Путь к Победе

В июне 1944 года 145-я батарея 123-го гвардейского зенитного дивизиона, которой я командовал, прикрывала от ударов с воздуха один из аэродромов КБФ.

Позиция давно обжитая: орудия, прибор управления огнем, дальномер укрыты в хорошо оборудованных окопах-двориках. Здесь же входы в землянки личного состава, которые мы упорно называли кубриками. Кроме землянок-кубриков у нас имелись столовая с камбузом, санчасть, склад, клуб. Вся позиция была хорошо замаскирована.

19 июня в нашем клубе шла кинокартина «Александр Пархоменко». Мы видели ее неоднократно. Однако все свободные от вахты находились в клубе. Я тоже. Рядом — военфельдшер батареи гвардии старший лейтенант медицинской службы Виктор Павлович Панасов. Здесь же и мои помощники — командиры взводов Павел [230] Андреевич Слесарев и Николай Дмитриевич Дмитриев.

В давно знакомой последовательности развертывались действия в фильме. Близился конец. Гарцуя в победном строю, задорно пел артист Алейников:

Сквозь музыку и пение слышны звонкие удары по гильзе. В ту же секунду распахнулась дверь и вахтенный связист Анатолий Пустынов крикнул: «К бою!»

Все пулей выскочили из клуба. Прошло меньше минуты, и начали поступать доклады: «Первое готово», «Второе готово», «Третье готово», «Прибор готов», «Дальномер готов». Я снял трубку и доложил:

— Батарея к бою готова.

Выслушав мой доклад, командир дивизиона гвардии капитан К. С. Павлович дал команду:

— Отбой! Поход! — и поставил задачу: — Следовать в Ораниенбаум на погрузку и водным путем прибыть в Лисий Нос, где будет указан дальнейший маршрут; взять один боекомплект, продовольствия на 6–7 дней; на позиции оставить караул; лишнего ничего не брать; приготовиться к стрельбе по торпедным катерам. Машины будут.

Все ясно: идем на Карельский перешеек.

Бои идут где-то под Выборгом. Настал и наш черед вступить в дело.

Отдаю боевой приказ. За минувшие годы батарея накопила боевой опыт и каждый знает, что надо делать. Напоминаю, чтобы не забыли каски, пользоваться которыми бойцы не любили.

Наконец, все готово. Орудия приведены в походное положение. Упакованы прибор и дальномер. Громоздятся катушки проводов связистов. Старшина батареи Гаврилов хлопочет около камбуза. Он остается на позиции «главнокомандующим». Ему деятельно помогает Воронин, мастер на все руки: и столяр, и плотник, и печник, но основная его боевая специальность — минер, хотя может работать любым номером у орудия, а также связистом.

В. П. Панасов, с санитарной сумкой на боку, следит как его подчиненные подтаскивают запасные бинты, медикаменты — все, что может пригодиться в бою. [231]

С первым прибывшим автотранспортом отправился П. А. Слесарев с орудиями, со второй партией машин — Н. Д. Дмитриев со взводом управления. С последними машинами выехал я со старшиной комендоров, боезапасом и частью имущества.

С окраины аэродрома двинулись по хорошей грунтовой дороге, окруженной сосновым лесом. Вот и шлагбаум. Это место мне хорошо знакомо. В 1930 году, проходя срочную службу, жил здесь в лагерях. Вон там вдали была линейка, по обе стороны ряды палаток. За ними — коновязь. Налево по дороге, над обрывом среди сосен, стоял наш артиллерийский парк — 76-мм зенитные орудия образца 1915 года на широких металлических платформах, звонко резонировавших при выстреле. Здесь же осенью 1930 г. я проводил стрельбу в качестве командира батареи.

Памятна эта дорога и по другой причине: в ночь с 1 на 2 сентября 1941 года я, помощник командира 956-й батареи 6-го полка ПВО КБФ, в боевом строю проезжал здесь к Петергофу. Много с тех пор утекло воды.

Вот и Ораниенбаумская пристань. Отсюда 25 сентября 1941 года наша батарея вместе с другими передислоцировалась в Кронштадт. Тогда шли жаркие бои у Старого Петергофа. Грохотала артиллерия, слышались резкие разрывы мин, над пристанью проносились «мессершмитты». Недалеко от причала стояла «Аврора», орудия которой били по врагу.

