Предисловие

Мне так же как и автору этой книги и многим другим советским товарищам, довелось принимать участие в гражданской войне в Китае в 1925–1927 гг., т. е. в течение почти двух с половиной лет. На значительной части территории страны власть находилась тогда в руках военщины — генерал-губернаторов провинций. В распоряжении Национального правительства в это время не было армии. Провинциальные армии находились в подчинении все тех же генералов-милитаристов. Эти вооруженные силы комплектовались на своеобразных «добровольных» началах: солдатская масса вербовалась из деклассированных элементов города и деревни за 6–10 китайских долларов в месяц, а командный состав набирался из выпускников провинциальных военных школ — главным образом выходцев из мелкобуржуазной и помещичьей среды.

Организация войск милитаристов была в основном одинаковая: пехотные дивизии четырехполкового состава и смешанные бригады двух-трехполкового состава.

Большинство провинциальных армий было весьма слабо оснащено артиллерийскими орудиями — разных систем, по преимуществу японскими. Вооруженные силы северных милитаристов были лучше обеспечены артиллерией и тяжелым пехотным оружием, в частности минометами Стокса, и лучше обучены, нежели армии центральных и южных милитаристов.

Боевая подготовка китайских войск сильно отставала от уровня армий западных стран. Стрельба из винтовок велась не прицельная, управление огнем по существу отсутствовало: солдаты выбирали цель и открывали огонь по своему усмотрению.

При таком контингенте солдат и при такой оснащенности основным мероприятием для поддержания в войсках дисциплины была бесконечная муштра. В 1-й Народной армии Фэн Юй-сяна, например, [4] муштра была доведена до виртуозности и проводили ее в течение всего дня — с раннего утра до ночи.

В китайских междоусобных войнах соблюдали неписаное правило «золотого моста»: раз противник признал, что бой им проигран, его отходу не препятствовали. Брать неприятеля в плен, обременять себя лишними ртами, когда не хватало средств выплачивать жалованье своим солдатам, никто из милитаристов не хотел. Внутреннее неустройство и неразбериха царили в той или иной степени во всех армиях китайских милитаристов. Сунь Ят-сен, стоявший во главе Национального правительства, сформированного в Гуанчжоу (Кантоне), учитывая уроки борьбы и исходя из опыта Советской России, сознавал, что первой и неотложной задачей в борьбе за независимый демократический Китай является создание регулярной революционной армии, которая находилась бы в непосредственном подчинении правительства.

А. И. Черепанов, Н. И. Кончиц и другие советники в своих мемуарах подробно освещают сложность и противоречивость обстановки, в какой зарождалась Национально-революционная армия на юге Китая, рассказывают о препятствиях, какие приходилось преодолевать правительству Сунь Ят-сена и нашим советникам при осуществлении этой задачи. Их мемуары содержат обстоятельный и поучительный материал, показывающий многогранность и сложность работы советских военных специалистов. Мне хотелось бы еще раз напомнить о том, какую выдающуюся роль в организации и проведении Северного похода сыграли M. M. Бородин в качестве советника при Национальном правительстве Китая и В. К. Блюхер как главный военный советник при Национально-революционной армии.

Мемуары М. И. Казанина отражают развитие событий на политической арене Китая после выхода Национально-революционной армии на рубеж реки Янцзы и переезда Национального правительства из Гуанчжоу в Ухань. Характерная особенность этого периода развития революции в Китае в том, что заложенные в самой природе гоминьдана противоречия сперва привели к расколу этой партии на правое и левое крыло, а в дальнейшем к полному разрыву между ними. После контрреволюционного переворота Чан Кай-ши 12 апреля 1926 г. Национальное правительство распалось на два: уханьское (левогоминьдановское) и нанкинское — контрреволюционнное (правогоминьдановское). Нам с М. И. Казаниным довелось присутствовать на банкете, устроенном Чан Кай-ши в ознаменование этого события.

Раскол внутри гоминьдана имел пагубные последствия для дальнейшего развития национальной революции в Китае. Некоторое [5] время спустя поход на Север все же был продолжен. Но наступление велось теперь разрозненными группировками, по существу без всякого взаимодействия.

