Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

Глава девятая.

...И последняя, Пражская операция

Поворот армии на юг. Подготовка операции за четыре дня и ее особенности. Впереди Дрезден. Ультиматум советского командования. Спасение картин Дрезденской галереи. Вперед на Прагу! Вновь стремительно продвигаются передовые отряды. На братской чехословацкой земле. Победа! Новые встречи с американцами.

Шли последние дни войны. 2 мая 1945 года пал Берлин — центр германского милитаризма и агрессии. Капитулировавшие в Берлине фашистские войска колоннами тянулись в восточном направлении в лагеря для военнопленных. На западном фронте к этому времени каких-либо серьезных боевых действий не велось. Между тем остались две сильные и боеспособные группы немецко-фашистских армий — «Центр» и «Австрия», отказавшиеся капитулировать перед советскими войсками; располагаясь в основном на территории Чехословакии, они имели в своем составе свыше миллиона солдат и офицеров, составлявших 62 дивизии, в том числе 16 танковых и моторизованных, 35 отдельных полков и 120 отдельных батальонов. На их вооружении имелось 9700 орудий и минометов, 2200 танков и штурмовых орудий, около 1000 боевых самолетов. Все эти силы входили в состав трех танковых (1, 4 и 6-я СС) и двух полевых (17-я и 8-я) армий, сведенных в группу армий «Центр»{88}.

По замыслу нового, наскоро сформированного после самоубийства Гитлера «правительства» фашистской Германии во главе с гросс-адмиралом Деницем эта группировка должна была возможно дольше удержать за собой районы Западной и Центральной Чехословакии, продолжая всеми силами и средствами борьбу на восточном фронте, чтобы обеспечить себе отход на запад и капитуляцию перед американцами.

Для этого уже были завязаны отношения с американо-английским командованием. С особой наглядностью это подтверждается материалами совещания «правительства» фашистской Германии от 3 мая 1945 года, на котором присутствовали Кейтель и Йодль. На нем было решено срочно провести следующие мероприятия: «а) попытаться разрядить внутриполитическую обстановку путем объявления Праги открытым городом; б) испробовать внешнеполитические возможности путем отправки к Эйзенхауэру одного немецкого и одного чешского (из кругов чешской буржуазии) представителей»{89}. Отмечая безнадежность положения группы армий «Центр», которой командовал генерал-фельдмаршал Шернер, участники совещания отметили, что ее капитуляция «невозможна, так как в этом случае вся она полностью окажется во власти русских».

Таковы были планы и намерения немецко-фашистского командования.

Позиция же правительств Англии и США по отношению к Чехословакии наиболее полно видна из послания У. Черчилля Г. Трумэну от 30 апреля 1945 года: «Можно почти не сомневаться в том, что освобождение нашими войсками Праги и как можно большей территории Западной Чехословакии может полностью изменить послевоенное положение в Чехословакии и вполне может к тому же повлиять на соседние страны»{90}.

Исходя из таких соображений правительственных кругов, англо-американское командование, как увидим ниже, вопреки существовавшей союзнической договоренности стремилось к оккупации чехословацкой столицы и западных областей страны, намереваясь во что бы то ни стало сохранить в Чехословакии капиталистические порядки.

К этому времени в Чехословакии еще более активизировалось всенародное антифашистское и партизанское движение, а в Праге широким фронтом шла подготовка вооруженного восстания.

Чтобы в кратчайший срок разгромить миллионную группировку немецко-фашистских войск Шернера, уходящую из Чехословакии, взять Прагу и спасти город от разрушений, Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение в кратчайший срок организовать и провести операцию с нанесением нескольких мощных и стремительных ударов по сходящимся направлениям.

Решение этой задачи возлагалось на войска 1, 4 и 2-го Украинских фронтов, которыми соответственно командовали Маршал Советского Союза И. С. Конев, генерал армии А. И. Еременко и Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский. При этом успешное выполнение поставленной задачи во многом зависело от быстрого сосредоточения войск 1-го Украинского фронта на дрезденско-пражском направлении и нанесения ими стремительного и сокрушительного удара с северо-запада на Прагу.

Фронт занимал выгодное оперативное положение, нависая своим правым крылом над вражеской группировкой и имея плацдарм на Эльбе юго-западнее Ризы, что давало ему возможность нанести удар по кратчайшему направлению во фланг и тыл этой группировки и отрезать ей пути отхода на запад; имел для выполнения этой задачи достаточные силы, особенно танковые армии, отдельные танковые и механизированные корпуса, обладавшие большой ударной силой и подвижностью, артиллерийские соединения, сильную воздушную армию.

Естественно, что в этой главе я не ставлю своей целью осветить действия всех трех фронтов, принимавших участие в Пражской наступательной операции. Применительно к общей оперативной обстановке, сложившейся в полосе войск 1-го Украинского фронта накануне и в ходе операции, здесь речь будет идти преимущественно о действиях войск 5-й гвардейской армии.

Как же развертывались события на дрезденско-пражском направлении?

В целях создания достаточно сильной группировки войск 1-го Украинского фронта для удара по левому крылу группы армий «Центр» и обеспечения стремительного выхода к Праге Ставка высвободила войска фронта, непосредственно участвовавшие в сражении за Берлин: три общевойсковые, две танковые армии, один механизированный и два танковых корпуса, пять артиллерийских дивизий прорыва, несколько отдельных танковых бригад и самоходно-артиллерийских полков и других соединений и частей. Готовясь к операции, войска 1-го Украинского фронта осуществили сложную перегруппировку сил и средств со сдачей ранее занимаемых позиций войскам 1-го Белорусского фронта. Это мероприятие проводилось в сжатые сроки, в больших масштабах, на значительные расстояния (до 200 км), скрытно (только в ночное время). Предварительно штаб фронта провел тщательный расчет и организовал жесткий контроль и регулирование прохождения войск по маршрутам и рубежам. Это позволило передвигать войска целыми армиями с севера на юг, с запада на юго-восток без всяких задержек.

Частный приказ на перегруппировку войск армии мы получили в ночь на 2 мая. Учитывая всю сложность перегруппировки в сжатые сроки, особенно для 34-го гвардейского стрелкового корпуса (командир генерал-майор Г. В. Бакланов), было принято решение вывести с рубежа реки Эльба и поставить на свое направление в первую очередь 15-ю и 58-ю гвардейские стрелковые дивизии, которым предстояло действовать в первом эшелоне. Чтобы избежать пересечения их маршрутов с маршрутами соединений, выдвигавшихся из района Берлина, перегруппировка обеих дивизий была осуществлена уже в ночь на 4 мая.

Войска 32-го гвардейского стрелкового корпуса (командир генерал-лейтенант А. И. Родимцев) и 4-го гвардейского танкового корпуса находились в основном на направлениях предстоящих действий, так как они ранее были выдвинуты для отражения контрудара противника. Окончательная их перегруппировка была осуществлена в ночь на 5 и 6 мая.

Соединения 33-го гвардейского стрелкового корпуса (командир генерал-лейтенант Н. Ф. Лебеденко) на левом фланге армии заняли свои полосы также в ночь на 5 и 8 мая.