Наконец все погружено, расставлено, закреплено. Баржа плавно отошла от причала.

Над заливом белая ночь. Проплываем мимо Кронштадта и фортов. Где-то правее исчезает Петергоф. В памяти возникает ночь на 15 марта 1942 г. Петергоф тогда озаряли вспышки залпов фашистских орудий. Снаряды свистели и рвались около нас, пробивая лед и подымая высокие фонтаны воды, нашпигованные осколками льда. В ту ночь 956-я батарея совершила переход по льду Финского залива из Кронштадта в Ленинград. Жестокая зима 1941–1942 г. держалась долго. 14 марта термометр показал минус 29°. Горючее в блокированном Кронштадте было плохого качества, и тракторы, вытянувшие к ночи орудия на лед Финского залива, один за другим стали глохнуть. Батарея остановилась по дороге на Лисий Нос. Вот здесь нас и накрыли артиллерийские залпы гитлеровцев. Удивительно, [232] что ни одно орудие не ушло под лед. Только к вечеру 15 марта мы достигли другого берега и двинулись к Ленинграду.

Это было в 1942-м, а теперь пологие волны мягко покачивают баржу. Задумчиво смотрит на них военфельдшер В. П. Панасов.

— Что задумалась, медицина? Не купаться ли собрался?

— Нет, спасибо! Накупался я в этой водичке в 41-м, когда прорывались из Таллина. Разбомбили нашу посудину, подобрал другой транспорт, а через полчаса — опять налет, опять прямое попадание, снова — в воду. Долго пришлось поплавать, пока не подобрали. Только на Гогланде обсушились. Так что снова плавать охоты нет.

Рано утром прибыли в Лисий Нос, разгрузились и вытянулись по направлению к Выборгскому шоссе. Здесь нас встретил знакомый мне по Кронштадту командир 2-го гвардейского полка подполковник В. П. Ермолаев. Затем подошел и командир дивизии полковник Д. З. Осипчук.

— Почему каски не одеты?

Вскоре колонна двинулась. Впереди шли машины управления дивизиона. Вижу командира К. С. Павловича и начальника штаба А. А. Иванова.

Когда вышли на шоссе, попали в густые колонны армейских частей, двигавшихся в том же направлении, что и мы. Свернуть в сторону или назад нет возможности.

Проходим Териоки. Видны следы боев. Однако, отвлекаться некогда. Стараюсь не упустить из виду машины дивизиона и идущие сзади свои машины. Наконец, дорога раздваивается. Вправо — на Выборг, влево Приморское шоссе, на которое мы и свернули.

Кто ездит сегодня по гладкому асфальтированному Приморскому шоссе, не представляет себе, что в 1944 году это была просто грунтовая дорога, по которой прошло в войну немало тяжелых машин, танков. Дорога была основательно разбита, а местами обнажен сыпучий песок, в который колеса орудий уходят чуть не по ступицу. В 6 часов вечера прибыли в Койвисто (теперь Приморск), занятое нашими войсками 19 июня 1944 года.

Выборгский залив по форме напоминает клин или треугольник, в вершине которого, на севере, расположен [233] Выборг. Залив сплошь усеян крупными и мелкими островами. Широкий южный конец его отделен от Финского залива длинной узкой косой, начинающейся несколько западнее Койвисто, и протянувшейся на северо-запад на 20 км.

Койвисто стоит на берегу, вдоль которого вытянуты два крупных острова Бьёркского архипелага Пийсаари и Бьёрке, а мористее Тиуринсаари (теперь острова Северный, Большой и Западный Березовые). Кроме того здесь расположено много мелких островков. Наиболее крупный из островов архипелага — Бьёрке (до 13 км в длину и до 5 км в ширину). Он лежит прямо напротив Койвисто. Местами ширина пролива между берегом и островом не превышает 1,5 км.

Ко времени нашего прибытия в руках врага оставался западный берег залива, примыкающие к нему острова, небольшой остров Тейкарисаари вблизи от пролива, соединяющего Выборгский залив с Финским и все острова Бьёркского архипелага.

Прибывший к нам на батарею начальник береговой обороны флота генерал-майор Н. В. Арсеньев поставил боевую задачу — прикрыть с воздуха десантные средства, сосредоточенные в северо-западном углу бухты.

