Наши с тобой побратимы

Думая о той суровой поре, я прежде всего вспоминаю о людях, которых узнал на поле боя, у которых учился воинскому умению.

Заместитель политрука Анатолий Злобин был таким же молодым парнем, как и мы, рядовые красноармейцы. Он участвовал в войне с Финляндией (зима 1939–1940 годов) и потому обладал некоторыми боевыми навыками. Его политический кругозор был неизмеримо шире нашего. Он знал технику (перед войной учился в электротехническом институте). Заместитель политрука любил людей, понимал их характеры, умел безошибочно находить дорогу к сердцу солдата.

С Анатолием я соприкасался близко — мы оба состояли в комсомольском бюро роты. Батальон 270-го полка, в котором служил Злобин, первым из подразделений гангутцев был переброшен на Ленинградский фронт. Батальон этот воевал некоторое время на Ораниенбаумском плацдарме. Здесь Злобин был ранен. Из госпиталя он снова прибыл в наш 270-й стрелковый полк и был назначен политруком роты.

8-я отдельная стрелковая бригада, преобразованная в 136-ю стрелковую дивизию, стояла на важных рубежах ленинградской обороны. Один из наших однополчан — ведавший боепитанием старший сержант (фамилии его, к сожалению, [364] не помню) написал «Песню о сто тридцать шестой». На музыку ее положила композитор Наталия Николаевна Леви. Вот одна из строф этой песни:

На нашу дивизию ханковцев штаб Ленинградского фронта возлагал немалые надежды. Рассказывали, что Военный совет фронта дал госпиталям и отделам комплектования специальное указание, чтобы гангутцев, выздоравливающих после ранения, направляли только в ту часть, где они раньше служили.

Воины, прибывшие с Ханко, выполняли свой патриотический воинский долг мужественно и беззаветно. Никогда не сгладятся в памяти их боевые дела. Особенно запомнились мне бои за расширение Ивановского плацдарма на левом берегу Невы, которые мы вели в сентябре 1942 года. О боевых действиях на этом участке фронта в сводках Совинформбюро не сообщалось. Но они сыграли существенную роль в обороне Ленинграда.

Гитлеровцы и в 1942 году тешили себя надеждой взять штурмом осажденный Ленинград. Для этого они подтягивали значительные силы с других участков советско-германского фронта. Затею врага надо было сорвать.

2 сентября 1942 года третий стрелковый батальон 270-го полка подошел на катерах к обрывистому берегу Невы. Было известно, что на небольшом клочке этого побережья противостоят противнику остатки полка майора Клюканова. Однако было ясно, что высадку придется проводить с боем.

Бойцы и командиры, оставив катера, быстро преодолели водную преграду, вскарабкались на берег и с криком «ура!» ворвались в траншеи немцев. Во время этого броска погиб комиссар батальона Илья Петрович Кузнецов. Был ранен командир батальона. Командование подразделением принял на себя парторг роты Каюм Ягудин.

Ожесточенная схватка с фашистами разгорелась между первой и второй линиями неприятельских окопов. Завязался рукопашный бой. Немцы оказывали ожесточенное сопротивление. [365]

В сложном положении оказался взвод лейтенанта Герасимчука, прорвавшийся за вторую линию вражеских траншей. Слева и справа его контратаковали автоматчики. Впереди, из-под развалин церкви, бил вражеский пулемет.

Лейтенант был тяжело ранен. Теперь одной половиной взвода командовал старший сержант Петр Хоменко, а другой — младший политрук Анатолий Злобин. На Хоменко набросились два гитлеровца. Старший сержант заколол одного из них штыком, а второго уложил на землю ударом приклада. Раненный осколками гранаты, он продолжал драться. В общей сложности Хоменко уложил одиннадцать гитлеровцев, но в конце концов упал, потеряв сознание.

Группа бойцов во главе с младшим политруком Злобиным пробивалась к развалинам церкви, чтобы выбить оттуда гитлеровцев. Ряды смельчаков редели. Вражеский пулемет продолжал стрелять. Оценив опасность создавшегося положения, сапер-ханковец Иван Приступа вызвался пробраться в тыл врага и забросать расчет пулемета гранатами.

— Давай, дружище, выручай! — сказал Злобин.

Приступа пополз. Незаметно подобравшись к груде развалин, он вскочил и метнул две гранаты в фашистов. Пулемет замолчал, но через минуту возобновил стрельбу. Видимо, не весь расчет был уничтожен. Тогда Приступа кинулся на пулемет, изрыгавший огонь, схватился с наводчиком врукопашную и, умирая, задушил врага.

В песне нашей дивизии есть такие слова:

* * *

В январе 1943 года ханковцы принимали участие в прорыве блокады. 18 января, в одиннадцать часов тридцать пять минут, после 144-часового беспрерывного сражения, бойцы батальона капитана Федора Собакина в районе поселка № 5 прорвали кольцо фашистской осады и встретились с воинами Волховского фронта.

За героизм, за успешное выполнение боевых заданий на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками [366] 136-я стрелковая дивизия генерал-майора Н. П. Симоняка получила наименование гвардейской. 270-й стрелковый полк стал Краснознаменным.

Позднее в районе Красного Бора пал смертью храбрых заместитель командира батальона по политчасти Анатолий Георгиевич Злобин.

Через многие годы могилу Анатолия Злобина помогли мне разыскать красные следопыты отряда «Юнга» из Красноборской 8-летней школы. Анатолий был похоронен в деревне Чернышево. Эти места посетили мать Злобина, Пелагея Георгиевна, и его младший брат. Побывав у красноборских пионеров, Пелагея Георгиевна рассказала юным следопытам о детских и юношеских годах своего сына-героя.

Прах Анатолия Злобина и нескольких бойцов, похороненных в разных местах, не так давно перенесен в общую братскую могилу у железнодорожной станции Поповка.

Мне и другим ветеранам Гангута часто доводится бывать в военном городке Н-ского стрелкового полка и в его музее. Мы рассказываем солдатам, сержантам и офицерам о героических традициях нашей части, дравшейся с фашистами на полуострове Ханко. [367]