Глава 7

В начале 1939 года японцы нанесли мощнейшие удары, чтобы сломить последнее сопротивление китайцев массированными бомбардировками всех основных населенных пунктов Свободного Китая. Боевые действия на суше приостановились вскоре после падения Ханькоу. Китайские армии закрепились за естественными преградами. Японцы либо не могли, либо не желали начинать дорогостоящее наступление, чтобы выбить их оттуда.

На севере армии противников обменивались случайными выстрелами через илистые водовороты Хуанхэ. В Центральном Китае пороги реки Янцзы отделяли японский флот от Чунцина, а горные бастионы Сычуаня преграждали путь по суше. На юге япошки удерживали район вокруг Кантона, не желая рисковать в период дождей, наступая в гористых районах Гуандуна. Зато они возобновили свои мирные инициативы, обратившись сначала к генералиссимусу, а затем попытались привлечь китайцев марионеточным правительством Ван Цзин-Вэя, но потерпели полную неудачу.

Чтобы сломить это военное и дипломатическое сопротивление, японцы решили попытаться бомбежками с воздуха вынудить Китай капитулировать. Теория подавления воли и способности сопротивляться с помощью ударов с воздуха тоже была выдвинута итальянским генералом Дуэ. Она казалась более прочной, чем идея налетов бомбардировщиков без истребительного сопровождения. Только авиация могла перепрыгнуть через реку Хуанхэ, форсировать пороги [151] Янцзы и преодолеть горы Гуандуна, чтобы нанести удар в сердце Китая.

Впервые японцы бомбили Чунцин в январе 1939 года, но сбросили бомбы в 20 милях от него. Город был укрыт холодным плотным туманом, обычным в это время года. Но потом наступили солнечные летние дни. Весной началось бомбардировочное наступление по всей территории Свободного Китая, напоминающее гигантский фейерверк похоронного празднества. Бомбардировщики с Формозы бомбили прибрежные города и порты. Только Фучжоу подвергся более чем 50 налетам. Курсанты японских летных школ в Кантоне отрабатывали бомбометание на городах юго-восточного Китая, который позднее стал исходным плацдармом американского воздушного наступления в Китае, — Лючжоу, Наннин, Гуйлин, Ганьчжоу. Самолеты японского флота с острова Хайнань бомбили наши учебные аэродромы в Юннане.

Японцы слишком хорошо понимали значение воздушной мощи, чтобы позволить Китаю без помех создавать свою собственную авиацию. В хорошую погоду японские бомбардировщики появлялись над Куньминем почти ежедневно. На аэродромах Юннаня у нас были только учебные самолеты и мелкокалиберные зенитки в Юннане. Большинство учебных полетов приходилось выполнять рано утром или поздно вечером, когда вероятность вражеских налетов была минимальной. Вражеские бомбы убивали китайских кадетов в казармах, уничтожили мой дом в Куньмине, погубили тысячи жителей города. Осколки близкого разрыва изрешетили мой офис на аэродроме.

Когда зимние туманы растаяли, оставив Чунцин обнаженным, я находился в столице и видел, как вернулись японцы. Город был ясно виден на скалистом хребте в развилке рек Янцзы и Шалинь. Они прилетели ясным солнечным днем в начале мая. Предупреждение поступило заблаговременно, однако жители отказались прятаться в убежища. Они разбежались по домам, закрыли двери и стали ждать. Я выбрался на вершину холма над миссией, которая позднее стала штабом [152] американских вооруженных сил в Китае, и стал следить за приближением японцев в полевой бинокль. Временами я снимал самолеты кинокамерой. Это были 27 бомбардировщиков в идеальном строю клина. Точно так же канадские гуси возвращаются на север, проведя зиму в Луизиане. При заходе на бомбометание они перестроились в колонну так слаженно, что я не мог не восхититься. Открылись бомболюки, и на город посыпались сотни мелких зажигательных бомб. В результате ядро Чунцина выгорело, и пожары бушевали еще 3 дня.

Я спустился в пылающий город и помогал тушить пожары. Этим занимались с помощью ручных насосов и ведер. Однако это сильно напоминало попытку погасить лесной пожар с помощью садового шланга. Взрывающиеся бамбуковые стволы и рушащиеся деревянные стены разбрасывали искры и головни, и огонь опустошил город, остановившись только на берегу реки. В огне и дыму погибли более 10000 человек. На следующий день японцы вернулись. 27 бомбардировщиков сбросили свой смертоносный груз, и пожары забушевали с новой силой. На этот раз они встретили неожиданное сопротивление. Я полагаю, это был первый случай использования самолетом пушки в бою. Джордж Вейгель, один из пилотов Международной эскадрильи, взлетел на Кертиссе Р-23, вооруженном двумя 23-мм датскими пушками «Мадсен», которые были установлены под крыльями. Он сообщил, что сбил 4 бомбардировщика, продемонстрировав эффективность пушек. После боя Вейгель приземлился на аэродроме ниже по течению Янцзы. Увы, на следующий день он разбился, пытаясь вернуться в столицу.

В течение следующего года я много путешествовал по территории Свободного Китая и видел множество обгорелых, дымящихся руин, от которых шел противный сладковатый запах обгоревших трупов, которые разлагались среди развалин. Повсюду над городами стояли столбы черного дыма. Всюду, где я был, я снимал на пленку действия японцев, заполнял записную книжку заметками об их тактике. Но пока мне оставалось только потрясать кулаками в бессильной [153] ярости, глядя на эти налеты, которым никто и ничто не могло помешать.

Летом 1940 года возобновились крупномасштабные налеты на Чунцин. День за днем от 90 до 100 бомбардировщиков громили город. Я посетил китайские истребительные части, которые прикрывали город. Они сказали мне, что используют «русскую» тактику.

«Что означает русская тактика?» — поинтересовался я. Единственная русская тактика, которую я до сих пор видел, была простой: подобраться к противнику сзади на расстояние 50 футов и открыть огонь из всех пулеметов.

Мне объяснили: «Мы патрулируем на высоте 18000 футов. Японцы подходят на высоте 15000 футов. Мы пикируем на них вертикально и выравниваемся на высоте 5000 футов».

