Первые шаги

Отгремели последние залпы Великой Отечественной... Воины 3-й гвардейской армии, которым довелось пройти от Дона до Влтавы, закончили свой боевой путь освобождением столицы Чехословакии Златой Праги. Я с 1942 года был членом Военного совета этого объединения.

Радость, торжества, ликование... Мирное небо, тишина, от которой мы уже отвыкли... Но все это не должно было никого расслаблять, ни генерала, ни рядового красноармейца. Дел, забот в войсках было у каждого много. Нужно организованно провести демобилизацию солдат и младших командиров старших возрастов, наладить постоянную боевую и политическую учебу в частях и подразделениях. В начале июля 1945 года Военный совет получил из Москвы директиву о выведении войск 3-й гвардейской из Праги. К 11 июля подготовка к передислокации была закончена, но мне суждено было расстаться с боевыми друзьями-гвардейцами: именно в этот день вечером была получена телеграмма из Москвы с приказанием явиться в Берлин в распоряжение Маршала Советского Союза Г. К. Жукова.

Утром 12 июля знакомой дорогой через Рудные горы, лежавший в страшных развалинах Дрезден и другие города Германии, хранившие свежие следы только что пронесшегося урагана страшной войны, направился в Берлин. Всю дорогу терзался догадками, зачем понадобился я маршалу Г. К. Жукову, который вряд ли помнит меня, так как за время войны мы встречались с ним всего два раза, хотя и в очень ответственные моменты.

Прибыв в Карлсхорст, где размещался штаб Группы советских оккупационных войск в Германии, я не застал на месте Г. К. Жукова и поэтому направился к члену Военного совета ГСОВГ генерал-лейтенанту К. Ф. Телегину. В приемной у него узнал, что приказом Главноначальствующего [4] советской военной администрации в Германии я назначен начальником Управления советской военной администрации федеральной земли Тюрингии.

Конечно, было пока совершенно не ясно, чем же придется заниматься в новой должности.

Когда зашел к генералу К. Ф. Телегину и посетовал на то, что не попал к главкому, Константин Федорович сказал:

— А разговор о деле вам все равно предстоял как раз со мной...

Генерал Телегин проинформировал меня о сложившейся в Германии послевоенной обстановке, о создании в стране советской военной администрации в Германии для контроля за выполнением соглашений, достигнутых державами антигитлеровской коалиции.

— Зайдите в отдел СВАГа по гражданским делам, — сказал К. Ф. Телегин. — Там вас подробно проинструктируют по всем вопросам вашей будущей деятельности на новом посту.

В отделе меня сразу же познакомили с проектом разработанных штатов управлений советской военной администрации земель и провинций, сообщили, что уже подбираются необходимые кадры специалистов для укомплектования их аппаратов.

Мне сказали, что в Тюрингии, где я должен был возглавить управление, уже подобрано и утверждено немецкое управление земли во главе с президентом доктором Рудольфом Паулем и тремя вице-президентами, представляющими демократические антифашистские партии, а назначенный американскими оккупационными властями президентом Тюрингии доктор Герман Бриль отозван в Берлин, где его предполагается использовать на должности ректора университета имени Гумбольта.

— А вообще-то поезжайте скорее в Веймар, где вас ждет Чуйков, — сказали мне в отделе. — Там на месте скорее сориентируетесь, что и как делать...

Из Карлсхорста в Веймар мы выехали только утром 13 июля. Путь от Праги до Берлина был нелегким, и водитель заметно устал, поэтому заставлять его сразу же ехать еще 320 километров было бы просто рискованно.

Мы заночевали в Карлсхорсте и утром взяли курс на Веймар. Дорога была не только длинной, но и нелегкой, так как на автостраде было много взорванных мостов и приходилось пользоваться далеко не совершенными и длинными объездами. [5]

Прибыв в Веймар вечером, я застал генерал-полковника В. И. Чуйкова работающим в штабе, который был тогда размещен в здании «Софиенгаус» — больницы и школы медсестер, принадлежавших евангелической церкви. Во время пребывания в Веймаре американских оккупационных войск здания эти пустовали, и при вступлении 8-й гвардейской в Тюрингию были временно заняты штабом этого объединения.

Василий Иванович встретил меня очень приветливо, но разговор о делах отложил на следующий день, приказав коменданту штаба немедленно устроить меня на ночлег и срочно подыскать по возможности удобное постоянное жилье.

На следующий день В. И. Чуйков подробно рассказал мне об армейских делах и положении в Тюрингии и сообщил, что в мое распоряжение из политотдела армии передается несколько офицеров, владеющих немецким языком. Они будут помогать при общении с немецкими гражданами.

— Но их нужно использовать не только как переводчиков, — сказал Василий Иванович. — Они хорошо подготовлены политически для выполнения многих важных задач, которые возникнут в нашей работе. Действуй самостоятельно, но если нужна будет помощь, обращайся ко мне в любое время, — заключил нашу первую деловую беседу В. И. Чуйков.

И его помощью приходилось пользоваться неоднократно, хотя я старался не злоупотреблять его готовностью в любое время включаться в решение важных вопросов, касавшихся осуществления советской оккупационной политики в Германии, в первую очередь в Тюрингии. Ибо по опыту работы в Военном совете армии знал, что у командующего разных армейских дел невпроворот.

* * *

Как только горожане узнали, что в Веймаре советским военным командованием создана организация, которая будет специально заниматься проблемами устройства их мирной жизни, в управлении тут же появились посетители. Ими были так называемые «активисты первого часа». Вряд ли можно установить, откуда произошло это название, относящееся ко всем тем антифашистам, которые с первого дня после освобождения немецкого народа от фашизма самоотверженно принялись за восстановление политической, хозяйственной и общественной жизни в стране на демократических основах. [6]

Раньше других вошел ко мне в кабинет мужчина средних лет. С мягкой подкупающей улыбкой, будто старый знакомый, он представился на чистом русском языке:

— Георг Шнайдер, член Коммунистической партии Германии, прибыл в Тюрингию по заданию ЦК КПГ для оказания окружному комитету партии помощи при развертывании работы в массах и в восстановлении партийных организаций на местах.

Меня удивило и обрадовало, что немецкий коммунист так свободно владеет русским. Я ему об этом сказал и, естественно, поинтересовался, где он изучал наш язык.

— Где же можно лучше всего овладеть родной речью Ленина, если не в стране Ленина? — ответил вопросом на вопрос мой собеседник.

Оказалось, что по решению ЦК КПГ после прихода нацистов к власти Шнайдер с женой Шарлотой эмигрировал в СССР и, будучи биологом, работал в Академии наук СССР под руководством известного ученого И. А. Опарина. А в годы Великой Отечественной войны супруги Шнайдер трудились в одном из наших госпиталей, внося тем самым свой вклад в дело разгрома фашистской Германии.

— Расскажите о себе поподробнее, — попросил я Шнайдера.

— Понимаю, что нужно сообщить вам анкетные данные, которые мне приходилось не раз приводить в различных учреждениях в СССР. Охотно это сделаю и буду краток.

Он рассказал мне, что является родом из тюрингского города Гота, где до прихода к власти фашистов работал учителем, поэтому хорошо знал эти края. Видимо, это обстоятельство и учел ЦК КПГ, отправляя его на работу в Тюрингию после возвращения из эмиграции вместе с группой германских коммунистов во главе с Вальтером Ульбрихтом.

В свои 37 лет Георг Шнайдер выглядел довольно молодо, хотя предательская седина стала уже заметно серебрить его виски. Веселый, жизнерадостный, общительный, он с первых же минут беседы расположил меня к себе своей искренностью и неистощимым юмором, который не покидал его даже при разговоре о серьезных делах.

Выслушав его краткий рассказ о себе и задании, полученном им от ЦК КПГ, я поинтересовался, о каком окружном правлении КПГ он упоминал.

— О том, которое было избрано 22 апреля на конференции в Бухенвальде. Разве вы не информированы об этом? [7]

— Конечно, нет. Я ведь только вчера приехал в Веймар и сегодня первый раз сел за стол в этом кабинете...

— Тогда разрешите познакомить вас с председателем окружного правления Эрнстом Буссе.

— А где он?

— Тут, недалеко. Я схожу за ним.

Конечно, меня очень заинтересовала возможность познакомиться с руководителем тюрингских коммунистов, и я с нетерпением ожидал его появления, собрав нескольких офицеров-политотдельцев, временно выделенных в мое распоряжение.

Не прошло и получаса, как Г. Шнайдер снова явился ко мне вместе с Эрнстом Буссе. Среднего роста, с серьезным выражением лица и глубоко посаженными серыми глазами, он подошел ко мне, представился по-немецки. Его слова почти синхронно переводил старательный Шнайдер. Я попросил гостей присесть.

Мне хотелось об Э. Буссе узнать как можно больше, особенно о его партийной деятельности.

— Как давно вы состоите в КПГ? — спросил я его в начале беседы.

— С 1919 года, — ответил он и замолчал.

— И что делали как коммунист?

— Был членом районного и подрайонного руководства КПГ, редактором партийной газеты «Рурское эхо», в Кёльне возглавлял РПО...

— А что это такое?

— Это была революционная профсоюзная оппозиция оппортунистическому руководству профсоюзов. В 1932 году я был избран депутатом рейхстага от КПГ, а с приходом фашистов к власти перешел на нелегальное положение и оставался подпольным руководителем РПО и председателем партийной организации Кёльна. Но нацисты нашли меня и в августе 1933 года арестовали. Год они держали меня под следствием, а затем бросили в тюрьму «Кассель-Вельгайден». Просидел там некоторое время в одиночке, потом попал в концентрационный лагерь Лихтенберг, откуда вместе со всеми политзаключенными был доставлен в Бухенвальд. Участвовал в выступлении заключенных этого лагеря 11 апреля 1945 года. Вот, пожалуй, и все...

