Глава девятая.

Эпилог

Большая часть тактики, использовавшейся в ходе блицкрига в 1939 и 1940 годах, была прямым развитием таковой, разработанной фон Зектом и комитетами Генерального штаба после Первой мировой войны и изложенной в Армейском уставе 487, «Управление и сражение, взаимодействие родов войск в бою», опубликованном в 1921 и 1923 годах. Германская армия, вступившая в Польшу в 1939 году и во Францию в 1940, очень напоминала то, чем планировал стать Рейхсвер еще в начале 20-х годов. Организация пехотной дивизии 1939 года уже была опубликована — практически без отличий — во втором томе «Управления и сражения», изданном в 1923 году.{1008}

Логика и тактика Армейского устава 487 продолжали оказывать глубокое влияние на германскую армию на протяжении 30-х годов и Второй мировой войны. В начале 30-х быстрые изменения в технологиях сделали некоторые разделы устаревшими, вследствие чего в 1931–32 году комитет под руководством генерала Людвига фон Бека подготовил новое армейское тактическое наставление, изданное в 1933 году как Армейский устав 300, «Управление войсками».{1009} Армейский устав 300 являлся официальным выражением армейской тактической доктрины вплоть до 1945 года. В качестве главного автора «Управления войсками» в целом считается фон Бек и многие военные историки высоко оценивают тактику и философию управления, отраженные им в наставлении.{1010} Однако большая часть высоко оцененных философии командования и тактических взглядов, красноречиво изложенных фон Беком во введении к «Управлению войсками» в 1933 году, являются по сути пересказом «Управления и сражения», отредактированного в 1921 году учебным отделом войскового управления и подписанного фон Зектом. Стиль изложения фон Бека точен и элегантен и совершеннее стилистики «Управления и сражения», но целые пассажи из раннего документа перекочевали в новый. Например, утверждения в «Управлении войсками», что «обучение командованию во время войны не может быть полностью изложено в уставах»,{1011} практически повторяет такие же слова из «Управления и сражения».{1012} Акценты «Управления войсками», сделанные на ответственности командира, важности его поведения в бою в качестве примера для войск, необходимость тактической гибкости, заботы о солдатах, а также независимого командования и самостоятельных действий на всех уровнях — все это было выражено в более раннем документе.{1013} Базовые тактические принципы «Управления и сражения» также повторяются в «Управлении войсками» — это важность наступления, поиска решающего пункта (Schwerpunkt), использования сдерживающих боевых действий для выигрыша времени с целью подготовки наступательных боевых действий и так далее.

Главным различием между «Управлением войсками» и «Управлением и сражением» является то, что в первом документе отведено больше места вопросам моторизованной войны — что вполне ожидаемо. Представления «Управления войсками» о моторизованной войне намного лучше, чем таковые же в тактических наставлениях 1921 и 1923 годов. «Управление войсками» не говорит о танковых дивизиях, а скорее о больших «бронетанковых отрядах» — включающих танковые полки, моторизованную пехоту и другие подразделения.{1014} Также отмечается и понятие крупных «легких отрядов» — моторизованной пехоты, оснащенной транспортными средствами повышенной проходимости, с моторизованной артиллерией и подразделениями обеспечения.{1015} Несмотря на некоторую эволюцию тактики, отмечаемую в «Управлении войсками», основная часть этого устава, вплоть до его структуры, напоминает «Управление и сражение» с минимальными изменениями.