«Но ведь вы не попадете в бомбардировщик при такой атаке», — фыркнул я.

«Не попадем, — ответили мне. — Зато и они не попадут в нас».

В начале осени над Чунцином появились первые японские истребители «Зеро». Они летели на высоте 27000 футов и атаковали китайцев, словно ястребы цыплят. Китайцы были сбиты раньше, чем сообразили, что именно происходит. Среди них были оставшиеся эскадрильи истребителей Кертисс «Хок», которые я готовил в Куньмине.

Видя это избиение китайских истребителей, китайские зенитки поставили заградительную завесу на высоте 15000 футов, но бомбардировщики невозмутимо проплыли на высоте 16000 футов, заставив мое сердце екнуть. Одна из этих бесполезных 37-мм зениток едва не прикончила меня самого. Я стоял на своем любимом холме, когда внезапно открыло огонь орудие, только что установленное у подножия холма. Воздушная волна первого же снаряда сорвала с меня шляпу. Я шлепнулся на землю, прежде чем был сделан второй выстрел. Теперь за налетом пришлось следить, лежа на спине, поскольку китайская зенитка удерживала меня на земле. [154]

Неслыханная слабость китайской ПВО подтолкнула японцев продемонстрировать отвагу, переходящую в откровенную наглость. Японские истребители приземлились на аэродроме Ченду (позднее он стал базой американских «Сверхкрепостей»), глубоко на территории Свободного Китая, и разбежались по аэродрому, чтобы поджечь русские истребители и учебные самолеты, замаскированные под скирды рисовой соломы. В это время другие истребители кружили над аэродромом, отгоняя китайских солдат пулеметным огнем. Японские самолеты летали над городами Восточного Китая с открытыми бомболюками и делали по 3 или 4 захода, не сбрасывая бомб, чтобы затянуть мучения. Их жертвы на земле в это время терзались от неизвестности. Задачей всех этих операций было произвести на китайцев впечатление, убедить их в бесполезности сопротивления. Японцы хотели убедить противника, что могут уничтожить его воздушными налетами, если только он не поумнеет и не капитулирует. Это была мощная пропаганда. В подвергшихся бомбардировкам городах начались разговоры о мире, напряжение нарастало, достигнув максимума примерно через месяц после Пирл-Харбора.

В середине октября я получил от генералиссимуса срочный вызов в Чунцин. Едва мой транспортный «Бич» приземлился на песчаной полосе аэродрома Чунцина, как заревели сирены воздушной тревоги. Мне пришлось снова поднимать «Бич» в воздух, чтобы приземлиться на запасном аэродроме в 150 милях от столицы. Когда я наконец увидел генералиссимуса, я понял, что его очень беспокоят японские бомбардировки. Поездки Чан Кай-Ши по провинциям убедили его, что способность китайцев терпеть безнаказанные удары дошла до предела. Если налеты не будут остановлены или хотя бы не будет снижена их интенсивность, моральный дух китайцев мог надломиться.

Генералиссимус объяснил, что он подготовил план, как покончить с японскими бомбардировками. Нужно закупить новейшие американские истребители и навербовать [155] американских пилотов, чтобы управлять ими. Что я думаю об этом?

Я был настроен пессимистически. Европейские заказы проглотили все самолеты, не предназначавшиеся для армии и флота. К тому же мне казалось, что у Соединенных Штатов вообще нет хороших истребителей на продажу. Мне не слишком нравился Р-40 из-за уязвимости в бою мотора с воздушным охлаждением. Он казался слишком тяжелым и медленным, чтобы сражаться с маневренными «Натами» и «Зеро».

На генералиссимуса мои замечания не произвели впечатления.

«Вы должны немедленно отправиться в Соединенные Штаты, — сказал он. — Подготовьте тот план, какой сочтете нужным. Сделайте все возможное, чтобы достать американские самолеты и американских пилотов».

Генерал П. Т. Моу сопровождал меня. Сразу после прибытия в Вашингтон мы должны были представиться доктору Т. В. Суну.

Через 2 дня я снова был в Гонконге, ожидая самолет компании «Пан Америкен», направляющийся в Сан-Франциско. Эта большая летающая лодка садилась, поднимая тучу брызг, в Маниле, на Гуаме, Уэйке, Мидуэе и Оаху. Эти места теперь известны всем. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать свою задачу. Остановить японские бомбардировщики было не так-то просто. Японцы бросали в налеты на Чунцин, который был их главной целью, от 100 до 150 бомбардировщиков ежедневно. Насколько я был знаком с их резервами, в случае острой необходимости они могли собрать до 500 бомбардировщиков. Опытные американские пилоты, летающие на новейших истребителях, могли сбивать японцев, по моим прикидкам, в соотношении 5 самолетов к одному. Может быть, даже и больше, если японцы потеряют уверенность. Позднее выяснилось, что это слишком сдержанные оценки. Действительное соотношение потерь «Летающих Тигров» составило 12:1. Это были слишком высокие потери, которые не могли позволить себе ни [156] одни ВВС. Выкинув японцев с неба над Чунцином, где они, вне всякого сомнения, будут сражаться упорнее всего, я надеялся нанести им настолько тяжелые потери, что будет сорвана вся программа бомбардировок Китая. Затем, если они все-таки решат продолжать бомбардировки остальных районов, мы по китайской сети оповещения будем получать предупреждения заранее и сможем перебросить истребители туда, где возникает угроза. Американская истребительная группа будет действовать как своего рода авиационная пожарная команда, однако у нас будет одно преимущество — мы будем знать заблаговременно, где вспыхнет новый пожар.

Тактика основывалась на улучшенном варианте, который был использован во время охоты на индюков над Ханькоу в день рождения императора в 1938 году, когда были сбиты 36 из 39 японских самолетов. Мы будем использовать группу из 4 эскадрилий. Первые 2 эскадрильи нанесут удар по вражеским бомбардировщикам. Третья останется в резерве, чтобы спикировать в нужный момент на рассыпавшийся строй и превратить разгром в уничтожение. Чем дольше я прокручивал в уме воздушные бои над Чунцином, тем находил все больше шансов в нашу пользу. И чем ближе оказывались берега Соединенных Штатов, тем все чище и яснее становился горизонт, казавшийся мне беспросветно мрачным.

