Готовимся к новым боям

Но пока что праздник ожидался скромный, хотя для всех нас и значительный, — полк отметил свою четвертую годовщину. По такому случаю был издан приказ. В нем отмечались большие заслуги всего личного состава в защите Родины.

И каждый из нас понимал, что до большого праздника, до заветной победы над оголтелым врагом еще далеко, что предстоят тяжелые бои, и мы готовились и ним упорно. Находясь на переформировке и отдыхе, тоже старались сделать все возможное, чтобы приблизить победу.

Наконец из других частей мы получили 23 истребителя Як-1. Вместе с самолетами на пополнение нашего пилка прибыло четырнадцать летчиков, в том числе и эскадрилья под командованием капитана Петра Коновалова.

Среди прибывших были и опытные летчики — штурман полка капитан Михаил Шевченко и младший лейтенант Ахмет-Хан Талович Канкошев, но остальные — старшины и сержанты, недавно окончившие авиационные школы. Боевого опыта никто из них не имел, и им, фронтовикам, предстояло в короткий срок пролети с ними тренировочные полеты на закрепление групповой слетанности в составе пары, звена, эскадрильи, отработать учебные бои, стрельбы по конусу и ни наземным целям, научить тактическому и огневому взаимодействию в бою, а затем, уже на фронте, помочь им обрести качества настоящего воздушного бойца.

К тому времени в полку сложилась продуманная и подтвержденная практикой методика ввода в бой необстрелянных летчиков. Дело это сложное, тонкое, требующее от командиров всех степеней основательных знаний психологии личности, летных и моральных качеств пилота. Нередко от первых боевых вылетов зависела вся дальнейшая судьба новичка: слетал удачно, одержал первые победы — окрепли крылья, попал в жестокую переделку — не миновать неуверенности в своих силах.

Теперь иное дело: рядом с молодыми, необстрелянными пилотами будут летать закаленные в жестоких боях наши полковые асы. Они расскажут и покажут, что и как делать, научат искать, распознавать и побеждает врага, первыми ринутся в атаку, защитят в мину смертельной опасности, Я и сам не раз испытывал на себе это всесильное влияние в бою неустрашимых, умных командиров Я. А. Курбатова, М. М. Осипова А. Л. Приказчикова, Н. К. Наумчика. Рядом с ними всегда чувствуешь себя уверенным и непобедимым.

Для тренировочных и учебно-боевых полетов с новичками использовали благоприятную, а иногда и не совсем благоприятную погоду, стараясь подготовить пары, звенья, эскадрильи к боевым действиям в сложных условиях. На аэродроме находились с утра до наступления полной темноты. А длинными вечерами изучали театр предстоящих боевых действий, разрабатывали и затем закрепляли в полетах наиболее эффективные тактические приемы борьбы с воздушным и наземным противником.

12 декабря 1942 года полк в составе трех эскадрилий перелетел на новый аэродром, вошел в состав;

230-й смешанной авиационной дивизии и приступил к боевой работе в районе Грозный, Моздок, Прохладный. К этому времени советское командование накопило достаточно сил и средств, чтобы приступить к изгнанию захватчиков с Кавказа.

Наступление Северной группы войск, частицу которых составлял и наш полк, началось 1 января 1943 года. Развивалось оно успешно. В тот же день 1-я немецкая танковая армия начала отход, а советские войска, переправившись через Терек, преследовали противника на всем фронте.

7 января 1943 года, выполнив очередное боевое задание, группы самолетов нашего полка приземлились на аэродром Моздок. С этого дня полк вошел в состав 216-й истребительной авиационной дивизии.

Печальная картина предстала перед нашими глазами; здания и целые улицы лежали в руинах. Жители Моздока восторженно встречали своих освободителей.

Страшные злодеяния гитлеровцев вскрылись и в Ставрополе, освобожденном советскими войсками и партизанами 21 января. В общей могиле здесь были обнаружены сотни трупов, среди которых оказалось немало женщин, малолетних детей и стариков. У могилы жертв гитлеровских палачей состоялся многолюдный митинг, на который приезжали авиаторы и нашей дивизии.

