Вернулись!
Таллинская операция проводилась в сентябре 1944 года войсками Ленинградского фронта при поддержке Краснознаменного Балтийского флота. Цель ее состояла в том, чтобы разгромить немецко-фашистские войска на территории Эстонской ССР, освободить ее вместе со столицей Таллином.
Не вдаваясь в подробности оперативных планов, отмечу лишь, что войска фронта готовились преодолеть хорошо укрепленные рубежи обороны врага на Нарвском перешейке и между озерами Чудское и Выртсьярв. Флот, обеспечивая перед операцией перегруппировку этих войск, должен был силами бригады речных кораблей осуществить их переправу с восточного берега Чудского озера на западный и затем поддерживать наступление своим огнем. Флоту надлежало [226] далее пробить проходы в минных заграждениях противника в Нарвском заливе и содействовать наступлению войск фронта на приморском фланге. Предусматривались огневая поддержка наступления корабельной артиллерией, авиацией флота, высадка десантов в ряде пунктов побережья. Мы должны были также держать под контролем морские коммуникации, препятствуя эвакуации сил противника.
Прежде всего, мы, конечно, занялись заграждениями в Нарвском заливе. К началу наступления здесь необходимо было иметь надежные безопасные фарватеры. И это требовало от нас очень больших усилий.
Когда перед флотом встала эта задача, мы в штабе скрупулезно подсчитали средства траления. Они, к сожалению, были ограниченными. К тому же нельзя было остановить тральные работы в других местах, скажем, в Выборгском заливе или на трассе Кронштадт — Лавенсари. В Нарвский залив оказались нацеленными все находившиеся в строю корабли и катера 1-й бригады траления, соединений ОВРа Островной и Лужской военно-морских баз.
Я уже говорил о специфике минных заграждений гогландско-нарвской позиции. Морякам-минерам пришлось ее учитывать и в борьбе с вражескими минами применять разные способы, разную тактику.
На пути к основным линиям заграждения стояли, как известно, многочисленные мины-ловушки и мины, поставленные на малое углубление от поверхности воды. На те и другие не могли выйти без риска быть подорванными даже катера-тральщики. И первыми на заграждение пришлось посылать катера типа ЗИС, осадка у которых 30–40 сантиметров. Полной безопасности этих катеров тоже никто не гарантировал, но они были маневренными, могли вовремя уклониться от подводного снаряда.
Способ их действий был таков. Когда на воде показывался поплавок троса ловушки, катер стопорил ход. Моряки осторожно привязывали к тросу тонкий длинный конец, отводили катер на приличное расстояние и отсюда, дергая за трос, вызывали взрыв устройства. С обычными минами, стоявшими на небольшом углублении, дело обстояло иначе. Один из минеров нырял с катера к мине, навешивал под водой на ее колпак подрывной патрон и затем выбирался на палубу катера, держа в руке конец запального шнура. Его поджигали, давали катеру полный ход и удалялись на безопасное расстояние...
Вслед за этими смельчаками на заграждение шли катера-тральщики типа КМ (осадка около 80 сантиметров), которые [227] совершали галсы с катерными тралами. Затем траление продолжали параван-тралами катера типа Р, имеющие осадку более метра. Завершали работу на участке тихоходные или малые базовые тральщики, вооруженные буксирующими тралами. Героические экипажи всех этих кораблей таким образом как бы прогрызали заграждение, проявляя смелость, выдержку, выносливость.
В конце августа по заданию начальника штаба флота я побывал на командном пункте 1-й бригады траления. Он располагался тогда на побережье Кургальского полуострова близ Гакково. Командир бригады капитан 1 ранга Ф. Л. Юрковский с удовольствием рассказал о боевых делах своих подчиненных.
Особенно хорошо отозвался он о дивизионе катеров-тральщиков под командованием капитан-лейтенанта Г. Я. Оводовского. Этот офицер оказался зачинателем опасной борьбы с минами-ловушками и минами, поставленными на небольшом углублении. Дивизионный минер старший лейтенант Д. В. Саранюк и старшина 1-й статьи А. И. Тормышев уничтожили более 100 вражеских мин, ныряя к ним с подрывными патронами. Вскоре их опыт переняли минеры дивизионов, которыми командовали капитан 3 ранга Ф. Е. Пахольчук и капитан-лейтенант Ф. Б. Мудрак.