...Мы все долго не могли смириться с мыслью, что среди мужественных и отважных офицеров 33-го гвардейского стрелкового корпуса больше не увидим командира 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии гвардии полковника Павла Ивановича Шумеева и его заместителя — начальника политотдела дивизии гвардии полковника Анатолия Кузьмича Соболева. Они были неразлучны в любой обстановке, и оба трагически погибли, попав в немецкую засаду на пути из Гроссграта в Швепниц, погибли в прекрасный праздничный весенний день — 1 мая 1945 года, не дожив до Дня Победы всего одну неделю...

...В течение двух ночей — на 5 и 6 мая 1945 года — полностью вышли в назначенные позиционные районы войсковая артиллерия, 1-я и 3-я артиллерийские дивизии прорыва.

При проведении перегруппировки и подготовки операции в сжатые сроки мы широко использовали опыт, полученный в Берлинской операции.

Тот факт, что все общевойсковые и танковые армии 1-го Украинского фронта изготовились к наступлению не к утру 7 мая, как требовала директива Ставки Верховного Главнокомандования, а к утру 6 мая, то есть наступление началось более чем на сутки раньше намеченного срока, говорит о четком и продуманном планировании командирами и штабами перегруппировок войск фронта, армий, соединений и частей, о высокой подготовке и организованности войск, о страстном желании советских воинов скорее покончить с гитлеровскими захватчиками, освободить братский чехословацкий народ и победоносно завершить войну.

Как сейчас известно, в момент завершения подготовки операции на пражском направлении американская военная миссия в Москве передала советскому Верховному Главнокомандованию сообщение генерала Эйзенхауэра, в котором указывалось, что американское командование решило начать наступление в Чехословакии и продвинуться до рек Эльба и Влтава, не ограничиваясь условленной линией продвижения Карлсбад, Пльзень, Ческе-Будеёвице. Это подготовлялось вопреки договоренности в планировании и ведении межсоюзных операций, и хотя внешне прикрывалось мотивами союзнической помощи, но на самом деле диктовалось желанием создать надежные условия для сохранения буржуазного строя в Чехословакии и предотвратить капитуляцию групп армий Шернера и Рендулича советским войскам{91}.

Спасти Прагу, одновременно разгромив войска Шернера, можно было только решительным и энергичным наступлением наших фронтов.

В соответствии с замыслом операции главный удар из района Ризы на фронте 50 км (от Югельна до Вейсика) наносился вдоль западных берегов рек Эльба и Влтава и общем направлении Теплице, Прага силами трех общевойсковых армий: 13-й — командующий генерал-полковник Н. Б. Пухов, 3-й гвардейской — командующий генерал-полковник В. П. Гордов, 5-й гвардейской; двух танковых армий: 3-й гвардейской — командующий маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко и 4-й гвардейской — командующий генерал-полковник танковых войск Д. Д. Лелюшенко, двух танковых корпусов — 25-го и 4-го гвардейского; 2-й воздушной армии — командующий генерал-полковник авиации С. Л. Красовский и пяти артиллерийских дивизий прорыва.

При этом, чтобы не терять времени, танковые армии переходили в наступление одновременно с общевойсковыми. С прорывом вражеской обороны они должны были, но ввязываясь в бои за крупные города, быстро оторваться от стрелковых войск и стремительно, на плечах противника, овладеть перевалами в Рудных и Судетских горах, выйти на территорию Чехословакии и, перерезав основные тыловые коммуникации группы армий «Центр», освободить столицу Чехословакии — Прагу. Этим мы не позволили бы группе армий Шернера, которую поставили перед дилеммой: или погибнуть — или сдаться, улизнуть от нас к американцам.

Мне вспоминается совещание, проведенное командующим войсками фронта на своем командном пункте перед началом операции 4 мая 1945 года. Заслушав решения командармов и сделав некоторые замечания, Маршал Советского Союза И. С. Конев дал краткую характеристику обстановки и особо обратил внимание на то, что операция проводится в условиях, когда противник морально надломлен, оборона его непрочная, управление неустойчивое.

— Мы обязаны, — подчеркнул Иван Степанович, — провести операцию так, чтобы разгром врага и освобождение братской Чехословакии, и особенно овладение ее столицей Прагой, были осуществлены в самые сжатые сроки. Поэтому следует исключить всякую методичность подготовки наступления, всю организацию боевых действий провести в кратчайшее время, исходное положение войскам, включая и артиллерию, занимать с ходу. Наступление вести решительно, в высоких темпах, не допуская линейности; танковым частям и соединениям смело вырываться вперед, стрелковым частям и соединениям, используя автотранспорт, от них не отставать, широко применять сильные передовые отряды.

Попытки противника оказывать сопротивление, — продолжал маршал, — подавлять мощным огнем артиллерии, особенно реактивной, а также ударами танков и пехоты по флангам и тылу, при необходимости быстро использовать авиацию. Командирам и штабам полков и дивизий находиться непосредственно в боевых порядках своих частей и соединений.

Чтобы не допустить в ходе операции напрасных жертв среди мирного населения, разрушения городов, селений, заводов и фабрик, командующий приказал войскам не вступать в бои за населенные пункты, решительно выходить на фланги и тылы противника, расчленять его на отдельные группы, добиваться, чтобы они сдавались в плен.

Согласно директиве командующего войсками фронта 5-я гвардейская армия с 4-м гвардейским танковым корпусом (командир генерал-лейтенант танковых войск П. П. Полубояров), 150-й танковой бригадой (командир полковник С. Ф. Пушкарев), 1-й гвардейской и 3-й артиллерийскими дивизиями прорыва (командиры генерал-майоры артиллерии В. Б. Хусид и И.Ф. Санько) наносила главный удар правым флангом с рубежа (иск.) Гроссенхайн, Вейсиг в общем направлении на северо-западную окраину Дрездена с ближайшей задачей во взаимодействии с 3-й гвардейской общевойсковой и 3-й гвардейской танковой армиями разгромить дрезденскую группировку противника, форсировать Эльбу и на второй день операции полностью овладеть Дрезденом — — крупным опорным пунктом и узлом дорог. В дальнейшем, используя успех 3-й гвардейской танковой армии, продолжать стремительное наступление и овладеть северной частью Праги.

Хочется обратить внимание читателей на некоторую особенность решения на операцию армии. Имея в виду то, что полоса наступления рассекалась Эльбой на две части и что продвижение войск через Дрезден может затормозиться из-за сильных разрушений, причиненных городу американской авиацией, было решено обойти его с северо-запада и северо-востока. Поэтому в соответствии с директивой фронта и замыслом армейской операции стрелковые и танковый корпуса армии получили следующие задачи.

34-й гвардейский стрелковый корпус наступал на северо-западную окраину Дрездена, охватывал его с северо-запада и запада, громил противостоящую группировку противника и овладевал этой частью города; в дальнейшем, выделив сильный передовой отряд, корпус развивал стремительное наступление в направлении Усти, северная окраина Праги.

32-й гвардейский стрелковый корпус наносил удар на северо-восточную окраину Дрездена, во взаимодействии с 34-м гвардейским стрелковым корпусом овладевал этой частью города и в дальнейшем, выделив также сильный передовой отряд, развивал стремительное наступление на восточную окраину Праги.

