Дорогами побед
В болотах Полесья
Попытка противника задержать наступление Советской Армии на укреплениях «восточного вала» и навязать нам позиционную войну потерпела крах. Советские войска форсировали Днепр и захватили ряд важных плацдармов на западном берегу. 6 ноября 1943 года была освобождена столица Украинской республики — город Киев. Развивая наступление, войска Белорусского и 1-го Украинского фронтов овладели Речицей, Гомелем, Овручем и Коростенем и вступили в Полесье.
Форсировав Березину и Припять и захватив рокадную железнодорожную магистраль Калинковичи — Коростень, советские войска окончательно разъединяли группы вражеских армий, действовавших на белорусском (Минск, Москва) и украинском (Львов, Киев) направлениях.
В конце ноября 1943 года противник крупными силами, сведенными в армейскую группу «Юг», предпринял наступление на Правобережной Украине, нанося основной удар на Житомир, Киев. В начале декабря гитлеровцы силами восьми пехотных и трех танковых дивизий нанесли контрудар на речицко-гомельском направлении. В восточной части Полесья и на Заднепровском плацдарме западнее Киева начались ожесточенные бои.
Советские войска отразили все атаки противника, обескровили его ударные группировки, после чего согласно [248] плану Верховного Главнокомандования возобновили наступление.
Войска 1-го Украинского фронта под командованием генерала армии Н. Ф. Ватутина нанесли поражение группе Манштейна и овладели городами Коростень, Казатин, Житомир, Новоград-Волынский, Бердичев, Сарны.
Войска Белорусского фронта под командованием генерала армии К. К. Рокоссовского, разгромив группировку противника северо-западнее Речицы, вышли на подступы к железнодорожному узлу Калинковичи, а своим левым крылом форсировали Припять юго-восточнее Мозыря.
Таким образом были созданы предпосылки для окончательного разобщения немецко-фашистских групп армий «Центр» и «Юг» и освобождения всего Полесья.
На западном берегу реки Припяти, прикрывая Мозырский укрепленный район, занимали оборону 20-й армейский и 56-й танковый немецкие корпуса. К юго-западу от Ельска сплошного фронта не было. Гитлеровцы рассчитывали на лесисто-болотистую местность, исключавшую, как они полагали, возможность действия в этом районе крупных войсковых соединений. Почти до самого Овруча лишь кое-где, в крупных узлах дорог, стояли гарнизонами различные вспомогательные части. В глубоком тылу противника полевых войск также не было.
Учитывая это обстоятельство, генерал армии Рокоссовский решил использовать конницу генералов Константинова и Крюкова для удара по вражеским тылам в целях содействия войскам 65-й и 61-й армий генералов Батова и Белова в овладении районами Калинковичи и Мозырь.
2-й гвардейский кавалерийский корпус получил приказ обойти открытый фланг противника, форсировать реку Припять и выйти на железную дорогу Калинковичи — Брест (схема 12).
Вечером 6 января 1944 года авангарды кавалерийских дивизий выступили из исходного района; до рассвета двинулись главные силы корпуса.
Ночью слегка подморозило. На рассвете пошел снег, покрыл белой пеленой болота, леса, дороги.
Походные колонны двигались по дорогам, пролегавшим [249] по незамерзшим болотам, по дремучему лесу. Наши части вступили на «Большую партизанскую землю», где действовали прославленные партизанские соединения Ковпака, Руднева, Сабурова, Федорова, Медведева.
Кавалеристы двигались все дальше, выходя в глубокий тыл мозырской группировке противника. Снегопад не прекращался. Ручьи, речки, болота замело сугробами; под ними стояла незамерзшая вода. Приходилось на руках вытаскивать орудия, пулеметные тачанки, повозки, скалывать корку льда у берегов, чтобы вывезти материальную часть, строить настилы на топях. Талый снег превратил дороги в жидкое месиво. Тягачи буксовали, надрывно ревели моторами, выбрасывали из-под колес грязь и снег. Целые эскадроны спешивались и помогали артиллеристам. Кавалерия пробивалась через топи Полесья, показывая образцы выносливости и маневренности.
На рассвете авангарды пересекли линию железной дороги Калинковичи — Коростень. Авангардный 9-й гвардейский кавалерийский полк правой колонны корпуса под командованием майора Капустина свернул по лесной дороге. 15-й гвардейский кавалерийский полк под командованием полковника Смирнова продолжал марш го большаку на Буйновичи. Снегопад постепенно превратился, но необозримые лесные пространства еще были окутаны дрожащей, неясной дымкой, над болотами и низинами расстилался туман.
Головной отряд старшего лейтенанта Кудленко вышел на лесную поляну. Впереди хорошо просматривалось село Ромезы. Оттуда послышались глухие орудийные выстрелы:
Раздалась команда:
— К пешему бою, слеза-а-ай!.. По второму взводу, в цепь!
Разрывы снарядов взметнулись совсем близко. Всадники скатились с седел, побежали вправо и влево от дороги, поспешно срывая с плеч винтовки и автоматы, увязая в глубоком снегу. Коноводы, подхватив поводья, уходили в гущу соснового бора. Тачанки помчались на фланги рассыпавшегося в цепь эскадрона. Ездовые нахлестывали лошадей, из-под копыт вихрилась снежная пыль. Пулеметчики на ходу снимали «Максимы».
От командира эскадрона, пригибаясь, бежали ко взводам офицеры. Застучали пулеметы. Цепи захлопали выстрелами, [250] приближаясь к селу. Снаряды и мины противника ложились плотно; в полкилометра от околицы села кавалеристы залегли.
На опушке, позади наших цепей, раздались выстрелы. Это батарея старшего лейтенанта Бурчиадзе открыла беглый огонь. Загрохотали тяжелые минометы. Село все больше и больше затягивалось дымом.
Как только впереди послышалась артиллерийская стрельба, генерал Ягодин помчался к авангарду, приказав полковнику Ласовскому вести колонну рысью. Услышав протяжную команду: «По-о-овод!», эскадрон за эскадроном, батарея за батареей переходили в ровную, темпистую рысь. Солдаты с суровыми, напряженными лицами погоняли лошадей, вслушиваясь в грохот разгоравшегося боя.
Голова колонны уже подходила к опушке леса, когда оттуда прискакал офицер связи.
— Товарищ гвардии полковник, генерал приказал выходить из-за левого фланга авангарда и немедленно атаковать Ромезы с юго-запада, — доложил он Ласовскому.
Эскадроны один за другим начали уходить влево. Батареи поспешно съезжали с дороги, становились на огневые позиции. Командиры со связистами мчались вперед, на наблюдательные пункты.
2-й гвардейский кавалерийский полк под командованием полковника Аристова вышел из леса левее авангарда и при поддержке артиллерии начал охватывать Ромезы. Этот внезапный удар сломил сопротивление гитлеровцев. Батальон 459-го гренадерского полка поспешно покинул Ромезы.
Части 4-й гвардейской кавалерийской дивизии к рассвету достигли хутора Красный и потянулись дальше на запад по Буйновичскому большаку, мимо выжженных дотла деревень и сел.
Около двух часов ночи впереди послышались выстрелы. Из-за вершин сосен поднималось зарево. От радиотачанки подъехал связист с донесением: «Хутор занят вражеским батальоном, вступил в бой, обхожу справа. Смирнов». [251]
Генерал Панкратов приказал вызвать к себе командиров полков.
Конница продолжала двигаться. Прошло несколько минут. Послышался частый хруст подков по снегу. Рысью подъехал всадник, за ним — другой, третий, за лошадью генерала образовалась небольшая кавалькада. Он подобрал поводья, остановил коня.
— Слеза-а-ай!.. Ко мне!..
Ординарцы приняли лошадей. Офицеры отошли в сторону, остановились под деревом. На дороге, теряясь в темноте, стояла колонна. Доносился конский храп, приглушенный говор.
Начальник штаба полковник Петров зажег под буркой фонарик, вынул карту. Командир дивизии отдал боевой приказ — овладеть Буйновичами. Офицеры уточнили по карте направления атаки, записали сигналы взаимодействия, сверили часы. Стрельба впереди немного затихла. Из темноты вынырнул солдат.
Связист принес радиограмму командира авангарда о том, что гитлеровцы выбиты из хутора, отошли к линии Ельской узкоколейки и снова закрепились. Панкратов прочел донесение, сказал:
— Обходить Буйновичи глубже. В лоб не лезть. Наступление в девять ноль-ноль.
Головной отряд 11-го гвардейского кавалерийского полка вышел на Лельчицкий большак и сейчас же попал под огонь. Пришлось спешиться. Противник перешел в наступление. Сосредоточив до двух батальонов пехоты с несколькими танками, гитлеровцы упорно обороняли узел лесных дорог Буйновичи. Семь раз вражеская пехота бросалась в атаку на поспешно окопавшиеся эскадроны, но каждый раз под нашим огнем вынуждена была отходить. К ночи бой стих.
Разведчики нашли тропу, проходившую среди незамерзших болот, поросших ольшаником и березняком. В лесу они встретились с партизанами, которые повели их в обход. Через некоторое время путь конникам преградила непроходимая топь. Начали строить гать. Из леса выходили все новые и новые группы бородатых вооруженных людей, с жаром брались за работу. Прибыл высланный командиром дивизии саперный эскадрон. Всю ночь и большую половину дня продолжалась тяжелая, напряженная работа. [252]
Кавалеристы обошли Буйновичский узел сопротивления противника в том месте, которое гитлеровцы считали совершенно непроходимым.
Противник вынужден был поспешно отойти по большаку на Лельчицы.
Части 3-й гвардейской кавалерийской дивизии преследовали отступавшего противника.
Разъезд лейтенанта Ткачева был направлен к селу Скрыгалово с задачей установить возможность переправы через реку Припять. Разведчики узнали от попавшегося навстречу колхозника, что в Скрыгалове стоит небольшой гарнизон противника, а Припять ниже села покрылась льдом.
Ткачев, прикинув по карте расстояние до села, спросил у стоявшего перед ним пожилого колхозника:
— Дорогу в обход Скрыгалова со стороны реки знаете?..
— А как же?.. Мы ж тутошние... — посматривая на офицера, проговорил старик, одетый в рваную свитку.
— А нас провести, дедушка, сможете?.. Не побоитесь?.. — продолжал лейтенант.
— Вас-то? Своих-то?.. — Дед с обидой взглянул на лейтенанта.
— Ну, тогда пойдемте. Садитесь на коня!
— Спасибочки... Мы пешки... Верхи не привычны. — Дед нахлобучил на самые глаза шапку и проворно зашагал вперед. Ткачев, выслав дозорных, пошел следом за стариком, ведя коня в поводу. Дед часто оборачивался и все говорил, укоризненно качая головой:
— Своих-то, да чтобы не провесть?.. Испугаться?.. Как же ты, сынок, такое удумал?.. Как сумлевался?.. — Он неожиданно остановился, жарко дыша в самое лицо офицера, таинственно зашептал: — Да я тебя так подведу к Скрыгалову, что германец никогда и не учует... — Повернулся, снова решительно зашагал в темноту. За ним гуськом тянулись спешившиеся кавалеристы.
Разведчики залегли невдалеке от большого здания, обнесенного проволочным забором с единственным выходом. Вдоль забора шагала взад и вперед неуклюжая фигура в накидке и в стальном шлеме. Тускло поблескивал широкий ножевой штык. [253]
— Это школа наша, — на ухо Ткачеву проговорил старик. — Тут они, душегубы, и помещаются. На селе-то не живут, опасаются с тех пор, как пришел Сидор Артемьевич Ковпак. Кроме этого часового, еще на колхозном стане караул ихний стоит... А всего-то их душ до полсотни наберется...
Еще не рассвело, но небо на востоке стало уже светло-серым, показалась розоватая полоска над горизонтом.
На крыльцо школы разведчики навели ручной пулемет; вокруг него разместились лучшие стрелки. Им было приказано бить в двери и окна. Остальные с ручными гранатами подобрались к самой изгороди. Два разведчика бесшумно уползли вперед. Донесся хрип, глухой удар тела о землю...
Ткачев размахнулся и швырнул гранату, за ней полетело еще несколько штук. Внутри школы послышались крики, выстрелы. Дверь распахнулась. Застрочил пулемет. Из разбитых окон густо повалил дым.
Через полчаса все было кончено. Тридцать восемь вражеских трупов валялось вокруг догоравшего здания школы, девять гитлеровцев попали в плен.
Ткачев выставил дозор и послал донесение. Командир дивизии направил в Скрыгалово эскадрон с батареей, которые отбили три попытки врага снова захватить Скрыгалово и удержать этот узел дорог и удобное место переправы через Припять.
На рассвете 11 января раздалась артиллерийская канонада. Части кавалерийского корпуса перешли в наступление. Противник получил подкрепление до четырех батальонов из состава 7-й немецкой пехотной дивизии с танками и прилагал все усилия, чтобы удержать большак, идущий вдоль южного берега Припяти.
В полкилометре от деревень Осовец и Сколодина дорогу наступающим преградил глубокий незамерзший ручей с крутыми и сильно заболоченными берегами. По северному берегу ручья проходил передний край вражеской обороны. Спешенные эскадроны пересекли дорогу, но на подступах к ручью были остановлены сильным огнем, залегли и начали окапываться. Туман мешал наблюдению, а вражеские орудия и минометы били по заранее пристрелянным ориентирам. Из густой белой пелены [254] поминутно взлетали сигнальные ракеты — батареи противника успешно маневрировали траекториями.
Командный пункт 3-й гвардейской кавалерийской дивизии располагался на опушке леса. Генерал Ягодин говорил то по телефону, то по радио. Рядом с ним в блиндаже поместился начальник штаба полковник Русс. Он тоже поминутно брался за трубку, потом что-то наносил на карту. Наблюдательный пункт командующего артиллерией был оборудован в десятке шагов, на вершине могучей сосны с разлапистой кроной. Оттуда слышался голос подполковника Зелепухина. Ни в стереотрубу, ни в бинокль ничего не было видно, управлять огнем приходилось по радио и по телефону на основании донесений передовых артиллерийских наблюдателей.
— Товарищ генерал, эскадроны Филиппова и Капустина залегли перед ручьем, — доложил Русс, нанося на карту только что полученные данные. — Огонь противника усиливается. Слышен шум моторов...
Ягодин, не отрываясь, смотрел на карту, словно пытался рассмотреть на ней, что было скрыто на земле густой завесой тумана. Затем подошел к двери и крикнул наружу:
— Зелепухин, весь огонь сосредоточить по Осовцу! — Повернулся к начальнику штаба, быстро проговорил: — Петр Иванович, передайте Аристову приказание развернуться из-за правого фланга полка Филиппова и атаковать Осовец с севера... Просите к аппарату генерала Курсакова, — приказал Ягодин телефонисту.
Пожилой сержант охрипшим голосом начал вызывать: — Киев... Киев... Бондарчук... Киев... — что-то быстро заговорил с откликнувшимся «Киевом»... Ягодин то прислушивался к грохоту боя, то поворачивал голову в сторону начальника штаба, который передавал приказание командиру резервного полка... Послышался писк зуммера, телефонист обрадованно доложил:
— Товарищ генерал, Курсаков у аппарата. — Ягодин быстро взял трубку.
— Павел Трофимович, привет. Я сейчас всеми силами бью по Осовцу. Противник упорно обороняется, подтянул танки. Прошу покрепче стукнуть по Сколодина, чтобы оттуда гитлеровцы не подбросили резервы.
В трубке послышалось знакомое, хрипловатое покашливание, спокойный, немного приглушенный голос: [255]
— Только что приказал атаковать Сколодина двумя полками и всеми самоходными орудиями...
Батареи гремели, покрывая Осовец стеной разрывов. Пожары в деревне отсвечивали каким-то коричневатым огнем. От поднявшегося дыма туман сделался словно еще плотнее, наблюдать за результатами огня стало невозможно.
Эскадроны резервного полка быстро вышли вперед и начали развертываться в боевой порядок.
Первым ворвался в горевшую деревню эскадрон старшего лейтенанта Колыжнева. Еще при развертывании на исходном положении Колыжнев был ранен. Наскоро перевязавшись индивидуальным пакетом, молодой офицер снова бросился в бой. Перед самой околицей его ранило вторично. Кое как перевязавшись, Колыжнев побежал догонять эскадрон. Зазвенел его задорный голос:
— Приготовиться к атаке!..
Взводы ворвались на улицу, полную едкого дыма.
С севера к Осовцу подошел эскадрон старшего лейтенанта Гайворонского и с хода атаковал окопы на околице деревни. Левее пошли в атаку эскадроны старших лейтенантов Галченкова и Сафиулина. Вражеские минометы смолкли. Наша артиллерия взяла под обстрел дороги, чтобы не допустить подхода резервов противника.
На улице совершенно выгоревшего Осовца осталось шесть гаубиц, три противотанковые пушки, девятнадцать пулеметов. Генерал Ягодин приказал полкам окопаться на окраинах деревни. До наступления темноты противник два раза переходил в контратаку, но был отброшен. К ночи стрельба смолкла.
Наступление левого крыла Белорусского фронта продолжало успешно развиваться. Войска 65-й армии прорвали оборонительные позиции гитлеровцев восточнее Калинковичей и завязали бои на окраинах этого железнодорожного узла. Части 1-го гвардейского танкового корпуса генерала Панова обходили Калинковичи с севера. Войска 61-й армии вели бои под Мозырем. Части 7-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала Константинова в ночь на 14 января ворвались в Мозырь.
Выполняя приказ командующего фронтом, генерал Крюков решил двумя дивизиями первого эшелона корпуса [256] форсировать реку Припять и, прикрывшись частями 3-й гвардейской кавалерийской дивизии в районе Осовец, Острожанка на восточном берегу реки Уборть, не допустить отхода противника.
2-й гвардейский кавалерийский корпус приступил к форсированию реки Припяти.
В начале 1944 года ранняя оттепель согнала лед на значительной части Припяти выше Мозыря; несмотря на вновь наступившее сильное похолодание, река осталась почти незамерзшей. В полосе действий корпуса река, имевшая ширину до двухсот метров, была свободна ото льда. Попытки передовых частей 4-й гвардейской кавалерийской дивизии переправиться на северный берег в районе Костюковичи успеха не имели. Противнику было совсем не трудно оборонять этот участок широкой реки, совершенно лишенный льда. Западнее, в районе Скрыгалово, Припять покрылась ледяной коркой с многочисленными полыньями, еще более опасными ввиду их кажущейся доступности для движения.
Командир корпуса приказал генералу Курсакову немедленно со своей дивизией в пешем строю без артиллерии форсировать Припять.
13 января 17-я гвардейская кавалерийская дивизия заняла исходное положение для переправы. Первым переправлялся через Припять 61-й гвардейский кавалерийский полк под командованием майора Сайфутдинова.
Как только стемнело, началась переправа. Вперед ушли разведывательные группы, руководимые старшим лейтенантом Вознесенским и лейтенантом Флёновым. Следом за ними тронулся головной отряд.
Небо очистилось от облаков и сверкало бесчисленными звездами. От одного края небосвода до другого растянулась полоса Млечного Пути. Вокруг полной луны дрожало светлое, мерцающее кольцо. Снег блестел тысячами крошечных алмазов. Конники осторожно спускались на лед, двигались через реку к северному берегу, неясно темневшему вдали. Станковые пулеметы, минометы и противотанковые ружья солдаты несли на руках. Мороз заметно крепчал.
Старший лейтенант Кукис шел за головным отрядом, проверяя крепость льда. Достигнув противоположного берега, он осмотрел подъем. По камышам и кустарникам на обрыв карабкались солдаты, рассыпаясь в цепь. Кукис поспешил обратно. [257]
— Приготовиться к переправе... — скомандовал он еще со льда командирам взводов, нетерпеливо ожидавшим на южном берегу.
Осторожно, на руках, опустили первое орудие. Оно было поставлено на широкие, облитые водой и подмороженные полозья. Полозья легко заскользили по звенящему льду. Лед прогибался под тяжестью, но снова пружинисто выпрямлялся: было ясно, что переправа сорокапятимиллиметровок возможна!
Кукис, идя впереди орудия, крикнул связному:
— Бегом назад к командиру первого взвода! Переправлять все орудия, дистанция сто метров.
Через полчаса батарея уже была на той стороне Припяти, орудия заняли свое место в боевых порядках головного отряда.
Разведчики подобрались к деревне Беседки, расположенной в двух километрах от реки, и донесли, что на улице горят костры, стоит много крытых грузовиков, ходят часовые. Старший лейтенант Бодня приказал минометной батарее занять огневую позицию, определил по карте расстояние, скомандовал установки. Морозный воздух рванули первые пристрелочные выстрелы. Старший лейтенант Назаров повел солдат в атаку.
Больше получаса шла оживленная перестрелка, а второй эскадрон еще только переправлялся через Припять, спеша на помощь головному отряду. Лед гнулся и угрожающе трещал под ногами бегущих солдат, но на это никто не обращал внимания. Достигнув северного берега, старший лейтенант Лысенко скомандовал головному взводу:
— Вправо, по линии — в цепь!.. Бегом!..
Остальные взводы один за другим выбирались на берег. Эскадрон развернулся и, не дожидаясь отставших на переправе пулеметов и минометов, бросился в атаку. Гитлеровцы были смяты.
61-й гвардейский кавалерийский полк закончил переправу. Командир полка приказал окопаться и приготовить противотанковые средства.
Первый эскадрон вышел к железной дороге. Саперы взорвали небольшой мостик, перерезали телеграфную линию на магистрали Калинковичи — Брест. В течение ночи гитлеровцы предприняли три контратаки, но все они были отражены.
35-й гвардейский кавалерийский полк под командованием [258] майора Гладкова переправился через Припять, к рассвету вышел на железную дорогу, разрушил полотно и занял оборону. Эскадрон старшего лейтенанта Платонова, выдвинутый для обеспечения левого фланга дивизии, атаковал в селе Багримовичи 134-й охранный батальон. После короткого боя гитлеровцы бежали в направлении станции Птичь.
Вечером по радио был передан приказ, объявлявший благодарность частям 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, которые вместе с другими соединениями Белорусского фронта сломили упорное сопротивление противника и овладели городами Мозырь и Калинковичи — опорными пунктами вражеской обороны на реке Припяти.
Переправа советской конницы на северный берег Припяти и выход ее на пути отхода частей 2-й немецкой армии сильно обеспокоил вражеское командование. Гитлеровцы сосредоточили в районе станции Птичь 1-й и 2-й горно-егерские полки СС, сняли с фронта главные силы 102-й пехотной дивизии с танками и перебросили их к месту нашей переправы.
Положение переправившихся частей 17-й гвардейской кавалерийской дивизии оказалось очень серьезным. Состояние льда на Припяти не позволяло переправить на северный берег реки дивизионную артиллерию и самоходные орудия. Два кавалерийских полка, имевших лишь противотанковые пушки и средние минометы, оказались лицом к лицу с крупными силами врага. Части 4-й гвардейской кавалерийской дивизии предприняли еще одну попытку переправиться через реку с боем, но снова потерпели неудачу.
Генерал Крюков приказал генералу Панкратову немедленно со своей дивизией форсированным маршем выйти из Костюковичи в район Скрыгалово. Дивизия генерала Курсакова была ночью усилена корпусной артиллерией и реактивным минометным полком, занявшими огневые позиции у самого южного берега реки.
...Над широкой долиной Припяти спустился туман. Наблюдение было до крайности затруднено.
Около 10 часов 14 января два батальона 233-го гренадерского полка с несколькими танками перешли в наступление. Наш огонь заставил гитлеровцев откатиться [259] обратно. В течение часа противник предпринял еще две атаки. Из леса устремились шесть танков и до батальона пехоты. Минометчики Бодни открыли заградительный огонь. Гитлеровцы начали окапываться. Танки продолжали надвигаться, ведя огонь. С короткой дистанции ударили орудия Кукиса. Загорелся головной танк, вскоре пламя охватило и вторую машину.
