На службе штабной

3 апреля 1942 года я прибыл с Волховского участка Ленфронта в Ленинград и явился в Смольный к начинжу полковнику Б. В. Бычевскому. Выслушав мое представление: «помощник начальника оперативного отделения штаба бригады», полковник направил меня к начальнику штаба.

В приемной я встретился с комиссаром управления Михаилом Алексеевичем Королем. Он позвал к себе и очень подробно расспросил о состоянии дел в бригаде, где я служил, о комбриге А. А. Ходыреве, штабе, командирах батальонов, личном составе. После беседы с начальником штаба полковником Н. М. Пилипцом я ожидал дальнейших распоряжений. Ко мне подошел молодой военинженер 3-го ранга:

— Баршай Лев Соломонович. Полковник Бычевский поручил мне подробно поговорить с вами.

После недолгой беседы Баршай подвел меня к топографической карте.

— Бывали вы вот здесь, на Неве? — Он указал на район Островков.

— Конечно, бывал, но давно, еще до войны.

— Тогда поехали, по дороге объясню задание. Ехали мы быстро, миновали Пороховые, Колтуши.

В деревне Манушкино Баршай познакомил меня с майором Парунакяном — командиром 53-го инженерного батальона. По данным разведки, немцы готовились к форсированию Невы. Бычевский приказал сегодня же усилить оборону острова тремя «бронеползунками». На двух ЗИСах с погруженными на них броневыми домиками и отделением саперов мы выехали к Островкам. С броневыми огневыми точками я еще знаком не был. Этот вид сооружений из броневой стали появился на Ленинградском фронте уже в первые месяцы войны

Н нашел широкое применение на всех участках обороны. Особенной любовью пехотинцев пользовались «ползунки» с днищем, позволявшим перетаскивать их волоком по снегу и любому грунту для установки в нужном месте. Наклонная лобовая стенка с амбразурой и броневой заслонкой служила надежной защитой от пуль и осколков.

Уже в апрельских сумерках, побывав на КП полка и батальона, я отыскал землянку лейтенанта, командира стрелковой роты, оборонявшей этот участок. Лейтенант утверждал, что до наступления полной темноты и думать нечего о том, чтобы побывать на острове: подходы к нему и весь остров находятся под перекрестным пулеметным огнем, точно пристреляны артиллерией и минометными батареями противника еще с осени 1941 года. Но приказ требовал за ночь закончить установку бронесооружений, и мы приступили к работе немедленно.

К счастью, лед на протоке, пробитый во многих местах разрывами, «ползунки» наши выдержал. Первый из них перетаскивали по льду без всяких приспособлений. Несмотря на сгустившиеся сумерки, мы все же были замечены; двое саперов получили серьезные ранения. Второй и третий «ползунки» перетащили тросом, зачалив блок за высокий пень.

К трем часам утра «бронеползунки» стояли над пулеметными гнездами в намеченных точках.

Когда мы с Баршаем вернулись в Смольный, было около пяти утра, но все офицеры штаба были на месте. Баршай, взяв у меня схему установленных ботов (броневых огневых точек), пошел докладывать Бычевскому, Через несколько минут адъютант В. Г. Чамин вызвал меня к начинжу. Полковник спросил, действительно ли я лично посадил «ползунки» и какова оборона острова. Я доложил, что остров обороняется двумя взводами — пулеметным и стрелковым; траншеи, нанесенные мной на схему, — неполного профиля, без одежды крутостей; есть несколько землянок командиров взводов и личного состава с легким покрытием.

Борис Владимирович протянул мне мою схему:

— Нанесите это на карту. Оставайтесь пока в штабе, мне такие офицеры нужны. [70]

...Проснулся я около полудня.

В штабе мне были оставлены талоны на завтрак, обед и ужин.

Официантка в столовой, взяв талоны, быстро поставила на стол маленькую тарелку с жиденьким супом, два блюдца с кашей — за «завтрак» и «обед» и небольшой кусочек хлеба. Это был блокадный паек командира. Спустя несколько дней я уже научился оставлять, как делали другие, маленький кусочек хлеба, чтобы съесть его перед сном.

В первые же дни пребывания в штабе я познакомился с большей частью офицеров и знал теперь, что Б. К. Наумов, В. П. Андреев и А. А. Попов во главе с С. И. Лисовским составляют оперативный отдел, Л. В. Смаглий, Л. С. Баршай, К. К. Варсобин, А. И. Иванов и А. И. Николаев под командой А. К. Акатова — технический отдел, Н. В. Кондаков, А. Ф. Прошин, П. М. Сипайлов — отдел снабжения. Майор И. Д. Воло-щук ведал кадрами управления. Почти все они под руководством Б. В. Бычевского, Н. М. Пилипца и комиссара М. А. Короля работали в штабе инжвойск еще до войны; теперь они составляли крепко сплоченный коллектив многоопытных военных инженеров.

