Разгром 1-й танковой армии противника
I
Соответственно распоряжению Ставки Верховного Главнокомандования командующий фронтом маршал Г. К. Жуков приступил к выполнению плана наступления, разработанного еще 10 марта.
13-й армии генерал-лейтенанта Н. П. Пухова предстояло продолжать наступление на львовском направлении и овладеть рубежом Берестечко, Броды, 60-й генерал-полковника И. Д. Черняховского взломать оборону противника, после чего обеспечить ввод в прорыв 1-й танковой армии генерал-лейтенанта М. Е. Катукова в направлении на Чортков, Черновцы и 4-й танковой армии генерал-лейтенанта В. М. Баданова на Каменец-Подольский, освободить Тернополь и, достигнув р. Стрыпа на участке Городище, Вишневчик, перейти к обороне. 1-я и 4-я танковые армии должны были нанести удар во фланг и тыл 1-й танковой армии противника и перерезать ее коммуникации, идущие на запад. 1-й гвардейской и 3-й гвардейской танковой армиям генерал-полковников А. А. Гречко и П. С. Рыбалко предписывалось освободить Проскуров, развить наступление на Ярмолинцы, Гусятин, Чортков и овладеть рубежом р. Стрыпа от Вишневчика до устья. 18-й генерал-лейтенанта Е. П. Журавлева и 38-й армиям было приказано продолжать преследование противника в направлении Каменец-Подольского.
Из поставленных задач видно, что командующий фронтом стремился к глубокому охвату 1-й танковой армии противника и созданию условий для ее полного окружения. Этому способствовали и успешные действия 2-го Украинского фронта, который разгромил уманскую группировку противника и еще 10 марта освободил г. Умань. В связи с этим, как уже отмечалось, изменилась и задача левого крыла 1-го Украинского фронта. Если раньше 38-я армия должна была своим левым флангом нанести удар на Райгород с целью содействия правому крылу 2-го Украинского фронта в овладении районом Гайсин, то к 10 марта необходимость в этом миновала. По указанию Ставки Верховного Главнокомандования направление наступления 18-й и 38-й армий [306] было изменено, их нацелили на Каменец-Подольский вместо Могилев-Подольского в соответствии с новой разграничительной линией между фронтами.
Напомню также, что таким образом Г. К. Жуков получил возможность использовать ударные силы этих двух армий для охвата правого фланга 1-й танковой армии противника, а свою 1-ю танковую армию, переброшенную из района Погребище, направить на Чортков в составе ударной группировки фронта для разгрома и обхода ее левого фланга.
Однако в директивах Ставки ВГК и фронта замысел окружения не был достаточно ясно сформулирован, и хотя 4-й танковой армии было приказано овладеть Каменец-Подольским, где перехватывались пути отхода противника на юг, за р. Днестр, войскам не ставились задачи на создание внутреннего фронта окружения. В то же время внешний фронт окружения по рубежу р. Стрыпа должен был создаваться частью сил 60-й и 1-й гвардейской армий.
Войска приступили к выполнению поставленных задач.
Утром 21 марта, после короткой артиллерийской подготовки, началось наступление 60-й и 1-й гвардейской армий, а также 1, 4 и 3-й гвардейской танковых армий. 13-я армия в то время продолжала вести напряженные наступательные бои на бродском направлении, а 18-я и 38-я преследовали винницко-летичевскую вражескую группировку. Таким образом, впервые в этой операции одновременно наступали все армии фронта.
В районе Броды, в полосе 13-й армии, как и в районе г. Бар, где наша 38-я армия перехватила один из путей отхода вражеской группировки и затормозила ее отступление, разгорелись ожесточенные бои. Они оказали существенное влияние на общий ход наступления, но не там решалась судьба немецко-фашистской 1-й танковой армии.
Главным, ответственнейшим было по-прежнему направление на юг, на Чертков—Черновцы, где на правом крыле фронта вводились в прорыв наши 1-я и 4-я танковые армии. И так как выходом их на рубеж Днестра отсекались пути отхода вражеских войск на запад, то от успеха их действий зависело выполнение всем фронтом задачи, поставленной директивой Ставки ВГК.
Ударная группировка фронта в первый день наступления на рубеже Тернополь, Проскуров прорвала оборону противника и продвинулась на главном направлении на глубину 12—20 км, во второй — на 25—30 км, в третий — еще на 25 км.
Яростное сопротивление оказали вражеские войска в районе г. Проскуров, где они предпринимали контратаки пехотой с танками. Но безуспешно.
Противник был разгромлен. Отдельные вражеские части, встречавшиеся на пути стремительного наступления 1-й и 4-й танковых армий, таяли, подобно весеннему снегу, а их остатки ручейками растекались в разные стороны. 24 марта на всех [307] участках фронта были достигнуты столь существенные результаты, что окружение вражеской группировки представлялось делом самого ближайшего времени.
В тот день наши танковые армии, разорвавшие фронт противника, мчались на юг. Выше всяких похвал действовала в оперативной глубине 1-я танковая армия генерала М. Е. Катукова. Ранним утром танкисты еще сражались с врагом на улицах Чорткова, где перерезали последний железнодорожный путь, связывавший 1-ю танковую армию противника с ее глубоким тылом. А уже в 10 часов они вышли на 55-километровом участке к Днестру.
Первым достиг реки 8-й гвардейский механизированный корпус генерал-майора И. Ф. Дремова. Его 20-я гвардейская механизированная бригада полковника А. X. Бабаджаняна подошла к Днестру в районе Залещики, а 1-я гвардейская танковая полковника В. М. Горелова и 21-я гвардейская механизированная бригада полковника И. И. Яковлева — в районе Устечко. Левее к берегу прорвался 11-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта А. Л. Гетмана, тотчас же приступивший к форсированию реки. Одной из первых переправилась в тот день за Днестр 64-я гвардейская танковая бригада подполковника И. Н. Бойко. Вслед за танковыми и механизированными соединениями выдвигался 11-й стрелковый корпус генерал-майора И. Т. Замерцева, переданный из состава 1-й гвардейской армии в подчинение 1-й танковой армии.
Параллельно наступала 4-я танковая армия, в командование которой вступил 13 марта генерал-лейтенант Д. Д. Лелюшенко. Первые три дня она действовала слабо. Сказались упущения подготовительного периода: то не хватало горючего, то прерывалось питание боеприпасами. К чести Д. Д. Лелюшенко следует отметить, что, командуя до этого общевойсковыми армиями, он быстро освоился с задачами руководителя подвижного, высокоманевренного объединения. В последующих операциях 4-я танковая армия под его командованием стала гвардейской и хорошо выполняла поставленные ей задачи. Она участвовала в грандиозной Берлинской и заключительной Пражской операциях Великой Отечественной войны.
Но все это было еще впереди. А пока, на четвертый день наступления к Днестру, 4-я танковая армия, продвинувшись к Гусятину, овладела этим городом и достигла района в 20 км от Каменец-Подольского. В течение дня она захватила 55 вражеских танков, в том числе 15 «тигров» и 10 «пантер», 300 автомашин, три эшелона с артиллерией, большие склады с продовольствием, различным снаряжением, оружием и боеприпасами.
60-я армия в тот день смелым маневром на правом фланге обошла и окружила Тернополь с находившимся там 12-тысячным гарнизоном противника. [308]
К исходу 24 марта, таким образом, был определен разгром вражеских войск на Правобережной Украине. Севернее Днестра 1-й танковой армии противника были отрезаны пути снабжения и отхода.
