Эпилог

Повсюду чувствуется дыхание весны. Цветут сады. Зеленеют леса и поля. И на лицах эллинов весеннее праздничное настроение. По приглашению греческих друзей я прибыл на юбилейные торжества в честь Победы над фашизмом в годы второй мировой войны. Они организованы обществом «Греция — СССР» и Всегреческим комитетом ветеранских организаций Национального Сопротивления.

Асфальтовая дорога простирается по Фессалийской долине — житнице Греции. От Кардицы до Цардаки — места сбора эласитов-антартисов (партизан) — дорога петляет по крутым склонам лесистого нагорья. Окружающая обстановка напоминает ту, в которой действовали патриоты в период оккупации.

Весь холмистый берег горного озера заполнен людьми. Их собралось более четырех тысяч. В горы съехались ветераны войны, бывшие бойцы ЭЛАС, жители окрестных селений, активисты общества «Греция — СССР», зарубежные гости.

Меня очень взволновало, что на месте, где я приземлял свой СИ-47, теперь плещется искусственное озеро. Блестит голубизной зеркальная гладь воды. Искрятся на поверхности блики солнца. А мне кажется, что это отблески огней партизанского аэродрома, на который я сажал двухмоторный, корабль. С калейдоскопической быстротой в памяти проносятся тревожные мгновения той посадки... Радостные, смуглые лица, горячие объятия бойцов ЭЛАС, бережно прячут они по папиросе из подаренной мною пачки за отвороты пилоток. Скромные сувениры на память. Это длится лишь мгновение, я как бы очнулся ото сна.

Торжественная часть и концерт проводятся на импровизированной эстраде. На деревьях, возвышаясь над площадкой, висят огромные портреты главнокомандующего ЭЛАС Стефаноса Сарафиса и политического руководителя ЭЛАС Ариса Велохиотиса. Портреты вывешены в противоположных концах склона площадки.

Митинг открыл мэр города Кардица Димитрос Архонтис. Он поздравил собравшихся с юбилеем Победы над фашизмом и объявил об открытии памятной доски в честь [153] советских самолетов, приземлявшихся здесь в годы второй мировой войны для оказания помощи греческим борцам Сопротивления. Мне, как летчику, непосредственному участнику тех событий, необыкновенно дорог этот знак признательности и благодарности моим боевым друзьям за их подвиг.

На праздничном обеде Димитрос Архонтис огласил решение муниципалитета, очень порадовавшее меня: «За выдающиеся заслуги в годы второй мировой войны и оказание помощи Греческому движению Национального Сопротивления муниципальный совет города Кардица (область Фессалия) постановил: присвоить звание почетного гражданина города с вручением Золотой медали советскому летчику Михайлову Павлу Михайловичу».

Десятки наград, отечественных и зарубежных, имею я. Все они одинаково дороги для меня, потому что заслужены были в ратном и мирном труде на благо нашей советской Родины. Теперь прибавилась высокая, дорогая моему сердцу награда, которой отмечен мой ратный труд во имя свободы и независимости Греции.

Во время поездки по стране состоялись встречи и беседы советской делегации с нашими друзьями из общества «Греция — СССР». Когда я рассказывал в одном из своих выступлений в городе Салоники о том, как угощал греческих партизан папиросами, которые они обещали закурить после победы, на сцену стремительно поднялся высокий, крепкий грек: «Мне!.. Мне вы дарили папиросу... Помните?» И больше ничего не говоря, он заключил меня в объятия. Мы стояли на сцене, обнявшись, похлопывая друг друга по плечам, а зал, до этого притихший от волнения и неожиданности, взорвался аплодисментами.

Однажды я поведал участнику Национального Сопротивления Греции Василису Бакалису о встрече в Салониках с бывшим радистом ЭЛАС Зеносом, которого когда-то угощал папиросой. Василис смущенно посмотрел на меня и промолвил: «Те папиросы запомнились и мне. Я тоже встречал твой самолет и взял у тебя две папиросы. Одну спрятал за отворот пилотки, а другую тут же захотелось закурить...»

Тут я стал просить Василиса рассказать подробности, связанные со встречей греческими партизанами моего самолета в годы войны. Ведь воспоминания теперь особенно дороги, хотя я хорошо понимал, что Василис очень занятой [154] человек — президент торговой фирмы. К нему постоянно идут деловые люди, ведут переговоры, заключают контракты. Учитывая наши хорошие дружеские отношения, он согласился на беседу, уделил мне два часа.

...За два дня до моего прилета в Нерайду командиру кавэскадрона капитану Аспропотамосу приказано было покинуть прежние места расположения эскадрона в Фессалии и направиться в горы по дороге, ведущей от города Кардица к подножию горы и деревне Поликастро, к монастырю Корона и Цардаки. Нужно было оседлать эту горную дорогу, прикрыть подступы к партизанской площадке, где садились самолеты, чтобы ни одна фашистская машина или танк не могли выскочить на аэродром. Надо было действовать быстро.