33-й гвардейский стрелковый корпус двумя левофланговыми дивизиями (14-й гвардейской стрелковой и 9-й гвардейской воздушно-десантной) продолжал обороняться на широком фронте от Поникау до Каменц, сковывая противостоящую группировку противника, находясь в готовности к переходу в общее наступление вслед за главной группировкой армии, с тем чтобы не допустить прорыва противника на запад. Его 78-я гвардейская стрелковая дивизия — генерал-майора З. Т. Трофимова — получила задачу во взаимодействии с левофланговой дивизией 32-го гвардейского стрелкового корпуса, охватывая Дрезден с востока, обеспечить ударную группировку армии от возможных контратак противника с юго-востока. Один полк дивизии наступал на юго-восток с целью свертывания фронта противника перед 14-й гвардейской стрелковой дивизией.

150-я танковая бригада была распределена между дивизиями 34-го и 32-го гвардейских стрелковых корпусов и действовала как танки непосредственной поддержки пехоты.

4-й гвардейский танковый корпус, вводимый в полосе 32-го гвардейского стрелкового, корпуса для развития успеха, получил задачу последовательно овладеть городом Пирна и районами городов Дечин и Мельник.

Успешное решение поставленной задачи обеспечивалось созданием на направлении главного удара сильной группировки соединений армии, способной нанести сокрушительный завершающий удар по войскам противника, прикрывавшим дрезденско-пражское направление; быстротой и скрытностью перехода от оборонительной группировки войск армии к наступательной, а также широким применением сильных передовых отрядов, включавших стрелковые подразделения на автомашинах, усиленные артиллерией на мехтяге, танками, самоходными артиллерийскими установками и переправочными средствами.

К началу наступления в полосе армии противник оборонялся силами, насчитывающими в своем составе до 17 пехотных батальонов, 75 танков, 335 орудий и минометов, 620 пулеметов. Все это были остатки 76-й и 269-й пехотных дивизий, моторизованных дивизий «Бранденбург» и «Герман Геринг», 20-й танковой дивизии и танковой дивизии «Герман Геринг».

Общее превосходство над противником в силах было в нашу пользу. На направлении главного удара оно составляло: по живой силе — в три, по танкам — более чем в два с половиной, а по артиллерии в восемь раз{92}, что обеспечивало большую силу первоначального удара, позволило иметь выгодное оперативное построение войск армии и возможность маневра в ходе операции вторыми эшелонами и резервами.

К тому же наступательный порыв войск армии был чрезвычайно высок, ибо каждый воин хорошо понимал значение быстрого оказания братской помощи героическому народу Чехословакии, окончания войны и полного разгрома гитлеровской армии — главнейшей опоры пресловутого «нового порядка» в Европе и сурового наказания его идеологов и носителей — фашистских лидеров.

Исключительное значение имело то, что командиры, штабы, политорганы, партийные и комсомольские организации приложили все усилия, умения и способности, чтобы разъяснить воинам поставленную задачу, рассказать им о братском чешском пароде, ознакомить с политической обстановкой в стране, местными особенностями. Благодаря этой работе гвардейцы понимали, что Красная Армия идет в Чехословакию как освободительница братского парода от фашистского ига. Настроение личного состава было приподнятым, всех охватывало неудержимое стремление быстрее нанести последний, сокрушительный удар но ненавистному врагу.

Боевые действия последних дней войны протекали очень интенсивно.

По намеченному плану войска армии в ночь на 5 и 6 мая сдали основную часть своей полосы обороны вместе с плацдармом на реке Эльба в районе города Риза (175 км из 220 км) соседним армиям фронта, принимавшим участие в Пражской наступательной операции: справа — войскам 13-й и 3-й гвардейской армий, слева — 2-й армии Войска Польского, и готовились к наступлению.

Подготовка велась в расчете на начало наступления с рассветом 7 мая 1945 года. Организация артиллерийской подготовки атаки и взаимодействия войск проводилась на местности. Уже к исходу 4 мая были поставлены задачи корпусам и дивизиям. В течение 5 и 6 мая при участии старших начальников была проведена работа по организации боя с командирами батальонов и рот. В ходе ее обращалось внимание на готовность подразделений к наступлению в условиях ограниченной видимости (знание азимутов, обозначение направлений наступления трассирующими снарядами и т. д.). Однако уже во второй половине дня 6 мая сложилась обстановка, которая благоприятствовала немедленному началу боевых действий в полосе 1-го Украинского фронта. Крупная ударная группировка войск фронта в составе 3-й гвардейской и 13-й общевойсковых армий, 3-й и 4-й гвардейских танковых армий внезапно для противника с утра 6 мая перешла в решительное наступление из района Ризы, сданного им войсками 5-й гвардейской армии.

Внезапность и сила первоначального удара по деморализованному и ослабленному противнику обеспечили быстрое продвижение ударной группировки на юг, к границам Чехословакии.

В этой связи в 18 часов 10 минут 6 мая от командующего 1-м Украинским фронтом мною был получен короткий и ясный приказ: «Светлого времени не терять, начать наступление немедленно. Исходное положение для наступления занимать с ходу»{93}.

В 21 час 6 мая 1945 года по сигналу с КП армии громовые залпы гвардейских минометов — «катюш» разорвали напряженную фронтовую тишину. Дружной разноголосицей отозвались им артиллерийские системы всех калибров. Несмотря на изменение времени начала артиллерийской подготовки и сокращение ее продолжительности, она была проведена исключительно эффективно. В этом большая заслуга командующего артиллерией армии генерала Г. В. Полуэктова и его штаба. На переднем крае и в ближайшей глубине обороны противника в течение 30 минут кипела в разрывах земля. Огненный смерч к концу артиллерийской подготовки не стихал, а возрастал по своей мощи и разрушительной силе. Медленно уходя в глубину вражеской обороны, он сметал все, что встречалось на его пути: живую силу и технику противника, огневые средства, укрытия, средства связи, командные и наблюдательные пункты. Вслед за этим танки и пехота решительно атаковали противника по всему фронту.

Потрясенные огневой мощью нашей артиллерии, стремительностью нашей атаки, прикрываясь огнем танков и штурмовых орудий, гитлеровцы начали поспешный и неорганизованный отход в южном и юго-западном направлениях — в сторону Дрездена и Рудных гор{94}.

Многие предпочитали сдаваться в плен. Так, с первых же часов наступления появились группы пленных из подразделений слушателей офицерской школы 4-й танковой армии, батальонов фольксштурма 269-й пехотной дивизии и мотодивизии «Герман Геринг».

Лишь отдельные небольшие подразделения, потерявшие связь друг с другом и управление со стороны старших начальников и штабов, оказывали ожесточенное сопротивление.

Соединения армии быстро и энергично осуществили прорыв обороны противника, развили наступление в глубину и в сторону флангов и к утру 7 мая продвинулись на 10–12 км, а местами и более, очистив от врага до 20 населенных пунктов. Введенный в сражение на рассвете 7 мая 4-й гвардейский танковый корпус решительно устремился вперед на Дрезден, громя отходящего противника.

Следует отметить, что боевые действия войск ночью, на незнакомой, сильно пересеченной лесистой местности были сопряжены с большими трудностями, которые усугублялись еще непрерывным дождем. Это крайне затрудняло ориентирование. И лишь большой опыт и натренированность войск в ведении боевых действий в ночных условиях, умелое и твердое управление частями и соединениями со стороны командиров и штабов, приобретенное в годы Великой Отечественной войны, позволили им успешно решить поставленные задачи.

В первой половине дня 7 мая, неотступно преследуя разгромленные части противника, наши части вместе с 4-м гвардейским танковым корпусом овладели ближайшими пригородами Дрездена и очистили от врага свыше ста населенных пунктов.