Армейская газета «Крылья Советов», подробно рассказав о митинге, состоявшемся в Ставрополе, призывала летчиков мстить за убитых и замученных, не дать палачам уйти от возмездия.

Весть о преобразовании нашего 8-го истребительного авиационного полка в 42-й гвардейский застала нас на аэродроме Журавская. Приказ Народного комиссара обороны № 64 от 8 февраля 1943 года перервался по радио и был напечатан в центральных и армейских газетах.

Вечером, когда на аэродроме собрался весь личный состав, новый командир полка гвардии подполковник Гарбарец открыл митинг. Заместитель командира по политчасти теперь уже гвардии майор Щербак произнес вступительную речь. Желающих выступить было много. Трудно рассказать, что творилось у нас на душе командира 2-й эскадрильи гвардии капитан Наумчик, на груди которого сверкали три боевых ордена, заявил:

— Волей партии и правительства с сегодняшнего дня мы носим почетное звание советских гвардейцев. Но еще большая честь — оправдать это звание боевыми делами на фронте борьбы с фашистскими захватчиками. Поклянемся, товарищи, бить врага с утроенной силой, бить его без пощады и без промаха, бить по-гвардейски.

Мы произнесли хором:

— Клянемся! Клянемся бить врага по-гвардейски!..

В тот незабываемый день мы прежде всего вспоминали тех, кто в жестоких боях с захватчиками пал смертью храбрых. Не было рядом с нами и тех, кто вместе с полком прошел по трудным дорогам войны и внес огромный вклад в наши победы над врагом.

На должность заместителя командира 217-й истребительной авиадивизии убыл всеми любимый командир Подполковник Яков Архипович Курбатов, под руководством которого полк заслужил звание гвардейского.

Подполковник Иван Власович Токарев был откомандирован на должность начальника штаба 229-й авиационной дивизии, а начальником штаба полка стал теперь гвардии майор Петижев Умар Ибрагимович.

Один из лучших наших командиров эскадрилий, прославленный ас полка, майор Петр Дмитриевич Егоров был назначен командиром 484-го истребительного авиационного полка.

Было радостно сознавать, что они находятся рядом в составе 4-й воздушной армии, продолжают громить захватчиков в небе Северного Кавказа. Узнав о присвоении полку гвардейского звания, все прислали своим бывшим подчиненным и боевым товарищам-однополчанам сердечные поздравления.

Бьем врага по-гвардейски

Ставка Верховного Главнокомандования вывела Северную группу войск из состава Закавказского фронта и преобразовала ее в самостоятельный Северо-Кавказский фронт.

Зима на Северном Кавказе выдалась мягкая, весной начались дожди, кругом стояла непролазная грязь, бездорожье, но, несмотря на это, советские войска продолжали преследовать отступающего противника. Был освобожден Ставропольский край, Чечено-Ингушская и Кабардино-Балкарская автономные республики, Черкесская автономная область, южные районы Ростовской области и часть Краснодарского края. Попытка гитлеровского командования вывести группу армий «А» через Ростовскую горловину была сорвана, и враг начал поспешно отводить свои основные силы к низовьям Кубани и на Таманский полуостров.

В это время нам приходилось часто менять аэродромы. С Журавской перебазировались в Поповическую, затем в Тихорецк и в Ново-Величковскую. Посадка на новом аэродроме производилась обычно после выполнения боевого задания и под вечер. Передовая команда техников и авиаспециалистов выезжала заранее, встречала прилетающие самолеты и приступала к подготовке их к боевым вылетам. Утром самолеты опять уходили на задание.

С подлинно гвардейским упорством и высоким мастерством сражались не только наши опытные асы. Молодые летчики Исаев, Канкошев, Цветаев и другие авиаторы под руководством своих командиров с каждым боем набирали силу.