Федор Леонтьевич Юрковский в разговоре пожаловался на то, что экипажи тральщиков порой работают без надежной огневой защиты. Фашистские корабли постоянно несут дозор у кромки заграждения и, случается, нападают на тральщики. Эти нападения иногда нечем отразить. На берегу в районе Гакково есть три батареи, поставленные на временных основаниях, но они часто привлекаются для стрельбы по просьбе армейского командования. Было бы гораздо лучше иметь здесь хотя бы одну батарею, специально предназначенную для защиты тральщиков.
Вернувшись в Кронштадт, я доложил начальнику штаба о просьбе командира бригады и предложил перебросить в район южнее Гакково флотскую 122-миллиметровую батарею на мехтяге, которая находилась на Карельском перешейке. Предложение было принято, и вскоре эта батарея, имеющая большую дальность стрельбы, встала на защиту тралящих кораблей.
Нередко в связи с попытками гитлеровцев помешать тралению в Нарвском заливе разыгрывались бои с участием не только береговой артиллерии, но и торпедных катеров, малых охотников, авиации. Фашистов прогоняли, и опять тральщики выходили на свои опасные галсы. [228]
Все это, к сожалению, не обходилось без тяжелых жертв. Одна из них — капитан 2 ранга Виктор Кузьмич Кимаев, командир дивизиона малых базовых тральщиков. Отличный моряк, опытный командир, он был хорошо мне знаком. Под его руководством 1-й дивизион катеров-тральщиков выполнил много важных и трудных боевых заданий, стал Краснознаменным, а потом и гвардейским. Приняли смерть в водах Нарвского залива командиры дивизионов катеров-охотников Н. Г. Моргацкий и И. М. Зайдулин, заместитель командира дивизиона катеров-тральщиков по политчасти В. С. Ефременко, другие офицеры, старшины, матросы. Вечная им слава!
Ценой героических усилий балтийцев «непреодолимая», по мнению гитлеровцев, гогландско-нарвская минная позиция была прорвана. При этом уничтожено 1300 мин и минных защитников разных типов. С Восточного Гогландского плеса и из Лужской губы в Нарвский залив пролегли очищенные от мин фарватеры. Они открыли флоту путь на запад вдоль побережья Эстонии.
Балтийские минеры хорошо выполнили свою задачу накануне Таллинской операции. Но траление мин в Нарвском заливе продолжалось и в ходе операции, и после нее. Чтобы завершить рассказ об этом, сошлюсь на письмо, которое прислал мне капитан 2 ранга в отставке Г. П. Рогатко. В 1944 году он был штурманом 7-го дивизиона катеров-тральщиков. О чем он вспоминает? О том, как работали в море по 14–16 часов в сутки, как ходили рядом с опасностью, стараясь в то же время не думать о ней.
В один из дней в конце сентября под катером, на котором находился Рогатко, взорвалась мина. Небольшой кораблик обломками взлетел вверх. Смертью храбрых погибли матросы Яковлев, Челикин и другие. Сам Рогатко, главстаршина Н. К. Уманцев, старший матрос Г. Е. Письмак, матрос Г. С. Васьков, получив ранения и контузии, оказались в воде. Их подобрал соседний катер.
«Прекрасными были мои боевые соратники балтийцы, мои друзья однополчане тех огненных лет», — пишет в своем письме бывший штурман. И я вполне согласен с ним.
Занимаясь тралением в Нарвском заливе, мы вместе с тем готовились выполнять и другие свои задачи в предстоящей Таллинской операции. Немало усилий потребовала, в частности, организация перевозок войск, боевой техники и тылов хорошо знакомой нам 2-й ударной армии из района Гдова на западный берег Чудского озера. [229]
Основная часть перевозок ложилась на 25-ю отдельную бригаду речных кораблей под командованием капитана 2 ранга А. Ф. Аржавкина, сосредоточенную южнее Гдова в устье реки Желча. В один из августовских дней там побывал адмирал В. Ф. Трибуц. Он дал Аржавкину ряд указаний, связанных с повышением боевой готовности бригады, строительством причалов и подъездных путей к ним, специальными тренировками экипажей кораблей и судов. Некоторое время спустя меня послали в Гдов для проверки выполнения этих указаний.