Огневую позицию генерал указал в районе бухты Хумолиоки.

Широкий песчаный пляж. Прямо напротив берега простиралась гладь Финского залива, справа — лесистый берег бухты. Из-за него, закрывая горизонт, виден остров Бьёрке. Обзор отличный, особенно в сторону моря. Но грунт! С установкой батареи мы намучились. А день кончался, наступала светлая июньская ночь.

Только установили орудия, как раздался сигнал «Воздух!» Над заливом наш разведчик заметил восемь вражеских самолетов.

Командую: «Огонь!»

Но отказал «ревун». Есть такая кнопка на приборе, нажимая на которую подается сигнал и все орудия производят одновременный залп. Подаю команду голосом. Залп получился дробный. Еще залп, еще, еще... Темп — три секунды. Один из самолетов задымил, лег на крыло, развернулся и с длинным дымовым шлейфом стал уходить, теряя высоту. Другой самолет зенитчики подбили. Остальные повернули и скрылись в юго-западном направлении. [234]

После второго залпа враг открыл артиллерийский огонь по нашей батарее.

Раздался резкий звук разрыва снаряда в районе пулеметной позиции. Туда побежал В. Панасов и начальник санитарной службы дивизиона В. Б. Барсов. Ранен пулеметчик Иванов, загорелись ящики с боезапасом. С помощью песка бойцы ликвидировали пожар. Отделались легко. Дал команду:

— Отбой! Привести в порядок материальную часть.

Несколько снарядов разорвалось в воде, и теперь видна всплывшая оглушенная рыба. Как упустить такой случай? Несколько человек разделись, вошли в воду и стали выбрасывать на берег неожиданную добычу — пригодится на камбузе.

Утром 21 июня начали оборудовать позицию. Во второй половине дня, когда пришла первая машина с бревнами, поступила команда:

— Отбой! Поход!

Снова пришлось повозиться с вытаскиванием орудий из песка и строиться в походную колонну. В 18.00 снялись с позиции. Проехали несколько деревень. У одной из них нас повернули к берегу. Остановились напротив острова Пийсаари и быстро установили орудия.

Командир дивизиона К. С. Павлович коротко объяснил обстановку: части морской пехоты высадились на остров Пийсаари и двигаются от его западного конца к восточному. Наша задача — прикрыть их с воздуха. В этот день, а он уже клонился к вечеру, наша помощь не потребовалась.

Огонь пришлось вести только на следующий день, когда от морских пехотинцев поступили ориентиры. Стреляли залпами по площади, постепенно передвигая огонь к востоку.

Среди дня поступил приказ:

— Срочно заградительный огонь по бухте Алавати. Подходит десант врага.

Быстро прикинул по карте дистанцию, азимут и батарея открыла огонь. Несколькими залпами десант был рассеян.

В ночь на 23 июня снова поступил срочный приказ из дивизиона:

— По личному указанию генерал-майора Арсеньева, немедленно открыть интенсивный огонь по высоте 12,6. [235]

Батарея выполнила приказ. Через 10 минут командир дивизиона сообщил:

— Морская пехота выражает благодарность: уничтожены две вражеские минометные батареи и три пулеметных дзота.

Утром 23 июня получили новую задачу — прикрыть от авиации фашистов пункт погрузки десанта в Койвисто.

Батарея развернулась на небольшой площадке у спуска дороги к пирсу. Самолеты врага не появлялись. Только один раз из-за леса вылетел «мессершмитт». Пулеметчики успели дать по нему короткую очередь и самолет повернул обратно.

В эти дни частым гостем на батарее был замполит дивизиона гвардии капитан В. С. Чижиков. 30 июня утром он сообщил мне:

— Сегодня проведем на батарее партсобрание. Будем вас принимать в члены партии, довольно ходить в кандидатах.

Кандидатом в члены партии я был принят осенью 1942 года на 956-й батарее. Собрание состоялось на огневой позиции, около одной из пушек. Все единогласно проголосовали «за». В. Чижиков поздравил меня и, отправляясь в дивизион, предупредил:

— Будьте готовы снова к движению.