14 марта семерка истребителей Як~1 под командованием командира эскадрильи Наумчика вылетела на свободную охоту. В районе Темрюка ведущий обнаружил аэродром, на котором находились пять самолетов ФВ-189 и два Ю-52.

— В атаку! — скомандовал Наумчик и повел группу на штурмовку.

Через несколько минут все семь фашистских самолетов запылали кострами. Но во время штурмовки на гвардейцев напали с высоты четыре Ме-109Ф и два Хе-113. Наумчик потянул своих ведомых на вертикаль. Умело используя маневренные качества самолета Як-1, советские летчики ликвидировали преимущество противника в высоте и завладели инициативой боя. Задымили и врезались в землю два «мессершмитта», сбитые Канкошевым и Цветаевым. Гитлеровцы вызвали по радио еще одну группу на подмогу. Около двадцати машин завертелись в воздухе. Командир эскадрильи Наумчик атаковал ведущего вражеской группы и меткой Очередью из пушки и пулеметов сбил его. Это еще более воодушевило гвардейцев. В очередной атаке Исаев сбил еще одного «мессершмитта», «хейнкель» загорелся от огня Цветаева, Однако атаки вражеских истребителей прекратились не скоро. Выбрав удобный момент, тройка «мессершмиттов» зажала в кольцо самолет Горбунова.

Фашистам и в голову не пришло, что советский летчик медлит с маневром для того, чтобы оттянуть на себя «мессершмиттов» и этим отвести угрозу от наших молодых пилотов, и гитлеровцы приняли его за неопытного новичка. Бросившись в атаку на Горбунова, они готовы были торжествовать легкую победу, но Горбунов резким неожиданным маневром вывернулся из-под удара, сам перешел в атаку и меткой очередью сразил врага: Ме-109Ф провалился вниз и, объятый огнем, развалился в воздухе. К месту схватки подошла откуда-то со стороны еще одна пара «хейнкелей». И в тот неуловимый миг, когда Горбунов прицеливался по имессершмитту», светящаяся трасса снарядов промелькнула рядом с консолью крыла «яка», несколько снарядов ударило по фюзеляжу, осколком зацепило руку Горбунова. Летчик резко взял вверх, занимая выгодное для атаки положение. Гитлеровцы, поняв, очевидно, с кем имеют дело, ушли вниз, бой прекратился.

— Тяну к своим! — радировал Горбунов.

— Видим, прикроем, — ответил Наумчик. Горбунов спланировал в расположение наших войск и удачно приземлился на полевой площадке, выскочи из кабины, погасил пламя, выбившееся из-под капота мотора. Поднялся на центроплан, включил передатчик?

— Самолет спасен, пришлите машину с техниками! — прокричал он вслед улетающим «якам».

На аэродроме Наумчик доложил командиру полка:

— Во время «охоты» уничтожили двенадцать самолетов: семь сгорело на земле, пять — в воздухе.

Григорий Кузьмич Гарбарец крепко обнял каждого летчика. А потом уж взял под козырек;

— За отличное выполнение боевого задания объявляю благодарность!..

Через несколько дней отличилась в бою группа наших гвардейцев под командованием старшего лейтенанта Печеного. На задание вылетели семеркой. В зоне патрулирования над нашими наземными войсками обнаружили четверку истребителей противника и ринулись в атаку. Фашисты вызвали по радио подкрепление, и, вскоре к вражеской четверке присоединилось еще восемь «мессершмиттов».

Двенадцать против семи. Но такое численное превосходство противника не смутило гвардейцев. Жестокая схватка продолжалась около получаса. Дерзко и умело атакуя, командир группы Печеный, летчики Канкошев, Цветаев и Русак сбили по одному вражескому истребителю. Одного «хейнкеля» расстреляли группой.

Мастерски дрался в этом бою гвардии младший лейтенант Сергей Коновалов. Молодой летчик один сражался против четырех «мессершмиттов» и сбил при этом два из них. Но и сам Коновалов получил ранение. Однако из боя не вышел и вместе со всеми прилетел на свой аэродром.

