Перспективы на будущее
К числу многих сторон проявления нашего искусства в войне относятся и те, которые я рассмотрел в настоящей книге. Это две интеллектуальные силы — разведка и психологическая война. Глядя на будущее, которое всему человечеству представляется цветущим миром, мы умышленно ослепим себя, если закроем глаза на тот факт, что эти две стороны военного искусства, столь способствующие достижению победы в войне, могут в равной степени способствовать обеспечению мира.
Действенная разведывательная организация крайне необходима для предотвращения войны. Разведка предупреждает конфликт. Только она обеспечивает активную и успешную дипломатическую деятельность по предотвращению конфликта, являющуюся жизненно важной функцией дипломатии. Мы должны теперь объединить, построить и заострить нашу разведывательную организацию как инструмент мира.
Сила идей, подтвержденная успехами нашей психологической войны на Средиземном море против итальянцев, в Атлантике — против немцев и на Тихом океане — против японцев, стала неопровержимой. Психологическая деятельность, как и разведывательная, от которой она происходит, является не только оружием войны, но и естественным средством обеспечения мира. Она — самое надежное и по существу единственное средство ориентации народов побежденных стран для принятия и понимания принципов человеческого существования и управления, за которые мы сражались. [463]
В настоящее время в Соединенных Штатах существует тенденция к недооценке и ликвидации организаций разведывательного и психологического характера. Она проявляется во мнении, распространенном даже в правительственных, военных и военно-морских кругах, что полезность таких организаций и необходимость в них отпадают с окончанием военных действий. Если это мнение станет национальной политикой, а в настоящее время такая угроза существует, то она вполне может привести к роковым последствиям.
Были ли японцы действительно побеждены? Были ли они лишены возможности вновь подняться и поставить нас перед новой проблемой десять или двадцать лет спустя? Был ли обеспечен мир в будущем нашей победой в августе 1945 года?
В работе одного японского историка, опубликованной в 1939 году, указывалось семь факторов, дающих силу Японии как империалистической державе. На другой день после дня победы над Японией два из них — военная мощь Японии и пропаганда идеи создания «Великой Восточной Азии» — перестали существовать. Но пять продолжали придавать силу японцам даже после поражения. Этими факторами были и сегодня являются: большая численность населения, однородность расы, родовая система, императорский трон и так называемый «японский дух», или национальная мораль. «Японский дух» усиливается синтоизмом, буддизмом, который остался нетронутым, хотя потенциально представляет большую угрозу, чем государственный синто, конфуцианством{52} и другими религиозными течениями.
Поскольку Япония врвсе не была разбита «духовно», ее моральное положение напоминало положение Иудеи во времена римлян, когда Титу удалось вынудить к сдаче крепость Иерусалим. Под влиянием этих мыслей я засел в день капитуляции за работу и, пока мир праздновал кульминационный момент гигантского военного напряжения, закрепленный на борту американского корабля «Миссури», [464] подготовил для военно-морского министра оценку обстановки и план для Японии после капитуляции.
План не потерял своей силы и сегодня. Мир можно завоевать только переориентированием убеждений японского народа. В настоящее время сильнейшим доводом японцев для всякого действия является их желание оправиться от поражения. Они сделают все возможное для своего возрождения. Вопреки утверждениям и пропаганде японцев, первопричиной их поражения явилось то обстоятельство, что они отступили от своих норм морали, приличия, справедливости, правдивости и порядочности и избрали курс на агрессию терроризм и жестокость, проводя политику «право на стороне сильного».
Начатая предательством и проводимая со всей жестокостью война была вовсе не святой, как это утверждают японцы. Она закончилась для них поражением, поскольку их дело не было правым.
Таковы идеи, на которых следует сделать упор в переориентации. Восстановление может вновь сделать Японию сильной, но японцы с измененными взглядами никогда больше не будут представлять собой угрозу миру во всем мире.
История Японии показала, что лучшие традиции и нормы морали, поддерживаемые японским народом, совместимы с нашими собственными демократическими идеями и идеалами, хотя они выражаются по-другому.
Я надеялся, что это сходство будет подмечено, и наши демократические идеи не будут навязаны японскому народу в качестве чего-то нового, а будут привиты ему как дальнейшее развитие самого лучшего в его собственной культуре.
