Привет от Всесоюзного старосты

Не могу умолчать о событии, которое журналистская судьба подарила мне в один из дней Сталинградской битвы. Произошло оно в первой половине ноября сорок второго. Был я тогда вызван из Сталинграда в редакцию моей фронтовой газеты, которая дислоцировалась за Волгой в райцентре Средняя Ахтуба, и нежданно-негаданно получил командировочное предписание в Москву. Редактор был краток:

— Вот пакет... Вручишь его... Посмотри на конверт...

Взглянул и оторопел: Михаилу Ивановичу Калинину. Хотел спросить, а где я найду самого товарища Калинина, но редактор упредил меня и точно указал адрес Приемной Председателя Президиума Верховного Совета СССР. И еще пояснил, что в конверте, который я должен во что бы то ни стало доставить Михаилу Ивановичу, вложено письмо к нему члена военного совета фронта товарища Хрущева Никиты Сергеевича с просьбой написать для нашей газеты статью. Кроме этого, редактор вручил мне список именитых людей, от которых желательно тоже получить статьи.

Вот с какой целью я отправился на самолете ПО-2 в Москву. Моим напарником был фотокорреспондент.

Не буду долго рассказывать об этой своей поездке в столицу, но лишь скажу, что слово «Сталинград» было для нас пропуском в любую московскую инстанцию, и каждый тут же откликался на наши просьбы.

Пакет для Михаила Ивановича мы передали в день прилета в Москву, а буквально через два дня, когда мы еще раз пришли, как нам было велено, в Приемную Всесоюзного старосты, нам сообщили, что статью для «Сталинского знамени» — нашей фронтовой газеты — товарищ Калинин уже написал.

Помощник Калинина, вручая статью, вдруг обратился с просьбой: «Михаил Иванович очень высоко отозвался о стойкости сталинградцев. Он просит вас передать привет и самые лучшие пожелания товарищу Павлито. Он достоин большой похвалы». Я как-то растерялся: не понял, кому привет передавать. Это, видимо, заметил помощник Калинина. Улыбнулся и пояснил: «Павлито — это генерал Родимцев. Он ведь в Испании сражался под именем капитана Павлито. Лично Михаил Иваныч вручил ему Золотую Звезду Героя за те дела».

Такое поручение мне очень понравилось. Я ведь не раз встречался с комдивом Родимцевым, бывал в полках и батальонах его 13-й гвардейской дивизии. Понимал, что после такого высокого привета контакты с героем Сталинградской обороны станут еще прочнее. И как только я переправился через Волгу и оказался на ее правом берегу, сразу же направился на родимцевский КП.

— Здравия желаю, товарищ капитан Павлито!

— Чего это вдруг? — удивленно развел руками генерал.

— Вам привет и самые наилучшие пожелания от Михаила Иваныча Калинина!

— Тебе, корреспондент, это приснилось или ты того?..

— Никак нет, все наяву произошло, — выпалил я, а затем доложил генералу о своем полете в Москву, о статье Калинина для нашей газеты и, конечно же, о личном привете комдиву.

— А ну-ка, повтори, что сказал товарищ Калинин, — уже подобрев, попросил комдив.

Повторил. И вспомнив последнюю фразу помощника Михаила Ивановича, добавил: «Вы достойны большой похвалы». Вдруг генерал спросил у меня, может, я голоден. Я не сразу ответил, но комдив, пригласив адъютанта, распорядился «накормить корреспондента».

Через пять минут блиндаж комдива заполнился до отказа. Сюда были приглашены все дивизионные начальники.

— Повтори, пожалуйста, товарищ капитан, при всех, что сказал Всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин про нашу дивизию и какие он нам шлет пожелания.

Понял я генерала: тут одним приветом не обойтись, и сообщил всем, что Калинин очень высоко ценит стойкость сталинградцев и, конечно, 13-й гвардейской дивизии и что он пожелал самых лучших успехов генералу Родимцеву и всем его подчиненным.

— Вот видите, — зазвучал командирский голос Родимцева, — о наших делах знает Москва, знает товарищ Калинин Михаил Иванович. Надо и впредь сражаться по-гвардейски. Не видать врагу Волги!

Когда блиндаж опустел, комдив сказал мне:

— Будь готов еще выступить. И не коротенький привет передавай от Михал Иваныча, а пообстоятельней, пошире говори... Случай-то какой!

Я собрался было уходить, но комдив, остановив меня, спросил:

— Может, просьбы есть? Не стесняйся, говори... Если с провизией будет туго, приходи — накормим. Может, блиндаж надо оборудовать — поможем. Вижу: у тебя шинель старенькая, неказистая — новую подберем. Словом, мы можем поставить тебя на свое дивизионное довольствие...

Через много лет, когда я встретился с генералом Родимцевым в мирном Волгограде и мы вместе вспомнили о боях у Волги, комдив сказал:

— А ведь тот привет и добрые пожелания товарища Калинина крепко помогли нам, даже сил прибавили. Честно говорю...

Что ж, коль комдив 13-й гвардейской был убежден в чудотворном воздействии высочайшего слова, поверим ему. Однако во время той волгоградской встречи мы говорили не только о событиях сталинградских, но мой собеседник вспомнил и далекую Испанию, и себя в роли капитана Павлито. Генерал-полковник Александр Ильич Родимцев с юношеским трепетом рассказывал о своей добровольной службе в интернациональной бригаде, сражавшейся, как он подчеркивал, за свободу республиканской Испании. Душевно вспоминал друзей-испанцев и особенно часто, ностальгически вздыхая, черноглазую Франческу, которая отличалась смышленностью и озорством. Русс Павлито обучил ее быстро разбирать и собирать «макса». Так она ласково называла наш станковый пулемет «максим».

— Почему Павлито, а не Родимцев? — спросил я.

— Чтобы туману напустить на противника.

— Ну и как, напустили?

— Ничуть. Нас, русаков, за версту узнавали.