Инженер-электрик с академическим образованием Л. В. Смаглий, в непосредственном ведении которого находились специальные электротехнические части, отвечал за их действия.

А. И. Иванов, инженер-гидротехник, с подчиненными ему гидротехническими ротами успешно обеспечивал водоснабжение войск и с помощью геологического управления — глубокое изучение театра военных действий. Кроме того, под его руководством строили плотины для затопления занятых противником рубежей на Литовском канале и речках Карельского перешейка (эти плотины использовались и для выработки собственной электроэнергии на трех построенных здесь микро-ГЭС — Меднозаводской, Елизаветинской и Ненюмякской).

Большие работы по маскировке крупных объектов Ленинграда и войсковой маскировке вели гражданские организации города и специальная маскировочная рота под руководством К. К. Варсобина. Работами по устройству всех видов заграждений, минированию и разминированию занимался А» И. Николаев.

Неиссякаемой энергией отличался Л. С. Баршай — инженер-фортификатор, отвечавший за организацию оборонительного строительства. Управление оборонительного строительства, кроме возведения фортификационных сооружений, выполняло самые разнообразные задания начальника инженерных войск — от строительства дорог и мостов и маскировочных работ до изготовления лодок и понтонных парков.

...Ленинградский фронт имел ряд своих особенностей, вызванных специфическими условиями блокады. В течение долгих месяцев фронт был вынужден рассчитывать в основном на собственные людские и материальные ресурсы. Особенно важным стал завет А. В. Суворова: побеждать не числом, а уменьем.

Все без исключения операцией фронта в период блокады города проводились с необычайно. тщательной подготовкой, при непременном и самом активном участии офицеров штаба инженерных войск фронта.

Рано наступившая суровая зима 1941/42 года, уже в октябре сковавшая землю, голод и холод не позволили войскам надлежащим образом оборудовать свои позиции, и наши передовые части почти на всем 200-километровом фронте встретили весну в тяжелых условиях.

Траншеи неполного профиля имели разрывы между частями и подразделениями; ходов сообщения не было или же они были прерывистыми, мелкими, направление их часто не обеспечивало защиты от артиллерийского и минометного огня. Там, где не было водостоков и одежды крутостей, на многих участках фронта, особенно в полосах обороны 42-й и 55-й армий, где преобладали глинистые грунты, весеннее половодье и оттаивание грунта сделали траншеи и ходы сообщения совершенно непригодными для жизни и боевой деятельности.

Начальнику инженерных войск необходимо было в деталях знать истинное состояние инженерных сооружений на всех участках фронта. Почти ежедневно Б. В. Бычевский бывал в войсках, но изучить систему траншей на всем протяжении фронта ему одному, конечно, было не под силу. Верными «глазами» начинжа фронта стали работники его штаба. Задачи нам ставились [72] вполне конкретные — изучить и нанести на карту систему фортсооружений в полосе такого-то полка, стыка полков или дивизий и попутно решить на месте вопросы водоотвода, осушения траншей и ходов сообщения, развития стыков между частями и подразделениями. Полученные в результате детальной проверки данные служили основой для разработки решений об усилении войсковых рубежей обороны.

В войсках развернулась огромная работа: в первую очередь была развита траншейная система с ходами сообщения, большая часть крутостей которых была одета плетнями, жердями, обеспечена защищенными не только от мин, но и от артиллерийских снарядов укрытиями и землянками. Броневые сооружения усиливались каменной наброской. Убежища для личного состава и командные пункты были герметизированы и обеспечены простейшими фильтровентиляционными устройствами.

Оборонительное строительство было развернуто на всю глубину фронта. Силами мобилизованного населения Ленинграда, в основном женщин и девушек, объединенных военно-полевыми строительствами, во главе которых стояло Управление оборонительного строительства, строились второй и третий оборонительные рубежи, отсечные позиции, рубежи внутренней обороны города.

Город был поделен на девять секторов, которые, как правило, совпадали с административным делением и находились на определенных военных направлениях — на подходах к городу и внутри его. Секторы были разбиты на ПО отдельных замкнутых узлов обороны. Каждый узел окружался системой баррикад, рвов, проволочных заграждений и запирал огнем входы и выходы на прилегающие улицы. Наиболее прочные постройки оборудовались для круговой обороны как взаимофланкирующие опорные пункты. Поперек улиц сооружались противотанковые и противопехотные препятствия — с таким расчетом, чтобы они постоянно находились под огнем пулеметов и противотанковых пушек.

