Глава четвертая.

Снова на Житомир

Нарастающая мощь

Шли последние дни декабря 1943 года. Стали достоянием истории великая битва на Волге, прорыв блокады Ленинграда, крупные победы Красной Армии на Северном Кавказе, в битве под Курском, Смоленском, в Донбассе, на Левобережной Украине и Днепре. От Великих Лук до Черного моря Красная Армия, взломав Восточный вал, отбросила немецко-фашистские войска за Днепр. Враг был заперт в Крыму. Началось освобождение Белоруссии. Эти победы означали коренной перелом в ходе всей вооруженной борьбы на советско-германском фронте и второй мировой войны в целом.

В советском народе окончательно укрепилась вера в то, что фашистская Германия будет разгромлена даже в том случае, если союзники по антигитлеровской коалиции не окажут Советскому Союзу существенной военной помощи скорым открытием второго фронта. Ведь было время, когда в кабинетах Вашингтона и Лондона еще и разговоров не велось о создании второго фронта в Европе, а на полях сражений Белоруссии, Украины и России уже закладывались основы наших будущих побед. Советский народ и его Вооруженные Силы не только выстояли в ту тяжелую пору, но, день ото дня наращивая свою мощь и силу ударов по врагу, изменили течение войны в свою пользу. Наши победы получили всемирно-историческое значение.

В наше время некоторые буржуазные авторы вопреки историческим фактам пытаются умалить значение этих побед. Они, преднамеренно искажая или умалчивая решающие события на советско-германском фронте, приписывают главную роль в завоевании перелома в ходе войны не героическим усилиям [272] Красной Армии, а военным действиям англо-американских войск в Северной Африке, Сицилии и Италии.

Эти же авторы утверждают, что летом и осенью 1943 года главные события происходили на Средиземном море и якобы только благодаря успехам англо-американских войск в этом районе стала возможной победа советских войск в битве за Днепр. При этом западные историки обходят молчанием грандиозную битву на Курской дуге, логическим продолжением которой явилось сражение на днепровском рубеже.

Сражение на Курском выступе, как известно, началось раньше, чем высадка союзников в Сицилии. Масштабы этих двух сражений несопоставимы: под Курск было стянуто 50 лучших дивизий Германии, в том числе 16 танковых и моторизованных, а на острове Сицилия союзникам противостояло 9 недостаточно боеспособных итальянских и лишь 2 немецкие дивизии.

Далее, когда решалась судьба Италии, гитлеровское командование сняло в Западной Европе и отправило на восточный фронт 14 дивизий, крупные силы авиации, большое число частей других родов войск. Это облегчило союзникам возможность в Сицилии и на Апеннинах вести боевые действия, которые ныне на Западе хотят представить как открытие второго фронта в Европе. Фактически эти бои развертывались далеко от жизненных центров фашистской Германии и не отвлекали на себя значительных ее сил. Генерал Д. Эйзенхауэр, бывший в то время главнокомандующим союзными армиями, вынужден был отметить, что эти действия на Средиземном море вылились во «вспомогательную операцию»{68}

В 1943 году еще более укрепились международное положение и авторитет Советского Союза на мировой арене. Подтверждением этого явились Московская и Тегеранская конференции СССР, СТА и Англии, где советская делегация добилась от союзников установления конкретного срока открытия второго фронта в Европе. Принятию согласованных решений способствовала последовательно проводимая Советским государством программа сплочения всех сил, выступавших единым фронтом в борьбе против фашизма.

В этой борьбе все большее значение стало приобретать движение Сопротивления в Югославии, Франции, Польше, Чехословакии, Греции и других странах Европы, оккупированных гитлеровцами. Под руководством коммунистов этих стран ширился фронт борьбы с фашизмом. Партизанские отряды и соединения преобразовывались в народно-освободительные армии, [273] нарастала сила их ударов. Гитлеровское государство и весь фашистский блок оказались перед катастрофой.

Всемирно-исторические победы советского народа и его Вооруженных Сил во втором периоде Великой Отечественной войны были одержаны благодаря руководящей деятельности Коммунистической партии, которая смогла реализовать неисчерпаемые возможности социалистического строя и экономики для достижения коренного перелома в ходе войны.

Наши замечательные победы второго периода войны свидетельствовали также о растущей мощи Советских Вооруженных Сил. В 1943 году завершился процесс восстановления стрелковых корпусов, были заново сформированы и переформированы десятки стрелковых дивизий, развились бронетанковые и механизированные войска, другие виды и рода войск.

Нового, качественно более высокого рубежа достигло советское военное искусство. Общее стратегическое наступление в кампаниях 1943 года осуществлялось путем проведения последовательных операций, в ходе которых наши войска окончательно овладели стратегической инициативой. Советское Верховное Главнокомандование к началу 1944 года имело значительные резервы. Оно диктовало противнику свою волю и могло влиять этими резервами на ход и исход предстоящих сращений.

Резкое увеличение технической оснащенности войск, качественное развитие средств вооруженной борьбы, рост боевого и организаторского опыта командиров, воинского мастерства бойцов Красной Армии дали возможность вести операции и бои с большим размахом и высокой маневренностью. В наступлении советские войска успешно осуществляли прорыв глубоко эшелонированной обороны противника, добивались окружения и уничтожения его крупных группировок, форсировали мощные водные преграды, производили высадку морских десантов, неотступно преследовали врага. Дальнейшее развитие получили формы и способы согласованного применения всех видов вооруженных сил и родов войск.

Победы Красной Армии во втором периоде войны во многом определялись хорошо организованной партийно-политической работой в войсках. Проведенная в 1943 году перестройка партийных и комсомольских организаций еще больше укрепила влияние коммунистов в частях и подразделениях. В 1943 году армейские и флотские парторганизации приняли в свои ряды около 1,5 миллиона человек кандидатами и 837,6 тысячи — членами ВКП(б). Всего к концу года эти организации объединяли более 2,7 миллиона коммунистов, а организации ВЛКСМ насчитывали около 2,4 миллиона воинов-комсомольцев. Это была великая сила, способная вести за собой миллионы защит-пиков социалистической Родины на бессмертные подвиги.

Окрыленные победами на фронтах и воодушевленные поддержкой всего советского народа, наши воины сражались самоотверженно и умело. Непрерывно рос их массовый героизм. В 1943 году за мужество и отвагу в боях с врагом более 2 миллионов человек были награждены орденами и медалями, более 2 тысяч 400 воинов удостоены звания Героя Советского Союза. Десятки соединений и частей получили правительственные награды и почетные наименования в честь освобожденных ими городов. Дополнительно появились 9 гвардейских общевойсковых и 2 гвардейские танковые армии, много других соединений и частей.

Значительный вклад в обеспечение коренного перелома в войне внесли наши героические партизаны и подпольные организации. В 1943 году число партизан по сравнению с предыдущим годом увеличилось вдвое. Повысился уровень руководства партизанским движением, укрепилась его материальная база, широкий размах получила массово-политическая работа среди населения оккупированных районов. Действия партизанских соединений и отрядов стали более организованными и тактически зрелыми. Они, как правило, координировались с операциями Красной Армии и были направлены на уничтожение живой силы и боевой техники врага, разрушение его коммуникаций, на решение других задач.

...Завершался 1943 год. Огненный прибой войны неудержимо двигался на запад. Не успевали смолкнуть одни ожесточенные бои, как начинались другие. Это были великие, героические будни сражающегося народа. Начинался третий период войны — период ее победоносного завершения. Коммунистическая партия поставила перед Красной Армией ответственные задачи: очистить всю родную землю от гитлеровских захватчиков, оказать помощь народам Европы в освобождении от нацизма и завершить войну полным разгромом фашистской армии на территории Германии.

Обстановка на советско-германском фронте к концу 1943 года не оставляла и грана надежды немецко-фашистскому командованию на возобновление активных действий большого масштаба. Характерно в этом отношении признание начальника германского генерального штаба, высказанное им в начале 1944 года на совещании высшего руководящего состава армии, о том, что Германия после провала попытки победить Россию силой оружия вынуждена была перейти на Востоке к обороне.

Немецкие вооруженные силы нуждались в передышке для восстановления людских и материальных резервов, укрепления обороны, особенно на южном крыле советско-германского фронта, где они понесли наиболее ощутимые потери. Здесь немецкое командование намеревалось во что бы то ни стало восстановить оборону по Днепру, удержать в своих руках важные [275] в экономическом отношении районы Правобережья и в случае возобновления наступления Красной Армии не допустить ее продвижения в южные районы Польши, на Балканы и в Крым.

На северном крыле и в центре предполагалось прочно обороняться, чтобы прикрыть кратчайшие пути к Германии, проходившие через прибалтийские республики.

Таким образом, активных вражеских действий зимой 1944 года можно было ожидать лишь на Украине. Для срыва замысла противника необходимо было без каких-либо значительных оперативных пауз подготовить и нанести по врагу новые мощные удары.

Участок советско-германского фронта от Полесья до Черного моря для осуществления таких ударов в тот период был наиболее выгодным. Во-первых, здесь противник еще не успел организовать прочную оборону. Во-вторых, наши войска на правом берегу Днепра имели киевский и кременчугско-днепропетровский стратегические плацдармы, которые создавали благоприятные условия для разгрома всего южного крыла вражеских войск, выхода на Государственную границу и за ее пределы. И наконец, важность этого участка советско-германского фронта предопределялась реальным соотношением противоборствующих сил. Здесь к концу 1943 года сосредоточились наиболее крупные силы сторон. В частности, противник имел до 40 процентов пехотных и около 70 процентов танковых и моторизованных дивизий, действовавших на всем советско-германском фронте. Еще более значительной на этом участке была группировка наших войск: она включала около 42 процентов стрелковых и до 80 процентов танковых и механизированных соединений, что позволяло без значительных перегруппировок развернуть новое мощное наступление на Украине.

Исходя из сложившейся военно-политической обстановки, Ставка Верховного Главнокомандования поставила перед Красной Армией на зиму и весну 1944 года две основные задачи. Во-первых, разгромить вражескую группировку на юго-западном направлении, освободить Правобережную Украину и Крым, выйти на Государственную границу СССР и создать условия для развития наступления в Польшу, Чехословакию и на Балканы. Во-вторых, нанести поражение врагу на северо-западе, полностью снять блокаду Ленинграда и создать условия для освобождения советской Прибалтики.

Определив эти два стратегических направления дальнейшего развертывания боевых действий, советское командование исходило из того, что одним, даже очень сильным, ударом в этот период нельзя было достичь главной военно-политической цели — полного очищения советской земли от оккупантов. Кроме главного удара на юге необходим был сильный удар и на севере, под Ленинградом, что давало возможность расстроить [276] стратегический фронт противника, сковать его маневренные способности и громить по частям крупные группировки врага.

В этих целях на Украине предполагалось провести две последовательные стратегические операции — по завершению освобождения Правобережной Украины и по освобождению Крыма.

Окончательный замысел разгрома врага на юге страны и освобождения Правобережной Украины сложился в начале января 1944 года уже в ходе возобновившегося наступления. Он состоял в том, чтобы мощными ударами на 1400-километровом фронте от Полесья до Херсона рассечь оборону врага и разгромить его по частям. Важное место в этом замысле отводилось войскам 1-го и 2-го Украинских фронтов. Им предстояло разгромить главные силы группы армий «Юг» и выйти в Карпаты. Два других Украинских фронта — 3-й и 4-й — в это время должны были освободить от немецко-фашистских захватчиков юг Украины и Крым. Действия наших войск на Украине координировали представители Ставки Верховного Главнокомандования Маршалы Советского Союза Г. К. Жуков — при 1-м и 2-м и А. М. Василевский — при 3-м и 4-м Украинских фронтах.

В конце 1943 года непосредственно на киевском направлении продолжали действовать войска 1-го Украинского фронта под командованием генерала армии Н. Ф. Ватутина. В соответствии с приказом Ставки они перешли к жесткой обороне и отразили несколько сильных контрударов противника, пытавшегося прорваться к Киеву. Наши войска прочно удерживали занимаемый рубеж на киевском плацдарме протяженностью 490 км.

Нам здесь противостояла 4-я немецкая танковая армия генерала Э. Рауса — наиболее сильная из группы армий «Юг», имевшая 30 дивизий, в том числе 8 танковых и 1 моторизованную. С воздуха армия поддерживалась 7-м и частью сил 4-го авиационных корпусов. Всего противник имел свыше 530 тысяч человек, 1100 танков и штурмовых орудий, около 5850 орудий и минометов и до 500 самолетов.

Втянувшись в бои за киевский плацдарм, к концу декабря 1943 года противник здесь уже не располагал какими-либо значительными оперативными резервами: почти все немецкие дивизии оказались в первом эшелоне. Его главная и наиболее боеспособная группировка, действовавшая на этом направлении, была сосредоточена на центральном участке. Основу вражеской группировки составляли танковые дивизии. Они были сосредоточены в двух районах: одна группа, наиболее активная, — западнее Малин, Радомышль и вторая — на фронте Высокое, Брусилов, Корнин. [277]

Из анализа вражеской группировки следовало, что для ее разгрома целесообразно было нанести фронтальный рассекающий удар, с тем чтобы потом громить противника по частям. Этот вывод, как мы увидим дальше, и был положен в основу решения командующего 1-м Украинским фронтом на предстоящую наступательную операцию.

Группировка войск этого фронта имела в своем составе к концу декабря 1943 года 7 общевойсковых, 2 танковые и 1 воздушную армии. Всего с учетом соединений фронтового подчинения имелось 63 стрелковых, 3 кавалерийских дивизии, 8 танковых и механизированных корпусов и другие соединения и части различных родов войск. Всего во фронте насчитывалось 900 тысяч человек, 12620 орудий и минометов, 297 установок реактивной артиллерии, 1125 исправных танков и самоходных артиллерийских установок, 529 самолетов. Наши войска превосходили противника в людях в 1,7, в артиллерии — в 2,2 раза. По танкам и самолетам силы были примерно равны.

Рассекающий, фронтальный

Разработка замысла наступления началась во фронте в первых числах декабря после получения директивы Ставки, в которой указывалось, что с подходом 18-й армии (а она прибыла в состав фронта 1 декабря после разгрома таманской группировки), 1-й танковой армии и других сил «нужно заняться организацией нашего контрнаступления с задачей разгрома сил противника и выхода на Южный Буг»{69}.

В докладе Верховному Главнокомандующему о плане наступательной операции 1-го Украинского фронта, позже получившей название Житомирско-Бердичевской, замысел был сформулирован так: «Сильным фронтальным ударом разгромить главную группировку противника на бердичевско-казатинском направлении, охватить с запада группировку противника, действующую к юго-востоку от Белой Церкви, и, стремительно развивая успех на Жмеринку, перерезать коммуникации всей южной группировки противника с тем, чтобы затем во взаимодействии с 2-м Украинским фронтом уничтожить ее.

В результате выполнения первого этапа операции выйти на десятый день наступления: подвижными соединениями — в район Жмеринки; главными силами общевойсковых армий — на рубеж Олевск, Новоград-Волынский, Любар, Хмельник, Винница, Тетиев, Володарка»{70}.

15 декабря Военный совет фронта внес некоторые изменения в уже утвержденный Ставкой план наступательной операции. [278] О выводах по вероятным действиям противника в докладе Верховному Главнокомандующему говорилось:

«При создавшейся обстановке в целях быстрейшего разгрома противника нужно бить его по частям, а именно: своей главной группировкой нанести удар по брусиловской группировке как наиболее близкой к Киеву, следовательно, наиболее опасной, а затем, развивая успех на брусиловско-бердичевском направлении, повернуть часть сил для удара с юга через Коростышев в тыл малинской группировке противника, чем содействовать 60-й и 1-й гвардейской армиям в ее разгроме»{71}. Этот доклад — один из характерных примеров творческого, объективного подхода к оценке обстановки.

Во фронтовой директиве войскам, утвержденной 16 декабря Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым, было кратко сформулировано решение командующего фронтом: вначале разбить брусиловскую группировку противника, затем малинско-радомышленскую. На флангах — на коростеньском и белоцерковском направлениях — провести обеспечивающие операции с задачей овладеть Коростенем и Белой Церковью.

Анализ фронтового плана наступления показывает, что в основу замысла Житомирско-Бердичевской операции было положено требование создания решающего превосходства в силах и средствах на сравнительно узких участках прорыва. Это давало возможность мощным ударом сокрушить вражескую оборону и разгромить основные силы противника — его брусиловскую и малинско-радомышленскую группировки. С их разгромом окончательно снималась угроза Киеву. Нанесение главного удара силами трех общевойсковых — 1-й гвардейской» 18-й и 38-й — и двух танковых — 3-й гвардейской и 1-й армий на брусиловско-житомирском направлении приводило к рассечению всего вражеского фронта, создавало условия выхода во взаимодействии с войсками 2-го Украинского фронта в тыл группе армий «Юг» и освобождения важнейших административно-политических и экономических районов Правобережной Украины.

При этом особого внимания заслуживает применение на направлении главного удара двух танковых армий, обеспечивавшее прорыв обороны противника и развитие наступления в глубину. Имелись в виду два обстоятельства: первое — в полосе наступления находилась сильная танковая группировка противника; второе — в условиях распутицы только танки могли вести за собой пехоту и артиллерию во избежание их отставания, танковые части и соединения не должны были далеко отрываться от стрелковых войск. На танковые армии были возложены особо ответственные задачи. 3-я гвардейская в первый [279] день операции должна была войти в прорыв в полосе 18-й армии и совместно с ее соединениями разгромить брусиловскую группировку противника, в дальнейшем изменить направление наступления на девяносто градусов и нанести удар южнее Коростышева в тыл малинско-радомышленской группировке или, в зависимости от обстановки, наступать на Бердичев. В свою очередь 1-я танковая армия нацеливалась на развитие успеха 38-й армии на казатинском направлении, а частью сил она должна была оказать помощь стрелковым соединениям в освобождении Корнина.

Удачным был выбор направлений ударов и па других участках фронта. Так, войска правого крыла, где наступали 60-я и 13-я армии, содействовали главным силам в разгроме малинско-радомышленской группировки противника, развивали самостоятельное наступление на Коростень и Черняхов. Кроме того, они сковывали вражеские силы южнее реки Припять, тем самым прикрывая стык с войсками Белорусского фронта. В свою очередь войска левого крыла фронта — 40-я и 27-я армии, развивая наступление на белоцерковском направлении, обеспечивали оперативное взаимодействие с войсками 2-го Украинского фронта, наступавшими на Кировоград.

Организация наступления была хорошо продумана. Все решения командующих армиями были взаимоувязаны между собой и не только соответствовали единому фронтовому замыслу, но и творчески его развивали. Большой заслугой командиров и штабов всех степеней явилось то, что планирование декабрьско-январского наступления, осуществленное в сложных условиях непрекращавшихся боевых действий на киевском плацдарме, было претворено в жизнь почти без существенных изменений.

В этой связи хотелось бы обратить внимание на то, что во многих очерках, посвященных минувшей войне, непосредственному рассказу о ходе боев нередко предшествуют описания замыслов и решений. На наш взгляд, это органически необходимо. Без их глубокого осмысливания трудно понять развитие событий. Решения и соответствующие им приказы составляют основу управления в бою и операции. Между тем выработка решений — многогранный процесс, который по достоинству можно оценить только в его развитии, в разрешении противоречий, в сопоставлении результатов с вражескими замыслами и планами. А для этого необходимо глубоко вникнуть в атмосферу этой своеобразной битвы умов.

На протяжении всей войны, в разгар сражений и в периоды временного затишья, ни на минуту не прекращалась эта незримая дуэль с противником — ожесточенная схватка интеллекта и силы воли. Боевая обстановка требовала от каждого советского военачальника огромного нервного напряжения и непрерывного [280] размышления. Приходилось решать все новые и новые задачи, и всегда со многими неизвестными. Из многих вариантов решений надо было выбрать один-единственный и потом настойчиво претворять его в жизнь. Это нелегкое дело. Времени на раздумья и организацию боя всегда в обрез, положение на фронте могло измениться. Надо всегда быть готовым проявить решительность и твердую волю, не упустить выгодного момента для удара по врагу, для достижения победы малой кровью.

Смелость и мужество советских офицеров в те годы проявлялись не только в том, что они могли, когда этого требовала обстановка, первыми подняться в атаку и, презирая страх, повести людей на подвиг. Они были мужественными и тогда, когда необходимо было взять на себя единоличную ответственность за принятое решение, они обладали мужеством высшего порядка. Война дала неисчислимые примеры, когда советские офицеры и генералы принимали смелые и дерзкие решения. Они шли на оправданный риск, помня о том, что бой нельзя повторить. За красными стрелами ударов, рубежами, прочерченными на боевых картах, за строкой приказа они всегда видели живых советских людей, судьбы сотен и тысяч воинов, за которых были в ответе перед народом.

В минувшую войну нашим войскам часто приходилось готовиться к новому наступлению в ходе боев. Так было и перед Житомирско-Бердичевской операцией. В декабре 1943 года войска 1-го Украинского фронта, продолжая отражать настойчивые контратаки противника западнее Киева, одновременно готовились к новому броску. Это требовало максимальной мобилизации всех сил и средств, титанического напряжения. В ходе предыдущих сражений наши соединения и части понесли большие потери. Люди устали от непрерывных боев, начавшихся еще в июле на Курской дуге. Кроме того, после уточнения задач армиям на окончательную подготовку войск оставалось не более шести суток. Дорог был каждый день. Оттягивание начала наступления дало бы врагу возможность укрепить свою оборону и подтянуть резервы.

В создавшейся обстановке успех дела во многом зависел не только от быстроты, но и от скрытности проведения всех подготовительных мероприятий. В этих целях наряду с соблюдением в войсках строжайшей секретности и повышенной бдительности широко использовались активные средства дезинформации противника. Чтобы ввести его в заблуждение относительно готовившегося наступления, по указанию командующего фронтом проводились демонстративные действия наших войск. В частности, начиная с 19 декабря на правом крыле фронта — в 13-й и 60-й армиях — имитировалась подготовка большой операции с нанесением удара на запад и юго-запад. [281] Для демонстраций сосредоточения крупной группировки в районах Хочиновка, Сарновичи, Перемога, Чоповичи и других было развернуто по десять ложных дивизионных радиосетей, а в районе Ходаки, Стремигород, Медыновая Слобода — ложная радиосеть 3-й гвардейской танковой армии.

Преднамеренно распускались слухи о том, что советские войска на всем фронте перешли к жесткой обороне и лишь на коростеньском направлении готовятся к наступлению. В последующем стало известно, что все эти мероприятия достигли своей цели. Немецкое командование, опасаясь за свой левый фланг, сохранило на коростеньском направлении группировку войск, в составе которой была и хорошо укомплектованная танковая дивизия «Адольф Гитлер».

Наиболее ответственным мероприятием подготовки к наступлению было проведение перегруппировок войск. На житомирском направлении они были завершены 22 декабря, а на коростеньском и белоцерковском — в ходе операции. Сложные и трудоемкие перегруппировки были проведены на главном направлении.

В годы минувшей войны советское командование придавало большое значение быстрому и скрытному созданию наступательных группировок, видя в этом залог успеха предстоящего наступления. Однако перегруппировки были сопряжены с определенными трудностями. В частности, на киевском плацдарме положение усложнялось тем, что войска, как уже упоминалось, втянулись в оборонительные бои. Они были особенно ожесточенными на коростеньском направлении. Здесь 20 декабря наши войска отражали сильный вражеский удар 3 пехотных дивизий и 120 — 150 танков.

Несмотря на сложную обстановку и непрекращающиеся оборонительные бои, войска фронта вели напряженную подготовку к наступлению. Например, в нашей 3-й гвардейской танковой армии была проведена рекогносцировка полосы ввода ее в прорыв, был изучен передний край обороны противника и подходы к нему. Командиры танковых и механизированных соединений непосредственно на местности организовали взаимодействие с командирами стрелковых корпусов и дивизий. В частности, мне как командиру танковой бригады пришлось тщательно согласовывать действия с командиром 129-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майором Сергеем Михайловичем Бушевым. Бой показал, что эта работа оказалась очень полезной.

В этой связи хотелось бы отметить, что личные контакты руководителей, необходимые при решении любого ответственного дела, особенно важны при организации боя. Война показала, что лучшей из всех связей является живое общение между командирами. Оно дает возможность в короткий срок [282] договориться по многим практическим вопросам, на основе единого приказа предусмотреть различные варианты действий и тем самым развязать творческую инициативу взаимодействующих командиров и подчиненных им войск. Личные контакты имеют и огромное взаимное психологическое воздействие. При общении между командирами устанавливается атмосфера взаимного доверия, возрастает уверенность в успешном выполнении боевой задачи, повышается ответственность за общее дело. В ту пору каждое слово, сказанное друг другу перед боем, звучало как клятва.

