Глава XVII
Овладев опорными пунктами для атаки правого фланга, генерал Скобелев отдал приказание на 23 декабря — приступить к открытию 1-й параллели, в 500 [123] саженях от крепости, против юго-восточного угла ее. Правый фланг траншейных работ подчинен был полковнику Куропаткину, а левый — полковнику Козелкову. Для производства этих работ назначалось 1,250 человек из разных батальонов. Вместе с этим, имея в виду большой запас фуража, найденного Куропаткиным в неприятельских садах и крепости, генерал Скобелев хотел занять их и перевести туда кавалерию. Исполнение этого дела поручено было генералу Петрусевичу, как уже знакомому с тою местностью, после рекогносцировки 21-го числа. С этою целью, кавалерийский отряд в составе: 1-го и 2-го эскадронов 16-го Тверского драгунского полка, 1-й сотни Таманского, 2-й сотни Полтавского и 5-й сотни Лабинского полков и конно-горного взвода, под начальством генерала Петрусевича, должен быть на рассвете, 23-го декабря, двинуться из Янги-калы и, соблюдая все предосторожности, для сохранения возможной тишины, быстро овладеть названными местами. Занятие их в то-же время служило бы демонстрацией могущей отвлечь внимание неприятеля от наших траншейных работ.
Ночь с 22-го на 23-е прошла тревожно.
Из неприятельской крепости, освещенной багровым зарево горящих внутри ее костров, неслись дикие крики и протяжный гул тысячей голосов... Ожидали вылазки... Однако, кроме редкой перестрелки с секретами, ничего пока не происходило.
«Гражданские чины» вибрирующим голосом, тихо переговаривались между собою. Один «чин», бывший семинарист, низенького роста, очень юркий и большой хвастун, служивший в Красном Кресте, для безопасности зарылся между вещами, в фургоне. Его обрел [124] случайно кучер, залезший туда спать и навалившийся, с размаха, всею тяжестью на бурсака, который с пронзительным криком: «О Господи Иисусе, помилуй мя», выскочил из фургона, с легкостью резинового мячика. Испуганного «чина» долго не могли успокоить.
Джигиты, посланные для разведок поближе к стенам, прибыв через несколько времени обратно в лагерь, рассказывали, что тэкинцы в эту ночь приносят торжественную клятву — «бороться до последней капли крови и не сдаваться», а в освящение своей клятвы — казнят пленных.
Кто были жертвами этой казни?.. Пленные персы!.. А может быть, те двое бедных казаков, которые пропали бесследно утром из отряда Куропаткина, во время занятия Право-фланговой калы и садов!..
Ночная мгла еще не успела пройти, как генерал Петрусевич, с кавалерийским отрядом, выступил из Янги-калы по направлению к Право-фланговой. Заехав в нее и предупредив майора Богаевского выслать на подмогу пехоту только в случае усиленной перестрелки, генерал Петрусевич двинул отряд к садам и крепости, причем полсотни 2-й сотни Полтавского полка направилась севернее Право-фланговой калы, к разрушенному неприятельскому укреплению, где она и остановилась, выслав цепь кругом себя; вторая полусотня того же полка, под командою флигель-адъютанта, подполковника князя Голицына, отправилась несколько южнее, — в обход садов и крепости; остальная кавалерия, с генералом Петрусевичем и при нем полковник кн. Эристов, майор Булыгин, есаул Иванов и др., имея впереди 1-ю сотню Таманского полка; позади ее оба эскадрона с конногорным взводом, а в резерве 5-я сотня [125] Лабинского полка, наступали прямо. По случаю тумана, перед головной сотней рассыпана была цепь джигитов.
Местность, по которой двигалась кавалерия, была сильно пересечена множеством рытвин и канав, затруднявших движение. Отряд приблизился уже к садам и крепостце, менее нежели на 300 шагов. В это время, со стороны неприятеля, не дано было ни одного выстрела. Кругом тишина... Джигиты, ехавшие впереди всех, тоже ничего не замечали. Тогда генерал Петрусевич приказывает ускорить шаг... Но в этот момент со стен и башни крепостцы прогремел убийственный залп, свернувший с лошадей до 15 человек раненых и убитых...
Приказав спешить людей, генерал Петрусевич, вместе с Эристовым, Гельмгроссом и несколькими драгунами, крикнув — «за нами»! — подскакал к стенам крепостцы и выехал через узкий проход во внутренний двор ее, где очутился против толпы текинцев, стоявшей шагах в 30-ти у противоположной стены...
В момент появления Петрусевича, с сопровождавшими его во двор, тэкинцы дают залп, сваливший Гельмгросса и нескольких драгун...
