Глава XIV

По приведении занятой позиции в оборонительное положение и по приходе из Бами следующей колонны, командующий войсками назначил, на 4-е декабря, рекогносцировку южного и западного фронтов укреплений Геок-Тэпе, с целью — дополнить имевшиеся уже сведения, добытые первой рекогносцировкой 6-го июня и узнать приблизительно численность неприятеля, о котором получались весьма разнообразные известия. По сообщению одних лазутчиков, — тэкинцы собрались в Геок-Тэпе со всего оазиса в числе 40,000; другие утверждали, что их не более 25,000. Некоторые присоединяли к последнему числу и мервскую кавалерию, в количестве 5,000 человек. В общей сложности, неприятеля считали до 30,000, и т. д.

Диспозицией, данной генералом Скобелевым 3-го декабря, рекогносцировочный отряд в составе 7 рот, [106] команды охотников, 3-х сотен, 16-ти орудий и роты сапер{44}, т. е., всего: пехоты — 1,040 штыков, кавалерии — 337 сабель и артиллерии — 120 сабель, — должен был выступить из Самурского укрепления 4-го декабря, в 5 часов утра. При отряде гелиографная команда, с двумя станками, под командою поручика Петникова, и перевязочный пункт Красного Креста.

Было еще довольно темно, когда отряд, выйдя частями из укрепления, стал выстраиваться в резервный порядок, фронтом к Геок-Тэпе. Пехота в колоннах из середины, имея позади себя артиллерию по 4 орудия; на правом фланге — саперную роту, впереди — команду охотников и на левом фланге — кавалерию. Скоро появился и генерал Скобелев.

Объехав войска и поздоровавшись с ними, генерал отдал приказание двинуться, а сам, окруженный ординарцами и неразлучным конвоем из осетин, среди которых развевался его значок, поехал вперед отряда, в сопровождении начальника штаба, полковника Иванова45.

Отряд медленно вытянулся вдоль гор, по дороге к кишлаку Янги-Кала, лежавшему на южном фронте Геок-Тэпе.

Утро стояло холодное, но безветренное. Прозрачный [107] чистый воздух действовал на нервы возбуждающим образом. Солдаты шли бодро и весело, втихомолку перекидываясь словами. Кругом — тишина, нарушаемая равномерным маршем и глухим стуком колес орудий по мягкому грунту...

Легкая краснота на горизонте багровела... Подул холодный ветерок, предвестник близкого восхода солнца, которое скоро выглянуло из-за горизонта, залив лучами всю окрестность.

Отряд прошел уже верст шесть. Сделали небольшую остановку.

На одном из холмов быстро очутились 2 треножника, с маленькими круглыми металлическими зеркалами, возле которых суетился Петников. Тут же стоял и генерал Скобелев. Вдали, со стороны Егин-батырь-калы, блеснула яркая звездочка... Гелиографное сообщение установилось. Необходимо было предупредить подполковника Гайдарова, оставшегося с несколькими ротами, в качестве коменданта, в Самурском укреплении, о появлении в песках неприятеля, двигавшегося в сторону названного укрепления. Он замечен был нашими джигитами, которые дали знать тотчас же генералу.

Минут через 10, двинулись дальше.

Охотничья команда раскинута была вдоль, впереди фронта отряда и на его флангах. Предполагалось дойти до речки Секиз-Яб, вытекавшей из гор, по ущелью, в Янги-кала. С этого места должно было произвести съемку...

Вдруг донесся пушечный выстрел; через некоторый промежуток времени — другой. Это были сигналы тревоги, даваемые тэкинцами с холма Геок-Тэпе. Неприятеля, однако, не было еще видно. [108]

Отряд находился уже в 2-х верстах от Секиз-Яба. Приказано было строиться в боевой порядок: каждый батальон в две линии ротных колонн; артиллерия в резерве, по 4 орудия в колонне; между ротами первой линии каждого из батальонов — две морские картечницы. За артиллерией следовали саперы и одноколки Красного Креста. Кавалерия построилась на левом фланге, причем начальнику кавалерии, полковнику Мореншильду, приказано: в случае появления неприятеля в тылу, рассыпать кавалерийскую цепь и сомкнуться с цепью охотников. Джигиты посланы в стороны для разведок.

