Наступление
Родился в 1901 году. В ряды Красной Армии вступил добровольцем в 1919 году. Прошел путь от рядового бойца до командующего армией и военным округом.
Участник гражданской и Великой Отечественной войн. С 1941 по 1942 год — командир корпуса, затем командующий армией на Ленинградском фронте. В боях за освобождение Крайнего Севера командовал 14-й армией.
В настоящее время — в отставке.
В начале августа 1944 года я был вызван в штаб фронта. Находился он тогда в небольшой деревушке недалеко от Петрозаводска. В просторном доме меня принял генерал армии, ныне Маршал Советского Союза, К. А. Мерецков. Выглядел он устало.
Кирилл Афанасьевич встретил меня приветливо. Мы знали друг друга с 1939 года. Мерецков в то время командовал Ленинградским военным округом, а я — 104-й стрелковой дивизией, дислоцировавшейся в Мурманске. Кое о чем вспомнили, потом перешли к делу. Кирилл Афанасьевич сориентировал в общей обстановке, сказал о первоочередных задачах фронта, затем предложил в течение двух дней продумать и нанести на карту замысел наступательной операции 14-й армии. «Вот оно, наконец начинается главное», — подумал я. Давно и с нетерпением все мы ожидали этого момента.
— На какие силы рассчитывать? — обратился я к Мерецкову.
Он ответил, что сил и средств для выполнения задачи в армии будет достаточно. Немного помолчав, Кирилл Афанасьевич неожиданно спросил: [53]
— Как считаете, можно на вашем участке применить танки?
— Думаю, что да.
— Хорошо. Идите работайте. Если понадобится в чем-либо помощь, обратитесь к начальнику оперативного управления генерал-майору Семенову.
Замысел операции у меня зрел еще с весны. Больше того, уже велись некоторые подготовительные работы. В частности, 14-я стрелковая дивизия была направлена на прокладку второй дороги, ведущей от Большой Западной Лицы к будущему району сосредоточения войск. А чтобы сбить противника с толку, дорожное строительство имитировалось и в других местах. На просматриваемых со стороны врага участках действующего пути устанавливались маскировочные сети, усиливались мосты. 31-я легкая стрелковая бригада была подтянута ближе к переднему краю.
Вместе с адъютантом мы расположились в отведенном для нас небольшом домике, разостлали на столе карту, и я стал размышлять над ней. В штабе фронта оказался и командир 126-го легкого стрелкового корпуса нашей армии полковник В. Н. Соловьев — самобытный и интересный человек. Он славился поразительным умением безошибочно ориентироваться в полярной тундре. Войсками управлял уверенно. Какую задачу ни поставь перед ним — выполнит. Я привлек его к разработке замысла предстоящего наступления. Трудились почти без отдыха. Погода стояла теплая, солнечная. Вокруг — сказочные карельские леса, не то что наша угрюмая тундра. Однако любоваться чудесной природой не было времени.
К концу второго дня замысел операции был нанесен на карту. Он сводился к следующему. Главный удар намечалось нанести из района южнее озера Чапр на Луостари и далее на Печенгу. Цель — разгромить 2-ю горную дивизию противника и самокатно-разведывательную бригаду «Норвегия». Кратчайшим путем выйти на главную коммуникацию неприятеля Печенга — Ахмалахти, окружить и уничтожить 19-й горный корпус гитлеровцев, обороняющийся восточнее Печенги. Легким стрелковым корпусом предполагалось обойти правый фланг врага и перехватить путь, ведущий на юг от Печенги.
Вспомогательный удар намечался из района озера Чапр на север вдоль реки Титовка с задачей перехватить дорогу [54] от Большой Западной Лицы на Печенгу. На остальных участках фронта активной обороной воспретить фашистам перебрасывать войска на другие направления.