Вечером противнику удалось сбить первый эскадрон с железнодорожного полотна. Гитлеровцы пытались с хода ворваться и в Беседки, но были встречены контратакой и откатились назад. Через несколько минут они снова пошли в атаку и ворвались на улицу деревни.
Эскадрон Назарова бросился в контратаку. Конники опрокинули гитлеровцев, начали гнать по улице назад, но к врагу подходили все новые части, охватывавшие Беседки с двух сторон. Лысенко также поднял своих солдат в контратаку. В охваченной пожаром деревушке шел бой. Противник ввел еще батальон и стал теснить кавалеристов из деревни.
Назаров снова повел солдат в атаку и был тяжело ранен, уже вторично за этот день. Теряя сознание, он крикнул:
— Не отходить!..
Однако силы были слишком неравны; к 22 часам кавалеристы оставили Беседки и окопались на высотках метрах в двухстах от деревни. Гитлеровцы еще четыре раза переходили в атаку, стремясь сбросить конников с северного берега Припяти, но были отбиты огнем нашей артиллерии.
В эту ночь первый эскадрон хоронил своего доблестного командира Василия Назарова, умершего от ран...
Уже рассвело. Впереди гремел ожесточенный бой. За густым туманом ничего не было видно, но безотказно действовавшая связь и большой боевой опыт помогали командиру корпуса воспроизвести картину боя так, как если бы он видел ее собственными глазами. Крюков отдавал распоряжения командирам дивизий, артиллерии, тылам, выслушивал доклады подчиненных, говорил с соседями, со штабом армии. В работе командного пункта чувствовалась спокойная уверенность, какая бывает у хорошо сработавшегося коллектива, прошедшего через тяжелые испытания войны. [260]
Оперативный дежурный доложил:
— Товарищ гвардии генерал. К нам приехал генерал-полковник Городовиков...
Генерал вышел из блиндажа.
— Не рапортуйте, не рапортуйте, занимайтесь своим делом, — остановил подходившего командира корпуса Городовиков.
— Здравствуйте, товарищ Крюков. Приехал навестить вас. Как дела?..
— Противник крупными силами контратакует два полка дивизии генерала Курсакова, переправившиеся на северный берег Припяти, — доложил Крюков. — Пока все атаки отбиты...
— А где резервный полк Курсакова? — спросил Городовиков.
— На опушке леса, в полкилометре отсюда, — ответил командир корпуса.
— Так вот, товарищ Крюков, вы оставайтесь здесь, управляйте боем, а я пойду туда и посмотрю...
Ока Иванович прошел в расположение полка, побывал на огневых позициях артиллерийской группы, обошел район, где находились коноводы. Он задушевно беседовал с солдатами и офицерами, расспрашивал о фронтовой жизни, об их нуждах и заботах, рассказывал о событиях на других фронтах, в тылу, вспоминал эпизоды из своего боевого прошлого.
Неподалеку гремел бой, а генерал-полковник спокойно и неторопливо обходил части, все подмечая своим опытным глазом. На кавалеристов произвело огромное впечатление посещение их в трудной боевой обстановке начдивом легендарной буденновской конницы.
Со стороны станции Птичь на Багримовичи наступала 1-я горно-егерская бригада СС с пятнадцатью танками.
Третий эскадрон 35-го гвардейского кавалерийского полка отбил две атаки противника, но под натиском превосходящих сил врага вынужден был все-таки начать отход на южную окраину Багримовичи. Гитлеровцы продвигались по улицам и могли выйти во фланг 35-го и 61-го гвардейских кавалерийских полков, оборонявшихся северо-восточнее и скованных боями с крупными силами противника. [261]
В середине дня противник вытеснил конников из села. Командир эскадрона старший лейтенант Платонов был тяжело ранен.
Получив сообщение об этом, Курсаков вызвал командира 59-го гвардейского кавалерийского полка и сказал ему:
— Переправляйтесь через Припять, товарищ Тихонов. Приказываю: контратаковать противника, занявшего Багримовичи, и обеспечить левый фланг дивизии, ни в коем случае не допуская гитлеровцев на восточный берег реки Птичь.
Кавалеристы пересекли реку по льду, развернулись, ориентируясь по блеску пожаров, пошли в атаку. В их боевые порядки влился третий эскадрон 35-го гвардейского кавалерийского полка, отошедший на полкилометра от села.
Атака явилась для противника полной неожиданностью. Первым ворвался в село эскадрон старшего лейтенанта Дьяченко. Гитлеровцы, отстреливаясь, пятились по улице к северной окраине, где бушевал заградительный огонь нашей артиллерии. Подполковник Тихонов, наблюдая, как эскадроны приближаются к стене разрывов, передал по радио сигнал прекращения огня. Батареи смолкли.
В Багримовичах продолжался бой. Эскадроны, тесня противника, подошли к самой окраине, но были атакованы батальоном эсэсовцев, который пробрался берегом реки Птичь.
Командир полка лично повел в атаку резервный эскадрон. Снова началась рукопашная схватка. Илья Тихонов, человек очень храбрый, любимец товарищей и подчиненных, с автоматом в руках вырвался вперед.
Кавалеристы отбросили эсэсовцев и начали выходить из боя вслед за остальными подразделениями, уже занимавшими оборону. Увидев это, гитлеровцы снова полезли вперед. Конники во главе с Тихоновым еще раз контратаковали противника. В бою командир полка был смертельно ранен и скончался на руках выносивших его солдат. 59-й гвардейский кавалерийский полк, в командование которым вступил майор Иван Гуров, занял оборону на восточном берегу реки Птичь.
Генерал Крюков приказал генералу Панкратову немедленно в пешем строю переправить свою дивизию по [262] льду реки и удерживать плацдарм на северном берегу Припяти.
В течение 15–17 января конногвардейцы отбивали настойчивые атаки 102-й и 157-й пехотных дивизий и 1-й горно-егерской бригады СС, пытавшихся сбросить наши части с северного берега реки, но удержать железную дорогу Калинковичи — Брест не смогли. В ночь на 18 января конница была сменена подошедшими стрелковыми частями и отведена за реку.
Войска Белорусского фронта захватили Калинковичи и Мозырь и разъединили группы немецко-фашистских армий, действовавших севернее и южнее Полесья. Разбивая наступление, Советская Армия в течение января — февраля 1944 года освободила все Полесье и вышла на рубеж рек Стоход и Турья, на подступы к Ковелю.
Удар 2-го гвардейского кавалерийского корпуса через полесские лесные массивы, форсирование реки Припяти и выход в тыл калинковичско-мозырской группировки противника имели большое значение для хода этой операции и были высоко оценены. 3-й, 4-й и 17-й гвардейским кавалерийским дивизиям было присвоено почетное наименование «Мозырские».
А на одной из улиц освобожденного Мозыря под скромным и строгим памятником навсегда успокоился доблестный командир полка подполковник Илья Пантелеевич Тихонов...
Через советскую границу
В 1943–1944 годах Советская Армия форсировала Днепр, сокрушила долговременные укрепления противника под Ленинградом и в Крыму, преодолела оборону врага на реке Южный Буг. Ленинградская, Калининская области, значительная часть Белоруссии были очищены от вражеских войск. Советская Армия вышла к нашим государственным границам с Румынией и Чехословакией. К исходу третьего года войны советские войска находились на линии: Нарва, Псков, Великие Луки, Мозырь, Ковель, Коломыя, Оргеев, Тирасполь, Одесса, и занимали выгодное исходное положение для летних наступательных операций.
2-й гвардейский кавалерийский корпус после семисоткилометрового марша сосредоточился в долине реки Стоход. Быстро выросли лагеря. За несколько дней они приобрели уютный, обжитой вид. [263]
Началась учеба. Боевая подготовка основывалась на принципе: «Учить тому, что нужно в бою для победы». Проводились тактические учения, боевые стрельбы, офицерская штабная и тыловая подготовка, шло сколачивание эскадронов, батарей, полков, дивизий.
Бойцы умели воевать, умели и веселиться. Хорошо были организованы часы досуга конногвардейцев. Бурными аплодисментами встречали солдаты и офицеры выступления заслуженной артистки РСФСР Лидии Андреевны Руслановой, задушевно исполнявшей русские песни. Горячо принимали конногвардейцы корпусной ансамбль песни и пляски.
В третью годовщину Великой Отечественной войны началось сражение на белорусских землях, развернувшееся на огромном фронте и закончившееся разгромом сильнейшей группы армий противника «Центр».
23 июня 1944 года после мощной артиллерийской и авиационной подготовки перешли в наступление войска 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерала армии И. X. Баграмяна, войска 3-го Белорусского фронта под командованием генерал-полковника И. Д. Черняховского и войска 2-го Белорусского фронта под командованием генерал-полковника Г. Ф. Захарова. Днем позже нанесли удар войска 1-го Белорусского фронта под командованием генерала армии К. К. Рокоссовского. Координацию действий фронтов Ставка Верховного Главнокомандования поручила Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову (2-й и 1-й Белорусские фронты) и Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому (1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронты).
За первые шесть дней наступления советские войска прорвали сильно укрепленную оборону врага на фронте в пятьсот километров, разгромили основные силы 3-й танковой и 9-й полевой армий противника, окружили и уничтожили витебскую и бобруйскую группировки гитлеровцев, овладели Витебском, Жлобином, Оршей, Могилевом, Бобруйском, Борисовом, Слуцком и продвинулись более чем на 150 километров на запад.
2 июля части 3-го гвардейского механизированного корпуса генерала Обухова заняли Вилейку и Красное и отрезали противнику пути отхода из Минска на Вильнюс и на Лиду. Казаки 4-го гвардейского кавалерийского [264] корпуса генерала Плиева овладели Столбцами, Городзеей, Несвижем и отрезали врагу пути отхода из Минска на Брест и на Лунинец. Кольцо окружения главных сил 4-й немецкой армии восточнее Минска замкнулось. 3 июля страна узнала об освобождении столицы Советской Белоруссии.
Развивая успех, советские войска завершили ликвидацию окруженных 12-го, 27-го и 35-го армейских, 39-го и 41-го танковых корпусов, сорвали попытки противника организовать новую линию обороны, освободили Молодечно, Полоцк, Барановичи, Слоним, Пинск, Волковыск, столицу Литовской советской республики — город Вильнюс, форсировали Неман и штурмом овладели крепостью Гродно.
В середине июля войска 1-го Белорусского фронта достигли рубежа река Свислочь, Пружаны, Долгичин и завязали бои на подступах к Бресту, находящемуся на советско-польской границе. На левом крыле фронта наши войска овладели Ковелём. Опасаясь прорыва Советской Армии к Висле, немецко-фашистское командование перебросило крупные силы в район Бреста, привело в оборонительное состояние старые форты Брестской крепости и создало сильную полевую оборону на реке Западный Буг. Чтобы не дать противнику возможности закрепиться на этом рубеже, Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский организовал новый мощный удар выдвинутым вперед левым крылом фронта в общем направлении Брест, Седлец, Лукув и Прага (предместье Варшавы).
В трехдневных ожесточенных боях наши войска сломили сопротивление частей 2-й полевой и 4-й танковой немецких армий на влодавском и холмско-люблинском направлениях, прорвали вражескую оборону на фронте в сто километров, продвинулись на направлении главного удара до пятидесяти километров на запад и вышли к реке Западный Буг.
2-й гвардейский кавалерийский корпус, заранее сосредоточенный в лесах северо-западнее Ковеля, выступил для выполнения боевой задачи.
20 июля 1944 года приказом командующего 1-м Белорусским фронтом генерал Крюков был назначен командующим конно-механизированной группы фронта (2-й гвардейский кавалерийский и 11-й танковый корпуса), которая получила приказ форсировать Западный Буг, перейти советско-польскую государственную границу [265] и, развивая наступление в направлении Радзынь, Лукув, Седлец, отрезать остаткам группы армий «Центр» пути отхода к Висле (схема 13).
Авангардные полки корпуса, тесня части прикрытия 5-й немецкой легкопехотной дивизии, вышли к Западному Бугу. С высокого берега видны были на той стороне, в километре от реки, населенные пункты и окопы противника. Гитлеровцы молчали. Эта тишина настораживала, так как имелись сведения, что на польском берегу противник создал сильно укрепленный оборонительный рубеж.
Один из эскадронов начал переправу вплавь. Гитлеровцы открыли пулеметный огонь и переправу пришлось прекратить.
Командир разведывательного взвода лейтенант Смирнов вызвался переплыть с группой своих солдат на ту сторону. Разведчики разделись, надели на шею автоматы и галопом поскакали к реке, расчленившись друг от друга на 15–20 метров. Они переплыли Буг и направились к обороне противника. Гитлеровцы открыли по ним артиллерийско-пулеметный огонь. Разведчики повернули обратно. А наша артиллерия обрушилась на обнаруженные огневые точки противника. Переправляясь обратно на наш берег, Смирнов нашел удобный брод.
Авангардный 10-й гвардейский кавалерийский полк полковника Филиппова под прикрытием артиллерии перешел бродом на польский берег. Оборона противника была действительно хорошо подготовлена, но занимали ее слабые силы. Вражеское командование спешно подбрасывало подкрепления. Одновременно переправился авангардный 16-й гвардейский кавалерийский полк левой колонны корпуса под командованием подполковника Горобца. Авангарды закрепились, начали расширять захваченные плацдармы.
Генерал Крюков ввел в бой главные силы. Эскадрон за эскадроном переправлялся через реку. Нашли несколько бродов, двинулись батареи; первые советские орудия встали на польском берегу и открыли огонь. Сопротивление противника слабело.
Из-за поворота дороги, шедшей к Западному Бугу, на большой скорости выскочили легковые машины и устремились [266] вперед, обгоняя движущиеся к переправе колонны. Вдоль строя пронеслось:
— Рокоссовский!..
— Командующий фронтом приехал...
Навстречу Рокоссовскому скакал Крюков. Машины остановились близ переправы. Не доезжая до машины, командир корпуса спрыгнул с коня, передал поводья ординарцу, подошел ближе, доложил:
— Товарищ Маршал Советского Союза! Части 2-го гвардейского кавалерийского корпуса переправляются через Западный Буг.
Небольшая группа военных поднялась на высотку. Ветераны корпуса издалека узнали знакомую, высокую фигуру маршала. Под его командованием им довелось защищать Москву в грозные ноябрьские и декабрьские дни сорок первого года. Теперь со славой и победами довел маршал своих гвардейцев до западных рубежей Родины!
Рокоссовский посмотрел в бинокль на переправляющиеся части, на подходящие колонны, коротко бросил:
— Хорошо идут, товарищ Крюков, молодцы конногвардейцы!
Переправа продолжалась. Авангардные полки развивали наступление на западном берегу. Из-за их флангов развертывались главные силы корпуса. Противник упорно оборонялся только перед 3-й гвардейской кавалерийской дивизией, наступавшей вдоль шоссе Косынь — Влодава. Генерал Ягодин ввел в бой 12-й гвардейский кавалерийский полк с подошедшими за ночь танками; гитлеровцы покатились на север, к Влодаве.
С высокого берега Западного Буга местность просматривалась на десятки километров. Насколько хватало глаз, тянулись колонны конницы, артиллерии, танков, автомашин. На горизонте стояли огромные облака пыли — это 11-й танковый корпус генерала Ющука, форсировав Западный Буг, устремился на северо-запад. На пути отхода остатков группы армий «Центр» к Висле выходили наши конно-механизированные войска.
На небольших высотках южнее Влодавы противник снова оказал упорное сопротивление. Немецко-фашистскому командованию нужно было вывести через Влодаву свои части, еще оборонявшиеся на восточном берегу Западного Буга. Тогда в бой вступил 9-й гвардейский кавалерийский полк, артиллерия открыла интенсивный огонь. Гитлеровцы отхлынули к южным кварталам [268] Влодавы, пытаясь задержаться в каменных строениях военного городка.
4-я гвардейская кавалерийская дивизия достигла Сухавы и вышла на шоссе, идущее в направлении города Парчев. Здесь окопалась вражеская пехота. 16-й и 11-й гвардейские кавалерийские полки спешились и повели наступление на Влодаву с запада. 15-й гвардейский кавалерийский полк с самоходно-артиллерийскими батареями был направлен в обход, чтобы перехватить противнику пути отхода на север. Разъезды доносили, что из города вытягиваются колонны пехоты.
Полковник Смирнов, перестроив эскадроны в линию колонны по-звеньям, приказал им двигаться без дорог, вслед за головным отрядом, уже перешедшим в галоп. Маневрируя между хуторами и перелесками, кавалеристы подошли на полкилометра к Брестскому шоссе. В облаках пыли по шоссе двигалась длинная лента пехоты — отходил 56-й немецкий егерский полк.
Самоходки подполковника Гаращенко открыли беглый огонь и устремились наперерез остановившейся колонне. Следом за ними, на ходу принимая боевой порядок, бросился с обнаженными шашками третий эскадрон; первый и четвертый эскадроны, прибавив аллюр, полевым галопом развертывались вправо и влево от головного. Атакой конницы и самоходных установок противник был смят.
Спешенные полки атаковали Влодаву с юга и с запада. Эскадроны вместе с танками стремительно подвигались к городу. К 17 часам Влодава была очищена от противника.
Ночью в 17-й гвардейской кавалерийской дивизии получили приказ командира корпуса: выйти в первый эшелон корпуса, стремительным маршем пройти через Уцекай и Хмелюв и овладеть городом Парчев, не допустив отхода на запад частей противника из района Бреста. Левее через Песя-Воля, Сосновице на Парчев несколькими колоннами двигались главные силы корпуса.
Жители польских сел и деревень выходили на улицы, на пролегавшие мимо дороги, по которым шли кавалеристы. Крестьяне и крестьянки, одетые в праздничные платья, приветствовали запыленных, загоревших до черноты солдат и офицеров, дарили им букеты цветов, угощали вишнями, молоком, домашним пивом. [269]
Генерал Крюков решил 24 июля перерезать железную дорогу Брест — Демблин и Варшавское шоссе в Мендзыжец и овладеть крупным узлом дорог — Лукувом.
Еще до рассвета из района Парчев на Мендзыжец выступил 16-й гвардейский кавалерийский полк. Следом за ним двигались главные силы 4-й гвардейской кавалерийской дивизии генерала Миллерова и танковая бригада полковника Павлушко.
Противник придавал большое значение удержанию Мендзыжеца — узла шоссейных и грунтовых дорог и крупной железнодорожной станции между Брестом и Лукувом. Город оборонял при поддержке многочисленной артиллерии 317-й гренадерский полк. Поезда с эвакуируемым имуществом и войсками один за другим прибывали из Бяла-Подляски, не задерживаясь, следовали в сторону Лукува.
В середине дня 24 июля головной отряд подошел к деревне, около которой имелась переправа через сильно заболоченную речку. У самой околицы противник обстрелял походную заставу. Улицу перегораживала баррикада. Пришлось спешиться.
Капитан Норка повел эскадрон в атаку. Ударили пушки капитана Данилина. Огневые точки гитлеровцев умолкали одна за другой. Всю ночь не затихал огневой бой южнее Мендзыжеца. К противнику подходили подкрепления из состава брестской группировки.
На рассвете дивизия возобновила наступление и атаковала Мендзыжец. Вперед вырвался эскадрон старшего лейтенанта Скочилова. На подходе к шоссе головной взвод был встречен пулеметным огнем. Старший сержант Рузов скомандовал:
— К пешему бою, слеза-а-ай... В атаку!..
Бросив поводья коноводам, первыми с гранатами в руках бросились на врага бойцы Будилин и Родионов. Грянули взрывы, вражеский пулемет смолк. Выйдя на шоссе, конники попали под огонь орудий, стоявших в кустарнике по ту сторону дороги. Цепи начали ложиться, кое-кто взялся за лопату.
Но в это время к месту боя подошли эскадроны капитана Панасенко и старшего лейтенанта Руденко. Из-за их цепей показались наши танки. Подхваченное сотнями голосов, раскатилось «ура!». На шоссе выскочили старшина Шляхов, конногвардейцы Дроздов, Тищенко, Дорофеев. [270] Снова загрохотали гранаты, и вот, обгоняя друг друга, в атаку пошли спешенные кавалеристы.
Варшавское шоссе в тылу брестской группировки противника было перерезано. Гитлеровцы, напуганные слухами о появлении в их тылу крупных сил советской кавалерии и танков, начали отходить. Мендзыжец был взят. Части 4-й гвардейской кавалерийской дивизии захватили семь эшелонов с различными грузами, четыре склада военного имущества, двадцать восемь орудий, более трехсот лошадей, сто пятьдесят четыре пленных.
17-я гвардейская кавалерийская дивизия продолжала форсированный марш к Лукуву. Левее по проселочным дорогам двигались кавалерийские полки, батареи и танки 3-й гвардейской кавалерийской дивизии. 11-й танковый корпус обходил Лукув с запада, отрезая пути сообщения с Седлецом.
Около 17 часов 23 июля головной отряд 61-го гвардейского кавалерийского полка после сорокакилометрового марша с хода ворвался на станцию Лукув-Восточный. На станции стояли под парами два воинских эшелона. Администрация и железнодорожная охрана разбежались. В пакгаузах что-то горело...
Капитан Туманков верхом выскочил на станционные пути, закричал:
— Пулеметному взводу, огонь по эшелонам...
Три тачанки, запряженные четверками коней, полевым галопом устремились к командиру эскадрона; не сбавляя аллюра, заехали налево-кругом. Наводчики припали к прицелам. Заработали пулеметы. Покатились вниз сидевшие на платформах и на площадках вагонов вражеские солдаты, поездные бригады. Машинисты и кочегары побросали паровозы.
Эскадрон спешился; батарея старшего лейтенанта Лямина открыла огонь по окраине Лукува. Саперы капитана Резяпкина взорвали мостик у восточного выхода со станции. Путь отхода вражеским поездам со стороны Бреста был перехвачен.
С востока к станции подходил еще один эшелон. Поезд шел по высокой насыпи. Эскадрон капитана Чудова устремился наперерез эшелону. Обгоняя кавалеристов, на огневую позицию помчалась батарея старшего лейтенанта Ряховского. Командир первого орудия [271] старший сержант Здоровищев скомандовал:
— Фугасной гранатой, наводить в паровоз... Огонь!
Загремели пушки старших сержантов Сыкова и Широкова. Снаряды разорвались на железнодорожном полотне. Паровоз замер, вагоны полезли один на другой, с грохотом рухнули с насыпи.
Над дальним леском показался дымок: со стороны Мендзыжеца подходил новый эшелон. Расчеты противотанковых ружей сержантов Ахмедова и Бирюлькина залегли за будкой на переезде через насыпь. Когда паровоз приблизился метров на двести, расчеты открыли огонь. Из пробитого котла вырвались облака пара, поезд остановился. Из вагонов начали выпрыгивать гитлеровцы. Два раза фашисты пытались подняться в атаку, и оба раза меткий огонь старшего сержанта Аникина укладывал их на землю.
Эскадрон перешел в контратаку. Вперед бросились младший лейтенант Сабельников, ефрейтор Хасанов, сержанты Ахметов и Гинков. Гитлеровцы отступили в ближний лес.
61-й гвардейский кавалерийский полк при поддержке танков подполковника Святославова ворвался в Лукув с юга. Левее подошли и с хода атаковали противника эскадроны 12-го гвардейского кавалерийского полка и танки подполковника Беляева. Вскоре развернулись и главные силы обеих дивизий. Сопротивление противника было сломлено, и к 19 часам в Лукуве не осталось ни одного вражеского солдата. Части корпуса захватили шесть железнодорожных эшелонов, два санитарных поезда, шесть танков, девятнадцать орудий, более трехсот пленных. Было сбито четыре бомбардировщика, уничтожено пять танков и три штурмовых орудия.
