129 | 192 | 176 | 172 |
| Максимальная скорость, км/час | 444 | 462 | 640 | 548 | 569 |
| Практический потолок, м | 10700 | 9800 | 12000 | 9700 | 10000 |
| Скороподъемность, м/мин | 5000 м за 5,8 мин | 5000 м за 5,8 мин | 5000 м за 7,1 мин | 5000 м за 7,9 мин | 5000 м за 5,7 мин |
| Дальность, км | 695 | 460 | 1000 | 870 | 700 |
В июне 1941 года на МиГ-3 начал свою боевую карьеру Александр Покрышкин и сбил на нем 10 вражеских самолетов, в том числе 5 Bf.109. [287]
"МиГ был тяжеловат для истребителя. Ошибок при пилотировании он не прощал, был рассчитан только на хорошего летника. Средний летчик на МиГе автоматически переходил в разряд слабых, а уже слабый просто не мог бы на нем летать..."Захаров Г. Н.,
командир 43-й САД
Вооружение МиГа состояло из двух пулеметов ШКАС калибра 7,62 мм и одного БС калибра 12,7 мм
Самолет ЛаГГ-3, созданный в соавторстве С. А Лавочкиным, М. И. Гудковым и В. П. Горбуновым, отличался, в первую очередь, цельнодеревянной конструкцией. Даже тяжело нагруженные элементы крыла и фюзеляжа были изготовлены из дельта-древесины В качестве вооружения вначале устанавливались 5 пулеметов — три крупнокалиберных и два скорострельных ШКАСа. Под крылом были предусмотрены подвески для двух бомб или восьми реактивных снарядов PC-82. Большая дальность полета истребителя требовала значительного количества топлива. Все это, естественно, повлияло на взлетный вес самолета. В соответствии с его увеличением ухудшились летные характеристики ЛаГТ-3, особенно скороподъемность и вертикальная маневренность. Плохое качество внешней отделки серийных истребителей и неубирающееся хвостовое колесо сильно уменьшили скорость самолета по сравнению с опытным образцом (почти на 40 км/ час). В управлении он был тяжел, на виражах быстро терял скорость и затем набирал ее сравнительно медленно. Из достоинств следует отметить хорошую живучесть истребителя в бою. На ЛаГГ-3 открыли свой боевой счет такие пилоты, как Н. Скоморохов, С. Луганский и В. Попков.
Пожалуй, наилучшим истребителем в этот период времени был самолет А. С. Яковлева — Як-1. По сравнению с МиГ-3 и ЛаГТ-3 он имел лучшую [288] энерговооруженность и был проще в технике пилотирования. Его вооружение составляли 20-мм пушка ШВАК, стреляющая через полый вал винта, а также два пулемета ШКАС, установленные над двигателем. В качестве недостатка самолета можно выделить плохой обзор назад из кабины пилота по причине высокого гаргрота фюзеляжа и неразъемное крыло, затрудняющее транспортировку и ремонт истребителя. Конструкция Як-1 смешанная. Фюзеляж форменной конструкции имел в носовой части дюралевую обшивку, в хвостовой — полотняную. Деревянное крыло обшивалось фанерой.
Последние три вышеописанных истребителя были довольно современными, но все же и они уступали по летно-техническим характеристикам немецкому самолету Bf.109F. На средних и малых высотах он превосходил все типы боевых машин советских ВВС по скороподъемности и горизонтальной скорости. На виражах некоторое преимущество было у истребителей ЛаГГ-3 и Як-1.
В ходе эксплуатации пилоты СССР еще более усугубили положение. Многие из них летали с открытыми кабинами по причине плохого качества остекления фонаря, а также опасаясь заклинивания его сдвижной части. Временами эту часть фонаря попросту снимали. В полках местные умельцы производили собственные доработки истребителей, пытаясь устранить мелкие технические дефекты. Например, в 5-м ГИАП перед козырьком фонаря на ЛаГГ-3 устанавливали небольшой ободок, чтобы на стекло не попадало масло из-под втулки воздушного винта. Воздухозаборники в корневой части крыла были закрыты густыми металлическими сетками в целях защиты от пыли. Качество сборки самолетов оставляло желать лучшего, а механики на аэродромах зачастую не обладали достаточным уровнем знаний. Так. на «Яках» в одном из полков из-за неправильной регулировки мотор не давал положенных оборотов, посадочные щитки в убранном положении имели [289] зазор в несколько миллиметров с задней кромкой крыла, плохо были подогнаны щитки шасси и лючки, края которых выступали в поток. Плохое качество покраски также увеличивало аэродинамическое сопротивление в полете. Все это не могло не сказаться на скорости самолетов и, соответственно, на результативности советских пилотов в бою.