Георг Шнайдер перевел последнюю фразу и заметил:

— Больше он, наверное, из скромности ничего не скажет. Но если вы интересуетесь деятельностью Буссе в Бухенвальде, то я могу вам кое-что рассказать. [8]

— Меня интересует все, что касается руководящих деятелей КПГ в Тюрингии, так как мне, наверное, предстоит с ними работать вместе не день и не два, — заверил я Шнайдера.

— Тогда я вот что должен вам сообщить, — начал он, — хотя вы уже по его короткому рассказу могли заключить, что наш Эрнст прошел все муки фашистского ада, но остался несгибаемым коммунистом и даже в Бухенвальде не прекращал борьбы против нацистов. В лагере был создан интернациональный лагерный комитет — ИЛК — во главе с Вальтером Бартелем. В него входили заключенные разных национальностей, в том числе и представители советских военнопленных. По заданию ИЛК Буссе принял предложение руководить санитарным бараком, так как работавший там раньше коммунист Вальтер Крамер был переведен в другой лагерь и там казнен. На предложение ИЛКа занять указанный пост Буссе ответил: «Я знаю, что меня посылают, по-существу, в команду смертников, но считаю необходимым действовать по директивам партии».

— А почему командой смертников? — поинтересовался я, прервав Шнайдера.

— Мы еще не все знаем, не все подытожили, что творилось в Бухенвальде, но по рассказам Эрнста и других бывших узников этого лагеря смерти нам известно, что интеркомитет два года готовил вооруженное восстание заключенных, что местом сбора его руководителей был именно санитарный барак, он же был и хранилищем оружия, которое похищалось узниками из арсенала эсэсовцев, собиралось из тайно вынесенных с оружейного завода, где работали заключенные, отдельных частей автоматов. Кроме того, в этом бараке были спасены многие заключенные, обреченные на уничтожение. Таким товарищам вручались документы умерших узников, их направляли в так называемые внешние команды, работавшие на разных объектах вне лагеря, а там подпольщики обеспечивали им бегство и безопасность. Словом, жизнь каждого там висела на волоске: ведь организация могла быть в любой момент раскрыта и тогда...

Мне становилось ясным, что руководитель тюрингских коммунистов заслуживает не только полного доверия, но и глубокого уважения как преданный сын своего народа и партии, которого ничто не могло сломить и лишить веры в неизбежность краха фашизма.

Забегая вперед, скажу, что упоминавшийся Шнайдером Вальтер Бартель сообщил мне позже, что Э. Буссе был и остается высоко почитаемым в международном комитете [9] «Бухенвальд-Дора», что во многих странах бывшие узники концлагеря помнят его, благодарят и считают, что обязаны ему жизнью.

Шнайдер бегло переводил для Буссе все, о чем мне рассказывал, а затем он сам произнес несколько фраз, из которых я понял только слово «конференция».

— Товарищ Буссе, — пояснил Шнайдер, — просил меня сказать, что у нас завтра, 15 июля, в «Веймархалле» состоится окружная партийная конференция с моим докладом о задачах партийной организации Тюрингии, вытекающих из воззвания ЦК КПГ от 11 июня 1945 года, и он хочет, чтобы вы были гостем нашей конференции.

Признаюсь, что это приглашение меня озадачило, но размышлять долго нельзя было, так как мои посетители могли меня неправильно понять, поэтому я сразу же ответил:

— Дорогие товарищи, очень благодарен за ваше приглашение, но я не знаю немецкого языка и был бы на конференции, как глухонемой, но главное заключается не в этом, а в том, что мое присутствие некоторые коммунисты могут неверно истолковать, как намерение этим оказать давление на делегатов, чтобы они принимали решения, угодные советским оккупационным властям. Поэтому прошу вас проводить свою конференцию без представителей от советских военных властей, Мы не считаем нужным контролировать деятельность организации КПГ, доказавшей своей боевой работой в интересах Германии, что это наша братская партия.

Мои собеседники поняли меня, и мы дружески распрощались. Конечно, не надолго. В последующем я с ними встречался едва ли не каждый день, так как этого требовали наши общие заботы о строительстве новой жизни.

* * *

Думаю, что здесь будет уместным рассказать о структуре управления СВА, которое было размещено в Веймаре, в доме № 1 по Куртштрассе.

16 июля генерал-полковник В. И. Чуйков издал приказ № 1, в котором доводилось до всеобщего сведения о создании управления СВА Тюрингии. Переведенный на немецкий язык, он был размножен типографским способом в виде большого плаката и распространен по всей Тюрингии, чтобы население знало о существовании и деятельности военно-административной власти в земле.

У меня по штату был заместитель по экономическим вопросам, который ведал сектором, состоявшим из отделов: [10] промышленного, сельскохозяйственного, финансового, торговли и снабжения, рабочей силы. Был также создан политсектор, который вскоре переименовали в отдел информации. Несколько позже в штаты УСВАТ были введены отделы народного образования, здравоохранения, а также штаб и политический отдел.

Все сотрудники управления назначались приказами Главноначальствующего СВАГ. Материально-техническое обеспечение осуществлялось на первых порах штабом генерал-полковника В. И. Чуйкова. И осуществлялось хорошо. В частности, все наши руководящие работники были обеспечены легковым транспортом, а аппарат — целиком надежной телефонной связью с комендатурами, что имело огромное значение для поддержания постоянных контактов с ними, а через них и с немецкими органами самоуправления, руководителями фабрик, заводов и других объектов.

Чтобы избежать повторений в повествовании, сразу хочу подчеркнуть, что действовали мы на основе Потсдамских соглашений. Аппарат УСВАТ складывался постепенно и к осени 1945 года превратился в большой коллектив сотрудников различных специальностей, распределенных по отделам. В отделах шла напряженная работа с немецкими посетителями, которые имели свободный доступ в наше учреждение и шли для выяснения всяких интересующих их вопросов. Германские граждане помогали нам изучать положение в Тюрингии, нужды и потребности населения, что давало возможность правильно определять очередные мероприятия по возрождению хозяйственной, политической, общественной и культурной жизни в земле. Наиболее часто представители населения и демократических организаций посещали Промышленный, сельскохозяйственный отделы, отдел торговли и снабжения, а функционеры демократических партий чаще всего контактировали с сотрудниками политсектора.

Промышленный отдел возглавлял М. П. Шинкевич. Инженер по образованию и опыту работы, энергичный и вдумчивый человек, он работал, не считаясь со временем, и любое задание по сбору и отработке необходимых сведений о работе тюрингской промышленности выполнял быстро и качественно.

Осуществлением демилитаризации Тюрингии, розыском и уничтожением остававшегося оружия, снарядов, бомб, взрывчатых веществ занимался военный отдел, который возглавлял Герой Советского Союза полковник А. К. Кортунов. До войны он работал инженером-строителем, в Великую [11] Отечественную командовал полком, а в 1948 году, после выполнения задачи демилитаризации земли, был отозван в Москву на руководящую работу в Наркомат нефтяной промышленности.

Начальник сельскохозяйственного отдела А. М. Анемподистов обладал хорошей агрономической подготовкой и большим опытом руководства сельскохозяйственным производством. Он быстро сориентировался в необычных для него условиях мелкого землевладения немецкой деревни и вместе со своим заместителем и референтами отдела оказал неоценимую помощь демократическим силам и органам самоуправления Тюрингии в проведении и закреплении земельной реформы, а также в планировании сельскохозяйственного производства.

Особенно трудные задачи предстояло решать отделу торговли и снабжения, который возглавлял М. С. Семин. Этот опытный торговый деятель хранил в своей памяти массу данных о потребностях и наличии продовольственных и промышленных товаров для снабжения населения по карточкам. Он также держал в своих руках иных и не так уж малочисленных немецких торговцев и заготовителей, которые были не прочь нажиться на ограниченных заготовительных возможностях, пытаясь спекулировать дефицитными товарами и продуктами питания. Многие из таких дельцов были своевременно разоблачены.

Отдел информации был связан со всеми партиями и общественными организациями. Он ведал работой средств информации и культурных учреждений (театры, кино, библиотеки, музеи и т. п.). Вначале этот отдел, как я уже говорил, назывался политсектором, и его начальником был И. М. Скляренко. Осенью 1945 года он был отозван для работы в Наркомат иностранных дел Украины, и начальником отдела стал полковник М. М. Варакин. В годы войны он возглавлял политотдел дивизии, был тяжело ранен, награжден несколькими орденами и медалями. Жизнерадостный и общительный, он быстро завоевал в отделе и среди функционеров земли большой авторитет, умело помогая немецким друзьям в решении многих хозяйственных и политических вопросов.

В отделе информации трудилось около тридцати инструкторов и референтов. Все они работали добросовестно, но обо всех невозможно рассказать.

Упомяну только о двух.

Старший лейтенант Н. В. Волков, владевший кроме немецкого еще несколькими языками, отвечал за связь со [12] Свободными немецкими профсоюзами и оказывал им необходимую помощь. Он легко наладил контакты с активистами рабочего движения и крепко подружился с руководителем земельного правления профсоюзов Альбрехтом. Николай Васильевич успешно справлялся со своими обязанностями, помогая профсоюзным функционерам стать подлинными вожаками рабочих масс.