В Вашингтоне я прибыл к умному и образованному доктору Т. В. Суну в его особняк на Вудли-роуд. Доктор Сун считался самым умным человеком в Китае после генералиссимуса. Он окончил Гарвардский университет и считался выдающимся финансистом. Сун был одним из немногих людей в целом мире, которые правильно понимали и Китай, и Соединенные Штаты.

Сун также являлся одним из столпов националистической революции в 1920-х годах, когда начала выполняться историческая задача по превращению Китая в мировую державу. Молодым человеком он стоял у истоков революционного движения. Именно его финансовая изобретательность [157] позволяла содержать и оплачивать армии генералиссимуса лучше, чем это делали его противники. Политическая карьера Супа была погублена приобретенной в Америке грубоватостью, которая плохо сочеталась с традиционными взглядами более старого генералиссимуса, который полностью разделял китайские традиции и культ предков. В результате Сун быстро скатился с поста номер два в иерархии националистической партии до полной безвестности. Его роль в современном Китае была аналогична роли запасного подающего на бейсбольном матче, который большую часть времени сидит на скамейке. Его вызывают лишь когда создается кризис, требующий твердой руки, трезвой головы и твердого духа. Большим несчастьем и для Китая, и для Соединенных Штатов было то, что критические годы Сун провел, занимаясь упражнениями в каллиграфии. Любое заметное сближение наших стран в нынешнее время, несомненно, потребует его присутствия, как ключевой фигуры.

Зимой 1940–41 годов его задача в Соединенных Штатах была прямо-таки огромной. Американский народ, подобно страусу, предпочитал прятать голову в песок и ничего не видеть, выставляя на всеобщее обозрение задницу, украшенную пышным хвостом. Лишь немногие американцы видели, что происходит в Европе, где Англия сражалась за свое существование. Дальний Восток был совершенно забыт. Общественное мнение начало постепенно склоняться в сторону оказания помощи Англии. Сотни американцев пересекали канадскую границу, чтобы вступить в Королевские Канадские ВВС и сражаться в Европе. Однако идея найти американских добровольцев для войны в Китае казалась фантастической. Буквально все, к кому я обращался, в той или иной форме вежливо давали мне понять, что я сошел с ума.

Вечером я прибыл в Вашингтон. Доктор Сун пригласил меня пообедать вместе с двумя известными газетными репортерами, которые немного представляли ситуацию на Тихом океане. Это был Эдгар Ансель Моурер из «Чикаго [158] Дэйли Ньюс» и Джозеф Райт Олсоп из «Нью-Йорк Геральд Трибюн». Они были несколько разочарованы, узнав, что, по моему мнению, использование японцами новых истребителей «Зеро» в боях над Чунцином осенью 1940 года делает невозможным использование лучших американских истребителей в Китае. Ранее китайские планы основывались на использовании более старых американских самолетов, которые стали не нужны Воздушному Корпусу, и усилия доктора Суна были направлены на приобретение самолетов, устаревших по американским стандартам.

Моурер и Олсоп рассказали, какое отчаянное давление оказывает Англия, пытаясь получить все самолеты, выходящие с американских заводов. Проиграв Битву за Британию, Люфтваффе начали интенсивные ночные бомбардировки района Лондонского порта. Донесения американских наблюдателей в Англии были очень мрачными. Моурер и Олсоп считали, что у Китая нет шансов перекрыть британский приоритет в приобретении новых самолетов, поэтому мои намерения найти добровольцев имели мало шансов на успех. Менее чем через 9 месяцев Олсоп, одетый в морской мундир, лично увидел первый истребитель Р-40 Первой американской добровольческой группы (АДГ) в Китае, который был выгружен в порту Рангуна. Джо был позднее захвачен в Гонконге вместе с группой снабжения АДГ и провел 9 месяцев в лагере для интернированных, прежде чем был репатриирован на шведском корабле «Грипсхольм». Он вернулся в Китай, чтобы работать в фирме «Служба снабжения обороны», а позднее служил мои помощником и адъютантом в XIV Воздушной Армии.

Визит к старым сослуживцам по Воздушному Корпусу завершился разочарованием. Большинство из них превратилось в штабных офицеров, летающих только в мягких креслах и составляющих великие военные планы. Все их мысли были связаны с Европой. Когда я в 1939 году посетил штаб Воздушного Корпуса, генерал Арнольд попросил меня прочитать лекцию для своих офицеров о японо-китайской воздушной войне. Потребовался целый час, чтобы [159] отыскать крупномасштабную карту Китая. Однако она была настолько неточной, что мне пришлось карандашом подрисовывать упоминающиеся в лекции пункты и объекты.

Разведывательной службы по Дальнему Востоку просто не существовало. Все время, когда я находился в Китае, я считал себя отставным офицеров Воздушного Корпуса, что возлагало на меня ответственность за снабжение американских властей любой военной информацией, которая ко мне попадала. С самого начала Китайско-японской войны я начал собирать оборудование и детали с японских самолетов новых типов, которые были сбиты. Офицер разведки, приписанный к американскому посольству, занимался в основном технической разведкой, и я передавал ему все сведения с тем, чтобы их передали дальше Воздушному Корпусу, после того как ВМФ ознакомится с собранным материалом. С помощью своих морских пехотинцев он собирал все эти детали в большой ящик, поместив его в самое безопасное, как ему казалось, место — на борт американской канонерки «Панай». Увы, через 2 дня «Панай» был потоплен японскими самолетами, и все японское оборудование ушло в ил на глубину 10 футов на дне Янцзы. Послевоенные попытки поднять «Панай» провалились, так как корабль полностью засосало илом. Было ясно, что японцы ничего не знали о ценном грузе «Паная», когда атаковали его, так как это дало бы им великолепный повод для оправданий.