Без доброжелательства и сотрудничества побежденного противника мир, точнее длительный мир, нельзя обеспечить. При отсутствии у японцев доброй воли их пассивное сопротивление приведет к нарушению мира. Это вызовет необходимость держать в Японии в течение длительного времени крупные вооруженные силы, что сопровождается обычно беспорядками и человеческими жертвами. В докладе министру я указывал, что необходимо сделать в этом отношении. Наша задача состоит в следующем: [465]
1. Содействовать японцам в соблюдении условий Потсдамской декларации.
2. Поддерживать позиции и настроения японцев, направленные на создание миролюбивого и ответственного правительства в соответствии со свободно выраженной волей японского народа, путем осуществления переориентации и содействия внедрению демократических идей и идеалов.
Я предложил тогда учредить орган переориентации, который мог бы планировать и координировать деятельность союзных групп переориентации. Я предложил назначить руководителем этого органа американца, занимающего должность верховного комиссара. Он должен быть в ранге посла, назначаться непосредственно президентом Соединенных Штатов и быть ответственным только перед ним.
Затем я определил функции органа переориентации.
Ниже я привожу их с намерением показать, как много еще предстоит нам сделать:
1. Выпуск ежедневных бюллетеней, информирующих японцев об обстановке и событиях.
2. Создание условий для доведения содержания бюллетеней до народа (радиоприемники, система выступлений перед общественностью, распространение печатных изданий, кинотеатры и т. д.).
3. Руководство существующими службами общественной информации.
4. Подготовка первой объективной истории Японии{53}.
5. Подготовка и обеспечение свободного обсуждения конституционного положения императора в системе государственного управления по линии, предложенной профессором Минобэ (возможно также создание японского конституционного общества, научной группы под наблюдением союзников для поощрения подобных обсуждений){54}.
6. Организация и содействие искренним про демократическим и проамериканским элементам в Японии, особенно профессиональным, просветительным и другим группам интеллигенции (включая ассоциации студентов, ассоциацию преподавателей английского языка, использование международных радиолюбителей, членов международных клубов корреспондентов и т. п.).
7. Организация общеобразовательной подготовки для понимания [466] демократических принципов и процессов путем распространения информации о демократических функциях в Соединенных Штатах и Великобритании.
8. Поощрение различного рода деятельности, отвлекающей внимание японцев от возрождения прежних порядков, включая популяризацию народной пищи, развлечения, профессиональную переподготовку, деятельность позитивной группы, активное политическое участие в массовых и муниципальных мероприятиях, создание профсоюзов, — все это с целью убедить японцев в искренности наших намерений и продемонстрировать предоставляемые им права, а также подготовить их для политической деятельности на более высоком уровне.
9. Обучение гражданским свободам и подготовка для окончательного пересмотра репрессивной полицейской системы.
10. Социально-психологическая подготовка для проведения промышленных, аграрных и других экономических реформ и преобразований.
11. Создание должной психологической обстановки для привлечения к ответственности военных преступников.
12. Доведение до японского народа подлинного значения поражения и обязательств, вытекающих из этого факта, чтобы не допустить встречных обвинений и реванша.
13. Создание должных условий для свободной прессы.
14. Пресечение беспорядков, нежелательных анархистских и экстремистских политических движений.
15. Пропаганда против милитаризма и агрессии.
16. Полное восстановление системы сотрудничества.
17. Использование и разъяснение существующих демократических идей и тенденций в японской истории и культуре, поскольку они находятся в соответствии с нашими собственными понятиями и идеями демократии.
18. Сочетание по возможности западных (христианских) и японских этических принципов или смягчение конфликтов, возникающих из их различия.
19. Подготовка для принятия Японии в семью народов на равной социальной и экономической основе, при условии полного изжития японских идей милитаризма, морского могущества и экспансионизма
20. Отказ от ныне существующей концепции о японской расовой неполноценности и дискредитация пропаганды японской идея создания «сферы взаимного процветания».
Наша программа психологической войны была в некотором смысле вступлением к кампании переориентации, которая, как я убежден, может принести больше пользы в этом направлении, чем тысячи солдат и весь наш флот, находящийся вокруг островов Японии. В этом смысле усилия нашей пропаганды не пропали даром. Наоборот, она имела большую ценность для будущего, и результаты ее будут еще сказываться и через десять или двадцать лет.
К моему счастью и удовлетворению, многое из того, [467] что предлагалось в моем «Плане для Японии», осуществляется генералом Макартуром. Но «никакая оккупационная армия не может полностью преобразовать общество силой», — писал Джоффри Горер.