Большого успеха в этот день достигла 15-я гвардейская стрелковая дивизия 34-го гвардейского стрелкового корпуса. В середине дня ее передовые части вышли к Эльбе в районе Зерневиц, Наундорф и с ходу начали ее форсирование. За 2 часа 40 минут водную преграду преодолели все стрелковые полки с приданными им средствами. Захватив большой плацдарм, дивизия продолжала развивать наступление, обходя Дрезден с запада. Взаимодействуя с ней, 58-я гвардейская стрелковая дивизия успешно развила наступление вслед за своим правым соседом, также форсировав Эльбу. В обеспечении быстрого форсирования реки большую роль сыграли инженерные войска армии.

В это же время соединения 32-го гвардейского стрелкового корпуса — 13-я и 95-я гвардейские стрелковые дивизии, — тесно взаимодействуя с соединениями 34-го гвардейского стрелкового корпуса и 78-й гвардейской стрелковой дивизией 33-го гвардейского стрелкового корпуса, разгромили отходящие части танковой дивизии «Герман Геринг» и 20-й танковой дивизии и к исходу 7 мая овладели северной и северо-восточной окраинами Дрездена. 95-я гвардейская стрелковая дивизия обходила город, с северо-востока, а 78-я гвардейская стрелковая дивизия охватывала Дрезден с востока.

В ходе непрерывных боев в ночь на 8 мая и в течение первой половины дня дивизии армии во взаимодействии с 4-м танковым корпусом и частями 3-й гвардейской танковой армии разгромили вражеские войска, оборонявшиеся в городе, и к 14 часам 8 мая важный узел дорог, крупнейший культурный, промышленный и административный центр Саксонии — Дрезден, который фашисты превратили в мощный опорный пункт, рассчитанный на длительное сопротивление, был полностью очищен от врага.

Вернемся, однако, на сутки назад. Дрезден издавна славился своими художественными сокровищами: изысканной архитектурой в стиле рококо, знаменитым Цвингером, где были сосредоточены шедевры великих мастеров — Тициана, Веронезе, Джорджоне, Рембрандта, Рубенса, Ван Дейка и многих других, ценнейшие коллекция фарфора, нумизматики, древней скульптуры. В Цвингере находилась всемирно известная жемчужина эпохи Возрождения — «Сикстинская мадонна» Рафаэля... Поэтому в ходе подготовки Пражской операции все командиры соединений и частей были предупреждены об этом. Я приказал Родимцеву и Бакланову с приближением к Дрездену и в ходе боя за город сделать все возможное, чтобы уберечь его от новых бессмысленных разрушений... После массированных налетов двух тысяч англо-американских бомбардировщиков в ночь на 14 февраля 1945 года город искусства, как его называли, горел пять суток...

Перед соединениями 32-го гвардейского стрелкового корпуса, овладевшими 7 мая кварталами города на северо-восточном берегу Эльбы, раскинулась старая часть Дрездена, где находились все исторические и культурные ценности, знаменитая картинная галерея. Чтобы продолжить наступление, необходимо было навести переправы, так как все мосты через Эльбу были разрушены англо-американской авиацией во время бомбардировки города в феврале. В конце этого дня я прибыл на КП Родимцева.

— Надо штурмовать старую часть города. Если художественные ценности уцелели, то фашисты, пользуясь нашей заминкой, могут вывезти их на запад, — предложил Александр Ильич.

— Прежде чем начать штурм, давайте направим коменданту Дрездена официальный ультиматум, — ответил я.

Родимцев доложил, что он два часа назад разговаривал с обер-бургомистром города и тот сказал, что никакого коменданта в Дрездене нет.

— Телефонный разговор для гитлеровцев ничего не означает. Они даже в безвыходном положении склонны к соблюдению известных ритуалов. Так что давайте пошлем парламентеров, — приказал я комкору.

Вскоре на НП прибыли три офицера, вызванные Родимцевым. Старшим был назначен работник политотдела корпуса Д. Ф. Артеменко. Ему я вручил пакет с двумя текстами ультиматума — на немецком и русском языках. Вот что в нем говорилось:

«Ультиматум.
Коменданту города Дрездена или его заместителю.
В интересах сохранения целостности города Дрездена, его исторических ценностей и памятников старины, сохранения многих жизней мирного населения и солдат армии я предлагаю: немедленно прекратить всякое вооруженное сопротивление и безоговорочно, полностью капитулировать. Открыть свободный вход в город нашим войскам и сложить оружие. Ваше дальнейшее сопротивление совершенно бессмысленно.
Ваш ответ ожидаю 8 мая в 9.00 по московскому времени у моста Марии, который находится рядом с железнодорожным мостом.
В случае Вашего отказа полностью и безоговорочно капитулировать за последствия отвечаете Вы.
Командующий 5-й гвардейской армией генерал-полковник ЖАДОВ 8 мая 1945 г.»

Вернувшись к себе на НП, я стал с нетерпением ждать дальнейшего развития событий. Примерно около 8 часов утра позвонил Родимцев и доложил, что парламентеры вернулись невредимыми. Были несколько раз обстреляны, лишились своего защитного белого флага: его порвала автоматная очередь. Ультиматум вручить не удалось. Парламентеры, рискуя жизнью, два раза связывались по телефону с обер-бургомистром Дрездена, но он повторил то, что сказал Родимцеву накануне вечером: комендант города убыл в неизвестном направлении, а он не уполномочен вести переговоры. Чего здесь было больше, немецкой пунктуальности или трусости? Наверное, второго! А наши три советских офицера — Артеменко, Собко, Обуховский — пошли с белым флагом, каждую минуту могли нелепо погибнуть от случайной автоматной очереди буквально накануне победы! Отважные гвардейцы не могли этого не знать, но они пошли, чтобы спасти для будущего поколения немцев сокровища Дрездена...

Однако и при сложившейся ситуации мы считали своим долгом по возможности сохранить в целостности исторические и культурные памятники Дрездена, неразрушенные англо-американской авиацией, а главное — установить местонахождение сокровищ художественной галереи. Старая (парковая) часть города была полностью очищена от гитлеровцев соединениями 32-го гвардейского стрелкового корпуса в течение дня 8 мая. При этом артиллерия и минометы вели огонь только по наблюдаемым целям.

Перед глазами гвардейцев, вступивших в город, предстала жуткая картина разрушений. Вместо красавца города, города-парка с его архитектурными памятниками была груда бесформенных руин. Больше всего пострадал от налета англо-американской авиации культурно-исторический центр города — Альтштадт, с дворцами и музеями, где хранилось столько сокровищ мирового искусства...

Мы видели много разрушенных советских городов — Сталинград, Полтаву, Кременчуг, сотни стертых с лица земли и сожженных деревень и сел. Проклинали гитлеровцев и не раз говорили: придет расплата! Она пришла. Казалось бы, можно было и позлорадствовать. Но нет. Глядя на разрушения, советские воины глубоко сожалели, особенно когда они не диктовались военной необходимостью, были бессмысленны, как в случае с Дрезденом, забывали о тех непоправимых ранах, которые нанесла нам, советским людям, война. В этом сила и благородство советского воина. Он шел к своей победе как освободитель!..

