Землю — труженикам!

После того, как руководители управления земли получили указания, что следует делать для выполнения Потсдамских решений, я попросил Э. Буссе зайти ко мне. В присутствии начальника сельскохозяйственного отдела А. М. Анемподистова спросил его, как готовится земельная реформа, которая предусматривалась в воззвании ЦК КПГ от 11 июня 1945 года. В нем намечались ликвидация крупного землевладения, крупных имений юнкеров, графов и князей и передача всех их земель, а также живности и инвентаря управлениям провинций или земель для распределения среди разоренного войной крестьянства. Поэтому, продолжал я, вам нужно будет лично возглавить всю работу по подготовке и проведению этого важного задания партии.

— Мы уже начали эту работу, — ответил Буссе. — На своей земельной партийной конференции КПГ 15 июля мы одобрили названное вами воззвание ЦК и сейчас ведем подготовку крестьян к проведению земельной реформы. Но есть трудности. В разгаре уборка урожая, а только в районах Альтенбург и Гера он собран и свезен. В других районах уборка продолжается, но медленно. Особенно плохо она идет в больших имениях.

— А как раньше там убирали урожай?

— В имениях трудились в основном иностранные рабочие, угнанные нацистами из оккупированных территорий. [40]

Теперь они разъехались, и хозяйства остались без рабочих рук. Кроме того, многие уборочные машины изношены, поломаны, нуждаются в капитальном ремонте и восстановлении, а запасных частей для этого не хватает...

Пришлось рассказать Э. Буссе, как в Советском Союзе решается проблема уборки урожая, что колхозам и совхозам в трудные военные годы и еще сейчас помогали и помогают рабочие и служащие городов, так как у нас тоже не хватало и пока еще не хватает уборочных машин и рабочих рук, а урожай нужно убирать быстро, чтобы уменьшить потери.

— Почему бы вам не воспользоваться этим опытом? Ведь в продукции сельского хозяйства нуждается все население, вот пусть жители городов принимают посильное участие в уборке зерновых, картофеля, овощей.

— Хорошо, — оживился Буссе. — Но мы уже тоже кое-что делаем. Например, на некоторых заводах рабочие ремонтируют сельскохозяйственную технику, создано несколько передвижных бригад, которые ремонтируют машины прямо на полях. Будем посылать в деревни и группы рабочих для непосредственного участия в уборке урожая. Надеюсь, что все будет в порядке. Готовим и земельную реформу. На второй земельной конференции КПГ 5 августа товарищ Ульбрихт подробно ознакомил нас с решениями Потсдамской конференции и особенно подчеркивал необходимость быстрейшего проведения земельной реформы. Но мы ждем подробных инструкций по этому вопросу...

Сотрудники УСВАТ, кстати, тоже ждали подробных инструкций и проекта закона о земельной реформе.

22 августа Э. Буссе пригласили в ЦК КПГ, где на широком совещании партийного актива были обсуждены вопросы, касавшиеся земельной и других (школьной, юстиции, финансовой) реформ, которые намечалось провести в разное время. Но первой на очереди стояла земельная реформа.

Основные принципы ее проведения, как мне рассказал Э. Буссе, состояли в следующем: конфискованная у помещиков, юнкеров, активных нацистов земля передается за выкуп в частную собственность безземельным и малоземельным крестьянам и переселенцам по цене примерно 180 марок за гектар. Конфискации подлежат помещичьи имения, насчитывающие свыше 100 гектаров земли, а хозяйства активных нацистов и военных преступников — независимо от площади. Государственные земли также зачисляются в фонд земельной реформы. Распределение земли производится самими крестьянами, которые в общинах избирают [41] комиссии по разделу. Две трети конфискованных у помещиков, активных нацистов и военных преступников леса тоже подлежат разделу между крестьянами за половину стоимости пахотных угодий. Реформа должна проводиться на основании изданного президентом земли закона, который скоро будет обнародован.

Проведение земельной реформы оказалось очень нелегким делом. Она осуществлялась в условиях обострившейся классовой борьбы в деревне, и эта борьба нашла свое отражение и в блоке партии, хотя для работников УСВАТ это вовсе не было неожиданным.

