Бой в Цемесской бухте
1
Новый, 1943 год мы встретили в базе. Около часа ночи я сошел на причал. Синели якорные огни эсминца, белые хлопья снега ложились на стойки, палубы и реи. Вокруг — тишина.
Наш эсминец — дежурный по эскадре. Уже давно пробили двухчасовые склянки. На палубах стихли голоса. Наступил Новый год.
Стоять бы так до утра и смотреть на корабль, на звездное небо... Но в то тревожное время у нас редко выпадали свободные часы, да и то не для того, чтобы любоваться природой, а для подготовки к боевым походам.
В начале января 1943 года началось стратегическое наступление советских войск на Кавказе, на краснодарском, ставропольском и других направлениях.
К концу января враг, отрезанный от переправы на реке Дон, под ударами советских войск отходил в западном направлении к Таманскому полуострову, задерживаясь на промежуточных рубежах. Наши войска преследовали и уничтожали фашистских захватчиков в общем направлении на Тихорецк, Красномедведовскую и Славянскую. Но противник усиливал оборону на новороссийском направлении, возводил на переднем крае и в глубине оборонительные сооружения. Гитлер приказал удерживать Новороссийск любой ценой.
С учетом обстановки на фронте Черноморской группе войск была поставлена задача захватить Крымскую, Новороссийск, Таманский полуостров и завершить окружение кавказской группировки войск противника.
24 января 1943 года командующий фронтом приказал Черноморскому флоту готовить высадку десанта. Намечалось основные силы десанта высадить в районе Южная Озерейка, а вспомогательные — на западном берегу Цемесской бухты, в районе Станички.
Для обеспечения выездки основного десанта и его действий на берегу из состава Черноморского флота были сформированы отряд транспортов основного десанта, [88] отряд охранения этих транспортов, отряды высадочных средств и корабельной поддержки. Кроме того, был сформирован отряд огневого содействия. В него вошли крейсеры «Красный Кавказ», «Красный Крым», лидер «Харьков», эскадренные миноносцы «Сообразительный» и «Беспощадный», а также пять самолетов-корректировщиков. Командиром отряда был назначен вице-адмирал Л. А. Владимирский. Отряду огневого содействия ставилась задача произвести артиллерийскую подготовку участков высадки десанта в районе Южной Озерейки.
В связи с предстоящим походом командиры кораблей собрались на линкоре у командующего эскадрой.
— Мы должны выйти из базы засветло. До наступления темноты будем следовать на запад, — сказал нам Л. А. Владимирский. — Таким образом несколько замаскируем свой маршрут. Когда совсем стемнеет, повернем к месту высадки десанта и ночью произведем мощный артиллерийский удар по позициям врага. Вначале артиллерийскую подготовку проведут крейсеры «Красный Кавказ», «Красный Крым», лидер «Харьков». эсминцы «Беспощадный» и «Сообразительный». Затем крейсеры и лидер отойдут в базу, а эсминцы продолжат обстрел селений Глебовка, Васильевка, Федотовка, где находится укрепленный район противника.
В дальнейшем нам предстояло обстрелять целый ряд вражеских объектов, помешать продвижению фашистских войск по дороге Глебовка — Озерейка, ведя методический огонь по ней, и, наконец, уничтожить технику и живую силу противника в Глебовке. В общей сложности по трем целям нам разрешалось расходовать до 300 снарядов.
Под вечер небольшой отряд кораблей в составе крейсера «Ворошилов», эсминцев «Беспощадный», «Сообразительный» и «Бойкий» вышел в море.
Штиль. Форштевень разрезает зеркальную гладь воды. Она пенится у борта, журчит едва слышно и певуче. Стройно идут корабли в четком боевом порядке. На море дымка, вечер надвигается тихий, спокойный...
Несколько часов спустя ложимся на боевой курс. Мичман Виктор Иванов пристально всматривается в карту. Готовимся к стрельбам по горе Колдун. Она [89] высится над самой Новороссийской бухтой. Огонь будем вести совместно с крейсером «Ворошилов». Вторую стрельбу проведем по высоте 545, юго-западнее склона горы, самостоятельно.
Приблизительно в половине пятого мы с крейсером открыли огонь. Спустя несколько минут ударил эсминец «Беспощадный». Через час мы закончили стрельбы по горе Колдун и сразу перешли в другое место.
Снова гремят наши залпы. Яростно бьем по цели. Но вот на берегу появляются огневые вспышки — противник начал обстреливать корабли. К тому же погода испортилась, и мы вынуждены продолжать обстрел в штормовых условиях. Нелегко подавать снаряды на орудия при таком крене корабля, да и угол возвышения у пушек большой...