Дороги в том районе были очень плохие — разбитые, все в ямах и рытвинах. Наш «виллис» подбрасывало, бросало с боку на бок, трясло. Висели облака пыли, поднятые бесконечными колоннами войск и боевой техники. На корабле даже в жестокий шторм, по-моему, гораздо лучше.
Аржавкина я на месте не застал — он был у командующего 2-й ударной армией, согласовывал вопросы, связанные с перевозкой войск. О готовности бригады к этим перевозкам и выполнении указаний командующего флотом докладывал начальник штаба бригады капитан 3 ранга М. М. Перевертайло.
Ему было чем похвалиться. Причалы на озере подготовлены, подъездные пути подведены. Перевозочные средства расписаны по причалам. Выделены и проинструктированы офицеры, ответственные за погрузку войск и техники, проведены специальные занятия с командирами десантных тендеров.
В моем присутствии капитан 3 ранга провел совещание командного состава бронекатеров, на которые возлагалась охрана тендеров и инженерных понтонов на переходе. Совещание закончилось групповым упражнением, которое показало достаточно хорошую подготовку командиров к решению боевой задачи.
Потом я проехал к берегу озера. Когда-то на его льду русские воины дали отпор немецким псам-рыцарям. Три года назад здесь вела жаркие бои с врагом наша Чудская военная флотилия, костяк которой составили курсанты Ленинградского высшего военно-морского инженерного училища имени Ф. Э. Дзержинского. Командовал ими мой бывший сослуживец по управлению военно-морских учебных заведений опытный моряк и боевой офицер капитан 1 ранга Николай Юрьевич Авраамов. Курсанты и другие моряки флотилии, находясь фактически в окружении, сражались с врагом до последней возможности, а затем, затопив корабли, с боями пробились на восток через линию фронта. [230]
Побывал на причалах, на бронекатерах и тендерах, говорил с моряками. Корабли готовы, у людей настроение бодрое, боевое. Обратно в Кронштадт ехал со спокойным сердцем.
Переправа через озеро войск 2-й ударной армии началась в первых числах сентября. За две недели с одного берега на другой были переброшены три стрелковых корпуса и управление армии — свыше 100 тысяч человек, свыше 1 тысячи орудий и минометов и до 4 тысяч автомашин. На этом этапе моряки бригады речных кораблей выполнили свою задачу отлично. В дальнейшем их действия тоже заслуживают похвалы, но об этом будет сказано несколько позднее.
Приближался день начала операции. Поздно вечером 13 сентября я докладывал контр-адмиралу А. Н. Петрову откорректированный план взаимодействия сил флота с войсками фронта во время их наступления. Доклад был прерван телефонным звонком. На проводе — командующий военно-воздушными силами флота генерал М. И. Самохин.
— Наша воздушная разведка обнаружила на Западном Гогландском плесе крупный отряд кораблей противника, — сообщил он. — Насчитали до 50 единиц. Много десантных барж. Держит курс на Гогланд. Я звонил комфлота, но его нет.
— Командующий у Говорова, — ответил контр-адмирал А. Н. Петров. — Постараюсь сейчас ему доложить, а пока организуйте нанесение удара. Будем их бить, Михаил Иванович!
Несколько минут спустя комфлота позвонил сам.
— Поступила радиограмма из Хельсинки, — сказал он. — Немцы высаживаются на Гогланд. Финское командование просит помощи. Ставка приказала разгромить десант. Я выезжаю в Кронштадт.
Итак, обстановка прояснилась. Удивляло то, что финны просят у нас помощи (к тому времени перемирие с Финляндией еще не было подписано). Немцев, понятно, не устраивала позиция Финляндии. Они понимали, что Гогланд может быть возвращен нам, и решили захватить его, так сказать, упредить события.
