Огонь ведут зенитчики

В годы Великой Отечественной войны наземными средствами ПВО Сухопутных войск уничтожено 21645 самолетов врага. 14567 воздушных целей сбито артиллерией малого калибра, 2401 — зенитными пулеметами. Только в Курской битве зенитная артиллерия Воронежского, Центрального, Брянского, Западного и Степного фронтов уничтожила 1676 самолетов противника. Нередко зенитная артиллерия успешно применялась и для борьбы с фашистскими танками.

Массовый героизм, высокое мастерство и мужество показали в боях зенитчики. 182 части и соединения ПВО фронтов были преобразованы в гвардейские, 250 частей и соединений награждены орденами. 55 лучших воинов удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

На подступах к Севастополю

Прорвав укрепления на Перекопе, гитлеровцы ворвались в Крым. Вместе с другими подразделениями Севастополь обороняли зенитно-артиллерийские части. Перед ними была поставлена неимоверно трудная задача: защищая город с воздуха, готовиться к отражению атак наземного противника.

Севернее Бельбекского аэродрома находилась зенитная батарея, которой командовал старший лейтенант Иван Попирайко. 1 ноября 1941 года она сбила вражеский самолет. Фашисты обрушили на нее серию артиллерийских и минометных ударов. Затем на позиции зенитчиков двинулась вражеская пехота. Командир батареи организовал круговую оборону. Он так умело управляя огнем орудий, что зенитчики, впервые сражавшиеся с пехотой противника, не только отразили все атаки врага, но и уничтожили более сотни фашистов.

Тогда гитлеровцы решили нанести по батарее удар с воздуха. Сперва на нее спикировали три самолета Ю-87, Пока зенитчики отбивали их атаку, шесть «юнкерсов», зайдя с другой стороны, с малой высоты сбросили на них [136] девять бомб, четыре взорвались вблизи орудий. Орудия уцелели, однако четверо бойцов было ранено, повреждена автомашина со снарядами.

Под вечер позицию бомбили уже четырнадцать «юнкерсов». Их прикрывали десять истребителей, которые также нанесли штурмовой удар. Но зенитчики встретили их плотным огнем. Один вражеский самолет был сбит и упал за Качей на берегу моря.

Гитлеровцы остервенели. Яростно атаковали с земли и с воздуха, но всюду встречали стойкий отпор. Казалось, там, на батарее, уже не могло быть живых, не могло уцелеть ни одно орудие. А она жила, она стреляла!..

Еще ночью, под покровом темноты, бойцы Попирайко скрытно переместились на запасную позицию. Фашисты наносили удары... по пустому месту.

За мужество и умелые действия старший лейтенант Попирайко был награжден орденом Красного Знамени. Замечательный зенитчик погиб в декабре 1942 года. Имя И. Н. Попирайко присвоено батарее, которой он командовал со дня ее формирования.

Враг рвался к Севастополю. Тяжелые бои вели наши стрелковые и танковые части. Зенитной батарее старшего лейтенанта Г. Воловика было дано задание оборонять Качинский аэродром. Авиационное училище, находившееся там, эвакуировалось, и на аэродром перелетали пикирующие бомбардировщики Пе-2.

После установки пушек и оборудования огневых позиций Воловик начал тренировать командиров орудий, чтобы они могли вести стрельбу самостоятельно, не ожидая особых распоряжений и данных о самолетах противника. А такая необходимость была, так как вражеская авиация не раз атаковала аэродром с нескольких направлений и с различных высот.

Уже на второй день батарее Воловика пришлось вступить в бой. Отбомбившись, наши Пе-2 возвращались на аэродром. Обеспечивая их посадку, зенитчики находились в боевой готовности. И вот, когда «Петляковы» начали приземляться, из-за облаков вынырнули три вражеских истребителя. Они решили атаковать наши самолеты. Но зенитчики-наблюдатели своевременно обнаружили их. Орудия открыли шквальный огонь. Фашистские летчики, забыв об атаке, постарались быстрее убраться.

Увидев, что аэродром охраняется, гитлеровцы перешли к массированным налетам с больших высот. В одном из [137] них участвовало двенадцать самолетов Хе-111. Они шли со стороны моря на высоте 4500 метров. Батарея открыла огонь. Первые же залпы оказались меткими. «Хейнкели» сбросили бомбы, не дойдя до аэродрома.

