Первые залпы зенитчиков

Мотоциклист Федор Купоросов быстро довез меня до 463-й зенитной батареи. Это одна из трех батарей 76-мм орудий, прикрывавших главную базу флотилии. Личный состав уже находился на огневых позициях. Автомашина, трактора, повозки и ящики со снарядами были рассредоточены и замаскированы.

Заместитель командира батареи по политчасти политрук Д. С. Горель предложил:

— Собрать бы актив... Пусть помощник начальника отдела политпропаганды расскажет об обстановке.

— Да, это необходимо, — поддержал его командир.

И вот у дальномера собрались коммунисты, члены бюро комсомольской организации, командиры орудий. Я сообщил об указаниях командующего, о той обстановке, которая сложилась на границе. Командир батареи старший лейтенант Григорий Матвеевич Охота поставил конкретные задачи. Все понимали, что война, долгие годы нависавшая над нашей землей, вот-вот может разразиться. Значит, нужно встретить ее как положено: не поддаваться панике, не согнуться под тяжестью удара.

Затем состоялся митинг. На нем выступили командиры орудий Виталий Ефимов и Василий Семионенко, командир пулеметного расчета Николай Зубаков... Зенитчики поклялись быть готовыми к выполнению любого боевого задания, а если придется драться с врагом, то драться до последней капли крови!

Было уже совсем светло. В термосах привезли чай. раздали хлеб, масло, сахар. Сели завтракать. Но тут из динамика раздался голос командира:

— На город со стороны Тулчи идут самолеты врага.

Зенитчики заняли боевые посты. Все смотрели вверх. И вот в синеве появились черные точки. Бомбардировщики шли звеньями. [9]

— По самолетам... наводи! — раздался повелительный голос.

Залп! Снова залп... Разрывы ложились выше целей. Командир батареи вводил поправку за поправкой.

Над городом строй самолетов начал ломаться. В небе появились краснозвездные истребители. Фашисты беспорядочно побросали бомбы и со снижением ушли за Дунай.

Над позициями, над виноградниками снова повисла тишина — теперь суровая, зловещая. Охота собрал командиров орудий, заслушал их сообщения о действиях личного состава, сделал разбор стрельбы, указал, в частности, что дистанция до самолетов была определена неверно.

— Проведите разбор в расчетах, — сказал он. — Будьте начеку.

Командиры разошлись по своим постам. Мы с политруком Горелем пошли к дальномерщикам. Командир отделения Валентин Сизов был грустным.

— Я никогда не прощу себе этой ошибки, — говорил он.

Переживали неудачу и остальные дальномерщики.

— Успокойтесь, Сизов, — пробовал ободрить его политрук.

Увы, увещевания не помогали. И я предложил:

— Давайте-ка изучим описание немецких самолетов. Вот вы читайте, — обратился я к высокому плечистому парню (это был планшетист Иван Первухин), протянув ему памятку.

Он начал читать:

— «Одномоторный германский пикирующий бомбардировщик «юнкерс» — Ю-87. Его крылья сильно сужены, а концы их тупые, горизонтальное оперение прямоугольной формы. Шасси не убираются и заключены в обтекатели». [10]

— Похоже, что эти самолеты и (шли над Измаилом, — заметил политрук.

Лица бойцов, казалось, стали теперь мягче, не такими натянутыми. Завязалась беседа. Все пришли к убеждению, что разбойничий налет, только что отбитый зенитчиками и летчиками, совершали Ю-87. Рассчитывая застать нас врасплох, гитлеровцы шли на низкой высоте и, естественно, не могли пикировать.

На батарею приехал бригадный комиссар Владимир Кондратьевич Беленков. Внешне спокойный, он осмотрел огневые позиции, объяснил зенитчикам, как складывается обстановка.

— Немецкие самолеты бомбили Севастополь и Измаил. Нет, это не провокация, а скорей всего самая настоящая война, — сказал начальник отдела политпропаганды.

Он призвал батарейцев к бдительности, к железной дисциплине. Говорил бригадный комиссар без внешнего эффекта, но речь его брала за душу своей простотой и внутренней напряженностью.

Уезжая, Беленков сказал мне, чтобы вечером я прибыл в отдел политпропаганды и доложил об итогах дня (практика таких докладов потом прочно вошла в стиль нашей работы).

На батарее не было радиоприемника, но в полдень мы уже знали: началась война... Об этом нам сообщили по телефону с КП дивизиона. А часа через три появился экстренный выпуск флотильской газеты «На боевом посту». Мотоциклист, запыленный, мокрый от пота, развозил ее тираж по подразделениям. Экземпляр газеты, пожелтевший, потертый на сгибах, у меня хранится по сей день.

Газета опубликовала Заявление Советского правительства, а также обращение командования флотилии. Сообщалось также, что над Измаилом противник потерял пять самолетов. Наша авиация потерь не имела. Летчик [11] Михаил Сергеевич Максимов сбил «юнкерс» и подбил «Хейнкель-112», приземлившийся в Тулче. Лейтенант Максимов — коммунист, орденоносец, участник боев у озера Хасан. Отличился и однополчанин Максимова — лейтенант Леонид Ефимович Хомутов: он тоже сбил бомбардировщик противника.

Мы организовали чтение газеты непосредственно в расчетах.

В тот же день вражеский самолет, скорее всего разведчик, появился на большой высоте. Дальномерщик Валентин Сизов определил дистанцию. Один за другим последовали залпы. Серые клубочки разрывов кучно ложились на пути самолета, образуя своеобразную цепочку. Гитлеровец поспешил уйти...