В тот же день происходила погрузка десанта морской пехоты. Мы видели молодые, веселые лица бойцов, девушек-сандружинниц. Вечером катера отошли от пирса. Немногим из них удалось вернуться обратно. Высадились на остров успешно. Начали продвигаться в глубь, но враг атаковал наш десант крупными силами и остров взять не удалось. Началась подготовка к новой десантной операции.

Днем 1 июля мы получили из дивизиона приказание приготовиться к высадке на остров Туппорисаари, для противовоздушной обороны пролива между Выборгским и Финским заливами и для контр-батарейной борьбы. Батарея в короткий срок подготовилась к десантной операции, однако вечером пришел приказ об ее отмене.

Во второй половине дня 2 июля мы получили новый приказ о передислокации в район мыса Пуллиниеми. Быстро свернулись и пошли. Дорога проходила по северо-восточному берегу полуострова, часто по прибрежным участкам, открытым для обзора с островов. Пришлось [236] нередко рассредоточивать колонну и проскакивать эти участки на большой скорости, по-орудийно. Перед районом новой огневой позиции батарейную колонну встретил командир дивизиона. В редколесье скрытно заняли позицию напротив острова Тейкарисаари, на котором находились фашисты. В 23.00 я доложил на КП:

— Батарея к бою готова.

В дальномер виден весь остров. Он невелик и вытянут вдоль занятого нами берега. Длина его около 2,5 км, а ширина не больше 0,75 км. Остров покрыт лесом и кустарником, а на северо-западе оканчивается длинным, голым песчаным мысом. Напротив нас на южном берегу острова — высокая триангуляционная вышка. Несомненно там расположен вражеский наблюдательный пункт.

Получил приказание: до времени себя не обнаруживать, огня не вести, но быть готовым к стрельбе и по воздушным, и по наземным целям. Орудия с острова не видны, но и остров от орудий не виден. Необходимо расчистить сектор обстрела. Сразу же после установки орудий, мы подпилили стоявшие перед батареей березы, но не свалили их, а оставили стоять, подперев кольями. Теперь можно быстро открыть для орудий обзор и сектор стрельбы.

Радиосвязью пользоваться не рисковали. Знали, что враг легко засекает работающие радиостанции. В этом мы убедились еще утром, когда появился матрос с рацией. Он пристроился у куста, скрывавшем его от противника, и включил передатчик. Через полминуты враг открыл огонь...

Дальномерщик вел усиленное наблюдение за островом. Командир отделения Никифоров доложил:

— На вышке наблюдательный пункт противника.

Я сообщил об этом на командный пункт дивизиона и рассчитал данные для стрельбы. Днем с КП поступила команда:

— Боевая готовность № 1. Наши катера, предназначенные для десантной операции, переходят из Койвисто в бухту Макслахти. Задача батареи — прикрыть их с воздуха и подавить вражескую 45-мм батарею на юго-восточном мысу острова Тейкарисаари.

Прошу разрешения первые залпы дать по наблюдательному [237] пункту на триангуляционной вышке. Командир дивизиона не сразу, но соглашается:

— Бей, но быстро. Зажги вышку и переноси огонь на мыс.

Вижу, как наши катера (38 вымпелов), обогнув мыс Пуллиниеми, начали втягиваться в Выборгский залив. Через четыре минуты по катерам открыли огонь вражеские батареи с западного берега залива.

— Вали деревья. Три снаряда, огонь!

Мигом падают березы. Орудия уже давно заряжены, установлен прицел. Гремят залпы. Наблюдательный пункт на вышке сбит. Катера, прикрывшись дымовой завесой, проходят остров Тейкарисаари. Оттуда начинают бить батареи врага. Немедленно переносим огонь на них. Цель накрыта, батареи замолчали, но мы держим их под огнем 15 минут. Усилила обстрел катеров батарея с мыса Харьюниеми. По приказанию с командного пункта дивизиона дали по ней девять залпов. Батарея умолкла.

После этого мы быстро восстановили маскировку — подняли березы и снова подперли их кольями, а орудия прикрыли ветками. Нас опять не видно.

Ночью прошла вторая группа наших катеров (22 вымпела). В течение двух часов мы стояли в готовности к немедленному открытию огня, но враг пропустил катера молча. Промолчали и мы.