Но настало время, когда батарейцам пришлось вступить в бой с наземными войсками противника, рвущимися к Севастополю...

В то утро на позицию батареи Воловика прибыл командир дивизиона капитан Федор Буряченко. Он рассказал об обстановке. По прибрежной дороге Саки — Николаевка ожидается подход моторизованных частей противника. Нашей пехоты впереди на этом направлении нет. Батарее лейтенанта Воловика было приказано задержать продвижение колонны врага, без приказа не отходить, стоять насмерть.

Перед зенитчиками находилось ровное шоссе. Постепенно поднимаясь, оно проходило по холму и спускалось в долину. У этого холма разместился выносной наблюдательный пост, имеющий телефонную связь с батареей.

Осмотрев местность, Воловик выбрал по обе стороны шоссе позиции и приказал отрыть окопы. Пулемет, приспособленный для стрельбы по самолетам и воздушным десантам, тоже вынесли на специально оборудованное место. Орудийные расчеты рассредоточили боеприпасы, подрезали бровки окопов, где размещались пушки, чтобы из них можно было вести огонь по наземному противнику, подготовили ходы сообщения для подноса снарядов. Каждый зенитчик отрыл для себя индивидуальную ячейку, получил гранаты, в том числе и противотанковые, бутылки с горючей смесью. Над окопами были натянуты маскировочные сетки.

Все было готово к отражению вражеских атак. Воинами, занявшими окопы слева от батареи, руководил командир отделения дальномерщиков младший сержант Василий Смоляков, с пулеметчиками находился заместитель политрука младший сержант Александр Малахов. Бойцами, залегшими в окопах у дороги, командовал старшина батареи Николай Богачев.

Перед вечером разведчик Александр Талюк доложил:

— Вдали над дорогой появилось облако пыли. Ясно слышу шум моторов.

Воловик прильнул к биноклю и сразу увидел, что там, где на холме полоска шоссе, появилась колонна мотоциклистов. За ней в клубах пыли — бронетранспортер. [138]

— Орудия наводить по бронетранспортеру! — скомандовал Воловик. — Огонь!

Грохнули залпы. Зенитные орудия с максимальной скорострельностью посылали снаряд за снарядом. Задымился бронетранспортер. Из него начали выпрыгивать фашистские солдаты. Опрокинулся мотоцикл с коляской.

— Прекратить огонь! — Шоссе заволокло дымом. Прицельно стрелять было нельзя, а командир батареи не хотел расходовать зря снаряды.

Дым от шоссе отнесло ветром, и стал хорошо виден пылающий бронетранспортер. Но вражеская колонна продвигалась вперед. Вот показался еще один бронетранспортер, за ним второй. А вот и танк. Появившись на шоссе, он сразу начал стрелять по батарее. Снаряды рвались рядом с позицией.

— Наводить по танку! Огонь!

И вновь загремели залпы. С шоссе донесся глухой взрыв. Подбили танк? Но уже смеркалось. Видимость резко ухудшилась. В бинокль старшему лейтенанту удалось разглядеть силуэты замерших бронетранспортеров. Ствол орудия танка опущен в землю. Виднелись перевернутые вверх колесами мотоциклы. Бой кончился.

Вечером батарея получила приказ отойти на новый рубеж. Командиру дивизиона Воловик доложил:

— В бою с мотоколонной батарея уничтожила два бронетранспортера, подбила танк и три мотоцикла, потери врага в живой силе не установлены. С нашей стороны потерь нет.

Один год войны

Младший лейтенант Павел Морозов прибыл в 1181-й зенитный артиллерийский полк в ноябре 1942 года, когда шли тяжелые бои в районе Воронежа. Выполняя свою задачу, зенитчики прикрывали наземные войска от ударов с воздуха, ведя неустанную борьбу с вражеской авиацией. Здесь открыл свой боевой счет командир огневого взвода 1-й батареи младший лейтенант Морозов. Это было нелегкое начало его фронтового пути...

1943 год. Июль. Советские войска ведут кровопролитные оборонительные бои под Белгородом. Огневые расчеты 1181-го зенитного артполка находились непосредственно [139] в боевых порядках наземных войск, героически отражали налеты авиации противника, атаки его пехоты и танков.

