Морское счастье

«Балтийцы помнят Ваш самоотверженный поступок. В ноябре 1941 года Вы, больной, покинули госпиталь, повели «Урал» в опаснейший поход в тыл противника, к полуострову Ханко, и благополучно доставили оттуда более четырех с половиной тысяч гангутцев на защиту Ленинграда...

Адмирал В. Ф. Трибуц»

Приведенные здесь строки взяты из письма, полученного капитаном 1-го ранга в отставке Иваном Григорьевичем Карповым в день его 75-летия. О многом напомнило оно, это поздравительное письмо, ветерану нашего военного флота...

В ноябре 1941 года началась эвакуация гарнизона полуострова Ханко. И надо же было случиться, что именно в то время, когда командование планировало послать к Ханко минный заградитель «Урал», его командир И. Г. Карпов попал в госпиталь. Уже был назначен командир-дублер. Но Карпов, узнав об этом, решился на отчаянный шаг. Он сбежал из госпитальной палаты, прибыл на корабль и доложил командованию, что готов сам вести «Урал» к Ханко.

Вечером 7 ноября «Урал» вышел из Ленинграда в Кронштадт. Внешне корабль был совсем не похож на военный. И не мудрено. Ведь до 1939 года это был хорошо известный на линии Ленинград — Лондон [251] крупнотоннажный рефрижератор «Феликс Дзержинский». И только за два года до войны его передали Балтийскому флоту и переделали в минный заградитель. Но мирный облик корабля не изменился. Он по-прежнему был высокобортным, с огромными трюмами, «по-граждански» оборудованными каютами.

Осторожно прошел «Урал» мимо занятого фашистами берега. К счастью, вражеские наблюдатели (батареи противника стояли в Стрельне и Петергофе) не заметили его. И вот — курс на Ханко. Туда шли также транспорт «Жданов», эсминцы «Гордый», «Суровый» и другие корабли. Из транспортов дошел один «Урал». Балтийские воды в то время были похожи, как говорили моряки, на «суп с клецками» — так много здесь было мин. «Урал» подбирал моряков с тонущих судов и двигался вперед. Двигался осторожно, впритирку к шхерам. От плавающей «рогатой смерти» спасали впередсмотрящие.

Иван Григорьевич почти неделю не сходил с мостика. Он продрог, простудился. Едва достоял до Ханко — его свалило жестокое воспаление легких.

Первое, о чем спросил Карпова пришедший с берега комиссар: «Сколько людей сможет взять корабль?» На опытные, обстрелянные подразделения гарнизона рассчитывал Ленинградский фронт.

Нагрузились так, что люди в трюмах могли только стоять. Отдыхали по очереди. Корабль принял на борт также большое количество оружия, боеприпасов, продовольствия.

В ночь на 22 ноября «Урал» двинулся в обратный путь. Стараниями доктора Сойбеля и вестового, а глазное — благодаря неимоверному напряжению воли Карпов смог на время преодолеть болезнь и снова занял свое место на мостике. Впереди по маршруту, разработанному командиром отряда, шли тральщики, за ними — громадина «Урал».

Наблюдатели со специальными рогачами, обмотанными тряпками, стояли на палубе вдоль бортов минного заградителя. Передавая друг другу смертоносные плавучие шары, они отводили их за корму. И все это во мраке ночи, в жгучий мороз, среди штормового моря. Волны окатывали моряков обжигающе холодной водой. Одежда их покрывалась ледяной коркой, коченели руки, мерзли ноги... [252]

Двести двадцать миль. Какой затраты сил стоили они! Снова, прижимаясь к берегу, отводя шестами в сторону плавающие мины, шел отряд кораблей к Ленинграду.

Зима в 1941-м была ранняя, и в конце ноября Финский залив почти весь уже был закрыт ледовой броней. Ледокола не было, и минному заградителю, теперь ставшему транспортом, пришлось самому ломать белый панцирь, то наваливаясь на него всем корпусом, то отступая для разбега.

«Урал» дошел до цели! Он встал на Неве, и из трюмов корабля потянулись бойцы, узнавая и не узнавая суровый военный город на Неве. Карпов со своей командой доставил Ленинграду солдат, боеприпасы, хлеб.

И. Г. Карпова считали на флоте счастливым командиром, но каждый, конечно, понимал, что счастье его — в опыте, умении руководить людьми, в личной храбрости и больших знаниях. [253]