Ночью группа фашистских самолетов, разделившись попарно, с разных направлений появилась над нашим полуостровом. Батарея открыла огонь. Самолеты, беспорядочно сбрасывая бомбы, поспешно ушли на север. Но тут же появились девять «юнкерсов». Они широкой дугой обошли полуостров, развернулись и направились к стоянке наших катеров. Дальномерщики рассчитали высоту. Шум моторов затих — самолеты перешли на планирование.

Командую:

— Высота 22, заряжай! Огонь!

Громыхнул залп, второй... Под фюзеляжем одного из самолетов вспыхнули яркие разрывы, вырвался столб дыма и горящий самолет упал в воду, едва перетянув через остров Тейкарисаари. Остальные стервятники быстро развернулись и, беспорядочно сбрасывая бомбы, удалились на север.

Ранним утром 4 июля меня вызвали в штаб дивизиона. [238] Командир познакомил с приказом. На утро назначен штурм острова. В 8.00 наша авиация обработает остров с воздуха. В 9 часов откроет огонь артиллерия. В то же время от восточного берега залива отойдет десант, который будет высаживаться на восточный конец острова. Это — напротив позиции 145-й батареи. Мне приказано до подхода десанта подавить все огневые средства врага на этом конце острова, а затем вести отсечный огонь, передвигаясь к западу. Открытие огня по команде с дивизионного КП.

Медленно тянется время. Вот и 8.00. С востока слышен нарастающий гул моторов. Низко над заливом идут «Ил-2», а над ними пикирующие бомбардировщики «Пе-2». Поровнявшись с островом, штурмовики снижаются. Вспыхивают искры пулеметных очередей, гремят разрывы реактивных снарядов. «Пе-2» проходят прямо к западному берегу и, разбившись на звенья, пикируют и сбрасывают бомбы. Штурмовики заходят на западный берег и поливают его свинцовым дождем, затем разворачиваются и снова атакуют.

9.00. На батарее все давно на местах. Докладывает командир дальномерного отделения Никифоров:

— На вышке появились люди.

В дальномер видно: несколько человек поднимаются и спускаются по лестницам триангуляционной вышки, передвигаются на верхней площадке. Очевидно восстанавливают наблюдательный пункт, разбитый нами накануне. Докладываю командиру дивизиона и прошу разрешения ударить по вышке. По плану мы должны открыть огонь при подходе наших катеров. Поэтому командир дивизиона не сразу дает разрешение, но потом все же соглашается.

Снова подаю команду:

— Вали деревья. Три снаряда, огонь!

Разрывы видны не только вокруг вышки, но и на самой вышке — вражеский наблюдательный пункт уничтожен. Сразу перенес огонь на восточный мыс острова. Стреляли очередями по четыре залпа. Дав несколько очередей по мысу, передвинули огонь влево, чтобы оттеснить врага от берега. Кроме того, еще накануне дальномерщики обнаружили прямо напротив нас дзот, который вот-вот откроет огонь. Дали и туда одну очередь.

За грохотом наших выстрелов не слышали, что и фашисты начали стрелять. Обнаружили это тогда, когда [239] позади нас загромыхали разрывы и на позицию полетели осколки. На западном берегу видны вспышки. Вообще в течение дня вражеские батареи разных калибров пять раз открывали огонь по позиции нашей батареи. Но лишенный наблюдательного пункта, враг безрезультатно «молотил» лес к юго-востоку от нас.

Десант уже подошел к острову и быстро занял его восточную часть. Значит, надо вести огонь по острову с осторожностью — как бы не накрыть своих. Одновременно слышно, что стреляет и соседняя 122-мм батарея...

Поступило приказание открыть огонь по цели № 2. Это — 105-мм батарея врага, расположенная в районе мыса Питканиеми. Дали по ней 12 залпов. Батарея умолкла. Временно прекратили огонь и мы.

Затем поступила новая команда:

— По зоне «Щука» заградительный!

Значит, обнаружен вражеский десант, спешивший на выручку своих частей на острове. Подаю команду и гремят залпы. Пока нет воздушных целей, бойцы приборного отделения помогают подносить к орудиям снаряды и поэтому стрельба идет без задержки.

Из дивизиона сообщили: десант рассеян и бежит. Но подходит новый десант с другой стороны.

— По зоне «Судак» заградительный!

Открыли огонь по «Судаку». В то же время враг начал обстреливать позицию нашей батареи. Переносим огонь на батарею фашистов. Выпустив 15 снарядов, накрыли цель.