Перед Пирл-Харбором я прилагал много усилий для передачи информации туда, где она могла принести максимальную пользу. В 1939 году китайцы захватили совершенно целый японский истребитель «Нат» (Тип 97) и перевезли его в Ченду. Я совершил на нем несколько пробных полетов, чтобы сравнить качества этого самолета с характеристиками Кертисс Р-36, британского Глостер «Гладиатора» и русского И-16. С помощью китайских механиков я переписал все спецификации, сделал множество фотографий и составил толстое досье с описанием конструкции и летных характеристик. Этот самолет был предшественником [160] «Оскара», и позднее многие пилоты АДГ сочли его более опасным, чем «Зеро», из-за его исключительно высокой скороподъемности и очень малого радиуса разворота. Это был один из лучших пилотажных самолетов, который когда-либо был построен. Когда я в 1939 году посетил Вашингтон, я получил из Военного министерства письмо с благодарностью за эти сведения. В нем также говорилось, что мои данные переданы «экспертам по аэронавтике», которые проинформировали Военное министерство, что построить самолет с такими характеристиками просто невозможно.

Я так и не выяснил, кто были эти «эксперты по аэронавтике», но в 1940 году «Поссум» Ханселл, который отвечал за разведку, проверил архив Военного министерства, и оказалось, что папка с «Натом» исчезла. Осталась только копия письма министерства с указанием, что такое досье существовало. Воздушный Корпус это досье так и не увидел. Осенью 1940 года я привез данные первой модели «Зеро». Он имел максимальную скорость 322 мили/час, дальность 1100 миль с подвесным баком, мог подняться на 16000 футов за 6 минут и был вооружен 20-мм пушкой и 4 пулеметами калибра 7,7 мм. Страница, посвященная «Зеро» в справочной книжке Воздушного Корпуса, которая была в ходу во время Пирл-Харбора, была девственно чистой. Американские пилоты получили первую информацию о характеристиках этого истребителя от 20-мм пушек самого «Зеро» год спустя над Оаху и Филиппинами.

Только в мае 1941 года зону военных действий в Китае посетил американский военный наблюдатель. Бригадные генералы Г. Б. Клагетт и Гарольд Г. Джордж, командир частей Воздушного Корпуса на Филиппинах, а также капитан 2 papira Э. Б. МакДоннел, служивший в морской авиации, посетили Чунцин. Все усилия убедить их разрешить армейским и флотским пилотам во время отпусков посетить Китай, провалились. Это позволило бы нашим летчикам, летая вторыми пилотами на транспортных самолетах CNAC, изучить условия Китая. [161]

Хотя штаб Воздушного Корпуса интересовался только войной в Европе, я не нашел никаких доказательств того, что его командование извлекло хотя бы какие-то уроки из Битвы за Британию. Ведь там «Спитфайры» и «Харрикейны», вооруженные 8 пулеметами, оказались очень действенным оружием против немецких бомбардировщиков, действующих без истребительного прикрытия. А немецкие истребители, которым приходилось вести бои на пределе дальности, мало чем могли помочь своим бомбардировщикам. Когда летом 1942 года началось дневное воздушное наступление американской авиации на Германию, китайцы над Нанкином, англичане над Лондоном, АДГ над Рангуном ясно доказали невозможность дневных налетов бомбардировщиков без истребительного прикрытия в случае решительного сопротивления истребителей противника. Однако в течение года американские тяжелые бомбардировщики отправлялись в полет над Европой без всякого прикрытия, только чтобы доказать справедливость бредовой доктрины Дуэ.

В начале 1940 года я снова начал просить вернуть меня на действительную службу в Воздушный Корпус. Я обратился к генералу Арнольду с просьбой зачислить меня инструктором по тактике истребителей. Он предложил мне должность инструктора Воздушного Корпуса в школе береговой артиллерии в форте Монро. Позднее я узнал, что меня предполагали запихнуть туда вместо одного офицера, который срочно понадобился в пресс-службу в Вашингтоне. Я сказал, что совсем не собираюсь таскать мишени для зенитчиков береговой артиллерии и вернусь только в строевую часть Воздушного Корпуса. Арнольд процитировал пункт устава, который запрещал отставным офицерам служить в войсках. Этот пункт так и остался в уставе, и во время войны я нарушал его целых 3 года, когда командовал американской авиацией в Китае.

В декабре 1940 года, после моего возвращения в Вашингтон, Элвуд Р. (Пит) Квесада, который позднее командовал 9-м тактическим авиационным соединением в Европе, а сегодня в звании генерал-лейтенанта командует всей Тактической [162] Авиацией наших ВВС, снова предложил мне этот пост. В виде компенсации он обещал производство в майоры. В то время я получал от китайцев жалованье 15000 долларов в год, а оклад капитана авиации без летной практики составлял всего 4300 долларов. Пит позволил себе намекнуть на мою меркантильность. Я так и не сумел убедить Воздушный Корпус, что не ищу высокий должностной оклад, а хочу заниматься конкретной работой, к которой меня не допускают.

Большую часть времени в Вашингтоне я «летал» на жестком стуле в кирпичном здании на Пятой стрит, где находился офис компании «Китайская служба снабжения обороны». Там я просидел всю зиму в цивильном костюме в качестве служащего китайского правительства, планируя основы стратегии, которую мне пришлось проводить в жизнь в течение 3 последующих лет в звании генерала армии Соединенных Штатов.

Сначала мы намеревались возродить Китайские ВВС с помощью американских добровольцев, пока на Тихом океане царило затишье. Этот план был представлен в январе 1941 года доктору Суну. Я исходил из предположения, что Япония готовит новую агрессию, основной целью которой будет Сингапур, альтернативными — Голландская Ост-Индия и Филиппины.

Не требовалось каких-то специальных разведывательных данных или божественного откровения, чтобы предвидеть это. Начиная с ноября 1940 года японская активность явно указывала на подготовку рывка на юг. Опытные дивизии были отозваны из Китая и заменены зелеными призывниками и марионеточными китайскими частями. После падения Франции колониальное правительство Индо-Китая не выдержало давления, и японцы начали получать одну уступку за другой у вконец перетрусивших французов. Порты Тонкинского залива были оккупированы японцами и превратились в сборные пункты для предполагаемой экспансии на юг. Все японские войска, участвовавшие в наступлении в Южном Китае с [163] территории Индо-Китая, были отозваны, перевооружены и пополнены в Ханое и Хайфоне.