В этих узлах обороны военно-инженерные подразделения при самоотверженной помощи населения (прежде всего женщин) построили 4170 железобетонных и броневых артиллерийских и пулеметных сооружений, [73] 22000 дерево-земляных и встроенных в здания огневых точек (так называемых «москиток»), 35 километров баррикад и надолб, установили минные поля, электризованные заграждения, управляемые по радио фугасы.

Сооружения встраивались в полуподвальные и первые этажи кирпичных домов, причем прочность их рассчитывалась на сохранение боеспособности даже при полном обрушении верхних этажей; все сооружения герметизировались, а командные пункты и убежища обеспечивались фильтровентиляционным оборудованием.

Всю эту огромную и разнообразную работу направлял штаб инженерных войск фронта.

Развернувшееся в крупных масштабах оборонительное строительство требовало огромного количества лесоматериалов.

Чтобы предотвратить уничтожение лесов и парков в пределах осажденного Ленинграда, Военный совет фронта передал контроль за расходованием леса штабу инжвойск совместно с управлением лесоохранной зоны Ленгорисполкома.

...Летом 1942 года А. К. Акатов вступил в командование сформированной им 2-й отдельной моторизованной инженерной бригадой. Начальником технического отдела штаба стал Л. В. Смаглий. К этому времени в штабе инженерных войск появились отдел заграждений (начальник И. Е. Хитрик) и эксплуатационно-монтажное отделение. Его начальник С. А. Гуров, которому я непосредственно подчинялся, комсомолец 20-х годов, прошедший путь от слесаря депо до начальника конструкторского бюро Мосэнерго, был прекрасным руководителем с беспокойным и прямым характером.

Инженер-фортификатор нашего отделения А. А. Квитницкий перед войной окончил Военно-инженерную академию имени В. В. Куйбышева. Он щедро делился с нами, гражданскими инженерами, своими знаниями специфики расчета и конструкций фортификационных сооружений. А такого разнообразия форм фортификационных сооружений, какое осуществлялось на войсковых рубежах и в особенности на внутренней обороне города, пожалуй, не знала до того времени вся история фортификации. [74]

Сравнительно недолго служил в нашем коллективе Ю. С. Вележев. Как и все мы, он работал в войсках и строительных организациях. Вскоре по его просьбе он был назначен командиром понтонного батальона в создаваемую тогда 3-ю понтонную бригаду полковника Н. В. Соколова. Командуя батальоном, Ю. С. Вележев прошел большой боевой путь, не раз был отмечен высокими правительственными наградами.

Пятым в нашем маленьком коллективе был В. Д. Мясников. Этот молодой офицер в 1941 году окончил Ленинградскую военную электротехническую академию и начал службу командиром отдельной электротехнической роты Карельского укрепрайона. Хорошо зная Карельский перешеек, Мясников в основном отвечал за это направление. Под его руководством создавались и развивались районы электризованных заграждений, совершенствовалась система электроснабжения Карельского укрепрайона.

Поскольку почти все операции, направленные на деблокаду Ленинграда, были в той или иной степени связаны с форсированием мощной водной преграды — реки Невы, весь коллектив офицеров штаба занимался решением этой сложной задачи. Работники оперативного отдела В. П. Андреев, А. А. Попов, Н. Я. Попов подсчитывали необходимое количество плавсредств для переправы войск в районе Невской Дубровки или при форсировании Невы в Усть-Тосненской операции. Офицеры технического отдела Л. С. Баршай, С. И. Гурьянов, Ю. С. Вележев и другие обеспечивали изготовление и доставку в войска лодок СДЛ, понтонных парков ДМП-41 и 42, а также совместно с офицерами отдела снабжения А. Ф. Прошиным, П. М. Сипайловым и другими разыскивали в Ленинграде оставшиеся от мирных времен прогулочные и спортивные лодки. При подготовке операции по прорыву блокады нам удалось разработать эффективное усиление льда для переправы через Неву тяжелых танков.

В результате работ, выполненных в 1942 году и зимой 1943 года, оборона Ленинграда стала многополосной, глубокой, с широко развитой системой непрерывных траншей и ходов сообщения. Весной и летом 1943 года предусматривалось дальнейшее совершенствование [73] рубежей обороны на всю ее глубину. У начальника инжвойск 42-й армии полковника Н. Ф. Кирчевского и генерала Б. В. Бычевского возникла идея создания на второй полосе обороны южного обвода города долговременного железобетонного пояса с совершенным вооружением, что позволило бы усилить стрелковые дивизии для подготовки и использования в будущих наступательных операциях. Проект был поддержан командованием фронта и утвержден Ставкой.