Подолия стала ареной нового поражения немецко-фашистских войск. Много раз ее землю топтали иноземные захватчики, но их неизменно настигало возмездие — то от лихих дружин Богдана Хмельницкого, то от красной конницы Буденного. Так и весной 1944 г. пронеслась здесь очистительная буря. В огне прославленных «катюш», в гуле самолетов и разрывах мин, снарядов и бомб, в стрекоте пулеметных и автоматных очередей пришло освобождение. И словно этого только и ждала земля, чтобы расцвесть радостными красками весны.
Командующий фронтом в тот день направил в войска директиву, конкретизировавшую задачи по созданию условий для надежного окружения 1-й танковой армии противника. Затем он дал следующие дополнительные указания командующим армиями, командирам корпусов, дивизий и бригад.
«В проводимой операции стремительный выход к р. Днестр и форсирование его с ходу имеет исключительно важное стратегическое значение, так как этим противник прижимается к Карпатам, теряя путь отхода. Кроме того, вся группировка противника, действующая на Украине, изолируется от сил, действующих севернее Полесья.Поймите важность стоящих перед вами исторических задач и всеми мерами ускорьте продвижение вперед, обходя противника, окружая его и не ввязываясь в длительные бои с его арьергардами. Примите все меры к быстрейшему продвижению артиллерии в боевые порядки наступающих частей.
Особое значение приобретает стремительное движение 60-й армии к pp. Стрыпа и Коропец, отделяющее полуокруженную группировку противника от возможной помощи с запада»{181}.
А вечером пришла новая радостная весть. В 22 часа Верховный Главнокомандующий издал приказ, в котором говорилось:
«Войска 1-го Украинского фронта, отбив все контратаки противника на участке Тернополь, Проскуров и измотав в этих боях контратакующие здесь танковые и пехотные дивизии немцев, на днях внезапно для врага сами перешли в наступление и прорвали его фронт.За четыре дня наступательных боев войска 1-го Украинского фронта продвинулись вперед от 60 до 100 километров, овладели городом и оперативно важным железнодорожным узлом Чортков, городом Гусятин, городом и железнодорожным узлом Залешики на реке Днестр и освободили более 400 других населенных пунктов... [309]
В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся при осуществлении прорыва, и за освобождение городов Чортков, Гусятин и Залещики представить к присвоению наименований «Чортковских», «Гусятинских», «Залещицких» и к награждению орденами.
Сегодня, 24 марта, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, прорвавшим фронт обороны немцев на участке Тернополь, Проскуров, — двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.
За отличные боевые действия объявляю благодарность всем руководимым вами войскам, участвовавшим в прорыве обороны немцев»{182}.
25 марта армии фронта продолжали громить противника. 60-я армия отразила попытку врага прорваться в Тернополь на помощь окруженному гарнизону. 1-я танковая форсировала р. Днестр своими главными силами и освободила Городенку, 4-я танковая вела бои за г. Каменец-Подольский. 1-я гвардейская овладела Проскуровом, а ее 18-й гвардейский стрелковый корпус форсировал р. Серет и, продвигаясь вперед, отодвигал все дальше на запад внешний фронт окружения. 18-я и 38-я армии преследовали 1-ю танковую армию противника с востока. Теснимая со всех сторон, она несла невосполнимые потери в живой силе и вооружении. Например, только при освобождении Проскурова 1-й гвардейской армией было захвачено 95 танков, в том числе 18 исправных, 52 орудия крупных калибров и другое вооружение{183}.
Оборона 1-й танковой армии врага рухнула на всем фронте. Выход наших армий сна Днестр и завязавшиеся бои за Каменец-Подольский означали, что над ней нависла угроза полного окружения и, следовательно, уничтожения или пленения.
Замечу в скобках, что военные историки незаслуженно обошли своим вниманием подробности действий по окружению немецкой 1-и танковой армии. Между тем этот «мешок» при условии, если бы удалось его прочно завязать, мог привести к уничтожению крупных сил противника и к важным изменениям на советско-германском фронте. Окружаемая вражеская группировка имела в своем составе 11 пехотных — 1, 68, 75, 82, 96, 168, 208, 254, 291, 371 и 101-ю легкую, 10 танковых— 1, 6, 7, 11, 16, 17, 19, 25-ю, СС «Райх» СС «Адольф Гитлер», 20-ю моторизованную и 18-ю артиллерийскую дивизии. Часть из них — 82-я пехотная, 1-я и 25-я танковые, 18-я артиллерийская дивизии были обескровлены, у других сохранились силы лишь наполовину. Лишь 8 дивизий — 68, 96, 208, 291, 371-я пехотные, 6, 16 и 17-я танковые сохранили свой основной боевой состав. [310]
И все же это была мощная группировка. По количеству дивизий — 23 — она превышала даже группировку, которая была окружена и ликвидирована под Сталинградом.
Немецко-фашистские войска, боявшиеся и избегавшие окружения, все же вновь попали в огромный «мешок». Хотя он не был еще завязан, сознание близившегося разгрома действовало на них удручающе. Они помнили заверения гитлеровского командования выручить окруженную 6-ю армию под Сталинградом и тщетные усилия осуществить это. В их памяти были еще свежи февральские события под Корсунь-Шевченковским, где были уничтожены десятки тысяч гитлеровцев, которым также гарантировали выход из окружения. Фашистские солдаты, офицеры и даже генералы, попавшие в кольцо, уже не верили в возможность освобождения окруженных. Тем более, что в составе 1-й танковой армии были как раз те танковые дивизии (1, 6, 16, 17-я, СС «Адольф Гитлер»), чьи попытки вызволить из «котла» свои войска под Корсунь-Шевченковским оказались бесплодными. Солдаты не верили своим офицерам, а те генералам, а все они вместе — Манштейну, в обоих случаях возглавлявшему неудачный поход на выручку окруженных, и своему верховному командованию.
Впрочем, как теперь известно, чувство недоверия было взаимным даже в высших кругах: Гитлер не доверял не только своим генералам, но также и фельдмаршалам — командующим группами армий. Так, в марте 1944 г. он, по свидетельству Манштейна, потребовал от них письменного заверения в лояльности к нему как к главе государства и верховному командующему{184}.
Таков был противостоявший нам весной 1944 г. враг. Морально подавленный, страшившийся расплаты за совершенные преступления, но все еще продолжавший разбой и готовый на все ради собственного спасения, а поэтому по-прежнему опасный.
И все же, к сожалению, здесь не был повторен Сталинград.
II
Маршал Г. К. Жуков решил разгромить вражескую группировку севернее Днестра. Полагая наиболее вероятными попытки врага отвести свои войска через Каменец-Подольский на юг и юго-запад, за Днестр, командование фронта принимало энергичные меры, чтобы лишить врага такой возможности. С этой целью 4-я танковая армия должна была после овладения Каменец-Подольским двигаться навстречу 38-й армии, наступавшей с востока. Так предполагалось создать к северу от Днестра внутренний фронт окружения.
1-й танковой армии генерала М. Е. Катукова было приказано переправиться через реку всеми силами и разгромить вражеские войска в междуречье Днестра и Прута. [311]
Таким образом, на внутреннем фронте окружения действовали главные силы 1-й гвардейской, 18-я, 38-я общевойсковые и 4-я танковая армии. На внешнем — 1-я танковая на юго-западе, 18-й гвардейский стрелковый корпус 1-й гвардейской армии и 60-я армия на западе.