При подготовке к Житомирско-Бердичевской операции, наряду с организацией боя и его обеспечением, проводилась целенаправленная полевая выучка войск. Личный состав готовился с учетом особенностей предстоящего наступления. Например, танкисты отрабатывали марш, развертывание и ведение атакующих действий в условиях бездорожья и плохой видимости. На практических стрельбах в туман и дождь тренировались в отыскании и надежном поражении целей. Тщательно изучали противника, его новые тактические приемы, трофейное оружие и технику. Кстати, к этому времени во фронте появились данные о новом противотанковом средстве немцев — фаустпатроне.

Особенно напряженно занималась пехота, которая в большей мере, чем другие рода войск, была связана оборонительными боями. Для наступления все стрелковые батальоны готовились как штурмовые. В полках и батальонах создавались группы истребителей танков, штурмовые группы. С этими группами проводились специальные занятия по уничтожению танков, по блокировке и уничтожению долговременных огневых точек, закопанных бронированных целей, укрепленных зданий. Пехота тренировалась в дружной и одновременной атаке, быстром переходе от наступления к обороне. Как и другие рода войск, она отрабатывала меры и способы борьбы с авиацией противника, порядок разминирования его минных полей и преодоления других искусственных и естественных препятствий.

В артиллерийских частях, наряду с другими занятиями, проходили специальную подготовку артиллерийские наблюдатели. Они выделялись с переносными рациями в стрелковые и танковые роты и обучались для совместной работы. Не прекращая боевых полетов, готовилась авиация. В ходе практической работы учились связисты, инженерные и другие специальные рода войск.

И днем и ночью вели боевую работу разведчики. Противник изучался всеми видами и способами: активной воздушной и наземной разведкой, боем специально выделенных батальонов, наблюдением, в том числе подготовленными офицерами. [283] В целях выявления огневой системы противника производились артиллерийско-минометные налеты и по ответному огню засекались вражеские огневые позиции. В войсках, предназначенных для прорыва обороны, добивались того, чтобы каждый командир роты и батальона точно знал, какой перед ним находится противник, его огневые средства, характер оборонительных сооружений и препятствий.

Для осуществления успешного наступления в частях и соединениях отрабатывались обеспечение открытых флангов, предотвращение разрывов в боевых порядках; устанавливались световые и радиосигналы, обозначавшие достижение войсками определенных рубежей. Для противодействия внезапным контратакам танков противника при развитии боя в глубине предусматривалось и отрабатывалось на занятиях движение всех частей, в том числе резервов, в развернутых боевых порядках.

Весь офицерский состав кропотливо готовился к обеспечению непрерывного и гибкого управления войсками. Проводились штабные и командно-штабные занятия. Велась тренировка по скрытому управлению войсками с использованием технических средств связи, особенно радио. В крупных штабах, начиная с дивизии, выделялись ответственные офицеры с радиостанциями для личного наблюдения за действиями частей и соединений в бою. Тщательно готовилась вся система командных и наблюдательных пунктов, которая нацеливалась на максимальное приближение к наступающим войскам.

В ту ответственную пору подготовки к наступлению чрезвычайно остро стоял вопрос о доукомплектовании частей и соединений личным составом и боевой техникой. Он постоянно находился в центре внимания Ставки, Военных советов фронта и армий. Делалось все необходимое, чтобы к началу наступления восстановить боеспособность войск. Из центра страны непрерывным потоком шли эшелоны с техникой. Личный состав пополнялся выздоровевшими ранеными, а главным образом за счет мобилизованных в освобожденных районах. Это были люди, через край хватившие лиха, горевшие желанием сражаться с фашистскими захватчиками, но они были слабо или почти не обучены. Чтобы быстрее поставить их в строй, к новичкам в подразделениях прикреплялись бывалые воины. На полевых занятиях этой категории личного состава уделялось особое внимание. Командиры подразделений обучали их тому, что нужно непосредственно в бою.

И все же в частях, особенно танковых, артиллерийских и других, связанных с применением сложной техники, ощущался, недостаток подготовленных специалистов. Приходилось выискивать внутренние резервы. Так было и в нашей бригаде. Когда мы узнали, что должны получить эшелон с танками, но без [284] экипажей, то всем командирам и партийно-политическому аппарату пришлось серьезно поработать. Помощи ждать было неоткуда, надо готовить людей своими силами. В результате недостающие экипажи были подготовлены своевременно. Механиками-водителями, командирами орудий, радистами стали вчерашние ремонтники, связисты и другие воины, знакомые с техникой и обстрелянные в бою.

Нужно было как можно быстрее получить прибывающие с заводов танки. Помню, до начала наступления оставались считанные дни, а эшелона с танками все нет и нет. Для его встречи на железнодорожные станции Дарница и Бородянка послали наших людей. Из бригады шли непрерывные звонки в штаб армии, к комендантам станций, и лишь 23 декабря, за сутки до наступления, мы получили долгожданную технику и поставили ее в строй.

Картина подготовки к декабрьскому наступлению будет выглядеть не полной, если не сказать об огромной работе, проделанной частями и соединениями по инженерному оборудованию районов и позиций. Выполняя двуединую задачу — совершенствуя оборону и готовясь к наступлению, они в буквальном смысле перепахали киевский плацдарм. Уже к середине декабря на нем было отрыто 685 километров траншей и ходов сообщения, оборудовано свыше 20 тысяч различных окопов, убежищ и пунктов управления, изготовлено большое количество макетов танков и других имитационных средств. Особенно много потрудились инженерные войска. Работая зачастую под огнем противника, в проливной дождь, сменяемый заморозками, когда негде и некогда просушить обледеневшую одежду, отогреть закоченевшие руки, они восстановили дороги и мосты, разрушенные немцами, проложили колонные пути для наступающих войск, разминировали для танков и пехоты проходы в минных полях, подготовились к действиям в составе штурмовых групп.

Из поля зрения командования фронта и армий, командиров корпусов, дивизий, бригад и полков не выпал и такой важный вопрос, как обеспечение в ходе наступления устойчивой и многоканальной связи — технической основы непрерывного управления войсками. Однако и тут имелись свои трудности. В частях связи не хватало радиостанций, кабеля, электропитающих батарей и другого необходимого имущества. Оно стало поступать в войска самолетами только за четыре дня до начала операции. Не хватало транспортных и специальных автомобилей, иногда приходилось возить грузы на лошадях. Были и другие трудности, но связисты их преодолели и успешно справились с поставленной задачей.

Благодаря самоотверженному труду личного состава войск связи, основные артерии управления действовали в наступлении [285] безотказно. Во фронте со всеми армиями имелась двухканальная телеграфная связь с основного узла — Бучи и вспомогательного — Наливайковки. Была установлена также устойчивая телефонная связь с войсками ударной группировки. О нагрузке, которая выпала на части связи при подготовке и в ходе наступления, говорит, например, тот факт, что общая протяженность всей проводной сети в операции составила до 3,5 тысячи километров. Линейной роте связи приходилось обслуживать в среднем 230 — 250 километров многопроводных линий при норме в 120 — 150 километров.

В особенно сложных условиях происходило обеспечение войск фронта в подготовительный период материально-техническими средствами. Большая часть боеприпасов и горючего оказалась израсходованной в ходе боев в ноябре — декабре. Подвоз материальных средств осложнялся в связи с большим отрывом войск от баз снабжения, отсутствием достаточного количества переправ через Днепр, плохим состоянием дорог и ограниченным количеством автотранспорта.

Были приняты экстренные меры, чтобы выправить положение со снабжением войск. В целях быстрейшей доставки материально-технических средств армиям была организована система летучек, которые отправлялись со станции Дарница в составе оперативных поездов с сопровождающими от армий. Наряду с доставкой материальных средств, прибывающих из центра страны, проводились и большие внутрифронтовые перевозки грузов.

Благодаря усилиям органов тыла, войск и штабов, к началу операции удалось подвезти от 1 до 2,7 боекомплекта боеприпасов, 3 — 4 заправки горючего, 15 — 20 сутодач продовольствия и фуража, 700 вагонов теплых вещей. Однако созданные запасы материальных средств в войсках не полностью обеспечивали выполнение поставленных задач. Особенно резко ощущался недостаток снарядов, мин основных калибров, что сказалось в ходе боевых действий, когда усилилась распутица.

Значительный вклад в восстановление боеспособности войск внесли медицинские работники. В декабре 1943 года госпитали фронта возвратили в строй более 40 тысяч человек. Когда началось наступление, многие воины обращались с просьбой о досрочной выписке. Нередко можно было встретить в их рапортах слова, подобные тем, что написал младший лейтенант Новиков, находившийся в эвакогоспитале № 3959: «В эти дни на поле боя наши товарищи гонят врага на запад. Я хочу принять участие в этой патриотической битве».

Партийно-политическая работа в войсках при подготовке их к наступлению была исключительно активной. Мобилизуя личный состав, политорганы, партийные и комсомольские организации особое внимание уделили прибывшему пополнению. [286] Бывалые воины — солдаты, сержанты и офицеры тепло встречали новичков, знакомили их с боевым прошлым, с традициями и героями своих частей, передавали накопленный боевой опыт. В свою очередь молодые бойцы, прибывшие из освобожденных районов, рассказывали о зверствах и издевательствах фашистских захватчиков.

«Изгнать немецко-фашистских захватчиков с Правобережной Украины!» — это был главный лозунг всей партийно-политической работы в войсках фронта. Под этим лозунгом повсеместно проводились партийные и комсомольские собрания, митинги в частях и соединениях, которые являлись не только незаменимым средством политического сплочения масс, но и яркой демонстрацией высокого боевого духа личного состава. Несмотря на усталость, люди стремились в бой, они говорили, что отдыхать будем потом, после войны, и то не все сразу, а посменно.

Накануне наступления тысячи воинов подавали заявлений о приеме их в партию, желая сражаться коммунистами. За декабрь 1943 года во фронте было принято в партию 16 160 человек. Всего к началу наступления в войсках фронта насчитывалось 190 992 коммуниста, что позволило иметь полнокровный партийные организации во всех ротах и батареях. Характерно, что требования к воинам, вступающим в ряды ленинской партии, непрерывно повышались. В этом отношении интересный пример приведен в одном из политдонесений фронта: «Летчик Яковлев обратился к члену ВКП(б) Глобай с просьбой дать ему рекомендацию. Глобай обещал. «Но я, — сказал он Яковлеву, — сначала слетаю с вами на боевое задание и посмотрю, как вы деретесь»{72}.

За несколько часов до начала наступления во все части и подразделения было доставлено обращение Военного совета фронта, которое личный состав встретил с большим воодушевлением и патриотическим подъемом. Воины выражали горячую любовь к Родине, к народу, партии и правительству. Они сделали все, чтобы снова атаковать ненавистного врага и погнать его дальше на запад.

Подготовка операции была закончена в намеченный срок. Многотысячная громада войск 1-го Украинского фронта, как единый монолитный организм, затаила дыхание в ожиданий заветного сигнала — «Ч». Войска с нетерпением ожидали момента, когда огромная дуга киевского плацдарма, подобно натянутому луку, выпустит по вражескому стану стальные стрелы разящих ударов, и главную из них — на Житомир.

И час «Ч» настал… [287]

О времени атаки стало известно лишь за 12 часов. В распоряжении командующего было указано: «Наступление назначаю на 24 декабря. Артподготовку начать в 8 часов 15 минут... Авиации первый удар штурмовиками и бомбардировщиками нанести в 9 часов 5 минут... Часы сверить по радио — по московскому времени...»{73}

С московским временем часы сверяла вся страна. Она ожидала от Красной Армии новых ударов по врагу. К Кремлевским курантам особенно чутко прислушивались все, кто жил надеждой на скорое освобождение. В подполье, в скрытых от гестаповского взгляда тайниках настраивались радиоприемники на московскую волну. И всякий раз сердца советских людей наполнялись радостью от торжественных слов: «Говорит Москва. От Советского информбюро...» И дальше, как правило, сообщалось о новых победах советских войск.

Вот и в то памятное утро 24 декабря 1943 года воины 1-го Украинского фронта, отсчитывая оставшиеся до атаки минуты, были уверены, что и об их новых боевых делах поведает миру Москва. Зорко вглядываясь в намеченную цель, готовясь к решительному броску, они мечтали услышать в приказе Верховного родную часть, соединение — это было бы самое скорое и дорогое письмо к родным и близким.

Метеосводка, полученная накануне наступления, не утешала. В районе западнее Киева ожидалась низкая, сплошная облачность с обледенением, временами снег и дождь. Прогноз подтвердился. Погода ухудшалась с каждым часом. Дороги обледенели. Еле различался передний край обороны противника.

В настороженной тишине медленно высвечивалось утро. Казалось, ничто не выдавало приближавшейся грозы. Лишь солдатские сердца учащеннее бились, и мелкая, нервная дрожь пробегала по телу, да слух и зрение были напряжены до предела и крепче сжимались окоченевшие, прикипевшие к оружию руки. Кому из фронтовиков не знакомо это волнение перед боем — последнее духовное приготовление человека, когда вся его воля, все его умение сливаются воедино и для единого — выполнения боевой задачи.

Огненная гроза, нависшая над врагом, разразилась внезапно. Откуда-то из глубины наших позиций в обложенное облаками небо врезалась серия красных ракет, а через секунду, почти прижимаясь к земле, полились струи огня. Началась мощная артиллерийская подготовка. Вслед за ней войска ударной группировки фронта перешли в решительное наступление. Гитлеровцы [288] были настолько подавлены и деморализованы силой обрушившегося на них удара, что на отдельных участках начали отходить.

О силе этого удара можно было услышать признания из уст врага. В эфир летела немецкая речь: «По мне ведут ураганный огонь... не могу поднять головы... связь порвана... ждем помощи... мы отрезаны...» Пленные, захваченные в первый день наступления, в один голос говорили: «Артподготовка русских была сильной. Снаряды сыпались в самую гущу солдат. Наша артиллерия была быстро подавлена».

Мощный огневой удар и стремительная атака наших войск уже в первые часы боя решили судьбу немецкой обороны. Она была прорвана на главном направлении. На 60-километровом участке прорыва взору наступающих воинов предстала впечатляющая картина: почти все траншеи и окопы первой линии разрушены. Железо, дерево, бетон укрытий — все перемешалось с землей. Кругом разбитые минометы, пушки, зарядные ящики, снаряды и трупы гитлеровцев.

О впечатлениях первого дня наступления войск фронта поведал в ту пору миллионам читателей «Известий» ее военный корреспондент Евгений Кригер, побывавший в нашей 91-й отдельной танковой бригаде: «В 8 часов 15 минут утра изба, в которой мы ночевали, стала трястись. Задребезжали стекла, зашевелились бревна. Можно было подумать, что мы в автобусе, и он, переваливаясь на выбоинах, катит во весь опор по ужасной, разбитой дороге, и водитель не щадит пассажиров. Все внутри ходило ходуном — стол, табуретки, кровать. В окна ударил багровый свет, и один из офицеров сказал:

— Большие барабаны начали бить...

Проходит час, и мы видим первые партии пленных. Какой же у них растерянный вид! Они идут, как слепые, спотыкаются, падают — они еще не уверены, что уцелели...

Исполинский огневой налет длился пять минут и затем без паузы сменился огнем на подавление. Основные узлы немецкой обороны были буквально раздавлены, сметены, втоптаны в землю, несмотря на то что немцы... отнесли укрепления на большую, чем обычно, глубину и создали ложный край обороны... Через сорок минут сигнальные ракеты подняли в атаку нашу пехоту.

Артиллерийские наблюдатели шли в цепях наступающей пехоты и с ходу, в движении передавали указания о переносе огня. Пушки делали свое дело. Немцы увидели розовую зарю над собой — отблеск непрестанных разрывов. Моральное воздействие артподготовки было оглушительное, одуряющее. Даже вне зоны обстрелы, в глубине, немцы удирали на мотоциклах, бросали танки, автомобили, лишь бы уйти с того места, где земля и воздух толчками валят с ног человека. [289]

Вплотную к разрывам шла за огневым валом атакующая наша пехота. Она шла в чудовищной хляби, в холодной грязи. Шинели пропитались влагой, валенки набухли водой и пудовой тяжестью повисли на ногах. И сырость проникала к самому сердцу бойцов, но они продвигались в темпе летних атак, не отставая от танков.

— Что это за народ! — говорил командир одной из атакующих танковых бригад. — Я на первой минуте начал эту войну и на третьем часу был ранен, я знаю, что такое война, и я говорю вам, что если наш солдат был хорош и в сорок первом, то теперь ему просто цены нет. Смотрите, ведь грязь ему через голенище в валенки прет, заливает всего, нитки на нем сухой нет, а как идет, только команду успей подавать. Золотые люди! Мои танкисты не нахвалятся ими, а ведь они — вечно соревнуются с пехотинцами, им можно поверить.

...И танки идут все дальше и дальше — в тумане, в трясине. Бой до исхода дня продолжает греметь внутри немецких оборонительных линий. А к ночи танки вырываются на простор, на прямую, ясную линию шоссе Киев — Житомир»{74}. Так писал известный советский журналист, идя по горячим следам боев на житомирском направлении.

Евгения Кригера, как и Михаила Брагина, Сергея Борзенко, Николая Денисова, Петра Павленко, Леонида Первомайского, Виктора Полторацкого, Виктора Кондратенко, как и многих других фронтовых писателей и корреспондентов, которых мне довелось встретить за долгие годы войны, — всех их отличала постоянная и неизменная готовность к действию, стремление своими глазами увидеть пекло боя, запечатлеть его горячее дыхание и быстрее передать в редакции листы из фронтовых блокнотов, которым суждено было стать первыми летописными страницами войны.

Евгений Кригер был всегда там, где решалось что-то важное. Он шел с армией в тяжелом сорок первом по Могилевщине, был на Бородинском поле, в огне Сталинградской и Курской битв. Вот и на этот раз неспокойная судьба военного корреспондента привела его на один из ответственных участков 1-го Украинского фронта — в полосу наступления 18-й общевойсковой и 3-й гвардейской танковой армий.

Конечно, для военного журналиста в разгар боя многое еще оставалось неизвестным. Он не мог сопоставить отдельные эпизоды с общей картиной наступления, не мог в полном объеме раскрыть ход событий. Но миллионы советских воинов и тружеников тыла были благодарны этим мужественным людям, многие из которых погибли в бою, стараясь своими волнующими и правдивыми рассказами о героических фронтовых [290] буднях помочь народу почувствовать величие свершавшегося подвига.

На центральном участке фронта одной из первых в сражение вступила 18-я армия. В составе войск 1-го Украинского она действовала впервые. До этого армия участвовала во многих сражениях и особенно прославилась при освобождении Таманского полуострова осенью 1943 года. А перед этим, в течение 225 дней, многие ее воины — героические десантники удерживали небольшой плацдарм под Новороссийском, получивший название Малой земли. Эта эпопея стала одной из легендарных страниц нашей боевой славы.

К концу 1943 года 18-я армия, как и другие армии фронта, имела большой боевой опыт и сложившиеся боевые традиции. Это был сплоченный боевой организм, который, побывав в большом деле, еще более окреп и закалился. В соединениях и частях армии на любой бой смотрели с позиций Малой земли, где особенно ценилось и войсковое товарищество, и взаимная выручка.

Наша 3-я гвардейская, в том числе и вверенная мне 91-я отдельная танковая бригада, с самого начала Житомирско-Бердичевской операции тесно взаимодействовала с соединениями и частями 18-й армии, воевала рука об руку с ними. Естественно, что фронтовая жизнь позволила нам, танкистам, многое узнать и услышать о людях этой армии, увидеть их в горячем боевом деле. И потому память бережно хранит имена многих ее бойцов и командиров. Среди них особенно запечатлелся образ командарма генерал-полковника К. Н. Леселидзе. Энергичные черты лица, внешняя и внутренняя собранность, кристальная честность — все в нем выдавало мужественного человека большой душевной красоты.

Сын гурийского крестьянина-революционера, участника крестьянского восстания 1905 года, каторжанина, Константин Леселидзе рано познал тяжелый труд, нужду и притеснения. И когда в 1921 году Грузия была окончательно очищена от предателей ее народа — меньшевиков, от банд националистов, когда в родную Гурию вступили посланцы Ленина — части легендарной 11-й армии под командованием А. И. Геккера, Леселидзе загорелся мечтой стать таким же стойким защитником трудового народа. Это было не только мечтой Константина, но и волей отца. В том же 1921 году, выполняя его завет, семнадцатилетний Леселидзе добровольно вступил в ряды Красной Армии.

Уже в предвоенные годы, пройдя суровую школу военной подготовки, Леселидзе стал опытным командиром, умелым воспитателем воинов. Великую Отечественную войну он встретил на западной границе, в районе Бреста, где командовал артиллерией стрелкового корпуса. Потом участвовал в тяжелых [291] боях под Минском, на Березине и Днепре, в сражениях на равнинах Подмосковья и в горах Кавказа. Осенью 1943 года в ходе боев за освобождение Таманского полуострова вместе с именами прославленных полководцев: командующего Северо-Кавказским фронтом генерал-полковника И. Е. Петрова, командующего Черноморским флотом вице-адмирала Л. А. Владимирского, командующего 56-й армией генерал-лейтенанта А. А. Гречко страна узнала и имя командующего 18-й армией генерал-лейтенанта К. Н. Леселидзе. Руководимые им войска отличились при штурме Новороссийска,

К. Н. Леселидзе был пламенным патриотом Родины, В одном из своих писем близким в 1941 году он писал: «Мы хорошо понимаем, что долг перед Родиной — выше всего. Сознавая это, забываешь о трудностях. Враг найдет свою могилу в нашей стране. Я твердо верю, что настанет время, когда мы вновь придем на те места, где стояли в первый день войны, верю в победу».

Его мечте вернуться в Белоруссию не суждено было сбыться. Леселидзе довелось участвовать в одной из завершающих операций по освобождению Украины, где получили дальнейшее развитие его полководческий талант и организаторское мастерство. В бою Леселидзе всегда был там, где трудно, где назревал критический момент. Он обладал удивительной способностью мобилизовывать людей на борьбу. Его появление на передовых позициях всегда воодушевляло бойцов, умножало их энергию. Настоящий коммунист-ленинец, он придавал большое значение партийно-политической работе, умел прислушиваться к мнению коллектива. Леселидзе отличала постоянная потребность в общении с людьми. Его доброта была отнюдь не слабостью, а чертой, как всегда свойственной самым сильным характерам.

«Мне довелось воевать вместе с одним из талантливых советских полководцев — командующим 18-й армией генерал-полковником К. Н. Леселидзе, — говорил Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев. — На фронте люди раскрываются быстро, там сразу узнаешь, кто чего стоит. Константин Леселидзе запомнился мне как олицетворение лучших национальных черт грузинского народа. Это был жизнелюб и храбрец, суровый к врагам и щедрый к друзьям, человек чести, человек слова, человек острого ума и горячего сердца»{75}.

Константин Николаевич Леселидзе погиб через месяц с лишним после окончания Житомирско-Бердичевской операции, 21 февраля 1944 года, в расцвете своих сил и способностей. В послевоенные годы наша партия и правительство проявили особую заботу о воинах-фронтовиках — бойцах, офицерах, генералах [292] и адмиралах, о тех, кто по разным причинам не был удостоен наград за совершенные ими подвиги. В результате многие бывшие воины Советской Армии и Флота, бойцы партизанских отрядов, работники нашего героического тыла получили заслуженные награды. В числе награжденных был и бывший командующий 18-й армией. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 мая 1971 года генерал-полковнику Леселидзе Константину Николаевичу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Среди других военачальников 18-й армии хотелось бы назвать начальника штаба армии генерал-майора Н. О. Павловского. В войну он вступил, имея более чем двадцатилетний стаж службы в Красной Армии. Начальник штаба укрепрайона на советско-турецкой границе возле Ленинакана, штаба бригады морской пехоты, начальник оперативного отдела 56-й, а потом 18-й армий, начальник штаба 18-й армии и, наконец, начальник Оперативного управления 1-го и 2-го Украинских, а потом и Забайкальского фронтов — таковы основные вехи боевого пути этого замечательного генерала, одного из талантливейших оперативных работников крупных штабов.

С Николаем Осиповичем Павловским на войне мне приводилось встречаться эпизодически. Более тесное знакомство состоялось в первые послевоенные годы, когда мы вместе учились в академии Генерального штаба. В числе слушателей первого послевоенного набора были такие, уже известные в то время генералы, как П. Ф. Батицкий, И. Г. Павловский, Н. Г. Лященко, В. Ф. Маргелов, И. Ф. Кириченко, В. В. Турантаев, Д. В. Горбовский и другие. Среди нас Николай Осипович Павловский пользовался заслуженным авторитетом одаренного оператора.

Несколько слов о командующем артиллерией 18-й армии Г. С. Кариофилли. У него также была завидная военная судьба. Он прошел через все этапы развития армии: в 1917 году шестнадцатилетним подростком вступил в Красную гвардию, участвовал в боях с белогвардейцами, прошел боевой путь от рядового до генерала.

