Часть IV
Служба в Бакинском округе ПВО
Служба началась фактически сразу после прилета и прибытия в штаб округа. Командующий был в отпуске, и я представился его первому заместителю генерал-лейтенанту артиллерии Тофику Якубовичу Ага-Гусейнову. Пока находился у него, позвонил начальник Главного штаба генерал-полковник В. Д. Созинов, поинтересовался о моем прибытии. В штабе округа напряженность. Беспокоят события в Иране (переворот). Здесь чувствуется близость границы. Введено усиление дежурных сил. Долго раскачиваться нельзя, нужно поскорее вступать в должность. Главное при этом – надежность управления. Вместе с бывшим начальником штаба генерал-лейтенантом Митрофаном Степановичем Ситниковым и его заместителем генерал-майором авиации Героем Советского Союза А. Селютиным направились на командный пункт, затем осмотрел квартиру. Благо, все рядом.
16 августа вместе с членом Военного совета генерал-майором И. Ф. Свиридовым побывали в ЦК Азербайджана у второго секретаря Ю. И. Пугачева. И в тот же день доложил в Главный штаб о вступлении в должность. Дальше все пошло по привычной схеме: одновременно с изучением боевой задачи знакомство с людьми в штабе, выезды в части, знакомство с командирами соединений, штабами, командными пунктами или системой управления и группировкой войск, всеми особенностями.
Мой адъютант прапорщик Игорь Михайлович Юрак занялся обустройством квартиры, подготовкой к приезду жены с сыном. Климат здесь не украинский, гораздо жарче, прожигает насквозь. Жару воспринимаю легко.
22 августа встретились с командующим генерал-полковником авиации Анатолием Устиновичем Константиновым. Он возвратился из Карловых Вар в 01.20, а во второй половине дня из Киева приехала моя семья. Квартира была уже подготовлена.
Началось привыкание к новому месту жизни в Азербайджане. Во главе республики т. Гейдар Алиевич Алиев (первый секретарь ЦК КПАз), Курбан Алиевич Халилов (Председатель Президиума Верховного Совета республики) и Али Измаилович Ибрагимов (Председатель Совета Министров республики).
Войска округа прикрывали большую территорию. В границы ответственности входили полностью три республики (Азербайджанская ССР, Армянская ССР, Грузинская ССР) и части Туркменской ССР и РСФСР, семь автономных республик, четыре автономные области (Нагорно-Карабахская, Юго-Осетинская, Адыгейская, Карачаево-Черкесская), два края (Краснодарский и Ставропольский) и пять областей (Красноводская, Ростовская, Волгоградская, Астраханская и Гурьевская). Регион отличался большим многообразием по национальному составу и административному делению. Наш округ ПВО непосредственно взаимодействовал с войсками Закавказского, Сев. Кавказского, Туркестанского военных округов, Черноморским флотом и Каспийской флотилией.
Прежде всего предстояло ознакомиться с делами в округе, разобраться в людях, с которыми предстояло работать. Я понимал, что в БО ПВО другая обстановка, здесь многое отличалось от киевской армии. Пожалуй, самой важной особенностью было географическое положение: большая протяженность границы с капстранами, ее близость, сложность рельефа, горы, пустыни, Черное и Каспийское моря, ущелья, долины. Все эти особенности в совокупности облегчали действия нарушителей воздушных границ и затрудняли решение задач по пресечению нарушений.
Силам и средствам ПВО трудно бороться с нарушителями границы, когда подлетное время со стороны территории противоположной стороны минимальное на малых высотах и составляет 2–3 минуты. К тому же аэродромы базирования истребительной авиации удалены от границы на 150 и более километров, что не позволяет своевременно подойти истребителю, чтобы предотвратить нарушение. Отсюда на первое место для дежурных сил ПВО округа выдвигались вопросы бдительности. В округе было немало неприятностей из-за неудачных действий дежурных сил. Многие командиры и офицеры органов управления имели взыскания. Дислокация сил и средств округа представляла сложную схему, особенно для радиотехнических войск, много подразделений РТВ занимали позиции в горах и высокогорье. Связь с некоторыми по земле и воздуху прерывалась на пять-шесть месяцев.
Мне предстояло освоить новый, более широкий круг обязанностей в масштабе округа ПВО, поскорее разобраться в отличиях структуры управления округа от армии, а, главное, узнать, на кого и в какой мере можно будет впоследствии положиться, кто и как выполняет свои обязанности. Поэтому я начал с заслушиваний командующих родами войск и начальников управлений и некоторых отделов и служб. Этот метод был уже мною испытан. Он позволяет сократить время на вхождение в должность. Еще до назначения в округ я знал о некоторых особенностях командующего, прямо противоположных В. Д. Лавриненкову. С этим не считаться нельзя. Вскоре, 25 августа 1978 года, Военный совет провожал к новому месту службы начальника штаба генерал-лейтенанта М. С. Ситникова. Тогда проводы состояли из официальной и неофициальной частей. На последней собирались за столом с женами, круг несколько расширялся, и могли присутствовать не только члены Военного совета. Торжество проходило в Мардакянах в профилактории для летного состава.
В армии при подобных событиях мы испытывали определенные трудности с выбором места. Здесь же чувствовались более широкие возможности.
Вечер прошел слишком официально. Анатолий Устинович представил меня как вновь назначенного начальника штаба, затем дал высокую оценку труду генерала М. С. Ситникова. Получилось так, что были подняты тосты за каждого присутствующего, при этом давалась оценка служебной деятельности, что было совершенно лишним в присутствии дам. Уже тогда я уловил элементы чрезмерного низкопоклонства старшему, что насторожило меня. Здесь господствовал дух иной тому, в котором я воспитывался, к которому привык. Это вызывало во мне внутренний протест. Я еще долго буду терзаться в борьбе с самим собою, противиться тому, с чем столкнулся в новом кругу. Будет масса горьких минут, часов, дней, ибо, чем больше буду видеть, тем невыносимее будет работать в этой атмосфере. Теперь, по истечении почти 15 лет, мои убеждения и оценки подтвердились. Большинство из близкого окружения Анатолия Устиновича закончили службу в ВС не так, как свойственно всем. Но об этом позже. Знакомство в штабе шло вперемешку с выездами в войска. Командующий продолжал находиться в отпуске, и мне рекомендовали поездить, пока его нет, потом будет труднее. До 1 сентября удалось побывать в частях и соединениях, дислоцировавшихся в Красноводске, Небит-Даге, Кюрдамире, Тбилиси, Батуми, Гудауте, Пицунде, в Алятах, в Баку и его окрестностях. Познакомился со многими командирами, штабами, командными пунктами, аэродромами.
В очередной поездке 4–7 сентября состоялось знакомство с войсковыми частями Крымского, Новороссийского, Ростовского, Волгодонского, Волгоградского, Астраханского гарнизонов. Теперь я был знаком, в каких местах и условиях живут войска, мог сравнить их обустроенность с армией. В голове формировался план дальнейших действий, работы.
12 сентября вышел на службу командующий, состоялась первая встреча с ним на службе. Я коротко доложил, что успел сделать по знакомству с войсками, что планирую на ближайшее время.
О «входах» в кабинет к командующему ходили анекдоты. Командующий неохотно принимал даже начальника штаба. «Зеленый свет» был только для генерала Ага-Гуссейнова и начальника тыла генерала М. Ф. Бобкова. Остальные попадали к нему с трудом и очень редко. Я решил не прибегать к унизительным процедурам. Если что, объяснимся, вплоть до ухода из округа.
13 сентября состоялась полуторачасовая беседа с командующим. Теперь разговор был более обстоятельным. Командующий произвел впечатление смелого, прямого человека, уважающего людей, имеющего свое мнение. Он – Герой Советского Союза, генерал-полковник авиации. Условились о порядке моих докладов. К сожалению, не все было выдержано, как договаривались, не все мои оценки подтвердились. Уже на второй день после двух попыток не смог попасть к командующему, а звонки по прямому телефону к нему остались без ответа.
В работе здесь не чувствовалось того напряжения, что в армии, где с конца 1976 года практически без замены двум начальникам рода войск из четырех пришлось брать на себя часть обязанностей отсутствующих.
В округе все должностные лица были на своих местах, чувствовался размеренный ритм в работе. Я продолжал вникать в дела, осваивал систему боевого управления, взялся за дежурную группу штаба – сокращенный боевой расчет КП, надо было поднять ее авторитет. Познакомился с прокурором генералом Борисом Владимировичем Цаллаговым, оперуполномоченным генералом Юрием Васильевичем Фоминым, понял, что наиболее влиятельным человеком в управлении является первый зам. командующего генерал-лейтенант артиллерии Ага-Гуссейнов, бывший командир ростовского корпуса ПВО.
Несколько лет нам придется общаться друг с другом. Ему, Аге, так его мы называли между собой, покровительствовал новый Главком. Он добьется присвоения ему звания генерал-полковника. Около двух лет Тофик Якубович будет служить в ЗакВО, затем пять лет он будет в должности представителя при командующем ПВО в ЧCСР (1982–1987 гг.).
Первый же Военный совет 18 сентября показал, что в округе единственным влиятельным советником командующего является генерал Ага-Гуссейнов, других лиц как будто и не существовало. Мне стало ясно, что придется работать в сложной обстановке. Ага-Гуссейнов не станет делиться своим влиянием на командующего, а наоборот, будет препятствовать моему сближению с ним, поэтому рассчитывать нужно на собственные силы и проявлять большую осмотрительность при принятии самостоятельных решений. Время подтвердило правильность такого вывода.
Встреча с Генеральным секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым
19 сентября пригласили в Горком партии и дали пропуск на перрон для встречи Л. И. Брежнева. Он приезжал, чтобы вручить г. Баку орден Ленина. Власти республики и города в хлопотах. Генсек приезжал на поезде из Москвы. Командующему поручено было выступить, но не более трех минут. Текст проверяется доктором филологии, прибывшим из Москвы. Город на глазах хорошеет, портреты Леонида Ильича на каждом шагу.
20 сентября на перроне железнодорожного вокзала все готово к встрече. Здесь собрался цвет республики: герои, нефтяники, деятели культуры и т.д., много генералов, корреспондентов. Военные стоят в две шеренги. Поезд прибыл в 16.30. Генсек шел в окружении представителей власти, я мог его хорошо видеть. Шествовал он, поддерживаемый с обеих сторон. Справа, постоянно сопровождающим его адъютантом – генерал-майором А. Я. Ревенко, слева – Г. А. Алиевым. Церемония встречи длилась 9 минут.
Вечером выдали пригласительный билет на прием в ресторане «Москва», построенном напротив штаба округа. Мое место было за столом № 6, четвертое. Я впервые удостаивался такой высокой чести.
Вернемся к встрече на перроне, к «портрету» А. У. Константинова. Когда на перроне появился командующий войсками ЗакВО генерал-полковник О. Ф. Кулишев, Константинов даже не поздоровался с ним, и, сколько я ни наблюдал, они не обмолвились ни одним словом. Этот факт говорил мне о многом. Впоследствии я увижу, как генерал Кулишев войдет в кабинет к Анатолию Устиновичу, и тот даже не удосужится подняться и сидя протянет ему руку.
22 сентября 1978 года, пятница, прием. Впервые вижу так близко Леонида Ильича Брежнева. За столом самые известные люди Азербайджана. Зал выглядел очень красиво. Вступительное слово произносит первый секретарь ЦК КП Азербайджана Г. А. Алиев, затем звучат речи Председателя Президиума Верховного Совета Курбана Алиевича Халилова, токаря завода (фамилии не помню). В ходе приема произносились тосты в честь высокого гостя. В заключение Леонид Ильич растрогался, сказал, что здесь ему вернули молодость. Он даже прочитал на память два стихотворения, которые ему в поезде продекламировала одна девушка, попутчица в 1926 году. Оба революционного содержания. В одном – о том, как обладающий силой расправляется с беззащитным, в другом – об убийстве нашего пролетарского посла в Лозанне. Паузы между тостами заполнялись выступлениями артистов, в том числе Муслима Магомаева. Он дважды исполнил песню «Малая Земля», спел «День Победы». Прием длился немногим более двух часов и стал в моей жизни особенно памятным событием.
23 сентября Л.И. Брежнев выехал в Москву. На вооружение в Азербайджане после его визита взят лозунг: «Широко шагает Азербайджан!». Однако, куда он шагает, узнаем только после смерти Л. И. Брежнева.
Дальнейшие события
Шло время. Все больше поговаривали о реорганизации управления войсками ПВО, расформировании управлений, объединений ПВО в приграничных районах и переподчинении соединений ПВО военным округам. На октябрьском совещании у МО СССР должны были обо всем объявить. Мы с операторами подготовили доклады Г. А. Алиеву и в Генеральный штаб, в которых была выражена нецелесообразность ломки проверенной оргструктуры войск ПВО. Считали, что, кроме вреда, это ничего не принесет системе ПВО. Доклад Г. А. Алиеву подписал командующий, а доклад в Генштаб – я. Он был затем размножен в ГШ ВПВО и вручен нашему руководству объединениями ПВО на одном из совещаний, как образец мышления по этому злободневному вопросу. Нам, бакинцам, оставалось только гордиться, но, к сожалению, нашу инициативу в то время не поддержали другие объединения ПВО, что отрицательно сказалось впоследствии на судьбе Войск ПВО страны. Им все-таки будет нанесен ощутимый урон. На несколько лет будет задержано развитие системы ПВО. Большие потери понесут кадры оперативного звена.
Моим ближайшим помощником по службе являлся начальник оперативного управления полковник Евгений Артемович Щекотихин, крупного телосложения, с могучей головой, всесторонне подготовленный и опытный. Недостатком его было отсутствие контроля своих действий, не ладилось у него и во взаимоотношениях с политработниками. Один раз в ходе учений, будучи еще начальником штаба корпуса, Евгений Артемович возмутился спокойствием офицера политотдела, который, невзирая на общую напряженность, безучастно ко всему читал газету. Об этом Щекотихин имел неосторожность сказать с трибуны партсобрания. Ему припомнили. Не позволили поступить в Академию ГШ ВС и при каждом удобном случае старались попрекнуть давним «грехом», присоединяя его к новым промахам, от которых он, естественно, не был застрахован. В целом полковник Щекотихин был честным, прямым и смелым в суждениях человеком. Он осуждал атмосферу подхалимства, которая имела место в управлении округа. Его язык был его врагом.
Мои отношения с командующим складывались не так, как хотелось. Подозреваю, что между нами встал Ага-Гуссейнов. Работали, фактически, без тесного общения друг с другом, что для нашего служебного положения было крайне нежелательным.
9 октября 1978 года присутствовал на разборе учения пограничников «Каспий-78». Проводил его начальник погранвойск КГБ генерал-полковник Вадим Александрович Матросов. Здесь я познакомился с командующими Закавказским пограничным округом генерал-майором Николаем Ивановичем Макаровым, Среднеазиатским пограничным округом генерал-майором Карповым и другими товарищами, руководителями погранотрядов соседних республик, а также с командующим ККФ вице-адмиралом Г. Г. Касумбековым. Это было мое первое общение с руководителями-пограничниками. Совещание обогатило меня. Я узнал историю возникновения разделительной линии по Каспию Астара-Гасан-Кули, о претензиях Ирана, и понял проблему усиления охраны Каспия.
10 октября из ГШ Войск ПВО сообщили о получении нашего доклада в защиту существующей структуры Войск ПВО. Он одобрен Начальником Главного штаба и пересылается в Генеральный штаб.
Много внимания уделяю боевой службе. Установил тесный контакт с сокращенным боевым расчетом КП, начальником КП полковником А. В. Федотовым, вполне положительным человеком. Я рад был возникшему взаимопониманию с начальником политотдела штаба и управления округа полковником Иваном Андреевичем Ляшенко. Этот честный трудолюбивый политработник почему-то не пользовался должным вниманием у своего руководителя генерала И. Ф. Свиридова.
Продолжал изучать войска, втягиваться в работу. Среди офицеров разговоры о предстоящих изменениях. Мне не верится. Живу надеждой, что те, кто задумал это, откажутся от своей идеи, ибо недоразумение настолько очевидно, что не требует особых доказательств. Тут я, как покажет время и события, жестоко ошибался.
27 октября узнали, что итоговое совещание у министра обороны состоится 31 октября. Нас в этот период больше всего беспокоила судьба Войск противовоздушной обороны страны.
Незадолго до совещания Генеральный штаб все же потребовал от большинства штабов оперативных объединений Вооруженных Сил высказать свое отношение по вопросу переподчинения сил и средств ПВО страны приграничных объединений военным округам. Намерения Начальника Генерального штаба по реформированию пятидесяти процентов Войск ПВО страны, естественно, находили активную поддержку, прежде всего у командования приграничных военных округов.
Кому же не хотелось приобрести полнокровные корпуса и дивизии Войск ПВО с защищенными командными пунктами, отлаженной системой управления и разведки, высококвалифицированным личным составом.
При недальновидном подходе к такому реформированию Войск ПВО можно было бы считать это нормальным явлением. Однако и командованию войсками ПВО всех уровней были очевидны тяжелые последствия для всей системы ПВО страны, с которыми она столкнется после практического осуществления замыслов Начальника Генерального штаба.
Запрашиваемые штабы объединений Войск ПВО, включая Главный штаб, за исключением штаба Московского округа ПВО, высказались против идеи реформирования войск.
31 октября и 1 ноября состоялись совещания в Министерстве обороны. По два доклада сделали министр обороны Д. Ф. Устинов и начальник Генштаба Н. В. Огарков. Было ясно, что реорганизации не избежать. 1 ноября в докладе НГШ маршала Н. В. Огаркова было сказано, что подавляющее большинство командующих прислало отзывы, одобряющие реорганизацию ПВО и ВВС, но есть и другие мнения, в том числе у командующего БО ПВО (имелся в виду наш доклад) и Главкома Войск ПВО маршала авиации А. И. Колдунова.
Мы покинули Генеральный штаб разочарованными и подавленными. На этом совещании выступали маршалы Советского Союза К. С. Москаленко и В. И. Чуйков. Памятным было выступление маршала Чуйкова. Он «завещал» держать на высоком уровне разведку, командирам повышать уровень боевой подготовки, что обеспечит высокий уровень боевой готовности частей, сделал серьезное замечание тем, кто стремится замарать имя прославленного полководца маршала Г. К. Жукова, выразил неудовольствие, что маршал Москаленко вспомнил имя Власова: «Власов был один такой подлец, а все наши командующие и командиры выполняли свой долг до физической смерти». (Аплодисменты).
Я впервые принимал участие в совещании такой высокой инстанции. На подведении итогов у Главкома Бакинский округ был отмечен в числе лучших. Руководителям округа были вручены подарки. На моей памяти впервые БО ПВО удостаивался похвалы.
7 ноября 1978 года состоялись парад войск и демонстрация. Народ ликует. Свежо посещение Баку Генеральным Секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым.
В середине ноября усилили бдительность в связи с событиями в Иране, где шло дело к перевороту.
Постепенно возрастала нагрузка. Не могу никак разобраться с командующим: то он кажется справедливым, то невыносимо тяжелым человеком. Многие не могут попасть к нему неделями и месяцами. 24 ноября я не выдержал и заявил ему, что меня такой порядок общения с ним не устраивает. Начальник штаба не может нормально работать, если его не принимает командующий. Сказал, что подам рапорт Главкому об освобождении меня от должности. Объяснились. Как будто договорились.
28 ноября 1978 года в Миргороде родился первый внук Андрюша.
25 декабря состоялась 14-я партконференция округа. Днем раньше для участия в ней прибыл Главком маршал авиации А. И. Колдунов. 24 ноября Главком, выйдя от Константинова, зашел в мой кабинет. У меня был Ага-Гуссейнов. Главком был в хорошем настроении, шутил. На конференции присутствовали Г. А. Алиев, представители ЦК Грузии, Армении, Краснодарского края и другие.
28 декабря я ушел в отпуск за 1978 год. Решил провести его безвыездно. Рыбалка, охота. От дел не отстраняюсь, ведь живем в 15–20 м от штаба округа. За это время, что прослужил в округе, многое прояснилось. Теперь я начал тяготиться царившей в управлении атмосферой преклонения перед одной личностью, особенно со стороны Ага-Гуссейнова, Бобкова, Ленгарова (командующего авиацией). Они называли командующего «хозяином». От этого «хозяина» несло чем-то не нашим, не советским. Я протестовал против такого обращения, пытался убедить, насколько красивее слово «командующий», что от «хозяина» несет чем-то чуждым, что такого слова в военном лексиконе не должно быть, но тщетно. Мне кажется, кое-кто сыграл на этом, и наши отношения с командующим не улучшились. Я старался меньше обращать внимания на личные отношения, занимался своим делом.
У генерала В. И. Дикушина, комкора в Ростове, начала работать инспекция.
В начале февраля в округ пожаловали генералы Калашников, Дружинин (генштаб), Кирилюк, Ушаков (ЗакВО), видимо для изучения того, что и как использовать после расформирования округа которое зрело в верхах.
В марте до меня стали доходить слухи о возможном назначении меня первым заместителем начальника ГШ ВПВО вместо переводимого по службе генерал-лейтенанта М. В. Сосновцева. Из округа уходить не хотелось, да и что это, не успел вступить в должность – и новая смена. Если округу и не суждено оставаться, то лучше дожить здесь до конца.
Моим ближайшим товарищем был комкор в Алятах генерал Субботин Аркадий Павлович. Когда у меня появлялась возможность порыбачить или поохотиться, я приезжал к Аркадию Павловичу. Он на три года моложе меня, летчик по профессии. К нему предвзято и даже плохо относился командующий. Аркадий Павлович сильно переживал такое отношение, хотя дела в его корпусе шли не хуже, чем у других. Так же командующий относился и к командиру 12 корпуса ПВО В. И. Дикушину. Зато командир 19 корпуса ПВО генерал-лейтенант Е. А. Александров (Тбилиси) и комдив полковник Л. А. Доренко (Красноводск) пользовались у него особым доверием. Им многое сходило с рук. Такое неравнозначное отношение к подчиненным командирам соединений свидетельствовало не о лучшей особенности характера А. У. Константинова.
К месту сказать здесь и о том, что у меня сложились неплохие отношения со всеми командирами соединений, начальниками политорганов и начальниками штабов. С большинством из них более десяти лет продолжалась совместная служба в войсках ПВО и поныне сохраняются добрые взаимоотношения. Было установлено также полное взаимопонимание с Членом Военного совета округа генерал-майором, а с февраля 1979 года генерал-лейтенантом Свиридовым Иваном Федоровичем. Он с 1980 года проходил службу в Москве в Центральном аппарате. Часто встречались с ним.
Командующий вылетел в Москву на сессию ВС СССР. Последнее время он все больше игнорирует своих заместителей, а с рядом начальников управлений и служб вообще перестал считаться.
26 апреля 1979 года присутствовал на Всесоюзной научно-практической конференции по формированию активной жизненной позиции на военной секции. Руководитель зам. заведующего административных органов ЦК КПСС В. И. Другов, здесь же зам. Начальника Главного Политуправления СА и ВМФ адмирал А. И. Сорокин, присутствовали Г. А. Алиев, Е. М. Тяжельников и др.
В середине мая ушел в очередной отпуск.
С женой и сыном совершили поездку на автомобиле вдоль Каспия на юг до Астары. Затем 28 мая вылетели в Киев, побывали в Миргороде, посмотрели внука и 4 июня направились в Крым в санаторий. В Киеве встретился с В. Д. Лавриненковым, многими сослуживцами по армии. Из санатория вызывали на сборы к Главкому. К июлю возвратились в Баку. Снова пошли разговоры о моем перемещении. Оказывается, велись они не без основания.
9 июля я получил вызов в Управление кадров, а 10 июля состоялся разговор по телефону с начальником Главного штаба генерал-полковником В. Д. Созиновым. Он предложил мне должность заместителя Начальника Главного штаба. Предложение начальника ГШ, хотя и свидетельствовало о заботе прямого начальника о моем перемещении на высшую ступень, я встретил без энтузиазма, ответил, что если бы не обстановка с судьбою БО ПВО, создающая неуверенность в завтрашнем дне, я бы просил оставить меня в занимаемой должности на два-три года.
В заключение начальник ГШ сказал: «Ну, хорошо, приезжайте, поговорим». При этом чувствовалась его обида. Можно было понять Валентина Дмитриевича.
Поездка в Москву. Разговор С начальником Главного ШТАБА генерал-полковником В. В. Созиновым
11 июля в 10.30 я прибыл в Управление кадров на ул. Интерциональная, 8. В кабинете генерала Н. Л. Трофимова находился заместитель начальника управления полковник Ю. А. Мухин.
Мухин почему-то удивился моему появлению. Оказывается, от начальника ГШ поступило распоряжение задержать мой выезд, но команда опоздала. Мухин докладывает генералу В. Д. Созинову о моем прибытии, начальник ГШ приказывает возвратиться. Тогда я лично докладываю ему. Он говорит, что вчера при разговоре с ним я не изъявил желания быть назначенным на должность первого заместителя НГШ: «Я понял так, что Вы восприняли предложение, как вынужденную посадку». Мне не хотелось в глазах уважаемого генерала, каким был для меня начальник Главного штаба, выглядеть невеждой, в то же время как объяснить генералу по телефону свои мысли. Прошусь к нему на беседу, но генерал продолжает говорить о том, какая это ответственная должность, на нее нельзя идти без желания и т.д. Я ответил, что занимаемая мною должность не менее ответственная. На этом наш разговор закончился. Через некоторое время я буду все же назначен на должность первого заместителя начальника Главного штаба и проработаю в ней около шести лет, вполне осознав всю ее сложность и ответственность. А еще через год безответственность человека на этой должности отзовется тяжелыми последствиями для всех Войск ПВО.
Поразмыслив над неприятным разговором с НГШ, я успокоился, ведь в итоге исполнилось мое желание остаться в округе до его упразднения. В тот же день я возвратился в Баку. Быстрое возвращение удивило сослуживцев. Мой же «отказ» сменить Баку на Москву вообще был непонятен большинству. Особенно недоумевал командующий.
Многое с самим процессом моего несостоявшегося назначения оставалось неясным. Почему генерал В. Д. Созинов, выдвинув мою кандидатуру на первого зама к себе, ни разу раньше со мною не побеседовал? Почему он так быстро после разговора со мною передал Главкому мою реакцию на предложение? Почему он не пожелал лично встретиться и выслушать меня?
Позже станет ясно, что параллельно Главкомом и ЧВС планировался другой вариант, так как 12 июля был вызван в Главный штаб командующий 11 ОА ПВО генерал-лейтенант авиации И. М. Мальцев, которого вскоре и назначили на эту должность. В свое время я сменю его на этом посту.
У генерала В. Д. Созинова тоже было непрочное положение. Он кое-кого не устраивал, что снижало его влияние в руководстве войсками ПВО. Генеральный штаб не устраивала твердая позиция Начальника Главного штаба против реорганизации войск, что становилось для Генштаба нетерпимым.
В Управлении кадров меня попросили помочь подобрать кандидатуру на комкора вместо генерала Е. А. Александрова, который перемещался в управление кадров Войск ПВО. Я предложил полковника В. П. Синицына, комдива Одесской дивизии, генерал Трофимов согласился со мной. Как я потом узнал, кандидатура в тот же день была одобрена Главкомом. Впоследствии генерал Синицын командовал армией ПВО в Закарпатье. Все эти годы нам приходилось тесно контактировать с ним по службе.
В конце июля командующий войсками уехал в отпуск в Карловы-Вары, а в штабе развернулась подготовка к крупному учению «Юг-79» под руководством Главкома. Следует признать, что с округом редко проводились учения. В штабе и управлениях не чувствовалось высокой натренированности и слаженности. Пришлось заняться вплотную всесторонней подготовкой к Окружному командно-штабному учению (ОКШУ). Главкома ждали 13 августа. Посредники и штаб руководства прибыли двумя-тремя днями раньше. Старшим посредником был генерал-полковник авиации В. Н. Кубарев – начальник ВИРТА, посредником при НШ – генерал-лейтенант А. И. Кузьменко, в качестве наблюдателей – товарищи из ВАГШ: генерал-полковник Ф. А. Олиферов – бывший командующий БО ПВО, генерал-лейтенант Н. М. Ситников – бывший начальник штаба округа, и другие, всех необычно много. Учению с округом предшествовало учение в ГСВГ, где участвовала оперативная группа Главкомата. Там по-новому ставились некоторые вопросы. Прорабатывалась противовоздушная операция, до нас доходили лишь отрывочные сведения об этом учении. Попытки что-либо узнать точнее, через Оперативное управление Главного штаба, не привели к успеху. Начальник ОУ генерал-лейтенант Смирнов Б. И. так и не успел нацелить нас на подготовку с учетом полученного ими опыта.
14 августа состоялось заслушивание, а 15 августа – практические действия по «отражению налета». Заслушивание проводил Главком. Он уделил большое внимание сути противовоздушной операции, добивался, чтобы мы усвоили ее отличие от обычных боевых действий.
16 августа учение закончилось. Оно прошло без командующего. Теперь кажется странным, почему командующий в такой ответственный период для войск находился в отпуске, перепоручив свои обязанности своему заместителю генерал-лейтенанту Ага-Гуссейнову Т. Я. Закончилась важная веха учебного года. Люди обрели уверенность в своих возможностях, поняли роль штаба.
18 августа состоялся разбор учения. Оценка – «справились». Прояснилось и то, что по результатам проведения стратегической игры на западном ТВД, наконец, была признана противовоздушная операция объединений войск ПВО. Вспоминалась весна 1977 года, когда мы впервые на учении под руководством начальника Генерального штаба ВС маршала Н. В. Огаркова спланировали действия ОА ПВО в форме противовоздушной операции. Какая тогда разразилась полемика! Долго спорили, правомочно или нет наше решение. Тогда А. И. Колдунов не признавал противовоздушной операции. Теперь он разъяснял нам ее смысл и значение. Было приятно это слышать.
В конце августа возвратился из отпуска командующий. Отношения наши стали немного лучше, хотя Ага-Гуссейнов продолжал препятствовать моему более тесному контакту с командующим. Видимо, не без его участия резко изменилось в худшую сторону отношение ко мне Главкома. Длилось это почти до 1982 года.
Сентябрь. Идут всякие разговоры, чувствуем, что развязка приближается. Началась перекачка кадров из округа в Главкомат, Московский округ ПВО и другие места. Ушел начальник тыла округа генерал М. Ф. Бобков, собирается к новому месту службы командующий авиацией округа О. В. Ленгаров. Стали поговаривать о перемещении в Московский округ ПВО самого командующего. Произошла смена начальников Главного штаба Войск ПВО. Генерал-полковник Созинов В. Д., прослуживший в этой должности около 13 лет и сделавший многое для создания и совершенствования современной системы противовоздушной обороны страны, не устраивал больше тех военных руководителей, которые замыслили ущербную для обороноспособности страны реорганизацию войск ПВО. Титанические усилия генерала Созинова В.Д. по недопущению ломки единой системы ПВО на протяжении трех лет не смогли предотвратить надвигавшейся для Войск ПВО беды.
1 октября в должность начальника Главного штаба вступил Герой Советского Союза генерал-полковник Романов Семен Федорович, сухопутчик и в солидном возрасте – 57 лет. Вызывало удивление такое назначение. Его можно было отнести к рискованному, как для самого генерала С. Ф. Романова, так и для того, по чьей инициативе оно состоялось. Войска ПВО не настолько простые, чтобы человеку, никогда не служившему в них, суметь их освоить в объеме знаний и навыков, которые требуются начальнику Главного штаба. Не в упрек генералу С. Ф. Романову, такое назначение свидетельствовало о легковесном, если не более, отношении к Войскам ПВО со стороны тех, кто расставлял кадры. К этому времени уже произошла замена начальников Главных штабов в трех видах Вооруженных Сил. Не трудно было догадаться об их истинных причинах.
Беспокойство и напряжение людей в войсках ПВО приграничных соединений возрастало, ибо все офицеры понимали, какие последствия повлекут за собой предстоящие расформирования и передача войск ПВО в подчинение военных округов.
Наступал ответственный период, когда в этой неясной обстановке нужно было не упустить главного – не ослабить бдительность боевого дежурства по охране воздушных границ.
В конце 1979 года вместо убывших из округа командующего авиацией генерала О. В. Ленгарова и начальника тыла М. Ф. Бобкова были назначены генерал-майор Маслов Сергей Михайлович и генерал-майор Крамской Дмитрий Иванович. Не могу не выразить чувства особой благодарности этим генералам, людям чести и долга, с которыми суждено было прослужить несколько последних ответственных месяцев до окончания расформирования управления округа.
С 25 по 27 октября 1979 года были на подведении итогов за год у Главкома и министра обороны. Бакинский округ ПВО был отмечен как один из лучших. Возвратились с приподнятым настроением.
В декабре были на оперативном сборе в Главкомате, состоялась штабная игра.
1980 год. Завершение службы в Бакинском округе. Расформирование округа
Наступил новый 1980-й год. Им начиналось и новое десятилетие. Встретили Новый год семьей, которая была почти в полном сборе. У нас гостила дочь Оля, не было только Ирины. 1 января с адъютантом, старшим прапорщиком Игорем Михайловичем Юраком мы выехали в охотхозяйство округа в район Пирсагата на берегу Каспийского моря в 110 км южнее Баку. Поохотившись часа два с моторной лодки на качкалдаков (морские утки) и надышавшись морским воздухом, возвращались в Баку. По пути заехали в Аляты, к комкору Субботину Аркадию Павловичу. Поздравили его и семью с Новым годом и, не задерживаясь, продолжили путь домой. В дороге я думал о грядущем десятилетии, о том, что оно готовит для меня на последнем, активном периоде военной службы, какими событиями для Войск ПВО страны обернется это время.
Как военный человек, я понимал неизбежность перемен в своей судьбе, тем более что Войска ПВО страны вступили в этап реформирования, ожидалось решение Генерального штаба о расформировании управления округа. Не мог не понимать я и того, что мир стремительно приближался к роковой черте, когда накопление ядерного потенциала противодействующими сторонами могло окончиться всеобщей катастрофой. Тем более что во взаимоотношениях между СССР и США улучшений не было. Маховик «холодной войны» продолжал раскручиваться.
К трудно разрешаемым проблемам Запада и Востока прибавилась Азия. Началась война в Афганистане. Мир заходил в тупик. Человечество должно было или продолжать опасный путь, или найти из него выход. Тогда нельзя было даже предположить, что выход из этого тупика «холодной войны» будет найден ценою односторонних уступок Советского Союза, который в итоге заплатит не только разрушением могучей державы, но и прерыванием существования социалистической формации более чем на 1/6 части земного шара. Процесс этот начнется во второй половине наступающего и завершится в начале следующего за ним десятилетия. А пока невероятные для восприятия моим сознанием события являлись тайной времени. О них будет сказано по мере дальнейшего повествования.
В округ просачивались сведения об утверждении плана реорганизации Войск ПВО страны. 7 января к нам в штаб прибыл первый заместитель начальника Генерального штаба – начальник Главного оперативного управления Генерального штаба генерал армии В. И. Варенников. С ним были генералы Е. В. Калашников, Е. А. Евстигнеев и полковник В. Г. Лисица. Они изучали возможность дальнейшего использования действующего и строящегося командных пунктов округа под автоматизированную систему управления. Генерал Варенников пробыл в округе один день и вылетел в Москву. Для нас стала очевидной перспектива недолгого существования округа.
11 января в штаб поступил приказ министра обороны, в котором указывались сроки расформирования управления Бакинского округа ПВО и четырех отдельных армий ПВО. В соответствии с приказом соединения БО ПВО должны были быть переданы в ЗакВО и ТуркВО до 15 мая, а управление округа расформировывалось до 30 мая.
Суть же реорганизации Войск ПВО страны заключалась в разделении общей системы ПВО страны на силы и средства ПВО системы ПВО приграничных районов и ПВО внутренних районов страны. В состав управления Главнокомандующего Войсками ПВО передавался аппарат руководства войсковой ПВО (ПВО Сухопутных войск). На территории приграничных военных округов ответственность за ПВО возлагалось на командующих войсками военных округов. Из состава корпусов и дивизий ПВО, передаваемых в приграничные военные округа, изымалась истребительная авиация. Во внутренних районах сохранялась централизованная система руководства Войсками ПВО (Московский округ и три отдельные армии ПВО). Время покажет ошибочность такой реорганизации.
В 1986 году Совет обороны вынужден будет отменить абсурдную организацию и вновь возвратиться к прежней организации. Но это произойдет через шесть лет, а пока предстояло пройти сложнейший период ломки с таким трудом сложившейся за многие годы единой системы ПВО страны.
По системе ПВО наносился очередной ощутимый удар. В связи с этим трудно было понять решение Генерального штаба, возглавляемого в то время очень влиятельным и чрезмерно увлекающимся реорганизацией Вооруженных Сил Маршалом Советского Союза Н. В. Огарковым. Личный состав Вооруженных Сил ориентировался Генеральным штабом на возрастание военной опасности в мире, а следовательно, угрозы ядерной войны. Это находило подтверждение в реальных делах. Шло интенсивное перевооружение войск, совершенствовалась организационная структура во всех видах ВС. Создавались Ставки Главных командований на Западном, Юго-Западном, Южном и Дальневосточном направлениях (что впоследствии также будет признано ошибочным). В то же время ослаблялась система ПВО страны, принижалась ее роль, мало того, в высших военных кругах сеялось тонко замаскированное пренебрежение к Войскам ПВО страны. И это происходило, когда мир имел возможность убедиться в возросшем значении средств воздушно-космического нападения и необходимости средств защиты от них в современных скоротечных войнах и военных конфликтах.
Наиболее рьяные сторонники начальника Генерального штаба добились даже изменения названия Войск ПВО, убрав из него слово «страны». С тех пор прошло немало времени, но и сейчас многие поверхностные подходы Генерального штаба к ряду проблем войск вызывают недоумение. Я имею в виду Войска ПВО, но уверен, что в таком же духе готовы высказаться по поводу научно не обоснованных реформ товарищи из ВВС, ВМФ, да и тех же Сухопутных войск. Ведь через шесть лет, после колоссальных потерь в материальном, интеллектуальном и научном потенциале Войск ПВО, пришлось возвращаться к прежней организации. Невольно задаешь себе вопрос, почему в военной политике нашего государства такое было возможно. Видимо, слишком большой и неограниченной властью наделялись отдельные личности, которые позволяли себе под одобрение подпевал проводить в жизнь свои ущербные для обороноспособности планы без опоры на глубокие научные исследования. Это характерно было не только в военной области, где просчеты наиболее ощутимы, но и во всех других сферах жизни и деятельности государственной машины. И почему, если мы хотим что-либо подправить, то меняем все сразу и после убеждаемся в просчетах? Все эти просчеты тяжелым бременем ложились на советский народ.
С получением приказа министра настроение офицеров штаба, хотя и ухудшилось, но не отразилось на решении основных задач. В последней декаде января был проведен оперативный сбор, пожалуй, последнее крупное мероприятие в округе. Контролировал проведение сбора заместитель Главкома Войск ПВО по ВУЗам генерал-полковник авиации В. Н. Абрамов. Руководящий состав войск округа был сплочен. Как никогда, все понимали, что последний раз собрались вместе. В скором времени для большинства из них наступят перемены, судьбы разбросают нас по разным местам.
По окончании сборов я тепло распрощался со всеми их участниками, которые разъехались по своим соединениям.
С конца января кадровики приступили к распределению офицеров по другим объединениям. Офицеры штаба и управлений округа в возрасте более 47 лет подлежали увольнению в запас. Таких насчитывалось более 100 человек. Им необходимо было пройти медицинское обследование в госпитале, отгулять отпуска и затем уволиться.
5 февраля командующего генерал-полковника авиации А. У. Констинтинова и члена Военного совета генерал-лейтенанта И. Ф. Свиридова вызвали в Главкомат по вопросам оргмероприятий. Я ожидал их приезда в надежде прояснения своей дальнейшей судьбы. К сожалению, кроме того, что отношусь к номенклатуре Главкома, который и решит мой вопрос, я ничего от своего командующего не услышал. К этому времени мне позвонил из Киева генерал Л. М. Гончаров и предложил возвратиться в армию, я отказался. Поговаривали о возможном переводе в ВВС или назначении в МО ПВО вместо генерала Н. П. Мильченко, который собирался за границу.
В штаб прибыла группа офицеров из ЗакВО во главе с начальником ПВО округа генералом Ушаковым с целью ознакомиться с группировкой войск ПВО, подлежащей передаче в ЗакВО. Мы создали им благоприятные условия для работы.
В конце февраля поступило распоряжение о передаче в состав 8 ОА ПВО Ростовского корпуса ПВО. Назначили комиссию по передаче корпуса во главе с зам. командующего округа по боевой подготовке генерал-майором М. Поповым.
19 февраля произошла катастрофа Су-15 в Небид-Дагском иап. Генерал А. У. Константинов вылетел на место катастрофы самолета для расследования причин. Оказалось, он столкнулся с горой.
29 февраля в штабе округа побывал Главком войск маршал авиации А. И. Колдунов.