1-я танковая армия противника была к 28 марта охвачена почти со всех сторон в районе к северо-востоку от Каменец-Подольского. Кольцо, окружность которого достигала 150 км, не было прочно замкнуто лишь на западе, между левым флангом 4-й танковой армии у Лянцкоруни и правым флангом 1-й гвардейской армии у населенного пункта Чемеровцы. Разрыв составлял до 15 км.
1-я гвардейская армия, имевшая там 11-й и 30-й стрелковые корпуса, лишилась их. Распоряжением фронта первый был передан 1-й танковой армии и ушел с ней на Коломыю и Черновцы, а второй переподчинен 4-й танковой армии. Остальные силы 1-й гвардейской армии на северном секторе «кольца» вели ожесточенные бои с окруженными.
4-я же танковая армия, овладевшая к тому времени Каменец-Подольским и образовавшая юго-западную часть «кольца», также не могла закрыть разрыв. Она понесла в предыдущих боях значительные потери и теперь имела менее 70 танков. Приданный ей на усиление 30-й стрелковый корпус также не располагал достаточными силами: в его составе были только две дивизии и ограниченное количество артиллерии. Да и развертывался он для боя уже в ходе отражения контратак, не успев подтянуть артиллерию после форсированного движения. Наконец, и 4-я танковая армия, и 30-й стрелковый корпус испытывали острый недостаток в боеприпасах и горючем, так как были оторваны от остальных сил фронта и снабжались только воздушным путем.
На всем внутреннем фронте наши войска превосходили противника по живой силе, но не располагали достаточным количеством артиллерии и особенно танков. У нас имелось около 130 танков, а у противника — более 300. Что касается артиллерии, то на труднопроходимой местности она перемещалась медленно и нередко отставала.
Фронт располагал тремя танковыми армиями, а для выполнения основной, решающей задачи не оказалось достаточного количества танков. К сожалению, дело обстояло именно так. Танковые армии были малочисленны, разбросаны и использовались разрозненно, как и правофланговые корпуса 1-й гвардейской армии, оторванные от нее.
Свежая и наиболее сильная 1-я танковая армия, хотя и успешно действовавшая далеко за Днестром, в районе Черновцы и Станислава, практически не могла оказать помощи в разгроме окруженной группировки противника.
Что же касается 3-й гвардейской танковой армии, то ее главные силы с 29 марта были выведены в резерв фронта на [312] доукомплектование с целью подготовки к доследующим действиям — овладению г. Львов и выходу на государственную границу на завершающем этапе операции. Это было сделано в соответствии с планом, изложенным в докладе Военного совета фронта Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину от 25 марта и подробно разрабатывавшимся тогда штабом фронта во главе с генерал-лейтенантом А. Н. Боголюбовым. Только ее 9-й механизированный корпус генерала К. А. Малыгина, переданный на усиление 1-й гвардейской армии, участвовал в разгроме окруженной группировки противника.
4-я танковая армия, о боевых возможностях которой сказано выше, в силу сложившейся обстановки была не в состоянии нанести мощный удар по окруженной группировке противника еще и потому, что вынуждена была обороняться в Каменец-Подольском и его окрестностях от контратакующего врага. Не могли это сделать и успешно преследовавшие противника с востока 18-я и наша 38-я армии, так как не располагали танками, в то время как окруженная группировка наполовину состояла из танковых дивизий.
Все это показывает, что хотя 1-я танковая армия противника была отсечена от своих тылов, изолирована и зажата на небольшом пространстве, но условия для ее уничтожения были непрочны. Внутренний фронт окружения был уязвим, причем на важнейшем направлении — западном.
Следует вновь подчеркнуть, что при всех трудностях в снабжении войск боеприпасами и горючим фронт располагал силами, способными уничтожить каменец-подольскую группировку гитлеровцев.
Но для этого прежде всего, конечно, нужно было по-иному использовать 1-ю танковую армию. Это отметил впоследствии в своих мемуарах и Г. К. Жуков. «Сейчас, — писал он, — анализируя всю эту операцию, считаю, что 1-ю танковую армию следовало бы повернуть из района Чорткова—Толстое на восток для удара по окруженной группировке»{185}. Касаясь вопроса, почему это не было сделано, он пояснил: «Но мы имели тогда основательные данные, полученные из различных источников, о решении окруженного противника прорываться на юг через Днестр в район Залещики. Такое решение казалось вполне возможным и логичным»{186}.
Свою долю вины за то, что «мешок», в который попала 1-я танковая армия противника, не был прочно завязан, несем и мы, командармы. Мы не можем уподобляться немецко-фашистским генералам, ссылающимся то на распутицу, то на морозы в оправдание своих просчетов и поражений. [313]
Скажу о себе. Успешные действия 38-й армии по разгрому противостоящего врага, очевидно, несколько притупили во мне и в Военном совете армии, как и во многих подчиненных, ощущение сложности стоявших перед нами дальнейших задач. Верилось в то, что противник быстро теряет способность к сопротивлению и что вследствие этого мы легко и в кратчайшие сроки уничтожим окруженную группировку.
С такими настроениями, общими, на мой взгляд, для командования и фронта и армий, отчасти связаны и недоработки в ведении разведки с целью своевременного вскрытия состава и намерений противостоящих частей. Сначала разведка фронта и армий правильно определила стремление противника отвести свои войска за Днестр, но затем не вскрыла изменения направления выхода из окружения и ввела командование в заблуждение.
Командующий немецкой 1-й танковой армией геиерал-полковник Хубе сначала действительно стремился отвести свои войска за Днестр и для этого прежде всего стягивал их в район Камеиец-Подольского, оставив сильное прикрытие на севере, на рубеже Городок, Ярмолинцы. 28 марта передовые части отходившей группировки противника подошли вплотную к району Каменец-Подольского и завязали там бои.
Донесения нашей 4-й танковой армии становились все тревожнее. Враг ожесточенно контратаковал ее войска на довольно значительном участке от Лянцкоруни до Китайгорода. Первый из этих населенных пунктов находится к северо-западу, а второй к юго-востоку от Каменец-Подольского. Таким образом, казалось, что враг упорно стремился к Днестру. К этому нужно добавить, что у г. Хотин, куда рвались гитлеровцы, имелась понтонная переправа, что могло обеспечить им отход за реку. Далее, радиоразведка засекла за Днестром вражеские радиостанции, принадлежавшие 1-й танковой армии, 3-му танковому корпусу и двум танковым дивизиям противника. Все это можно было расценить только как направление отхода противника на юг за Днестр.
Этот путь казался наиболее вероятным. Поэтому главные усилия наших войск были направлены на захват и удержание переправ через Днестр. Даже настойчивые атаки окруженных в западном направлении расценивались как стремление врага прорваться к переправам в населенном пункте Залещики.
Не были учтены два важных обстоятельства. Первое из них заключалось в том, что ближайшие пути отхода за Днестр были уже перехвачены войсками наших 38, 1 и 4-й танковых армий. Второе обстоятельство, ускользнувшее от внимания фронтовой разведки, — создание противником к западу от нашего внешнего фронта ударной группировки в составе 4-й танковой армии для наступления навстречу своей 1-й танковой армии в направлении Подгайцы, Бучач.
Начиная с 22 марта 38-я армия неотступно преследовала немецко-фашистские части в направлении Каменец-Подольского, [314] продвигаясь ежедневно на 15—25км. Планомерный отход винницкой группировки был сорван. Хотя у нас и не было танковых частей и преследование стрелковыми частями, усиленными СУ-76, осуществлялось пешим порядком, все же противник был обойден.