В период Житомирско-Бердичевской операции во главе стрелковых корпусов 18-й армии были такие известные военачальники, как генерал-лейтенант В. С. Голубовский, генерал-майоры Ф. В. Захаров, Ф. И. Перхорович.

Деятельность политорганов и всего партийно-политического аппарата возглавляли в 18-й армии такие опытные руководители, какими являлись член Военного совета армии генерал-майор С. Е. Колонии и начальник политического отдела полковник Л. И. Брежнев.

Сергей Ефимович Колонии вступил на ответственное поприще политработника еще в годы гражданской войны. Он свято [293] хранил традиции легендарных комиссаров: их принципиальность, деловитость, внимательное отношение к людям, большевистскую нетерпимость ко всему, что мешает делу, умение мобилизовать воинов на преодоление трудностей.

Бывший член Военного совета 1-го Украинского фронта генерал К. В. Крайнюков отзывался о С. Е. Колонине как о человеке сосредоточенном, отличавшемся лаконичностью и емкостью своих суждений. У него всегда можно было получить полезный совет по работе с людьми.

Политотдел 18-й армии возглавлял тогда полковник Л. И. Брежнев. Офицеры отдела оказывали активную помощь командованию армии как в подготовке, так и в ходе операции. Уже в послевоенное время, знакомясь с архивными материалами, я встретил политдонесение, адресованное в политуправление фронта, — документ, характеризующий целеустремленность и диапазон работы офицеров политотдела:

«В истекшие четыре дня все силы и внимание политотдела армии, а также политотделов соединений и партполитаппарата частей были направлены на выполнение указаний, данных на фронтовом совещании.

За это время проведены следующие мероприятия:

— 20.12.43 г. мною проведено совещание со всеми работниками политотдела армии, на котором обсуждены итоги фронтового совещания и задачи по усилению руководства партийно-политической работой в частях.

— В связи с предстоящей боевой операцией, политотделом армии подготовлена директива, в которой поставлены конкретные задачи по политическому обеспечению операции.

— Разработан и утвержден Военным советом план мероприятий политотдела армии по партийно-политическому обеспечению предстоящей операции. В настоящее время политотдел работает над проведением в жизнь намеченных мероприятий.

— Во все соединения армии командированы группы работников политотдела с задачей: оказать практическую помощь политорганам и партполитаппарату в организации работы по обеспечению всесторонней подготовки и проведения боевой операции.

— В течение 22 и 23.12 во всех частях проведены собрания первичных и ротных партийных и комсомольских организаций.

— С отдельными начальниками политотделов и с заместителями командиров армейских частей по политчасти мною проведены индивидуальные беседы по обеспечению подготовки к боевой операции и по другим вопросам партийно-политической работы в частях.

— Было подготовлено обращение Военного совета армии к бойцам, сержантам и офицерам, посвященное предстоящей [294] боевой операции. Получено обращение Военного совета фронта. Обращения направлены во все политорганы. Даны указания о строжайшем сохранении этих документов как совершенно секретных до момента получения боевого приказа и о развертывании широкой агитационно-пропагандистской работы после получения боевого приказа.

— Большая работа проведена по созданию ротных партийных организаций. На 23.12 во всех стрелковых ротах Никифорова, Рязанова, Захарова созданы партийные организации и партийные группы.

— В течение 21 — 22.12 проведено занятие армейского агитпропсеминара, на котором присутствовали работники всех дивизионных газет и армейской газеты «Знамя Родины». На семинаре заслушаны лекции, посвященные докладу и приказу товарища Сталина о 26-й годовщине Октябрьской социалистической революции. Перед агитаторами и работниками газет мною поставлены задачи о их роли и месте в подготовке и проведении боевой операции.

— Подготовлены, отпечатаны и разосланы во все соединения агитационные листовки «передай по цепи» (шесть видов по 5000 экз.) для использования, как важнейшего мобилизующего средства в агитационно-пропагандистской работе непосредственно в период боя.

Политработниками, находящимися в настоящее время в частях, оказывается большая помощь командованию в проверке состояния боевого оружия и приведения его в полную боевую готовность. Например, инспектор ПОАрма майор тов. Караваев в течение 21 — 23.12 совместно с политработниками и командирами частей сумел проверить состояние оружия у личного состава двух полков... После этого в части были посланы оружейные мастера... Во всех частях и соединениях обращается особое внимание на приведение оружия в полную боевую готовность.

Начальник политотдела 18 армии
полковник Брежнев»{76}

24.12.43

Этот документ дает определенное представление о той большой деятельности, которую проводили в войсках политорганы не только 18-й, но и всех других армий. В подготовке к бою и в ходе его для них не было мелочей. В поле зрения политработников было все, что обеспечивало высокую боевую готовность.

Однако вернемся к событиям, которые начались в конце декабря 1943 года на житомирском направлении, где перешли [295] в наступление 1-я гвардейская, 18-я и 38-я армий, а для завершения прорыва вражеской обороны и развития успеха были введены две танковые — 3-я гвардейская и 1-я.

В центре оперативного построения ударной группировки фронта действовали войска генералов К. Н. Леселидзе и П. С. Рыбалко. На десятикилометровом участке прорыва 18-й армии для подавления обороны противника и поддержки наступающих войск одновременно вели огонь более 1700 орудий и минометов. Здесь в первом эшелоне оперативного построения армии наступали четыре стрелковые дивизии: 129-я гвардейская генерал-майора С. М. Бушева, 395-я полковника А. В. Ворожищева, 117-я гвардейская полковника П. Н. Кицук и 161-я генерал-майора П. В. Тертышного. В качестве танков непосредственной поддержки пехоты использовались 12-й гвардейский тяжелый танковый полк и наша 91-я отдельная танковая бригада, временно переданная из состава 3-й гвардейской танковой армии в оперативное подчинение 18-й. Во втором эшелоне наступали три стрелковые дивизии: 317-я подполковника Н. Т. Жердиенко, 24-я генерал-майора Ф. А. Прохорова и 71-я полковника Н. З. Беляева, которая составляла резерв командарма.

Уже через два часа после начала атаки на главном направлении 18-й армии противник был выбит из района Негребовка, Раковичи, Лисица. Однако в середине дня наступление было задержано вражескими контратаками. Поэтому для завершения прорыва обороны противника и развития успеха с рубежа Забелочье, Шнуров лес была введена в сражение 3-я гвардейская танковая армия. О ее действиях я расскажу несколько позже. А пока — об атаке пехоты и поддерживающих ее танков на примере совместных действий 129-й гвардейской стрелковой Дивизии и нашей 91-й отдельной танковой бригады.

Еще в середине декабря бригада поступила в распоряжение командующего 18-й армией и получила задачу действовать в качестве танков непосредственной поддержки пехоты 22-го стрелкового корпуса на участке Негребовка, Раковичи. Такое дело для бригады было не новым.

Здесь, на житомирском направлении, ей пришлось прорывать оборону противника совместно с частями 129-й гвардейской стрелковой дивизии. Для каждого танка заранее были проложены маршруты выхода в атаку, проделаны и обозначены проходы в минных полях. Особенно детально было организовано взаимодействие с командирами поддерживаемых частей.

И вот начался штурм вражеских позиций. Прорвав оборону противника, танки, пехота и артиллерия стремительно продвигались вперед. Уже в течение первой половины 24 декабря нам удалось овладеть населенными пунктами Негребовка [296] и Забелочье. К вечеру разгорелся тяжелый бой за Кочерово и развилку дорог Киев — Житомир — Радомышль. Фашисты стремились удержать этот район не только как опорный пункт на направлении главного удара наших войск, но и как важный узел коммуникаций. Однако добиться своей цели они не смогли, хотя и бросили в район Кочерово много боевой техники. Немало ее было подбито и сожжено. Хваленые гитлеровские «пантеры» и «тигры» не выдержали огня нашей артиллерии и ударов грозных тридцатьчетверок.

Отступая, враг почти полностью сжег Кочерово, в котором до войны насчитывалось более 450 домов. Дымящиеся развалины, остовы труб и пепел — вот все, что осталось от некогда большого и красивого украинского села.

Вечером и ночью стоял мороз, все покрылось инеем. Температура доходила до 10 — 15 градусов. А утром резко потеплело. Потекли ручьи, от воды, казалось, некуда было спрятаться. Кто-то из офицеров шутил, что, дескать, теперь нам будет легче — сама талая вода вынесет нас на запад, к реке Тетерев.

Только командованию бригады было не до шуток. Все бойцы обуты в валенки. Подумалось, что особенно трудно будет автоматчикам майора Мустафаева и всем остальным, кто двигался не в танке. Для замены валенок нужно время. А где его взять? Приказ властно звал вперед, быстрее к Коростышеву.

И тут нам помог случай. В ночном бою в районе Кочерово части бригады захватили вражеский склад. Что в нем находилось, уточнять некогда было. Но нашлись смекалистые — не поленились, уточнили. В складе имелись сапоги, очень нужные нам в ту пору. По моему приказанию бригада была переобута за каких-нибудь полчаса.

К исходу дня 91-я отдельная танковая бригада вышла из оперативного подчинения 18-й армии и снова действовала в составе 3-й гвардейской танковой, где ей поставили новую задачу: наступать вдоль шоссейной дороги на Житомир, прикрывая правый фланг от ударов противника с направления Радомышль, Коростышев.

В результате первого дня боя соединения 18-й армии, прорвав оборону противника, продвинулись на 12 — 14 км. В полосе наступления армии было освобождено 12 крупных населенных пунктов, уничтожено большое количество живой силы и боевой техники врага. В достижении этого успеха большую роль сыграла 3-я гвардейская танковая армия. Не ожидая выхода передовых частей 22-го и 101-го стрелковых корпусов на рубеж, установленный планом операции, танковая армия прошла через боевые порядки пехоты, совместно с ней отразила танковые контратаки и завершила прорыв вражеской обороны. К исходу первого дня наступления главные силы армии [298] продвинулись на глубину до 20 км, перерезали шоссе Киев — Житомир, а передовыми частями завязали бой за Приворотье, Озеряны.

Несмотря на то, что в первый день наступления в бою участвовали только два корпуса: 6-й гвардейский танковый генерал-майора А. П. Панфилова и 9-й механизированный генерал-майора К. А. Малыгина, — танковая армия нарастила силу удара на главном направлении и повела за собой пехоту. Успех был достигнут благодаря правильному определению генерал-лейтенантом П. С. Рыбалко момента ввода армии в сражение, стремительному развертыванию танковых и механизированных соединений, надежному и непрерывному артиллерийскому обеспечению.

В течение первого дня наступление развивалось с неослабевающей силой и на других участках ударной группировки фронта. Ее правофланговая 1-я гвардейская армия под командованием генерал-полковника А. А. Гречко (член Военного совета генерал-майор И. В. Васильев, начальник штаба генерал-майор В. В. Панюхов, с 9.1.1944 г. — генерал-майор Г. И. Хетагуров) нанесла главный удар юго-восточнее Радомышля и одновременно прочно обороняла занимаемый рубеж по реке Тетерев.

Первый эшелон армии — стрелковые дивизии подполковника В. И. Катрича, полковника М. М. Музыкина, генерал-майора Г. И. Вехина и полковника И. М. Богданова — успешно взломал оборону противника, но к исходу дня углубился всего на 5 — 6 км. Сказалось отсутствие в армии танковых соединений, которые бы могли завершить прорыв всей тактической глубины обороны противника и повести за собой пехоту и артиллерию, что было особенно важно в условиях распутицы и бездорожья. В результате, как отметил командующий 1-й гвардейской армией, стрелковые корпуса первого эшелона поставленную на день задачу выполнили не полностью.

Значительно лучшего результата добилась 38-я армия под командованием генерал-полковника К. С. Москаленко (член Военного совета генерал-майор А. А. Епишев, начальник штаба генерал-майор А. П. Пилипенко). Имея в первом эшелоне все три стрелковых корпуса: 74-й генерал-лейтенанта Ф. Е. Шевердина, 17-й гвардейский генерал-лейтенанта А. Л. Бондарева и 21-й генерал-майора Е. В. Бедина, — она нанесла удар своим правым флангом и центром. В последующем, продолжая успешное наступление уже в тесном взаимодействии с 1-й танковой армией, ее стрелковые соединения овладели Лазаревкой, восточной окраиной районного центра Брусилов, Соловьевкой, северной окраиной Турбовки. К исходу 24 декабря они вклинились в оборону противника на глубину до 1.5 км.

1-я танковая армия под командованием генерал-лейтенанта М. Е. Катукова (член Военного совета генерал-майор Н. К. Попель, начальник штаба генерал-майор М. А. Шалин) во второй половине дня, обогнав боевые порядки соединений 38-й армии, нарастила силу удара. Правофланговый 11-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта А. Л. Гетмана к исходу дня вышел на рубеж Водотый, Гнилец, а левофланговый 8-й гвардейский механизированный под командованием генерал-лейтенанта С. М. Кривошеина к этому времени вел бой в районе юго-западнее Соловьевки, Турбовки.

Однако командование фронта не было удовлетворено действиями соединений М. Е. Катукова. Генерал Н. Ф. Ватутин так высказался по этому поводу: «Армия, имея превосходство в силах над противником, вместо развития успеха не оторвалась от пехоты и оставалась на линии ее»{77}.

Таким образом, к исходу первого дня операции наибольший успех наметился в полосах наступления войск К. Н. Леселидзе и К. С. Москаленко, вместе с которыми действовали танковые армии. Противник здесь упорно сопротивлялся. Основную силу его контратакующих войск составляли танки. Против наступающих частей действовало до 120 — 130 боевых машин.

Настойчивые контратаки противника несколько снизили темп наступления наших войск. По данным фронтовой разведки, на следующий день ожидалось усиление контратакующих группировок противника частями 7-й и СС «Адольф Гитлер» танковых дивизий. Все это, естественно, не могло не насторожить командование фронта, которое приняло необходимые меры. В частности, Н. Ф. Ватутин приказал командующим армиями ударной группировки в течение 25 декабря вести наступление по следующему плану:

«С 8 часов 30 минут выслать сильные передовые отряды для доразведки противника.

С 9 часов 30 минут продолжать решительное наступление всеми силами с предварительной тридцатиминутной артподготовкой...»{78} На Житомир нацеливались войска 1-й гвардейской и примыкающие к ней фланги 60-й и 18-й армий. 3-я гвардейская танковая армия получила новую задачу: ударом на Коростышев во взаимодействии с 1-й гвардейской армией разгромить радомышленскую группировку.

Из распоряжений, отданных войскам, со всей очевидностью можно сделать вывод, что командование фронта стремилось как можно быстрее выполнить задачу по разгрому главных противостоящих группировок противника — радомышленской и [299] брусиловско-корнинской, с тем чтобы развить стремительное наступление на Житомир, Бердичев и Казатин.

Интересно посмотреть, к каким выводам по результатам первого дня нашего наступления пришло командование группы армий «Юг». Вот что пишет по этому поводу Э. Манштейн: «На запросы ОКХ (безусловно, исходившие от Гитлера)... командование доносило: «Момент для того, чтобы спасти положение на северном фланге группы армий путем частных мер, как, например, переброски отдельных дивизий, упущен. Судя по количеству брошенных здесь противником в бой сил, даже если и удастся временно остановить наступающего противника, мы не сможем добиться коренного изменения обстановки. К тому же ясно, что противник будет бросать в наступление все новые и новые резервы, накопленные им этой зимой. Обстановка складывается так, что в ближайшие недели в районе Коростень, Житомир, Бердичев, Винница — южнее Киева противник может перерезать наши тыловые коммуникации, а затем отбросить наши войска на юго-запад»{79}.

Это было вынужденное признание одного из гитлеровских стратегов по поводу безвыходной обстановки для немецких войск, сложившейся в конце 1943 года на киевском направлении на рубеже Коростень, Малин, Корнин. А ведь в середине июля 1941 года, когда немецко-фашистские войска вышли на этот рубеж, вряд ли они могли предполагать, что через два с половиной года в этом районе их будет ожидать одно поражение за другим.

Второй день Житомирско-Бердичевской операции начался в неблагоприятных условиях. С утра 25 декабря 1943 года погода резко ухудшилась. Снова начались дожди. Грунтовые дороги превратились в сплошное месиво. Все это затрудняло подтягивание вторых эшелонов и резервов, подвоз боеприпасов и горючего. Авиация бездействовала. Основную роль в огневой поддержке войск играла артиллерия. И все же, несмотря на трудные условия, советские войска, действовавшие на киевском направлении, упорно, метр за метром продвигались вперед.

Еще в ночь на 25 декабря в трудном положении оказалась 3-я гвардейская танковая армия. Ей пришлось отразить несколько сильных вражеских контратак из Озерян и одновременно производить перегруппировку, чтобы выполнить новую задачу: во взаимодействии с 1-й гвардейской армией нанести удар на Коростышев. Наша танковая армия наступала на этом направлении в основном силами 9-го механизированного корпуса и 91-й отдельной танковой бригады, которая, действуя вдоль Житомирского шоссе, обеспечивала правый фланг армии [300] и отражала контратаки противника с направлений Ставицкая Слобода, Рудня, Радомышль, Коростышев. 6-й гвардейский танковый корпус продолжал оказывать содействие 18-й армии.

Мужественно и инициативно действовала на отдельном направлении 51-я гвардейская танковая бригада под командованием подполковника М. С. Новохатько, смелого, волевого офицера, с которым нас не раз сводили фронтовые дороги. Во взаимодействии с 237-й стрелковой дивизией генерал-майора Ф. Н. Пархоменко она отразила сильную контратаку противника из района Приворотье и к исходу дня овладела важным вражеским узлом сопротивления Карабачин.

Наиболее упорное сопротивление противник оказал в полосе наступления 38-й армии в районе Брусилова. Попытка овладеть городом с ходу успеха не имела. И только после того как была подтянута артиллерия, в том числе дивизион 101-й гаубичной бригады большой мощности, который в течение трех с половиной часов выпустил по врагу около трехсот 203-мм снарядов, враг вынужден был отойти. Вскоре Брусилов был освобожден.

В развитии успеха 38-й армии на казатинском направлении большая заслуга принадлежит нашему боевому соседу — 1-й танковой армии, за успехами которой мы ревностно следили. Ее действия во второй день операции значительно активизировались. Развивая наступление на юго-запад соединениями 11-го гвардейского танкового корпуса, армия главными силами 8-го гвардейского механизированного корпуса совместно со стрелковыми войсками участвовала в боях за Корнин.

25 декабря особенно отличилась 1-я гвардейская танковая бригада полковника В. М. Горелова, наступавшая на Попельню — важную базу снабжения немецких войск. Бригада переправилась через реку Ирпень и с ходу ворвалась в Липки. К вечеру части В. М. Горелова внезапным налетом овладели населенными пунктами Киловка и Лозовки, где освободили 400 наших командиров и бойцов, находившихся в плену. Использовав ночную темноту и замешательство отступающего противника, одиннадцать наших танков во главе с командиром бригады и командиром 1-го танкового батальона майором Н. И. Гавришко освободили районный центр Киевской области и железнодорожную станцию Попельня.

Напряженным был бой и за другой украинский районный центр — Корнин, который являлся крупным опорным пунктом в системе вражеской обороны, прикрывавшим казатинское направление. В освобождении города и разгроме корнинской группировки врага принимали участие соединения армий К. С. Москаленко, Ф. Ф. Жмаченко и М. Е. Катукова.

Из всех этих сил только 40-я армия генерал-лейтенанта Ф. Ф. Жмаченко (член Военного совета генерал-майор К. П. Кулик, [301] начальник штаба полковник В. И. Белодед и с 5.1.1944 г. генерал-майор Л. Б. Соседов) еще не участвовала в наступлении. Она готовилась к выполнению своей главной задачи — нанесению удара на белоцерковском направлении и к выполнению частной — оказанию содействия 38-й армии в овладении Корнином.

Утром 25 декабря после пятидесятиминутной артиллерийской подготовки ударная группировка 40-й армии перешла в наступление. Артиллерийский огонь по заранее изученным и засеченным целям противника дал хорошие результаты. Атака оказалась неожиданной. В результате войска правого фланга армии прорвали вражескую оборону на участке Мохначка, южная окраина Волицы и нанесли стремительный удар на Корнин с юга. После его освобождения ударная группировка армии продвинулась на 10 — 15 км, выйдя на рубеж Жидовцы, Романовка, Волица.

Таким образом, за двое суток напряженных боев войска фронта выполнили свою первостепенную задачу: прорвали вражескую оборону на фронте до 80 км и продвинулись на глубину от 20 до 40 км. Они нанесли тяжелое поражение четырем танковым и двум пехотным дивизиям противника и создали благоприятные условия для преследования врага.

Вместе с тем прошедшие бои выявили некоторые недочеты в действиях войск. В директиве, подписанной Ватутиным, Крайнюковым и Боголюбовым, обращалось внимание на то, что в войсках «отсутствует надежная связь и взаимодействие между соседями. В результате этого происходит резкое отставание одних соединений и оголение фланга выдвигающихся вперед соединений. Противник оставляется в промежутках между такими соединениями, и командиры их не стремятся уничтожить этого противника взаимным маневром ударом во фланг и тыл. Управление и связь в ходе боя часто нарушаются; командиры и штабы зачастую отстают от боевых порядков войск... Штабы узнают обстановку с большим опозданием, а командиры в таком случае не в состоянии своевременно принимать решения и реагировать на ход боя»{80}. В этой же директиве указывалось на недостатки в работе тыла. Тогда остро стоял вопрос со снабжением горючим, и особенно боеприпасами. Командование фронта после тщательного изучения сделало все необходимое, чтобы удовлетворить потребности соединений и частей.

Большую организаторскую работу в эти первые дни наступления проводило политическое управление фронта во главе с генерал-майором С. С. Шатиловым. Он был мужественным человеком и опытным политработником. Политическое управление [302] под его руководством активно мобилизовывало войска на выполнение боевых задач, требовало от подчиненных политорганов, чтобы они постоянно были в курсе главных событий и знали, что делается в соединениях для выполнения задачи дня, как завершается боевой день и начинается новый.

В сражение включились все

Как и предусматривалось планом операции, на третий день в наступление включились войска левого фланга 60-й армии для нанесения удара в обход Радомышля с севера и запада. С возобновлением наступления в центре внимания командования фронта, несомненно, были бои, развернувшиеся в районах Радомышля, Коростышева и на казатинском направлении.

Командующий 60-й армией генерал-полковник И. Д. Черняховский (член Военного совета генерал-майор В. М. Оленин, начальник штаба генерал-майор Г. А. Тер-Гаспарян) для удара в обход Радомышля с севера нацелил левофланговый 15-й стрелковый корпус генерал-майора И. И. Людникова. Стрелковые дивизии генерал-майора П. В. Тертышного, полковника М. А. Игначева и полковника П. Н. Лащенко сломили сопротивление противника на переднем крае обороны, развивая наступление на Ходоры, Заболоть, к исходу дня продвинулись на 8 км и способствовали 328-й стрелковой дивизии полковника И. Г. Павловского из 1-й гвардейской армии в освобождении Радомышля.

Одновременно с соединениями 60-й армии с плацдарма на западном берегу реки Тетерев перешел в наступление и 11-й стрелковый корпус 1-й гвардейской армии. Основные силы армии форсировали реку Тетерев южнее Радомышля и развивали наступление в юго-западном направлении, нацеливаясь на обход Коростышева с севера.

Непосредственно на коростышевском направлении войска П. С. Рыбалко и К. Н. Леселидзе продолжали вести упорные бои с частями СС «Рейх» и 8-й танковых дивизий противника. 9-й механизированный корпус нашей танковой армии развивал наступление вдоль Житомирского шоссе, 70-я механизированная бригада полковника М. Д. Сиянина с тяжелыми боями прорвалась на восточную окраину Коростышева. Наступавший левее 6-й гвардейский танковый корпус после овладения Карабачином во взаимодействии с 101-м стрелковым корпусом отражал непрерывные контратаки пехоты и танков противника из Романовки и Здвижка.

К этому времени в сражение включилось и третье крупное соединение танковой армии — 7-й гвардейский танковый корпус генерал-майора С. А. Иванова. Вместе с ним на рубеже Забелочье, Кочерово сражалась и 91-я отдельная танковая [303] бригада. Она отражала вражеские контратаки по правому флангу армии.