Инструктор отдела И. Я. Поволоцкий был связан с партией Христианско-демократический союз (ХДС). Спокойный, рассудительный, он очень четко сориентировался в деятельности руководителей земельного правления ХДС, претендовавших на руководящую роль в создании антифашистско-демократического порядка в Тюрингии, но открыто выступавших против демократических реформ, и помогал прогрессивным функционерам преодолевать сопротивление этих элементов строительству новой жизни. Встретившись с чуждой ему идеологией, извращенным понятием борьбы за социализм, И. Я. Поволоцкий, конечно, не навязывал руководителям ХДС марксистско-ленинского мировоззрения, но очень тактично добивался их лояльного сотрудничества с другими партиями. Он был активным корреспондентом газеты СВАГ «Советское слово», освещал в ней сложный процесс демократизации Тюрингии.

Очень инициативным и деятельным был начальник штаба УСВАТ генерал-майор И. В. Смирнов. В годы войны он был начальником штаба дивизии. Как опытный штабист, он хорошо организовал работу своего аппарата и подсобных служб (канцелярия, связь, материальное снабжение, транспорт, военторг и т. п.), а также боевую подготовку офицерского состава, так как все мы считали себя временно занятыми несвойственным для военных делом — участием в строительстве нового демократического гражданского порядка в послевоенной Германии — и были убеждены, что после выполнения этой задачи вернемся к исполнению своих прямых функций по укреплению обороноспособности своей Родины. Тогда я, как и все мои сотрудники, еще не совсем точно представлял себе, что наши усилия, направленные на перестройку политической, общественной и государственной системы в Тюрингии и во всей зоне целиком, — это одновременно и деятельность по укреплению нашей оборонной мощи, что убедительно доказала потом история.

В организации работы штаба и отделов управления неоценимую роль играл начальник канцелярии майор Г. К. Федун, с которым я прошел в годы войны от Дона до Берлина и Праги, так как он был секретарем Военного совета 3-й [13] гвардейской армии. По моей просьбе командарм генерал-полковник В. Н. Гордов откомандировал в мое распоряжение этого энергичного, старательного и исполнительного офицера. И я не ошибся. Григорий Кузьмич с первого же дня пребывания в Веймаре включился в работу и превосходно справлялся со своими обязанностями.

Заместитель по экономическим вопросам И. А. Козлов до направления в Тюрингию занимал ответственную должность в Наркомате легкой промышленности СССР. Он быстро освоился в необычных для всех нас условиях, четко планировал деятельность промышленного, финансового и снабженческого отделов, руководя ими с большим тактом и умением, мягко, но требовательно, как дирижер управляет вверенным ему оркестром.

Особое место в управлении занимал комендантский отдел. Его начальник генерал-майор А. И. Карпелюк, бывший в годы войны командиром дивизии, установил строгий контроль за несением комендантской службы в районах и городах, поддержанием четкого воинского порядка в них (в смысле соблюдения воинами Красной Армии правил и требований воинской дисциплины), а также за деятельностью комендатур по охране общественного порядка и безопасности на территории Тюрингии.

В тесном контакте с комендантским отделом работал отдел внутренних дел, который оказывал помощь немецким органам самоуправления, главным образом, новой немецкой полиции, которая обеспечивала общественный порядок в населенных пунктах, ежедневно информировала наше управление о всяких происшествиях, охраняла важные объекты, а криминальная полиция занималась раскрытием уголовных преступлений. Возглавлял отдел опытный работник советской милиции подполковник А. Д. Иванов. Он первый получал сводки полиции о происшествиях, и если к ним в какой-то мере были причастны военнослужащие Красной Армии, то об этом немедленно ставился в известность А. И. Карпелюк, который срочно выявлял этих лиц и, если нужно, привлекал их к ответственности. Ведь мы нетерпимо относились к малейшим нарушениям общественного порядка со стороны советских людей, и об этом знали немцы.

В УСВАТ насчитывалось свыше двухсот сотрудников, и за прошедшие долгие годы я забыл даже фамилии многих из них. Но утверждаю, что, за исключением нескольких лиц, с которыми пришлось расстаться из-за их непригодности к работе в таком ответственном звене, как советская военная [14] администрация, весь коллектив трудился дружно, добросовестно, с чувством высокой ответственности за порученное дело.

В идейном и организационном сплочении сотрудников УСВАТ огромную роль играла наша партийная организация, которая рассматривала и обсуждала все принципиальные вопросы деятельности управления, вскрывала недостатки в работе и проявляла особую заботу об идейном воспитании коммунистов, всех сотрудников и соблюдении ими партийной и трудовой дисциплины. С организацией политотдела значительно улучшилось руководство, партийными организациями комендатур, выполнявших функции низовых органов СВА.

Замечу, кстати, что военные комендатуры были учреждены раньше советской военной администрации. Сразу же после вступления советских войск в Тюрингию в каждый город были назначены военные коменданты и положенный им аппарат для обеспечения общественного порядка и безопасности в населенном пункте и его окрестностях. Комендатуры формировались начальниками гарнизонов и подчинялись им. Но после создания земельных управлений СВАГ комендатуры были переподчинены им. Чтобы успешнее выполнять свои функции, они были пополнены специалистами, ведавшими вопросами промышленности, сельского хозяйства, народного образования и т. д.

Так как в Тюрингии имелось 22 района и 12 городов земельного подчинения, часть которых одновременно были и районными центрами, то для контроля за деятельностью ландратов и бургомистров городов и общин нужно было иметь комендатуры только в районах и городах земельного подчинения. В действительности же к моменту создания УСВАТ не было ни одного даже небольшого городка, где бы не было военной комендатуры, если даже в этих населенных пунктах отсутствовали советские гарнизоны.

Наличие такого количества комендатур, естественно, требовало и большое число офицеров, способных решать задачи, стоявшие перед органами советской военной администрации. Конечно, недостатка в них не было, но я не знаю ни одного случая, чтобы кто-либо из офицеров добровольно шел работать в комендатуру. И не только из-за того, что каждому из них хотелось как можно скорее возвратиться на Родину, но прежде всего потому, что новые функции комендатур, как органов СВА, никому из них не были известны, хотя каждый понимал, что они накладывают на работников комендатур высочайшую ответственность. [15]

Итак, с созданием земельных управлений и преобразованием военных комендатур в их органы завершилось со-» здание централизованного аппарата советской военной администрации в Германии, работавшей под непосредственным руководством Центрального Комитета ВКП(б) и Советского правительства.

* * *

За время кратковременной оккупации Тюрингии американские военные власти совершенно не меняли существовавший при фашизме аппарат органов самоуправления в районах, городах и общинах, только кое-где заменили бургомистров. Ими были также назначены «правительственный президент» земли доктор Г. Бриль и несколько «правительственных директоров». Но так как всякая общественная деятельность американцами же была запрещена, то и президент и директоры земельного управления ничего не могли делать для возрождения хозяйственной, политической и культурной жизни в Тюрингии.

Поэтому нам нужно было заново создавать работоспособный немецкий орган управления, и по поручению В. И, Чуйкова мною были приглашены в УСВАТ обербургомистр города Гера доктор Р. Пауль, председатель земельного правления КПГ Э. Буссе, доктора Г. Аппель, М. Кольтер и Г. Бриль. К нам прибыл и В. И. Чуйков с членом Военного совета армии генерал-лейтенантом А. М. Прониным.

В. И. Чуйков обратился к членам управления земли Тюрингия с поздравлением по случаю оказанного им высокого доверия и изложил самые неотложные задачи, стоящие перед ними, а именно: ликвидация и искоренение нацизма, перевоспитание населения в демократическом духе, восстановление экономики земли, установление централизованного руководства органами самоуправления в районах, городах и общинах, предупреждение эпидемических и иных опасных заболеваний, подготовка к новому учебному году в школах и др.

Президент доктор Р. Пауль от своего имени и от имени вице-президентов заверил, что они приложат максимальные усилия в работе, чтобы оправдать доверие советского командования.

На этом встреча руководства СВА Тюрингии с президентом и вице-президентами земли в тот день закончилась. Но мне хотелось ближе познакомиться с ними и побеседовать о нашей будущей совместной работе, и, с согласия [16] В. И. Чуйкова, я их снова пригласил в управление на другой же день, 17 июля.

Наша беседа началась с вопроса к президенту Р. Паулю о том, как он намерен организовать работу управления земли. Президент, не задумываясь, ответил:

— Мы уже договорились о распределении обязанностей. Господин Эрнст Буссе согласился ведать всеми внутренними делами. Доктор Георг Аппель взял на себя руководство транспортом, восстановлением дорог, средств связи и торговли, а доктору Максу Кольтеру поручены дела, связанные с земледелием и лесоводством. За мной остается общее руководство и связь с советской военной администрацией.

Возразить что-либо против такого распределения обязанностей у меня и присутствовавших на этой беседе других сотрудников УСВАТ не было никаких оснований. Мною была высказана просьба к президенту и вице-президентам учесть пожелания В. И. Чуйкова, высказанные им накануне, и прежде всего заняться возрождением хозяйственной жизни Тюрингии. При этом первоочередной задачей являлось принятие необходимых мер по уборке и сохранности урожая. Пришлось напомнить о необходимости восстановления надежной связи с районами, городами и общинами, восстановления нормального железнодорожного движения. В свою очередь президент Р. Пауль поставил передо мной довольно много вопросов. Но на некоторые из них я не мог сразу дать конкретные ответы из-за слабой пока осведомленности в обстановке. К примеру, нашим сотрудникам не было еще известно, как будет снабжаться земля горючим, которого только для уборки урожая потребуется не менее 80 тонн в месяц (при существовавшем тогда наличии грузовых автомашин).

Поднялся Р. Пауль.

— Раньше Тюрингия, — сказал он, — получала горючее из бензинового завода, находящегося в Саксонии. Это предприятие производило бензин из бурого угля, поставляемого ему нами. Максимальная мощность завода — восемьсот тонн в сутки, но, по имеющимся сведениям, сейчас он дает только сто тонн, хотя мог бы вырабатывать не менее четырехсот.