Асы
Герхард Баркхорн«В начале войны русские летчики были неосмотрителъны в воздухе, действовали скованно, и я их легко сбивал неожиданными для них атаками. Но все же нужно признать, что они были намного лучше, чем пилоты других европейских стран, с которыми нам приходилось сражаться. В процессе войны русские летчики становились все более умелыми воздушными бойцами...»
, JG52
К началу Великой Отечественной войны боевым опытом обладали около трех тысяч советских летчиков. 140 из них прошли испытание боем во время Гражданской войны в Испании, свыше 700 авиаспециалистов принимали участие в обороне Китая от японских захватчиков. Другие отличились в конфликтах на озере Хасан и реке Халхин-Гол, а также в ходе Зимней войны с Финляндией. Именно эти летчики представляли наибольшую опасность для пилотов Люфтваффе в воздухе. С течением времени они становились командирами полков и дивизий советских ВВС, передавая свой драгоценный опыт и знания начинающим воздушным бойцам. Среди наставников и учителей были такие известные летчики, как Г. Захаров, И. Лакеев, Л. Шестаков, [290] А. Благовещенский, В. Скобарихин и др. Немецкие ветераны войны в Европе зачастую сталкивались в небе с советскими асами, навязывавшими им свою собственную манеру боя, и противопоставлявшими шаблонной тактике и хладнокровному расчету отчаянную храбрость и умение пилотировать до потемнения в глазах. В первые военные месяцы, пожалуй, одними из самых знаменитых были балтийские асы 13-го ИАП, А. Антоненко и П. Бринько, называемые своими товарищами «А» и «Б». Оба они участвовали в боях с японцами в 1939 году, воевали с финнами в 1940. Уже с первых дней войны с Германией, постоянно летая на И-16 в паре, они выработали свои приемы сражения в воздухе, основанные на меткой стрельбе с самой короткой дистанции.
«Бринько и я вели над Ханко бой против двух «Фиатов». Дрались почти десять минут. Но ни я, ни Бринько не стреляли попусту. Когда мы сбили оба фашистских самолета и подсчитали затраченные патроны, оказалось, что я израсходовал семь, а Бринько — одиннадцать. Вот и получилось — чтобы уничтожить два «Фиата», хватило восемнадцати патронов».А. Антоненко, 13-й ИАП
К моменту своей гибели 25 июля 1941 года А. Антоненко имел на счету 11 побед. Погиб он нелепо. Во время взлета по тревоге он не застегнул привязные ремни, и эта ошибка стала роковой. В ходе посадки на полуострове Ханко перед его И-16 разорвался снаряд, самолет ударился колесами о вывороченную землю, пилота выбросило из кабины, и он разбился.
Бринько погиб 14 сентября от разрыва зенитного снаряда, атакуя привязной аэростат. Менее чем за три месяца он успел сбить 15 вражеских самолетов. Его лозунг звучал следующим образом:
«Если я вылечу на секунду раньше — погибнет враг Если задержусь на секунду — погибну сам. Если нет [291] больше зарядов — неплохо боднуть врага прямо машиной. Раз для Родины требуется моя жизнь — отдай ее, но победи врага!»
ГОЛУБЕВ ВАСИЛИЙ ФЕДОРОВИЧ. Один из наиболее результативных летчиков-истребителей Балтийского флота, Василий Голубев проявил себя талантливым командиром, тщательно планируя каждый боевой вылет и операцию в воздухе, учитывая все тактические слабости противника и скрупулезно разбирая ошибки летчиков своей части.
Родился он в 1912 году в селе Каменка, недалеко от Ленинграда. Закончил Ейское авиационное училище и получил назначение в 13-ю отдельную эскадрилью. Войну начал в составе 13-го ИАП, летая на И-16 с бортовым номером «13». Но 13-е число не принесло удачи Голубеву. Первую победу он одержал 28 июня 1941 года, сбив немецкий бомбардировщик Ju.88. В начале июля его жертвой стал Мессершмитт Bf.109Е. Затем началась полоса неудач.
13 июля он атаковал в лоб немецкие самолеты, приняв их за Ju.88. Однако это оказались двухмоторные тяжелые истребители Bf.110 с мощным вооружением. В итоге «ишачок» Голубева был подбит и пилот, весь облитый маслом, едва сумел совершить посадку на своем аэродроме. После этого случая механик Богданов предложил исправить бортовой номер истребителя на «14», но Голубев отказался 13 августа шестерка И-16 отправилась на прикрытие железнодорожной станции Вейнмар. Самолеты патрулировали на высоте всего 1200—1500 м, и этот тактический промах дорого обошелся летчикам. Десять Bf.109 напали на них сверху — ведомый Голубева был сбит, а сам Василий, получивший ранение в ногу, с трудом посадил машину на фюзеляж. Самолет был разбит, а пилот угодил на месяц в госпиталь.