К исходу 26 декабря передовые части нашей танковой армии завязали бой за переправы через реку Тетерев в районе Коростышева. Противник предпринял ряд контратак из Виленки и Выдумки и, не добившись успеха, начал отход за реку, взрывая за собой мосты. В этих боях отличился командир 69-й механизированной бригады 9-го механизированного корпуса полковник Л. А. Дарбинян. Мужественный и храбрый, он пользовался среди бойцов и офицеров заслуженным авторитетом. Мне было хорошо известно, что под его командованием бригада в предыдущих боях на букринском плацдарме, под Киевом, Фастовом и Брусиловом всегда с честью выполняла поставленные боевые задачи. В наступательных боях на житомирском направлении Дарбинян, находясь в боевых порядках бригады, умело руководил ее действиями. Под Коростышевом он смелым маневром частью сил бригады форсировал реку Тетерев и, выйдя на Козиевку, внезапно атаковал противника с севера. В боях за Коростышев отважный комбриг погиб от тяжелой раны. Полковнику Л. А. Дарбиняну было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Отражая непрерывные контратаки пехоты и танков противника, продолжали развивать наступление и остальные армии ударной группировки, действовавшие на казатинском направлении. 26 декабря Советское информбюро сообщило о новых успехах войск 1-го Украинского фронта. Как всегда, приподнято-торжественный голос, диктора Московского радио донес радостную весть о том, что «за три дня наступления нашими войсками освобождено около 150 населенных пунктов, и среди них г. Радомышль и три районных центра Житомирской области — Брусилов, Корнин, Попельня...»{81}.

Наступление советских войск на киевском плацдарме непрерывно ширилось по фронту. С каждым днем в него включались все новые и новые войска, но их боевые действия по-прежнему сковывались трудными погодными условиями, бездорожьем. Отставала артиллерия. Наша авиация из-за погоды не могла поддержать наземные войска. Поэтому Военный совет фронта продолжал предпринимать необходимые меры для повышения эффективности применения артиллерии.

В ночь на 27 декабря армиям ударной группировки были окончательно уточнены задачи на продолжение наступления и несколько изменены разграничительные линии. Была проведена и некоторая перегруппировка. В частности, 1-я танковая армия получала в оперативное подчинение 68-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Нам позже стало известно, что если для [304] нашей танковой армии задача оставалась прежней, то есть во взаимодействии с общевойсковыми армиями развивать наступление на Коростышев, а потом на Житомир, то в отношении армии М. Е. Катукова у командующего фронтом созрел особый план ее использования. Она должна была на казатинском направлении вести активные действия силами 8-го гвардейского механизированного корпуса во взаимодействии с приданной стрелковой дивизией и в ночь на 28 декабря выйти в район Казатина. Второй же корпус армии — 11-й гвардейский танковый, ввиду неясности обстановки на житомирском направлении, должен был оставаться в районе Волица, Андрушевка в готовности к отражению контратак противника, в первую очередь со стороны Житомира.

На житомирском направлении в течение 27 и 28 декабря наиболее упорные бои продолжались в районе Коростышева. Город и река Тетерев представляли выгодный рубеж для обороны противника. Значение его определялось и тем, что через Коростышев проходило Житомирско-Киевское шоссе и другие дороги с твердым покрытием, которые в тех погодных условиях были крайне необходимы для наступающих войск.

Непосредственно за Коростышев вел бой 9-й механизированный корпус нашей танковой армии совместно с уже упоминавшейся 129-й гвардейской стрелковой дивизией. Их непрерывные попытки овладеть переправами через реку Тетерев успеха не имели. Тогда командир мехкорпуса генерал-майор К. А. Малыгин, выполняя указание командарма об осуществлении обходного маневра, принял решение: силами 70-й механизированной бригады полковника М. Д. Сиянина сковать противника на восточной окраине Коростышева, а двумя бригадами — 69-й подполковника А. А. Алексеева и 71-й полковника В. В. Луппова — во взаимодействии с частью сил стрелковой дивизии обойти город с севера.

Этот маневр оказался удачным. 27 декабря в полдень наши части форсировали реку Тетерев и овладели Козиевкой. Передовые подразделения завязали бой за северную окраину Коростышева. В то же время южнее города нанес удар 6-й гвардейский танковый корпус генерал-майора А. П. Панфилова. Гвардейцы овладели Харитоновкой и начали форсирование реки. Мотопехоте удалось переправиться на противоположный берег. Однако танки сильным вражеским огнем из Маврино и Стричиевки были задержаны. Лишь в ночь на следующие сутки соединения механизированного корпуса и стрелковая дивизия вброд переправились через студеную реку. Вместе с пехотой переправлялись вброд и артиллеристы. На противоположном берегу они установили пушки на прямую наводку и в упор расстреливали танки и штурмовые орудия врага, пытавшегося сбросить наши части в реку. [305]

С наступлением темноты бой переместился в центр Коростышева и на его северо-западную окраину, куда вышли части, осуществлявшие обходной маневр. Среди них совместно с 69-й действовала и 71-я механизированная бригада из мехкорпуса К. А. Малыгина. Этой бригадой командовал известный в нашей танковой армии офицер, чье прошлое было примером, живой легендой для молодых воинов. Полковник Владимир Васильевич Луппов уже в огненном восемнадцатом году сражался за власть Советов и в двадцатом был награжден орденом Красного Знамени. С первых дней Великой Отечественной войны он в непрерывных боях. Был дважды тяжело ранен, но не залеживался в госпиталях, а, как и многие пламенные патриоты Родины, стремился быстрее возвратиться в родную часть, чтобы снова громить ненавистного врага. Тогда грудь ветерана украсилась еще двумя орденами Красного Знамени. За бесстрашие и умелый маневр, который осуществил полковник В. В. Луппов при разгроме коростышевской группировки противника, он был удостоен звания Героя Советского Союза. Владимир Васильевич погиб в 1944 году.

После того как наши части ворвались в Коростышев, всю ночь в нем продолжались ожесточенные уличные бои. Утром город был освобожден. В ходе этих боев активную роль в обеспечении правого фланга танковой армии сыграла и наша бригада. Не допуская прорыва противника с направления Козиевка, Коростышев, к исходу 27 декабря она вышла в район переправы через реку Тетерев. Здесь бригаде было приказано наступать на Красный Яр, с овладением им оседлать перекресток дорог и быть готовой к отражению контратак противника.

Поздно вечером бригада начала форсирование реки. В районе Козиевки оборудованной переправы для танков не было. Пришлось делать ее в кратчайшее время: разведать дно, определить основную и запасную трассы движения танков, укрепить подходы к реке. Вскоре наше соединение сосредоточилось на северо-западной окраине Козиевки и заняло исходные позиции для атаки. К утру 28 декабря нам удалось выбить противника из Красного Яра и захватить важный перекресток дорог. Разведкой было установлено, что перед бригадой отходили части танковой дивизии СС «Рейх». Бригада разгромила в предыдущих боях ее 8-й отдельный гренадерский танковый батальон и теперь вновь нанесла несколько разящих ударов.

В ходе наступления нам нередко приходилось видеть следы зверских издевательств гитлеровцев над мирными жителями украинских селений. В Коростышевском районе, в Лазоревском хуторе, фашисты замучили и умертвили большую группу людей. Двадцатилетнюю Марию Николаевну Пилипенко, ее двухлетнюю дочь Валентину, молодых братьев Ивана и Алексея Троценко фашисты подвергли кошмарным пыткам. Братьев [306] Троценко гестаповцы расстреляли из танковой пушки. Обезображенные трупы погибших советских граждан долго оставались без погребения.

По поводу зверств гитлеровцев в Лазоревском хуторе политотдел нашей армии издал бюллетень, который призывал гвардейцев беспощадно мстить врагу за кровь отцов, матерей и детей наших.

После овладения Коростышевом 3-я гвардейская танковая армия получила задачу продолжать наступление на Житомир. Перед ней, прикрываясь сильными арьергардами, отходили части трех танковых дивизий — 8-й, 19-й и СС «Рейх». Фашистское командование, стремясь удержать Житомир, выдвинуло на это направление кроме уже действовавших там войск еще две танковые дивизии и 18-ю артиллерийскую, которая имела до 150 орудий калибра от 75 до 210 мм и средние танки. Учитывая такой состав вражеской артдивизии, командующий фронтом приказал при встрече с ее частями бить их не в лоб, а во фланг и тыл, применять ночные действия пехотных подразделений.

Овладение Житомиром 28 декабря срывалось. К исходу дня танковая армия продвинулась всего лишь на 5 — 10 километров, выйдя своими корпусами на рубежи: 9-м механизированным — Зубровка, Бельковцы, Студеница; 6-м гвардейским танковым — восточная окраина Левкова, Тарасовка и 7-м гвардейским танковым, введенным в бой из второго эшелона армии, — Туровец, Чубаревка. Этот корпус под командованием генерал-майора С. А. Иванова пересек шоссе, ведущее из Житомира на Попельню, Сквиру, Белую Церковь, и лишил противника возможности маневра. Взаимодействовавшая с войсками П. С. Рыбалко 18-я армия особенно напряженные бои вела на бердичевском направлении южнее Житомира. Здесь противник предпринимал неоднократные контратаки из районов Иванково, Волосово и Старой Котельни.

Сложной была обстановка и на направлениях наступления других армий фронта. Действовавшая правее нашей танковой 1-я гвардейская армия наступала на Житомир с северо-востока. Преодолевая упорное сопротивление противника, она к исходу 28 декабря вышла на восточные окраины Корчевки и Слипчиц.

Это были памятные места. Только в пору жарких боев не многие знали, что этот неприметный уголок житомирской земли связан с именем Ленина. С этим районом более подробно мне довелось познакомиться уже после войны. Здесь в тридцатые годы в карьерах сел Головине и Слипчицы потомственные коростышевские каменотесы, гранитных дел мастера добывали для Мавзолея В. И. Ленина лабрадорит и габбро. На месте села Слободка был добыт и камень, ныне венчающий вход в Мавзолей. Знаменательно то, что этот шестидесятитонный [307] монолит вырубили участники гражданской войны — бывшие бойцы партизанского отряда Калистрата Галевея. С именем Ильича они отстаивали Советскую власть и сделали все, чтобы близкое миллионам, понятное всем народам мира слово «Ленин» вечно пламенело на сверкающей поверхности главного камня Мавзолея.

Значительных успехов на житомирском направлении добилась и 60-я армия. 28 декабря она перешла в наступление. В первоначальном ударе участвовали стрелковые дивизии генерал-майоров М. П. Якимова, А. С. Смирнова, А. А. Мищенко, Д. Н. Голосова, полковника В. Я. Петренко и подполковника Я. И. Дьячкова, Особенно активную роль в развитии прорыва общевойсковых соединений сыграли 4-й и 5-й гвардейские танковые корпуса генерал-лейтенантов П. П. Полубоярова и А. Г. Кравченко. Обогнав свою пехоту, они устремились на юго-запад. Корпус П. П. Полубоярова овладел городом Володарск-Волынский, а корпус А. Г. Кравченко вышел в Малиновку на подступы к Черняхову.

Нас, командиров и политработников 3-й гвардейской, радовали успехи воинов прославленных танковых корпусов. Благодаря им 60-я армия в бездорожье и. распутицу, преследуя противника, показала невиданный по тем условиям темп продвижения — 40 км в сутки.

Безусловно, здесь сказались и большое умение командиров в вождении войск, талант и организаторские способности командарма Ивана Даниловича Черняховского. Я уже рассказывал об этом выдающемся военачальнике. О его полководческом даровании сами за себя говорят те победы, которые были одержаны подчиненными ему войсками 60-й армии, а потом 3-го Белорусского фронта. Талантливый полководец, дважды Герой Советского Союза генерал армии И. Д. Черняховский пал смертью храбрых в феврале 1945 года, оставив о себе нетленную память как о командире и человеке.

Мне хотелось бы привести здесь слова, сказанные о нем К. К. Рокоссовским: «Изумительный человек! Было видно, что в армии его любят. Это же сразу бросается в глаза. Если к командарму подходят докладывать не с дрожью, а с улыбкой, то понимаешь, что он достиг многого. Командиры всех рангов остро чувствуют отношение старшего начальника, и, наверное, мечта каждого из нас — поставить себя так, чтобы люди с любовью выполняли приказ. Вот этого Черняховский достиг...»{82}

Не могу не сказать добрых слов и о члене Военного совета армии генерал-майоре В. М. Оленине. С Владимиром Максимовичем я познакомился более близко уже после войны, когда мне довелось командовать объединением. Он был тогда назначен [308] членом Военного совета. Оленин был опытным политическим работником, умелым организатором и воспитателем личного состава и в то же время скромным и общительным человеком, к которому тянулись люди. Они доверяли ему самое сокровенное.

Из других известных генералов 60-й армии мне хотелось бы более подробно познакомить читателя с командиром 18-го гвардейского стрелкового корпуса Героем Советского Союза генерал-майором И. М. Афониным. После окончания Военной академии имени М. В. Фрунзе он участвовал в событиях на реке Халхин-Гол и был награжден орденом Красного Знамени. Минувшую войну он встретил на советско-румынской границе на реке Прут. Потом сражался в районе Изюма, Барвенково, Лозовой, участвовал в Сталинградской битве. С апреля 1943 года он — бессменный командир 18-го гвардейского стрелкового корпуса, с которым прошел от Курской дуги до Венгрии и Чехословакии, а затем участвовал в войне с империалистической Японией. Генерал показал себя волевым, способным и смелым командиром.

Однако возвратимся к прерванному изложению хода событий. В то время как на житомирском направлении продвигались вперед войска И. Д. Черняховского, А. А. Гречко, К. Н. Леселидзе и П. С. Рыбалко, на казатинском направлении успешно наступали армии К. С. Москаленко и М. Е. Катукова. К исходу 28 декабря 38-я армия, используя успех танковой армии, вышла на рубеж Забара, Чернорудка, Крыловка, Карабчеев, Трубеевка, Вербовка, Мияковцы. Однако из-за растянутости тылов и отставания артиллерии темп наступления войск армии значительно замедлился. Это привело к тому, что ее соединения на основных направлениях потеряли соприкосновение с противником. В то же время, по данным нашей авиаразведки, противник продолжал отходить в западном и юго-западном направлениях.

Чтобы выправить это положение, то есть ускорить темп, командующий 38-й армией приказал командирам стрелковых корпусов выделить от каждой дивизии по одному батальону, усиленному артиллерией, в том числе противотанковой, для неотступного преследования противника. Однако стремительно наступавшие здесь танкисты и мотопехота упредили стрелковые части. Танковая армия с приданной ей 241-й стрелковой дивизией генерал-майора П. Г. Арабея, преодолевая сопротивление вновь введенной в бой 20-й моторизованной дивизии немцев, уже на рассвете 28 декабря главными силами вышла в район Казатина и с ходу атаковала вражеский гарнизон.

В ходе боев за этот город командиры и бойцы танковой армии показали многочисленные образцы воинского мастерства, не [309] потерявшие значения для военного дела и по сей день. Особенно эти примеры были ценны в ходе войны, когда между нашими танковыми армиями шел интенсивный процесс обмена опытом. Поэтому уже в те дни нам, рыбалковцам, были хорошо известны многие подробности борьбы за Казатин танкистов М. Е. Катукова. В общих чертах расскажу об этой борьбе.

В то время как 11-й гвардейский танковый корпус вел бои северо-западнее города, основная роль в его освобождении выпала на долю 8-го гвардейского механизированного корпуса генерал-лейтенанта С. М. Кривошеина. Находясь на пути к Казатину, соединения корпуса встретили в районе Чернорудки упорное сопротивление противника. 20-я гвардейская механизированная и 1-я гвардейская танковые бригады завязали бой. Остальные соединения корпуса обошли заслон и устремились на Казатин. Попытки противника остановить их в районе Татарское Селище также не имели успеха. Гвардейские механизированные бригады полковника И. И. Яковлева и полковника Ф. П. Липатенкова продвигались вперед. Чтобы ускорить движение на Казатин, из состава этих бригад были выделены 67-й и 69-й гвардейские танковые полки. С посаженными на танки автоматчиками они вырвались вперед и утром завязали уличные бои, а в середине дня подошли мотострелковые батальоны, и город был полностью очищен от противника.

И вот тут хотелось бы рассказать об одном из примеров боевого умения и смекалки. В боях за Казатин их проявили танкисты 69-го танкового полка подполковника И. Н. Бойко. Когда противник прикрыл прочными огневыми заслонами и засадами все танкодоступные направления на подступах к городу, танкисты обманули врага: они ночью пошли к Казатину там, где он их не ожидал, — по железнодорожному полотну. Танки шли с потушенными фарами. До этого еще никто не водил танки колонной по рельсам. Внезапность ошеломила противника, вызвала оцепенение. Этим и воспользовались танкисты Бойко. Сокрушая численно превосходящего врага, они не давали ему опомниться, чтобы выиграть время для подхода главных сил.

Кстати, этот прием маневра танков по железной дороге был использован 6-й гвардейской танковой армией, которая в борьбе против Квантунской армии совершила замечательный марш па Мукден по железнодорожной насыпи, через раскисшую от дождей Маньчжурскую долину.

Командир танкового полка Иван Никифорович Бойко за тот бой при освобождении Казатина был удостоен звания Героя Советского Союза. За освобождение этого города звания Героя Советского Союза были удостоены также командир танковой роты лейтенант П. Ф. Грибалев и механик-водитель [310] старшина М. И. Бушилов из 67-го гвардейского танкового полка, командир разведывательного взвода старший лейтенант В. Н. Подгорбунский из 19-й гвардейской механизированной бригады. Высоких боевых наград были удостоены и многие другие воины.

После освобождения Казатина гитлеровцы пытались отбить город, но их контратаки оказались тщетными. Через два дня Москва салютовала освободителям Казатина, а также других городов, которыми овладели войска фронта. Это — Радомышль, Коростышев, Володарск-Волынский, Коростень, Червоноармейск, Черняхов, Сквира.

Начиная с 29 декабря операция войск 1-го Украинского фронта вступила в новую фазу, характеризующуюся развитием наступления на всех направлениях. В общей и частных директивах, отданных войскам накануне, командование фронта потребовало продолжения решительного и безостановочного продвижения, действий ночью передовыми отрядами.

На коростеньском направлении на удалении до 40 км от оси наступления войск главной группировки действовала основными силами 13-я армия под командованием генерал-лейтенанта Н. П. Пухова (член Военного совета генерал-майор М. А. Козлов, начальник штаба генерал-лейтенант Г. К. Маландин).

Это была родная для меня армия. Именно в ее рядах я начал свой боевой путь в минувшей войне. С ней прошел по трудным дорогам, сражаясь с превосходящим противником под Минском и Могилевом. Теперь, в конце сорок третьего, это была уже другая армия — окрепшая в многочисленных сражениях. И мне радостно было сознавать, что я снова встретил ее. Фронтовики знают, что такие встречи так же волнующи, как и встречи в боях с давними друзьями.

Армия прочно удерживала оборону в Южном Полесье на широком фронте протяженностью до 120 км. С началом наступления здесь ею были нанесены два удара: в обход Коростеня с севера 77-м стрелковым корпусом генерал-майора Н. И. Иванова и в обход города с юга 24-м стрелковым корпусом генерал-майора Н. И. Кирюхина, 25-м танковым корпусом генерал-майора Ф. Г. Аникушкина и двумя отдельными танковыми бригадами.

На следующий день ударная группировка армии овладела железнодорожным узлом и городом Коростень. В боях за освобождение этого старинного украинского города отличились соединения и части 77-го стрелкового корпуса и 112-я стрелковая дивизия. К этому же времени соединения 25-го танкового корпуса освободили город Ушомир. О важности овладения Коростенем говорит хотя бы тот факт, что здесь сходились стальные пути из Киева, Мозыря, Житомира, Сарн и Новоград-Волынского. [311] Советским воинам эта земля была дорога и как священная память о революционных днях гражданской войны. Вблизи Коростеня 30 августа 1919 года погиб в бою украинский Чапаев — Николай Щорс.

Успешные действия 13-й армии на сарненском и новоград-волынском направлениях надежно обеспечивали правый фланг ударной группировки фронта и затрудняли противнику осуществление решительного маневра силами и средствами в район Житомира и Бердичева, где в этот период развертывались основные события.

На разгром житомирско-бердичевской группировки были нацелены четыре общевойсковые и две танковые армии. 60-я армия, развивая наступление и глубоко обходя Житомир с севера на Дзержинск, к исходу 29 декабря овладела городами Червоноармейск и Черняхов. В боях за Черняхов существенную помощь 15-му стрелковому корпусу оказал 5-й гвардейский танковый корпус. Действуя впереди боевых порядков пехоты, он обошел Черняхов с юга и к исходу дня был уже в районе Вышполя.

Командиром 5-го гвардейского танкового корпуса был тогда генерал-лейтенант Андрей Григорьевич Кравченко, позже дважды Герой Советского Союза, командующий 6-й гвардейской танковой армией. Его имя широко известно в нашей армии, особенно среди танкистов. Красноармеец в гражданскую войну, он с первых дней нового испытания, постигшего страну в 1941 году, находился на фронте. В суровую пору сражался под Вапняркой и Жмеринкой, под Серпуховом и Киевом, на Волоколамском шоссе. Танковые и механизированные соединения под командованием генерала Кравченко мужественно и умело сражались в Сталинградской и Курской битвах, в боях за Киев, на Правобережной Украине. Они показали воинское мастерство при штурме Фокшанского укрепленного района, на полях Венгрии, Чехословакии и Маньчжурии.

С 29 декабря 1943 года напряженные бои развернулись под Житомиром. Стянув сюда большое количество сил и средств, враг наиболее ожесточенное сопротивление оказывал нашим подвижным войскам в районах Гадзинка, Вацьков, Левков и южнее. В этой обстановке стало очевидным, что дальнейшие попытки 3-й гвардейской танковой армии пробиться к Житомиру вдоль шоссе, нанося лобовой удар, будут стоить больших жертв. Учитывая это, генерал-лейтенант П. С. Рыбалко принял решение перегруппировать войска и нанести главный удар в обход Житомира с юга на Кодню и Троянов, то есть там, где противник не успел еще создать сплошной и прочной обороны. Это давало возможность разобщить коммуникации, соединяющие Житомир с Бердичевом, изолировать находящиеся там вражеские группировки и бить их по частям. [312]

Такой маневр, когда подвижные войска резко изменяли направление главного удара, в минувшую войну совершался не редко. Командующие танковыми армиями при действиях в глубине обороны противника, особенно при преодолении его сопротивления на промежуточных рубежах и при бое за крупные населенные пункты, всегда стремились обойти их. Оборона противника прорывалась с ходу в наиболее слабом месте. После этого танковые и механизированные соединения кратчайшим путем выходили во фланг и тыл основным группировкам врага и наносили им поражение, обеспечивая тем самым общий успех фронтовой операции.

Решение, принятое командующим 3-й гвардейской танковой армией, в предельно сжатое время было оформлено штабом. Этот сколоченный коллектив был подлинно боевым органом управления у командарма. Начиная с Курской битвы, от одного сражения к другому непрерывно совершенствовались его мастерство и боевитость. Накапливалось умение обеспечивать управление танковыми войсками именно по-танковому, с использованием в первую очередь радио и подвижных средств связи. И если стрелковые войска в масштабе от роты до дивизии в те времена вполне удовлетворяли провода, то танкисты и тогда не могли вести согласованный бой без организованного управления по радио. Поэтому как в 3-й, так и в других танковых армиях вырабатывались в штабах формы и методы управления, учитывающие высокую маневренную способность подвижных войск, возможность их действий на разобщенных направлениях с большим отрывом как от своих главных сил, так и от общевойсковых армий.

В этом отношении штаб 3-й гвардейской танковой армии, руководимый генерал-майором В. А. Митрофановым, а с марта 1944 года и до конца войны генерал-майором Д. Д. Бахметьевым, внес большой вклад в теорию и практику управления подвижными войсками.

Мы, командиры танковых и механизированных соединений, всегда были уверены, что штаб армии предпримет все необходимое, чтобы приказ командующего был доведен вовремя, не» зависимо от того, где находятся войска — на марше или в бою. Распоряжения летели по радио, а если эфир был забит радиопомехами, то к нам спешил ответственный офицер штаба с картой, на которой рукой командующего была нанесена боевая задача. С такой картой, прежде чем попасть к танкистам, действовавшим в отрыве от главных сил, офицеру штаба на бронетранспортере, а иногда и на боевом танке приходилось пробиваться сквозь опасную зону.

Говоря о штабах, с которыми приходилось общаться или руководить боями в военные годы, и тех на которые я опирался в своей работе по обучению и воспитанию войск в послевоенный [313] период, мне хотелось бы с искренней теплотой и признательностью отметить многих их офицеров, и особенно офицеров оперативных отделов и управлений. Они всегда оправдывали свое звание — операторы. Это были люди, у которых, как правило, в лексиконе не было слов «не знаю». Какой бы ни была тяжелой обстановка, они смело смотрели правде в глаза, докладывали старшему начальнику истинное положение дел. Бессонные ночи и колоссальная работа, связанная с обеспечением управления частями и соединениями на поле боя, были уделом операторов. В военные годы каждый из нас знал, что если войскам предоставлен короткий отдых, то штабы, и в первую очередь их оперативные отделы и управления, день и ночь сидели над картами и схемами, подготавливая данные для принятия обоснованных решений командирами. Они осуществляли контроль за исполнением этих решений, помогали управлять боем или сражением.