Генерал армии К. А. Мерецков утвердил замысел операции. Вскоре начальник штаба фронта улетел с ним в Москву. Вернулся через два дня и сообщил, что Ставка одобрила наш замысел. В тот же день командующий фронтом приказал мне ехать в армию и приступить к разработке теперь уже плана операции.
Готовясь к наступлению, мы понимали, какие трудности придется преодолевать войскам. Три года гитлеровцы вгрызались в гранитные скалы, усиливали свои позиции железобетонными сооружениями, различного рода заграждениями. К осени 1944 года они усовершенствовали рубеж до типовой долговременной обороны.
Некоторый опыт активных действий на этом участке фронта у нас уже был. То в одном, то в другом месте наши подразделения, а иногда и части врывались на позиции врага, уничтожали его живую силу, разрушали оборонительные сооружения, захватывали пленных.
Вспоминается и такой эпизод. На левом фланге 10-й гвардейской стрелковой дивизии фашисты занимали высоту, с которой просматривали глубину обороны соединения. Мы решили выбить их оттуда. Командование армии знало, что у неприятеля поблизости имелся резерв. Чтобы парировать возможные контратаки, мы ночью выдвинули 31-ю легкую стрелковую бригаду ближе к опорному пункту противника, установили несколько орудий на открытые и полузакрытые позиции, подготовили батарею реактивной артиллерии. С рассветом артиллеристы открыли огонь, после чего батальон пошел в атаку и захватил высоту. Как мы и предполагали, немцы попытались отбить ее, введя в бой находившийся в резерве разведывательный дивизион. Но как только он развернулся, заходя батальону гвардейцев во фланг, на него обрушила удар 31-я легкая стрелковая бригада, дала залп батарея «катюш». Понеся большие потери, гитлеровцы отступили. Высота осталась за нами.
Части и подразделения армии систематически совершали изматывающие врага дерзкие вылазки и рейды по его тылам. Несколько раз нападали даже на луостарский аэродром противника. [55]
В постоянном напряжении держали неприятеля и наши снайперы.
Добрым словом хочется вспомнить о боевых делах Мамеда Али Абасова, уничтожившего 184 гитлеровца, Софьи Гусевой, Антонины Новиковой, Антонины Кругляковой и других. В лютую стужу и непогоду они, искусно замаскировавшись, по нескольку часов находились на позициях, не позволяя фашистам безнаказанно высунуть из щели нос.
Весной 1944 года боевая активность войск 14-й армии еще более повысилась.
А вот теперь настал и наш час громить врага. Срочно был созван Военный совет армии. На него мы пригласили командующих родами войск и начальников служб. Я доложил собравшимся об указаниях командующего фронтом. Решили во всех деталях спланировать лишь первый этап операции, рассчитанный на 7–8 дней. Суточный темп продвижения предусматривался 4–5 километров. [56]
Штаб армии во главе с его начальником генерал-майором И. П. Герасевым сразу же приступил к делу. Энергичный и опытный руководитель, Иван Петрович умело организовал работу всех отделов, нацелил их на выполнение первоочередных задач. Прежде всего надо было обеспечить прием прибывающих войск. А их ожидалось около 70 тысяч. И все требовалось скрытно перебросить в районы сосредоточения по единственной дороге, которая проходила по совершенно открытой местности. Не терпела отлагательств и организация всех видов разведки, которой к началу операции надлежало вскрыть группировку, силы противника, его систему обороны. Все данные об этом обобщить и своевременно передать в нижестоящие штабы.
Напряженно трудился и штаб командующего артиллерией армии, который возглавлял генерал-майор Д. Ф. Паниткин. К нам стягивалось много артиллерийских частей и минометных соединений. Для них необходимо было выбрать районы огневых позиций, развить топографическую опорную сеть, уточнить цели, произвести пристрелку.