В середине сентября Голубев вернулся в свою часть, [292] но 9 оставшихся истребителей полка к этому времени уже перелетели на аэродром в Новой Ладоге. Однако на авиабазе остались два поврежденных И-16 со снятым вооружением, которые к вечеру удалось отремонтировать. На них Голубев вместе со своим товарищем Ф. Зотовым и отправился догонять полк. Но в пути безоружные самолеты были атакованы «сто девятыми», и истребитель Голубева вновь оказался подбит, приводнившись на поверхность Ладожского озера. Благодаря своей хорошей физической подготовке, летчик смог доплыть до берега, где его вскоре подобрал связной У-2.
На новом месте Голубеву опять достался И-16 с номером «13», но на этот раз Богданов не выдержал и по собственной инициативе исправил цифру на «ЗЗ» С этих пор балтийский летчик постоянно летал на машинах с таким обозначением.
В начале октября Голубев в числе шести пилотов был откомандирован на полуостров Ханко для обороны флота и Кронштадта от налетов финской и немецкой авиации. Здесь отчетливо проявилась манера боя будущего аса, основанная на традициях Антоненко и Бринько. Сам Голубев описывал ее так:
«Юнкерсы» начали уходить на восток, Я выбираю одного, подхожу метров на четыреста, посылаю два снаряда. Сближаюсь на короткую снайперскую дистанцию, стрелки «Юнкерса» молчат, видимо, оба убиты. Длинная очередь из трех пулеметов прошивает самолет врага от хвоста до кабины. Ju.88, медленно заваливаясь на крыло, уходит вниз. Близ позиций наших войск на земле вспухает огненный шар...»
В конце октября Голубев сбил два финских трофейных истребителя И-153, изрядно досаждавших советскому флоту, а 2 ноября схватился в воздухе с пятью финскими «Харрикейнами» из 32-й группы. Четыре [293] И-16 одержали решительную победу, а Голубев записал на свой счет еще два сбитых самолета.
В последние месяцы 1941 года 13-й ИАП понес большие потери при обороне «дороги жизни» через Ладожское озеро. Частично в этом были виноваты немецкие «охотники» из JG54, летавшие на Bf.109F. Например, в начале декабря полк потерял двух летчиков, сбитых из-за собственной невнимательности. 7 декабря четверка И-16, находясь в невыгодной позиции под облаками, была атакована «охотниками» по пути домой. Двое пилотов были ранены, а один погиб, врезавшись вместе с самолетом в землю. С другой стороны, сказалось тактически неграмотное ведение боев руководством полка. Только 1 января 13-й ИАП лишился пяти летчиков, выбывших из строя по ранению, 3 истребителя сгорели и 7 были повреждены. Это переполнило чашу терпения вышестоящего начальства, и командный состав полка был полностью сменен. В. Голубев, как опытный боец. получил должность командира эскадрильи. С этого момента он мог без помех претворять в жизнь собственные тактические идеи и боевые порядки. И-16 стали летать парами, эшелонированными на разных высотах. Атаки противника он предлагал проводить на встречных курсах. Все боевые задания тщательно разбирались на предполетном инструктаже. Результаты сказались быстро — его 3-я эскадрилья стала лучшей в полку.
Некоторое время Голубева занимала тактика действий немецких «охотников». Поклявшись первым уничтожить вместе со своим подразделением «Мессершмитты», он вскоре пришел к выводу, что немцы, как правило, атакуют либо невнимательных пилотов, либо группы самолетов, возвращающиеся с боевого задания без боеприпасов. Особое внимание они уделяли отставшим от строя и поврежденным «подранкам».
12 марта 1942 года он и воспользовался этим обстоятельством, когда группа И-16 возвращалась на [294] аэродром после штурмовки железнодорожной станции. Полностью сохранив боезапас, Голубев на обратном пути покинул строй и имитировал полет поврежденного самолета. Через некоторое время на горизонте появились две черные точки — два «Мессершмитта», заметив отставший истребитель, на форсаже бросились за ним вдогонку. Когда «охотники» приблизились на дистанцию около 1000 м, «поврежденный» И-16 вдруг резко развернулся навстречу противнику. Голубев вспоминал:
«Вот когда пригодились десятки вариантов и расчетов на такой маневр! Заканчиваю разворот на высоте около пятисот метров, противник намного ниже меня. Он такого маневра не ждал и оказался в лобовой атаке. Оба «Мессерам, задрав желтые носы, пошли на меня, видимо считая, что я без боезапаса и делаю ложную атаку. Темные трассы от двух Bf.109F точно тянутся к моему мотору. В прицеле ведущий «охотник», дистанция примерно 500 метров, полторы секунды осталось на все, пусть даже на жизнь. Три огненные трассы молнией пронизали тонкое тело «Мессершмитта», мелькнувшее ниже меня метрах в пяти...»