В качестве примера мне хотелось бы назвать коллектив офицеров оперативного отдела штаба 3-й гвардейской танковой армии, которым длительное время, и в частности в Житомирско-Бердичевской операции, руководил полковник К. И. Упман. Это был человек аналитического склада ума, умевший в огромном море разноречивых, порой неясных данных обстановки увидеть главное, определить тот островок «суши», на который бы мог прочно опереться командующий армией перед принятием ответственного решения. В Упмане удачно сочетались такие качества, как лаконичность, деловитость, скрупулезная исполнительность, с большой творческой способностью, без которых не может развиваться любой ученый, в том числе и военный. Карл Иванович Упман, пройдя суровую школу войны, закончил ее в должности начальника штаба 4-й гвардейской танковой армии.

В послевоенные годы К. И. Упман внес весомый вклад в развитие советской военной науки, в воспитание новых поколений высших командных кадров нашей армии. Являясь доктором военных наук, профессором, он более двадцати лет, до последних своих дней, вел плодотворную учебно-воспитательную и военно-научную работу в стенах нашей прославленной Военной ордена Суворова академии Генерального штаба Вооруженных Сил имени К. Е. Ворошилова.

Вот и тогда, в ходе боев на житомирском направлении, при самом деятельном участии К. И. Упмана штаб нашей армии быстро подготовил и довел до войск боевые распоряжения. В них были поставлены задачи соединениям и частям армии: 9-му механизированному корпусу — продолжать наступление вдоль шоссе Коростышев — Житомир, сковывая противника с фронта; 7-му гвардейскому танковому корпусу — форсировать реку Гуйва на участке Тулин, Иванков, к утру 29 декабря [314] овладеть населенными пунктами Голубятин, Лещин, в последующем развивать наступление на Городище; 6-му гвардейскому танковому корпусу, действовавшему на левом фланге армии, — наступать в направлении Антополь, Боярка, Раскопна Могила, выбить противника из района Закусиловка, Кодня; приданной корпусу 55-й гвардейской танковой бригаде полковника А. С. Бородина — вести боевые действия вдоль южного берега реки Гуйва и овладеть авиационной базой и аэродромом в районе Скоморохи, Городище. В последующем прикрыть левый фланг армии на рубеже Старый Солотвин, Ляховцы.

91-я отдельная танковая бригада, которая в ночь выходила в район хуторов Казак и Кириченко, получила задачу прикрыть правый фланг армии и быть готовой к отражению танков противника с направления Белковцы, Студеница,

С получением новой задачи в войсках армии развернулась напряженная работа. Нужно было в течение ночи произвести перегруппировку войск, осмотреть боевую технику, дозаправить ее горючим, подразделения пополнить боеприпасами и продовольствием, подтянуть тыловые органы. Надо сказать, что весь этот круг вопросов решался в сложной обстановке, когда противник всюду пытался контратаковать. И тем не менее личный состав, командиры и штабы успешно справлялись с задачей.

На рассвете 3-я гвардейская танковая армия продолжила наступление, форсировала реку Гуйва, обходя житомирскую группировку врага с юга. В соответствии с полученной задачей 7-й гвардейский танковый корпус, очистив от противника северный берег реки на участке Пески, Иванков, с ходу преодолел водную преграду, освободил Голубятин и Лещин. К исходу дня танковый корпус вел бой уже в 3 — 4 км южнее Житомира, в районе Городище, стремясь быстрее перерезать шоссе Житомир — Бердичев. О мужественных и умелых действиях воинов соединения говорит тот факт, что они в течение 29 декабря уничтожили и подбили 57 танков и штурмовых орудий противника, имея сравнительно небольшие потери.

Не менее успешно действовал и 6-й гвардейский танковый корпус. После форсирования реки Гуйва в районе Старой Котельни он вышел на рубеж Леоновка, Антополь, В этих боях отличился командир батальона автоматчиков 53-й гвардейской танковой бригады капитан А. И. Тартачник. Батальон под его командованием в ходе наступления уничтожил до 400 солдат и офицеров, 8 танков, 18 пушек и минометов, 27 пулеметных точек противника. Отважный командир погиб в боях за поселок Ставище. За совершенный подвиг Авксентий Иванович Тартачник был посмертно награжден орденом Ленина.

Не стихали ожесточенные схватки и в районе Бердичева, где действовали армии К. С. Москаленко и М. Е. Катукова. Южнее их на Сквиру наступала 40-я армия. Особенно упорное сопротивление она встретила на реке Ростовица. Гитлеровское командование на этом рубеже пыталось задержать продвижение наших войск в район Сквиры и удержать за собой коммуникации, связывающие этот город с Белой Церковью, Соединениям 50-го стрелкового корпуса генерал-майора С. С. Мартиросяна удалось форсировать реку на отдельных участках. Однако передовым частям овладеть с ходу Сквирой не удалось. Тогда командир корпуса решил нанести удар с двух направлений: 240-й стрелковой дивизией полковника Т. Ф. Уманского с северо-запада и 163-й стрелковой дивизией полковника Ф. В. Карлова с северо-востока. В результате город оказался в полуокружении и во второй половине 29 декабря был освобожден. Это означало, что пал важный опорный пункт противника, прикрывавший с запада его белоцерковскую группировку.

И тот же день после частичной перегруппировки возобновила наступление 27-я армия. Ее удар на Белую Церковь был крайне необходим, поскольку 40-я армия выходила к городу о северо-запада. В результате двух охватывающих ударов белоцерковская группировка противника оказалась бы в полном окружении. Ее быстрый разгром высвободил бы войска для развития немедленного успеха на Умань, навстречу войскам 2-го Украинского фронта, которые заканчивали последние приготовления для удара по кировоградской группировке немецко-фашистских войск. К сожалению, последующие события показали, что охватывающего удара у армии С. Г. Трофименко не получилось. Лишь некоторые ее части на отдельных участках незначительно продвинулись вперед.

Между тем положение наших войск южнее Киева в тот период говорило о том, что в этом районе на смежных флангах двух взаимодействующих Украинских фронтов создаются условия для полного окружения находящихся здесь немецко-фашистских войск. Этого не могло не видеть гитлеровское командование, когда войска ударной группировки 1-го Украинского фронта были на подступах к Житомиру, Казатину и спускались все далее на юг, а соединения 2-го Украинского фронта охватывали с юга вражескую группировку, прижимавшуюся к Днепру и все более отрывавшуюся от основных сил.

Оценивая события, происходившие в полосе 1-го Украинского фронта с начала Житомирско-Бердичевской операции и до конца декабря, необходимо отметить, что гитлеровское командование окончательно потеряло стратегическую инициативу и было не в состоянии организовать какое-либо крупное наступление. Отсутствие крупных резервов, непрерывные и внезапные удары советских войск на разных участках советско-германского [316] фронта, нарастающая мощь партизанской борьбы в тылу врага — все это затрудняло ему возможность маневрирования. Однако гитлеровские руководители не отказались от стремления любой ценой возвратить днепровский рубеж и Киев.

К исходу 29 декабря войска 1-го Украинского фронта прорвали вражескую оборону в полосе до 300 км и более чем на 100 км в глубину. Наши соединения и части нанесли тяжелое поражение 7 танковым, 1 моторизованной и 10 пехотным дивизиям противника. Враг потерял убитыми и ранеными до 40 тысяч солдат и офицеров и свыше 3 тысяч человек, сдавшихся в плен. Были уничтожены и захвачены 671 танк и штурмовое орудие, 1380 орудий и минометов, около 300 бронемашин и бронетранспортеров, до 5500 автомашин, большое количество другого вооружения, техники и транспорта противника. В течение шести дней непрерывных боев было освобождено от немецко-фашистских захватчиков свыше тысячи украинских деревень и сел, железнодорожных узлов и городов. Завязались ожесточенные бои на подступах к Житомиру, Бердичеву, Белой Церкви.

С началом наступления войск фронта в тылу врага активизировали свои действия партизаны. Так, партизанское соединение А. Н. Сабурова, пробиваясь от Овруча на север, освободило Ремезы, Шарин, Движки и другие населенные пункты. После чего совместно с частями 13-й армии и белорусскими партизанами оно выбило противника из города Ельск. Успешно действовали и другие партизанские соединения и отряды, которые взрывали железные дороги и мосты, склады горючего и боеприпасов, наносили удары по штабам и узлам связи. К началу зимнего наступления наших войск на Украине основная масса крупных партизанских формирований была сосредоточена в полосах действий 1-го и 2-го Украинских фронтов. В частности, в полосе 1-го Украинского фронта находилось 22 соединения и несколько самостоятельных отрядов общей численностью около 32 тысяч человек.

Алые стяги над городами

В конце декабря вражеская оборона на огромном пространстве киевского плацдарма трещала по швам. Враг не успевал затыкать в ней бреши. 4-я немецкая танковая армия под ударами войск 1-го Украинского фронта теряла одну позицию за другой, откатываясь на запад и юго-запад. Чтобы спасти здесь положение, немецкое командование начало переброску подкреплений. На житомирско-бердичевском направлении враг сумел создать сильную группировку в составе шести танковых и моторизованных дивизий. Яростными контратаками и контрударами [317] он стремился очистить шоссе Житомир — Бердичев — Казатин и не допустить дальнейшего продвижения советских войск.

Напряженные бои развернулись на линии Житомир, Бердичев, Казатин, Белая Церковь. В годы гражданской войны этот район, расположенный в центре Правобережной Украины, был ареной кровопролитных схваток регулярных частей Красной Армии и партизанских отрядов с войсками контрреволюции и интервентов. Здесь дивизия Николая Щорса гнала петлюровцев, защищала Бердичев, здесь пролег победный путь конницы Буденного, частей Фастовской группы и 14-й армии, которыми командовали прославленные полководцы гражданской войны И. Э. Якир и И. П. Уборевич. Здесь родилась слава кавалерийской бригады Григория Котовского, кавдивизии С. К. Тимошенко.

Б тяжелой, кровопролитной борьбе отстаивала Украина свое право называться Советской. При братской помощи всех советских народов выстоял украинский народ и в минувшую войну. В самые тяжелые, беспросветные дни гитлеровской неволи он остался верен делу революции, боевым, свободолюбивым традициям прошлого.

Учитывая значение Житомира как важнейшего узла коммуникаций, гитлеровское командование отдало войскам приказ драться до последнего солдата. Город был подготовлен к круговой обороне, Его восточную окраину опоясывала железнодорожная насыпь. Вдоль нее до самого Бердичева руками насильно согнанных советских граждан создавалась так называемая «железная линия обороны». На всех окраинах города противник возвел доты и деревоземляные форты, соединенные разветвленной системой ходов. Используя добротные каменные здания, особенно на перекрестках улиц и площадях, врагу удалось создать зону сплошного огня. Все говорило о том, что нашим войскам предстоял нелегкий штурм.

Замысел командующего фронтом по освобождению Житомира оставался прежним. Разгром вражеской группировки, войск осуществлялся нанесением одновременных ударов с обоих флангов и с фронта.

Армия И. Д. Черняховского к исходу 30 декабря своими стрелковыми соединениями должна была выйти на линию Червоноармейск, Вильск, а танковыми корпусами осуществить обход житомирской группировки с запада. Наиболее глубокая задача была поставлена танковому корпусу П. П. Полубоярова. Ему предстояло из Червоноармейска пробиться на юг, оседлать шоссейную дорогу Житомир — Шепетовка и не допустить отхода противника на запад. Танковый корпус А. Г. Кравченко должен был выйти северо-западнее Житомира и перерезать шоссейную и железную дороги на Новоград-Волынский. [318]

Выдвигавшаяся к Житомиру армия А. А. Гречко получила задачу овладеть к этому времени рубежом Вышполь, Вересы, Вацьков, а левый сосед — армия К. Н. Леселидзе, используя успех танковой армии П. С. Рыбалко, должна была выйти на восточную и южную окраины Житомира и на подступы к Бердичеву. При этом нашей 3-й гвардейской танковой армии было приказано во взаимодействии с 18-й разгромить противника на южном берегу реки Гуйва и к исходу дня выйти в район Троянов, Старый Солотвин, Пески, частью сил прикрыть шоссе из Житомира на Волицу.

Военный совет фронта, который внимательно следил за продвижением нашей танковой армии, беспокоила обстановка в полосе 9-го механизированного корпуса. Командование фронта видело, что все попытки корпуса прорваться в город из-за усилившегося сопротивления противника не имели успеха. Поэтому было решено вывести его из боя, а занимаемую им полосу наступления передать стрелковым соединениям 18-й и 1-й гвардейской армий. Механизированный корпус должен был повернуть на юг для развития успеха главных сил танковой армии и перехвата путей отхода фашистских войск из Житомира в южном направлении. В этих же целях поворачивалась на юг и наша бригада, которая к вечеру 30 декабря сосредоточилась в 15 км юго-восточнее Житомира, в районе Тулина, в готовности к развитию наступления на Раскопна Могила, ст. Бердичев-П.

Маневр танковой армии П. С. Рыбалко на юг сыграл исключительно важную роль в освобождении Житомира, а в последующем и Бердичева. В результате перегруппировки механизированного корпуса К. А. Малыгина и нашей танковой бригады с правого фланга армии на левый с утра 31 декабря развили успех танковые корпуса А. П. Панфилова и С. А. Иванова. К этому времени они перерезали шоссейную и железную дороги из Житомира на Бердичев и продолжали наступление на Троянов. На следующий день эти важные для врага коммуникации оседлал и механизированный корпус, выйдя в районы Семаков и Гальчина. Наша бригада овладела Старым Солотвином — важным узлом сопротивления противника между Житомиром и Бердичевом.

Таким образом, 3-я гвардейская танковая армия в канун Нового, 1944 года успешно осуществила обходной маневр Житомира с юга, создала благоприятные условия для войск 1-й гвардейской и правого фланга 18-й армий в освобождении города. В результате этого маневра житомирская группировка противника была окончательно отрезана от бердичевской.

В этих боях танкисты наряду с героизмом показали высокую боевую выучку. Противник на каждом шагу устраивал танковые и артиллерийские засады, приспосабливая к обороне [319] естественные рубежи и населенные пункты, делал все, чтобы сковать маневр наших танков и выиграть время. Он стремился навязать нашим танковым частям позиционную борьбу, иными словами, хотел сбить их с темпа. Однако эти попытки оказались безуспешными. Благодаря возросшему мастерству танкистов, бои южнее Житомира приобрели высокоманевренный характер.

Это можно показать на примере действий нашей бригады при освобождении Старого Солотвина. До этого бригада преодолела более 100 км и освободила несколько населенных пунктов. Однако если в предыдущих боях танкисты в большинстве своем действовали совместно со стрелковыми и механизированными частями, то в бою за Солотвин предстояло наступать самостоятельно и взламывать промежуточный оборонительный рубеж на подступах к оперативно-стратегической магистрали противника Житомир — Бердичев.

Группировка противника в Старом Солотвине выявилась боем. При постановке задачи на развитие наступления в южном направлении мне как командиру бригады не было указано никаких данных о том, что из себя представляет противник в Солотвине. И только после того как части бригады завязали бой на его северо-восточной окраине, совершив перед этим 25-километровый марш из района Тулина, стало ясно, что мы имеем дело с заранее подготовленным к обороне узлом сопротивления противника, где имеется большое количество мотопехоты, танков и артиллерии.

Задача по овладению Солотвином усложнялась еще и тем, что этот населенный пункт занимал господствующее положение по отношению к открытым и просматриваемым подступам и тем самым облегчал противнику ведение его круговой обороны,

Сопротивление врага было упорным. Бригада вынуждена была вести неравный бой с противником, который здесь имел около 50 танков, в том числе 6 типа «тигр», 8 шестиствольных минометов, 2 артиллерийские батареи и на окраинах городка до 10 закопанных штурмовых орудий. В то время как в бригаде имелось всего 15 танков, батальон автоматчиков, батарея 76-мм орудий и рота противотанковых ружей.

Однако наши танкисты имели большой боевой опыт и знали, что воюют не только числом, но и, главным образом, умением, и они это еще раз доказали на деле.

В течение 31 декабря части бригады отбили две сильные контратаки противника. В этой обстановке генерал П. С. Рыбалко дал указание обходить Солотвин. Однако высланная нами разведка установила, что в 3 часа 1 января противник из Солотвина начал отход на Бердичев. Уходя, он сжигал здания, подрывал склады и боевую технику. Об этом мною было [320] доложено командующему армией и изложена просьба не терять времени на обходный маневр, а немедленно начать преследование. Рыбалко одобрил это решение.

В ходе преследования частями бригады противник бросил танки, артиллерию и в буквальном смысле бежал. Рано утром 1 января 1944 года 91-я отдельная танковая бригада освободила Старый Солотвин и, продолжая стремительное наступление на юг, в середине дня вышла в Журбинцы и Половецкое, расположенные на подступах к Бердичеву.

В боях за Старый Солотвин мужественно и умело действовали командир танковой роты лейтенант М. В. Лебедев и командир танка лейтенант С. А. Петров, которые вместе уничтожили два танка, семь орудий и минометов и до полсотни солдат и офицеров противника. Высокое воинское мастерство показали механики-водители сержанты Я. С. Клименко и Н. С. Поздняков. Непрерывно взаимодействуя с танкистами, храбро сражались и автоматчики бригады. Например, взвод лейтенанта В. В. Кожанова в траншее уничтожил до двадцати пяти вражеских солдат и офицеров, а отделение сержанта С. Г. Николаева одним из первых ворвалось в Солотвин.

Особенно отличился в этом бою танковый экипаж лейтенанта В. П. Макарова. Находчивые танкисты в поисках маскирующей зоны совершили обходный маневр и, прикрываясь густыми зарослями кустарника, подошли на рассвете к Солотвину с севера. Здесь они наткнулись на оборонительные сооружения врага. Широкий противотанковый ров смыкался с густым лесом, уходящим за горизонт. Слева от села Кодня был выставлен крепкий противотанковый заслон. Казалось, что пробиться невозможно. Но взревел мотор — и танк, окутанный снежным вихрем, влетел на окраину Солотвина. Экипаж вел неравный бой. Разрывы вражеских снарядов становились все чаще, их огненно-рыжие султаны дыбились все ближе и ближе, а дерзкая тридцатьчетверка упорно продвигалась вперед. Преодолев противотанковые препятствия и искусно маневрируя в зоне артиллерийского огня, танкисты завязали бой в расположении врага. Боевая машина проутюжила колонну автомашин, подожгла склад с горючим и продолжала сеять панику среди гитлеровцев.

Экипаж Макарова вел огневой бой даже тогда, когда танк был подбит. Превратив его в неподвижную крепость, мужественные танкисты сопротивлялись до конца, до последнего снаряда. И лишь когда над истерзанной, с зияющими пробоинами машиной взвилось пламя, смельчаки решили пробиться к своим. Пятеро советских танкистов против шестидесяти гитлеровцев. Пробиться — значит принять бой. В ход было пущено все, что осталось: лимонки и автоматы. Лейтенант Макаров [321] снятым с танка пулеметом прикрывал отход товарищей. Но слишком не равны были силы...

Жители Солотвина, ставшие свидетелями этого боя, обнаружили за селом около двух десятков трупов фашистов, а в полсотне шагов от краснозвездного танка — четверых убитых советских танкистов и, совсем рядом с тридцатьчетверкой, еще одного, с двумя звездочками на погонах. Это был Вениамин Петрович Макаров. Ему было 22 года. До войны он учился в Куйбышеве, мечтал стать инженером. Потом Ульяновское танковое училище, действующая армия. Вдогонку на фронт летели материнские слова: «Ушел на фронт отец, может, свидитесь». Сын не свиделся: не успел... И только через 23 года его матери Павлине Леонтьевне удалось узнать о месте захоронения Вениамина, память о котором ныне бережно хранят жители Солотвина. «Мы нашли могилу Вашего сына... — писали они Павлине Леонтьевне. — У нас в Солотвине его именем назван пионерский отряд, его имя высечено на граните памятника на братской могиле, а портрет, написанный с фотографии на комсомольском билете, висит в местном музее».

Павлина Леонтьевна Макарова приняла приглашение солотвинцев и летом 1966 года побывала на могиле сына и его боевых друзей. Материнское спасибо и земной поклон передала она солотвинцам, встретившим ее как родную. Подобно сотням и сотням тысяч других героев, сын ее прожил короткую жизнь и, как они, завоевал право на бессмертие.

Вспоминается и один эпизод далеко не героический, а, как говорят, обычный, житейский, который, на мой взгляд, достаточно наглядно характеризует психологию местного жителя прифронтовой полосы, долгое время находившегося на временно оккупированной территории.

Это было в ночь перед атакой на Солотвин на окраине села Кодня, где находился командный пункт бригады. Время было позднее, все текущие вопросы предстоящего боя как будто решены. Выдалась свободная минута, и можно было выпить чашку чая. На столе появились наши скромные фронтовые припасы: тушенка, хлеб, сахар и сало.

На пороге дома показался бородач. Отряхнув запорошенную снегом шапку, он промолвил: «Дiнь добрий, товарщу офiцер, чi, мабуть, полковнiк» — и принял мое приглашение к столу. Это был еще довольно-таки крепкий старик. Не снимая своей шубы, он молча и сосредоточенно пил чай — чашку за чашкой. По всему было видно, что в этом доме давно не шумел самовар.

— Вы бы, дедусь, сняли шубу-то, — предложил я, видя, как старик обливается потом и неловко тянется за сахаром. [322]

Дед не спеша поставил блюдце на край стола, посмотрел на меня пристально, как показалось немного недоверчиво, и спросил, перемешивая украинские слова с русскими:

— А вы с войском-то надолго сюда пришли, чi, мабуть, не залишiтесь?

И когда я успокоил деда, сказав ему, что отныне Красная Армия погнала фашистские войска на запад бесповоротно, мой собеседник облегченно вздохнул, сказав: «Вот за це щiро дякую», — и расстегнул свой кожух. А потом оказалось, что под кожухом еще был кожух и еще что-то. Дед был похож на капустный кочан — одну за другой снимал он с себя одежки. Старик заявил, что при нем был весь его гардероб: «Тiкал от гадюк проклятых».

После того как дед (к сожалению, не помню его фамилии) разделся, он встал на деревянную лавку, достал со стены небольшое, старинное, в деревянной рамке зеркало. Не спеша отвинтил шурупы, отделил защитную доску с тыльной стороны, вынул оттуда вчетверо сложенную газету. Когда он развернул ее, мы увидели портрет И. В. Сталина — фотографию середины тридцатых годов.

— Колi так, то теперь нашего Верховного Главнокомандующего можно не ховать. Нехай дивiтся в червоном углу, — сказал дед и повесил портрет на видное место.

На украинскую землю возвращалась свободная советская жизнь, а войска наши все дальше теснили врага на запад. Когда соединения 3-й гвардейской танковой армии осуществляли обход житомирской группировки противника с юга, войска 60-й армии совершили успешный маневр в обход Житомира с северо-запада, имея на острие удара 4-й и 5-й гвардейские танковые корпуса.

Особо выдающуюся роль в осуществлении этого маневра сыграл 4-й гвардейский танковый корпус. Преследуя противника из района Червоноармейска, он 31 декабря вышел на подступы к сильному опорному пункту Высокая Печь и овладел им. В результате были перерезаны важнейшие коммуникации житомирской группировки, связывающие ее с западом.

В этих боях отличились многие воины. Так, командир танка младший лейтенант И. П. Голуб из 13-й гвардейской танковой бригады полковника Л. И. Баукова в районе Высокой Печи уничтожил три «тигра», две «пантеры», пять орудий и до роты пехоты. Вырвавшись вперед, его танк перерезал дорогу отступающим немцам. Было захвачено до сорока автомобилей и до полсотни подвод. В этом бою танк Голуба получил шесть пробоин. Командир был ранен, но продолжал выполнять боевую задачу. Через несколько дней в районе Гордиевки двадцатитрехлетний [323] офицер погиб. Перед смертью он совершил еще один подвиг: гусеницами своего танка раздавил вражескую артиллерийскую батарею. За мужество и героизм в этих боях комсомольцу с Днепропетровщины Ивану Платоновичу Голубу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

В те дни армию и фронт облетела весть о беспримерных подвигах танкистов 14-й гвардейской танковой бригады, которой командовал подполковник В. А. Петров, а заместителем был майор С. К. Куркоткин. Механик-водитель гвардии старший сержант Иванов, ворвавшись в село Высокая Печь, на полном ходу врезался во вражескую колонну. Немцы в панике бросили до двухсот автомобилей и четыре танка. В бою Иванову оторвало руку, потом ногу, но он продолжал сражаться. Собрав последние силы, Иванов приоткрыл тяжелый люк и, превозмогая жгучую боль и теряя сознание, стал выбираться из танка. Но тут вражеский снаряд сразил бесстрашного комсомольца. Сын ярославских крестьян из деревни Астафьевская Галичского района, двадцати одного года от роду, он погиб смертью героя на житомирской земле. Николай Константинович Иванов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Удар 4-го гвардейского танкового корпуса из Червоноармейска на Высокую Печь был ошеломляющим для противника. После боя на дорогах можно было видеть сотни разбитых и обгоревших автомобилей, многие десятки орудий. Их не досчитались 1-я, 7-я танковые и 208-я пехотная немецкие дивизии. Южнее Высокой Печи были отрезаны пути отхода двум тысячам автомобилей с пехотой. Все подступы к этому населенному пункту были забиты брошенной техникой.