Рубеж «Ижора» охватил полукольцом все южное направление фронта от села Рыбацкое на Неве через станцию Обухове, Среднюю Рогатку и Автово до Угольной гавани. Тогда здесь не было жилых кварталов, это была открытая противнику южная окраина города.

Строительство рубежа «Ижора», состоявшего из 108 артиллерийских и пулеметных сооружений, было осуществлено в небывало короткий срок и было подвигом военных строителей Ленинградского фронта.

Рекогносцировочная группа, в состав которой входили инженеры-фортификаторы Л. С. Баршай, А. А. Квитницкий, С. А. Гуров, В. Д. Мясников, А. И. Иванов и я, в течение недели произвела посадку всех сооружений, определила источники электроснабжения, водоснабжения и связи. Технический отдел управления оборонительного строительства во главе с опытными проектировщиками З. И. Брауде и В. Д. Липецким в кратчайший срок разработал проекты малогабаритных пулеметных и артиллерийских дотов, полукапониров и уникальных для того времени артиллерийских сооружений с вращающейся башней танка КВ. Во главе строительства был поставлен специалист в области долговременных фортсооружений полковник Ф. М. Грачев.

Мы скрупулезно проверяли качество работ и могли дать только отличные оценки монтажу, выполненному руками военных строителей — женщин с миллиметровой точностью.

После бетонирования работы велись по совмещенному графику. В монтаже инженерного оборудования мы принимали самое непосредственное участие. Так, инженер-электрик В. Д. Мясников решал все вопросы электроснабжения, И. М. Жуков занимался сантехоборудованием, инженеры технического отдела А. И. Иванов [76] и К. К. Варсобин контролировали вопросы водоснабжения и маскировки. В течение шести месяцев (с мая по октябрь 1943 года) железобетонные доты были не только построены, но и вооружены артиллерийскими и пулеметными установками, в них было смонтировано все санитарно-техническое оборудование, системы охлаждения, водоснабжения, отопления и вентиляции с фильтровентиляционными установками. Была смонтирована оптика; все сооружения и район в целом электрифицированы и обеспечены связью.

Огромная работа завершилась успешно, рубеж «Ижора» с высокой оценкой был принят комиссией под председательством командующего артиллерией 42-й армии генерала М. С. Михалкина и занят артиллерийско-пулеметными батальонами 79-го и 14-го укрепленных районов.

В результате совершенствования всех рубежей обороны, отсечных позиций и внутренней обороны города летом 1943 года вся полоса Ленинградского фронта была превращена в сплошной укрепленный район.

Ленинград стал неприступной крепостью.

...Еще в 1942 году были построены подземные (шахтного типа) командные пункты, так называемые «литер Д» и «литер Е», для размещения командования со штабом фронта и тыловых учреждений. Оба КП имели полное инженерное оборудование и связь. Весной 1943 года по предложению генерала Б. В. Бычевского и решению командующего фронтом Л. А. Говорова было начато строительство центрального командного пункта штаба Ленфронта — объекта «Нева». Строительство было поручено управлению оборонительного строительства фронта, которым командовал генерал А. А. Ходырев. Начальником строительства стал подполковник А. К. Петров. Здесь же, непосредственно на строительной площадке, З. И. Брауде, З. В. Смирнова и М. Я. Розенфельд проектировали этот уникальный объект.

Командный пункт состоял из полутора десятков оригинальных железобетонных сооружений подземного типа, выполненных в виде глубоких цилиндрических опускных колодцев диаметром 13 метров с мощными защитными «тюфяками» толщиной более 3 метров. Внутри [77] железобетонного стакана (толщина стенок — пол» метра) радиальные железобетонные перегородки создавали рабочие помещения, в центре стакана монтировалась металлическая винтовая лестница. Все сооружения соединялись подземными ходами сообщения. Была произведена мощная многослойная оклеечная гидроизоляция и осуществлен дренаж сооружений. Уникальный объект в сложных гидрогеологических условиях был построен и полностью оборудован за 7 месяцев.

Под руководством штаба инжвойск фронта было проведено инженерное обеспечение операции по снятию блокады и разгрому фашистских войск под Ленинградом. К началу операции в войсках было обучено саперному делу более 30 тысяч бойцов. Это было вызвано большой нехваткой инженерных частей, а предстояло прорывать долговременную оборону противника, вести наступление в лесисто-болотистой местности. Детальной проверкой переднего края на всем протяжении фронта 67-й, 55-й и 42-й армий Приморского плацдарма были конкретно определены работы, которые надлежало выполнить войскам по устройству так называемых «усов» — участков, которые приближались к переднему краю противника на 200–300 метров. Вместе с тем решались вопросы водоотвода, так как большей частью передний край наших войск проходил по затопляемой в осенний период местности.