Начальник штаба полка гвардии подполковник Умар Ибрагимович Петижев записал в журнале боевых действий: «Сбито восемь вражеских истребителей. У наших потерь нет».

Благодаря заботам полкового доктора Литманова заместитель командира эскадрильи Иван Михайлович Горбунов поправлялся быстро. На седьмой день повязка с руки была снята, однако врач строго предупредил, что с полетами надо повременить.

— Налетаешься еще, неугомонный, — мягко улыбнулся доктор.

Но Горбунов был верен себе и направился к замполиту.

— Помогите, пожалуйста, уговорить командира полка, чтобы мне разрешили летать.

— А рана? — удивился Щербак.

— Какая там рана — царапина! Можете спросить доктора.

— Спрашивал, — ответил замполит. — Повремените еще недельку...

Огорченный, раздосадованный Иван, после неудавшихся переговоров с замполитом, явился к командиру полка.

— Разрешу завтра, — нехотя согласился он. — Подготовьтесь как следует.

— Есть, подготовиться как следует! — обрадовался Горбунов и побежал в эскадрильскую землянку.

Вечером вместе с молодыми летчиками он уточнил по полетной карте предполагаемый район прикрытия наших наземных войск, наметил ориентиры.

— Не спешить, но поторапливаться, следить за моим самолетом, — внушал Горбунов — Лучше всего удается скоростная атака. Прицеливание — индивидуальное, бить наверняка. И не отрываться.

С рассветом летчики собрались у самолетов, чтобы осмотреть материальную часть и убедиться в ее готовности к полетам. К Горбунову подошел врач Литманов, сказал сочувственно;

— Уговорил-таки Кузьмича. Будь поосторожнее с рукой.

— Не волнуйтесь, доктор. За отличное лечение подарочек привезу, — пообещал Иван.

Вылетели четверкой в район станицы Анастасиевка. При подходе к зоне патрулирования Горбунов связался по радио со станцией наведения, получил информацию о воздушной обстановке. Земля предупреждала, что поблизости рыскает пара «мессершмиттов». Какое это великое чудо — радио! Летчики внимательно осмотрелись. Со стороны солнца и несколько в стороне барражировали два Ме-109Ф. Началось состязание в хитрости. Вражеские истребители, не проявляя активности, уклонились на запад. Но по дымным шлейфам за хвостами их самолетов было видно, что они разгоняют скорость, затем уйдут вверх и с высоты попытаются атаковать четверку.

Горбунов не соблазнился возможностью преследования. Потому что гитлеровцы сразу поймут — их тоже видят, и постараются удрать от четверки. А врага надо сбить. Ну хотя бы потому, что доктору Литманову обещан этот подарок.

Набирая высоту и уходя в сторону солнца, Горбунов зорко следил за фашистами, которые, по всей видимости, потеряли четверку из виду и находились ниже метров на 300. Теперь можно было упредить их маневр. Он покачал крыльями. Летчики поняли: сигна, к атаке. Используя преимущество в высоте, ринулись вниз.

— Ведущего беру я, ведомый — твой, Спиридонов, — переключив самолетную радиостанцию на перо дачу, тихо, будто боясь спугнуть фашистов, напомнит об индивидуальном прицеливании Горбунов и перенес руку на сектор газа. В плечо кольнуло. «Рана зудит», — подумал он и нажал на боевые кнопки. Почти одновременно сверкнула трасса, выпущенная летчиком Спиридоновым. Оба «мессера» вспыхнули и пошли к земле.

— Порядочек! — удовлетворенно крикнул Иван. — Даже не успели крикнуть «Гитлер капут!».

В боях за Кубань

К концу марта фронт на юге нашей страны относительно стабилизировался, за исключением Кубани.