Вспыхнувший немецкий истребитель упал на землю, а Голубев, развернувшись вслед второму Bf.109, дал залп реактивными снарядами. Вражеский самолет, попытавшийся уйти горкой, потерял скорость и с поврежденным хвостовым оперением, зацепившись за макушки елок и потеряв плоскости, совершил вынужденную посадку на границе аэродрома. Его пилот, раненый осколками, скончался через несколько минут после приземления. На руле поворота ведомого «Мессера» насчитали отметки 26 побед. Таким образом на счету Голубева появились 14-й и 15-й сбитые самолеты.
В середине марта 13-й ИАП был переименован в 4-й гвардейский ИАП (ГИАП), а осенью Голубев был [295] назначен заместителем его командира, получив в конце года звание Героя Советского Союза. Полк по-прежнему воевал на И-16, хотя время этих юрких монопланов уже давно прошло. На вооружении JG54 с конца декабря появились новейшие истребители Фокке-Вульф FW.190A-4, сильно осложнившие для советских ВВС обстановку в воздухе. Тем не менее в январе 1943 года балтийский ас сумел и на «ишачке» уничтожить два хваленых «Фоккера». В этом же месяце полк наконец был снят с фронта для освоения новых истребителей Лавочкина — Ла-5. Обратно под Ленинград он вернулся лишь спустя два месяца. Количество побед Голубева неуклонно росло. 21 апреля он сбил два финских истребителя Фиат G50bis, а в мае его жертвами стали три Ju.88 и один Bf.109. В это время пилоты полка на нескольких оставшихся И-16 часто вылетали на ночное патрулирование, попутно штурмуя прожекторные и зенитные установки противника, ведущие борьбу с легкими бомбардировщиками У-2. 30 июня Голубев впервые поднялся в воздух ночью на Ла-5. Перехватив и уничтожив немецкий разведчик Ju.88, он внезапно во время посадки был обстрелян собственной зенитной артиллерией, не предупрежденной заранее о полете незнакомого самолета. Истребитель получил повреждения, и пилот, после психологической встряски, с трудом совершил посадку на аэродроме.
В конце 1943 года Голубев принял командование над 4-м ГИАП и ему, как одному из самых результативных летчиков, был вручен Орден Британской империи 4-й степени. В отличие от многих других командиров, он продолжал полеты. 13 января он сбил свой 36-й самолет — Bf.110. С машиной этого типа у Голубева связан еще один эпизод биографии. Зимой 1944 года противник начал использовать «сто десятые» на Ленинградском фронте в качестве высотных разведчиков Советские летчики немедленно организовали за ними охоту. Один из этих самолетов Голубев долго [296] преследовал и сбил на выходе из пикирования — Bf.110 пропахал целую просеку в лесу. 23 февраля он сумел догнать еще один двухмоторный «Мессершмитт». Одновременно с хвостовым стрелком немецкого разведчика он почти в упор открыл огонь. Результат был ошеломляющим. Bf.110 взорвался, и перевернутый взрывной волной истребитель Голубева сорвался в штопор. Восстановив управление машиной, контуженный, оглохший летчик с поврежденной барабанной перепонкой левого уха тем не менее доставил на свою базу убедительные доказательства своей 38-й победы. Капот двигателя изуродованного истребителя был вдавлен в цилиндры, а кусок дюралевой обшивки немецкого самолета врезался в крыло Ла-5 до самого лонжерона. Вернувшись к боевым вылетам в мае 1944 года, Голубев 28 июня одержал свою последнюю победу, отправив в воду Финского залива Фокке-Вульф FW.190.
Всего за время войны Василий Голубев совершил 589 боевых вылетов и сбил 39 вражеских самолетов лично и 12 в группе. После войны он продолжил службу, освоив в воздухе целый ряд реактивных машин.
САФОНОВ БОРИС ФЕОКТИСТОВИЧ. Самый знаменитый в СССР и поистине легендарный летчик-истребитель первого периода войны. Личность и боевые победы Бориса Сафонова и сегодня являются объектом полемики в печати. Появились некоторые авторы, которые стараются принизить его роль в советской авиации на том основании, что большинство его побед не подтверждены сохранившимися документами Люфтваффе, а силы немецких ВВС на Киркеннесе были невелики.