Первоначальное расширение и перевооружение Рейхсвера в 1933–34 году развивалось в целом в соответствии с планами роста, разработанными после 1928 года. Гитлер потребовал еще более быстрого роста и перевооружения — что было выше самых больших ожиданий армейского руководства. Рост армии конечно не укладывался в рамки того, что Рейхсвер понимал под концепцией Fiihrerheer (Армия командиров){1016}, в соответствии с которой маленькая, профессиональная армия должна была обеспечить фундамент для создания намного большей вооруженной силы, однако этот рост доказал ее ценность. От прихода Гитлера к власти в июле 1933 года и до вторжения в Польшу 1 сентября 1939 года стотысячный Рейхсвер с ограниченными резервами вырос в массовую армию численностью 3 737 104 человека (включавшую полевую армию и запасные войска из 2 741 064 человек и армию резерва из 996 040 человек).{1017} Люфтваффе выросли с первоначальной численности в несколько сотен офицеров и унтер-офицеров Рейхсвера до силы численностью 550 000 военнослужащих.{1018} Но даже при таком сильном росте многие из планов фон Зекта 20-х годов были использованы в процессе перевооружения 30-х годов. Например, запас был создан из бывших солдат, отслуживших свой срок в качестве призывников к 1939 году были созданы четыре волны войск. Первая волна представляла собой полностью обученную и вооруженную полевую армию в составе пятидесяти одной активной дивизии, пятнадцать из них танковые и моторизованные. Эти дивизии имели высокую долю кадровых офицеров и унтер-офицеров. Вторая волна состояла из семнадцати резервных пехотных дивизий, сформированных к 1939 году, имевших на 2 000 солдат меньше, меньшую долю кадровых военнослужащих (6%) и меньшее количество вооружения, чем первая волна. Третья волна укомплектовывалась резервистами старших возрастов, в ней отсутствовали кадровые военные, а транспорт был в большей степени гужевым, чем моторизованным. Третья волна состояла из двадцати дивизий ландвера, которые считались пригодными лишь для обороны. Четвертая волна состояла из четырнадцати учебных дивизий армии резерва.{1019} Таким образом, в 1939 году германская армия была готова к вступлению в войну и последующей мобилизации.

Поддержание высокого уровня подготовки офицерского состава была другой важной составляющей политики Рейхсвера, перешедшей по наследству выросшему Вермахту 30-х годов. Имея офицерский корпус, составляющий четыре процента от общей численности вооруженных сил, Рейхсвер имел едва достаточное количество офицеров. Поэтому быстрый рост армии и военно-воздушных сил создал серьезную нехватку командного состава. Полторы тысячи старших унтер-офицеров Рейхсвера были произведены в офицеры. На службу были призваны тысяча восемьсот отставных офицеров и офицеров запаса, а две тысячи пятьсот офицеров переведены в армию из тайной полиции.{1020} Программа подготовки офицеров была расширена, но требования к уровню образования сохранялись. Даже при том, что доля офицеров в армии упала до уровня ниже двух с половиной процентов, полноценная четырехлетняя программа подготовки офицеров 20-х годов оставалась без изменений до 1937 года. Даже когда курс подготовки офицера был сокращен до двух лет, строгие требования к производству в офицеры были сохранены. У тому времени, когда Германия в 1939 году вступила в войну, доля офицерского состава повысилась едва лишь до 3 процентов от общей численности.{1021} Как Рейхсвер до этого, Вермахт учился обходится меньшим количеством офицеров и в большой степени полагаться на профессиональный унтер-офицерский состав для обеспечения командования на низшем уровне. С 1939 года и на протяжении всей Второй мировой войны было нормой иметь сержанта на должности командира взвода. Также. Как это имело место с офицерским составом, выросшая армия сохранила высокие стандарты подготовки унтер-офицерского корпуса, а подготовленный Рейхсвером унтер-офицерский состав оставался основой армии в ходе всей Второй мировой войны, одно из объяснений сильной сплоченности небольших подразделений германской армии вплоть до конца Второй мировой войны.{1022}

Генерал Фридо фон Зенгер унд Эттерлин, известный как один из лучших тактиков германской армии во время второй мировой войны, считал что реализованные фон Зектом концепции мобильной войны и создания элитных полевых войск (профессиональной армии) в качестве основы для массовой армии, обеспечили успех германской тактики в 1939–40 годах. Подводя итоги кампании 1940 года во Франции, фон Зенгер унд Эттерлин комментировал, что