Передислокация 2-й ударной армии на Приморский плацдарм потребовала срочного усиления существовавшего и постройки нового пирса в Лисьем Носу. Эту работу успешно выполнили инженерные части фронта под руководством офицера технического отдела А. Д. Тищенко.

К началу операции инженерными войсками 2-й ударной армии на переднем крае Приморского плацдарма было снято более 4 тысяч вражеских мин и фугасов, растащено «кошками» более 20 километров проволочных заграждений противника, а в исходных районах разминировано значительное количество установленных нами минных полей. Вблизи исходных позиций ударных группировок армии было заготовлено большое. количество вспомогательных материалов и средств для форсирования мелких рек и ремонта мостов. Разрушенные [78] противником мосты на направлении Порожки — Гостилицы — Глядино — Ропша оперативно восстанавливались.

В ожесточенных боях взят Красногвардейск, войска 2-й ударной армии вышли к станции Волосово, а к концу января — на реку Луга от Старицы — Ивановское — Кингисепп до Усть-Луги. Срочно выбрасываем к Луге понтонно-мостовые части, организуем переправы, и вот уже 1 февраля правый фланг наступающих войск выходит на реку Нарва, 3 февраля форсирует Плюссу и захватывает плацдармы на левом берегу Нарвы.

Рек на пути наших войск было много, а зима стояла, как говорили, «сиротская»: лед на реках не выдерживал войсковых грузов, не говоря уже о танках. Понтонеры вынуждены были наводить понтонные мосты. Враг подбросил к Нарве свежие силы. На левом берегу Нарвы завязались ожесточенные бои, коммуникации наступающих войск проходили по сильно заболоченной местности в условиях полного бездорожья.

Офицер штаба А. Д. Тищенко дневал и ночевал на переправах через реки Плюсса и Нарва, где в районе Сур-Жердянка, Низы, Усть-Жердянка проходили все войсковые грузы. Инженерные части фронта строили здесь дороги, а части 2-й инженерной бригады полковника А. К. Акатова под огнем противника возводили низко — и высоководные мосты.

...К 1 мая 1944 года я вернулся в Ленинград, куда собрались офицеры штаба инжвойск фронта. Началась подготовка к новой операции — разгрому врага на Карельском перешейке.

На меня в этой операции генерал Б. В. Бычевский возложил особую задачу: по мере прорыва нашими войсками второй, главной полосы обороны противника на Карельском перешейке, называемой им линией «ВТ» (по названиям рек на флангах — Вамелсуун-йоки, Тапайлен-йоки) и построенной в 1942–1944 годах, изучить эту оборонительную полосу, составить схемы рубежа в целом, отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления, показать виды новых оборонительных сооружений и подготовить все материалы для доклада Верховному, главнокомандующему.

30-й гвардейский корпус прорвал линию «ВТ» и [79] овладел сильно укрепленным опорным пунктом на Выборгском шоссе — Кивеннапа. До 17 июня велись жестокие бои по прорыву второй линии вражеской обороны. Вслед за наступающими частями следовала наша группа. Работая днем и ночью, чертежницы технического отдела Л. А. Бредова и Л. П. Колосова к 18 июня закончили оформление альбома, который вместе с докладом Военного совета фронта И. В. Сталину я доставил на «Дугласе» в Москву.

Днем 20 июня я был принят заместителем начальника Генерального штаба генералом А. И. Антоновым. Он очень внимательно рассмотрел альбом, задал много вопросов, интересовался броневыми колпаками, примененными противником в большом количестве, а затем сказал:

— В двадцать три ноль-ноль будьте у меня, поедем с докладом к товарищу Сталину.

В первом часу ночи я был уже в Кремле, в приемной И. В. Сталина. Вскоре я вошел в обширный кабинет. От волнения пересохло в горле.

Когда я подошел к столу, Сталин переворачивал последние листы нашего альбома. Я собрался с силами, чтобы доложить о себе по форме, но он поднял голову, знаком руки остановил меня и с расстановкой сказал:

— Крепкий орешек достался Говорову, но и лучшая броня не спасла Маннергейма! — И после паузы добавил: — Товарищ Антонов, пусть майор посмотрит завтра, как столица отметит освобождение Выборга.

На этом аудиенция закончилась, генерал дал мне знак выйти. Так, в Кремле, я узнал, что Выборг взят.