Сто тысяч пушек одного завода

ОЛЕВСКИЙ Марк Зиновьевич. Родился в 1909 г. Член КПСС с 1931 г. Лауреат Государственной премии. Главный инженер артиллерийского завода (1940–1947 гг.). Ныне заместитель начальника производственного управления Министерства станкостроительной и инструментальной промышленности СССР.

5 июня 1945 г. в «Правде» был опубликован рапорт коллектива артиллерийского завода, директором которого был Елян А. С., на имя Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина:

«В дни окончания войны, в светлые дни победы над германским фашизмом с конвейера завода сошла 100-тысячная пушка».

Сто тысяч пушек одного завода! Это почти столько же орудий, сколько смогла выпустить за это же время фашистская Германия со всеми оккупированными ею странами Европы.

Примечательно, что такого почти фантастического роста — выпуска до ста орудий в день — достиг не какой-нибудь ветеран артиллерийского производства, а предприятие, к началу войны еще не вышедшее из возраста школьника-первоклассника. В начале 30-х годов на месте, где раскинулся завод, охотились на уток. В 1934 г. завод выдал свою первую продукцию, но это были отнюдь не пушки. Это были кузнечные заготовки и слитки мартеновской стали.

20 июня 1941 г. меня и главного конструктора завода В. Г. Грабина вызвали в Народный комиссариат вооружения для согласования вопроса о постановке на производство мощной противотанковой 57-мм пушки «ЗИС-2». Директор завода А. С. Елян незадолго до этого уехал [181] на лечение в Кисловодск. Пробыли мы в наркомате весь этот и следующий день, до раннего утра 22 июня. Только в 12 часов дня уже на квартире у начальника артиллерийского главка Наркомата вооружения Н. Э. Носовского, куда мы заехали отдохнуть, чтоб затем отправиться на какой-то футбольный матч, нас разбудил телефонный звонок директора завода им. М. И. Калинина Б. А. Фраткина:

— Включите радио. Будет говорить Молотов. Война!

Не успели мы одеться, как раздался звонок телефона из приемной наркома. Нас вызывали к Д. Ф. Устинову.

Здесь собрались все члены коллегии, руководители ряда заводов. Обсуждались разные аспекты производства вооружения. Нужна ли тяжелая или легкая артиллерия? Какое место в современном бою играет автоматическое оружие? Много вопросов остро встало с первых же дней войны.

Нарком отпустил нас всех, и мы собрались тотчас вернуться на завод, как вдруг — телефонный звонок и голос А. С. Еляна.

— Как, откуда?

— На душе последнее время неспокойно, — сказал он, — не мог я усидеть в санатории. Вернулся. Жду вас.

Вечереет. Москва затемнена. Не верится, что уже в первый день войны столица вынуждена принять такой суровый вид.

В 4 часа 30 минут выезжаем на завод и приезжаем примерно за полчаса до конца первой смены. Узнаем у заместителя главного инженера Сергея Степановича Спирина, что несколько тысяч работников завода получили повестки о призыве в армию. Кроме этого, райвоенком потребовал передать в его распоряжение 180 автомашин из имевшихся 280. Трудно было согласиться с подобным явно формальным решением. Оголить артиллерийский завод в условиях начавшейся войны, лишить его самых квалифицированных кадров и транспорта — с этим никак нельзя было мириться. Амо Сергеевич Елян связался с первым секретарем обкома ВКП(б). Тот предложил немедленно приехать в обком для переговоров по прямому проводу с Ворошиловым. Пока там шли переговоры, мы не сидели сложа руки. Время уже близилось к окончанию первой смены, и мы решили задержать людей до выяснения вопроса.

Вскоре раздается с таким нетерпением ожидаемый [182] звонок от Амо Сергеевича. Запинаясь, он торопливо сообщил, что звонил К. Е. Ворошилову. Тот заявил:

— Воевать с фашистами будем до победы, и с вашего завода никого и ничего брать не позволим. Наоборот, будем вам давать все необходимое для резкого увеличения производства пушек.

С этой вестью выходим вместе с парторгом ЦК ВКП(б) Проскуриным и председателем завкома Белопросовым во двор, где стоит огромная масса людей, не совсем понимающих еще, что происходит.

Взбираемся на грузовую автомашину и как можно более громким голосом (радиоусилителей тогда у нас еще не было) объявляем решение Москвы.

— С нашего завода запрещено брать людей и технику, мы остаемся, чтобы непрерывно увеличивать поток пушек фронту. Это наш святой долг.

Нам удалось также возвратить несколько сот квалифицированных рабочих, не успевших еще уехать на фронт. Последующие события показали правильность принятых решений. Они позволили с ходу, без раскачки взять высокий темп производства и с первых же дней увеличить выпуск орудий. Уже в июле мы стали давать ежедневно в семь-восемь раз больше пушек, чем до войны.

Вскоре на завод прибыл строительный отряд в несколько тысяч человек, и в конце июня было начато строительство корпуса площадью 10 тыс. кв. м для размещения цехов нормалей и противооткатных устройств, из-за маломощности которых создалась диспропорция в производстве орудий. Под руководством Еляна, который разместил свой штаб на стройплощадке, организовали круглосуточную работу.

Через 26 дней в этом корпусе уже работали станки. Правда, крыши над головой еще не было, но детали для пушек отсюда уже поступали. Сооружение цеха за столь короткий срок при тогдашней технике, в основном вручную, казалось фантазией. Этот корпус, мимо которого ежедневно проходили тысячи работников завода, как бы стал символом ударного труда для фронта.

Помощь ГКО продолжала приходить. В начале июля на завод в качестве уполномоченного ГКО с мандатом № 1 прибыл Георгий Иванович Ивановский, заместитель наркома Госконтроля. Г. И. Ивановский был одним из первых уполномоченных ГКО, облеченных высокими полномочиями. В прошлом директор крупнейшего в стране Криворожского комбината, Георгий Иванович быстро [183] разобрался в наших нуждах и оказал нам неоценимую помощь во многих делах.

Вспоминается такой случай. На заводе возникла острая необходимость в горизонтально-фрезерных, расточных и плоскошлифовальных станках. Каждый шлифовальный станок для шлифовки направляющих литых люлек мог заменить тяжелый труд до 40 квалифицированных слесарей. Такие станки можно заимствовать только на заводе фрезерных станков. Ивановский тут же отправляется к директору фрезерного завода Рябову. Георгий Иванович разъяснил директору необходимость временной передачи станков для производства артиллерии. Рябов, однако, в резкой форме отказался выполнять просьбу уполномоченного ГКО. И какому директору легко отдать оборудование со своего завода? Тогда Ивановский немедленно обратился по прямому проводу в ГКО и с досадой заявил:

— Какой же я уполномоченный, если меня не слушают?

