Глава 5

Пока американские дипломаты трудились не покладая рук, чтобы выставить американских летчиков из Китая, им на смену явились Красные ВВС. Русские прислали полностью укомплектованные 4 истребительные и 2 бомбардировочные эскадрильи, которые должны были сражаться с японцами в Китае. Они прибыли осенью 1937 года, еще до падения Нанкина, и оставались в Китае в течение полутора лет. Русские отбыли всего за пару месяцев до того, как в начале осени 1939 года прогремели первые залпы Европейской войны.

Вскоре после японского нападения на Шанхай китайцы отправили официальные просьбы о помощи всем основным державам. Откликнулась одна Россия. Русские не стали колебаться, проводя партизанскую политику, и не задумывались над проблемами идеологии, когда на карту были поставлены их национальные интересы в Китае. Вся советская помощь направлялась центральному правительству генералиссимуса. Русские невзлюбили Чан Кай-Ши после раскола 1927 года, когда он вышвырнул из Гоминдана поддерживаемых ими коммунистов и начал резать их тысячами. Почти 20 лет он вел в Китае против коммунистов безжалостную войну на истребление. Русские отправили помощь генералиссимусу единственно потому, что он представлял самую значительную и самую эффективную силу, противостоящую японцам. Они поддерживали одного Чан Кай-Ши, игнорируя армию китайских коммунистов, которой [115] отчаянно требовалась внешняя помощь. Япония готовилась к нападению на Россию 20 лет, устраивая многочисленные вооруженные провокации вдоль всей сибирской границы. Поэтому русские были готовы помогать любому, кто будет драться с японцами и ослабит их.

Когда взрывы японских бомб в Пирл-Харборе заставили американских чиновников перевести академический интерес к Китаю в практическую плоскость, нам принесло бы много пользы изучение политики русских в Китае. Это позволило бы Соединенным Штатам избежать множества трагических ошибок, которые превратили американскую политику в Китае в огромный ковш, который черпал адское зелье китайских распрей и междоусобной грызни.

Русские предоставили Китаю кредит в 20 миллионов долларов и примерно 400 боевых самолетов, не считая русских эскадрилий, а также зенитную артиллерию. Русские открыли летные и артиллерийские школы для китайцев, проложили маршрут, по которому доставляли снабжение от железной дороги в Туркестане по древнему Шелковому пути через Синьцзян в северо-западный Китай. Хотя об этом мало кто знает, в действительности по данному маршруту в Китай поступило гораздо больше припасов, чем по знаменитой Бирманской дороге. Когда японцы вторглись во Внутреннюю Монголию и поставили под угрозу этот путь, русские выдвинули в Синьцзян бронетанковую дивизию и эскадрилью бомбардировщиков, чтобы защитить свою дорогу в Китай. Японцы прекратили наступление буквально в самый последний момент, избежав столкновения с этими силами. С начала войны летом 1937 года и до конца 1942 года основная помощь поступала в Китай из России. Мне всегда казалось странным, почему японцы ни разу не заявили формальный протест России относительно присутствия танковой дивизии и 6 эскадрилий в Китае, тогда как Соединенные Штаты и Великобританию они буквально засыпали негодующими нотами. Русская помощь поступала в Китай в то время, когда Соединенные Штаты продавали Японии железный лом и высокооктановый бензин в [116] больших количествах, что позволяло японцам бомбить города Свободного Китая.

Русские эскадрильи являлись регулярными подразделениями Красной Армии, укомплектованными кадровыми летчиками и командирами, наземным персоналом и полностью обеспеченными русским снабжением. Этим экспедиционным соединением в Китае командовал генерал Асанов. Вместе с китайскими генералами Моу и Чоу, а также со мной он участвовал в планировании операций. Наше профессиональное сотрудничество было отлично налажено. Русские жили в общежитиях, как это делали позднее и американцы. Корпус военного обеспечения Джерри Хвана построил целую цепочку таких общежитий на всем пути от Хами в Синьцзяне до Нанкина. Русские общежития имели собственную охрану, туда в изобилии поставляли водку и китайских проституток. Вне службы русские вели себя крайне распущенно. Ни один из китайских городов, где они проживали, в последующие годы не жалел о мальчишеских выходках американских летчиков.

