Камен Цанов

Он был немногословен — ив общении, и в письмах. В последнем письме жене в Москву писал: «Теперь я от вас совсем близко. Но больше мы не отойдем. Таков приказ. И мы его выполним, если даже придется погибнуть».

Письмо датировано октябрем. Цанов отправлял его скорее всего из Калинина, куда была переброшена с другого участка фронта 5-я стрелковая дивизия...

...Болгарин, Камен Костович Цанов попал в Советский [161] Союз в 1925 году как политэмигрант. Оставить родину его заставил политический переворот, который произошел в Болгарии 9 июля 1923 года. В стране установилась военно-фашистская диктатура. На болгарскую демократию обрушилась волна репрессий. Реакция разгромила все учреждения и органы Болгарской коммунистической партии, арестовала более двух тысяч партийных руководителей. В эти трагические дни партия обратилась к болгарскому народу с призывом: «Вооружайтесь! Продай пальто, купи ружье!»

23 сентября вспыхнуло народное восстание. Центром восстания стал небольшой городок Фердинанд, где родился и провел свое детство Цанов. Сюда из пастушечьих хижин, из дальних и ближних селений, с гор и берегов Марицы и Нишавы стекалась беднота. Вооруженные чем попало: ружьями, кинжалами, старинными турецкими пистолетами, кизиловыми дубинами, они шли против регулярных войск. Повстанцы разгромили гарнизон в Фердинанде и организовали оборону. Для руководства восстанием сюда прибыли вожди партии Г. Димитров и В. Коларов.

Среди повстанцев был двадцатилетний Камен Цанов. Уже тогда в нем созрел убежденный, страстный борец за свободу. Бесправный батрак, Цанов с детства испил чашу унижений и бесправия. Школой его были кружки в рабочем клубе и комсомол той поры. Это и определило политические взгляды и убеждения Цанова.

...Повстанцы держались десять дней. Потом из Софии прибыли свежие войска, пришлось отходить в горы, а затем дальше, через границу, в Югославию.

Но партия не прекратила борьбу. Создавалось подполье. Из Югославии в Болгарию переправлялось оружие, политическая литература. Работа эта поручалась наиболее надежным, проверенным коммунистам. «Товарищу Камену», одному из немногих, было предоставлено «право активного действия». Не раз ходил он через границу и, выполнив задание, уходил от преследования. Занесенный в списки наиболее активных «красных», Цанов был заочно приговорен фашистским режимом к смертной казни.

Работать становилось все трудней, участились провалы, гибли люди. В этой обстановке, чтоб сберечь силы для будущей борьбы, партия приняла решение переправить лучших своих бойцов в Советский Союз.

Пребывание в нашей стране коренным образом изме-. нило всю жизнь Камена Цанова. Был он почти неграмотен. [162] На долю выпало сиротское детство. Летом пас в горах буйволов, когда же выпадал снег, приходил в город на базар к родственнику — чираку (сапожнику) и жил у него до весны. Жили бедно. Просяной хлеб, чеснок да чорба (суп из крапивы) — вот и вся еда. Здесь обучился ремеслу. И потихоньку рисовал. Откуда появилась эта тяга — он и сам не мог понять, но взрослые, разглядывая его рисунки, качали головами: «Эх, парень, тебе бы в школу...» В Москве Цанов поступил на сапожную фабрику и стал посещать рабфак. Товарищи удивлялись его способностям и упорству. Учился как одержимый. Много читал, ходил по музеям и рисовал. Однако пребывание в нашей стране и свою учебу он расценивал как подготовку к новой борьбе, а пристрастие к рисованию, свойственное ему с детства, считал баловством. Но не рисовать не мог. Делал это тайно, рисунки никому не показывал. Уже в Коммунистическом университете, куда Цанов был принят после рабфака, произошел курьез. Однажды на лекции, заглядевшись в окно на зимний пейзаж, Камен стал быстро набрасывать рисунок. И, увлекшись, не заметил, что за ним наблюдают. Этюд оказался в руках преподавателя.

Его вызвали в болгарскую секцию Коминтерна. Приготовился выслушать внушение, а его спросили:

— Хочешь в художественную академию? Нам же известно: ты днем учишься, а по ночам рисуешь.

Осуществилось то, о чем он даже не смел мечтать. В Ленинград, в Академию художеств, он приехал с личной рекомендацией Георгия Димитрова, представлявшего тогда Коммунистическую партию Болгарии в Коминтерне. Из его письма следовало, что Камен Цанов готовился из числа политэмигрантов для работы в области искусства и принятие его в академию «...будет, несомненно, ценной услугой для Болгарской коммунистической партии».

