Пасионарии сын

Припоминаю торжества в честь 45-летия победы в Сталинградской битве. В Волгоград со всех концов Союза съехались герои сражения. Приехали и свердловчане. И я тоже туда подался.

Перво-наперво пошел на Мамаев курган в надежде, что именно там встречу друзей-однополчан. Так оно и вышло.

У скульптурного монумента «Ни шагу назад!» рядом со мной оказался, опираясь на трость, человек с клиновидной седой бородкой. Интересуюсь, откуда он.

— Из Намангана.

— Какой дивизии?

— Служил в 35-й гвардейской, — ответил он и меня спросил: — С каких краев приехал?

Я назвал свой Свердловск.

— Урал знаю, — оживился собеседник. — Мой командир взвода был твой земляк.

— Как фамилия? — спросил я.

— Не помню. Контузия память отшибла. Но знаю — храбрый был, смерти не боялся, опасности не признавал, сильный такой человек.

И я вспомнил свердловчанина Зяброва Василия Павловича. Он ведь был в 35-й гвардейской и взводом командовал. Может, о нем говорил на кургане ветеран-узбек.

— В нашей дивизии все герои, — сказал и притих.

Это верно. Вспоминаю то трагическое время, когда фашисты всей силой навалились на центр города, где держала оборону 35-я гвардейская. Гвардейцы стеной встали на защиту Волги. Сам комдив генерал Глазков был в цепях обороняющихся. В Комсомольском саду его всего изрешетило осколками. Но до последней своей минуты генерал не покидал поля боя. «Гвардейцы, сыны мои, ни шагу назад!» — слышали голос комдива и боец-узбек, и взводный уралец Зябров. Генерал обессилел, тогда двое гвардейцев подхватили под руки пошатнувшегося комдива. На полуслове он замолк... Нынче в Волгоградском музее обороны под стеклом висит шинель Василия Андреевича Глазкова: 160 осколков и пуль прошили ее. А в Комсомольском саду, где покоится прах генерала, установлен памятник бесстрашному комдиву.

— Слушай, уралец, — обратился ко мне наманганец, — к генералу надо ходить. Поклон ему сделаем. И еще один герой ходить надо. Фамилию забыл, имя только помню. Ему звать Рубен. Не знаешь?

— Не Ибаррури?

— Как угадал? Точно, ему фамилия... ну, как сказал... У него мама большой человек.

В моей памяти воскрес один из трагических сталинградских дней. Я, корреспондент фронтовой газеты, постоянно находился тогда в огненном Сталинграде. Вдруг 3 сентября меня вызвали в редакцию. Глубокой ночью мне удалось устроиться на попутный катер и переправиться на левый берег Волги. А там проголосовал шедшей полуторке, и она доставила меня в Среднюю Ахтубу, где находилась редакция газеты Сталинградского фронта. Был рассвет — туманно и зябко. Пошагал к центру поселка. Увидел у госпиталя толпу военных. Подошел поближе. Вижу — хоронят офицера. Спросил: кого?

— Капитана Ибаррури.

— Неужели сына Пасионарии?

— Точно. Рубен — сын Долорес Ибаррури.

Я увидел его смуглое лицо с закрытыми глазами. С того дня много раз корреспондентскою тропою я шел по жизненной дороге Рубена, открывая все новые страницы его боевой биографии. Встречался с воинами, видевшими этого мужественного испанца в бою, а в музеях доводилось читать фронтовые письма Рубена к матери и сестре Амайе. Вот одно из множества: «8.06.42 г. Дорогая мама! Извини за молчание, но я не знал, куда меня назначат. Наконец, мы на фронте. Рад, что могу принять участие в этом решающем сражении, ведь для любого из нас большая честь и долг остановить немцев любой ценой...

Пишите мне по адресу: полевая почта № 2190. Твой Рубен».

О последнем бое я узнал в тот же день. В среднеахтубинском полевом госпитале нашел бойца из пулеметной роты, которой командовал гвардии капитан Ибаррури. Он и рассказал мне все, что знал о своем командире, о том, как Рубен был однажды ранен в атаке, но в медсанбат не ушел, а остался на поле боя, и о том, как в один из критических моментов схватки с врагом ротный сам лег за пулемет и отразил неприятельскую атаку. А 23 августа в районе станции Котлубань, когда Рубен повел пулеметную роту в новую атаку, его настигла вражеская пуля. Она и стала смертельной.

Воин-испанец был удостоен посмертно звания Героя Советского Союза. Из Средней Ахтубы останки Рубена перевезли в Сталинград. Нынче он покоится в самом центре города, на площади Павших борцов.

А до Сталинградского сражения Рубену — юноше в шестнадцать лет — довелось воевать в Испании. Там он уже научился ходить в атаки и бить врагов. Он был стрелком в горной роте. Храбро воевал на реке Эбро и в Каталонии. Но случилось так, что юный солдат-республиканец попал в руки врагов, однако сумел вырваться из плена. Рубен бежал... в Советский Союз.

...Февральским днем восемьдесят восьмого я и мой спутник из Намангана, — его звали Каримом, — посетив могилу комдива Глазкова, пришли на площадь Павших борцов и низко поклонились гвардии капитану Рубену Ибаррури. У могилы героя вспомнились строки из поэмы Ольги Берггольц: