Заботы фронтового комсорга

Полковник в отставке Виктор Дмитриевич Соколов был призван в армию еще до войны. Авиационным механиком 27-го истребительного авиаполка в 1941 году защищал небо столицы. Затем в 31-м истребительном авиаполку, уже на Юго-Западном и 3-м Украинском фронтах, он в должности комсорга полка. Помощником начальника политотдела 295-й истребительной авиационной дивизии Соколов участвовал в освободительном походе по Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Австрии. Награжден несколькими орденами и медалями.

Все послевоенные годы В. Д. Соколов на журналистской работе. Живет в Москве, продолжает писать о друзьях-однополчанах.

Теплым апрельским днем 1945 года группа комсомольцев 31-го истребительного авиационного полка собралась возле стартового командного пункта, чтобы приветствовать летчиков, возвращавшихся с боевого задания. В руках одного из комсомольцев яркий плакат: «Слава победителям!» К стене командного пункта приколот листок-молния с известными мне фамилиями летчиков: Н. М. Скоморохов, Б. С. Горьков, В. И. Калашонок, Л. З. Маслов, Н. Г. Козлов.

В то время я уже служил в дивизии помощником начальника политотдела по комсомольской работе и в свой родной полк прилетел по заданию руководства.

Сменивший меня комсорг полка младший лейтенант Алексей Саликов с ходу предложил:

— Пойдем к комсомольцам, вместе встретим летчиков.

— А в связи с чем такое торжество? — поинтересовался я, а сам вижу на лице комсорга большую, неподдельную радость.

— Да как же, полчаса назад я был на радиостанции, слушал переговоры летчиков в воздушном бою. Они мощно там поработали, многих фрицев послали в царство небесное.

— Пойдем, встретим, — согласился я, и вместе с Саликовым мы пошли ближе к посадочному знаку, где ожидали победителей.

Краснозвездные «лавочкины» с голубыми коками стали заходить на посадку. Сел первый... второй... третий, всего пять самолетов.

После разбора полетов, по просьбе комсомольцев майор Николай Михайлович Скоморохов рассказал о всех перипетиях только что прошедшего воздушного боя.

— «Илы», которых мы прикрывали, выполнили поставленную задачу и отправились на свой аэродром. Мы с Горьковым [172] тоже поворачивали обратно и тут встретили еще одну группу штурмовиков — одиннадцать самолетов под прикрытием Калашонка, Козлова и Маслова.

«Илы» возглавлял «Лев-3» — командир эскадрильи 672-го штурмового авиационного полка Георгий Ковалев.

Посмотрел я на «горбатых» и «лавочкиных» — туговато им будет, если подойдут немцы. Решил вернуться. Крутой разворот на сто восемьдесят градусов — и мы вместе с боевыми друзьями. Пятерка — не тройка, в чем мы убедились через несколько минут.

Горьков первым заметил несущиеся на максимальной скорости пять групп ФВ-190.

— Атакуем всей группой! — скомандовал я.

Одного из «фоккеров» мне удалось сразить короткой прицельной очередью. Проскочив вниз, резко изменил траекторию полета — на девяносто градусов вверх — и ударил по брюху второго «фоккера». Он загорелся. Первая восьмерка рассыпалась.

Мы с Горьковым переключились на следующую. А в это время один из «фоккеров» стал поливать меня огнем. Горьков меткой очередью сразил его.

«Фоккеры» продолжали бой. Откуда такое упорство? Ага, ясно — ждали «мессершмиттов», те тут же появились. Нам с Горьковым становилось туго, однако продолжали атаковать, сбили еще по одному самолету.

Вдруг слышу голос Калашонка:

— «Фоккеры» атакуют «горбатых»!

— Горьков, за мной! — передаю ведомому, и мы поспешили выручать штурмовики.

Потеряв восемь самолетов, фашисты вынуждены были выйти из боя. Правда, одного «горбатого» они подбили, но ему удалось дотянуть до аэродрома...