В районе г. Бар, где сходились дороги, ведущие из Винницы и Летичева, передовые части 211, 221 и 70-й гвардейской стрелковых дивизий, которыми командовали генерал-майор Н. А. Кичаев, полковник В. Н. Кушнаренко и генерал-майор И. А. Гусев, а затем и их главные силы перерезали основные пути отхода врага. Сначала была перехвачена дорога, ведущая в Новую Ушицу и далее на Дунаевцы и Каменец-Подольский, а затем и другая — на Виньковцы, Новую Ушицу.
Остановленные таким образом вражеские войска, состоявшие из пехоты, артиллерии и танковых частей, начали скапливаться в районе г. Бар. Они предприняли контратаки, в которых участвовали не только боевые части дивизий, но даже и обслуживающие, а также противотанковая школа.
Гитлеровцы, как показали пленные из состава 101-й легкопехотной, 208-й, 254-й пехотных и 18-й артиллерийской дивизий, имели тогда в этой группе сотни орудий и 10—12 тыс. автомашин и получили приказ прорваться в юго-западном направлении. Несколько дней продолжались напряженные бои, однако проскочить на Виньковцы смогла лишь часть живой силы противника. Остальные были уничтожены в боях, закончившихся 25 марта освобождением г. Бар. При этом бежавшие из города гитлеровцы смогли лишь, как говорится, унести ноги, бросив орудия, танки, транспорт и даже личное оружие, а также различное награбленное имущество. Помню, все это в столь огромном количестве валялось на дорогах, что мешало движению войск армии. Значительная часть брошенной врагом техники была испорчена или сожжена, но все же многое оказалось вполне исправным.
Радость успеха была омрачена трагической гибелью начальника штаба армии генерал-майора Антона Петровича Пилипенко. В те дни были освобождены близкие его сердцу родные места, и он хотел как можно скоре узнать о судьбе своей семьи. Но почта еще не работала, местная связь разрушена фашистами, а ехать на автомобиле долго, да и грунтовые дороги были в связи с распутицей в плохом состоянии. По настоятельной просьбе Антона Петровича мы с А. А. Епишевым разрешили ему слетать на «По-2».
— Я вернусь очень быстро, — обещал обрадованный А. П. Пилипенко.
Это был последний разговор с Антоном Петровичем, отличным начальником штаба, человеком большого ума и прекрасной души. Он погиб в результате авиационной катастрофы. Генерал-майор А. П. Пилипенко похоронен в Киеве, освобождению которого он отдал так много сил и энергии. [315]
В те напряженные дни, когда на правом крыле 1-го Украинского фронта решалась участь 1-й танковой армии противника, успех 38-й армии у г. Бар не был в достаточной степени оценен. Несколько позже, когда Г. К. Жуков ознакомился с итогами боев на местности, он сказал мне с улыбкой, редко появлявшейся на его лице:
— Славно вы поработали здесь под Баром...
Вероятно, эти скупые слова означали положительную оценку усилий войск армии в операции.
26 марта войсками 38-й армии была освобождена и Новая Ушица. Выполнили мы и требования о перехвате путей отхода противника на рубеже Виньковцы, Зиньков, хотя эти пункты находились в полосе 18-й армии. Так или иначе, 26 марта 155-я стрелковая дивизия под командованием полковника И. В. Капрова, входившая в состав 38-й армии, освободила Виньковцы. Заняв круговую оборону, она дождалась там подхода частей 18-й армии. Генерал Е. П. Журавлев в тот же день искренне поблагодарил меня за эту помощь.
Итак, выполняя приказ фронта, 38-я армия после разгрома группировки противника в районе г. Бар переключила свои главные силы в направлении Каменец-Подольского. До него после освобождения Новой Ушицы оставалось немногим больше 50 км,, и мы стремились преодолеть это расстояние в кратчайший срок.
В те дни все мы, как указано выше, полагали, что противник будет отходить на юг, и направили главные усилия войск на захват и удержание переправ через Днестр. Соответственно такой оценке командующий фронтом Г. К. Жуков в ночь на 29 марта отдал директиву следующего содержания:
«Командармам 1 гв., 3 гв. танковой, 18, 38, 4 и 1 танковой.1. Дунаевская группировка противника окружена полностью. В течение 27 и 28.3 группа пыталась прорваться в общем направлении через Каменец-Подольск за р. Днестр.
Группы танков противника с пехотой 28.3 отмечались в районах: Гуменцы, Лянцкорунь, Купин, Нестеровцы, Дунаевцы, Жванчик. [316]
29.3.44 г. следует ожидать решительной попытки противника прорваться через Каменец-Подольский на Хотин и с рубежа Лянцкорунь, Гуменцы на Скала, Залещики...
3. Приказываю армиям продолжать стремительное наступление и 31.3.44 полностью закончить разгром окруженной группировки противника...»{187}
Предполагаемым вражеским планам отхода за Днестр, одной группой в районе Залещики, а другой — в районе Каменец-Подольского, соответствовали и задачи армиям по их срыву.
4-я танковая армия получила приказ разбить противника в районе Лянпкоруни и, перейдя к обороне на рубеже Черчь, Каменец-Подольский, Китай-город, ни в коем случае не допустить прорыва гитлеровцев к р. Днестр. 1-я гвардейская армия должна была продолжать наступление в направлении Омотрич, Каменец-Подольский, имея главную группировку на своем правом флаяге. 18-й армии предстояло продолжать наступление на Дунаевцы, Шатава, а нашей 38-й армии — на Вел. Жванчик, Каменец-Подольский, для оказания помощи 4-й танковой армии{188}.
Именно в эти дни, как стало нам известно позже, вражеское командование изменило направление выхода 1-й танковой армии из окружения. 25 марта в гитлеровской ставке было принято решение осуществить ее прорыв в западном направлении, организовав одновременно встречный удар 4-й танковой армии, усиленной перебрасываемыми с запада резервами.
В соответствии с этим решением генерал-полковник Хубе создал три группы прорыва. Основная из них, действовавшая в центре, состояла из пяти танковых, моторизованной и пехотной дивизий, а две фланговые группы имели по одной танковой и одной пехотной дивизии каждая. Остальные дивизии предназначались для сдерживания натиска советских войск и отходили за группами прорыва.
Теперь прорыв осуществлялся в западном направлении, причем основная группа отходила из района Лянцкоруни на Борщов, т. е. как раз туда, где У нас имелся разрыв на внутреннем фронте окружения. Поскольку же штаб 1-го Украинского фронта продолжал считать, что противник пытается прорваться на юг, за Днестр, то по-прежнему усилия наших войск направлялись на то, чтобы отрезать гитлеровцев от переправ.
Таким образом, на своих действительных путях отхода враг встретил явно недостаточную преграду — ослабленные части нашей 4-й танковой армии и З0-го стрелкового корпуса. Последним командовал генерал Г. С. Лазько, которого я знал еще по Елецкой операции 1941 г. как опытного и смелого командира (его 307-я дивизия входила в состав ударной группы, которой я в то время командовал). Умело действовал он и теперь. Но и 30-му [317] стрелковому корпусу, и частям 4-й танковой армии здесь пришлось вести неравные бои с крупными силами танков и пехоты, шедшими напролом, не считаясь ни с какими потерями.
Сдержать вражеский напор не удалось. Противник, просачиваясь в промежутки между нашими частями, медленно, но настойчиво отходил на запад.