Взвод Морозова занимал огневые позиции на одной из главных направлений. Здесь враг рвался особенно яростно. К рассвету создалось критическое положение. Казалось, вот-вот противнику удастся опрокинуть наши подразделения. Появились вражеские бомбардировщики и стали бомбить наши позиции. Артиллеристы-зенитчики открыли по стервятникам огонь. Один «Юнкерс-87», оставляя за собой черный шлейф дыма, камнем пошел вниз и взорвался на своих же бомбах. Ободренные успехом, бойцы взвода Морозова усилили огонь. Тогда фашисты повернули на огневые позиции взвода. Бомбы рвались буквально рядом, появились убитые и раненые. Но артиллеристы-зенитчики не прекращали огня. Вскоре был сбит еще один «юнкерс». И гитлеровцы не выдержали: беспорядочно сбрасывая бомбы, стали уходить.

Не успели остыть раскаленные стволы зенитных орудий, как наблюдатель доложил, что прорвались вражеские танки. Младший лейтенант Морозов увидел, что прямо на их огневые позиции на большой скорости идут «тигры» и «пантеры».

— Противник слева! — скомандовал он. — По танкам... Прицел... Огонь!

Сержант В. Макаров быстро заработал маховиками наводки и вывел орудие в горизонтальное положение.

Грохнул первый выстрел, второй... Один из «тигров» завертелся на месте. Тут же из него повалили клубы черного дыма. Успешно действовал и наводчик второго орудия сержант П. Семенов. Он тоже подбил танк. Вскоре на поле боя пылало уже восемь вражеских машин. Свернув, «тигры» и «пантеры» двинулись на другой участок, но и там были встречены дружным и метким огнем противотанковой артиллерии и зенитчиков 2-й батареи.

Потом 1181-й зенитный артиллерийский полк участвовал в ожесточенных боях за Харьков, Красноград, Новомосковск. Под могучими ударами советских войск враг отступал, но сопротивлялся упорно. В ночь на 28 сентября зенитчики вместе со стрелковыми частями вышли к Днепру. С волнением смотрел Павел Морозов на широкую водную гладь могучей реки, вслушивался в возбужденные голоса солдат. Все понимали, что предстоят еще тяжелые бои, но каждый успех вдохновлял, придавал новые силы для борьбы с врагом. [140]

В эту же ночь началась подготовка к форсированию реки. Пехота из подручных материалов готовила переправочные средства. В прибрежных оврагах и кустарниках кипела работа: разыскивали бревна, доски, собирали из них плоты. А зенитчики, заняв удобные огневые позиции, зорко следили за воздухом, готовые немедленно открыть огонь по вражеской авиации.

Сутки кипела напряженная работа. На следующую ночь лодки и плоты тихо отчалили от левого берега. Началась переправа. К утру гвардейцы захватили на правобережье небольшой плацдарм и прочно закрепились на нем.

Противник стремился во что бы то ни стало сорвать переправу советских войск. На помощь своим наземным войскам гитлеровское командование бросило значительные силы авиации. Днем и ночью бомбардировщики бомбили переправу. Очень трудно приходилось зенитчикам, которые располагались вблизи переправы и прикрывали огнем саперов и переправлявшиеся войска. Взвод младшего лейтенанта Морозова в первый же налет сбил «юнкерс». И фашисты, опасаясь меткого огня зенитчиков, уже не могли бомбить переправу прицельно.

В полдень 29 сентября Морозов получил приказ переправиться через Днепр и занять огневые позиции на правом берегу реки. Командир взвода немедленно организовал погрузку орудий. Зенитчики выкатывали из укрытий пушки, закрепляли их на пароме, переносили ящики со снарядами. Все делали так, чтобы при первой же необходимости открыть огонь.

Не успел паром отчалить от берега, как над переправой появилось несколько вражеских самолетов. Они открыли огонь по переправе. Морозов, мгновенно оценив обстановку, решил вступить в бой. Раздались выстрелы.

Днепровские волны и отдача при выстрелах раскачивали паром, поэтому зенитчикам потребовались все мастерство и выдержка, чтобы огонь был точным. Сержанты В. Макаров и П. Семенов следили за вражескими бомбардировщиками, ловя их в перекрестие прицела. Огромные водяные столбы то и дело вздымались вокруг, свистели осколки. Зенитчики вели интенсивный огонь. Переправились почти без потерь.

На плацдарме воины заняли позиции с таким расчетом, чтобы вести огонь не только по воздушным, но и по наземным целям — по танкам и пехоте врага.