В середине дня 8 мая я позвонил командующему фронтом и доложил, что события в Дрездене развиваются успешно, отдельные очаги сопротивления блокируются и уничтожаются. В различных частях старого города остатки гарнизона сдаются в плен. Кругом сплошные развалины. Маршал Советского Союза И. С. Конев, выслушав меня, спросил:

— А что с Дрезденской галереей?

— Пока ничего определенного доложить не могу. Район Цвингера разрушен. Немцы страшно напуганы и ничего пока рассказать не могут или не хотят. Есть предположение, что художественные ценности вывезены из города, — доложил я командующему.

— Немедленно организуйте поиски сокровищ Дрезденской галереи, — последовал категорический приказ маршала Конева.

Я доложил ему, что эта работа уже организована, она ведется силами 164-го армейского батальона под командованием капитана В. П. Перевозчикова. Общее руководство возложено на члена Военного совета генерал-майора П. Е. Сухарева.

Теперь мне хочется несколько подробнее остановиться на действиях личного состава этого батальона при выполнении столь необычной задачи большой государственной важности. Забегая вперед, скажу, что при этом офицеры, сержанты и красноармейцы проявили исключительное трудолюбие, старание, высокую организованность, умение и воинскую смекалку. Причем все участники этой операции никогда не предполагали, что на заключительном этапе войны им придется спасать художественные ценности мирового значения, иметь дело с шедеврами живописи и скульптуры.

Откровенно говоря, мы в штабе армии мало верили в то, что в хаосе разрушений и неразберихе, которые царили в городе и его окрестностях, личному составу батальона удастся быстро напасть на следы Дрезденской галереи. Но случилось почти невероятное. Уже 8 мая поисковая группа, возглавляемая младшим лейтенантом Л. Н. Рабиновичем — художником по довоенной профессии, хорошо владевшим немецким языком, точно установила, что художественные ценности из всех музеев были вывезены еще до бомбардировки.

А произошло это так. Группа Рабиновича выехала в район Цвингера вслед за наступающими войсками и ценою больших усилий, расчищая вручную себе путь от каменных глыб и обломков зданий, достигла цели. Начался поиск картин — среди развалин, в подвалах Цвингера, Альбертинума, исторического музея. Но тщетно — нигде ни клочка холста, ни кусочка обуглившейся рамы. Где же искать картины? И тут наши воины увидели необычное для прифронтового города зрелище — усевшегося на развалинах немца с этюдником на коленях. Им оказался дрезденский художник, бывший солдат, потерявший ногу в боях под Старой Руссой. На вопросы наших воинов, где могут быть картины, он вначале не отвечал, вел себя весьма настороженно, но затем привел в соседний дом к пожилой женщине, бывшей работнице музея Альбертинум — одного из крупнейших в Европе собраний древней скульптуры.

Однако эта женщина, напуганная нацистами, нам ничего не сказала. Пришлось вновь приняться за поиски. Начали с осмотра обгоревшего здания Альбертинума. Вскоре была обнаружена замурованная дверь в подвал. Были вызваны саперы во главе с сержантом Бурцевым. Обследовав стены подвала, саперы вначале ничего не нашли, но когда начали долбить замурованную дверь, обнаружили два провода. Изолировав концы проводов, через пролом группа проникла в подвал. Здесь валялись десятки скульптур. Но куда шли провода? Оказалось, что они были подведены к шести ящикам с толом и достаточно было их замкнуть неосторожным ударом, чтобы произошел взрыв огромной силы. Так наши саперы сохранили здание Альбертинума и находившиеся в подвале скульптуры. Это была первая небольшая удача поисковой группы.

Опрос жителей, проведенный в этот день в разных районах города, дал возможность сделать вывод, что художественные ценности Дрезденской галереи нужно искать в окрестностях города.

Рано утром 9 мая, в День Победы, на поиски картин было выделено уже несколько групп. Этот день для наших воинов оказался исключительно счастливым, праздником вдвойне: во-первых, солдаты и офицеры радовались вместе со всей страной долгожданной победе над фашистской Германией, и, во-вторых, было обнаружено одно из крупных мест хранения картин, спрятанных гитлеровскими молодчиками в туннеле возле местечка Гросс-Котта. Вот что рассказывает об этой находке бывший командир батальона, ныне подполковник запаса, В. П. Перевозчиков: «Во второй половине дня, когда я приехал в местечко вместе с саперами, увидел, что солдаты цепью прочесывают местность. Час спустя мы обнаружили со стороны Эльбы отвесную скалу, из которой выходила узкоколейка в сторону реки. Вход в туннель над рельсами был закрыт железной дверью. Здесь же оказался старик немец, который заявил, что он охраняет вход в туннель. Мы попросили открыть двери, но он заявил, что двери могут быть заминированы. Его предостережение не оправдалось: тщательно обследовав двери, саперы ничего не обнаружили.

После проверки входа в туннель, спотыкаясь в темноте о шпалы, задыхаясь от сырого, затхлого воздуха, мы двинулись в глубь штольни. Вдруг на ржавых рельсах узкоколейки увидели товарный вагон. Внутри его, прямо против двери, плоский некрашеный ящик. Справа от стены вагона тускло блеснуло золото массивной рамы. Возбуждение воинов росло. Младший лейтенант Рабинович поднес фонарь, но рассмотреть ничего было нельзя: на холсте лежал толстый слой пыли. Присев на корточки, он начал протирать поверхность холста рукавом гимнастерки.

— Рембрандт! — закричал Рабинович что есть силы...

Да, первой мы нашли одну из выдающихся картин Рембрандта, знаменитый «Автопортрет с Саскией». Затем был извлечен из вагона другой шедевр великолепного художника — «Похищение Ганимеда», а потом «Спящая Венера» Джорджоне, «Портрет дамы в белом» Тициана...

— И на такую красоту поднялась рука у фашистов, как они могли поместить такие драгоценности в этот колодец! — возмущались наши гвардейцы.

В этом сыром туннеле мы нашли около двухсот картин, часть из них уже начала покрываться плесенью. Мы решили захватить с собой ящик с висячим замком, предполагая, что, возможно, в нем находится «Сикстинская мадонна», так как но своим размерам он подходил под размеры этой картины.

Оставив охрану у туннеля, выехали в батальон. По прибытии приступили к вскрытию ящика. Все это было сделано в торжественной тишине. Перед нами была «Сикстинская мадонна» Рафаэля. Радости нашей не было границ. Это событие явилось праздником для всего батальона. Ящик с «Мадонной» был бережно закрыт, к нему выставлена отдельная охрана. Таким образом, «Сикстинская мадонна» изменила свое местожительство и гостила в батальоне, который располагался вблизи дрезденской бойни. Так было найдено воинами батальона первое крупное место хранения картин Дрезденской галереи.

В приподнятом настроении мы с Рабиновичем поехали в штаб армии, к члену Военного совета генералу П. Е. Сухареву. Выслушав наш доклад, генерал обнял нас, сказав: «Вы совершили великий подвиг». Он тут же сообщил командующему армией генералу Жадову, который в это время руководил войсками, наступавшими на Прагу. Алексей Семенович доложил о нашей находке командующему фронтом маршалу Коневу. Генерал Сухарев напомнил нам о большой ответственности за сохранение картин галереи, указав, что розыск остальных картин и других ценностей будет происходить в условиях отсутствия местной власти, в обстановке, когда в этом районе в лесах бродят отдельные группы эсэсовских солдат, ищущих пути выхода к американцам.