Это был крупный, но не первый успех танкистов. Родословная гвардейцев началась от 17-го танкового корпуса, который летом 1942 года сразу же после формирования был брошен под Воронеж в тяжелый бой. Признание и слава пришли позже. Они были добыты вместе с умением и мастерством в огне Сталинградской битвы. Здесь танковому корпусу было присвоено звание гвардейского и почетное наименование Кантемировского{83}.

Прежде чем прийти на Житомирщину, кантемировцам пришлось участвовать во многих боях и сражениях. Они первыми открыли «ворота» Донбасса, освободив Старобельск, Краматорск, Красноармейск, сражались под Харьковом за Грайворон, Ахтырку, Богодухов и другие районы Левобережья. Бессменным командиром гвардейцев был один из талантливых танковых военачальников генерал-лейтенант, ныне маршал [324] бронетанковых войск, Герой Советского Союза Павел Павлович Полубояров.

П. П. Полубояров принадлежит к тому поколению командиров, которое стояло у истоков создания наших танковых войск. Он стал танкистом еще в гражданскую войну. В 1920 году, сразу же после окончания первой в нашей стране Автобронетанковой школы, девятнадцатилетний юноша попал на Южный фронт, где на танке «Рикардо» участвовал в подавлении контрреволюционного мятежа в Уральске, а позже в борьбе с бандами Серова и Далматовых в районах хутора Бенардак и станции Семиглавый Map. Павел Павлович прошел все ступени становления танкового военачальника — от командира танка автобронетанкового отряда, начальника автобронетанковых войск округа в довоенную пору до командира танкового корпуса в войну, командующего танковой армией и начальника бронетанковых войск Советской Армии в послевоенные годы.

Все, кому в те годы хотя бы накоротке приходилось встречаться с П. П. Полубояровым, надолго запоминали этого немногословного и вместе с тем энергичного, сильного человека, в котором, казалось, все было ладно скроено и крепко сшито. Как и многие кадровые танкисты, он самозабвенно любил боевые машины, постоянно думал об их совершенствовании и более эффективном использовании в бою и операции. К подчиненным его отношение было всегда ровным, требовательным и справедливым. Можно привести много примеров проявления его заботы о людях. Хотелось бы рассказать об одном из них, ставшем мне известным уже после войны, когда довелось командовать прославленной Кантемировской и поближе познакомиться с ее кадровым составом — в ту пору, в большинстве своем, еще офицерами-фронтовиками.

Это случилось в середине декабря сорок второго в самый разгар Сталинградской битвы. При освобождении Кантемировки наряду с другими подразделениями отличился и мотострелковый батальон старшего лейтенанта В. А. Андреева, который и поведал мне о своих боевых делах. Воины батальона в числе первых ворвались в населенный пункт. Завязалась ожесточенная схватка. Судя по всему, комбат умело руководил боем, проявил личное мужество и бесстрашие. Он был дважды ранен и оказался в медсанбате, лишь окончательно обессилев и потеряв сознание. Короче говоря, налицо был подвиг, и никто не сомневался, что он будет оценен по достоинству.

Но случилось так, что среди награжденных Андреева не оказалось. Комбат, находившийся в ту пору в госпитале, и виду не показал, что ему обидно, тем более что к тому времени его грудь уже украшал орден Красного Знамени. Он по-прежнему был жизнерадостен, охотно рассказывал о фронтовой [325] жизни. Даже говоря о трудных моментах своей боевой биографии, старший лейтенант и тут, как это свойственно людям с большой и доброй душой, находил бодрые слова, которые настраивали слушателей на веселый лад. Таких людей много было на фронте, они с улыбкой, с русской удалью смотрели смерти в глаза, презирали опасность.

Друзья по палате с радостью слушали героя Кантемировки. И, видя, что многим раненым и отличившимся в боях вручают награды, замечали: вот, мол, скоро придет срок и Андреева нашего вспомнят. Не может быть того, чтобы забыли о дважды раненном. «Главный кантемировец» Полубояров не допустит этого. Он человек справедливый, во всем любит порядок.

И пророчества друзей сбылись. Однажды в госпиталь приехал командир корпуса и был крайне удивлен, когда узнал от раненых, что комбата мотострелков, о подвиге которого он хорошо помнил, не наградили. Комкор пообещал ходатаям выполнить их просьбу: похлопотать перед начальством за Андреева.

Вручение награды ускорил случай. Буквально через несколько дней после посещения госпиталя командиром корпуса у раненых побывал К. К. Рокоссовский, который до этого времени объехал и другие фронтовые госпитали и большой группе солдат и офицеров вручил правительственные награды. Дождался своей награды и В. А. Андреев. Только она оказалась особенной. Старший лейтенант был награжден орденом Суворова III степени. В ту пору о нем далеко не все слышали и почти никто его не видел. Этот орден вместе с орденами Кутузова и Александра Невского был учрежден летом 1942 года, в самый разгар оборонительного сражения на подступах к Сталинграду. Это были первые так называемые полководческие ордена. Позднее были учреждены ордена Богдана Хмельницкого, Ушакова, Нахимова и высший военный орден «Победа»{84}.

После ухода из госпиталя К. К. Рокоссовского раненые обступили смущенного старшего лейтенанта и долго с интересом рассматривали лучистый пятиконечный орден, где в круглом медальоне поблескивал гордый профиль Александра Суворова. Собравшиеся припоминали все, что они когда-либо читали и слышали о походах великого русского полководца, о подвигах его чудо-богатырей, которым «мало трех! Давай им шесть! Давай им десять на одного, всех побьют, повалят, в полон возьмут!».

Наверное, никогда раньше наша героическая история не работала так интенсивно, целеустремленно на современность, [325] как это было в годы Великой Отечественной войны. В ту пору в народе и армии с какой-то особой любовью воскрешалась память о прославленных полководцах нашей земли, о многих поколениях воинов, отстоявших ее честь, о людях, без оглядки принявших смерть за ее свободу и независимость. «Честная смерть лучше плохой жизни», — говорили герои прошлого.

Однако вернемся к событиям, развернувшимся 31 декабря 1943 года в районе Житомира. Как уже отмечалось, находившаяся здесь вражеская группировка в этот день была обойдена с севера и запада войсками 60-й армии, а с юга — 3-й гвардейской танковой и главными силами 18-й армий. Одновременно с северо-востока и востока наступали войска 1-й гвардейской армии и 22-й стрелковый корпус 18-й армии.

Над противником, находившимся в Житомире, нависла угроза окружения. Чтобы спасти свое положение и вывести войска из города, гитлеровцы в канун Нового года перешли в контратаку против войск 18-й и 3-й гвардейской танковой армий, стремясь любой ценой отбросить их на восток. Одновременно противник предпринял попытки отвести свои войска из Житомира и соединиться со своей бердичевской группировкой.

При отражении вражеских атак в районе Житомира большая заслуга принадлежит нашим противотанковым артиллеристам. Они не раз выручали и пехоту, и подвижные войска. И тут мне хочется рассказать об этих отважных на примере одного из тысяч умелых и мужественных бойцов — командира орудия Павла Дмитриевича Азарова.

Бои под Житомиром и Шепетовкой стали для него этапом на пути к почетному званию полного кавалера ордена Славы. Первый боевой опыт он получил еще в Курской битве, в которой участвовал, находясь в 7-й отдельной гвардейской истребительной противотанковой артиллерийской бригаде. Уже в тех боях на огненной дуге отличился Павел Азаров, подбив два танка. Его орудие, поврежденное вражеским снарядом, ныне можно увидеть на обочине проселочной дороги под Обоянью. Как символ бессмертия советских артиллеристов стоит оно на граните рядом с памятником погибшим героям-артиллеристам.

После Курска были бои за Харьков, битва за Днепр, и везде противотанковая пушка Азарова была в боевом деле, и с каждым разом на ее стволе появлялись все новые и новые звездочки, умножая счет поверженных вражеских целей. Так было и под Житомиром.

В одной из вражеских контратак орудийный расчет Азарова подбил четыре танка, но в ходе боя из балки вынырнул тяжелый [327] танк «тигр». Завязалась огневая дуэль. Противотанковая пушка была повреждена. А бронированное чудовище уже у огневой позиции. В считанные секунды у сержанта возникло смелое решение: укрыть расчет в траншее, а танк поразить трофейными фаустпатронами. И вот раздались два выстрела — стреляли командир и заряжающий. «Тигр» воспламенился. Потом были бои под Шепетовкой, и первый из трех орденов Славы, которые украсили за годы войны гимнастерку П. Д. Азарова, засверкал на груди гвардии сержанта.

Героически сражались за Житомир воины армий А. А. Гречко и К. Н. Леселидзе. Весь день 31 декабря они вели напряженные бои за город. Решающую роль при взломе вражеской обороны и в уличных боях сыграли штурмовые отряды, созданные в 328-й и 350-й стрелковых дивизиях 1-й гвардейской армии, а также в 129-й гвардейской и 317-й стрелковых дивизиях 18-й армии. Очищая от врага квартал за кварталом, эти отряды продвинулись в центр Житомира, к Преображенскому кафедральному собору. Город горел. На Бердичевской улице — груды развалин. Фашисты разрушили десятки старинных зданий на Киевской, Михайловской улицах, надругались над памятником Ленину, взорвали памятник Щорсу, сожгли дом украинского писателя Михаила Коцюбинского.

Гитлеровцы цеплялись за каждый дом, но все их попытки остановить наступление наших войск оказались безуспешными. Вечером 31 декабря Житомир был полностью освобожден. Войскам, участвовавшим в его вызволении, приказом Верховного Главнокомандующего от 1 января 1944 года была объявлена благодарность, и в Москве прозвучал орудийный салют. 395-я Таманская дивизия, многие соединения 3-й гвардейской танковой армии, в том числе наша 91-я отдельная танковая Фастовская бригада, 12-я минометная Киевская бригада и 17-я артиллерийская Киевско-Житомирская дивизия были представлены к награждению орденом Красного Знамени.

1 января в Житомире горожане собрались на митинг. Они благодарили наших бойцов и командиров. Это были простые и взволнованные слова о пережитом и выстраданном.

«...Никакие преследования и обман, никакие зверства, истязания и разбой не сделали из нас покорных немецких рабов, как того ждал кровавый Гитлер, — писали позже житомирцы нашим воинам. — Мы верили в нашу победу... Слава про житомирские полки и дивизии не померкнет в веках. 31 декабря 1943 г. вы вернули нам жизнь, счастье и свободу. Мы снова в семье великого советского народа. Вы успешно идете вперед, очищая нашу родную землю от немецко-фашистских захватчиков. Умножайте славу русского оружия, русского народа... [328] Заверяем вас, что сделаем наш Житомир еще лучшим. В наикратчайший срок залечим раны, нанесенные немецко-фашистскими бандитами...»{85}

После освобождения Житомира наступление войск фронта развивалось успешно. 2 января 1944 года за подписью Жукова, Ватутина, Крайнюкова и Боголюбова на имя Сталина в Ставку были представлены предложения, уточняющие план дальнейшего ведения операции.

В качестве ближайшей задачи предусматривалось войскам правого крыла и центра выйти с 3 по 8 января на рубеж Ракитное, Новоград-Волынский, Хмельник, река Южный Буг до Иванов, после чего закрепиться, используя укрепленные районы Новоград-Волынский и Остропольский. 3-я гвардейская танковая армия после разгрома бердичевской группировки противника должна была выйти в район Хмельник, Калиновка, Иванополь и нанести удар на Жмеринку.

Войскам левого крыла фронта ставилась задача разгромить белоцерковскую группировку противника. При этом 1-я танковая армия до ликвидации бердичевской группировки и выхода 3-й гвардейской танковой армии в район западнее Бердичева должна была оставаться на казатинском направлении и содействовать 38-й армии. В дальнейшем предполагалось танковую армию М. Е. Катукова использовать для удара на Христиновку навстречу 2-му Украинскому фронту.

Выше я упомянул наши довоенные укрепрайоны, прикрывавшие с запада дальние подступы к Киеву и Днепру. В начале войны им суждено было стать местом ожесточенных боев, в которых советские войска проявили невиданное упорство и не в первый раз показали свою способность наносить ощутимые удары по врагу. Особенно отличились тогда наши танкисты. Мне не довелось быть ни участником, ни свидетелем этих боев, но в нашей 3-й гвардейской были ветераны, которые воевали в тех местах, и когда в ходе Житомирско-Бердичевской операции мы достигли рубежа старых укрепрайонов, то от бывалых командиров и бойцов мне часто приходилось слышать волнующие рассказы о первых схватках наших танковых частей и соединений. Теперь, спустя десятилетия, стали известны многие подробности тех событий. В связи с этим хотелось бы сделать небольшой экскурс в сорок первый год и напомнить читателю об одном из значительных боевых эпизодов, имевших место на киевском направлении.

Здесь, в районе Новоград-Волынского, в начале июля войска Юго-Западного фронта нанесли контрудары, сыгравшие важную роль в срыве попыток противника захватить Киев с ходу. [329] 5-я армия генерал-майора М. И. Потапова, наступая на Дзержинск, перерезала Житомирское шоссе и удерживала его до середины месяца. Враг вынужден был перебросить сюда пять свежих пехотных дивизий и временно приостановил свои войска, наступавшие на Киев. Чувствительным для него оказался тогда и контрудар 6-й армии генерал-лейтенанта И. Н. Музыченко, бойцы и командиры которой проявили поистине массовый героизм. Вот в этих-то боях и отличились воины 8-й танковой дивизии полковника П. С. Фотченкова и 10-й танковой дивизии генерал-майора С. Я. Огурцова. 9 июля, наступая навстречу соединениям армии М. И. Потапова, они нанесли смелый удар по тылам бердичевской группировки противника и уничтожили свыше двух тысяч солдат и офицеров и до полсотни танков.

В тех боях высокое боевое мастерство и отвагу проявили многие наши танкисты. Так, экипаж тяжелого танка KB, в состав которого кроме командира танковой роты старшего лейтенанта А. Е. Кожемячко входили лейтенант Жибин, младший воентехник Киселев, младший командир Гришин и красноармеец Точин, ворвался на улицы Бердичева и двое суток вел неравную борьбу. В первый же день у танка была перебита гусеница, но танкисты сумели устранить повреждение, и грозная машина снова устремилась по улицам города. Отважный экипаж уничтожил восемь немецких танков, несколько автомашин с солдатами и один танк привел на буксире в расположение своих войск. На танкоремонтном заводе в броне советского танка насчитали до тридцати больших вмятин. О массовом героизме советских танкистов свидетельствует, например, то, что только в 10-й танковой дивизии 109 бойцов и командиров были награждены орденами и медалями Советского Союза.

Интересна дальнейшая судьба командира этой дивизии генерал-майора С. Я. Огурцова. В ходе тяжелых боев он попал в плен. Однако весной 1942 года Сергею Яковлевичу удалось бежать из лагеря для военнопленных в районе города Хелм. Помогли советские врачи-военнопленные, а потом польские патриоты. Они связали С. Я. Огурцова и бежавшего вместе с ним чеха Танчерова с двумя небольшими вооруженными группами советских воинов, также вырвавшихся из плена. В результате на польской земле возник партизанский отряд имени Григория Котовского. По замыслу С. Я. Огурцова отряд должен был стать кавалерийским, чтобы совершать стремительные рейды по тылам врага. Только не долго пришлось командовать котовцами талантливому советскому генералу. Он и его боевой друг Танчеров погибли 28 октября 1942 года в бою с карателями у села Зелоне.

Однако организованный Огурцовым и ставший интернациональным партизанский отряд продолжал сражаться. Весной [330] сорок третьего он вошел в состав оперативной группы Гвардии Людовой. Отряд возглавил советский боец, татарин по национальности, родом из крымского села Ай-Василь, Умер Ахмоллы Адаманов, прозванный Мишкой Татаром. Комиссаром отряда был Василий Полунин. Боевые дела котовцев на польской земле стали ныне легендой. О них, как и о других героических сынах России, сражавшихся вместе с польскими патриотами за свободу польского народа, с любовью говорят и пишут ныне в Польской Народной Республике. Увековечено и имя человека из легенды, славного бойца Страны Советов, капитана Гвардии Людовой Михаила Адаманова. Он погиб 1 июня 1943 года, идя на помощь польским жителям города Юзефов. Приказом главного командования Гвардии Людовой командир партизанского отряда имени Григория Котовского был посмертно награжден орденом «Крест Грюнвальда» III класса.

Когда еще и еще раз приходится возвращаться к событиям начала войны, то неизменно приходишь к твердому убеждению, что временные неудачи не сломили морального и боевого духа советских воинов. В самой трудной, порой безнадежной обстановке наши бойцы и командиры старались с честью выполнить свой воинский долг. Многие из них погибли, а те, кто попал в плен, вели себя достойно — боролись до конца.

...То было в начале войны. В январе же 1944 года события, развернувшиеся на киевском стратегическом плацдарме, если и напоминали чем-то первые сражения, то, пожалуй, только тем, что теперь не мы, а гитлеровцы старались выиграть время. Однако тогда, в сорок первом, советские воины были уверены, что возвратятся на Украину, как и на другие временно оккупированные врагом территории. Они твердо знали, что победа будет за нами. У гитлеровцев же в сорок четвертом такой веры не было. Враг цеплялся за всякую возможность, чтобы оттянуть свое поражение на Правобережной Украине.

С начала января 1944 года южнее Житомира, Казатина, в районах Бердичева, Белой Церкви развернулись напряженные бои против контратакующих частей противника. Немецко-фашистское командование принимало срочные меры, чтобы сорвать наступление наших войск.

Кроме усиливающегося сопротивления противника, неблагоприятных климатических условий, перенапряжения личного состава выполнение задач усложнялось еще и тем, что наши войска испытывали значительные затруднения с боеприпасами, и особенно с горючим. В соединениях и частях фронта имелось лишь 1,4 заправки автобензина. Тылы растянулись. Все сложнее стало осуществлять эвакуацию раненых и подвоз материальных средств соединениям и частям. Но войска нашего фронта, предельно напрягая силы, продолжали наступление [331] более чем в трехсоткилометровой полосе и добивались все новых и новых успехов.

На новоград-волынском направлении действовали главные силы 13-й армии, в рядах которой, как уже упоминал, мне пришлось сражаться еще в сорок первом под Минском и Могилевом. С ее новым боевым составом я познакомился в период Курской битвы, когда наша 91-я отдельная танковая бригада взаимодействовала с войсками этой армии на заключительном этапе Орловской операции. Именно с того периода памятны мне многие ее офицеры и генералы, в том числе командующий и начальник штаба армии, с которыми потом нередко приходилось видеться и беседовать,

С начала 1942 года и до конца войны 13-й армией командовал Герой Советского Союза генерал Н. П. Пухов. С 13-й армией генерал Пухов прошел многотрудный боевой путь от Ельца, под Воронежем, до Праги. Он провел 16 наступательных и 10 оборонительных операций. 26 раз армия была отмечена благодарностью Верховного Главнокомандующего.

Начальником штаба этой армии был Герман Капитонович Маландин, человек высокообразованный, обладавший отличной профессиональной подготовкой. Он соединял в себе блестящего ученого и опытного практика.

Начало Великой Отечественной войны застало сорокасемилетнего генерал-лейтенанта Г. К. Маландина в должности начальника оперативного управления Генерального штаба. В 1943 году он был назначен начальником штаба 13-й армии. После войны генерал армии Г. К. Маландин работал в центральном аппарате Министерства обороны СССР. Много труда и энергии вложил он в подготовку высших военных кадров, являясь заместителем, а затем начальником Военной академии Генерального штаба.

В начале января 1944 года наступление 13-й армии развивалось на двух направлениях: частью сил — на сарненском и основными — на новоград-волынском. Уже утром 2 января на сарненском направлении 143-я стрелковая дивизия полковника М. М. Заикина овладела городом и железнодорожным узлом Олевск. При этом особенно отличился 635-й стрелковый полк подполковника Г. С. Синченко.

Характерно, что сразу же после овладения Коростенем наши войска на сариенском направлении перешли к преследованию противника. Опыт этого преследования показал, что в условиях лесисто-болотистой местности не всегда представляется возможным развернуть крупные силы в боевой порядок. А если и удается, то замедляется темп их продвижения. Поэтому тогда наши войска преследовали отходящего противника передовыми отрядами, в состав которых выделялись стрелковые батальоны, усиленные противотанковой и полевой [332] артиллерией. Эти отряды не давали возможности отходящему противнику закрепиться на промежуточных рубежах, а встретив узел сопротивления, они могли сбить противника и занять выгодный рубеж до подхода главных сил.

В тот день, когда был освобожден Олевск, успешно развивалось наступление и на новоград-волынском направлении. Здесь соединения 24-го стрелкового корпуса генерал-майора Н. И. Кирюхина форсировали реку Случь и продолжали наступать на Новоград-Волынский. Особого успеха добился 25-й танковый корпус генерал-майора Федора Георгиевича Аникушкина — одного из известных танковых командиров. Соединения и части корпуса окружили гарнизон противника и 3 января во взаимодействии с соединениями стрелкового корпуса освободили Новоград-Волынский.

Москва салютовала доблестным войскам 13-й армии. В приказе Верховного Главнокомандующего войскам, участвовавшим в освобождении города, была объявлена благодарность. 140-я стрелковая дивизия генерал-майора А. Я. Киселева, 149-я стрелковая дивизия полковника А. А. Орлова, 287-я стрелковая дивизия генерал-майора И. Н. Панкратова, многие танковые, мотострелковые соединения, артиллерийские и другие части были удостоены почетного наименования Новоград-Волынских, а 140-я стрелковая дивизия, кроме того, была представлена к награждению орденом Красного Знамени.

В первые дни после Нового года наступление войск нашего фронта развивалось быстро. Вслед за Новоград-Волынским 4 января была освобождена Белая Церковь, а 5 января — Бердичев.

В освобождении Белой Церкви решающую роль сыграла 40-я армия. Ее командующему Герою Советского Союза генерал-лейтенанту Ф. Ф. Жмаченко пришлось воевать в эту пору недалеко от тех мест, где он родился. Войска армии за два дня до Нового года продолжали наступление правым флангом в обход Белой Церкви с запада, а центром и левым флангом — непосредственно на город с целью окружения и уничтожения белоцерковско-гребенковской группировки противника. К этому времени фронт действий армии, расширяясь, как и в других армиях, веерообразно, стал составлять уже 75 км, что неизбежно вызывало большие разрывы между войсками. Вполне естественно, что при таком широком фронте наступления плотности сил и средств были небольшими. Так, плотность по артиллерии и минометам составляла всего около 15 единиц на 1 км фронта. Однако если посмотреть соотношение сил, то, кроме танков, 40-я армия в полосе своего наступления по всем остальным показателям имела превосходство над противником в полтора-два раза. Иначе говоря, наступать было [333] можно, но, конечно, при правильном распределении сил и средств по направлениям действий.

1 января соединения армии вышли на рубеж реки Рось и завязали бой за северо-западную окраину Белой Церкви, Противник, опасаясь окружения, яростно контратаковал с разных направлений, и на следующий день ему удалось временно задержать продвижение наших войск. Однако войска армии с присущей им настойчивостью продолжали усиливать натиск. И вскоре они с трех сторон обложили Белую Церковь. Их наступление на город умело поддерживала штурмовая авиация.

К этому времени командующий фронтом усилил армию Ф. Ф. Жмаченко танковым корпусом А. Г. Кравченко и приказал к исходу 3 января окончательно овладеть районом Белой Церкви. Танковые же части должны были наступать на Ставище и в дальнейшем на Таращу, отрезая тем самым отход белоцерковской группировке на юг.

Генерал Н. Ф. Ватутин внимательно следил и за 27-й армией, которая, как известно, должна была содействовать войскам Ф. Ф. Жмаченко в овладении Белой Церковью. Однако соединения этой армии, возобновив наступление, заметного успеха не добились. Поэтому, чтобы развивать ее успех, командующий фронтом приказал: «...Для усиления своего правого фланга взять с букринского плацдарма две дивизии без двух полков. На букринском плацдарме оставить два стрелковых полка и два артдивизиона под общим командованием генерал-майора И. С. Шмыго. Задача — прочно оборонять букринский плацдарм, в случае отхода противника, немедленно его преследовать»{86}.