На рассвете 14 сентября наши самолеты-штурмовики атаковали скопившиеся у Гогланда корабли и суда вражеского отряда. Потом атаки повторялись одна за другой. Всего был совершен 481 самолето-вылет. Противник понес большие потери. Однако часть десанта все же успела высадиться на остров. Но немцы продержались недолго. Лишенные поддержки [231] с моря, они не устояли перед финским гарнизоном острова. Более 1200 десантников сдались в плен. На том вражеская авантюра и закончилась.
Это небольшое отвлечение внимания к Гогланду ничуть не остановило нашей подготовки к Таллинской операции. Через два-три дня к ней все было готово.
Утром 17 сентября из района Тарту перешли в наступление соединения 2-й ударной армии. В ночь на 19 сентября с нарвского плацдарма двинулась вперед 8-я армия. Тем самым Ленинградский фронт присоединил свои усилия к трем Прибалтийским фронтам, которые тремя днями раньше начали общее мощное наступление в Прибалтике.
Теперь гремели орудия, взламывая вражескую оборону на всем протяжении от Финского залива до Западной Двины. И в этот гром то тут, то там опять вплетался звучный голос флотских пушек.
На Чудском озере, как и предусматривалось, активно поддерживала сухопутные войска бригада речных кораблей. Бронекатера бригады, сопровождая наступающие части у береговой черты, с короткой дистанции, порой чуть ли не в упор, били из пушек по вражеским огневым точкам и окопам. Корабли высадили на берег в тылу противника разведывательно-диверсионные группы, а к исходу 20 сентября бригада провела высадку десанта в составе усиленного стрелкового полка в районе Ранна-Пунгерья. С этого дня фронт ушел от берега озера за пределы досягаемости корабельных орудий, и бригада капитана 2 ранга Аржавкина оказалась тыловой частью.
Вдоль южного побережья Финского залива продвигался передовой отряд, состоящий из подразделений 260-й отдельной бригады морской пехоты. С моря фланг наступающего фронта прикрывали корабли. Прикрывали надежно, ошеломляли врага неожиданными ударами, высадкой десантов.
20 сентября группа торпедных катеров под командованием Героя Советского Союза капитана 3 ранга В. М. Старостина высадила роту морских пехотинцев на остров Большой Тютерс, который служил опорой гогландско-нарвской минной позиции противника. Остров был взят. На следующий день торпедные катера капитана 3 ранга И. Я. Становного высадили отряд морской пехоты в губе Кунда. Он помог облегчить продвижение войск в береговом районе.
Фронт неудержимо двигался на запад. И вот в конце дня 21 сентября катера под командованием офицеров А. П. Крючкова и Е. В. Осецкого высадили две роты морской пехоты в гавани Локса, расположенного всего в 30 милях [232] от Таллина. А 22 сентября эти же катера, преодолев минное и боновое заграждения, доставили батальон морских пехотинцев в военную гавань Таллина, уже освобожденного соединениями 8-й армии. Батальон взял под свою охрану Таллинский порт.
Боевые действия на этом не завершились. Торпедные катера выбросили десант на острова Нарген и Аэгна. Оба острова десантники взяли с боем. На рассвете 24 сентября восемь торпедных катеров Героя Советского Союза капитана 3 ранга В. П. Гуманенко высадили роту морской пехоты в Палдиски. Преодолевая сопротивление противника, морские пехотинцы заняли порт, вокзал и держали их до подхода сухопутных частей. Десантные группы захватили также острова Пакри и Осмуссар.
Хорошо поработала в эти дни авиация флота. Мощный удар был нанесен по кораблям и судам противника, удиравшим из Таллина. Потоплены 6 транспортов и сторожевой корабль. Вблизи Осмуссара торпедоносцы отправили на дно транспорт, на котором, как потом стало известно, находилось свыше тысячи гитлеровских солдат и офицеров.
Напряженно день и ночь трудились офицеры штаба. По разным каналам связи к нам поступали донесения о боевых действиях, а обратно, на корабли и в части, шли многочисленные распоряжения и приказы. Адмирал В. Ф. Трибуц со свойственной ему энергией быстро реагировал на все изменения обстановки. Офицеры-операторы едва успевали фиксировать его указания, контролировать их исполнение. Люди забывали об отдыхе.