«если вдуматься в течение войны до сегодняшнего момента, то нужно вспомнить видение проницательного генерала фон Зекта, которое было отклонено как неправильное военными того времени. Зект представлял будущую войну как противоборство небольших профессиональных армий, сконцентрировавших элитные войска противостоящих наций: Штуки (пикирующие бомбардировщики), бронетанковые войска, парашютисты. Рядом с этими силами массовая армия — состоящая в основном из пехоты — будет играть лишь второстепенную роль. При современном взгляде на ход войны понимаешь, что Зект был прав. Никто не мог предвидеть, что искусное сочетание современных родов войск, непроверенных до этого в ходе реальной войны, приведет к таким быстрым результатам.»{1023}

Многое из специфической тактики блицкрига было разработано в 20-е годы. В ходе маневров этого десятилетия, германская армия — в отличие от других западных армий — научилась игнорировать протяженный фронт, подразделения Рейхсвера быстро продвигались вперед без оглядки на свои фланги (см. восьмую главу). Генерал фон Зект чувствовал бы себя вполне комфортно во время Польской кампании. Тактика люфтваффе в 1939 году была прямым развитием его видения воздушной войны. Немцы сначала сконцентрировали свои боевые самолеты против польских ВВС, для завоевания превосходства в воздухе. Как только превосходство было достигнуто, ВВС сконцентрировали половину своих атак для дезорганизации польской мобилизации, и оставшиеся силы были брошены на непосредственную поддержку наземных сил.{1024} Одним из немногих важных тактических нововведений Второй мировой войны, не связанных с деятельностью Рейхсвера в 20-е годы, было создание танковых дивизий, организация которых была разработана генералом Гейнцем Гудерианом в 30-е годы. Концепция танковой дивизией была новаторской идеей не потому, что дивизия состояла из массы танков, а потому, что она объединяла танки, пехоту, артиллерию, инженерные части и подразделения обеспечения в хорошо сбалансированном по составу подвижном соединении. Сила танковой дивизии заключалась в том, что она объединяла различные виды оружия и использовала все их, а не только танки, с максимальной эффективностью.

Даже при том, что танковая дивизия была детищем Гудериана, ее появление не было чем-то экстраординарным, а скорее естественным развитием армейской тактики 20-х годов. Организация взаимодействия родов войск была центральным тактическим принципом Рейхсвера. В 20-е годы и подготовка кандидата в офицеры, и обучение Генерального штаба, отлаженные фон Зектом, делали упор на использовании других видов оружия и на хорошей осведомленности и компетентности в области тактики и вооружения всех родов войск (см. главу четвертую). Фон Зект, акцентируя внимание на взаимодействии родов войск, требовал, чтобы пехотные офицеры получали квалификацию командира орудийного взвода. Опираясь на то, что взаимодействие родов войск было глубоко заложено в систему подготовки войск, можно сделать логичный вывод, что для немцев создание дивизии, объединяющей танковые части с другими видами оружия было более естественным, чем для британцев и французов, в чьих военных традициях отсутствовал акцент на взаимодействии различных родов войск и чьи военные теоретики ставили танки выше других видов оружия.

Доминик Грэхэм, воевавший против немцев в Северной Африке, полагает, что ключ к пониманию причин немецкого тактического превосходства в ходе боев на этом ТВД в 1941–42 годах находился как раз в германской доктрине организации взаимодействия родов войск. Немцы маневрировали и воевали так, что все виды оружия — артиллерия, танки и моторизованная пехота — могли оказывать друг другу эффективную поддержку. Поражения британцев в Африке вплоть до Эль-Аламейна, по результатам анализа Грэма, проистекали из бедности британской тактики, когда танки использовались без пехотной и артиллерийской поддержки. До конца 1942 года британцы в целом были неспособны организовать эффективное взаимодействие различных родов войск также, как немцы.{1025} Грэхэм также опроверг идею, что немцы успешно воевали, переняв идеи механизированной войны довоенных британских танковых теоретиков. Он пишет, что одной из тактических ошибок британской армии как раз и было следование идеям этих теоретиков, подчеркивавших рассредоточение танковых войск. Немецкая тактика была полной противоположностью; они как правило концентрировали свои подвижные войска в большей степени, чем британцы, в результате чего последние регулярно терпели поражения.{1026}