Вот корабль в очередной раз резко накренился, и краснофлотец Тимофей Покалюхин, не выпуская из рук снаряда, падает плашмя. Снаряд с силой ударяется о палубу. Того и гляди произойдет взрыв. Приказываю немедленно выбросить снаряд за борт. Легко сказать «выбросить» — попробуй сделать это при такой свирепой качке! Затаив дыхание, следим за действиями краснофлотца. Наконец, превозмогая боль в колене — очевидно, он сильно ушибся, — Покалюхин подходит к борту — и смертоносный груз летит в море.
Неожиданно шторм утих. На подходе к базе нас встретили яркие лучи зимнего солнца.
— Товарищ командир! — докладывает сигнальщик, когда мы входим в порт. — На линкоре поднят сигнал. Командующий флотом поздравляет «Сообразительный» с пройденной пятидесятитысячной милей...
Пятьдесят тысяч миль! И каких миль!.. Девяносто две с половиной тысячи километров, значительная часть которых пройдена сквозь минные поля, сквозь штормы и туманы, при яростных бомбежках с воздуха и интенсивном обстреле вражеских береговых батарей!
С капитан-лейтенантом Квашниным склоняемся над картой Черного моря. Она вдоль и поперек изрезана многочисленными разноцветными линиями. Это — путь корабля, пройденный им с самого начала войны. Много трудных, исключительно ответственных боевых походов совершил «Сообразительный».
Во время героической обороны Одессы и Севастополя, когда каждый метр прибрежных вод простреливался [90] вражескими батареями, эсминец сквозь ураганный огонь прорывался в гавань, доставлял защитникам черноморских твердынь войска, боеприпасы, продовольствие, а оттуда увозил раненых бойцов, эвакуированных женщин, детей и стариков.
Эскадренный миноносец «Сообразительный» участвовал во всех важнейших операциях Черноморского флота: совершал многочисленные огневые налеты на вражеские базы, конвоировал транспорты, нес дозор, производил поиск подводных лодок, высаживал десанты, осуществлял перевозки войск, боеприпасов и продовольствия. Корабль провел более 50 боевых стрельб, во время которых было уничтожено до 10 артиллерийских батарей противника, сотни вражеских солдат и офицеров, отражено около 100 воздушных атак, сбито 4 самолета...
3 февраля, когда эсминец «Сообразительный» находился в базе, мы получили сигнал о начале десантной операции.
— Готовьтесь к походу, командир. Через два часа выход, — сообщил только что прибывший на корабль начальник штаба эскадры В. А. Андреев.
С самого утра на море стояла хорошая погода. Видимость отличная. До полудня — ни одного вражеского самолета в небе. Наверное, потому, что корабли прикрывала советская истребительная авиация. Однако после 12 часов появился наш частый спутник — летающая лодка «Гамбург-140». Вскоре самолет скрылся.
К вечеру мы изменили курс, предпринятый нами с целью ввести в заблуждение вражескую авиацию, и направились в район высадки десанта. Время близилось к полуночи, когда мы прибыли в назначенный квадрат. Увеличиваем дистанцию между кораблями. «Сообразительный» уменьшает ход, чтобы пропустить вперед отряды десантных кораблей.
На мостик приносят телеграмму: вылетел самолет-корректировщик, который должен корректировать стрельбу крейсера «Красный Кавказ».
Но вот наступила полночь, а сигнала об открытии огня все еще нет. По отряду кораблей передают, что начало стрельб переносится на полтора часа.
Однако не все корабли своевременно получают сигнал, [91] и небольшой отряд, состоящий из эсминца «Бойкий» и 4 сторожевых катеров, производит обстрел.
В начале второго ночи наши береговые батареи ударили из Кабардинки и Геленджика по оккупированному фашистскими войсками Новороссийску, авиация — по долине Озерейка.
Идем малым ходом к десантным судам. Передаем на крейсер «Красный Кавказ» сигнал: «Слева по носу наши шхуны». Через некоторое время то же самое сообщаем об отряде транспортов.
Наконец отряд получает сигнал о начале стрельб. Эсминец «Беспощадный» открывает огонь. Над берегом рвутся осветительные снаряды. Отчетливо видны трассы пулеметного огня, белые фонтаны от разрывов мин противника. К берегу держат курс пять сторожевых катеров, а за ними тральщики, канонерские лодки.
Но как только катера штурмового отряда подошли к берегу, враг открыл шквальный минометный огонь из дзотов, с флангов долины Озерейка.