Вскоре фашистские самолеты появились вновь. Они шли на город с разных направлений. Одна группа «юнкерсов» устремилась на порт, другая — на аэродром и третья — на батарею береговой обороны. Зенитчики вовремя открыли огонь.

— За Родину! — крикнул Иван Школа, засылая очередной снаряд.

Перед самолетами появились дымки разрывов. Гитлеровцы строй не ломали, но курс изменили: подвернули влево. Крайний самолет находился уже над военным портом. Было хорошо видно, как бомбы оторвались от фюзеляжа. Самолет стал разворачиваться, и в этот момент один из снарядов разорвался под ним.

— Горит! — радостно воскликнул Валентин Сизов. Самолет, объятый пламенем, упал в Дунай.

Как только гитлеровцы вышли из зоны зенитной артиллерии, в бой вступили наши летчики. Юркий истребитель, используя преимущество в высоте, ринулся на «юнкерс». Мы видели лишь вспышки выстрелов и с замиранием сердца следили за поединком. Наконец фашист не выдержал. Он уклонился, ушел к Тулче. А истребитель вступил в бой с другим «юнкерсом». Вскоре вражеский [12] самолет задымил, пламя охватило фюзеляж, и он, перевернувшись через крыло, упал в камыши. Позже мы узнали, что его сбил Михаил Максимов, тот самый, о котором в экстренном выпуске писала флотильская газета.

Позвонили с КП дивизиона, передали:

— Командование флотилии благодарит батарею за отличную стрельбу.

Чуть позже снова позвонили с КП. Дежурный пригласил к аппарату политрука Гореля и поздравил его с рождением сына. Мы тоже поздравили Дмитрия Самойловича с прибавлением семейства. Пусть, говорили зенитчики, растет малыш, в обиду его не дадим!

Налеты самолетов не прекращались. Вражеская авиация пыталась атаковать и позиции зенитных батарей. «Хейнкели» выполняли роль штурмовиков. Они шли на низкой высоте парами — один самолет за другим с интервалом в шесть — восемь секунд; при выходе в атаку открывали огонь из всех видов оружия. Чтобы нагнать побольше страху, самолеты с ревом проносились почти над землей.

Огонь по «хейнкелям» велся побатарейно, причем каждая батарея стреляла лишь по той группе самолетов, которая входила в ее сектор. Это было нелегко. Но теперь огонь открывали не только пушки, но и пулеметы, имевшиеся на каждой батарее. Это отрезвляло фашистов. При подходе к батарее, когда достигалась наибольшая интенсивность зенитного огня, они не выдерживали, уклонялись с курса.

Через несколько дней для защиты главной базы флотилии был создан новый участок противовоздушной обороны. Его возглавил полковник В. А. Матвеев. В состав участка вошли 96-я отдельная авиаэскадрилья истребителей, имевшая шесть И-153 и восемь И-15 (командир — капитан А. И. Коробицын), и 46-й зенитно-артиллерийский дивизион трехбатарейного состава (командир — [13] старший лейтенант Н. М. Шило). Теперь взаимодействие зенитчиков и летчиков-истребителей стало более тесным.

Уже первые боевые стрельбы убедили нас в том, что быстрота и точность огня во многом зависят от заряжающих. Я не раз видел в боевом деле заряжающего Ивана Школу, восхищался, с каким старанием и азартом действует он у орудия. Все-то у комсомольца получается сноровисто, четко. Распространить бы его опыт среди других! Но как это лучше сделать? Советуюсь с командиром дивизиона Н. М. Шило. Николай Минович горячо меня поддержал. И вот уже Иван Школа готовится выступить перед товарищами. Вместе со мной ему помогают заместитель командира дивизиона по политчасти батальонный комиссар Г. Ф. Сорокин, политрук Горель. А на следующий день у орудия побывали первые ученики. Иван Школа тут же, у орудия, демонстрировал приемы своей работы.

— Разумеется, в момент ведения огня, — говорил Иван Школа, — нужно строго соблюдать инструкции и наставления, но в бою этого мало. В бою надо быть хладнокровным и уверенным в своих действиях. По команде «Заряжай!» я без какой-либо торопливости спокойно беру снаряд и энергично досылаю его. При полной досылке никогда не будет задержки. У нас на батарее, — продолжал он, — был такой случай: заряжающий с большой силой, броском, послал снаряд в канал орудия. При первом же толчке о выступ снаряд вышел из патрона, а патрон от сильного удара отошел назад. В результате затвор не закрылся, произошла задержка. Чтобы этого не случилось, я всегда досылаю снаряд до конца.

После рассказа Иван Школа поэтапно показал, как он производит заряжание.

На другой день к его орудию опять пришли заряжающие. И так в течение нескольких суток — вечером и ночью — выступал Школа. Сюда привозили заряжающих на машинах с других батарей. Занятия проходили организованно, [14] ценилась каждая минута. Иван Школа уставал, конечно, но чувствовал себя счастливым: ведь его опыт, его знания зримо, щедро переходили к бойцам огневого заслона, в какой-то мере усиливали его.

— Спасибо, зенитчики, за боевую инициативу, — сказал начальник отдела политпропаганды, выступая на сборе секретарей комсомольских организаций. — Именно такая конкретная передача боевого опыта и может принести пользу. Нам нужно усиленно внедрять в практику все ценное, передовое...

Доброе слово старшего политработника вдохновило комсомольский актив. При нашем содействии обучение новым приемам борьбы с врагом было налажено и с командирами орудий, и с дальномерщиками — со всеми номерами расчетов. Особенно увлекательно проходили занятия, когда выступал герой боев, человек отличившийся, награжденный.