7 марта в округе появился маршал войск связи А. И. Белов. Его интересовали вопросы управления силами и средствами ПВО в новой оргструктуре, однако к нам, специалистам ПВО, он не прислушивался, а советовался в основном с зам. командующего войсками ЗакВО генерал-лейтенантом Салтыковым, человеком совершенно некомпетентным в войсках ПВО страны.
Зам. командующего Ага-Гуссейнов был вызван к командующему войсками Закавказского военного округа в Тбилиси по поводу его предстоящего назначения на должность командующего ПВО округа. На генерала А. У. Константинова Москва затребовала партийную характеристику – признак перемещения на новое место.
15 марта меня вызвали в Главный штаб. Состоялся разговор с начальником Главного штаба генерал-полковником С. Ф. Романовым о порядке исполнения директивы по передаче соединений и расформированию управления округа. Я предложил свой план заблаговременной и поочередной работы по передаче соединений, суть которого состояла в том, что комиссии по передаче соединений округа будут работать последовательно в соединениях начиная с 20 марта, а не с 1 мая, с оформлением приемосдаточных актов. А в день «Ч», т.е. 15 мая, соединения округа передаются в военные округа с одновременным подписанием актов, которые до этого должны были храниться в сейфе.
Начальник Главного штаба доложил мое предложение Главкому. Главком не согласился, опасаясь, что при таком порядке части и соединения выйдут из подчинения сразу же после завершения работы комиссии, не дожидаясь назначенного в директиве срока.
Я попытался убедить генерала Романова, что такого не случится, но он не мог изменить решения Главкома, а я, в свою очередь, не видел наиболее целесообразного пути исполнения директивы, чем тот, о котором доложил начальнику Главного штаба. Что касается личного вопроса, то генерал Романов предложил мне занять должность его второго своего заместителя. Я отказался. Возвращался в Баку своим самолетом, летели через Астрахань, где заночевали. 16 марта был уже у себя в штабе, провел совещание с офицерами по предстоящим задачам и начал реализовывать требования директивы по передаче войск по своему плану. Жизнь подтвердила его правильность.
Расформирование
Редко кто из прослуживших десятки лет в армии не испытал на себе, что это такое. Для одних оно проходит малозаметно, у других оставляет глубокий след. Как правило, расформирование для военнослужащих означает перемену места службы, а, следовательно, переезд семьи на новое место, где жилье находится не сразу. Начинается очередной виток жизни без квартиры, на частных квартирах или в малоприспособленных общежитиях и гостиницах. Иногда это длится годами. Нередко в связи с расформированием нарушается закономерный рост офицера в должности и в звании, что влечет за собой и материальные потери. Всякое расформирование сопровождается периодом повышенной нервозности военнослужащих кадрового состава. Наконец, известные потери, пропорциональные масштабам расформируемых структур, несут сами войска.
В процессе расформирования на меня по долгу службы ложилась особая ответственность за организацию работы. Опыта в этом деле фактически не было, если не считать того, что попадал дважды под расформирование авиаполков. Первый раз – в 1956 году, когда расформировывался полк, я был летчиком-инструктором, и тогда меня беспокоило только личное устройство. При расформировании полка в 1962 году я занимал должность повыше и принимал непосредственное участие в процессе расформирования как один из организаторов, уже размышляя над происходящим. Тогда было тяжело сознавать, как безжалостно расправлялись с ВВС, как теряли дорогостоящие кадры летного состава. Теперь же предстояло еще более масштабное мероприятие, в котором я был одним из основных организаторов и исполнителей. Одновременно с расформированием управления округа и некоторых частей обеспечения и обслуживания шла передача соединений в военные округа, а управление Красноводской дивизии ПВО передавалось в Забайкальский ВО. Части дивизии на местах постоянной дислокации передавались в состав Туркестанского ВО. Естественно, не все офицеры управления дивизии могли сменить Красноводск на Забайкалье. У некоторых были обоснованные причины требовать более благоприятного места для продолжения службы. Таким офицерам нужно было найти замену.
Управление округа с обеспечивающими частями – это еще и сотни служащих Советской Армии, об устройстве которых при расформировании необходимо было позаботиться командованию.
Положение мое осложнялось тем, что в течение апреля были назначены на должности командующий и все его заместители, командующие родами войск, начальники служб. Таял и офицерский состав округа. Люди разъезжались по новым местам службы. Рассыпались комиссии по ликвидации секретных библиотек и учебных пособий с грифом «Для служебного пользования». В этой ситуации приходилось реагировать без промедления. Постоянно подбрасывали вводные кадровики, если не наши, то главкоматовские. Тех офицеров, которые раньше служили в отдаленных местностях, они снова пытались запихнуть подальше. Люди обращались ко мне и требовали справедливости. Приходилось распутывать узлы.
Немало хлопот принесла передача строительных войск округа и более 450 недостроенных объектов на территориях военных округов, тем более что заместитель командующего округа по строительству и расквартированию войск полковник И. Икаев был назначен в марте в ОдВО. Разбираться в этом вопросе и в делах КЭО округа пришлось долго и не без неприятностей.
Но самое главное заключалось в том, что до 30 мая ответственность за обеспечение безопасности воздушных границ оставалась за БО ПВО. Чтобы выполнить боевую задачу, особенно во второй половине мая, когда штаб основательно сократился в списочном составе, личный состав командного пункта практически нес круглосуточное дежурство далеко не в полном составе и без регулярных подмен. Вот когда понадобились взаимозаменяемость в расчетах и смежные специальности. Вот когда я убедился в замечательных качествах наших офицеров, особенно ветеранов, их глубоком патриотизме и высочайшей ответственности. В период расформирования округа офицерский состав оказался на высоте, продемонстрировал свои высокие моральные качества. Навсегда сохраню благодарность офицерам за их безупречную службу в тот сложный период, инициативу, трудолюбие и верность своему воинскому долгу.
Первым отошел к 8-ой ОА ПВО корпус генерала В. И. Дикушина. 15 марта боевое управление корпусом было передано армии. Этим актом на южном направлении открылась мрачная картина нарушения единой системы ПВО, так старательно и долго создаваемой нашими предшественниками.
С утра я находился на командном пункте и выполнял функции передачи 12-го корпуса. В 8.30 после доклада в Главный штаб о завершении передачи послал телеграмму на имя комкора Дикушина, начальника политотдела Романенко и начальника штаба Дронова с выражением признательности за совместную работу в БО ПВО и пожеланиями успехов им в составе другого объединения.
Жизнь шла своим чередом. В этот же день торжественно отмечалась 42-я годовщина Узла связи округа, а его командиру подполковнику Никифору Агеевичу Старокожеву исполнилось 45 лет. Часть, которой командовал Старокожев в течение последних шести лет, завоевывала звание отличной и награждалась переходящим Красным знаменем Военного Совета округа. Впоследствии Н. А. Старокожев возглавит Узел связи Главного штаба и так же успешно будет командовать большим и сложным коллективом. Ему будет присвоено звание генерала. Мне очень нравился этот хорошо воспитанный, скромный и рассудительный офицер, которого уважал весь личный состав.
К концу марта определялось с назначениями генералов Константинова, Ага-Гуссейнова, Свиридова. Все они ожидали команды на выезд к новым местам службы. Командующий редко появлялся в управлении. Тем временем продолжалась работа комиссий по передаче корпусов генералов Субботина и Синицына, частей и учебных полков окружного подчинения. К 30 марта закончилась работа у Субботина в 15 к ПВО, и комиссия, возглавляемая командующим ЗРВ округа генерал-лейтенантом К. С. Бабенко, приступила к работе у Синицына в 14 к ПВО.
О своей же перспективе назначения я ничего определенного не знал. Офицеры штаба и управлений округа одиночно и группами откомандировывались к новым местам службы. Много мороки было с уничтожением секретной литературы и документов. Они сжигались в печах, специально построенных под руководством начальника инженерной службы округа генерала В. Нестеренко. Литературы и секретных документов было очень много, а уничтожалась она медленно. Некоторые издания еще не просохли от типографской краски. Совесть не позволяла сжигать такие книги.
Я пытался оповестить все академии, училища и институты о наличии отдельных изданий, предлагал переслать им наиболее ценную литературу. К моему удивлению, мы ни от кого не получили ответа на свои предложения. Тогда я решил делать почтовые отправления свежих изданий ценной литературы, в основном, по истории Великой Отечественной войны, по адресам военных учебных заведений, не дожидаясь их согласия.
Трудоемкой оказалась работа по подготовке к сдаче документов в архив. Их было очень много, и нам стало ясно, что времени, отведенного на расформирование, не хватит, чтобы подготовить дела к сдаче в архив. Пришлось обращаться в Главный штаб за разрешением оставить небольшую группу для выполнения этой работы и продления срока почти на один год. Меня всегда удивлял грандиозный масштаб переписки в системе управления войсками. Принцип, когда основанием для выполнения в войсках решения или приказа старшего является устное распоряжение, существовал лишь на бумаге. Чем дальше Вооруженные Силы отдалялись от войны, тем больше внедрялся бюрократический метод в системе их управления, основным проявлением которого являлись письменные распоряжения. Каждый начальник считал своим долгом послать подчиненным распоряжение за своей подписью. Это своего рода снятие с себя ответственности, нежелание постоянно контролировать выполнение отданного устного распоряжения и своего рода личная страховка. Вот и плодились в огромном количестве нужные и ненужные бумаги. Кроме того, ими забивались и без того переполненные архивы. Тяга к бумагам в управлении войсками – бич наших Вооруженных сил.
3 апреля в округ приехал командующий войсками ЗакВО генерал-полковник Олег Федорович Кулишев. Он знакомился с объектами, переходящими в ЗакВО. Генерал Кулишев был холодно встречен нашим командующим генералом Константиновым, который, не поднявшись с кресла, подал руку вошедшему коллеге. Я почувствовал неловкость в момент их встречи. Генерала Кулишева сопровождал Ага-Гуссейнов. На нас Кулишев произвел приятное впечатление. Впоследствии я не один раз буду встречаться с Олегом Федоровичем и смогу убедиться в безошибочности первого впечатления о этом человеке.
4 апреля генерал А. У. Константинов был назначен Командующим Московским округом ПВО, а 5 апреля Главком возложил временное исполнение обязанностей командующего БО ПВО на Ага-Гуссейнова. 9 апреля генерал А. У. Константинов убыл в Москву.
11 апреля состоялось торжественное собрание в доме офицеров БО по случаю Дня Войск ПВО страны. С докладом выступил Ага-Гуссейнов. Представителей от городских властей не было. После праздника мы продолжали выполнять свою основную задачу боевого дежурства, учебы войск и расформирования. Срывов ни в чем не было. Наш план поочередной передачи частей и соединений оправдывал себя.
19 апреля – Ленинский субботник. Начали день с митинга в клубе комендатуры управления на открытии памятника В. И. Ленину, воздвигнутого по проекту и руками самих солдат.
Округ расформировывался, а республика Азербайджан готовилась к празднованию своего 60-летия. Баку хорошел с каждым днем. Большой вклад в подготовку к юбилею республики вносил первый секретарь ЦК КПАз Г. А. Алиев и его соратники. Помогали и мы, военные.
17 апреля Бюро ЦК Коммунистической партии Азербайджана устроило прием для ветеранов Вооруженных Сил. На торжественной встрече выступил Г. А. Алиев. С ответной речью выступил командующий ККФ вице-адмирал Гамид Габибович Касумбеков, а днем раньше в Баку состоялось торжественное открытие памятника воинам 11-й армии, пришедшей на помощь Азербайджану в 20-м году.
21–23 апреля в Управлении и войсках округа впервые побывал начальник Главного штаба Герой Советского Союза генерал-полковник Сергей Федорович Романов. Общались мы с ним двое суток. В генерале я увидел заслуженного военачальника, штабиста крупного масштаба, бывалого воина.
С. Ф. Романов в 1945 году получил звание Героя Советского Союза, воевал в составе 5-го танкового корпуса в Прибалтике. После войны окончил Академию Генерального штаба, проходил службу в Генеральном штабе, непродолжительное время командовал дивизией и снова служил в Генеральном штабе. Это то, что удалось мне узнать о новом начальнике Главного штаба Войск ПВО. Загадкой оставалось, почему на эту должность назначен человек, никогда раньше не служивший в Войсках ПВО страны, специфичных и сложных по своему составу и управлению. Нужно было иметь большую смелость и уверенность в своих силах, чтобы в таком возрасте, не зная войск, согласиться занять этот ответственный пост.
25 апреля в Баку состоялось торжественное собрание, посвященное 60-летию образования Азербайджанской ССР. На празднование было приглашено много гостей, присутствовали делегации от всех советских республик, во главе с секретарями ЦК или Председателями Совета Министров. Среди приглашенных много военачальников, которые проходили службу в Азербайджане, в том числе и бывшие командующие Бакинским округом ПВО генерал-полковники Ф. Олиферов, А. Константинов. Прилетел на праздник и наш Главком маршал авиации А. И. Колдунов.
Праздник явился демонстрацией монолитного единства крепкой, нерушимой дружбы народов СССР. Казалось, никакая сила не в состоянии ослабить, а тем более разрушить ее. В моей памяти были свежи еще впечатления от такого же торжественного празднования 60-летия образования Украинской ССР, в котором посчастливилось участвовать. Разве могло прийти в голову в то время, что произойдет в государстве через десятилетие? А тогда юбилейные праздники республик оставили неизгладимый след, вселили еще большую уверенность в могущество социалистического государства.
29 апреля проводили к новым местам службы члена Военного совета генерала И. Ф. Свиридова и командующего авиацией генерала С. М. Маслова.
Большое впечатление оставили и Первомайские праздники. 1 мая после демонстрации я был приглашен на правительственный обед, на котором Г. А. Алиев в своих тостах дал оценку титанического труда по подготовке и празднованию 60-летия Республики. Был поднят тост и в честь Вооруженных Сил. При этом Алиев назвал фамилии всех присутствующих военных. Звучали также тосты других руководителей республики: К. А. Халилова, А. И. Ибрагимова, Ю. А. Пугачева. Я понимал, что больше не придется бывать в Азербайджане на таких торжествах и старался запомнить все подробности.
4 мая семья получила телеграмму с известием о рождении у дочери Оли сына. Это был уже наш второй внук, которого назовут Александром. Он родился 27 апреля в Магдебурге, где служил его отец Евгений Богаченко.
В связи со списочным сокращением людей все труднее было поддерживать способность боевого расчета КП нести дежурство. А тут – праздник за праздником, что требовало усиления дежурных смен руководящим составом. Те, кто еще не уехал, с пониманием относились к требованиям обстановки и безропотно исполняли мои распоряжения по дополнительным дежурствам, кроме генерала Войтенко, начальника радиотехнических войск. Он без моего разрешения выехал из гарнизона в самый ответственный период для решения своих личных дел. Разыскал я его в Краснодаре по телефону и приказал немедленно вернуться в Баку. Войтенко, пожалуй, один из немногих моих сослуживцев, который оставил о себе плохую память. В дальнейшем он будет назначен на такую же должность в МО ПВО по настоянию генерала Константинова. Однако здесь его быстро разгадают, и он будет уволен в запас. А в то время я вынужден был объявить ему строгий выговор.
О Войтенко хотелось сказать особо. Вначале наши отношения были вполне нормальными. Я принимал самое активное участие в ходатайстве о присвоении ему генеральского звания. После присвоения этого звания он резко изменил отношение к своим подчиненным. Его тщеславие перешло всякие границы. Немногим раньше я стал подозревать его в слабом знании радиолокационных средств. Меня это заинтересовало, и, изучая его личное дело, я обнаружил, что Войтенко окончил Бакинское строительное училище, служил в строительных войсках и не имел даже среднего радиотехнического образования, каким-то образом оказался в радиотехнических войсках ПВО. Каким же нужно быть ловкачом, чтобы с такими данными дослужиться до столь высокой должности в войсках ПВО. По-видимому, основным двигающим фактором для него было угодничество. В Московском округе ПВО его военная служба закончилась.
9 мая в городе традиционно отметили 35-летие великой Победы в Отечественной войне, один из самых значимых и радостных праздников советского народа. Я любил наблюдать его особую торжественность, возложение венков у братских могил и к памятникам, встречи ветеранов войны, окруженных всенародным почетом. Я думаю, нет такой силы, которая смогла бы отменить День Победы, и, даже если перестанут отмечать другие праздники, этот народом не забудется никогда.
Ага-Гуссейнову присвоили звание генерал-полковника и назначили на должность командующего ПВО в ЗакВО. У меня настроение было неважное. Очередного звания не присвоили, о назначении никаких конкретных предложений. Я понимал, что меня никуда не назначат, пока не завершу дела с расформированием управления округа и обеспечивающих его частей, пока не будут подписаны акты о передаче всех соединений и частей БО ПВО военным округам (ЗакВО, ТуркВО). В то же время неизвестность угнетала. Главком испытывал мое терпение. Это был период, когда взаимоотношения между нами были испорчены наговором недоброжелателей сразу же после моего прибытия в Бакинский округ.
Лучшими нашими друзьями в Баку стали семья генерала К. С. Бабенко и семья генерала М. П. Попова. Я глубоко уважал ветерана войны генерал-лейтенанта Константина Степановича Бабенко. Он отвечал мне взаимностью. Константин Степанович и его супруга Зинаида Михайловна – украинцы. После многолетних мытарств они устроились на постоянное местожительство в Полтаве. Семья генерала Попова Михаила Дмитриевича осела в Киеве.
Печально памятным днем станет 15 мая 1980 г. В 9.00 боевое управление соединениями и частями было передано военным округам. Бакинский округ ПВО прекратил свое существование. Щемило сердце. Бушевала природа, как будто оплакивала несуразное событие. Такого ненастья в середине мая старожилы не помнили. Ураганный ветер, мокрые рваные облака проносились над крышами домов и верхушками деревьев. Ненастье охватило все Закавказье. День трудный. С подземного КП поднимался с тяжелым сердцем и чувством вины перед народом. Наверху не находил себе места. В одночасье рабочие кабинеты штаба сделались ненужными, а себя почувствовал безработным.
Вчера, проездом в Тбилиси, у нас был начальник Главного штаба Войск ПВО генерал-полковник С. Ф. Романов, он уговаривал меня согласиться на должность заместителя к нему. За ночь многое передумал и решил дать свое согласие, меня поддержала жена, даже обрадовалась.
Около 12 часов позвонил генералу С. Ф. Романову и доложил о своем согласии. Он воспринял мое решение с удовлетворением. В ответ я услышал: «Хорошо, я это учту». Мои колебания в этом вопросе помог развеять генерал В. А. Белоусов, товарищ по учебе в Академии Генерального штаба, с которым накануне я поделился своими мыслями по поводу предложения.
25 мая (воскресенье) я вылетел в Москву на Военный совет по вопросу нового назначения. На Военном совете разговор со мною был коротким. Традиционный вопрос Главкома маршала авиации А. И. Колдунова: «Как Вы смотрите на предлагаемую Вам должность?» Такой же традиционный ответ: «Как на высокое доверие и проявление заботы». Главком добавил, что со временем подберут мне другую должность. На этом аудиенция закончилась.
После этого я с Владимиром Алексеевичем поехал в жилгородок «Заря», посмотрел две из свободных квартир для нашей семьи. Почему-то было очень грустно. Вспоминалось прошлое, частые переезды, многие гарнизоны. Предстояло в третий раз «заворачивать» в Москву. Первый – в 1953 году, после окончания училища, ехал тогда с энтузиазмом и страхом перед неизвестностью, второй – в 1972 году, когда был зачислен в Академию Генерального штаба, тогда был счастлив, хотел учиться, мечтал о будущем, третий – сейчас, без восторга, даже с огорчением, с мыслями, что все самое интересное позади.
27 мая возвратился в Баку, чтобы в оставшиеся два дня завершить работу над ликвидационным актом.
30 мая наступил предельный срок существования управления Бакинского округа ПВО. С 7.00 я на командном пункте. Присел в последний раз за свое рабочее место, еще раз взглянул на планшет общей воздушной обстановки, после чего вышел из зала боевого управления и на лифте поднялся наверх, в свой кабинет. В родах войск и службах завершалась подготовка к утверждению и сдаче в архив ликвидационных актов. Задерживали финансисты, КЭЧ, АХО и политуправление.
Обошел опустевшие здания «Берез» 1, 2, 3 (так назывались здания штаба), переговорил с офицерами, с некоторыми попрощался. Люди волновались. Ведь некоторые из них прослужили здесь десятки лет. Их волнение передавалось и мне, на душе неспокойно. В 15 часов в зале Военного совета собрал командующих, начальников управлений и служб, среди которых были генералы К. С. Бабенко, Д. И. Крамской, М. Д. Попов, Н. А. Осипов, А. М. Селютин, офицеры П. В. Хрупилин, Ю. В. Курилин, Е. А. Щекотихин и др. Выразил присутствующим благодарность за большую работу и высокую организованность в период расформирования, вручил каждому скромные подарки. Обменялись еще раз мнениями по поводу ликвидации округа. При этом я высказал свое предположение, что не пройдет и пяти лет, как руководство Вооруженных сил и государства спохватится, и округ будет восстановлен. Время подтвердило это предположение. В 1986 году на юге будет создана 19 ОА ПВО, но с дислокацией ее управления в Тбилиси. Мне же выпадет честь участвовать в восстановлении нарушенной структуры ПВО.
В заключение короткого совещания я попросил руководителей довести до оставшихся офицеров порядок выдачи им необходимых документов в АХО в последние три-четыре дня. Затем с генералами Бабенко, Поповым, Селютиным зашли в мой кабинет и после доклада начальнику Главного штаба, затем Главнокомандующему войсками ВПО маршалу авиации А.И. Колдунову о выполнении приказа по расформированию Управления округа распили припасенную мною бутылку коньяка. Спустя некоторое время я позвонил в Москву генералу А. У. Константинову и командующему ЗакВО генералу О. Ф. Кулишову, которым доложил то же, что и Главкому.
В 7 часов вечера я вышел из обезлюдевшего служебного городка. По приказу Главкома я должен был оставаться еще несколько дней в Баку для окончательного завершения дел. Возвратившись домой и сняв форму, я направился в парк им. С. М. Кирова, где чествовали учеников школы № 20. Наш сын был награжден похвальным листом. В этот день я особенно ощущал ценность семьи, она была самым дорогим моим достоянием во всей этой кутерьме военной службы.
4 июня устроили товарищеский прощальный ужин. Собралось около 30 человек ветеранов округа. Тепло провели вместе полтора часа. Поднимали тосты, посвященные делам и личному составу войск округа. Я выразил искреннюю большую благодарность всем офицерам за их высокую порядочность и громадный труд в последние дни округа.
5 июня в 10.00 я навсегда покинул кабинет начальника штаба округа. А через 20 минут вместе с адъютантом старшим прапорщиком Ю. М. Юраком, начальником финансовой службы полковником А. Д. Бондаревым, начальником АХО подполковником Д. Г. Сливой уничтожили все печати, о чем составили акт. Это было грустное занятие.
В тот же день на аэродроме Насосная были погружены в самолет Ан-12 домашние вещи. 6 июня 1980 г. я вылетел на нем в Москву на аэродром Клин, а семья выехала в столицу поездом.
Моя служба в Баку завершилась. Мы покидали прекрасный город Баку, богатый и приветливый Азербайджан с его добрым, гостеприимным народом. Нас провожали мои сослуживцы и друзья Бабенко, Попов, Нестеренко, Шахворостов, Слива, Юрак и другие.
Через несколько часов я прибыл к новому месту службы, семью же встретил на Курском вокзале днем 8 июня. Был жаркий летний день. Устроились в поселке «Заря», временно в двухкомнатной квартире.
Служба в Главном штабе войск ПВО страны. Заместитель начальника Главного штаба
У начальника Главного штаба было два «чистых» заместителя – первый и просто заместитель. История появления последнего была обусловлена необходимостью ведения вопросов, связанных с внутригарнизонными делами. Обычно второй заместитель очень редко привлекался к выполнению заданий оперативного характера. До меня на этой должности был генерал И. Г. Карпов. Предшественник ограничивал свой круг обязанностей больше внутренними делами жизни гарнизона. Меня это не могло устроить, о чем я и заявил генералу С.Ф. Романову еще при первом нашем разговоре перед назначением на новую должность. Превращаться только в хозяйственника я категорически не хотел. Генерал согласился со мною. Видимо, с учетом этого сразу же по прибытии в Главный штаб я был вовлечен в беспрерывную цепь учений и заданий оперативного характера.
Первым заместителем С. Ф. Романова был назначен годом раньше генерал-лейтенант авиации Игорь Михайлович Мальцев. В период моего назначения болезнь вывела его из строя на несколько месяцев, так что начальнику Главного штаба с моим появлением не пришлось четко разграничивать поле моей деятельности.
Начальником Оперативного управления был генерал-лейтенант Б. И. Смирнов.
11 июня в составе группы офицеров во главе с зам. Главкома по боевой подготовке генерал-полковником артиллерии Алексеем Григорьевичем Смирновым мы выехали на учения по ПВО стран Варшавского Договора. Пришлось побывать в Киеве и Минске.
В Киеве представилась возможность встретиться с В. Д. Лавриненковым, Н. Н. Усенко и другими сослуживцами. Немало встреч со знакомыми и друзьями было в Минске, куда съехались на разбор учения товарищи из ВВС и армий стран Варшавского Договора.
Разбор учения «Зенит-80» проводил Главком маршал авиации А. И. Колдунов.
26 июня меня вызвали на беседу в ЦК КПСС, где бывшие сослуживцы, политработники 8-ой ОА ПВО П. И. Григорьев и В. В. Жуков поинтересовались, как я отношусь к своему назначению. Ответил, что оно меня устраивает. С приказом обещали не затягивать. На этом и закончилась встреча.
Городок «Заря» семье очень понравился. Хорошо благоустроен. Красивая подмосковная природа. Чистый воздух. К тому же находится близко от Москвы, рядом Монино, недалеко Ногинск – можно сказать, родные места. В Москве женился, в пос. Глухово, что вблизи Ногинска, родились обе дочери. Многое было связано и с Монино, где я начинал свою офицерскую службу.
При первой возможности побывал в Монино. Встретился там со своим первым командиром полка полковником И. Ф. Карканом, однополчанином подполковником И. Ф. Орловым, инструктором полковником И. И. Быковым. Все они были давно на пенсии, работали в музее ВВС. Вскоре я восстановил отношения и с маршалом авиации Степаном Акимовичем Красовским, которые продолжались до его кончины. Я благодарил судьбу, что семья оказалась в таком хорошем месте. Позади осталась богатая событиями служба на Украине и в Азербайджане. Здесь же начиналась новая страница, образно говоря, новый взлет с внезапной «грубой посадкой», т.е. с необычным окончанием военной службы.
29 июля в Москве открылись ХХII Олимпийские игры. Это было захватывающее зрелище. Все дни олимпиады мы смотрели по телевидению.
Приказ о моем назначении тормозился, я же втягивался в работу, выполняя несложные бессистемные поручения своего начальника. Для меня здесь было много нового, поэтому присматривался, старался разобраться в своих многогранных обязанностях и нащупать наиболее эффективные ходы в работе. Методика освоения новой должности у меня уже была отработана. Главный штаб Войск ПВО – это высокая, серьезная инстанция. В нем нужно полностью отдаваться делу, здесь нет мелочей, так как каждая вроде бы мелкая ошибка может перерасти в крупную неприятность. Во всем ощущалась близость Генерального штаба и Министерства обороны. В любой момент могли вызвать на доклад по самым разнообразным вопросам, т.е. следовало всегда быть готовым к ответственным встречам с высоким начальством, а главное, быть компетентным, не подводить войска и свое начальство.
18 июля министр обороны Маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов подписал приказ о моем назначении. Дата подписания совпала с подписанием приказа в 1978 году при назначении в БО ПВО. Теперь моя служба в Главном штабе обрела законность. Меня не пугали функции начальника гарнизона. На них я смотрел, как на дополнительную полезную нагрузку. Основная же работа сосредотачивалась в Главном штабе на оперативных вопросах, где чувствовалась масштабность и требовались соответствующие опыт знания. Здесь коллектив по своему опыту и подготовке был на порядок выше, чем в округе, гораздо сложнее и структурная организация Главного штаба и Главкомата с центральным командным пунктом (ЦКП).
С 1 по 8 августа выполнял приказ Главкома по проверке состояния воинской дисциплины на полигоне Балхаш. Работали вместе с генерал-майором И.А. Слухаем из политуправления и с группой офицеров. Эта командировка способствовала изучению полигона в целом, получению представления о масштабности и важности решаемых на нем задач по испытаниям новых систем и видов вооружений для Войск ПВО. В то время полигоном командовал генерал В. И. Кузиков. На полигоне было много чрезвычайных происшествий, связанных с недисциплинированностью. Генерал Кузиков скрывал истинное положение дел, злоупотребляя доверием Главкома. По результатам проверки Главкомом был издан приказ.
9 августа у нас гостили Саша и Марина Ленцовы. Мы впервые познакомились с Сашей, мужем моей племянницы. Саша после окончания Рязанского училища ВДВ в числе первых десантников воевал в Афганистане. Он был уже заместителем командира разведроты, приехал в отпуск. Мы долго беседовали с ним об этой войне, наши оценки совпадали, они были не в пользу тех, кто ее развязал.
11 августа я впервые был на совещании в Генеральном штабе у генерала армии В. И. Варенникова. Речь шла о существенной корректировке системы командирской подготовки в Вооруженных Силах. Нужно было поднять значение учебы офицеров, для чего требовалась выработка ряда мер, повышающих качество учебы и заинтересованность в ней самих офицеров. В Главкомате эта работа поручалась комиссии во главе с генералом А. Г. Смирновым. В состав комиссии включили и меня.
Еще после моего возвращения с Балхаша начальник Главного штаба поставил передо мной задачу готовиться к стратегическим учениям на юге страны. Вскоре мы с группой офицеров Главного штаба вылетели на учения «Юг-80», штаб которого размещался в Баку. Учение охватывало весь южный регион страны. Руководил им начальник Генерального штаба маршал Н. В. Огарков. За время учений я побывал в Баку, Ташкенте, Тбилиси. По замыслу и масштабу учение было интересным и полезным для его участников. Для меня оно явилось особенно ценным, так как я впервые имел возможность наблюдать работу начальника Генерального штаба, командующих военными округами с их штабами и непосредственно участвовать в работе на учениях в составе оперативной группы Главного штаба Войск ПВО. То была для меня настоящая высшая академия.
Больше всего я старался запомнить процесс заслушивания. Маршал Н. В. Огарков поражал своей неутомимостью. Немногословный, спокойный, он дотошно выслушивал доклады всех начальников родов войск и служб, проявляя при этом исключительный такт. Я имел возможность убедиться в его глубоких знаниях, особом мышлении крупного военачальника, умению оценивать по ходу учения обстановку, делать неожиданные логические выводы, до которых редко кто мог дойти самостоятельно. Надо отдать должное, маршал зря не перебивал докладчиков, не торопил их, давал время самим найти правильную оценку или сделать приемлемый вывод. Мне нравились его логика и четкость формулировок. Будучи в Баку, маршал пожелал побывать на командном пункте бывшего Бакинского округа ПВО. Генерал Романов поручил мне подготовить КП к его посещению и сопровождать маршала, давая пояснения при необходимости. Маршал посетил КП 28 августа. Я просил его обратить внимание на мощное оборудование КП всеми видами связи. Одно это, не говоря уже о защищенности, свидетельствовало о целесообразности дальнейшего использования командного пункта развертываемой в Баку Ставкой Главнокомандования на Южном направлении. Маршал, чтобы убедиться в правильности моего доклада, потребовал соединиться по радиорелейной связи с одним из зенитных ракетных дивизионов Ереванской зрбр. Предварительно он задал мне вопрос: «За какое время Вы можете связаться с командиром зрдн?» Я ответил: «За 2,5–3 минуты». Через 3 минуты маршал сам переговорил с командиром зрдн, а я воспользовался моментом, чтобы еще раз выразить свое недоумение по поводу ослабления системы ПВО на южном направлении в связи с расформированием Бакинского округа ПВО. Маршалу явно не понравились мои суждения, но я не мог сдержать себя в этом вопросе.
За время учений я имел возможность в течение нескольких дней быть рядом с С. Ф. Романовым, видел его заметные волнения перед каждым заслушиванием. По отношению ко мне он вел себя достаточно нервно.
После возвращения с учений на юге я получил задание возглавить на базе Ярославского корпуса ПВО сборы начальников отделений службы войск армий. Сборы были проведены в период с 3 по 6 сентября. В то время корпусом командовал генерал Р. С. Акчурин, а начальником штаба был полковник Г. А. Кабанов, оба мои старые знакомые и сослуживцы. Они сделали все необходимое для успешного проведения занятий.
11–12 сентября пришлось поработать в Киеве по вопросам проверки боеготовности иап в Василькове и хода командирской подготовки. В Киеве впервые увидел своего внука Сашу, ему было 3,5 месяца.
После возвращения из Киева мне поручили заниматься созданием объединенных КП ВВС и ПВО. Инициатива о создании таких командных пунктов исходила от ВВС, в частности от начальника Главного штаба ВВС генерал-полковника авиации Г. П. Скорикова. Это было одним из проявлений притеснения Войск ПВО, перехвата инициативы в боевом управлении силами и средствами ПВО Военно-воздушными силами. Вопрос этот довольно непростой, он потянул за собой ряд проблем, крупных споров, потребовал много времени и средств на создание опытных объединенных КП, проведение учений и других исследований.
В то время этими вопросами в нашем штабе занимались генералы В. В. Дружинин и В. И. Чурсин, теперь ими предстояло заняться и мне. Начались многочисленные совещания в Генеральном штабе с представителями ВВС и под руководством товарищей из Генштаба. В то время Управлением ВВС и ПВО Генштаба руководил генерал-лейтенант авиации В. С. Абрамов, впоследствии Управление ПВО отделилось, и во главе его стал генерал-лейтенант артиллерии Е. В. Калашников. Я был хорошо знаком с обоими. Над ними стоял зам. начальника ГОУ генерал-полковник В. П. Шутов. Встречи по проектам объединения командных пунктов проходили бурно, зачастую перерастали в жесткие споры. Наша сторона – ПВО страны, упорно отстаивала свою точку зрения, четко аргументируя все минусы такого объединения. Вэвээсовцы стояли на своем. Они пользовались покровительством начальника Генерального штаба. Мы же понимали, что за объединением командных пунктов последует объединение видов ВВС и ПВО, что вообще неприемлемо для успешного решения задач по отражению ударов СВКН вероятного противника.
Вслед за идеей создания объединенных КП была выдвинута идея создания единого радиолокационного поля. Между Главными штабами начались новые споры, на которые ушло три года. Я постепенно втягивался в работу по решению проблем, которые станут перерастать в борьбу за возвращение переданных в 1980 году дивизий и корпусов ПВО из состава приграничных военных округов в объединения ПВО. Эта борьба и станет основным содержанием моей службы в Главном штабе до 1985 года включительно.
В личном плане пока еще не был решен вопрос с квартирой для семьи. Главком затягивал с решением. Шел октябрь. Меня представили к очередному званию, была надежда, что присвоят. Наряду с сугубо оперативными вопросами я находил время и для внутригарнизонных дел. Когда знакомился с бытом личного состава обеспечивающих частей, обратил внимание на плохую обустроенность казарм, убогую баню, нехватку складов, утепленных автогаражей, отсутствие в автопарке оборудованного пункта технического обслуживания автотранспорта. В служебном городке не было спортзала и т.д. Чтобы привлечь к этому внимание руководства, я доложил обо всем Первому заместителю Главкома генерал-полковнику Е. С. Юрасову. Он с пониманием отнесся к проблемам служебного городка и решил лично осмотреть все объекты, о которых шла речь. Мы вместе прошли по городку, и Евгений Сергеевич меня поддержал в вопросе о необходимости строительства. О состоянии объектов гарнизона я доложил также и генералу С. Ф. Романову. В гарнизоне началось строительство крайне необходимых объектов, в основном хозспособом. Немало проблем накопилось и в жилом «городке «Заря».
С командирами частей полковниками Н. А. Ниделько и Л. А. Мурзинцевым взялись за облагораживание «Зари». Оборудовали детские площадки, пляж, приводили в порядок тротуары, освещение, сооружали и расставляли скамейки, очищали территорию от зарослей и мусора. Эта работа велась нами постоянно. Во всех начинаниях мне помогал генерал-майор В. А. Белоусов – начальник Организационно-мобилизационного управления. Когда я уезжал в командировку, он автоматически переключал на себя гарнизонные дела. Хорошую помощь в решении внутренних гарнизонных вопросов оказывал мне энергичный, высоко подготовленный полковник Яцков Евгений Михайлович – начальник административно-хозяйственного отдела Главного штаба.
15 октября, когда я находился в отпуске, мне позвонил генерал П. К. Мальгов и передал просьбу начальника Главного штаба прибыть к нему 16 октября. При встрече генерал С. Ф. Романов сказал, что меня приглашает на беседу первый заместитель начальника Генштаба генерал армии В. И. Варенников. Вызов шел не через генерала Е. В. Калашникова, а через начальника управления кадров Генштаба генерал-лейтенанта Н. К. Бобкова, поэтому нетрудно было догадаться, что разговор пойдет о новой должности. На второй день состоялась встреча у генерала В. И. Варенникова. Длилась она не более 10 минут в присутствии генерал-полковника В.Я. Аболинса. Генерал задал мне несколько вопросов о прохождении службы, его интересовала моя служба в ВВС. Я понимал, что идет прощупывание для назначения в Генштаб, однако излишнего любопытства я не проявил. Когда спросили, есть ли вопросы, ответил, что вопросов нет. Генштаб хотя и авторитетное учреждение, но мне не хотелось уходить из войск. Неизвестно было еще, как на это посмотрит Главком. Не знаю, что повлияло, возможно, не понравился, но меня оставили в покое.
Встреча с Маршалом авиации Красовским С. А.
19 октября 1980 г. я навестил маршала авиации С. А. Красовского на его даче в п. Монино. Мы провели вместе почти два часа. Степан Акимович всегда удивлял остротой своей памяти. Всего не запомнил из его рассказов, но кое-что постараюсь воспроизвести. Маршал поделился воспоминаниями о своей службе в Краснодаре перед войной, о том, как он осваивал незнакомую для него должность начальника авиаучилища, как изучал работу преподавателей (разделил их на три группы: сильных, середняков и слабых). При назначении нарком маршал Тимошенко спросил его: «Почему Вы считаете себя подготовленным для должности начальника училища?» Красовский ответил: «Потому что могу видеть недостатки у самого себя без московской комиссии». Тимошенко: «Тогда почему они у Вас есть?» Красовский: «Потому что не хватает времени на их устранение».
Еще об одном эпизоде. В одном из авиагарнизонов поломали 100 недавно посаженых тополей. Когда доложили генералу об этом, он приказал за трое суток посадить 250 деревьев. Больше не ломали.
С грустью маршал произнес, как бы разговаривая сам с собою: «Когда меня сняли и дали пенсию 300 рублей (обычная генеральская), я обратился к Гречко и сказал ему, что хорошо переходить с 300 на 800, но с 800 на 300 тяжело». Гречко: «У тебя же есть деньги!» Красовский: «Да, есть. Мне хватит добавлять к пенсии в течение пяти лет. Ну, а если через пять лет я не умру, что тогда делать? Нет у меня и автомобиля, чтобы иногда подъехать к врачу». Гречко: «Купи». Красовский: «Я могу купить, но кто будет его водить? Мне по возрасту это уже не под силу. А если я убью кого-нибудь и меня посадят в тюрьму, тогда скажу, что мне министр Гречко порекомендовал ездить на машине». После этого разговора Гречко передал распоряжение начальнику штаба разрешить по вызову Красовского выделять автомобиль.
Этот разговор между министром обороны и отставным маршалом происходил, когда Степан Акимович был в опале за свой протест против резкого сокращения ВВС во времена Хрущева. На восстановление его в правах на льготное обеспечение потребовалось несколько лет.
Посвящаю эти строки маршалу С. А. Красовскому, потому что он принадлежал к особой гвардии людей России ХХ века, которые в своей жизни пережили слишком многое: царский гнет, гражданскую войну, период становления советского государства, его защиту в Великую Отечественную войну 1941–1945 годов. У каждого человека, принадлежавшего к этой гвардии, богатейшая личная биография. Не всем им при жизни удалось передать новому поколению то, что хотелось. Это было обусловлено разными причинами, главная же состояла в запрете и строгом лимитировании партией желаний человека. В каждом мемуарном материале выискивалось запретное. Записки или выхолащивались до издания, или после издания автор попадал под обстрел партийной критики. В одной из бесед маршал сказал мне, что подготовил к изданию вторую книгу, которую хотел назвать «От лаптей до маршальской звезды», но к изданию рукопись не приняли. Новая книга так и не появилась на свет. В ней Степан Акимович с присущей для него прямотой и смелостью затрагивал области жизни, о которых «не следовало знать потомству». Пусть эти несколько строк, посвященные маршалу С. А. Красовскому, пополнят неизвестные страницы из его богатой биографии.