Враг вновь делает попытку прорваться к острову, и батарея снова открыла огонь по зоне «Щука», заставив его катера повернуть обратно.

Фашисты еще несколько раз пытались прорваться к острову, но огонь нашей батареи преградил им путь и они в беспорядке отошли, понеся потери в личном составе.

К позиции подъехала легковая машина. Из нее вышел незнакомый полковник. Потом узнали, что это был начальник разведки флота.

— Молодцы, — сказал он нам. — Очень удачно вы наблюдательный пункт на вышке сбили, и этим обеспечили половину успеха.

До вечера сделали еще несколько огневых налетов и наступила передышка. Затихло на острове, затихло на [240] нашем берегу. Бойцы прикорнули возле орудий. Не спали только вахтенные — разведчик и телефонист.

На следующий день стрелять пришлось меньше — частично по острову, частично по вражеским батареям, одиночным или группам самолетов, появлявшимся севернее острова Тейкарисаари.

В полдень Никифоров доложил:

— На мыс выходят люди с понтонами.

Смотрю в дальномер. В самом деле, из леса выбегают фашистские солдаты, следуют по песчаному мысу западной оконечности острова и тащат с собой понтоны. Быстро определяем дистанцию. Командую:

— Прямой наводкой, огонь!

Гремит залп. Разрывы высоковаты. Снижаю угол. Разрывы появляются точно над целью. Переправа на понтонах не удалась. Через полчаса последовала вторая попытка удрать с острова и вновь огонь батареи сорвал ее.

Остров был очищен от врага вечером 5 июля, о чем командование 224-й стрелковой дивизии, части которой осуществляли десантную операцию, сообщило в штаб дивизиона, объявив при этом благодарность личному составу за успешную артиллерийскую поддержку.

К вечеру 6 июля над полуостровом появились 19 вражеских бомбардировщиков в сопровождении шести «фокке-вульфов». Батарея открыла огонь. После нескольких залпов один из самолетов задымил и, сильно кренясь на бок, резко снижаясь, ушел на запад. Остальные отвернули и тоже ушли.

Только отгремели залпы, как разведчик доложил:

— С юга «фокке-вульфы».

Из-за леса, стремительно пикируя на нас, вырвалось несколько фашистских самолетов.

— По пикирующему!

Орудия развернулись и послали несколько снарядов навстречу вражеским машинам.

Снаряд орудия Никитина разорвался прямо у тупого носа «фокке-вульфа». Самолет, дымя, упал в залив. Остальные набрали высоту и поспешно ушли на запад.

За короткое время пребывания на Карельском перешейке наша батарея записала на свой счет:

«Уничтожены: семь самолетов, два орудия, две минометные батареи, два наблюдательных пункта, понтонная переправа, два дзота. [241]

Подавлены: три артиллерийские батареи.

Приведены к молчанию: четыре артиллерийские батареи. Возникло четыре пожара в районе цели, рассеивались корабли и катера противника два раза».

В середине июля к нам прибыли представители политотдела дивизии и на огневой позиции вручили мне партийный билет.

24 июля мы отмечали день Военно-морского флота. Нам заранее сообщили, что на этот день назначен общефлотский заплыв. Каждый из балтийцев должен проплыть по одному километру. Еще накануне В. П. Панасов отметил на берегу 500 метров и обозначил поворот. Днем 24 июля я отделениями снимал бойцов с позиции и направлял в воду. Даже в случае тревоги, за 1–2 минуты все будут на местах. С несколькими первыми группами, держась мористее, плыл сам. Вдоль берега ходил В. П. Панасов, выполняя «службу спасения на водах». Проплыли все благополучно. Вечером командование дивизиона поздравило всех с праздником.

26 июля прозвучала команда: «Отбой, поход!»

Утром отправились в длинный путь. Вечером прибыли на Лисий Нос, погрузились на баржу и к утру мы были уже на своей старой позиции, откуда больше месяца назад ушли на Карельский перешеек.

В день приезда вспомнили, что не досмотрели фильм «Александр Пархоменко». И вновь поет Алейников:

Однако до победы было еще далековато. 25 июля 1944 года наши войска освободили Нарву, и перед батареей встала очередная задача — двигаться на запад, чтобы прикрывать с воздуха базы наших кораблей. [242]