Захватив Мендзыжец и Лукув, наши части перерезали Варшавское шоссе и железнодорожные магистрали Брест — Демблин и Седлец — Демблин. [272]
Бои за Седлец
В ночь на 25 июля командующий группой генерал Крюков приказал атаковать и захватить Седлец.
Крупный узел железной и шоссейных дорог, расположенный в ста километрах западнее Бреста, Седлец являлся важнейшим звеном, соединявшим брестскую группировку противника с Варшавой. Немецко-фашистское командование придавало большое значение удержанию Седлеца; туда со всех сторон стягивались резервы. Части 5-й и 211-й пехотных дивизий с танками и артиллерией заняли населенные пункты и командные высоты южнее и восточнее города. Окраины Седлеца были приспособлены к обороне: в подвалах каменных домов гитлеровцы оборудовали доты, улицы перегородили баррикадами, на площадях и в парках отрыли окопы, поставили проволочные заграждения, заложили мины.
17-я гвардейская кавалерийская дивизия наступала на Седлец с юго-востока (схема 14).
У деревни Масьциброды, не доходя шесть километров до Седлеца, головной отряд 61-го гвардейского кавалерийского полка попал под обстрел. Старший лейтенант Пастушенко спешил эскадрон. Взводы начали перебежками сближаться с противником. Батарея старшего лейтенанта Лямина накрыла очередями Масьциброды. Подошли и развернулись остальные силы авангарда. Правее вступили в бой эскадроны 35-го гвардейского кавалерийского полка; их цепи быстро перебегали вдоль большака. Одна за другой занимали огневые позиции и открывали огонь батареи старших лейтенантов Ряховского, Симахина, Панкова, Клинова.
Конники охватили Уйржанув с трех сторон, но гренадеры продолжали отстреливаться, пока спешенные эскадроны не ворвались на улицу. Еще с полчаса продолжалась схватка. В конце концов противник вынужден был отойти.
Третий эскадрон наступал на левом фланге полка по глубокой лощине. Старший лейтенант Ивахинов видел, как в Уйржануз ворвались цепи правого соседа. Левее бой шел значительно сзади. В бинокль было видно, что правый фланг соседа залег южнее Масьциброды. Ивахинов решил оказать помощь соседу, задержанному упорным сопротивлением противника.
Третий эскадрон по лощине и опушке леса быстро [273] обошел Масьциброды и атаковал противника одновременно с соседом. Гитлеровцы поспешно отошли к северу в направлении Седлеца.
3-я гвардейская кавалерийская дивизия наносила удар на Седлец с юга. Авангардный 9-й гвардейский кавалерийский полк под командованием подполковника Генералова вышел к шоссе Варшава — Седлец и двинулся к мосту через речку Мухавку. Около моста, преграждая дорогу нашей коннице, окопался 75-й егерский полк 5-й легкопехотной дивизии противника.
Кавалеристы выбили гитлеровцев из окопов и заставили их отойти на окраину Роскоши — юго-западного предместья Седлеца, где враг снова оказал сопротивление. [274]
Эскадрон капитана Гайворонского с танковой ротой первым ворвался во вражескую оборону. Два наши танка были подбиты, но продолжали вести огонь с места. Санитарный инструктор сержант Самарин под градом осколков подполз к поврежденным танкам, перевязал раненых танкистов, поодиночке доставил их на медицинский пункт. В этот день коммунист Самарин перевязал и вынес из-под огня двадцать семь раненых, за что был награжден орденом Красного Знамени.
Эскадрон старшего лейтенанта Сергеева вышел к шоссе, уходившему в сторону Варшавы. В придорожных канавах, обсаженных вековыми деревьями, засели гитлеровские егеря. Солдаты взвода лейтенанта Филько бросились в штыки, но противник сам перешел в контратаку. Гитлеровцев было в несколько раз больше, чем кавалеристов.
Сержант Шашимшаков отбежал на фланг своего взвода, припал к пулемету и длинной очередью скосил с десяток егерей. Вперед рванулись солдаты Урзалиев, Бузникавый, Мамедов, грянуло «ура!» — и весь первый взвод ворвался во вражеские ряды. Началась рукопашная. Справа и слева на помощь товарищам подбегали взводы лейтенантов Беленовского и Шацко. Противник, охваченный с трех сторон, после отчаянного сопротивления обратился в бегство. Шоссе Варшава — Седлец было перерезано.
Не успели кавалеристы окопаться на захваченном рубеже, как показались четыре вражеских танка и два штурмовых орудия. За ними двумя волнами катилась пехота. Орудие сержанта Позднякова подбило один из «Фердинандов». Рядовой Хурумов подбил «пантеру», а его товарищи зажгли танк.
Атака была отбита. За ней последовала вторая, третья, четвертая. Начались ожесточенные, затяжные бои кавалерии за Седлец.
4-й танковый корпус СС, как и большинство подвижных соединений противника, находился на южном стратегическом направлении, где немецко-фашистское командование летом 1944 года ожидало активных действий советских войск. Как только началась битва на полях Белоруссии, эсэсовские танковые дивизии были [275] спешно переброшены в район Варшавы и направлены против наших танков и кавалерии, прорвавшихся между Западным Бугом и Вислой.
Командир 5-й танковой дивизии СС «Викинг» получил приказ: взаимодействуя с 3-й танковой дивизией СС «Мертвая голова», наносившей удар через Седлец, разгромить советские войска, появившиеся юго-западнее Седлеца.
Генерал Ягодин развернул против эсэсовцев 9-й и 12-й гвардейские кавалерийские полки. Вскоре два батальона пехоты с семнадцатью танками при поддержке сильного артиллерийского огня атаковали кавалеристов. Огнем артиллерии и противотанковых ружей кавалеристы отразили натиск врага.
Тогда противник перенес удар южнее, стремясь глубже обойти нашу конницу и зайти ей в тыл. Но на левый фланг корпуса подошли от Мендзыжеца полки 4-й гвардейской кавалерийской дивизии.
Вражеское командование было весьма обеспокоено прорывом наших танков и конницы к Седлец и спешно перебрасывало новые части для прикрытия важнейшей коммуникации брестской группировки. Из района Бяла-Подляска к Седлец направилась 73-я пехотная дивизия. 170-й гренадерский полк на автотранспорте с танками и штурмовыми орудиями в ночь на 26 июля прибыл в Седлец; за ним походным порядком следовали главные силы. На рассвете гитлеровцы предприняли несколько контратак, но успеха не добились.
Наше наступление продолжало развиваться. Генерал Крюков отдал своим частям приказ перерезать Молодечненское шоссе. Танкисты и мотострелки полковников Константинова и Жарова охватили Седлец с востока и северо-востока. 35-й гвардейский кавалерийский полк овладел цементным заводом, расположенным на юго-восточной окраине города, и завязал бой в каменных строениях железнодорожного узла. Эскадроны 61-го гвардейского кавалерийского полка очистили от гитлеровцев Грабянув и вели бои в Роскоши. Эскадроны 9-го гвардейского кавалерийского полка обходили Седлец с запада. Кавалеристы и танкисты с трех сторон ворвались в город и начали продвигаться к центру Седлеца.
В это время войска 1-го Белорусского фронта вышли к Западному Бугу севернее и южнее Бреста и угрожали замкнуть кольцо вокруг гитлеровских дивизий, продолжавших [276] упорно оборонять крепость на западной советской границе. Противник прилагал отчаянные усилия, чтобы пробиться на запад через Седлец. В ночь на 27 июля из Бяла-Подляска к Седлецу подошли главные силы 73-й пехотной дивизии и из Варшавы части 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова».
В два часа ночи после залпа реактивных минометов 35-й гвардейский кавалерийский полк атаковал вражеские оборонительные позиции в железнодорожном узле. Эскадрон старшего лейтенанта Ивахина ворвался в помещение депо. Старший сержант Заяц вскарабкался на эстакаду, приладил на помосте ручной пулемет. Струя пуль ударила сверху по гитлеровцам, засевшим за баррикадами из рельсов и шпал. Кавалеристы выбили противника из депо и из других станционных построек.
На рассвете появились вражеские самолеты. Наши зенитные батареи открыли огонь. «Юнкерсы», не решаясь перейти в пикирование, стали сбрасывать бомбы с большой высоты. Заухали тяжелые раскаты. С юго-востока налетела стремительно эскадрилья «Лавочкиных», неумолчно треща пулеметами и автоматическими пушками. Четыре бомбардировщика были сбиты.
Со стороны городских кварталов загрохотали батареи противника. В направлении депо хлынули густые цепи пехоты, впереди которых, полыхая огоньками выстрелов, двигались девять танков.
Когда танки подошли метров на четыреста, ударили наши батареи. Танки поползли назад. Вражеская пехота бросилась в атаку на эскадрон старшего лейтенанта Швецова, занимавший оборону вокруг депо. Наша артиллерия смолкла, чтобы не поразить свои боевые порядки. Только заливались пулеметы взводов, сухо трещали автоматы, вразнобой хлопали винтовочные выстрелы. Густые [277] цепи в черных мундирах быстро приближались, уже можно было различить отдельные лица, серебро погон бежавших впереди офицеров, пистолеты в их руках.
Вдруг из-за развалин застрочил станковый пулемет. Это начал стрелять кавалер орденов Славы 2-й и 3-й степени старший сержант Загузин. Он заранее перетащил свой пулемет на правый фланг эскадрона, хорошо укрылся и, выждав момент, когда до гитлеровцев осталась какая-нибудь сотня шагов, нажал спуск.
Эффект от флангового огня получился потрясающий. Ливень пуль буквально косил врага. Эсэсовцы хлынули назад.
Снова загремели наши батареи, ударили реактивные минометы подполковника Желтобрюхова.
Указом Президиума Верховного Совета СССР старший сержант Загузин был награжден орденом Славы 1-й степени. Согласно статуту ордена командование присвоило Загузину звание младшего лейтенанта.
28 июля войска 1-го Белорусского фронта овладели областным центром Белоруссии городом Брест — крупным железнодорожным узлом и укрепленным районом противника на варшавском направлении. Юго-западнее Бреста наши войска окружили 86, 137-ю и 251-ю немецкие пехотные и остатки 35-й пехотной и 203-й охранной дивизий. Часть брестской группировки противника, оставшаяся вне кольца окружения, устремилась на запад в направлении Седлеца.
...На наблюдательном пункте кавалерийского корпуса штабные офицеры передавали приказания, запрашивали данные о противнике, прибывали и убывали офицеры связи, посыльные.
— Главные силы нашего корпуса и танковых соединений генерала Ющука втянулись в тяжелые уличные бои, — докладывал генерал Мансуров. — Еще ночью наши разъезды, высланные на северо-восток, установили движение со стороны Янув-Подляски частей противника. Путей отхода у гитлеровцев к Варшаве больше нет!
Генерал Крюков внимательно смотрел на карту, по которой к Седлецу с востока подходила жирная красная линия Молодечненского шоссе. Он несколько минут раздумывал, часто затягиваясь папироской, взял телефонную [278] трубку и приказал вызвать к аппарату генерала Курсакова.
— Павел Трофимович, — сказал командир корпуса. — Нужно быстрее захватить Седлец и организовать сильный заслон на восток, а то гитлеровцы ударят нам во фланг и по тылам корпуса... По шоссе вышлите в разведку опытного штабного офицера на машине с радиостанцией... Ясно?..
— Слушаюсь, — ответил Курсаков.
Крюков бросил быстрый взгляд на Мансурова.
— Борис Владимирович, позвоните Ягодину и Ющуку и прикажите им развивать наступление и захватить город. А дивизию Миллерова оставьте в моем резерве.
Командиры полков 17-й гвардейской кавалерийской дивизии собрались у штабного блиндажа.
Генерал Курсаков говорил спокойно, неторопливо.
— Обстановка очень серьезная. В Седлеце идут тяжелые уличные бои. Брест или уже взят нашими войсками, или скоро будет взят. Гитлеровцы непременно кинутся на нас!.. — Генерал резко закончил: — Полки Раевского и Святославова с тремя батареями ИПТАП{21} — заслон по шоссе на восток. Оттуда ожидаю удар противника, и очень скоро... Все мои части втянуты в бой. Поддержать вас ничем не могу... Через час занять оборону на рубеже Грубале, Пеньки и с этого рубежа — ни шагу назад!..
Мимо командного пункта потянулись эскадроны, орудия, танки. Через несколько часов штабная радиостанция приняла донесение разведчиков: «До пятидесяти танков, тридцать автомашин с пехотой в движении на Седлец. Голова колонны — пятнадцать километров восточнее Седлеца. Сизонов».
Командир дивизии немедленно передал эти сведения майору Раевскому. В ответ послышался молодой уверенный голос:
— Эскадроны окопались, батареи заняли огневые позиции, танки поставлены в засады. К встрече готовы, товарищ гвардии генерал.
Курсаков повторил: «Ни шагу назад!..» — и положил телефонную трубку... [279]
Солнце уже начало склоняться к вершинам темневшего на западе бора. Чуть виднелись крошечные силуэты наших самолетов, бомбивших Седлец.
На опушке леса, под огромной сосной, собрались три офицера, частям которых надлежало отразить вражескую атаку. Они были не похожи друг на друга и по внешности, и по возрасту, и по характеру.
Командир 189-го танкового полка подполковник Святославов, высокий, немного сутуловатый, с мужественным, обветренным лицом, был уже немолодым человеком. Участник первой мировой и гражданской войн, бывший командир роты Чапаевской дивизии, Николай Святославов имел большой служебный и боевой опыт. Он лично возглавил группу танков, вставших в засаду близ шоссе, проверил готовность каждой машины, поговорил с экипажами и теперь обменивался мнениями с другими командирами полков перед тем, как направиться к своему танку.
Командир корпусного 149-го гвардейского истребительно-противотанкового артиллерийского полка полковник Лобырев и майор Раевский, всего два месяца тому назад принявший командование 59-м гвардейским кавалерийским полком, были сравнительно молодыми офицерами.
Невысокий, плотный, жизнерадостный весельчак Сергей Лобырев отличался неистощимой энергией, настойчивостью, выдающимся личным мужеством. Олег Раевский был моложе всех. Совсем еще юношей прибыл он на фронт из далекого Куляба. В Московской битве он был тяжело ранен: пуля засела так близко от сердца, что врачи сперва даже не решались делать операцию. Но высокое качество советской полевой хирургии, здоровье и страстная воля молодого коммуниста к борьбе с врагом вернули его в строй. При форсировании реки Сож Раевский был ранен вторично и снова вернулся в родную дивизию.
В боевых порядках окапывавшихся эскадронов, на огневых позициях батарей, у стоявших на малом газу замаскированных танков агитаторы и офицеры объясняли обстановку.
— Мы отрезали все пути отхода к Висле крупной группировке противника, — говорил солдатам заместитель командира полка по политической части майор Денисов. — Гитлеровцы направили для прорыва свои танки [280] и мотопехоту. Мы должны не допустить этого прорыва, обеспечить фланги и тыл наших частей, дерущихся в Седлеце. Приказ генерала: ни шагу назад!
С востока донесся лязг танковых гусениц. Солдаты замерли у орудий, у пулеметов, теснее прижались к стенкам окопов, сжимая приклады винтовок и автоматов. Наступила торжественная тишина перед решительным моментом схватки с врагом, которую так хорошо знают фронтовики!
Из-за дома на шоссе показался камуфлированный корпус танка, за ним второй, третий... Около танков ехало с десяток мотоциклов; из прицепных колясок торчали тонкие пулеметные стволы. Танки двигались медленно, настороженно. Покрывая уже близкий рокот моторов и лязг гусениц, слышался еще отдаленный, но сильный и густой, быстро нарастающий гул многочисленных машин.
Загремели батареи. Первые же снаряды подбили две головные «пантеры». Ткнувшись в дорожные кюветы, они остановились и пылали, как огромные костры, поднимая в небо столбы дыма. Третий танк начал было разворачиваться, но в борт его разом ударили два снаряда, раскатился взрыв, вверх взметнулось слепящее пламя. Мотоциклисты покинули машины, укрылись в канаве, затрещали автоматы и пулеметы.
Разгром головной походной заставы не остановил противника. Из леса на шоссе выходили танки, штурмовые орудия, грузовики. Минометная батарея старшего лейтенанта Харитонова открыла огонь; среди машин начали рваться мины, вспыхнуло три грузовика. Из машин на дорогу выскакивали солдаты в серо-зеленых мундирах и стальных шлемах. Танки начали осаживать, разворачиваясь, съезжали с шоссе; создалась пробка. Наши батареи не снижали темпа огня. Еще две подбитые «пантеры» перегородили шоссе. Около них, свалившись на бок, догорали грузовики.
Наконец гитлеровским офицерам удалось привести колонну в порядок. Развернувшись метров на двести по обе стороны шоссе, вперед устремились шестнадцать танков. Из леса вышла пехотная цепь, за ней вторая, более плотная.
В бой вступили орудия старшего лейтенанта Ковалева. [281] Осколочно-фугасные гранаты рвались в самой гуще цепей. Противник не видел стрелявших и лез в открытую. Результат не замедлил сказаться: танки не прошли и половины расстояния от леса до наших позиций, а уже четыре из них горели. Остальные, прибавив ходу, мчались прямо на окопы четвертого эскадрона. Пехотинцы что-то кричали и, стреляя из автоматов, бежали следом за танками.
Молчавшие до этого окопы ожили. Длинными очередями залились пулеметы, затрещали автоматы, винтовки. Минометы продолжали накрывать вражеские цепи очередями, рвавшимися одна за другой. Не дойдя метров трехсот до наших окопов, гитлеровцы начали ложиться, поспешно окапываться. Танки были встречены артиллеристами и бронебойщиками. Ефрейтор Григорий Петриков выстрелом из противотанкового ружья подбил танк, подошедший ближе всех. Второй танк был зажжен прямым попаданием из противотанковой пушки сержанта Семена Порывкина. Из окопов полетели связки ручных гранат, еще один танк остановился, ткнувшись в бруствер окопа орудийным стволом. Остальные поспешно уходили обратно.
Из дальнего леса показалась вторая волна атакующих.
Подполковник Святославов решил контратаковать. Обе группы наших танков, занимавшие охватывающее положение, вышли из укрытий и на большой скорости устремились на врага. Как только наши танки вырвались вперед, старший лейтенант Бублик поднял солдат в контратаку; над полем загремело «ура!» В быстро надвигавшихся сумерках разгорелась ожесточенная схватка.
Танковая рота старшего лейтенанта Цымбалова первой сблизилась с противником. Танк лейтенанта Драгана устремился на вражеские танки, резко убавившие ход. Механик-водитель сержант Мирович уверенно вел машину, лавируя под выстрелами. Драган открыл огонь из пушки. Крупповская броня не выдержала советских снарядов, левофланговая «пантера» вспыхнула. Стрелок-радист комсомолец Гегиян пулеметной очередью скосил вылезших из люка вражеских танкистов. Правее машины командира взвода шел танк лейтенанта Орлова; от его метких попаданий остановились один за другим еще два вражеских танка. [282]
Вражеские машины, поражаемые с двух сторон нашими танками, поспешно уходили обратно. Пехота, атакованная с фронта и во фланг эскадронами, была смята и побежала к лесу, оставляя убитых и раненых. Преследование велось накоротке; генерал Курсаков приказал заслону снова занять оборонительный рубеж и продолжать прикрывать правый фланг корпуса со стороны Бреста.
В течение 28 и 29 июля 3-я танковая дивизия СС «Мертвая голова» и 73-я пехотная дивизия контратаковали Седлец. 5-я танковая дивизия СС «Викинг» продолжала настойчивые атаки юго-западнее Седлеца. Гитлеровцам удалось выйти на Лукувское шоссе, на тылы кавалерийского корпуса.
Генерал Крюков приказал дивизии генерала Ягодина главными силами прикрывать Седлец с запада, дивизии генерала Курсакова развивать наступление и захватить город. Дивизия генерала Миллерова получила задачу контратаковать прорвавшегося в город противника.
Противник крупными силами 5-й и 211-й пехотных дивизий атаковал части 3-й гвардейской кавалерийской дивизии на рубеже Желкув, Голомбек. Четверть часа тяжелые гаубицы и шестиствольные минометы обрабатывали окопы кавалеристов. Затем из леса вылезли «пантеры» и «фердинанды», за ними наступали гренадеры. Кавалеристы встретили противника огнем.
Эскадрон старшего лейтенанта Панихидникова оборонялся на направлении главного удара 5-й немецкой легкопехотной дивизии. От стойкости кавалеристов в значительной степени зависел успех дивизии Курсакова, наступавшей на Седлец. Эскадрон, хорошо организовав оборону, стойко отражал многочисленные атаки противника.
Расчет противотанковой пушки старшего сержанта Кучерова отражал вражескую атаку в районе обороны эскадрона.
Сорокапятимиллиметровка коротко и негромко ухала, выбрасывая язычки зеленоватого пламени. Уже два танка подбил коммунист Кучеров. Осколком разорвавшегося рядом снаряда он был ранен, но отказался идти на перевязочный пункт. Управляясь одной рукой, он не покидал своего поста. [283]
Громкое «ура» заставило его выглянуть из-за щита — в сотне метров от огневой позиции загорелся третий танк. Уткнулась длинноствольной пушкой в землю еще одна «пантера», подбитая сержантом Иваном Погребным.
За проявленные в боях стойкость и мужество старшему лейтенанту Панихидникову и старшему сержанту Кучерову было присвоено звание Героя Советского Союза.
Части 4-й гвардейской кавалерийской дивизии окопались фронтом на запад. Семь раз танки и пехота дивизии СС «Викинг» бросались на них в атаку и семь раз конники отбрасывали их обратно.
Отбив настойчивые атаки врага, конногвардейцы нанесли охватывающий удар по району Грензувка и Ополе, куда накануне прорвались два батальона 9-го мотогренадерского полка СС «Вестланд». После короткого артиллерийского налета эскадроны полковника Смирнова и танки подполковника Приз атаковали эсэсовцев. Из-за их левого фланга развернулись эскадроны подполковника Горобца с самоходными батареями подполковника Гаращенко. Не приняв боя, противник начал поспешно отступать к северу, оставив на поле боя пять подбитых [284] танков и гаубичную батарею. Кавалеристы полностью очистили от противника Лукувское шоссе.
Части 17-й гвардейской кавалерийской дивизии, продолжая наступление в Седлец, овладели товарной станцией и продолжали успешно продвигаться по улицам Роскоши. Против эскадрона 61-го гвардейского кавалерийского полка перешли в контратаку два батальона вражеской пехоты и тринадцать танков.
Под огнем вражеских батарей рушились стены домов, летели куски кирпича, балки, металлические конструкции; горели здания; улицу затянуло дымом; было трудно дышать. Почерневшие от копоти солдаты укрывались среди каменных развалин, под стенами уцелевших домов, в подъездах и подвалах. Едва смолк грохот разрывов, послышался рев моторов, скрежетание гусениц, из-за развалин вынырнули танки, замелькали черные мундиры эсэсовцев дивизии «Мертвая голова». Противник атаковал эскадрон капитана Чудова.
Ефрейтор Тальбек Саидов — бывший звеньевой колхоза «Аскари сурх» Ховалингского района Таджикистана — фланговым огнем пулемета скосил более полсотни фашистов. Семерых эсэсовцев уложил снайпер ефрейтор Усар Яхьяев. Младшие сержанты Закир Хасанов и Ибат Абдулаев — в прошлом хлопкоробы аула Рогаты, оба награжденные за боевые отличия на Десне медалями «За отвагу», — огнем из своих минометов заставили вражескую пехоту залечь. Танки приближались, ведя сильный огонь.