— Помните, — сказал в заключение генерал Сухарев, — вы несете ответственность за честь Красной Армии перед историей, перед человечеством...»

На другой день, 10 мая, работа продолжалась. Поисковые группы побывали в Мейссене, возле замка Веезенштейн, в районе шахты Покау-Ленгефельд, по результатов поиски картин никаких не дали. В чем же дело? А дело было в том, что группы не располагали людьми, знающими немецкий язык; это было большим тормозом в поиске картин в первые дни. Пришлось группы укомплектовать офицерами и солдатами, владеющими немецким языком. Но и день 10 мая прошел не без удачи. Солдаты 2-й роты лейтенанта Ф. В. Горбика в одном из подвалов разрушенного здания в центре Дрездена, недалеко от городской ратуши, нашли часть нумизматической коллекции Цвингера — старинные золотые монеты с портретами курфюрстов Саксонии и других немецких земель, серебряные и золотые кубки.

11 мая в армию прибыла искусствовед Наталия Ивановна Соколова. Она сразу же включилась в работу наших поисковых групп и, как специалист своего дела, внесла большой вклад в решение этой сложной задачи. Благодаря ее энергии было найдено место, куда можно было свозить и хранить обнаруженные в разных тайниках картины. Это летняя резиденция саксонских королей — Пильниц Шлосс на Эльбе. По ее настоянию Рабинович с группой солдат перевез деревянный ящик с «Сикстинской мадонной» в Пильниц.

26 мая в Дрезден прибыла бригада Комитета по делам искусств при Совете Народных Комиссаров СССР, которую возглавлял А. С. Рототаев. В составе группы были: С. П. Григоров — сотрудник по охране памятников старины, С. С. Чураков — реставратор и два молодых художника — Н. А. Пономарев и М. Ф. Володин. С прибытием этой группы работа пошла веселее и продуктивнее. Для того чтобы обеспечить дальнейший быстрый поиск картин, их надежную охрану и вывоз в Пильниц, бригада искусствоведов была подключена к поисковой группе младшего лейтенанта Л. Рабиновича, в составе которой уже работали офицеры, сержанты и солдаты 2-й роты лейтенанта Горбика и автороты капитана Ф. Швидченко.

Через несколько дней все основные пункты, где были спрятаны картины Дрезденской галереи, — замок Веезенштейн, Покау-Ленгефельд, крепость Кенигштайн и другие места — были взяты под охрану. После этого началась следующая стадия работы — перевозка картин из всех тайников в Пильниц и оказание им первой помощи. На этом этапе искусствоведы А. С, Рототаев, Н. И. Соколова, С. П. Григоров, С. С. Чураков, Н. А. Пономарев, М. Ф. Володин отдавали все силы спасению шедевров мирового искусства. Они работали буквально днем и ночью. Солдаты, сержанты и офицеры 184-го армейского батальона оказывали искусствоведам постоянную помощь в их поистине благороднейших делах.

Не могу не вспомнить добрым словом и работу трофейного отдела армии, особенно майора Гулякина, который вместе с капитаном В. П. Перевозчиковым руководил погрузкой картин и их транспортировкой в Пильниц.

— Если что случится, Родина, человечество нам не простят, — такими напутственными словами провожал майор Гулякин каждый транспорт с картинами. Эти слова стали своеобразной клятвой воинов батальона с честью выполнить высокую, почетную задачу.

Спустя десять лет после окончания Великой Отечественной войны, в марте 1955 года, Совет Министров СССР вынес решение передать правительству Германской Демократической Республики дважды спасенные советскими людьми картины Дрезденской галереи. В решении говорилось: «В целях укрепления и дальнейшего развития дружественных отношений между советским и германским народами и учитывая, что правительство Германской Демократической Республики последовательно проводит политику мира и дружбы между народами, сохраняет и развивает культуру и искусство немецкого народа и борется за воссоединение Германии на миролюбивых и демократических основах, Совет Министров СССР принял решение передать правительству Германской Демократической Республики все те картины Дрезденской галереи, которые хранятся в Советском Союзе...»{95}.

Впервые в истории страна, вышедшая из войны после бесчисленных жертв победительницей, возвращала побежденной стране сокровища искусства, попавшие в ее руки и спасенные от неминуемой гибели.

Перед отправкой произведений живописи в Москве в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина был организован их показ. Вот что писала по этому поводу газета «Правда» 1 мая 1955 года: «...Вчера, 30 апреля, состоялась пресс-конференция советских и иностранных журналистов, на которой сделал сообщение заместитель министра культуры СССР В. С. Кеменов, а также выступили бывшие воины Советской Армии, искусствоведы и реставраторы, участвовавшие в спасении картин Дрезденской галереи.

Кратко охарактеризовав художественную ценность шедевров мирового искусства, В. С. Кеменов сказал, что решение Советского правительства о возвращении немецкому народу замечательных сокровищ классического искусства является новым актом дружелюбия к германскому народу и свидетельствует о глубоком уважении советских людей к достижениям мировой культуры.

Присутствовавшие на пресс-конференции журналисты задали многочисленные вопросы.

Отвечая на вопрос, как были найдены и спасены картины, В. П. Перевозчиков — в прошлом командир батальона Советской Армии — и бывший офицер этого батальона Л. Н. Волынский (псевдоним младшего лейтенанта Л. Н. Рабиновича. — А. Ж.) рассказали об условиях, в которых велись розыски художественных ценностей. Известно, что центр Дрездена, где находится здание галереи, был разрушен американской авиацией. Они рассказали о самоотверженности бойцов Советской Армии, спасавших произведения живописи, дорогие всему человечеству.

С интересом было выслушано сообщение члена-корреспондента Академии художеств СССР Н. И. Соколовой и мастера по реставрации С. С. Чуракова. Они принимали участие в работах по реставрации и консервации картин, которые находились в каменоломнях, сырых шахтах и деревянных бараках, в условиях, непригодных для хранения и угрожавших художественным произведениям гибелью. Главный хранитель музея кандидат искусствоведения А. А. Губер сказал, что удалось спасти даже те картины, которые были написаны на деревянных досках. Профилактические меры, принятые по отношению к произведениям изобразительного искусства, обеспечат им в дальнейшем хорошую сохранность...» Я привел почти полностью это сообщение ТАСС, ибо в нем с исчерпывающей полнотой сказано о решающей роли воинов Красной Армии в поиске и обнаружении сокровищ Дрезденской галереи. Поэтому всякое иное толкование этого вопроса, которое порой возникает, не соответствует исторической действительности.

В послевоенное время я по долгу своей службы часто бывал в Группе советских войск в Германии. И каждый раз хотя бы на короткое время заглядывал в Цвингер, на стене которого укреплена металлическая доска со словами: «Спасение шедевров искусства Дрездена Советской Армией является выдающимся подвигом социалистического гуманизма, событием большого исторического значения. На вечные времена наша благодарность народам Советского Союза». Эти слова относятся ко всем тем, кто сражался с остатками гитлеровских войск в этом районе, — воинам 34-го и 32-го гвардейских стрелковых корпусов 5-й гвардейской армии, 4-го гвардейского танкового корпуса, 3-й гвардейской танковой армии, и ко всем тем, кто непосредственно занимался поисками, вывозом картин Дрезденской галереи и их реставрацией. В этой великой операции гуманизма — частица труда многих сотен советских людей.