Но зато на службе русские демонстрировали примеры железной дисциплины. В отличие от американской практики, когда пилоты коротали время в ожидании тревоги, играя в покер в дежурке, русские летчики неподвижно сидели весь день в тесных кабинах. Они выстраивали свои самолеты вокруг летного поля. Когда звучал сигнал воздушной тревоги, самолеты начинали беспорядочно взлетать во всех направлениях. Но я ни разу не видел, чтобы на взлете не произошло хотя одного столкновения. Честно говоря, несколько раз я предпочел бы оказаться под японскими бомбами, чтобы только не участвовать в этой безумной суматохе. Русские пилоты были упорными и решительными, отличались великолепной физической формой. Они могли спокойно выдержать 12-часовое дежурство, тяжелый воздушный бой и ночную попойку такую обильную, что я не могу припомнить ничего, даже близко на нее похожего. Они были значительно старше и спокойнее, чем американские пилоты. Русские никогда не страдали от боевого переутомления. [117]

Они носили гражданскую одежду, однако сохраняли воинские звания и после возвращения в Россию автоматически получали повышение. Большая часть их жалованья оставалась в России, дожидаясь их возвращения.

Их поведение в бою было непредсказуемым. В какой-то день они решали вообще не сражаться, давали полный газ и уходили, прижимаясь к вершинам деревьев. Зато когда они решали драться, они делали это дружно и настойчиво. Словно стая муравьев, они облепляли японцев и уничтожали их с холодной решимостью. Как и японцы, русские придавали слишком большое значение дисциплине в воздухе и часто терялись, если что-то происходило с лидером. Именно из-за этого русские потерпели одну из самых болезненных неудач, когда японцы отправили группу истребителей перед бомбардировщиками, которые должны были атаковать аэродром. Русские при взлете попали прямо в гущу японских истребителей и приготовились к тяжелой битве, как вдруг их командир получил попадание в мотор и совершил вынужденную посадку. Немедленно все русские истребители развернулись и последовали за ним вниз. Как только они сели, появились японские бомбардировщики и искрошили русских в мелкий фарш. Но в целом, следует признать, японцы избегали тех аэродромов, где базировались русские.

Мне привелось видеть прекрасные воздушные бои между японцами и русскими, которые происходили над Нанкином и Ханькоу. Русские имели истребители-бипланы И-15 — улучшенную версию Боинга Р-12 с вдвое более сильным мотором и 4 синхронными пулеметами, стреляющими через плоскость винта. Кроме того, они располагали истребителями И-16 — маленькими, толстенькими монопланами, напоминающими грубую копию гоночного самолета «Джи Би» Джимми Дулитла. В бою бипланы и монопланы поддерживали друг друга. И-15 использовали маневренность, а И-16 — свою высокую скорость. После того как странная коллекция разнообразных американских, итальянских, немецких и французских самолетов, которые китайцы собрали до войны, была уничтожена в боях, [118] китайские пилоты пересели на русские истребители и бомбардировщики и воевали на них более 2 лет, пока летом 1942 года в Китай не начали поступать по ленд-лизу американские самолеты.

Однажды днем к Нанкину прилетели 9 японских истребителей, чтобы сбросить листовки, требующие капитуляции. Чтобы сразиться с ними, взлетели 5 русских и 1 китайский пилот. Японцы сбили одного русского, и он рухнул, охваченный пламенем, а китайский пилот удрал, оставив 4 русских против 9 японцев. Оставшиеся русские летчики сражались с японцами в течение 20 минут и продемонстрировали великолепный образец оборонительной тактики. Ни одна из сторон не понесла потерь, а потом общая свалка прекратилась, так как обе стороны решили проследить за русским и японцем, вырвавшимися из схватки и устроившими дуэль. Я этого никогда не забуду. Обычно воздушный бой завершается в считанные секунды, может быть, через несколько минут. Эта схватка тянулась 30 минут, причем буквально в каждый момент жизни обоих пилотов висели на волоске.

