Тетрадь в косую линейку

Несколько лет назад я встретил в Ленинграде однополчанина Сергея Павловича Николаева. В годы войны мы вместе служили на 421-й зенитной батарее. Мы вспомнили былые бои и походы, фронтовых товарищей.

— А узнаешь, Борис Денисович, вот это? — спросил мой друг, протягивая потертую школьную тетрадь с надписью на обложке: «История 421-й зенитной батареи».

Да, я узнал эту тетрадь в косую линейку. Историю батареи я так и не написал, но в этой тетради вел дневниковые записи в первые дни войны. Я перечитал их с волнением. Вспомнились картины далеких огненных лет, лица боевых друзей, их беззаветное служение Родине.

Некоторые записи о первых месяцах войны я выношу на суд читателей. [204]

... На 18 день после сформирования батарея получила боевую задачу — прикрыть от ударов с воздуха один из полевых аэродромов на южном берегу Финского залива. Батарея была еще небоеспособной — не доставало людей, орудий, приборов. Но на войне свой закон: если есть хотя бы одна пушка и снаряды к ней — она должна стрелять. Пушек было даже две, снаряды имелись тоже. А главное, люди горели желанием бить ненавистного врага.

Огневую позицию мы оборудовали по всем правилам на полный батарейный комплект орудий, техники и людей. Пока же для ведения огня использовали баллистические таблицы. Однако урона фашистам мы еще не нанесли.

Днем нашего рождения следует считать 30 июля. В этот день полковой инженер А. Б. Иоффе со своими мастерами наладил нам синхронную связь, подключил полученный прибор, все четыре орудия и батарея стали полностью боеспособными. В этот же день пришел к нам и первый боевой успех — мы сбили сразу два вражеских самолета. Произошло это следующим образом.

Фашистские летчики не очень с нами считались. Они видели, что стреляем мы плохо. Поэтому летали на низких высотах, одними и теми же маршрутами. Вероятно, это облегчило нам первую победу. Утром группа фашистских бомбардировщиков шла знакомым маршрутом на небольшой высоте. Мы очень старались все сделать поточнее. Хорошо сработали стереоскопист младший сержант Зеленов и приборист Курылев, точно определившие исходные данные. Хотя залпы прозвучали в разнобой, но разрывы точно накрыли цель. Один за другим два бомбардировщика рухнули на землю, а остальные ушли, увеличив высоту и скорость.

Первый успех укрепил веру в свои силы и в наше оружие.

Затем мы стреляли часто, но уменья все-таки было еще маловато. Комсомольцы батареи раньше других бойцов отлично овладели боевыми профессиями и стали обучать своих товарищей.

Утром 10 августа один вражеский бомбардировщик на высоте 50 метров пытался застать батарею врасплох, но после первого залпа отвернул и скрылся.

Вскоре над батареей завязался воздушный бой между нашими и фашистскими истребителями. Помогая нашим [205] летчикам, мы били по «мессершмиттам» как только они разворачивались для атаки. После боя командир авиационного подразделения поблагодарил нас за помощь. В этот же день мы дважды открывали огонь по бомбардировщикам и хотя самолетов не сбили, но и не позволили им прицельно сбросить бомбы.

... Все тревожнее становились дни и ночи. Приближались раскаты артиллерийской канонады. Черные столбы дыма застилали горизонт — горела станция Волосово. Враг забрасывал диверсантов в наш тыл. По несколько раз в день приходилось чинить линии связи и тщательно маскировать их.

11 августа нахмурилось небо. Тучи, казалось, цеплялись за длинные стволы наших пушек. Моросил надоедливый дождь. По понятиям мирных дней погода считалась нелетной. Однако, именно в такую погоду враг хотел застать нас врасплох. Разведчик Гутник своевременно заметил опасность и дал сигнал тревоги. Увидев завесу нашего огня, фашистский самолет отвернул с курса и скрылся.

Вечером на батарею прибыли представители командования полковник М. П. Поздняков и полковой комиссар Л. Л. Маргулис. Они тщательно проверили батарею и остались довольны боевой выучкой, моральным состоянием бойцов и командиров. Нам они рассказали о тяжелых боях на подступах к Ленинграду, о героизме зенитчиков при обороне Таллина. Бойцы заверили командование, что выполнят свой долг до конца. Командиры остались ночевать на батарее.

Ночью вахтенный разведчик, поднимая очередную смену, по ошибке растолкал полковника М. Позднякова.

— Вставай, пора на вахту!

— Строгие у вас дежурные, — говорил шутя М. П. Поздняков. — К полковникам никакого снисхождения, на вахту ночью будят!

Утром 14 августа мы наблюдали как один наш самолет «И-16» атаковал группу в девять бомбардировщиков, да еще охраняемую двумя «мессершмиттами». Наш летчик сбил головной бомбардировщик, но и его подожгли. Самолет беспорядочно падал, но летчик успел выпрыгнуть и раскрыть парашют.

Когда наша машина подъехала к месту приземления летчика, он сидел обнаженным и прикладывал сырую землю к обожженным местам. Мы оказали ему первую [206] помощь и отправили в госпиталь. В обгоревшей одежде мы нашли письмо, написанное летчиком своим родным. Да простит наш боевой товарищ, что мы прочли его письмо.

«В душе такая злость, — писал летчик, — что готов броситься на сотню воздушных гадов».

Мы верили, что будь в этом бою не десять вражеских самолетов, а больше, все равно герой-летчик атаковал бы их, не задумываясь.

Батарейцы поклялись драться так же отважно!

15 августа день начался как обычно. Утром отразили три атаки фашистских штурмовиков. Ближе к полдню наблюдали как 22 бомбардировщика врага старательно бомбили нашу ложную позицию, а затем повернули к нам.

Как только мы открыли огонь, бомбардировщики сбросили оставшийся груз не прицеливаясь, и атаковали нас, применяя бортовое оружие. Мы понесли потери — полностью вышел из строя орудийный расчет сержанта Яганова.

К вечеру батарею сняли с позиции и отправили под Петергоф для прикрытия другого полевого аэродрома. Здесь мы провели 18 жарких боев, уничтожили четыре самолета врага и сдерживали атаки его пехоты и танков. Под натиском превосходящих сил фашистов наши части отошли к Старому Петергофу, где линия фронта стабилизировалась.

В районе Ораниенбаума батарея еще 29 раз открывала огонь по врагу, а затем переправилась в Кронштадт.

За первые два с половиной месяца войны батарея накопила боевой опыт, научилась бить врага в воздухе и на земле. Впереди были новые бои и мы знали, что победа будет за нами. [207]