— Немедленно выясню в Карлсхорсте, можно ли будет и дальше получать горючее из этого завода в счет поставок ему бурого угля из Тюрингии, — заверил я Р. Пауля. — Может быть, даже завтра сообщу вам об этом.

Другой важный вопрос, беспокоивший Р. Пауля, касался репатриации иностранцев. Дело в том, что в Тюрингии [17] оказалось много зарубежных рабочих, ввезенных гитлеровцами из разных стран. Это были поляки, югославы, итальянцы, французы и представители других национальностей. Они требовали немедленной отправки их на родину. Некоторые из них нарушали общественный порядок, а в городе Гера даже устроили диверсию, нанеся ущерб газовому заводу. Президент поэтому высказал просьбу, чтобы коменданты городов и районов как можно быстрее занялись репатриацией иностранных граждан.

Должен заметить, что УСВАТ и комендатуры буквально с первых же дней своего существования должны были бы заняться проблемой репатриации. Но решение ее в Тюрингии затруднялось, кроме всего прочего, тем, что американские войска, оставляя землю, угнали на запад несколько тысяч вагонов и сотни паровозов, лишив тем самым возможности УСВАТ и комендатуры начать эвакуацию иностранцев на их родину. Не было также налажено снабжение населения продуктами питания, и толпы голодающих, среди которых было немало узников Бухенвальда, осаждали военные комендатуры, требуя немедленной отправки их на родину и обеспечения продуктами питания.

Заверив президента земли, что мы примем все меры для осуществления быстрейшей репатриации иностранцев из Тюрингии, я обещал ему также лично ознакомиться с этим вопросом в районах и городах. В тот же день мы действительно связались с транспортным управлением СВАГ и попросили немедленно выделить Тюрингии достаточное количество вагонов и паровозов для вывоза иностранцев в Польшу, Чехословакию, Францию, Голландию и другие страны. Меры вскоре были приняты, и к осени с репатриацией граждан соседних стран было покончено.

По окончании общей беседы Э. Буссе заявил, что он хотел бы остаться еще на несколько минут для важной информации. Остальные руководители земельного управления распрощались и ушли.

Сообщение Э. Буссе касалось проведенной 15 июля земельной партийной конференции, в работе которой участвовало 800 делегатов. Конференция полностью одобрила воззвание ЦК КПГ от 11 июня 1945 года, в котором излагалась программа возрождения демократической Германии, и обязала всех коммунистов руководствоваться этой программой в практической деятельности.

Конференция также приняла решение о сотрудничестве с социал-демократами при решении актуальных вопросов [18] строительства антифашистского демократического порядка и избрала новый состав земельного правления КПГ.

— Кто избран председателем? — спросил я.

— Правление доверено снова возглавить мне.

— А не будет ли вам тяжело совмещать функции вице-президента и председателя земельного правления КПГ?

— Конечно, трудностей не избежать, но ведь это почти одни и те же функции, — не задумываясь ответил Буссе. — Кроме того, мы надеемся на помощь ваших товарищей, — добавил он.

— Помогать, конечно, будем. Все прогрессивные люди Германии могут рассчитывать на нашу помощь. Но и мы надеемся, что и земельное правление КПГ не откажет нам в помощи, в первую очередь в изучении положения в земле, выявлении потребностей и нужд населения, определении первоочередных работ для возрождения промышленного производства, торговли.

— Мы как раз сейчас этим занимаемся и скоро представим вам наши предложения... Можно было бы заняться всем этим и раньше, но во время американской оккупации Тюрингии, поскольку всякая политическая и общественная деятельность была запрещена, мы вынуждены были восстанавливать свои партийные организации на местах нелегально. В Йене, например, 22 коммуниста собрались, чтобы оформиться в городскую партийную организацию, и все они были арестованы американцами. Каждый из членов партии был осужден на полтора года тюремного заключения, но после активного протеста против этой судебной расправы рабочих Йены лишение свободы было заменено штрафом в 1000 марок с каждого. Но тут снова проявилась рабочая солидарность, трудящимися были немедленно собраны 22 тысячи марок, и осужденные получили свободу. Американцы, наверное, не ожидали, что своим преследованием коммунистов они сами дадут мощный импульс к укреплению сплоченности рабочих, мужественно выступивших в защиту своих товарищей-коммунистов.

Это было очень интересное сообщение, и я не удержался еще от одного вопроса:

— Какую еще память о своем пребывании в Тюрингии оставили после себя американские оккупационные войска?

— Самое главное, что они ничего не изменили в существовавшем при гитлеризме порядке. Все нацисты, занимавшие руководящие посты в органах самоуправления, в учреждениях, оставались на местах, а антифашисты не восстанавливались в прежних должностях, им не возвращалось [19] незаконно конфискованное фашистским режимом имущество. Не разрешалась даже деятельность антифашистских комитетов, стихийно возникавших во многих городах. Замерла хозяйственная жизнь, население было лишено средств связи и информации. Жили все как в потемках. Но многие тайно слушали радиопередачи из Берлина и завидовали жителям провинций и земель, оккупированных советскими войсками.

— Завидовали? — переспросил я. — Почему?

— Из радиопередач Берлина мы знали, что в части Германии, оккупированной советскими войсками, развернулась активная политическая, общественная и хозяйственная жизнь, у нас же был застой, и мы с нетерпением ожидали осуществления решений Ялтинской конференции, по которым Тюрингия должна войти в советскую зону оккупации. Наконец дождались. Теперь будем догонять остальную часть восточной зоны во всех отношениях.

— Уверены, что скоро догоните?

— Повторяю, с вашей помощью.

Признаться, такой оптимизм немецкого коммуниста, двенадцать лет томившегося в фашистских застенках и не потерявшего веры в творческие возможности своего народа даже в условиях хаоса, в котором очутилась разгромленная фашистская Германия, очень меня обрадовал.

* * *

Как известно, 17 июля в Потсдаме началась конференция руководителей держав антигитлеровской коалиции. В ожидании ее решений в УСВАТ протекала оживленная деятельность по налаживанию контактов с антифашистскими партиями, руководителями промышленных предприятий, по изучению состояния земли, составлению планов руководства немецкими органами самоуправления и контроля за их деятельностью.

Так как заместитель Главноначальствующего СВАГ по гражданским делам выполнил свое обещание и прислал в мое распоряжение около двух десятков сотрудников, среди которых были и две переводчицы, только что окончившие институт иностранных языков, то у меня появилась возможность постепенного ознакомления с федеральной землей Тюрингия, и я не замедлил ею воспользоваться. Благодаря заботе управления тыла 8-й гвардейской армии у меня уже был почти новый «опель-адмирал» с первоклассным шофером М. Текутовым, а также «виллис» с водителем А. Карпухиным. Свою же машину, пригнанную из Праги, [20] я сдал в ремонт. На какой же машине объезжать Тюрингию? Было лето, и я решил пока что воспользоваться «виллисом». Но куда ехать прежде всего?

Пришлось обратиться за советом к уже знакомому Георгу Шнайдеру. Он на мою просьбу кое-что рассказать о Тюрингии, сказал, что, как бывший учитель, он это сделает очень охотно.

— Начнем с географии, — предложил Шнайдер. Но я перебил его: — Географии, пожалуйста, поменьше, так как я должен сам объехать всю землю и ознакомиться с ней, как говорится, в натуре.

— Ну, как хотите, — заметил Шнайдер, — но вам следует знать по крайней мере, что Тюрингия называется федеральной землей, потому что в прошлом в нее входили восемь государств, конечно, карликовых, а после отхода от нее к Баварии города Кобург в марте 1920 года она состояла уже только из семи в прошлом отдельных владений: Саксен-Веймар-Эйзенах, Саксен-Альштенбург, Саксен-Гота, Саксен-Майнинген, Шварцбург-Рудольштадт, Шварцбург-Зондерсхаузен и Рейс. В апреле 1944 года фашистским правительством к Тюрингии был присоединен Эрфуртский округ, состоявший из районов Эрфурт, Лангензальца, Мюльхаузен, Нордхаузен, Эйсхвельд и Шлейзинген. Возможно вам известно о том, что в конце XIX столетия Фридрих Энгельс, указывая на необходимость покончить с делением Германии на мелкие государства (а таких тогда насчитывалось более трех десятков), являвшимся следствием феодальной раздробленности в прошлом, справедливо указывал, что «карта нынешней Тюрингии, например, представляет собой жалкое зрелище!».

С востока Тюрингия граничит с Саксонией, с юга — с Баварией, с запада — с землей Гессен, с севера — с Саксонией-Ангальт.

— Дорогой Георг! Спасибо, но о географии достаточно, так как меня больше всего интересует прошлое земли при нацизме и ее сегодняшние возможности в экономическом и культурном плане.

— Товарищ генерал, я мог бы прочесть вам многочасовую лекцию по истории Тюрингии, в том числе и по ее истории при нацизме. Но если вам угодно знать только ее производственные мощности, то, во-первых, должен сообщить, что в ней всегда преобладало мелкопромышленное производство, кустарный промысел, и сейчас в земле насчитывается 46 тысяч промышленных предприятий, из них с годовым доходом в 200 тысяч марок и более — 5044, в том [21] числе 56 машиностроительных, 15 станкостроительных, 42 литейно-механических, 8 инструментальных, 24 электро — и радиотехнических.