Но коммунисты твердо проводили свою линию. Земельное правление КПГ разослало районным организациям директиву, в которой указывалось, что в Тюрингии 20 процентов населения занято в сельском хозяйстве, а это налагает на коммунистов большую ответственность за развертывание политической работы в деревне с целью энергичного опровержения застарелой лжи о том, будто бы коммунисты требуют отчуждения земли у всех крестьян. Требовалось разъяснять крестьянам, что коммунисты предлагают конфисковать имущество и посевные площади только бывших князей, графов, баронов, юнкеров, которые еще в средние века ограбили крестьян, отняв у них землю. Мы хотим, указывалось в директиве, чтобы крестьянин снова стал свободным владельцем своего хозяйства и мог после выполнения обязательных поставок части урожая свободно продавать излишки сельскохозяйственной продукции.

По инициативе функционеров КПГ во всех общинах проводились собрания крестьян, открытые партийные собрания, на которых подробно обсуждались вопросы, связанные с земельной реформой, а также предложения о том, как лучше осуществить эти преобразования в данной общине. На собраниях избирались делегаты на крестьянскую земельную конференцию, которую тюрингское правление КПГ подготовило и провело 2 сентября в Веймаре. На нее в большой зал Веймархалле собралось свыше тысячи Делегатов. В качестве гостей были приглашены президент Тюрингии, представители УСВАТ, член ЦК КПГ, директор Центрального управления земель и лесов Эдвин Гоенрле, который выступил с обстоятельным докладом о положении Германии и убедительно обосновал необходимость проведения аграрной реформы. С яркой речью о реформе выступил и президент Тюрингии доктор Р. Пауль. Говорю об этом лишь потому, что его последующее поведение показало, что блестящими конъюнктурными [42] речами он стремился приобрести авторитет в массах, но мало думал и заботился о деле.

Конференция приняла воззвание «К крестьянам Тюрингии», указав в нем, что двенадцать лет при нацизме крестьяне не были хозяевами своих дворов, их хозяйство опустошалось, хозяева опускались до положения крепостных и батраков. Сельские организации были разогнаны, их имущество разграблено. Отметив, что с 1924 года крестьянский союз вступал в различные соглашения с нацистами, что многие землевладельцы на выборах голосовали за нацистскую партию и вступали в нее, конференция открыто заявила: «Итак, мы тоже виновны в ужасном наследии гитлеровского варварства». Было отмечено также, что результатом развязанной нацистами войны явилось для Тюрингии то, что десять тысяч крестьянских сыновей пали или изувечены, тысячи крестьянок истощены в непосильном труде и подорвали свое здоровье, десятки тысяч стариков и старух лишились опоры, крестьянские дворы сильно пострадали. Нацисты обещали крестьянам провести аграрную реформу, но это оказалось обманом. Князья, юнкера, бароны, помещики остались в своих имениях на грабительски отнятых у крестьян землях. Нацисты отчуждали земли для оборудования аэродромов, полигонов, строительства автострад.

Далее воззвание оптимистически ориентировало крестьян на строительство новой жизни, ссылаясь на то, что Потсдамские решения давали возможность демократического развития, какого Германия еще не знала. Мы сейчас можем не только свободно говорить, указывалось в документе, но и свободно действовать. Мы снова стали хозяевами своих дворов, в то время как Гитлер держал нас постоянно в рабстве.

Воззвание заканчивалось требованиями отчуждения земли и имений князей, баронов, юнкеров, помещиков, активных нацистов, а также не принадлежащей представителям крестьянства (банкиров, директоров и т. п.). Конференция потребовала также создания во всех общинах крестьянских комитетов, а также провозгласила такие обязательства: возмещение всех издержек войны; взаимопомощь в осенней посевной кампании и в обработке полей; совместное приобретение и использование сложных сельскохозяйственных машин; выполнение обязательных поставок для обеспечения населения продуктами питания.

От промышленных рабочих и органов самоуправления тюрингские крестьяне ожидали участия рабочей силы в уборке урожая и в осеннем севе, скорейшего восстановления [43] транспорта, снабжения хозяйств удобрениями, сельскохозяйственными машинами, двигателями и предметами первой необходимости.

Важным было и то, что конференция выразила единодушное желание тюрингских крестьян крепить союз с рабочими и заявила, что крестьяне рассматривают воззвание ЦК КПГ от 11 июня 1945 года как документ, указывающий правильный, путь выхода из бедности, нужды, руин и позора к свободе народа и новой достойной жизни.