Использовав труднопроходимые приазовские плавни и реки, гитлеровцы создали мощную оборонительную полосу — Голубую линию, которая представлял! серьезную преграду для наших войск.

Воздушная обстановка к началу апреля 1943 года характеризовалась обострением борьбы за господство в воздухе. На этом участке враг сосредоточил 1000 самолетов 4-го воздушного флота. Большие надежды возлагались на отборные соединения, вооруженные новейшими истребителями, — 3-ю эскадру «Удэт» 51-ю эскадру «Мельдерс», 54-ю эскадру «Зеленое сердце», летчики которых имели высокую подготовку большой боевой опыт.

С нашей стороны было 580 самолетов против 1000 вражеских. На это внушительное численное превосходство и надеялось немецко-фашистское командование.

Наши военачальники хорошо представляли сложность и размах предстоящих боев. Общее руководство и координацию действий объединенных сил авиации осуществлял представитель Ставки Верховного Главнокомандования командующий ВВС Советской Армии маршал авиации А. А, Новиков. Он поставил три основные задачи; завоевать господство в воздухе, надежно прикрыть свои войска от налетов вражеской авиации, бомбовыми и штурмовыми ударами по противнику содействовать продвижению наших частей.

— Главное для нас — быть хозяевами неба, — уточняя общую задачу полка, сказал гвардии подполковник Гарбарец. — Господство в воздухе — это и надежное прикрытие, и поддержка наших войск во время их наступления.

Мы были готовы к схваткам с любым, самым изощренным противником. Летчики чувствовали свое превосходство над врагом!

Боевое ядро полка еще больше окрепло. Партийная организация имела в своих рядах 112 членов и кандидатов в члены ВКП(б), большинство молодых воинов были комсомольцами. Всем летчикам-сержантам присвоено офицерское звание, повышены в звании многие опытные летчики и командиры, инженеры и техники. Тогда же, весной 1943 года, для всех военнослужащих были введены новые знаки различия — погоны.

Из новичков мне особенно приглянулся высокий бравый младший лейтенант. Познакомились. Николае Глядяев в 1942 году окончил Сталинградское авиационное училище имени Сталинградского Краснознаменного пролетариата. Воевал в составе 66-го ИАП, совершил 50 боевых вылетов на сопровождение, участвовал в воздушных боях.

— Давайте летать вместе, — предложил я Николаю.

— Согласен, — ответил он. — Только побыстрее.

— Это уж как получится.

Получилось все хорошо. Записи в моей летной Книжке идентичны записям в книжке моего ведомого, Поэтому с уверенностью могу сказать: только в период подготовки наших войск к наступлению мы с Глядяевым двенадцать раз сопровождали штурмовиков, дважды вылетали на прикрытие боевых порядков 56-й и 9-й армий, пять раз — на воздушную разведку. И почти в, каждом — дрались с «мессершмиттами» и «фокке-вульфами», при этом три самолета сбили, а наши штурмовики и мы сами повреждений не имели. Когда же начачалось ожесточенное сражение за господство в кубанском небе, вылетали по пять-шесть раз в день.

Разумеется, вылетали и дрались с фашистами не только мы с Глядяевым — весь полк!

Иван Михайлович Горбунов повел свою четверку в район станицы Троицкая. Наземная радиостанция наведения передала:

— Над линией фронта висит «рама», ее прикрывают два «худых». Подвернитесь влево на сорок пять, идите на сближение.

Иван вскоре обнаружил ФВ-189, который корректировал огонь дальнобойной артиллерии, и пару Ме-109Ф. Летчик преднамеренно уклонился в сторону солнца. Его ведомые знали, что надо делать. Когда ведущий ринулся в атаку на «раму», они взяли в прицел «мессершмиттов». Удар оказался внезапным и точным. Три фашистских самолета почти одновременно задымили и врезались в землю.