Потом, через много лет, Н. М. Скоморохов, ставший маршалом авиации, напишет об этом: «Так прошел воздушный бой над Австрийскими Альпами. Как не похож он на тот, над горами Кавказа, который был моим боевым крещением! Там против нашей шестерки была одна «рама». Здесь пятерка дралась против тридцати «фоккеров» и четырех «мессершмиттов». Тогда мы с трудом сбили свою единственную цель. Сейчас вогнали в землю восемь стервятников. В первом бою я смог выпустить лишь одну пробную очередь. В этом — уничтожил три вражеских самолета...»

Для меня эта фронтовая встреча с однополчанами была последней. Вскоре война окончилась и разлетелись герои кто куда.

А началась моя «комсомольская эра» еще до войны, в 1940 году, в должности авиационного механика и комсорга эскадрильи. Наш 27-й истребительный авиаполк Московского военного округа значился в числе передовых. Не так давно я раздобыл в архиве документ, характеризующий боевую готовность части накануне [173] войны, содержащий весьма любопытные сведения. Вот о чем говорится в этом документе:

«Первое место среди авиационных полков в социалистическом соревновании 1940 г., как и в предыдущем году, занял 27-й истребительный авиационный полк. Он удостоился переходящего Красного Знамени Военного совета Московского военного округа. За отличную боевую и политическую подготовку, ввод в строй наибольшего числа боевых экипажей, примерное несение караульной службы и высокую воинскую дисциплину приказом Наркома обороны Союза ССР 29 воинов полка награждены нагрудным знаком «Отличник РККА». Командующий МВО объявил благодарность и наградил денежной премией командира полка полковника И. Д. Климова, начальника штаба капитана П. К. Николайченко, командиров 2-й и 4-й эскадрилий капитана И. И. Воронина и майора М. И. Королева. Среди поощренных за личные успехи в боевой подготовке также были летчики П. В. Еремеев, А. Н. Катрич, А. Ф. Ковачевич, В. В. Талалихин, политработник Н. П. Гладков».

Забегая вперед, напомню, что уже через год, в начале Великой Отечественной войны, в боях под Москвой, В. В. Талалихин совершил первый ночной таран, а А. Н. Катрич — первый высотный. Оба они стали Героями Советского Союза. П. В. Еремеев тоже таранил фашистский самолет в московском небе, отдав жизнь за Родину. А. Ф. Ковачевич прошел с боями всю войну, стал Героем Советского Союза и сейчас в звании генерал-лейтенанта продолжает службу заместителем начальника Военно-воздушной академии имени Ю. А. Гагарина.

Мне не случайно вспомнился этот довоенный документ и фамилии героев, так как он весьма убедительно показывает взаимную связь событий военных и довоенных, военных и послевоенных лет, глубокую жизненную силу боевых традиций.

Когда стало известно о победе личного состава полка в социалистическом соревновании, политработник Н. П. Гладков собрал нас — партийных и комсомольских активистов, — отметил достигнутые успехи и тут же потребовал широкой разъяснительной работы, направленной на дальнейшее повышение боевой готовности каждой эскадрильи, каждого экипажа. Уже была в разгаре вторая мировая война. Полк перевооружался на новые самолеты МиГ-3 и вводился в систему противовоздушной обороны столицы. Правило «делать все, как на войне» становилось железным законом жизни каждого воина.

Вся учебная и воспитательная работа строилась на широком использовании опыта боев с японскими империалистами и на Карельском перешейке, а также с учетом первых месяцев войны в Европе. Например, проводя политические занятия с красноармейцами и сержантами (это было вменено в мою обязанность с первых дней пребывания в полку), мы использовали не только политический учебник, но и конкретные факты из боевой летописи части. Вспоминали, что в боях на Халхин-Голе воспитанник [174] полка летчик Н. И. Звонарев впервые использовал против врага реактивные снаряды — грозные «катюши», смонтированные под крылом самолета. А Виктор Талалихин в небе Финляндии в одном из боев спас жизнь командира эскадрильи майора М. И. Королева, за что был награжден орденом Красной Звезды.

Но вернусь к событиям 1943 года в 31-м истребительном авиационном полку.

...Сижу я раз под самолетом и в развороченном вражеским снарядом крыле пытаюсь восстановить разорванную электропроводку. Меня кто-то позвал. Увидел замполита эскадрильи капитана Леонида Дегтярева.