Не думаю, что это случайное совпадение, но в день первой крестьянской конференции в Тюрингии на районной конференции крестьян в Кюрице выступил Вильгельм Пик и дал четкие и ясные указания о проведении земельной реформы во всей зоне. Он говорил: «Своей войной Гитлер фактически превратил миллионы людей, в том числе крестьян, в бездомных и бесприютных нищих. Но этого мало. Он покрыл позором самое слово «немец» в глазах других народов. Ведь, нападая на другие народы, он всякий раз заявлял, что все это делается от имени немецкого народа, который якобы полностью поддерживает его и будет с ним до конца. Таким образом Гитлер навлек на немецкий народ ненависть и презрение, и немецкому народу придется сделать очень многое, чтобы вновь завоевать уважение и дружбу других народов... Одним из важных уроков, который наш народ должен извлечь из своего несчастья, является лишение крупных помещиков, юнкеров и князей власти путем отчуждения у них земельной и другой собственности, награбленной ими у крестьян»{1}.

Тут же В. Пик напомнил, что враги земельной реформы распространяют слухи, будто бы КПГ намерена осуществить коллективизацию крестьянских хозяйств, и подчеркнул, что подобные вымыслы не имеют под собой никаких оснований, указав, что частная собственность крестьян должна быть полностью сохранена.

Во всей советской оккупационной зоне подготовка к проведению земельной реформы проходила по единому плану и единым установкам ЦК КПГ, но в каждой земле и провинции были некоторые особенности в состоянии сельского хозяйства, которые нельзя было не учитывать. В Тюрингии, например, в отличие от других земель и провинций, было мало крупных землевладений, и размещены они были очень неравномерно. Если на более плодородных почвах в районе Альтенбурга помещики и кулаки имели около 75 процентов [44] всей земли, то в горной части Тюрингии, в частности в Зульском районе, на долю помещиков приходилось всего 11 процентов площадей. В Тюрингии была очень распространена аренда земли. На долю арендаторов здесь приходилось до 50 процентов всех хозяйств, в которых преобладал ручной труд. Достаточно сказать, что в 1945 году во всей земле насчитывалось всего одиннадцать зерноуборочных комбайнов. Здесь преобладали бедняцкие хозяйства. Свыше 60 процентов их, как мне сообщил Э. Буссе, имели от 0,5 до 5 гектаров угодий, зато 0,7 процентов хозяйств держали в своих руках 36 процентов земель с наделами размером от 100 до 500 гектаров и выше.

В тюрингской деревне было сильное влияние нацистов, которые являлись противниками земельной реформы и агитировали крестьян против ее проведения, запугивая вымыслами о возвращении американцев и расправой помещиков над селянами, если они посмеют разделить помещичью землю. Были и такие факты, когда на собрании общины при обсуждении вопроса об отчуждении помещичьей земли и разделе ее между крестьянами никто из присутствовавших не решался высказаться по этому вопросу. Однако все молча проголосовали за конфискацию и раздел земли помещиков, баронов, юнкеров, активных нацистов и военных преступников. Единодушно были также избраны комиссии по проведению реформы.

5 сентября 1945 г. Э. Буссе собрал заседание блока партий для обсуждения вопроса о подготовке закона о земельной реформе. Перед этим секретариат земельного правления КПГ подготовил для принятия блоком партий проект решения с обоснованием политической и экономической необходимости земельной реформы в Тюрингии. При обсуждении этого его представители ЛДП в принципе не возражали против проведения земельной реформы, но руководители ХДС открыто выступили против нее. Тогда либералы заявили, что они не желают разрыва с ХДС и поэтому тоже отказываются поддержать предложение организации КПГ. И только представители СДПГ твердо стояли на стороне коммунистов.

Создалась щекотливая ситуация: две рабочие и две буржуазные партии не могли найти согласованного решения.

Когда меня посетил в УСВАТ Э. Буссе и рассказал о возникших в блоке партий разногласиях, пришлось высказать мнение, что, видимо, надо продолжить переговоры с руководителями ЛДП и ХДС, чтобы убедительно доказать им, что земельная реформа обязательно должна быть проведена, [45] поскольку она является жизненно необходимой для Германии, была велением времени и диктовалась интересами трудящихся города и деревни. По-моему, продолжал я, следовало бы значительно активизировать политическую работу среди крестьян, убеждать их в необходимости земельной реформы, в проведении которой они больше, чем кто-либо другой, заинтересованы. С этим мнением Э. Буссе согласился и обещал посоветоваться в секретариате земельного правления КПГ, как лучше организовать работу в деревне и добиться согласованных действий с ЛДП и ХДС.