Гитлеровцы предприняли ряд попыток ликвидировать [141] плацдарм. Они обрушили на него шквал огня. Маленький клочок земли был изрыт снарядами и минами. В течение трех суток советские воины вели тяжелые бои с фашистами. И выстояли. С подходом подкрепления плацдарм был значительно расширен.

3 октября взвод младшего лейтенанта Морозова занял позицию на окраине приднепровского села Бородаевка. И снова бой с фашистскими стервятниками. На этот раз бомбардировщики с черной свастикой появились с востока, сделав крюк, чтобы добиться внезапности. Но их своевременно заметили наблюдатели.

Зенитчики встретили врага метким огнем. Спокойствие командира передалось и подчиненным. Взвод сбил два «юнкерса». Но еще несколько вражеских самолетов кружили в воздухе. Один за другим «юнкерсы» пикировали на позиции взвода. Очередной снаряд попал в цель. Полыхнуло пламя. Осколки взорвавшейся в воздухе бомбы полетели вниз. Упали, сраженные, сержант Макаров и наводчик. Младший лейтенант Морозов бросился к орудию. И еще один бомбардировщик, не выйдя из пикирования, врезался в землю. Однако фашисты продолжали бомбить позиции. Одна из бомб разорвалась рядом с орудием. Павел Морозов был убит.

Два дня спустя, когда гитлеровцы были отброшены от Бородаевки, командир полка майор Г. Дерновский в наградном листе написал:

«Младший лейтенант Морозов П. П. в боях за освобождение Советской Родины от немецко-фашистских захватчиков проявил исключительный героизм и беспримерную воинскую доблесть.

3 октября 1943 года пал в бою смертью храбрых. Достоин присвоения звания Героя Советского Союза посмертно».

26 октября 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР младшему лейтенанту Морозову Павлу Петровичу было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.

Взаимовыручка в бою

После тяжелых боев местного значения 632-й зенитный артиллерийский полк стоял на прикрытии войск Ленинградского [142] фронта, которые освободили от оккупантов несколько населенных пунктов, в том числе Красный Бор.

19 марта 1943 года наша батарея заняла огневую позицию прямо в этом селе, вернее, там, где было село. Фашисты, злобствуя, сожгли его.

Через день на рассвете разведчик Гаврилов подал сигнал воздушной тревоги. Двадцать семь Ю-88, гудя моторами, шли курсом на батарею. Мы заняли места у орудий и изготовились к стрельбе. И вот первый бомбардировщик с высоты 3000 метров ринулся на позицию, но тут Же попал в перекрестия прицелов пушек. И как только командир батареи капитан К. Суворов скомандовал «Огонь», раздались выстрелы. Полыхнуло пламя, и самолет на наших глазах разнесло его же бомбами на куски.

Снова звучит команда — и снаряды настигают вторую вражескую машину. Самолет срывается в штопор и врезается в болото. Это уже успех. Сбить в течение одной-двух минут две цели — немалая удача. Поэтому, когда стервятники уходят из зоны огня батареи, раздается дружное «ура».

Но не проходит и получаса, как враг обрушивает на позицию сотни снарядов и мин. Прямым попаданием уничтожено орудие, погиб весь расчет сержанта В. Мезенцева. Осколком убит командир другого расчета младший сержант А. Азиатский. И сразу забыта наша удача. Нет уже в сердцах торжества — одна жажда мщения. Сожалеем, что небо чистое. И тут вдруг вдали на фоне облаков появляются точки, затем и силуэты самолетов, быстро считаю. Двадцать Ю-87. Все пушки одновременно открывают огонь. Фашистские летчики сбрасывают бомбы, не дойдя до цели.

Вновь слышу встревоженный голос разведчика Гаврилова: еще одна группа стервятников идет на батарею со стороны солнца. По команде все пушки переносят огонь по новой цели. Грохот выстрелов и взрывающихся бомб больно бьет по ушам. Взрыв и пламя в том месте, где расположен узел связи батареи. Рядом падает красноармеец Н. Мамонов, тяжело ранен наводчик ефрейтор А. Красновский. На его место садится подносчик снарядов В. Шошин, орудие оживает. И тут же один из самолетов не выходит из пике...