— Дескать, там, на Севере, и воевать-то было не с кем!
Подобным авторам можно посоветовать найти в таком случае подтверждение девяти победам летчика Горовца, которые не были отмечены в списке потерь Люфтваффе, хотя все самолеты упали на землю на глазах [297] многочисленных свидетелей-пехотинцев. А подразделения Штумпфа 5-го воздушного флота на Севере были вскоре после начала боевых действий быстро усилены для налетов на Мурманск.
Слава всегда притягивает завистников, а природные качества Сафонова действительно отличались неординарностью. Он прекрасно сочетал в себе мастерство умелого бойца с добротой, отзывчивостью и отличными организаторскими способностями. Скромный и застенчивый по натуре, он никогда не хвалился своими победами, предпочитая говорить «мы летали», «мы сбили». Сбитые вражеские самолеты не были для него самоцелью, и многие из них он записал на счет своих товарищей. Не вызывает сомнений меткость его стрельбы в воздухе — еще в юности он был старостой кружка Осоавиахима и поражал сверстников и учителей отличной стрельбой с обеих рук.
Родился Сафонов в 1915 году в селе Сергиевском Тульской области. Окончил школу-семилетку, ФЗУ, учился в Тульском аэроклубе. После завершения учебы в аэроклубе в 1933 году был направлен в Качинское училище летчиков. Службу начал в составе 40-й авиабригады Белорусского военного округа, в 1938 году был переведен в 15-й ИАП, а затем в 72-й смешанный авиационный полк, дислоцировавшийся на Севере. Исключительная настойчивость в изучении летных дисциплин и общеобразовательных предметов, стремление улучшить качество пилотирования самолетов и меткость стрельбы, размышления над тактикой действий истребителей позволили Сафонову еще перед войной выработать основные правила воздушного боя. Он, например, уже тогда считал лучшей истребительной единицей пару самолетов, а «конус» предпочитал атаковать с пикирования, открывая огонь снизу с дистанции всего 50—100 м. «Лучше иметь меньше пробоин в «конусе», — говорил он, — но зато располагать запасом скорости для следующего маневра». [298]
Первую победу Сафонов одержал 24 июня 1941 года, атаковав одиночный бомбардировщик Люфтваффе, опознанный как Не.111. Вначале он убил стрелка и повредил самолет, а потом длинной очередью с дистанции около 100 м практически отрезал ему хвостовое оперение. Машина упала в бухте Зеленцы, и обломки ее подобрал подошедший катер. Через три дня Сафонов отправил к земле немецкий разведывательный самолет Хеншель Hs.126, прозванный позднее нашими пехотинцами «Костыль». Но особенно ярко талант пилота, как отличного воздушного бойца, раскрылся в последующие два месяца, когда немцы предприняли массированные налеты на советские аэродромы и порт Мурманска. 28 августа 1941 года на счету у Сафонова было уже 11 побед. Его успехи основывались на гибкой тактике, знании особенностей самолетов противника, а также на слетанности его группы в воздухе.
«Ju.88 и Bf.110 самолеты довольно живучие, поэтому стрелять по ним с расстояния 400-500 метров — занятие бесполезное: огонь рассеивается, и вероятность попадания уменьшается. Поэтому я прежде всего сокращаю дистанцию до 200 м, а иногда и меньше. Куда целить? Раньше я начинал бить по пилоту, а он маневрировал с таким расчетом, чтобы я сам был мишенью для его стрелка. Тогда я стал вначале бить по стрелку. Стрелок-то ближе к хвосту, и его легче достать. А замолчал стрелок — машина, считай, на твоем боевом счету...»Б. Сафонов, 72-й САП
Когда неподалеку от аэродрома совершил посадку немецкий истребитель Bf.109, Сафонов не преминул тщательно осмотреть и изучить его, определив слабые стороны вражеской машины, в частности, плохой обзор назад из кабины пилота. Когда был сбит Bf.110, с него сняли броню и притащили в своеобразный тир на краю [299] аэродрома, где летчики упражнялись в стрельбе по ней с различных дистанций и под различными углами.