Присутствовавший при нашей беседе с Э. Буссе начальник сельскохозяйственного отдела УСВАТ А. М. Анемподистов предложил пригласить в управление президента доктора Р. Пауля, чтобы напомнить ему, что он не может стоять в стороне от происходящей борьбы. Предложение было целесообразным. Когда Р. Пауль пришел, мы разъясняли ему, что в советской оккупационной зоне нами поддерживаются все прогрессивные мероприятия и социальные реформы и что земельная реформа является одной из самых демократических, поэтому мы всячески будем поддерживать ее. Но проводится не оккупационными властями, а немецкими органами самоуправления, а также крестьянскими организациями, и следовало бы активно включиться в ее подготовку земельному управлению во главе с президентом. Далее ему было сообщено о возникших в блоке партий острых противоречий по этому вопросу, что искусственно тормозит работу по подготовке реформы, но разногласия между партиями должны устранить сами партии. А президенту следовало бы подтолкнуть управление земли и леса земельного управления, чтобы оно занялось технической подготовкой проведения реформы.

Президент внимательно выслушивал мои и А. М. Анемподистова замечания, что-то записывал, недовольно морщился, а затем поблагодарил нас за беседу и ушел. Мы так и остались в неведении, понял ли он, что от него требуется, или обиделся на то, что мы ему указали на его роль в проведении земельной реформы, как бы подчеркнув тем самым его недогадливость и нерасторопность.

Скорее сталось последнее. Ибо на другой же день Р. Пауль пригласил к себе председателей земельных правлений четырех партий и некоторых советников управления земли и, ничего не объясняя им, поставил перед ними два вопроса:

— Стоите ли вы за земельную реформу — да или нет?

— Вы за немедленную реформу — да или нет? [46]

Руководители партийных организаций были огорошены такой необычной манерой обращения с ними Р. Пауля, которому они не подчинялись и пришли к нему только из-за желания выяснить, что ему от них надо. Однако руководители КПГ, СДПГ и ЛДП, не раздумывая, ответили «да». Когда же руководитель ХДС хотел сделать какое-то замечание, Р. Пауль гневно закричал на него, требуя только однозначного ответа. Тогда он и его заместитель дружно ответили «нет!». Воцарилось тягостное молчание. Р. Пауль потребовал ответить всех на второй вопрос. И тут случилось что-то непонятное: все, в том числе и представители ХДС, ответили «да». Получилось, что христианские демократы против земельной реформы, но за немедленное ее проведение. Похоже все это было на какой-то анекдот...

Об этом «эксперименте» Р. Пауля рассказал мне Э. Буссе, добавив при этом, что он намерен снова собрать заседание блока партий и еще раз обсудить вопрос о проведении земельной реформы. Подвернулся случайно и повод для созыва такого заседания: на улицах Веймара стали продаваться листовки со статьей махрового реакционера председателя центрального правления ХДС Шрайберга, выступавшего в защиту нацистов. Листовка была выпущена в Веймаре без разрешения цензора УСВАТ, что являлось нарушением установленного СВАГ порядка выпуска печатных изданий.

Заседание блока, по сообщениям Э. Буссе и Г. Гофмана, проходило очень бурно. Коммунисты и социал-демократы обвинили руководителей ХДС в незаконных действиях, в нарушении оккупационного режима, подчеркивая, что это может навлечь неприятности на весь блок. Ими было также сделано напоминание о том, что при создании блока 17 августа было единодушно принято решение, что все политические вопросы будут обсуждаться на заседаниях блока и принятые совместно решения будут всеми партиями проводиться в жизнь. Поэтому самостоятельное решение ХДС о распространении листовок следует рассматривать как намерение взорвать блок партий. Представитель земельного правления СДПГ К. Беме обвинил руководителей ХДС в нелояльности к советской военной администрации и блоку.

Дружное осуждение действий ХДС представителями трех партий повергло ее руководителей в смятение, и они стали просить не осуждать строго действия членов ХДС, так как они, мол, были непродуманными, и что никакого намерения у христианских демократов взорвать блок не было.

Поскольку резкая и заслуженная критика и упреки в [47] адрес ХДС заставили ее руководителей более трезво оценивать свои поступки, когда был снова поставлен на обсуждение вопрос о земельной реформе, они заявили, что готовы участвовать в ее подготовке и проведении.

