Причал в Лисьем Носу
16 сентября 1941 года наши войска оставили поселок Володарский и Урицк. Соединения 8-й армии оказались отрезанными от основных сил, оборонявших Ленинград, и вынуждены были отойти в район Старый Петергоф — Ораниенбаум. Побережье Финского залива на участке Лигово — Новый Петергоф оказалось захваченным врагом. Так образовался Ораниенбаумский плацдарм, которому в 1944 году суждено было сыграть важную роль в разгроме гитлеровцев под Ленинградом.
Связь плацдарма с городом поддерживалась только по Морскому каналу, пролегавшему в непосредственной близости от артиллерийских позиций врага. От огня его батарей мы несли ощутимые потери в транспортах.
Поэтому Военный совет фронта решил создать на северном берегу залива у поселка Лисий Нос перевалочную базу для обеспечения более надежного снабжения войск, находившихся на плацдарме и в Кронштадте. Хотя эта трасса не могла считаться полностью безопасной, все же она была гораздо дальше от батарей противника. События показали, что потери на этой трассе при перевозках смешанного типа (сухопутным транспортом до Лисьего Носа и далее по воде в [154] Кронштадт и Ораниенбаум) уменьшились во много раз.
...В ночь на 17 сентября 1941 года в штабе флота заместитель начальника инженерного отдела военинженер 1-го ранга П. А. Балуков вручил мне приказ: немедленно приступить к работам по сооружению комплекса базы и назвал срок исполнения — трое суток. Обстановка и срочность работ были мне понятны.
Рабочих рук и транспорта не хватало. В той обстановке конный транспорт, которым мы располагали, являлся, пожалуй, единственно приемлемым — ведь строительство развертывалось на территории, лишенной всяких дорог, а конь с возом пройдет повсюду.
Строительство было трудным. Пирс строился на мелководье, вспомогательных плавсредств не имелось, возможностей строить одновременно несколько опор не было. Оставалось одно: вести работы от берега, что сужало их фронт. Но, несмотря на частые налеты гитлеровской авиации, мы ежедневно продвигались в залив на 100–150 метров.
Одновременно сооружалась автомобильная дорога от станции Лисий Нос, устанавливалась 130-миллиметровая батарея. Батарею совместно с артиллеристами удалось установить за трое суток, а пирс и автодорогу закончили к исходу седьмого дня (командование учло сложность работ, условия, в которых они выполнялись, и перенесло срок сдачи пирса). Всю работу вели бойцы строительных батальонов, на подсобных работах трудилось много девушек-ленинградок. Пирс работал до полного ледостава...
В конце марта 1942 года мы получили приказ срочно отремонтировать пирс, сильно поврежденный подвижкой льда, построить железнодорожную ветку нормальной колеи от станции Лисий Нос до причала, проложить по пирсу узкоколейку. Ледовая дорога на Кронштадт таяла, но/прерывать сообщение с плацдармом нельзя было ни на один день. За тяжелую первую блокадную зиму наше строительство понесло большие потери. Командование флота выделило в наше распоряжение 176-й отдельный инженерно-строительный батальон во главе с майором М. С. Сухих, а Ленфронт придал нам головной ремонтный поезд — квалифицированную железнодорожную организацию, которая прибыла к нам со своей техникой и рельсами.
Противник по нескольку раз в день обстреливал из орудий район пирса, мы несли потери, приходилось то и дело исправлять повреждения, но, несмотря на все эти трудности, переправа работала безостановочно. Устроенные нами противоосколочные укрытия на ряжах вдоль пирса и на берегу спасли немало человеческих жизней.
Особые хлопоты доставляли нам выгрузка и хранение взрывчатых веществ — сотен тонн снарядов, мин, гранат, толовых шашек, доставлявшихся к пирсу и ожидавших погрузки на суда.
За короткий срок нам удалось устроить обвалованные места хранения взрывчатки и полностью уберечь боезапас от взрыва.
После прорыва блокады оперативное значение Ораниенбаумского плацдарма возросло, а следовательно, возросло и значение нашего пирса. Поэтому еще зимой 1943 года мы стали готовиться к капитальному восстановлению разрушенного льдами причала. Для начала нужно было спасти хотя бы часть лесоматериалов. Вытаскивать бревна и доски с заснеженного, торосистого льда на заливе было очень трудно, ветер пронизывал бойцов насквозь, обогреться было негде: чтобы враг не обнаружил нас, костры разводить запрещалось. Люди работали в белых халатах поверх ватников с утра и дотемна. Техническая часть нашего строительства под руководством инженера краснофлотца С. Р. Чурилина (ныне полковник-инженер в отставке) составила проект пирса: балочный мост на ряжевых опорах, рассчитанный на большую нагрузку. Проект был утвержден Военным советом КБФ, и Строительство № 40, 176-й отдельный инженерно-строительный и 52-й строительный батальоны приступили к работам. Предстояло установить 130 бревенчатых ряжей, загрузить их камнем, смонтировать [156] верхнее строение. Заготовку элементов пришлось делать на берегу, в кустарниках. Все тщательно маскировалось. Водолазы, работая в ледяной воде, самоотверженно помогали устанавливать ряжи и забивать сваи. На постройке пирса особенно отличились артиллеристы с форта «Первомайский» и бригада девушек под руководством Таисии Васильевой, секретаря комсомольской организации Строительства № 40; многие из девчат были награждены орденами и медалями.
Причал в Лисьем Носу хорошо поработал в период обороны и еще лучше — во время наступательных боев по окончательному разгрому гитлеровских полчищ под Ленинградом.