Начавшееся 15 января 1944 года наступление наших войск с рубежа Пулково, Пушкин развивалось успешно. [143]

19 января частями 42-й и 2-й ударной армий были освобождены Красное Село и Ропша. На другой день случилось так, что наша батарея вместе с противотанковой батареей и с одним из стрелковых батальонов оказались впереди главных сил дивизии. Пришлось срочно переходить к временной обороне, чтобы удержать захваченный рубеж.

Вечером батарея заняла позицию в 1 км севернее станции Тайцы. За ночь мы и противотанкисты успели вырыть окопы, что и помогло нам выстоять в неравной схватке, которая началась утром. Первым фашистов обнаружил дальномерщик В. Снегирев. Солдаты противника в белых маскхалатах, охватывая с двух сторон позиции зенитчиков и противотанкистов, двигались на окопы стрелков. Там их встретили огнем. Началась ожесточенная перестрелка. Затем стало тише — завязалась рукопашная.

Мотострелки, сдерживая превосходящие силы гитлеровцев, как и было условлено, стали отходить на линию наших позиций. Пора было и нам вступить в дело. Но командир батареи был контужен, лейтенант Скрыпник тяжело ранен. Пришлось мне, старшему сержанту, парторгу батареи, взять командование на себя. Орудия открыли огонь по пехоте врага. Стреляли длинными очередями, поскольку фашисты были очень близко.

Противотанкисты тоже действовали успешно. Пока мы расправлялись с пехотой, они вели огонь по бронетранспортерам, которые показались возле крайних домов. Общими усилиями отбили первую атаку. Но тут заговорил вражеский крупнокалиберный пулемет. На позиции появились убитые, раненые. Откуда бьет? Я внимательно всматриваюсь. Вот оно что — колокольня! В бинокль вижу немцев. Ну конечно, там пулеметная точка врага. Мы наводим пушку в цель. Даю очередь. Мимо. Снова стреляю. На этот раз точно.

А через несколько минут фашисты ринулись во вторую атаку. Мы вновь открыли огонь по пехоте. Редеет вражеская цепь, но неотвратимо движется на нас. В это время прямо на позиции появляются «виллисы». Мы видим подполковника Колиниченко — командира нашего зенитного полка, с ним разведчики. Как они сумели прорваться сквозь плотный огонь? Оценив обстановку, подполковник едва успел отдать распоряжения и был тяжело ранен осколком мины. Унесли мы своего командира в [144] укрытие, убрали машины и возвратились в окопы. Уже несколько часов шел тяжелый бой, мы отбили немало атак. И несмотря на потери, страшную усталость, удерживали позиции. Когда подошла бригада лыжников, стало легче. А через некоторое время сумели продвинуться вперед. Подошли главные силы дивизии, и наше наступление возобновилось. За мужество и отвагу, проявленные в этих боях, многие зенитчики были награждены орденами и медалями...

12 февраля 1944 года войска 2-й ударной армии, преодолевая упорное сопротивление врага, вышли южное Нарвы к реке Нарва и с ходу начали форсировать ее. Оказалась здесь и наша зенитная батарея. Такой плотности огня, какой вел противник, мне видеть еще не приходилось. Появится из-за укрытия машина — и тут же на нее обрушиваются десятки мин и снарядов. Как же переправиться на тот берег, к своим стрелкам? Решили спускать пушки к реке на руках. Положили на платформы орудий по четыре ящика со снарядами и двинулись вперед.

Как ни силен был огонь врага, батарее все-таки удалось без потерь спуститься к реке. Наши пушки оказались на льду. А он весь в пробоинах, сверху вода. Мы почти достигли противоположного берега, когда прямо у орудия разорвался снаряд и переднее колесо провалилось. Спасибо, стрелки помогли. Вытащили мы пушку на берег. Смотрим: окопы, а в них орудия. Это немецкие зенитчики здесь стояли. Заняли мы окопы, закатили свои пушки и только успели привести их в боевое положение, как на бреющем полете появились два Ме-109. Мы открыли огонь. Сбить не сбили, но атаковать саперов, что наводили переправу, не позволили. А когда были применены дымы, фашисты стали лупить из орудий наугад, бомбить куда попало.

Вскоре специально для прикрытия наведенного моста прибыли другие зенитчики, а мы вновь двинулись вперед. Батарея получила задачу, действуя в составе полка, обеспечить защиту от воздушного противника подразделений, ведущих бои с целью расширения плацдарма.