Это заявление представители коммунисты и социал-демократы восприняли как свою большую победу и несколько ослабили бдительность. Поэтому когда началось обсуждение проекта текста воззвания блока партий «К тюрингскому населению», то представители ХДС сумели протащить в этот документ фразу о том, что отчуждаются имения только тех помещиков, которые являлись активными нацистами, хотя это противоречило принципам земельной реформы, направленной на ликвидацию всякого помещичьего землевладения с наличием земельной площади свыше ста гектаров.

Заседание блока партий проходило в ночь на 7 сентября 1945 года и закончилось после полуночи. Но как мы условились с Эрнстом Буссе, я ожидал его в управлении. Он подробно рассказал мне о дискуссии на заседании блока, и мы обсудили дальнейшие шаги, которые нужно было предпринять для проведения реформы.

Конечно, нас не удовлетворяло то, что на заседании блока не все представители СДПГ поддерживали предложения коммунистов. Доктор Г. Бриль заявил, что если отчуждать землю у помещиков, то не следует передавать ее крестьянам, чтобы не плодить новых земельных собственников, а всю конфискованную площадь передать на кооперативных началах и наследственную аренду. Это требование Бриля соответствовало программным установкам разработанного им пресловутого «Бухенвальдского манифеста», в котором одной из задач СДПГ декларировалась «социализация земли».

Одним словом, Бриль и его сторонники отвергали самую суть земельной реформы — передачу земли в собственность крестьян. Позже стали известны причины такой его позиции.

Руководитель ЛДП Моог считал, что не следует торопиться с проведением земельной реформы, а представитель ХДС в блоке Ридель утверждал, что вообще нет никаких оснований для принятия какого-либо решения по этому вопросу. В конце концов, представители ЛДП и ХДС все же поставили свои подписи под совместным воззванием к населению о проведении реформы, но, как выявилось в последующем, они не проявляли должной активности в осуществлении этого революционного мероприятия в деревне.

Вся тяжесть работы легла на плечи коммунистов и социал-демократов, которые должны были активизировать [48] свою деятельность в деревне, чтобы движение самих крестьян за земельную реформу побудило также ЛДП и ХДС пересмотреть их позицию в этом вопросе.

Утром 7 сентября в управление был приглашен президент земли Р. Цауль, которому пришлось разъяснить, что одними «грозными» административными окриками нельзя побудить политические партии к принятию важного решения о проведении реформы, что хотя ее должны осуществлять сами немецкие органы самоуправления в интересах народа, сотрудники УСВАТ не могут безразлично относиться к реформе, так как она полностью соответствует требованиям решений Потсдамской конференции о демократизации Германии. Поэтому нас интересует в этом вопросе позиция не только демократических партий, но и немецкого управления земли, которая пока что официально не проявилась.

В тот же день Р. Пауль создал расширенное заседание управления земли для детального обсуждения вопроса о проведении реформы. На него были приглашены не только представители партий, но и профсоюзов, земельные директора. На сей раз Пауль умерил свой административный пыл и дал возможность высказаться всем присутствующим. Первым выступил он сам, подчеркнув, что земельная реформа не является только сегодняшней проблемой, а уже десятки лет считается жизненной потребностью, мимо которой проходили многие правительства. Потом он предложил приглашенным представителям партий высказать свою точку зрения на эту проблему и ответить в случае согласия на проведение реформы, нужно ли начинать ее немедленно.

Представитель ЛДП Пайсклер сразу же заявил, что он, как крестьянин, стоит за проведение земельной реформы в любое время. Социал-демократ Билик высказался за осуществление реформы в духе принятого в тот день земельным правлением его партии решения о том, чтобы в ходе ее были конфискованы также поместья и земли бывших членов правительства и ландтага Тюрингии, но сохранены и приобщены к союзу государственных сельскохозяйственных предприятий образцовые хозяйства (Гольцдорф, Меер-Фридрихсверт). Он предложил также сохранить арендные отношения. Представитель КПГ Шнайдер, категорически заявивший, что он за немедленные аграрные преобразования, высказался и за то, чтобы государственные угодья также должны быть переданы крестьянам, и не в аренду, а в личную собственность. Христианский демократ Ридель считал, что реформа нужна и не только в интересах восточных переселенцев, [49] но и малоземельных крестьян. Он высказался также за создание сильных сельскохозяйственных товариществ при сохранении частной собственности и сделал оговорку, что его партия против немедленного проведения преобразований.