— Вот что, Виктор, — сказал он, — ты уже не механик, не комсорг эскадрильи, а штатный политработник — комсорг 31-го истребительного авиационного полка.

— Как так?

— Удивляться будешь потом. Сейчас быстро собирай вещи и бегом на самолет, который прибыл за тобой, полетишь в политотдел корпуса на семинар комсоргов.

Снял я перепачканный в масле комбинезон, схватил шинель и через несколько минут самолетом По-2 полетел в новое место, а фактически в новую жизнь, в новую работу, в новую судьбу.

Семинар многое дал начинающим политработникам, и, хотя у меня за спиной был небольшой опыт комсомольской работы, на некоторые стороны пришлось взглянуть заново, тем более что проводить эту работу предстояло во фронтовой обстановке.

Наш 31-й истребительный входил в состав 295-й истребительной авиадивизии 17-й воздушной армии и воевал на Юго-Западном фронте. Так же, как и 27-й полк, он имел славные боевые традиции. Командовал полком защитник московского неба Герой Советского Союза подполковник (ныне полковник в отставке) Г. Д. Онуфриенко, его заместителем по политчасти был подполковник Я. Г. Резников, а парторгом полка капитан А. А. Симбирцев.

Вот под руководством этих людей — боевых коммунистов — продолжилась моя комсомольская деятельность, продлившаяся до самого конца войны, на Юго-Западном и 3-м Украинском фронтах.

— Ну что, сержант, прошел университеты? — спросил меня командир полка, когда я вернулся с семинара комсоргов.

— Прошел. Что-то понял, что-то осталось неясным, но главное, кажется, дошло: с воздушным противником драться беспощадно, работать на земле не покладая рук.

Нужно отдать должное командиру полка, он никогда не требовал от комсомольцев невозможного, но всегда имел в виду задачу-максимум. А кто были наши комсомольцы? В основном — технический состав. Летчики-комсомольцы быстро становились членами партии, и мне, как комсоргу, больше приходилось [175] работать с механиками, мотористами, оружейниками, прибористами.

Но было у меня активное партийно-комсомольское ядро, в которое входило и несколько молодых летчиков. С ними у меня был тесный контакт. Об их боевых успехах я часто писал в армейскую газету, считая это своим партийным долгом.

«Первая победа» — так называлась моя заметка в армейскую газету «Защитник Отечества» о члене нашего комсомольского бюро лейтенанте Дудареве.

В том бою комсомолец Дударев открыл боевой счет. Веселый человек, он никогда не расставался с баяном. И когда сумерки спускались над степями, гремела и разносилась по украинским просторам задорная голосистая песня:

Наши войска наступали в то время по Украине. Летчики, техники, младшие авиационные специалисты радовались победам, одержанным Красной Армией. И вдруг письмо... Его получил любимый всеми нами командир эскадрильи Дмитрий Кравцов. Письмо от отца.

«Дорогой сынок! Вот мы и дождались светлого праздника. Красная Армия освободила наше село, выгнала немцев. Большое зло сделали нам германцы. Наша хата сожжена, все погорело, мы остались чуть ли не голые и босые. Этими же извергами твоя жена Аня, ее сестра Мотя и твой тесть Василий Макарович расстреляны 24 февраля 1943 года. На их похоронах лично присутствовал. Представь себе, сынок, что это был за кошмар. У Ани руки вывернуты, почти вырваны, у Моти тоже...

Твоя дочь Галочка находится у меня. Вспоминая о маме, говорит: «Мамы теперь у меня нет, а папа побьет немцев и приедет домой».

С первыми лучами солнца вылетал Дмитрий Кравцов в бой. И после каждого боевого вылета вынимал из кармана записную книжку и вписывал в нее все новые цифры. Они означали число сбитых вражеских самолетов. Это число умножали все летчики полка, в том числе и комсомольцы. 13 сбитых лично и 8 в групповых боях — таков итог боевой работы в годы войны Дмитрия Степановича Кравцова.