Фашисты оказывали упорное сопротивление. Они бросали в бой все новые и новые силы. В воздухе почти беспрерывно находились их самолеты. Я до сих пор, вспоминая это время, вижу огонь, дым, слышу нескончаемый [145] грохот. А однажды случилось так, что пушки пришлось располагать на болотистой лужайке. Мы сделали настилы из бревен, насыпали окопы из торфа. И в тот же день отразили 14 налетов немецко-фашистской авиации. От почти непрерывной стрельбы стволы орудий раскалились. Специально выделенная рота солдат подносила из ближайшего леса боеприпасы.

Когда мы сбили четвертый «юнкерс», по позиции ударил шестиствольный миномет врага. Тяжело ранило лейтенанта С. Шевчука, погиб командир орудия младший сержант Ионидзе. Но раненые, усталые зенитчики вели поединок с вражеской авиацией. Свою боевую задачу мы выполнили.

Из зениток — по танкам

Войска 4-й гвардейской армии прорвали оборону противника севернее Ясс. К вечеру 23 августа 1944 года зенитная батарея старшего лейтенанта Серветника заняла позицию вблизи важного узла дорог — города Васлуй. Зенитчикам была поставлена задача прикрыть от удара с воздуха колонны наших войск, двигавшихся на юг. Собрав командиров взводов, старший лейтенант сказал:

— Самолеты появятся через несколько минут. Поторопите людей. Окопы надо вырыть как можно быстрей.

— Нет смысла торопить, товарищ старший лейтенант, — проговорил старшина Вольский, кивнув в сторону орудий. Все посмотрели туда: на огневой позиции уже кипела работа.

...Дальномерщик заметил «юнкерсы», когда последнее орудие поставили в окоп и подготовили к стрельбе. Самолеты приближались, четко выдерживая дистанцию между звеньями.

— Ну, сейчас начнется, — проговорил командир батареи и, глубже надвинув фуражку, подал команду: — Огонь!

Грохнул первый залп, затем второй, третий. Чуть впереди ведущей тройки самолетов появились облачка разрывов. Фашисты тут же начали перестроение. И вот уже один из «юнкерсов» ринулся вниз, атакуя нашу танковую колонну. [146]

Теперь старший лейтенант приказал огневикам бить по пикировщику прямой наводкой. Открыли огонь и малокалиберные пушки и пулеметы соседних батарей. «Юнкерс» сбросил бомбу и стал набирать высоту. Зенитчики перенесли огонь на вторую машину. Прямое попадание — и она врезалась в землю.

Фашистские самолеты, поспешно отбомбившись, стали уходить. Но тут в бой вступили советские «ястребки»...

Вскоре в небе появилась новая группа бомбардировщиков. Они подошли к городу на большой высоте, но зенитные снаряды достали их и там. Совместными усилиями нескольких батарей был сбит еще один самолет.

Стемнело, враг прекратил налеты. Усталые солдаты сидели там, где их застал последний залп. Командир батареи тоже присел на какой-то ящик, но тут зазвонил телефон. Серветник, узнав голос командира полка майора Морозова, доложил о результатах боя.

— Ну что ж, неплохо, — сказал майор. — Организуй высылку машин за боеприпасами и выезжай на командный пункт. Поедем на рекогносцировку. Батарея же с утра пусть начинает движение по маршруту Васлуй, станция Красна. К шести ноль-ноль занять огневую позицию в пятистах метрах юго-восточнее Хуши. Кого оставишь за себя?

— Старшину Вольского, самого опытного командира взвода.

— Не возражаю. Он парень толковый, давно на фронте. Действуй.

...На рассвете батарея под командованием Вольского тронулась в путь. Марш проходил нормально, но когда миновали станцию Красна и до огневой позиции осталось рукой подать, передняя машина остановилась, и все, кто был в ней, спрыгнув на землю, залегли. Грохнул выстрел. Снаряд-болванка, ударив в лобовое стекло кабины, пробил заднюю стенку, разбил радиостанцию. Было задето и орудие.