В воздухе для Сафонова не было мелочей — все было подчинено достижению победы. Для сокращения времени взлета по тревоге он даже срезал пряжки со шлема, пришив вместо них кнопки от парашютных ранцев, и то же самое заставил сделать своих товарищей. В небе он никогда не летал по прямой. Его юркий И-16 с надписями «За Сталина» и «Смерть фашистам» на бортах фюзеляжа то уходил вниз, лавируя между сопками, то круто взмывал вверх. Такие же пируэты приходилось выписывать и его ведомым. С каждым боем он продолжал совершенствовать истребительную тактику. Его группа, как правило, делилась на две части, одна из которых атаковала бомбардировщики, а другая связывала боем вражеские истребители. Каждый пилот подразделения знал свои обязанности в воздухе. В одной из газет Сафонов писал:
«Взаимодействие между звеньями, слаженность в бою имеют решающее значение. Когда мое ведущее звено врезается в строй бомбардировщиков, мы абсолютно спокойны: если нас попытаются атаковать вражеские истребители, то звено Коваленко не допустит этого. Поэтому так и получается, что на мою долю в основном приходятся сбитые вражеские бомбардировщики, а на долю Коваленко — истребители».
В схватку Сафонов никогда не бросался сломя голову — бессмысленная храбрость могла дорого стоить в бою. Например, однажды пятерка И-16 встретила в небе около двух десятков немецких бомбардировщиков, но, несмотря на выгодную позицию, Сафонов не отдал приказа об атаке. И он оказался прав — вскоре сверху была замечена группа «Мессершмиттов» сопровождения. Тогда Сафонов увел свою пятерку назад, а потом неожиданно атаковал бомбардировщики со [300] стороны солнца. Три самолета сразу же были сбиты, и пока враг не опомнился, сафоновцы произвели второй заход, отправив к земле еще один «Юнкере». Когда в бой вступили Bf.109, они были встречены лобовой атакой, после чего И-16 выстроились в оборонительный круг, который немцы уже не смогли разорвать.
В бою с Bf.109 Сафонов пользовался как приемами обороны, так и агрессивными методами, имевшими целью ошеломить врага. Он мог имитировать паническое бегство, а когда пилот «Мессершмитта» уже предвкушал победу, вдруг неожиданно сбрасывал скорость, и проскочивший вперед обескураженный враг сам оказывался в прицеле. С другой стороны, сбив однажды бомбардировщик, Сафонов немедленно атаковал «сто девятого». Немец, принявший вызов, открыл огонь с расстояния 400—500 м, но советский ас быстро сократил эту дистанцию вдвое и, в свою очередь, ударил из пушек и пулеметов. «Мессер» шарахнулся в сторону и, не рассчитав, врезался на малой высоте в сопку.
Осмотрительность, взаимопомощь и взаимовыручка в бою составляли главное правило Бориса Сафонова. И он свято ему следовал, не жалея жизни для спасения товарища. Когда в одном из поединков мл. лейтенант Максимович, атакуя Ju.88, не заметил в хвосте Bf.109, Сафонов немедленно бросился ему на помощь, несмотря на то, что к этому моменту у него не было ни единого патрона. Испуганный немецкий летчик вышел из боя, а Сафонов продолжал прикрывать Максимовича и на обратном пути, готовый совершить таран в случае необходимости.
В октябре Сафонову было предложено сформировать из числа лучших летчиков и возглавить 78-й ИАП. Вооружение полка составили 27 «Харрикейнов», переданных советским ВВС английскими летчиками 151-го авиакрыла, убывшими к себе на Родину. Отличная летная подготовка позволила Сафонову освоить новый истребитель всего после дня его изучения вместе с [301] британским комэском Миллером. «Это был более чем способный пилот, — вспоминал англичанин Хуберт Гриффит, — выдающийся стрелок, как позднее выяснилось в соревнованиях по стрельбе из пистолета. Сафонов был типичным русским, коренастым, солидным, методичным и неторопливым... Когда Сафонов взлетел на «Харрикейне», все перед этим проверив, он продемонстрировал прямой взлет, набрал высоту 1500 футов и начал первый разворот. Его посадка была соответствующей — сделал два или три аккуратных круга и показательно приземлился...»
Подержанные «Харрикейны» были не слишком щедрым подарком по причине недостаточной скорости и слабого вооружения. Последний недостаток Сафонов устранил заменой 12-ти английских пулеметов винтовочного калибра на советские крупнокалиберные пулеметы БС или пушки ШВАК. Он даже выдвинул предложение оборудовать иностранные машины направляющими для реактивных снарядов.
78-м ИАП Сафонов командовал недолго — 20 марта 1942 года он был назначен командиром полка, в котором начал войну. К этому времени полк был переименован во 2-й гвардейский. Китель аса украсила не только Золотая Звезда Героя, но и британская награда — Крест за Летные Заслуги. К прежней задаче части, обороне порта Мурманска, добавилась охрана союзных морских конвоев в зоне оперативного сопровождения Северного флота. Истребители Р-40 («Томахаук» и «Киттихаук»), составлявшие оснащение полка, были плохо приспособлены к жестким условиям Севера — их двигатели часто выходили из строя. Возможно, это и стало причиной гибели прославленного советского летчика.