Разработанный план артиллерийского наступления мы согласовали со штабом 7-й воздушной армии. По инициативе генерал-майора Д. Ф. Паниткина в расположение гитлеровцев мы заслали несколько групп артиллерийских разведчиков с радиостанциями. Они сообщили много важных сведений. Забегая вперед, скажу, что все эти меры позволили артиллеристам 14-й армии в период артподготовки уничтожить и подавить более 85 процентов вражеских батарей.
Сложные задачи решала и армейская инженерная служба. Ее возглавлял генерал-майор Д. А. Лейчик. Специальные подразделения должны были ликвидировать неприятельские заграждения, прокладывать колонные пути, поддерживать в проезжем состоянии дороги в полосе наступления, обеспечивать форсирование водных преград. Мы знали, что справиться с этой задачей им будет очень трудно. Ведь армии доведется идти по тундре, изрезанной ущельями, загроможденной валунами, занесенной снегом. Причем пласты снега, плотно спрессованные студеными ветрами, нужно было резать железными лопатами, а то даже и пилить. Дорожных же механизмов у нас было мало. Поэтому предусматривалось усиление инженерных войск стрелковыми подразделениями. Правда, эта мера [57] тоже, как потом оказалось, не решала проблемы полностью.
По предложению генерал-майора Д. А. Лейчика Военный совет армии заранее послал во вражеский тыл два батальона. До начала наступления они должны были вести разведку, а в ходе боевых действий содействовать нашим соединениям в продвижении. Выбор пал на отдельный гвардейский батальон минеров, которым командовал майор Попов, и на инженерно-саперный батальон во главе с майором Градовым. Числа 18–20 сентября минеры выступили. За семь суток они по тундре скрытно вышли к норвежской границе северо-западнее Печенги. Инженерно-саперный батальон двинулся в обход правого фланга обороны неприятеля и через четверо суток был уже за его главной оборонительной полосой. И минеры, и саперы со своими задачами справились отлично. Они снимали заграждения противника, много уничтожили солдат и офицеров врага, несколько десятков взяли в плен, подорвали более 20 километров постоянной линии связи, взорвали более десятка мостов, наводили нашу авиацию на скопления живой силы и техники фашистов. Сами же не потеряли ни одного человека. Но это я уже забежал несколько вперед...
К середине сентября основные силы усиления армии находились в районах сосредоточения. Штаб армии провел с командирами дивизий и корпусов несколько занятий на картах и рельефных планах. На местности отрабатывалось взаимодействие.
И вот рано утром 7 октября 1944 года на армейский наблюдательный пункт приехал командующий фронтом К. А. Мерецков. Командиры соединений доложили, что все готово. На переднем крае царила тишина.
Ровно в 8 часов началась артиллерийская подготовка. Поднялось несколько самолетов 7-й воздушной армии. Однако погода быстро ухудшалась, и авиация не могла выполнить поставленных перед нею задач. При планировании артиллерийского наступления мы учли особенности полярного климата. Это выручило нас. Мощные залпы орудий и минометов дезорганизовали оборону противника, подавили его огневые средства.
Части 131-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор З. Н. Алексеев, пошли в атаку. При поддержке танков они прорвали главную полосу неприятельской [58] обороны, форсировали реку Титовка и захватили плацдармы на ее западном берегу.
По-иному сложилась обстановка на правом фланге 99-го стрелкового корпуса генерал-майора С. П. Микульского. Некоторые его полки поднялись с опозданием и оторвались от своего огневого вала. Этим воспользовались гитлеровцы. Они прижали стрелков к земле. За целый день части корпуса не смогли здесь продвинуться. Только к утру 8 октября мощный узел обороны немцев на горе Большой Кариквайвишь был взят.
Ведя упорную борьбу с егерями, войска армии медленно пробивались вперед. Особо тяжелые бои выпали на долю 10-й гвардейской стрелковой дивизии. Ей пришлось отбивать сильные контратаки.