На берегу раздаются сильные взрывы — это авиация противника наносит бомбовый удар но высаживаемому десанту. Враг сосредоточил огонь по катерам, пытается во что бы то ни стало задержать высадку десанта. Но первые группы моряков уже ведут бой...
Тем временем стреляем по дорогам между Озерейкой и Глебовкой с дистанции 75 кабельтовых, затем, согласно плану операции, переносим огонь на поселок Глебовка. Теперь дистанция стрельбы увеличилась — корабли нашего отряда бьют по другим целям.
На берегу вспыхивает зарево, вызванное меткими ударами крейсеров. Но горят и два наших корабля.
Вражеский прожектор освещает сторожевые катеpa. Не умолкает артиллерийско-пулеметная перестрелка. Прожектор надо бы уничтожить, но сделать это не просто — мешают складки местности.
Бой продолжался до 6 утра, не ослабевая ни на минуту. В 6 часов 20 минут контр-адмирал Н. Е. Басистый в телеграмме командующему флотом сообщил, что ввиду сильного противодействия противника высадка десанта большинством кораблей не произведена. Мы получили приказ ложиться на обратный куре. [92]
К 10 часам утра ветер достиг семи баллов. Очевидно, мы вошли в полосу шторма.
«Как ведет себя корабль?» — запрашивает командующий эскадрой.
«На полубаке сорван люк малярки, — отвечаю. — Погнуты крышки кранцев, леерные ограждения сломаны. Форпик затоплен, в соседние с ним помещения тоже поступает вода. Она затапливает первый и второй артпогреба...»
Спускаюсь с мостика и вместе с командиром электромеханической боевой части М. С. Качаном обхожу кубрики. Пропаривают прокладки парового отопления. На палубе перекатывается с борта на борт вода. Она попадает на трубы, и пар от них валит вовсю. Обшивка запотела. В кубриках духота, как в парилке.
Шторм не стихал весь день. К вечеру стали еще ощутимее удары о борт корабля. Мы шли к волне лагом.
Вскоре на мостик поступает доклад: число трещин на верхней палубе увеличилось. При крене корабля на один из бортов волна гуляет по шкафуту. Временами весь полубак погружается в воду.
— По палубе не ходить, — звучит голос старпома Беспалова. — Люки на верхней палубе не отдраивать!
Внезапно налетевшая очередная волна с силой ударяет в надстройки перед мостиком, и толстое смотровое стекло в рулевой рубке — вдребезги.
С тревогой смотрю на бушующее море, затем подхожу к телеграфу и уменьшаю ход. На полубаке гремит якорная цепь. Спустя некоторое время часть люков на палубе опять срывает волной...
Командир отряда кораблей пытается избрать более спокойный галс, но не получается. Нам надо идти на юг, а волна от зюйд-оста достигает семи баллов.
Докладываю командующему эскадрой, что в районе 173-го шпангоута корпуса разошлись швы. Эсминец «Беспощадный» сообщает, что при 15-узловом ходе деформируется нос корабля. С крейсера получаем сигнал возвращаться в базу самостоятельно. В случае, если не удастся зайти в свой порт, следовать в соседний.
Ложимся на курс ближе к берегу и ночью подходим к порту. Видимость не более 3–4 кабельтовых. Поэтому зайти в порт нам удается только утром. [93]
2
По донесениям нашей авиации в районе Озерейка — Глебовка шли бои. В разведку к месту высадки ходили катера. Но как только они приближались к берегу, враг встречал их сильным артиллерийским огнем. В таких условиях о продолжении высадки десанта в Озерейку не могло быть и речи. Командующий флотом принял решение высаживать основные силы десанта на плацдарм в районе предместья Новороссийска — Станички, туда, где был высажен вспомогательный десант в составе штурмового отряда под командованием майора Ц. Л. Куникова.
Пробившись сквозь вражеский огонь, отряд занял небольшой, но очень важный участок берега в районе Станички. Спустя полтора часа здесь высадилась вторая группа десантников, затем еще и еще... За несколько суток кораблями флота было переправлено на плацдарм свыше семнадцати тысяч бойцов с орудиями и минометами, сотни тонн боеприпасов и продовольствия.
Фронт высаженных войск расширился, и образовалась так называемая Малая земля. Противник перебросил сюда новые части, беспрерывно вела бомбежки вражеская авиация, била тяжелая артиллерия, одна за другой шли яростные контратаки. Небольшой участок земли в 28 квадратных километров был весь изрыт воронками.