Японец имел меньший радиус виража, и когда самолеты начали описывать один круг за другим, япошка все ближе и ближе подбирался к точке, с которой мог открыть огонь. После того как он дал первую очередь, русский бросил свой самолет в пике, и противник последовал за ним. Они с воем неслись к земле, но вдруг русский сделал бочку, и когда япошка проскочил мимо него, дал очередь. Из всех самолетов, какие я только видел, лишь русский был способен на этот маневр. Затем противники принялись демонстрировать все фигуры высшего пилотажа, какие только имелись в учебниках. Япошка все время вписывался внутрь виража русского, но тот с помощью бочек пропускал его. Наконец оба израсходовали боеприпасы и разлетелись в стороны. Я находился на аэродроме, когда русский вылез из кабины. Он был ростом около 6 футов, а волосы были подстрижены ежиком. Его рубашка была мокрой насквозь от пота и приклеилась к спине, а сам летчик выглядел так, [119] словно побывал под проливным дождем. В ногу ему попала пуля, и кровь струилась из раны. Позднее этот русский был убит в Европе, когда командовал группой Р-40, сражавшейся против немцев.

В другом бою над Нанкином один русский атаковал 3 японских истребителя и повредил их, прежде чем сам был сбит противником.

Русские участвовали в одном из самых ужасных разгромов, которые были когда-либо устроены японцам в воздухе. После падения Нанкина главной целью японской авиации стал Ханькоу. Мы были уверены, что весной 1938 года японцы используют возможность отпраздновать день рождения Хирохито, нанеся сокрушительный удар по временной китайской столице.

И вот русские командиры, Моу и Чоу, несколько адъютантов генералиссимуса и я собрались, чтобы набросать свой собственный сценарий празднования дня рождения императора. Японцы имели несколько довольно неприятных стычек с русскими над Ханькоу, и поэтому их визиты стали нерегулярными. Чтобы подбодрить их в день рождения Хирохито (29 апреля), мы намеренно убрали истребители, прикрывавшие Ханькоу. 28 апреля все китайские и русские истребители улетели с огромным шумом и помпой. Они кружили над городом на малой высоте, чтобы все могли их видеть и слышать, а потом взяли курс на Нанчань. Японские агенты, которые кишели в Ханькоу, как клопы в гостиничной койке, сообщили об этом, не дождавшись, пока самолеты улетят.

А через час все истребители повернули назад и приземлились на аэродроме Ханькоу, подкравшись на высоте деревьев. Они не делали обычных кругов, и в сумерках их никто не заметил. Мы с Билли МакДональдом специально поднимались на крыши самых высоких зданий Ханькоу. Мы не видели и не слышали, как вернулись истребители.

На следующее утро, во время завтрака, завыли сирены воздушной тревоги. Сеть оповещения передала, что 15 бомбардировщиков летят со стороны Нанкина, а большая группа [120] истребителей поднимается вдоль по реке от Уху. Японцы держали свои истребители на передовых аэродромах в районе Уху, чтобы они могли сэкономить топливо и долететь до Ханькоу, принять участие хотя бы в коротком бою и вернуться. Для японских истребителей возвращение в Уху всегда представляло серьезную проблему, и мы решили в этот день сделать ее еще сложнее. 20 китайских пилотов на русских самолетах патрулировали южные подходы к аэродрому Ханькоу. Они имели приказ как можно дольше связывать боем вражеские истребители, чтобы те израсходовали бензин. Наши главные силы из 40 истребителей лениво выписывали в небе восьмерки примерно в 30 милях восточнее Ханькоу, перекрывая прямой путь на Уху. Они должны были атаковать япошек, когда те останутся без бензина и не смогут вести бой.

Японцы совершили большую ошибку, так как при подходе к цели сделали большой крюк к югу и развернулись над Вучангом, чтобы разбомбить аэродром раньше, чем китайские истребители успеют атаковать их. Япошки явно не собирались сражаться долго. Через несколько минут я увидел, как японские истребители вышли из боя и покачали крыльями, давая сигнал перестроиться и возвращаться домой. Китайцы сумели сбить несколько бомбардировщиков, но в целом вражеская группа пострадала мало и улетела в полном порядке.

Я весело рассмеялся, так как увидел, что они повернули прямо на Уху. Именно там со стороны солнца кружили русские, ожидая их, как стая злобных ястребов.