Образцы мужества показали солдаты и офицеры 126-го стрелкового корпуса генерал-майора В. Н. Соловьева. Совершив трудный переход по тундре, они обошли правый фланг врага и 9 октября вышли ему в тыл, перехватив главную дорогу, идущую от Печенги на Никель. Фашисты начали спешно перебрасывать в этот район резервы. Разгорались ожесточенные схватки, доходившие до рукопашных. Некоторые высоты переходили из рук в руки по нескольку раз. Израсходовав все боеприпасы, наши бойцы собирали трофейное оружие, патроны и продолжали отбивать атаки. Противник вынужден был перейти к обороне.
А в ночь на 13 октября одна из бригад корпуса генерал-майора В. Н. Соловьева совершила 15-километровый марш и перехватила последний путь, ведущий из Печенги в Северную Норвегию.
Это был большой успех частей 126-го легкого стрелкового корпуса.
Сопротивление противника сломила 14-я стрелковая дивизия. В этом соединении особенно отличился 155-й стрелковый полк, которым командовал подполковник Поваренков. Неприятель поспешно отошел в Печенгу. В это время с севера на Печенгу начал наступать морской десант Северного флота, высаженный в порту Лиинахамари. Вскоре гитлеровцы были окружены.
Утром 15 октября 14-я стрелковая дивизия форсировала реку Петсамо-Йоки и одновременно с частями 10-й гвардейской стрелковой дивизии и 7-й танковой бригадой после ожесточенного боя овладели Печенгой. За восемь дней [59] враг потерял только убитыми свыше 18 тысяч солдат и офицеров.
Войска 14-й армии вышли к норвежской границе.
16 октября в районе Луостарского аэродрома командующий фронтом заслушал и утвердил мое решение на второй этап операции. Теперь нам предстояло овладеть районом никелевого производства. На пути войск было много высот, речек и озер с заболоченными берегами. Я обращаю на это внимание потому, что тундра очень изнуряла силы солдат. Карабкаются они, бывало, карабкаются на сопку, надеясь, что с вершины легче будет спускаться, а на ней оказывается болото. И опять приходится тратить силы, чтобы преодолеть и это препятствие.
Используя сложный рельеф местности, гитлеровцы создали на подступах к никелевому производству ряд промежуточных рубежей. А непосредственно вокруг никелевых разработок оборудовали батальонные узлы обороны, намереваясь во что бы то ни стало удержать этот важный район. Однако мы ломали планы фашистов. Наши соединения находили слабые места в боевых порядках противника, смелыми охватами и обходами его флангов прорывались в тыл и наносили сокрушительные удары.
Остроумный маневр совершила одна из частей дивизии Г. Е. Калиновского. Незаметно обойдя гитлеровцев с флангов, она внезапно и стремительно атаковала их с тыла. Ошеломленный неприятель не выдержал натиска и бежал, бросив 12 орудий.
А надо сказать, что артиллерийская группировка у немцев на этом направлении была очень сильная. Я с благодарностью вспоминаю сейчас наших героев-летчиков, которые помогли наземным войскам одолеть ее. Только в течение одного дня капитаны Тимошенко, Боровков, Рубанов, старший лейтенант Новиков своими штурмовиками подавили семь полевых батарей и восемь зенитных.
22 октября 99-й и 31-й стрелковые корпуса овладели обширным районом никелевого производства с населенными пунктами Ахмалахти, Салмиярви, Никель, форсировали озеро Конти-Ярви и на территории Норвегии освободили населенные пункты Фосгорд и Трансгунд.
Группировка немцев была разрезана на две части. Одна из них в беспорядке отступала в Северную Норвегию на Киркенес, другая — на юг, в сторону Наутси. [60]
Теперь 14-й армии предстояло наступать в двух противоположных направлениях. Встал вопрос: против какой группировки противника сосредоточить главные силы? Проанализировав обстановку, решили три корпуса двинуть на север, добить противника в районах Торнет, Киркенес, Нейден, затем помочь народу Северной Норвегии избавиться от оккупантов.