Уже без представителей партий для подготовки закона о земельной реформе была избрана комиссия в составе первого вице-президента Э. Буссе (председатель), вице-президента доктора М. Кольтера и земельного директора Боме. Комиссия должна была доложить проект закона на ближайшем заседании земельного управления.

Казалось бы, что все шло хорошо, по плану, но успокаиваться не было основания. Дело в том, что закон должен быть подписан президентом земли, а по сообщению Э. Буссе, Пауль не торопился это делать, так как находился под сильным влиянием буржуазных партий, руководители которых только на словах признавали необходимость аграрных преобразований, а на деле всячески пытались саботировать их проведение. Пауль не имел своей твердой позиции D этом вопросе и сильно колебался, то склоняясь на сторону рабочих партий, то пытаясь угождать либералам и христианским демократам. И чтобы как-то оттянуть подписание закона, он стал выискивать в его проекте формулировки, которые, по его мнению, следовало переделать или изменить, хотя предлагавшиеся им коррективы свели бы на нет некоторые важные принципы реформы. Кроме того, он был ярым противником наделения крестьян лесом.

Информируя меня об этом, Э. Буссе высказал предположение, что Пауль затягивает подписание закона потому, что сам владеет имением Ульрихсрода в районе Штадтрода и боится его лишиться. Во время этой беседы с Э. Буссе мне позвонил из Карлсхорста политсоветник Главноначальствующего СВАГ В. С. Семенов и спросил, как идет подготовка к земельной реформе в Тюрингии. Я ответил, что у меня находится первый вице-президент Буссе, который считает, что Пауль затягивает подписание закона, а также хочет внести в проект закона такие поправки, которые в будущем дали бы возможность владельцам имений, у которых отчуждается земля, опротестовать законность этой акции. Семенов обещал принять участие в этом разговоре и действительно прибыл в Веймар еще до назначенного мною времени встречи с Паулем. Он выслушал мою информацию о ходе подготовки к реформе и о предположениях Э. Буссе.

Пауль явился со своей постоянной переводчицей, но так как В. С. Семенов в совершенстве владел немецким языком, [50] то я попросил ее отдохнуть в приемной, потом познакомил Пауля с Семеновым, и между ними завязался оживленный разговор. Хотя президент считал себя искушенным юристом, состязаться в споре с опытным дипломатом ему было явно не под силу. Все доводы Пауля о необходимости некоторых поправок в проекте закона о земельной реформе были обоснованно опровергнуты его собеседником. В конце концов, Пауль заявил, что он еще раз изучит проект закона и примет окончательное решение. Тогда В. С. Семенов с лукавой улыбкой заметил, что теперь он уже твердо убежден, что скоро сможет побывать в гостях в имении доктора Пауля и вместе с ним отметит успешное проведение земельной реформы.

— В каком имении? — с деланным недоумением спросил Пауль.

— В вашем собственном, которое по закону о земельной реформе останется за вами. Вы же говорили, что когда-то были крестьянином и знаете толк в сельском хозяйстве. Вот на старости лет вам будет где поработать, повозиться в огороде, в саду и отдохнуть на лоне природы.

— Ничего не понимаю, о каком имении идет речь? — продолжал игру Пауль.

В. С. Семенов перевел его вопрос и пытливо смотрел на меня.

Пришлось напомнить Паулю о его имении Ульрихсрода, добавив при этом, обращаясь к Семенову, что оно небольшое и отчуждаться у владельца не будет. Пауль растерянно посматривал то на меня, то на Семенова, который переводил ему мои слова, а потом заявил, что у него много срочных дел и он просит разрешения удалиться. Как после мне сообщил Э. Буссе, Пауль, выйдя из УСВАТ, поехал не в Управление земли, а взял почему-то курс на Штадтроду.

Впрочем, нас это уже не интересовало. Дело было в субботу, и, возможно, президент хотел провести воскресный день в своем имении.

В понедельник 10 сентября Пауль собрал заседание Управления земли совместно с земельными директорами. На заседании выступили Э, Буссе, второй вице-президент доктор Г. Аппель, третий вице-президент доктор М. Кольтер, земельные директора Моог, Летау, Боме и другие, все они заявили о своем согласии на немедленное проведение земельной реформы, но некоторые из них подчеркивали необходимость наделения землей в первую очередь тюрингских крестьян, а потом уже и переселенцев из восточных областей. Директор Моог особенно настаивал, чтобы не были [51] разделены существовавшие 93 государственные имения. Выслушав все рассуждения и предложения, президент предложил принять решение о немедленном проведении земельной реформы и в тот же день подписал подготовленный закон. Была избрана комиссия по проведению реформы.