Комсомольцы брали пример с коммунистов, таких, как Кравцов, и достигали больших успехов. В дни подготовки и проведения Запорожской операции молодежь жила стремлением по-боевому встретить 25-ю годовщину создания Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи. На комсомольском собрании была такая повестка дня: «Если тебе комсомолец имя — имя крепи делами своими!» Резолюция собрания [176] звучала как клятва: «Освободим от фашистских мерзавцев родное Запорожье», «Увеличим счет мести!».

Молодые авиаторы, ведомые коммунистами, с честью выполнили данное слово. «Пять сбитых самолетов противника, пятьдесят разведок в тыл врага — вот мой первый рапорт славному юбилею комсомола» — это слова из отчета комсомольца младшего лейтенанта В. И. Сердюкова.

«Я лишь несколько месяцев на фронте, — писал в своем отчете механик сержант В. К. Носов, — но уже обслужил более 130 боевых вылетов. Машина не знала, не знает и не будет знать аварий и поломок. Иначе и быть не может. Я комсомолец, у меня в кармане гимнастерки лежит комсомольский билет».

Готовясь к двадцатипятилетию ВЛКСМ, наша комсомольская организация включилась в сбор средств на постройку авиаэскадрильи имени комсомольцев Краснодона. На борту построенных самолетов было написано: «Молодая гвардия».

Помню, в дни напряженных боев наша комсомольская организация пополнилась черноглазым цыганенком с гармошкой. Это был воспитанник детского дома Ваня Калишенко. Комсомольцы взяли над ним шефство — сшили военную форму по его фигуре, поставили на все виды довольствия. Стал Иван сыном полка.

По душе пришелся воинам мальчишка с баяном, а для Вани фронтовой аэродром стал родным домом. Калишенко оказался способным не только в музыке, но и в технике, все быстро схватывал, хорошо запоминал. В пятнадцать лет он сдал экзамен на механика по авиаприборам. Вместе с техниками готовил самолеты к боевым вылетам, вместе со всеми делил тяготы военной службы, а песни, исполняемые Ваней, согревали душу летчиков и техников.

В дни тяжелых боев механик сержант И. И. Калишенко поражал однополчан упорством и находчивостью. Маленький и щупленький, он залезал в фюзеляж истребителя, и его доставляли на те пятачки, куда садились наши самолеты, требовавшие ремонта и проверки приборов.

Воспитанник армейского комсомола Иван Калишенко с честью выполнил свой воинский долг. Пройдя суровые испытания Великой Отечественной войны, Иван Ильич нашел свое место и призвание в жизни. Однажды под сводами актового зала прозвучит «Поэма об Украине». Вздрогнет зал от аплодисментов, а за ними послышатся четкие слова ведущего:

— Исполнялась «Поэма об Украине» хором студентов Киевской ордена Ленина консерватории, дирижировал выпускник заочного отделения дирижерско-хорового факультета Иван Ильич Калишенко.

Дипломная работа молодого дирижера — директора Днепропетровской детской музыкальной школы № 2 И. Калишенко была оценена на «отлично»... [177]

На фронте, по сравнению с мирным временем, средства, формы и методы политической работы меняются. Преобладала массово-политическая работа: митинги, политинформации, групповые и индивидуальные беседы, прослушивание по радио сводок Совинформбюро, листовки; возрастала роль агитаторов.

Хорошим агитатором среди наших воинов-комсомольцев, помнится, зарекомендовал себя летчик Н. С. Бардюков. Вместе с другими летчиками-комсомольцами он разъяснял экипажам характер района боевых действий, задачи взаимодействия с наземными войсками, советовал, как лучше выбрать маршрут полета, сохранить строй, осуществлять взаимную выручку в бою.

...В одном из воздушных боев опытный летчик майор Н. И. Ковалев и его ведомый комсомолец Калашонок попали в ловушку. Пока гнались за одним фашистом, их атаковали сразу два других. Калашонок стал отбиваться, а на Ковалева в это время набросилась еще одна пара Ме-109. Ее увидел ведомый и передал по радио:

— Коваль, сзади «мессер»!..

А тот, увлеченный атакой, не заметил, что делается за спиной. Стрелял Ковалев, а сзади к нему подкрадывался коварный фашист. Еще мгновение — и сразил бы командира. Видя все это, Калашонок молнией устремился к ведущему и, не имея возможности атаковать врага, прикрыл своей машиной Ковалева. С пулей в правом бедре, истекая кровью, Калашонок едва дотянул до своего аэродрома.