Мы понимали, что задача эта нелегкая. Киркенес — сухопутно-морская крепость, омываемая с трех сторон заливами, представляющими серьезные преграды. Но боевой дух войск был так высок, что мы не сомневались в успехе.
18 октября войска 14-й армии перешли норвежскую границу. Первыми вступили на землю соседей части 45-й стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор И. В. Панин.
Я знал его еще до войны как вдумчивого и энергичного человека с хорошей военной подготовкой. Соединение сразу же завязало упорные бои. Они длились три дня. Сопротивление врага возрастало. Пришлось задействовать 14-ю стрелковую дивизию, а днем позже и 368-ю. В течение 21 и 22 октября дивизии отбили несколько контратак и, овладев населенными пунктами Стурбукт, Торнет, Тофте, продолжали развивать наступление. Много сил потребовало форсирование заливов Яр-фиорд и Бек-фиорд. Фашисты оказывали упорное сопротивление. В отдельные дни немцы выпускали по нашим войскам от 30 до 40 тысяч снарядов, главным образом из мощных береговых орудий.
Путь к Киркенесу преодолевали в крайне тяжелых природных и климатических условиях. Октябрь был на исходе. Дни стали намного короче. Погода ухудшалась. В течение суток по нескольку раз дождь сменялся снегом, а снег заморозками. Все жилые постройки норвежцев гитлеровцы при отступлении сжигали. Промокшие до нитки, изнуренные преодолением гор и болот, советские воины упорно шли вперед, уничтожая захватчиков.
25 октября после короткой, но мощной артподготовки, укрепления противника были прорваны в нескольких местах. Первым в город ворвался 325-й полк 14-й стрелковой дивизии. Им командовал полковник И. Т. Чернецкий. Пятитысячный гарнизон Киркенеса почти полностью был уничтожен.
27 октября 126-й легкий стрелковый корпус, совершив [61] марш по тундре, форсировал реку Нейден-Эльв, овладел Нейденом.
31-й стрелковый и 127-й легкий стрелковый корпуса, преследуя неприятеля в южном направлении, 28-го октября овладели населенным пунктом Наутси и полностью очистили от фашистов Печенгскую область.
Все соединения и части армии в трудных боях показали хорошую выучку и выносливость, преданность воинскому долгу.
Но наиболее успешно били фашистов ветераны Заполярья — 10-я гвардейская стрелковая дивизия во главе с решительным и смелым генерал-майором X. А. Худаловым, 14-я стрелковая дивизия, которой долгое время командовал генерал-майор Ф. Ф. Коротков, 126-й легкий стрелковый корпус генерал-майора В. Н. Соловьева, состоявший из двух бригад, которыми командовали полковники С. П. Лысенко и И. П. Амросов.
Отличились и танкисты, впервые действовавшие в горной тундре.
Во всех частях и соединениях пример показывали воины-коммунисты. Своим бесстрашием и выносливостью они вселяли дух бодрости и отваги.
Так, коммунист Демченко из корпуса В. Н. Соловьева в критический момент с развернутым знаменем рванулся вперед, увлек за собой всех, кто мог двигаться и кто был поблизости. Гитлеровцы, находившиеся уже в 15–20 метрах от огневых позиций орудий, были отброшены.
Герой Советского Союза Дмитрий Покрамович с небольшой группой разведчиков проник в тыл врага, вырезал провод, проложенный немцами для подрыва тоннеля рудника и тем спас тысячи жизней норвежцев, которые там укрывались.
А был и такой случай: группе раненых бойцов 368-й стрелковой дивизии не смогли своевременно оказать квалифицированную медицинскую помощь, потому что еще шли бои за овладение дорогой. Некоторые пострадавшие начали высказывать недовольство. И в этом случае коммунисты, сами находившиеся в тяжелом состоянии, сумели убедить товарищей в том, что надо потерпеть: обстановка такая сложилась.
— Как только наши освободят дорогу, нам немедленно окажут помощь.
