Много лет спустя

Великая Отечественная война делит мою жизнь на два равных по продолжительности отрезка. Мне было тридцать два года, когда она началась, и столько же лет прошло с той поры. Но какие это разные годы!

Советская страна, завершив разгром врага, предстала перед миром во всем своем героическом величии, окруженная могучим лагерем друзей, вступивших с ее помощью на социалистический путь. Мы уверенно идем своей дорогой, наши силы неизменно растут. Это чувствуется везде, в том числе, конечно, и в авиации. С довоенной ее трудно и сравнивать. Можно многое рассказать о послевоенных делах наших авиаторов, но это уже особый разговор.

Мне хотелось рассказать здесь о своей жизни в авиации, о работе морского летчика. Чтобы закончить рассказ, надо добавить совсем немногое.

Я поступил в Академию Генерального штаба, когда во главе ее стоял выдающийся военный деятель маршал Б. М. Шапошников, но это был последний год его жизни. Не дожив нескольких недель до Победы, Борис Михайлович скончался.

В пору моей учебы академия была награждена высоким полководческим орденом — орденом Суворова I степени. Мне выпала честь представлять слушателей академии на торжестве в Кремле, когда ей вручался этот орден.

После учебы я несколько лет служил на Тихоокеанском флоте. На протяжении сотни километров были разбросаны наши авиационные полки, которыми мне доверили командовать. Там, на Тихом океане, я снова встретился со многими старыми друзьями по войне и даже довоенной поре.

Одним из авиационных полков командовал мой тезка, майор Василий Иванович Жданов. В 1939 году я провожал его на восток как молодого командира звена. В 1946 году он был уже «старым дальневосточником», прослужил на океане семь лет — срок действительно немалый!

Другим полком командовал Герой Советского Союза полковник Н. И. Друздев, получивший это высокое звание в период войны против империалистической Японии.

Через год к нам прибыл уже ставший полковником отважный пикировщик Константин Степанович Усенко. Под его Золотой Звездой блистало более десятка орденов.

Авиацией Тихоокеанского флота командовал герой первого нашего удара по Берлину, генерал Е. Н. Преображенский. Мы были с ним знакомы еще по школе летчиков, по службе на Балтике в тридцатых годах.

С Тихого океана я вернулся в город на Неве. В сущности, моя служба как морского летчика на этом завершилась. Пришло время учить других. Конец первого послевоенного десятилетия застал меня в Военно-морской академии на должности начальника одной из авиационных кафедр. И здесь я встретил много старых товарищей, боевых друзей.

Служба в академии вновь свела меня с Павлом Павловичем Квадэ. В конце пятидесятых годов он стал заслуженным деятелем науки, как и профессор Евгений Евгеньевич Шведе, ученый, широко известный не только в военно-морских кругах.

Я был рад встретиться в академии со своими старыми учителями, адмиралами Владимиром Александровичем Белли, Николаем Брониславовичем Павловичем, Владиславом Анатольевичем Томашевичем и другими. Когорта профессоров академии пополнилась адмиралами и генералами, отличившимися в войну. Это адмиралы В. И. Рутковский, участник обороны Керчи и Новороссийска, и С. Ф. Белоусов, командовавший Азовской флотилией, генералы В. Л. Вильшанский, участник обороны Севастополя, и командир бригады морской пехоты Н. Ю. Денисевич...

Одним из курсов командовал знакомый мне с финской войны участник испанских событий Герой Советского Союза Н. П. Египко.

Возглавлял академию вице-адмирал (впоследствии адмирал, командующий одним из флотов) Юрий Александрович Пантелеев, участник Великой Отечественной войны, чуть не погибший во время тяжелой эвакуации флота из Таллина и внесший немалый вклад в дело героической обороны Ленинграда.

В академии я встретился и с адмиралом В. А. Алафузовым, руководившим научной и учебной работой. Это был человек больших знаний и удивительной работоспособности. Когда впоследствии на его место были назначены два заместителя начальника — один по научной, другой по учебной работе, в академии не без основания говорили: «Двое заменили одного наполовину».

В. А. Алафузов был автором обширного труда по истории нашего Военно-Морского Флота. Его эрудиция и память казались необычайными. Помню, как-то я в статье, написанной для академического сборника, говоря о деятельности немецких подводных лодок в первую мировую воину, неточно назвал одну из них. Просматривая рукопись, Владимир Антонович здесь же, не заглядывая ни в какие справочники, заметил:

— По-моему, там в это время была другая подлодка...