В период второй мировой войны, — продолжал Шнайдер, — фашистское правительство, учтя выгодное географическое положение Тюрингии, наличие в ней значительного числа специалистов, отсутствие крупных промышленных центров, притягивавших на себя авиацию противника, а также наличие естественной маскировки, позаботилось не только о расширении и усовершенствовании кустарных и мелких предприятий, но и о реконструкции их для выпуска военной продукции. Сюда из уязвимых для авиации промышленных центров — Рура, Рейнской области, севера Прибалтики, Берлина, Лейпцига, Дрездена и других мест были эвакуированы военные фабрики и заводы, и Тюрингия превратилась в крупную военно-промышленную базу. Используя горно-лесистую местность, гитлеровское руководство развернуло тут строительство серии крупнейших военных предприятий, главным образом подземных.

— Каких и где? — уточнил я, слушая эту интересную информацию.

— Ну, во-первых, в районе Нордхаузена был построен подземный завод, производивший ракеты ФАУ-1 и ФАУ-2, названные нацистами «оружием возмездия». В городе Кала строился подземный авиационный завод для производства сверхскоростных самолетов с реактивным двигателем. А всего на территории Тюрингии находилось 355 военных предприятий, из них 63 производили авиационную продукцию, 64 — артиллерийско-стрелковое вооружение... Более того, многие фабрики, ранее выпускавшие мирную продукцию, в период войны были использованы для производства военных материалов. К примеру, фабрика детских игрушек фирмы «Гоберт-Гортвиц» изготовляла плоскости к самолетам, шоколадная фабрика фирмы «Мауксион» в Заальфельде производила цилиндры авиамотора «БМВ», вязальная фабрика в городе Апольда выпускала фюзеляжи и узлы управления для различных самолетов, заводы охотничьих ружей фирм «Зауэр», «Меркель», «Кригер» обеспечивали массовый выпуск пулеметов, автоматов, карабинов, винтовок и пистолетов, а почти все мебельные фабрики перешли на выпуск отдельных деталей для самолетов. Такая система кооперирования промышленности позволяла производить огромное количество вооружения и боеприпасов для вермахта. Например, мощность тюрингских авиационных заводов была рассчитана на производство [22] большого количества бомбардировщиков, истребителей, ФАУ-1 и ФАУ-2, орудий, минометов, пулеметов, автоматов и ряд другого вооружения. Так что Тюрингия являлась одним из важных арсеналов фашистских вооруженных сил.

— Дорогой Шнайдер, откуда вам все это известно?

— В окружном правлении КПГ собраны все данные о состоянии экономики Тюрингии в прошлом и на сегодняшний день. Нам они нужны для разоблачения милитаристской сущности нацизма, а вам небезынтересно будет знать обстановку, в которой нам придется вместе сотрудничать.

Я попросил эрудированного собеседника рассказать о политической истории Тюрингии.

— Интересного в ней немного, — заметил Шнайдер, — и я буду краток.

И он сообщил, что после первой мировой войны в Тюрингии существовало несколько буржуазных партий и одна рабочая — Социал-демократическая. Из буржуазных партий можно упомянуть хотя бы такие, как партия центра, которая была, по существу, партией католиков, поэтому не могла оказывать значительного влияния на жизнь земли, где свыше 80 процентов населения являются евангелистами. Существовала так называемая государственная демократическая партия, которая имела определенный вес в земле, но вскоре сошла со сцены. Немецкая народная партия представляла крупный промышленный капитал, в основном угольную промышленность Альтенбурга, текстильных фабрикантов городов Гера, Грейц, фабрикантов металлообрабатывающей промышленности городов Эрфурт, Гота, Эйзенах. Германская национальная народная партия являлась партией помещиков и кулаков, но одновременно опиралась на широкие круги крестьян, находившихся в тесной и тяжелой зависимости от них. Все эти партии в период предвыборной борьбы конкурировали между собой, и это облегчило социал-демократам при выборах в 1921 году завоевать большинство и создать в Тюрингии рабочее правительство. Но когда оно начало проводить прогрессивную политику в интересах трудящихся, вся реакция восстала против этого и стала организовывать националистические группы с целью борьбы против осуществления политики рабочего правительства. Но самой зловещей явилась организация национал-социалистской рабочей партии Германии, которая своей демагогической пропагандой и обещаниями земного рая немцам стала очень быстро разрастаться вширь и вглубь. [23]

Нацистская партия создала свою молодежную организацию «Гитлерюгенд». С 1927 года руководителем этой организации являлся известный военный преступник Фриц Заукель, любимец Гитлера, который часто наведывался в Веймар, чтобы вербовать себе новые кадры...

Далее Шнайдер подчеркнул, что наличие широкой мелкобуржуазной среды в Тюрингии способствовало распространению здесь влияния нацистской партии. Когда же в 1933 году нацисты захватили власть в Германии, общественная жизнь в земле претерпела еще более существенную перестройку. Так, 3 мая 1933 года государственное министерство Тюрингии приняло закон о предоставлении правительству чрезвычайных полномочий и права издавать законы без согласия ландтага, в независимости от их соответствия или несоответствия конституции. А 5 мая Фриц Заукель был назначен рейхштадтгальтером (наместником всегерманской власти) и вскоре сформировал нацистское правительство Тюрингии, а в последующем насажал нацистов во все органы самоуправления. Существовавшие тогда коммунальные и районные конституции были заменены коммунальный уставом, обеспечивающим неограниченными правами и бесконтрольностью обербургомистров. В школах насаждалось нацистское мировоззрение. Откуда-то взялся профессор Астель, который создал организацию по расовому исследованию населения и вскоре был назначен ректором Йенского университета. Генеральный интендант и государственны! секретарь по тюрингским театрам Ганс-Северус Циглер решительно внедрял в театрах нацистскую «художественность», пытаясь превратить их в очаги нацистского воспитания.

31 марта 1933 года постановлением правительства были запрещены собрания КПГ и примыкающих к ней организаций. Преследовалось издание и распространение коммунистической литературы, наглядной агитации. А 22 июня было предписано, что члены СДПГ не могут быть депутами ландтага, районных, городских и общинных собраний депутатов. Запрещалось также издание социал-демократической литературы. Чиновники, состоявшие на государственной и общественной службе, не смели вступать в СДПГ и примыкавшие к ней организации. Все эти и другие реакционные мероприятия по удушению рабочего движения в Тюрингии настолько понравились бесноватому фюреру, что тот признал эту землю «образцовой» и ставил ее в пример другим провинциям и землям. Естественно, что в этих условиях рабочие партии могли организовать сопротивление [24] нацизму только в условиях глубокого подполья. Коммунисты вели борьбу против нацизма не только как подпольщики на воле, но даже в концлагерях.

Мне ничего не было известно о деятельности героев подполья, и Г. Шнайдер рассказал, что в конце 1941 года бывший депутат рейхстага доктор Т. Нойбауэр создал подпольную группу из коммунистов, установил связь с руководителем подполья в Йене М. Позером, и оба они стали восстанавливать разгромленные гестаповцами партийные организации и даже пытались привлечь к антифашистской борьбе руководителей буржуазных партий. В ряде населенных пунктов, особенно в городах Целамелис, Зуль, Шмалькальден, проводилась широкая антигитлеровская пропаганда, распространялись антифашистские листовки. В Йене группой М. Позера была издана листовка для русских рабочих, пригнанных на работу в Германию. В ней содержался призыв саботировать выполнение производственных заданий. Однако для перевода этой листовки на русский язык потребовалось полгода, так как доверить эту работу можно было не всякому, знавшему русский язык.

В Эрфурте подпольной группой руководил Герман Ян. Группы коммунистов, работавших в железнодорожных мастерских, имели хорошие связи с французскими рабочими, насильно пригнанными для работы на германских железных дорогах. Среди них также распространялись листовки с призывом к саботажу. В Мюльхаузене и Эйзенахе подпольщикам удалось создать «гнезда сопротивления» в ротах выздоравливающих солдат гитлеровской армии, которые стали помогать подпольщикам доставать оружие и взрывчатку.

Т. Нойбаузру и М. Позеру удалось установить связь и обмен опытом с руководителем подполья в Лейпциге Георгом Шуманом. В начале 1943 года ими была установлена связь и с подпольной группой Зефкова в Берлине, после чего многие листовки, издававшиеся в столице, попадали в Тюрингию и наоборот.

В 1944 году движение сопротивления нацизму приобрело более широкий размах, но в берлинское подполье проник провокатор. Последовали разгром группы и аресты руководителей подполья в других городах. 14 июля 1944 года были арестованы Т. Нойбауэр, М. Позер, Г. Шуман и другие активисты КПГ. Тюрингская партийная организация была обезглавлена и лишена связи с другими организациями, так как все конспиративные способы связи находились в руках арестованных. Однако их стойкость исключила дальнейшие [25] аресты и только еще несколько активистов попали в руки гестаповцев во время частых облав.

Лишенная опытных руководителей партийная организация Тюрингии заметно снизила свою активность в подпольной антифашистской деятельности. И только в феврале 1945 года коммунисты сумели выпустить листовки с обращением к рабочим, крестьянам, интеллигенции, предлагая не оказывать сопротивления наступлению союзных войск, не поддерживать обреченный на гибель нацистский режим, чтобы предохранить города и села Тюрингии от разрушений и опустошения.

— Характерно, — заключил свой рассказ Г. Шнайдер, — что хотя уже было очевидно, что фашизм приближается к краху, все-таки организовать широкое движение против него не удавалось, так как у коммунистов не хватало для этого сил, а массы населения еще продолжали верить геббельсовским заверениям о спасении Германии от разгрома с помощью обещанного Гитлером «секретного оружия».

* * *

...Так в течение нескольких дней мне удалось в общении с несколькими немецкими активистами кое-что узнать о Тюрингии, в которой мне предстояло работать. Но особенно были ценными сведения о том, что даже в условиях жесточайшего нацистского террора многие немецкие коммунисты, убежденные в неизбежном крахе гитлеризма, продолжали нелегальную антифашистскую борьбу, хотя и знали, что в случае провала им неминуемо грозит смерть.