Что ему ответили, точно не знаю, но смысл вскоре выяснился. Через несколько минут позвонил первый секретарь обкома партии М. И. Родионов. Директор берет трубку, слушает, выражение его лица меняется. Он понятливо кивает головой и говорит:

— Есть! Слушаю! Все будет сделано!

Стало ясно, что дело улажено в пользу нашего завода.

— Итак, — говорит Георгий Иванович Рябову, — прошу дать команду о немедленной передаче станков артиллерийскому заводу.

Время было уже позднее — около 9 часов вечера. Директор полагал, что эта операция начнется по крайней мере завтра и будет продолжаться несколько дней. Но тут мы вмешались и заявили, что автомашины и люди прибудут сюда через час и будут работать всю ночь, чтобы уже завтра станки могли работать на нашем заводе.

И действительно, не более чем через час появились главный механик нашего завода Холодов, начальник цеха монтажа Сиротин с бригадой квалифицированных монтажников. Даю задание им за ночь демонтировать станки и завтра же ввести их в эксплуатацию.

На обратном пути Георгий Иванович, подшучивая, говорит:

— А это ты загнул для воздействия на Рябова, что станки будто бы завтра должны работать. [184]

— Посмотрим, — заявил я, — утро вечера мудренее.

Утром я заехал за Г. И. Ивановским, и мы направились в цех. К его удивлению, станки были уже установлены, подключены к источнику тока и обкатывались.

— Как это удалось вам? — спросил Ивановский.

— Нам пригодился довоенный опыт скоростной перестановки станков без изготовления специальных трудоемких фундаментов, — сказал я ему. — Да и при частых изменениях заданий в первые месяцы войны такой метод имел особенно большое значение.

В сентябре на завод приехала комиссия ГКО, возглавляемая заместителем председателя Госплана СССР В. В. Кузнецовым. Принимать комиссию пришлось мне, так как Елян был болен. К этому времени завод давал уже в 7 раз больше орудий, чем до войны, тем не менее с заданиями, которые росли из месяца в месяц, не справлялся. И в министерстве, и в ГКО нами были недовольны.

Разговор вначале шел напряженный. Но когда от требований и упреков комиссия перешла к знакомству с заводом и фактическим состоянием дел, тон изменился. При обходе цехов все больше раскрывалась проделанная коллективом большая работа по перестройке завода, созданию потоков, внедрению высокопроизводительной технологии. Всюду встречались «свежие раны» от снятых станков или подготовленные места для установки новых. Наконец, когда мы дошли до последнего, кузнечного цеха, для того времени прекрасно оснащенного и работавшего с большим напряжением, как и весь завод, В. В. Кузнецов заметил:

— Да вы ведь, черт возьми, проделали огромную работу. Ваша беда, что вы не смогли ее раскрыть и показать руководству и о вас создалось превратное мнение.

По возвращении в заводоуправление председатель комиссии попросил к утру (а дело шло уже к полуночи) подготовить справку о перестройке и достигнутых результатах. Цифры получились неожиданные для нас самих. Не останавливаясь на всех благоприятных для завода показателях, скажу лишь о решающем: по трудоемкости завод увеличил отдачу почти в 8 раз.

Лед растаял. Комиссия установила, что завод не в состоянии справиться с резко возрастающим выпуском изделий из-за неоправданно частого изменения заданий по обширной и громоздкой номенклатуре. Задерживали выпуск орудий также нерешенные с военной приемкой вопросы, [185] возникшие в процессе освоения дивизионных пушек.

Объективный доклад комиссии изменил мнение ГКО о работе завода. Вскоре по поручению ГКО для практического решения назревших вопросов на завод прибыли первый заместитель наркома В. М. Рябиков и заместитель начальника ГАУ Наркомата обороны А. Н. Удалов. Они смогли довольно быстро решить ряд вопросов, в частности по обеспечению завода недостающим оборудованием, материалами и др. Когда были преодолены препятствия и определена оптимальная номенклатура, обеспечивающая программу выпуска танковых и дивизионных пушек, завод стал выполнять и перевыполнять план изо дня в день, из месяца в месяц.

На работе завода на протяжении всей войны сказывалось квалифицированное руководство заместителя наркома вооружения Иллариона Аветовича Мирзаханова, начальника главка Наума Эммануиловича Носовского и главного инженера главка Бориса Ивановича Каневского, хорошо знавших завод, его реальные возможности и потребности.

В октябре А. С. Елян представил в Наркомат вооружения график, предусматривавший нарастание выпуска пушек — до 100 в день — примерно к маю 1942 г., в том числе 40 танковых и 60 намного более сложных дивизионных. Через некоторое время позвонили из ГКО и сообщили, что Сталин утвердил график. В практике артиллерийских заводов ежедневный график сдачи орудий впервые был утвержден председателем ГКО. По предложению наркомата одновременно с утверждением графика ГКО принял ряд решений о мерах помощи заводу. Достижение выпуска 100 пушек в день в установленный самим заводом кратчайший срок означало 18-кратное увеличение производства. Поэтому меры помощи должны были быть масштабными и быстрыми. Так, изготовление лобовых коробок дивизионных пушек «ЗИС-3» и люлек танковых пушек было передано заводу фрезерных станков. К чести станкостроителей следует сказать, что они сумели примерно уже через месяц-полтора организовать поточный выпуск этих сложных узлов в необходимых количествах. Особенно отличились квалифицированные инженеры-организаторы — Федоров, Марданян, Муравин, Сухов, Буслаев, Богуславский, Хитрук, Якобсон, Устинович, Шишеев и др. Автомобильному заводу тем же решением ГКО было поручено изготовление [186] штамповок осей пушек и нарезка секторов пушек «ЗИС-3». Получение штампованных осей вместо кованых означало сокращение цикла обработки примерно в 20 раз. При всей важности помощи извне решающую роль в увеличении выпуска пушек в 18 раз должен был играть, естественно, сам коллектив завода. Возглавила эту работу 2,5-тысячная парторганизация, увлекшая своей самоотверженностью рабочих, инженеров, техников и служащих.