Наши солдаты, наблюдавшие за этим скоротечным боем, ликовали: «Слава крылатым гвардейцам!» Эти их восторги передала по радио станция наведения. В этот день благодарность наземных войск получило и другое звено. А боеспособных звеньев в полку осталось всего два, и к вечеру мы перелетели из Поповической в Тихорецк, чтобы на некотором удалении от передовой заняться вводом в строй молодых летчиков, получить самолеты и с новыми силами драться за родную Кубань, Тихорецк — узел железнодорожных линий Ростов — Баку и Сталинград — Новороссийск. В период весенней распутицы, когда из-за бездорожья резко сократились автомобильные перевозки, по этим магистралям шел основной поток грузов. Достаточно было одного чувствительного удара с воздуха, чтобы фронт перестал получать все необходимое. Поэтому, наряду с тренировочными полетами, которые проводились всего лишь на трех самолетах, и теоретической учебой, полку была поставлена задача — прикрыть железнодорожный узел и аэродром от ударов с воздуха.

Летчики посменно дежурили в кабинах, приходя на аэродром до рассвета и уходя ночью, Предусмотрительность на войне — гарантия успеха.

Четверку Приказчикова подняли по вызову станции наведения, где в это время находился командир нашей 216-й дивизии А. В. Борман. Сгущались сумерки, в воздухе размывались очертания предметов, но с земли берегли небо зоркие глаза нашего комдива. Подсказывая по радио, генерал Борман вывел четверку над железной дорогой на участке между станциями Кропоткин и Тихорецк.

Приказчиков увидел во мгле 19 «юнкерсов». Нагруженные бомбами, они шли на высоте 2000 метров компактной группой. «На Тихорецк прут», — догадался комэск и с ходу повел своих гвардейцев на сближение. Строй вражеских бомбардировщиков расчленился на мелкие группы. Возможно, их ведущий приказал это сделать для того, чтобы затруднить нападающим истребителям выполнение боевой задачи. Может, нервы фашистских летчиков не выдержали, и они шарахнулись в стороны: кто бы мог подумать, что в такой поздний час в воздухе появятся «яки»?

Довернув на головную группу «юнкерсов», Приказчиков атаковал ведущего. Летчики Виноградский, Куничев и Печеный выбрали свои цели. Началась пулеметно пушечная дуэль. С бортов Ю-88 заструились огненные трассы. Дал ответную очередь кто-то из наших.

— Не торопитесь, — предупредил Приказчиков. — Бить вместе, с короткой...

Вечерний сумрак скрадывал расстояние до цели, и все же Приказчиков сработал без ошибки.

— Ого-о-нь! — в такт длинной очереди, выпущенной из всех огневых точек, скомандовал комэск, синхронно вдавив пальцами кнопку радиопередатчика и боевые гашетки.

И в то же мгновение красноватые пунктиры снарядов и пулеметных трасс четверки «яков», идущих разомкнутым фронтом, перехлестнулись с трассами «эрликонов». Первым загорелся ведущий бомбардировщиков, затем пламя выметнулось над другими. Но «юнкерсы» все еще держались. Полого разворачиваясь назад и снижаясь, они вычерчивали в вечернем небе четыре факельные дорожки.

Четверка «яков», левым боевым разворотом уйдя вверх и вытянувшись в правый пеленг, заняла исходное положение для атаки другой группы. Но вражеских бомбардировщиков на предполагаемом месте не оказалось. Приказчиков развернулся на Тихорецк, чтобы отсечь стервятников от цели.

— Все удирают назад, бомбы сбросили в степь, прозвучал в наушниках знакомый голос комдива. Благодарю за отличную работу! Запишите четыре сбитых...

«Нет, не тактический замысел флагмана расчленить группу перед боем, — размышлял Приказчиков, направляясь домой. — Страх за свою шкуру заставил фашистов метаться из стороны в сторону и повернуть назад. В такой сгустившейся мути трудно увидеть, сколько остроносых «яков» находится в небе. А вражеской станции наведения поблизости не было...»

Утром наземные войска подтвердили: «Четыре Ю-8 горящими врезались в землю».