23 сентября командующий флотом с небольшой группой офицеров вылетел в Таллин. В тот же день адмирал позвонил А. Н. Петрову.
— Здание штаба флота уцелело, хотя и требует ремонта, — сообщил Владимир Филиппович. — В ближайшее время штаб переберется сюда, а пока здесь будет Вспомогательный пункт управления... Прилетайте вместе с начальниками отделов и Зерновым. Кулешову приказано начать перебазирование, проследите за этим.
Хорошее известие! Без промедления группа работников штаба начала готовиться к переезду, а вернее, перелету в Таллин. Начальник штаба связался с упомянутым в разговоре Кулешовым — вице-адмиралом, командующим Таллинским морским оборонительным районом, который заблаговременно был создан на основе Лужской военно-морской базы. Оказалось, что корабли и подразделения района тоже [233] энергично готовятся к переходу на отвоеванное у врага место базирования.
На следующий день вместе с другими офицерами штаба я летел в Таллин. Самолет шел на высоте 400–500 метров вдоль южного побережья Финского залива. Погода была ясная, и внизу под нами хорошо просматривались водная гладь, береговая черта, острова. И нахлынули воспоминания, связанные с этими местами...
Острова Родшер, Большой и Малый Тютерс — здесь мы ставили мины в самом начале войны. Гогланд, на берег которого я попал после трагических перипетий, связанных с оставлением Таллина в августе 1941 года. Восточный Гогландский плес, где не раз пришлось эскортировать подводные лодки, уходившие с Лавенсари в боевые походы, и встречать подводников при их возвращении с просторов Балтики. За Гогландом — знакомые фарватеры...
Но вот показались зубчатые очертания эстонской столицы. Здравствуй, Таллин! Мы думали о тебе в блокадные дни и ночи Ленинграда. Мы шли к тебе, преодолевая горе и добиваясь побед. Мы сдержали свою клятву. Вернулись!
На машинах едем по городу. Взору открываются печальные картины. Целые кварталы лежат в развалинах. Гитлеровцы разрушили уникальный архитектурный ансамбль, объединяющий эстонский национальный театр с концертными залами. В порту — хаотические нагромождения битого кирпича, бетона, искореженных металлических конструкций. Обрушено некогда красивое здание морского вокзала. На поврежденных причалах — груды разбитых автомашин, около стенок из воды торчат остовы потопленных кораблей, судов, барж. Взорваны нефтехранилища, уничтожены все навигационные знаки и маяки.
Подъезжаем к зданию штаба флота. И хотя мы знаем, что оно уцелело, все-таки удивляемся. Повреждений почти незаметно. Бросается в глаза крупная надпись «Мин нет», сделанная кем-то из армейских саперов. Фашисты, удирая отсюда, видимо, очень спешили.
У входа нас встретил капитан 1 ранга Николай Георгиевич Богданов, заместитель начальника штаба флота — начальник отдела боевой подготовки. Теперь он возглавляет Вспомогательный пункт управления. Богданов ведет нас по коридорам здания.
Осмотр показал, что ремонт помещений не займет много времени. Но он все же необходим: повреждены полы, двери, оконные переплеты, выбиты многие стекла. Это особенно [234] огорчает генерала Зернова: ремонт осложнит работу связистов.
Как бы там ни было, мы распределяем помещения штаба, ориентируемся в сроках ремонта и к вечеру направляемся на аэродром, чтобы лететь в Кронштадт. В Таллин мы прибудем теперь уже тогда, когда тут все будет готово для нормальной работы. А Зернов остается. Ему необходимо своевременно обеспечить средствами связи флагманский командный пункт, отделы штаба и политуправления флота. Связь будет налаживаться вместе с ремонтными работами.
После этого прошел всего лишь один день, и мы узнали, что части 8-й армии под командованием генерал-лейтенанта Ф. Н. Старикова вышли на побережье пролива Моонзунд. Это означало завершение Таллинской операции.
Теперь предстояли бои за Моонзундские острова. И в этих боях опять планировалось тесное взаимодействие сухопутных войск с моряками Краснознаменного Балтийского флота.