Перед руководителями завода и цехов встало сразу множество вопросов, начиная с организации питания (этим важнейшим участком всю войну ведал опытный организатор, преданный делу коммунист В. И. Самсонов, бывший начальником ОРСа завода) и кончая вопросами строительства (этим важным участком руководил молодой коммунист М. А. Степанов, пользовавшийся на заводе большим авторитетом), технологии, управления, материально-технического снабжения (руководимого опытнейшими работниками Б. М. Заком, М. В. Отрясниным и М. К. Молчановым), технологии производства абразивов, электродов, твердых сплавов, регенерации ламп и т. п. При этом все приходилось решать одновременно в условиях высоких темпов роста выпуска орудий. Но первейшей среди всех этих нелегких задач был переход на выпуск пушки «ЗИС-3». «Пушка «ЗИС-3» является самой гениальной конструкцией в истории ствольной артиллерии», — так ее охарактеризовал немецкий профессор Вольф (консультант Гитлера по артиллерии). «ЗИС-3» была сконструирована коллективом молодых талантливых конструкторов: А. Хворостяным, П. Муравьевым, В. Норкиным, К. Ренне, В. Мещаниновым, П. Ивановым, В. Земцовым, И. Зверевым, Б. Ласманом и др. под руководством В. Г. Грабина.

Высокие качества пушки были достигнуты в результате совместной дружной работы конструкторов и технологов: пушка легко поддавалась переводу на поточное производство, обладала такими же баллистическими характеристиками, как и ее предшественница «Ф22-УСВ», но была легче ее более чем на 300 кг. Эту пушку уже на первых порах крепко полюбили в армии благодаря ее точности боя, большой маневренности, удобству в обслуживании и передвижении.

Не случайно пушки «ЗИС-3» сыграли такую большую роль при разгроме немцев под Москвой. Свыше 500 работников завода, особо отличившихся в производстве [187] этих пушек, были награждены медалями «За оборону Москвы».

1941 г. коллектив завода завершил, значительно перевыполнив план. 1942 год был начат ритмичным выпуском танковых и дивизионных пушек в строгом соответствии с графиком. Каждый день ровно в 24.00 мы передавали ГКО сведения о выпуске и отгрузке пушек на фронт.

В начале 1942 г. для вручения правительственных наград отличившимся трудящимся области прибыл Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин. Бывший токарь питерского артиллерийского завода еще в дореволюционные годы, М. И. Калинин захотел ближе ознакомиться с нашим заводом.

У Михаила Ивановича был усталый вид. Ступал он в цехах осторожно из-за ослабленного зрения. Приходилось продвигаться медленно, следя за тем, чтобы он не оступился. О силе обаяния М. И. Калинина, о всенародной любви к нему красноречиво говорили восторженные аплодисменты, с которыми его встречали во всех цехах. Михаила Ивановича все это смущало.

— Не нужна такая демонстрация, — говорил он нам, — пусть люди не отвлекаются, продолжают работу.

Объяснения М. И. Калинину давали начальники цехов: в станкостроительном — Гуриков, лафетном — Селихов, ствольном — Гордеев, кузнечном — Фильштейн, мартеновском — Пермитин, литейном — Чумаков, Белов и др.

Все это были молодые люди в возрасте 27–30 лет, успешно возглавлявшие тысячные коллективы. Знакомя их с Михаилом Ивановичем, я говорил ему и об их возрасте. В кузнечном цехе мы оставались подольше. Этот цех всегда захватывал посетителей своей почти полной механизацией операций, начиная от посадки и выемки слитков из печей шаржирмашиной{6} и кончая кантовкой слитков при ковке на прессах манипуляторами. Тут Михаил Иванович, с большой похвалой отозвавшись о кузнецах и кузнице, сказал:

— Только благодаря созданию прекрасных кадров мы сумели быстро развернуть и перестроить промышленность на массовое производство всего необходимого для фронта, для победы. [188]

Перестройка производства и наращивание выпуска танковых и дивизионных пушек шли успешно, и наш коллектив был удостоен чести выступить инициатором Всесоюзного социалистического соревнования вооруженцев.

Взятые при этом обязательства были полностью выполнены, и в первый же месяц завод завоевал в этом соревновании 1-е место с вручением знамени Центрального Комитета ВКП(б). Впоследствии это знамя коллектив завода из своих рук не выпускал. 34 месяца подряд оно вручалось заводу и было оставлено навечно, увенчанное четырьмя орденами. Кроме ордена Ленина, полученного в 1939 г., завод был награжден орденом Трудового Красного Знамени в 1942 г., орденом Красного Знамени в 1944 г., орденом Отечественной войны 1-й степени в 1945 г. В 1971 г. на этом знамени прибавился пятый орден — орден Ленина, которым завод награжден за большой вклад в народное хозяйство в годы мирного строительства.

Всенародное признание заслуг коллектива, награждение большого отряда передовиков орденами и медалями вызвали еще больший прилив энтузиазма и творческой инициативы. Уже к, концу 1942 г. выработка одного рабочего механосборочных цехов в 5,9 раза превышала прежнюю выработку на сборке танковых и в 4 раза — дивизионных пушек. Себестоимость основных изделий снизилась на 53–57% против фактического уровня 1941 г. Какими же путями удалось достигнуть столь высоких показателей?

Начали мы с модернизации наших изделий. Конструкторы унифицировали узлы и детали, нормализовали крепеж, втулки, заменили некоторые специально изготовлявшиеся пушечные детали на стандартные автотракторные. В результате расход черного металла на одном из важнейших изделий сократился на 22%, количество легированных деталей — на 10%, общее число деталей в машине — на 37%.

Конструктивно-технологические упрощения пушек в результате согласованной работы конструкторов, технологов и производственников позволили резко сократить время на их изготовление. Так, на дивизионную пушку до модернизации затрачивалось 1202 станко-часа, а после модернизации — 599 станко-часов. На танковую пушку — соответственно 616 и 391 станко-час. Общая трудоемкость изготовления этих пушек снизилась (в нормо-часах) почти вдвое. [189]

По сравнению с довоенным периодом завод увеличил выпуск пушек в 18 раз, а количество рабочих, станков и производственных площадей соответственно возросло лишь на 60%. Это означало, что рост выпуска шел, главным образом, за счет прогрессивных технических мероприятий. В результате их осуществления была резко расширена мощность инструментальной базы (в 3 раза за один год), созданы новый цех приспособлений и станкостроения, более мощные отделения по восстановлению инструмента и приспособлений к цехах. В создании этой мощной станкоинструментальной базы выдающуюся роль сыграл А. Гуриков, первый начальник нового цеха станкостроения. Талантливый организатор, он вскоре был назначен заместителем главного инженера по подготовке производства и реконструкции завода. После войны А. Гуриков был выдвинут на должность директора завода фрезерных станков. Человек прекрасной души, одаренный организатор, он и в новом коллективе пользовался большим авторитетом. Тяжелая болезнь оборвала жизнь всеобщего любимца Алексея Николаевича Гурикова в самом расцвете сил (он умер через несколько лет после окончания войны).