Подобных примеров можно привести немало. [62]
За несколько дней воины 14-й армии и моряки Северного флота сделали то, чего не смогли сделать хваленые фашистские горные войска более чем за три года.
С чувством законной гордости читали мы в те дни в «Правде» оценку своего ратного труда. Победа в Заполярье рассматривалась как результат глубокого замысла советского командования, высокого искусства наших офицеров и беззаветной отваги рядовых воинов. В статье в наш адрес были и такие слова: «Сочетая боевую мощь нашей техники с отлично проведенным маневром, они постоянно ставили врага под угрозу окружения, зажима в тиски, удара в тыл. Здесь, в тундре, при полном отсутствии дорог, целые корпуса совершали марши, которым мало равных в истории. Шесть дней наши бойцы стремительно [63] двигались через тундру. Ни болота, ни реки, ни дождь не могли задержать их. Как снег на голову, обрушивались они на врага с тыла и вынуждали его поспешно отходить, бросая технику и вооружение. Много гитлеровцев осталось навсегда лежать в земле, на которую они пришли как наглые завоеватели три года тому назад. Поход через тундру — это сам по себе героический подвиг, который под силу только советскому воину, беспредельно преданному своему воинскому долгу, своей Родине».
Я с глубокой благодарностью вспоминаю тех, кто так много вложил творческого труда и знаний, помогая Военному совету армии в подготовке и проведении операции по освобождению Печенги и Киркенеса. Это, я бы сказал, единственная операция отдельно действующей армии в условиях Крайнего Севера, где впервые в истории войн были успешно применены все рода войск и все виды вооружения.
На норвежской земле советские войска повсюду встречали радушное отношение со стороны населения. Местные жители стремились помочь нам, чем только могли. Рыбаки из поселка Банген, пренебрегая опасностью, переправляли наших солдат и офицеров через залив Бек-фиорд. Парни и девушки города Киркенес оказывали первую помощь нашим раненым бойцам.
Фашистские захватчики при отступлении уничтожили все, что можно было уничтожить. Они оставили население Финнмарка без крова и продовольствия. Как мне стало известно позже, Гитлер в одном из своих приказов требовал: «Финнмарк и Северный Тромс должны быть сожжены и представлять мертвое пространство между немцами и русскими».
А наши воины в то трудное время оказывали норвежцам всяческую помощь и поддержку. В Военный совет 14-й армии стали поступать донесения о том, что солдаты и офицеры отдают часть своих пайков голодающим норвежцам. Вскоре после этого населению освобожденных районов Северной Норвегии было передано значительное количество продовольствия.
Для восстановления и устройства жилищ Военный совет армии выделил норвежцам много строительного леса. При штабе армии была учреждена норвежская военная миссия. Она успешно сотрудничала с командованием 14-й армии. [65]
Норвежский народ не забыл помощь, какую ему оказала Советская Армия и советский народ. Припоминаю такой случай. Несколько лет тому назад мы находились в Киркенесе в связи с празднованием Дня освобождения Северной Норвегии от фашистских захватчиков. По приглашению горожан посетили несколько частных домов. В одном из них нас встретила женщина средних лет. Обращаясь ко мне, она сказала: «Спасибо вам, господин генерал, за то, что в 1944 году ваши солдаты спасли жизнь мне и двум моим дочерям. Нас немцы хотели уничтожить в туннеле. Ваши солдаты предотвратили это. А когда я с дочками голодала, вы нам дали продовольствие».
Тогда же на митинге у памятника советским воинам норвежский представитель заявил: «Норвежский народ не забудет храбрых боев советских войск, их дисциплину и смелость. Их вклад содействовал укреплению хороших отношений между норвежским и советским народами. В отношениях между СССР и Норвегией никогда не было военных столкновений. Наше внутреннее желание, чтобы в будущем существовали хорошие добрососедские отношения между нашими сторонами».
Пусть так и будет. [66]