В отряде десанта на Малой земле сражался бывший моторист эсминца «Сообразительный» краснофлотец Анатолий Голимбиевский. Он ушел на фронт еще под Одессой.
После войны мы встретились с ним в Ленинграде. Тогда я и расспросил его об оборонительных боях на Малой земле, в которых он принимал участие.
Вот о чем он рассказал мне.
— В сорок третьем с отрядом пехотинцев я высаживался в Новороссийске. Командовал нами Цезарь Куников — беспредельной храбрости человек. В жестоком бою с врагом он был для всех нас примером.
...Мысхако. Многострадальная Малая земля. Под Новороссийском Анатолия Голимбиевского приняли в партию. С раскаленным от жаркой стрельбы автоматом, [94] в изодранной тельняшке, он яростно рвался вперед. Только вперед. На врага... Споткнулся о пулеметную очередь. Вскочил и упал снова. С досадой ощупал колено — липкое от крови. Стиснув зубы, пополз вперед, куда побежали другие.
Вскоре Голимбиевский пробрался к вражескому дзоту, занятому тринадцатью ранеными десантниками, и два дня вместе с ними держал оборону. На третий день, раненный и в другую ногу, один пополз на пулеметное гнездо. Метко бросил «лимонку». Вражеская пуля угодила в правую руку. Он вернулся к товарищам. В живых осталось только четверо. Лишь на седьмые сутки нестерпимого грохота, жажды, голода его вместе с другими подобрали на мотобот. В Геленджикском госпитале после осмотра хирург сказал:
— Газовая гангрена. Только ампутация ног... Согласны?
— Жить хочу! — ответил Голимбиевский.
...Сила и выдержка военного моряка победили. Первое время было трудно. Имел всего три класса образования. Пошел учиться, стал работать механиком. Окончил техникум. А затем, что самое удивительное, окончил музыкальное училище и стал руководить духовым оркестром в одном из институтов Ленинграда...
— Я горжусь, — сказал он, — что родом из моряцкого племени. Я верю в неодолимую силу, мощь и прогресс нашего Военно-Морского Флота... Верю в непоколебимость нашего флага — флага морской державы, морской гвардии...
Преданность, любовь к Родине, жгучую ненависть к фашистам, желание биться с врагом до последней возможности краснофлотцы, старшины и командный состав «Сообразительного» выражали в своих клятвах, заявлениях о приеме в партию, в выступлениях на партсобраниях...
Весь февраль мы провели в походах. Ходили на обеспечение фланга наших войск под Новороссийском, перевозили различные грузы.
24 февраля краснофлотцам, старшинам и офицерам впервые выдали погоны. В тот же день мы приняли на борт около тысячи бойцов десанта и вышли в Геленджик. [95]
Вдоль бортов плещутся волны. Погода отличная. Наши краснофлотцы беседуют с армейскими товарищами. Машинист-турбинист Виталий Афанасьев подходит к красноармейцу:
— Как дела, браток?
— Да ничего. Но очень уж боязно у вас тут.
— Чего боязно? — удивляется Афанасьев.
— Мне бы скорее на передовую... Живот болит от качки. Да и ног не чувствую... Отрываются они от палубы...
Афанасьев улыбается. Для него нет ничего лучше, чем находиться в море. Да еще если корабль идет полным ходом, с ветерком.
Заходим в бухту Геленджик, становимся на якорь. Высадку войск производим после полуночи.
Вдруг дозорный катер передает сигнал: «Вижу в море торпедные катера противника». На эсминце звучит сигнал боевой тревоги. Управившись за два часа с высадкой десанта, принимаем раненых...
В начале седьмого мы возвратились в Туапсе. На переходе морем меткой очередью сбили вражеский самолет. Спустя несколько часов снова приняли 825 бойцов и направились в Геленджик. Опять разгружаемся, берем раненых и отправляемся обратно.
3
В конце февраля 1943 года мы стояли в порту. Весна была в самом разгаре. В бухте пахло рыбой и морскими водорослями. Хотелось прийти на мол, сесть и вдыхать свежий, живительный воздух, слушать говор прибоя...
В служебных хлопотах прошло несколько дней отдыха.
А сегодня, 2 марта, с самого утра у всего экипажа «Сообразительного» до ослепительного блеска надраены пуговицы, начищены ботинки...
Медленно прохожу вдоль строя и думаю о том, что сказать экипажу в этот первый гвардейский день, такой торжественный для каждого из нас...