Соратники Гурикова, руководящие работники цеха — Дмитрусенко, Селихов, Серов, Крохин, Большаков — также были специалистами-инструментальщиками высокого класса.

Многократный рост производительности труда обеспечивался также специализацией цехов по принципу замкнутого выпуска агрегатов, узлов с применением поточных линий. Такая специализация позволила кроме упрощения руководства производством сократить цикл изготовления деталей в несколько раз. Так, например, в ствольном цехе его руководители А. А. Гордеев, М. А. Брежнев, Ф. П. Дзюбенко и др. добились сокращения цикла: по трубам — с 8–10 суток, по казеннику — с 13–14, по люльке — с 10–12 суток до 3–4 суток по каждому элементу, а по клину с 11–12 до 2–3 суток. В цехах поворотных и подъемных механизмов и прицелов благодаря внедрению потоков, широкому применению стендов для испытания и обкатки узлов добились сокращения трудоемкости в 3–4 раза при безупречном качестве. Душой этих начинаний были начальники цехов Абрамов и Селиверстов и их помощники инженеры Отряскин, Альтерман и др. [190] Резко сократился путь прохождения деталей по цехам в процессе обработки.

Разработка и внедрение передовой технологии сулили увеличение выпуска продукции, но для этого требовалось какое-то время, а его у нас не было. Нужды армии не позволяли останавливать выпуск изделий или снижать его, а, напротив, требовали их непрерывного увеличения. Как решить эти исключающие друг друга задачи? Выход был найден в применении производственно-технологического планирования. По специально разработанным графикам, увязанным с наличием заделов, назначались календарные сроки перестановки оборудования и освоения технологии.

Планировки на перестановку оборудования создавались небольшой группой технологов-энтузиастов при отделе главного технолога во главе с З. Максименко. Они достигли большого успеха в этом деле. Любая, даже самая сложная, перестановка сотен видов оборудования по плану этой группы осуществлялась в несколько дней. Технологи применяли оригинальный метод: заранее изготовленные макеты оборудования накалывали на лист проекта перепланировки и в таком виде предъявляли его соответствующему цеху. А там уже проект под руководством главного инженера рассматривался руководителями служб — главного технолога, главного механика, начальника отдела техники безопасности, цеховыми работниками. Поскольку в проекте все было наглядно, вопрос решался быстро.

Строгое соблюдение технологической дисциплины стало непреложным законом производства. Это в большой степени обеспечивало успех всех технических мероприятий и гарантировало высокое качество продукции.

Технологи отдела главного технолога во главе с А. Ф. Гордеевым, Г. Д. Лычевым и Б. А. Марининым проделали огромную работу, коренным образом изменив подход к проектированию технологического процесса производства пушек. До войны большинство операций производилось посредством разметки на деталях, и этим была занята целая армия высококвалифицированных рабочих. В 1940 г. на сотню различных деталей мы проектировали и заказывали в среднем 55 приспособлений, из которых изготавливалось всего 38, а применялось не больше 25. Война заставила изменить эту практику, с тем чтобы помочь пришедшим на производство юношам и женщинам быстрее освоить операции. [191]

Теперь на 100 деталей стали проектировать и заказывать уже 157 приспособлений, и в цехах использовалось не менее 120. Широкое применение получил многолезвийный комбинированный инструмент, благодаря которому в одной из основных деталей, например, отпала надобность во втором процессе сверления.

Для чистовой отделки, как и на заводе им. Калинина, у нас применяли протяжные станки. Конструкция ЭНИМСа (Черников и др.) оказалась оригинальной, но примененная в ней гидравлика была ненадежной. Конструктор нашего завода Бородкин, использовав идею протяжки, создал простые и надежные винтовые 100–7 станки стоимостью уже не 1 млн. руб., как первые экземпляры, а всего около 100 тыс. руб. Протяжка канала длилась теперь всего 15 минут, трудоемкость этой операции сократилась в 25–30 раз.

Большой эффект был достигнут инструментальщиками при протяжке прямоугольных отверстий казенника. Это было поистине революционным шагом, избавившим нас от шабровки и сократившим время на обработку до 1,5 часа вместо 13 часов по старому процессу. Еще пример такого рода: переделка продольно-строгальных станков в плоскошлифовальные позволила отказаться от ручной шабровки, в результате продолжительность обработки сократилась в 10 раз.

Модернизации станков вообще придавалось большое значение, а это, в свою очередь, способствовало созданию высокопроизводительной технологии. Характерен пример с тульскими станками. Это было в самые трудные октябрьские дни 1941 г., когда из Москвы двигался на восток огромный поток людей и техники, а от Тулы фашисты были на расстоянии ружейного выстрела. Нуждаясь в станках, мы обратились к секретарю обкома партии В. Г. Жаворонкову, возглавлявшему Тульский городской комитет обороны, с просьбой разрешить взять неиспользуемое оборудование. Вначале он удивился.

— Вы знаете, — сказал он, — что фашисты от нас в нескольких сотнях метров, нас непрерывно обстреливают? — но тут же добавил: — Тульский пролетариат не позволит фашистам войти в Тулу. Приезжайте и берите станки, пусть они служат общему делу. Давайте побольше пушек. Туляки вам помогут погрузить и отправить.

Модернизированные на заводе старые тульские станки были успешно использованы как операционные и как база для создания специальных и агрегатных станков, [192] Под руководством талантливого конструктора Бородкина и его ближайших помощников Ордынского и Кошкина станкостроительный отдел проделал огромную работу по модернизации и созданию нового оборудования. О размахе их работ можно судить по следующим данным: благодаря модернизации свыше 200 станков (66 видов) и созданию новых 98 станков (27 видов) уже к маю 1943 г. было получено свыше 20 млн. руб. экономии.