— Нам, кавалеристам, большого труда не составляло сделать очередной бросок, и вскоре мы заняли новые боевые рубежи. Только теперь это уже было в горах, и наша позиция больше походила на засаду. Мне тогда было двадцать три года, — говорит Василис, — а моим всадникам и того меньше. Но каждый хорошо понимал свою задачу, стоял насмерть.

Он задумался на мгновение, вспомнив боевых друзей своей суровой юности, и продолжал:

— Вечером я сам решил поехать на аэродром, благо наше расположение находилось неподалеку. Когда самолет снизился в горах над площадкой, сделал круг и снова улетел, я расстроился. И вдруг гул моторов потряс воздух, а включенные фары самолета мне показались мощными прожекторами. Впечатление было потрясающее: я никогда до этого не видел самолета. Мы ринулись к нему, полукольцом окружили советский экипаж и прибывших офицеров. Радости не было предела. Старшие офицеры, генерал Тсомако, Скабаринас, Анестис, многие другие и я стояли возле самолета. Вот тут-то я и принял от тебя две папиросы.

Василис рассказал, что, вернувшись в расположение своего подразделения, собрал конников и рассказал об этой встрече. А в подтверждение того, что с летчиком общался, вынул из-за отворота пилотки русскую папиросу и показал им. Это вызвало у всех воодушевление. Подумать только, Красная Армия на помощь пришла! Боевой порыв бойцов был такой, что их трудно было сдержать. Все рвались в бой.

Выход Советской Армии па Дунай активизировал [155] боевые действия по очищению Греции от гитлеровцев. И через три месяца Народная армия ЭЛАС освободила материковую территорию Греции от фашистских оккупантов.

Воевать Василис Бакалис начал в Фессалии. Сколотил небольшой партизанский отряд, который действовал в основном на дорогах. Партизаны ходили в засады, взрывали мосты. Когда вывели из строя один очень крупный мост на реке Пинеос, что связывал Фессалию с Северной Грецией, об этом сообщало даже Московское радио. Поступление боевой техники по железной дороге у гитлеровцев застопорилось. Это был огромный мост в Стефаносеус.

Были и другие удачи. Так, в тринадцати километрах от Ларисы произошла стычка с фашистами на дороге, ведущей из Афин в Салоники. В горном ущелье в засаде было восемнадцать человек, вооруженных гранатами, автоматами... Фашисты двигались колонной из двадцати четырех автомашин с техникой и боевым снаряжением. Разведка донесла, что в этой колонне вместе с гитлеровцами едут руководители местного предательского центра ЭАСАД. Партизаны ударили по головной и замыкающей машинам из пулеметов и автоматов, забросали их гранатами.

А когда колонна была разгромлена и бой утих, подсчитали трофеи. На месте были убиты командир и его заместитель, все руководство предательского центра Фессалии. Много было убитых и раненых. К великому сожалению, здесь же нашли тринадцать неразорвавшихся гранат английского производства. Их собрали и доставили в штаб ЭЛАС, чтобы руководство выразило англичанам протест. Зачем они поставляют бракованное вооружение партизанам?..

У подножия горы Козякас на дороге, ведущей в ущелье, в восемнадцати километрах от города Триккала разгорелся горячий бой. Со стороны противника наступала итальянская кавалерия. Навстречу ей двигалась греческая конница.

Бакалис, как командир кавалерийского эскадрона, на своей хорошо объезженной лошади ринулся вперед, навстречу коннице врага. Рысистая лошадь летела, словно лань, черная бурка парила на ветру. Вырвавшись вперед с криком «ура!», командир ввел в бой весь эскадрон. Навстречу ему решительно несся вражеский всадник. С лету он первым вонзил Василису клинок в руку. Взмахом [156] правой руки тот вмиг выбил его шашку, обезоружил итальянца. И в мгновение ока сразил его.

Бой был стремительным, скоротечным и страшно жарким. Многие итальянцы сложили свои головы. Были потери со стороны греческих партизан. След боя остался у Бакалиса на правой руке.

Среди убитых врагов обнаружили тело юноши, лет восемнадцати от роду.

Командир собрал бойцов отряда. И рассказал, что делает война. Куда он шел, этот юноша? Шел покорять чужие земли в угоду Гитлеру и Муссолини. А нашел себе погибель здесь, на греческой земле. А наверняка у него есть мать, отец и любимая девушка. Они ждут его возвращения. Но вряд ли они узнают, где он похоронен.

«Смотрите на эти жалкие трофеи и загубленные жизни непрошеных гостей, — говорил командир. — Мы не звали их, они сами пришли сюда, чтобы покорить нас. Но мужественный, свободолюбивый греческий народ всегда умел постоять за себя и отечество».