Поскольку же вражеским частям при этом удалось выйти на тылы 4-й танковой армии генерала Д. Д. Лелюшенко, то она сама оказалась по существу в окружении с мизерными запасами горючего и боеприпасов. В этих условиях не смогла она также продвигаться из района Каменец-Подольского навстречу 38-й армии, как того требовал план фронта.
В результате усложнилась задача «и 38-й армии, которая в соответствии с последней директивой фронта теперь должна была сама отрезать 1-ю танковую армию противника от Днестра на всей территории до Каменец-Подольского и прийти в этот город для оказания помощи 4-й танковой армии.
Учитывая обострявшуюся обстановку, Военный совет 38-й армии прилагал все усилия к тому, чтобы ускорить выполнение данной задачи. С этой целью мы стремились усилить темп преследования отступавших перед нашим фронтом вражеских войск. Но тут встретились некоторые особенности и трудности. Первая из них заключалась в том, что противник, преследуемый с севера и востока войсками 1-й гвардейской, 18-й и нашей, 38-й армий, вынужден был отходить в район севернее и северо-восточнее Каменец-Подольского.
Контролируемая им территория при этом резко сокращалась, его боевые порядки уплотнялись и, естественно, сопротивление возрастало.
Трудность определялась характером местности, на которую вышла к тому времени наша армия. Это было Подольское плато, изобилующее притоками Днестра. Они текут с севера на юг и, следовательно, пересекали полосу армии между Жмеринкой и Каменец-Подольским, которые отделяет друг от друга расстояние, равное по прямой приблизительно 120 км. Нам пришлось с боями преодолеть 18 рек — Мурафу, Ров, Мурашку, Немию, Лядову, Жван, Теребиж, Бахтынку, Батыг, Говорку, Калюс, Жарновку, Ушицу, Студеницу, Тернаву, Баговичку, Мукшу, Смотричь, не считая более мелких. Конечно, они менее известны, чем, скажем, Южный Буг или Днестр, ио не надо забывать, что, во-первых, был период весеннего половодья и, во-вторых, отступающий враг уничтожал за собой все мосты и плотины.
Только благодаря величайшей самоотверженности, мужеству и бесстрашию советских воинов, их наступательному порыву и горячему стремлению уничтожить 1-ю танковую армию противника все эти препятствия были преодолены. К исходу 31 марта 38-я армия отрезала окруженных от Днестра, лишив их возможности отхода к югу и юго-востоку от Каменец-Подольского. А на [318] следующий день мы вступили в этот город и соединились с 4-й танковой армией.
Ко 2 апреля, продолжая теперь уже совместно преследовать врата, обе наши армии продвинулись на запад от Каменец-Подольского. Вдоль Днестра и севернее, в направлении Мельницы-Подольской, наступала 38-я армия, а правее 4-я танковая. Перед их фронтом отходили десять дивизий противника — танковые 25-я и СС «Райх», пехотные — 1, 82, 168, 254, 371, 75, 101-я легкопехотная и 18-я артиллерийская.
Еще правее продвигалась 18-я армия, нависая с севера над этой же вражеской группировкой.
Справа от нее действовала 1-я гвардейская армия, окружавшая полукольцом сосредоточенные в районе Скала-Подольская немецко-фашистские дивизии — 68, 96, 208 и 291-ю пехотные, 20-ю моторизованную, 1, 6, 7, 11, 16, 17, 19-ю танковые и танковую дивизию СС «Адольф Гитлер». Линия этого полукольца начиналась еще в полосе 18-й армии, откуда она шла к северу, затем поворачивала на запад и у Давидковцев уходила на юг, но лишь до населенного пункта Глубочек. Дальше, вплоть до Днестра, на участке протяженностью свыше 20 км, наших войск не было.
В этом, а также в недостаточности сил фронта, занимавших западный фас упомянутого полукольца, и заключалась слабость внутреннего фронта окружения. Туда, на западный фас, еще только перебрасывались резервы фронта, причем из-за большой распутицы они растянулись, а их артиллерия отстала. Все это облегчало вражескому командованию вывод войск из окружения. Вклиниваясь в незанятые нашими частями промежутки или вступая в бой, немецко-фашистские дивизии медленно, но упорно продолжали продвигаться к Чорткову.
Все мы, командование 1-го Украинского фронта и армий, по-прежнему не сомневались, что целью противника являлся отход на юг, за Днестр, и считали, что сложившаяся обстановка весьма благоприятна для полного разгрома вражеской 1-й танковой армии. В соответствии с такой оценкой 2 апреля противнику был предъявлен ультиматум следующего содержания, подписанный маршалом Жуковым:
«Командирам 3, 24 и 48 танковых корпусов, 96, 208, 254, 291, 371 пехотных дивизий, 101 горнострелковой дивизии, дивизионной группы Шааль, 20 мотодивизии, 1, 6, 11, 16, 19, 25 танковых дивизий, танковой дивизии СС «Райх» германской армии.Ультиматум
Вы с остатками частей находитесь в полном окружении. Линия фронта далеко отодвинулась от вас на юг и запад...
Во избежание бессмысленного кровопролития предлагаю вам следующие условия капитуляции: [319]
1. Окруженные немецкие войска во главе со своими командирами и штабами немедленно прекращают боевые действия.
2. Вы передаете нам весь личный состав, вооружение и боевую технику неповрежденной.
При принятии настоящих условий капитуляции и прекращении сопротивления гарантируется всем генералам, офицерам и солдатам жизнь и безопасность. Всему личному составу сдавшихся частей сохраняются: военная форма, знаки различия, ордена и личная собственность.
Всем раненым и больным будет оказана немедленно медицинская помощь. Всему личному составу будет обеспечено нормальное питание. Офицерам сохраняются холодное оружие и личные транспортные средства.
Ваш ответ ожидается к 10 часам 4.4.1944 г. по московскому времени в письменной форме, через ваших парламентеров...»{189}
Несомненно, командование фронта, предъявляя ультиматум, исходило из глубокой убежденности в том, что положение 1-й танковой армии безнадежно. Но это было не так. Это подтверждает в своих воспоминаниях и бывший член Военного совета фронта генерал-полковник К. В. Крайнюков{190}.
Сказанное выше относительно положения сторон в районе окружения следует несколько дополнить.
Читатель уже имел возможность заметить, что преследовавшие противника 18, 38 и 4-я танковая армии по существу выталкивали его. Достаточных сил, в первую очередь подвижных войск, для осуществления глубокого прорыва, рассечения и уничтожения окруженных по частям, они не имели. Обе общевойсковые армии давно уже действовали лишь стрелковыми корпусами. 4-я же танковая армия была ослаблена в результате боев в районе Каменец-Подольского. А так как возможности для усиления ее в ходе операций не было, то она и продолжала преследование в ослабленном составе.
Что касается 1-й гвардейской армии, выполнявшей задачу по разгрому окруженных на северном участке, то ее фронт был сильно растянут. Он представлял собой, как уже отмечено, полукольцо, тянувшееся от стыка с 18-й армией по восточному, затем по северному и, наконец, по западному фасу района окружения.
Таким образом, 1-я гвардейская армия одновременно и наступала с востока и севера, и отражала атаки противника на западе. Например, только 2 апреля ее войска на рубеже Глубочек, Давидковцы отразили три вражеские атаки, предпринимавшиеся силами до двух пехотных дивизий с 75 танками. Правда, она усиливалась также резервами фронта, взятыми из состава 18-й и [320] 38-й армий, но их состояние, как можно будет увидеть ниже, оставляло желать лучшего.