В связи с совершенным подвигом комсомольцами был выпущен листок-молния, рассказывающий о мужестве летчика, его высоких моральных и боевых качествах. Друзья Калашонка, молодые воины-комсомольцы, навещали раненого товарища, добрым словом помогали превозмочь тяжелое состояние, вызванное ранением. Когда Василий вернулся в полк, ему была устроена торжественная встреча и молодежь давала клятву так же самоотверженно служить Родине.

Василий Калашонок — белорус. После окончания войны он вернулся в Минск, поступил на автозавод, стал ударником коммунистического труда.

Были в полку воины и других национальностей из разных уголков нашей необъятной страны: Гриценюк — украинец, Нуритдинов — казах, Сафаров — армянин, Абраров — азербайджанец. И много других солдат и офицеров образовали единую многонациональную семью, успешно решавшую общие боевые задачи. Это не исключало, а, наоборот, предполагало ведение систематической работы по интернациональному воспитанию воинов, в которой самое активное участие принимали воины-комсомольцы. Устраивались громкие читки материалов из газет о трудовых успехах республик, летчики и техники, улетавшие в тыл за новыми самолетами, рассказывали, как трудятся советские [178] люди на заводах, обеспечивая фронт необходимой техникой и оружием.

В марте 1944 года был освобожден Херсон. Правобережье Днепра полностью очищено от фашистских оккупантов. В эти дни в газетах было опубликовано Постановление Верховного Совета Украинской ССР, в котором выражалась искренняя благодарность доблестной Красной Армии за освобождение украинской земли от гитлеровской нечисти.

В полку состоялся митинг, на котором было зачитано это постановление. Авиаторы поклялись и впредь беспощадно громить врага на земле и в воздухе до полного его уничтожения.

— На благодарность правительства Украины ответим новыми боевыми подвигами, новыми сокрушительными ударами по врагу! — сказал коммунист лейтенант Олег Николаевич Смирнов.

— Ответом комсомольцев-авиаспециалистов будет отличная подготовка самолетов к боевым вылетам, — заявила мастер по вооружению Клавдия Ионова.

Кстати говоря, в полку служило более тридцати девушек — оружейниц, прибористок, мотористок, парашютоукладчиц. Большинство из них — комсомолки. Под руководством техников-коммунистов девушки трудились самоотверженно, наравне с мужчинами делили все тяготы фронтовой жизни.

На войне мы не только били врага. В полку у нас была постоянно действующая художественная самодеятельность, в основном состоящая из комсомольцев. Был признанный всеми певец — летчик Василий Гриценюк, декламаторы — обычно выступавшие со своими стихами оружейницы Валентина Гаврилова и Ангелина Коган.

Запомнилось одно радостное событие: в полк прибыла делегация из города Новомосковска Днепропетровской области, чтобы вручить самолеты, приобретенные на средства трудящихся. Визит не был случаен: наша 295-я Краснознаменная, ордена Кутузова II степени истребительная авиационная дивизия удостоилась в свое время почетного наименования Новомосковской.

И вот на аэродроме выстроились новенькие боевые самолеты с броской надписью на бортах — «Новомосковский колхозник». Машины вручал лучшим из лучших экипажам глава делегации — секретарь городского партийного комитета. В числе получивших новые самолеты — пять комсомольцев.

Воздушные бойцы, удостоившиеся чести летать на подаренных им самолетах, поклялись, что оправдают доверие народа новыми победами в схватках с ненавистным врагом. Эту клятву им довелось вскоре подтвердить на деле, особенно в Ясско-Кишиневской операции, в освободительном походе по Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Австрии.

Перед вступлением наших войск на территорию Румынии [179] была усилена партийно-политическая работа. На семинарах, в которых принимали участие и комсомольцы, обсуждалась тема «Освободительная миссия Красной Армии». Мы еще не знали, как это будет выглядеть практически, но теоретически готовились к тому, чтобы достойно представлять нашу социалистическую Родину за рубежом.