Японские дипломаты предъявили ноту датчанам, требуя начать поставки нефти из Голландской Ост-Индии и обещая плату в иенах! Хотя французы не были способны оказать никакого сопротивления, японцы атаковали несколько гарнизонов и убили сколько-то солдат, чтобы показать жителям колоний свою жестокость. Пакт о ненападении с Россией обезопасил северную границу Японии, хотя Токио все громче кричал о поддержке политики Оси в Азии. Китайская разведка считала, что расширение японского влияния на южный Индо-Китай с его крупной военно-морской базой Камрань и большим портом Сайгон станет последним подготовительным шагом перед решительным наступлением на юг.

Моим планом предусматривалась переброска небольших, но хорошо подготовленных подразделений в Китай. Япония, подобно Англии, полностью зависела от снабжения по морю. Ей легче было нанести поражение, перерезав морские артерии, чем пытаясь поразить в сердце. Воздушные базы в Китае могли поставить под угрозу атаки все важнейшие линии снабжения Японии и передовые пункты сосредоточения войск. Начатое вовремя и проводимое с достаточной силой воздушное наступление из Китая могло остановить японское наступление на юг еще до его начала, прямо в исходных портах.

Стратегическая концепция использования Китая как платформы для воздушных атак Японии совсем не привлекала внимания высших штабов союзников в 1941 году. Только на конференции «Трайдент» в 1943 году я нашел понимание своей стратегии и некоторую поддержку со стороны двух гражданских лиц — президента Франклина Д. Рузвельта и премьер-министра Уинстона Черчилля. Зато сопротивление военных было прямо-таки ожесточенным.

Первая фаза этих операций заключалась в бомбежке аэродромов, портов, районов сосредоточения и морских коммуникаций, по которым японцы перебрасывали войска на [164] Формозу, Хайнань, в Кантон и Индо-Китай. Если эти атаки будут успешными, это приведет к отсрочке или даже отмене японского наступления.

Эффект даже небольших налетов против десантных кораблей был ясно доказан Королевскими ВВС во время операций против портов Ла-Манша осенью 1940 года.

Вторая фаза воздушного наступления была направлена против островов самой Японии. Предполагалось выжечь промышленное сердце империи с помощью зажигательных бомб, сброшенных на бамбуковые муравейники Хонсю и Кюсю. Японцы в самом начале войны продемонстрировали, что могут сделать зажигательные бомбы с дальневосточным городом. После того как японцы дважды сожгли Нанкин летом 1939 и 1940 годов, китайский начальник службы вооружений генерал Ю Та-Вей, выпускник Массачусетского технологического, наладил производство примитивных термитных бомб. Они оказались неудовлетворительными, поэтому в начале 1940 года я написал генералу Арнольду, описав действие 5-фунтовых зажигательных бомб на восточные города. Арнольд прислал сухой ответ, сообщив, что «Воздушный Корпус предпочитает стратегию высотных бомбардировок военных объектов», а «использование зажигательных бомб против городов противоречит нашей национальной политике уничтожения только военных целей». Весной 1941 года доктор Лафлин Карри, советник президента Рузвельта по Китаю, по моей просьбе снова обратился к Арнольду с вопросом об использовании зажигательных бомб. Арнольд ответил, что Воздушный Корпус не имеет зажигательных бомб. Через 4 года бомбардировщики В-29 XX Воздушной Армии провели почти год в безуспешных попытках разбомбить Японию с большой высоты фугасными бомбами. После этого генерал-майор Кертис ЛеМэй выкинул в корзину поучения Арнольда и отправил свои самолеты в атаку на высоте 5000 футов, нагрузив их зажигательными бомбами. Он выжег крупнейшие промышленные города и подорвал вражескую военную мощь. [165]

Чтобы реализовать мой стратегический план, требовались авиабазы вдоль восточной границы Свободного Китая. Там должны были разместиться американские бомбардировщики и истребители, а также ядро опытных американских летчиков, которым предстояло вести за собой китайцев. В Китае имелись аэродромы. Они располагались вдоль трех S-образных линий, примерно повторяющих очертания берега. Линии проходили приблизительно в 250 милях одна от другой. Последняя группа промежуточных аэродромов в провинции Чжэцзян находилась всего в 3–5 часах полета от Японии. Китайские пилоты уже использовали эти аэродромы в 1938 году, когда на бомбардировщиках Мартин В-10 совершили первый в истории налет на Японию.

Для реализации плана требовались 350 истребителей и 150 бомбардировщиков, которые действовали бы с этих аэродромов в 1941 году. Далее требовалось прибытие в Китай еще 700 истребителей и 300 бомбардировщиков в течение 1942 года. В то время самыми современными американскими истребителями были Кертисс-Райт Р-40 и Рипаблик Р-43. Локхид «Хадсон», транспортный самолет, наспех превращенный англичанами в бомбардировщик, был единственным американским бомбардировщиком в турелью, имеющей силовой привод. Ни Р-43, ни «Хадсон» не имели броневой защиты и протестированных баков. Сначала предполагалось укомплектовать группу истребителей Р-40 и группу бомбардировщиков «Хадсон». За ними должны были последовать группы истребителей Р-43 и пикировщиков Дуглас А-24.

Снабжение всегда было самой болезненной проблемой в Китае. Для поддержания этих сил в боеготовом состоянии требовались хорошо налаженные коммуникации. К началу 1941 года Бирманская дорога осталась единственной ниточкой, связывающей Свободный Китай с остальным миром. По ней доставлялось 17000 тонн грузов в месяц, но этого было мало. Строительство новой железной дороги в Западном Китае давало некоторую надежду на облегчение [166] тяжелой ситуации со снабжением. Увеличение контрабандного ввоза из Гонконга на необорудованное побережье могло до некоторой степени обеспечить снабжение передовых баз в Восточном Китае.