В Академии художеств Цанов вначале занимался скульптурой, потом был переведен по его просьбе на факультет живописи в мастерскую И. И. Бродского. После окончания академии работал в Москве. Много писал, в основном портреты и пейзажи.

В эмиграции Цанов встретил девушку Кремену, тоже болгарку. Женились. Родилась дочь Замфира. Маленькая комнатушка, где семья жила до войны, была одновременно мастерской и интернациональным клубом. Здесь постоянно бывали соратники по борьбе в Болгарии, товарищи по эмиграции, друзья по учебе, художники. Было шумно и весело. [163] Среди недописанных холстов, альбомов, эскизов и книг спорили об искусстве, пели, свершали шахматные блицы.

Таким он и остался в воспоминаниях близких: широкая, добрая натура, всех любил, все готов был раздать — мысли, идеи, деньги, самого себя.

Цанов часто бывал в доме В. Коларова, с отцовской заботой следившего за становлением и ростом художника. В воспоминаниях Цветаны Коларовой — жены В. Коларова — есть такие строки о нем: «Камен скромен и трудолюбив. Немного небрежен во внешности, но по духу художник. Книги, которые давал ему Васил, читал с огромным упорством. Часто расспрашивал, что ему было неясно».

На даче у Коларова собирались болгарские политэмигранты. Велись горячие дискуссии и споры. Фашистская свастика расползалась по Европе, и каждый стремился определить свое место в неизбежной уже схватке. Камен как-то сказал: — Если Гитлер нападет на Советский Союз, буду просить направить меня на фронт.

— Ты художник, — возразили ему. — Твое искусство понадобится Болгарии.

— Здесь моя вторая родина, — сказал Цанов. — Я уже все решил.

...На фронт Цанов ушел добровольцем на третий день войны. С июля уже участвовал в боях. С сентября — политруком 190-го стрелкового полка 5-й стрелковой дивизии.

.. .Передо мной три снимка, — как три вехи этой необычной судьбы. На первом, судя по всему, официальном снимке — большая группа болгар-политэмигрантов. Строгие костюмы, суровые лица профессиональных революционеров. И Цанов среди них — самый молодой, единственный в простой рабочей робе и в тельняшке. На втором — он же, в мастерской среди полотен, рядом с И. И. Бродским и другими художниками. И последний снимок: пилотка, помятая гимнастерка, два «кубаря». Осунувшееся мужественное лицо, твердый, глубокий взгляд.

...За два дня боев 190-й полк понес большие потери. 14 октября гитлеровцы ворвались в Калинин, и бой распался на отдельные очаги. Одну из обороняющихся групп возглавил политрук Цанов. Группа дралась в самом центре города, в районе 12-й средней школы. Когда стрельба возникла уже где-то сзади, они стали отходить к Перемеркам.

Какая здесь была обстановка, видно из оперативной сводки:

«5 сд. Штадив вост. окраина Калинина по Московскому [164] шоссе. 18.00 15.10.41 года. Противник в 15.00 при поддержке танков, авиации, сильного минометного и артиллерийского огня начал наступление из района пос. кирпичного завода — Бобачево, стремясь отрезать наши части в Больших и Малых Перемерках.

...190 сп занимает полосу обороны М. Перемерки до р. Волга включительно... За 15 октября ранено 65, убито 15».

...Уже в 60-е годы, изучая списки погибших, офицер Калининского райвоенкомата Иван Петрович Жеребятьев обратил внимание на эту фамилию — Цанов. Захотелось узнать — кто он, этот болгарин, покоящийся в братской могиле у керамического завода. Какая судьба забросила его сюда?

Начался поиск. Из Главного управления кадров пришло подтверждение:

«Политрук 190 сп Цанов Камен Костович 15 октября 1941 г. геройски погиб в уличных боях за г. Калинин».

Позже пришли письма из Болгарии. Оказалось, на родине его помнят и чтут.

...Отыскались позже и другие сведения, и среди них — московский адрес его семьи.

Была встреча с женой и дочерью. Полотна Цанова хранятся теперь в Национальном военно-историческом музее в Софии и в музее Михаиловграда (бывшего Фердинанда), города юности Камена Цанова, где есть теперь улица его имени. Там же его личные вещи, снимки, архивные материалы. Оставалось у семьи в Москве только несколько незаконченных пейзажей. Один из них запомнился: цветущая долина и вдали — заснеженные горы. Писал на Кавказе. А грезились, наверное, Балканы...