Остальные силы фронта — 13-я и 60-я армии — вели активные боевые действия на правом крыле, где были окружены гарнизоны противника в Бродах и Тернополе. Что касается танковых армий, то они были разбросаны и уже не имели такой ярко выраженной ударной группировки, как в начале операции.
Все сказанное объяснялось отсутствием у нас ясного и полного представления о силах противника и намерениях его командования. Это видно и из предъявленного ультиматума. В нем перечислены 14 дивизий и одна дивизионная группа. В действительности же, как выше сказано, в «котле» находились 23 дивизии. Кроме того, мы не сделали выводов из того факта, что за период отхода окружаемых войск в районе г. Каменец-Подольского они не были рассечены и расчленены. Хотя враг и понес большие потери, все же его командованию удалось сохранить управление и собрать свои силы в кулак на сравнительно ограниченном пространстве. А мы за то же самое время не смогли создать плотного и прочного фронта окружения на западном направлении — ни внутреннего, ни внешнего.
Все это вместе взятое привело к тому, что к рассматриваемому моменту группировка наших войск не соответствовала стоявшей перед ними задаче. Существовавшая в начале операции ударная группировка фактически распалась.
Перегруппировка на западный и даже на северный фасы окружения с целью сосредоточения там достаточных сил не была своевременно произведена. Правда, по распоряжению фронта были осуществлены вывод в резерв и переброска 52-го стрелкового корпуса 18-й армии и 74-го стрелкового корпуса 38-й армии. Но это были мероприятия запоздалые.
Оба корпуса были ослаблены в предыдущих трехнедельных боях и тетерь вводились в бой после изнурительного форсированного марша разрозненно, по частям, без средств усиления и даже без своей штатной артиллерии, растянувшейся и отставшей в пути следования. Естественно, что они не могли стать той стеной, которая должна была преградить путь наполовину разгромленным, но все еще обладавшим немалыми силами десяти танковым дивизиям, не считая пехотных и моторизованной.
И еще одно замечание. Когда 29 марта ставились задачи войскам на разгром вражеской 1-й танковой армии, не были в достаточной степени учтены сведения о противнике на внешнем фронте окружения. Между тем они ясно показывали, что там сосредоточивались его стратегические резервы.
Туда перебрасывались 2-й танковый корпус СС в составе 9-й и 10-й танковых дивизий СС и 349-й пехотной дивизии, прибывших из Франции, 100-я легкопехотная и 367-я пехотная дивизии из Югославии, 361-я пехотная дивизия из Дании и 214-я пехотная дивизия из Германии. Так, запись в журнале боевых действий [321] фронта от 26 марта гласила:
«Радиоразведкой была впервые отмечена работа радиосети тд неустановленной нумерации в районе Золочев». На следующий день было записано: «Противник на рубеже Золочев, Зборов, Конюхи сосредоточивал до двух танковых дивизий, которые подтягивал с запада... Радиоразведкой впервые были отмечены в работе узлы связи тд неустановленной нумерации в районах Ремизовце (южнее Золочев) и Конюхи». Запись от 28 марта: «На участке Зборов — зап. Подгайце противник перебрасывал пехоту и танки... В районе Золочев было отмечено до полка пехоты и от Золочев через Бережаны на Подгайцы выдвигалось до 100 автомашин»{191}.
Как оказалось в дальнейшем, резервы противника в составе двух танковых и пяти пехотных дивизий сосредоточились в районе западнее Подгайцы, против правого фланга 18-го гвардейского стрелкового корпуса генерала И. М. Афонина. Они предназначались вражеским командованием для контрудара и создания нового фронта между Тернополем и Станиславом, где в обороне образовалась огромная брешь, и для нанесения ударов с целью деблокировки 1-й танковой армии.
Несколько слов о 18-м гвардейском стрелковом корпусе. Двумя дивизиями он занимал рубеж от населенного пункта Подгайцы до Мариамполя на Днестре. Прочной обороны на этом 35-километровом участке не было, да и неудовлетворительно велась разведка на внешнем фронте. Не способствовало действиям корпуса и то, что он был изъят из состава 60-й армии и переподчинен 1-й гвардейской армии. Последняя в 100 км восточное своими главными силами вела борьбу с частями 1-й танковой армии врага в районе Проскурова. Оторванность корпуса для командующего 1-й гвардейской армией создала значительные трудности в руководстве его боевыми действиями. Это делает очевидным нецелесообразность такого переподчинения. Следствием такой организационной «недоработки» явилось образование на внешнем фронте слабого, уязвимого места.
При такой обстановке на внутреннем и внешнем фронтах окружения трудно было рассчитывать на полную ликвидацию окруженной вражеской группировки. Но именно такая задача ставилась нашим войскам в боевом распоряжении от 1 апреля{192}.
Так как противник продолжал пробиваться на запад и обстановка в связи с этим быстро менялась, то фронту то и дело приходилось принимать новые решения.
Угрожающе обострялась обстановка на северо-западном фасе окружения, т. е. на правом фланге 1-й гвардейской армии, которая с трудом сдерживала натиск противника, обладавшего превосходством в силах. [322]
3 апреля противник силами до пяти дивизий пехоты с 85 танками{193} начал осуществлять прорыв в западном и северо-западном направлениях. В течение всего дня правофланговые войска 1-й гвардейской армии отражали атаки. Было уничтожено до 2 тыс. солдат и офицеров противника, около 200 взято в плен. И все же ценою тяжелых потерь противнику удалось вклиниться между населенными пунктами Глубочек, Езежаны и Давидковцы.
На следующий день, когда ожидался ответ на ультиматум, на всем фронте вокруг окруженной вражеской группировки шли ожесточенные бои. На западном секторе отдельным группам пехоты с танками удалось прорваться в район Толстое, Ягельница. Преодолев р. Серет, они перерезали железную дорогу и шоссе Чортков — Залещики, а вместе с ними и коммуникации 1-й танковой армии генерала Катукова, находившейся за Днестром.
Одновременно противник проявил активность и на внешнем фронте окружения — в районе Подгайцы. Здесь в этот день гитлеровцы силами до пехотного полка с 30 танками вели разведку боем. Успеха они не добились. Однако утром 5 апреля позиции 18-го гвардейского стрелкового корпуса на участке от Подгайцы до Мариамполя были атакованы превосходящими силами четырех дивизий — 100-й и 367-й пехотных, 9-й и 10-й эсэсовских танковых. Они потеснили наши части на глубину до 10 км.
С этого момента, после неожиданного для нашего командования удара стратегических резервов противника развитие событий, как на внутреннем, так и на внешнем фронте окружения, показывало, что 1-й танковой армии противника удалось избежать полного уничтожения.
Здесь нужно отметить, что за период окружения она потеряла в боях и бросила при отступлении основную массу танков, штурмовых орудий, артиллерии, минометов и автомашин. Ее дивизии лишились свыше половины личного состава. Многие из них перемешались и представляли собой потерявшие управление жалкие остатки. Они выдыхались, и недалек был час их гибели.
Но он не наступил. Мы не смогли преградить путь шедшим к ним на выручку свежим дивизиям и помешать прорыву окруженных на запад. Западный сектор «кольца» окружения не имел, как уже отмечалось, сплошного фронта, а нелетная погода и в связи с этим невозможность нанесения ударов авиацией позволили противнику сосредоточить значительные массы войск и осуществить ряд массированных атак.
Однако и после того, как противник прорвался в междуречье Серета и Стрыпы, угроза для него еще не миновала. Перед ним лежала открытая безлесная местность, упиравшаяся на западе в р. Днестр.