Усилия технологов, направленные на налаживание поточного производства в механосборочных цехах, откуда на главную сборку поступали готовые узлы, как в автомобилестроении, свели процесс окончательной сборки пушек к стыковке узлов, отладке отдельных параметров и в целом пушки. Затем следовал отстрел на полигоне и сдача орудий военпреду.

Удивительно просто была решена организация конвейерной сборки пушек. По предложению талантливого самородка из рабочих Анатолия Ковалева, бывшего тогда начальником сборочного цеха, буквально в несколько дней были изготовлены два деревянных желоба, по которым собранные в лафетном цехе лафеты катились на колесах вдоль конвейера до позиций, где на лафет устанавливался ствол и все другие элементы орудия. Пушки при этом продвигались непрерывно с помощью механической лебедки. С последней позиции одна из полностью собранных пушек грузилась на автомашину, другая бралась на буксир, и в таком виде обе они одновременно отправлялись на полигон, подчиненный сборочному цеху.

Танковые пушки также собирались на круговом тележечном конвейере и на рельсовой тележке через тоннель уходили прямо на устроенный возле цеха полигон.

Наряду с проблемами собственного производства пушек большое значение приобрели вопросы металлургического цикла. Металл, как каждому понятно, был основой, «хлебом» нашего, да и не только нашего, производства. Дело в том, что на наших поковках, штамповках, литье, слитках легированных сталей базировались сотни родственных предприятий. Не было дня, чтобы я, как главный инженер, не бывал в металлургических цехах — с этого начинался рабочий день.

Металлургическое производство возглавлялось заместителем директора по металлургии, профессором, генерал-майором Михаилом Максимовичем Струсельбой, крупным ученым, имевшим большой практический опыт [193] и авторитет среди металлургов страны. Его ближайшими помощниками были главный металлург Дворецкий и начальник центральной заводской лаборатории (ЦЗЛ) Эфрос.

Перед металлургами стояла задача непрерывного увеличения производства проката, стального фасонного литья и т. п. С этой целью пришлось, во-первых, построить прокатный цех, использовав старую клеть, которую помогли восстановить и пустить в эксплуатацию ленинградцы, и, во-вторых, пойти на смелый технический риск — перевести печь с плавки кислой стали на основную. Но и этого оказалось недостаточно, и тогда пришлось в срочном порядке построить пятую мартеновскую печь.

Неоценимую работу проделали фасонщики по освоению дульного тормоза, отлитого в кокиль. Круглые сутки инженеры Коптев, Чумаков при непосредственном участии Амо Сергеевича Еляна трудились над качественной отливкой дульных тормозов фактически с уже чистовыми размерами. Оставалась незначительная механическая обработка в течение 30 минут вместо 30 часов, требовавшихся на обработку кованого варианта. Нетрудно догадаться, какой это дало эффект. Я упоминаю лишь некоторые из многочисленных созданных металлургами новшеств, которые на всех переделах многократно увеличивали производительность труда по выпуску пушек.

Много смекалки и изобретательности проявил на важнейшей операции изготовления стволов — термической обработке — Колесников, признанный авторитет термического дела в масштабе наркомата. По его предложениям цикл термообработки сократился в несколько раз без снижения качества стволов и других изделий.

Строгая технологическая дисциплина, хорошо поставленный внутризаводской контроль и контроль военной приемки обеспечивали высокое качество пушек. Этому во многом способствовали правильные взаимоотношения с военной приемкой. Николай Дмитриевич Яковлев, который с первых дней войны возглавил ГАУ Наркомата обороны, установил хорошие, товарищеские, основанные на взаимном доверии отношения с производственниками. Он сломал существовавшую до него порочную систему длительных, многоступенчатых этапов переговоров при решении спорных вопросов. Рассматривая разногласия с военной приемкой, Николай Дмитриевич [194] Яковлев старался найти в оперативном порядке наиболее приемлемое, разумное решение. Этот стиль был перенесен во взаимоотношения с заводом П. П. Веселковым, руководившим военной приемкой.

В начале 1943 г., после разгрома немцев под Сталинградом, маршал артиллерии Н. Н. Воронов в телеграмме на имя Еляна так характеризовал значение и качество выпускаемых нашим заводом орудий: «Замечательный завод, выпускает отличную продукцию, пользующуюся большой любовью у бойцов и командиров Красной Армии и большой ненавистью у врагов. Ваша продукция в умелых руках советских артиллеристов ежечасно наносит огромное поражение гитлеровским войскам на всех фронтах Отечественной войны. Искренне желаю вам дальнейших успехов по выполнению плана. Продолжайте выпускать высококачественную продукцию».

16 июня 1944 г. в газете «Комсомольская правда» появилась статья Александра Безыменского под названием «11 тысяч выстрелов из пушки 256563». А. Безыменский проследил судьбу одной пушки нашего завода, которая вступила в строй, когда батарея была под Сталинградом, и участвовала в разгроме армии Паулюса.

Вот стоит она на Молотычских высотах Курской дуги. Вот защищает она у Орла шоссе Орел — Курск. Масса танков и пехоты движется на наши позиции. Пушка стреляет. Ее огонь составил часть той грандиозной завесы, которая не пропустила врага. Далее пушка двигалась к Днепру, продолжая стрелять так, что ее командир, украинец Пасько, сменивший заболевшего Жаркова, только покрякивал от удовольствия.

— Аи гарна дивчина! Огнеглазая!..

Затем Киев, днепровские берега, Черняхов, Житомир, Шепетовка, обстрел Тернополя.

— Понимаете ли вы, товарищи, — писал Безыменский, — что она прошла своим ходом по прямым и боковым дорогам войны, по шоссе и тропинкам, по полям и болотам, по снегу и траве 12 280 км.

На своем пути от Сталинграда до Тернополя она уничтожила 10 немецких танков, 5 бронетранспортеров, 5 самоходных орудий, 15 автомашин, 16 орудий, 4 противотанковых орудия, 7 минометов, 26 дзотов, уложила 5 батальонов гитлеровцев. Она произвела свыше 11 тыс. выстрелов (это выше нормы почти вдвое). [195]

Энтузиазм, наука, передовая техника — все это пронизывало деятельность завода во всех его звеньях. При этом нельзя забывать решающей роли партийно-массовой работы, проводимой парткомом и его секретарем, парторгом ЦК ВКП(б) И. Д. Линевым.