Расчет противотанкового ружья сержанта Ахмедова укрылся в подвале одного из домов. Опытный бронебойщик, кавалер ордена Славы, Фатулла Ахмедов на дивизионной конференции истребителей танков дал слово подготовить два комсомольских расчета. Он сказал тогда:
— Гитлеровцы гордятся своими «тиграми», но храброму воину «тигр» не страшен. У нас в Таджикистане, в долине реки Пяндж, водятся настоящие тигры. Мой отец был «мергеном»{22}, прославленным охотником, на своем веку подстрелил не одного хищника. Я даю твердое гвардейское слово, что там, где стоит мой расчет, не пройдут и фашистские «тигры».
Перед окном подвала показалась длинноствольная пушка, а за ней приземистый корпус «пантеры». Танк [285] двигался бортом к подвалу. Этим воспользовался Фатулла, произведя подряд несколько прицельных выстрелов. «Пантера» остановилась. Из рваных отверстий на бортовой броне вырывался дым. Обходя загоревшуюся машину, надвигалась стальная громадина — пресловутый фашистский «тигр». Против его брони ружье было бессильно; танк приближался — грозный, неуязвимый, извергая огонь. Видя, что бронированное чудовище может прорваться, Ахмедов отстегнул от пояса противотанковую гранату, подпустил танк на десяток шагов и метнул гранату под огромные, неторопливо вращавшиеся гусеницы. В оглушительном взрыве потонул последний победный крик героического сына таджикского народа, с честью оправдавшего свое слово коммуниста.
Капитан Чудов повел своих солдат в контратаку и пал смертью храбрых в завязавшейся схватке. Командование принял лейтенант Плотников. Он подбежал к танку, подбитому Ахмедовым; взрывом разорвало траки одной из гусениц. Плотников начал в упор стрелять из револьвера в смотровые щели танка. Перепуганные вражеские танкисты открыли верхний люк, с поднятыми руками, с криками: «Гитлер капут!», выскочили наружу. Почти совершенно неповрежденный «тигр» был захвачен. Сержант Мили Юсупов взял в плен экипаж танка.
Эскадроны капитана Туманкова и старшего лейтенанта Пастушенко поднялись в атаку. Гитлеровцы окончательно очистили Роскош.
Указом Президиума Верховного Совета СССР сержанту Фатулле Ахмедову — колхознику сельскохозяйственной артели имени Молотова Ленинабадского района Таджикской ССР — было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Наши войска отразили все попытки врага, попавшего в окружение юго-западнее Бреста, вырваться из кольца и ликвидировали его. Танковые соединения генерала Радзиевского, развивая наступление на север вдоль восточного берега Вислы, захватили Гарволин, Радзимин, Отвоцк, Минск-Мазовецкий. Гитлеровское командование вынуждено было срочно перебросить против наших танкистов 5-ю танковую дивизию СС «Викинг», а 3-ю танковую дивизию СС «Мертвая голова» вывести на другое [286] направление, чтобы как-нибудь задержать наше наступление в. междуречье Вислы, Нарева и Западного Буга.
Маршал Рокоссовский приказал завершить разгром противника в районе Седлеца. К городу начали подходить передовые части стрелковых войск генерала Гусева. В ночь на 30 июля генерал Крюков ввел в город два кавалерийских полка из дивизии генерала Миллерова. Генерал Курсаков ввел в бой 59-й гвардейский кавалерийский полк с танками.
Гитлеровцы в течение 30 июля произвели пять контратак, бросив в бой до полка пехоты и тридцать танков, но успеха не добились. Эскадроны 35-го гвардейского кавалерийского полка очистили от противника всю центральную часть города. Из-за их правого фланга были введены в бой эскадроны 11-го и 16-го гвардейских кавалерийских полков. Конники 61-го гвардейского кавалерийского полка вышли на перекресток Варшавского шоссе и железной дороги и развили наступление на север. Эскадроны 9-го и 12-го гвардейских кавалерийских полков, наступая с запада, овладели западной окраиной и пассажирской станцией города Седлец.
Всю ночь в городе не прекращался бой, но сопротивление гитлеровцев уже было сломлено. Оставив в Седлеце арьергарды, противник начал отход на северо-запад. Его преследовали танкисты генерала Ющука. Тяжелые шестисуточные бои за Седлец закончились.
31 июля 1944 года войска 1-го Белорусского фронта после упорных боев овладели городами и крупными узлами коммуникаций противника — Лукув, Седлец и Минск-Мазовецкий — опорными пунктами гитлеровцев на подступах к Варшаве.
35-му гвардейскому кавалерийскому Бальджуанскому Краснознаменному полку под командованием подполковника Гладкова, 11-му гвардейскому кавалерийскому [287] Краснознаменному полку под командованием подполковника Гудыма, 9-му гвардейскому кавалерийскому полку под командованием подполковника Генералова, 149-му гвардейскому истребительно-противотанковому артиллерийскому полку под командованием полковника Лобырева и 10-му гвардейскому минометному полку под командованием подполковника Желтобрюхова было присвоено почетное наименование «Седлецких».
Разгромив группу армий «Центр», войска 1-го Белорусского фронта вышли на среднюю Вислу, овладели пригородом Варшавы — Прага и заняли исходное положение для развития дальнейшего наступления.
На берегах Вислы закончилось наступление 2-го гвардейского кавалерийского корпуса в Люблинско-Брестской наступательной операции. С 20 июля до 7 августа части корпуса прошли с боями более четырехсот километров на запад и сыграли видную роль в разгроме гитлеровских войск, пытавшихся организовать оборону сначала на рубеже реки Западный Буг, а потом в междуречье Буга и Вислы. Удар на Лукув, Седлец — по глубоким [288] тылам брестской группировки противника — окончательно сорвал план гитлеровской ставки задержать наступление Советской Армии на Западном Буге.
Удар на Висле
После блестящих побед 1944 года перед Советскими Вооруженными Силами встала задача — завершить разгром немецко-фашистских войск и принудить Германию к капитуляции. С этой целью Советское Верховное Главнокомандование готовило мощный удар по врагу на огромном фронте от Балтийского моря до Карпат.
Войска 3-го Белорусского фронта (командующий генерал армии И. Д. Черняховский) должны были наступать на Восточную Пруссию с востока, взаимодействуя с войсками 2-го Белорусского фронта (командующий Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский), которые наступали в обход Мазурских озер с юго-запада, отрезая пути отхода за Вислу восточно-прусской группировке противника. Войска 1-го Белорусского фронта (командующий Маршал Советского Союза Г. К. Жуков) наносили глубокий фронтальный удар на Варшаву, Лодзь, Познань, Кюстрин, Франкфурт-на-Одере. Войска 1-го Украинского фронта (командующий Маршал Советского Союза И. С. Конев) наступали на Краков, Бреслау. Войска 4-го Украинского фронта (командующий генерал армии И. Е. Петров) развивали наступление через Карпаты в Чехословакию и Венгрию.
В январе 1945 года началось мощное наступление пяти советских фронтов.
2-й гвардейский кавалерийский корпус находился во фронтовом резерве. Генералы, офицеры и солдаты усердно занимались боевой подготовкой, повышая свое воинское мастерство. Особенно большое внимание уделялось изучению действий кавалерийских соединений в оперативной глубине противника во взаимодействии с танками и авиацией.
8 декабря. 1944 года в лесу, на большой поляне, недалеко от реки Вислы, состоялся парад.
Длинными шеренгами вытянулись кавалерийские дивизии, алели боевые Знамена, поблескивал металл оркестров. Прокатилась команда: [289]
— Сми-и-ирно!.. Шашки к бою!.. Това-ри-щи офицеры!..
Сверкнули выхваченные из ножен клинки. Командиры поскакали на фланги своих дивизий, полков и эскадронов. Грянули оркестры.
На поляну выехал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Генерал Крюков с места поднял коня в галоп, подъехал к маршалу, отрапортовал:
— Товарищ Маршал Советского Союза! Части 2-го гвардейского кавалерийского Краснознаменного корпуса в ознаменование трехлетней годовщины получения Гвардейских Знамен и награждения корпуса орденом Красного Знамени за отличие при форсировании реки Десны построены!
Приняв рапорт, маршал Жуков поскакал вдоль строя замерших эскадронов, здороваясь с прославленными конногвардейцами.
Объехав части, Г. К. Жуков приблизился к трибуне. Прозвучала новая команда. Перед строем появилось Гвардейское Знамя. Знаменосец спешился и, сопровождаемый ассистентами с обнаженными шашками, передал Знамя командиру корпуса. Маршал прочитал Указ [290] Президиума Верховного Совета Союза ССР. Крюков преклонил Знамя и Жуков прикрепил к древку орден.
Под звуки Государственного гимна Советского Союза генерал Крюков с ассистентами и взводом эскорта широким галопом поскакал перед шеренгами кавалерийских полков, перед линией артиллерийских батарей и пулеметных тачанок, перед строем танков и самоходок. По полю гремело и перекатывалось тысячеголосое «ура-а-а!».
На середину строя выехали шесть трубачей на серых конях, взметнулись вверх серебряные фанфары.
Фанфары заиграли сигнал:
Рысью разма-ши-стой, но не распущен-ной,Раздались команды. Шеренги эскадронов дрогнули и сломались, заезжая левым плечом, выстраиваясь во взводные колонны. Капельмейстер, кося глазом на командира корпуса, взмахнул рукой, как только тот сверкнул шашкой.
Над снежным полем поплыли легкие, словно танцующие звуки:
Нас песня былых походовТоржественный марш открыла 17-я гвардейская кавалерийская Мозырская ордена Ленина Краснознаменная дивизия. Величаво проплывали Почетные Революционные Красные Знамена, полученные полками от ЦИК СССР за боевые отличия в годы гражданской войны. Незабываемой прелестью боевого прошлого веяло от этих порванных, потемневших алых полотнищ с потускневшим от времени и боевого дыма золотом гербов и надписей.
Восточный фронт. Разгром белогвардейских корпусов адмирала Колчака под Бугурусланом и Белебеем. Форсирование реки Белой. Ожесточенные бои с каппелевцами под Уфой. Разгром белоказачьей конницы атамана Дутова под Оренбургом и Актюбинском. Упорная, многолетняя борьба с контрреволюционным басмачеством в Восточной Бухаре под командованием трижды краснознаменца Якова Аркадьевича Мелькумова, разгром [291] банд эмира Сеид-Алим-хана, Энвера-паши, Ибрагим-бека, Максум-Фузайли. Героическое прошлое, боевые революционные традиции которого умножены новыми победами в годы Великой Отечественной войны, на долгом пути от Подмосковья до Вислы!..
Трубы звенели, словно вспоминая славную историю кадровой дивизии:
...Дымились пути-дороги.Головной эскадрон поравнялся с трибуной, оттуда прозвучало приветствие:
— Да здравствует наша Советская Родина!
В ответ могуче раскатилось «ура-а-а!»
Эскадрон за эскадроном, поблескивая клинками, равняя шеренги взводов, рысью проходил перед маршалом. Шли части 3-й и 4-й гвардейских кавалерийских дивизий.
«Ура!» нарастало, ширилось, растекалось по огромной поляне, переливающимся эхом гремело между соснами. Вслед за кавалерийскими полками прогромыхали конная артиллерия, танки, самоходно-артиллерийские установки, прошли истребительно-противотанковые и зенитные батареи на моторизованной тяге, «катюши». Полевым галопом промчались пулеметные тачанки, запряженные четверками лихих коней.
Ночь за ночью, под покровом темноты, по наведенным через Вислу мостам на западный берег непрерывным потоком переправлялись стрелковые дивизии, артиллерия, танки, самоходно-артиллерийские установки, боеприпасы и другое военное имущество. Войска занимали назначенные им окопы, огневые позиции, исходные районы, зарывались в землю, готовились к нанесению решительного удара по врагу. Артиллерийские дивизионы, полки, бригады, от маленьких противотанковых пушек до многотонных орудий из состава частей Резерва Верховного Главнокомандования, выстроились [292] в несколько линий почти колесо к колесу. Плотность артиллерии была доведена до двухсот шестидесяти орудий и минометов на километр фронта атаки. Артиллеристы тщательно составили таблицы огня, заранее пристреляли цели. Тяжелые танки и самоходно-артиллерийские установки занимали исходное положение в боевых порядках пехоты. Офицеры танкисты и кавалеристы проводили совместные рекогносцировки с пехотными, артиллерийскими, авиационными командирами, отрабатывали вопросы взаимодействия. Войска 1-го Белорусского фронта изготовились к бою, ожидая сигнала к наступлению.
В полутора километрах от переднего края вражеской обороны на поросшей ельником высотке с отметкой 126,3, в центре Магнушевского плацдарма, помещался наблюдательный пункт. Задолго до рассвета 14 января 1945 года сюда прибыл Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
Стрелки часов показывали «8.30».
Маршал приказал старшему артиллерийскому генералу: «Начинайте!..» — и вышел из блиндажа...
Нарушая тишину медленно пробуждающегося дня, на правом фланге грянул выстрел. И разом, по всей пятидесятикилометровой дуге Магнушевского плацдарма, загрохотали тысячи орудий и минометов. Тучи снарядов и мин понеслись в сторону вражеских позиций. Этого урагана огня и металла противник не ожидал. Внимание немецко-фашистского командования было приковано к Сандомирскому плацдарму, где за два дня до этого началось наступление войск 1-го Украинского фронта.
Артиллерийская подготовка продолжалась два часа тридцать пять минут. За это время вражеские укрепления на первой линии обороны были сравнены с землей, а занимавшие их войска перебиты, оглушены, деморализованы. Артиллерия противника была подавлена в течение первых же минут. Перед окончанием артиллерийской подготовки несколько сот тяжелых реактивных установок дали залп по противнику.
В 11 часов 05 минут в атаку пошла советская пехота, сопровождаемая танками прорыва, самоходно-артиллерийскими установками, батальонной и полковой артиллерией. Первую полосу обороны советские войска захватили с хода. Оборонительные позиции врага представляли собой сплошные развалины, изрытые бесчисленными воронками. Только по руинам блиндажей и [293] дзотов, по заваленным доверху окопам, по обломкам материальной части и множеству вражеских трупов можно было определить, что здесь была мощная полевая оборона. Лишь на второй оборонительной полосе наша пехота завязала бой с подошедшими тактическими резервами противника.
2-й гвардейский кавалерийский корпус сосредоточился в лесах севернее Вильги (схема 15).
В эскадронах, батареях, танковых ротах читали обращение Военного Совета 1-го Белорусского фронта:
«Боевые друзья, настал великий час! Пришло время нанести врагу последний сокрушающий удар...
...Мы сильнее врага. Наши пушки, самолеты и танки лучше фашистских, и их у нас больше, чем у врага. Эту первоклассную технику дал нам наш народ, который своим героическим трудом обеспечивает наши победы.
Мы сильнее врага, так как бьемся за правое дело, против рабства и угнетения. Нас воспитывает, организует и вдохновляет на подвиги наша великая Коммунистическая партия, партия победы.
...Наша цель ясна. Дни гитлеровской Германии сочтены. Ключи победы в наших руках.
В последний и решительный бой, славные богатыри!
Ратными подвигами возвеличим славу наших Боевых Знамен, славу Красной Армии!
За нашу Советскую Родину, за наш героический народ!.. Вперед, боевые товарищи! Да здравствует победа!..»
С наступлением темноты 15 января началась переправа на западный берег Вислы танковых и кавалерийских соединений. В непроглядно-темную ночь незаметно для противника перебросить через реку громадное количество людей, лошадей, танков, орудий, автомашин и еще до рассвета разместить все это в назначенных районах — задача нелегкая. Каждому соединению были заблаговременно назначены дороги и переправы, дан график движения по мостам, указаны пути выхода в исходные районы на плацдарме.
Колонны танков и кавалерии потянулись к реке. Ночной мрак и плотная пелена тумана скрывали войска. Только слышался скрежет бесчисленных гусениц, шум моторов, топот коней по мостовому настилу. [294]
Части корпуса, переправившись через Вислу, сосредоточились в лесах в районе Цихровска Воля.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков поставил перед кавалерийским корпусом боевую задачу войти в прорыв за танковыми соединениями и, развивая стремительное наступление через Блендув, Бяла-Равска, Скерневице, Лович, снова выйти к Висле в районе Плоцка, не допуская отхода варшавской группировки противника и подхода его резервов с запада.
Генерал Крюков решил вводить корпус в прорыв на фронте войск 5-й ударной армии генерала Берзарина, имея боевой порядок в два эшелона: в первом — 17-я и 4-я гвардейские кавалерийские дивизии, во втором — 3-я гвардейская кавалерийская дивизия.
На Магнушевском плацдарме шли ожесточенные бои. Войска 1-го Белорусского фронта отбивали вражеские контратаки, ломали сопротивление противника, прорывали его оборонительные линии, наращивали силу своих ударов. Гитлеровцы напрягали последние усилия, стремясь задержать наше наступление на отсечной позиции по северному берегу реки Пилицы. Вражеское командование бросало в бой все, что имелось под руками: кадровые танковые и пехотные дивизии, формирования «фольксштурма»{23}, охранные, запасные и полицейские батальоны.
В результате ожесточенных боев наши войска прорвали пилицкую линию обороны. Передовые танковые бригады, заблаговременно выдвинутые в боевые порядки стрелковых дивизий, с хода форсировали Пилицу и устремились вперед, обгоняя стрелковые части.
К полудню 16 января авангардные 59-й и 11-й гвардейские кавалерийские полки сосредоточились в одном — двух километрах от Пилицы, ожидая своей очереди для переправы. Вокруг, насколько хватало глаз, стояли бесчисленные артиллерийские батареи.
Маршал Жуков отдал приказ о вводе в прорыв подвижных войск.
Танки генерала Богданова форсировали Пилицу. Близ деревни Бяла Гура переправлялись два мощных танковых соединения. Величественное зрелище представлял марш советских мотомеханизированных войск. Колонны [295] машин выползали из пелены тумана, послушные сигналам офицеров службы регулирования, устремлялись к мостам и, перейдя на тот берег, снова расходились двумя потоками по своим маршрутам.
Начало смеркаться, туман стал еще плотнее. Машины зажгли фары. Бесконечные вереницы огней уходили, мерцая в тумане и снова наплывая, шли и шли. Казалось, им не будет конца. Неудержимым потоком двигались длинные колонны средних и тяжелых танков, шли истребительно-противотанковые, самоходные, зенитные и минометные полки. Проносились мотоциклетные батальоны, вооруженные ручными пулеметами и автоматами, — стальная кавалерия сегодняшнего дня. Катились бронетранспортеры и вездеходы с моторизованной пехотой и орудиями на прицепах, штабные, санитарные и специальные машины, бензозаправщики.
Генерал Курсаков с утра находился в районе переправы. Радиостанция была готова передать сигнал, которого с нетерпением ожидали тысячи людей. Около 17 часов 16 января командир дивизии получил известие, что мосты предоставляются коннице.
Прочитав листок радиограммы, генерал обратился к начальнику штаба:
— Ну, Сергей Николаевич, двигай Журбу...
Радисты быстро передали в эфир сигнал авангардному полку с приказанием начать переправу.
Прошло с полчаса... Дорога к мостам совершенно освободилась. Восточный берег Пилицы как-то странно опустел. Справа, на варшавском направлении, гремела мощная артиллерийская канонада — наши войска форсировали Вислу и вели бои за освобождение столицы Польши. Слева тоже раздавалась стрельба. Там шел ожесточенный бой.
Из темноты послышался конский топот, показались силуэты всадников — подходил головной отряд. Командир отряда, узнав командира дивизии, доложил:
— Товарищ гвардии генерал!.. Четвертый эскадрон 59-го гвардейского кавалерийского полка форсирует Пилицу. Командир эскадрона — гвардии старший лейтенант Бублик...
— Счастливо, товарищ Бублик, — проговорил Курсаков и поздоровался с эскадроном. Солдаты дружно ответили. [296] Генерал добавил: — Поздравляю с походом на окончательный разгром врага! — В ответ раскатилось «ура-а-а!». Эскадрон, переваливая через прибрежную дамбу, спускался к реке. Донесся дробный перестук подков по доскам моста...
Километрах в пяти выше по течению через Пилицу переправлялась 4-я гвардейская кавалерийская дивизия.
Конница шла без остановок, пройдя за ночь более сорока километров. К 10 часам 17 января правая колонна корпуса встала на большой привал у Воля Старовейска, авангард достиг Блендув, левая колонна сосредоточилась в лесу юго-западнее Гощин.
Корпус получил приказ: не дать противнику возможности занять оборону на реке Равке и захватить город Скерневице. До этого рубежа оставалось более пятидесяти километров.
Генерал Крюков выдвинул в качестве передовых отрядов 189-й и 184-й танковые полки. На танки был посажен десант автоматчиков, с ними же двигались истребительно-противотанковые и зенитно-артиллерийские батареи на моторизованной тяге. Командирами передовых отрядов были назначены полковники Калинович и Нечай.
Главные силы кавалерийского корпуса продолжали форсированный марш. День выдался пасмурный с резким встречным ветром, мороз достигал девятнадцати градусов. В полдень поднялась метель: порывистый ветер бросал в лицо снег, дороги замело. Несмотря на хороший конский состав, батареи и пулеметные тачанки начали отставать, приходилось расчищать для них дорогу.
Незадолго до рассвета 17-я гвардейская кавалерийская дивизия встала на второй большой привал в лесу у села Ерузаль. Люди обогрелись у костров, поели горячего супа, накормили лошадей, часок подремали. Была получена радиограмма, что передовой отряд вступил в соприкосновение с противником. Генерал Курсаков торопил с выступлением.
Командир одного из передовых отрядов полковник Калинович приказал начать переправу. Танки осторожно спускались к реке Равке. Могучие машины одна за другой выходили на западный берег, тонувший во тьме. Через час передовой отряд был уже на той стороне реки. Десантный эскадрон повел наступление на опорный [298] пункт Сулишев, захватил пять линий траншей с дзотами, противотанковым рвом и проволокой и три железобетонных дота. Тускло поблескивала сталь броневых колпаков и орудий. Укрепления были пусты. Противник не успел подтянуть резервы и занять свою тыловую оборонительную полосу.
У села Камион отряд попал под сильный обстрел. Снаряды рвались, преграждая подступы к селу. Слева вдоль шоссе вел огонь двухамбразурный дот, еле различимый на небольшом холмике юго-западнее Камион. Цепи залегли.
Полковник Калинович бросил в атаку танки подполковника Святославова. С командирской машины взвилась в небо сигнальная ракета, радист отправил в эфир приказ командира полка. Танки развернулись и устремились вперед, открыв огонь. Гитлеровцы встретили их ответным шквалом огня.
В первом эшелоне атакующих танков шла машина с надписью на башне «Суворов». Младший лейтенант Никандров заметил дот. От холмика, поросшего молодыми посеребренными снегом елочками, тянулись огненные нити, летели и рвались снаряды. Офицер нажал на плечо механика-водителя, огромная машина стала плавно поворачивать влево. Башенный стрелок посылал снаряд за снарядом. Танк мчался вперед, набирая скорость. До дота осталось не больше двухсот метров. Перед самой смотровой щелью взметнулось пламя. Вспыхнул бензобак, танк загорелся.
Никандров подал водителю сигнал: «Самый полный — вперед!» Горящий танк продолжал мчаться вперед. Кавалеристы видели, как охваченная пламенем машина на полном ходу налетела на дот. Раздался взрыв. Вражеская огневая точка перестала существовать.