Слушая рассказ В. Бакалиса, я невольно вспомнил встречу с итальянскими туристами в Москве. Среди них находились бывшие солдаты фашистских легионов, которые рвались в 1942-м в город на Волге. Немало их пало на берегах великой русской реки. Нашлись в составе туристической группы и скорбящие по душам павших завоевателей. А один из отставных итальянских недобитых генералов обратился даже с просьбой разрешить увековечить память погибших соотечественников, иначе говоря, поставить на русской земле итальянские надгробия.

Сдерживая гнев, как сейчас помню, генерал-полковник в отставке Ф. Ф. Кузнецов, бывший заместитель председателя Советского комитета ветеранов войны, тогда сказал:

— Сейчас вы прибыли к нам как туристы, с добрыми намерениями. Мы принимаем вас в духе взаимности, приветствуем развитие таких контактов, они помогают нашим народам знать больше друг о друге. Но когда ваши соотечественники вторглись к нам как завоеватели, чтобы поработить нашу страну, мы дали им решительный отпор. Наш народ миролюбив, но и страшен в гневе, когда принуждают его взяться за оружие. Большим уроком тому явилась Сталинградская битва, она известна всему миру. Памятники завоевателям мы не ставим, и вам, господин генерал, мы этого не позволим. [157]

У нас, русских, есть на этот счет хорошее изречение Александра Невского: кто к нам придет с мечом, тот от меча и погибнет. Так было в далеком и недавнем прошлом, так будет со всеми, кто вынашивает планы третьей мировой войны, у кого еще не вышиблен дух реваншизма.

Свободолюбивому греческому народу воспользоваться плодами победы помешали англичане. На смену гитлеровской оккупации в Греции пришли англо-американские десантные войска. Они стали устанавливать свои порядки. Спровоцировали братоубийственную войну, длившуюся до 1949 года.

В годы реакции вся семья Василиса Бакалиса подвергалась тюремному заключению и пыткам за связь с партизанами. В 1956 году отца выпустили совсем больным из тюрьмы, и вскоре он умер. Немного раньше умерла мать.

Родом Василис из крестьян провинции Триккала. У него два брата — Апостолас и Янис, две сестры — София и Пула. Первая живет в родных местах, вторая — в Афинах. Сын Софии работает секретарем горкома ГКП в городе. Софадос.

Правительством Попандреу в 1982 году принят закон о признании заслуг Национального Сопротивления. Павшим борцам Сопротивления разрешено устанавливать надгробия. И первым таким памятным местом в Греции стало Цардаки — район Неврополис, что южнее Кардицы.

Во время своего пребывания в Греции у меня было немало возможностей убедиться в том, что Эллада чтит память своих героев и что дружественный греческий народ отдает дань благодарности за поддержку его в борьбе с коварным, жестоким врагом. На выставке советской книги в городе Салоники приятным сюрпризом для меня явилось то, что я впервые увидел свою книгу «Кострам навстречу», изданную «Синхрон эпохи» на греческом языке.

В беседах наши греческие друзья отдавили должное миролюбивой политике Советского Союза. «Если в годы войны СССР был основной силой, боровшейся против фашизма, — говорил бывший адъютант командующего ЭЛАС капитан Л. Скабаринас, — то теперь Страна Советов находится в авангарде сил, борющихся за мир и разоружение». «Не допустить новой войны — наш долг перед родиной и грядущими поколениями», — подчеркивал [158] один из руководителей движения Сопротивления, президент греко-советского общества дружбы С. Канеллопулос.

За мир на Земле сражались бок о бок советские и греческие патриоты. Мир одинаково необходим человеку, живущему и в моем родном Гришкове, и в далекой Кардице.

После путешествия по дорогам Греции я вернулся на дорогую мне Смоленщину. Там, на берегу Днепра, родная деревня Гришково, где всегда волнует шелест листвы могучих лип, посаженных моим отцом Михаилом Захаровичем в первую весну после моего рождения, в памятном 1917 году. Здесь я всегда чувствую тепло сердец моих друзей и товарищей. Когда я прибыл на родную землю, приятные вести ожидали меня. Нашему древнему городу Смоленску накануне 40-летия великой Победы было присвоено высокое звание города-героя. Жаль, что не пришлось участвовать в этих торжествах, но я был горд, что, встречая праздник Победы на греческой земле, представлял там родную Смоленщину, частичку нашей великой Родины.

Вместе с Иваном Семеновичем Сиваковым, первым секретарем Холм-Жирковского райкома партии, объезжаем совхозные поля. Колосятся хлеба, набирает силу нива. Весомых успехов добились льноводы — району трижды присуждалось переходящее Красное знамя Совета Министров СССР и ВЦСПС. Иван Семенович рассказывает мне о работе хозяйств, вводит в курс житейских проблем тружеников-земледельцев.

Я люблю голубые сполохи цветущего льна. Голубой лен, голубое небо. Это цвет моей мечты, цвет воздушного океана, где пролегли миллионы километров моих воздушных дорог. И я все острее ощущаю, что родство земли и неба — от этой голубой льняной нивы. Голубой цвет — цвет мира.

Мир дому твоему, человек, живущий на планете Земля! [159]