Впереди раздались отдельные выстрелы... Отряд подошел к Секиз-Ябу. С этого места открывался кишлак Янги-Кала, прорезанный множеством изгородей, с разбросанными между ними башнями и маленькими калами. Все это было усеяно тэкинцами. Позади Янги-Калы виднелась крепость Геок-Тэпе, откуда, по направлению к первой, быстро двигались неприятельская кавалерия и пехота.

Ружейный огонь со стороны неприятеля все усиливался и перешел, наконец, в непрерывный грохот.

Артиллерия наша, заняв возвышенную позицию, открыла по неприятелю огонь шрапнелью. Офицеры корпуса топографов, поместившись на выдающихся местах, быстро производили съемку. Что же касается до генерала Скобелева, то он расположился на холму, близ цепи, заняв, таким образом, самый передовой пункт, откуда производил наблюдение.

Между тем, стало заметно подкашивать больше на правом фланге. Одноколки то и дело подъезжали к раненым. Двое из конвоя у генерала были уже убиты. [109] Охотники, разгорячившись, бросились было на изгороди, но им приказали успокоиться и не ввязываться в дело.

Прошло около часу. Съемку окончили. Отряду приказано было, в виду рекогносцировки западного фронта Геок-Тэпе, перестроиться и наступать, в боевом порядке, по направлению к одиноко-стоящей кале впереди этого фронта, стараясь притом держаться вне ружейных выстрелов со стены крепости.

Лишь только отряд двинулся по новому направлению, как масса текинцев стремительно бросилась обратно в крепость, другая же часть стала нападать на тыл и фланг отряда. Для удержания их вызваны были наездники от кавалерии.

Поравнявшись с холмом Геок-Тэпе, находившимся внутри крепости, отряд был остановлен в лощине. Артиллерия, став на позицию, открыла учащенный огонь по внутренности крепости.

Для испытания навесной ружейной стрельбы по закрыто-стоящему неприятелю, генерал Скобелев вызвал Ширванский батальон и, объяснив ему практическое значение навесного огня, повел солдат, под градом пуль, к стенам крепости. При этом батальоном сделано было три последовательных залпа.

Рекогносцировка западного фронта длилась сравнительно недолго и скоро была окончена.

Отряду приказано повернуть обратно на Егин-батырь-калы.

Приближался вечер. Тэкинская кавалерия наседала с разных сторон все теснее и теснее. Орудия поминутно снимались с передков, удерживая натиск картечью. В ход пошли уже сосредоточенные залпы. [110]

Свист пуль, косивших по всем направлениям, грохот ружей и орудий, веселый марш ширванцев, с дружным хором песенников, — все это вместе возбуждало какое-то опьянение... Генерал Скобелев находился безотлучно в цепи.

Наступила ночь.

Белесоватый свет луны, освещая местность, обманчиво сокращал расстояние. Отряд стройно, как на маневрах, окруженный облаками порохового дыма, подвигался к опорному бивуаку. Вдруг стемнело и все, неожиданно, погрузилось в глубокий мрак, будто провалилось в исполинскую бездну и замерло в гробовом молчании. Прошло несколько мгновений... могильная тишина сменилась бешеными порывами вихря, закружившего в песчаный смерч все: лошади в ужасе рванулись в стороны, люди перемешались... Это было лунное затмение...

... Опять звуки ширванского марша, снова хор песенников, но уж без аккомпанемента ружейного грохота. Вдали замерцали огни — это сигнальные костры из саксаула, расставленные Гайдаровым впереди Самурского укрепления, куда скоро пришел и отряд.

Раненых, числом 23, поместили в лазарет. Над убитыми поставили караул и на другой день, с похоронным маршем, опустили их в могилы, до которых несли попеременно генерал Скобелев, вместе с солдатами.

Рекогносцировка достаточно убедила, что неприятель не имеет намерения упорно оборонять кишлак Янги-Кала, а сосредоточивает центр своего сопротивления в крепости Геок-Тэпе и что численность его превышает 25,000. [111]