О присвоении эсминцу гвардейского звания мы узнали еще накануне вечером. Весь вечер на корабле царило веселье. И только в полночь гвардейцы разошлись по кубрикам... А я до самого утра не мог уснуть — так велика была радость! [96]
— Здравствуйте, товарищи гвардейцы! — приветствую экипаж и поздравляю бойцов с присвоением кораблю высокого звания.
В ответ гремит ликующее «ура!».
Через некоторое время к нам на эсминец прибыли вице-адмирал Л. А. Владимирский и контр-адмирал Н. Е. Басистый. На палубе собралась команда корабля. Поздравляя нас, Николай Ефремович отметил отвагу, стойкость и мужество экипажа, призвал быть достойными высокого звания гвардейцев.
Затем слово взял Л. А. Владимирский.
— Помните заветы нашего великого Ленина, — тепло и торжественно говорил он. — Первое дело — не увлекаться победой и не кичиться, второе дело — закреплять за собой победу, третье — добить противника. Высоко несите, боевые мои товарищи, гвардейский флаг. Это наша общая, так сказать, эскадренная победа.
«...За 20 месяцев Великой Отечественной войны, — писала по этому поводу газета «Красный черноморец», — мужественный и отважный экипаж эсминца непрерывно наносил мощные удары по немецко-фашистским войскам, по базам и укреплениям противника, героически защищал солнечную Одессу, родной Севастополь и Кавказское побережье. Артиллеристы взорвали несколько складов и артиллерийских батарей, уничтожили десятки танков и автомашин, истребили сотни фашистских солдат и офицеров. За время войны эсминец без потерь отконвоировал десятки транспортов, успешно отразил многочисленные воздушные атаки противника...
Мы гордимся вами, товарищи командиры и краснофлотцы гвардейского эскадренного миноносца «Сообразительный», и радуемся вашим успехам! Не успокаивайтесь на достигнутом! Высокое звание гвардейцев должно воодушевить вас на новые подвиги...»{14}.
Военный совет флота выразил твердую уверенность в том, что экипаж эсминца «Сообразительный» будет высоко держать честь гвардейского флага корабля в предстоящих боях с немецко-фашистскими захватчиками... [97]
Одновременно с нами на Черном море это высокое звание получили подводная лодка «Щ-205» и тральщик «Защитник».
Во второй половине дня к нам пришли подводники гвардейской лодки «Щ-205» со своим командиром гвардии капитаном 3-го ранга П. Д. Сухомлиновым.
Крейсерский оркестр сыграл встречный марш. В этот день мы провели совместный митинг.
6 июня. Готовимся к подъему гвардейского флага. Торжественность момента ощущается во всем — в блеске меди и надраенной палубе; в суетливой беготне; даже в том, как вахтенный сигнальщик, быстро размахивая флажками, передает семафор на соседние корабли; в сияющем лице часового, с гордостью охраняющего корабль у сходни, переброшенной на стенку причала. Куда ни глянь — везде особая чистота и порядок.
В 10 часов на корабль прибыли новый командующий эскадрой — вице-адмирал Н. Е. Басистый, командиры кораблей, представители обкома партии и правительства Аджарской автономной республики.
Стояла солнечная, теплая погода. В ожидании торжественной минуты притих рейд с кораблями у причалов. Вице-адмирал Н. Е. Басистый оглашает приказ Народного комиссара Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецова о преобразовании эсминца «Сообразительный» в гвардейский.
В руках командующего эскадрой — гвардейский флаг. Принимаю его из рук Басистого, передаю мичману Якову Ковалеву, и мы обходим строй команды.
Гвардейский флаг прикреплен к фалам. На фалах стоит лучший сигнальщик гвардии старшина 1-й статьи Михаил Куликов. Торжественно звучит команда:
— На гвардейский флаг, стеньговые флаги и флаги расцвечивания — смирно!
Все вокруг замерло. Тишина. Лишь доносится гудение работающих механизмов да слегка вздрагивает корабль от вибрации мощных турбовентиляцион-ных установок.
— Гвардейский флаг, стеньговые флаги поднять!
Звучит Гимн Советского Союза. Медленно поднимается гвардейский флаг. К нему устремлены взоры [98] всех присутствующих. И несется над рейдом могучее матросское «ура!».
Члены правительства Аджарской республики, вице-адмирал Н. Е. Басистый, командиры кораблей осматривают эсминец, заходят в кубрики. Заглянули и к коку, поинтересовались, что готовится к праздничному обеду. На камбузе вкусно пахло борщом и пирогами. Печь их был великий мастер краснофлотец комендор Василий Верязев...
Во второй половине дня мы показали гостям нашу краснофлотскую самодеятельность.