По замыслу Ставки{81}
К декабрю 1941 года войска Калининского фронта не имели численного превосходства в силах и средствах над противостоящей им 9-й армией врага. Однако Ставка Верховного Главнокомандования считала возможным предпринять контрнаступление и на нашем фронте. Мы тоже считали это правильным, учитывая, что войска нашего фронта занимали выгодное оперативное положение, глубоко охватывая с севера вражеские войска, наступавшие на Москву. Мы знали, что в результате наших активных действий 9-я немецкая армия была развернута на широком фронте в одну линию, что войска ее уже начали выдыхаться. Момент был подходящий для перехода в контрнаступление. [179] В наших войсках, хотя и понесших значительные потери, настроение было боевое.
Перед фронтом стояла задача выйти во фланг и тыл войскам врага, наступавшим от Клина на Дмитров и Москву. Своим наступлением войска фронта должны были помочь Западному фронту в уничтожении северной ударной группировки противника.
Для наступления привлекались две армии — 29-я и 31-я.
31-я армия сосредоточилась в районе Поддубья, Тиниш-кино, Шестино, к юго-востоку от Калинина, и совместно с 30-й армией Западного фронта наносила удар в общем направлении на юг с выходом на линию Микулино Городище — Тургиново, 29-ая армия частью сил оборонялась на правом фланге, а юго-западнее Калинина, в районе Краснова, ее ударная группировка в составе трех стрелковых дивизий наступала на Даниловское, чтобы во взаимодействии с 31-й армией освободить Калинин. В ходе операции пришлось делать поворот части сил 31-й армии на Калинин, так как 29-я армия действовала недостаточно организованно и напористо.
На главном направлении, в 31-й армии, прорыв намечался шириной 6 километров. Здесь было сосредоточено 280 орудий с плотностью до 45 стволов на километр фронта. Бедно, конечно, по сравнению с последующими — Висло-Одерской и другими операциями. Танков вначале не было: назначенные в состав фронта два танковых батальона, имевшие 50 танков, к началу операции опоздали. Очень слабой была и авиационная поддержка.
Наступление началось 5 декабря, но оно проходило в медленном темпе — нас задерживало форсирование Волги. Войскам приходилось преодолевать упорное сопротивление врага с хорошо подготовленной обороной и отражать многочисленные контратаки. Только за 7–9 декабря было отражено около 20 таких контратак.
К исходу 9 декабря соединения армии прорвали вражескую оборону на глубину 15 километров, расширили прорыв до 20 километров, перерезали дороги — Калинин — Москва, Калинин — Тургиново и преодолели всю тактическую зону обороны противника.
Между тем противник отбросил обратно на левый берег Волги переправившиеся части 29-й армии. В этих условиях рассчитывать, что 29-я армия возьмет Калинин, было нельзя. К тому же фашисты срочно подтягивали дополнительно две дивизии на фронт 31-й армии. Становилось очевидным [180] , что, пока не будет освобожден Калинин, дальнейшее наступление главных сил 31-й армии в юго-западном направлении будет невозможно.
Поэтому я приказал командующему 29-й армией, усилив ее 375-й стрелковой дивизией из резерва, произвести перегруппировку сил и наступать в направлении на Даниловское с целью отрезать противнику пути отхода на запад и юго-запад. 31-я армия также была усилена двумя дивизиями и своей ударной группировкой совместно с войсками 29-й армии должна была завершить окружение противника в районе Калинина, а остальными силами продолжать наступление в юго-западном направлении.
Враг цепко держался за Калинин. Но 31-я армия, хотя и медленно, продвигалась вперед. К исходу 15 декабря фашистское командование полностью израсходовало все свои резервы. Его группировка в самом городе и южнее была охвачена с обоих флангов. Положение немецко-фашистских войск в районе Калинина осложнялось и тем, что 30-я армия Западного фронта в это время успешно продвигалась к реке Ламе и грозила выходом в тыл 9-й армии врага.
В ночь на 16 декабря, после того как гитлеровцам удалось вынудить 246-ю дивизию 29-й армии оставить Даниловское и отойти к Волге, вражеские войска начали отход из Калинина. Чтобы вырваться из грозящего им окружения, гитлеровцы были вынуждены бросить значительное количество материальной части и боевой техники.
16 декабря Калинин был освобожден в результате совместных действий войск 29-й и 31-й армий.
Обращаясь к тем трудным дням, я с большой признательностью вспоминаю работу члена Военного совета фронта Дмитрия Сергеевича Леонова. Он вместе со всеми политработниками фронта сделал очень много, чтобы вселить в войска уверенность в победе, воспитать у воинов стойкость и мужество. Добрым словом хочется помянуть инициативных работников штаба фронта, а также командиров отличившихся частей и соединений: В. А. Юшкевича, Д. Д. Лелюшенко, А. И. Вострухова, В. И. Швецова, П. А. Ротмистрова, С. Г. Горячева и многих, многих других.
Несмотря на ряд существенных недостатков в организации наступления войск фронта, освобождение Калинина было крупным оперативным успехом наших войск. Это упрочило положение правого крыла Западного фронта, создало предпосылки для нового мощного наступления, [181] которое потом и развернулось в связи с возвращением в состав Калининского фронта 30-й армии, а также прибытием из резерва ставки 39-й армии.
С 5 декабря 1941 года по 7 января 1942 года войска Калининского фронта продвинулись на запад на 120–150 километров, вышли в район Ржева, овладели Старицей, освободили множество населенных пунктов.