Я провел много долгих и унылых дней у себя за столом на Пятой стрит, путаясь в мириадах деталей этих планов. Подобных прецедентов в истории авиации не было. Каждую мелочь приходилось тщательно продумывать и планировать заранее. Я заключил сделку с Джерри Хваном, чтобы задействовать его Службу снабжения обороны для размещения и питания всех американских летчиков в Китае за один доллар в день. ВСТ не имела опыта обращения с уроженцами Запада, поэтому мне пришлось детально разрабатывать планы общежитий, которые предстояло построить, вплоть до размеров комнат, в которых предстояло жить пилотам, количества горячей воды в умывальных и количества туалетов на душу населения. Мне приходилось рассчитывать количество говядины, свинины, яиц и цыплят, к которым привыкли американцы. Все эти проблемы и сотни других китайцам пришлось начать решать задолго до прибытия американцев. Потребовалась вся изворотливость Хвана и все его ресурсы, чтобы построить общежития к моменту появления американцев.

Мне пришлось готовить списки самого разнообразного оборудования и вооружения. Сколько патронов, сколько баллонов сжатого кислорода, летных костюмов, скрепок для бумаг, 6-тонных грузовиков, запасных пулеметных стволов, леденцов, крема для бритья, бритвенных лезвий, медикаментов, писчей бумаги, пишущих машинок и множества других самых необычных запасов требовалось для ведения воздушной войны? Доктор Сун вскоре дал мне карт-бланш для закупки. Он только сказал: «Закупайте все, что вам нужно, и присылайте мне счета».

Много американцев позднее были обязаны жизнью огромному количеству лекарств и вакцин, которые мы завезли в Китай. Когда была распущена Американская добровольческая группа, мы передали американским войскам в [167] Китае лекарства, которых им хватило еще на год. В это время в Китае сульфаниламидов и вакцин не было вообще, и не существовало способов доставить их туда.

Мы носились по стране с бешеной скоростью, посещали авиационные заводы и производителей оборудования. За одну неделю я дважды на самолете пересек страну от Вашингтона до Лос-Анджелеса, чтобы не терять время на переезды. Из всех наших планов удалось реализовать только один — создать Американскую добровольческую группу летчиков-истребителей и найти самолеты. Китай разместил заказы на Рипаблик Р-43 и Локхид «Хадсоны», но были получены всего несколько самолетов, прежде чем наступление японцев перекрыло вентиль поставок на Дальний Восток. Истребительная группа в Китае требовалась прежде всего: сначала для того, чтобы разбить японцев над Чунцином, а потом, чтобы прикрыть поставки по Бирманской дороге.

Методика использования истребительной группы была создана быстрее, чем я ожидал. В течение зимы выяснилось, что Китай имеет небольшую, но влиятельную группу сторонников в Белом Доме и правительстве. Президент Рузвельт отправил в Китай доктора Лафлина Карри в качестве своего специального советника. По возвращении Карри начал активно настаивать на оказании помощи Китаю и, в частности, на реализации моих планов относительно авиации. Карри был большим специалистом по протаскиванию различных проектов сквозь вашингтонские лабиринты. Еще один советник президента — Томас Коркоран — начал добровольно проталкивать проект создания АДГ, когда сопротивление возросло. Два близких личных друга доктора Суна — морской министр Франк Нокс и министр финансов Генри Моргентау — поддерживали проект в правительстве и сумели убрать множество официальных препятствий.

Вскоре после прибытия в Вашингтон общий друг представил меня Ноксу. Это был грубоватый, но дружелюбный ковбой, который пытался выгнать свое стадо (линкорных [168] адмиралов) в открытое море. Нокс превосходно знал ситуацию на Тихом океане. После нашей первой встречи Нокс созвал свой штаб, а также нескольких высокопоставленных адмиралов, чтобы они выслушали мою историю.

«Я не имею здесь никакой власти, — сказал он им. — Я всего лишь гражданское лицо, но я желаю, чтобы вы выслушали то, что расскажет этот человек».

Нокс очень хотел, чтобы морские летчики вошли в состав АДГ, и лично интересовался поступающими туда людьми. Вместе со мной он провел несколько часов над личными делами морских летчиков из состава АДГ, когда в 1943 году я вернулся в Вашингтон. Тогда я понял, что флот делает все возможное, чтобы сохранить этих людей для действительной службы. Это было резким контрастом по сравнению с отношением армейских ВВС, которые клеили членам АДГ ярлык паршивой овцы. Именно Нокс сумел изложить дело АДГ на самом высоком уровне в Белом Доме. Скорее всего, опять-таки ему принадлежит заслуга подавления оппозиции генералов и адмиралов.

Самолеты тоже стали серьезной проблемой. Америка только начала разворачивать массовое производство боевых самолетов, и его будущее казалось довольно туманным. Отчаянное положение Англии и Королевских ВВС вынуждало Воздушный Корпус отдавать им почти все самолеты, сходящие со сборочных линий. Мои визиты на авиационные заводы оказались бесполезными, пока я не побывал на заводе фирмы «Кертисс-Райт» в Буффало. Китай был давним и выгодным покупателем этой фирмы, поэтому мой старый друг Бэрдетт Райт, вице-президент компании, сделал мне интересное предложение. Он имел 6 сборочных линий, выпускающих Р-40 для Англии, которая перехватила французский заказ после падения Франции. Если англичане сократят свой заказ на 100 истребителей Р-30В, которые тогда выпускались с каждой линии, то фирма добавит седьмую сборочную линию, которая будет выпускать более новую модель истребителя. Англичане были рады обменять Р-40 В на самолет, более подходящий для современной европейской войны. [169]

Р-40В не совсем идеально подходили для наших целей, однако это все-таки было лучше, чем ничего. К тому же это был единственный самолет, который мы могли раздобыть в то время. Большинство истребителей было вооружено крыльевыми британскими пулеметами калибра 7,69 мм вместо стандартных американских 7,62 мм. Проблема добывания нестандартных патронов стала одной из наших самых ужасных головных болей в Бирме. Предполагалось, что в Англии все самолеты будут оборудованы британскими УКВ-станциями, поэтому мы получили их без раций. Так как китайская Служба снабжения обороны не могла покупать военные рации, она приобретала обычные рации, предназначенные для спортивных самолетов, внося еще большую путаницу в наши военные операции. Эти рации прекрасно подходили для полета над мирной страной на каком-нибудь «Пайпер-Кабе», но они не могли выдержать напряжения боевых операций и постоянно отказывали в самый критический момент.