Знакомство с руководителями социал-демократической партии произошло у меня несколько иначе, чем с Э. Буссе и Г. Шнайдером.

Как-то начальник политсектора И. М. Скляренко зашел ко мне с референтом по связи с СДП Тюрингии и показал перевод документа, называвшегося «Бухенвальдским манифестом», и тут же пояснил, что этот документ подготовлен руководителем земельного правления СДП Тюрингии доктором Г. Брилем еще в Бухенвальде, поэтому и называется «Бухенвальдским». Но дело не в названии его, а в содержании.

Я тут же стал читать указанный «манифест», из которого было видно, что его авторы совершенно не понимают обстановки, сложившейся в Германии после ее поражения.

— Что вы предлагаете делать с этим документом? — спросил я Скляренко, догадываясь, что он неспроста явился с ним ко мне. [26]

— Сначала, пожалуйста, сравните его с тем, что написали коммунисты в своем решении, тоже принятом в Бухенвальде 22 апреля.

В поданном мне решении партийного актива коммунистов содержался правильный анализ ситуации, создавшейся в Германии после разгрома фашизма, и подчеркивалось, что положение в стране еще не созрело для непосредственного строительства социализма, но сегодняшняя борьба за подлинную демократию приблизит германский народ к этой социальной формации. Решение заканчивалось лозунгом: «Да здравствует свободная демократическая Германия как первый этап на нашем пути к социальной революции!»

Нельзя было не восхищаться таким верным пониманием коммунистами ситуации и своих задач. Ведь все это писалось и принималось еще в Бухенвальде, в полулегальных условиях, при американской оккупации. Совершенно очевидна была политическая зрелость и дальнозоркость людей, хотя они и были узниками фашизма, томились долгие годы в лагере смерти, отрезанные от жизни вне лагеря, но не сломленные и ясно сознававшие пути борьбы за создание новой Германии.

Сравнивать в деталях это решение коммунистов с «Бухенвальдским манифестом» доктора Бриля не было надобности. Ведь Бриль даже партии, к которой он принадлежал, самовольно дал название «Союз демократических социалистов бывших узников Бухенвальда».

— Давайте побеседуем с этим руководителем социал-демократической партии Тюрингии и выясним, чего он хочет и что намерен делать для возрождения страны, — решил я.

На следующий день УСВАТ посетили доктор Герман Бриль и второй председатель земельного правления СДПГ Тюрингии Генрих Гофман. Учтиво поздоровавшись с ними, я в присутствии начальника политсектора И. М. Скляренко спросил, какую работу среди рабочего класса проводит социал-демократическая партия, нарочно игнорируя надуманное Брилем новое название этой партии. Сколько-нибудь вразумительного ответа я не получил. Далее мы стали разбирать некоторые ошибочные положения «Бухенвальдского манифеста», в котором, в частности, утверждалось, что монополистический капитализм в Германии якобы уже ликвидирован, а потому должна быть осуществлена национализация земли, промышленности, банков, транспорта и т. а.

У меня к Г. Брилю, которого я видел вторично, но знал, что он являлся узником Бухенвальда, было, признаться, какое-то [27] сочувственное отношение, как к отсталому и заблуждающемуся политическому руководителю. Но когда он стал активно защищать заведомо ошибочные положения своего «манифеста», всякое снисхождение к нему пропало.

— Вот вы утверждаете в своем «манифесте», что осуществление социализма не является вопросом будущего Германии, а должно рассматриваться как непосредственная задача дня, — сказал я. — Как вы себе мыслите осуществление такой задачи в условиях постигшей Германию катастрофы?

— Это же так просто, — торопливо ответил Бриль. — Нужна немедленная национализация банков, горного дела, тяжелой индустрии, транспорта и так далее. Поэтому мы свой манифест заканчиваем лозунгом: «Да здравствует свободная, миролюбивая социалистическая Германия!»

— Что ж, лозунг красивый, но преждевременный, не соответствующий сегодняшнему положению в стране. Какой может быть разговор о социалистической Германии при отсутствии центрального правительства, в обстановке хозяйственного хаоса, в условиях разобщенности рабочего класса? — спросил я. — Вы ведь были американскими оккупационными властями назначены президентом Тюрингии, но тогда сочиненный вами «манифест» даже почему-то не был опубликован. И первую конференцию функционеров своей партии, почему-то переименованную вами, провели только 8 июля 1945 года, когда в Тюрингии уже находились советские войска. На этой конференции, как нам стало известно, вы, обосновывая положения своего «манифеста», утверждали, что будто бы германский империализм уже разгромлен и повержен в прах, что господство финансового капитала уничтожено полностью, а поэтому строительство социализма в Германии является, мол, уже непосредственной задачей дня. Вы даже допускаете возможность объединения двух рабочих партий, но только на основе... «Бухенвальдского манифеста».

— Но конференция наших функционеров одобрила его и приняла в качестве программы действий нашей партии.

— Какой партии? — поинтересовался я.

— Партии демократических социалистов, — выпалил доктор Бриль, явно уже нервничая.

— Такой партии в советской оккупационной зоне не существует. Легально функционируют только четыре партии, в их числе две рабочих — КПГ и СДПГ, — которые еще 19 июня на уровне центральных комитетов договорились о совместных действиях по строительству антифашистско-демократического [28] порядка. А о партии, которую вы назвали, советская военная администрация ничего не знает.

Генрих Гофман не принимал участия в нашем разговоре, но я замечал, как он иногда прятал улыбку, видимо, не очень сочувствуя Брилю, кажется, попавшему впросак со своей новой партией и своим «манифестом».

При следующей встрече только с одним Гофманом он рассказал, что Бриль ведет себя в земельном правлении диктаторски, ни с кем не считается, а на конференции просто навязал всем свой «манифест», хотя в районных правлениях и на предприятиях его не хотят признавать в качестве руководства к действиям. Сохраняется и старое наименование партии.

Г. Гофман выгодно отличался от Бриля своей простотой, скромностью, искренностью. Он стал частым посетителем УСВАТ, советовался с нашими сотрудниками по разным вопросам партийной и хозяйственной деятельности. Гофман был великолепным собеседником. Обладая неистощимым юмором, иногда даже несколько грубоватым, он умел даже при деловом разговоре ввернуть какую-либо остроумную шутку. В нем я на всю жизнь приобрел личного друга и большого друга советского народа.

* * *

Из воззваний и учредительных манифестов четырех антифашистских партий, действующих в советской оккупационной зоне, было очевидно, что в понимании задач строительства новой Германии они имеют много общего, поэтому по инициативе ЦК КПГ 14 июля 1945 года на совещании представителей всех партий был создан объединенный комитет, в который вошли по четыре представителя от КПГ, СДПГ, ЛДПГ и ХДС, а также принята программа его действий. Так был создан блок партий, ставивший своей целью объединение усилий всех демократических сил для скорейшего восстановления экономики, обеспечения населения работой, питанием, одеждой, жилищем. Важной задачей определялось сотрудничество всех партий в борьбе за очищение страны от остатков гитлеризма и строительство Германии на антифашистско-демократической основе, борьба против дурмана нацистской идеологии, против всяких империалистических милитаристских идей и установление полной правовой защиты граждан. Программа декларировала обеспечение свободы мысли в совести, уважение любого религиозного убеждения и нравственного мировоззрения, завоевание доверия других [29] народов и построение таких отношений с ними, которые основывались бы на взаимном уважении и исключали натравливание одних народов на другие.

Блок сыграл важную роль в проведении прогрессивных преобразований в советской оккупационной зоне. С его созданием несколько сглаживались противоречия между партиями и не допускалась характерная для бывшей Веймарской республики острая борьба между ними, ослаблявшая прогрессивные силы народа и игравшая только на руку силам, призвавшим в конце концов гитлеровских фашистов к власти. Правда, наличие в блоке представителей различных идейных воззрений сказывалось при решении практических задач государственного и общественного строительства, однако разногласия преодолевались в ходе обсуждения принципиальных вопросов и принимались согласованные решения.

Самой инициативной и решающей силой в блоке являлась КПГ, вооруженная научной теорией марксизма-ленинизма, сумевшая правильно оценить сложившуюся в стране обстановку, чутко улавливавшая настроения и чаяния трудящихся масс и показавшая народу верный путь избавления от хаоса, деморализации и разрушений, причиненных развязанной нацистами войной.

В Тюрингии создание блока партий состоялось позднее, чем в других землях и провинциях, из-за вступления в ее пределы советских войск только в начале июля 1945 года. Хотя указание В. Ульбрихта земельному правлению КПГ об организации совместной работы с социал-демократами и о создании блока партий были даны еще 4 июля, председатель земельного правления СДПГ Г. Бриль и слышать не хотел о контактах с коммунистами. Меня информировал об этом Э. Буссе, и я посоветовал ему убедить в необходимости тесного сотрудничества рабочих партий на основе решений центральных органов этих партий второго председателя земельного правления СДПГ Г. Гофмана и других членов земельного правления СДПГ. Э. Буссе это сделал. Он же договорился с руководителями земельных правлений Либерально-демократической партии и Христианско-демократического союза Леонардом Моогом и Максом Кольтером о проведении совместного заседания представителей четырех партий.