Атака русских была выполнена превосходно. При первом ударе бомбардировщики были отсечены от истребителей. Пока часть русских истребителей занималась бомбардировщиками, остальные погнались за японскими истребителями. У япошек просто не хватало бензина, чтобы развернуться и принять бой. 3 бомбардировщика сумели спастись, однако ни один истребитель не вернулся в Уху. В этот день русские и китайские пилоты сбили от 36 до 39 самолетов. Были потеряны 9 китайских истребителей, 4 пилота [121] погибли. Русские потеряли 2 самолета, но все пилоты остались живы. Этой же ночью японское радио радостно возвестило, что над Ханькоу сбиты 52 китайских самолета в ознаменование дня рождения императора.

Русские использовали Китай как испытательный полигон для проверки своего оружия и тактики в боях против японцев, как потом делали в Испании, сражаясь против немцев и итальянцев. Эскадрильи менялись каждые 6 месяцев, чтобы как можно больше летчиков Красной Армии приобрели боевой опыт. В конструкцию вооружения истребителей и прицелов по опыту боев в Китае были внесены изменения. Я уверен, что замена пулеметов на пушки и усовершенствование прицелов стоило жизни многим пилотам Люфтваффе в боях над Европой.

Один русский тактический прием, который позднее стал очень знаменит, родился именно в Китае. С самого начала войны я не переставал удивляться очень слабой конструкции японских истребителей. Я был просто поражен, когда выяснил, что могу согнуть их алюминиевую обшивку пальцами. Читая лекции китайским пилотам, я всегда подчеркивал прочность конструкции их самолетов по сравнению с японскими и рекомендовал, если они окажутся в трудном положении, зацепить стойками крыла японский истребитель и дать полный газ. В этом случае крыло японского самолета будет просто оторвано, а китайский останется цел. Я провел несколько подобных экспериментов, когда сам служил в авиакорпусе. С помощью жесткого шасси я отрывал противнику крыло или хвост и окончательно уверился, что этот прием вполне можно использовать в бою.

Один очень серьезный пилот по имени Юн долго расспрашивал меня об этой тактике и однажды сам получил шанс испробовать ее. 3 японских морских бомбардировщика принялись бомбить форты Нанкина, поэтому мы послали Юна и еще 3 пилотов сбить их. Пулеметы Юна заклинило при первом же заходе, поэтому он решил таранить противника. Пилот бомбардировщика дал крен, чтобы позволить стрелкам открыть огонь по Юну, который [122] сцепился с ним. Этот бомбардировщик был бипланом старой модели со множеством расчалок и подкосов. Его тяжелое крыло пробило Юну нижнюю плоскость, скользнуло по хвосту и порвало маслопровод. Истребитель бросило в штопор. Юн сумел выровнять машину и совершил вынужденную посадку. Все масло вытекло, и его мотор раскалился чуть ли не докрасна. На следующий день он появился у меня в кабинете с перевязанной головой и очень недовольным видом.

«Вы говорили мне таранить, что все будет нормально», — резко заявил он.

«Я говорил, что следует таранить монопланы. А вы выбрали самый прочный самолет, построенный в Японии», — отрезал я.

Несколько других китайских пилотов успешно опробовали тактику таранов, буквально сбривая крыло японского истребителя ценой небольших повреждений собственного самолета. Через несколько лет Паркер Дюпуи, пилот Американской добровольческой группы, ударил над Рангуном «Зеро» крылом своего Р-40. Он потерял 3 фута консоли, но крыло «Зеро» было срублено под корень и убило японского летчика. Русских очень заинтересовала тактика таранов, так как их короткоствольные пулеметы вынуждали летчиков подходить на 50 футов к японцу, прежде чем открыть огонь. После появления стальных пропеллеров они изменили тактику и просто срезали хвост вражеского самолета пропеллером. Этот прием они успешно использовали против немцев.

Русские летали на двухмоторных бомбардировщиках СБ-2 и ДБ-3. Они были слабо вооружены и не могли нести много бомб. Однако эти самолеты имели одно свойство, которое обманывало японцев. Выхлопные трубы их моторов были выведены поверх крыла, а не вниз, как принято. Когда они летели на большой высоте, услышать их было почти невозможно, так как звуковая волна шла в основном вверх. Однажды они бомбили порт Цзюцзян на реке Янцзы с высоты 24000 футов. Япошки подняли истребители, чтобы встретить [123] их на высоте 17000 футов. Но первым признаком появления бомбардировщиков стали разрывы бомб. Японское радио ночью объяснило, не скрывая раздражения, что китайцы «теперь используют невидимые бесшумные бомбардировщики».