В-40В не был оборудован прицелом, узлами подвески бомб или замками для подвесных баков под крыльями и брюхом. Нам пришлось приложить массу усилий, чтобы устранить эти недостатки. Боевые достижения Первой американской добровольческой группы в Китае еще более замечательны потому, что пилотам приходилось целиться через примитивный самодельный кольцевой прицел вместо гораздо более совершенного коллиматорного, который использовали наш Воздушный Корпус и Королевские ВВС.

К январю 1941 года тандем Сун — Моргентау убедил англичан принять предложение Кертисса. В феврале самолеты уже были в Нью-Йоркском порту, готовые к отправке в Рангун. Нов этот критический момент на сцену выступил Уильям Д. Поули, представитель Кертисс-Райта в Китае. Поули начал карьеру, продавая самолеты Кертисса в Китае в очень выгодное для этого военное время. Вместе с китайским правительством он организовал «Центральную компанию по производству самолетов в Китае» для приобретения и постройки самолетов. [170]

Роль Поули в проекте АДГ началась с требования, чтобы Кертисс-Райт заплатил ему 10-процентную комиссию с суммы 4,5 миллиона долларов за продажу 100 истребителей Р-40 Китаю. Он предъявил свой контракт с Кертиссом, в котором предусматривалась комиссия за все самолеты, проданные фирмой Китаю. Он начал угрожать приостановить отправку, если ему не заплатят. Кертисс-Райт отказался платить Поули на том основании, что он не имел никакого отношения к этой сделке. Несколько месяцев были потеряны в бесплодных переговорах, пока не возникла реальная опасность, что Китай потеряет эти самолеты. Фирма предпочитала снова передать их англичанам, только бы не платить Поули.

1 апреля 1941 года министр Моргентау созвал совещание, чтобы решить этот вопрос. Битва продолжалась целый день. Китайцам так требовались эти самолеты, что они были готовы заплатить Поули из своих средств. Моргентау запретил им делать это и сосредоточил все усилия на том, чтобы умерить аппетиты Поули. Моргентау пригрозил перевести контракт Кертисса в разряд «военных чрезвычайных», но Поули не отступал. Наконец китайцы предложили заплатить ему 250000 долларов, что было гораздо меньше запрошенных им 450000 долларов. Однако за это ЦКПСК должна была собирать, проводить летные испытания и обслуживать Р-40 в Бирме и Китае. Эта фирма имела сборочный завод в Лой-Винге рядом с бирманской границей, который был расположен просто идеально для использования в качестве базы обслуживания. В конце апреля самолеты были погружены на борт старого норвежского судна. Первый самолет был потерян, когда оборвались стропы на погрузке и фюзеляж Р-40 рухнул в мутную воду Нью-Йоркской гавани.

Проблема личного состава тоже оказалась крепким орешком. Военные яростно протестовали против самой идеи отправки американских добровольцев в Китай. Я пытался убедить их, что мы получим богатый опыт по тактике воздушных боев, ценные разведывательные данные, испытаем [171] технику и оборудование самой дешевой ценой. Многие страны проверяли свою авиацию именно таким образом — отправляя мелкие группы добровольцев с самолетами в районы конфликтов: русские — в Китай и Испанию, немцы и итальянцы — в Испанию. Однако твердолобые вояки не сдавались. Мы с Лафлином Карри встретились с генералом Арнольдом в апреле 1941 года. Он выступил против самого проекта в целом. Арнольд заявил, что не может найти ни одного лишнего штабного офицера. Если он отпустит кого-то, под угрозу будет поставлена вся программа расширения Воздушного Корпуса, и предупредил, что будет до последнего сопротивляться отправке американских летчиков в другие страны. Полковник Майрон Вуд, начальник отдела личного состава Воздушного Корпуса, послушно вторил заявлениям Арнольда. Во флоте контр-адмирал Джек Тауэре, тогда начальник Бюро аэронавтики, а позднее командующий морской авиацией на Тихом океане, также считал АДГ угрозой своим планам.

Именно в эти мрачные дни младший лейтенант Джонни Алисой прилетел на Р-40 на вашингтонский аэродром Боллинг-филд, чтобы продемонстрировать самолет китайским и американским дипломатам. Джонни Алисой за время обычного 5-минутного демонстрационного полета сделал больше, чем кто-либо на моей памяти. Китайцы были просто потрясены.

Когда Джонни сел, они бросились к истребителю, радостно улыбаясь: «Нам нужны сто таких самолетов».

«Нет, — сказал я и указал на Алисона. — Вам нужны сто таких летчиков».

Джонни Алисой позднее прибыл в Китай, обучив обращению с Р-40 англичан и русских. Он добился замечательных успехов в качестве командира эскадрильи, потом служил заместителем полковника Фила Кохрейна в 1-м авиационном подразделении коммандос, которое высадило диверсантов Уингейта в 200 милях позади японской линии фронта в Бирме, и наконец стал начальником оперативного отдела V Воздушной Армии на Филиппинах, которая [172] насчитывала 700 самолетов. Сегодня Джонни служит помощником министра торговли по авиационным вопросам. Он занял один из высших административных постов в гражданской авиации в возрасте всего лишь 35 лет.

Алисой был летчиком как раз того типа, который требовался АДГ. Без 100 человек, похожих на Джонни Алисона, Р-40 могли спокойно оставаться в порту Бангкока. Потребовалось личное вмешательство президента Рузвельта, чтобы набрать пилотов и техников в армейской и флотской авиации. 15 апреля 1941 года было выпущено секретное распоряжение за его подписью, разрешающее отставным офицерам и рядовым армейской и морской авиации, а также авиации морской пехоты вступать в Американскую добровольческую группу в Бирме.