Он сказал «по-моему», но знал, что это именно так.

Через три года после назначения в академию я защитил кандидатскую диссертацию. То было трудное для меня время. Должность новая, преподавателей на кафедре не хватало. Возвращаться домой из академии в двенадцать часов ночи, а то и позже, стало привычным делом. Во время командно-штабных учений мы проводили на службе круглые сутки. Но тогда на все хватало сил.

Работа над докторской диссертацией затянулась почти на пятнадцать лет, хотя отдельные разделы ее выходили в свет, публиковались в военно-морском журнале и в сборниках Трудов академии.

В эти годы в академии учились многие мои фронтовые друзья, среди них назову Героев Советского Союза Друздева и Усенко, балтийца Пасынкова — снайпера 12-го гвардейского авиаполка, героя Севера подполковника Балашова и командира штурмового полка, дважды Героя Советского Союза, ныне генерал-майора Алексея Ефимовича Мазуренко.

Учились у нас и представители дружественных социалистических стран. Был среди них капитан второго ранга, впоследствии командующий болгарским флотом вице-адмирал Иван Добрев Стоянов. Во время войны он партизанил в горах Стара Планина.

В середине шестидесятых годов, отдыхая в Болгарии, я вновь повидал вице-адмирала Стоянова. Он организовал тогда дружескую встречу с выпускниками нашей академии. Удивительно тепло и сердечно она прошла. Много искренних слов было сказано о давней дружбе русских и болгар. Я не преминул вспомнить, что и мой дед воевал на Шипке...

Незаметно пролетели двадцать лет. Еще год, еще... Мне пошел седьмой десяток. Многих товарищей, с которыми мы бок о бок сражались, уже нет. Время делает свое дело, но пережитое не меркнет в сознании.

Глубоко врезался в память день двадцатилетия нашей великой Победы. Города-герои Ленинград, Севастополь, Киев, Одесса и Волгоград направили в столицу делегации с рапортами о выполнении своих обязательств. Делегация Ленинграда отправилась в Москву на автомашинах. По пути мы останавливались в Новгороде, Валдае и Калинине. Везде были митинги, встречи с трудящимися. Главы наших делегаций рапортовали партии и правительству на центральном стадионе Москвы. Честь первого доклада от родного Ленинграда была предоставлена мне.

Еще через пять лет праздновали двадцатипятилетие со дня Победы! Никогда история нашей Родины не знала такой длительной мирной передышки. Почти за пятьсот лет со времени свержения монгольского ига в 1480 году число мирных периодов, превышавших десять лет, можно пересчитать по пальцам. Самый продолжительный из них составил шестнадцать лет, и было это более четырехсот лет назад, в первой половине XVI столетия, после заключения мира с Ливонией.

После гражданской войны больших войн не было до 1941 года, но вооруженные конфликты возникали не раз — на КВЖД, на Хасане, на Халхин-Голе.

Как же надо нам ценить завоеванный мир!

Мой четырехлетний внук однажды спросил меня:

— Дедушка! Что делают военные, когда нет войны?

— Наши военные? Все, чтобы не было войны, — ответил я ему как взрослому.

В сущности, разве не для этого учатся, совершенствуют свою мощь и мастерство наша армия, наш флот? Их готовность разгромить любого врага — лучшая узда для империалистов всяческих мастей.

Потому их так уважают, так ценят все наши друзья. А в этом я убеждался во многих странах, где мне пришлось побывать за послевоенные годы.

У ветеранов морской авиации установилась хорошая традиция ежегодно встречаться в День Победы в Ленинграде. На эти встречи прибывают представители авиации всех наших флотов. Собираются ветераны, долго сидят за дружеским столом среди старых товарищей, боевых друзей.

Многие, кто начинал военную службу на наших глазах, уже крупные командиры. Другие ушли в науку и достигли больших успехов.

Стареют ветераны великой войны. Но дела их не могут быть и не будут забыты.

Меня глубоко взволновали слова одного из миллионов наших советских ребят, которые я как-то прочитал в «Правде»:

«...Книги и кино рассказывают нам о войне. Вспоминают о великой битве деды, отцы. И хочется жить так, чтобы не стыдно было перед теми, кто кровью добыл свободу...

Взрослые! Будьте спокойны за нас. Мы не знали войны, но знаем о ней. Если понадобится, пойдем в бой за родную страну, не подведем вас, отцы и деды...»{123}

Я думаю, эти слова готовы повторить каждый юноша, каждая девушка. И в сознании этого мы, ветераны, черпаем величайшее удовлетворение.