Уханьская группа НРА в середине июня 1927 г. перешла в наступление под общим командованием Тан Шэн-чжи (главный советник — В. К. Блюхер) вдоль Пекин-Ханькоуской железной дороги и в районе к северу от Чжумадянь разбила мукденскую группировку войск, возглавляемую генералом Чжан-Сюе-ляном, отбросив ее за Хуанхэ. Благодаря успешному завершению этой операции в руки НРА попали важный в стратегическом отношении железнодорожный узел Чжэнчжоу и главный город провинции Хэнань — Кайфын. Это позволило установить непосредственную связь с 1-й Народной армией Фэн Юй-сяыа. По существу путь для дальнейшего наступления на Пекин был открыт. Однако уханьское правительство, возглавлявшееся тогда Ван Цзин-вэем, заняло по отношению к Чан Кай-ши примиренческую позицию и отказалось от союза с компартией. Это стало совершенно ясно после встречи членов уханьского правительства с Фэн Юй-сяном 9 июня в Чжэнчжоу. Фэн Юй-сян первоначально был вынужден присоединиться к уханьскому правительству, но затем тайком поехал в Сюйчжоу на свидание с Чан Кай-ши и немедленно приказал снять лозунги борьбы против него. В общем трудно было ожидать чего-либо иного. Ведь большинство левых гоминьдановцев были выходцами из буржуазных и помещичьих кругов, по внутренним своим симпатиям они скорее были ближе к правым гоминьдановцам, чем к коммунистам.

Единый национальный фронт рушился. Гоминьдановская реакция обрушилась на Коммунистическую партию Китая и подвергла рабочих и крестьян жестоким репрессиям. В такой политической обстановке работа советских советников стала бесперспективной и ее пришлось свертывать.

Мы по группам стали уезжать на родину. Не для всех эта поездка сошла благополучно. Я возглавлял группу, в которую входили летчик Сергеев, переводчик Толстой, два наших политработника, японский коммунист и китайский коммунист. Уже на борту парохода «Хэнли» нас арестовал отряд чанкайшистской жандармерии под руководством белогвардейца Пика. В кандалах нас продержали несколько дней в тюрьме. Мы сидели в той самой камере, где обычно производили допрос «с пристрастием», т. е. пытки. Китайскому коммунисту в первый же день отрубили голову. Палач, который эту операцию совершил, по-видимому, был профессионалом высшего класса. Умывая окровавленные руки в тазу с водой, он не удержался, чтобы не похвастаться: «Ловко я ее рубанул, даже [6] подпрыгнула!». Затем, вытирая полотенцем руки, кивнул в мою сторону: «Вот и эту голову с удовольствием бы рубанул».

Мы объявили голодовку, но это не произвело особого впечатления ни на тюремного надзирателя, ни на прокурора. Тюремный надзиратель даже обрадовался: «Интересно, сколько времени вы продержитесь, интересно». Японский коммунист тоже присоединился к голодовке, но его скоро освободили по настоянию японского консула. Внутри камеры мы были под стражей молодого охранника с маузером. От скуки он то и дело вытаскивал свой маузер и целился в нас, корча при этом отвратительные гримасы. Наконец мне это надоело, я бросился на него с кулаками и прогнал из камеры. Напуганный страж взял крадучись табуретку, уселся за дверью и, по-видимому, продолжал свои упражнения в прицеливании из маузера. Вдруг раздался выстрел и отчаянный крик — «Ай-ай!». Оказывается этот «снайпер» ухитрился одним выстрелом прострелить себе обе ноги.

Мы были освобождены на шестые сутки голодовки по личному приказу Чан Кай-ши, который вынужден был уступить настояниям наших советников Ефремова и Панюкова. Строгие же ноты консула Козловского министру иностранных дел чанкайшистского правительства оставались без внимания...

С тех пор прошло почти сорок лет. Оглядываясь назад, я все яснее вижу этот период китайской революции и вспоминаю ту благородную, бескорыстную помощь, которую ей оказала Советская Россия.

Мемуары М. И. Казанина «В штабе Блюхера» представляют собой не исследование историка, а записки советского человека — очевидца событий тех памятных лет. Я уверен, что они будут с интересом встречены нашими читателями.

Генерал-лейтенант А. Благодатов [7]