Штурм Белой Церкви начался в ночь на 4 января. Враг не выдержал ударов советских войск. Бросая оружие и боевую технику, автомобили и повозки с награбленным имуществом перед Случью, как некогда наполеоновские мародеры перед Березиной, гитлеровцы бежали, оставляя позади себя черные пепелища. В сумеречном небе отчетливо виднелись языки пламени. Горели окраины, подожженные отступающими войсками. Утром подул ветер и погнал вслед убегающему врагу космы черного дыма. Они гигантскими шлейфами перекинулись через город. Эти скорбные дымы напоминали о многих бедах, причиненных городу оккупантами. Белоцерковцы никогда не забудут о трагедии, разыгравшейся на седьмой площадке. Здесь, на окраине города, гитлеровцы расстреляли десятки тысяч мирных жителей и военнопленных.

Вместе с советскими воинами в освобождении Белой Церкви принимала участие и 1-я Чехословацкая отдельная бригада [334] Людвика Свободы, за что она была награждена орденом Богдана Хмельницкого I степени, а 44 ее солдата и офицера — орденами и медалями Советского Союза.

После войны Людвик Свобода с гордостью вспоминал о глубокой признательности воинам-чехословакам, которую от имени советского народа высказал Михаил Иванович Калинин. Он говорил: «Неважно то, сколько вас было, а важно то, что вы, чехословаки, остались верными нам в тяжелое для нас время... Вы верили вместе с нами в конечную победу нашей общей справедливой борьбы... А борьбе вы отдали все, что имели. Это особенно ценит наше государство и весь наш народ»{87}.

Потерпев поражение в боях за Белую Церковь, немецко-фашистское командование отвело остатки своих разбитых дивизий в районы Черкасс, Потеевки и Таращи, где создало очаги сопротивления. Одновременно оно готовило промежуточный оборонительный рубеж в районе Кагарлыка в надежде задержать наши войска, нанеся по ним удар с севера.

В связи с этим Военный совет фронта поставил генералу ф. Ф. Жмаченко задачу: «Отходящего из района Белая Церковь противника стремительно преследовать в восточном направлении, отрезая пути отхода и уничтожая его. К исходу 4.1.44 во что бы то ни стало овладеть районом Тараща, Ракитное...»{88}

Гитлеровцы придавали большое значение Таращанскому узлу сопротивления, прикрывавшему их белоцерковскую группировку с юга и юго-востока. Таращанский узел имел сильную, подготовленную оборону. В ее системе на ближних подступах к городу находились части 25-й танковой и 88-й пехотной дивизий. Гарнизон усиливался отходящими частями. После белоцерковской это была наиболее сильная группировка вражеских войск на юге.

Особая роль в ликвидации этого мощного опорного пункта врага, преграждавшего путь на Умань, отводилась 5-му гвардейскому танковому корпусу. В полдень 4 января его соединения совместно с частями 167-й стрелковой дивизии генерал-майора И. И. Мельникова возобновили наступление.

Сопротивление с каждым часом возрастало. 21-я гвардейская танковая бригада подполковника П. Ф. Охрименко в самом начале наступления была вынуждена отразить две контратаки противника.

Поздно вечером 4 января согласованным ударом 520-го стрелкового полка подполковника П. Г. Акулова с запада и 22-й гвардейской танковой бригады полковника Ф. А. Жилина [335] с юга советские войска завязали уличные бои в городе. Ожесточенная схватка, начавшаяся ночью, закончилась только во второй половине следующего дня полным освобождением Таращи. После овладения этим узлом сопротивления войска 40-й армии получили возможность наступать на Умань.

На главном, житомирско-бердичевском направлении были сосредоточены основные силы противоборствующих сторон в районе киевского плацдарма. После падения крупного узла сопротивления, каким был Житомир с прилегающими населенными пунктами и системой водных преград, остатки разгромленной житомирской группировки противника отошли в район Чернодуб, Троянов, Чуднов, имея целью прикрыть Бердичев с северо-запада. Войска же, оборонявшие этот город, получили приказ удерживать его до подхода резервов, с тем чтобы в дальнейшем перейти в контрнаступление.

Обстановка требовала немедленной ликвидации бердичевской группировки противника. Как упоминалось, эта задача была возложена в основном на армии К. Н. Леселидзе и П. С. Рыбалко. В дальнейшем она уточнилась. В частности, в докладе Г. К. Жукову, который находился в те дни в войсках соседнего 2-го Украинского фронта, задача окончательно была сформулирована Н. Ф. Ватутиным так: «Рыбалко выходит в район Большие Коровинцы, Иванополь, Райгородок и становится западнее Бердичева, содействуя тем самым овладению Бердичевом. Леселидзе, нанося главный удар своим правым флангом в направлении Слободище, Пятигорка и вспомогательный удар южнее Бердичева, обходит Бердичев, овладевает им и к исходу дня выходит на фронт Гартышевка, Пятигорка, Поличинцы, Волчинец, исключительно Вуйна.

38-я армия на своем правом фланге совместно с частями Катукова продолжает уничтожение противника и к исходу дня выходит на рубеж Вуйна, ст. Голендры, Герасимовка, Збараш, на направлении южнее Погребище совместно с частями Катукова наносит поражение 17-й танковой дивизии противника и не допускает его прорыва»{89}.

Танковые и механизированные соединения П. С. Рыбалко, выполняя поставленную задачу, наступали севернее Бердичева и 1 января завязали бой за Троянов — сильный опорный пункт противника, прикрывавший подступы к реке Гнилопять. Попытки овладеть им с ходу успеха не имели. И только после концентрического удара 6-го и 7-то гвардейских танковых корпусов с северо-востока и юго-востока во взаимодействии с войсками 18-й армии, наносившими удар с востока, Троянов был, взят. [336]

Нашей армии пришлось наряду с основной задачей по разгрому бердичевской группировки решать попутно и другую: содействовать войскам 1-й гвардейской армии. Дело в том, что в районе Чернодуба гитлеровцы сосредоточили в тот период две танковые и одну пехотную дивизии и задержали наступление армии А. А. Гречко,

Поэтому 3-й гвардейской танковой армии было приказано ударом в направлении Рудня, Городище, Глыбочек во взаимодействии с войсками А. А. Гречко уничтожить чернодубенскую группировку противника и в дальнейшем развивать наступление в южном направлении.

Дополнительная задача была выполнена, и гвардейцы-танкисты вместе с пехотой устремились на Иванополь (Янушполь) и Райгородок, имея целью обойти Бердичев с запада. Противник всеми силами пытался предотвратить этот маневр. Двумя пехотными и танковой дивизией СС «Адольф Гитлер» он неоднократно контратаковал наши войска.

5 января 7-й гвардейский танковый корпус генерал-майора С. А. Иванова совместно с нашей 91-й отдельной танковой бригадой овладел Иванополем.

В тот период 91-я, которой я командовал, обеспечивала правый фланг армии от ударов вражеской группировки с запада. Действия корпуса и бригады были стремительными, а их удар неожиданным для противника. Он в панике бросил большое количество исправной техники и вооружения, в том числе 15 танков. Однако, придя в себя и собрав силы, противник предпринял попытку выбить нас с занимаемого рубежа. Ожесточенный бой длился четверо суток.

Выйдя в Иванополь, 3-я гвардейская танковая армия охватила бердичевскую группировку с юго-запада. Она снова, как и при штурме Житомира, создала благоприятные условия для освобождения города Бердичев. Пути отхода противника на запад были отрезаны.

Войска генералов К. Н. Леселидзе и М. Е. Катукова еще в конце декабря безуспешно пытались с ходу овладеть Бердичевом. Ворвавшиеся первыми в город батальоны майора П. И. Орехова и капитана Л. А. Карабапова из 44-й гвардейской танковой бригады подполковника И. И. Гусаковского были оторваны от своих частей и вынуждены в течение нескольких суток оказывать стойкое сопротивление превосходящим силам противника.

За личную храбрость и исключительное мастерство в управлении танковым батальоном в том бою майору Петру Ивановичу Орехову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Этого же высокого звания был удостоен лейтенант Георгий Семенович Петровский — командир танкового взвода из состава [337] батальона майора П. И. Орехова. На подступах к Бердичеву Г. С. Петровский смело атаковал боевое охранение противника и, уничтожая пехоту, пулеметные точки и противотанковые средства противника, обеспечил батальону выход на восточную окраину города. Будучи раненным, лейтенант вытащил из своего подбитого танка двух тяжело раненных членов экипажа и только после приказа командира батальона был эвакуирован в медсанбат.

Обстановка в районе Бердичева в течение нескольких дней была сложной. Важный узел дорог обороняли части 1-й танковой дивизии, танковой дивизии СС «Адольф Гитлер» и кавалерийский полк «Юг». Противник перебросил сюда свежие резервы, В большинстве это были части, прибывшие в последних числах декабря из Франции и Германии. Нашим танкистам, находившимся в Бердичеве, должны были прийти на выручку пехотинцы 18-й армии. Однако в течение трех суток они этого сделать не смогли. Начинала ощущаться изнуренность войск от непрерывных боев. Значительная часть артиллерии отстала от боевых порядков пехоты. Из-за большого удаления тылов и нехватки горючего в войска не были своевременно подвезены боеприпасы. Плохая погода исключала работу нашей авиации.

И только после того как была подтянута артиллерия и войска пополнились боеприпасами, армия К. Н. Леселидзе во взаимодействии с танкистами П. С. Рыбалко возобновила наступление. В ночь на 4 января мы прорвали сильно укрепленный оборонительный рубеж в районе Гришковцев, с боем вышли на восточный берег реки Гнилопять, разделявшей город Бердичев на две части.

В полдень передовые части форсировали реку и овладели Малой Радзивиловкой и Панковичами. Бои на подступах к Бердичеву и за овладение городом приняли ожесточенный характер. К. Н. Леселидзе ввел в сражение из своего резерва 161-ю стрелковую дивизию генерал-майора П. В. Тертышного. Вместе с ней удар в обход Бердичева с юго-востока наносили 183-я и 305-я стрелковые дивизии полковников Л. Д. Василевского и А. Ф. Васильева. Непосредственно в городе продолжали действовать танкисты подполковника И. И. Гусаковского. Гитлеровцы особенно цепко держались за вокзал, водокачку и за высоты южнее города. Там находились сильные укрепления. Именно по этим объектам нанесли удары подтянувшаяся артиллерия и возобновившая полеты штурмовая авиация из состава 227-й штурмовой авиационной дивизии полковнику А. А. Ложечникова.

5 января части стрелковых дивизий окончательно сломили сопротивление противника и соединились с танковыми подразделениями, [338] которые самоотверженно сражались в окружении. На следующий день Москва салютовала войскам 1-го Украинского фронта, которые после пятидневных ожесточенных боев штурмом овладели Бердичевом — мощным опорным пунктом обороны противника и крупным железнодорожным узлом, на юго-западном направлении. Соединениям и частям, отличившимся в боях за освобождение города, приказом Верховного Главнокомандующего было присвоено наименование Бердичевских. Некоторые из них были удостоены высоких правительственных наград.

Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что одним из решающих условий успеха наших войск в сражении за Бердичев явились действия 3-й гвардейской танковой армии. Воины нашей армии, выйдя на рубеж Большие Коровинцы, Червоное, Иванополь, приняли на себя мощные контрудары противника, пытавшегося с запада и юго-запада прорваться к городу. Особенно назойливо и часто лезли напролом танковые части врага. Так, например, когда завершилось освобождение Бердичева, в районе Рачки сильной танковой группой противник контратаковал боевые порядки 9-го механизированного корпуса генерал-майора К. А. Малыгина. Однако враг, понеся потери, вынужден был отойти.

А тем временем войска, освободившие Бердичев, продолжали наступление на запад. Они шли по полуразрушенному городу. На уцелевших домах были видны следы огня. Нашим воинам пришлось услышать много кошмарных рассказов о насилиях и зверствах оккупантов над жителями города. Фашисты согнали еврейское население на Лысую гору и там расстреляли детей, женщин и стариков. По свидетельству очевидцев, гора превратилась в чудовищную могилу, где были погребены живые люди и сквозь землю слышались их стоны.

Многие из евреев подвергались мучительной казни. Вот несколько фактов. Немецкие танкисты привязали к двум танкам старого врача Вурварга и разорвали его на части. То же самое проделали с семьей Иосифа Тесангольца. Разорвали танками и его жену Эстер и дочь Броню 16 лет от роду.

Рядовой Исаак Шпеер, отпущенный на розыски младшей сестры и брата, вместо детдома, где они должны были находиться, нашел обуглившиеся стены. Боец решил навести справки у местных жителей. Он зашел на окраине города — в Гришовцах — в дом № 50 и от его хозяина Г. И. Федорчука узнал, что вскоре после прихода немцев к детдому подъехали крытые автомашины. В них погрузили всех детей: и евреев, и русских, и украинцев. Палачи отвезли их на кирпичный завод и всех до одного сожгли в заводских печах. [339]

Когда утром следующего дня наши воины форсировали по льду Гнилопять и устремились на штурм Лысой горы, среди них был и Исаак Шпеер. Он погиб на этой самой горе, ставшей могилой для десятков тысяч беззащитных людей. Он погиб как герой, совершая вместе с боевыми товарищами справедливое возмездие. Его похоронили в родном городе на Белопольской улице, и украинские женщины положили на свежую могилу венки из зеленой хвои.

Тогда павшим героям еще не ставили долговечных надгробий. Шла боевая страда. Но всякий раз, прощаясь с боевыми товарищами, думалось, что народ никогда не предаст забвению эти неприметные зеленые холмики с деревянными столбиками и фанерными звездочками. Люди по достоинству оценят и увековечат память павших в боевом строю.

...В первую неделю нового, 1944 года наступление наших войск, начавшееся с киевского плацдарма, в глубь Правобережной Украины достигло кульминационного момента. Освободив такие крупные города и в то же время важные в оперативно-стратегическом отношении опорные пункты, какими являлись в системе обороны врага Житомир, Новоград-Волынский, Болая Церковь и Бердичев, войска 1-го Украинского фронта не только создали угрозу охвата корсунь-шевченковской группировки немцев, но и нависли с севера над всеми немецко-фашистскими войсками, находившимися на Украине.

Последние дни операции

По всему было видно, что в начале января гитлеровское командование пришло к выводу о возможном ударе двух смежных советских фронтов по сходящимся направлениям на Звенигородку или Умань. И чтобы не допустить этого, оно поспешно начало перебрасывать сюда войска с других участков фронта и из резерва. В частности, в полосу 1-го Украинского фронта было переброшено восемь дивизий и одна бригада.

Вновь прибывшие дивизии врага использовались на бердичевском и винницком направлениях. Наиболее сильное сопротивление фашистские войска стали оказывать на винницком направлении, где действовали наши 38-я и 1-я танковая армии. Достаточно сказать, что только 5 января войска этих армий отразили до десяти сильных контратак противника.

Враг активизировал свои действия и на других участках фронта, намереваясь выиграть время для подготовки оборонительного рубежа по рекам Случь, Горынь и Южный Буг.

Задачи войскам фронта наиболее полно были сформулированы в докладе И. В. Сталину, посланном в Ставку в ночь на 9 января, за подписью Г. К. Жукова, Н. Ф. Ватутина и А. Н. Боголюбова. [340] Представитель Ставки и командование 1-го Украинского фронта, учитывая успех соседа слева — 2-го Украинского фронта, овладевшего Кировоградом, докладывали Верховному Главнокомандующему соображения о дальнейшем проведении операции.

В докладе говорилось о том, что ближайшая задача войск фронта остается прежней, а именно: на правом крыле — выход на рубеж рек Горынь и Случь, овладение Дубровицами и Сарнами; в центре и на левом крыле — разгром жмеринской и у майской группировок противника и выход на линию Любар, Хмельник, Жмеринка, Тульчин, Умань. Выход войск на этот рубеж предполагалось осуществить не позже 12 января.

В дальнейшем, ориентировочно с 20 января, предусматривалось продолжить наступление, с тем чтобы к концу первой декады следующего месяца главными силами выйти на рубеж Ковель, Луцк, Дубно, Волочиск, Гусятин, Каменец-Подольский, река Днестр от Хотина до Сороки.

Это был большой и смелый план развития наступательной операции. Но беда в том, что войска к тому времени стали остро ощущать на непрерывно расширяющемся фронте недостаток в силах и средствах для поддержания необходимой тактической и оперативной плотности. Непомерно удлинились и тыловые коммуникации, что в условиях бездорожья и недостатка автотранспорта крайне затрудняло снабжение войск, которые к тому же были изнурены. И потому, хотя Ставка и утвердила предложения фронта, осуществить их полностью не удалось.

На правом крыле, в Южном Полесье, наступала 13-я армия. После освобождения Новоград-Волынского основные усилия она сосредоточила на олевско-сарненском направлении, где стрелковые соединения преследовали отходящие части противника. Преследование велось в трудных условиях. Редкая дорожная сеть, кругом болота, реки и речушки, покрытые тонким льдом. Противник, используя водные рубежи и различные дефиле, мог малыми силами организовать сопротивление. Имея большое количество пригодных для обороны естественных рубежей, он быстро маневрировал своими арьергардами и заслонами. И все же наши войска на сарненском направлении неудержимо продвигались вперед.

К исходу 8 января 397-я стрелковая дивизия полковника Н. Ф. Андоньева обошла Сарны с севера. Южнее этого города завязала бои 181-я стрелковая дивизия генерал-майора А. А. Сараева. Непосредственно на Сарны наступала 143-я стрелковая дивизия полковника М. М. Заикина. Она преследовала противника вдоль железной дороги Олевск — Сарны. Враг безуспешно пытался задержать наши части в Ракитном и Клесове. И лишь на окраинах Сарнов ему удалось организовать [341] упорное сопротивление. В северной и восточной части города противник создал трехкилометровый оборонительный рубеж, а непосредственно в Сарнах — прочную оборону, состоящую из отдельных узлов сопротивления. В ее систему были включены и имевшиеся у гитлеровцев два бронепоезда, курсировавшие по железной дороге в городе.

Вся сарненская группировка, состоящая из нескольких охранных полков и батальонов, в общей сложности насчитывала до семи тысяч человек. В ходе боя за удержание Сарнов противник не терял надежды на подход резервов. Это дало бы ему возможность осуществить контратаки с северо-западного и юго-западного направлений. Поэтому успех штурма города решала быстрота действий наступающих войск, и вполне естественно, что наше командование решило упредить подход вражеских резервов и охватить город с обоих опасных направлений.

Основная задача по освобождению Сарнов возлагалась на 143-ю стрелковую дивизию, как наиболее укомплектованную и технически оснащенную. Она была усилена тремя полками артиллерии и минометов, в том числе гвардейских. 11 января, после четырехдневной осады, наши войска штурмом овладели Сарнами.

Опыт, приобретенный нами в ходе наступления в условиях лесисто-болотистой местности, имел большое практическое значение для планирования и проведения последующих наступательных действий в подобных условиях, и в частности на ковельском направлении. Важные выводы были сделаны по управлению войсками. В ходе преследования оно осуществлялось в основном по радио. Быстрое продвижение частей и дивизий, их маневренность, частые изменения маршрутов и направлений преследования — все это почти целиком исключало возможность использования проводной связи. При наступлении на широком фронте в лесах и болотах штабы дивизий и корпусов находились на значительном удалении друг от друга, нередко достигавшем 50 км. Это в свою очередь вынуждало ставить промежуточные радиостанции, что обеспечивало в сочетании с подвижными средствами связи бесперебойное управление войсками в ходе наступления.

На сарненском направлении, взаимодействуя с регулярными войсками, успешно действовали и партизаны, в частности соединения А. Н. Сабурова и С. Ф. Маликова. Они принимали участие в освобождении Дубровиц, Бухлича, Костополя.

Южнее Сарнов, на шепетовском направлении, с тяжелыми боями продвигалась 60-я армия. Ее левофланговые соединения в районе Любар, на стыке с 1-й гвардейской армией, были вынуждены отражать сильные контратаки пехоты и танков противника. [342] К 13 января обстановка на фронте складывалась так, что основное внимание нужно было сосредоточить па винницком направлении, чтобы сорвать готовившийся здесь контрудар противника. Командование фронта было озабочено также медленным продвижением войск левого крыла и возможностью образования разрыва на правом крыле, на стыке с войсками Белорусского фронта. Поэтому генерал армии Н. Ф. Ватутин с разрешения Ставки приказал 13-й и 60-й армиям закрепиться на достигнутых рубежах и создать прочную оборону, выдвинув вперед разведку и прикрывающие части.

Войскам же 40-й и 27-й армий было приказано увеличить темпы наступления на уманском и звенигородском направлениях и идти на соединение с правым крылом 2-го Украинского фронта. В этих целях 27-я армия усиливалась 5-м гвардейским танковым корпусом и другими соединениями. В ней была создана ударная группировка в составе трех стрелковых дивизий, которая должна была наступать на Звенигородку.

Армия С. Г. Трофименко вела бои на линии западнее Лысянки, Кагарлык, севернее Канева. По ее флангу из района Лысянки противник нанес контрудар двумя пехотными дивизиями с полсотней танков. В результате ему удалось остановить наступление армии. 15 января она получила приказ передать один стрелковый корпус в 40-ю армию, а остальными силами удерживать занимаемый рубеж, прочно прикрывая белоцерковское и кагарлыкское направления.

В этот период несколько интенсивнее развертывались события на уманском направлении. Здесь перед фронтом армии Ф. Ф. Жмаченко оказывали сопротивление части разгромленной белоцерковской группировки противника. Враг, цепляясь за промежуточные рубежи, всеми силами стремился обеспечить вывод войск, действовавших восточное Умани. К исходу 12 января, развивая наступление на Христиновку и Умань, 40-я армия вышла на северную окраину Монастырище и овладела Маньковкой. В ходе преследования противника был вбит угрожающий клин в его оборону. До Умани оставалось 25 — 30 км. Однако противник предпринял все, чтобы предотвратить окружение своих войск.

На следующий день Н. Ф. Ватутин поставил задачу армиям Ф. Ф. Жмаченко и С. Г. Трофименко овладеть Тальное, Екатеринполем, Звенигородкой, а передовыми частями — Шполой, где соединиться с войсками 2-го Украинского фронта, наступавшими из Новомиргорода. К сожалению, эту задачу не удалось выполнить. Противник одновременно на нескольких направлениях нанес мощный контрудар, в котором в общей сложности участвовало свыше пятисот танков и до девяти пехотных дивизий. [343]

К концу Житомирско-Бердичевской операции все напряженнее и сложнее становилась обстановка на центральном участке, где действовали армии ударной группировки фронта. На винницком направлении темпы наступления войск К. С. Москаленко и М. Е. Катукова снизились. Резервы иссякли. Все соединения были введены в бой и находились в соприкосновении с противником в первом эшелоне.

Немецкие танки на отдельных участках вклинились в боевые порядки наших войск. Для срыва контрудара противника командующий фронтом вынужден был отказаться от дальнейшего использования 1-й танковой армии на Христиновку и повернуть ее на винницкое направление.

Несмотря на крайне тяжелые условия, наши войска продолжали обходить Винницу с юго-востока. 9 января 11-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта А. Л. Гетмана вместе с 68-й гвардейской и 241-й стрелковыми дивизиями генерал-майоров В. Ф. Стенина и П. Г. Арабея вели бой на рубеже Свердловка, Гуменное, Комаров. Левее действовал 8-й гвардейский механизированный корпус генерал-майора И. Ф. Дремова. Вырвавшись из-за правого фланга 100-й стрелковой дивизии полковника Т. Т. Цыганкова, соединения корпуса устремились в обход Винницы через Южный Буг на Жмеринку.

На пилявско-жмеринском направлении снова отличилась 1-я гвардейская танковая бригада полковника В. М. Горелова. 9 января, действуя в составе передового отряда от 8-го гвардейского механизированного корпуса, танковая бригада форсировала Южный Буг в районе Сутиски. Здесь экипажи танков старшего лейтенанта Е. А. Костылева и лейтенанта Г. С. Горбача предотвратили взрыв электростанции и плотины. На следующий день танкисты Горелова ворвались на окраину Жмеринки, перехватили важную железную дорогу из Одессы на Львов, нарушили телеграфно-телефонную связь на линии Винница — Жмеринка. Был сорван вражеский план переброски танковых резервов по железной дороге в район Винницы. Следовавшие туда эшелоны противник был вынужден останавливать юго-западнее Жмеринки. Однако еще накануне выхода наших танкистов к городу враг успел разгрузить на его железнодорожном узле несколько эшелонов с танками, пехотой и артиллерией и предпринял ряд сильных контратак против танковой бригады. В результате ей не удалось освободить Жмеринку.

Не удалось закрепить успех передового отряда и главным силам механизированного корпуса, которые вынуждены были вступить в борьбу с подошедшими резервами противника. Они не смогли прорваться на помощь бригаде В. М. Горелова, которая [344] вынуждена была отойти на восток и присоединиться к своему корпусу в районе Липовца.