Из множества мероприятий партийно-массового характера расскажу лишь об одном — о месячнике выявления новых резервов и их использовании. Как ни высок был накал социалистического соревнования, но требования к заводу росли. Росли и наши возможности, по мере того как мы овладевали передовыми методами производства. В месячнике, проведенном с 15 августа по 15 сентября 1943 г., приняли участие около 2 тыс. человек, больше половины предложений внесли рабочие. Уже одна количественная сторона смотра говорила о большом творческом росте массы работников завода. Достаточно сказать, что если за предшествующие годы войны в среднем поступало в месяц 134 предложения, то за один этот месячник их было в 28 раз больше. Более половины из них были внедрены в производство, что сэкономило 9,5 млн. руб.

Но еще показательней характер внесенных предложений. Он говорил о большом росте технической зрелости рабочих и специалистов.

Взять, к примеру, предложения рабочих кузнечно-штамповочного цеха — Кузнецова, Симакова, Черепанова — о внедрении многоместной штамповки, что позволило увеличить съем с молотов в 2 раза. Или предложения начальника этого цеха Фильштейна и его заместителей — Воробьева, Николаева, Каганова и Стаховского — по коренной модернизации тяжелых прессов, давшей 570 тыс. руб. годовой экономии, по ковке казенников, минуя второй нагрев, позволившей не только увеличить производительность, но и уменьшить флекены и тем самым резко повысить качество продукции.

Рабочие литейного цеха Баженов и Черепанов предложили для уменьшения брака по стальным отливкам применить круглые стержни под литниковую воронку и приваривать решетки снизу. Эти новшества дали около 100 тыс. руб. годовой экономии и резко улучшили качество командных деталей.

По предложению инженеров — руководителей литейного цеха Чумакова, Эфроса, Белова, Чернова, Коптева, Чернышева и Курзинера — при изготовлении облицовочных масс стали применять пасту взамен молотой сухой [196] глины, что давало большую экономию глины, песка, дров и труда. В итоге — годовая экономия в 3,5 млн. руб.

Особо следует отметить предложение молодого конструктора, воспитанника МВТУ Анатолия Савина. Интересно, что к моменту сделанного им предложения, что было уже в конце войны, он не успел еще защитить диплом. Предложенные Савиным противооткатные устройства для танковой пушки отличались конструктивной простотой, что позволило заводу экономить около 4,5 млн. руб. в расчете на год.

В конце 1943 г. 23-летний Анатолий Савин был назначен на должность главного конструктора завода. Жизнь подтвердила правильность этого смелого решения. В последующие годы Савин в полной мере проявил свои способности и талант. Лауреат Государственной премии, доктор технических наук Савин награжден многими орденами и медалями.

Война предъявила ко всему командному составу особо высокие требования по руководству предприятием. Первейшие из них — предвидеть не только завтрашний день, но смотреть намного дальше. Высокая творческая активность трудящихся не могла мириться с отсталыми методами управления. Война особенно остро поставила проблемы единоначалия, строжайшего соблюдения производственной и технологической дисциплины как нормы работы. Если раньше на факты нарушения технологии многие смотали сквозь пальцы и нередко технология могла изменяться по усмотрению самого рабочего, то в дни войны это каралось, как преступление.

Большое внимание мы уделяли роли мастера, бригадира. На основе внедрения безнарядной системы их освобождали от лишней писанины, беготни за деталями и инструментом. Мастер стал самостоятельно решать производственные вопросы, стал действительным руководителем на своем участке. В его распоряжение выдавались талоны на дополнительное питание, ордера на промтовары, талоны на хлеб без карточек. Он сам решал вопрос о направлении рабочих в профилакторий и т. д. Все это позволило материально поощрять наиболее отличившихся рабочих.

Подняв роль мастера, мы освободили начальников цехов от несвойственных им дел, дали им возможность заниматься основными вопросами организации производства. Такого четкого разделения обязанностей и ответственности мы добились во всех звеньях производства. [197] Но все эти изменения не дали бы результатов, если бы не четкое планирование производства и точный оперативный учет. Производственное планирование мы не мыслили без сочетания с технологическим. Можно составить самый идеальный план, но если не знать не только ежедневно, но даже ежечасно, как он выполняется, то план превратится в ненужную бумажку. На многих предприятиях практиковались (да и сейчас практикуются) ежедневные диспетчерские совещания, на которых подолгу разбираются главным образом причины невыполнения графика по дефицитным деталям. На нашем заводе таких совещаний начальников цехов не проводилось. Планирование было объединено в одном планово-производственном отделе под руководством заместителя главного инженера В. Д. Максименко, впоследствии директора завода.

Построение цехов и отделений по принципу предметной специализации при поточном производстве позволило в корне изменить управление производством. Планирование и учет упростились и стали более оперативными, конкретными и реальными. Сократились межцеховые и внутрицеховые перевозки, высвободились транспортные средства и рабочая сила при них, улучшились некоторые другие показатели.

В результате укрупнения и упрощения структуры управления, внедрения безнарядной системы было высвобождено около 500 инженерно-технических работников и 130 нарядчиков.

Помимо суточных итогов мы ввели 4-часовые, а в некоторых случаях и 2-часовые графики поступления заготовок, состояния операционных заделов, сдачи узлов, агрегатов и готовых машин. Эти графики велись у начальников отделений, участков, цехов, на диспетчерском пульте завода. Директор и главный инженер завода также располагали 2–4-часовыми графиками. Такая система полностью устранила необходимость ежедневных совещаний как по пульту, так и очных. Руководители завода и цехов в любой момент видели состояние дел на участках и даже на решающих операциях и могли принимать срочные, оперативные меры. Хорошо налаженный учет давал возможность заводским, партийным и общественным организациям более оперативно и конкретно вести массово-политическую работу, наглядную агитацию, развивать социалистическое соревнование. В результате всех этих мероприятий завод стал стабильно [198] изо дня в день выпускать 40 танковых и 60 дивизионных пушек.

В том, что завод достиг больших успехов, он во многом обязан своему директору А. С. Еляну. Обладая твердой волей и требовательностью к подчиненным, умением конкретно решать вопросы, он создал на заводе стиль, проникнутый деловитостью снизу доверху. При решении самых сложных вопросов он никогда не прибегал к многочисленным и длительным совещаниям. Все сводилось к рассмотрению конкретных, заранее подготовленных предложений.