Но и здесь не удалось полностью ликвидировать 1-ю танковую армию противника. Встречный удар шедших к ней на [323] выручку свежих дивизий 4-й танковой армии врага позволил окруженным избежать полного разгрома. Часть фронтового резерва — 52-й и 74-й стрелковые корпуса, двигавшиеся к внешнему фронту окружения, были направлены наперерез прорывающимся, но не смогли сдержать натиск противника и были оттеснены к северу, Здесь сказалась и их усталость после многодневного марша, и то, что, растянувшись в пути, они не имели времени сосредоточиться, вступали в бой с ходу, без отставшей артиллерии.
7 апреля авангарды наступавшего с запада танкового корпуса СС в районе Бугач соединились с передовыми частями своей 1-й танковой армии, выходившей из окружения.
38-я армия в те дни, завершив очищение западной части Kаменец-Подольского от противника, продолжала уничтожать арьергарды прорывавшейся на запад немецко-фашистской 1-й танковой армии. Нам снова пришлось преодолевать многочисленные реки — Жванчик, Кизю, Збруч, Рудку, Цыганску, Вичлаву, Серет, на которых враг безуспешно пытался организовать сопротивление. Теперь мы действовали без 67-го стрелкового корпуса генерала Д. И. Кислицына, который переправился 4 апреля через Днестр и форсированным маршем вдоль правого берега реки выдвигался на запад, к Городенке, а оттуда на север — в район Сновидова для оказания помощи отходившему 18-му гвардейскому стрелковому корпусу. Он получил также задачу прикрыть правый фланг нашей 1-й танковой армии, против которой противник активизировал свои действия в районе г. Станислав. [324]
Главные силы 38-й армии, преследуя врага севернее Днестра, 8 апреля вышли на р. Серет и захватили ряд плацдармов на ее западном берегу. Дальнейшее наше наступление не имело успеха в связи о резко усилившимся сопротивлением противника. Однако и его отчаянные попытки отбросить наши войска на восток были безрезультатны.
Чтобы закончить этот краткий разбор действий войск 1-го Украинского фронта по окружению и разгрому немецкой 1-й танковой армии, приведу оценку этих событий, данную Маршалом Советского Союза И. С. Коневым. 8 июня 1944 г., спустя две недели после того как он принял командование войсками 1-го Украинского фронта, Иван Степанович при разборе боевых действий фронта в предшествующий период говорил: «...Оперативное положение советских войск в начале марта было выгодно, так как целые армии нависали над правым флангом группы армий «Юг» противника... Операция на окружение требует маневра и непрерывного управления. Нужно знать, кого окружили, и видеть окруженного противника. Противник на первых порах упорствует, а затем ищет выхода. Надо вовремя заметить, куда он пойдет на прорыв, и там разбить его — это и лежит в основе успеха»{194}.
III
Что же касается в целом Проскурово-Черновицкой операции, продолжавшейся полтора месяца, то она завершилась крупнейшей победой 1-го Украинского фронта. Наши войска продвинулись от 80 до 350 км, освободили территорию, равную почти 42 тыс. кв. км, и три областных центра Украины — Винницу, Каменец-Подольский, Черновцы и 57 других городов. 1-я и 4-я танковые армии противника были разгромлены и изгнаны из пределов Правобережной Украины.
Мы нанесли им тяжелое поражение в живой силе и технике. Уничтожены сотни танков, штурмовых и артиллерийских орудий, минометов, пулеметов и другого оружия. Войсками фронта было захвачено 32 тысячи пленных, 272 танка, 2177 артиллерийских орудий, 1365 минометов, 31468 автомашин и тягачей, 61 самолет{195}.
Немалый вклад в эту победу внесла и 38-я армия. Действия 38-й армии в этот период имели отличительную особенность. Если в предшествующие месяцы армии, наступавшей на главном направлении, придавались один-два танковых корпуса или она взаимодействовала с танковой армией, то в Проскурово-Черновицкой операции мы, находясь на вспомогательном направлении, танков не имели. Правда, и противостоявший нам враг [325] располагал ограниченным количеством танков. Но все же они у него были, и потому мы оказались в этом отношении в менее выгодных условиях.
К этой особенности нужно добавить и уже упоминавшиеся трудности, связанные с распутицей и досаждавшие как всем наступавшим войскам фронта, так, разумеется, и противнику. Но он отходил в основном по дорогам с твердым покрытием, да еще разрушал их. Мы же, преследуя его, вынуждены были пользоваться грунтовыми дорогами. Весна наступила рано. Бурно таяли снега. Проселочные дороги превратились в сплошное месиво. Автомашины передвигались по ним с большим трудом. Гужевому [326] транспорту было полегче, но и он отставал, то и дело дожидаясь, пока саперы восстановят подорванные гитлеровцами мосты на многочисленных реках. Не только обозы, но и артиллерия теряла много времени на поиски объездов и переправ.
Стрелковые войска продвигались исключительно пешим порядком, неся на себе пулеметы, 82-мм минометы и боеприпасы к ним, а нередко и артиллерийские снаряды. В океане грязи, где часто останавливалась автомашина и даже танк, можно было сравнительно легко передвигаться лишь верхом на лошади, но это не решало проблемы наступления в целом. Изнурительные марши, непрерывные бои, форсирование вздувшихся рек в сложнейших условиях, без переправочных средств дополнялись трудностями в организации регулярного питания войск.
И все это преодолел героический советский воин. Например, войска 38-й армии, преследуя противника и ломая сопротивление его арьергардных частей, продвигались вперед темпом до 25 км в день.
Всего с 11 марта по 14 апреля наша армия продвинулась с боями на глубину 305 км, освободила около 880 населенных пунктов, в том числе Винницу, Жмеринку и 15 районных центров — Липовец, Ильинцы, Немиров, Вахновку, Калиновку, Бороновицу, Станиславчик, Копайгород, Бар, Ялтушков, Новую Ушицу, Виньковцы, Мельницу-Подольскую, Толстое, Гермаковку. Нами было уничтожено и захвачено в качестве трофеев большое количество вооружения, техники, боеприпасов и различного имущества. За период нашего наступления противник потерял в боях с 38-й армией только убитыми свыше 24,5 тыс. и пленными около 5 тыс. солдат и офицеров. Это в шесть с лишним раз больше, чем безвозвратные потери, понесенные за то же время нашей армией{196}.
Итак, закончилась Проскурово-Черновицкая операция войск 1-го Украинского фронта. Говоря о ее значении, хочу вновь отметить, что на юго-западном стратегическом направлении гитлеровское командование сосредоточило наиболее боеспособные войска, в том числе свыше 70% танковых дивизий, имевшихся на советско-германском фронте.
С конца 1943 г. до середины апреля 1944 г. командованием группы армий «Юг», генеральным штабом и верховным командованием гитлеровцев был исчерпан весь запас методов и форм вооруженной борьбы, накопленный прусской разбойной военщиной, но итог был один — поражение, крах. Ни крупные водные преграды, ни мощные оборонительные рубежи, ни короткие и внезапные удары танковых клиньев в сочетании с массированным применением авиации для отсечения и уничтожения выдвигавшихся вперед войск Красной Армии, ничто другое не давало положительных результатов. От колоссальных танковых клиньев, [327] применявшихся гитлеровцами в начале войны, против которых мы нашли средство борьбы и выстояли, они перешли к своего рода «клинышкам», которые были применены ими, например, в январе 1944 г. против нашей 38-й армии в районе Липовца. Это означало не что иное, как приближавшуюся катастрофу.
