Либава — Кронштадт

К началу августа 1905 года «Сиг» был принят в казну, поднял Андреевский флаг и перешел в руки русского личного состава. Командир под предлогом приемки самодвижущихся мин и увеличения выходных отверстий минных аппаратов сейчас же возбудил ходатайство о разрешении идти в Кронштадт.

В Морском министерстве пришли в ужас, считая невозможным подвергать маленькую, 150-тонную подводную лодку случайностям 400-мильного перехода, но понемногу сдались и согласились на такую «авантюру».

Ранним чудным утром, лишь только на побледневшем небосклоне рассыпались первые лучи восходящего солнца, пароход «Работник», присланный в качестве конвоира, дал ход и вышел из гавани.

Стуча обоими бензиномоторами, «Сиг» бодро вышел за ним и направился на север. День выдался на редкость тихий и ясный, легкий ветерок чуть рябил морскую поверхность и гнал по небу белоснежные облака.

Справа тянулся низменный, песчаный и унылый берег Курляндии, слева, на сколько видел глаз, простиралось безбрежное Балтийское море.

Кормовой люк все время оставался открытым, верхняя палуба была совершенно суха — команда могла прогуливаться и дышать чистым воздухом.

Придя в Виндаву, оба судна стали у набережной, где собралась большая толпа, с недоумением глядевшая на диковинную посудину. Никто из посторонних не допускался на подводную лодку, команда которой неохотно вступала в разговоры с публикой, давая совершенно фантастические объяснения, над которыми потом долго смеялись в кубрике.

На следующий день пошли дальше. Погода стала быстро портиться, в Рижском заливе пришлось выдержать первый шторм. Тяжело переваливаясь с борта на борт, показывая красную подводную часть и беспомощно махая колесами в воздухе, «Работник» медленно продвигался вперед, борясь со встречной волной и ветром. [51]

Ныряя в волнах, перекатывавшихся через всю лодку, «Сиг» бодро и неуклонно прокладывал себе дорогу в Моонзунд. Среди столбов пены и брызг, разбивающихся о рубку, виднелась только маленькая черная точка с тремя одетыми в непромокаемые пальто людьми, судорожно вцепившимися в поручни ходового мостика.

Люки были наглухо задраены, оставался полуоткрытым только один люк на рубке, через который поддерживалось сообщение с внутренними помещениями и шел приток свежего воздуха, необходимого для дыхания людей и работы бензиномоторов.

Внутри было душно и жарко. Свободная от вахты команда лежала по своим диванам; некоторые умудрялись читать, другие спали, а наиболее восприимчивые к качке «ездили в Ригу».

С каждым часом становилось все хуже и хуже. Несмотря на полный ход машин, скорость уменьшилась на полтора узла, но командир не сдавался, и только когда сломало крепления боковых горизонтальных рулей, поднял сигнал «идти в Аренсбург».

В течение трех дней вынужденной стоянки на рейде по чертежам минно-машинного унтер-офицера Кулиша были откованы в городе новые, надежные крепления для гидропланов и поставлены на место.

Когда шторм утих, суда снялись с якоря и перешли в Куйваст. На следующее утро пошли дальше. Быстро пройдя Моонзунд ночью, пересекли Финский залив и ранним утром вошли на рейд Ганге. Бензиномоторы работали великолепно, команда чувствовала себя отлично, потому без остановки пошли в Гельсингфорс. Один за другим проходили бесчисленные острова, камни, мели, бакены, вехи, маяки и к вечеру увидели красивую панораму столицы Финляндии.

Принимая во внимание, что подводная лодка только что была принята в казну, совершала свое первое плавание, а личный состав впервые действовал самостоятельно, приходилось заключить, что этот полуторасуточный переход из Куйваста в Гельсингфорс был сделан блестяще.

Простояв в Гельсингфорсе несколько дней, суда пошли дальше на восток и вскоре благополучно прибыли в Кронштадт. [52]