30 мая 1942 года Сафонов отправился в свой последний боевой вылет, из которого уже не вернулся. Вылетев во главе четверки Р-40 на прикрытие конвоя PQ16, он привел в район патрулирования только три [302] самолета — ведомый Сафонова А. Кухаренко возвратился назад из-за неполадок с мотором. Около 10 часов завязался бой с бомбардировщиками Ju.88 в сопровождении «Мессершмиттов». В суматохе схватки советское звено распалось, и больше Сафонова никто не видел. По рации он передал, что сбил три бомбардировщика, а слово «мотор!» оказалось последним. Попытка розыска отважного летчика не дала результатов. Судьба его до сих пор неизвестна — то ли его «Киттихаук» был сбит, то ли подвел капризный мотор. Истребитель упал в море, которое умеет хранить свои тайны.
Менее чем за год Сафонов выполнил 234 боевых вылета и сбил 22 вражеских самолета лично и 3 в группе.
ШЕСТАКОВ ЛЕВ ЛЬВОВИЧ. Один из самых знаменитых командиров советских ВВС, Лев Шестаков сформировал в годы войны два истребительных полка, вошедших в число наилучших подразделений авиации СССР. Отличный пилотажник, он постоянно совершенствовал свое летное мастерство, а его значительный боевой опыт заставлял подчиненных относиться к нему с большим уважением. Строгий и взыскательный до мелочей в служебной обстановке, Шестаков был душой компании в часы отдыха, неистощимый на выдумки и шутки.
Родился Лев Шестаков в 1915 году в семье железнодорожника. Окончил 6 классов школы-семилетки, ФЗУ, поступил в институт инженеров железнодорожного транспорта в Днепропетровске. Однако небо притягивало юношу, и в 1934 году он стал курсантом Ворошиловградской школы пилотов. После ее окончания получил назначение во 2-ю истребительную эскадрилью, базировавшуюся под Киевом. В 1937 году отправился добровольцем в Испанию, где впервые принял участие в боях с фашистами. Здесь, за полторы сотни боевых вылетов, Шестаков уничтожил 8 вражеских [303] самолетов лично и 31 в группе, войдя таким образом в десятку самых результативных советских пилотов на этом театре военных действий.
В ходе сражений в Испании проявились такие качества Шестакова, как чувство коллективизма и способность идти на самопожертвование во имя товарища. Однажды, во время воздушного боя с итальянскими «Фиатами», он, не видя иного выхода, закрыл своим самолетом от пулеметного огня истребитель П. Смолякова. Лишь случай тогда спас его жизнь — две пули ударились в бронеспинку кресла, а одна прошила кожаные брюки пилота. Опешившего итальянского летчика, не ожидавшего такого маневра, били уже вдвоем.
В Испании Шестаков разработал и первые свои правила воздушного поединка. Например, при невозможности добиться преимущества в высоте он использовал бомбардировщики противника как прикрытие и атаковал вражеские истребители снизу. «Взаимовыручка товарищей в бою, их взаимопонимание — основа основ успеха, — говорил он, — действовать надо компактно и не отрываясь от группы». В качестве основной боевой единицы Шестаков считал целесообразным использовать пару самолетов и всегда был сторонником такого порядка.
Начало войны с Германией Шестаков встретил на посту заместителя командира 69-го ИАП, оснащенного истребителями И-16. Но уже с первых дней боевых действий он фактически возглавил эту часть, расположенную под Одессой. А 16 июля он был утвержден в должности командира полка официально. К этому моменту 18 румынских дивизий вели наступление по всему фронту, и на подступах к городу разгорелись ожесточенные сражения. В целях поддержки наземных войск, Шестаков выступил сторонником идеи превращения И-16 в легкие бомбардировщики и штурмовики. В августе 16 истребителей оборудовали подвесками для мелких 50-кг осколочных бомб, а также направляющими [304] для реактивных снарядов. Вскоре импровизированные штурмовые группы уже действовали над линией фронта. 115 суток летчики шестаковского полка сражались, защищал Одессу и взлетая с аэродромов в непосредственной близости от позиций противника. 22 сентября ими была проведена наиболее удачная операция против вражеских авиабаз. Румынский пилот, сбитый незадолго до этого на PZL24, сообщил, что на базу Зельцы прибыла из Африки группа бомбардировщиков Ju.87 в сопровождении истребителей. Утром 12 И-16 и 3 Ил-2 под командованием Шестакова нанесли внезапный удар по подразделениям Люфтваффе, уничтожив на двух аэродромах 21 самолет противника.