В начале ноября я побывал у себя на Родине в пос. Холмском Краснодарского края. Проведал могилы родителей и брата Владика. Там застало известие о присвоении мне звания генерал-лейтенанта. Я получил несколько поздравительных телеграмм от Главкома, начальника Главного штаба, генералов Е. С. Юрасова, А. У. Константинова и других товарищей. Комкор В. И. Дикушин в это время находился в Крымском авиагарнизоне и смог заехать к нам в Холмский. Немного раньше в октябре моей сестре Лилии Макаровне было присвоено звание заслуженного учителя РСФСР. Нам обоим было чему порадоваться.
За время отдыха в п. Холмский удалось побыть в горах на охоте с моими старыми знакомыми-земляками. Об этом позаботился мой неизменный друг Алексей Григорьевич Ветер. На этот раз я старался повнимательнее присмотреться к людям на Кубани, их жизни. Обратил внимание на то, что народ богател. Основным источником повышения благосостояния для подавляющего большинства населения был труд на своих приусадебных участках. Люди научились выращивать овощи, в частности томаты, и от их реализации в глубинках России, на Севере или в Западной Сибири извлекать приличные прибыли. Вместе с тем их занятость в общественном производстве становилась чем-то второстепенным, отодвигалась на второй план, идеи социализма уступали место идеям частной собственности. Зажиточность разобщала людей. На приусадебных участках стали появляться высокие заборы, которыми отгораживались соседи друг от друга. В станицах и поселках процветало пьянство. Люди не могли целесообразно распорядиться своими богатствами. Безнадежно отставала культура. Клубы и дворцы культуры пустели, туда перестали ходить. О спорте или чем-то другом, относящемся к коллективным формам нравственного и культурного воспитания, не было и речи. Я задумывался, что же будет дальше? Почему в стране, идущей к коммунизму, развиваются тенденции противоположного направления. В эти минуты я вспоминал своего отца, старого большевика, когда он подолгу сидел за столом, обхватив свою большую голову руками, и приговаривал: «Не туда идем, не тому учил нас Ленин». Возвращался я с Кубани отдохнувшим на родной земле и с лучшими впечатлениями от встреч с сестрой Лилей, племянницей Викторией и друзьями. Однако в глубине души зародилось сомнение в безупречности управления развитием нашего общества. С тех пор я начал более критически подходить к анализу социальных процессов в жизни государства.
1981 год. Малоразмерные, малоскоростные, маловысотные воздушные шары (МРВШ)
В последние дни декабря 1980 года и в начале нового 1981 года в воздушном пространстве ПНР и СССР над территорией Прибалтийских республик дежурными радиотехническими средствами ПВО стали обнаруживаться малоразмерные, малоскоростные воздушные цели – воздушные шары, летящие на малых высотах в потоках воздушных масс. По донесениям очевидцев, шары имели диаметр 0,5–0,8 м, длину до 1 м, снизу фалу длиной до 10 м. Судя по отметкам от них на экранах РЛС, отражающая поверхность целей определялась от 0,1 до 0,3 кв. м. Основная масса воздушных шаров начинала вход в воздушное пространство ПНР и СССР со стороны Балтийского моря. Были предположения, что их запуск связан с новогодними праздниками народов Скандинавии, но имелись и другие версии. Нужно было сделать обоснованную оценку этому явлению. Дело в том, что малоразмерные, малоскоростные цели, попадая со стороны Балтики в воздушное пространство Польши и СССР, по направлению потока воздуха следовали от побережья через группировку средств ПВО Белорусского, Прибалтийского, Московского округов и далее на Восток, принося много беспокойства, изматывая боевые расчеты РТВ, дежурные силы авиации. Ведь дежурные силы ПВО в этих случаях действовали, как им было предписано при появлении в воздушном пространстве неопознанной воздушной цели. Ответить на вопросы, кто запускает шары и с какой целью, дать им более точную оценку, изучить их строение и выработать рекомендации Войскам ПВО по способам борьбы с ними поручалось специальной комиссии.
Решением Главкома была подобрана небольшая группа офицеров из Главкомата, Военно-инженерной радиотехнической академии (ВИРТА) и Научно-исследовательского института (НИИ-2), которая и составила комиссию по исследованию загадочных целей. Меня назначили председателем комиссии, моим заместителем был генерал-майор И. Л. Добровольский, опытный специалист в области РТВ.
После непродолжительной подготовки мы выехали в Ригу. Предварительно я переговорил с командующим ПВО ПрибВО генералом М. Д. Черненко. По прибытии в штаб ПрибВО уточнил план исследований и совместно с офицерами управления ПВО округа приступил к работе. Нам удалось провести комплекс исследований, в том числе с подъемом на перехват целей различных типов истребителей-перехватчиков с радиолокационными прицелами, применением вертолетов со стрельбами по шарам с борта вертолета стрелковым оружием, включая автоматическое. Тщательно изучались особенности обнаружения малоразмерных, малоскоростных, маловысотных целей и их проводки на экранах всех типов РЛС.
Исследования, в основном, подтвердили геометрические размеры и характеристики воздушных шаров. Применение самолетов и вертолетов оказалось неэффективным. Истребители ввиду большой разницы в скоростях с целями и сложности работы с прицелом на малых высотах не успевали обнаруживать их на экранах бортовых РЛС. С вертолетов цели обнаруживались также с большим трудом, а стрельба по ним с «качающейся» платформы, какой являлся вертолет, не приводила к успеху.
На основании исследований комиссия пришла к следующим выводам:
1. Наиболее вероятно, что запуск шаров в сторону СССР производился преднамеренно с целью провоцирования дополнительного включения средств системы ПВО и их разведки.
2. В определенных условиях обострения военно-политической обстановки или при внезапном ударе средств воздушно-космического нападения с Северо-западного направления массовый запуск подобных воздушных целей мог привести к значительному осложнению боевого применения системы ПВО, ее информационному перенасыщению.
3. Для эффективного воздействия сил ПВО по малоразмерным шарам необходимы дальнейшие исследования применения вооружения в полигонных условиях с целью создания специальных средств борьбы и оснащения ими приграничных соединений ПВО.
Работа нашей комиссии явилась первым серьезным исследованием в области борьбы средств ПВО с малоразмерными, маловысотными целями. Жаль только, что выводы комиссии дальше нашего доклада не получили законченного реального воплощения. Кто знает, подойди к ним в Министерстве обороны с большим вниманием, возможно и не удалась бы авантюра с безнаказанным пролетом Руста в 1987 году от Балтики до Красной площади. Здесь я не могу не сделать упрек Управлению ПВО Генерального штаба, возглавляемому в то время генерал-лейтенантом Е. В. Калашниковым. Основной порок работы этого Управления, насколько я его знал, заключался в том, что там больше смотрели «наверх», а не в войска, и ориентировались на высшее руководство, как бы ему угодить и ничем не побеспокоить.
По окончании нашей работы я доложил выводы, к которым мы пришли, командующему войсками ПрибВО генерал-полковнику Станиславу Ивановичу Постникову, с которым был хорошо знаком по службе в Киевском военном округе, и другим руководителям округа. Все они согласились с выводами, не внеся в текст никаких поправок.
По возвращении из командировки я доложил о результатах нашей работы Главкому маршалу авиации А. И. Колдунову. Он встретил их также с удовлетворением. Тут же Главком подписал телеграмму командующим войсками округов на Западном и Северо-Западном направлениях о выделении для борьбы с малоразмерными шарами специальных экипажей вертолетов с командами стрелков, вооруженных АКМ. Для проведения дальнейших исследований способов борьбы с МРВШ Главком отдал соответствующее распоряжение научно-исследовательским учреждениям и полигону ПВО. Через два дня был подготовлен доклад министру обороны.
Здесь уместно напомнить, что борьба с воздушными шарами разведывательного предназначения, запускаемыми спецслужбами США и другими странами НАТО в воздушное пространство СССР, ведет свое начало с середины пятидесятых годов. И все это время войска занимались поиском новых эффективных средств борьбы с ними.
Первоначально это были автоматические дрейфующие аэростаты (АДА). Они запускались с территории стран Запада и дрейфовали по воздушному потоку с запада на восток, проходя всю территорию СССР. АДА имели специальное оборудование для ведения фото и радиотелеметрической разведки. При дрейфе над стратегически важными объектами автоматически включалась разведаппаратура, и производился сбор разведывательных данных. Пронизав территорию СССР, АДА в районе Японии или над территорией США получали, посредством автоустройств, команду на снижение и посадку, доставлялись интересующие разведывательные сведения.
Для Войск ПВО страны АДА представляли собой сложные воздушные цели, так как они дрейфовали на больших высотах от 8 до 16 тыс. метров и на малых скоростях, равных скорости воздушного потока от 60 до 150 км/час. Сама же оболочка АДА была малоуязвима для снарядов. Чтобы нарушить систему ее наполнения и способность к дальнейшему дрейфу АДА, требовалось попадание и разрыв не одного пушечного снаряда.
В пятидесятых и в начале шестидесятых годов основным средством поражения АДА были 85-миллиметровые зенитные орудия со специально доработанной системой управления и специальными снарядами. Позже, с появлением на вооружении высотных истребителей-перехватчиков, оснащенных управляемыми и неуправляемыми реактивными снарядами класса «воздух-воздух», такая борьба велась в основном истребителями.
Применение зенитных управляемых ракет, наземных зенитных ракетных комплексов, по соображениям обеспечения безопасности населения и стоимостным показателям, предусматривалось в особых случаях.
Боевое воздействие силами ПВО по воздушным шарам, как правило, начиналось после их обнаружения средствами радиолокационной разведки и входа в воздушное пространство союзных стран объединенного Варшавского Договора или СССР и продолжалось до их уничтожения, или выхода за пределы нашей страны.
Нетрудно представить, какое большое количество сил и средств ПВО привлекалось к решению задачи разведки и уничтожению АДА в тех случаях, когда им удавалось пролетать тысячи километров в глубь территории страны. Ведь воздействие по ним носило постоянный характер до полного уничтожения, втягивало в решение задачи десятки подразделений, частей и соединений ПВО и продолжалось иногда до несколько суток.
Факт уничтожения АДА, как и имена отличившихся при этом, становился известным всем войскам ПВО страны.
Среди летчиков были асы по сбиванию воздушных шаров. Одним из таких был майор Владимир Бородин, командир авиаэскадрильи 90-го иап (аэродром Червоноглинское) 8-ой Отдельной армии ПВО, сбивший в начале шестидесятых годов в небе Украины три АДА. Впоследствии полковник Бородин успешно командовал истребительным авиационным полком ПВО.
Массовый запуск в воздушные потоки в сторону СССР малоскоростных воздушных шаров нашим вероятным противником, начавшийся в конце 1980 года на малых высотах, следовало расценивать, как совершенствование им форм и методов разведки и преодоления мощной системы ПВО Советского Союза.
Генерал В. В. Дружинин
За непродолжительное время моего пребывания в Главном штабе я увидел, как заметно отличается работа в нем по сравнению со штабами армии и округа. Здесь нужны не только практики, но и люди высоких умственных способностей. Тут невозможно спрятаться за спины других. Человек раскрывается быстро и безошибочно, ибо возможностей к этому с избытком. Поэтому тем, кто назначен в штаб такого ранга, ничего не остается, как поскорее оценить свои возможности и немедленно приступить к устранению пробелов путем настойчивой работы над собой. Здесь, как ни в одном из штабов инстанцией ниже, нужны такие качества, как высокая работоспособность, терпеливость, способность глубокой проработки вопроса, широкая компетентность, умение взаимодействовать с многочисленными службами и т.д.
Мне повезло, что почти в каждом штабе, где бы я не служил, в полку, в дивизии, корпусе или армии, на моем пути встречались люди, у которых было чему поучиться, перенять много полезного для пополнения своего багажа штабиста. Такие люди встретились мне и в Главном штабе. Среди них – заместитель начальника Главного штаба генерал-полковник Валентин Васильевич Дружинин. Он был назначен в ГШ ВПВО страны после сокращения должности заместителя начальника Генерального штаба по автоматизации управления и радиоэлектронной борьбе. Это произошло после смены начальников Генерального штаба с назначением на эту должность Н. В. Огаркова вместо маршала Советского Союза В. Г. Куликова.
Валентин Васильевич – доктор технических наук, крупный военный ученый в области радиоэлектроники. Мне повезло прослужить с ним в Главном штабе до его увольнения в конце 1983 года. В тот период он был в Главкомате видной и авторитетной фигурой. Он оказывал большую помощь Начальнику Главного штаба генералу С. Ф. Романову, ему во многом доверял Главком. Большинство важных документов для Министерства обороны и Генерального штаба отрабатывались с его участием. Он часто оставался за начальника Главного штаба и самого Главкома. Для меня не составило большого труда понять, какую неоценимую пользу может принести мне этот умудренный знаниями и опытом человек. И здесь я остался верен своему принципу – максимально сблизиться с ним и перенять максимум полезного для своей службы в главном штабе. Валентин Васильевич, видно, разгадал это и пошел мне навстречу. Между нами установились самые тесные контакты в работе. Я старался не упускать возможности быть вместе с Дружининым и непременно участвовал с ним в отработке наиболее важных документов, докладов. Много часов мы провели с Валентином Васильевичем, решая вопросы организации управления силами и средствами ПВО, которые оказались разделенными на силы ПВО приграничных военных округов и соответственно силы войск ПВО. Немало было между нами полезных дискуссий. Когда Валентин Васильевич увольнялся, он порекомендовал включить меня вместо себя в состав редколлегии журнала «Военная мысль».
В это время в Главкомате работали мои товарищи-сослуживцы по корпусу, армии и округу: генералы В. Н. Абрамов, А. Г. Смирнов, Н. И. Кульбаков, Н. И. Москвителев, В. Г. Царьков, В. С. Ярошенко, В. И. Андреев, М. В. Шульга, В. Нестеренко, М. Ф. Бобков, В. И. Суворов и многие другие, что благотворно сказывалось на исполнении возложенных на меня обязанностей в Главкомате войск ПВО.
Почти во всех родах войск и службах у меня были товарищи, на которых я мог опереться в работе. А так как по должности мне необходимо было иметь тесные контакты со всеми структурами Главкомата, знание людей оказывалось как никогда кстати. Мы быстро находили общий язык, добивались максимальной согласованности, что является одним из необходимых условий работы штаба. Таким образом, обстановка для меня в Главном штабе складывалась благоприятно. Теперь успех моей работы зависел от меня самого и от того, как я смогу использовать эту обстановку.
В командной академии ПВО
Военная академия противовоздушной обороны имени Маршала Советского Союза Г. К. Жукова была создана в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 14 ноября 1956 года. 24 ноября министр обороны Маршал Советского Союза Г. К. Жуков издал специальный приказ: с 1 января 1957 года сформировать Военную командную академию ПВО, начало занятий – 1 марта 1957 года (год и день рождения академии).
Создание академии было обусловлено осложнением в середине пятидесятых годов международной обстановки из-за милитаристского внешнеполитического курса США и других империалистических держав. Острие милитаристской политики США и других империалистических государств было направлено прежде всего против Советского Союза.
В этих условиях Коммунистическая партия и Советское правительство принимают необходимые меры по усилению обороноспособности страны, укреплению боевой мощи наших Вооруженных Сил, их боевой готовности.
Одним из важнейших направлений повышения обороноспособности страны являлось укрепление противовоздушной обороны. В пятидесятые и шестидесятые годы Войска ПВО страны были полностью переоснащены. Новейшие образцы вооружения и военной техники позволяли успешно вести борьбу со всеми типами средств воздушного нападения противника. В связи с этим изменилась организационная структура Войск ПВО страны, совершенствовались формы и способы боевого применения сил и средств противовоздушной обороны.
В этих условиях возникла необходимость в подготовке командных кадров, обладающих высокой оперативно-тактической и технической подготовкой, способных умело организовать бой, сражение и уверенно управлять войсками в самых сложных условиях боевой обстановки. Именно таких командиров и стала готовить Военная командная академия ПВО, носящая имя прославленного советского полководца Маршала Советского Союза Г. К. Жукова с 1974 г.
К настоящему времени большинство командиров частей, соединений и объединений Войск ПВО – питомцы академии. Они с честью оправдывают высокое доверие Родины, умножают и развивают лучшие традиции Войск ПВО. Академия является центром глубоких исследований в области оперативного искусства и тактики Войск ПВО, тактики родов войск. В академии сформировался большой отряд военных педагогов и ученых – крупных специалистов в области воздушно-космической обороны, хороших методистов, защищено 28 докторских и 570 кандидатских диссертаций. Академия теперь располагает современной учебно-материальной базой, учебными и учебно-вспомогательными помещениями в девяти учебных корпусах, полевой базой, учебным центром, НИО, НВО, жилыми и культурно-бытовыми помещениями, спортивными сооружениями, автопарком, складами, мастерскими и т.д.
За успехи в обучении слушателей и в ознаменование 50-летия образования СССР 13 декабря 1972 года академия награждена Юбилейным почетным знаком ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР.
За большие заслуги в подготовке офицерских кадров и вклад в развитие советской военной науки Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 декабря 1981 года академия награждена орденом Красного Знамени.
С 1959 года академия вносит значительный вклад в подготовку командных кадров для войск ПВО армий дружественных стран. Первый выпуск иностранных слушателей, прошедших обучение по полной программе, был произведен в июле 1962 года.
Признанием заслуг академии по подготовке высококвалифицированных кадров для иностранных армий являются 7 орденов разных стран на Знамени академии. (ГДР – 1975 г., ЧССР – 1978 г., ПНР – 1978 г., НРБ – 1982 г., ВНР – 1985 г., СРВ – 1988 г., Республика Куба – 1992 г.).
В создание и развитие академии большой вклад внесли Маршалы Советского Союза С. С. Бирюзов и П. Ф. Батицкий. В числе начальников ВКА ПВО были такие яркие личности в войсках ПВО, как главный маршал авиации П. Ф. Жигарев, маршал авиации Г. В. Зимин, генерал-полковники Ю. М. Бошняк и А. И. Хюпенен.
21 января впервые побывал в Военной Командной академии ПВО в Калинине. Поводом для поездки послужила подготовка к военной игре с академиями, которая планировалась в феврале на базе ВКА. Начальник академии – маршал авиации В. Г. Зимин, очень известная личность в Вооруженных Силах, доктор военных наук, профессор. Маршал для меня представлялся живой историей. Академией он руководил 15 лет.
По прибытии доложил маршалу. Надо сказать, он приветливо встретил меня и любезно ознакомил не только с ходом подготовки к игре, но и со всей академией. После обхода академии мы проговорили с ним более часа. Он вспоминал годы войны, когда командовал авиакорпусом. Рассказал мне некоторые эпизоды из своей жизни, встречах со Сталиным, Василевским, Штеменко и другими видными военачальниками. Мне не верилось, что я общаюсь с человеком, имя которого знал с лейтенантской поры как крупного авиационного командира-новатора, строгого, высокообразованного, владеющего высоким мастерством обучения летчиков. Маршалу в то время было под 70 и он дорабатывал в ВКА последние дни. Кажется, на второй день состоялся приказ о назначении начальником академии генерал-лейтенанта Ю. М. Бошняка. Выполнив задание начальника Главного штаба, на второй день я возвратился в Главкомат.
Рабочие дни
Интересно прошел день 23 января. Удалось поприсутствовать на торжественном собрании, посвященном 50-летию шефствования Ленинского комсомола над ВВС. В президиуме собрания комсомольцы 30-х годов. Среди них легендарные летчики Г. Ф. Байдуков, А. И. Покрышкин, И. И. Кожедуб, А. В. Ляпидевский, В. К. Коккинаки, С. Н. Анохин, Е. Я. Савицкий, а также дважды Герои Советского Союза М. П. Одинцов, А. В. Алелюхин, А. Г. Боровых, И. И. Таран и др.
В перерыве встретился с маршалом С. А. Красовским, с которым не виделся с октября, с генералами А. Н. Сошниковым, Н. П. Гвозденко и многими другими. В этот день я впервые увидел человека, награжденного Золотой Звездой Героя № 1 – генерала Ляпидевского. Мне выпала редкая случайность одновременно увидеть такое созвездие летчиков, лучших сынов Родины.
А через несколько дней начальник Главного штаба дал мне задание в составе оперативной группы Генерального штаба выехать на проведение фронтового КШУ ЗакВО. Оперативную группу возглавлял генерал армии С. Ф. Ахромеев. Я доложил ему о получении задания и начале подготовки к работе в составе группы. Генерал поблагодарил и сказал, что задачу уточнит завтра при встрече в Генштабе. Таким образом, я был перенацелен с военной игры в академии, где должен был работать вместе с генерал-полковником авиации И. Д. Подгорным, на выполнение другой задачи. Иван Дмитриевич высказал сожаление по этому поводу, но так как подготовка посредников на игру фактически была уже завершена, я переключился на другое задание с чувством исполненного долга перед уважаемым мною генералом Подгорным И. Д.
На следующий день мы с генералом М. С. Виноградовым были у генерала армии С. Ф. Ахромеева с планом своей работы в оперативной группе. План был утвержден. Мои частые поездки в Генштаб позволяли присматриваться к его работе, узнавать людей, быть всегда в курсе событий.
Для тех офицеров, кто служит в Главных штабах, посещение Генерального штаба всегда полезно. Нужно только научиться выделять там ценное для себя и брать на вооружение.
На КШУ в ЗакВО я пробыл с 1 по 9 февраля. За это время побывал в Тбилиси, Кутаиси, Ленинакане, Кировабаде и других местах. Принадлежность к оперативной группе Генерального штаба позволила ближе познакомиться с первым заместителем начальника ГШ генералом армии С. Ф. Ахромеевым, наблюдать его работу в процессе учения. В его принципиальности и манерах было что-то от А. В. Суворова. Группу посредников ПВО возглавлял зам. начальника Управления ПВО Генерального штаба генерал-лейтенант М. С. Виноградов. Непосредственный контакт с ним в течение всего учения помог составить представление о работе всего Управления. В то время шли разговоры о намерении назначить меня начальником этого Управления, поэтому я так пристально присматривался к его функциям. Не знаю, что помешало этому, но я так и не был назначен в Генеральный штаб, хотя попытки «изъять» меня из войск следовали, начиная с учебы в Академии Генерального штаба до 1987 года.
На учениях мне пришлось помогать командующему ПВО ЗабВО генерал-полковнику Г. Я. Ага-Гуссейнову. Выяснилось, что я был включен в оперативную группу по его просьбе к начальнику Главного штаба. Трудились мы дружно, как и раньше в БО ПВО. На этом КШУ в числе других исследовался вопрос организации управления силами и средствами ПВО округа (фронта) в новой структуре Войск ПВО, состоящих из сил и средств ПВО округа и переданных из состава Войск ПВО страны дивизий и корпусов. Такие исследования в то время проводились почти во всех приграничных округах. Включить в состав военных округов соединения ПВО смогли легко, а вот управлять ими в ходе разыгрываемых замыслов учений оказалось не так-то просто. Запутались в этом основательно. Пока войска «фронта» на месте, было ясно, как быть с группировкой ПВО-соединений, но с выходом войск по плану наступательной операции начинались кривотолки. Из состава дивизий и корпусов ПВО была изъята авиация, а границы ответственности за ПВО оставались прежними. Если раньше командир соединения ПВО располагал всеми силами, средствами борьбы с воздушным противником и имел возможность начинать воздействовать на него с дальних рубежей, теперь такой возможности не стало. Нужно было просить авиацию у командующего «фронтом», чтобы как-то устранить это недоразумение. Начали создавать объединенные командные пункты ПВО и ВВС, но они не могли эффективно решить задачи по управлению боевыми действиями при прикрытии войск и объектов. В этот раз я имел возможность детально ознакомиться с оргструктурой ПВО приграничного округа и убедиться воочию в ошибочности проведенной реорганизации в приграничных объединениях ПВО. В округ вошли два корпуса ПВО из БО ПВО, которые и составляли основную силу ПВО. Остальные силы и средства ПВО округа состояли из соединений и частей ПВО окружного и армейских комплектов и подразделений, входивших в состав мотострелковых (танковых) дивизий и частей.
Как я уже сказал, главным вопросом для Войск ПВО на учениях была отработка вопросов боевого управления. В этом отношении учение явилось для меня хорошей практической школой, что позволило в дальнейшем мне более уверенно принимать участие в таких же учениях в других военных округах.
9 февраля состоялся разбор КШУ. Основной доклад сделал командующий войсками округа генерал-полковник О. Ф. Кулишев, а заключение – генерал армии С. Ф. Ахромеев. Я еще раз убедился в исключительной проницательности, трудолюбии, вежливости генерала Ахромеева. В дальнейшем мне еще придется много раз встречаться с ним на учениях и по другим вопросам службы. Уважение к этому умному человеку будет постоянно расти.
После разбора учения мы сразу выехали на аэродром для вылета в Москву, где узнали печальную весть о гибели в авиакатастрофе Ту-104 при взлете в Ленинграде почти всего командования Тихоокеанского флота. Такой авиакатастрофы еще не было. Погибло 50 человек, в том числе 15 адмиралов и генералов. Среди них адмирал Э. Н. Спиридонов, вице-адмирал В. Д. Сабонеев и генерал-лейтенант авиации Г. В. Павлов – командующий авиацией Тихоокеанского флота.
23 февраля двойной праздник – 63-я годовщина Советской Армии и начало работы ХХVI съезда КПСС. Мы с Тамарой побывали в ЦТСА на торжественном собрании. Многим нашим товарищам присвоены очередные звания и вручены правительственные награды. Звание Героя Социалистического Труда было присвоено генерал-полковнику Е. С. Юрасову, орденом Ленина награжден Главком, генералы И. Д. Подгорный, М. Т. Береговой, Н. Л. Трофимов – орденом Октябрьской Революции, генерал В. Н. Абрамов – орденом Трудового Красного Знамени. Не было среди награжденных офицеров штаба. Присвоены воинские звания генерал-полковника авиации Н. И. Москвителеву, генерал-лейтенанта В. А. Белоусову, генерал-майора артиллерии В. С. Ярошенко и др. Этими отличиями большой группы военных только нашего Главкомата подчеркивалось значение очередного съезда КПСС в партийной жизни страны. 3 марта 1981 г. съезд закончил работу. Начиналась полоса проведения партийных активов, собраний, бесед с личным составом, дополнительные занятия по изучению его материалов в системе партийной учебы. Так было всегда после съездов КПСС.
Вскоре я получил новое задание выехать на учение в СибВО. Генерал С. Ф. Романов сдержал свое слово – не отлучать меня от оперативных вопросов. А после поездки в Сибирь предстояла командировка на Украину. В Сибирь я вылетел из Домодедово 21 марта. Приближалось мое 50-летие, и генерал А. Г. Смирнов перед отъездом поздравил меня. Не очень верилось, что уже 50 лет, а так мало сделано. Празднование пришлось отложить на 28 марта после возвращения из Сибири.
В Сибири я впервые. Там принял участие во «фронтовом» КШУ округа на тему, отличную от КШУ в ЗакВО. На учении мы были из Главного штаба втроем. Задачи стояли несложные. В то время в Новосибирске Отдельной армией ПВО командовал генерал-лейтенант Е. Л. Тимохин, мой сослуживец по 8-ой ОА ПВО. В свое время, по решению командующего армией В. Д. Лавриненкова, я был откомандирован в Днепропетровск для оказания помощи в период становления нового комдива. Им был полковник Тимохин. А в 1979 году я подсказал начальнику управления кадров Войск ПВО его кандидатуру на должность начальника штаба ОА ПВО в Новосибирск. Теперь генерал Е. Л. Тимохин уже командовал армией и впервые привлекался к участию в КШУ такого масштаба. Начальником штаба армии был генерал В. А. Токарев, тоже мой сослуживец по 8-ой ОА ПВО. В 1977 году подполковник Токарев при моем участии был назначен начальником штаба 9-ой д ПВО с должности начальника штаба иап, минуя должность начальника оперативного отделения.
В Сибири в одной из поездок на ГАЗ-69 произошел случай, многому меня научивший. Мы ехали втроем: я и двое полковников из Главного штаба. Между мною и полковником Лузаном Александром Григорьевичем шел разговор на тему об ухудшающемся внутриэкономическом положении в стране. Я имел неосторожность покритиковать руководство страны, естественно, задел и Л. И. Брежнева. Не принимавший участия в разговоре полковник Ю. И. Рысев неожиданно потребовал: «…прекратить критику в адрес Леонида Ильича», иначе он вынужден будет выйти из автомобиля. Пришлось прекратить «крамольный» разговор. Это был хороший урок для меня. Не знаю, доложил ли Юрий Иванович об этом, кому следует, или решил до поры до времени молчать, во всяком случае, обошлось без последствий. Этот случай дал понять, что несмотря на значительную общность воинского коллектива, люди в нем мыслят и воспринимают жизнь по разному. Кстати, позже оба полковника стали генералами.
Поездка в Новосибирск оставила много новых добрых впечатлений о Сибири, о встречах с товарищами из округа, о нашей армии ПВО и работе на учениях. Я торопился домой, чтобы успеть на семейный праздник, назначенный на 28 марта. К моему огорчению, Москва не приняла самолет по погодным условиям. Он произвел посадку в Ленинграде. Правда, оттуда мы вскоре вылетели в Москву. И торжества в семье состоялись. Моя жизнь перевалила на вторую половину века.
9 апреля присутствую на торжественном собрании в АЦТСА по случаю Дня Войск ПВО. В президиуме министр обороны Маршал Советского Союза Устинов, генералы армии Толубко, Куркоткин, Ахромеев, Шкадов, маршалы авиации Колдунов, Пстыго и др. С докладом выступил Главнокомандующий маршал авиации А. И. Колдунов, затем состоялся замечательный концерт, в котором приняли участие ансамбль СА им. А. В. Александрова, ансамбль скрипачей Большого театра СССР, ансамбль Московского городского Дворца пионеров им. Локтева, эстрадно-симфонический оркестр Всесоюзного радио и Центрального телевидения под управлением Ю. Силантьева и другие.
11 апреля принесло большую радость, я встретился со своим другом Александром Васильевичем Федотовым, с которым не виделся с 1953 года после окончания училища. К этому времени Саша стал известным летчиком-испытателем, Героем Советского Союза. Теперь мы будем часто встречаться с ним, даже слетаем вместе на Ан-2.
12 апреля состоялся первый запуск американцами многоразового орбитального космического корабля «Шаттл» с космического полигона на мысе Канаверал. Этим запуском началась новая ступень в освоении человеком Космоса. Мы с генералом Вотинцевым Ю. В. и группой офицеров находились на КП. После этого запуска в Союзе началась ускоренная подготовка к запуску отечественного космического корабля многоразового действия.
По мере того, как я укреплял свои позиции в штабе, менялось ко мне и отношение Главкома. Я все чаще привлекался им к выполнению заданий, относящихся к перспективам развития системы ПВО. Одновременно со сближением с Главкомом наступало охлаждение в отношениях с генералом С. Ф. Романовым. Первый конфликт с ним произошел из-за времени проведения субботника в поселке «Заря». Первоначальная дата его проведения назначалась на 17.04, но в этот день была непогода, и решено было перенести его на следующую субботу, а утром 18.04 генерал Романов изменил решение и приказал мне организовать субботник. Я просил его не делать этого, потому что в нерадиофицированном городке людей за короткое время не поднять, тем более что команда на перенос уже всеми воспринята.
Дошло до Главкома, он одобрил перенос.
В Главкомате намечалась перестановка кадров. Увольнялись генералы И. Д. Подгорный, П. Г. Левченко и Н. М. Гуринов. Вместо И. Д. Подгорного предполагалось назначить генерал-лейтенанта авиации И. М. Мальцева.
22 апреля впервые был в Кремлевском Дворце съездов на торжественном заседании по случаю 111-й годовщины со дня рождения В. И. Ленина. Во Дворце торжественно, красиво, среди публики много известных государственных деятелей и иностранных гостей. В президиуме все члены Политбюро во главе с Л. И. Брежневым. Доклад сделал К.У. Черненко. Я старался не пропустить ни одной детали. После официальной части начался концерт. Сцена красочная, люди в приподнятом настроении. Все оставляло неизгладимое впечатление.
Сына приняли в пионеры. Поздравил его. Он сел на диван, подперев голову руками, и сказал мне, что был «на грани», могли и не принять, если бы мама не узнала за неделю о двойке, которую помогла исправить. Сын начинал осознавать ответственность, из которой будет соткана вся его жизнь.
В конце апреля я занялся подготовкой к командно-штабному учению с 8-ой ОА ПВО. Руководителем учения от Главкомата был назначен генерал-полковник Евгений Сергеевич Юрасов, я у него начальником штаба.
Генерал С. Ф. Романов заметно нервничает. Не может успокоиться после 18 апреля, а тут еще столкновение в Котласе двух МиГ-25п с фотокорреспондентом, находившемся на борту по его разрешению. С Главкомом у них серьезные трения. Семен Федорович в полном смысле «зарылся» в бумагах, это было его хобби. Он очень любил редактировать тексты подготовленных документов, и в этом был непревзойденным мастером. А в целом ему трудно осваивать войска, да еще при их реорганизации. Много беспокойства от приграничных группировок Войск ПВО, трудноразрешаемыми стали вопросы организации управления, его автоматизация и т.п. Главком все чаще проявлял недовольство. Можно было понять начальника Главного штаба, его настроение, тем более что у него не все благополучно со здоровьем.
6 мая 1981 г. умер маршал авиации В. А. Судец. Главком назначен председателем комиссии по организации похорон, меня он взял в свои помощники. Прощание в ЦДСА, похороны на Новодевичьем кладбище. В составе комиссии маршалы авиации А. П. Силантьев, Н. М. Скоморохов, генерал-полковник авиации И. М. Мороз, А. Н. Медведев. Я, выполняя задания Главкома по связи с Моссоветом, заботился о том, чтобы довести разрешение на захоронение до администрации кладбища, и вместе с родственниками выбирал место на Новодевичьем. Впервые узнал о том, что захоронение на Новодевичьем решается с участием членов Политбюро КПСС, а от Моссовета непосредственно дается команда администрации кладбища. Вместе с Главкомом и членами комиссии, в кабинете командующего МО ПВО генерал-полковника авиации А. У. Константинова, ждем звонка из ЦК о разрешении на захоронение. Ветераны ведут между собой разговоры и воспоминания о военной службе. Главком у меня спросил: «Кто ты по национальности и почему тебя назвали Вольтером? Не из дворян ли твой отец?» Через некоторое время раздался телефонный звонок о получении разрешения. Похороны прошли нормально, без претензий со стороны родственников и руководства Министерства обороны. Приобретен еще один житейский опыт. И здесь я вел наблюдения за людьми, всматривался в них, что-то подмечал для себя. Ведь на прощание с известным военачальником, бывшим Главкомом Войск ПВО, пришли почти все маршалы и генералы, проживающие в Москве. Особенно внимательно наблюдал за Александром Ивановичем Покрышкиным, его манерой непринужденно, независимо и гордо держаться. Его решительность и смелость видны всегда, в любой обстановке.
9 мая, День Победы. Поздравили по телефону В. Д. Лавриненкова и Г. Г. Голубева. Затем с женой и товарищами побывали в Государственном концертном зале на торжественном собрании. С докладом выступил генерал-полковник авиации В. Н. Абрамов. После выступлений состоялся замечательный концерт, фотографировались на память во дворе здания. День чудесный, с нами племянница Галя и ее муж Саша Чубенко. С концерта пошли на Красную площадь. Праздник провели прекрасно. Еще много раз мы будем отмечать Праздник Победы в этом концертном зале.
С 18 по 26 мая на учениях в своей родной Киевской армии ПВО. Учение проходило динамично, удалось побывать не только в Киеве, но и в Ростове, Харькове, Волгограде, Ейске. Встретился со своими сослуживцами. Хотелось максимально помочь им. Ведь многие офицеры за время моего отъезда из армии повышены в должностях и званиях. Я с интересом наблюдал их в ответственной работе на масштабном учении. Они в свою очередь проявляли взаимный интерес ко мне. Памятной осталась встреча с В. Д. Лавриненковым. Вместе с Владимиром Дмитриевичем мы побывали на мемориале, который открылся в Киеве ко Дню Победы. Он рассказал, как выполнял миссию «поджигателя» вечного огня, как волновался при этом. Показал нам с Юрасовым, откуда начинал свой путь, рассказал, как нес факел, как волновался, другие подробности. Мы выкроили время пообедать дома у Владимира Дмитриевича и Евдокии Петровны, выпить по чарке с этими прекрасными людьми. В то время Владимир Дмитриевич был начальником штаба Гражданской обороны УССР.
Находясь в армии, я был окружен заботой офицеров-сослуживцев, чувствовал себя, как в родной семье. И жили мы в домике, во дворе командного пункта, о котором уже было сказано.
Командовал армией генерал-полковник Леонид Михайлович Гончаров, а членом Военного совета был бессменый генерал-лейтенант Игорь Дмитриевич Стопников.
Возвращаясь из Киева, мы увозили с собою массу прекрасных впечатлений о людях, делах в армии и успешно проведенном учении.
С аэродрома Чкаловский я прибыл в штаб, доложил начальнику Главного штаба о результатах учений и тут же получил новое задание участвовать в более крупном учении на Востоке страны.
Отказ от должности
28 мая генерал Романов официально предложил мне должность начальника Оперативного управления, вместо уволенного в запас генерал-лейтенанта Б. И. Смирнова. Он долго говорил о моем авторитете в войсках и Главном штабе, пытался убедить меня в важности этой должности и необходимости пройти через нее, чтобы лучше разобраться в войсках и двигаться по службе дальше.
Я терпеливо выслушал своего начальника и вежливо отказался, сказав ему, что это предложение вызвано аварийной ситуацией, которая сложилась из-за неправильной расстановки штабных кадров и недооценки вопроса их воспитания и выращивания, в итоге создается вакуум, который некем заполнить.
Можно было согласиться с генералом Романовым, что должность начальника Оперативного управления действительно интересна и полезна для офицеров, делающих карьеру, но мне она уже ничего нового не дала бы. У меня был приличный стаж работы в штабах, и здесь, в Главном штабе, с ноября 1980 года я фактически выполнял функции начальника Оперативного управления. Когда встал вопрос об освобождении от должности или недоверии генералу Б. И. Смирнову из-за его родства с изменником Родины, дипломатом Шевченко, на меня сразу же было возложено руководство Оперативным управлением. Ускорило это и то обстоятельство, что нужно было в сжатый срок разработать весьма объемный план ПВО страны и Вооруженных Сил. Это задание было выполнено. А что может быть еще серьезнее и ответственнее на посту начопера Главного штаба, как не разработка такого плана!?
Предложение начальника ГШ я воспринял даже с обидой. Ведь год назад я уже был назначен на должность с понижением, теперь мне предлагалось второе понижение. Я понимал также, что этим дело не закончится, что генерал С. Ф. Романов призовет на помощь Главкома. Но это произойдет позже. А пока мне нужно было готовиться к выезду на учение крупного масштаба. Предстоял инструктаж в Генеральном штабе. Однако предложение Романова сильно подействовало, я потерял спокойствие. Этим предложением он как бы оттолкнул меня от себя. В памяти еще свежо было событие годичной давности, когда при расформировании округа все уже были устроены, один я оставался в неведении до последнего дня. С недоверием относился я и к начальнику Управления кадров генерал-лейтенанту авиации Н. Л. Трофимову. Последнее время он скрывал от меня что-то, с ним нельзя было поговорить в открытую, его намеки с улыбкой раздражали. В то время в отношении меня велось много разговоров о назначении в Генштаб, на место генерала И. М. Мальцева, и на тебе! Нетрудно было догадаться, что поиски кандидатуры вместо Б. И. Смирнова и явились тормозом моего перемещения.
Все это разозлило меня, и я решил свою судьбу не доверять ни Романову, ни Трофимову.
Первую половину июня провел на учениях «Восток-81» в районе от Новосибирска до Улан-Удэ в роли посредника при начальнике штаба ОА ПВО. Это было четвертое крупное учение только в 1981 году. Оно позволило мне в какой-то мере получить представление о Дальневосточном ТВД, не говоря уже о расширении кругозора в оперативно-стратегическом масштабе. В этом отношении я как будто проходил академию практики, накапливал знания, общался со многими военачальниками, слушал доклады министра обороны, начальника Генерального штаба, Главкомов видов ВС и стратегического направления, командующих военными округами и военачальников других рангов и специальностей, получал и сам опыт в исполнении своих посреднических функций при штабе ОА ПВО.
Что может быть для военного человека полезнее, чем та круговерть, в которой я оказался, перейдя на службу в Главный штаб. Особую ценность для меня представляло участие в крупных учениях на различных театрах военных действий (ТВД).
На этот раз на учениях мы были с генерал-полковником Н. И. Москвителевым, командующим авиацией ВПВО. Я знал Николая Ивановича с 60-х годов, по службе в 8-ой ОА ПВО. Это во всех отношениях интересный человек, заслуженный летчик, уважаемый командир, чуткий товарищ и друг. Он выполнял роль посредника при командующем армией генерале Е. Л. Тимохине. Основным местом нашего пребывания был Новосибирск, но за учение дважды пришлось слетать на доклады руководству учением в Улан-Удэ.