Указом Президиума Верховного Совета СССР младшему лейтенанту Василию Никандрову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
35-й гвардейский кавалерийский полк вступил в бой. Четвертый эскадрон капитана Язопкина прошел Сулишев и спешился в небольшом лесочке севернее села. Остальные эскадроны рысью выдвинулись из-за его флангов, спешились, раскинулись цепями по снежному полю. Артиллерия сосредоточила огонь по Камион. [299]
Танки остановились, не доходя околицы, и прямой наводкой били по селу.
Немецко-фашистское командование, стремясь организовать оборону на своем тыловом рубеже, двинуло к реке Равке части 391-й пехотной дивизии, находившейся в резерве командующего 9-й армией. Но лишь двум головным батальонам этой дивизии удалось проскочить в Скерневице. Главные силы были на марше атакованы и разгромлены нашими танками. Ночью в Камион прибыл 65-й крепостной батальон и занял оборону в дотах Камионского укрепленного района. К началу нашей атаки подоспел на автомашинах 5-й отдельный батальон СС. Его немедленно бросили в контратаку против кавалеристов, но артиллеристы подполковника Кратова остановили гитлеровцев.
61-й гвардейский кавалерийский полк обходил Камион по глухому сосновому бору. Дороги и просеки в нем были занесены глубоким снегом. Командир полка подполковник Агуреев спешил три эскадрона, приказав им переправиться через Равку и атаковать село с севера. Тяжелые минометы и корпусная артиллерия, выйдя на опушку леса, открыли огонь. Эскадроны перешли в атаку по льду как раз в тот момент, когда эсэсовцы хлынули назад. Охваченный с трех сторон противник поспешно оставил Камион.
Авангардный 11-й гвардейский кавалерийский полк в полной темноте переправился по льду через Пилицу. Продвигаясь по западному берегу реки, кавалеристы попали под огонь вражеской пехоты, занимавшей долговременные оборонительные сооружения. Из-за темноты наша артиллерия пристреляться к вражеским огневым точкам не могла.
Главные силы 4-й гвардейской кавалерийской дивизии всю ночь форсированным маршем двигались на запад по Радомскому шоссе. С рассветом над долиной реки Равки загремела наша артиллерия.
Эскадроны 16-го гвардейского кавалерийского полка развернулись и повели наступление. Два батальона 391-й пехотной дивизии, успевшие прорваться к Скерневице, упорно обороняли подступы к городу со стороны Радома, но под натиском спешенных эскадронов были вынуждены сначала оставить окопы вдоль берега Равки, затем селение Новы Двур и, наконец, откатиться к городским окраинам. Наши части ворвались в Скерневице [300] и начали с боем очищать от гитлеровцев один квартал за другим.
Эскадроны 15-го гвардейского кавалерийского полка переправились через Равку и быстро продвигались вперед в конном строю. Со стороны Скерневице слышалась перестрелка, в городе полыхали пожары. По шоссе поспешно отходили батальоны 391-й пехотной дивизии. Танки подполковника Прис обогнали конницу.
Полк перешел в галоп. На снежной равнине вытянулись ломаные, разомкнувшиеся шеренги, тускло блеснули шашки. Гитлеровцы, убегая от танков, бросились в стороны от шоссе и попали под клинки.
Кавалерийские дивизии снова свернулись в походные колонны и двинулись на Болимув, Неборув, где и встали на большой привал после пятидесятикилометрового марша и боя за первый город Левобережной Польши.
Войска 1-го Белорусского фронта вместе с 1-й Польской армией штурмом овладели Варшавой. 9-я немецкая армия была разгромлена. Весь вражеский фронт к западу от Вислы рухнул под могучими ударами советских войск.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков поставил перед подвижными соединениями задачу — развить стремительное преследование противника и освободить всю территорию Польши.
Танковые соединения генерала Богданова устремились на Иноврацлав, Бромберг, Шнайдемюль, Кюстрин, генералу Катукову было приказано двигаться в направлении Познань, Франкфурт-на-Одере. Кавалерийский корпус генерала Крюкова получил задачу: обеспечивая правое крыло фронта со стороны переправ через Вислу, идти на Бромберг. Следом за подвижными соединениями двигались главные силы фронта.
Стремительный марш советских войск через Западную Польшу к границам «третьего райха» навсегда сохранится в памяти его участников. Это был чрезвычайно тяжелый, изнурительный поход. Стояли жестокие морозы, шел снег, непрерывно дули сильные ветры. Дороги замело. Движение замедлилось, колесные обозы отстали, автотранспорт пробивался с трудом. Отступающие гитлеровцы взрывали мосты, дороги были загромождены брошенной противником боевой техникой. [301]
Кавалеристы проходили по сорок — пятьдесят километров в сутки, находясь в седле по восемнадцать часов кряду. На больших привалах и ночлегах приходилось тратить много времени, чтобы убрать и накормить коней; на отдых оставалось три — четыре часа. Люди систематически недосыпали, обветрились, вымотались. Но нельзя было ни остановиться на дневку, ни снизить темп преследования. Дорог был каждый час, нельзя было дать противнику опомниться, организовать оборону на многочисленных рубежах спешащими со всех сторон резервами.
Длинные походные колонны шли на запад по шоссе, по занесенным снегом полевым дорогам. Шли через польские села, города, леса, шли днем и ночью, в метель, при трескучих морозах. Снег скрипел под десятками тысяч подков, под колесами батарей и пулеметных тачанок, под танковыми гусеницами. На малых привалах, когда окутанные облаками пара колонны останавливались на десяток минут, смертельно усталые люди валились прямо под ноги понурившихся лошадей, тут же на снегу, сжимая в руке повод, засыпали тяжелым сном.
Части корпуса снова вышли к Висле в районе Добжикув, Гомбин, свернули вдоль ее берега на север, миновали Гостынин, Коваль, Бжесць-Куявский и сосредоточились в районе Александрув.
Войска 1-го Белорусского фронта, завершив разгром варшавской, лодзинской и радомской группировок противника, устремились к Одеру.
С утра 22 января 1945 года начался снежный буран, дороги утонули в громадных сугробах. Конница могла делать только три — четыре километра в час.
Вечером в районе Гросс-Нейдорф авангард 4-й гвардейской кавалерийской дивизии встретил упорное сопротивление противника, занимавшего внешний оборонительный обвод Бромбергского укрепленного района. В бой втянулся авангард, а потом и главные силы. 17-я гвардейская кавалерийская дивизия еще засветло пересекла железную дорогу Тильзит — Познань и свернула на Обервальде. Авангард с хода сломил сопротивление частей противника и двинулся дальше через лесной массив Кениглих-Форст-Бромберг. [302]
Наши танки подошли к Бромбергу с юго-запада. Не ввязываясь в уличные бои, танкисты оставили перед городом заслоны и двинулись дальше. В Бромберге началась паника; первыми бежали из города местные фашистские главари. Потом Гиммлер жестоко расправился со своими перетрусившими подручными: начальник гестапо и шеф полиции штандартенфюрер Залиш был повешен, начальник окружного управления Кун, бургомистр города Эрнст, лидер нацистской партии фон Рампф разжалованы в рядовые и посланы в штрафной батальон на фронт.
Авангарды кавалерийского корпуса подошли к окраинам Бромберга. Кавалеристы спешились, рассыпались в цепь и двинулись к городу. Мост через реку оказался минированным, но саперы быстро расчистили дорогу. На северном берегу головной отряд был встречен огнем из подвалов, с чердаков домов, с баррикад, перегораживающих улицы.
Старший лейтенант Золотухин повел солдат в атаку. Гитлеровцы, упорно отбиваясь, отходили к центру города. Подошли главные силы 59-го гвардейского кавалерийского полка. Подполковник Журба развернул еще два эскадрона. Завязался ночной бой. Конники выбили противника из южной части города и вышли к облицованному гранитом судоходному каналу. Мосты были взорваны, у причалов громоздились вмерзшие в лед суда и баржи, с того берега гитлеровцы вели огонь. В огромном, притаившемся городе, перекатываясь, гремела артиллерийская и ружейно-пулеметная стрельба. Огненные блики освещали островерхие каменные дома, застывшие в мертвом молчании.
В это время в тылу полка появилась отходившая с юга колонна немецко-фашистских войск. Журба приказал резервному эскадрону старшего лейтенанта Бублика перехватить шоссе Гросс-Нейдорф — Бромберг и остановить колонну противника.
В этом напряженном бою смелость и находчивость проявил рядовой Воронцов. Когда был убит наводчик пулемета сержант Иванов, Воронцов подхватил пулемет, быстро продвинулся левее шоссе и, как только из леса показалась вражеская колонна, встретил ее фланкирующим огнем. Внезапность нападения ошеломила гитлеровцев. Хорошо выбранная позиция давала Воронцову возможность вести огонь по заметавшимся вражеским солдатам. [303] Гитлеровцы бежали к реке, проваливаясь в глубоком снегу. На льду вздымались разрывы снарядов, меткие пули настигали бегущих. За смелость и находчивость, решившие успех боя, комсомольцу Александру Воронцову было присвоено звание Героя Советского Союза.
Правее в город ворвался передовой отряд войск 47-й армии генерала Перхоровича, левее — авангардный полк 4-й гвардейской кавалерийской дивизии.
Еще не закончились уличные схватки с остатками вражеского гарнизона, а в Москве уже гремел салют войскам 1-го Белорусского фронта, овладевшим опорным пунктом обороны гитлеровцев в нижнем течении Вислы — городом Быдгощ (Бромберг). Конники захватили два совершенно исправных военных завода, более ста различных складов, тридцать шесть самолетов, восемь железнодорожных эшелонов с грузами, двадцать семь орудий, двести автомашин. Не останавливаясь в городе, кавалерийские дивизии развили преследование в направлении Кроне, Венцборк, Ярушин.
Сокрушительный удар советских войск нарушил всю систему вражеской обороны между Вислой и Одером. Были захвачены Быдгощ и Калиш, прорваны Вартовский, Бромбергский и Познанский укрепленные рубежи, окружена крепость Познань с пятидесятитысячным гарнизоном, укрепленные города Дейч-Кроне, Шнайдемюль, Маркиш-Фридланд, Арнсвальде. Противник принимал энергичные меры, чтобы как-нибудь стабилизировать свою оборону и остановить наступающие советские войска. С этой целью в Померанию и Бранденбург были перевезены с западноевропейского театра и из центра Германии три танковые, три моторизованные и 17 пехотных дивизий, до 200 маршевых батальонов пополнения, огромное количество боевой техники. [304]
2-й гвардейский кавалерийский корпус в труднейших зимних условиях с боями прошел около шестисот километров и пересек всю Западную Польшу.
Указом Президиума Верховного Совета СССР 3-я и 4-я гвардейские кавалерийские Мозырские дивизии были награждены орденами Красного Знамени, 17-я гвардейская кавалерийская Мозырская ордена Ленина Краснознаменная дивизия получила орден Суворова 2-й степени.
В Померании
Наступление Советской Армии принимало все более грандиозный размах.
Войска 3-го Белорусского фронта захватили Тильзит, Гумбиннен, Инстербург. Войска 2-го Белорусского фронта прорвали оборону противника на южной границе Восточной Пруссии и, обойдя с запада сильно укрепленный район Мазурских озер, овладели Найденбургом, Танненбергом и Алленштайном. Войска 1-го Белорусского фронта, ломая сопротивление подходивших резервов противника, сокрушая один оборонительный рубеж за другим, захватили Влацлавож, Иноврацлав, Александрув. Войска 1-го Украинского фронта овладели Кельце, Краковом, Ченстоховом, вторглись в пределы немецкой Силезии и вышли на верхний Одер, близ крепости Бреслау. Войска 4-го Украинского фронта прорвали вражескую оборону севернее Карпат, взяли Ясло, Новы-Сонч, Горлицу, а на территории Чехословакии овладели Прешовом, Кошице.
...Рано утром 29 января части 2-го гвардейского кавалерийского корпуса подошли к польско-германской границе.
Около полудня головной отряд 61-го гвардейского кавалерийского полка под командой старшего лейтенанта Балабаева переступил границу. Советские кони затопали по немецкой земле. Конногвардейцы пришли в Померанию после долгих и тяжелых боев, после побед над вражескими войсками, пройдя многие тысячи километров от снежных полей Подмосковья. Эскадрон за эскадроном, батарея за батареей переходили незримую грань, которая отделяла их от Германии...
Впереди грянули выстрелы, затрещали пулеметы, раскатились взрывы. Эскадрон спешился и вступил в бой [305] с гарнизоном Линде — первого немецкого города на боевом пути кавалеристов, лежащего на железнодорожной магистрали Данциг — Шнайдемюль — Берлин. Заглушая грохот стрельбы, залилась труба:
— Офи-це-ры!.. Собе-ри-тесь, собе-ри-тесь!..
Командиры со связными галопом помчались на звук сигнала.
Подполковник Агуреев смотрел в сторону леса. Из-за сосен виднелись узкие, готической архитектуры крыши, острые шпили кирхи и ратуши. Офицеры соскакивали с седел, рапортовали о прибытии, расстегивали полевые сумки и планшеты, вынимали карты. Командир полка, продолжая наблюдать в бинокль, отдал боевой приказ.
По шоссе подошли три вездехода. Генерал Курсаков вышел навстречу командиру полка, выслушал доклад, поздравил с первым боем на вражеской земле. Радисты поспешно натянули на дереве антенну и вызывали штаб корпуса...
Остальные эскадроны развернулись правее и левее шоссе. Батареи майора Курганского открыли огонь. Цепи пошли в атаку. Прошло с полчаса. Ветер донес из-за леса далекое «ура-а-а!»
— Наши уже в городе, — проговорил генерал, направляясь к машине. — Едемте вперед, Сергей Николаевич, — обратился он к своему начальнику штаба.
В Линде кавалеристы разгромили вражеский батальон, захватили двести автомашин, взяли на станции два бронепоезда, одиннадцать паровозов, двести семьдесят вагонов с грузами. Левая колонна корпуса после боя овладела городом Кроянке.
Вечером 29 января Москва салютовала доблестным войскам 1-го Белорусского фронта, которые пересекли границу Германии и вторглись в пределы Померании.
Был ясный, слегка морозный день. Вокруг расстилались чисто убранные поля, стояли хутора и фермы, крытые красной черепицей. Безукоризненно ровными линиями темнели прибранные, расчищенные леса. Типичный немецкий пейзаж!
Уже трижды — в 1712, в 1759 и в 1813 годах — эти поля и леса видели русские войска, громившие здесь армии Карла XII, Фридриха II и Наполеона I. Теперь война, рожденная на немецких землях германскими банкирами [306] и генералами, снова властно вторглась в Германию. В 1945 году над Померанией разносилась победная советская песня:
...Вперед, конногвардейцы,Подполковник Агуреев ехал вслед за головным отрядом, прислушиваясь к знакомому мотиву, подпевал вполголоса. Обернувшись в седле, проговорил:
— Эх, не дожил Лев Михайлович до этих дней. А какой человек-то был... Помнишь, Драненко, конную атаку под Житятином?..
— Еще бы!.. Четвертым эскадроном тогда командовал у Калиновича, — ровняя коня с командирским, живо откликнулся начальник штаба.
— А помнишь, как брали Сафониху?..
— А помнишь бой под Палашкином?.. — Завязалась бесконечная фронтовая беседа ветеранов, прошедших вместе много километров по тяжелым дорогам войны...
Противник занимал город Ландек, лежащий на переправе через реку Кюдов и входивший в состав предполья перед долговременными укреплениями «Померанского вала».
Авангард спешился под огнем противника. Левее на выстрелы подошли и развернулись эскадроны 59-го гвардейского кавалерийского полка. Генерал Курсаков направил авангардный 61-й гвардейский кавалерийский полк на Ратцебур, подполковнику Журбе приказал обходить город с юга. 17-й гренадерский полк пытался задержать наступление нашей конницы на линии железной дороги. Со станции бил из тяжелых орудий бронепоезд. Но полки перешли в наступление и быстро захватили Ландек и Ратцебур (схема 16).
4-я гвардейская кавалерийская дивизия встретила упорное сопротивление гитлеровцев на Штрасефортской переправе. Под огнем многочисленных орудий и пулеметов 16-й гвардейский кавалерийский полк подполковника Горобца вступил в бой. Командир дивизии генерал Миллеров приказал 11-му гвардейскому кавалерийскому полку подполковника Шевченко развернуться правее авангарда. Цепи спешенных полков вместе с танками [307] пошли в атаку. Гитлеровцы оставили переправу и отошли на западный берег реки Кюдов.
К рассвету 31 января части 2-го гвардейского кавалерийского корпуса вышли в район Мариенвальде, Кнакзее, Пиннов, Фледерборн. Предполье перед долговременными укреплениями «Померанского вала» было преодолено советской кавалерией с хода.
Над Германией грозно полыхало зарево военных пожарищ...
31 января танки генерала Богданова и подвижные отряды войск генерала Берзарина достигли восточного берега Одера, с хода форсировали реку и захватили плацдарм на западном берегу севернее Кюстрина. Южнее к Одеру выдвинулись танкисты генерала Катукова.
Советские войска вышли на исходные позиции для удара по столице Германии — Берлину.
Немецко-фашистское командование начало сосредоточивать в Восточной Померании крупную группировку войск, которая, нависая над правым крылом 1-го Белорусского фронта, угрожала его флангу и тылу. Разведка установила сосредоточение гитлеровских войск в Кольберге, Бельгарде и Нойштеттине. Маршал Жуков перегруппировал сюда значительные силы и приказал генералу Крюкову занять круговую оборону между восточно-померанской и шнайдемюльской группировками противника. 1 февраля части 2-го гвардейского кавалерийского корпуса заняли рубеж: Ландек, Мариенвальде, Кнакзее, Кл. Цахарин, Пиннов.
1-я Польская армия выбила гитлеровцев из Флатов — узла дорог на железнодорожной магистрали Данциг — Познань. В районе Ястров сосредоточивались части 15-й пехотной дивизии СС «Остланд», остатки 59-й пехотной дивизии и боевая группа полковника Роде. Из района Хойнице на Ратцебур отступала другая группировка противника, в состав которой входили 31-я пехотная дивизия, 23-я моторизованная дивизия СС «Нидерланд» и ряд других частей. Как позднее было установлено, обе эти группировки имели задачей соединиться и занять оборонительные сооружения на реке Кюдов. Прорыв нашей кавалерии нарушил план немецко-фашистского командования, но ястровская группировка [308] противника создала угрозу тылам кавалерийского корпуса.
10-й гвардейский кавалерийский полк полковника Филиппова, выбитый гитлеровцами из Ландека, окопался на берегу реки Кюдов фронтом на восток. Чтобы не дать возможности противнику перерезать наши коммуникации, генерал Крюков приказал генералу Ягодину повернуть фронтом на юг 12-й гвардейский кавалерийский полк полковника Алиева. Выделенные в резерв корпуса 35-й гвардейский кавалерийский полк подполковника Гладкова и танки подполковника Святославова заняли оборону на шоссе Ястров — Ландек фронтом на юго-запад. На всех путях, соединявших обе группировки противника, была организована прочная круговая оборона.
Гитлеровцы, выбитые польскими частями из Ястрова, крупными силами атаковали Фледерборн, вытеснили из него эскадроны 12-го гвардейского кавалерийского полка и двинулись на Ландек. Около 22 часов 1 февраля два батальона 33-го полка СС подошли к Валлахзее и начали накапливаться на опушке леса, тянувшегося, по обе стороны шоссе до реки Кюдов. Противник поднялся было в атаку, но наши батареи ударили по опушке и заставили гитлеровцев отойти. Ночью противник предпринял еще три атаки, захватил ферму в километре от Валлахзее, но контратакой 35-го гвардейского кавалерийского полка был оттуда выбит.
...Лейтенант Константин Савостин был уже не новичком на войне. Он понимал, что на его эскадрон, оседлавший шоссе, будет направлен главный удар противника, прорывающегося на Ландек. Но лейтенант крепко верил в своих солдат и офицеров, на три четверти состоявших из закаленных в боях людей; прибывшее в декабре пополнение также уже побывало под огнем. В эскадроне было сильное партийное и комсомольское ядро: двадцать три члена и кандидата партии, четырнадцать комсомольцев.
Савостин обошел оборонительный район, приказал поставить один из станковых пулеметов в подвале каменного здания фермы, на чердаке оборудовал свой наблюдательный пункт.
Было уже за полдень, когда показался противник. Во дворе фермы, вокруг нее, на шоссе рвались снаряды. Обстрел продолжался минут десять.
— Танки!.. — доложил наблюдатель. [310]
Савостин посмотрел в бинокль. Растянувшись вдоль асфальтированной ленты шоссе, гуськом двигались девять невысоких темно-серых машин с хорошо знакомыми крестами на башнях. Из танковых пушек вылетали языки пламени; снаряды, завывая, проносились над головой, рвались позади боевых порядков. Танки поравнялись с прямоугольной рощей, темневшей правее шоссе, где занимали огневые позиции батареи подполковника Дмитрия Кратова. Между по-зимнему голыми деревьями засверкали вспышки — открыла огонь батарея капитана Степана Лямина. Даже старые артиллеристы давно не видели такого темпа стрельбы: недаром первая батарея гордилась своими кадрами. С хода замер на месте головной танк, за ним второй. Из башни третьей машины взвился огненный столб. Оставшиеся танки развернулись и на всем ходу помчались обратно. На шоссе стояли пять горящих машин; жирная, черная копоть густо оседала на блестящую белизну снега.
Недолго продолжалась тишина. Снова заревели орудия. По шоссе рванулись семь танков; за ними двигалась пехотная цепь силой до роты, а из рощи выходила длинная колонна пехоты, машин, орудий.
Когда танки были в какой-нибудь сотне метров от фермы, открыли огонь противотанковые пушки. Расчет старшего сержанта Ивана Попова первым встретил врага. Два танка запылали посреди шоссе, третий беспомощно склонился на бок с рваной пробоиной в борту. По цепи пристрелялась батарея старшего лейтенанта Климова. Мины с оглушительным грохотом рвались в самой гуще пехотных цепей врага, нанося ему большие потери. Танки снова повернули назад, пехота залегла, атака захлебнулась...
Огонь вражеской артиллерии снова обрушился на боевые порядки третьего эскадрона. Гитлеровцы, не дожидаясь подхода своих танков, ринулись в атаку.
Кавалеристы встретили атакующих всеми огневыми средствами. Гитлеровцы несли большие потери, но продолжали очертя голову рваться вперед. Под натиском двух батальонов противника эскадрон начал медленно отходить на Валлахзее.
Лейтенант Савостин видел, что гитлеровцы овладевают районом обороны эскадрона, понимал, что сдержать противника его бойцы не в состоянии. Но он также хорошо понимал, что командир полка не оставит без поддержки [311] эскадрон, отбивающий главный удар врага. «Будем держаться до последнего!» — решил Савостин и спустился в подвал. Во дворе фермы забаррикадировались всего четырнадцать солдат второго взвода и расчет станкового пулемета против двух эсэсовских батальонов. От стойкости этих людей зависел успех отхода всего эскадрона.
В узкое зарешеченное окно подвала шоссе просматривалось до красноверхих, присыпанных снегом домиков Фледерборна. Савостин лег за пулемет, навел в самую гущу гитлеровцев, запружавших шоссе, нажал спуск. Пулемет заработал, содрогаясь от непрерывной стрельбы.
— Ленту!.. — отрывисто крикнул офицер, когда пулемет смолк. Усатый сержант с окровавленным бинтом на голове поспешно продернул в приемник металлический наконечник. Савостин дважды рванул рукоятку, снова припал к прицелу, пулемет забил свою размеренную строчку. Гитлеровцы заметили, откуда летит смерть, грязными пятнами распластались на шоссе, открыли бешеную стрельбу. От впивавшихся в стену пуль сыпалась штукатурка. Савостин выпустил вторую ленту, снова перезарядил пулемет и начал бить короткими очередями. Цель была уже наполовину достигнута: противник задержан, эскадрон благополучно отошел и закрепился на новом рубеже обороны.