Для справедливого распределения земли во всех общинах на собраниях батраков, бедняков и переселенцев избирались комиссии в составе 5–7 человек, которые должны были проводить всю практическую работу по разделу земли. Такие же комиссии создавались в районах под председательством ландратов или их заместителей.

В тюрингских общинах было избрано 1784 комиссии, в составе которых насчитывалось 4364 коммуниста, социал-демократа, члена ХДС, 251 представитель от ЛДП и 3992 беспартийных. Я привожу эти данные лишь для того, чтобы показать, что основная масса крестьян доверила проведение всей практической работы по распределению земли главным образом представителям рабочих партий, провозгласивших ясную программу борьбы за развитие немецкой деревни. Следует подчеркнуть, что именно они действительно взяли на себя всю тяжесть и сложность проведения реформы, так как избранные в комиссии члены ХДС и ЛДП самоустранились от этой работы, а в земельной комиссии христианский демократ доктор Кольтер открыто саботировал все мероприятия, связанные с реформой. Более того, пытаясь спасти ряд помещичьих имений от конфискации и раздела, он письменно обратился к президенту Тюрингии доктору Паулю с предложением сохранить эти имения как образцовые. Получив это предложение с дутым «обоснованием», Пауль немедленно явился ко мне и повторил расчеты Кольтера, по которым Тюрингия от раздела помещичьих имений недополучит 122000 центнеров зерна, 60 000 центнеров картофеля, 167 000 центнеров свеклы, 5 355 000 килограммов молока и т. д. Цифры эти, однако, меня не убедили. Узнав, что Пауль все эти данные получил в ведомстве Кольтера, я оказал президенту, что его водят за нос противники земельной реформы и что все изложенные им расчеты высосаны из пальца. Ведь нетрудно понять, что помещичья земля, розданная батракам и малоземельным крестьянам, не станет менее плодородной, а если помочь крестьянам удобрениями, машинами, то в их руках эти угодья будут давать еще более высокие урожаи, нежели у помещиков.

— Но дело не только в этом, — толковал я Паулю, — но и в том, что последствия проведения земельной реформы положительно скажутся на общественной жизни тюрингских [52] крестьян, которые навсегда станут независимыми от бывших помещиков и влиятельных нацистов, обретут уверенность в том, что антифашистски-демократический порядок действительно сумеет обеспечить светлое будущее народу, и активно включатся в строительство этого порядка.

Пришлось напомнить Паулю и о том, что представители буржуазных партий, к сожалению, до сих пор проявляли себя не защитниками интересов крестьян, а радели за помещиков, требуя для них вознаграждения за конфискованные имения и земли. Они требовали также, чтобы у помещиков была конфискована земля только та, которая превышает 100 гектаров, и предлагали оставить им также инвентарь для обработки оставляемой в их собственности земли. Представители ЛДП и ХДС были, кроме того, против наделения крестьян лесом.

При упоминании об этом Пауль заметно смутился, а я сделал вид, что не знаю о том, что и он занимает ту же позицию.

— Нас беспокоит, господин президент, и то, — сказал я, — что реакционеры особенно возражают против того, чтобы постановления общинных собраний крестьян о разделе конфискуемой земли имели силу закона, и требуют, чтобы такие решения выносились только земельными органами, в частности, отделом земель и лесов, который возглавляет, по нашему мнению, махровый реакционер доктор Кольтер.

Конечно, Паулю все это было известно, но не лишне было напомнить ему о разгоревшейся вокруг земельной реформы классовой борьбе и посоветовать не поддаваться натиску реакции в этом вопросе. А чтобы его больше не тревожили подобными проблемами, я порекомендовал ему всех лиц, имеющих какие-либо предложения по поводу аграрных преобразований, отсылать к председателю земельной комиссии по реформе Эрнсту Буссе, который непосредственно занимается осуществлением принятого закона.

— А вам как президенту земли следует заняться другими, важными делами, — посоветовал я, — особенно вопросами завершения уборки урожая, заготовками сельскохозяйственной продукции, пуском в ход промышленных предприятий.