Не теряя хладнокровия, Петрусевич и Эристов, обернувшись к проходу и крикнув: «Драгуны, вперед!.. Ура!..» — бросаются на текинцев с обнаженными шашками... В упор им раздается несколько выстрелов...
Смертельно раненый, Петрусевич, медленно сваливаясь с лошади, тихо проговорил: «Не робейте. . спасите»... и упал на землю... Несколько человек текинцев, кинувшись вперед, успели схватить тело умирающего и оттащить его к себе, но, в ту-же минуту, князь Эристов, с прибывшим к нему сотником Исаковым и несколькими драгунами, врубаются в толпу и отнимают [126] тело обратно... В проход и через заднюю стену быстро лезли казаки и драгуны... все спешились... рубятся на шашках...
В тот момент, когда генерал Петрусевич, с Эристовым и другими, бросился ко входу в калу, спешившиеся казаки кинулись вслед за ними также, но узкий проход в нее, дававший возможность пролезть только двум человекам, задержал их на несколько времени. Текинцы, стрелявшие из-за гребней стен, отгоняли казаков, стоявших под ними, шашками, но те, в свою очередь, старались схватить дула их длинных ружей...
Услышав сильную перестрелку, князь Голицын, находившийся с полусотней в другой стороне, поспешил на помощь через сад; но едва только он дал шпоры лошади, перескочил через ограду, как на него кинулось несколько текинцев. Не успев обнажить шашки, Голицын пустил в дело плеть и вытянул несколько раз по лицу опешивших врагов, которых прихлопнули подоспевшие казаки...
Дело приближалось к развязке.
Казаки занимали большую часть садов, выбив оттуда неприятеля. Толпа текинцев, находившаяся внутри двора крепостцы, была вся изрублена. Неприятель, в небольшом числе, занимал только один из садов и башню крепостцы. В последней, из дыры, тэкинцы клали наших на выбор. Одного из драгун, желавшего оттащить лежавших близ башни убитых товарищей, повалили тремя пулями; тогда несколько казаков, наведя ружья на отверстия башни, начали стрелять, не останавливаясь, нарушая тем меткость выстрелов противника, пока тела убитых не были отнесены в другое место... Выбить неприятеля из башни можно было только орудием, за которым [127] и послали. Между тем, из Геок-Тэпе показалась неприятельская конница, двигавшаяся на сады, которая, однако, скоро остановилась... Из Право-фланговой калы быстро приближалась стрелковая рота 13-го линейного батальона, с майором Богаевским во главе...
В это время раздается сигнал: «отступать!»
— Что это?!.. Быть не может!.. спрашивали друг у друга некоторые удивленные офицеры.
Сигнал уже повторяли все части.
Неприятельскую позицию, стоившую так много дорогой крови, должно было оставить.
Отступать приказал командир Таманского полка, полковник Арцишевский, заступивши вместо убитого Петрусевича.
Скоро подъехали одноколки и фургоны Красного Креста. Положили в них убитых и раненых и повезли в Янги-калу.
Потеряли много для маленького отряда, и много незаменимого. Убиты: генерал — майор Петрусевич, майор Булыгин, есаул Иванов и 19-ть нижних чинов. Ранены: сотник Алейников и 19-ть нижних чинов. Всего потери: 72 человека и, кроме того, 28 лошадей.
Убитых поместили в пустую палатку, где; над ними отслужена была панихида.
Среди павших, резко бросались в глаза те два казака, которые, 22-го числа, куда-то пропали. Их нашли в кале, где был убит Петрусевич. Руки и ноги у нечастных были отрублены, губы и уши вырваны, глаза выколоты. Из спины вырезаны ремни...
Смерть Петрусевича глубоко поразила Скобелева.
«Я потерял в нем правую руку», говорил он. [128] «Такие люди, как Петрусевич, незаменимы — это фанатики дела им не нужны подмостки».
Унылые звуки похоронного марша сопровождают траурную процессию к могильным насыпям — близ лагеря... В могилу Петрусевича положили драгуна и одного казака, убитого рядом с ним. Это вызвало шепот одобрения между солдатами. — Чей-то тихий голос произнес: «Перед Богом все равны»... Еще несколько слов последней напутственной молитвы и множество рук с горстями земли потянулись к могилам...
Общий залп изо всех орудий по неприятельской крепости и ответный ему перекатный грохот разрывавшихся в ней снарядов был последний салют павшему генералу и его сподвижникам.
В стороне от могильных насыпей, в толпе собравшихся офицеров, раздавался уже звучный голос Скобелева, объяснявшего окружавшим план ведения осады крепости и штурма юго-восточного угла ее.
К ночи этого дня, на обоих флангах были заложены участки 1-ой параллели, а на правом фланге — построена анфиладная батарея № 1 и два редута.