В мае 1938 года русские бомбардировщики совершили первый налет на Формозу вскоре после того, как китайские пилоты на самолетах Мартин В-10 стали первыми летчиками союзников, атаковавшими саму Японию. Я планировал налет на Формозу вместе с русскими, выбрав в качестве цели авиационный сборочный завод возле Тайхоку.

Единственный раз у меня возникли проблемы с русскими. Это произошло во время совещания генерала Асанова и генерала Чоу на аэродроме в Нанчане. Разговор был трехсторонним, в нем участвовали три переводчика. Где-то около получаса мы просто трепались о погоде. В этот момент раздался сигнал воздушной тревоги. Русские истребители взлетели на перехват. Я увидел на сигнальной мачте второй красный шар, но Асанов и Чоу не собирались идти в укрытие. Я через переводчика предложил Асанову уйти.

«Ни за что. Если я уйду раньше Чоу, я потеряю лицо», — отказался русский.

Тогда я предложил Чоу покинуть поле.

«Ни за что. Если я уйду раньше Асанова, я потеряю лицо», — отказался китаец.

«Скажи им, что я согласен потерять лицо, но не жизнь», — крикнул я своему переводчику полковнику Цзю и, как бешеный, бросился к кладбищу, которое служило укрытием во время воздушных налетов. Здесь для меня прозвенел второй звонок. Я стоял на вершине могильного холмика, следя за воздушным боем, развернувшимся вверху, когда бомбардировщики сбросили бомбы. Взрыв швырнул меня с холмика прямо на генерала Чоу.

Несколько лет воздушных боев в Китае до того, как в войну вступили Соединенные Штаты, дали мне великолепную возможность оценить и сравнит пилотов всех основных тихоокеанских держав. Именно в это тяжелое время [124] я окончательно поверил в возможности китайских летчиков. Это доверие они еще не раз оправдывали своими действиями в воздухе. Первые китайские летчики, вступившие в бой, страдали полным отсутствием подготовки. Каждый раз им приходилось вступать в бой с численно превосходящим противником. Но даже в этих тяжелейших условиях некоторые китайские пилоты сумели добиться замечательных успехов.

Арт Чен родился в Орегоне, хотя его родители приехали туда из Кантона. Он вернулся в Китай, чтобы летать. Арт научился летать в Калифорнии и стал прекрасным военным летчиком. Он стал одним из первых китайских пилотов, успешно таранившим японский истребитель-моноплан. В бою с большой группой япошек возле Ханькоу его зажали 4 вражеских истребителя. Арт не мог вырваться из смертельного захвата и намеренно протаранил японского лидера, когда тот выходил в атаку. Оба самолета взорвались, но Арт успел выпрыгнуть с парашютом. Оставшиеся 3 японских истребителя решили не упускать добычу и обстреливали его из пулеметов, пока Арт опускался на землю. Он был ранен и слегка обгорел, но когда мы его нашли, Арт пытался снять драгоценные пулеметы со своего разбитого самолета.

Он с ухмылкой протянул мне один из пулеметов и поинтересовался: «Сэр, не могу ли я получить новый самолет к этому пулемету?»

В другом бою над Нанкином год спустя самолет Арта был подожжен, однако он сумел протянуть на горящей машине около 20 миль, чтобы не прыгать с парашютом над принадлежащей японцам территорией. На этот раз его ожоги оказались слишком сильными, и до конца войны он пробыл в госпитале. В конце концов он вернулся в Китай и летал пилотом гражданской транспортной авиации.