Чтобы достичь поставленной цели — создать блок партий, коммунисты решили сначала провести заседание земельных правлений двух рабочих партий, чтобы договориться между собой о позиции, которую они будут занимать на [30] встрече с представителями буржуазных партий. Такая консультация была проведена 8 августа, и было достигнуто соглашение о единстве действий при решении вопросов ликвидации остатков нацизма, восстановления на подлинно демократической основе страны, а также о скорейшем создании блока партий. Характерно, что Г. Бриль отказался участвовать в работе заседания, подчеркнув этим еще раз свое враждебное отношение к коммунистам. К счастью, Г. Бриля большинство членов земельного правления СДПГ не поддерживало, и социал-демократам удалось вместе с коммунистам и провести 18 августа совещание четырех антифашистских партий, на котором была принята предложенная Э. Буссе резолюция. Она содержала оценку сложившегося по вине фашистов в Германии катастрофического положения и намечала программу совместной деятельности всех партий по очистке Тюрингии от остатков нацизма, создания демократических органов самоуправления, борьбы против яда нацистской идеологии, против милитаризма и империализма, а также задачи по восстановлению экономики земли, установлению правопорядка и свобод для народа.

На заседаниях блока участвовало по пяти представителей от каждой партии. Это было вполне разумно, так как удельный вес этих партий в общественной и политической жизни земли был далеко не одинаков. Да и численностью они отличались друг от друга значительно. Если бы в блоке представлялись его участники пропорционально количеству членов каждой партии, то перевес всегда был бы на стороне рабочих партий, и, следовательно, сама идея блока потеряла бы всякий смысл.

Для меня и всех сотрудников управления многопартийная система, требовавшая от нас большого такта в налаживании сотрудничества с партиями, имеющими различную идеологию, была совершенно новым явлением в политической и общественной жизни. Теоретически мы знали о существовании такой системы в капиталистических государствах, а практически столкнулись с ней впервые.

О некоторых практических делах блока партий и взаимоотношениях с ним УСВАТ будет сказано ниже. Сейчас же я рассказал, как создавался он в Тюрингии лишь потому, что блок являлся также одним из органов политического управления землей.

Однако важно было организовать не только земельное немецкое управление. Учитывая, что до создания органов СВАГ, по существу, никаких изменений в системе самоуправлений [31] в районах, городах и общинах не происходило, следовало заняться проверкой и укреплением ее антифашистами.

* * *

До вступления советских войск в Тюрингию во всех городах, районах и общинах существовали органы самоуправления — магистраты, ландраты, общинные представительства, созданные еще при нацизме. Американские оккупационные власти требовали от них только точного выполнения их приказов. Американцев меньше всего интересовало то, что в системе самоуправления оставался тот же персональный состав, что действовал при фашизме, что на ответственных постах продолжали сидеть активные наци.

Немало фашистов ушло с американскими войсками в Западную Германию, но многие продолжали оставаться на своих постах и выполнять служебные функции, маскируясь под антифашистов и демократов. Оказалось даже, что государственный аппарат в общинах, городах и районах на 85 процентов состоял из нацистов, среди которых скрывались и многие военные преступники. Следовательно, чистка аппарата являлась неотложной задачей, но ее надо было проводить на законном основании. И когда я об этом сказал президенту Р. Паулю, он 23 июля пришел с проектом закона. Он так и назывался «Закон земли Тюрингия об очистке административного аппарата от нацистских элементов» и распространялся на всех чиновников, служащих, работающих в учреждениях земли и ее общин, городов, районов и прочих коммунальных объединений, а также на железных дорогах, в государственном банке и т. п.

Закон категорически требовал увольнения с государственной службы всех вступивших в нацистскую партию до 1 апреля 1933 года (так называемые «старые борцы»), и при увольнении они не получали никакого материального обеспечения. Был указан и перечень подлежащих увольнению членов НСДАП, вступивших в нее позже, но речь здесь шла не об огульном увольнении, а только о чиновниках от правительственного директора и выше, ландратах, обербургомистрах, школьных советниках, ректорах университетов и педагогических учебных заведений, учителях нацистских политико-воспитательных заведений и школ «Адольфа Гитлера», а также о бывших функционерах НСДАП, начиная с руководителя ячейки, служащих CG и СА с шарфюрера и выше. Закон предусматривал наличие двух категорий нацистов: активных и номинальных, то есть [32] вступивших в НСДАП лишь с целью сохранения за собой служебного места, но не принимавших активного участия в деятельности партии и ее преступлениях. Однако и такие люди статьей 10 Закона предупреждались, что, оставаясь на государственной службе, они обязаны своим трудом и поведением проявить себя как благонадежные и на работе и вне службы, а на курсах переподготовки доказать свою безусловную приверженность новому демократическому порядку.

Мне полагалось санкционировать предложенный Закон, что и было сделано. И если учесть, что директива Контрольного Совета № 24 об устранении нацистов и других лип, враждебных союзническим целям, из учреждений и ответственных постов была издана только 12 января 1946 года, то надо признать, что тюрингский Закон, решавший эту проблему, не был поспешным. Но главное его значение в том, что он создал законную базу для проведения денацификации аппарата управления, что имело решающее значение для практической работы комиссий по проведению этого Закона в жизнь.

Но нельзя думать, что этот процесс в Тюрингии проходил легко, без сопротивления и трудностей. Напомню, что в этой земле до разгрома фашистской Германии насчитывалось 600 тысяч членов НСДАП и 400 тысяч членов «Гитлерюгенда», поэтому административный аппарат был настолько насыщен нацистами, что не легко было сразу заменить такое количество чиновников и служащих антифашистами, и чаще всего для такой замены находились только члены буржуазных партий, а надо было бы «орабочить» управленческий и административный аппарат, К сожалению, ни КПГ, ни СДПГ не располагали достаточным количеством подготовленных кадров.

Но тем не менее Э. Буссе, пользуясь своим высоким положением первого вице-президента земли, отвечающего за состояние и ведение всех внутренних дел, с присущей ему энергией и деловитостью возглавил проведение чистки органов самоуправления, административных органов и учреждений, и вскоре рассказывал мне об увольнении из различных органов свыше 120 тысяч бывших активных нацистов. В земельное управление, в ландраты, магистраты городов были выдвинуты сотни коммунистов, социал-демократов, либералов и членов ХДС. Разумеется, на посты ландратов, бургомистров и обербургомистров кандидаты назначались приказами УСВАТ по представлению блока партий. [33]

Как и следовало ожидать, начавшаяся чистка аппарата от нацистов вызвала с их стороны ответную реакцию. Они стали активизировать свою антидемократическую враждебную деятельность, уничтожали в витринах газеты КПГ, на видных местах в городах рисовали знаки вервольфа, распространяли слухи о том, что американские войска снова возвратятся в Тюрингию, организовывали из остатков еще нерепатриированных иностранцев банды, которые грабили население, терроризировали жителей, используя для этих преступных целей нередко даже красноармейское обмундирование. Сообщая об этих случаях, явившиеся ко мне Э. Буссе и Г. Шнайдер озабоченно спрашивали, как следует поступать, чтобы пресечь активизацию преступной деятельности нацистов.

— А что вы уже делаете? — спросил я.

— Мы пока только разъясняем населению, что сейчас фашисты ушли в подполье и ведут враждебную работу против демократизации Тюрингии, но все будет упорядочено только в случае, если все трудящиеся будут помогать нам выявлять фашистов, чтобы их обезвредить.

— Разъяснять все это населению, конечно, нужно, — согласился я, — но поддержание общественного порядка требует не только разъяснительной работы, но и применения некоторых административных мер для обуздания подымающих голову фашистов. Что делает для этого ваша полиция?

— К сожалению, — ответил Буссе, — мы еще не успели проверить весь состав полиции, но знаем, что и там есть нацистские элементы.

— Это уж никуда не годится, — сказал я и, руководствуясь данными мне указаниями заместителя Главноначальствующего СВАГ по гражданским делам, посоветовал Буссе и Шнайдеру немедленно укомплектовать полицию коммунистами и социал-демократами и вооружить ее пистолетами.

Мои собеседники с недоумением переглянулись друг с другом, а Г. Шнайдер переспросил:

— Я не ослышался? Я перевел Эрнсту, что вы советуете вооружить полицию, хотя недавно потребовали своим приказом от жителей Тюрингии сдать все оружие, включая охотничье, в комендатуры.

— Нет, не ослышались. Полицию надо вооружить. Не будет же она защищать население от бандитов голыми руками. Необходимо укомплектовать полицию коммунистами и социал-демократами, потому что мы можем доверить оружие только членам рабочих партий. [34]

— А где взять пистолеты? — спросил Буссе. — Ведь их потребуется несколько тысяч.

— Найдете, — уверенно ответил я. — Мы не так наивны, чтобы поверить, будто население Тюрингии сдало полностью все оружие. А вы, товарищ Буссе, рассказывали, как умели доставать оружие и сохранять его даже в Бухенвальде. Сейчас у вас больше возможностей. Поищите прежде всего на бывших оружейных заводах, особенно в Зуле, там наверняка имеются припрятанные склады оружия.

— Хорошо, сделаем, — согласился Буссе.

Я порекомендовал ему обеспечить полицейские управления городов и районов надежной телефонной связью с нашими комендатурами и обязать полицию немедленно сообщать в комендатуры о малейших нарушениях общественного порядка.

...Новая полиция играла важную роль в строительстве и охране демократического порядка, Ее деятельность, как упоминалось выше, находилась под контролем отдела внутренних дел УСВАТ, первой заботой которого являлось очищение полиции от нацистских элементов и укомплектование ее представителями рабочих партий и беспартийными антифашистами. Э. Буссе выполнил свое обещание: земельное управление нашло пистолеты и не только вооружило ими свыше восьми тысяч полицейских Тюрингии, но изрядное количество их передало в другие земли и провинции.