Гитлеровское командование, не преуспев в попытках удержаться на Правобережной Украине, стремилось обеспечить себе хотя бы кратковременную передышку. Но и этого не могло добиться. Все козыри политических и военных руководителей фашистской Германии были биты на юге нашей страны искусными действиями советских войск, возглавляемых талантливыми военачальниками. Красная Армия вышла на государственную границу с Чехословакией и перенесла боевые действия на территорию королевской Румынии.
По признанию одного из бывших гитлеровских генералов, фон Бутлара, поражение, нанесенное немецко-фашистским войскам [328] в марте—апреле 1944 г., «на южном участке Восточного фронта привело немцев к огромным и напрасным потерям»{197}. А другой, Типпельскирх, писал, что это было «тяжелое поражение обеих групп армий. С того времени, когда немецкие армии шли тернистым путем от Волги и Кавказа, отступая к Днепру, это было их самое крупное поражение. Даже такие искусные полководцы, как Манштейн и Клейст, не смогли спасти немецкие войска»{198}.
Успехи советских войск были огромны. Выходом в предгорья Карпат стратегический фронт немецко-фашистских войск на востоке был расколот на две части.
Свободолюбивые народы всего мира радовались успехам Красной Армии.
Победа на Правобережной Украине заняла особое место в летописи Великой Отечественной войны. Тот факт, что вслед за угольными шахтами Донбасса, рудниками Криворожья и Никополя, металлургическими заводами Юга враг был изгнан с плодородных земель между Днестром и Прутом, означал также увеличение наших ресурсов для освобождения всей советской территории, для полного разгрома гитлеровской Германии.
Радостная весть о новой победе воодушевила и тружеников тыла, весь советский народ, стремившийся обеспечить свою родную армию всем необходимым для разгрома захватчиков. В многочисленных письмах на фронт и высказываниях делегаций трудящихся, прибывавших в войска, звучали благодарность и восхищение успехами советских воинов и вместе с тем наказ полностью уничтожить фашистскую чуму.
Особенно яркими и впечатляющими были встречи наших воинов с населением освобожденных городов и сел. Женщины, дети, старики со слезами радости обнимали освободителей и благословляли на новые ратные подвиги.
Каждый стремился помочь советским воинам в их боевых делах. Особенно ценной была организация местным населением транспортировки боеприпасов для наступающих частей. В условиях распутицы, когда мы и артиллерию, особенно противотанковую, перевели на конную тягу, помощь местных жителей в перевозке снарядов имела для нас большое значение.
Они же несказанно радовались тому, что могут хоть что-нибудь сделать для своей родной армии-освободительницы. Мужчины просили о зачислении в воинские части, чтобы личным участием в боях приблизить час окончательной расплаты с врагом за все его зверства.
Следует сказать, что войска 38-й армии, освобождая советскую территорию, не увидели большой разницы между теми районами, которые находились под временной оккупацией немецко-фашистских войск, и теми, которыми управляла румынская военная [329] администрация. Насилие, мародерство и грабеж осуществляли также и румынские фашисты. Румынский генеральный штаб еще в 1941 г. по заданию совета министров организовал массовое разграбление имущества Советского государства, варварски расхищал собственность советского народа. Им была создана целая система государственно-грабительских организаций сначала по расхищению богатств Одессы, а затем Крыма, Донбасса и «специальная группа для Москвы». Каждая такая организация имела в своем составе несколько батальонов, несколько саперных рот, роты шоферов и пожарных, автогенные группы, группы «специалистов» по художественным ценностям. Они руководствовались специальным «Наставлением». Вот что, например, в нем говорилось о технике и приемах грабежа художественных ценностей: «Все произведения искусства и художественные ценности надо собирать в строжайшей тайне, не привлекая внимания. Желательно, чтобы картины вывозились вместе с рамами. Если это невозможно, следует вырезать их из рам бритвой и свертывать в трубку. Произведения искусства и национальные ценности надо вывозить только в румынских санитарных поездах в пункты по адресу генерального штаба, который направит их к месту назначения по степени их важности»{199}. [330]
«Наставление» предлагало в срочном порядке изъять в оккупированных районах рентгеновскую аппаратуру, зубоврачебные и хирургические инструменты, фармацевтические материалы и готовые лекарства, упаковать в ящики из-под боеприпасов и объявить все это военными трофеями. Оно предписывало вывозить в Румынию продовольствие, одежду, скот, оборудование заводов.
Гитлеровские вассалы ограбили и обездолили советских крестьян. Они увезли плуги, бороны, культиваторы, молотилки, веялки, телеги, сбрую, даже мотыги, лопаты, вилы. Они не брезговали и домашней утварью, тащили посуду, ложки, ножи — словом, все, что попадало под руки. Румынские фашисты во главе с Антонеску в течение трех лет поставляли пушечное мясо Гитлеру, который, кстати, мало считался со своими сателлитами и даже не информировал их о положении на советско-германском фронте.
В этом отношении любопытно содержание письма, которое Антонеску направил Гитлеру 26 марта 1944 г. по возвращении из ставки последнего.
«Вернувшись сегодня в свою страну, — писал он, — я нашел, что положение выглядит совершенно иначе, чем мне это казалось, когда я был в верховном командовании вооруженных сил.
Положение на фронте от Тернополя до Бугского залива очень серьезно.
Советские войска, прорвавшие фронт между Тернополем и Проскуровом, своими передовыми частями 24 марта достигли [331] района Залещики. Вторая основная группа противника, форсировавшая Днестр между Могилевом и Каменкой, глубоко вклинилась в районе Стефанешти—Яссы, 20—30 км западнее р. Прут. Противник ведет также мощное наступление между Днестром и Бугом; оказывается, германский фронт в этом районе отодвинут к югу намного дальше, чем это было представлено во время моего отъезда из ставки»{200}.
Фашистский блок начал давать трещины, которым суждено было очень скоро привести его к развалу.
Гитлеровская клика лихорадочно искала выхода из создавшегося положения. Поражение групп армий «Юг» и «А», выход советских войск на границу резко углубили кризис фашистских войск на советско-германском фронте. Фельдмаршалы Манштейн и Клейст были отстранены от руководства войсками. Между тем потерпели крах не только они и возглавляемые ими войска, но и все гитлеровское командование. Именно об этом говорил тот факт, что на юге советско-германского фронта немецко-фашистские войска к маю 1944 г. были изгнаны с огромной территории от Сталинграда до западной границы, до тех рубежей, где началась война.
Советские военачальники вновь превзошли хваленых гитлеровских генералов в искусстве вождения войск. Это нашло отражение и в том, что Советское правительство за разгром крупной вражеской группировки и освобождение Правобережной Украины, являвшееся одним из решающих шагов к победе, наградило нашего командующего фронтом маршала Г. К. Жукова и начальника Генерального штаба маршала А. М. Василевского первыми орденами Победы.
В середине апреля, после ликвидации вражеского гарнизона г. Тернополя, затихли бои почти во всей полосе 1-го Украинского фронта. 17 апреля Ставка Верховного Главнокомандования приказала войскам фронта перейти к обороне, закрепиться на достигнутых рубежах и начать подготовку к последующим наступательным операциям и завершению освобождения советской территории.
Опять мы готовили войска к нанесению новых ударов по врагу. Но, прежде чем мы смогли их осуществить, части сил 1-го Украинского фронта, в первую очередь 38-й и 1-й танковой армиям, пришлось выполнить еще одну важную задачу. [332]