Международная обстановка осложнялась. Китай, в случае обострения с ним отношений, являлся серьезным потенциальным противником, способным выставить 25-миллионную армию.
Наше военно-политическое руководство опасалось также создания тройственного союза против СССР – США, Япония, Китай.
На западе беспокоили события в Польше, где дело могло дойти до вмешательства Вооруженных Сил.
После возвращения с Востока я получил разрешение на отпуск. Решили провести отдых с женой и сыном в Феодосии, поближе к Кубани, чтобы заехать на Кубань, свою родину.
Из отпуска возвратились в конце июля. Отпуск пришлось прервать из-за болезни тещи. По прилету из Краснодара внезапно заболел сын. Болезнь оказалось серьезной, с подозрениями на менингит. Хорошо, вовремя спохватились. Андрея положили в Балашихинскую больницу.
При выходе на службу генерал Романов в разговоре со мною сообщил, что Военный совет рассмотрел мою кандидатуру на должность первого заместителя начальника Главного штаба. Я поблагодарил его. В этом решении, как выяснилось позже, большую роль сыграл генерал Е. С. Юрасов. На место генерала Б. И. Смирнова кандидатуру до сих пор не нашли. Меня включили посредником при начальнике штаба округа на учение в МО ПВО «Арктика-81». Старшим посредником был назначен генерал-полковник А. Г. Смирнов. Учение проходило с 1 по 7 августа. Удовлетворения нам с генералом Смирновым оно не принесло. Мы ожидали большего. Москвичи отставали от других объединений, при их оценке чувствовался необъективный подход высшего руководства.
Учение не начиналось, а кинофильм о нем уже готов
Было и такое. Во второй половине августа меня от Главкомата включили в группу для работы в киностудии Министерства обороны в качестве консультанта режиссера Германа Федоровича Долженко по вопросам ПВО при подготовке кинофильма о стратегических учениях на Западе, которые должны были проходить с 4 по 12 сентября. Работали мы на студии вместе с генералом В. М. Голевым.
Учение называлось «Маневры Запад-81». Я был в недоумении, как можно до проведения учений снять о них фильм. Оказывается, все возможно. В студии мы перебрали сотни метров пленки, ранее отснятых на полигонах стрельб, и к окончанию учения фильм был готов. Оставалось только сделать кадры с руководством в зале заслушивания и парадом войск по случаю окончания учения. История с рождением фильма показалась мне явным очковтирательством. Кто-то же нашелся и стал инициатором затеи с фильмом, а затем и награждений отличившихся на учениях орденами, которыми награждались полководцы и командиры в годы Великой Отечественной войны. Многие офицеры с осуждением восприняли награждение орденами Суворова, Кутузова, Александра Невского и другими наградами за учения в мирное время. Я считал, что этим фактом необоснованно принижалось значение наград. Не могли мы не обратить внимания и на то, что заметнее всех «вспухли» орденские планки после учений у Генштабистов. И, тем не менее, маневры «Запад-81» явились крупной вехой в развитии Вооруженных Сил. На них были проверены новые положения оперативного искусства, заложенные в «Основах ведения операций», комплексное огневое поражение, применение оперативных маневренных групп (ОМГ), воздушных и морских десантов, управление ВВС и ПВО с объединенного командного пункта. В последнем вопросе наш Главком отстаивал точку зрения, что нельзя объединять управление двух видов ВС, выполняющих различные задачи. Можно говорить об объединении управления силами, решающими однородную задачу, т.е. об управлении силами ПВО Сухопутных войск (СВ) и истребительной авиацией. Руководство Войсками ПВО отстаивало известную истину – система управления должна соответствовать организационной структуре.
Я ожидал вызова в ЦК КПСС на утверждение в должности первого заместителя начальника Главного штаба и думал о том, что поднимаюсь еще на одну ступень служебной лестницы. Видимо, она и станет потолком. Каждая ступень продвижения по службе закономерна в том случае, если она опирается на знания и своего рода степень созревания человека. Оказавшись на достигнутой площадке, начинаешь готовить себя к следующей. Так было у меня в течение почти 20 лет. Теперь арсенал штабных должностей иссякал, он был фактически исчерпан мною. Оставалась последняя должность начальника Главного штаба, но я понимал, что на эту должность меня не назначат.
14 сентября я получил вызов в ЦК КПСС на 10.00 16 сентября. В Главном штабе встретился с командиром Челябинского корпуса ПВО генералом В. А. Кучерявым, который рассматривался, как кандидат на мое место. Виталий Андреевич был в растерянности, ему не хотелось сходить с командирской стези. В войсках ПВО при прохождении службы офицерами мало практиковалось чередование штабных и командирских должностей. К штабам относились с недостаточным уважением, и командиры, особенно такого ранга, как В. А. Кучерявый, всячески уклонялись от назначения в штаб. Но в данном случае было принято решение Главкомом.
Генерал-полковник И. Д. Подгорный при встрече напутствовал меня на будущую работу в качестве первого заместителя. Он сказал: «Самое главное для Вас компетентность, умение разговаривать с Генштабом, хорошо ориентироваться в обстановке».
Главкомом был подготовлен проект доклада министру обороны и начальнику Генерального штаба, который содержал решительный протест против объединения Управления силами и средствами ПВО и ВВС во фронтовом и армейском звеньях.
Вызов в ЦК КПСС
Пробыл в ЦК 16 сентября 1981 г. Схема прежняя, знакомая. Вначале беседа с инструкторами П. И. Григорьевым и В. В. Жуковым, затем с заведующим сектором А. Н. Сошниковым. С ним мы познакомились в середине 70-х годов в МО ПВО. Александр Николаевич беседу построил вокруг трех вопросов: о кадрах Главного штаба, о боевом управлении, о дисциплине. Главным был вопрос о боевом управлении. Александр Николаевич заметил, что еще ни один человек, прошедший через ЦК за это время, не отозвался положительно о новой организации управления. «Нужно искать выход из создавшегося положения, – сказал он, – не допустить безнаказанного вторжения в наше пространство воздушного противника». За это ответственность ни с кого не снята.
Меня радовало то, что в ЦК есть человек, разбирающийся в положении, в которое попала система ПВО страны и Вооруженные Силы. Александр Николаевич понимал также и то, что система ПВО страны оказалась расчлененной территориально по округам. «Здорово получается, – сказал он, – нарушили святые правила управления, складывавшиеся десятилетиями, а ответственность за ПВО прежняя».
В конце встречи А. Н. Сошников доложил о состоявшейся беседе со мною по телефону В. И. Другову, который сказал, что готов поддержать мою кандидатуру. Попрощавшись с товарищами, я покинул здание ЦК. Оставалось ждать приказа министра обороны. Теперь в повседневной деятельности я сосредоточился на подготовке глубоко аналитического и хорошо аргументированного доклада Генеральному штабу о нецелесообразности объединения Управлений ВВС и ПВО. Была создана специальная группа из ученых НИИ и ВКА. В Главкомате этим вопросам вместе со мною занимался первый заместитель Главкома генерал Е. С. Юрасов.
В Главном штабе я работаю в самом тесном контакте с генералом В. А. Белоусовым. 19 сентября 1981 года ему исполнилось 50 лет. Владимир Алексеевич боевой офицер. За плечами у него две войны, во Вьетнаме и в Египте. Он награжден боевыми орденами. Знакомы с ним с 1972 года. Мы вместе учились в Академии Генерального штаба, по окончании которой он был назначен командиром дивизии ПВО в Васьково, Архангельской области. Уже не первый год Владимир Алексеевич руководит Оргмобуправлением. Сегодня генерал-лейтенанта В. А. Белоусова тепло чествовали на службе, а вечером мы были у него в гостях на семейном торжестве.
Забегая вперед, скажу, что нам с Владимиром Алексеевичем очень помогла дружба, как в жизни, так и в совместной службе. Я постоянно ощущал его поддержку. Стремился поступать так же. Владимир Алексеевич обладал не только боевым опытом современных войн, но отличался высокой культурой, ровным характером, юмором. Это исключительно честный и порядочный человек, высокий профессионал в своем деле, широко эрудированный и обстоятельный военачальник.
Первый заместитель начальника Главного штаба
6 октября 1981 г. был подписан приказ министра обороны СССР о моем назначении первым заместителем начальника Главного штаба войск ПВО.
Подошло время итоговых проверок войск за учебный год. Вместе с генералом Е. С. Юрасовым мы проводили проверку в Новосибирске. Там я встретился со своими старыми друзьями-генералами из ВВС Г. В. Нанейшвили и С. Н. Масловым. Сергей Николаевич Маслов командовал ВВС округа, а Гиви Владимирович был его заместителем. Мы работали в армии генерала Е. Л. Тимохина. Было приятно иметь дело с дружным и способным коллективом Управления и штаба армии. Меня радовал и молодой, скромный, разумный начальник штаба армии генерал-майор В. А. Токарев, и набиравший силу командарм Е. Л. Тимохин.
На этот раз в командировке в Новосибирске находился и член Военного совета войск ПВО генерал-полковник Сергей Андреевич Бобылев. Крупного телесложения, выше среднего роста, с черной шевелюрой без единого седого волоса, немногословный, он всем своим видом как бы подчеркивал ведущую роль партии в Вооруженных Силах. В Главкомате он общался в основном со своими политотдельцами, общение же с остальными офицерами Главкомата имело место у него, как правило, только при разбирательстве каких-то крамол. С. А. Бобылев имел большое влияние на Главкома. Не один раз мне приходилось слышать от офицеров его окружения при решении проблем в Главкомате выражение: «Как скажет Сергей Андреевич, так и будет». До назначения в Войска ПВО генерал Бобылев работал в Политуправлении ВС СССР. Это был опытный политработник и надежный проводник в армии линии ЦК КПСС. За время пребывания в Новосибирске мы ближе познакомились с Сергеем Андреевичем. Я узнал некоторые страницы из его фронтовой биографии. Она вызывала уважение.
По возвращении в Москву я должен был принять участие в совещании в Административном отделе ЦК КПСС. Поездки группы А. Н. Сошникова по некоторым приграничным округам позволили товарищам из ЦК ознакомиться на месте с «плодами» реорганизации войск, выявить запутанность и сложность процессов, происходящих в приграничных округах. Я готов был к совещанию, но в последний момент в ЦК выехали начальник Главного штаба генерал-полковник С. Ф. Романов и член Военного совета генерал-полковник С. А. Бобылев. Там состоялся серьезный разговор с представителями Генштаба.
1 ноября навестил маршала авиации Красовского в госпитале в Архангельском. Степан Акимович был очень рад моему приезду, там же лежала и его жена.
27–28 ноября состоялась коллегия Министерства обороны по подведению итогов за 1981 год. В своем выступлении наш Главком впервые на таком форуме высказал свои взгляды на неприемлемость идеи управления с объединением командного пункта ВВС и ПВО, выразил свою точку зрения и по некоторым другим проблемам войск ПВО, возникшим после реорганизации и являющимся теперь тормозом в развитии ПВО.
Министр обороны в своем докладе обвинил аппарат Главкома в необъективности оценок войск на итоговой проверке, в их завышении, что отрицательно сказывается на войсках и т.п. Заметно было по многим признакам, как «жали» войска ПВО со всех сторон. А в итоге страдало дело. Продолжала рушиться десятилетиями создаваемая система ПВО. Спор между Главкоматом и теми, кто разрушал ПВО, становился болезненным и непримиримым. Меня удивляла недальновидность Генштаба и беспомощность Центрального комитета КПСС. Ведь ломка ПВО страны была на руку вероятному противнику. Неутешительные мысли приходили в голову.
Срочный выезд в Киев
В начале ноября 1981 г. в войсках подводились итоги боевой и политической подготовки. Обычно в этот период наблюдается спад чрезвычайных происшествий и грубых нарушений воинской дисциплины. Естественно, все подтягиваются, повышается организованность служб.
2 ноября в 16.00 мне позвонил начальник штаба 8-ой ОА ПВО из Киева генерал-лейтенант В. Д. Данилин и доложил, что на железнодорожный узел Дарница прибыл эшелон с грузом из Североморска с расстрелянным караулом. Главком принял решение направить в Киев меня и Первого заместителя начальника Политуправления Войск ПВО генерал-лейтенанта А. В. Кулакова для расследования и принятия мер по задержанию преступника, который был из состава караула. Прибыв к месту происшествия, мы установили, что трое человек из караула, в том числе и отдыхающий начальник караула старший лейтенант Л. С. Кучинский, были расстреляны рядовым В. В. Олейником в 35–40 км не доезжая Киева. Преступник скрылся на подходе поезда к Киеву в форме ст. лейтенанта Кучинского. Для задержания его время было упущено, так как прошло уже свыше 12 часов. Я встретился с зам. председателя КГБ УССР генералом С. Н. Мухой и министром внутренних дел УССР генерал-полковником И. Х. Головатым для согласования некоторых вопросов поимки преступника, розыск которого ими уже был организован.
7 ноября, когда я возвращался в Москву, туда пришло сообщение о задержании Олейника в Одессе. Он скрылся, застрелив восемью выстрелами женщину в Полтавской области. Завладев ее «Жигулями», направился в Одессу к своим родителям, но по пути был схвачен. Оставалось по-хорошему позавидовать оперативности и четкости совместных действий чекистов и милиции Украины по розыску и обезвреживанию преступника.
«Шефство» над Оперативным управлением
В середине ноября генерал С. Ф. Романов ушел в отпуск, исполнявшим его обязанности остался генерал-полковник В. В. Дружинин. Он со своим опытом был, пожалуй, полезнее для Главкома, чем кто-либо другой. Я продолжал шефствовать над Оперативным управлением. Генерал Б. И. Смирнов находился в стадии увольнения. Кандидата на должность начальника Управления еще не подобрали. Заместителем начальника оперативного управления был назначен полковник В. М. Штепа из Генштаба. Повторно занялись отработкой плана ПВО страны и Вооруженных Сил. На этот раз его переработка основательная, с учетом всех изменений в организации Войск ПВО.
12–15 ноября в США произведен второй запуск многоразового космического корабля (МКК) типа «Шаттл». Участвую в работе Управления генерала Ю. В. Вотинцева. Контроль полета МКК осуществляется средствами противоракетной и противовоздушной обороны.
В последней декаде ноября Л. И. Брежнев в ФРГ. Мир встревожен обострением отношений между СССР и США, новым витком гонки вооружений. В Европе США намерены разместить БР средней дальности «Першинг-1,2». Советское правительство предпринимает шаги для снижения угрозы ядерной войны, а также тяжелого бремени гонки вооружений. Визит Брежнева в ФРГ должен дать положительные результаты. Во всяком случае, надеемся на это.
Моим самым близким сослуживцем является генерал-лейтенант В. А. Белоусов. Часто встречаемся с ним для обсуждения внутренних дел Главкомата и различных вопросов, касающихся решения задач войсками. Работаем с большим взаимопониманием. Придаем большое значение достижению согласованности в действиях всех звеньев Главкомата и штаба. Нас поддерживает Первый заместитель Главнокомандующего генерал-полковник Е. С. Юрасов.
Л. И. Брежнев возвратился в Москву. Наша делегация в ФРГ имела цель предупредить народы Европы о смертельной опасности, грозящей им в случае продолжающегося размещения там ядерного оружия. Применение его против СССР может привести к ядерной катастрофе во всем мире. Возможно, образумятся и не позволят США размещать БРСД на своих территориях.
8 декабря я представил на рассмотрение Главкому основные документы плана. Получил их одобрение. Группа разработки вздохнула. Теперь можно размножать некоторые из них и согласовывать с другими видами ВС.
Продолжаем следить за развитием обстановки в Польше. Там наступила некоторая разрядка, лидеры Солидарности изолированы. Принимаются меры спасения социалистического государства. В Войсках ПВО ведется усиленное боевое дежурство.
19 декабря 1981 г. Л. И. Брежневу исполнилось 75 лет. Он награжден четвертой Звездой Героя. Неделю сыплются поздравления. Идет бурное чествование юбиляра по хорошо знакомой схеме, как и в 1976 году.
Возвратился из отпуска генерал С. Ф. Романов. План ПВО разработан. Ему на рассмотрение остается пять дней. Как оценит наш труд начальник Главного штаба? Мне предстоит 24 декабря выступить на Координационном совете в Генеральном штабе с изложением нашей позиции по вопросу объединенного КП ВВС и ПВО. Точка зрения противоположна генштабовской. Отрабатываю текст доклада.
Генерал В. П. Синицын вызван в ГУК. Назначается командующим ПВО ЗакВО вместо генерал-полковника Т. Я. Ага-Гуссейнова, который назначен представителем ПВО в Чехословакию.
Виктор Павлович остановился на ночь у нас. Долго вспоминали с ним службу в 8-ой ОА ПВО и БО ПВО. Познакомились с ним в 1976 году. Тогда в 1-ой д ПВО (Севастополь) произошла авиакатастрофа самолета Су-15, который упал в Таманском заливе во время отработки новой задачи для зенитного ракетного дивизиона С-125. Полет осуществлялся группой самолетов на предельно малой высоте над морем с интервалом в 1–1,5 минуты. Летчик не справился с управлением и «нырнул» в залив. Руководил опытным учением подполковник В. П. Синицын, в то время зам. командира дивизии ПВО. Просчет руководителя был налицо. Командующий приказал мне принять участие в расследовании вместе с московской комиссией. Возвратившись с расследования, я доложил В. Д. Лавриненкову обстоятельства и причину авиакатастрофы. С моей точки зрения, подполковник В. П. Синицын хотя и заслуживал наказания, но в то же время был перспективным офицером, который мог принести большую пользу войскам ПВО. Об этом я доложил командующему и членам Военного совета армии. В. П. Синицын был наказан в приказе, а в дальнейшем вырос в крупного военачальника Войск ПВО. Он последовательно прошел должности командира дивизии, корпуса ПВО, командующего ПВО ЗакВО, командующего Отдельной армией ПВО, заместителя Главнокомандующего по ВУЗам и стал начальником Главного штаба Войск ПВО.
21 декабря 1981 года, спустя 21 год, я побывал в Командной академии ВВС в Монино на оперативном сборе, проводимом Главкомом ВВС. Послушал лекции Главкома ВВС главного маршала авиации П. С. Кутахова. Почерпнул для себя немало полезного. Остаться на другие лекции не мог из-за отсутствия времени, возвратился к себе в Главкомат.
Генерал С. Ф. Романов успел просмотреть основные документы плана, особых замечаний не сделал. Поделился со мною впечатлениями от своего отпуска, он смог побывать в Баку, Мингичаури и Алятах, передал приветы от знакомых и сказал, что в тех местах меня помнят как охотника и рыболова. Невольно и мне вспомнилось то время. А сейчас и головы поднять некогда, не то чтобы поохотиться или порыбачить.
24 декабря мой доклад в Генштабе был первым. Мы уступали в силах. Нашими противниками были гораздо более солидные группировки Генштабистов и вэвээсовцев. К сожалению, управление ПВО Генштаба всегда выступало против своего Главкомата.
Авторитетным явилось замечание зам. начальника Главного штаба ВВС генерал-полковника А. Н. Медведева о том, что ИА ВВС больше решает задач по ПВО, и ударная авиация способна решать эти задачи, и что летчики больше подходят к роли старшего на ОКП ВВС и ПВО.
В выступлениях генералов В. М. Семенчикова (начальника Оперативного управления ГШ ВВС) и Е. В. Калашникова была поддержана идея создания объединенных командных пунктов. Мы с генералом С. С. Сапегиным и В. И. Чурсиным поняли, что избежать объединения ВВС и ПВО можно будет лишь при упорной борьбе и более убедительных доказательствах нецелесообразности этого.
По возвращении доложили о результате совещания начальнику Главного штаба генералу С. Ф. Романову. Он приказал доложить Главкому.
На 26 декабря Главкомом было назначено заслушивание меня, как руководителя разработки по плану ПВО. Задача ответственная. Готовлюсь. Волнуюсь. Перед этим вымотался с подготовкой к докладу в Генштабе, по изложению и отстаиванию нашей позиции по управлению силами и средствами ПВО с Объединенного командного пункта ПВО и ВВС.
Главнокомандующий! Встреча и доклады ему. Кого из подчиненных не волнуют такие события! Знал таких за свою службу, но очень немногих. Нашему Главкому, маршалу авиации А. И. Колдунову, докладывать всегда было трудно. Все знали его цепкую память и взрывной характер, некоторые генералы с огромным напряжением выдерживали такие встречи с Александром Ивановичем. Могу только сказать, терпелив и вынослив «наш брат», подвластный высокому начальству!
Доклад начался в 11.00 и закончился в 14.00. Прошел на этот раз в спокойной обстановке, будто Главком почувствовал, что ничего не выжмет из меня.
Теперь мы с облегчением вздохнули. Основной документ подписали, оставалось утвердить План у министра обороны, после чего «плоды» титанического труда офицеров Оперативного управления Главного штаба будут уложены в металлические коробки, возможно на несколько лет. Операторы с облегчением вздохнули. Всем им я был очень благодарен. Приятно было и нашему начальнику генералу С. Ф. Романову.
Только 30 декабря я смог доложить Главкому об итогах проведенного Координационного совета в Генеральном штабе. Главком возмущался тем, что «творится», задал сам себе вопрос: «Куда же смотрит ЦК?» Можно было понять Главкома, как несущего полную ответственность за противовоздушную оборону страны.
К исходу 30 декабря стало известно о назначении коллегии Министерства обороны по вопросу войск и системы ПВО на 09.01.82 г. Основной докладчик – маршал авиации А. И. Колдунов.
Главком вызвал меня и приказал немедленно приступить к подготовке доклада с отражением в нем всех наболевших вопросов. Намерение Главкома было решительное. Теперь он лично должен был обосновать ошибочность реформирования войск ПВО на коллегии Министерства, поэтому большое значение придавалось форме и содержанию доклада. В написании доклада должны были принять участие все лучшие силы Главкомата.
Особое значение придавалось аргументированию наших позиций, их доказательности. Непосредственная ответственность за формирование текста возлагалась на меня. В тот вечер мы просидели с Главкомом до 21 часа. На 1 января 1982 года им была назначена встреча для первоначального обсуждения тезисов доклада, 31 декабря весь день работали. Домой я смог подъехать к 24.00, чтобы успеть поздравить семью с Новым годом, а утром 1 января продолжить работу над текстом доклада.
Итак, прожит 1981 год, год моего утверждения в Главном штабе, сближения с товарищами из Генштаба и главных штабов видов ВС, военных округов. В течение года пришлось решить ряд сложных задач и выполнить немало ответственных поручений, много было поездок на учения крупных масштабов, а под конец года выпала честь руководить и непосредственно участвовать в разработке основного боевого документа Войск ПВО, каким является «План противовоздушной обороны». Наконец, было поручено заняться подготовкой доклада министру обороны, от которого во многом зависела дальнейшая судьба Войск ПВО.
Я чувствовал, как изменилось в лучшую сторону отношение ко мне Главкома по сравнению с тем, что было во время последнего года моей службы в Бакинском округе. Что же касается семьи, то этот год нас сильно огорчил болезнью сына. Впереди меня ждала большая и необходимая работа по защите Войск ПВО от бесполезного их реформирования. Я представлял все ее трудности, но вдохновляла благородная цель, во имя которой хотелось трудиться и трудиться.
1982 год. Основные вехи
Основным содержанием работы для меня в новом году явилась работа над докладом на коллегии Министерства обороны. Над ним трудились все, кто мог быть чем-то полезен. Главная роль принадлежала Главнокомандующему А. И. Колдунову, члену Военного совета С. А. Бобылеву. Начальник Главного штаба С. Ф. Романов занимал в этом вопросе нетвердую позицию. Нужно сказать об активном участии в работе по восстановлению прежней оргструктуры Войск ПВО Первого заместителя Главкома генерал-полковника артиллерии Е. С. Юрасова. Иногда мы все вместе или только с Главкомом сидели над докладом по два-три часа, боролись за ясность изложения сути вопросов, выверяя каждое слово. К докладу отрабатывался одновременно и проект постановления. Подготовленный материал шел на согласование членам коллегии Министерства.
Доклад вызвал острую реакцию, так как в нем объективно отражались слабые места в новой оргструктуре Войск ПВО и указывались меры, которые следовало бы предпринять для исправления создавшегося положения. Они сводились к восстановлению нарушенной оргструктуры. Так как авторы реформирования войск были все еще на своих местах и задевались их интересы, доклад Главнокомандующего Войсками ПВО и проект постановления коллегии некоторыми военачальниками были приняты в штыки. На инициаторов новой структуры он действовал, словно взрывчатка. Рассмотрение вопроса на коллегии откладывалось из месяца в месяц. Пришлось несколько раз согласовывать материал. Он был в течение года хорошо изучен во всех видах Вооруженных Сил, и через несколько месяцев мы почувствовали перелом в отношении к поставленному Главкомом ВПВО вопросу. Маневр начальника Генштаба путем затягивания, а то и срыва проведения коллегии по вопросу ПВО не удался. У нашего Главкома хватило терпения, и мы за это время смогли просветить ту часть военного руководства, которая была введена в заблуждение авторами реформ. Когда Главкому стало известно о намерении маршала Н. В. Огаркова снять вопрос с рассмотрения его на коллегии и ограничиться рассмотрением на совещании в Министерстве обороны, он решил сделать напрямую доклад о состоянии Войск ПВО министру обороны. Такой доклад был подготовлен и послан на имя министра. Теперь просто об этом писать, но сколько нервов было затрачено в процессе затянувшегося на целый год обсуждения такого важного для Войск ПВО вопроса. Сколько потребовалось терпения и напористости, чтобы не бросить заниматься этой проблемой, поставленной самой жизнью. Помню, заколебались даже некоторые из самого тесного круга Главкома, уже намерены были все бросить, смириться с Генштабом. Но Главком проявил исключительную принципиальность, не колеблясь ни минуты, он мучительно искал пути исправления допущенных ошибок, чтобы избежать полного развала системы ПВО. В этом вопросе он был целеустремлен и настойчив. Все, кто помогал ему, чувствовали это. Трудно даже представить, сколько было проанализировано, перепроверено, переписано текстов. По нашим подсчетам, коллегия переносилась свыше десяти раз. И всякий раз, когда материал возвращался, мы дорабатывали его, дополняли, чтобы разослать адресатам в очередной раз.
Не могу не назвать имен офицеров, великих тружеников Главного штаба того беспокойного времени для Войск ПВО, на плечи которых ложились, казалось, неимоверные нагрузки по разработке планов, замыслов учений, поездкам на учения, проверке войск и работе над подготовкой материалов по защите Войск ПВО. Это полковники А. И. Шагов, В. И. Голотюк, Г. А. Орленко, Рудюк, Ю. И. Рысев, Ю. П. Янышев, В. С. Баскаков, А. А. Стапович, А. Семченко, М. М. Валетов и другие.
Подготовка к коллегии основательно приковала меня, резко уменьшилось количество поездок в войска. Главком запрещал мне надолго отвлекаться от главной задачи. И, тем не менее, жизнь шла своим чередом, и мне все-таки удавалось заниматься разнообразными вопросами по поручению начальника Главного штаба и по личной инициативе.
Что же касается личной жизни, то многое отходило на задний план, откладывалось, как говорится, на потом. Находил время только на встречи с Александром Васильевичем Федотовым. Мы действительно соскучились друг по другу. Саша работал в КБ им. А. И. Микояна, испытывал самые современные самолеты для авиации ПВО. Всегда бодрый, жизнерадостный, спортивный, горячо любящий жизнь и все земное, он привносил и в мое «существование» заряды бодрости, вселял большие надежды на будущее. В своей испытательской работе Саша постоянно подвергался риску. К тому времени он уже не один раз побывал на грани жизни и смерти. Для нашей семьи приезд Александра Васильевича с женой Галиной Васильевной всегда был праздником.
16 февраля 1982 года я узнал о награждении меня орденом Красной Звезды. Мой второй орден. В годы войны этим орденом были награждены отец и брат. Полковнику И. Е. Жукову из аппарата авиации было присвоено звание Героя Советского Союза. Он смог посадить с неисправностью самолет МиГ-25п. Генерал С. Ф. Романов награжден орденом Красного Знамени. Нашим офицерам В. М. Штепе, Н. И. Красову, Б. А. Назаркину присвоены генеральские звания. О них позаботился Семен Федорович.
Нам стало известно о разговоре между Главкомом и начальником Генерального штаба по поводу доклада на коллегии. Мы радовались, что Александр Иванович не дрогнул. Теперь я все чаще встречаюсь с Главкомом по служебным делам.
В марте мне снова довелось побывать на учениях в 8-ой ОА ПВО. В армии продолжалось совершенствование боевых порядков войск, боевого управления. Завершалось строительство, шли реконструкции защищенных КП соединений и частей. На учениях мы были вместе с генерал-лейтенантом Владимиром Георгиевичем Царьковым, в то время занимавшим должность начальника штаба авиации ПВО. По замыслу предусматривалось более 200 самолето-вылетов, следовало позаботиться об их выполнении и обеспечении безопасности полетов, тем более что на всей Украине была неблагоприятная погода, а местами выпадали осадки в виде снега. Нами была проконтролирована подготовка авиации с целью исключения неприятностей по вине личного состава.
С нашей небольшой группой из десяти человек на учение прибыл генерал-лейтенант Михаил Иванович Науменко, один из референтов министра обороны. Михаил Иванович в войну был командиром взвода «Катюш» в знаменитой батарее капитана Флерова и после его гибели стал командиром этой батареи. После войны он командовал зенитной артиллерийской дивизией ПВО, преобразованной позже в 16-ый ок ПВО, в котором пришлось служить нам с В. Г. Царьковым. Мы имели возможность обстоятельно переговорить с генералом М. И. Науменко о проблемах Войск ПВО. По возвращении в Москву я передал ему экземпляр документов, подготовленных нами для коллегии. С ним мы побывали в соединениях и частях армии, дислоцирующихся в Днепропетровске, Ростове, Харькове, Василькове.
Учение прошло успешно, авиация справилась со своими задачами. Надо сказать, Владимир Георгиевич в этом отношении вместе со своими авиаторами плодотворно потрудился в оказании помощи руководству авиацией армии. Он выехал из Киева на двое суток раньше, а мы с генералом М. И. Науменко продолжали находиться в армии. Командующий армией генерал-полковник Л. М. Гончаров во время учений был на учебе и учением руководил его заместитель генерал-майор В. А. Прудников. Управление осуществлялось с нового КП, строительство которого началось еще при мне, в 1976 году.
На разборе учения присутствовать не пришлось, меня вызвали в Главкомат, там начиналась подготовка к тренировке (учению) под руководством министра обороны.
Начальник Оперативного управления еще не был назначен, а заместитель генерал В. М. Штепа только набирал силу. Мне пришлось возглавить работу офицеров-операторов по обеспечению Главнокомандующего и начальника Главного штаба всем необходимым, что требуется для них на таких тренировках.
В конце марта состоялась расширенная коллегия МО по состоянию воинской дисциплины. Не на шутку начали беспокоить так называемые «неуставные взаимоотношения». Они получали все большее распространение среди личного состава. Констатировался факт такого нового и неожиданного для нашей армии явления, как увеличение отрыва офицерского состава от солдат. Было отмечено, что большой аппарат политработников стал малоэффективным. Коллегия потребовала принятия целого ряда мер, начиналась очередная кампания. Я же подумал о том, что слишком запоздали – «болезнь» приняла широкие масштабы.
Главкомат переключался на подготовку стратегического учения «Центр-82». Подобные учения охватывали центральные ведомства государственного и военного управления, занимающиеся оборонными делами. Проводились они один раз в два года.
Я начинал чувствовать перегрузку. Генерал С. Ф. Романов все больше возлагал на меня задания, не свойственных моей должности. Он не учитывал, что у меня нет людей в непосредственном подчинении. Кроме того, возлагая на меня некоторые задания, он подменял других начальников. Я уже был знаком с такой практикой еще по авиаполку в ВВС. Подобные поручения сокращают время становления, тренируют работоспособность и в целом полезны, поэтому я не возмущался.
9 апреля вместо заболевшего генерала С. Ф. Романова я впервые присутствовал на коллегии Министерства обороны. Коллегию проводил Маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов. Доклад сделал начальник Генерального штаба маршал Н. В. Огарков. Выступили начальник ГПУ СА и ВМФ генерал армии А. А. Епишев, Главком Сухопутных войск генерал армии В. И. Петров, начальник Главного управления кадров генерал армии Н. И. Шкадов, затем Главный маршал авиации П. С. Кутахов, маршалы С. Л. Соколов, В. Г. Куликов. Краткое заключение по первому вопросу сделал министр обороны.
Всего один час на коллегии, а сколько нового! Я узнал и почерпнул для себя именно то, чего мне так не хватало при подготовке докладов Главкому. Теперь я увидел динамику проведения коллегии. Меня поразила уверенность выступавших и их умение кратко, четко и логично выражать свои мысли. Вот почему Главком каждый раз вносил существенные поправки в тексты подготовленных нами материалов, проявляя недовольство штабом. Наши доклады по сравнению с теми, которые я услышал, выглядели школярскими. По возвращении с коллегии я собрал офицеров Оперативного управления и поделился с ними своими впечатлениями. Мы все сделали для себя выводы.
Коллегия по нашему основному вопросу откладывалась, а положение дел с системой ПВО ухудшалось. Начальник Генштаба – в ЛенВО. Знаем, что он изучает там вопрос ликвидации 10-ой ОА ПВО, которой командует генерал-лейтенант Ю. А. Горьков. Как бы кстати была сейчас коллегия!
20 апреля я у Главкома. «Ты, – говорит он, – знаешь, что коллегии не будет?» Отвечаю: «Да, слышал уже». Главком: «Вот что творится! Теперь говорят о совещании, надо подумать над выступлением».
27 апреля состоялся партийный актив, посвященный 60-летию образования СССР. Впервые здесь, в Главном штабе, предоставили мне слово для выступления. Я сконцентрировал внимание на вопросах боевого управления. С интересом была воспринята мысль, что мы перешли к практической отработке крупных операций (имели в виду стратегические операции по ПВО), а психологически еще не перестроились.
1 мая. Мы с женой и Андрюшей на Красной площади. Стою на трибуне «Б», рядом с Мавзолеем В. И. Ленина, они – на трибуне № 6, что в сторону Спасской башни. Перед началом демонстрации Л. И. Брежнев поднимается на трибуну Мавзолея, поддерживаемый врачом. На трибуне больше сидит. Думаю, к чему ему все это. Публика сдержана. Погода пасмурная. Демонстранты идут несколькими плотными потоками. С нашей площадки видна общая масса народа. Впечатление не столь восторженное. Народ как будто почувствовал тревогу. Угроза миру не снижается. Генсек больной и старый, его силы на исходе – что будет завтра?
Трибуна, на которой нахожусь, является для нас основным местом встреч для поздравлений. Тут из наших генералы С. А. Бобылев, А. Г. Смирнов, Ю. Т. Чесноков, И. М. Мальцев, А. И. Хюпенен, В. Г. Михайлов, товарищи из Министерства обороны и других видов ВС.
2 мая к нам приезжали Саша и Галя Федотовы. Александру Васильевичу присвоено звание лауреата Ленинской премии. Поздравил его. Прекрасно провели день. Саша пригласил на торжественный вечер по случаю награждения.
Прошел Первомай, и снова трудовые будни. Знакомлюсь с объектами ПРО, везде меня тепло встречают, охотно докладывают о своих проблемах, показывают вооружение, дают пояснения. Главное внимание – органам боевого управления. Здесь я действую по принципу «Изучай, возможно, пригодится», и пригодилось, да еще как!
В конце мая Украина отмечает 1500-летие Киева. Владимир Дмитриевич Лавриненков пригласил нас с женой на праздники. Я не смог поехать. К ним выехали Тамара с сыном. Они возвратятся с большими впечатлениями от чудесно проведенного праздника.
В середине июня проходит крупное учение «Центр-82». Главкомат посещает министр обороны маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов. По ходу учения заслушиваются командующий ПРО и ПКО генерал-полковник Ю. В. Вотинцев и Главком. Министр заключает: «Ну что же, как будто все хорошо, судя по докладам, но работа по всем вопросам предстоит большая». Наши труды не прошли даром. Я радовался четкому докладу Главкома.
22 июня выехал в краткосрочную командировку в Донецк. Представился случай встретиться с дочерью и внуком Андрюшей. В войсковой части, куда я направлялся, служил муж старшей дочери Ирины Сергей Татарников. В Донецке были проведены сборы с офицерами спецподразделений.
25 июня с женою приняли участие в торжественном вечере Александра Васильевича Федотова по случаю присвоения ему Ленинской премии. Вечер состоялся в ресторане гостиницы ЦК ВЛКСМ «Орленок» на Воробьевых горах. Пожалуй, мы впервые увидели такое количество знаменитостей из авиации, создателей самолетов и испытателей. Среди них известные летчики-испытатели Анохин, Коккинаки, Комаров, Генеральные конструкторы, друзья и просто знакомые Александра Васильевича. Вечер открыл Генеральный конструктор КБ им. А. И. Микояна дважды Герой Социалистического Труда Р.А. Беляков. Александра Васильевича чествовали с большой любовью, как лучшего испытателя современности. Он летчик-конструктор, о нем мы еще много узнаем из летописи советской авиации. Мы гордились своим другом. Саша и Галя выглядели красивыми и счастливыми. Разъезжались с праздника с Москвителевыми и Андреевыми в прекрасном настроении. Думали и говорили о Федотове.
Вскоре Главком, начальник Главного штаба, командующие родов войск выехали на учение «Гранит-82». В Главкомате остались мы с генералом Е. С. Юрасовым. Работы было очень много. Я удивлялся, как Евгений Сергеевич успевал ежедневно бывать минимум на двух совещаниях, и старался чем мог помочь ему. 28 июня он сделал доклад у министра обороны о положении в Сирии и Ливане. Затронул также тему ОКП ВВС и ПВО, сказал, к чему это может привести. Беспокоило также, что в нашей технике АСУ, поставляемой за рубеж, ничего не доведено до конца, приходится в спешке дооборудовать, доукомплектовывать комплексы, на что уходит много времени и труда. Военные конфликты за рубежом как бы испытывали нас.
7 июля начальник Главного штаба уехал в отпуск. Впервые остаюсь за него на длительный срок и в такую горячую пору. Ежедневно делаю доклады Главкому об обстановке и по текущим делам Главкомата.
Рабочие дни уплотнены до предела. Готовим доклад на коллегию по единому радиолокационному полю. Подбросили еще один вопрос, как составную часть объединения ВВС и ПВО. О каком едином радиолокационном поле может идти речь, если РЛС ВВС – это мизерный вклад в радиолокационное поле, создаваемое радиотехническими войсками ПВО. Но ничего не поделаешь, готовимся, отрабатываем доклад, пытаемся разубедить «новаторов». Работаем с начальником РТВ генерал-лейтенантом М. Т. Береговым.
13 августа на коллегии МО рассматривался вопрос о состоянии авиации с учетом выводов, сделанных по событиям в Ливане и Сирии. Разговор велся в направлении ускоренного создания современных самолетов, их вооружения, включая бортовую локацию. Критиковались большие сроки их создания. На коллегии присутствовали, кроме ее членов, министры оборонных отраслей промышленности Э. К. Первышин, И. С. Силаев. П. С. Плешаков. Я уже третий раз на коллегиях, и на всех рассматриваются вопросы вооружения и технического оснащения ВС. Промышленность хронически отстает. Вероятный противник опережает нас.
Продолжаем работать над докладом по нашему основному вопросу. Кое-кто начинает терять веру и готов уже отойти от разрешения проблемы. Сегодня, 20 августа, при очередном представлении варианта доклада генералу Романову, он сделал гримасу и произнес: «Это скорбь по утраченному». Засомневался и член Военного совета, он сказал: «А правильно ли мы поступаем, продолжая упираться?» Главком – на полигоне Балхаш. Вся надежда на него.
20 августа 1982 года Маршалу авиации Степану Акимовичу Красовскому исполнилось 85 лет. Вместе с генерал-полковником Н. Д. Гребенниковым едем к нему в Монино, чтобы поздравить от себя и Главкома. У Степана Акимовича уже в сборе большая группа маршалов и генералов из группы Генеральных инспекторов, или, как называли ее в войсках, «райской группы». Поздравляем и вручаем маршалу адрес от имени Военного совета Войск ПВО, корзину цветов с бутылкой шампанского от Главкома. Фотографируемся вместе.
С коллегией тянут. Главком принимает решение сделать доклад лично министру обороны. Готовим.
К концу августа доклад на имя министра обороны был подготовлен. В нем давалась краткая оценка состояния средств воздушно-космического нападения противника. Говорилось о появлении новых средств нападения, в частности высокоточного оружия, способного проникать на любую глубину нашей территории и с любого направления (БРСД, крылатые ракеты), о сложности борьбы с ними. Подчеркивалось, что в этих условиях обороноспособность государства все в большей мере зависит от состояния системы ПВО.
Для повышения надежности ПВО предлагалось:
1. Перейти к более укрупненной организации Войск ПВО – округам и армиям, тем самым устранить создавшееся несоответствие между современными средствами ПВО и организационной структурой войск.