В первый момент Вольский даже растерялся. И было отчего. Прямо перед ним, метрах в ста, стояли три немецких танка. А батарея оказалась зажатой в узком дефиле: с одной стороны крутой склон горы, с другой — обрывистый берег реки Лохану. Правда, вражеские танкисты не могли видеть всю колонну — ее скрывали поворот и высокие кусты, росшие вдоль дороги. Ну а если они двинутся вперед?.. [147]

— Сержант Игнатьев, занять оборону вправо от кустов. Приготовить противотанковые гранаты и во что бы то ни стало задержать танки, — приказал старшина командиру орудия. Тот махнул лежащим рядом солдатам и пополз вперед.

— Скорее разворачивайте пушки и машины, — скомандовал Вольский батарее. — Надо отойти и в поле развернуться в боевой порядок.

Сержанты и солдаты бросились к орудиям. В это время один за другим раздались три взрыва противотанковых гранат. Старшина повернул назад. Добежав до разбитой машины, упал и ползком добрался до поворота. Метрах в тридцати от него поперек дороги стоял фашистский танк с перебитой гусеницей. Из люка свесилось тело гитлеровца. Две другие машины, дымя моторами, удалялись.

Старшина крепко обнял Игнатьева.

— Спасибо, дорогой мой. Ты даже не представляешь, какой ты молодец. Где остальные? Живы?

— Все в порядке, товарищ старшина.

— Хорошо. Оставайтесь здесь и наблюдайте за дорогой. Я за вами пришлю.

Он пошел к батарее. «Надо бы посмотреть, что там делается впереди, — размышлял старшина. — Может быть, мы зря порем горячку. Вышлем разведку. Разузнаем, есть ли немцы в Хуши. А развернуться на всякий случай следует».

Разведка ушла. Вольский, убедившись, что вражеские танки отошли, собрал командиров, довел до них обстановку, поставил задачу и приказал начать отход. Вскоре колонна остановилась на небольшом кукурузном поле. Вольский осмотрелся. «Ну что ж, место для позиции отличное, — подумал старшина. — Если орудия поставить в линию чуть под углом к дороге, то врагу не пройти». Он уже хотел подать команду на развертывание, как его остановила мысль: «Правильно ли я делаю? Ведь в шесть ноль-ноль мы должны развернуться около Хуши. Может быть, плюнуть на немцев и поискать обход? Но это значит открыть дорогу врагу в тыл наступающим войскам. Нет. Мы должны остановить его, и точка». Приняв решение, старшина указал сержантам позицию каждого орудия, разместил зенитную пулеметную установку на фланге батареи и распорядился убрать машины в тыл. Прибористам, разведчикам и дальномерщикам он приказал занять [148] оборону на другом фланге батареи, чтобы в случае необходимости они могли ударить из автоматов и винтовок по пехоте противника с фланга.

— Противник сзади! — вдруг крикнул разведчик.

Вольский поднес к глазам бинокль. С минуту он наблюдал за приближавшейся колонной, а потом облегченно вздохнул:

— Нет, это наши...

Первая машина затормозила и остановилась. С подножки спрыгнул старший лейтенант Мерешко и направился к Вольскому.

— Что ты тут делаешь, Виктор? Никак воевать собрался?

Вольский рассказал обо всем, что произошло полчаса назад.

— Вот это да! Молодец. Место для позиции, прямо скажу, отличное: далеко видно вперед. Я, пожалуй, свои пушки поставлю вон там. И дорога будет надежно перекрыта. Не возражаешь?

— Да нет. Наоборот. Да, радиостанция-то у тебя в порядке?

— К сожалению, окончательно вышла из строя. В нее снаряд попал.

Вернувшиеся разведчики доложили, что километрах в трех от того места, где батарея столкнулась с танками, фашисты перерезали дорогу. Силы врага значительные: много бронетранспортеров, орудий, есть и танки. Вольский приказал окапываться.

Когда солнце скрылось за вершинами Карпат, окопы были готовы. Осталось только получше расчистить секторы обстрела и замаскировать пушки. Были подготовлены карточки огня прямой наводкой. Около орудий собрались коммунисты и комсомольцы.

— Труднее задачу нам, пожалуй, выполнять еще не приходилось, — начал Вольский. — Фашисты стремятся любой ценой, не считаясь с потерями, прорваться. На этом направлении остановить их должны мы. На помощь со стороны пехоты рассчитывать пока не приходится. У меня все. У кого есть вопросы?