Весть о взятии Дрездена советскими войсками быстро дошла и до группы Шернера, разбив последнюю ее надежду на возможность прорыва через «ворота спасения» — Дрезден к западу для капитуляции перед американскими войсками.

Оставив необходимые силы для охраны коммуникаций и поддержания порядка в освобожденном городе, соединения армии устремились на юг, по пятам преследуя разрозненные части врага, отступающие к чехословацкой границе.

Обеспечивая внутренний фланг ударной группировки фронта, быстро продвигающейся к столице братской Чехословакии — Праге, войска армии развили высокие темпы преследования врага, сметая на своем пути отдельные очаги сопротивления, беря в плен или уничтожая гитлеровцев, если они отказывались сложить оружие. К этому времени были захвачены большие трофеи и десятки тысяч пленных, непрерывные колонны которых даже мешали лам продвигаться вперед.

9 мая в три часа утра по радио было передано из Москвы сообщение о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил и победоносном завершении Великой Отечественной войны. Воодушевленные этим сообщением, гвардейцы усилили темпы наступления и вскоре пересекли главными силами государственную границу дружественной нам Чехословакии на участке Шенвальд, Дол. Грунт{96}.

В праздничных одеждах, с букетами цветов, с национальными и советскими флагами встречали жители первого освобожденного чешского села Кржице своих освободителей. Они угощали их пивом, хлебом, молоком.

Первые подразделения, вошедшие в пограничный город Харбовице, были даже задержаны огромной массой ликующего парода. Навстречу воинам вышла колонна чешских партизан и около 300 советских людей, освобожденных чешскими патриотами из фашистской неволи. Со знаменами СССР и Чехословакии, плакатами, лозунгами и портретами парод тепло приветствовал армию освободительницу. О величайшей благодарности за освобождение от многолетнего фашистского ига говорили все выступавшие на стихийно возникшем митинге.

Один из жителей города Уста, освобожденного нашей армией, сказал: «Нет слов, чтобы передать радость парода в связи с приходом Красной Армии. Гитлеровская пропаганда запугивала жителей города чудовищной ложью о советских людях и их армии. Нас силой оружия заставляли строить укрепления и баррикады. Но чешский народ получал информацию о Красной Армии из других, более точных источников. И, конечно, без страха, а с надеждой и любовью встречает ее»{97}.

Жители района Бжедноз в беседе с воинами-гвардейцами заявили: «Многие из наших людей по четыре и более лет выстрадали в концентрационных лагерях в Северной Германии. Их там замучили бы насмерть, если бы не спасли советские солдаты. Вы нас освободили, и мы этого никогда не забудем... После убийства Гейдриха немецкие палачи расстреляли двадцать тысяч чехов. Они бы уничтожили нас всех. Только русские солдаты сумели нас освободить, потому что сильнее русской армии нет в мире. Мы хотим жить в тесной дружбе с русскими. Если славяне будут дружить между собой, то нас никто не сможет победить»{98}.

С не менее теплыми словами, чувством радости и дружбы выступали люди больших и малых городов, рабочих поселков и селений. Задерживаться, однако, чтобы разделить радость местного населения, мы не могли. Мы торопились к восставшей Праге...

Успешному продвижению войск способствовали передовые отряды, высланные от каждой дивизии первого эшелона на важнейшие направления. Действуя смело, решительно и дерзко, они вырывались вперед, обгоняли отступавшие подразделения врага, с ходу захватывали выгодные рубежи и населенные пункты. Среди всех особой дерзостью выделялись передовые отряды 15-й и 13-й гвардейских стрелковых дивизий, которыми командовали гвардии подполковник Я. И. Худенко и гвардии майор П. С. Выговский.

Так, передовой отряд 15-й гвардейской стрелковой дивизии состоял из 1889-го самоходного артиллерийского полка и батальона автоматчиков 50-го гвардейского стрелкового полка. Выделенный с началом преследования противника, начавшего отход от Дрездена, он энергично действовал впереди главных сил дивизии вплоть до северной окраины Праги. Артиллеристам и автоматчикам неоднократно приходилось развертываться в боевой порядок я вступать в бой. При подходе к крупному населенному пункту Родовесеце их встретил организованный ружейно-пулеметный и минометный огонь врага. Оставив несколько самоходно-артиллерийских установок, чтобы сковать противника с фронта стрельбой из-за укрытий, гвардии подполковник Худенко основные силы вывел в тыл гитлеровцев, перехватив пути его отхода. Гитлеровцы частично были уничтожены, частично сдались.

Продолжая дальнейшее продвижение, передовой отряд с ходу ворвался в населенный пункт Шлепанице, но был остановлен огнем артиллерии и минометов. Укрыв самоходки за каменными строениями, Худенко спешил десант автоматчиков и смело атаковал врага. В ходе боя было уничтожено три полевых орудия и два миномета. Свыше 70 фашистов сдались в плен. Много вражеских трупов осталось у разбитой боевой техники.

В населенном пункте Горолиржице передовой отряд освободил из лагеря военнопленных более 300 обреченных на гибель узников. Страшно истощенных, оборванных, грязных и больных людей буквально шатало от весеннего ветра. Почти на всех языках Европы — русском, украинском, польском, французском, английском и даже немецком — они просили дать им оружие, чтобы вместе с гвардейцами идти мстить фашистским извергам.

Продолжая ликвидацию и разоружение немецко-фашистских войск, во второй половине дня 9 мая армия передовыми частями вышла на рубеж Тршебенице, Ловосице, а 10 мая — к реке Влтава и городам Кралуны, Млчехвости, Вельверн, Мельник, Литомержице, где до утра 11 мая все еще продолжались бои с отдельными группами немецко-фашистских войск. Передовой отряд 15-й гвардейской стрелковой дивизии достиг северной окраины Праги.

На этих рубежах армия была остановлена по приказу командующего фронтом, здесь мы закончили Великую Отечественную войну против гитлеровских захватчиков.

За успешные действия в Пражской операции 34-й гвардейский стрелковый корпус был удостоен почетного наименования Дрезденского, а 47-й гвардейский полк 15-й гвардейской стрелковой дивизии, 58-я и 15-я гвардейские стрелковые дивизии, принявшие непосредственное участие в освобождении столицы братского чехословацкого народа — города Праги, — Пражских{99}. Сотни отличившихся воинов были награждены орденами и медалями Советского Союза. Командир 32-го гвардейского стрелкового корпуса гвардии генерал-лейтенант А. И. Родимцев награжден второй Золотой Звездой Героя Советского Союза. Командиру 34-го гвардейского стрелкового корпуса гвардии генерал-майору Г. В. Бакланову и командиру 13-й гвардейской стрелковой дивизии 32-го гвардейского стрелкового корпуса гвардии полковнику В. Н. Комарову за умелое руководство войсками и достигнутые успехи в боях при овладении городом Дрезден и в Пражской наступательной операции присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

В знак признательности величайших заслуг советского народа и его Вооруженных Сил в деле освобождения Чехословакии и спасения ее столицы Праги от разрушения, а населения — от жертв чехословацкое правительство от имени своего благодарного народа удостоило командующих фронтами и некоторыми армиями высшей награды Республики — ордена Белого льва. Этот орден получил и автор этих воспоминаний. Многие генералы и офицеры 5-й гвардейской армии были награждены орденами Чехословацкой Республики. Среди них Г. В. Полуэктов, А. М. Кривулин, Д. С. Чупрыгин, Ф. Г. Подолынный, А. И. Олейников, А. И. Родимцев, Г. В. Бакланов, Н. Ф. Лебеденко, П. Е. Сухарев, В. Н. Комаров, Т. В. Бельский, И. А. Самчук, С. Е. Кузьмин, Ф. Г. Мительман, Б. Т. Иванов, И. М. Самылов и другие.