2. Включить в состав дивизий и корпусов истребительную авиацию, чтобы командир соединения, несущий ответственность за ПВО в своих границах, располагал всеми средствами уничтожения воздушного противника.
3. Восстановить нарушенное в 1980 году централизованное управление силами и средствами ПВО.
Нас беспокоил тот факт, что Войска ПВО как вид Вооруженных Сил недооценивались Генеральным штабом. Трудно объяснить стремление Генерального штаба к раздуванию Сухопутных войск в ущерб Войскам ПВО. Ведь опыт всех современных войн и локальных военных конфликтов говорил о возрастающей роли средств воздушного нападения и необходимости сильной противовоздушной обороны. В то время, когда Советский Союз, соцстраны были окружены авиационными группировками вероятного противника, насчитывающими десятки тысяч боевых самолетов и вертолетов, наше военное руководство ослабляло систему ПВО, зато продолжало наращивать Сухопутные войска. Выводы из войн в Корее, во Вьетнаме, Египте, Сирии и Ливане, где средства воздушного нападения выступали как главная ударная сила, способная решать стратегические цели в войне, нашим Генштабом недооценивались. Такое положение продолжалось от войны к войне, из года в год. Даже после войны в Персидском заливе, где о себе с новой силой заявила авиация с высокоточным оружием, и впервые использовались космические средства для непосредственного управления им, не было сделано должного вывода. Ограничились разговорами на конференции, посвященной урокам прошедшей войны.
Кто из нас не признавал важности Сухопутных войск, но жизнь диктовала другое. Прошли времена, когда стратегические цели в войнах достигались только массовыми Сухопутными армиями. Развитие вооружения и средств его доставки до цели дало возможность достигать стратегических целей в войне без проведения стратегических наступательных или оборонительных операций Сухопутных войск. Следует заметить, что на всех крупных учениях продолжали отрабатываться действия войск преимущественно в наступательных операциях. Оборонительным операциям в проводимых учениях отдавалась дань, но только в самый начальный период, иногда и в «ходе войны». Но они никогда не рассматривались, как операции, могущие оказать на войну решающее значение. Зачастую на разборах создавалось впечатление идеальности проведения наступательных операций. Об этом докладывалось и правительству. Между тем, замалчивались недостатки нашего вооружения, применяемого в локальных конфликтах. Недостаточно с точки зрения военного искусства освещалась и война в Афганистане.
В этом месте уместно сделать небольшой, но необходимый экскурс в историю о развитии роли и месте противовоздушной обороны государства на примере войн и вооруженных конфликтов XX века. Хочу предварить читателя тем, что материалы об организации и ведении боевых действий войск ПВО в годы войны во Вьетнаме были любезно предоставлены мне активным участником этой войны генерал-полковником А. И. Хюпененым, который в наиболее напряженный период войны, в декабре 1972 года, являлся старшим группы советских военных специалистов ПВО в ДРВ.
Становление и развитие войск ПВО своими корнями уходит в опыт прошлого и является его логическим продолжением сегодня. В первую мировую войну противовоздушная оборона только зарождалась, являлась, по сути дела, системой мероприятий, обеспечивающих возможность ведения боевых действий. С такими взглядами на роль противовоздушной обороны в боевых действиях Красная Армия подошла ко второй мировой войне, и на начальном этапе Великой Отечественной противовоздушная оборона представляла обеспечивающий род войск. Это было серьезным просчетом нашей военной науки. Великая Отечественная война наглядно показала ошибочность таких взглядов на роль противовоздушной обороны в успешном проведении как оборонительных, так и наступательных операций. В годы второй мировой войны (для нас Отечественной) противовоздушная оборона превратилась в фактор, непосредственно оказывающий влияние на ход и исход военных действий, на военно-экономический потенциал страны, моральное состояние войск и населения. 9 ноября 1941 г. выходит Постановление Государственного Комитета Обороны № ГКО-874сс за подписью И. Сталина «Об усилении и укреплении противовоздушной обороны территории Союза». Этим Постановлением вводится должность Командующего Войсками ПВО территории страны – Заместителя Народного Комиссара Обороны по ПВО – и новая организационно-штатная структура ПВО.
В послевоенный период, в связи с бурным ростом средств воздушного нападения, роль Войск ПВО неизмеримо возросла. Они выделены в вид ВС и способны решать задачи стратегического предназначения, от успешного решения которых во многом будет зависеть ход и исход современной войны. Войска ПВО – войска постоянной боевой готовности. Они призваны и в мирное время находиться в таком состоянии, чтобы быть способными немедленно приступить к выполнению ответственных боевых задач по защите населения, группировок войск, административно-политических и экономических центров государства от ударов средств воздушного нападения противника, сохранению управления страной и ВС.
Необходимо учесть уроки начала ВОВ, локальных войн (об этом подробнее ниже) в деле военного строительства ВС, в том числе и Войск ПВО.
В связи с качественным ростом и развитием средств воздушно-космического нападения, повышением их роли и значения в достижении поставленных стратегических целей войны, проведением воздушно-космической наступательной операции, сегодня абсолютно правомерна постановка вопроса трансформации (перевода) Войск ПВО в новое качественное состояние – в Войска Воздушно-космической обороны. Основной формой боевых действий Войск ВКО становится воздушно-космическая оборонительная операция. Отсюда и появляется необходимость введения, а значит и разработка военной наукой и военным искусством такого понятия из области оперативного искусства и стратегии, как воздушно-космический ТВД. Он приобретает право на существование наряду с сухопутными и морскими ТВД, которые, кстати, сами сравнительно недавно появились в терминологии военной науки и военного искусства.
К сожалению, и сегодня, несмотря на опыт ВОВ и локальных войн, у части военачальников живучи недооценки войск ПВО в характере современных войн: предполагается вначале вторжение сухопутных сил после их стратегического развертывания и ведение боевых действий в приграничных (приморских) районах на глубину первых фронтовых операций. Но теоретические исследования и опыт локальных войн (т.е. практика) говорят об опережающем стратегическое развертывание наземных сил нанесении воздушного массированного удара со стороны агрессора на большую, а то и на всю глубину территории страны, проведением воздушной (воздушно-космической) операции. Целью такой операции является срыв планового развертывания сил обороняющейся стороной и лишение возможности организованного ее вступления в войну. Главным наступательным оружием стало авиационно-ракетное, а способом достижения стратегических целей – воздушная (воздушно-космическая) операция. Сухопутные войска вводятся в действие либо после гарантированного обеспечения их успеха (полуторамесячное воздушное наступление на Ирак, 1991 г.), либо вообще не находят своего применения (18–30 декабря 1972 г., Вьетнам).
В локальных войнах противоборство средств воздушного нападения и противовоздушной обороны, их роль и значение в достижении стратегических целей войны, наиболее наглядно проявилось во Вьетнаме и Ираке.
Действовавшая группировка авиации США против ДРВ в ЮВА включала в себя большое количество частей и соединений СА, ТА, ВТА, а также армейской авиации СВ (боевых самолетов около 1000, из них около 100 СБ, Б-52 и 36 F-111). Базируясь в Южном Вьетнаме, Таиланде, на кораблях 7-го флота, главные силы авиационной группировки США могли наносить удары по объектам ДРВ практически со всех направлений.
В боевых действиях против ПВО и ВВС ВНА американское командование использовало все основные типы самолетов, беспилотные средства, средства РЭП РЛС и поражения объектов, которые имелись на вооружении США. ДРВ оказалась своеобразным полигоном для авиации США по отработке не только образцов новой техники, но и тактических приемов и способов ведения боевых действий, включая и операции.
Американская авиация в период с 1965 года по 1973 год только над территорией ДРВ совершила более двух миллионов самолето-пролетов. Ею было сброшено около 7,7 млн. тонн бомб.
Но американские агрессоры не смогли действовать безнаказанно. Войска ПВО и ВВС ВНА только над территорией Северного Вьетнама уничтожили более 4000 самолетов.
Для США война во Вьетнаме закончилась бесславно. Победа ДРВ во многом стала возможна благодаря военной, экономической, дипломатической и политической помощи СССР.
В части, касающейся военной помощи, основную роль сыграли Войска ПВО страны. Это и техника и подготовка специалистов противовоздушной обороны ДРВ, обучение которых проводилось в наших центрах, училищах и академии. Непосредственно в ДРВ помощь оказывали советские военные специалисты (СВС), основу которых составляли профессионалы Войск ПВО страны. Старшим группы СВС был представитель Войск ПВО страны. Такое назначение не являлось случайным, т.к. характерной особенностью войны во Вьетнаме со стороны американцев являлось широкое использование авиации, как основной ударной силы, которая, по их мнению, предопределяла исход войны в целом в пользу США.
Весной 1972 года войска ДРВ с целью объединения страны начали наступление с трех направлений (Север, Центр и юг – на Сайгон). Наступление развивалось успешно до тех пор, пока авиация США активно не вмешалась в боевые действия. Бомбардировкам были подвергнуты города, порты, коммуникации, мосты и т.д., и т.п. Впервые против танков применены вертолеты и весьма успешно (более 80% потерь). Выходы в море из портов были заблокированы постановкой мин авиацией. Наступление войск ДРВ захлебнулось.
В конце 1972 года военно-политическая обстановка во Вьетнаме резко обострилась. Переговоры в Париже были прерваны. США ставят решительные цели – достичь решения вьетнамской проблемы военным путем.
Боевые действия ВВС США в декабре 1972 г. стали кульминационным моментом всей войны США против ДРВ.
По замыслу военно-политического руководства США интенсивные массированные бомбардировки столицы ДРВ г. Ханоя и других городов центральных провинций ДРВ должны были нарушить управление страной, подорвать моральный дух вьетнамского народа, сломить его волю к сопротивлению и, тем самым, заставить руководство ДРВ пойти на подписание Соглашения на выгодных для США условиях. Одновременно решалась задача дальнейшего разрушения военных и экономических объектов, коммуникаций, подавления системы ПВО.
Для решения поставленных задач и достижения основной политической цели американское командование на ТВД провело тщательно спланированную стратегическую воздушную наступательную операцию (кодовое наименование «Лайнбэкер-2») с привлечением всей СА, ТА и АА, дислоцирующейся на ТВД. Для обеспечения воздушной операции привлекалась часть сил 7-го флота.
Воздушная операция проводилась с учетом боевого опыта, с использованием новых взглядов в оперативном искусстве и тактике, в управлении и обеспечении войск. Она явилась очередным и самым мощным испытанием нового оружия, новых приемов и способов ведения боевых действий.
Основу замысла операции составляло:
– завоевание уже в первые часы ее проведения абсолютного господства в воздушном пространстве ДРВ путем нанесения ударов по аэродромам, их блокированию с воздуха, подавлению средств ПВО;
– нанесение массированных ударов по главному объекту ДРВ г. Ханой, а также по г. Хайфон, административно-промышленным, военным объектам и коммуникациям, с выделением значительных сил для обеспечения ударных групп, обстрел прибрежных объектов корабельной артиллерией;
– непрерывность воздействия по объектам (удары наносились днем и ночью), в том числе и с применением управляемых бомб с лазерной и телевизионной системами наведения.
Политическая обстановка в мире диктовала необходимость достижения политических целей в кратчайшие сроки, что также носило свое отражение в замысле воздушной операции.
Операция началась 18 декабря первым массированным ударом СА по г. Ханой, около 20.00 часов. В ходе операции совершено 34 массированных удара, 2814 самолето-пролетов (1810 – ночью), среднесуточная интенсивность – 234 (151 ночью).
Роль главной ударной силы выполняла СА, совершившая 17 массированных ударов, 594 самолето-пролета. Составляя основу массированных ударов ВВС, она впервые применялась в таком массовом составе.
ТА и АА обеспечивала боевые действия (60%), наносила удары (36%), вела разведку (4%). К участию в операции было привлечено до 200 стратегических бомбардировщиков Б-52, новейшие истребительные бомбардировщики – F-111, более 800 самолетов ТА и АА. Особое внимание в операции было уделено организации и осуществлению управления и всестороннему обеспечению. В соответствии с единым планом и замыслом общее управление осуществлял ОЦУБД (г. Сайгон), непосредственно – ВКП, запасной центр управления (корабль УРО). Взаимодействие всех родов авиации было четким и хорошо отработанным.
Информация о воздушной обстановке и контроль за воздушным пространством на ВКП поступала от собственных РЛС, РЛС кораблей 7-го флота, самолетов ДРЛО.
Обеспечение включало: разведку, РЭП, непосредственное обеспечение ударных групп и огневую поддержку корабельной артиллерии.
Воздушная разведка проводилась всеми типами разведчиков (всего 149 самолето-пролетов, из них СР 71–14, БСР-49), 12–13 самолето-пролетов в сутки.
Главным принципом в организации РЭП было массированное использование средств создания комбинированных (активных и пассивных) помех и применение ПРР («Стандартный АRМ»). Средства РЭП были установлены на всех самолетах СА, ТА и АА, а также применялись специальные самолеты РЭП (ЕБ-66) и корабельные станции помех.
Для Войск ПВО и ВВС ВНА воздушная операция, проводимая ВВС США, не была неожиданной ни в стратегическом, ни в тактическом планах. Это позволило до ее начала провести ряд мероприятий (уточнить группировки, усилив их с наиболее вероятных направлений налета, учесть опыт боевых действий против СА в 4-ой военной зоне, усовершенствовать инженерное оборудование и маскировку и т.д.), которые положительно сказались на эффективности ПВО ДРВ.
Боевая техника и вооружение ВПВО и ВВС (в основном советского производства, далеко не современные: ЗРК С-75 «Двина», самолет МиГ-21) показали в целом вначале боевые качества и способность уничтожать современного воздушного противника.
За 12 дней и ночей (18–30 декабря) был уничтожен 81 самолет (из них 34 – Б-52 и 5 F-111).
Потери Войск ПВО и ВВС ВНА не нарушили систему ПВО ДРВ и были незначительны (3 самолета, 5 дивизионов – из них только один не подлежал восстановлению). 30 декабря 1972 года последний день воздушной операции. Понеся серьезные потери, американцы прекратили операцию, не достигнув главной ее цели. Соглашение о мире во Вьетнаме было подписано на условиях, выгодных для ДРВ.
Таким образом, анализ боевых действий ВВС США на заключительном этапе войны во Вьетнаме, а также боевой подготовки ВС НАТО и военной доктрины США и их союзников, показывает возросшую роль и значение ВВС в решении задач стратегического значения, и что воздушную (а сегодня воздушно-космическую) операцию, как основную форму боевых действий ВВС, следует считать типичной для любой войны (локальной или всеобщей). Этот вывод подтвердился и в войне против Ирака (1991 г.). Но об этом в соответствии с хронологией повествования речь пойдет позже.
Империалистические государства, с тех пор как они стали располагать средствами воздушного нападения, во всех агрессивных войнах стремятся с максимальной эффективностью применить эти средства. Высокая эффективность их применения обеспечивается внезапностью. Ослабить эффективность воздействия средств воздушного нападения противника сторона, подвергшаяся агрессии, может высокой бдительностью и наличием боеготовых современных средств противовоздушной обороны. Не исполнение же этого условия приводит к тяжелым последствиям. Наглядным примером служит внезапное нападение на Советский Союз гитлеровской Германии в 1941 году, когда в воздушное пространство СССР одновременно внезапно вторглись тысячи немецких самолетов, которые нанесли бомбовые удары на глубину 200–300 км по городам, аэродромам, дислокации войск, железнодорожным узлам, военно-морским базам, мостам и другим объектам.
Внезапные удары с воздуха на протяжении почти всей западной границы СССР от Балтийского до Черного морей без должного противодействия средств ПВО во многом предопределили успех операций немецких войск в начальном периоде войны. Фактически в первый день войны Советский Союз только на земле потерял свыше одной тысячи своих самолетов.
Другим наглядным примером тяжелых последствий недооценки ПВО может служить «6-ти дневная война» на Ближнем Востоке в период с 5 по 11 июня 1967 г., когда в воздух были подняты все боеготовые самолеты Израильских ВВС с целью нанесения ударов по 20-ти аэродромам Египта. За первый день войны было выведено из строя 374 арабских самолета, почти вся боевая авиация. Исход военного конфликта был предрешен в пользу Израиля.
Или «Октябрьская война на Ближнем Востоке» с 6 по 24 октября 1973 года, в которой израильтяне пытались повторить опыт 1967 г. путем нанесения массированного удара авиацией по объектам Египта и Сирии. Только благодаря сильной ПВО (с учетом опыта 1967 г.) цели агрессора не были достигнуты, хотя израильская авиация произвела свыше 9000 самолето-вылетов.
Локальные войны и вооруженные конфликты начала 80-х годов, такие как Англо-Аргентинский конфликт в 1982 г., вооруженная агрессия Израиля в Ливане в 1982 г., Ирако-Иранский вооруженный конфликт, свидетельствуют о резком возрастании роли военных действий в воздушном пространстве.
В войне против Ирака в начале 1991 года миру продемонстрированы примеры использования в агрессивных целях космического пространства.
Таким образом, происходит слияние двух сфер в единое воздушно-космическое пространство по применению из него средств воздушно-космического нападения.
По мере возрастания боевых возможностей средств воздушно-космического нападения в такой же пропорции должны возрастать возможности систем противовоздушной и противокосмической обороны. Несоблюдение этого условия приведет к поражению при отражении агрессии.
В Министерстве обороны и в Генеральном штабе на всех решающих постах были маршалы и генералы, выходцы из Сухопутных войск. Я иногда сталкивался с такими из них, которые глубоко не разбирались в других видах ВС, но ущербно вмешивались в их дела. Помню, на одном из совещаний в Генштабе под руководством генерал-полковника М. А. Гареева рассматривался вопрос – оставлять прежнее название «Войска ПВО страны» или дать им новое название «Войска ПВО» без слова «страны». Я выступил от Войск ПВО и просил оставить прежнее название со словом «страны», как в наибольшей мере отражающее задачи, возлагаемые на войска по защите страны с ее населением, экономическим и промышленныv потенциалом. Кроме того, Войска ПВО – войска постоянной готовности, десятки тысяч личного состава, ежесуточно в мирные дни, заступая на боевое дежурство, дают торжественную клятву бдительно защищать воздушные рубежи своей Родины. Казалось, все было за то, чтобы оставить слово «страны», и, тем не менее, наше предложение было отвергнуто большинством участников совещания. Особенно протестовали сухопутчики. Ради справедливости нужно отметить, что слово «страны» из наименования войск хотя и было убрано в 1981 году, но инициатива этого, как мне стало известно гораздо позже, исходила еще от министра обороны маршала Советского Союза А. А. Гречко в середине 70-х годов. Так что генерал-полковник М. А. Гареев в этом случае не захотел преодолеть мнение большого авторитета, хотя для Вооруженных Сил никакого ущерба возвращение прежнего наименования не влекло. Мною приведен только один пример предвзятого подхода к решению проблем Войск ПВО, а их было очень много.
Наш голос, голос специалистов, заглушался в Генеральном штабе, где вопросы решались теми, кто был ближе к руководству и действовал нередко в угоду ему, а не с точки зрения интересов дела. В то же время, разве мы не понимали, что увлекаться дальнейшим наращиванием количества танков бессмысленно, что образование Ставок Главных командований в таком количестве – сомнительная затея, влекущая за собой колоссальные расходы только на одно их обустройство. Их образование увязывалось с предвоенными годами, когда с началом войны в 1941 году пришлось в сложнейших условиях создавать Главные командования на стратегических направлениях, но то было более сорока лет назад и нужно ли было через такой промежуток времени устранять ошибки прошлого, когда в корне изменились условия ведения современной войны.
Если еще и объяснимо было развертывание Ставки на Дальнем Востоке, то на Западном и Южном стратегических направлениях их развертывание вносило лишь путаницу в управлении Вооруженными Силами в мирное время требовало колоссальных затрат.
Разве вызывалось это необходимостью в 80-х годах? Может, в этом одна из причин бедствия сотен тысяч офицерских семей, оставшихся без квартир. Миллионы тратились на всякие нужные и ненужные учения то на Востоке, то на Западе, от которых Вооруженные Силы не становились сильнее. Пройдет еще десять лет и народ убедится в больших просчетах нашего военно-политического руководства, не сумевшего правильно проанализировать истинное состояние и степень крепости Союза стран Варшавского Договора, а внутри государства – крепости Союза Советских Социалистических Республик, и сделать из этого прозорливые выводы по созданию группировок войск с запасами вооружения и техники. Отсутствовало предвидение Генеральным штабом в недалеком будущем развития событий.
В итоге получили скоростной развал Варшавского Договора и почти бегство группировок Вооруженных Сил из союзных стран с большими потерями для государства. То же произошло и с союзными республиками. Вооруженные Силы оставили на их территории современное вооружение, которое используется теперь в гражданских войнах от Молдовы до Таджикистана. Непростительно руководителям советских Вооруженных Сил не суметь разглядеть гибель своего государства и не оправдать надежд своего народа. Ни одно имя маршала не попадет в летопись истории СССР с лучшей стороны в кошмарный для него период. Лишь один маршал С. Ф. Ахромеев, видимо, осознал ответственность за просчеты военного руководства, за что и расплатился своей жизнью.
3 сентября Главком сказал мне, что мое личное дело передано в Генштаб для изучения. Мне хотят предложить должность, занимаемую генералом Калашниковым. «Ты не соглашайся». Я ответил: «Поступлю, как Вы скажете». Главком: «У тебя своя голова есть». Присутствующий при разговоре член Военного совета вставил: «Наоборот, пусть назначают туда, нам будет легче».
С 19 по 24 сентября 1982 г. я находился на учениях в Уральской армии ПВО (ОА ПВО). Побывал в Свердловске, Куйбышеве, Йошкар-Оле. Работали вместе с Е. С. Юрасовым. Это была моя вторая поездка на учения в этом году. В командование армией к тому времени вступил мой давний и добрый товарищ по службе генерал-лейтенант авиации В. Г. Царьков. Я с удовольствием делился с ним своим опытом, помогал его заместителям, особенно много общался с начальником штаба армии генералом С. В. Поставневым.
Поездка на Урал помогла лучше определить роль армии в системе ПВО страны, в частности в сохранении от ударов с воздуха по объектам «кладовой» нашего государства, которую представлял из себя Урал. В процессе заслушиваний на учениях и анализа группировки США и средств армии я серьезно задумался над построением системы обороны. У меня возникло сомнение в правильности построения системы ПВО по объектовому принципу, с появлением у вероятного противника новых средств доставки оружия – стратегических крылатых ракет (СКР). Я приходил к выводу, что целесообразнее было бы строить систему ПВО по рубежам, создавая линию разведки из плотных боевых порядков радиолокационных средств и линию мощных огневых средств ЗРВ, с общей глубиной рубежа обороны до 200–300 км. Тогда легче бы решались вопросы оснащения средствами АСУ органов управления, оперативнее и проще стало бы само управление, четче бы обозначилась ответственность командиров за свои участки на рубежах. Такие рубежи способны обеспечивать 100%-ное обнаружение целей на любых высотах, эффективнее воздействовать на них и своевременно передавать информацию о прорвавшихся целях на последующие рубежи. Подобный принцип построения ПВО упорядочил бы размещение современных зенитных ракетных и авиационных комплексов перехватов. Соблюдалась бы определенная закономерность. Можно было начать построение рубежа на Западе, с крайнего Севера до Черного моря, а затем переключиться на Восток страны. Да, современные средства ВКН требовали изменения подходов к самой системе ПВО даже в незатронутых реформой объединениях. Мы же думали о том, как не допустить полного распада системы ПВО, без чего не имело смысла совершенствование ПВО в изложенном направлении. Надо было скорее исправить ошибку и собрать Войска ПВО воедино.
В октябре я уехал в отпуск, вслед за Главкомом. Отдыхали какое-то время одновременно с ним в Ессентуках. Возвратились из Ессентуков раньше на два дня. 23 октября нужно было быть на подведении итогов в войсках за 1982 год.
27 октября произошло немаловажное событие для Вооруженных Сил. В Кремле состоялось совещание руководящего состава Вооруженных Сил с участием членов Совета обороны под председательством Л. И. Брежнева.
На совещании выступили Л. И. Брежнев и Д. Ф. Устинов, ряд военачальников, в том числе генералы армии М. М. Зайцев (ГСВГ), Б. Л. Говоров, И. А. Герасимов (КВО), И. М. Третьяк (ДВО), генерал-полковники Б. В. Снетков, В. А. Беликов, А. У. Константинов, М. А. Тягунов, адмиралы Н. И. Ховрин, Яблонский (ТОФ) и другие. Начальник Генерального штаба не выступал. В выступлениях явно прослеживалась поддержка реформирования и идея создания объединенных КП ПВО и ВВС. Это означало, что решение маршала Н. В. Огаркова принято и будет проводиться в жизнь. Казалось, дальнейший спор бесполезен.
После совещания поднялась очередная волна восхваления Л. И. Брежнева как основной фигуры в руководстве Вооруженными Силами. Естественно, с новой силой говорилось и о руководящей роли партии. В армии восторжествовал принцип единства военного и политического руководства. Никому и в голову не приходило под фанфары возвеличивания Генсека в армии, что через 13 дней его не станет.
28 октября состоялось подведение итогов в нашем Главкомате, а 29 октября я провел в г. Жуковском с Сашей Федотовым. Он показал мне все новые типы самолетов, которые испытывал, и я смог даже посидеть в кабинах некоторых из них. В тот день Александр Васильевич выпускал в самостоятельный полет летчика ЛИИ ВВС Игоря Петровича Волка. Мы наблюдали за их полетами с земли с известным летчиком-испытателем Василием Архиповичем Комаровым. После успешного вылета на МиГ-29 И. П. Волка мы с Сашей слетали на Ан-2 в районе Жуковского. Пилотировал Саша, несколько раз он передавал управление самолетом мне, и я вспоминал свою основную профессию. При этом Саша делал оценки, насколько я утратил навыки. Наша встреча с Александром Васильевичем закончилась знакомством с его друзьями-испытателями и поздравлениями с самостоятельным вылетом на МиГ-29 Игоря Волка. Отметили такое событие по авиационной традиции.
В тот день я смог поближе познакомиться с условиями работы моего друга. Меня удивила скромность быта наших летчиков-испытателей, которые в дни полетов не каждый раз могли пообедать в столовой. Комнаты для переодевания в летные костюмы и душевые были оборудованы самими летчиками. Много усилий в этом отношении приложил Александр Васильевич Федотов. Страна не баловала своих самых смелых и талантливых сыновей.
4 ноября я проведал маршала С. А. Красовского на его даче в Монино. В разговоре, уже не помню о ком, маршал заметил: «Можно быть умным в мирное время, а в войну быть дураком, и наоборот». Привел при этом пример из жизни генерала Брусилова, который до войны не проявлял никаких особых дарований. А я вспоминал на этот счет суждение самого генерала Брусилова. Он писал: «Для полководца требуется много различных свойств ума, характера и воли, которые даются природой и приобретаться обучением не могут».
9 ноября вышел из отпуска на службу и получил задание на подготовку Главкому материала для выступления на Военной коллегии МО о решении задач в войсках в свете требований Л. И. Брежнева в его выступлении перед военачальниками 27.10.82 г. Тогда многое решалось «в свете указаний».
Похороны Л. И. Брежнева
10 ноября появились тревожные признаки какого-то крупного несчастья. В Москву литерными самолетами слетались члены Политбюро и ЦК КПСС. По телевидению отменена трансляция концерта по случаю 65-летия советской милиции. И только 11 ноября в 12 часов дня по телевидению и радио было передано сообщение о кончине Л. И. Брежнева 10 ноября в 8 час. 30 мин. Сообщалось о составе комиссии по организации похорон, передавалось обращение к народу, автобиография умершего и дата похорон на Красной площади.
12 ноября состоялся траурный Пленум ЦК КПСС, на котором Генеральным секретарем был избран Ю. В. Андропов. С 13 часов открывался доступ для прощания в Колонном зале Дома союзов. Был уточнен наряд офицеров от Главкомата для прохождения у гроба и почетного караула (по 150 человек для ежедневного прохождения и по 55 человек в почетный караул). Организация по этим вопросам в Главкомате возлагалась на меня.
15 ноября в 12.00 похороны Л. И. Брежнева на Красной площади. Мы прибыли на площадь в 10.40 с генералами С. А. Бобылевым, И. М. Мальцевым, В. А. Белоусовым, В. И. Чурсиным, Е. А. Сизовым, Ю. Т. Чесноковым и полковником В. А. Бобровым. Находились на правой стороне в 50 метрах от Мавзолея. Погода пасмурная, холодная, хотя температура и плюсовая. Площадь быстро заполнялась людьми. Удивительно тихо. Над сплошной массой людей от каждой делегации возвышаются по пять-шесть портретов Л. И. Брежнева в траурном обрамлении. В первом ярусе люди, во втором – портреты, их очень много. Зачем?
Мы уже знали из доклада нашего дежурного генерала, что из-за рубежа в Москву прибыло с делегациями 60 самолетов. В 11.35 стали доносятся глухие звуки траурной музыки. Царит какая-то таинственность, могильность. Музыка означала начало движения похоронной процессии от Дома союзов. К 12.00 она должна быть у Мавзолея. Вот уже траурные мелодии подхватывает оркестр на Красной площади. Ровно в 12.00 гроб с телом Л. И. Брежнева, установленный на катафалке у Мавзолея, снимают с лафета и ставят на специальный стол. Члены политбюро ЦК КПСС и члены правительства поднимаются на Мавзолей. Начинается траурный митинг. Речи произносят Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов, А. П. Александров, В. В. Пушкарев (от трудящихся Москвы), А. Ф. Гордиенко, секретарь горкома партии КПУ Днепродзержинска. В 12.30 митинг окончен. Началось погребение. Нам плохо видно. В 12.45–12.50 гудят заводы, останавливается транспорт, народ замирает. Над площадью пролетает стая птиц, слышен шум их полета. С 12.50 проходят войска. Я думаю, наверное, Красная площадь больше не увидит таких грандиозных похорон, какими были похороны Л. И. Брежнева. Выходим с площади, идем мимо Спасской башни. От Мавзолея до Спасской башни стена из венков. Направляемся к своим машинам, которые стоят под Москворецким мостом. Выезжаем из Москвы по шоссе Энтузиастов. В Москве спокойно. Усиленный наряд милиции только в центре столицы.
Как поведет страну Андропов? Чтобы управлять таким государством как СССР, нужно иметь немало мудрости. Сложная международная обстановка. Нечем похвалиться и во внутренних делах. Растет число хищений, ослабевает идеология, увеличиваются трудности в экономике, особенно в сельском хозяйстве. Происходит крен партийной верхушки на всех уровнях в сторону, противоположную заветам Ленина. Беспокойство вызывает и внутригосударственная дисциплина. Было о чем поразмыслить.
Интенсивность моей работы возрастала. Теперь я, как первый заместитель, проводил тренировки на ЦКП или участвовал в тренировках, проводимых по плану Генерального штаба, возглавлял расчеты ЦКП при нарушениях воздушных границ самолетами иностранных государств или нарушениях режима полетов своими самолетами. Мне все чаще приходилось непосредственно принимать участие или быть ответственным за подготовку того или иного материала для Главнокомандующего или начальника Главного штаба. Все теснее становились мои контакты с начальником Главного управления вооружения Войск ПВО генерал-полковником Л. М. Леоновым, председателем научно-технического комитета генерал-лейтенантом Г. С. Легасовым. Общение с ними расширяло мои понятия о механизме создания нового вооружения для Войск ПВО, о НИРах и ОКРах, сроках их проведения и т.п. Этому во многом способствовали и хорошие отношения с Леонидом Михайловичем, его заместителями генералами Г. И. Хлыниным и О. П. Сидоровым. Круг моего знакомства с товарищами из ГУВ расширялся. В тесном контакте приходилось работать и с товарищами из наших научно-исследовательских институтов, возглавляемых в то время генералами С. С. Сапегиным и Ю. Г. Ерохиным.
По-прежнему для системы ПВО оставались сложными маловысотные, малоскоростные воздушные цели или аэростаты, дрейфующие на высотах от 20 до 30 тысяч метров. Наши ученые работали над созданием средств борьбы с такими целями. А пока этих средств не имелось, воздействия на них были мало эффективны. Зачастую силы и средства ПВО оказывались бессильны в борьбе с ними. Нам приходилось выслушивать упреки от Генштаба за безуспешные действия. Не все шло гладко и в работе внутри Главкомата. Порою я наблюдал повышенную нервозность Главкома во взаимоотношениях с командующим авиацией генерал-полковником Н. И. Москвителевым, командующим зенитно-ракетными войсками генерал-полковником А. И. Хюпененым и начальником радиотехнических войск генерал-лейтенантом М. Т. Береговым. Не складывались нормальные взаимоотношения между Главкомом и начальником штаба. Все это нарушало ритм работы в Главкомате.
Генеральный штаб продолжал свои эксперименты не только в видах ВС, но и в системе гражданской обороны. С резкой критикой экспериментов выступил начальник Гражданской обороны страны генерал армии Алтунин. Мы ознакомились с его докладом министру обороны, в котором осуждались четырехлетние опыты, приносящие вред ГО. Генерал армии Алтунин просил министра обороны прекратить эксперименты, ослабляющие защиту населения. Доклад начальника ГО приободрил нас. После него Главком решился отослать министру обороны свой доклад о вреде эксперимента в Войсках ПВО. Наверное, в сотый раз перечитывали и уточняли текст, пока окончательно не подготовили. Главком очень аккуратно действовал, не торопился с этим решающим шагом. В таком вопросе промахи означали гибель замысла. Несколько решительнее был его первый заместитель генерал-полковник Е. С. Юрасов. Он смело делал доклады начальнику Генерального штаба и самому министру по ряду вопросов развития вооружения, итогов его применения в военных конфликтах за рубежом. Но эта область была компетенцией не его, а Главкома.
После смерти Л. И. Брежнева начались перестановки в верхах. До военных пока еще не добрались. Мы надеялись, что скоро дойдут и до Генштаба и разберутся с реорганизацией в войсках.
В своем кругу мы сожалели, что в этот период не было в Вооруженных Силах военачальников типа Жукова, Рокоссовского, Шапошникова, Конева, Соколовского. Самым популярным в руководстве Министерства обороны был генерал армии В. И. Петров, но, к сожалению, он был один.
А тем временем с Войсками ПВО положение ухудшалось. Государство продолжало ослаблять свой щит. Самым неприятным из всего набора отрицательных явлений в результате реорганизации было дробление системы ПВО по военным округам, в то время как истребители-перехватчики способны были действовать в границах нескольких округов. Теперь же командующий войсками округа в случае пролета воздушных целей через границы другого округа не нес ответственности за ПВО и мог не использовать свои силы и средства, какие бы планы взаимодействия не составлялись. Трехлетний опыт новой организации Войск ПВО все больше убеждал нас в ее ошибочности. Число нарушителей воздушного пространства СССР и ОВД не уменьшалось, а действия ПВО по пресечению полетов нарушителей носили неорганизованный характер.
Заметно затормозился процесс автоматизации командных пунктов всех степеней, а в оперативном звене и вовсе прекратился. В труднейшем положении оказались роты и батальоны радиотехнических войск, вошедшие в состав военных округов, где командованию округов было не до них. Резко обозначилась дисквалификация летчиков бывших полков истребительной авиации ПВО. Многие полки перевооружались на истребители-бомбардировщики. Стала ощущаться утрата квалифицированных кадров ПВО в оперативно-тактическом звене. Все это мы видели, и в душе нарастал протест.
Для придания нашему докладу большей весомости я предложил Главкому (оставался тогда за начальника штаба) направить в западные округа группы офицеров Главкомата с целью более глубокого изучения вопросов управления в округах силами и средствами ПВО. Главком согласился. Начальник ГОУ генерал армии В. И. Варенников разрешил их выезд.
В стране проходили торжества по случаю 60-летия образования СССР. 17 декабря состоялось торжественное собрание в нашем поселке «Заря». С докладом выступил Главком. В Вооруженных Силах были присвоены очередные звания, нашего Главкома на этот раз обошли.
В новой должности у меня больше встреч с Главкомом. Часто прихожу к нему на доклады документов. Главком тщательно просматривает, по несколько раз перечитывает, делает поправки. Приходится перепечатывать, делать повторные заходы. Каждый заход к Главкому требует нервного напряжения. Главком не терпит некомпетентности, нужно уметь держать себя, знать, когда можно вступить в разговор, особое искусство требуется, когда нужно отстоять идею, рожденную коллективом. В Главкомате начинают привыкать к моему общению с Главкомом, несколько преувеличивая его результативность. Но то, что я участвую почти во всех значимых для войск вопросах, известно всем. А я знаю, что в самом Главкомате и войсках люди интересуются тем, как мы стараемся восстановить наши расформированные армии ПВО, болеют за нас, радуются мало-мальским успехам, с нетерпением ждут перемен к лучшему.
21–22 декабря в Москве состоялось совместное заседание ЦК КПСС, Верховного Совета и ВС РСФСР, посвященное 60-летию образования СССР. С деловой речью выступил Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. А. Андропов. На совещании присутствовали делегации из 130 государств.
24 декабря меня пригласил на беседу в ЦК А. Н. Сошников, об этом мне позвонил Главком в 22.00 23 декабря. Я захватил с собою копию доклада о состоянии системы ПВО, отправленного начальнику Генерального штаба 13 декабря. В докладе Главком изложил свое отрицательное мнение по поводу нового эксперимента с оргструктурой ВВС и ПВО в приграничных округах и в резкой форме выразил протест по поводу новой оргструктуры Войск ПВО. В нем говорилось, что новая оргструктура не только не устраняет выявленные принципиальные слабости Войск ПВО до 1980 года, но и создает ряд новых трудностей. Она порождает беспрецедентный случай в практике строительства наших Вооруженных Сил – двойственное, а то и тройственное подчинение командующего ПВО и ВВС военных округов трем Главкомам.
В ЦК КПСС заинтересовались таким положением, и А. Н. Сошников внимательно выслушал меня по содержанию доклада и перспективе развития системы ПВО на современном этапе. А перспективу мы видели в развитии Войск ПВО как самостоятельного вида Вооруженных Сил, способного вести борьбу в космосе и приземных слоях атмосферы. Учитывая, что задачи Войск ПВО начинают перерастать за рамки борьбы только в воздухе, не исключено в будущем их преобразование в Войска воздушно-космической обороны.
В конце беседы А. Н. Сошников прочитал доклады на имя НГШ ВС и министра обороны (доклад еще не был подписан и не отсылался), познакомился с тезисами доклада на коллегии Министерства обороны. Реакция с его стороны и других присутствующих товарищей была весьма доброжелательна. Их давно беспокоило создавшееся в Войсках ПВО положение. Прощаясь, А. Н. Сошников поблагодарил меня, сказал, что позвонит Главкому и на днях подъедет к нему. Подчеркнул возможность создания комиссии на самом высоком уровне. Рекомендовал Главкому подписать доклад министру обороны.
По прибытии в Главкомат Главком позвонил мне, спросил, как прошла встреча в ЦК. Я доложил обо всем, сказал, что в ЦК рекомендовали подписать доклад министру обороны. В ответ услышал: «Ну что же, подписывать, так подписывать!»
31 декабря. До исхода 1982 года остается несколько часов. Год прожит. Можно подводить итоги. Главным содержанием моих служебных дел являлось участие в защите Войск ПВО страны. Написаны десятки докладов, позади десятки встреч с Главкомом, в Генеральном штабе. Однако, эффект незначителен. Мне казалось, что недостаточно решительно действовало наше руководство. Только один доклад дошел до министра, остальные лежали в сейфах. Минувший год был годом освоения новой должности, собственного роста, участия в учениях крупного масштаба, изучения механизма управления Вооруженными Силами (с позиций наблюдателя).
В последний день 1982 года дочь Оля в Москве родила внука. Теперь их трое – Андрей, Саша и Дима.
1983 год. Накал борьбы за войска. Операция «К»
Год начался непосредственным выполнением возложенных на меня начальником Главного штаба обязанностей по координации вопросов, связанных с участием наших сил и средств в Сирии. Были созданы две оперативные группы для взаимной информации и согласования всех вопросов, связанных с операцией «К...2». Оперативную группу в Главкомате возглавлял заместитель Главкома генерал-полковник авиации Б. В. Бочков, в Дамаске – генерал-лейтенант К. С. Бабенко. Заместителем у генерала Б. В. Бочкова назначили меня. В мои функции входило постоянное поддержание связи с генералом Бабенко и непосредственное руководство группой по выработке рекомендаций нашим силам ПВО в САР по отражению возможного удара с воздуха и решению других вопросов. Для решения задачи по переброске в САР назначенных сил ПВО я установил тесную связь с Министерством морского флота СССР, где моим коллегой на определенное время стал зам. министра В. С. Зборащенко.
25–27 января вместе с генералом В. А. Белоусовым мы были в командировке в г. Николаеве, где шла погрузка на морские суда для переброски в Сирию наших подразделений ЗРВ. Непосредственно в Николаеве руководил работой зам. командующего МО ПВО генерал-лейтенант В. П. Виноградов. Там возникло несколько проблем, разрешение которых потребовало нашего участия. Не прошло и суток после нашего прилета в Николаев, как меня отозвал в Москву начальник Главного штаба. Пришлось возвращаться раньше запланированного срока. Проблемы все же разрешить успели.