Дальнейшие боевые действия показали, что советский воин достойно носит звание воина-освободителя. Умелый в бою, он полон гуманизма к населению стран, через которые проходили наши полки и дивизии. Советские воины плечом к плечу с югославами, чехами, болгарами, румынами решали общие задачи по разгрому немецко-фашистской армии. Многие комсомольцы нашего полка были откомандированы в югославскую Народно-революционную армию для обучения летного и технического состава ЮНРА.

По-разному складывалась работа механиков-комсомольцев. В период напряженных воздушных боев они не смыкали глаз: латали простреленную обшивку самолетов, меняли вышедшие из строя моторы, восстанавливали поврежденные огнем противника агрегаты, обеспечивая по 5–6 самолето-вылетов в день. Каждый воин стремился выполнить порученное дело как можно быстрее и лучше. Борьба за сокращение сроков обслуживания и ввода в строй техники все время была в центре внимания партийной и комсомольской организаций. Особенно радовал тот факт, что люди с партийными и комсомольскими билетами, призывавшие сослуживцев беречь каждую секунду времени, сами подавали в этом деле пример. Коммунист Федор Володин быстрее всех заменял свечи зажигания. Коммунисты Михаил Скоробогатов, старшина Даниил Матвеенко и комсомолец Александр Лучинин за одну ночь меняли цилиндры мотора. Нужно ли после этого говорить о том, насколько действенным, эффективным было каждое их слово, обращенное к товарищам!

А однажды был такой случай. Перебазировавшись на новый полевой аэродром, мы восхищались отлично выбранной площадкой — ни бугорка, ни колдобины. Впечатление такое, что от самых гор, видневшихся вдали, до противоположной черты горизонта прошел могучий каток и все утрамбовал, все выровнял. Нежно-зеленая трава, как на футбольном поле. Взлетай, садись в любом направлении.

— Кто выбрал аэродром? К награде его! — шутили летчики.

Доложили в штаб дивизии о готовности вылетать на боевое задание уже с рассветом.

Однако вечером пошел дождь, да такой, какого никто из нас давно не видывал. Утром мы не узнали своего хваленого аэродрома. Зеленый луг превратился в болото, самолеты наполовину ушли колесами в грунт. Ни о каких вылетах не могло быть и речи.

Командир полка подполковник Г. Д. Онуфриенко собрал на совещание руководящий состав. [180]

— Ну, что будем делать, друзья? Нас ждут в бою, а мы тут сидим как мокрые курицы.

Ответом было молчание. Потом поднялся один из летчиков.

— Разрешите мне прорулить по всему аэродрому, может быть, удастся нащупать твердый грунт.

— Пробовали. Самолеты тянет даже на самых сухих местах.

Кто-то робко предложил переждать, пока сойдет вода. На него зашикали:

— Сколько же придется ждать? День, два? Неделю? А если опять такой дождик прыснет?..

Пока в штабе шел этот невеселый разговор, комсомольцы — техники, механики, оружейники, мотористы — организовали бригады «скорой помощи». На руках перекатывали самолеты с залитых водой участков на более сухие. Раздобыли лопаты, выделили команду из десяти человек для производства «ирригационных работ». Отдельные озерца и лужи соединяли, отводя воду в канавы.

Под руководством коммуниста техника Николая Молчана группа комсомольцев отправилась за подмогой в ближайшее село.

Крестьяне с энтузиазмом откликнулись на призыв. Вскоре к аэродрому потянулся обоз со старыми досками, хворостом, щебнем, всем, что помогало уплотнить разрыхлившийся грунт.

Полевой аэродром стал похож на растревоженный муравейник. Каждый куда-то спешил, что-то тащил, старался. помочь другому. Вода хлюпала в сапогах, от промокших брюк и гимнастерок поднимался пар, но никто не думал об отдыхе.

Было принято решение разобрать самолеты и переправить их на новый аэродром наземным путем. И снова отличились комсомольцы. Они приняли активное участие в расстыковке самолетов, в погрузке их на автомашины. И вот колонна растянулась по большаку. Каждая автомашина перевозила один самолет. Крылья и хвостовое оперение в кузове, а корпус на прицепе, на собственных колесах. В деревнях, через которые проезжала необыкновенная колонна, жители радостно приветствовали советских воинов.