Противник подтянул минометы и начал обстрел фермы с близкого расстояния. Поднялся оглушающий грохот, но и мины не могли разрушить построенного на века подвала померанского кулака. А как только пехотинцы поднимались в атаку, наши солдаты снова прижимали их к земле. Целый час продолжалась эта неравная схватка.
Когда обстрел прекратился и противник, понесший тяжелые потери, немного притих, Савостин передал пулемет сержанту, подошел к окну, но тут же отпрянул назад.
— Ползком подбираются... — проговорил он и повернулся к пулемету.
Прямо перед окном встал огненно-черный столб... Прогрохотал взрыв... Константин Савостин медленно сник к своему пулемету, пораженный осколком мины в висок.
Лейтенанту Савостину было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. [312]
Командир 35-го гвардейского кавалерийского полка подполковник Гладков со своего наблюдательного пункта следил за ходом боя. Он видел, как гитлеровцы перешли в атаку, как снова и снова катились густые цепи пехоты и танков в направлении фермы. Гладков нахмурился, склонился к карте.
В блиндаже резко прозвучал звонок. Командир полка схватил трубку.
— Слушаю!.. Савостин?.. Что у вас?..
Командир третьего эскадрона успел передать, что он с группой солдат ведет неравный бой с противником на ферме. На этом телефонная связь оборвалась...
Гладков повесил трубку, движением руки сдвинул на лоб кубанку. Не в его характере было оставлять в беде вверенных ему людей.
— Дмитрий Николаевич, — обратился он к командиру артиллерийского полка. — Сосредоточьте огонь всех своих батарей по вражеской колонне...
Кратов быстро взглянул на него и сказал:
— Пушечные батареи встретят танки прямой наводкой. Минометные батареи будут бить с закрытых позиций эсэсовскую пехоту. Я сам сейчас, Василий Дмитриевич, поеду в батарею Лямина...
Над самым ухом командира полка раздался спокойный голос майора Сизонова:
— Товарищ гвардии подполковник... Эскадроны Алиева пошли в атаку!..
Гладков правой рукой быстро поворачивал стереотрубу, левой прижимал к уху телефонную трубку.
— Подполковника Святославова!.. Николай Андреевич!.. Мои эскадроны пойдут в атаку на Валлахзее... Поддержите атаку танками... — Он посмотрел на начальника штаба. — Сизонов, давайте сигнал эскадронам — атаковать следом за танками!..
В расположении противника начали рваться наши снаряды. Шоссе все гуще заволакивало дымом. Из леса по обе стороны шоссе вышли танки и на полной скорости рванулись вперед, охватывая противника. Следом за танками, пропустив их через свои боевые порядки, в атаку пошли остальные эскадроны 35-го гвардейского кавалерийского полка. Танки, все увеличивая ход, неслись к шоссе. Перешел в контратаку и третий эскадрон, [313] танки и кавалеристы врезались во вражескую колонну...
Генерал Крюков видел, что немецко-фашистская группировка окружена, что ожесточенные атаки эсэсовцев захлебнулись. Он резко опустил бинокль и обернулся к телефонисту:
— Гладкову и Алиеву! Приказываю возобновить атаки на всем участке окружения вражеской колонны. Рубить гитлеровцев без пощады!.. Игнатьев! — обратился он к командующему артиллерией. — Два залпа «катюш»...
Ошеломленные огнем реактивных минометов, теряя убитых и раненых, бросая боевую технику и автотранспорт, гитлеровцы метнулись назад. На шоссе образовалась пробка, начиналась паника. А со стороны Фледерборна, окутанного клубами дыма, двигались все новые и новые колонны солдат, машин, повозок. Все это попадало под огонь, под танковые гусеницы. На шоссе кипела схватка, усиливаясь, гремело «ура!»
Эскадроны 12-го гвардейского кавалерийского полка под командованием полковника Алиева с батареями самоходных установок подполковника Гаращенко выбили гитлеровцев из Фледерборна и повернули на восток.
Между Ястров, Фледерборн и Валлахзее стояло пятнадцать сожженных и подбитых танков. Противник потерял до четырех тысяч солдат и офицеров. Кавалеристы и танкисты захватили тридцать четыре орудия, девятнадцать тяжелых минометов, сто семьдесят два пулемета, до двух тысяч пленных. Ястровская группировка противника была разгромлена.
Указом Президиума Верховного Совета СССР подполковникам Василию Гладкову и Дмитрию Кратову, капитану Степану Лямину и старшему сержанту Ивану Попову было присвоено звание Героя Советского Союза. [314]
Командующий группой армий «Висла» рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер назначил полковника фон Ремленгера комендантом укрепленного города Шнайдемюль, приказав ему обороняться до последнего солдата.
В начале февраля 1945 года войска 47-й армии блокировали Шнайдемюль. Советская авиация начала интенсивную бомбардировку города. Наши соединения сжимали кольцо окружения, выбивая гитлеровцев из одного укрепления за другим. Вскоре бессмысленность дальнейшего сопротивления стала очевидной: обещанная Гиммлером помощь не прибывала. Приказав небольшому гарнизону продолжать оборону, Ремленгер с отборным отрядом пошел на прорыв.
Отряд полковника Ремленгера отходил на север, приближаясь к расположению кавалерийского корпуса. В ночь на 16 февраля гитлеровцы захватили Фройденфир, вновь создав угрозу нашим коммуникациям.
Генерал Крюков приказал немедленно атаковать противника. Группировка Ремленгера была зажата в кольцо. Гитлеровцы начали разбиваться на более мелкие группы.
До батальона 260-го гренадерского полка прошло лесом к Плитнитц, где стоял резервный эскадрон 59-го гвардейского кавалерийского полка. Эскадрон поспешно занял оборону на окраине селения. Гитлеровцы не рискнули атаковать в темноте и ограничились обстрелом Плитнитц из минометов.
Подполковник Журба приказал старшему лейтенанту Бублику удерживать Плитнитц. В помощь ему был послан эскадрон старшего лейтенанта Пенькова, перед которым стояла задача атаковать гитлеровцев с тыла. В коротком бою вражеский батальон был разгромлен. Кавалеристы захватили девяносто двух пленных и среди них командира батальона — однорукого майора Курта Видермайера.
Пленного майора доставили в штаб, где его допросил командир полка. В бекеше, в кубанке с алым донышком, с алым же башлыком за плечами, серебряной шашкой на одном боку, маузером в деревянной кобуре на другом, Журба несколько напоминал Чапаева. Из-под кубанки через лоб пробегала черная повязка, прикрывая глаз, выбитый пулей при рейде по вражеским тылам зимой сорок третьего года. [315]
Видермайер охотно отвечал на вопросы подполковника, который задавал их через начальника штаба. Журба внимательно вслушивался в ответы майора и, прежде чем задать новый вопрос, задумывался...
— Спроси его, — сказал Журба Захарцеву. — Наверное, плохи дела у Гитлера, если он одноруких майоров посылает на фронт?
Захарцев выслушал ответ пленного майора, немного смутился, но затем, поглядывая на Журбу, перевел:
— Пленный говорит, что удивлен проницательностью одноглазого русского полковника — дела с резервами у Гитлера действительно обстоят катастрофически.
Журба сверкнул на пленного своим единственным глазом и приказал отправить его в штаб...
Остатки вражеской группировки продолжали метаться среди лесов западного берега реки Кюдов, везде натыкаясь на наши войска.
В течение дня 17 февраля соединения кавалерийского корпуса вместе со стрелковыми частями добивали остатки противника. За двое суток было захвачено восемь танков, двадцать семь орудий, более трех тысяч пленных. Среди них были комендант Шнайдемюля полковник фон Ремленгер и его начальник штаба полковник Хазе.
Штурм «Померанского вала»
Советская Армия обрушила на врага небывалый по силе удар на 1200-километровом фронте от Балтийского моря до Карпат. Наши войска полностью освободили Польшу и значительную часть Чехословакии, овладели большей частью Восточной Пруссии и Силезии, пробили себе дорогу в Бранденбург, в Померанию и вышли на подступы к Берлину. Вся оборонительная система противника на востоке «третьего райха» рухнула. [316]
Начальник генерального штаба немецко-фашистских войск генерал-полковник Гудериан предложил Гитлеру план контрнаступления с целью разгрома советских армий, вышедших на Одер, и восстановления линии обороны по долговременным укреплениям на востоке Германии. На западном берегу Вислы в районе Старгард, Нойштеттин находились части 2-й немецкой армии. За долговременными укреплениями «Померанского вала» сосредоточились части 11-й немецкой армии. Гудериан предлагал сосредоточить в пространстве от нижней Вислы до нижнего Одера 6-ю танковую армию СС, отозвав ее с западноевропейского театра войны, а также перевезти из Прибалтики 16-ю и 18-ю армии. Это должно было дать до 40 пехотных дивизий и 1500 танков.
Но Советское Верховное Главнокомандование опередило противника и подготовило Восточно-Померанскую операцию с целью разгрома немецко-фашистских войск, сосредоточенных между нижней Вислой и нижним Одером. Войска 2-го и 1-го Белорусских фронтов наносили фронтальный удар в общем направлении Кезлин, Кольберг с выходом к побережью Балтийского моря. После этого войска маршала Рокоссовского должны были развивать наступление на восток, на Штольц, Гдыню, Данциг, а войска маршала Жукова — на запад, на Альтдамм, Штеттин.
2-й гвардейский кавалерийский корпус получил от командующего фронтом задачу: обеспечивая правое крыло фронта, нанести решительный удар в общем направлении Бервальде, Польцин и не допустить отход главных сил противника на север (схема 17).
Таким образом, коннице предстояло самостоятельно прорвать укрепления «Померанского вала». Эта долговременная оборонительная позиция была построена незадолго до второй мировой войны; в ней были воплощены все достижения современной фортификационной техники, удачно примененные к чрезвычайно пересеченной местности. «Померанский вал» имел три линии обороны общей глубиной до тридцати километров, не считая оборудованного предполья, тянущегося до реки Кюдов.
В полосе наступления кавалерийского корпуса главная полоса вражеской обороны от озера Штрайтцих-зее (южнее Нойштеттина) до озера Гроссер-Пильбург-зее проходила по междуозерным дефиле. На переднем крае были оборудованы батальонные узлы сопротивления [317] с круговой обороной: Грабен, Хюттен, Геллин, Гелен, Кранген, Линде. Противник имел большое количество железобетонных дотов, четыре — пять линий траншей полного профиля, противотанковый ров, стальные и гранитные надолбы («зубы дракона»). Подступы к траншеям минировались и прикрывались многочисленными проволочными заграждениями на металлических колеях. Лесной массив между озерами Штрайтцих-зее и Цеминер-зее укрывал большую часть оборонительных сооружений и затруднял наступление в глубине обороны. Второй рубеж обороны, также усиленный долговременными сооружениями, проходил от Дуллентин через озеро Раддатц-зее, Иухов, Пилбург до западного берега озера Гроссер-Пильбург-зее. Города Бервальде, Обер-Цикер, Пелен, Пилбург и все крупные населенные пункты были приспособлены к круговой обороне.
На участке от Нойштеттина до Линде оборонялась дивизия «Бервальде», состоявшая из гренадерских полков «Копф», «Вольф» и «Энкель» с мощной артиллерией. Дивизия эта, как и большинство новых гитлеровских формирований, была укомплектована солдатами, возвратившимися из госпиталей, рабочими обслуживающих команд, моряками, юнцами из «гитлерюгенд». [318]
Командир корпуса приказал: 17-й гвардейской кавалерийской дивизии овладеть опорными пунктами Хюттен, Геллин; 3-й гвардейской кавалерийской дивизии захватить опорные пункты Гелен, Кранген. 4-я гвардейская кавалерийская дивизия продолжала удерживать занимаемый рубеж, обеспечивая стык с 1-й Польской армией.
К рассвету 27 февраля 1945 года кавалерийские дивизии были готовы к штурму «Померанского вала».
На свой наблюдательный пункт командир корпуса генерал Крюков прибыл за два часа до начала атаки. Он, как всегда, лично проверял подготовку к наступлению, объезжал эскадроны и батареи, беседовал с солдатами и офицерами.
На наблюдательном пункте все было готово. Командующий артиллерией корпуса полковник Игнатьев чувствовал себя, как говорится, именинником, но немного волновался: от действий артиллерии в огромной степени зависел успех сегодняшнего боя.
Игнатьев встретил командира корпуса и доложил, что артиллерия к наступлению готова.
— Так что же мы имеем? — спросил Крюков. — Доложите, товарищ Игнатьев.
— Для поддержки дивизии генерала Курсакова выделено, не считая танковых, противотанковых и зенитных, сто тридцать шесть артиллерийских стволов, — начал командующий артиллерией. — Для поддержки дивизии генерала Ягодина — сто двенадцать стволов. Итого для дивизий первого эшелона корпуса выделено двести сорок восемь орудий и минометов. В резерве осталось двадцать четыре ствола и реактивный минометный полк. Этими средствами в любую минуту можно усилить каждую из дивизионных артиллерийских групп.
Игнатьев развернул карту и, показывая командиру корпуса синие кружочки вражеских дотов с острыми стрелами, нацеленными на юго-восток, продолжал:
— Для непосредственного сопровождения спешенной конницы, помимо полковых минометных и противотанковых батарей, назначено по одной батарее на каждый эскадрон. Сегодня в корпусе будет наступать, то-есть стрелять, продвигаясь в боевых порядках спешенной конницы, в два с половиной раза больше артиллерийских батарей, чем наступающих кавалерийских эскадронов. [319]
...В полкилометре от первой линий вражеских траншей окопались головные отряды. Ими командовали опытные офицеры: старшие лейтенанты Усольцев, Язопкин, Дудов и Галченков, водившие кавалеристов не в одну атаку. Перед головными отрядами была поставлена задача: сразу же по окончании артиллерийской подготовки ворваться во вражеские окопы, закрепиться и обеспечить развертывание и наступление главных сил обеих дивизий. Остальные эскадроны заняли исходное положение примерно в километре позади.
Серый февральский день перевалил за середину. В полосе наступления корпуса было тихо. Смолкли даже одиночные выстрелы, которыми батареи проверяли пристрелку.
Игнатьев взглянул на командира корпуса, показал часы: короткая стрелка уперлась в цифру «2». Телефонисты и радисты, сжимая трубки, притихли у аппаратов и не сводили глаз с генерала.
Крюков встал, немного хриповатым голосом проговорил:
— Открывайте огонь...
Еле дав ему досказать, Игнатьев отрывисто бросил:
— Буря!.. Триста тридцать три!..
Связисты передали условный сигнал командирам артиллерийских групп. Через несколько секунд вокруг загрохотало.
Командир корпуса навел бинокль на боевые порядки головных отрядов. Под прикрытием артиллерийского огня конники подползали к небольшой высотке впереди Хюттена — основного узла вражеской обороны в полосе наступления правофланговой дивизии. Левее эскадроны, сближаясь с противником, подбирались к узлу обороны — Гелену. За головными отрядами от опушки леса надвигались цепями эскадроны полков обеих дивизий.
— Не терпится людям, — отрываясь от бинокля, проговорил Крюков. — Хотят скорее добраться до противника.
Пятнадцать минут бушевал огонь. Над полем боя, задернутым низко стелющимся дымом, опустилась тишина, — какая-то странная после оглушительного рева канонады. Стали отчетливо слышны отдельные выстрелы полковых пушек, ружейно-пулеметная стрельба на переднем крае... [320]
Из дыма, закрывавшего передний край противника, ветер донес приглушенное расстоянием «ура-а-а!» — Пошли в атаку... — проговорил Крюков...
Генерал Курсаков наблюдал, как цепи 61-го и 35-го гвардейских кавалерийских полков продвигаются вперед. Вражеские батареи начали вести ответный огонь. Однако чувствовалось, что противник ошеломлен, прижат к земле, растерян.
Во время артиллерийского налета правый головной отряд дивизии подошел к высотке перед Хюттен, с которой гитлеровцы днем вели сильный огонь. После того как высотку обработала наша артиллерия, оттуда больше не было слышно ни одного выстрела. Дозоры взобрались наверх, подали условный знак: «противника нет». Цепи взводов, обходя высотку, продвигались вперед. Вершина и скаты высотки были сплошь перекопаны воронками.
— Чистая работа! — с восхищением проговорил старший лейтенант Усольцев, поднявшись на высотку.
— Товарищ гвардии старший лейтенант! — доложил командир отделения управления. — Первый и четвертый догоняют...
Усольцев оглянулся назад. По снежному полю, широко охватывая высотку справа и слева, нацеливаясь на Хюттен, быстро продвигались цепи других эскадронов 61-го гвардейского кавалерийского полка. Командир эскадрона посмотрел вперед. Его головной взвод подобрался к самой окраине Хюттен, фланговые взводы также приближались к селению. Оттуда доносилась ожесточенная стрельба.
Усольцев крикнул командиру отделения управления:
— Командира минометной батареи! — Рывком взял трубку, быстро заговорил: — Бодня! Давай самый сильный огонь по юго-восточной окраине. Через три минуты после открытия огня даю две зеленых ракеты и иду в атаку...
Артиллерия уже перенесла огонь в глубину вражеской обороны. Черно-багровые шапки разрывов кудрявились позади красноверхих шпилеобразных крыш Хюттен. Совсем близко послышались хлопки полковых минометов; над головами, протяжно свистя, пронеслись мины. На окраине, метрах в двухстах впереди цепей, [321] взвились темные, простроченные пламенем столбы. Минометная батарея начала бить беглым огнем. Дома заволокло остро пахнущим дымом. Чуткое ухо уловило, что стрельба противника начинает стихать.
— Связных — бегом к командирам взводов! — крикнул Усольцев своему «начальнику штаба», как он в шутку называл командира отделения управления сержанта Илью Смирницкого. — По сигналу две зеленые ракеты — атака!..
Трое солдат, низко пригибаясь к земле и придерживая на груди автоматы, побежали к цепям, уже скрывшимся за дымной пеленой.
— Готовь ракеты! — бросил Смирницкому командир эскадрона, взглянув на часы. Выждав несколько минут, отрывисто крикнул: — Бросай!..
Одна за другой взвились ракеты. Минометы разом смолкли... Усольцев посмотрел назад: по обе стороны высотки, не ложась, бежали солдаты. Впереди захлопали разрывы ручных гранат, чаще затрещали автоматы, раскатилось «ура-а-а!» Сбегая по склону, Усольцев скомандовал:
— Первый взвод, за мной, бегом!..
Цепь резервного взвода поднялась за командиром эскадрона. На флангах поспешно перебегали пулеметчики, тяжело волоча «Максимы», разворачивали их, бегло стреляли по врагу. Раскаленные гильзы, шипя, тыкались в снег...
Второй эскадрон ворвался в Хюттен, пробился через исковерканные взрывами проволочные заграждения и баррикады и завязал рукопашный бой. Гитлеровцы пятились под неудержимым натиском советских солдат, продвигавшихся среди горевших, рушившихся зданий.
Эскадроны главных сил полка обошли Хюттен с двух сторон, ворвались в селение и атаковали гитлеровцев, связанных боем с головным отрядом.
На наблюдательном пункте командира дивизии телефонист оторвался от трубки и доложил:
— Товарищ гвардии генерал, вас просит подполковник Агуреев.
— Товарищ гвардии генерал, — послышался голос Агуреева. — 61-й гвардейский кавалерийский полк штурмом овладел опорным пунктом Хюттен. Разгромлен батальон гренадерского полка «Вольф». Противник отходит к лесу, на опушке обнаружены доты. [322]
— Хорошо, товарищ Агуреев... Поблагодарите солдат и офицеров, — сказал командир дивизии. — Подтяните огневые средства и продолжайте наступление...
Через полчаса подполковник Гладков доложил, что 35-й гвардейский кавалерийский полк штурмом захватил Геллин, разгромил два батальона противника, взял восемь гаубиц и много пленных.
3-я гвардейская кавалерийская дивизия прорвала передний край вражеской обороны. 10-й гвардейский кавалерийский полк полковника Филиппова преодолел главную полосу обороны противника и захватил Гелен. Эскадроны 12-го гвардейского кавалерийского полка полковника Алиева штурмом овладели батальонным узлом сопротивления Кранген.
Свою ближайшую задачу корпус выполнил.
Под вечер сквозь лохматые облака ненадолго проглянуло солнце, косыми лучами осветило зеленую стену лесов и снежные поля. Короткий зимний день догорал, опустились сумерки.
Генерал Крюков, задумавшись, склонился над картой, изредка задавая вопросы: переменила ли позиции артиллерия, выдвигается ли второй эшелон, что делается у соседей.
Командир корпуса размышлял. Зная его привычки, генерал Мансуров и полковники Игнатьев и Вальдман не мешали, подготавливали справки, которые могут понадобиться генералу.
Вот он поднял голову, лицо сосредоточенное, но спокойное — решение принято.
— Сейчас, в темноте, артиллерия почти бесполезна: прицельный огонь вести трудно, только зря снаряды разбрасывать, — медленно начал Крюков. — Перед правофланговой дивизией выявлено шесть дотов, перед левофланговой — четыре. В глубине, в лесу, наверное, тоже что-нибудь есть. Надо бы разведать, выяснить все это... — Он встал, подошел вплотную к своим помощникам, решительно сказал: — Времени терять нельзя, гитлеровцы могут прийти в себя... Я решил штурмовать доты ночью... Вызовите к телефону Курсакова и Ягодина.
Телефонист доложил, что командиры дивизий у аппаратов. Генерал взял трубку, негромким голосом заговорил: [323]
— Поздравляю, товарищи, с первым большим успехом. Подтяните истребительные батареи и саперов со взрывчаткой в боевые порядки и немедленно атакуйте доты в полосе своего наступления. — Крюков на мгновение остановился. Задача, которую он ставил перед своими дивизиями, была слишком необычной для конницы. Затем продолжал: — Используйте ночную темноту, растерянность противника, огромное воодушевление солдат и офицеров. Широко применяйте обходной маневр. Безостановочно развивайте успех. К рассвету приказываю овладеть районом Перзанцих, Моссин, Ланцен и закрепиться. — Он опять немного помолчал и закончил: — Мой командный пункт перейдет в Кранген. Туда присылать донесения. Все понятно?..
— Ясно... Выполню... — откашливаясь, доложил Курсаков.
— Понятно, товарищ генерал. Задачи полкам уже поставлены. Через час двигаюсь!.. — бодро ответил Ягодин.
— Михаил Данилович... Не час, а двадцать минут — и атаковать противника!.. — крикнул Крюков.
— Есть через двадцать минут атаковать!..
— Докладывайте, Борис Владимирович, штабу фронта, что передний край вражеской обороны прорван, — обратился он к генералу Мансурову. — Дивизии ночной атакой овладевают основными долговременными укреплениями противника, — кладя трубку, проговорил командир корпуса.
17-я и 3-я гвардейские кавалерийские дивизии успешно наступали в глубине вражеской оборонительной полосы.
Уже в сумерках эскадроны 61-го гвардейского кавалерийского полка подходили к лесу. Деревья сливались с темнотой, уходили в нее вершинами, казалось, они перегораживают весь горизонт. С окутанной мраком опушки трещали пулеметы, били пушки, взлетали ракеты — в бой вступили доты «Померанского вала», надежно укрытые лесом. Эскадроны залегли вдоль невысокой насыпи железной дороги.
Командир полка подполковник Агуреев перенес командный пункт в Хюттен, расположив его в одном из уцелевших домов на северной окраине. Как только стало [324] известно, что эскадроны залегли, он приказал ввести в бой резерв.