Великолепную победу германской армии над французами и британцами в 1940 году нельзя объяснить ее превосходством в численности или вооружении. В начале германского наступления 10 мая 1940 года противостоящие стороны были практически равны по количеству и качеству их оружия. Немцы имели 136 дивизий, выступивших против 94 французских, 10 британских, 22 бельгийских и 10 голландских — в общей сложности 136 союзных дивизий — на северо-восточном фронте.{1027} Британцы и французы имели в целом 22 бронетанковых и моторизованных дивизии против такого же числа германских танковых и моторизованных дивизий.{1028} Союзники обладали также количественным превосходством в танках, выступив примерно с 3000 бронированных машин против 2 200–2 800 немецких танков.{1029} Больше половины немецких танков представляли собой легкие танки PzI и PzII — в распоряжении немцев было только 627 боевых танков PzIII и PzIV.{1030} С другой стороны, французская армия обладала лучше вооруженными и сильно бронированными танками. Она располагала 1 800 тяжелыми танками типа Somua с 47мм пушкой и танками Char B с сильным бронированием, 75мм орудием в корпусе танка и 47мм пушкой в башне — возможно лучший танк среди других машин в 1940-и году.{1031} Кроме того, в 1940 году французская армия располагала 11 200 орудиями против 7 710 немецких. Это превосходство однако компенсировалось слбостью французской зенитной артиллерии, располагавшей лишь 1 500 орудиями всех типов. Немцы, с другой стороны имели 2 600 превосходных 88мм зенитных орудий и 6 700 легких зенитных пушек.{1032}

С учетом примерно равенства обеих сторон в 1940 году в отношении численности войск, бронетанковых дивизий и качества вооружения столь яркая победа немецкой армии может быть объяснена двумя факторами: лучшей тактикой и более высоким уровнем подготовки войск. Явное германское превосходство и в том и в другом проявилось с Рейхсвера 20-х годов и оставалось на протяжении всей Второй мировой войны. Лучшей иллюстрацией этого было бы сравнение британской и французской армий межвоенного периода с Рейхсвером.

В период между двумя войнами британская армия, как кажется, имела слабое представление о будущей войне, представляя ее чем-то похожим на боевые действия в 1918 году. После Первой мировой войны тактика пехоты была переписана с учетом опыта 1918 года, но за исключением этого момента главное командование британской армии высказало мало интереса в подготовке к следующей большой войне. В 20-х годах было проведено несколько больших маневров, несколько важных экспериментов с механизированными войсками, но в целом главными проблемами, занимавшими высокопоставленных офицеров, были гарнизоны в колониях, ирландский вопрос и элементарное поддержание боеспособности армии в условиях недостаточного бюджетного финансирования.{1033} В британской армии в этот период появилось значительное количество теоретических работ, посвященных тактике. Такие офицеры, как Фуллер, Лиддел Гарт, Мартел и другие, много писали о механизированной войне, но теоретическая работа не могла заменить практического обучения.{1034} Фельдмаршал Монтгомери так комментировал состояние британских экспедиционных сил в 1939 году: «В годы, предшествующие началу войны, в Англии в течение некоторого времени не проводилось никаких крупномасштабных учений с войсками. В действительности, британская армия была непригоднв для проведения учений в условиях, приближенных к реальным.»{1035} Монтгомери также утверждал, что следствием недостаточной подготовки войск было отсутствие какой-либо общей политики и единой тактической доктрины в БЭС, различия в подготовке и тактике возникали и сохранялись, и единое понимание в этих вопросов отсутствовало вплоть до самого верха».{1036} Британская армия отвыкла от больших маневров. С сентября 1939 года и до мая 1940 британские экспедиционные войска во Франции не только не проводили многодивизионных маневров, но и не организовали штабных военных игр и учений войск связи.{1037} Когда Монтгомери начал проводить в своей Третьей дивизию серию дивизионных учений, это считалось редким и революционным случаем. Даже командующий корпусом генерал Алан Брук говорил, что эти учения «вызвали сильное удивление».{1038}