Полковник Цзю (не надо путать с моим переводчиком, несмотря на одинаковую фамилию и звание) пришел в Китайские ВВС из транспортной авиации, где он до войны летал вторым пилотом. Некоторые кадровые офицеры [125] ВВС в первые месяцы посмеивались над «извозчиком». Однако он добился одного из самых замечательных результатов среди всех китайских пилотов. Цзю совершил множество вылетов на бомбардировщиках Хейнкеля, Hop-тропа, Мартина. Именно он командовал первым налетом на Японию в феврале 1938 года. Его Мартин В-10 не мог донести до Японии бомбы, поэтому Цзю и его товарищи взяли на борт листовки, чтобы разбросать их над Нагасаки. Эти листовки должны были сообщить японскому народу, что «Китайский инцидент» совсем еще не закончился. Японцы оказались совершенно не готовы к налету вражеской авиации, их города были ярко освещены, и Цзю без труда разбросал листовки.

Одна пачка листовок случайно влетела в кабину и застряла между ручкой управления и полом, послав самолет в крутое пике. Отчаянными усилиями Цзю сумел вытащить пачку и восстановил управление. Он вернулся в Китай, несмотря на плохую погоду, встреченную по дороге. На аэродроме его встретил лейтенант Генри Ли, американец китайского происхождения, который был единственным китайским радистом, дежурившим на аэродроме во время рейда. Позднее Ли стал летчиком и служил офицером связи в XIV Воздушной Армии. Цзю стал командиром Китайско-американского смешанного авиакрыла в составе XIV Армии в последние годы войны. Летом 1945 года он присутствовал на авиабазе КАСА в Чианкане, когда туда прилетели японские представители, чтобы договориться о сдаче всех японских войск в Китае.

Гоу был лысым монголом, который совершенно не говорил по-английски, подрался с упрямством мастиффа. В первых 2 вылетах он сбил 4 японских бомбардировщика и погиб под бомбами, взлетая на перехват очередного рейда.

Капитан Чен был слишком маленьким и нервным для летчика-истребителя. Он стал прекрасным командиром бомбардировочных групп. Чен никогда не отказывался от вылета, даже если ему не давали истребительного прикрытия, и никогда не говорил, что не сумел найти цель. [126]

Он всегда встречал меня одной фразой: «Жду ваших приказаний».

Он возглавлял один из первых успешных китайских налетов. Бомбардировке подвергся порт Тянцзиня на реке Таку, где находилась основная база снабжения японских войск, действовавших в Северном Китае. После того как командир группы повернул назад из-за неисправности в моторе, Чен принял командование на себя и атаковал порт, захватив противника врасплох. Многочисленные склады и хранилища были подожжены. Пожары продолжались несколько дней и уничтожили множество ценных грузов.

Полковник Сун, еще один пилот бомбардировщика, совершил один из самых необычных вылетов на моей памяти. Он повел звено бомбардировщиков Нортропа для атаки Таку, когда внезапно у него оторвался один пропеллер, и самолет совершил вынужденную посадку на рисовое поле. Сун укрыл самолет рисовой соломой и затем нашел около 200 солдат китайских марионеточных войск, служивших японцам. Сун произнес патриотическую речь, обвиняя их, и убедил отступников присоединиться к законной китайской армии. Через несколько недель он вернулся в Нанкин, приведя с собой 200 солдат и эрдельтерьера, найденного на вражеской территории.

В воздушных боях над Ханькоу погибли почти все китайские пилоты, начавшие войну. Так как личный состав Китайских ВВС быстро сокращался, мадам Чан серьезно занялась поиском иностранных офицеров-добровольцев, которые согласились бы сражаться в Китае. Идея создания в Китае иностранного воздушного легиона уже давно витала в воздухе. Доктор Кун впервые предложил это после японских налетов в 1931 году. Полковник Джек Джуэтт возражал на том основании, что это помешает программе развития Китайских ВВС, и вопрос был закрыт.

Осенью 1938 года мадам Чан снова выдвинула эту идею, но я был вынужден охладить ее пыл, указав, что выбрать способных пилотов среди толпы искателей приключений и наживы будет слишком трудно. Игра не стоит свеч. Однако [127] Билл Поули, который тогда продавал самолеты Китаю, прибыл с группой бомбардировщиков Валти, которые меня заинтересовали. Эти тихоходные самолеты с экипажем из 3 человек имели дальность полета заметно больше 2000 миль. А мне отчаянно требовались дальние бомбардировщики, чтобы оснастить 14-ю эскадрилью, которая действовала против вражеского судоходства у берегов Китая.