Капитан Пастушенко с командиром батарея пробрался на наблюдательный пункт четвертого эскадрона, помещавшийся в бетонной трубе под насыпью. Переговорив с командиром, Пастушенко выполз на насыпь.
— Отделение Ивасюка и командиров взводов — ко мне! — бросил Пастушенко командиру отделения управления. Связной исчез в темноте.
Один за другим к капитану начали подползать люди в полушубках и ушанках.
— Товарищи, — простуженным баском начал командир эскадрона. — В том направлении, где мигают огоньки пулемета, находится вражеский дот. Эскадрону приказано овладеть им. Сержант Ивасюк с отделением — в головной дозор. Рассыпаться редкой цепью, двигаться ползком, точно определить местонахождение дота. Позади себя оставлять маяки. Первый взвод — направляющий, двигаться в двухстах метрах позади отделения Ивасюка. Третий взвод — вправо от первого, четвертый взвод — влево. Второй взвод — во втором эшелоне, двигаться за первым взводом на расстоянии трехсот метров. Дот обходить, на амбразуры не лезть. Я буду находиться в голове второго взвода.
Из темноты показалась еще одна фигура, послышался громкий прерывистый шепот:
— Товарищ гвардии капитан Пастушенко, прибыл в ваше распоряжение с шестью саперами и двенадцатью подрывными зарядами.
— Добре, — отозвался командир эскадрона. — Двигаться со вторым взводом. Задача — подорвать дот.
Вперед поползли дозорные, одетые в белые маскировочные халаты. Через пять минут за ними ушла в темноту цепочка первого взвода. Пастушенко выждал, пока вправо и влево разошлись двигающиеся гуськом фланговые взводы и подтянулся взвод резерва. Затем, приказав радисту оставаться под насыпью, он двинулся вперед со связными и телефонистами, тянувшими линию связи. К нему присоединился капитан Каневский. Залязгал металл; через рельсы на руках перетаскивали пушки. Огонь противника постепенно стихал.
Медленно, крадучись, конники подбирались к доту. В молодом ельнике установили две противотанковые пушки, прикрыли их плащ-палатками, сверху забросали [325] снегом. Первый взвод редкой цепочкой залег впереди орудий. Третий и четвертый взводы словно утонули во тьме.
— У меня все готово, — на ухо командиру эскадрона проговорил капитан Каневский.
— Начинайте, — коротко отозвался Пастушенко. — Гитлеровцы, небось, ночью нас не ждут...
Выстрелы разорвали тишину. Ослепительные вспышки разрывов совсем рядом выхватили из темноты серую, запорошенную снегом железобетонную махину. Каневский метнулся к ближайшей пушке, оттолкнул наводчика, сменил прицел, рванул спуск. Ударил третий выстрел — огненный куст закрыл амбразуру. Из второй амбразуры вырвался багровый язык, снаряд надсадно завыл, заставив ниже пригнуть головы, и улетел куда-то вдаль. Длинной строчкой забил пулемет. При вспышке разрыва Пастушенко успел рассмотреть: разведчики и солдаты направляющего взвода быстро, по-пластунски, ползут к доту.
Начали рваться ручные гранаты, раздалась автоматная трескотня. Прозвучало еще несколько пушечных выстрелов, и дот смолк.
Кавалеристы окружили темную, зловеще молчащую громадину. Саперы приладили толовый заряд, поспешно [326] отскочили, снова залегли... Ухнул раскатистый взрыв, эхо долго грохотало по лесу, замирая вдали. На тыльном фасе дота открылась массивная стальная дверь, послышалось:
— Гитлер капут... Рус, вир гефанг зих{24}... Плен, плен...
Из узкой двери дота неловко выползали фигуры с поднятыми вверх руками...
Конники вклинились в глубину вражеской обороны, захватывали одно оборонительное сооружение за другим, в ночной темноте, преодолевая лес, глубокий снег и заграждения, штурмовали долговременные укрепления.
В восемь часов утра 28 февраля генерал Крюков доложил по телефону командующему фронтом:
— Главная оборонительная полоса «Померанского вала» прорвана на глубину свыше пятнадцати километров. Дивизии взяли шестнадцать дотов, захватили около сорока орудий, более тысячи пленных. Разгромлена дивизия «Бервальде». Полки окопались, подтягивают артиллерию, ведут разведку, готовятся к штурму второй полосы обороны.
На рассвете 1 марта 1945 года загрохотали тысячи орудий и минометов 1-го Белорусского фронта, громя долговременные укрепления противника в районе Темпельбург, Фалькенбург, Драмбург.
День был ясный, солнечный. В небо поднялись наши летчики, на вражеские позиции обрушились тонны авиационных бомб.
После мощной артиллерийской подготовки советские войска перешли в наступление. Завязалось новое сражение, решившее участь всех немецких войск, сосредоточенных в Восточной Померании.
Маршал Жуков приказал 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу овладеть районом Бервальде и Польцин, преградить противнику пути отхода на север и северо-запад и отразить его попытки помочь своим окруженным войскам.
Вечером 1 марта артиллерия корпуса открыла огонь по заранее пристрелянным огневым точкам. На второй полосе вражеской обороны 17-я гвардейская кавалерийская дивизия захватила город Бервальде, опорные [327] пункты Гросс-Грабунц, Альт-Прибков и Пархлин. Противник подтянул из Бельгарда 673-й гренадерский полк, несколько раз пробовал перейти в контратаку, но был опрокинут и теперь поспешно отходил.
3-я гвардейская кавалерийская дивизия отразила шесть контратак гитлеровцев, прочно удержала в своих руках перешеек между озерами Кюхен-зее и Гроссер-Кеммерер-зее и, продолжая наступление, захватила города Пелен и Обер-Цикер и перерезала важнейшую коммуникацию противника — шоссе Темпельбург — Бервальде.
Укрепления «Померанского вала» были прорваны кавалеристами на всю глубину.
Войска 1-го Белорусского фронта, перейдя в наступление в Восточной Померании, прорвали сильно укрепленную оборону противника восточнее города Штаргард. За четыре дня напряженных боев части продвинулись вперед почти на сто километров и вышли на побережье Балтийского моря в районе города Кольберг. В ходе наступления наши войска овладели Бервальде, Кольберг, Темпельбург, Фалькенбург, Драмбург, Вангерин, Лабес, Шифельбайн, Фрайенвальде, Регенвальде, Кербин.
Войска 2-го Белорусского фронта захватили город Кезлин и также вышли на Балтийское побережье.
Мощным ударом советских войск восточно-померанская группировка противника была рассечена надвое, а ее главные силы окружены в озерных дефиле западнее Шифельбайн.
Кавалеристы прорвали три линии долговременных укреплений противника, продвинулись с боями на глубину 25–30 километров, штурмом овладели 26 дотами, захватили 14 самолетов, 68 орудий, 194 пулемета, 2157 пленных. В четырехсуточных боях были разбиты дивизии «Бервальде» и 673-й гренадерский полк 376-й пехотной дивизии.
2-му гвардейскому кавалерийскому Краснознаменному корпусу было присвоено наименование «Померанский».
Генерал Крюков приказал генералу Ягодину овладеть городом Польцин; генералу Курсакову — уничтожить противника в лесах западнее Бервальде и прочно прикрыться с севера. Дивизия генерала Миллерова форсированным [328] маршем выступила из Линде в район Польцин. Справа части 3-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала Осликовского заняли Любгуст и Флакенхайд.
Сломив сопротивление противника на шоссе Бервальде — Темпельбург, 3-я гвардейская кавалерийская дивизия устремилась на Польцин.
Стояла морозная ночь. Небо блестело бесчисленными звездами. Луны не было, но покрытые чистым, нетронутым снегом поля просматривались далеко. Впереди и влево, в направлении Шифельбайна, полыхали в небе огни артиллерийского боя, взлетали ракеты, доносился глухой гул. Войска 1-го Белорусского фронта добивали окруженные вражеские дивизии...
Вырвавшись на оперативный простор, кавалерия шла переменным аллюром. Походные колонны извивались по обсаженному вековыми деревьями шоссе. Асфальт гудел под конскими подковами, под колесами орудий и пулеметных тачанок.
Авангардом дивизии командовал полковник Антон Ласовский. Много километров прошел он за три с половиной года войны, участвовал в первых боях конницы Доватора в Смоленщине, в ее рядах дошел до Померании и теперь вел конногвардейцев в последние, завершающие бои. Ласовский ехал с головным эскадроном главных сил, через каждые десять минут предостерегающе поднимая руку.
— По-ово-од!... Рысью, ма-а-арш! — звучала команда.
Около двух часов 5 марта эскадрон капитана Сергеева подошел к темневшим во мраке окраинам Польцина. Головная походная застава остановилась у самого города. Узкие островерхие дома стояли как нежилые, не было видно ни души. Лишь кое-где за неплотно закрытыми занавесками просвечивали скупые огоньки коптилок. Чувствовалось, что город живет, но настороженно затаился...
Дозорные с автоматами наготове галопом вылетели вперед, скрылись за домами. Послышался скрип подков по снегу, из темноты надвинулись шеренги головного отряда. К походной заставе подъехал командир эскадрона.
— Что перед вами, Лаврентьев?.. — спросил Сергеев.
— Дозоры в городе, товарищ гвардии капитан, — доложил командир заставы. — Стрельбы не слышно, никого не видно. [329]
— Галопом к станции!.. Если встретите противника — огонь прямо с коня. Громче кричите «ура!» и не останавливайтесь, — приказал Сергеев. — Я пойду следом за вами.
Кавалеристы галопом скрылись в узкой расщелине улицы. Командир эскадрона стоял, чутко прислушиваясь к удалявшемуся цоканью подков. Смолк дробный топот заставы.
Сергеев обернулся, скомандовал: «По-овод-од!..» — тронул шенкелями коня.
На затемненной железнодорожной станции Польцин кипела тщательно замаскированная жизнь. Пути были заставлены составами и отдельными вагонами с разнообразными грузами, прибывшими со всех концов Померании. На немецких железных дорогах уже второй месяц творилось что-то невообразимое. Польцин, один из узлов дорог, связывающих восточную часть Померании с центром страны, был переполнен.
Вдруг в затаившуюся жизнь прифронтовой станции ворвался выстрел... второй... третий... Громыхнул взрыв ручной гранаты. Затрещали, быстро приближаясь, автоматы. Раздался конский топот... Насторожившиеся гитлеровцы услышали чей-то полный ужаса вопль:
— Козакен!.. Козакен!..
На станции поднялась паника.
Эскадрон капитана Сергеева ворвался на станцию. Кавалеристы спешились, рассыпались по путям и станционным зданиям, захватили телеграф, склады, стоявшие на путях составы, вступили в перестрелку с начавшими приходить в себя гитлеровцами. Эскадроны капитана Гайворонского и Героя Советского Союза старшего лейтенанта Блинова с двух сторон охватили станцию. Конники захватили шестьдесят четыре паровоза, более тысячи вагонов с грузами, двадцать пять новеньких «пантер» и пять «фердинандов». [330]
Капитану Сергееву за проявленное в боях мужество было присвоено звание Героя Советского Союза.
...К 20 марта 1945 года советские войска очистили от немецко-фашистских войск всю Восточную Померанию. План вражеского командования нанести фланговый контрудар по советским армиям, вышедшим на подступы Берлина, потерпел полный провал.
Советский народ высоко оценил боевые подвиги конногвардейцев. Указом Президиума Верховного Совета СССР 2-й гвардейский кавалерийский Померанский Краснознаменный корпус и 3-я гвардейская кавалерийская Мозырская Краснознаменная дивизия были награждены орденами Суворова 2-й степени; 17-я гвардейская кавалерийская Мозырская ордена Ленина Краснознаменная и ордена Суворова дивизия получила орден Кутузова 2-й степени.
Командиру корпуса генерал-лейтенанту Крюкову Владимиру Викторовичу было присвоено звание Героя Советского Союза. Командиры дивизий, штурмовавших укрепления «Померанского вала», генерал-майоры Курсаков Павел Трофимович и Ягодин Михаил Данилович были награждены орденами Суворова 1-й степени.
Через Одер и Шпрее до Эльбы
Наступление Советской Армии весной 1945 года развернулось на огромном фронте от Балтийского моря до Балканского полуострова. Наши войска вели наступательные операции невиданных масштабов в пределах Германии, Чехословакии, Венгрии, Австрии.
Войска 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов продолжали блокировать курляндскую группировку противника в составе 16-й и 18-й армий. Войска 3-го Белорусского фронта атаковали крепость Кенигсберг и в результате трехсуточного штурма овладели ею.
Войска 2-го и 1-го Белорусских фронтов к концу марта завершили ликвидацию восточно-померанской группировки противника, очистили от гитлеровских войск все пространство между нижней Вислой и нижним Одером и заканчивали перегруппировку для удара по Берлину. Войска 1-го Украинского фронта очистили от противника Силезию, вышли на реку Нейссе и готовились к наступлению на Берлин и на Дрезден.
Войска 4-го Украинского фронта, преодолев Карпаты, [331] развивали наступление в Чехословакии. Войска 2-го Украинского фронта пересекли венгерско-чехословацкую границу, прорвали вражескую оборону на реках Грон, Нитра, Ваг и на горном хребте Мале-Карпаты и овладели Братиславой. Войска 3-го Украинского фронта, отразив атаки вражеских танковых дивизий юго-западнее Будапешта, возобновили наступление, завершили очищение Венгрии, перешли австрийско-венгерскую границу и 13 апреля овладели столицей Австрии — Веной.
Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза и Советское правительство поставили перед советскими войсками задачу — овладеть столицей фашистской Германии городом Берлин и выйти на реку Эльбу.
В Померании наступила ранняя весна, стояли теплые солнечные дни. Шумели молодой листвой леса, на полях густо поднялись озимые посевы.
Части 2-го гвардейского кавалерийского корпуса выступили на исходное положение. Походные колонны под звуки оркестров, под лихие казачьи песни тянулись по шоссейным дорогам на левое крыло 1-го Белорусского фронта. Жители окрестных населенных пунктов — сначала крадучись, а потом все более и более смело — выходили на улицы и дороги, с нескрываемым изумлением смотрели на двигавшихся в образцовом порядке «ужасных советских казаков», чудовищными зверствами которых так долго пугала немцев фашистская пропаганда.
Части корпуса сосредоточились на восточном берегу Одера.
Над притихшей долиной реки стояли предрассветные сумерки. Теплая ночь на 16 апреля была на исходе. На плацдарме западнее города Брисков слышалась редкая перестрелка, доносились орудийные выстрелы, разрывы снарядов — шел обычный огневой бой.
Вдруг откуда-то издалека донеслись раскаты артиллерийской канонады; мощность ее нарастала с каждой минутой. Началась артиллерийская подготовка войск 1-го Белорусского фронта. Южнее, на нижнем течении реки Нейссе, загремела канонада, положившая начало наступлению войск 1-го Украинского фронта.
Началась историческая Берлинская наступательная операция. [332]
К исходу дня советские части прорвали первую полосу вражеской обороны на западном берегу Одера. Войска 8-й гвардейской армии генерала Чуйкова начали штурм Зееловских высот.
В глубине леса на восточном берегу Одера сигнальные трубы запели сбор. Эскадроны и батареи выстроились на сборных местах. Офицеры читали приказ маршала Жукова:
«Боевые друзья!
От имени Родины и всего советского народа войскам нашего фронта приказано разбить противника на ближних подступах к Берлину, захватить столицу фашистской Германии — Берлин и водрузить над ней Знамя Победы. Кровью завоевали мы право штурмовать Берлин и первыми войти в него.
Я призываю вас выполнить эту задачу с присущей вам воинской доблестью, честью и славой...»
Конногвардейцы стояли притихшие, сосредоточенные. У всех была одна мысль: «Последний, решительный бой!.. За ним — окончательная победа, за ним — конец войны!..» Словно отвечая на эти солдатские мысли, прозвучали заключительные слова приказа:
«...вперед на Берлин!»
Громкое «ура!» гремело под зелеными сводами лесов...
По всему плацдарму от Франкфурта-на-Одере до Брискова уже грохотала канонада. Началась артиллерийская подготовка атаки на левом крыле фронта. Войска 33-й армии генерала Цветаева перешли в наступление. Завязались бои за автомагистраль и железную дорогу Франкфурт — Берлин.
19 апреля 2-й гвардейский кавалерийский корпус двинулся к переправам через Одер.
Река открылась глазам конников, как только головной отряд 35-го гвардейского кавалерийского полка перевалил через небольшую песчаную гряду против Ауриг. Поперек полосы темно-серой воды протянулся понтонный мост. Метрах в трехстах впереди, на той стороне реки, уходила вправо вдоль берега длинная дамба, обсаженная огромными деревьями. Еще правее виднелись острые шпили, крыши домов городка Брисков.
По настилу застучали подковы. Четвертый эскадрон потянулся по мосту. Понтоны слегка опускались; между [333] ними, сверкая на солнце, струилась вода. Кони шли весело, от воды поднимался бодрящий холодок...
Командир эскадрона капитан Язспкин обернулся в седле, обращаясь к ехавшему в двух шагах позади командиру отделения управления, весело проговорил:
— Вот, Ефимчук, и Одер. Теперь до Берлина осталась только одна река — Шпрее.
Сержант басовито ответил:
— Против Днипро или Вислы — Одеру, конечно, далековато, товарищ гвардии капитан. Так, немного Десну напоминает. И то она тогда мне куда серьезнее показалась...
— Еще бы, — живо откликнулся командир эскадрона. — Десну-то мы первыми по горло в воде форсировали, а тут, как на походе, по готовому мосту переправляемся.
Эскадрон вышел на берег, потянулся до дамбе. Капитан, проехав несколько шагов, скомандовал:
— Рысью, ма-а-арш!..
Вороные кони взяли резвой рысью, в такт заколыхались в седлах всадники в защитных гимнастерках, рванулись пулеметные тачанки. С восточного берега на мост вступал следующий эскадрон.
Утром 20 апреля войска 33-й армии после артиллерийской подготовки возобновили наступление. Четыре дивизии противника с большим количеством артиллерии, минометов, танков и штурмовых орудий оказали ожесточенное сопротивление. Наши стрелковые части продвинулись на километр и залегли под сильным огнем.
Генерал Крюков по приказанию командующего армией поставил своим частям задачу содействовать пехоте в прорыве оборонительной полосы противника.
Генерал Курсаков выслал вперед 189-й танковый полк подполковника Святославова с тремя батареями самоходных орудий. На танки были посажены два эскадрона 61-го гвардейского кавалерийского полка под командой майора Гурова. Им было приказано после пятиминутного огневого налета двух артиллерийских полков атаковать Маркендорф — основной узел вражеской обороны на шоссе (схема 18). Эскадроны 59-го гвардейского кавалерийского полка занимали исходное положение для атаки Хоэнвальде. 35-й гвардейский кавалерийский полк развернулся в районе Мильгоф. Правее сосредоточились полки 4-й гвардейской кавалерийской дивизии под командованием генерала Панкратова. [334]
В полдень артиллерия открыла огонь, из леса показались танки. Набирая скорость, они мчались на Маркендорф, охватывая его с двух сторон. За ними двигались самоходные орудия. Атака захватила противника врасплох.
Когда первый эшелон танков подошел метров на триста к Маркендорфу, над лесом прокатился грохот.
Залп «катюш» накрыл противника, его огонь начал стихать.
Ветерок растянул лохматые облака дыма, стлавшиеся по земле, из-за них вновь показались наши танки. У окраины Маркендорфа танки сбавили ход. Автоматчики лейтенанта Рыбина спрыгнули с танков и бросились в атаку. Навстречу длинными очередями залились пулеметы. Старший сержант Чалых выбежал вперед, залег, его пулемет застрочил по вражеским окопам. Соскочили с брони солдаты лейтенанта Панченко. Конники атаковали Маркендорф.
Одновременно эскадроны 59-го гвардейского кавалерийского полка ворвались в Хоэнвальде. Перешел в атаку и 15-й гвардейский кавалерийский полк с танками.
К исходу дня вражеская оборона на шоссе Франкфурт — Брисков была прорвана. Кавалеристы и танкисты перерезали железную дорогу и шоссе. 21 апреля генерал Крюков по телефону приказал прекратить наступление, передать захваченные опорные пункты стрелковым частям и отойти в исходное положение для получения новой задачи.
Советская Армия прорвала мощные укрепления Зееловских высот. Войска 1-го Белорусского фронта вклинились в оборону противника, острие этого клина было обращено прямо к Берлину. Севернее участка прорыва 3-я немецкая танковая армия продолжала удерживать свои оборонительные позиции до берегов Балтики. Южнее участка прорыва, на западном берегу Одера до Франкфурта и Губена, оборонялись войска 9-й немецкой армии. Войска 1-го Украинского фронта прорвали вражескую оборону по реке Нейссе и главными силами развивали наступление в сторону Дрездена.
Советское Верховное Главнокомандование приказало войскам 2-го Белорусского фронта перейти в решительное наступление на штеттинско-ростокском направлении, [336] а 1-му Украинскому фронту повернуть 3-ю и 4-ю гвардейские танковые армии генералов Рыбалко и Лелюшенко для удара по Берлину с юга. Несколько соединений фронтов получили задачу окружить 9-ю немецкую армию и не пропустить ее к Берлину.
21 апреля войска 1-го Белорусского фронта ворвались в пригороды Берлина и завязали уличные бои. Танки 1-го Украинского фронта 22 апреля вышли на южные окраины столицы Германии.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков приказал 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу следовать к Зеелов, форсировать реку Шпрее и ударить по тылам франкфуртско-губенской группировки противника, не допуская ее отхода к Берлину.
В течение полутора суток кавалерия прошла более ста двадцати километров и к исходу 22 апреля сосредоточились в лесу Штраесфорт — Хангельсберг.
Генерал Крюков решил главными силами корпуса форсировать реку Шпрее и канал Одер — Шпрее. Дивизия генерала Панкратова переправлялась в районе Гартмансдорф, дивизия генерала Ягодина — в районе Хангельсберг. Дивизия генерала Курсакова находилась в резерве корпуса, восточнее Кинбаум. Правее гвардейцы генерала Чуйкова и танки генерала Катукова овладели районом Рюдерсдорф, Эркнер и вели бои в восточных пригородах Берлина. Левее части генерала Колпакчи штурмовали Фюрстенвальде.
Река Шпрее и судоходный канал Одер — Шпрее в полосе наступления конницы являлись весьма серьезными водными преградами. Все мосты на реке и канале были взорваны. Части противника занимали оборону по южному берегу Шпрее и оказывали упорное сопротивление.
Наступление дивизий первого эшелона развивалось медленно. Главные силы 4-й гвардейской кавалерийской дивизии из-за сильного огня противника в течение дня 23 апреля не смогли форсировать реку Шпрее. 3-я гвардейская кавалерийская дивизия с хода овладела Хангельсбергом, расположенным на северном берегу Шпрее. При поддержке артиллеристов подполковника Яковлева эскадроны 12-го гвардейского кавалерийского полка приступили к форсированию Шпрее. Эскадрон Героя Советского Союза старшего лейтенанта Панихидникова переправился [337] через небольшую речку, отбил вражескую контратаку и закрепился. Саперы поспешно перевозили станковые пулеметы и минометы головного отряда. На южный берег Шпрее переправился эскадрон капитана Галченкова, за ним следовали остальные. Кавалеристы полковника Алиева расширили захваченный плацдарм и окопались.
9-й гвардейский кавалерийский полк под командованием подполковника Генералова с хода форсировал Шпрее восточнее Хангельсберга. Весь день кавалеристы медленно теснили гитлеровцев и завязали бой на северном берегу канала. Артиллерийские батареи не могли сразу переправиться через Шпрее; полк поддерживали только средние минометы, которые не могли подавить многочисленную артиллерию противника. Эскадроны залегли перед новой водной преградой.