В 20 часов 9 мая 1945 года столица нашей Родины Москва от имени Родины салютовала доблестным освободителям Праги 24 артиллерийскими залпами из 324 орудий. А спустя час над столицей взмыли ввысь тысячи разноцветных ракет. Ночное московское небо озарилось гигантскими лучами прожекторов. Оглушительные залпы из тысячи орудий известили советский народ, весь мир о победоносном завершении Великой Отечественной войны советского народа против фашистских захватчиков.

В ходе Пражской наступательной операции, последней операции Великой Отечественной войны, во имя свободы и счастья чехословацкого народа отдали свои жизни около ста сорока тысяч советских воинов, в том числе и герои 5-й гвардейской армии...

Память о них никогда не померкнет в наших сердцах!

За отличные боевые действия при освобождении от немецких захватчиков столицы братской Чехословакии — города Праги приказом Верховного Главнокомандующего № 368 от 9 мая 1945 года всему личному составу 5-й гвардейской армии была объявлена последняя за войну — двадцать первая — благодарность.

Должен сказать, что наши воины заслужили ее. За три с половиной дня, прорвав оборону противника, мы прошли около 150 километров, освободили от немецко-фашистских захватчиков сотни населенных пунктов, уничтожили большое количество гитлеровских солдат и офицеров, много вражеской техники.

Под стенами Праги 5-я гвардейская армия закончила свой боевой путь, начавшийся у берегов великой русской реки Волги. За спиной воинов-гвардейцев осталось более пяти тысяч километров трудных фронтовых дорог. Они вместе со всеми воинами Красной Армии освободили от фашистского гнета многие пароды Европы.

С середины 1943 года и до конца Великой Отечественной войны 5-я гвардейская армия была одной из ударных гвардейских армий Воронежского, Степного, 2-го и 1-го Украинских фронтов. Почти все это время армия участвовала во всех крупных операциях, проводимых этими фронтами, и, как правило, действовала на главных направлениях.

За годы Великой Отечественной войны 5-я гвардейская армия получила 21 благодарность Верховного Главнокомандующего. В ее рядах 120 гвардейцев были удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Более 120 тысяч красноармейцев, сержантов, офицеров и генералов награждены орденами и медалями нашей Родины, Воины армии: пехотинцы, танкисты, артиллеристы, минометчики, зенитчики, саперы, весь личный состав проявили массовый героизм, отвагу и боевое мастерство, не жалели своих сил и жизней в борьбе за победу над немецко-фашистскими захватчиками.

Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев в своей телеграмме по случаю двухлетия со дня присвоения нашей армии звания «гвардейская» писал: «...Родина, советский народ не забудут подвигов воинов 5-й гвардейской армии при разгроме немцев под Сталинградом, в боях под Белгородом и Харьковом, при форсировании Днепра, Днестра, Вислы, Одера, в боях за освобождение Поль-гаи и Чехословакии и окончательном разгроме фашистской Германии. Я могу засвидетельствовать, что гвардейцы 5-й гвардейской армии были всегда на главном направлении и дрались стойко и победоносно...»{100}.

После окончания Великой Отечественной войны по решению Ставки Верховного Главнокомандования все советские войска были выведены с территории Чехословакии, и только 5-я гвардейская армия временно оставалась там до 6 ноября 1945 года.

Все вопросы, связанные с пребыванием нашей армии в Чехословакии, мы разрешали с правительственными органами через советское посольство, которое возглавлял Валериан Александрович Зорин. О нашей дружной совместной работе мы всегда вспоминали с глубоким удовлетворением.

В течение короткого времени нам удалось установить самые дружеские, подлинно братские отношения с чехословацким народом, а также с чехословацкими органами власти на местах и в центре. Большое внимание, заботу и постоянную поддержку оказывали нам товарищи К. Готвальд, В. Копецкий, Ю. Доланский, 3. Фирлингер, 3. Неедлы, А. Запотоцкий и другие руководители Коммунистической партии и чехословацкого правительства. Они бывали в частях и соединениях армии, встречались с советскими воинами, тепло беседовали с ними.

С помощью гражданских и военных властей нам удалось разместить войска в лагерях, на полигонах, в учебных центрах, создать им нужные условия для учебы, отдыха, а впоследствии — для проведения демобилизации. Был установлен твердый порядок несения службы, очень быстро сложились дружественные связи с местным населением. В соответствии с планом, разработанным совместно с местными властями, советские воины помогали населению в восстановлении дорог, мостов, в разминировании целых районов, в сборе трофейного имущества, которое, как правило, оставалось в Чехословакии, а случалось, участвовали и в сельскохозяйственных работах. Мы делились с нашими чешскими друзьями продовольствием и медикаментами, больные из ближайших сел шли на прием к нашим врачам. Часто проводили совместные вечера самодеятельности, спортивные соревнования. Командиры и политработники нередко выступали перед рабочими и крестьянами.

Бывая в частях вновь создаваемой Чехословацкой армии, мы делились опытом Великой Отечественной войны, стремились передать чехословацким воинам наши боевые навыки, методику боевого обучения и воспитания войск.

Во время непродолжительного пребывания на чехословацкой земле у нас установились теплые, дружеские отношения с войсками американского армейского корпуса генерала Хармана, который располагался западнее Карловых Вар и в городе Пльзень за демаркационной линией.

Запомнились торжества по случаю победы над милитаристской Японией. По инициативе американского командования в Пльзене был проведен парад, в котором участвовали подразделения нашей армии. На параде присутствовали послы СССР и США в Чехословакии В. А. Зорин и Штейнгарт.

На центральной площади города, украшенной флагами союзников по антигитлеровской коалиции, при большом стечении местного населения в парадном расчете были построены подразделения американской армии и два стрелковых батальона 78-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Трофимова.

После парада в крупнейшем зале города собрались представители советской, американской армий и местных жителей. Выступил генерал Харман, который сказал:

— Мы внимательно следили за развитием грандиозной битвы под Сталинградом. Американские генералы, офицеры и солдаты восхищались победами Советских Вооруженных Сил, действовавших в трудной и напряженной обстановке. Разгром гитлеровских войск на Дону и у Волги оказал огромное воздействие на моральный, боевой дух наших войск. Мне довелось со своими солдатами высаживаться в июле 1943 года в Сицилии. Наш успех там был достигнут благодаря победе советских войск в сражении под Курском. Поражение гитлеровских войск на Курской дуге для нас было решающим событием. Трудно переоценить помощь советских солдат, начавших наступление на Висле в январе 1945 года в тот момент, когда наши войска потеряли инициативу в боях в связи с ударом нацистских войск в Арденнах.

Затем состоялся товарищеский обед, прошедший в теплой, дружеской обстановке.

Прошло более трех десятилетий с той поры. Мы, советские люди — ветераны встречи на Эльбе, остались верными боевой дружбе и клятве сообща крепить мир на земле. Мы помним эту солдатскую клятву и радуемся, когда до нас доходят свидетельства, что ее помнит и народ США...

Дальше