Умение чувствовать перспективу позволяло заблаговременно быть готовым к решению коренных задач в создании лучших образцов артиллерии и других изделий и освоении самой передовой техники и технологии. В первые же дни прихода на завод А. С. Елян приступил к созданию опытного цеха КБ, оснащенного полным комплектом оборудования для производства пушек. Это позволило буквально в несколько месяцев осуществить в металле, испытать и сдать госкомиссии всю гамму пушек. Прозорливость, я бы даже сказал, мудрость такой практики подтверждается и примером освоения нефтяного оборудования, начатого заводом в 1944 г., задолго до окончания войны, в интересах народного хозяйства будущего мирного времени.

При внедрении новых станков, приспособлений и других видов новой техники директор зачастую сам возглавлял группу конструкторов, технологов и производственников и, чтобы постоянно быть в контакте с ними, размещал свое рабочее место прямо на производственном участке. Так, например, было при освоении литого дульного тормоза, освоении многошпиндельных станков и т. д.

Летом 1942 г. заводу предложили все дивизионные пушки направлять в определенный район. Мы догадывались, что там накапливаются силы для решающего удара. Действительно, в штурме и разгроме фашистских позиций под Сталинградом на каждом километре фронта действовало много наших пушек. Об этом потом нам рассказал представитель Ставки Верховного Главнокомандования главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов. Он вместе с начальником ГАУ Н. Д. Яковлевым вскоре после Сталинградской победы прибыли на завод и, как бы отчитываясь перед коллективом, поведали о многих ярких артиллерийских эпизодах [199] с участием наших пушек, которым они дали высокую оценку.

Хочется отметить еще одну черту, присущую, конечно, не только нашему заводу. Речь идет о помощи одного предприятия другим. Корни этого явления уходят в социалистическую природу нашей экономики, советского общества. Дело ученых выявить во всей полноте характер и масштаб этой закономерности. Я расскажу о том, что делал в этом направлении наш коллектив.

Оптический завод, где директором был Колычев, оказался в тяжелом положении из-за отсутствия штамповок. Обратились за помощью к нам. Ответ был один:

— Приезжайте, чем сможем, поможем.

Незамедлительно приехал главный инженер оптического С. А. Зверев. Мы быстро нашли с ним общий язык. Хотя трудностей было много, помощь была оказана. В другой раз на завод приехал заместитель наркома авиационной промышленности Петр Васильевич Дементьев вместе с заместителем директора завода

A. Шульманом. Им требовались штампованные кубики. Для нас — это непривычное изделие, но инженеры, кузнецы пораскинули мозгами, и мы смогли удовлетворить и эту просьбу. По просьбе директора Московского автозавода Ивана Алексеевича Лихачева в короткий срок сумели снабдить автомобилестроителей поковками штоков для прессов. По-государственному откликнулись на обращение завода «Красный пролетарий», нуждавшегося в поковках для специальных токарных станков.

Это лишь несколько примеров из многих подобных. При этом надо отметить, что все наше оборудование было «по горло» загружено собственным производством и для оказания помощи другим приходилось проявлять немало усилий и изобретательности. Я должен с радостью отметить, что старинная русская поговорка «Долг платежом красен» в полной мере проявлялась и по отношению к нам.

1943 г. завод также завершил успешно, но в канун 1944 г. пришлось пережить весьма тревожные дни. Неожиданно приехали нарком Д. Ф. Устинов и вместе с ним нарком боеприпасов Б. Л. Ванников, нарком танковой промышленности В. А. Малышев, начальник ГАУ Н. Д. Яковлев, маршал бронетанковых войск Я. И. Федоренко и главные конструкторы Ф. Ф. Петров и

B. Г. Грабин, который в это время возглавлял ЦАКБ (Центральное артиллерийское конструкторское бюро). [200]

Их приезд был вызван необычайными обстоятельствами. Оказалось, что пушка конструкции ЦАКБ, предназначенная для перевооружения танка «Т-34», на завершающей, самой ответственной стадии не выдержала испытаний. Произошла поломка отдельных деталей. Комиссия и приехала к нам на завод, чтобы наметить меры для быстрейшей ликвидации создавшегося положения. В это же время на нашем заводе успешно велись полигонные испытания 85-мм танковой пушки, созданной нашими молодыми конструкторами. Оказалось, что на выходе такая же пушка у уральских конструкторов, возглавляемых Ф. Петровым. Перевооружению танков «Т-34» 85-мм пушками Верховное Главнокомандование придавало большое значение, поскольку оно приурочивалось к весеннему наступлению на Правобережной Украине.

Москва разрешила комиссии провести одновременные испытания всех трех пушек, установив для этого кратчайший срок. Возглавил комиссию нарком Д. Ф. Устинов. В ее состав входили главные конструкторы, представители Главного артиллерийского управления Наркомата обороны, Наркомата танковой промышленности и др. Испытания начались 2 января 1944 г. Мне было поручено незамедлительно производить изменения в конструкциях, которые комиссия сочтет нужными. Не знаю, когда спали Дмитрий Федорович и другие члены комиссии, но почти ежечасно в течение первых суток их можно было видеть в цехе, где производился монтаж орудий. Тут уместно сказать, что Д. Ф. Устинова хорошо знали и руководители завода, и многие рабочие. Он постоянно интересовался работой завода, часто бывал здесь и оказывал всегда большую помощь в решении сложных вопросов, встававших перед нами. С ним было легко работать. Он знал, что рабочим и ИТР завода можно вполне доверять и они не требуют лишних напоминаний.

В первые три дня ни рабочие, ни инженеры не знали сна. Об этом дает представление такой эпизод. В одной из испытуемых пушек пришлось заменить главную деталь — люльку. Прямо по белкам (чертежам) со стола конструктора технологи-литейщики составляли технологию и чертеж модели. Тут же включалось в работу столько модельщиков в каждой смене, сколько максимально могло быть занято. Эстафета передавалась из смены в смену. К концу первой смены следующего дня люлька уже формовалась. Пример подавали командиры, [201] коммунисты, не уходившие в течение многих часов со своих постов. Каждый чувствовал свою личную ответственность за успешное решение нелегкой задачи. И совершилось невероятное. Теперь этому трудно поверить: сложная стальная люлька была готова на четвертый день. Слесари-монтажники позволяли себе заснуть на какой-нибудь час, и то тогда, когда появлялся небольшой перерыв из-за доделок на станке. Помню, что после отправки пушек на полигон, когда я доложил об этом Дмитрию Федоровичу, он, к моему удивлению, сказал лишь одно:

— Отправляйтесь немедленно отдыхать.