В тесном контакте и во взаимодействии полиции с военными комендатурами обеспечивалось поддержание общественного порядка и безопасности населения, что являлось в то время нелегкой задачей, так как в условиях определенных трудностей, материальной нужды и развращенности нацизмом значительной части граждан уровень преступности был высок. Мелкие кражи, ограбление квартир и другие преступления, вплоть до убийств, ежедневно фигурировали в информационных сводках полиции и в донесениях комендантов. Раскрытием таких преступлений занималась самая малочисленная полиция — криминальная, насчитывавшая чуть больше тысячи человек. При всей важности ее роли в системе обеспечения общественного порядка, она была недостаточно сильной из-за недостатка квалифицированных кадров. В связи с этим мы даже санкционировала временное оставление в рядах криминальной полиции специалистов, служивших в ней при нацистском режиме, сознательно идя на эту исключительную меру с целью использования [35] их для обучения новых криминалистов из антифашистов.

Должен подчеркнуть, что тюрингская криминальная полиция, как и административная, охранная, а позже и пограничная очень хорошо справлялись со своими обязанностями. Мне скоро пришлось убедиться в квалифицированной работе именно криминальной полиции. Приведу только один факт, которому не только я, но и В. И. Чуйков придавали большое значение, так как в совершении тягчайшего преступления — убийстве подозревался советский военнослужащий. Суть дела в следующем.

Недалеко от города Гота на железнодорожном перегоне путевой обходчик обнаружил на рельсах труп женщины. Проходящий поезд мог раздавить его и изуродовать, поэтому все могло выглядеть как самоубийство. Осторожно сняв труп с рельсов, обходчик побежал в свою будку и позвонил в городскую полицию. Вскоре из Готы прибыли полицейские. При осмотре близлежащей местности была найдена увольнительная записка на имя одного сержанта из готского гарнизона. Криминалисты продолжали тщательно обследовать местность, но не нашли следов солдатских сапог, зато обнаружили следы двух пар женских туфель, а на полянке была найдена бутылка с остатками молока.

Сообщив о происшествии военному коменданту Готы, полиция продолжала расследование, и, хотя у нее не было версии относительно убийства найденной мертвой женщины военнослужащим, его увольнительную передали прокурору гарнизона. Сержант был арестован. Однако расследование показало, что у того было полное алиби, так как по найденной на месте преступления увольнительной записке он был в городе не в день убийства, а накануне, и потеряв эту записку, боялся в том сознаться, чтобы не получить взыскания.

А криминальная полиция успешно проработала иную версию. Ей было установлено, что убитая женщина сначала была оглушена ударом по голове бутылкой от молока, а затем задушена и уже мертвой перенесена на полотно железной дороги. Так как на бутылке остались отпечатки пальцев и следы обуви обеих женщин были довольно четкими, то оставалось выяснить, кем являлась вторая женщина на месте преступления. Личность убитой была установлена быстро. Стало известно и то, что она находилась в интимной связи со своим соседом. Жена этого соседа знала об этом, но не подавала виду, решив расправиться по-своему [36] с соперницей. Она пригласила ее в лес собирать грибы и ягоды, а та, ничего не подозревая, согласилась. Побродив по лесу, они вышли на полянку вблизи железной дороги и сели перекусить и отдохнуть. Убийца выпила взятое с собой молоко и, улучив момент, когда соседка отвернулась, сильным ударом по голове оглушила ее, затем задушила и отнесла на рельсы в расчете на то, что проходящий поезд поможет ей скрыть следы ее преступления. Ослепленная ревностью и жаждой мести, женщина даже не подумала о том, что оставила много следов своего преступления, и забыла, что другие соседи видели ее идущей вместе со своей соперницей. А вот захватить с собой найденную в городе потерянную сержантом увольнительную записку, чтобы оставить ее на месте преступления, догадалась. Убийца полностью призналась в совершенном преступлении.

Очищенные от нацистов и укрепленные антифашистами органы самоуправления, полиции, управления промышленными предприятиями, другие учреждения и заведения требовали постоянного внимания и помощи. Ведь на руководящие посты всех звеньев управления и исполнительных органов выдвигались лица, ранее далеко стоявшие от руководства государственными и общественными делами. Исключение составляли буквально единицы. Помощь всем им оказывали наши комендатуры и сотрудники УСВАТ, делясь своим опытом советского и партийного строительства в СССР.

Конечно, не весь наш опыт можно было механически переносить на тюрингскую почву. Это понимали и немецкие товарищи, которые сами вносили в наш опыт необходимые коррективы, учитывая местные политические, общественные и национальные особенности, а также народные традиции и обычаи, сложившиеся за долгие годы.

* * *

В Потсдамских решениях была подробно изложена программа строительства новой Германии. Ее уточнение состоялось на совещании в Карлсхорсте 15 и 16 августа, на которое были вызваны начальники УСВА земель и провинций, их заместители и начальники управлений и отделов СВАГ. Это было первое очень представительное совещание, на котором два дня шел подробный разбор предстоящих задач всех органов советской военной администрации, вытекающих из решений Потсдамской конференции, и указывались методы решения этих задач.

В ряде выступлений руководящих работников СВАГ [37] подчеркивалось, что одной из важнейших задач является развенчание вдохновителей и организаторов второй мировой войны — монополистов и юнкеров, которые должны быть лишены экономической базы их былого влияния на внутреннюю и внешнюю политику Германии; что демократизация Германии является важнейшей задачей, для решения которой надо как можно быстрее провести земельную реформу и отчуждение предприятий, принадлежащих монополистам, активным нацистам и военным преступникам; что нужно как можно быстрее очистить органы самоуправления от нацистов и впредь не допускать их на ответственные посты в учреждениях и государственных органах.

Подчеркивалась особая необходимость быстрейшего пуска в ход всех предприятий, расположенных в зоне, для чего владельцам фабрик и заводов УСВА провинций и земель должны дать конкретные планы или задания и потребовать от них составления производственного плана на 4 квартал 1945 года. Кроме того, к 20 августа в УСВА земель должны быть данные о народонаселении и запасах продовольственных и промышленных товаров для снабжения жителей по карточкам. Были также указания по развертыванию добычи угля, налаживанию транспортных перевозок.

Относительно организации народного образования требования СВАГ сводились к тому, чтобы с 1 октября в школах начался нормальный учебный год. Преподавание истории разрешалось только при наличии учителей-демократов, география должна преподаваться только физическая. Преподавать религию во внеучебное время могли только священники, так как учителя для преподавания этого предмета слабо подготовлены. Университеты рекомендовалось также готовить к открытию для обучения студентов на физико-математическом, историко-филологическом, юридическом, медицинском, агрономическом, ветеринарном, теологическом и биологическом факультетах. Так как подготовка студентов при фашизме была слабой, то возобновлявших занятия студентов предлагалось понизить на один курс. Эта мера не касалась студентов агрономических и ветеринарных факультетов.

Для повышения ответственности за подготовку университетов к открытию и их нормальное функционирование со стороны президентов земель и провинций рекомендовалось назначить их «политическими ректорами» университетов. В свою очередь сенаты университетов обязаны были избрать ректоров и деканов факультетов, которые представлялись в СВАГ на утверждение и на которых возлагалась [38] обязанность разработать учебные планы и программы обучения. Подчеркивалась также необходимость всемерного развития профессионально-технического образования в землях и на предприятиях.

В выступлении заместителя Главноначальствующего СВАГ генерала армии В. Д. Соколовского был перечислен такой большой объем стоящих перед нами задач, что я еле поспевал записывать их, а записать надо было, так как все они были очень важны и подлежали безусловному выполнению.

В заключение Главноначальствующий СВАГ Маршал Советского Союза Г. К. Жуков особо подчеркнул необходимость полной ликвидации нацистской идеологии, фашистских организаций, проявления в любом виде милитаризма, особенно в школах, университетах и спортивных организациях.

Получив такую «зарядку» в Карлсхорсте, я немедленно проинформировал обо всем услышанном коммунистов управления, чтобы ориентировать их в предстоящих неотложных и более отдаленных задачах. Потом изложил все на совещании комендантов и их заместителей по политчасти, экономическим вопросам, информации и референтов по школьному делу.

Вскоре я встретился с президентом и вице-президентами Тюрингии, и мы обсудили задачи по дальнейшему строительству антифашистско-демократического порядка. При этом, подробно рассказав, как мы намерены вместе с тюрингской демократической общественностью выполнять решения Потсдамской конференции, я посоветовал для повышения авторитета земельного управления начать издание обязательных к исполнению постановлений и распоряжений президента.

Р. Пауль ухватился за эту идею и через пару дней зашел ко мне с проектом закона, в котором говорилось:

«По распоряжению военных властей до введения нового порядка государственных отношений на демократической основе законодательная власть в земле Тюрингия осуществляется в соответствии со следующими положениями:

1. Основные законодательные акты издаются президентом земли Тюрингия в виде законов.

2. Прочие законодательные предписания получают силу закона путем издания постановлений (обязательное постановление, в частности, инструкция об исполнении и распоряжений земельной полиции)... [39]

3. Законы, а также обязательные постановления президента земли Тюрингия и руководителей земельных ведомств не могут оспариваться в судебном порядке»...

Я согласился с предложением Пауля, но раньше, чем его утвердить, все же решил посоветоваться с В. И. Чуйковым, Когда я сообщил ему, что Пауль приступает к законодательной деятельности и просит меня утвердить его первый закон, В. И. Чуйков ответил:

— Тем лучше, меньше будет просить издавать приказы по всяким маловажным вопросам.

Закон вступил в силу, и оказалось, что в этом акте не было ничего предосудительного, так как в октябре 1945 года приказом Главноначальствующего СВАГ президентам провинций и земель было предоставлено право издавать распоряжения и постановления, имевшие силу законов. Мы немножко поторопились.