Возвращаюсь в Главкомат и узнаю, что завязывается новый узел взаимоотношений между ГУКОС (Главное управление космических сил) и Войсками ПВО. Нужно срочно писать доклад. Нам поручено изложить свою позицию по созданию космических войск. Для меня направление новое. Работаем с товарищами из ГУВа и НИИ. Группой офицеров по составлению доклада непосредственно руководит полковник Е. В. Гаврилин. Я присматриваюсь к своим новым коллегам. Умные ребята. Через несколько часов смогли подготовить первую часть доклада, остальной текст отработали позже.
13 февраля внезапно умер недавно вышедший в отставку генерал-полковник Иван Михайлович Гуринов. С его именем немало связано в истории становления зенитно-ракетных войск (ЗРВ). Организую похороны. Генерал Романов болеет.
Из САР беспрерывно поступают донесения с просьбами и предложениями. Все они немедленно удовлетворяются. Старший военный советник в САР генерал-полковник Г.П. Яшкин делает ежедневные доклады министру обороны, из которых явствует, что главной угрозой для Сирии является нанесение внезапных ударов по объектам с воздуха. Главный советник строит свои доклады таким образом, чтобы ему дали рекомендации по применению сил и средств ПВО на случай отражения ударов. Телеграммы с резолюциями министра обороны передаются для принятия мер нашему Главкому, от Главкома ко мне. В Главкомате создана специальная группа по выработке рекомендаций на эти донесения из Дамаска. Вырабатываем. Подписываем у Главкома и посылаем. Для оперативности я созваниваюсь с генералом К. С. Бабенко и по телефону передаю суть содержания наших рекомендаций. Большое внимание уделяю при этом боевым действиям в условиях радиоэлектронной борьбы.
23 февраля отмечалась 65-я годовщина Советской Армии и Военно-Морского Флота. Мы с женой на торжественном собрании в ЦТСА. Еще раз убеждаемся, как народ любит Советскую Армию.
До выезда в ЦТСА проведал маршала С. А. Красовского. Он совсем плох, жизнь на исходе. Жена его Зельма Рудольфовна в таком же состоянии. Детей у них нет. Маршал прослезился, поблагодарил меня за приезд. Всхлипывая, немощный старик сказал: «Кончилось всё, Красковский – уже нет былой смелости, мужества и сил». Маршал жаловался на боли в спине и животе. Я передаю ему поздравления от Главкома и генерала Н. Д. Гребенникова, который был в войну в армии Красовского главным инженером. Маршал просил передать им взаимные поздравления.
К концу месяца стало известно решение министра обороны о временном запрещении выносить на коллегии вопросы, связанные с изменением оргструктур в Вооруженных Силах, чтобы разобраться с тем, что уже натворили.
Александру Васильевичу Федотову к 65-летию Советской Армии и Военно-морского Флота присвоено генеральское звание.
В мае планировался оперативный сбор в Главных управлениях Министерства обороны и Главкоматах видов ВС. Нас вызвали в Генштаб на инструктаж об особенностях проведения сбора. Проводил совещание зам. начальника Генштаба генерал-полковник М. А. Гареев, в тот период видная фигура. Речь шла о важности учебы офицеров Центрального аппарата. Запомнилось такое выражение генерала: «Занятия нужны тем, кто работает в Центральном аппарате, не менее, чем тем, кто проходит службу в полках». О привлечении к учебе 100% офицеров. Тематику занятий можно определить самим, но обязательно предусмотреть двухчасовое командно-штабное учение.
Второй вопрос совещания – о снижении цензурной строгости при публикации материалов в печати. Дошло до того, что полностью засекретили военную науку, чем наносился серьезный ущерб совершенствованию офицеров, особенно молодых. За последние шесть лет вышло девять постановлений ЦК КПСС и правительства о сохранении секретов. Читать офицерам по современной тематике было нечего. Узнавали о вооружении в иностранных армиях и догадывались, что подобные образцы есть и в Советской Армии. Последнее популярное издание о войне под редакцией Маршала Советского Союза Соколовского «Военная стратегия» вышло в 1962 году. Вопрос был поставлен правильно, но положение с военной литературой не изменилось.
В марте у меня состоялись две поездки в Прибалтику по работе на КП ВВС и ПВО округа и для постановки задачи летному составу эскадрильи самолетов радиолокационного дозора А-50 на предстоящих учениях.
24 марта получили вместе с генерал-полковником Н. И. Москвителевым неожиданное задание по участию в расследовании от ВПВО случая нарушения государственной границы сопредельного государства экипажем ракетоносца Ту-22п. Это был уникальный случай в авиации, когда командир корабля перед взлетом с одного из приграничных аэродромов в составе полка не согласовал компас и выполнил полет ночью с обратным курсом по всему маршруту, чисто случайно не закончившийся крупным международным скандалом. Комиссию возглавлял первый зам. Главкома ВВС дважды Герой Советского Союза маршал авиации А. Н. Ефимов. Пришлось побывать в Моздоке, Марах, Тбилиси, Барановичах. Разбираясь с действиями дежурных сил ПВО, особенно в ЗакВО, мы смогли убедиться в отрицательном влиянии передачи соединений ПВО страны военным округам, раздробленности границ, многоступенчатости в управлении дежурными силами, взаимодействия как внутри округов, так и за их границами с органами единой системы управления воздушным движением. Расследование закончилось изданием приказа МО СССР.
Значительным событием для ВС явилось присвоение высших воинских званий Маршала Советского Союза Ахромееву, Куркоткину, Петрову и Главного маршала артиллерии Толубко. Наш Главком и в этот раз был обойден, что вызвало в офицерской среде немало кривотолков. Все ожидали кадровых перестановок в Министерстве обороны.
В начале апреля Главкомат посетил начальник Главного управления кадров генерал армии И. Н. Шкадов. Посещение таким лицом Главкомата не случайно, в данном случае оно связывалось с именем генерала С. Ф. Романова.
9 апреля меня вторично вызвали в ЦК КПСС. Вновь состоялся разговор с А. Н. Сошниковым. Я поделился результатами своих поездок в ЗакВО, ПрибВО и ТуркВО. Александр Николаевич и в этот раз внимательно выслушал меня. Я понимал, что он располагает широкой информацией из войск о фактическом состоянии дел в системе ПВО. Хотя А. Н. Сошников хорошо понимал состояние, в котором оказались Войска ПВО страны, он был бессилен предпринять что-либо существенное. Видимо внутри ЦК КПСС имелись свои дистанции и интервалы. Я начал терять веру в былое представление о Центральном Комитете и понимать, что мнение работников аппарата ЦК КПСС мало что значило для высшего политического руководства. Там, как и повсюду в государстве, все решал и правил один человек. Для меня с некоторых пор стало ослабевать высокое мнение о ЦК КПСС, как органе управления партией и государством. Вместе с этим и товарищи из аппарата ЦК КПСС в моих глазах утрачивали былой авторитет. Впоследствии, когда один человек, возглавлявший ЦК КПСС, привел к гибели не только многомиллионную партию, но и государство, видимо, и цэковцы поняли свое нулевое значение в судьбоносных событиях и процессах в государстве.
Главком продолжал затягивать с докладом министру обороны, нервничал, заметно сдал за последнее время. Причины тому были. В последнее время участились случаи нарушения государственной границы и режимов полетов. Генерал-полковник авиации В. Б. Бочков вылетел на Дальний Восток для разбирательства неудачных действий дежурных сил против нарушителей с авианосцев «Мидуэй» и «Энтерпрайз» (США). Выехал он туда после повторного доклада из ДВО министру обороны, в которых содержались противоречивые сведения о причинах несвоевременных действий дежурных сил. По линии ВВС докладывались одни причины, по линии ПВО – другие.
24 апреля 1983 года неожиданно узнал о смерти маршала авиации С. А. Красовского и штаб получил распоряжение от коменданта Москвы о похоронах 25 апреля. Весть отозвалась болью. Не стало человека, сыгравшего большую роль в моей судьбе. Я навсегда лишился глубокоуважаемого, словно родного, человека. Теперь некого будет проведывать на праздники, не от кого будет услышать мудрые слова. Немедленно еду в Монино. Там с полковником В. К. Тихоненко включаюсь в организацию похорон. 25 апреля Степана Акимовича похоронили на кладбище в Монино. Это было одно из самых многолюдных прощаний, прощаний с человеком, так много сделавшим для своей Отчизны и жителей Монинского гарнизона.
Генерал Романов лег в госпиталь. С 30 апреля исполняю его обязанности. Идет подготовка к оперативному сбору в Главкомате, назначенному на 16–20 мая. Дружно работают офицеры и генералы, что обеспечивает проведение сбора на высоком уровне. На сборах я имел возможность познакомиться со всеми командующими ПВО приграничных военных округов и групп войск.
Май, как всегда, приносит неприятности. Войска потеряли два МиГ-31 в Мончегорске, а в конце месяца в Прибалтике был угнан за границу на малой высоте гражданский самолет Ан-2. Расследовать происшествие вылетел генерал-полковник Е. С. Юрасов.
С 30 мая по 1 июня я находился в полевой поездке в Прибалтике и Белоруссии. Возглавлял поездку начальник Генерального штаба маршал Н. В. Огарков. Снова встал вопрос об управлении ВВС и ПВО с объединенного КП. Наша точка зрения известна. Мы считаем, что управление силами должно объединяться не по признаку родов войск или видов Вооруженных Сил, а по общности решаемых задач. Такой общей задачей для Войск ПВО и истребительной авиации ВВС является уничтожение воздушного противника. Для ее эффективного выполнения необходимо иметь единое управление силами ПВО с командного пункта ПВО.
Наша сторона не возражает против того, что в наиболее ответственные периоды операций на КП фронта могут создаваться Объединенные центры боевого управления ВВС и ПВО (ОЦБУ ВВС и ПВО). Мы считаем неправильным, что в мирное время ответственность за ПВО и управление всеми дежурными силами возлагается на командующего ПВО, а с началом боевых действий переходит к командующему ВВС и т.д. В таком духе я строил свой доклад на случай, если бы проходило заслушивание мнений, но маршал внезапно изменил свой план и доклад не состоялся. Мне пришлось докладывать на Друтеньском полигоне о применении сил и средств войсковой ПВО по одной из вводных.
В конце июня в Прибалтике проходило крупное исследовательское фронтовое учение. В нем принимала участие наша оперативная группа под руководством Главкома. Главком докладывал министру обороны.
23–26 июня я с небольшой группой находился в ЗакВО. Работали там по просьбе командующего войсками генерал-полковника О. Ф. Кулишева. Командующий намерен был выйти к министру обороны с предложением о создании в Закавказье армии ПВО. Мы поддержали его идею, хотя она противоречила взглядам начальника Генштаба.
18 июля в 8 час. 20 мин. в служебном домике на «Заре» Главком перед отъездом на учение «Гранит-83» (с ПВО СВД) подписал доклад министру обороны. Доклад сразу же был отправлен министру и уже в полдень был ему доложен.
20 июля состоялся разбор учения в Прибалтике. Наши возвратились с него в хорошем настроении. В своем докладе министр обороны разграничил ответственность за решение задач Военно-воздушными силами и Войсками ПВО. Это должно было положить конец разговорам об объединении ВВС и ПВО. Однако мы понимали, что предстоит приложить еще немало усилий до основательного поворота событий в пользу Войск ПВО страны. Был сделан лишь первый шаг в этом направлении.
Продолжалась повседневная деятельность Главкомата и штаба. Беспокоили летные происшествия. Возникал извечный вопрос: «В чем же причина высокой аварийности?» В большинстве случаев она зависела от людей. Вспоминая свою службу в авиаполках, кроме многих известных факторов, лежащих в основе безаварийности (высокой дисциплины, организованности, соблюдения требований документов, регламентирующих летную службу), я придавал большое значение роли командира звена. Авиазвено в полку является основной ячейкой, в которой рождается боевой летчик и происходит становление будущего авиационного командира более высокого ранга. Следовательно, командир звена является той базовой фигурой, от которой зависит приобретение рядовым летчиком необходимых навыков и качеств.
К сожалению, обстоятельства в большинстве случаев складывались так, что в полках будущие командиры не успевали закрепиться на должностях командиров звеньев. Это было обусловлено тем, что в авиации ПВО на вооружении находилось очень много разных типов самолетов. Частое переучивание с одного типа на другой приводило к беспрерывной текучести кадров. Болезненнее всего это отражалось на командирах звеньев, которые, не успев закрепиться и выработать в себе необходимые методические и командирские навыки, назначались с повышением, что ни им самим, ни подчиненным летчикам не приносило пользы. Новая техника для отдельных летчиков обеспечивала стремительные возвышения по службе. Можно привести десятки и сотни примеров, когда от командира звена до командира авиаполка люди продвигались за рекордно короткие сроки, находясь на промежуточных должностях от нескольких месяцев до полутора-двух лет.
Другой причиной аварийности являлось положение инженерно-технического состава. Сложность авиатехники ограничивала доступ к отдельным агрегатам и узлам самолета, которые оставались скрытыми от глаз человека. Сравнительно быстрая сменяемость техники также не способствовала закреплению знаний и навыков в обслуживании самолетного парка. Вышесказанное, в первую очередь, относится к инженерно-техническому составу, обслуживающему самолеты непосредственно при проведении полетов. Другая же группа инженеров и техников была связана с обслуживанием самолетов в технических лабораториях. От них требовался особый, более высокий уровень знаний самолета, хотя программа обучения в авиаполках не дифференцировалась.
Уровень безопасности полетов зависит также от методической подготовки и профессиональных качеств людей, занятых организацией и управлением полетами, а также от степени оснащенности аэродрома средствами обеспечения полетов. Это особый разговор, требующий времени. Я же перечислил те факторы, которые, с моей точки зрения, оказывают большое влияние на аварийность полетов. Авиакатастрофы всегда воспринимались с болью не только Главнокомандующим и в Управлении авиации, но и всеми, кто в той или иной мере связан с авиацией.
Наше правительство проявляло особую озабоченность по поводу размещения в Европейских странах НАТО американских баллистических ракет средней дальности. Предпринималось все возможное, чтобы не допустить этого.
Заканчивался мой очередной отпуск. 1 сентября 1983 года в 10.00 мне позвонили на квартиру с ЦКП и проинформировали о нарушении воздушных границ на Востоке страны «Боингом-747», сбитии нарушителя и гибели его 240 пассажиров. Этот случай в очередной раз подтвердил недостатки в управлении силами и средствами ПВО, которые были порождены новой оргструктурой. Начался период разбирательства. Случай на Востоке заставил призадуматься некоторых военных руководителей о состоянии Войск ПВО и на Западе. Их одноэшелонное построение и двойственность подчинения вызывало сомнение в правильности проведенной реорганизации.
6 октября у начальника Генштаба маршала Н. В. Огаркова состоялось совещание военачальников по поводу доклада нашего Главкома министру ВС о положении Войск ПВО. На совещании Главкома поддержали начальник Главного политического управления генерал армии А. А. Епишев, Главком Сухопутных войск маршал В. И. Петров и Главком Военно-Морского флота адмирал флота Горшков. Поддержка мощная. Теперь стало легче. Обозначились наши союзники. Маршал Н. В. Огарков готовил министру свои опровержения к докладу Главкома, что не позволяло расслабляться Главкомату ВПВО, требовало принятия срочных мер организационного и технического порядка для исправления создавшегося неблагополучного положения, тем более что случай с «Боингом» на Востоке позволял без особого труда американцам разобраться в слабостях нашей системы ПВО.
Заканчивался учебный год. В Главкомате проводилась разработка документов к новому учебному году, основу которых составляли «Организационные указания». Они отрабатывались в боевой подготовке войск под непосредственным руководством заместителя Главнокомандующего войсками по боевой подготовке генерал-полковника А. Г. Смирнова. Естественно, в отработке такого основополагающего документа принимали участие все рода войск и службы. Приходилось и мне активно участвовать в его подготовке. Мне нравилось работать с таким замечательным человеком, как генерал А. Г. Смирнов. Дружба с ним началась еще со времен нашей совместной службы в Львовском корпусе ПВО. Алексей Григорьевич – фронтовик, всегда готовый прийти на помощь, старший товарищ и командир. Совместная работа с ним в Главкомате оставила самые приятные воспоминания.
Генерал С. Ф. Романов ушел в очередной отпуск, и мне часто приходилось общаться с Главкомом по делам службы, интенсивность которых к концу года всегда возрастала – к разработке документов прибавлялись итоговые проверки войск, подготовка подведения итогов в Главкомате и т.п.
28 октября состоялось подведение итогов в Министерстве обороны. Для нас этот день оказался тяжелым, так как министр обороны обвинил Главкома в плохом состоянии Войск ПВО. Мы поняли, что пока нынешнее руководство у власти, отступлений от решения 1980 года не будет.
11 ноября состоялся Единый политдень Центрального аппарата МО СССР в ЦТСА. С докладом на тему «Задачи Вооруженных Сил, вытекающие из заявления Генерального секретаря ЦК КПСС Председателя Президиума Верховного Совета СССР Ю. В. Андропова» выступил министр обороны Д. Ф. Устинов. Мне довелось присутствовать на нем. Аналогичный политдень рекомендовалось провести во всех Главкоматах и войсках. Так началась новая форма политобучения в ВС СССР. Не помню точно, сколько лет она просуществовала, но то была очередная попытка привлечь личный состав к политучебе, интерес к которой явно притуплялся. Это была самая непопулярная в армии учеба по бездарно составленной программе. Из года в год долдонили одно и то же. Люди просто упражнялись в схоластике и впустую тратили драгоценное время. Не могу забыть, как на один из семинаров в группе марксистско-ленинской подготовки руководящего состава Главкомата в 1991 году был вынесен вопрос о возрастающей роли КПСС на современном этапе. И это в то время, когда партия сама начала раскалываться, разрушаться, когда даже в армейских парторганизациях прекращалось проведение партийных собраний. О какой руководящей роли КПСС можно было говорить в то время! И все же это не смутило руководителя семинара и некоторых его участников. Так было зачастую на подобных занятиях. Лишь бы говорить, о чем попало. Разве это учеба?!
В конце ноября завершилось обучение сирийцев на зенитно-ракетных комплексах С-200. На самолетах Ил-76 сирийцы были отправлены в Дамаск. Для передачи ЗРК в САР выехала группа офицеров ПВО во главе с заместителем Главкома генерал-полковником авиации Борисом Викторовичем Бочковым, бывшим командующим МО ПВО. С ним вместе мы немало потрудились. Его поездки в САР были плодотворными. Правда, у Главкома генерал Б. В. Бочков не пользовался большим авторитетом. Что-то мешало их нормальным взаимоотношениям. Борис Викторович не обладал высокой личной организованностью в работе, но ответственности за выполнение полученного задания у него не отнять. Возвращаясь из САР, он всегда просил меня помочь составить отчет о своей поездке. Видимо, он обращался ко мне с такой просьбой потому, что я вел записи событий в САР, в том числе делал заметки и о днях пребывания там групп генералов Е. С. Юрасова и Б. В. Бочкова. Когда потребовалось написать на них представления к наградам, я сделал это на основании своих записей. Они были удивлены точностью отражения в наградных листах их деятельности. Оба были награждены орденами Боевого Красного Знамени. С Борисом Викторовичем мы расстались в 1987 году после пролета Руста. Вскоре он умер.
Обучением сирийцев и поставкой им ЗРК С-200 завершилась основная фаза выполнения задания войсками ПВО. Развернутые на позициях в Сирии два ЗРП С-200 сыграли свою положительную роль в прекращении безнаказанных полетов самолетов радиолокационного дозора и наведения США типа «АВАКС» вблизи территории САР.
В процессе моей работы я привлекался к участию в решении самых разнообразных задач. Входил в состав нескольких комиссий Генерального штаба от нашего вида вооруженных сил. Приходилось принимать участие в различных совещаниях Гостехкомиссии, ГОУ Генштаба, читать лекции по вопросам ПВО в академии Генерального штаба, делать доклады на конференциях и совещаниях, посвященных разработкам и написанию новых «Основ ведения операций ВС СССР». Работа была интересной и поглощала все мое время. Не обходилось и без разочарований. В то время в Генеральном штабе большую роль играли два человека, приближенных к маршалу Н. В. Огаркову – генерал-полковник М. М. Гареев и генерал-полковник А. А. Данилевич – главный теоретик Вооруженных сил. В Центральном аппарате и в Главкоматах видов Вооруженных Сил их считали основными идеологами и проводниками идей начальника Генштаба. Во всяком случае, других ярко выраженных «талантов» не замечалось. Конкретно генерал Данилевич был непосредственно ответственным за написание всех трех частей «Основ ведения операций». Писались они свыше 15 лет, но мне так и не пришлось их увидеть, так как дальше «проектов» их степень готовности не поднималась. А сколько всякий раз возникало споров, когда мы представляли тексты, отработанные в Главкомате для размещения их по главам, посвященным действиям Войск ПВО. Наши тексты принимались крайне редко, а если и проходили вначале, то после редакции в группе написания теряли заложенный в них смысл. Все это и являлось причиной многих споров.
Заканчивался 1983 год. Руководство КПСС предпринимало усилия, чтобы поправить тяжелое экономическое положение. Проходили Пленумы ЦК КПСС, принимались соответствующие решения, но проводить в жизнь их так и не удавалось. Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов, на которого возлагались большие надежды, хотя и сделал «первые» шаги по наведению порядка, был безнадежно болен. Обострялась борьба за мир, возрастала опасность войны.
Для меня этот год был годом напряженного повседневного труда, участия в борьбе за восстановление оргструктуры войск ПВО страны, приобретения хорошего опыта в выполнении обязанностей начальника Главного штаба, годом дальнейшего сближения с Главкомом и его заместителями, тесного контакта в работе с Главным оперативным управлением Генерального штаба, решения задачи, связанной с усилением ПВО САР, совместно с генералом К. С. Бабенко, а также годом самого приятного общения с Александром Васильевичем Федотовым.
В последний декабрьский день уходящего года, я, как обычно, задавал себе вопрос: «С чем придет и что принесет Новый год?»
1984 год. Год многих утрат и напряженного труда
Год начался в условиях неудержимой гонки вооружений, вызванной размещением в странах НАТО в Европе БР «Першинг», увеличением арсенала ядерного оружия, наращиванием средств его доставки к целям.
На вооружении армии США появилось высокоточное оружие, более эффективные средства разведки, радиоэлектронной борьбы и управления. Все настойчивей проводились идеи милитаризации космоса по программе СОИ. Военная опасность для СССР нарастала.
Все это требовало от Советского правительства принятия ответных мер защиты, в том числе сохранения стратегического паритета, придания способности Вооруженным Силам к нанесению ответного удара возмездия, как сдерживающего фактора от развязывания новой войны. Складывалось мнение, что дипломаты уступили приоритет в вопросах обеспечения безопасности государства военным.
В январе мне пришлось принять участие в Оперативном сборе северного объединения ПВО в Архангельске. Это была моя первая поездка на Север и знакомство с 6 ОА ПВО.
В начале февраля начальник Главного штаба лег в госпиталь. Штаб был занят подготовкой к Оперативному сбору с военной игрой. Обстоятельства требовали частого общения с Главкомом. Стараюсь не нарушать ритм работы штаба, своевременно докладываю и подписываю у Главкома необходимые документы, чтобы не нарушить также работу управлений родов войск и служб.
6 февраля в соответствии с планом начался Оперативный сбор руководства Войск ПВО. Первые два дня теоретические занятия. С лекциями по оперативному искусству и тактике применения войск выступили Главком, командующие родами, начальник разведки. Участниками сборов были даны оценки современного противника, своих сил, сделаны ценные выводы и предложения. В последующие трое суток проводилась военная игра. 10 февраля, последний день сборов, был омрачен известием о смерти Генерального секретаря ЦК КПСС Ю. В. Андропова. Главком (и. о. генерал Е. С. Юрасов) был вызван к 15 часам к министру обороны для получения указаний по похоронам. Он возвратился к 17.30 и сообщил нам дату прощания и похорон Ю. В. Андропова.
13 февраля состоялся Пленум ЦК КПСС, на котором Генеральным секретарем был избран К. У. Черненко. 14 февраля состоялись похороны Ю. В. Андропова. Траурный митинг открывал К. У. Черненко.
17 февраля ночью умер маршал Советского Союза Павел Федорович Батицкий. Похороны назначались на 21 февраля. Председателем комиссии министр обороны назначил маршала В. Г. Куликова, его заместителем – маршала авиации А. И. Колдунова. Главком определил меня своим помощником. С утра начались хлопоты по организации похорон. Вспоминал свои встречи с маршалом Батицким. Каждая из них оставила неизгладимый след. Кончилась большая светлая жизнь человека, так много сделавшего для создания системы ПВО страны.
19 февраля утром узнаю от дежурного генерала ЦКП о том, что в «Красной Звезде» объявлено о прощании с маршалом Батицким не 21 февраля (вторник), а 20 февраля (понедельник). Положение осложнялось тем, что в субботу и воскресенье в Москве не с кем решать вопросы, касающиеся организации похорон. Срочно докладываю Главкому, принимаем меры. С большими усилиями улаживаем все вопросы. 21 февраля состоялись похороны маршала П. Ф. Батицкого на Новодевичьем кладбище. Претензий к организации комиссией прощания и похорон маршала не было.
В понедельник 27 февраля вышел на службу С. Ф. Романов. Со здоровьем у него явно не ладилось. Стало известно о его перемещении по службе на должность Главного Военного советника в ННА в ГДР. Его преемником должен был стать генерал-полковник авиации И. М. Мальцев, на которого в срочном порядке начали оформлять документы. По поводу назначения генерала И. М. Мальцева на этот пост у меня были свои соображения. До этого Игорь Михайлович на штабных должностях не служил, если не считать непродолжительного пребывания в должности первого заместителя начальника Главного штаба, с которой он ушел с большим желанием на должность первого заместителя Главкома по ПВО стран Варшавского Договора. Последние годы его работа проходила без особых контактов с Главным штабом.
Однажды в разговоре со мною Главком поделился тем, что он ходатайствовал перед министром о моем назначении на должность начальника Главного штаба, но министр не согласился и остановил свой выбор на генерале Мальцеве.
В марте я с небольшой группой хорошо подготовленных офицеров Главного штаба побывал в Прибалтийском и Прикарпатском военных округах для оказания помощи в организации управления силами и средствами ПВО с объединенных КП ВВС и ПВО.
По-разному обстояли дела в округах. Так, в Прибалтийском военном округе, в командование которым вступил генерал-лейтенант А.В. Бетехтин (вместо генерал-полковника С. И. Постникова), у командующего еще не было определенной точки зрения на управление с Объединенного КП ВВС и ПВО. В округе фактически не было создано объединенного КП для проведения исследований, как требовал приказ МО СССР 1984 года. Долго пришлось приходить к общему пониманию и единому взгляду. Тяжело было разобраться в вопросе старшинства на объединенном КП ВВС и ПВО. Сложности понимания тонкостей в управлении с ОКП заключались в различии задач, возлагаемых на силы и средства ПВО и ВВС. Наша группа работала в тесном контакте с такой же группой из Главного штаба ВВС, которую возглавлял начальник Оперативного управления ГШ ВВС генерал-лейтенант авиации А. Е. Поздняков. В ее составе были хорошо знакомые мне генералы Л. М. Червяков, А. П. Рощин, В. А. Соколов.
В Прикарпатском военном округе группы работали в том же составе. Дважды встречались с командующим войсками округа генералом армии В.А. Беликовым и начальником штаба П. И. Гусевым. Здесь были свои идеи и взгляды по вопросам управления ПВО и ВВС. На первый план тут выдвигалась идея КП ПВО и ВВС с их объединением на определенных этапах операций.
Возвращались мы из поездки с мрачными мыслями о разрыве когда-то единой системы ПВО на отдельные клочки и бесцеремонном захвате ВВС защищенных командных пунктов Войск ПВО страны. Итоги нашей совместной работы с ВВС мы изложили в общем докладе на имя начальника ГОУ Генерального штаба генерала армии Варенникова, предварительно доложив обо всем своим Главкомам.
В период с 29 марта по 5 апреля 1984 года мне пришлось выехать на учения в 8-ую ОА ПВО и побывать в войсковых частях и соединениях в Крымске, Туапсе, Новороссийске, Краматорске, Харькове, Киеве, Ростове. В этот раз я познакомился с новым командиром 12-го к ПВО генерал-майором авиации Николаем Лукичем Кременчуком, сменившим генерала В. И. Дикушина, который был назначен заместителем начальника Главного штаба, начальником ВКП ПВО «Запад» в Минске.
Гибель Александра Васильевича Федотова
Это ошеломляющее известие застало меня в Ростове. Печальную весть сообщила жена по телефону 4 апреля в 23 часа 30 минут. Александр Васильевич погиб вместе с испытателем Валерием Сергеевичем Зайцевым на самолете МиГ-31 в районе аэродрома Жуковский.
Последний раз мы видались с Сашей 25 марта, когда они с женой Галей и дочуркой Аллочкой приезжали к нам в «Зарю», чтобы поздравить меня с днем рождения. Тогда же мы условились о встрече в воскресенье 7 апреля. Но этот день стал днем похорон нашего незабвенного друга, отважного летчика, сравнимого лишь с летчиком-испытателем В. П. Чкаловым.
5 апреля я уже был дома у Саши. Прощались с Александром Васильевичем 7 апреля в Жуковском, где и похоронили его со всеми почестями, которых удостаиваются лучшие сыны Отечества. Жуковский – город авиаторов, и, наверное, не было ни одной семьи, которая не приняла бы участия в прощании с А. В. Федотовым. Организаторами похорон были власти города и руководители конструкторского бюро им. А. И. Микояна во главе с Генеральным конструктором Ростиславом Аполоссовичем Беляковым и его заместителем Георгием Александровичем Седовым. На похороны Саши съехались все его друзья по Сталинградской спецшколе ВВС, летчики-испытатели, товарищи из ВВС, ПВО и авиапромышленности.
Перед началом траурного митинга над площадью пронесся на малой высоте МиГ-23, пилотируемый испытателем Авиардом Фастовцом. Фирма им. А. И. Микояна, не имевшая потерь 14 лет, провожала в последний путь выдающегося летчика, давшего путевку в жизнь многим современным самолетам-истребителям, установившего 18 мировых авиационных рекордов скорости, высоты, скороподъемности, обладателя Большой золотой медали, Героя Советского Союза, заслуженного летчика, лауреата Ленинской премии, генерал-майора авиации. Похоронили Александра Васильевича и его друга Валерия Сергеевича Зайцева на кладбище в Жуковском, где нашли свой покой десятки других пилотов.
Саши не стало. Не увидим больше своего жизнерадостного друга, его мужественного красивого лица, не услышим его приятного голоса, не проведем вместе за столом веселой встречи, не сможем больше понаблюдать за его энергичными движениями, увлекательными рассказами, не ощутим больше его тепла и внимания. За жизнь Саши мы постоянно беспокоились. Теперь некого уговаривать, чтобы сменил работу на безопасную. Ежегодно 4 апреля на могиле Александра Васильевича встречаются его друзья и товарищи.
9 апреля в должность начальника Главного штаба вступил генерал И. М. Мальцев. 13 апреля мы проводили к новому месту службы генерал-полковника С. Ф. Романова, а 18 мая узнали печальную весть о его кончине в ГДР.
Празднование Первомая
Как правило, на праздники 1 мая и 7 ноября я получал пригласительный билет на Красную площадь. Иногда удавалось получить билет и на жену. Если жена отказывалась, я брал с собой сына или одного из внуков. На этот раз были на площади с Тамарой. День с утра выдался солнечный, теплый. Москва, и особенно Красная площадь, выглядели очень красиво. Обычно на автомобиле мы доезжали до Москворецкого моста по пропуску, дальше продолжали пешеходный путь до назначенных трибун. Трибуна для военных нашего ранга отводилась правее Мавзолея и представляла собой площадку из деревянных щитов. Рядом, ближе к Мавзолею, такая же площадка для военных атташе. На нашей площадке, или «трибуне Б», происходили встречи со знакомыми. Здесь мы имели возможность поздравить друг друга и пообщаться, вместе наблюдали за демонстрацией и теми высокопоставленными чинами, которые находились на трибуне Мавзолея, где до 1986 года правое крыло занималось военными. С 1986 года Горбачев не пожелал, чтобы военачальники находились рядом с ним, и отвел им место на правом выступе Мавзолея, оставив наверху лишь одного министра обороны. Трибуны заполнялись с 8.00 до 10.00. Мне нравилось находиться среди празднично настроенной публики, видеть колонны демонстрантов трудовой столицы.
На этот раз правительство на Мавзолее возглавлял К.У. Черненко, а Вооруженные Силы – министр обороны Маршал Советского Союза Д.Ф. Устинов. В процессе демонстрации начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Н. В. Огарков сошел с Мавзолея, чтобы обойти площадку с военными атташе, поздороваться с ними и принять их поздравления. Тут же находились и военачальники Советских Вооруженных Сил рангом повыше нашего, с которыми обменивался рукопожатиями начальник Генерального штаба. После окончания демонстрации мы возвратились к себе в «Зарю», где продолжили отдых.
Так проходили первомайские праздники, оставлявшие каждый раз чувство гордости за свой трудовой народ, его Вооруженные Силы и вселявшие уверенность в светлое будущее.
В конце мая проводилось крупное совместное учение по ПВО в рамках армий стран Варшавского Договора. Мне было приказано возглавить управление учением с ВКП «Запад» в Минске. От ВВС был назначен на учения зам. начальника Главного штаба ВВС генерал-полковник авиации И. Д. Гайдаенко. В его функции входило управление «нападающей» авиацией, которая выделялась из состава ВВС. Мы были хорошо знакомы с генералом Гайдаенко. Он фронтовик, летчик-североморец. Нам удалось обеспечить успешное проведение учений, несмотря на очень сложную погоду.
В Минске в процессе учений я смог пообщаться со своим старым другом генералом В. И. Дикушиным, ближе познакомиться с командующим ПВО БелВО генерал-лейтенантом И. Ю. Малковым. Встретились и с генералом Е. В. Абрамовым, который командовал МВИЗРУ. А вместе с генералом И. Д. Гайдаенко повстречались с нашим общим знакомым генерал-лейтенантом в запасе И. С. Трофимовым.
Разбор учения проводился Главкомом Войск ПВО 26 мая в Праге, где мне пришлось быть впервые.
В Главном штабе новый начальник набирал силу. Неудачным оказалось назначение на должность начальника Оперативного управления генерал-майора Александра Алексеевича Пахомова. При многих его положительных качествах эта должность была ему явно не по плечу. Александр Алексеевич никогда до этого не служил на штабных должностях, и справиться с той сложной работой, которая ложится на плечи начопера, не смог. Я старался всячески помочь ему, но вскоре пришлось убедиться в бесполезности таких попыток. Нужно было подыскивать новую кандидатуру. Тем более что и Главком не воспринимал генерала Пахомова как полноценного начопера.
Главкомат был занят подготовкой очередного стратегического КШУ «Запад-84». Оно прошло в середине июля, и 17 июля состоялся его разбор. По результатам всех предыдущих учений мы ощущали ошибочность реформирования Войск ПВО, так было и в этот раз.
Проводилась подготовка к очередным учениям в ПрибВО и ПрикВО, к завершающему периоду исследований вопросов управления с ОКП ВВС и ПВО. В Генеральном штабе перед выездом на учения был проведен инструктаж генерал-полковником М. А. Гареевым, слывшим в то время непререкаемым авторитетом в генштабовских кругах. На совещании у генерала Гареева я выступил с изложением точки зрения по рассматриваемым вопросам Главкомата Войск ПВО. Мое выступление, в котором отрицались взгляды руководства учения, разочаровало генерала Гареева. Совещание проходило бурно. В итоге нам были розданы тезисы будущих докладов, которые нужно было представить по окончании учений. В них заведомо делался вывод о целесообразности организации управления силами и средствами ПВО и ВВС с объединенного командного пункта. Я был категорически не согласен с таким методом. Мы вновь поспорили с генералом Гареевым. На его вопрос: «Почему же в других государствах ВВС и ПВО объединены в один вид вооруженных сил, а у нас они разделены?» Я ответил: «Мы не должны следовать примерам тех государств. Не они, а Советский Союз находится в кольце окружения мощных группировок средств воздушного нападения, насчитывающих на сегодня 36 тысяч боевых самолетов и ракет. Поэтому нам в первую очередь необходима сильная система ПВО».
Гареев: «У нас же наступательная доктрина».
Я: «Да, доктрина наступательная, но прежде чем начать наступать, нужно отразить мощный удар средств воздушно-космического нападения, сохранить силы для наступления».
Гареев: «Тогда почему допустили, что разная техника в ВВС и ПВО?»
Я: «Не следует считать, что те люди, кто создавал технику, были глупее нас с Вами. Видимо, они исходили из конкретных условий и реальных возможностей и поступали правильно».
Генерал Гареев пригрозил лишить пропусков в Генштаб тех, кто не выполнит его указаний по предоставлению угодных для министра обороны выводов по исследовательскому учению. Я ответил ему, что в этом случае найду, куда обратиться. Так мы и разошлись в тот день после двухчасового совещания и резких объяснений. Я понимал, что теперь наши отношения обострятся до предела.
А подготовка к докладу нашего Главкома на коллегии Министерства обороны продолжалась. В этот день я побывал с целью согласования проекта постановления коллегии у Главкома ВВС Главного маршала авиации П. С. Кутахова, у генерала армии И. Н. Шкадова и у замещавшего Заместителя министра обороны по вооружению генерал-полковника С. Ф. Колосова. После согласования с ними проект был передан для окончательного рассмотрения в ГОУ ГШ.
На учениях в ПрибВО на основе здравого подхода, ожесточенных дискуссий, обмена мнениями, а главное, анализа практических действий, пришли к объективному выводу о нецелесообразности объединения управления ВВС и ПВО. Отчитавшись перед Главкомом за исследования на учениях и выполнив его указания по доработке доклада на коллегии, я получил разрешение уйти в очередной отпуск за 1984 год, который планировал провести в санатории Войск ПВО в Гудаутах. Главком ушел в отпуск несколькими днями раньше.
За время моего отпуска в Вооруженных Силах произошел ряд существенных событий. Маршал Н. В. Огарков был освобожден от должности начальника Генерального штаба. На эту должность был назначен Маршал Советского Союза С. Ф. Ахромеев. Были образованы Ставки Главнокомандований на Западе, Юго-Западе и Юге. Проводилась новая расстановка кадров.
Закончилось неограниченное влияние маршала Н. В. Огаркова на министра обороны, его «неутомимая» деятельность по реорганизации Вооруженных Сил. Семь лет было затрачено на перестройку в Вооруженных Силах, а вперед мы так и не продвинулись. Вооруженные Силы завязли в бесконечных оргмероприятиях, отработке основополагающих документов по стратегии и оперативному искусству. Армия перешла на существование по проектам, которые постоянно изменялись, снижали авторитет документа, ответственность за строгое соблюдение его требований.
Перестройка в Вооруженных Силах, затеянная узким кругом лиц и не приведшая к положительным результатам в силу того, что не была предварительно проработана и научно обоснована, провалена. Видимо, были основания так же настороженно воспринять сообщение о перестройке, начатой в 1985 году в государстве. Ее печальные итоги всем известны. Государство, как и Вооруженные Силы, будет заведено в тупик, и начнется процесс его разрушения. 16 сентября я возвратился из Гудаут и по договоренности с генералом И. М. Мальцевым продолжал свой отпуск до 1 октября. Закончив отпуска, я сразу включился в работу по подготовке оргуказаний на новый учебный год, подготовке доклада Главкома на подведение итогов за проходящий учебный год (новый учебный год в Вооруженных Силах в то время начинался с 1 декабря, итоги подводились в конце октября, ноябрь отводился на подготовку к организации занятий в новом учебном году).
У Главкома улучшилось настроение. Поговаривали о присвоении ему к ноябрьским праздникам очередного воинского звания. К Войскам ПВО, после смены начальников, изменилось отношение Генштаба в лучшую сторону. Снизился «наступательный дух» на ПВО у любителей поживиться за счет чужого и у всякого рода новаторов идей.
30 октября 1984 года мы узнали о присвоении Александру Ивановичу Колдунову звания Главного маршала авиации. Сам он в это время находился в пути во главе делегации, направлявшейся в Алжир. В Войсках ПВО по этому случаю было много радости. Поздравили Главкома на аэродроме Чкаловский 3 ноября, после возвращения его из Алжира, все члены Военного совета и начальники родов войск и управлений. В это же время были присвоены звания генерал-полковника А. И. Хюпенену, генерал-лейтенанта авиации В. Ф. Сибирцеву и генеральские звания В. П. Шаброву и В. Г. Лузану.