В первой декаде января авиация нашего фронта значительно активизировала свои действия, в интересах наземных войск она днем и ночью наносила систематические удары по живой силе и огневым средствам противника, содействуя развитию нашего наступления на главном, житомирско-бердичевском направлении. В этот период 2-я воздушная армия под командованием генерал-лейтенанта авиации С. А. Красовского произвела около 3 тысяч самолето-вылетов и уничтожила свыше 60 танков, 27 железнодорожных эшелонов, 10 поездов, 950 автомашин, 3 крупных склада и большое количество живой силы врага, подавила до 10 его артиллерийских батарей.

К 10 января на винницком направлении противник нанес контрудар из района южнее Винницы на Липовец. В результате армия К. С. Москаленко была вынуждена оставить несколько населенных пунктов. Немецко-фашистское командование сосредоточило здесь 3 танковые, 4 пехотные дивизии, отдельный танковый батальон и 2 дивизиона штурмовых орудий. Ценою больших потерь врагу удалось потеснить 38-ю армию. Гитлеровское командование продолжало настойчиво добиваться своей цели, стараясь найти слабые места в нашей обороне.

Особенно жаркие бои проходили южнее Липовца. Здесь совместно с 241-й стрелковой дивизией генерал-майора П. Г. Арабея сражался армейский учебный батальон капитана Л. К. Семенова. Генерал К. С. Москаленко был вынужден в тяжелую минуту бросить его на наиболее трудный участок. Курсанты оправдали надежды командарма: стояли насмерть и не пропустили врага. Среди отважных был и комсомолец Г. Т. Ткаченко, повторивший подвиг Александра Матросова. Об этом подвиге стало известно и в нашей танковой армии.

Это было 18 января в районе деревни Поповка, что южнее Липовца. Находившаяся здесь учебная рота лейтенанта И. Я. Выродова попала под сильный артиллерийско-минометный и пулеметный огонь противника. Подразделение несло большие потери, особенно от вражеского пулемета. Уничтожить его вызвался Ткаченко. Будучи раненным в ногу, превозмогая боль, он подполз к огневой точке и бросил гранату. Рота двинулась в атаку и снова залегла: ожил вражеский пулемет. Тогда бесстрашный воин поднялся во весь рост и бросился вперед на всплески огня. Своим телом он прервал осатанелую дробь пулемета. Боевая задача была выполнена. Многие жизни спас в тот день двадцатилетний комсомолец Григорий Тихонович Ткаченко из Красной Яруги Курской области, за что посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза.

Не менее напряженно проходили завершающие бои Житомирско-Бердичевской операции и в полосах других армий.

После освобождения Житомира 1-я гвардейская продолжала наступление в юго-западном направлении, отражая неоднократные контратаки противника. Так, только в течение 3 января она отбила три сильных удара пехоты и танков врага, поддержанных авиацией. Противник всеми средствами стремился задержать продвижение армии, чтобы обезопасить левый фланг бердичевской группировки.

Выполняя указания командующего фронтом о налаживании более четкого взаимодействия с армиями генералов П. С. Рыбалко и И. Д. Черняховского, генерал-полковник А. А. Гречко принял энергичные меры. Он выявил дополнительные возможности для активизации наступления. В частности, им было установлено, что приданные корпусам и дивизиям артиллерийские и минометные части ведут бой только частью орудий и минометов, остальные отстали на дорогах или выведены в резерв. Положение было выправлено лишь к 5 января. К этому времени армия А. А. Гречко частью сил вышла на северную окраину города Чуднов, а остальными войсками вела бой па рубеже Бабушки, Большие Коровинцы, Рачки, Малая Татарнивка. От командующего войсками фронта было получено распоряжение, в котором говорилось об успешных действиях войск П. С. Рыбалко, занявших Иванополь, Медведиху, Червоный, и приказывалось 1-й гвардейской и 18-й армиям продолжать энергичное наступление, чтобы не допустить окружения противником частей Рыбалко.

На следующий день войска А. А. Гречко освободили Чуднов, выбили гитлеровцев из Малой Татарнивки и ряда других населенных пунктов. Перед фронтом армии медленно отходили, непрерывно контратакуя, две пехотные и две танковые дивизии противника. 7 января стрелковые дивизии генерал-майора Г. И. Вехина и полковника В. П. Янковского вышли в район городка Иванополь, где, как отмечалось, уже находились войска П. С. Рыбалко — части 7-го гвардейского танкового корпуса и пашей 91-й отдельной танковой бригады.

Наша 3-я гвардейская танковая армия, обходя Бердичев с запада, стала наступать на стыке 18-й и 1-й гвардейской армий на бердичевско-хмельникском направлении.

8 января генерал армии Н. Ф. Ватутин поставил танковой армии задачу развивать наступление на Хмельник. Ввиду того, что в танковых частях к этому времени в строю осталось всего лишь до ста танков и самоходно-артиллерийских установок, П. С. Рыбалко принял решение в каждом корпусе сформировать по одной танковой и мотострелковой бригаде для ведения дальнейших наступательных действий. Танки этих бригад [346] предполагалось использовать для непосредственной поддержки пехоты обеих общевойсковых армий.

В боевом распоряжении было указано: «... Командирам 6-го и 7-го гвардейских танковых корпусов с 10.1 все наличные танки... передать в одну из танковых бригад. В дальнейшем боевые действия вести в составе одной танковой бригады и одной мотострелковой бригады... Командиру 9-го механизированного корпуса все танки свести в один танковый полк...»{90}.

Практически получилось так, что в 6-м гвардейском танковом корпусе таким соединением, насыщенным танками, оказалась 53-я гвардейская танковая бригада полковника В. С. Архипова. Что касается 7-го гвардейского корпуса, то командующий армией, уточнив свое прежнее боевое распоряжение, приказал передать из него в 91-ю отдельную танковую бригаду сначала исправные, а позже все отремонтированные танки с экипажами. Наша бригада усиливалась также оперативно подчиненными ей истребительно-противотанковым, самоходно-артиллерийским полками и дивизионом гвардейских минометов.

В течение последующих двух дней все попытки 3-й гвардейской танковой армии развить наступление на Хмельник заметного успеха не имели. 9 января во взаимодействии с армиями А. А. Гречко и К. Н. Леселидзе на рубеже южнее Иванополь, Бураки она отражала танковые атаки противника. На следующий день все три армии продвинулись лишь на несколько километров на юго-запад.

Все говорило за то, что и на центральном участке фронта операция подходила к концу. Казалось, что более чем полумесячное непрерывное клокотание киевского плацдарма, напоминавшего огнедышащий вулкан, угомонилось. Но как в природе, так и на войне не скоро можно остановить разбушевавшуюся стихию. Смотришь, где-нибудь да снова с невиданной силой возникнет бой.

Один из трудных боев разгорелся на хмельникском направлении. Здесь произошло событие, которое, при наличии достаточных сил и средств, могло бы послужить началом нового мощного наступления. Речь идет о прорыве танков с десантом мотопехоты из нашей танковой армии к городу Уланов — важному опорному пункту и узлу шоссейных и грунтовых дорог на этом направлении. Вот как это было.

Утром 11 января погода резко изменилась: пошел сильный снег. Видимость почти нулевая. Подвижная группа 9-го механизированного корпуса, руководимая командиром 53-го танкового полка Героем Советского Союза подполковником [347] Д. Г. Суховаровым, воспользовавшись тем, что противник увлекся контратаками частей нашего 6-го гвардейского корпуса в районе Смелы, под покровом снегопада, пробираясь скрытно, балками, осуществила смелый обходный маневр, прорвала оборону южнее хутора Хуторисько, вышла в тыл противнику. Продолжая свой стремительный рейд на юго-запад, танкисты и мотопехота с ходу овладели Морозовкой, где уничтожили до 30 автомашин и несколько орудий противника, и уже в середине второго дня были в Уланове.

Появление в городе наших частей явилось полной неожиданностью для противника. Он поспешил закрыть брешь в обороне, намереваясь отрезать наших танкистов и пехотинцев.

Оценив создавшуюся обстановку, подполковник Суховаров организовал в городе круговую оборону. Действиям танкистов генерал армии Н. Ф. Ватутин придал большое значение. Наверное, он видел, что успех группы Суховарова при быстрой концентрации сил можно развить в общий успех наших наступающих войск и потом попытаться выйти на рубеж Южного Буга.

Тем временем обстановка в Уланове с каждым часом становилась все напряженнее. Противник контратаковал все настойчивее и настойчивее. Суховарову нужна была помощь.

В спешном порядке в танковой армии П. С. Рыбалко была создана группа в составе 91-й, 53-й гвардейской танковых бригад и некоторых армейских частей. Нашей 91-й танковой бригаде была поставлена задача во взаимодействии с 350-й стрелковой дивизией генерал-майора Г. И. Вехина прорвать оборону противника на участке Беспечна, Смела и дальше наступать на Сальницу, Воробьевку и выйти в Уланов, а потом в район Хмельника.

Главная цель удара заключалась в быстром выходе в Уланов. Совместно с подразделениями Суховарова мы должны были удерживать город до подхода главных сил и быть в готовности к отражению ударов противника из Винницы. В этом районе, как мы уже упоминали, враг создал сильную контратакующую группировку. К сожалению, мы тогда в бригаде не располагали данными о ее составе и намерениях и считали: поскольку танковый полк находится уже в Уланове, то у противника на хмельникском направлении, видимо, недостаточно сил.

Боевые действия нашей бригады на этом направлении начались с того, что в ночь на 13 января она совершила 65-километровый марш и к 6 часам утра сосредоточилась в районе Хуторисько. Спустя четыре часа после артиллерийской подготовки части бригады перешли в атаку. Сплошной обороны у противника не было, но он успел занять выгодные рубежи. Однако наши танкисты действовали стремительно. [343]

Прорвав вражескую оборону, части бригады перерезали шоссейную дорогу Беспечна — Смела и к 12 часам достигли Липятина, где завязался ожесточенный бой с противником. Тогда отличился заместитель командира мотострелкового батальона по политчасти Василий Иванович Цапенко.

Он умело проводил партийно-политическую работу, и нередко в трудную минуту его можно было видеть в цепи атакующих бойцов. Так было и под Липятином. Артиллерийским и минометным огнем, контратакой гитлеровцам удалось отсечь наши подразделения автоматчиков от танков. Возникло замешательство. И вот в эту критическую минуту в самом пекле боя появился замполит. Вместе с комсоргом батальона ефрейтором Г. Г. Гаусом они остановили бойцов и повели их в атаку.

Наступление бригады на Уланов проходило в нелегких условиях, при возросшем сопротивлении врага. К этому надо добавить, что взаимодействующая с нами пехота не смогла поддержать и развить прорыв. Части 350-й, а также соседних 117-й гвардейской и 30-й стрелковых дивизий были отрезаны от танков фланговым огнем противника и остались на исходном рубеже. Не поддержала атаку танков при бое в глубине и полевая артиллерия. Для наших прорвавшихся танков сложилась тяжелая обстановка: они вынуждены были действовать в отрыве от пехоты и артиллерии сопровождения.

В распоряжении, подписанном Ватутиным, Кальченко и Боголюбовым, говорилось: «Рыбалко развивает успех на Уланов, и дополнительно прорвалась туда 91-я отдельная танковая бригада»{91}. Было приказано, чтобы стрелковые соединения активизировали свои действия на хмельникском направлении.

13 января обстановка в районе Уланова обострилась. Здесь появились танки противника, в том числе типа «тигр», в сопровождении мотопехоты. Они контратаковали боевые порядки нашей бригады то с одного, то с другого фланга. Враг начал интенсивный артиллерийский и минометный обстрел взаимодействующих с нами стрелковых частей, которые вынуждены были отойти в исходное положение.

Тогда нам было непонятно, почему же с направления Уланов, Хмельник появляются вражеские танки и мотопехота? Где же танки Суховарова и что он делает? Он ведь овладел Улановом сутками раньше.

Как выяснилось позже, противник в середине дня подтянул к Уланову крупные силы танков{92} и мотопехоты, нанес удар по группе Суховарова и овладел Улановом. К утру противник [340] вышел на рубеж Чесноковка, Липятин, Беспечна и был остановлен там танковыми бригадами.

Наши части понесли тяжелые потери, особенно полк Д. Г. Суховарова. Однако и противнику в результате героических действий подвижной группы подполковника Д. Г. Суховарова и 91-й отдельной танковой бригады был нанесен серьезный урон. Нами было уничтожено до 20 танков и большое количество вражеских солдат и офицеров. Непосредственно в Уланове танкисты уничтожили свыше 100 автомашин и несколько складов противника.

Остатки полка Суховарова в ночь на 14 января вырвались из Уланова и присоединились к своим войскам в районе совхоза. Часть танкистов осталась во вражеском тылу. Многим из них удалось спастись. В этом им помогли советские патриоты — местные жители.

Члены одного из экипажей, радист Г. Дуркин и башенный стрелок В. Иващенко, незаметно для противника выбрались из танка, вышедшего из строя, и укрылись в одном из подвалов. А когда наступила ночь, пришла пожилая женщина и отвела их в село Чернятинцы, что в нескольких километрах южнее Уланова. Здесь собрались 12 танкистов. Два месяца их прятали жители села Семен Сенчук, Прасковья Остропович, Екатерина Глущук, Антон Шикер, Мария Вознюк и Екатерина Дробинская. Все село участвовало в спасении советских танкистов. Никто не выдал. А ведь каждый знал, что, случись провал, всех ожидает расстрел. И когда войска 1-го Украинского фронта в начале марта снова перешли в наступление, танкисты вернулись в строй. Они навсегда запомнили село Чернятинцы, которое по праву было названо селом патриотов.

В период тех боев в нашей танковой армии стало широко известно имя командира разведывательного взвода из 50-го отдельного мотоциклетного полка рядового Ф. Г. Князева. Уроженец села Карга Скадовского района Николаевской области, он с самого начала войны находился на фронте и за успешную разведку был награжден орденом Красной Звезды. И вот коммунисту Князеву снова была поставлена ответственная боевая задача: с группой из шести человек проникнуть в тыл на правый берег Южного Буга и разведать сосредоточение и силы противника, его огневую систему и инженерные сооружения в районах Янова и Хмельника. Отважный разведчик умело выполнил приказ. Со своей группой он уничтожил 15 вражеских солдат и офицеров, 6 автомашин, вырезал до 10 км телефонного кабеля, принес в часть ценные документы и сведения об обороне противника. На обратном пути наши разведчики вывели к своим четырех наших бойцов-военнопленных. [350]

В боях на улановском направлении отличились многие воины нашей бригады. Так, командир отделения автоматчиков сержант С. И. Марков при прорыве обороны стремительно ворвался в траншею, где в ближнем бою уничтожил 7 вражеских солдат и офицеров. Командир отделения ефрейтор В. Русов уничтожил пулеметную огневую точку и 18 вражеских солдат. Нанес немалый урон гитлеровцам отважный пулеметчик рядовой В. Д. Курахин. Высокое воинское мастерство показал командир отделения роты управления бригады старший сержант Г. А. Густов. В бою под Хуторисько он обеспечил бесперебойную связь с танками и, будучи раненным, продолжал выполнять боевую задачу. Все эти и другие отличившиеся воины были удостоены высоких правительственных наград.

Несмотря на чрезмерную усталость от непрерывных боев, несмотря на то, что Житомирско-Бердичевская операция подходила к концу, в войсках сохранялся высокий боевой дух. В связи с этим мне вспоминается одно из радостных событий, которое произошло в нашей бригаде накануне боев под Улановом. Такие события не редки были и в других соединениях фронта, но нам, воинам Фастовской, а после Житомира ставшей и Краснознаменной, танковой бригады, оно по-особому дорого. Речь идет об Указе Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1944 года. В тот день окрыляющая весть облетела все части и подразделения бригады. Десяти ее воинам, отличившимся в битве за Днепр, Родина присвоила высокое звание Героя Советского Союза. Росла семья отважных. К героям Сталинграда прибавились герои освобождения Украины. Золотыми Звездами теперь были уже увековечены подвиги 14 питомцев нашего соединения.

Это волнующее событие застало нас в пору подготовки к встрече первой годовщины победы под Сталинградом. Для нас, ветеранов бригады, особенно была дорога и знаменательна эта историческая эпопея. У стен волжской твердыни недавно созданный боевой коллектив нашего соединения держал суровый экзамен на боевую зрелость. В летопись его были навечно зачислены имена первых Героев Советского Союза. О них вновь рассказывалось в те дни на страницах армейской газеты. Они незримо были в наших рядах и здесь, на украинской земле. На их подвиге воспитывались молодые бойцы и командиры.

14 января 1944 года наступательные действия в Житомирско-Бердичевской операции прекратились повсеместно, а через несколько дней соединения нашей танковой армии были выведены на доукомплектование и подготовку к новым сражениям.

Оборона войск 1-го Украинского фронта продолжалась почти до конца месяца. В ходе ее армии левого крыла и центра парировали сильные удары противника из районов юго-восточнее [351] Винницы и северо-западнее Умани. Врагу здесь не удалось добиться серьезных успехов. Прекрати атаки, он был вынужден сконцентрировать все свое внимание на окруженной корсунь-шевченковской группировке. Здесь начинался для немецко-фашистских войск новый Сталинград.

В декабрьско-январском наступлении войска 1-го Украинского фронта добились крупного успеха. В ходе 22-дневных напряженных боев они продвинулись па 100 — 200 км в глубину и до 700 км по фронту. Были почти полностью освобождены Киевская, Житомирская области и ряд районов Винницкой и Ровенской областей.

Войска фронта еще больше нависли с севера над главной вражеской группировкой и создали угрозу всей группе армий «Юг». Это обеспечило в последующем успешное проведение Корсунь-Шевченковской операции 1-м и 2-м Украинскими фронтами. Действовавшие в полосе фронта войска противника понесли серьезные потери. В ходе сражения были разгромлены 7 его дивизий. Нашими войсками было уничтожено свыше 99 тысяч солдат и офицеров, 2204 танка, 131 самолет, до 1800 орудий и минометов, около 5 тысяч автомашин и бронетранспортеров и огромное количество другого вооружения и боевой техники.

Угроза выхода противника к Днепру и захвата Киева была окончательно снята. Надежды командующего группой армий «Юг» генерал-фельдмаршала Э. Манштейна, заверявшего Гитлера в том, что его войска любой ценой удержат Днепровскую дугу, разгромят русские войска на правом берегу Днепра и установят связь с крымской группировкой, не оправдались. Под ударами наших войск противник вынужден был израсходовать в затяжных боях свои основные резервы, что и привело к окончательному срыву его намерений восстановить фронт обороны по Днепру. За время нашего наступления немецко-фашистское командование было вынуждено перебросить на направления действий войск 1-го Украинского фронта шестнадцать дивизий и одну бригаду с других участков и из резерва. Это облегчило действия советских войск на других направлениях, и в частности 2-го Украинского фронта в Кировоградской операции, успешно проведенной в период с 5 по 16 января 1944 года.

Поражения, нанесенные нашими войсками врагу западнее и юго-западнее Киева, еще более пошатнули моральную и психологическую устойчивость немецких войск, державшуюся на лживой нацистской пропаганде и допинге прусской палочной дисциплины. Участились случаи дезертирства, неповиновения, массовой сдачи в плен.

О настроениях, царивших в гитлеровских войсках, говорят показания многих военнопленных. Вот одно из них, принадлежащее [352] командиру роты, действовавшей на Житомирском направлении в начале января: «До мая 1943 года я находился при штабе генерал-фельдмаршала фон Манштейна в должности офицера по поручениям... То, что я видел и пережил около Житомира в декабре месяце, совершенно ошеломило меня и изменило все мои понятия о войне. Наш батальон получил задачу отойти на 20 км западнее Житомира... Но когда мы прибыли на свой рубеж обороны, то с разных сторон уже доносились раскаты русской артиллерии. Вскоре нам стало ясно, что мы окружены Красной Армией с юга, запада и востока. Единственный выход — на север — был для нас невыгоден. Мы пытались контратаковать, но русский маневр был настолько искусен, что наши усилия оказались бесплодными. Русская артиллерия и минометы осыпали нас огнем... В моей роте насчитывалось 120 солдат и унтер-офицеров, а осталось только 32 человека... Мои солдаты бежали в панике... Мне было не к лицу сдаваться в плен: ведь я награжден медалью и четырьмя орденами, в том числе двумя орденами Железного креста. Мы пробивались на запад, обходили населенные пункты, бродили по лесам и болотам, но русские, видимо, еще быстрее двигались на запад, и когда нас взяли в плен — фронт далеко был от нас»{93}.

Житомирско-Бердичевская операция явилась ярким примером оперативного контрнаступления, осуществленного силами и средствами одного фронта, усиленного резервами Ставки. Она готовилась в исключительно короткие сроки. Заслуживает внимания удачный выбор момента перехода войск в наступление, которое началось после того, как противник втянул в сражение свои крупные оперативные резервы, был обескровлен, но еще не отказался от продолжения контрудара на Киев.

Наступление войск фронта в этой операции еще раз убедительно показало, что танковые армии являются наиболее эффективным средством развития успеха общевойсковых объединений в глубине обороны. В целях быстрого завершения прорыва вражеской обороны танковые армии уже в первый день операции были введены в сражение. Такое решение отвечало сложившейся обстановке, так как плотность танков непосредственной поддержки пехоты была невысокой (8 — 9 единиц на 1 км фронта) и не обеспечивала прорыва обороны общевойсковыми армиями в высоких темпах. Танковые армии мощным ударом завершили прорыв вражеской обороны и за первый день операции продвинулись на глубину 15 — 20 км. Достигнутый успех позволил с утра второго дня операции повернуть на северо-запад войска 3-й гвардейской танковой армии для разгрома радомышленской группировки противника, а [353] войскам 1-й танковой армии развивать наступление на Казатин.

В ходе наступления танковые армии, танковые и механизированные корпуса осуществляли широкий маневр. Так, поворот всех сил 3-й гвардейской танковой армии с Коростышева на Троянов, маневр в обход Житомира с юга позволили изолировать действовавшую здесь группировку противника от бердичевской, что обеспечило освобождение Житомира войсками 1-й гвардейской и 18-й армий. Выдвижение армии П. С. Рыбалко на рубеж западнее реки Гнилопять и наступление в южном направлении позволили выйти в район Иванополь, Райгородок и обеспечить успех 18-й армии в овладении городом Бердичев.

Аналогичный маневр был осуществлен войсками 1-й танковой армии в направлении на Казатин и далее на Жмеринку. Маневр 4-го гвардейского танкового корпуса и выход в район Высокой Печи дали возможность отрезать пути отхода житомирской группировке противника на запад.

Были и отдельные недочеты. Так, командованием фронта перед армиями была поставлена задача: с одной стороны, преследовать отходящего противника к рекам Горынь, Случь, Южный Буг и овладеть городами Сарны, Винница, Жмеринка; с другой — развивать наступление во взаимодействии с войсками 2-го Украинского фронта в направлении Умани для окружения врага в звенигородско-мироновском выступе. Такое решение вынудило войска наступать по расходящимся направлениям, что привело к распылению сил.

К тому же следует заметить, что в это время Ставка не могла выделить резервы фронту. Не было их и у Н. Ф. Ватутина. Поэтому войскам не удалось выйти на Южный Буг и осуществить окружение противника в районе Звенигородки.

В целом декабрьско-январское наступление 1-го Украинского фронта принесло важный оперативный успех. Советские воины показали возросшее боевое мастерство. Тысячи солдат, сержантов, офицеров и генералов были награждены орденами и медалями, а 29 наиболее отличившимся воинам присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Знамена многих частей и соединений украсились боевыми орденами.

В числе «именинников» было и наше соединение. Спустя много недель после тех событий 91-й отдельной танковой бригаде был вручен орден Красного Знамени. Тот день и поныне я вижу как наяву.

...Вот торжественным маршем проходят части и подразделения бригады. Такие марши на фронте — редкое и необычное явление. Впереди знаменосцы. Боевое Знамя бригады несет герой Днепра и Фастова Герой Советского Союза старшина [354] П. А. Конев. Это Знамя — наш боевой символ. Мы клялись перед ним па верность Отчизне.

Тогда, при вручении бригаде ордена, подумалось о том, что пройдут годы, десятилетия — и наше родное, побывавшее во многих походах Знамя, как и сотни, тысячи других боевых стягов, будет принадлежать уже не нам, а истории. Эти Знамена будут держать новые поколения бойцов. Это о них, об этих стягах, потом напишет поэт:

Знамен простреленных не штопайте,
Пускай всегда и в наши дни
С пороховой почетной копотью
Висят задумчиво они.

Покрыты, как герои, ранами,
Они в рубцах, как в орденах,
От нашей крови стали рдяными
И на врага наводят страх!

...Закончилась Житомирско-Бердичевская операция, но не стихали бои на киевском направлении. В ходе их войска 1-го Украинского фронта накапливали силы для новых, еще более мощных ударов.