Все три образца пушек отправили на ближний полигон, и начались круглосуточные испытания. Привозили пушки на завод в любое время дня и ночи. Начеку были рабочие, конструкторы, производственные мастера, и необходимые исправления производились немедленно. К концу января наилучшие результаты показала пушка смешанного варианта «ЗИС-С-53», то есть конструкции нашего завода и ЦАКБ. Ведущими конструкторами этой пушки от ЦАКБ были Сергеев и Муравьев, а от нашего завода — Савин. Благодаря самоотверженному труду коллектива пушка, только в конце января принятая на вооружение, уже в начале марта начала выпускаться серийно, и в войсках 2-го Украинского фронта получили танки «Т-34», вооруженные 85-мм пушками. Эти пушки поражали «тигров» и «пантер» с дистанции 500–1000 м. С этой пушкой танки «Т-34» и кончили войну.

Темпы освоения и перехода на массовый выпуск пушек оказались даже для нашего видавшего виды коллектива очень высокими. Но эта нелегкая задача была с честью решена, и к Первомаю начался выпуск новых пушек на потоке.

За освоение этой пушки свыше 200 передовиков завода были награждены орденами и медалями.

Во второй половине 1944 г., когда победа над фашистской Германией была близка, надо было подумать над тем, чем занять многотысячный коллектив в мирное время. По инициативе Еляна, начинавшего свою деятельность в 20-х годах на Бакинском заводе нефтяного машиностроения им. Шмидта, мы приступили к переговорам с руководителями Наркомата нефтяной промышленности Н. К. Байбаковым и М. А. Евсеенко о нашем намерении начать изготовление различного нефтяного оборудования в больших масштабах. Нефтяники горячо [202] приветствовали наше предложение, и сразу же на завод была направлена группа крупных специалистов — Арзуманов, Федоров, Ионисян и др. и в качестве заместителя главного инженера по нефтяному оборудованию — Е. С. Зейде. Наш опыт освоения пушек и организации потоков мы целиком применили в производстве нефтяного оборудования.

Когда в мае 1945 г. было дано указание о свертывании производства пушек, мы к тому времени уже имели оснащенные технологические процессы и подготовленные потоки по долотьям, ретурбендам, насосам и другим видам техники. Для массового изготовления долотьев конструкции самого завода был создан заново специальный цех № 50. Наши долотья обладали лучшими эксплуатационными качествами и большей технологичностью.

Вместо противооткатных устройств на том же оборудовании освоили выпуск глубинных насосов, у которых впервые в стране были применены азотированные втулки, резко повысившие стойкость насосов. В цехе стволов мы наладили выпуск утяжеленных бурильных труб. Освоили также элеваторы и разнообразную фонтанную арматуру.

Как подтвердил потом побывавший на заводе Николай Константинович Байбаков, высокий уровень кадров завода позволил внедрить высокопроизводительную технологию, коренным образом отличавшуюся от существовавшей много лет на заводах нефтяного машиностроения. Например, наплавка твердым сплавом каждого зуба (по 98 на шарошке) производилась автогенщиками высокой квалификации, и это был тяжелый ручной труд. На заводе объявили конкурс на более прогрессивную технологию наплавки, и один скромный техник-электрик предложил производить наплавку твердым сплавом зубьев шарошек на установке «ТВЧ» с автоматической дозировкой порошка и полуавтоматическим поворотом на позицию. Это расширило самое узкое место по выпуску долотьев.

Вместо кованых заготовок ретурбендов мы предложили изготовлять эту деталь из стальных отливок. Это позволило в несколько раз увеличить производительность и значительно удешевить изделие. Очень быстро были освоены мощные грязевые насосы на 250 атм для буровых.

В это время завод посетил по нашей просьбе Н. К. Байбаков. Организацию производства и высокий [203] уровень технологии Николай Константинович оценил сразу. Он воскликнул:

— Да вы нас забросаете оборудованием. Нам и денег не хватит на вас!

Денег действительно уже не хватало у заказчика. Николай Константинович пообещал быстро уладить этот вопрос и слово сдержал.

Война близилась к победному концу. В ночь на 9 мая позвонил Дмитрий Федорович Устинов (Елян в это время был в Москве). Нарком поздравил весь коллектив с великой победой. 4 июня был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР, которым завод награждался орденом Отечественной войны 1-й степени за выдающиеся заслуги в деле создания и организации массового производства пушек. А другим указом от 6 июня свыше 300 рабочих, командиров производства и руководителей завода были награждены орденами. Всех нас глубоко волновало и радовало сознание того, что коллектив завода внес свой заметный вклад в разгром врага.

Отдельно был отмечен творческий вклад конструкторов-артиллеристов в создание высокоэффективной, маневренной, надежной и относительно простой военной техники. Грабину, Хворостину, Мещанинову, Ренне, Норкину, Савину, Сергееву и др. было присвоено звание лауреатов Государственной премии 1-й степени.

За коренное усовершенствование технологии и организацию высокопроизводительного поточного метода производства пушек, обеспечившего значительное увеличение их выпуска при снижении расхода металла и уменьшении потребности в рабочей силе, Елян, Лычев, Олевский, Максименко, Гуриков, Бородкин, Гонор и Марголин также были удостоены звания лауреатов Государственной премии 1-й степени.

В Музее Вооруженных Сил имеется небольшой стенд, где под стеклом хранится стреляющая модель пушки «ЗИС-3» в одну десятую величины, ордена, медали и Золотая Звезда Героя Социалистического Труда Амо Сергеевича Еляна (умер в 1965 г.). Среди орденов есть и орден Суворова 1-й степени, которым обычно награждались полководцы, выигравшие крупные сражения. Награждая этим орденом боевого руководителя завода, правительство как бы приравнивало его к полководцу, одержавшему большую победу на поле боя.

Мне довелось побывать во многих городах страны, в том числе в Волгограде, на Пулковских высотах, а также [204] в ГДР, Венгрии, Болгарии, Польше. И всюду я видел на постаментах пушки «ЗИС-3» и танки «Т-34», на которых были установлены пушки нашего завода «Ф-34». Это признание подвига коллектива завода каждый раз глубоко волновало. Пусть же эти пушки всегда будут грозным предупреждением тем, кто подумает посягнуть на свободу и независимость нашей великой Родины. [205]