В воздушных боях с истребителями Шестаков использовал собственную тактику. Боевой порядок его группы располагался несколькими ярусами по высоте — в недалеком будущем такой строй получил название «этажерка». Верхний ярус находился там, где обычно Bf.109 заканчивали набор высоты после атаки и из боевого разворота вновь пикировали на И-16. Самолеты верхнего яруса, пользуясь превосходством в скорости на снижении, могли преследовать вражеские истребители, так же как и машины среднего яруса. Нижние «ишачки» на малой высоте вынуждены были рассчитывать только на свою лучшую, по отношению к врагу, маневренность на горизонтали. В поединках с более маневренными румынскими истребителями PZL Р. 11 и Р.24 применялась немецкая манера боя — более скоростные И-16 атаковали их сверху и тут же уходили обратно вверх.
10 сентября Шестаков получил звание Героя Советского Союза, имея на счету 3 сбитых немецких самолета лично и 8 в группе, а через месяц его полк был отведен в Крым на переформирование.
Получив истребители ЛаГГ-3, 9-й гвардейский ИАП (бывший 69-й) 15 июня 1942 года влился в состав 268-й авиадивизии, воевавшей на Сталинградском направлении. [305] Однако в самом начале боев были потеряны в боях сразу шесть самолетов нового типа и пилоты разочаровались в этих машинах. Для схватки с немецкими «Мессершмиттами-109» они явно не годились, теряя маневренность на малых высотах. Шестакову пришлось в срочном порядке разрабатывать правила применения этих тяжеловатых самолетов, личным примером претворяя их в жизнь. Он сразу отказался от оборонительного круга, который использовали ЛаГГи соседней части, и противопоставил немцам свой разнесенный боевой порядок, эшелонированный по высоте. Наступательная тактика позволила уменьшить потери и увеличила результативность полка. В июле 1942 года Шестаков лично сбил три Ju.88 и подбил один Bf.109 Тем не менее немецкие летчики продолжали господствовать в небе, и силы полка быстро таяли. В сентябре он был вновь снят с фронта и оснащен на этот раз более легкими истребителями Як-1. Часть пополнили опытными летчиками, имевшими на счету не менее пяти побед каждый, и перевели в особое подчинение командования 8-й воздушной армии. Борьба за господство в небе отныне становилась его основной задачей.
Под Сталинградом Шестаков почти ежедневно вылетал на боевые задания, повысив свой личный счет до 11 побед. 10 января 1943 года, взлетев с нового аэродрома близ Котельниково, он завязал бой с тремя Bf.109 и сумел сбить один истребитель. Тут же он и сам подвергся атаке — «Як» загорелся, а пилот, получивший ожоги лица, был, кроме того, ранен в голову и лопатку. Посадив самолет на брюхо, Шестаков едва успел покинуть кабину, как его истребитель превратился в обломки после пушечной очереди «Мессершмитта».
Уничтожив под Сталинградом около сотни вражеских самолетов, 9-й ГИАП стал одним из двух наилучших авиаполков битвы на Волге. Летом 1943 гола Шестаков был переведен заместителем командира авиадивизии, но долго в этой должности не удержался — [306] штабная работа его не привлекала. Согласившись на просьбу командующего ВВС маршала Новикова, он приступил к формированию нового полка асов — 176-го ИАП «свободных охотников». Лично проверив летную подготовку у всех без исключения пилотов, Шестаков вскоре усадил их за парты. Объектом пристального внимания стала тактика действий истребителей. «Хозяин высоты — хозяин боя», — любил повторять Шестаков. Во главу угла ставились определение рациональных боевых порядков, выбор эффективных тактических приемов и надежная радиосвязь в полете. Обучение завершилось учебными поединками, в которых Шестаков проверил на практике усвоенный летчиками теоретический материал.
Имея на вооружении новейшие истребители Ла-7, полк асов начал боевые действия 4 марта 1944 года, приняв участие в Проскурово-Черновицкой наступательной операции. Всего за время войны летчики полка выполнили 9450 боевых вылетов и уничтожили в боях 389 самолетов противника — достойный итог славного подразделения ВВС. Однако первый его командир не дожил до победы. 12 марта, спустя неделю после начала боев, Шестаков во главе шестерки «Лавочкиных» атаковал группу пикирующих бомбардировщиков Ju.87. Быстро уничтожив один самолет, он с дистанции около 50 м открыл огонь по второму. Нагруженный бомбами бомбардировщик взорвался, взрывная волна опрокинула советский истребитель, и он врезался в землю.
К моменту своей гибели Лев Шестаков имел на счету 29 вражеских самолетов, сбитых лично, и 45 -в группе. [307]