Пауль согласно кивнул и немедленно переключился на информацию о положении дел в земле, заверив меня, что он будет готов в любое время информировать советскую военную администрацию о ходе выполнения требований по восстановлению хозяйственной жизни в Тюрингии, а также заявил, что ему удалось добиться укрепления связей с [53] бензиновым заводом «Брабаг» в Саксонии. Потом доктор Пауль совсем неожиданно заявил, что пришел ко мне не только для деловых разговоров, а главным образом, чтобы пригласить меня с супругой посетить его в воскресенье на квартире в городе Гера, так как веймарская квартира еще не закончена отделкой, а ему, мол, не терпится провести хотя бы одно воскресенье со мной вне деловой обстановки, чтобы загладить промах, который он сделал, пойдя на поводу доктора Кольтера. Я с благодарностью принял его приглашение. Наверное, мне было полезно увидеть президента земли в домашней среде, в которой человек иногда раскрывается с такой стороны, которая в деловых отношениях совершенно не проявляется.

В последующем мне приходилось бывать на квартире у Пауля в Веймаре, на даче в Тюрингском лесу, в его имении Ульрихсрода, и я все больше убеждался, что он является одним из мелкобуржуазных попутчиков немецких прогрессивных сил, но и весьма ненадежным попутчиком, о чем будет сказано ниже.

...Но вернемся к земельной реформе. Для соблюдения единообразия в техническом оформлении раздела конфискуемой помещичьей и другой земли и выяснения сложившейся обстановки на местах земельная комиссия 30 сентября 1945 года собрала совещание председателей общинных комиссий для подробного их инструктажа по всем возникшим у них вопросам и подведения итогов уже проведенной работы. Сразу же выяснилось, что некоторые председатели комиссий были сбиты с толку несоответствием закона о реформе с содержанием воззвания партийного блока, опубликованного 7 сентября, в котором говорилось, что отчуждаются имения, насчитывающие свыше 100 гектаров только у помещиков — активных нацистов, хотя в законе такая оговорка отсутствовала. Вот так практически проявилась ошибочность уступки представителей КПГ буржуазным партиям на заседании блока, когда принималось воззвание.

Проведение земельной реформы явилось мероприятием, следствием которого было коренное преобразование всей сельской жизни, в чем были заинтересованы не только сами крестьяне, но и все прогрессивные силы страны, и в первую очередь немецкий рабочий класс. Поэтому на многих промышленных предприятиях собрания рабочих и служащих принимали решения с одобрением земельной реформы и выражали готовность всеми силами содействовать ее быстрейшему проведению.

В Эрфурте 13 октября состоялся многотысячный митинг [54] рабочих и крестьян, на котором выступил В. Пик, подробно разъяснивший значение земельной реформы я необходимость ее быстрого проведения. На митинге была принята резолюция, в которой строго осуждались противники реформы и выдвигалось требование к управлению земли принять энергичные меры к неотложному осуществлению аграрных преобразований.

Земельное правление КПГ наметило ряд мер по активизации деятельности общинных комиссий по проведению реформы и оказанию им помощи. По совету УСВАТ в деревни были посланы сотни рабочих — коммунистов и социал-демократов — для усиления политической работы среди крестьян и организации решительной борьбы против саботажников, которые за активную вражескую деятельность подлежали высылке из Тюрингии.

Воспоминания — не дневник, поэтому я позволю себе нарушить строгую хронологию повествования и, забегая вперед, сообщу, что в ходе земельной реформы в Тюрингии было отчуждено у помещиков, активных нацистов и военных преступников свыше полутора тысяч хозяйств общей площадью 205 526 гектаров. Из этого фонда получили землю 6157 батраков и безземельных крестьян, 10 608 мелких арендаторов, 2 256 переселенцев и 7 876 рабочих и служащих (под огороды). Крестьян, получивших только лес, насчитывалось 6501 человек. Таким образом, землей и лесом были наделены свыше 68 тысяч крестьянских хозяйств.

За этими прозаическими цифрами скрывается происходившая ожесточенная классовая борьба, совершившееся коренное изменение судеб многих тысяч людей, существенное преобразование немецкой деревни, развитие и укрепление крестьянской демократии, осуществление вековой мечты безземельных и малоземельных крестьян о владении собственным наделом земли, а также укрепление материального благополучия тысяч переселенцев.

О ходе и итогах проведения земельной реформы я расскажу немного позже. Сейчас же мне хочется осветить другие важные события, происходившие параллельно с революционными процессами в деревне.