Уже в темноте три эскадрона без тяжелого оружия переправились на подручных средствах через канал. Огнем из опорного пункта Маркграфписке, лежащего на командующей высоте в километре севернее автострады Берлин — Франкфурт, противник остановил кавалеристов.
Генерал Крюков решил вывести дивизию генерала Панкратова в корпусной резерв. В первый эшелон из-за левого фланга дивизии генерала Ягодина вводилась дивизия генерала Курсакова, которой была поставлена задача — форсировать реку Шпрее и наступать в общем направлении Шторков, не допуская отхода противника на запад по берлинской автостраде. Левее части 312-й стрелковой дивизии форсировали Шпрее, навели мост, но, встреченные сильным огнем противника из опорного пункта Рауэн, продвинуться вперед не смогли.
В 21 час 61-й гвардейский кавалерийский полк переправился на южный берег Шпрее. [338]
На рассвете 24 апреля, покрывая гулкое эхо берлинской канонады, по южному берегу Шпрее загремели наши батареи. Кавалеристы возобновили наступление. Дальше к востоку мощно грохотали советские орудия: войска 69-й армии генерала Колпакчи брали город Фюрстенвальде.
Части 3-й гвардейской кавалерийской дивизии сломили сопротивление противника и ворвались в Маркграфписке. Гитлеровцы долго и упорно обороняли этот важный опорный пункт, господствовавший над автострадой Берлин — Франкфурт, но все же были вынуждены отойти.
Командир дивизии генерал Ягодин приказал подполковнику Генералову наступать вдоль шоссе на Люббен, кавалеристы полковника Алиева обходили Люббен с северо-запада. В дальнейшем оба полка должны были перерезать шоссе Берлин — Губен. Резервный полк, танки и дивизионная артиллерия только еще переправлялись через Шпрее.
17-я гвардейская кавалерийская дивизия развивала наступление к югу. Головной отряд по лесной тропе вышел на берлинскую автостраду. В двух — трех километрах справа и слева шли бои. [339]
Капитан Усольцев доложил по радио командиру полка и двинулся с эскадроном прямо на Кольпин, занятый двумя батальонами 167-го гренадерского полка, составлявшего авангард 86-й пехотной дивизии.
Подполковник Агуреев усилил головной отряд. Полковая артиллерийская группа встала на огневые позиции; через несколько минут шесть батарей 250-го гвардейского артиллерийско-минометного полка подполковника Кратова уже били по Кольпину. Эскадроны 61-го гвардейского кавалерийского полка перешли в наступление, но в полкилометре от селения попали под заградительный огонь и начали окапываться.
Командир дивизии генерал Курсаков приказал подполковнику Журбе развернуть свой полк правее авангарда и вместе с танками атаковать Кольпин с северо-запада. Наступавшие конники получили поддержку еще восьми батарей. Танки подполковника Святославова также устремились на Кольпин. За ними двигались цепи спешенных эскадронов. Сломив сопротивление противника, кавалеристы овладели Кольпином.
10-й гвардейский кавалерийский полк с хода выбил фашистов из Люббена. 12-й гвардейский кавалерийский полк овладел Риплосом.
2-й гвардейский кавалерийский корпус прорвался к перешейку между многоводными озерами Гросс-Шауэн-зее и Гросс-Шторкер-зее, по которому проходит магистральное шоссе Губея — Шторков — Берлин.
Командование противника, стремясь не допустить захвата важнейшей своей коммуникации, подтянуло в район перешейка главные силы 86-й пехотной дивизии. Сюда же подходила 32-я моторизованная дивизия СС. После потери автострады Франкфурт — Берлин вражеские части были вынуждены отходить по шоссе Губен — Шторков, которому теперь угрожали конногвардейцы и танковые соединения генерала Рыбалко. Части 86-й немецкой пехотной дивизии, наступая между берлинской автострадой и этим шоссе, выходили на фланги и в тыл первого эшелона кавалерийского корпуса.
Для прикрытия левого фланга корпуса генерал Крюков приказал генералу Панкратову со своей дивизией форсированным маршем двигаться к северному берегу Шпрее. Но для этого требовалось время, а противник энергично наседал. [340]
Генерал Курсаков решил повернуть фронтом на восток резервный полк. Эскадроны 35-го гвардейского кавалерийского полка рассыпались в цепь у фольварка, уже захваченного противником и находившегося всего в километре от шоссе Фюрстенвальде — Шторков, вдоль которого растянулись тылы, коноводы, артиллерия, командные пункты частей дивизии. Полковые минометы заняли огневые позиции на берегу лесного озера и через несколько минут в фольварке уже рвались мины.
Эскадроны с двух сторон атаковали противника. После рукопашной схватки батальон 216-го гренадерского полка поспешно отошел.
Гитлеровцы пробирались лесом к огневым позициям дивизионной артиллерии. Батареи, повернув часть орудий на восток, беглым огнем встретили выходящие из леса вражеские цепи. Противник, неся большие потери, откатывался назад. Однако гитлеровцы снова и снова бросались в атаку. Тогда в бой вступили зенитно-пулеметные взводы батарей, ездовые, телефонисты и радисты. Они знали, что нельзя оставить без огневой поддержки полки, преграждавшие врагу дорогу к Берлину, и самоотверженно защищали огневиков.
Вражеская пехота устремилась на наблюдательный пункт третьей батареи. Старший лейтенант Панков не прекращал огня. Гитлеровцы подбирались все ближе. Все реже трещали из окопчиков автоматы артиллеристов. Скоро и они смолкли. Противник приближался, поднявшись во весь рост. Панков знал, что полки генерала Панкратова подходят на рысях. Нужно было задержать врага хотя бы еще немного!
— Огонь на меня!.. — скомандовал Панков в телефон на огневую позицию. Там подозрительно молчали. Командир батареи повторил данные для стрельбы и четким голосом скомандовал:
— Батарея, огонь!..
Прошло несколько секунд. Волна серо-зеленых мундиров была уже совсем рядом... Вдали ударил залп тяжелых минометов. Раздался резкий, быстро приближающийся свист...
Эскадроны 11-го гвардейского кавалерийского полка развернулись, с хода перешли в контратаку, отбросили противника и прикрыли правый фланг корпуса.
В полуразрушенном окопчике наблюдательного пункта кавалеристы среди трупов вражеских солдат нашли [341] уже застывшее тело отважного офицера коммуниста Панкова.
...Около часа ночи 25 апреля 59-й гвардейский кавалерийский полк атаковал Шторков с северо-запада, эскадроны 61-го гвардейского кавалерийского полка повели наступление с северо-востока, вдоль озера Гросс-Шторкер-зее. Двумя каналами, вытекающими из этого озера, Штернов разделен на три неравных части. Городское предместье, из которого выходит шоссе на Фюрстенвальде и на Берлин, расположено севернее первого канала; оно состоит из небольших домиков рабочих и ремесленников. К рассвету кавалеристы очистили предместье от противника и форсировали первый бетонированный канал Шторкерер, причем гитлеровцы даже не успели взорвать мосты. Завязались бои в центральной части города, вытянувшейся на широкой полосе между обоими каналами. На берегу живописного озера, окруженного высокими соснами, находились фешенебельные виллы местных и берлинских богачей.
На рассвете с востока к Шторкову подошли 86-й и 87-й полки. Части 32-й моторизованной дивизии СС «Тридцатое января», названной так в честь гитлеровского переворота 1933 года, с хода бросились в контратаку. Их встретил огонь эскадронов и батарей, танков и самоходок, находившихся в боевых порядках спешенной конницы. Эсэсовцы отхлынули назад.
Эскадрон капитана Бублика овладел железнодорожным мостом на северном канале и наступал с запада на центральную часть Шторкова. Правее 12-й и 9-й гвардейские кавалерийские полки атаковали Шауэн. Головной отряд капитана Кудленко стремительным броском вдоль шоссе прорвался к озеру. Главные силы вместе с танками подполковника Беляева развертывались из-за его флангов и форсировали южный канал. Дорога на Берлин была перерезана.
Генерал Курсаков, получив известие о крупном успехе на правом фланге корпуса, приказал: 59-му гвардейскому кавалерийскому полку выйти из боя в северозападной части Шторкова и атаковать город с запада и юго-запада; 61-му гвардейскому кавалерийскому полку — форсировать южный канал и очистить центральную часть Шторкова.
Около полудня эскадрон старшего лейтенанта Золотухина вышел на юго-западную окраину Шторкова, установив [342] локтевую связь с 9-м гвардейским кавалерийским полком, дравшимся в Шауэн. Эскадрон капитана Руткова захватил железнодорожную станцию и вел бой в южной части Шторкова, но был контратакован двумя батальонами 87-го полка СС. Лавина эсэсовцев навалилась на стык эскадронов и прорвалась к вокзалу. Впереди цепей двигалось шесть «тигров».
Батарея старшего лейтенанта Коростелева встретила танки огнем. Не прошло и пяти минут, как два «тигра» превратились в огромные пылающие костры, еще один замер с перебитыми гусеницами; три уцелевшие машины уползли за дома. Минометы старшего лейтенанта Харитонова частыми очередями прижали эсэсовцев к земле. Подполковник Журба ввел в бой резервный эскадрон с танковой ротой капитана Шпака.
В первых рядах атакующих находился парторг полка капитан Митрофан Слободян — боевой соратник и друг легендарного Павла Башкатова, участник славного похода от Подмосковья до Шпрее. Увидев, что раненый командир эскадрона упал, Слободян принял командование, с пистолетом в руке побежал вперед. Наступая вслед за подошедшими танками, кавалеристы смяли эсэсовцев, опрокинули и погнали их обратно. Слободян был ранен, но не ушел на перевязку до конца боя.
За отвагу и геройство, проявленные в борьбе с врагом, Президиум Верховного Совета СССР присвоил капитану Слободяну звание Героя Советского Союза.
Обходной маневр 3-й гвардейской кавалерийской дивизии и фланговая атака 59-го гвардейского кавалерийского полка сказались и на действиях 61-го гвардейского кавалерийского полка. В полдень эскадроны этого полка сломили сопротивление противника, форсировали южный канал и продолжали бои в заречной части города. Танки переправились через канал и атаковали «тигров», снова пытавшихся пробить дорогу своей пехоте на Берлин. Бой шел всю ночь. Эсэсовцы предприняли тринадцать атак, пытаясь прорваться на запад, но все их атаки были отражены.
В районе Бонсдорф, юго-восточнее Берлина, соединились танкисты генералов Катукова и Рыбалко. С севера к Шторкову подходили правофланговые части генерала Колпакчи. Стрелковые дивизии батальон за батальоном вступали в бой, окончательно преграждая путь к Берлину 9-й немецкой армии, замыкая кольцо ее окружения. [343]
Советские части, наступавшие с двух сторон, соединились. Франкфуртско-губенская группировка в составе более 200 тысяч солдат и офицеров и 300 танков была отсечена от Берлина и окружена в лесисто-озерном районе на южном берегу Шпрее.
Вечером 25 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов соединились северо-западнее Потсдама и завершили окружение Берлина. Севернее Берлина, на рубеже реки Хавель, Руппинер-канал, Хаупт-Гросс-канал, остались крупные силы войск противника, спешно сосредоточиваемые для наступления на юг в помощь берлинскому гарнизону. Заслоном против этой вражеской группировки развертывались передовые части 61-й армии и 1-й Польской армии.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков приказал 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу обойти Берлин с севера, разгромить противостоящего противника и выйти на реку Эльбу.
Во исполнение этого приказа генерал Крюков отдал распоряжение генералам Ягодину и Курсакову прекратить наступление, передать ликвидацию остатков 32-й моторизованной дивизии СС «30 января» частям стрелковых дивизий и немедленно выйти из боя для переброски на берлинское направление.
В ночь на 27 апреля части корпуса выступили из района Фюрстенвальде. Над лесами, во всю ширь западного горизонта стояло огромное багровое зарево, освещал окрестности на сотни километров, — это горел Берлин.
Кавалерийские дивизии двигались сплошным потоком, одна за другой. Все дороги были забиты нашими войсками, двигавшимися к Берлину. Никто не дремал, не кутался в плащ-палатку, как то бывало на протяжении почти четырех лет, при бесконечных ночных маршах. Светомаскировку не соблюдали: в шеренгах густо вспыхивали папироски. Повсюду звучали песни, смех, переборы баянов...
Кавалерийские дивизии повернули на север, по направлению к одному из самых мрачных «лагерей смерти» в Ораниенбурге, созданному гитлеровцами еще в 1933 году. Навстречу — пешком, на велосипедах, в фургонах — двигались люди, долгие годы томившиеся [344] в фашистской неволе и освобожденные теперь Советской Армией.
Шли поляки, французы, украинцы, немцы, русские, люксембургцы, белорусы, негры, американцы, греки, бельгийцы. Они несли свои национальные и красные флаги, пели свои национальные и революционные песни. Изможденные люди восторженно приветствовали конницу, двигавшуюся под гром оркестров, под лихие песни, принесенные к Берлину с Кубани и Ставрополья, с Волги и Урала, из Сибири и Туркестана.
Это было волнующее, незабываемое зрелище! Каждый солдат, каждый офицер на всю жизнь сохранил потом чувство братской, интернациональной солидарности освободителей и освобожденных, людей разных наций, не понимающих языка другого, но охваченных одним чувством — чувством свободы. К исходу 29 апреля части 2-го гвардейского кавалерийского корпуса переправились через реку Хавель, достигли Науэн и двинулись дальше.
Головной отряд 3-й гвардейской кавалерийской дивизии под командой Героя Советского Союза старшего лейтенанта Блинова вышел на канал Хаупт-Гросс. На северном берегу канала окопались гитлеровцы, они открыли по эскадрону огонь. Подошли главные силы 9-го гвардейского кавалерийского полка. Подполковник Генералов решил форсировать канал через глубокий брод. Гуськом, один за другим, переправлялись эскадроны.
Вслед за авангардным полком развернулись эскадроны 10-го гвардейского кавалерийского полка полковника Филиппова, переправились на северный берег канала и повели наступление на Фризак. В двух километрах западнее города они были остановлены организованной обороной. В район Фризак и Ландин подтягивались [345] резервы противника, создавая угрозу левому флангу дивизии. Генерал Ягодин ввел в бой 12-й гвардейский кавалерийский полк полковника Алиева и всю дивизионную артиллерию. Весь день кавалеристы отбивали вражеские атаки.
4-я гвардейская кавалерийская дивизия вышла к каналу позднее. Головной отряд капитана Руденко с хода форсировал канал и закрепился на северном берегу. Командир 15-го гвардейского кавалерийского полка полковник Смирнов приказал и остальным эскадронам своего полка переправляться через канал. Переплыв на тот берег, кавалеристы отбросили перешедших в контратаку гренадеров.
Генерал Панкратов приказал командиру 11-го гвардейского кавалерийского полка подполковнику Шевченко форсировать канал правее авангардного полка. Саперный эскадрон поспешно строил переправу для артиллерии и танков. Над каналом гулко раскатывались залпы наших батарей, поддерживавших наступление спешенной конницы. Главные силы дивизии переправлялись через канал Хаупт-Гросс.
Противник начал контратаки из Фризака тремя батальонами 196-й пехотной дивизии с тридцатью танками. Первая атака была отбита. Враг вводил в бой резервы, сосредоточивал по наступающим конникам огонь орудий и минометов, бросал в атаку два пехотных полка и сорок танков. Но кавалеристы удержали свои позиции на северном берегу канала. Западнее Фризак гитлеровцы упорно удерживали Ландин и непрерывно контратаковали.
Генерал Крюков решил обойти части генерала Ягодина, ввязавшиеся в бой с противником на рубеже Фризак, Ландин, и прикрыть от удара главные силы корпуса с северо-запада. С этой целью он приказал генералу Панкратову овладеть Фризак и направить свою дивизию правым маршрутом на Зегелетц, Нойштадт, Киритц, Притцвальк. Дивизия генерала Курсакова по тревоге выступила из района Науэн и форсированным маршем, составляя левую колонну корпуса, двигалась на Фризак, Дреетц, Гольцхаузен, Притцвальк.
Как только стемнело, кавалерийские дивизии перешли в решительное наступление, нанося удар по Фризаку. Бой не прекращался всю ночь. К 10 часам 1 мая спешенные эскадроны следом за танками ворвались в пылающий [346] город и выбили гитлеровцев из Фризака. В боях на канале Хаупт-Гросс 196-я пехотная дивизия была разгромлена. Кавалеристы захватили двадцать орудий и семнадцать танков.
Указом Президиума Верховного Совета СССР полковнику Аркадию Смирнову и подполковнику Михаилу Шевченко было присвоено звание Героя Советского Союза.
В ночь на 2 мая 35-й гвардейский кавалерийский полк Героя Советского Союза подполковника Гладкова подошел к каналу Альтер Рин. Мосты через канал были разрушены, на северном берегу закрепился противник. Во тьме блестели огоньки пулеметных очередей, трещали винтовки, автоматы, рвались снаряды. Авангард спешился. Саперы начали наводить переправы. По обе стороны шоссе открыли огонь батареи 149-го и 250-го артиллерийских полков полковника Лобырева и Героя Советского Союза подполковника Кратова. Эскадроны по набросанным бревнам перебрались через канал и выбили гитлеровцев из окопов на берегу. 15-й гвардейский кавалерийский полк Героя Советского Союза полковника Смирнова правее форсировал Альтер Рин-канал.
Оборонявшийся на северном берегу 902-й гренадерский полк противника откатился в направлении на Нойштадт. По наскоро наведенным мостам коноводы уже переводили лошадей. Головные отряды начали вытягиваться по шоссе, ведущему на Зегелетц и Дреетц; за ними переправлялись главные силы. Дивизии стремительно шли на северо-запад. Полки атакой с двух сторон с хода захватили Нойштадт, разгромив 292-й запасный батальон, пытавшийся оказать сопротивление, и снова разошлись по своим маршрутам. Мелкие группы гитлеровцев разбегались при первых же выстрелах орудий, следовавших с головными отрядами.
Вечером 2 мая авангарды корпуса подошли к Притцвальку. Конногвардейцы перешли в атаку с юго-запада. 56-й и 75-й егерские полки поспешно отступили. На станции и в городе было захвачено пятьдесят паровозов, более полутора тысяч вагонов с грузами, огромные склады военного имущества.
В 21 час 2 мая радио сообщило, что войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов после девятисуточных боев завершили уничтожение главных сил 9-й немецкой армии, окруженных в лесах в районе Вендиш-Бухгольц, юго-восточнее Берлина. [347]
А немного позже весь мир узнал, что доблестные советские войска штурмом овладели Берлином, водрузили Знамя Победы над рейхстагом и принудили немецко-фашистские войска к капитуляции.
Утром 3 мая 1945 года 17-я гвардейская кавалерийская Мозырская и ордена Ленина Краснознаменная, орденов Суворова и Кутузова дивизия под командованием генерала Курсакова выступила из района Притцвальк.
Длинные походные кавалерийские колонны потянулись к Эльбе.
Главные силы дивизии остановились в лесах, окружающих город Бад-Вильснак. Авангард продолжал двигаться к Эльбе.
Солнце стояло еще высоко, когда 59-й гвардейский кавалерийский Гиссарский Краснознаменный орденов Александра Невского и Красной Звезды полк подошел к реке. Первым приблизился к воде четвертый эскадрон капитана Бублика, кавалера трех боевых орденов и двух медалей. Эскадрон начал спускаться по отлогому берегу. На той стороне развевались американские флаги...
Послышался частый топот копыт. Подскакал подполковник Журба. Обгоняя головной отряд, он скомандовал:
— Строй фронт, ма-а-арш!..
Рванулись вперед гнедые кони, выстраивая шеренги. Эскадрон выстроился вдоль реки в сотне шагов от воды. Легкая волна набегала на берег, шуршала по гальке, убегала обратно.
— Снять чехлы со знамен...
Упали защитные брезенты. Медленно развернулись тяжелые полотнища: Почетное Революционное Красное Знамя от ЦИК РСФСР — за взятие крепости Гиссар в двадцать первом году, Красное Знамя от ЦИК Бухарской советской республики — за разгром банд Энвер-паши в двадцать втором, Гвардейское Знамя — за форсирование Десны в сорок третьем!..
Журба взволнованным голосом громко проговорил:
— Поздравляю вас, герои-победители, с завершением славного похода через всю нашу страну, через Польшу, через Германию до того рубежа, который назначила нам наша великая Родина!.. [348]
Когда над водной гладью отгремело долго перекатывавшееся «ура!», Савва Петрович сбил кубанку еще больше набекрень, подкрутил усы, сверкнул глазом и, весело посматривая на своих боевых товарищей, произнес:
— Ну, а теперь, хлопцы, по старинному казачьему обычаю — напувать коней в Эльбе!.. Сле-еза-а-ай!..
Снова грянуло «ура!».
Кавалеристы спешились, ломая строй, отпускали подпруги, вводили лошадей в реку. Отфыркиваясь, роняя с губ серебряные капли, тянули кони прохладную воду Эльбы.
Ясный майский день.
На цветущих берегах Эльбы выстроились дивизии 2-го гвардейского кавалерийского Померанского Краснознаменного и ордена Суворова корпуса. На легком ветру колышатся боевые Знамена, развеваются эскадронные и батарейные значки. Вытянулись в ряд пулеметные тачанки, остановившие свой стремительный бег на запад. Стоят зачехленные орудия и минометы отгремевших батарей, «катюши», наводившие панический ужас на гитлеровцев. Неподвижно застыли танки.
На выгоревших, пропыленных гимнастерках сверкают боевые ордена и медали, гвардейские знаки, ленточки нашивок за ранения — почетные отличия фронтовиков.
Командир корпуса Герой Советского Союза генерал-лейтенант Владимир Викторович Крюков мчался вдоль строя, поздравляя солдат, офицеров и генералов с праздником Победы над фашистской Германией.
Солдаты и сержанты, офицеры и генералы вспоминали в эти минуты весь пройденный боевой путь корпуса...
1390 дней и ночей находились конногвардейцы на фронтах Великой Отечественной войны.
В боях за свободу и независимость Родины 2-й гвардейский кавалерийский корпус прошел более 10 тысяч километров. От опаленных войной лесов Смоленщины вился тяжелый, но славный путь первенцев советской конной гвардии. Он шел через заснеженные поля Подмосковья, через Вяземские, Курские, Орловские, Брянские леса, через земли многострадальной Белоруссии. Он [350] пролегал через Польшу, Померанию, Бранденбург и победоносно закончился в долине реки Эльбы!
Десятки тысяч гитлеровских солдат, офицеров и генералов нашли на этом пути смерть от метких пуль и снарядов, от острых шашек конников. Огромные трофеи, тысячи пленных были захвачены на этом пути.
Много храбрых, беззаветно преданных своему Отечеству, своему народу, великой Коммунистической партии воинов пало на этом славном пути.
Высокими наградами отметила Родина боевой путь корпуса. Ордена Красного Знамени и Суворова горят на Гвардейском Знамени. Ордена украсили боевые Знамена гвардейских дивизий, кавалерийских, артиллерийских, танковых, минометных, зенитных полков, составляющих этот славный боевой коллектив. Тридцать четыре Героя Советского Союза дал корпус, более двадцати тысяч солдат и офицеров награждено орденами и медалями.
Десять раз отмечалось славное имя конногвардейцев в приказах Верховного Главнокомандования, а 18 сентября 1943 года 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу был посвящен специальный приказ.
Конногвардейцы приняли посильное участие в сражениях Великой Отечественной войны. Они завоевали право с гордостью носить на груди медаль, учрежденную в память великой победы над гитлеровской Германией, на которой начертаны слова:
«Наше дело правое, мы победили».