Прошли ноябрьские праздники. Генерал И. М. Мальцев ушел в отпуск, я остался исполнять его обязанности. В ноябре у нас в гостях побывал генерал-лейтенант К. С. Бабенко с супругой Зинаидой Михайловной. Они возвратились из САР, где прожили около четырех лет. Почти два года нам пришлось поработать в тесном контакте с Константином Степановичем при проведении операции «К...-2». Мы легко понимали друг друга и быстро находили оптимальные решения. Основным средством нашего общения являлась непрерывно действующая спутниковая связь. При встрече нам было о чем вспомнить и поговорить.
За операцию «К...-2» представили к награждению многих офицеров. Значилась в списках и моя фамилия, однако при рассмотрении в ЦК меня исключили.
Ноябрь и декабрь, время моего временного исполнения должности начальника ГШ, было слишком беспокойным. Пришлось около 15 раз бывать у маршалов Ахромеева, Куликова и больше всего по неприятным делам, чрезвычайным происшествиям, связанными с нарушениями государственной границы, пожарами и прочими случаями, а также по вопросам организации и проведения учений.
3 декабря умер Главком ВВС Главный маршал авиации П. С. Кутахов, почувствовавший себя плохо 28 ноября. С конца октября болел министр обороны, его обязанности исполнял Маршал Советского Союза С. Л. Соколов. Было ясно, что маршал Устинов по состоянию здоровья не сможет больше возглавлять Министерство обороны.
15 декабря у маршала С. Л. Соколова состоялось совещание, на котором выступил наш Главнокомандующий по наболевшему вопросу о прекращении реорганизации Войск ПВО и возвращении их к прежним принципам организации и построения. На совещании я был вместе с Главкомом. Маршал С. Л. Соколов отдал распоряжение начальнику Генерального штаба и Главкому о подготовке предложений по организационной структуре войск и системы ПВО.
21 декабря приступил к своим обязанностям генерал И. М. Мальцев. А утром 20 декабря я доложил Главкому, что моя деятельность в качестве и.о. НГШ закончилась. Главком сказал мне: «Ты хорошо работал, спасибо». Действительно, это был сложный период для меня и всех операторов Главного штаба.
21 декабря в 19 часов скончался министр обороны маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов. В это время сильно болел начальник Главного политического управления А. А. Епишев, а днем раньше кончины министра обороны умер первый заместитель Епишева генерал-полковник Соболев.
1985 год. Восстановление оргструктуры войск ПВО
Характер моей работы оставался прежним. Главными заботами были перспектива оргструктуры войск и совершенствование построения системы ПВО. 8 января состоялась встреча Главкома с начальником Генерального штаба по этим вопросам. Александр Иванович поделился со мною содержанием беседы с маршалом С. Ф. Ахромеевым и сказал: «Впервые нас стали слушать». Теперь предстоял его доклад на коллегии Министерства обороны.
15 января Главком подписал доклад на имя министра обороны, который по своему значению для Войск ПВО явился исторической вехой. В нем были изложены предложения по перспективам развития войск.
В конце января – начале февраля в Министерстве обороны произошли существенные перестановки среди высшего руководства. Первым заместителем министра обороны был назначен Маршал Советского Союза Василий Иванович Петров, немногословный, сосредоточенный, всегда ясно и четко излагающий свои мысли. Место Главкома Сухопутных войск занял генерал армии Е.Ф. Ивановский, Главкомом ВВС стал маршал авиации А. Н. Ефимов, начальником Главного штаба ВВС вместо маршала авиации Г. П. Скорикова – генерал-полковник авиации В. Е. Панькин, мой сокурсник по ВКА ВВС.
На 24 февраля были назначены выборы в Верховный Совет, событие для страны и Вооруженных Сил в то время немаловажное. Кандидаты в депутаты из числа членов и кандидатов в Члены Политбюро выступали с предвыборными речами перед народом. Их выступления передавались по телевидению и транслировались по радио. 22 февраля по телевидению должен был выступить К. У. Черненко, однако сам он это сделать не смог «по рекомендации врачей», и его обращение, почему-то названное речью, было зачитано. Стало ясно, что Генсек безнадежно болен. После смерти Ленина и Сталина болезни генеральных секретарей и членов политбюро, как правило, скрывались от народа. Зачем и по чьей инициативе это делалось, до сих пор неизвестно. Вообще смерть некоторых видных деятелей государства в начале 80-х годов носила таинственный характер. Несмотря на это, народ все равно догадывался об их немощном состоянии. Чем больше телевидение и пресса изощрялись в сокрытиях истинного положения, тем яснее можно было понять, в чем дело.
О заболевании видного деятеля партии и государства можно было догадаться по исчезновению его с экранов телевизоров, газет, журналов, чрезмерному восхвалению его личности, увеличению числа обращений, интервью с корреспондентами. Создавалась видимость кипучей деятельности обреченного на смерть человека. Например, Д. Ф. Устинов уже умер, а по радио передавали о выдвижении его кандидатом в депутаты. Примерно то же происходило и вокруг К. У. Черненко, которого в день выборов показали еле живого, но голосующего.
11 марта К. У. Черненко умер. Сообщение о его смерти было воспринято спокойно, как закономерное явление. Видно, всем надоели престарелые и больные лидеры, их частая смена.
В тот же день народ узнал своего нового «вождя» Михаила Горбачева, восхождение которого проходило при загадочных обстоятельствах. Его пребывание у власти ознаменуется коварным предательством, разрушением КПСС и Советского Союза.
16 марта, суббота. Состоялась коллегия по нашему вопросу. Выступил Главком. В Главкомате все с нетерпением ждали результатов. К 14 часам узнали радостную весть – Главкома единодушно поддержали члены военной коллегии. Министр обороны Маршал Советского Союза Соколов дал указания конкретно проработать предложения по восстановлению оргструктуры Войск ПВО для доклада на Совете обороны. Наша длительная и тяжелая борьба увенчалась успехом. Я гордился своим причастием к восстановлению Войск ПВО. На очереди стояла задача их излечения от полученных «травм» за годы реформирования.
Я думал о нелегкой доле, которая выпала в эти годы нашему Главкому Александру Ивановичу Колдунову. Находясь рядом с ним, я видел колоссальную работу, проделанную им, чтобы вырвать войска из полосы «затмения», попавшие туда по воле Н. В. Огаркова. Сколько пришлось пережить Александру Ивановичу унижений и обид ради общего дела. К счастью для Войск ПВО, он не был сломлен, проявил исключительную стойкость и мужество в неравной и длительной борьбе, отстаивая интересы противовоздушной обороны страны. Главком и в мирные годы подтвердил свои качества дважды Героя Советского Союза.
Нужно отдать должное в этой борьбе и начальнику Политуправления Войск, члену Военного совета генерал-полковнику С. А. Бобылеву, который был твердым сторонником Александра Ивановича. Дружба и согласие между двумя руководителями во многом способствовали успеху.
Невольно думал и о маршале Н. В. Огаркове, затеянных им многочисленных реформах в Вооруженных Силах, которые проводились в направлении усиления и без того громадных Сухопутных войск. Используя неограниченное доверие министра обороны, он претворял в жизнь многие ущербные для Вооруженных Сил решения. Его всякого рода «новшества» проигрывались на учениях по заблаговременно заложенному беспроигрышному алгоритму. Маршал искусно расставлял и выращивал угодные ему кадры, завоевывая тем самым себе союзников. Невольно возникал вопрос, как такое могло происходить. Налицо был пример неограниченной власти двух лиц и негативность ее последствий.
Хотелось, чтобы новые руководители изменили положение в государстве к лучшему.
В период 18–22 марта в Главкомате проводился Оперативный сбор руководящего состава. Все участники радовались доброй вести о предстоящих переменах. Для детальной проработки вопросов восстановления объединений ПВО 6 апреля Главком принял решение направить в места предполагаемых развертываний управлений армий и округов ПВО рекогносцировочные группы. Одну из групп для поездки в Баку и Ташкент приказано было возглавить мне. Группу, направлявшуюся в Ленинград и Минск, возглавил генерал Б. В. Бочков.
Поездки групп состоялись, и 13 апреля мы с генералом Бочковым доложили Главкому о результатах рекогносцировки. После доклада Главком приказал мне не позже 15–16 апреля вылететь с той же целью в Хабаровск.
Итоги работы обеих групп сводились к тому, что развертывание управлений объединений ПВО в прежних местах их дислокации до 1980 года вполне возможно. Серьезное сопротивление этому решению можно было ожидать в Баку, где на служебных фондах бывшего округа ПВО обосновалась Ставка Главнокомандования Южного направления. Общей, наиболее сложной для всех мест предполагаемой дислокации управлений, стала проблема обеспечения офицерского состава квартирами. По интересовавшим нас вопросам я встречался в Ташкенте с начальником штаба ТуркВО генерал-лейтенантом Ю. А. Гусевым, командующим ПВО округа полковником В. А. Цивашевым и его начальником штаба генерал-майором О. В. Погребцовым. В Баку переговоры велись с начальником штаба Ставки генерал-лейтенантом В. М. Кожбахтеевым с участием командующего ПВО генерала В. П. Синицына. Поездка на Восток проходила в период с 16 по 19 апреля. Это задание было посложнее, и группа по составу включала 20 человек. Предстояли встречи с Главкомом войск Дальнего Востока генералом армии И. М. Третьяком, командующим войсками ДВО генералом армии Д. Т. Язовым и др. Нужно было побывать на КП почти всех соединений ПВО, сделать прикидочную оценку состояния боевого управления. Дальневосточный округ имел некоторую особенность. При передаче ему ОА ПВО в 1980 году была максимально сохранена структура управления силами и средствами ПВО. Управление ими осуществлялось централизовано с КП бывшей отдельной армии ее прежним командующим генерал-лейтенантом Н. И. Чукариным. Отличие заключалось в том, что теперь у командующего ПВО сил и средств на боевом управлении прибавилось за счет окружных соединений и частей ПВО, а штат личного состава управления значительно уменьшился.
В новых проработках Главного штаба по организации ПВО в приграничных районах возникло предложение сформировать на Дальнем Востоке управление округа ПВО с дислокацией в Хабаровске. Предстоял трудный разговор по этому вопросу с Главкомом войск ДВ генералом армии И. М. Третьяком. Положение осложнялось еще и тем, что наш выезд в войска осуществлялся без прямых указаний из Генштаба. Со мною был лишь план, утвержденный маршалом С. Ф. Ахромеевым с пунктом о проведении рекогносцировки.
На второй день после прибытия в Хабаровск в 7 час. 45 мин. мы с генералом Н. И. Чукариным встретились в штабе округа и вместе явились на доклад к командующему войсками округа генералу армии Д. Т. Язову. Я представился командующему и изложил ему цель приезда. Командующий выслушал нас и порекомендовал обязательно встретиться и доложить Главкому генералу армии И. М. Третьяку. Он тут же связался с Главкомом по телефону и получил согласие на встречу с нами. В это время генерал И. М. Третьяк находился на юге края в Воздвиженске. Генерал Язов направлялся своим самолетом на аэродром Хвалынка для контроля за ходом подготовки к приему корейской авиаэскадрильи с дружественным визитом и предложил нам с Чукариным лететь вместе с ним. В салоне самолета Ту-134 наша беседа по перспективе развертывания управления округа ПВО продолжалась. В беседе принимал участие и командующий авиацией округа генерал-лейтенант авиации В. С. Буланкин. У меня складывалось впечатление, что командующий поддерживает идею создания округа ПВО на Дальнем Востоке.
После посадки самолета на аэродроме Хвалынка мы продолжали путь в Воздвиженск с генералом Чукариным. Я думал о встрече с генералом И. М. Третьяком, о котором говорили, как о неординарном человеке с особо крутым характером. Естественно, я волновался об ее исходе.
В Воздвиженске нам сказали, что Главком находится на Сергиевском полигоне, и мы вылетели туда на дежурном вертолете. Когда наш вертолет приземлился на площадке рядом с вертолетом Главкома, к нам подъехал майор на УАЗике, и мы направились к месту, где Главком проводил заслушивание командования танковой дивизии. Не доехав до места занятий на 70–100 метров, мы увидели Главкома в группе генералов, в числе которых был Член Военного совета Ставки, генерал-полковник Дружинин и командующий 5-ой армией генерал-лейтенант И. Н. Родионов. Подойдя, я представился Главкому. Обращаясь ко мне, он спросил: «Можете Вы сделать доклад о цели прибытия в присутствии товарищей из Ставки, или разговор должен быть только между нами?» Я ответил, что могу сделать его и в присутствии товарищей из Ставки.
Все же мы отошли в сторону от основной группы, и я доложил Главкому о задачах, поставленных перед нашей группой. В заключение доклада попросил Главкома высказать свое мнение по нашим предложениям. Главком вначале бурно среагировал, сказал, что он на этот счет никаких указаний из Генштаба не получал и вправе не допустить нас к работе в боевых порядках Войск.
Особенно Главком возмущался предложением по организации на Дальнем Востоке округа ПВО. Часть беседы с генералом армии Третьяком я постарался тогда записать по свежей памяти, содержание которой и воспроизвожу.
Содержание беседы с генералом армии И. М. ТРЕТЬЯКОМ (Сергиевский полигон, 16 апреля 1985 года, 12.15–13.15)
В заключение своего доклада о цели работы нашей группы я попросил Главкома высказать свое мнение по данному вопросу, чтобы учесть при выработке предложений в рамках поставленной задачи.
ГК: Тов. генерал, я не скажу Вам своего мнения, так как не имею на этот счет никаких указаний Генерального штаба, так же поступил и командующий войсками округа.
ЗНШ: Делаю ссылку на план мероприятий, утвержденный начальником Генштаба, показываю Главкому этот план и зачитываю пункт, предусматривающий работу рекогносцировочной группы.
ГК: А у нас такого плана нет, и в графе исполнителей ни Ставка, ни округа не значатся. Обращается к начальнику Оперативного управления Ставки: «Вы имеете этот план или выписку из него?»
Начопер: Нет, не имеем.
ГК: Я запрашивал товарищей Язова и Постникова. Они тоже ничего не имеют, и мы вправе не допустить Вас к работе.
ЗНШ: Это не наша вина, мы такой план и указания Генштаба имеем. Посланы к Вам Главнокомандующим и обязаны выполнить поставленную задачу. Если Вы не будете допускать нас, мы обратимся в Генштаб.
ГК: Я понимаю, что Вы здесь ни при чем. Вы получили задачу и должны ее выполнить, но мы не можем раскрывать Вам оперативные планы.
ЗНШ: Они нам и не нужны. Мы располагаем всеми данными, касающимися группировки Войск ПВО. Для нашей работы этого достаточно. Нам нужны будут некоторые сведения по служебным и жилым фондам на случай развертывания управления округа ПВО. Здесь мы будем изучать возможности размещения управления и обеспечивающих частей, прежде всего на фондах, которые раньше принадлежали армии ПВО.
ГК: Почему Вы настаиваете на округе, а может, я считаю, что здесь достаточно армии?
ЗНШ: Такая задача поставлена Генштабом (прошу Главкома прочесть пункт № 1 плана). Мы исходим из наличия Войск ПВО в границах Ставки, особенностей дислокации группировки и поставленных задач и считаем, что здесь целесообразно иметь округ ПВО со всем комплектом тыловых и специальных частей, включая строителей. И в этом нас поддерживает Генеральный штаб.
ГК: Создание объединения ПВО – это не решение вопроса, а продолжение нескончаемой реорганизации, борьба за портфели. Я не разрешу выдавать Вам какие-либо данные и не пущу Вас на командные пункты!
ЗНШ: Это будет неправильно, я по долгу службы обязан бывать на КП войск ПВО.
ГК: Ну, пожалуйста, можете ехать на свой «Алмаз».
ЗНШ: Нам необходимо побывать не только на КП ПВО округа, но и на КП некоторых соединений.
ГК: Побывайте.
Обращается к Н. И. Чукарину: «Покажите им все, что мы тут строим, и как совершенствуем систему».
Чукарин: Тов. Главнокомандующий, строится в основном все для соединений и частей авиации, а до рот и батальонов еще не дошли.
ГК: Ты брось, я тебе перечислю все, что делается в войсках.
ЗНШ: Тов. Главнокомандующий, мы не настаиваем сейчас на Вашем мнении, что иметь – округ или армию, но у Вас имеется КП, УС и помещение, где можно разместить округ и обеспечить управление.
ГК: Я его Вам не скажу, так как я не знаю, какое мнение у министра обороны и начальника Генштаба. Пока я вижу борьбу за портфели. Надоело все это. Я уважаю Александра Ивановича Колдунова, но зачем все это делать.
ЗНШ: Речь идет о повышении надежности системы ПВО. Информирую его о совещании у МО 16.03. Пересказываю основные недостатки, выявленные за пять лет, ссылаясь на доклад начальника ГШ на совещании.
ГК: Я не сказал Вам своего мнения на этот счет, так как мне не известно мнение других Главкомов, а если мы, четыре Главкома и двадцать командующих военными округами на совещании у МО выскажемся против?
ЗНШ: Могу Вам сообщить, что мы уже работали по этому вопросу в трех округах и одном Главкомате. Там нашли полную поддержку, все командующие высказываются за образование объединений ПВО, и на совещании у МО 16.02 все члены коллегии высказались за это же. О недостатках существующей оргструктуры ПВО в приграничных военных округах было подробно сказано в докладах маршала Ахромеева и нашего Главкома. Об этом свидетельствует пятилетний опыт. Существующее управление Войсками ПВО потребует коренной ломки с началом войны, так как основные лица, ответственные за ПВО, уйдут с фронтами.
ГК: (кивая на Чукарина) Никуда он не уйдет.
ЗНШ: Уйдет, тов. Главнокомандующий, он обязан уходить с Вами.
ГК: Ну и что, если заменяется. Опыт войны показал, что такая замена командующих произошла, войну проводили другие. И сейчас, в случае чего, у многих заболят животы.
ЗНШ: То были непреднамеренные обстоятельства, а теперь мы к ним хотим еще прибавить заблаговременно спланированные неприятности, что обернется для всех очень плохо. Лучше не допустить этого.
В это время член Военного совета М. И. Дружинин обращается к Чукарину: «А что лучше, округ или армия?»
Чукарин отвечает, что, конечно, округ, и говорит о раздробленности группировки и трудностях использования дальнобойных средств ПВО.
ГК: Вы перегнали МиГ-31 на Сахалин нештатными экипажами.
ЗНШ: Это не нарушение. Были подобраны наиболее подготовленные летные экипажи из инструкторов Центра БП ПВО и иап. Учитывались – большая ответственность за исполнение поставленной задачи, ограниченные сроки перегонки в СМУ и освоение на этих типах нового аэродрома на Сахалине, организация боевого дежурства. Так поступил бы каждый Главком.
ГК: Да, с этой задачей Вы справились, группу сопровождал Ваш хороший генерал (подсказываю, Чуйко). Да, да! В 1980 году мы приняли от Вас слабо подготовленные и не обустроенные авиаполки. Летчики Ваши не умели стрелять по земле, имели малый налет и т.д.
ЗНШ: Главная задача наших ап ПВО не наземные стрельбы, а перехваты. В основном в этом направлении и проводилась подготовка. Групповая слетанность и воздушные бои отрабатывались в зависимости от типа перехватчиков. Для некоторых типов эти задачи не подходят и не нужны. Мы оцениваем подготовку авиаполков не по общему налету, а по задачам.
Переезд на вертолетную площадку, возобновление разговора с ГК.
ГК (обращаясь ко мне): Так, значит, округ ПВО мыслится подчинить мне оперативно?
ЗНШ: Да.
ГК: Теперь я не буду отвечать за нарушение границы.
ЗНШ: Эта ответственность с Вас не снимается.
ГК отводит в сторону Чукарина: У тебя все имеется, чтобы взять управление КП, УС, ты сможешь обеспечить управление?
Чукарин: Смогу, вполне. Мне понадобится городок для размещения частей обслуживания. Тот, что был в армии, сейчас занят. Желательно освободить.
ГК: Городок для тебя найдем.
Расстаемся. Прошу у Главкома разрешения на продолжение работы в рамках дозволенного. Получаю разрешение.
Обратно в Хабаровск мы возвращались тем же путем. На аэродроме Хвалынка самолет произвел посадку, чтобы взять на борт генерала Д. Т. Язова и других товарищей. Мы с Н. И. Чукариным доложили ему о встрече и содержании беседы с Главкомом.
На следующий день на самолете Ан-26 вместе с генералом Чукариным и офицерами группы начали свой путь по маршруту Владивосток – Южный Сахалинск – Комсомольск–на-Амуре.
Этот полет был для меня интересен не только в связи с решением служебных вопросов, но и в чисто познавательном смысле. Я впервые был на Дальнем Востоке, поэтому с любопытством смотрел вокруг, старался запомнить все, что увидел. Судьба в дальнейшем сложится так, что я не один раз еще побываю на Востоке своей Родины, и всегда этот край для меня будет одинаково интересен.
На аэродроме Центральная Угловая в штабе истребительной авиадивизии я встретил своего товарища по училищу генерала П. Ф. Вяликова. Оба обрадовались неожиданной встрече на «краю» земли. Прошел год, как погиб Саша Федотов, наш общий друг. Я рассказал, как помянули Александра Васильевича в первую годовщину его гибели. При выходе из штаба ко мне подошел полковник и с заметным волнением спросил: «Товарищ генерал, это Вы были в Арцизе начальником штаба полка?» Я ответил ему: «Да, был». Он: «А моя фамилия Щапин. Вы меня, старшего лейтенанта, отправили учиться в академию. Помните?» «Конечно, помню». В то время всякий раз, принимая молодых летчиков в полку, я советовал им работать над собой, думать об учебе в академии. Многие летчики следовали совету. Я вспомнил, как выезжал на учебу старший лейтенант Щапин. Тогда пришлось взять его вместе с женой и ребенком на вертолет, чтобы доставить из Арциза в Одессу. Теперь Щапин был начальником штаба иад.
С Центральной Угловой мы направились во Владивосток на КП корпуса ПВО, где к нам присоединился командующий ПВО Ставки войск Дальнего Востока генерал-лейтенант В. А. Шевцов. С КП корпуса мы проехали в бухту Золотой Рог, осмотрели порт. Впервые я находился во Владивостоке и имел возможность познакомиться с этим особенным городом.
18 апреля утром вылетели на о. Сахалин, в аэропорт Сокол. На аэродроме нас встретил командир дивизии ПВО генерал-майор Валентин Николаевич Майоров, мой сослуживец по Бакинскому округу ПВО. И я вспомнил, как предложил в 1979 году полковнику Майорову должность начальника штаба дивизии на Чукотке. Он согласился и получил это назначение. Пройдет еще несколько лет, и генерал-лейтенант В. Н. Майоров будет назначен командующим Отдельной армией ПВО в Новосибирске. В первый день его пребывания в качестве командующего ОА ПВО мы будем с ним вместе.
Отработав в дивизии, мы в тот же день вылетели в Комсомольск-на-Амуре в корпус ПВО, где командиром был генерал-майор Борис Евгеньевич Овсянников, хорошо знакомый мне по совместной службе в 8-ой ОА ПВО. С аэродрома сразу направились на КП корпуса, ехали через весь город, история которого известна каждому советскому человеку. По пути осматриваю город, слушаю пояснения. Сделав свои дела на КП корпуса, мы вылетели в Хабаровск.
19 апреля я доложил о работе нашей группы в ходе поездки командующему войсками округа генералу армии Д. Т. Язову, начальнику штаба генерал-полковнику В. А. Патрикееву и члену Военного совета генерал-полковнику Н. Ф. Кизюну. Командование округа восприняло доклад с пониманием, многие точки зрения у нас совпали. Нас вдохновил дружеский прием в округе, и мы возвращались в Москву с чувством исполненного долга и надеждой на преодоление препятствий на предстартовом этапе восстановления Войск ПВО.
20 апреля я доложил о результатах поездки в ДВО Главнокомандующему и члену Военного совета. В ходе своего доклада отметил положительную роль в сохранении системы ПВО Дальнего Востока генерала Н. И. Чукарина и начальника политотдела управления ПВО генерал-майора Солтана Наликовича Коболова. Александр Иванович Колдунов поблагодарил меня за выполнение задания.
Командировки оторвали меня от текущих дел в Главном штабе. Вновь назначенный вместо генерала А. А. Пахомова начальник Оперативного управления генерал В. М. Штепа ввел меня в курс событий, сказал, что в Главном штабе не прерывается работа по выработке и предоставлению в Генштаб предложений по восстановлению войск. Владимир Максимович сообщил и о том, что предвидятся перемещения руководства управления ПВО и ВВС Генерального штаба. Генерал Е. В. Калашников собирался на преподавательскую работу в Академию Генштаба, а его заместитель генерал М. С. Виноградов – в Управление исследований. В Главкомате не жалели об этом, если не сказать больше.
От генерала И. М. Мальцева узнал, что на меня пожаловались начальнику Генерального штаба маршалу Ахромееву главкомы, генерал армии Ю. П. Максимов и генерал армии И. М. Третьяк, первый на то, что я якобы «требовал выселить» из Баку Ставку Южного направления, а второй – что я настаивал на создании округа ПВО на Дальнем Востоке. Маршал С. Ф. Ахромеев приказал генералу Мальцеву подготовить справку о моем поведении. Не знаю, докладывали ли ему подробности, но больше этот вопрос не возникал.
25–26 апреля состоялась командировка в Ленинград, где я встречался с командующим ПВО ЛенВО генерал-лейтенантом Александром Васильевичем Самойловым, моим давним знакомым по совместной службе в 8-ой ОА ПВО. Мы беседовали о вариантах организации боевого управления силами и средствами ПВО после восстановления армии.
28 апреля к нам домой приехал дорогой гость – Владимир Дмитриевич Лавриненков. Он прибыл в Москву для подготовки к участию в Параде 9 мая по случаю 40-летия Победы. Мы провели вместе с Владимиром Дмитриевичем почти сутки. Вспоминали службу в 8-ой ОА ПВО, время нашей слаженной работы. К сожалению, после службы в 8-ой ОА ПВО я не встречал такого дружного и слаженного коллектива. Заслуга в этом принадлежала, прежде всего, ее командармам А. И. Покрышкину и В. Д. Лавриненкову. Я был счастлив, что смог еще раз пообщаться с этим великим человеком современности. Я знал, что большие люди нелегко поддаются разгадке. У них настолько много особенностей, что сразу трудно составить полную характеристику такого человека. Кроме того, нужно уметь глубоко видеть и обладать способностью передать то, что увидел. Не претендуя ни на первое, ни на второе, я не имею права не попытаться составить портрет этого замечательного человека. Его внутренняя сила сочеталась с величайшей скромностью, умением не бросаться в глаза в обществе. Редкостная способность управлять самим собою перерастала у него в искусство управления многотысячными военными коллективами. Владимир Дмитриевич был исключительно ответственным и дисциплинированным военачальником. Его отличали государственность в решении вопросов обороноспособности, постоянство и твердость, точность в действиях. Он мог за месяц наметить дату и время мероприятия и не отклониться от его проведения ни на час. Как командарм, Владимир Дмитриевич придавал особое значение сплочению коллектива, и многое делал для этого лично. Он особо и всесторонне изучал нового человека во всех условиях. Это был исключительно смелый, правдивый человек. Он никогда не придирался к мелочам. Все его решения носили отпечаток мудрости и смелости. Предельно простой в обращении с подчиненными, он ценил войсковое товарищество, дружбу и всегда приходил на помощь людям. Меня удивляла его способность быстро и безошибочно оценивать ситуацию. Судьба Владимира Дмитриевича сложная, суровая, гордая и завидная. А в целом блестящая и достойная подражания.
В тот день мы расстались с Владимиром Дмитриевичем, договорившись о встрече 1 мая. К сожалению, 1 мая встреча не состоялась. Владимир Дмитриевич в этот день был с фронтовыми друзьями, а затем возвратился к себе в Киев, не дождавшись праздника в Москве.
9 мая страна с особой торжественностью отмечала праздник 40-летия Победы. Нам с сыном Андреем, внуком Сашей и его отцом Евгением посчастливилось побывать в этот день на Красной площади. Парад на всех нас произвел незабываемое впечатление. Казалось, что после первого Парада Победы в 1945 году войска не проходили по Красной площади так красиво и вдохновенно. На редкость четкий шаг и строгое равнение. Знамя Победы нес дважды Герой Советского Союза маршал авиации Н. М. Скоморохов, младший сержант Кантария находился рядом с нашей трибуной. За знаменщиком проходили батальоны Героев Советского Союза, кавалеров орденов Славы, участников Парада Победы 1945 года, партизан и ветеранов труда. За ними – войска Московского гарнизона и боевая техника. День выдался солнечный, теплый. Народ радостный, ликующий, нарядный, с орденами и медалями на груди. По окончании Парада детей отправили домой с В. А. Белоусовым, а мы с Евгением и присоединившейся к нам Тамарой Иннокентьевной направились в Центральный концертный зал гостиницы «Россия» на премьеру спектакля, посвященного Великой Отечественной войне. Так был проведен один из самых памятных дней нашей жизни.
В середине мая я побывал в командировке в Североморске и Мурманске по поводу создания системы «Щит». Поездил по Кольскому полуострову, познакомился с нашей группировкой ПВО и условиями дислокации многих частей.
После командировки меня ждали новые задания по написанию докладов Главкому на Совет обороны и др.
17 мая вышли газеты с Постановлением «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения», которое сыграет отрицательную роль и приведет не к прекращению пьянства, а к его усилению. Тогда же Постановление было воспринято как необходимая мера для предотвращения дальнейшего расшатывания дисциплины в стране.
30 мая руководство Главкомата возвратилось с учения «Гранит-85». Я был вызван к Главкому с тезисами его выступления на коллегии, и мы вместе с ним сделали последнюю редакцию текста. На завтра, на 10 часов, была назначена коллегия, на которой окончательно решалась судьба войск. На коллегию вызывались от Главкомата шесть человек, кроме Главкома, генералы Е. С. Юрасов, С. А. Бобылев, И. М. Мальцев, Ю. Т. Чесноков и я. Приглашалось большое количество участников из Центрального аппарата, Главкоматов направлений и военных округов.
31 мая я проснулся в 5 часов утра, вспомнил май 1980 года, расформирование объединений ПВО и мысли, связанные с надеждой на восстановление. Подумал о предстоящей коллегии и взаимоотношениях с Александром Ивановичем Колдуновым. Они складывались медленно, но основательно. Их цементировал совместный труд. Главком последние годы чрезмерно загружен и привлекает меня для подготовки ответственных докладов, совместного формулирования мыслей на бумаге. Иду на зарядку, ведь день предстоит серьезный.
Коллегия началась в 10.00. Обычно присутствовало до пятидесяти человек, сегодня же более ста, в том числе товарищи из ЦК КПСС во главе с заведующим отделом Административных органов Н. И. Савинкиным.
Совещание открывает министр обороны Маршал Советского Союза С. А. Соколов. Он оглашает повестку дня и предоставляет слово основному докладчику – начальнику Генерального штаба маршалу С. Ф. Ахромееву.
Докладчик начал с того, что в 1979 году Советом обороны было принято решение о проведении в Вооруженных Силах ряда организационных мер, в том числе образование Главкоматов направлений, реорганизации общевойсковых дивизий, ВВС и Войск ПВО. Некоторые из них в течение пяти лет оправдали себя, другие показали свою нежизнеспособность. Далее маршал привел перечень отрицательных факторов, вызванных реорганизацией в Войсках ПВО. Они полностью совпадали с оценками Главкомата.
На коллегии выступили 13 человек, в том числе генерал армии И.М. Третьяк, который поддерживал воссоздание армии ПВО, но хотел, чтобы она входила в состав округа.
Маршал Н. В. Огарков отстаивал свои прежние позиции и мастерски их аргументировал. Делал ставку на возросшую опасность нападения средств воздушного противника. В этой обстановке якобы не стоит отвлекаться на создание армий ПВО, как излишнего звена в управлении. Были нападки на ПВО даже оскорбительного тона, в частности, говорилось о низком уровне истребительных авиаполков, переданных в ВВС из ПВО и др. Расхваливались преимущества реорганизации, проводимой по его инициативе с 1980 года. Маршал ни в чем не уступал, ничего не признал ошибочным.
Генерал армии М. М. Зайцев, Главком ГСВГ, сказал, что он доволен тем, что в группе войск в течение сорока лет существует сложившаяся объединенная структура ВВС и ПВО. Хвалил объединенный командный пункт.
Генерал армии В.А. Беликов, командующий ПрикВО, отметил возросшие возможности войсковой ПВО и «застой» в корпусе ПВО, поэтому «пусть его забирают и используют по предназначению».
Речь Главнокомандующего Войсками ПВО Главного маршала авиации А. И. Колдунова прозвучала четко и убедительно. По словам маршала С. Ф. Ахромеева, Главком «прошелся, словно танк». Сильное впечатление произвело сообщение Главкома о том, что построение системы ПВО по военным округам не новость. Такая система уже была перед войной, и от нее пришлось отказаться уже к декабрю 1941 года, как негодной в военное время. Только в выступлении Александра Ивановича прозвучала озабоченность о ПВО государства. Остальные же ограничивались прикрытием фронтов и направлений.
В выступлениях генералов армии Ю. П. Максимова, Е.Ф. Ивановского, А. А. Епишева, адмирала флота Горшкова, маршала В. Г. Куликова, генерал-полковника Ю. Т. Чеснокова прозвучала поддержка предложений нашего Главкома.
В 14.00 коллегия закончилась. Министр поблагодарил за обмен мнениями и отдал распоряжение подработать проект постановления и подготовить доклад на Совет обороны.
Нельзя было сказать, что коллегия однозначно пришла к единому мнению по предложениям основного докладчика. Многое из касающегося ПВО еще должно было рассматриваться на различных уровнях, что означало продолжение борьбы.
После возвращения в Главкомат мы встретились с Главкомом и обменялись своими впечатлениями. Главком выглядел утомленным. Я понимал, что ему не на кого переложить часть своих забот. Штаб не имел необходимого веса. Присматриваясь к работе генерала И. М. Мальцева, я сожалел, что его стиль ведет к накапливанию неразрешенных вопросов, нарушению ритмичности работы штаба. Игорь Михайлович подчеркивал желание размежеваться с некоторыми из нас, обособиться в деятельности, которая требует коллективного опыта, разума и напряжения сил. Огорчало меня и резкое ухудшение его отношений с генералом В. А. Белоусовым.
8 июня я был на докладе у Главкома. Он получил проект постановления коллегии от 31 мая на согласование. В тот же день меня вызвали в Генштаб к начальнику ГОУ генерал-полковнику И. А. Гашкову. Темой нашего разговора были оргизменения. Пришлось еще не один раз бывать у него и его заместителя генерал-полковника В. П. Шутова по вопросу дислокации управления армии ПВО в Баку. Мы настаивали на Баку, потому что там был построен новый КП, оснащенный АСУ «Алмаз-4». В Главкомате был подготовлен доклад с обоснованиями размещения штаба армии в Баку на имя НГШ ВС.
15 июня состоялось крупное совещание по вопросам ПВО у маршала С. Ф. Ахромеева. С докладом выступил генерал И. М. Мальцев и другие, всего 21 человек. В целом совещание прошло для нас благоприятно. В этот раз маршал Ахромеев выглядел бодрым, являл участникам совещания пример четкости и конкретности. Дал всем возможность высказаться, обменяться мнениями, не разрешая при этом излишних разглагольствований. Маршал всегда ценил время, терпеливо и с уважением относился к людям. У него не было любимчиков. Он требовал только государственного подхода к делу. Совещание, несмотря на попытки некоторых товарищей, например, маршала войск связи И. А. Белова, генерал-полковника М. А. Гареева, подсунуть каверзные вопросы по отношению к ПВО, прошло в рамках, определенных коллегией МО от 31 мая. Наиболее сложной проблемой оказалась организация управления силами и средствами ПВО в связи с появлением главных командований на направлениях, затем размещение управлений и изыскание численности.
В заключение маршал С. Ф. Ахромеев поставил задачу проведения реорганизации без снижения боевой готовности войск, с учетом всех особенностей: предлагалось проделать всю работу без применения «железной пяты».
26 июня я был на вечере в Кремле, посвященном выпуску военных академий. Впервые торжества проходили без спиртного. Чувствую усталость. На службе ни минуты свободного времени. Мой небольшой кабинет напоминает горячий цех. В нем постоянно люди – одиночки и группы с текстами, картами, схемами. Здесь зарождаются новые мысли, предложения по вопросам размещения, оргштатной структуре, укомплектованию кадрами, средствами связи, инженерной техникой. Здесь пишутся многие доклады, составляются справочные данные. Тут сходятся интересы всех управлений, отделов и служб штаба, ГУВ, НИИ и НТК. Отсюда «родившиеся» проекты докладываются на подпись или утверждение Главкому или начальнику штаба. Люди работают с огоньком. Активность максимальная, главное, все горят желанием выполнить задание побыстрее и лучше.
Между делами слежу за внутриполитической обстановкой. 1 июля Пленум ЦК КПСС. Отправлен на пенсию член Политбюро ЦК КПСС Г.В. Романов, ему всего 62 года.
4 июля руководство выехало в Минск на Оперативный сбор по плану министра обороны. Там предполагается встреча с Генеральным секретарем ЦК КПСС М. Горбачевым.
Мне дано задание 12 июня вылететь в составе так называемой «нейтральной» комиссии в Хабаровск и Ташкент для конкретной проработки вопросов размещения Управлений отдельных армий.
10 июня нам стало известно о встрече в Минске руководства ВС с М. Горбачевым и назначении нового начальника Главного Политического управления СА и ВМФ генерала Лизичева. Генерал армии А. А. Епишев покинул этот пост после 23-летнего пребывания на нем. Вместо Главного маршала артиллерии Толубко Главкомом РВСН назначен генерал армии Ю. П. Максимов, а вместо него Главкомом Южного направления – генерал армии М. М. Зайцев, вместо Зайцева – генерал армии П. Г. Лушев, вместо Лушева командущим войсками – генерал-полковник В. М. Архипов из ЗакВО.
В период с 12 по 16 июля я находился в Хабаровске и Ташкенте. Возвратились оттуда с конкретными предложениями по размещению Управлений армии. Обсуждение на местах этих проблем было сложным. Снова встреча с генералом армии И. М. Третьяком, тяжелый разговор с командующим ТуркВО генерал-полковником Поповым и многими другими.
После посадки нашего Ту-154 на аэродроме Чкаловский я получил записку от начопера генерала В. М. Штепы с указанием ехать сразу на совещание к начальнику Генерального штаба, у которого получил задание подготовить материал на Совет обороны.
19 июля завершилась деятельность рабочей группы по претворению в жизнь постановления коллегии МО от 31 мая. В плане мероприятий удалось провести желание Главнокомандующего о реорганизации Войск ПВО приграничных округов в 1985 году на всех направлениях, кроме Южного. На юге она намечалась в первом полугодии 1986 года. Поставив свою согласующую подпись на плане, я фактически завершил идеологическое участие в вопросе восстановления Войск ПВО. Для меня этот период длился с 1978 по 1985 год. Финал результативный. Это, пожалуй, главное, что я смог сделать для Войск ПВО. Я праздновал победу, которая не отмечается наградами, а измеряется чувством исполненного долга перед Родиной. Впереди предстояла организационная работа по формированию Управлений армий, корпусов и дивизий ПВО с истребительной авиацией.
После большого напряжения появилась возможность передохнуть. Прошел без особых событий июль, в августе я ушел в очередной отпуск. Отдых проводили с женой в уютном небольшом санатории ПВО в Гудаутах. Рыбачил, побывал в горах. Время прошло великолепно. Возвратились к себе в «Зарю» к 1 сентября. Отпуск продолжался до 10 сентября. Внимательно присматривался к деятельности молодого Генсека Горбачева. Он подавал надежды на оздоровление государственного и партийного аппарата. Обновлял Политбюро, где появились новые имена: В. И. Воротников, Е. К. Лигачев, В. П. Никонов, Н. И. Рыжков, С. Д. Соколов. Менялись министры, менялся стиль руководства страной, ее внутренней и внешней политикой. Рос авторитет Горбачева внутри страны и за рубежом. Казалось, все складывается так, как должно было быть. Создавалось впечатление, что во главе государства появился руководитель, по которому давно истосковался народ. Думалось, что в скором времени новые подходы в управлении коснутся и Вооруженных Сил. Военные ожидали Совета Обороны.
Главком отдыхал в Ессентуках и собирался часть отдыха провести в Сухуми. 11 сентября он приезжал в Главкомат, чтобы подписать ряд документов, в том числе представления к генеральским званиям. Я с 10 сентября вышел на службу и сразу включился в состав рабочей группы от Главкомата по написанию Положения о Министерстве обороны. И снова работа без временных пауз. В конце сентября ушел в отпуск начальник Главного штаба, временно исполняю его обязанности.
26 сентября я был вызван к маршалу С. Ф. Ахромееву для объяснения по поводу неблагополучного состояния дел в учебных центрах для иностранцев. К моему приезду в приемной начальника Генштаба уже находились начальники учебных центров полковники Е. Е. Торгованов, Г. Д. Вербицкий и подполковник В. С. Казанцев. Разговор у маршала был нелицеприятный. Речь шла о недостаточном внимании со стороны Главкомата к обустройству и быту иностранных слушателей в центрах обучения.
