От Урицка до Кокорева

В августе сорок первого я был включен в оперативную группу по строительству и монтажу броневых дотов на Ленинградском фронте.

Саперное дело было мне знакомо: довелось учиться в Ленинградской военно-инженерной школе на саперном отделении, фортификацию там изучали в солидном объеме. Это мне сейчас пригодилось.

Выполняя задания оперативной группы, я работал в Дачном, Угольной гавани, Урицке, Лигове, Кировском секторе от Автова до Нарвских ворот. Работа не допускала промедлений. Город уже находился почти в полном окружении. Противник захватил Стрельну и вышел к заливу, начал вести прицельный орудийный огонь по городу и опорным пунктам. Мы работали фактически на переднем крае.

Бронеточки делались различных видов: «финские сани», «ползунки», «домики», сборные — под артсистемы с танков Т-26, Т-28 и башни танков КВ, переносные бронещитки для стрелков и снайперов.

Корабельная броня нелегка. Собирали, что можно, вручную с помощью лебедок, талей и домкратов. Дороги плохие, артобстрелы стали обычным делом. Работали [151] в основном ночами. К месту работы зачастую ползли по-пластунски.

Первый тяжелый пушечный дот монтировали в Дачном. Начали спокойно, но через несколько дней нас засекли — видимо, с аэростата наблюдения. Налетели бомбардировщики, перемешали все с землей. Хорошо, люди успели укрыться в блиндаже поблизости. В дальнейшем работали только в темноте.

Второй дот ставили напротив «Пишмаша», у развилки шоссе на Ораниенбаум и Красногвардейск. В здании завода сидели немцы, местность была пристреляна ими.

Шоссе простреливалось, и броневые плиты были сброшены на него наспех. Вести монтаж — невозможно. Но была необходимость, был приказ.

Присматривались, размышляли. Неподалеку стояли два стога сена. Ночью мы слегка передвинули оба (сохранив положение одного относительно другого) так, чтобы стог заслонил место монтажа. Вырыли рядом на случай обстрела блиндаж. Установили лебедку для подтаскивания брони, тросы замаскировали.

И работали по ночам, тихо. На день все надежно укрывали.

Докладываем Котову: смонтировали.

Он — с интересом:

— Дот прямо на виду у противника? Как же вели работы?

Рассказываю. Котов обращается к Тонконогу:

— Поехали, Василий Васильевич, смотреть?

Я отговариваю. День на дворе — лучше не соваться, ведь как на ладони будем. Но Павла Григорьевича Котова разве отговоришь...

— Не слишком ли, Леонид Михалыч, осторожничаешь? Где машина твоя? Поехали!

Едем. Нарвские ворота проехали. Автово проехали. Проехали место, дальше которого не рекомендуется... Слезаем с грузовика. Все спокойно. Приказываю шоферу машину отогнать, если случится обстрел. Отходим от машины — начинается артобстрел. Снаряд разрывается рядом с машиной, и шофер угоняет ее мгновенно. Второй снаряд рвется на месте, где она только что была. [152] Идти к доту, по открытому месту — гибель. Приглашаю всех следовать за мной по придорожной канаве, через дренажную трубу на ту сторону шоссе и перебежками за остов церкви. Порядок.

— Ну, как? — спрашиваю Павла Григорьевича.

— Нервная обстановка, — отвечает.

Высоко была оценена установка этой тактически очень выгодной огневой точки на виду у противника.

Вообще на участке Кировского района броневые доты применялись широко. С начальником управления оборонного строительства Ленфронта военинженером 2-го ранга Ф. М. Грачевым намечали места установки, выбирали типы дотов.

...В конце 1941 года мою группу направили на Ладогу. Ставили доты по побережью и на островах, на земле и на льду вдоль Дороги жизни. Эти точки в поселках Кокорево и имени Морозова, на островах Малый Зеленец и Клочья, на ладожском льду крепко пригодились защитникам ледовой трассы, немало жизней помогли сохранить.

Потом мы работали в районе Невской Дубровки. Нужда в наших бронесооружениях была там велика. Мое подразделение обеспечивало полосу правого берега до Кузьминки и в глубину фронта по направлению к Малому и Большому Манушкиным. Другие наши группы вели ту же работу у Шереметьевки, Масловки, Островков, Черной речки. Обычные трудности усугублялись тут полным отсутствием дорог.

К этому времени мы накопили уже немалый опыт. Работа оперативной группы получила признание фронтовиков. Вначале кое-кто порой посмеивался над «морскими душами», ввязавшимися в фортификацию, теперь же все проявляли усиленный интерес к нашей броне.

Командующий Невской оперативной группой генерал-майор Никитин и бригадный комиссар Галстян не раз вызывали меня по вопросам оборудования бронесо-оружений.

На Невской Дубровке мы действовали совместно с 53-м отдельным инженерным батальоном, им командовал Р. Г. Парунукян. Полное наше взаимопонимание весьма способствовало пользе дела. Никогда не забыть [153] молодого, быстрого начальника штаба батальона С. И. Рубчинского, энергичного, с полуслова схватывавшего любую задачу офицера С. С. Мороза. Не забыть того невероятного физического и нервного напряжения, с каким давался нам каждый дот.

Но, как бы ни было тяжело, сроки выдерживались!

Личный состав инженерно-технических рот и батальонов, матросы и командиры управления кораблестроения, водители треллеров, такелажники отдавали работе все свои силы. А случалось — и жизнь...

Во имя Победы.