Во время битвы за Будапешт я уже руководил комсомолом дивизии. Наша 295-я истребительная базировалась в Текеле, возле венгерской столицы. Разными делами занимались в ту горячую пору комсомольские работники. Но святая святых — подготовка молодежи в партию. И чем жарче были бои — тем больший приток заявлений. Текст одного из них до сих пор хранится в моих фронтовых записях: «Вступая в партию, клянусь с честью оправдать высокое звание коммуниста в боях за нашу Родину».

Его написал летчик-комсомолец Павел Долгарев.

Помню короткое фронтовое собрание комсомольцев. Прямо [181] на стоянке самолетов. Председатель называет фамилию. Из-под крыла Ла-5 поднимается невысокий, худощавый, веснушчатый паренек. Такого никак не назовешь богатырем. Но он — богатырь. Настоящий ас. И это все знают. А потому собрание шумит:

— Знаем Павлика! Можно рекомендовать!

— Долгарев не подведет!

Но председатель принципиален и, как положено по инструкции, зачитывает анкетные данные комсомольца: «Рождения 1923 года. Уроженец Курской области. Русский... Холост... Имеет свыше ста боевых вылетов...»

Потом, обращаясь к Долгареву:

— Сколько сбил фашистских самолетов?

Тот отвечает смутившись:

— Более пятнадцати.

— А в небе Будапешта?

— Десять.

Голосовали единогласно.

Особенно отличился Долгарев при сопровождении штурмовиков. Однажды двенадцать «илов» нужно было сопроводить к фронту и довести невредимыми обратно. Долгарев со своим ведомым Иваном Антоновым находился вблизи штурмовиков, а летчик И. С. Володжиев возглавил ударную четверку.

Поначалу все было спокойно. Но вот в воздухе появились две пары «мессершмиттов». Долгарев и Володжиев отразили их атаки.

Не успели штурмовики сделать и первого захода на цель, как появилось еще 4 «мессершмитта» и 8 «фокке-вульфов». Шестнадцать против шести! Завязался труднейший бой. Но наши истребители создали настоящий огневой заслон, и ни один вражеский самолет не смог пробиться к штурмовикам. В то же время противник потерял две машины. Одну из них сбил Павел Долгарев.

В другой раз Долгарев в составе шестерки успешно прикрыл четырнадцать штурмовиков. В третий — восемнадцать.

С аэродрома штурмовиков настойчиво звонили в наш политотдел:

— Покажите нам Долгарева!

Пришлось организовать встречу. Штурмовики долго качали молодого аса.

А еще перед этим комсомольским бюро было принято решение послать письмо на родину Долгарева, в село Ломное. В письме, адресованном его матери, Феодосье Корнеевне, мы рассказывали о победах сына. Комсомольские активисты полка написали большой плакат: «Слава доблестному летчику, воспитаннику комсомола Павлу Долгареву, сбившему 21 самолет противника!» Этот плакат хранился в полку до конца войны.

Наша дивизия встретила День Победы в Австрии. Хотя вся страна уже отмечала крушение фашистской Германии, для наших [182] летчиков война еще не окончилась. В полки рано утром 9 мая был разослан приказ: «От самолетов не отходить, находиться в готовности номер два». А после обеда, который был доставлен прямо к самолетам, летчики получили задание на вылет. Оказалось, что по шоссейным магистралям отступали на запад не сложившие оружия и не признавшие капитуляции некоторые части фашистской армии. Нужно было помешать врагу увезти боевую технику, не дать уйти от заслуженного возмездия.

В этом боевом вылете рядом с ветеранами, такими, как Н. М. Скоморохов, В. В. Кирилюк, П. М. Долгарев, летели еще совсем молодые летчики-комсомольцы. И молодежь хорошо держала свое место в строю. В завязавшемся воздушном бою Н. М. Скоморохов сбил свой последний, 46-й самолет, а его новый ведомый — комсомолец Дмитрий Соха открыл боевой счет.

— Задание выполнено, — доложили ведущие групп по возвращении на свой аэродром. [183]