После доклада Главкому о замечаниях начальника Генерального штаба по центрам им были приняты меры по устранению недостатков. В центры направлялась группа офицеров для более детального изучения их состояния и оказания помощи.
29 сентября мне пришлось докладывать маршалу С. Ф. Ахромееву план развития Войск ПВО на 12-ю пятилетку. Со мною были генералы В. А. Белоусов. В. М. Штепа, Ю. И. Рысев, М. В. Шульга. Трудно было с изысканием численности – больной вопрос для всех видов ВС. Я закончил свой доклад без предложения о сокращении численности, чем разочаровал присутствующих товарищей из Генштаба. По этому поводу маршал сказал: «Вы в вежливой форме предъявили мне свой ультиматум. Я понимаю Ваше положение подчиненного, но от изыскания численности Вам не уйти». Наша группа после доклада почувствовала облегчение. В спокойной обстановке мы смогли изложить все, что требовалось от нас. Уже после доклада маршал в беседе с нами образно сказал о роли людей в генеральских званиях. О том, что они должны уметь ставить перед руководством принципиальные вопросы и отстаивать их, если нужно, говорить начальству и неприятные вещи. Чтобы только угодничать, достаточно быть в звании прапорщика, а генерал обязан с достоинством и смелостью проводить в жизнь линию общих интересов, не бояться говорить правду.
На следующий день я доложил Главкому о разговоре у начальника Генштаба. Он был удовлетворен нашими действиями и отдал распоряжение на изыскание численности.
5 октября Александр Иванович сказал мне о заседании Высшей аттестационной комиссии (ВАК) по присвоению очередных воинских званий. Моя кандидатура не прошла, хотя Главкома поддержал начальник Генштаба. Решили, что рано, перенесли вопрос на февраль. Речь шла о звании генерал-полковника.
8 октября Главком уехал на итоговую проверку в 8-ю ОА ПВО в Киев. Так как в Главкомате не было ни одного его заместителя, он оставил меня за старшего и при этом напутствовал: «Смотри в оба».
Я понимал значение доверия, которое оказывал мне Главком. Нужно было оправдать то, что достигается с трудом. Не думал я, что немногим больше, чем через сутки после нашего разговора с Главкомом, придется действовать по внезапной «вводной» и на деле подтверждать надежды Главкома.
10 октября в войсках произошло событие, которое по самому факту и последствиям относилось к ЧП по первому перечню. День начался как обычно. В Московском округе ПВО проводилось учение по плану итоговой проверки, которую проводил Маршал Советского Союза В. И. Петров. Он находился в боевых порядках войск. Наш Главком из Днепропетровска перелетел в Ростов. Я находился на ЦКП, следил за выполнением полетов по плану учения в МО ПВО. После выполнения задания авиацией перешел в здание штаба. Около 17 часов дежурный генерал ЦКП В. А. Кузнецов доложил о каких-то неполадках на передающем центре Отдельного радиолокационного узла системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) в г. Печоре. Центр был выключен, о чем я сразу доложил Главкому и приказал дежурному генералу доложить на ЦКП ГШ ВС. Повторный доклад уже был о пожаре на передающем центре узла. Он поступил мне около 20 часов.
Вместе с генерал-лейтенантом Б. А. Алисовым, заместителем командующего рода войск, и полковником А. Н. Сколотяным – начальником штаба рода войск, мы сели за доклад-донесение начальнику Генерального штаба. Связаться с маршалом С. Ф. Ахромеевым по телефону не смог.
Утром в 7 час. 10 мин. маршал вызвал меня к телефону, и я доложил о случившемся. В 8 час. 10 мин. доложил Главкому. Он приказал послать донесение министру обороны. Генерал-полковник Ю. В. Вотинцев, командующий родом войск, в 11.00 с группой офицеров вылетел в Печору. К этому времени мы располагали более точными данными о пожаре. Начался пожар в 16 час. 21 мин. 10-го октября от возгорания кабеля и продолжался более 12 часов, охватив семь этажей. Всю ночь люди самоотверженно боролись с огнем. На месте пожара находились Главный конструктор РЛС В. М. Иванцов и Главный инженер рода войск генерал Н. В. Кисляков. Они сделали все возможное, чтобы сохранить людей в этой чрезвычайно сложной ситуации. Пожар вывел ОРТУ из боевой работы на несколько месяцев. Это была большая неприятность для всех Войск ПВО. Предстояло детальное разбирательство и восстановление РЛС.
После возвращения из 8-ой ОА Главнокомандующего я доложил ему о подробностях происшествия и принятых мерах. Он сильно был озабочен и расстроен. Для меня же начался полумесячный период переговоров с генералом Ю. В. Вотинцевым, находившимся на месте происшествия. Главком приказал ему возглавить совместную комиссию с представителями промышленности для установления истинной причины пожара и выработки мероприятий по их предотвращению. 19 октября Главком с министром радиопромышленности П. С. Плешаковым вылетели в Печору на ОРТУ.
В стране началась подготовка к ХХVII съезду КПСС. М. Горбачев готовился к встрече с Рейганом в Женеве. Американцы упорствовали, всячески оговаривали предложения Советского Союза по разрядке международной напряженности, стремились внушить сомнения в их искренности. Сами же не вносили ни одного конструктивного предложения. Между тем М. Горбачев заявил: «В результате, международное развитие подошло к рубежу, который нельзя преодолеть, не приняв в высшей степени ответственных решений, направленных на то, чтобы поставить предел гонке вооружений, остановить сползание к войне». Неясно было одно, что подразумевалось под решениями высшей степени ответственности.
В Главкомате шла работа по подготовке к подведению итогов за год, отрабатывались планирующие и организационные документы к новому учебному году.
25 октября мы с Н. И. Москвителевым принимали участие в совещании у маршала С. Ф. Ахромеева по самолету А-50 (самолет радиолокационного обнаружения и наведения). Мне пришлось дважды выступить против принятия этого самолета на вооружение в том виде, в каком он представлялся комиссией, что явно не понравилось товарищам из Минрадиопрома и Минавиапрома.
В конце октября возвратился из отпуска мой начальник генерал И. М. Мальцев. Завершилась еще одна моя стажировка в должности начальника Главного штаба. Месяц выдался на редкость напряженным, пришлось усиленно потрудиться.
1 и 2 ноября прошли подведения итогов у министра обороны и в Главкомате. Войска неплохо отчитались за год.
13 ноября 1985 года умер трижды Герой Советского Союза маршал авиации Александр Иванович Покрышкин. Для советского народа и Вооруженных Сил смерть Александра Ивановича явилась тяжелой утратой. Она больно отозвалась для всех, кто знал Александра Ивановича лично, его друзей и сослуживцев. Умер великий человек своего поколения, лучший летчик Великой Отечественной войны, славный сын и богатырь России.
Предстояло прощание с Александром Ивановичем. Председателем комиссии по похоронам был назначен наш Главком, в состав комиссии включили и меня. Комиссия сделала все возможное, чтобы прощание с Александром Ивановичем 16 ноября прошло так, как этого желали его семья, Вооруженные Силы и народ.
Хоронили Александра Ивановича на Ново-Девичьем кладбище. Среди выступавших на траурном митинге были А. И. Колдунов, И. Н. Кожедуб, К. В. Сухов, Г. М. Егоров, В. Я. Олейников. Поминки проходили в ЦДСА. Памятные речи произнесли зам. Главкома ВВС генерал-полковник В. В. Решетов, маршал авиации А. П. Силантьев, П. Е. Шелест, от земляков – рабочий П. М. Сулеев, поэт Ф. И. Чуев, боевой друг полковник А. И. Труд. Он сказал о том, что прошел с Александром Ивановичем все небо войны, от Бессарабии до Кавказа и от Кавказа через Кубань, Сандомир до Берлина, об «академии» Покрышкина в годы войны, о том, как он по крупицам собирал опыт войны, внедрял все лучшее в тактику боя, как он, слетав на «Мессершмите», определил его слабые стороны.
Я получил еще один урок в жизни, не бесследно прошло во время похорон общение с различными категориями людей. На фоне человеческой беды отчетливее просматривались люди, лучше улавливались их достоинства. Я ближе познакомился с семьей А. И. Покрышкина и почитал за честь, что смог хоть чем-то быть полезным ей в эти скорбные дни. После траурной церемонии мне еще много придется общаться с Марией Кузьминичной Покрышкиной по вопросам ходатайств о пенсиях, льготах, увековечивании памяти Александра Ивановича и др. Я не перестаю восхищаться любовью и преданностью Марии Кузьминичны своему мужу. Когда бы ни пришел к могиле Александра Ивановича, там всегда убрано и свежие цветы. А какой удачный поставлен памятник! Это все заботы Марии Кузьминичны. Каждый раз на Ново-Девичьем появляется желание поклониться этой замечательной женщине, жене и другу народного героя.
Общение с Марией Кузьминичной позволило еще больше узнать об Александре Ивановиче, человеке высокой морали и чести. Так, я узнал о том, что, когда Александра Ивановича отозвали в 1944 году с фронта, и маршал авиации Новиков предложил остаться ему на одной из должностей в Главкомате ВВС, Александр Иванович отказался, мотивируя тем, что он научился воевать, бить фашистов, а его, обученного такому ремеслу, хотят отлучить от фронта, боевых друзей и товарищей, которые нуждаются в нем как в командире.
После окончания войны Александру Ивановичу предложили временное пособие в размере 50 тысяч рублей, но он отказался принять такую сумму, мотивируя тем, что разрушены тысячи городов и сел, которые нужно восстанавливать. Рассказала мне об этом Мария Кузьминична тогда, когда потребовалось вмешательство нашего Главкома, чтобы не позволить бюрократам лишить ее права проживания на даче, давно закрепленной за их семьей.
К середине декабря План развития Войск ПВО на 12-ю пятилетку был утвержден министром обороны. Предстояла большая работа по его осуществлению. Одним из основных мероприятий являлось восстановление армий ПВО.
Кажется, 10 декабря, когда я был на докладе у Главкома, он назвал меня заместителем начальника Генерального штаба. Впоследствии выяснилось, что между Главкомом и А. Н. Сошниковым (ЦК КПСС) состоялся разговор на предмет моего перевода в Генштаб на должность заместителя НГШ по управлению и АСУ. Точность названия должности не гарантирую, знаю только, что вводилась новая с подобным названием. Главком якобы дал согласие на мое перемещение.
В этот же день мы остановились на том, чтобы ходатайствовать перед министром о присвоении имени А. И. Покрышкина Киевскому Высшему инженерному радиотехническому училищу (КВИРТА). Исходили при этом из того, что в ВВС и в ВПВО к тому времени уже не было неименованных авиационных училищ. КВИРТУ по своему значению, размещению и принадлежности в наибольшей мере подходило для этой цели. Ходатайство Главкома было удовлетворено, КВИРТУ стало носить имя А. И. Покрышкина.
Узнали о сроке проведения Совета обороны – 29 декабря. Перед этим шла усиленная подготовка Главкома к докладам по развитию войск.
27 декабря Главкома пригласил маршал С. Ф. Ахромеев. Я со схемами поехал вместе с ним. У маршала С. Ф. Ахромеева была проведена репетиция доклада Главкома в присутствии зам. министра обороны по вооружению генерала армии В. М. Шабанова. Главком четко сделал доклад, уложившись в девять минут. Еще потребовалось пять-семь минут на рекомендации, и мы уехали к себе. Тут я не могу не сказать об одном случае, который можно отнести к характеристике маршала С. Ф. Ахромеева. Когда я вешал схему, у меня оторвалась пуговица от тужурки, я поднял ее и положил в карман. Маршал заметил мое смущение и предложил присутствующим снять тужурки. Я был ему очень благодарен. Это был настоящий урок такта.
29 декабря 1985 года в воскресенье состоялся долгожданный Совет обороны, который рассмотрел и утвердил предложения нового руководства Министерства обороны. Это означало начало практического претворения в жизнь Плана развития Войск ПВО. Я снова удивлялся напористости Главкома, выдюжившего в неравной борьбе. Сколько пришлось ему испытать неприятностей за последние четыре года, особенно в 1981–1985 годах, в спорах за целостность Войск ПВО.
Офицеры Оперативного управления Главного штаба подсчитали, что Главкомом за четыре года было написано 59 докладов в защиту войск, а устных докладов и объяснений по этому вопросу не пересчитать. Помню, с каким нетерпением в то воскресенье мы ждали возвращения Главкома с Совета обороны. Мне звонили по телефону товарищи из разных мест и задавали один и тот же вопрос: «Ну, как там закончилось? Какое решение? Можно ли сегодня поднять чарку?»
Александр Иванович возвратился с Совета в 17.20. Он привез добрую весть. Был счастлив. А на второй день Главком был уже озабочен вопросом воссоздания армий. В Главкомат шли звонки со всех сторон, поздравляли с решением Совета обороны и наступающим Новым годом.
1986 год. Завершение службы на штабных должностях
2 января при встрече Главком сказал мне о возможных вариантах моего перемещения внутри Главкомата. Я искренне обрадовался тому, что останусь в Войсках ПВО.
В Генштабе отрабатывался проект приказа министра обороны по практическому выполнению мероприятий, утвержденных на Совете обороны. Возникало много вопросов, требовавших нашего постоянного участия. Нельзя было допустить, чтобы в приказе на стадии его отработки не были учтены интересы Главкомата, ибо после его издания промахи поправлять трудно.
Штаб был занят детальной разработкой плана объемной и необычной для всех работы. Центр всей организации действий в Главкомате по этому вопросу сосредоточился в моем кабинете. Был уточнен июньский план 1985 года по ответственным за формирование ОА ПВО из числа заместителей Главкома и срокам. Ответственными по ОА ПВО были назначены: по Ленинградской – генерал Л. Г. Смирнов, по Минской – генерал Б. В. Бочков, по Ташкентской – генерал Е. С. Юрасов, по Хабаровской – генерал В. С. Дмитриев, по Кавказской – генерал И. М. Мальцев. На управление генерала Н. И. Москвителева возлагался контроль за приемом училищ ВВС – Армавирского училища летчиков-истребителей и Даугавпилского технического авиаучилища, а также истребительных авиационных полков. Начальники других управлений контролировали прием училищ и военных школ из Сухопутных войск.
Нам удалось решить вопрос с ГОМУ ГШ о возвращении формируемым армиям ПВО прежних наград (они все были Краснознаменными) и сохранению их прежней нумерации, кроме вновь создаваемой армии на Кавказе. Серьезные разногласия возникали между Главкоматом и Генштабом по выбору места дислокации штаба армии вместо Бакинского округа ПВО. Генштаб настаивал на размещении его в Тбилиси, что означало оставление в Баку недавно построенного защищенного КП ПВО. В Тбилиси же возникали трудности со служебным и жилым фондом, а также с размещением командного пункта армии.
25 января в Главный штаб поступил доклад об утрате Боевого Знамени в одной из радиотехнических частей Уральской армии ПВО.
Знамя сгорело во время пожара вечером 24 января. Часовой не смог вынести Знамя, сам обгорел, чуть не погиб. Случай тяжелый. Для расследования происшествия вылетел генерал-полковник авиации И. М. Мальцев. Меня огорчало, что армией, где это случилось, командовал мой товарищ, генерал-лейтенант авиации В. Г. Царьков. Его в этот день избрали на партконференции Свердловска делегатом ХХVII съезда КПСС.
8 февраля министр обороны подписал приказ о проведении организационных мероприятий в Войсках ПВО, вслед за чем последовала директива Генерального штаба.
Дважды я докладывал для уточнения Главкому график работ комиссий по формированию армий. Мы встретились с определенными трудностями, так как ни у кого не было опыта в формировании таких крупных структур. Возникала необходимость в составлении специальных инструкций, над которыми пришлось поработать. При их написании я использовал свой личный опыт в расформировании управления и штаба округа ПВО, теперь же последовательность действий отрабатывалась в обратном порядке.
В наших проработках для изыскания кадров на укомплектование вновь формируемых органов управления объединений мы предлагали откомандировать опытных офицеров из внутренних объединений ПВО и Главкомата. При этом многие из них должны были назначаться с повышением и осваивать обязанности уже на новом месте. Таким образом, ожидалось преднамеренное ослабление половины штабов объединений за счет оттока опытных офицеров, вторая же половина требовала определенного времени для своего становления.
Для Главкомата возникала дополнительная задача сохранения надежного управления войсками при ослаблении управления в армиях. Еще до начала процесса формирования мы предвидели особые затруднения с укомплектованием аппаратов авиационных служб в армиях и соединениях. Все эти особенности налагали на руководство Главкомата, начальников управлений, служб и отделов повышенную ответственность. Нужно было тщательно продумывать все вопросы по содержанию и срокам проведения укомплектования штабов личным составом, его размещению, обустройству, приему авиаполков от ВВС, оснащению органов управления средствами связи и другой техникой. Предстояло организовать работу всех служб, боевую подготовку, оснастить формирования необходимой документацией и т.д. По объему и важности задачу, которую предстояло решить Главкомату в 1986 году в ограниченные сроки, можно было отнести к операции крупного масштаба. Подавляющее большинство офицеров штаба, всех управлений и служб работало в этот ответственный период с полной отдачей. Особенно большие нагрузки выпали на управления Оперативное, Организационно-мобилизационное, кадров, авиации, связи, тыла, которые возглавлялись соответственно генералами В. П. Штепой, В. А. Белоусовым, Е. А. Александровым, Н. И. Москвителевым, В. Е. Балковым, М. Ф. Бобковым. Офицеры этих управлений работали сутками, ведь формирования проводились параллельно с основной жизнедеятельностью войск. Нужно было успевать делать все: осуществлять контроль несения боевого дежурства, разрабатывать и проводить учения, оказывать помощь, реагировать на все процессы, происходящие в войсках. И офицеры справлялись с этими задачами благодаря самоотверженному труду, высокой сознательности и огромному желанию внести свой вклад в укрепление системы противовоздушной обороны страны.
За время своей службы я часто размышлял над тем, что наши офицеры не получали от государства достойной платы за свой большой труд. Жили зачастую ниже среднего достатка, с трудом сводя концы с концами, многие по много лет не имели квартир. Нередки были случаи, когда задерживались назначения офицеров на вышестоящую должность и присвоение воинских званий. В связи с этим хотелось бы сказать о существовавшем порядке присвоения очередных воинских званий.
Присвоение звания для каждого военнослужащего является радостным, волнительным событием. До генеральского звания схема присвоения воинского звания сравнительно проста. Выходит срок, начальник пишет представление, посылает его по команде, кадровики контролируют правильность оформления документов и включают в проект приказа. Издается приказ, и офицеру объявляется о присвоении звания. Несмотря на такую простую схему, допускались задержки в присвоении званий по субъективным причинам.
Гораздо сложнее процедура присвоения генеральского звания как первичного, так и последующих. Во-первых, процесс затянут по времени. Обычно представления к генеральским званиям приурочивались к государственным праздникам. Для большинства офицеров представления повторялись от двух до пяти и более раз и по времени растягивались на годы. Нужно было заслужить, чтобы на тебя подали представление. Хотя формально и существовали сроки пребывания в занимаемой должности для представления к генеральскому званию, но каждый начальник решал этот вопрос по своему усмотрению.
Во-вторых, представление, если оно и было написано, проходило сложный путь рассмотрения. Первоначально оно рассматривалось на Военном совете армии (округа), затем в Управлении кадров вида ВС. Из Управления кадров список кандидатов представлялся Главнокомандующему. Главком после просмотра в зависимости от своего личного мнения выносил кандидатов на рассмотрение Военного совета вида ВС, откуда со значительными сокращениями список передавался в Главное управление кадров МО СССР. Там он тщательно изучался и передавался на одобрение в Административные органы ЦК КПСС. После согласования с ЦК КПСС список кандидатов рассматривался министром обороны и Высшей аттестационной комиссией (ВАК), где действовали свои правила в решении этого вопроса. Естественно, после такого фильтра счастливчиков значительно убавлялось. Затем следовал доклад министру обороны, и список передавался в правительственные органы для издания Постановления СМ СССР. Пока списки с кандидатами проходили все инстанции рассмотрения, кандидаты изматывались от ожидания и особенно тяжело переносили неприсвоение звания. Для некоторых это было целой трагедией.
Теперь можно представить самочувствие офицера, если такая процедура повторялась несколько раз подряд. Решил написать об этом, как об одном из примеров социальной незащищенности военного человека. Хотя законы и положения по этим вопросам совершенствовались, они явно отставали от требований времени и службы.
Мероприятия, проводящиеся в наших войсках, наводили на размышления об их будущем. Слишком часто войска претерпевали серьезные изменения. Не было к ним на протяжении всей истории устойчивого, бережливого отношения. Слишком много было желающих перестраивать, переподчинять, сокращать, реорганизовывать и зачастую небезущербно. Так и в этот раз войскам предстояло оправиться от очередной перестройки. Оставалась тревога, что с уходом с поста Главнокомандующего А. И. Колдунова Войска ПВО могут снова подвергнуться переподчинению и другим изменениям. А смена Главкомов могла произойти в ближайшие пять лет. Александру Ивановичу шел 63 год, к тому же пошатнулось его здоровье. В ближайшем окружении Главкома не было кандидатов на этот пост. Всем заместителям, за исключением начальника Главного штаба генерала И. М. Мальцева, было за 60. Но возраст – еще не главный аргумент для такой должности, как Главком. Других возможных кандидатов в войсках ПВО не просматривалось. Наиболее вероятен вариант, что при внезапной замене Главкомов на этот пост будет назначен человек из Сухопутных войск, а отсюда следовало ожидать новых пертурбаций. Мои предположения очень скоро подтвердились.
10 февраля я вместе с товарищами из ГВФ и ВВС был вызван в ЦК КПСС к А. Н. Сошникову для получения указаний по обеспечению прилета в Москву самолетов с делегациями и гостями ХХVII съезда КПСС. Александр Николаевич поочередно заслушал нас о принятых мерах для обеспечения безопасности пролета, приема самолетов, их размещения на аэродромах и устройства экипажей.
18 февраля состоялся предсъездовский Пленум ЦК КПСС. Б. Н. Ельцина избрали кандидатом в члены Политбюро, Гришин был освобожден от обязанностей члена Политбюро, а Русаков – от обязанностей секретаря ЦК КПСС. Мотивация общая – ухудшение состояния здоровья.
25 февраля 1986 года начал работу XXVII съезд КПСС. В течение пяти часов с политическим докладом выступал М. Горбачев. На пятый день работы съезда были закончены прения по политическому докладу. Выступило 63 делегата. Необычной была оценка внутригосударственного и внутрипартийного положения. Впервые открыто прозвучала критика негативных явлений, получивших распространение в последние годы во всех звеньях руководства. Были осуждены такие явления, как «зоны» вне критики. Свежими и необычными по своему построению и содержанию были выступления Ельцина, Лигачева, Шеварднадзе, Громыко, Чебрикова. Создавалось впечатление честного разговора с народом. Съезд как бы выравнивал корабль, получивший опасный крен.
В докладе Председателя Совета Министров Н. И. Рыжкова «Об основных направлениях экономического развития» говорилось о недостатках, допущенных в экономике страны в 70-е годы и их усугублении в начале 80-х годов. Признавалось, что груз ошибок настолько велик, что избавиться от него сразу невозможно. Наблюдая за работой съезда по телевидению, я искренне радовался и завидовал участвовавшим в нем нашим командующим армиями генералам В. Г. Царькову, В. А. Прудникову, В. А. Побединскому, Е. Л. Тимохину. Мне не приходилось быть участником ни одного столь значительного партийного форума. Штабная служба вела нас, штабистов, мимо подобных мероприятий.
4 марта по вызову Главкома на беседу к нему прибыли кандидаты на должности командующих армиями генералы В. В. Литвинов и Г. А. Кромин.
До приезда Главкома со съезда мы побеседовали об их предстоящей работе на этапе формирования управления армий, приема соединений и частей из военных округов. Затем они были представлены Главкому. В заключение беседы с ними Главком, обращаясь к генералу Литвинову, сказал: «Ну, давай командуй армией, потом заменишь меня, уж старым становлюсь». Кромина он спросил: «Справишься? Эта армия на сложном направлении». Оба будущих командарма бойко заверили Главкома, что справятся. Я был рад своему участию в церемонии назначения этих молодых, окончивших Академию Генерального штаба, перспективных военачальников. Для них открывалось большое будущее. К сожалению, счастье военного человека переменчиво. Иногда получается все не так, как планируется. Беда не прошла мимо и этих блестящих командиров. Их военная карьера внезапно оборвется, о чем будет сказано ниже.
6 марта завершил работу ХХVII съезд КПСС. Наш Главком был избран в состав ЦК КПСС. На второй день я доложил Главкому о проделанной работе в Главкомате за все дни его отсутствия, о своих поездках по различным вопросам в Генштаб. Представил тексты всех телеграмм, отправленных в войска от его имени, доложил о работе по подготовке к выезду комиссий по формированию управлений армий и ходе подбора кандидатов к назначению на должности.
Выехавшие в свои направления по формированию генералы В. Н. Абрамов, А. Г. Смирнов, Е. С. Юрасов, Б. В. Бочков, В. А. Кучерявый постоянно держали со мной связь, информировали о ходе выполнения задачи, обращались за помощью и советом при решении на местах ряда вопросов. Если вопросы для меня были ясны, отвечал им сразу, но чаще приходилось искать на них ответы самому. Мне помогали генерал С. В. Никулин и офицеры ОМУ. Вместе с ними составляли срочно инструкции, графики, планы, готовили проекты приказов, указаний и вооружали ими свои комиссии.
Параллельно с основной задачей, решением которой были заняты большинство офицеров Главкомата и штаба по формированиям, приходилось выполнять и другую работу. Так, мне было поручено прочитать лекции на ВАКе в Академии Генерального штаба по ведению противовоздушных операций Войсками ПВО и обзорную лекцию о Войсках ПВО в Комитете Государственной Безопасности. Лекции были прочитаны, особый интерес к Войскам ПВО проявила аудитория КГБ. В академии Генерального штаба меня тепло встретили начальник кафедры ПВО генерал-лейтенант Н. А. Асриев и его заместитель генерал-лейтенант М. С. Ситников. Оба они были известными генералами не только в Войсках ПВО, но и в Вооруженных Силах. У генерала Н. А. Асриева я учился, а у генерала М. С. Ситникова принимал должность начальника штаба БО ПВО. Встретился я также и с заместителем начальника академии по научной работе генерал-полковником Ф. Ф. Гайворонским, которого хорошо знал со времен своей учебы в академии. Встреча с генералами, бывшими моими учителями, налагала на меня особую ответственность при чтении лекции.
Я уже говорил о том, что среди офицеров штаба распространялись слухи о нескольких вариантах моей дальнейшей службы. Шли разговоры о назначении в Генштаб, инспекцию МО, Академию ПВО, зам. Главкома по ВУЗам и др. Главком говорил мне о двух должностях. 14 марта к концу дня мне позвонил начальник Управления кадров генерал-лейтенант авиации Александров и сообщил совершенно неожиданный для меня вариант возможного перемещения. Он сказал, что оставлять занимаемую должность мне все равно придется, просил подыскивать кандидатуру вместо себя. Своей тайной я поделился с генералом В. А. Белоусовым. Наш выбор пал на генералов Е. Л. Тимохина и Н. И. Чукарина.
21 марта по телефону состоялся разговор с Главкомом, в котором Александр Иванович предложил мне новую должность. Главком спросил: «Кого назначить вместо тебя?» Я предложил генералов В. А. Кучерявого и Е. Л. Тимохина. Ни одна кандидатура не получила одобрения. После разговора с Главкомом меня не покидали мысли о новой должности, означавшей крутой поворот в военной судьбе. Перспектива выглядела заманчиво и в то же время означала смену привычной области труда, к которой я относился с особым чувством уважения.
В конце марта мне надлежало выехать в Тбилиси для формирования управления 19-ой ОА ПВО. Официально эта задача возлагалась на генерала И. М. Мальцева. Мы договорились с ним, что он вылетает вместе с комиссией 28 марта и к исходу 29 марта возвращается. Я же должен был сменить его и остаться в Тбилиси до конца формирования и решения вопросов размещения.
В Тбилиси, в отличие от других регионов формирований, армия создавалась впервые, было гораздо больше хлопот с изысканием служебных и жилых фондов для штаба армии и личного состава. Мне предстояло выполнить сложную задачу и отчитаться о ее выполнении перед Главкомом. Пришлось тщательно оценить обстановку, продумать последовательность своих действий, организацию встреч с партийным и советским руководством республики и города, с руководством Главкомата южного направления и командованием ЗакВО.
Мне удалось с помощью генералов В. П. Синицына и А. А. Адоньева, кандидатов на должности командующего и члена Военного совета армии, полностью осуществить свой план действий и в течение девяти дней решить основные вопросы, необходимые для начала функционирования управления 19-ой ОА ПВО. Нет необходимости описывать подробности всех своих действий. Схематично же они выглядели следующим образом:
31.03. Прилет в Тбилиси. Встреча с генерал-лейтенантом В. П. Синицыным, генерал-майором А. А. Адоньевым и командиром 12-го к ПВО генерал-майором Ф. И. Савченко. Изучение обстановки и согласование с ними плана работы;
1.04. Встреча с командующим ЗакВО генерал-полковником К. А. Кочетовым, выяснение позиций;
2.04. В ЦК КПГ у второго секретаря Б. В. Никольского с просьбой о выделении для офицеров армии двухсот квартир;
3.04. В Совете министров республики у Председателя СМ О. Е Черкезия по тому же вопросу, что и в ЦК, с просьбой выделения жилого фонда для офицеров и предоставления общежития на сто мест;
4.04. Встречи с Главкомом Южного направления генералом армии М. М. Зайцевым, членом Военного совета генерал-полковником А. И. Ширинкиным и командующим войсками округа генерал-полковником К. А. Кочетовым. В результате сложного разговора был решен вопрос о размещении управления армии в новом здании округа. Корпус и зенитная ракетная бригада ПВО оставались на своих фондах;
9.04. Встреча с первым секретарем ЦК КПГ Потиашвили, первым секретарем городского комитета КП Гобуния и другими представителями власти, и поездка вместе с ними для осмотра новых жилых домов, выделенных для армии правительством Грузии.
Доложив Главкому о положительном решении всех вопросов, касаемых размещения штаба 19 ОА ПВО и выделения жилья для офицеров в г. Тбилиси, я получил разрешение на возвращение в Москву.
10 апреля в ЦТСА состоялось торжественное собрание, посвященное Дню Войск ПВО страны. Были на торжествах с женой. Посмотрели концерт, хорошо провели время среди своих сослуживцев.
В середине апреля в войсках начинались итоговые проверки. 14 апреля в 16.23 дежурные силы ПВО ЗакВО принудили к посадке на аэродроме Кюрдамир иранский пассажирский самолет «Фалкон ДА-20». Экипаж выполнял полет по временной трассе Тегеран, т.м. 100 км восточнее Баку, Дербент, Тбилиси (посадка), Женева. Самолет вошел в воздушное пространство СССР без разрешения органов УВД и в дальнейшем следовал без вступления с ними в связь, затем попытался возвратиться с нашей территории в Иран. Двумя МиГ-25, поднятыми на перехват, самолет-нарушитель был принужден к посадке в Кюрдамире. На борту самолета находился министр нефти и газа Ирана.
За Главкома оставался генерал Е. С. Юрасов. Ему пришлось докладывать министру обороны, разбираться в случившемся. Министром обороны действия ПВО были одобрены.
15 апреля авиация США внезапно нанесла бомбовые удары по г. Триполи и другим объектам Ливии. Это была наглая агрессия. Удары авиации по городам Ливии продолжались несколько дней. Авиация США знала слабые места ПВО Ливии: отсутствие сплошного радиолокационного поля, устойчивого управления силами и средствами ПВО, низкую боевую готовность дежурных сил и отсутствие современных зенитных ракетных комплексов.
В Главном штабе Войск ПВО проводился анализ успеха разбойного нападения на Ливию, и делались соответствующие выводы.
К сожалению, Войска ПВО испытывали недостаток в новых ЗРК, РЛС и автоматизированных системах управления. Для детального изучения тактики нанесения ударов авиацией США в Ливии и действий системы ПВО в Ливию была направлена группа офицеров Главкомата во главе с начальником штаба ЗРВ генералом В. С. Ярошенко.
24 апреля руководство Главкомата выехало во Львов на сборы по организации службы войск. Сборы проводились под руководством министра обороны.
26 апреля (суббота) я заступил ответственным дежурным по Парково-хозяйственному дню (ПХД) в наших войсках. В Министерстве дежурил генерал армии Майоров. При заступлении на дежурство дежурный генерал ЦКП доложил мне об аварии на Чернобыльской атомной электростанции, где в 1 час 20 минут ночи произошел взрыв в одном из энергоблоков. При этом пострадало около восьмидесяти человек, и была заражена местность. Вблизи Чернобыля дислоцировались три объекта ПВО, в том числе зенитный ракетный дивизион, отдельная радиолокационная рота (оба подразделения сокращенного состава с общей численностью до семидесяти человек) и приемный центр станции загоризонтного обнаружения, где насчитывалось до 1500 человек с семьями. К счастью, «язык» радиоактивного заражения в этот день обошел наши гарнизоны. Чтобы уточнить ситуацию в районе АЭС, я вышел на связь с оперативным дежурным КП штаба Гражданской обороны Украины. Не помню фамилии дежурного, но он мне спокойно ответил, что пожар действительно был на АЭС, но никакой опасности для окружающей среды, а тем более для Киева, он не представляет.
В течение всего времени дежурства я интересовался через дежурного генерала ЦКП развитием событий в районе Чернобыля. Нам удавалось добывать отрывочные сведения о создании чрезвычайной комиссии в Москве, но создавалось впечатление, что это происходило в обычном спокойном ритме.
27 апреля в 6.00 мне на квартиру позвонил генерал В. И. Кузиков, которому была подчинена загоризонтная РЛС, находившаяся в 9 км от АЭС. Он сообщил, что созданная чрезвычайная комиссия не исключает решения о полной эвакуации населения г. Припяти, если будет оставаться угроза взрыва ядерного реактора. Он высказал также свое мнение о подготовке к эвакуации гарнизона станции. Мы решили, чтобы он лично вылетел с группой офицеров в Чернобыль, оценил на месте положение, составил план эвакуации и при необходимости организовал вывоз личного состава и семей. Я тут же связался с ОД КП 8-ой ОА (г. Киев) генералом Н. Н. Усенко, затем с зам. командующего армией генерал-лейтенантом А. П. Субботиным (командующий армией генерал В. А. Прудников находился на сборах ПриКВО вместе с Главкомом) и отдал им предварительные распоряжения об обеспечении эвакуации людей автотранспортом, встрече генерала Кузикова с группой на аэродроме Жуляны и доставке его на вертолете в Чернобыль. К этому времени у меня уже созрело однозначное решение о необходимости эвакуации войсковой части Кузикова. Уточнил задание Кузикову немедленно вылететь ближайшим рейсовым самолетом ГВФ в Киев. Доложил обо всем генералу Е. С. Юрасову. Он утвердил план действий, а я продолжал осуществлять принятое решение. Созвонился с начальником КВИРТУ генерал-лейтенантом Николаем Куприяновичем Поляковым, ввел его в курс дела и попросил подготовиться к приему 1500 человек в лагерях училища в районе п. Ирпени. Надо сказать, что генерал Н. К. Поляков очень ответственно отнесся к выполнению этой задачи.
В Чернобыль вылетел не генерал Кузиков, а его начальник штаба генерал Р. С. Попкович. Эвакуация была начата в тот же день, и уже по истечении суток с объекта генерала Кузикова и подразделений 8-ой ОА ПВО были вывезено 240 женщин и более 500 детей. Оставшиеся 600 военнослужащих и около 100 человек гражданских специалистов промышленности эвакуировались вторым эшелоном. В гарнизонах было оставлено минимальное количество личного состава для охраны техники и имущества. Подразделения охраны периодически заменялось свежими силами.
Утром 28 апреля я доложил Главкому об обстановке с нашими гарнизонами в районе АЭС. Он был сильно обеспокоен происшествием на АЭС и одобрил наши решения и действия. Таким образом, мне пришлось участвовать в событии, которое вскоре отнесут к величайшей трагедии века.
20 мая я получил приказ выехать в 12-ю ОА ПВО г. Мары (Туркмения) для расследования невыполнения дежурными силами задачи при действиях по самолету-нарушителю воздушного пространства СССР. Легкомоторный самолет со стороны Ирана пересек границу, пробыл в воздушном пространстве СССР 15 минут на высоте 2,5–3 км при скорости 300 км/час и безнаказанно ушел на свою территорию в районе п. Меана. Разбирательство выявило массу недостатков и нарушений на боевом дежурстве, неприятно было также и то, что это случилось в сформированной армии ПВО. Завершили мы свою работу разбором действий дежурных боевых расчетов от пунктов управлений радиотехнических подразделений до КП дивизии ПВО с анализом действий отдельных лиц.
21 мая в Марах меня застало известие о смерти генерал-полковника артиллерии Леонида Михайловича Гончарова. Умер он внезапно от сердечного приступа на полигоне Эмба. По пути на полигон он завозил из Киева свою жену Нину Васильевну и дочь Наташу в наш городок, где им была приготовлена квартира для временного проживания. Связано это было со здоровьем Наташи, которая собиралась рожать. Мне пришлось заниматься подготовкой жилья для них. Встретиться с Леонидом Михайловичем мы не смогли, по телефону договорились, что он заедет к нам на обратном пути с полигона. В то время Леонид Михайлович занимал должность начальника Академии ПВО Сухопутных войск. Безвременная кончина Леонида Михайловича очень расстроила. Не стало моего хорошего друга, командира дивизии и командующего армией.
25 мая я возвратился из командировки. На следующий день доложил Главкому и начальнику штаба о результатах своей работы и получил приказ 29 мая вылететь в Тбилиси на завершающий этап формирования управления 19-ой ОА ПВО.
В Тбилиси мне предстояло провести тренировки по слаживанию расчета КП армии, убедиться в его готовности к боевому управлению группировкой войск ПВО на Кавказе, включая Ростовскую и Волгоградскую области.
После проведения подготовительной работы боевой расчет командного пункта 19-ой ОА ПВО в 9.00 31 мая 1986 года заступил на боевое дежурство с соблюдением торжественного ритуала. Этот день считался днем рождения 19-ой ОА ПВО, которой будут переданы Боевое Знамя Бакинского округа ПВО и орден Боевого Красного Знамени. Ровно шесть лет назад мне пришлось завершить расформирование БО ПВО, теперь же я участвовал в рождении армии ПВО, не зная о том, что жить ей придется не более шести лет. В 1991 году не станет СССР, а через год и 19-ой ОА ПВО.
В Москву мы с генералом В. П. Синициным вылетели вместе. Он направлялся в Академию Генерального штаба для сдачи экзаменов экстерном. Наш Ан-26 произвел посадку в Ростове, где должна была состояться встреча генерала Синицина с командующим 8-ой ОА ПВО генералом В. А. Прудниковым для подписания акта о передаче 12-го к ПВО в состав 19-ой ОА ПВО.
У меня же были дела с командующим 12-го к ПВО генералом Н. Л. Кременчуком. Вопрос касался его личной судьбы. Незадолго до этого корпус подвергся внезапной проверке инспекцией Министерства обороны и получил неудовлетворительную оценку. Главком намерен был снять командира, поручил мне на месте ознакомиться с материалами проверки и подготовить проект приказа. Я знал генерала Н. Л. Кременчука по отзывам товарищей, но лично познакомился впервые. После встречи и общения с ним я пришел к мнению, что вина комкора не столь велика, чтобы снимать его с должности. Со мною согласился и генерал В. П. Синицин, ставший его командующим.
Николай Лукич не был снят с должности. Главком ограничился другим взысканием. Впоследствии Н. Л. Кременчук будет назначен начальником штаба 6-ой ОА ПВО в Ленинград, где проявит себя с положительной стороны, ему будет присвоено звание генерал-лейтенанта.
3 июля я был вызван в ЦК КПСС по поводу назначения на новую должность. В отделе административных органов ЦК состоялись беседы с товарищами Н. Г. Чукардиным, А. Н. Сошниковым и Н. И. Савинкиным. Все они поддержали мою кандидатуру.
12 июля был подписан приказ министра обороны Маршала Советского Союза С. Д. Соколова о назначении меня на должность командующего войсками противоракетной и противокосмической обороной (ПРО и ПКО). Позже силы и средства ПРО и ПКО и системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) получат название «Войска ракетно-космической обороны» (РКО).
Назначение на эту должность означало для меня смену штабной работы, на которой я находился 25 лет, на командную. Передо мною открывалось новое, неизведанное поле деятельности. Я понимал важность этой уникальной в Вооруженных Силах должности и, естественно, думал: «Выдержу ли? Хватит ли сил и способностей? Оправдаю ли такое неожиданное и смелое решение Главкома?»
Итак, свершился третий по счету за мою службу качественный скачок:
Первый – переход из ВВС в ПВО. Второй – с летной работы на штабную. Третий – со штабной работы на командную, который по своей сущности являлся наиболее значимым, ответственным и заключительным этапом военной службы.