То, что наши оккупационные власти делают сегодня, является попыткой усилить подобие тех институтов, которые определены в политической программе, в спешке составленной спустя две недели после капитуляции Японии. Эффективность такой программы обеспечивается не присущими ей качествами, а оккупационными войсками и полным бессилием побежденной Японии. Однако в силу самой природы этих гарантий успех программы может быть только временным. Программа носит ярко выраженный кратковременный характер, хотя мы не можем сейчас признавать это. Нынешняя покорность японцев, в том числе императора, не должна приниматься как доказательство от противного. Японцы довольно медленно реагируют на крупные политические потрясения. Это показывает их история. Только через девять лет после восстания Сацума против возрождения монархии Мейдзи и через десять лет после своего вынужденного отречения Такамори Сайго предпринял попытку силой вернуть себе трон!{55} На фоне истории Японии нынешняя покорность и угодливость японцев вовсе не свидетельствует об успехах нашей оккупационной политики.
Даже на этой стадии оккупации и восстановления мы нуждаемся в особой программе, рассчитанной на длительный период, успешное выполнение которой не зависело бы от поддержки оккупационной армии в Японии. И если такая программа не будет предусмотрена вначале, нам придется оккупировать Японию в течение неопределенного времени; а возможно, и подкрепить нашу политику вооруженным контролем. [468]
В настоящее время перед нами стоит проблема и непосредственная задача — как сделать из Японии сотрудничающее с нами государство. Оно может быть создано только признанием и развитием тех аспектов японского характера и национальных институтов, опирающихся на японский характер, которые способствуют сотрудничеству и демократии.
Чем скорее мы создадим гражданское правительство в Японии, могущее обеспечить гарантии, которых мы добиваемся ныне, держа свои вооруженные силы в Японии, тем лучше для всех.
Мы также могли бы создать систему союзных советников при японских правительственных учреждениях, во-первых, для наблюдения за направлением их деятельности в мирных целях и, во-вторых, для обеспечения руководства в желаемом для нас направлении. Наряду с японским правительством мы должны создать гражданскую верховную комиссию в Японию во главе с верховным комиссаром и с кабинетом комиссаров, которые осуществляли бы функции японского правительства в отдельных подкомиссиях. При такой системе комиссар в целях безопасности и соблюдения порядка должен быть военным человеком — единственным военным в системе управления. Он должен иметь в своем распоряжении нужное количество вооруженных сил; при спокойной работе административного аппарата численность этих войск может быть доведена до минимума.
Вопрос международного контроля за Японией мог бы также быть легко решен, если принять эту систему. Я придерживаюсь мнения, что верховным комиссаром следует назначить американца, и предлагаю также, чтобы отдельные комиссары назначались странами, которые вместе с нами осуществляют военный контроль над Японией.
Когда в свое время система комиссаров будет ликвидирована, мы должны ввести систему советников при японском правительстве. Эта система была бы выгодной для всех заинтересованных стран, и я имею основания верить, что Япония также приветствовала бы это предложение.
Хотя во взглядах на будущее есть много неопределенностей, я считаю, что предложенное выше решение [469] дало бы нам возможность ликвидировать войну на Тихом океане при данных обстоятельствах более успешно. Безусловно, будущее Японии не является единственной проблемой, требующей окончательного решения в интересах прочного мира. Роль, которую играла Япония на Тихом океане, похожа на роль Германии в Европе.
Следовательно, возрождение японского милитаризма выдвигает проблемы, во многом сходные с проблемами, связанными с возрождением германского милитаризма.
А обстановка в Европе, где в центре внимания находится Германия, неизбежно осложняется рядом других противоречий, для которых также должно быть найдено свое решение.
Будущая безопасность мира зависит от объективного подхода к основным проблемам и наиболее правильного применения средств, которые в прошлом оказались успешными в ликвидации противоречивых взглядов. Я твердо верю в присущую людям способность смело встречать и решать вопросы, если они поставлены ясно и понятно.
Психология играет выдающуюся роль. Она позволяет нам замечать и понимать характерные особенности тех, с кем мы имеем дело, а затем обеспечивать платформу для взаимного понимания, которое так важно при достижении основной цели человечества — длительного мира и безопасности.
Именно ввиду этих обстоятельств я не считаю свою миссию законченной.