Батареи ведут огонь

9 декабря 1941 года. Сколько волнующих событий за эти дни. 4 декабря батареи дивизиона заняли новые огневые позиции в районе Савватьево. А 5 декабря перешли в наступление не только части нашей дивизии, но и всего Калининского фронта. В сторону Калинина, не умолкая, били орудия. Такого скопления артиллерии и такого мощного огня мы не видели за все дни войны. На лицах ребят светилась радость: началось! Части с боем занимали деревню за деревней, вели бои уже южнее Калинина. Мы едва успевали за ними, чуть не каждый день меняли огневые.

По пробитым в глубоком снегу дорогам нам навстречу везли и везли раненых. На коротких остановках мы с жадностью слушали их рассказы... Все были охвачены одним стремлением: бить врага, ломать его оборону, освобождать родную землю.

Вчера над нашими позициями появился «Юнкерс-88». По нему открыли огонь орудия первой батареи. Самолет мгновенно сделал маневр и ушел от огня. Должна была открыть огонь наша батарея, но неожиданно в воздухе оказались три истребителя с красными звездами на крыльях. Бой длился секунды. «юнкерс» загорелся и, протащив черную борозду, врезался в землю.

Вечером комиссар Копылов, заместитель командира дивизиона старший лейтенант Береснев и наш комиссар Рукша принесли в землянку газеты «Правда», «Красную звезду» и маленький дивизионный «Красноармеец». Придвинувшись ближе к свету, Копылов читал передовую «Красной звезды». В сообщении «В последний час» подробно рассказывалось о первом большом поражении гитлеровцев. Мы внимательно слушали дорогие для нас строки... [218]

Началось то, что ждал наш народ все эти тяжелые месяцы. Копылов кончил читать, и в землянке заговорили, кажется, все сразу, возбужденно, взволнованно.

— Товарищ комиссар, а как дела на нашем направлении? — спросил Яковенко.

Ему ответил старший лейтенант Береснев: — Части нашей дивизии, прорвав оборону противника на участке Горохове — Прибытково — Эммаус, продолжают продвигаться вперед. Враг на этом участке оставил только убитыми около двух тысяч человек. Наша задача прежняя — прикрывать наступающих с воздуха... Еще вопросы есть?

Поднялся Яковенко.

— У меня вопрос... Я так думаю. Раз пошли наши войска на Гитлера, то теперь уж нас не остановят. Может, и до Берлина так дойдем, а к весне, к посевной, и домой?

Копылов сочувственно улыбнулся душевной простоте командира разведчиков. Потом встал и, посуровев лицом, сказал: — Под Москвой немцы разбиты, это так... Но враг еще силен. И борьба с ним предстоит тяжелая. Это не надо забывать, этого нельзя забывать!

10 декабря. Большими белыми хлопьями идет и идет снег. Все покрыто этим снегом. Машины с трудом пробиваются сквозь него. Мы движемся медленно, а надо скорее, как можно скорее.

На всем пути, на земле, освобожденной от гитлеровцев, мы встречаем разбитые и полу сожженные деревни. Страшными надгробьями торчат из снега черные трубы. К пепелищам бредут с узлами на плечах, с детьми на руках многострадальные люди, измученные, голодные.

Надрываясь, ревут моторы, а мы, из последних сил держась на ногах, упираемся в кузова, толкая их, медленно движемся вперед.

Частями дивизии перерезана железная дорога Калинин — Москва. И мы рвались вперед, торопились не отставать от пехоты... Последние триста метров до новой огневой пробиваемся без дороги, по нетронутому снегу, протаскивая на руках машины и орудия. Хотелось тут же упасть на снег и не двигаться, но раздалась команда: «Разбирай лопаты! Отдыхать будем после войны». Надо устанавливать орудия, снова копать землянки... Огневые позиции всех батарей расположены так, чтобы прикрыть артиллерийские подразделения в районе Чуприяновки и деревень Прибытково, Губино. [219]

11 декабря. После обеда небо очистилось от облаков. Показалось солнце. И почти сразу же в воздухе появились двенадцать бомбардировщиков «Ю-87». Пикируя, они начали сбрасывать бомбы. Батареи открыли огонь. Загорелся один самолет. За ним задымил второй. Третий взорвался от точного попадания снаряда и разлетелся на куски. Снова отличился орудийный расчет Тербина... Генерал Березин звонил Жигулину, просил передать благодарность зенитчикам. Стервятники сбросили всего около десяти бомб.

13 декабря. С утра, как только видимость стала нормальной, над расположением наших частей появились «юнкер-сы». Их было одиннадцать. И снова они были вынуждены повернуть обратно, не пробившись сквозь наш огонь. Два «юнкерса» ушли с дымными хвостами.