Я взял взаймы Джулиуса Барра и Ройяла Леонарда, своих бывших учеников, которые теперь служили личными пилотами генералиссимуса. Они должны были найти лучших пилотов среди той пестрой толпы, которая у нас собралась.

Мы набрали странную группу из 4 французов, 1 голландца, 3 американцев и 1 немца и пополнили эскадрилью 6 лучшими китайскими пилотами. Я планировал использовать иностранцев в качестве командиров звеньев. Когда китайские пилоты узнали об этом, они отказались лететь на том основании, что для них унизительно подчиняться иностранцам. Их примеру последовали китайские бомбардиры, которые тоже имели офицерские звания. У нас остались только хвостовые стрелки, которые набирались среди рядовых китайской армии. Им очень нравилось летать, так как при этом не требовалось шагать пешком и тащить на себе пулеметы. Вдобавок под рукой было достаточно патронов, чтобы пострелять в свое удовольствие. Я послал Рольфа Уотсона, своего специалиста по вооружению, вверх по Янцзы в Ичан, чтобы создать там училище воздушных стрелков, пока я буду возиться с пилотами.

Уотсон отсутствовал неделю, а потом я получил от него телеграмму: «Поле залито водой, курсанты не прибыли. Что я должен делать?»

Я ответил: «Вычерпать воду, набрать курсантов и продолжать».

В Международной эскадрилье имелись хорошие пилоты. Джим Аллисон воевал с немцами и итальянцами в Испании. Гибсон закончил школу Американского авиационного корпуса. Вейгель научился летать на каком-то коровьем [128] пастбище. Один парень по фамилии Шмидт утверждал, что летал с финнами. Но самым уникальным экземпляром оказался безусый юнец, который приволок целую пачку летных книжек. Из них следовало, что он налетал уже 12000 часов! Он утверждал, что летал в Аляске, Южной Америке и Европе, и заявил, что жаждет бомбить Токио. За 20 лет службы в ВВС при множестве полетов в моей летной книжке числилось чуть более 10000 часов, поэтому я с большим подозрением отнесся к претензиям юнца.

Я подмигнул Билли МакДональду и предложил ему проверить нашего самоуверенного юного героя в воздухе.

Когда Билли вместе с юношей вышел к выстроенным на линейке самолетам, парень сказал Билли: «Ладно, видишь ли, я ни разу не летал раньше на этих самолетах».

Билли весело ухмыльнулся и сказал: «Не беспокойся, это просто. В действительности на этих самолетах летать очень легко, поэтому я даже не сяду с тобой инструктором. Просто забирайся в кабину и лети самостоятельно».

Токийский налетчик остановился перед самолетом, побелел и сообщил: «Я думаю, что лучше не стоит. Я вообще раньше не летал на самолетах».

С самыми большими проблемами Международная эскадрилья сталкивалась не в воздухе, а на земле, особенно в омерзительном районе Ханькоу, названном Дамп-стрит, где кишели содержатели низкопробных ресторанчиков, опиекурилен и проститутки. Международные асы обосновались именно на Дамп-стрит и заливали свои горести высокооктановым спиртным. Крепко набравшись, они были готовы выложить всем и каждому буквально все, что они знали об операциях Китайских ВВС, а в особенности чего не знали.

Они совершили несколько вылетов против японских железнодорожных узлов в Северном Китае и успешно разбомбили несколько мостов. Однако через Дамп-стрит утекало столько информации, что китайцы усомнились: а стоят ли результаты потраченных усилий? Примерно в это время я начал готовить налет на Цзинань — центр переброски японских войск в провинции Шантунг. Вылететь [129] следовало рано утром, поэтому самолеты были заправлены и вооружены днем накануне. Но летчики столько наболтали на Дамп-стрит, что японцы опередили их. С первыми лучами солнца на выстроенные самолеты посыпались японские бомбы. Одна 100-фн бомба взорвалась под крылом крайнего бомбардировщика, тот вспыхнул, его бомбы взорвались... Ужасный взрыв просто снес весь ряд подготовленных к вылету самолетов.

Все, что осталось от китайских бомбардировочных сил, исчезло буквально за 5 секунд в дыму и пламени. А вместе с ними исчезла и работа для пилотов Международной эскадрильи. [130]