— Какие тут могут быть вопросы! Все ясно. Если надо, и танки остановим, — за всех ответил сержант Вершинин. — Не пустим гитлеровцев, и баста. Будем стоять насмерть. [149]

— Ну раз так, давайте обсудим порядок действий. Огонь открывать только по моей команде: первому орудию по головной машине вражеской колонны, следующему — по второй, остальным бить по хвосту колонны. Переносить огонь самостоятельно после уничтожения цели. Пулеметным установкам быть в готовности с первыми орудийными выстрелами зажечь копны слева от дороги, затем перенести огонь на автомобили, орудия, пехоту. Взводам управления из автоматов, пулеметов и винтовок уничтожать пехоту и автомашины.

Затем Вольский поставил задачу сержанту Рощупкину выдвинуться вперед и оборудовать место для наблюдательного поста на склоне горы при выходе из дефиле, с батареей установить телефонную связь.

Все разошлись по местам. Вольский побывал во всех расчетах и остался доволен: к бою подготовились неплохо.

Стало совсем темно, и на позиции воцарилась тишина, нарушаемая лишь гулом отдаленной канонады. Потянул легкий ветерок и принес с собой надоевшие запахи пороха и солярки. Закачались, зашелестели стебли кукурузы. На батарейном командном пункте запищал зуммер телефона. Сержант Рощупкин доложил, что по дороге в сторону батареи движется колонна противника: бронетранспортеры, автомашины и артиллерия на конной тяте. Пушек очень много.

Скоро до слуха зенитчиков, сидевших в окопах, донесся сильный шум. Бойцы двух батарей — Мерешко и Вольского — приготовились к бою. Затарахтели мотоциклы, и рядом с орудиями прошло походное охранение врага. Его пропустили. Но когда подошли первые бронетранспортеры и автомашины, Вольский, а затем и Мерешко подали команду «Огонь!». Вылетевшее из стволов пушек яркое пламя на доли секунды осветило длинную колонну. Виктор увидел фашистов, облепивших повозки. Они прыгали на землю и открывали огонь из автоматов. Зенитные пулеметные установки подожгли копны сена и длинными очередями полоснули по мечущимся фашистам...

Схватка была короткой. Не выдержав удара, враг отошел, оставив разбитые орудия, повозки и несколько машин.

Однако через некоторое время гитлеровцы вновь ринулись в атаку. Теперь впереди шло несколько танков. Бой разгорелся. [150]

Вольскому доложили, что Мерешко ранен, но покинуть позицию отказался, остался у пулемета...

Как ни силен был огонь артиллеристов и пулеметчиков, врагу удалось подойти вплотную к их позициям. Огневики, оставив пушки, с карабинами и автоматами бросились на фашистов. Завязался рукопашный бой. Но продолжали стрелять зенитные пулеметные установки, и враг не смог подбросить подкрепление. В рукопашном бою гитлеровцы потерпели поражение.

Но через некоторое время противник при поддержке танков и бронетранспортеров снова двинулся на позиции зенитчиков. Вольский распределил цели между орудиями. Батарея открыла огонь. Расчету сержанта Кучина удалось с первых же выстрелов поджечь один танк. Вскоре расчеты сержантов Вершинина и Цепкова прямым попаданием уничтожили еще один танк и бронетранспортер. Отлично действовали и бойцы под командованием сержанта К. Махалкина. И опять немцы откатились.

На рассвете они нанесли еще один удар. Снова дошло до рукопашной. Зенитчики несли потери. Вот молча упал старшина Кусачев, застонал от боли сержант Игнатьев. Был ранен в ногу Вольский. Поднявшись, он увидел, что к нему бегут два гитлеровца. Старшина успел выстрелить, но только один раз. Откуда-то вынырнул рядовой Береза и прыгнул на фашиста...

К вечеру следующего дня в батареях осталось два орудия, не больше тридцати человек, половина из. них ранены. Но бойцы отбили еще три атаки. Последний удар врага зенитчики отразили на шестидесятом часу боя. Когда подошли наши части, исправных пушек уже не было. Не было и боеприпасов... Врачи и санитары с трудом сняли с орудия мертвого сержанта Вершинина, который с перебитыми ногами стрелял за убитого наводчика до последнего вздоха. Рядом с ним положили его погибших товарищей. Героически сражались они и героически погибли...

За мужество и отвагу солдаты и командиры этих двух подразделений были награждены орденами и медалями, а старшине Виктору Вольскому и старшему лейтенанту Луке Мерешко присвоено звание Героя Советского Союза. [151]