Так как мы все еще действовали в обстановке строгой секретности, Поули предложил доктору Суну использовать ЦКПСК в качестве прикрытия для набора персонала. Был подписан конфиденциальный договор между ЦКПСК и китайской Службой снабжения обороны, по которому ЦКПСК соглашалась оплачивать все счета АДГ, обеспечивала ремонт и обслуживание самолетов на заводе в Лой-Винге. В этом договоре истребительные эскадрильи АДГ именовались «учебными эскадрильями повышенной подготовки», Р-40 считались «учебными самолетами повышенной подготовки», а я именовался «супервайзором».

По всем военным аэродромам были разосланы приказы, подписанные министром Ноксом и генералом Арнольдом, дающие право предъявителям сего полную свободу действий, в том числе переговоров с личным составом. Коменданты аэродромов с удивлением смотрели на разномастных вербовщиков, возникающих перед ними, и приходили в бешенство, когда выясняли, что целью визита было увести у них лучших летчиков. Несколько взбешенных командиров дозвонились до Вашингтона, но лишь получили подтверждение приказов.

Ричард Олдуорт, отставной армейский пилот, возглавил вербовочный штаб. Он все еще страдал от ран, полученных [173] при катастрофе, поэтому основная тяжесть работы упала на «Скипа» Адера, которому помогал Ратледж Ирвайн, отставной капитан 2 ранга, а также Гарри Клейборн и Сентон Л. Браун. Они объездили всю страну. В те времена мы имели не так уж много авиабаз — Куантико у морской пехоты; Норфолк, Сан-Диего, Пенсакола и Джексонвилль у флота; Боллинг, Сефридж, МакДилл, Марч, Митчел, Лэнгли, Гамильтон, Эглин, Крэйг, Максвелл, Барксдейл и Рандольф у армии.

Они предлагали годичный контракт с ЦКПСК на «производство, ремонт и использование самолетов». Выплаты колебались от 250 до 750 долларов в месяц. Предусматривались также дорожные расходы, оплачиваемый 30-дневный отпуск и добавочные 30 долларов пайковых. Добровольцы отчислялись в случае письменного отказа, за использование наркотиков и алкоголя, по болезни и ранениям, за разглашение конфиденциальной информации. До конца существования АДГ мне пришлось отчислить по крайней мере по одному человеку согласно каждой из статей, исключая разглашение секретов. За менее значительные проступки предусматривались штрафы.

В контракте не было упоминания о 500 долларах бонуса за каждый уничтоженный японский самолет. Добровольцам просто сказали, что имеются слухи, будто китайское правительство платит 500 долларов за каждый достоверно уничтоженный японский самолет. Они могли сами решать — правдив слух или нет. Оказалось, что правдив. Хотя сначала 500 долларов платили только за достоверно уничтоженный в бою самолет, вскоре это распространили и на самолеты, уничтоженные на земле, но только если их уничтожение подтверждалось.

Сначала я намеревался выдать каждому пилоту личный чек, но в спешке и суете при отправке группы от этого пришлось отказаться. Мы сделали последнюю отчаянную попытку заполучить 6 подготовленных штабных офицеров, но Арнольд завел старую песню, будто уход даже одного офицера приведет к неминуемой гибели всего Воздушного [174] Корпуса. Позднее штаб Воздушного Корпуса высокомерно критиковал АДГ и его преемников в Китае за плохую штабную работу. Только к середине 1943 года армия прислала мне штабных офицеров.

Клерк из Государственного департамента дал мне в последний раз почувствовать, что такое вашингтонская бюрократия. Получая свой паспорт, я написал, что являюсь фермером по профессии. Клерк не поверил.

«Я владею участком в Луизиане и живу на доходы с него, — возразил я ему. — Это делает меня фермером».

Он настаивал, чтобы я указал иное занятие. Пришлось позвонить в Белый Дом, чтобы убедить его, что я действительно фермер.

После этого я отправился в Сан-Франциско и 7 июля в отеле «Марк Гопкинс» встретился с первой партией людей АДГ. Это произошло ровно через 4 года после начала Китайско-японской войны. Глядя на этих странных молодых людей, явно не привыкших к гражданской одежде, нельзя было даже представить, что через несколько месяцев они войдут в историю. Первая группа отбыла 10 июля на борту голландского судна «Ягерсфонтейн». Японскую разведку не обманули паспорта, в которых люди числились музыкантами, студентами, клерками, банкирами и так далее, и возглавлял эту странную компанию фермер. Японское радио сообщило, что первая группа американских летчиков-добровольцев, намеренных воевать в Китае, покинула Сан-Франциско.

«Этот корабль никогда не прибудет в Китай, — предрекали японцы. — Он будет потоплен».

К западу от Гавайев с «Ягерсфонтейна» заметили 2 военных корабля, которые как бы сопровождали нас. Морские пилоты сразу опознали американские тяжелые крейсера «Солт Лейк Сити» и «Нортгемптон». Крейсера сопровождали голландское судно, которое сделало крюк на юг, чтобы обойти японские базы на Каролинских островах. В Торресовом проливе возле Австралии его встретил голландский крейсер и отконвоировал лайнер в Сингапур. [175]

Я сам покинул Сан-Франциско на летающей лодке «Пан Америкен Эйрлайнз» вместе с Оуэном Латтимором, специальным политическим советником генералиссимуса. Перед тем как мы отбыли, я получил подтверждение разрешения президента формировать вторую Американскую добровольческую группу из бомбардировщиков. 100 пилотов, 181 стрелок и радист должны были прибыть в Китай к ноябрю 1941 года, и еще столько же — к январю 1942 года. Когда большая летающая лодка с ревом взмыла в воздух над бухтой Сан-Франциско, я уселся поудобнее в своем кресле, впервые уверенный, что в своей битве с японцами я сделал все возможное для достижения победы. Когда наступил вечер и мы увидели кроваво-красный солнечный диск, тонущий в океане, я решил, что это очень символично. [176]