Французская армия, в отличие от британцев, имела четкое понимание тактической доктрины. К сожалению для французов, их доктрина ведения крупномасштабной войны по сути замерла на уровне 1918 года. Самым влиятельным офицером французской армии в период между двумя войнами был маршал Филипп Петэн, назначенный в 1920 году вице-президентом Военного совета (президентом совета был военный министр). Будучи вице-президентом, он стал самым главным офицером французской армии: в случае войны он должен был занять пост главнокомандующего. На этом посту (который он занимал до 1931 года), Петэн продвигал свою политику, заключавшуюся в признании мощи обороны.{1039} Одним из аспектов военного мышления Петэна было признание важности фортификационных укреплений; результатом развития этой доктрины стало строительство линии Мажино, начатое в 1926 году.{1040} Многие офицеры, в частности маршал Фердинанд Фош, убеждали в необходимости более наступательного мышления армейской доктрины.{1041} Некоторые офицеры — например, Шарль де Голль — были в 30-е годы сторонниками тактики подвижной войны, но эти идеи контрастировали с идеями других военных, таких как генерал Нарсис Шавино, написавший множество статей на военные темы и издавший в 1939 году книгу, в которой он утверждал что оборона и подвижность несовместимы. Он являлся сторонником французской тактики создания непрерывного фронта и линии Мажино.{1042}

Состояние обучения во французской армии в период между войнами было еще более критичным, чем состояние военной доктрины. Как я уже отмечал, лишь небольшая часть французской армии приняла участие в крупномасштабных маневрах 20-х годов. Подготовка еще более ухудшилась в 1927–28 годах, когда срок службы призывника был сокращен до одного года.{1043} Это означало, что призывник получал шесть месяцев начальной подготовки и затем проводил шесть месяцев в полевых частях, часто служа в крепостях на линии Мажино.{1044} Одного года было достаточно, чтобы подготовить солдата к службе в крепостном гарнизоне, но совершенно недостаточно, чтобы подготовить его к сложностям маневренной войны. Даже когда в конце 30-х срок службы был увеличен, а армия получила новое вооружение, те немногие полевые маневры, которые имели место, все так же были сконцентрированы на статичной, оборонительной тактике.{1045} Между сентябрем 1939 и маем 1940 года высшее командование французской армии не предприняло никаких усилий для организации учений с участием крупных соединений. Вместо обучения французская армия провела первые восемь с половиной месяцев Второй мировой войны в гарнизонах и крепостях.{1046}

Только фактор обучения смог бы оказаться решающим в 1940 году. Благодаря превосходной программе подготовки Рейхсвера и неослабевающему упору, сделанному в германской армии на организации крупных маневров, типичный капитан или майор немецкой армии 1940 года принял участие в большем количестве многодивизионных маневров, чем среднестатистический британский или французский генерал. Оценкой качества германского обучения также являлось превосходство на поле боя, постоянно демонстрируемое немецкой армией на протяжении всей Второй мировой войны. Полковник Тревор Дюпуи подсчитал, что германская армия обладала 20–30 процентным превосходством в боевой эффективности над западными союзниками в 1943–44 годах.{1047} Обучение может быть действительно успешным только в том случае, если оно основано на ясной доктрине и тактической системе. Это приводит нас к тому пониманию будущей войны, очерченному в 1919–20 годах генералом фон Зектом и германским Генеральным штабом. В отличие от других армий германская оказалась единственной, которая провела системный анализ уроков Первой мировой войны. Из всех крупнейших армий мира Германия одна сумела предвидеть курс будущей войны и ту тактику, которая окажется успешной. С самого начала в первой половине 20-х годов германская армия культивировала программу обучения, создавшую условия для побед 1939 и 1940 годов.