Руку — братьям

Полк приземлился на земле другой страны. Это произошло близ местечка Зарембы-Бендуги в Польше в августе 1944 года. Шесть лет топтал фашистский сапог польскую землю. Миллионы поляков были замучены гитлеровцами а концлагерях. В городах и селах трудно было найти не то что дом, даже комнату, не пострадавшую от войны.

Поляки сердечно встречали своих освободителей — воинов Красной Армии и оказывали ее частям всяческую помощь. Наши полковые агитаторы и политинформаторы часто беседовали с поляками, которые работали на аэродроме. Их интересовали деятельность польского Комитета национального освобождения, его состав, успехи Войска Польского, которое идет уже по родной земле, братство наших народов. И они получали исчерпывающие ответы на волнующие их вопросы. Поляки с уважением отзывались о русском народе и говорили: «Дружба Польши с Россией имеет глубокие корни, и мы должны укреплять [262] эти корни, с Россией нам никакой враг не опасен, велика она, Россия, и сильна».

С большим воодушевлением восприняли поляки решение польского Комитета национального освобождения о земельной реформе. Один пожилой поляк, который всю жизнь работал батраком у богатых помещиков, с радостью говорил: «Неужели это правда, неужели я буду иметь свою землю и буду работать на своей собственной земле! Матка боска! Скоро ли это будет?».

В связи с отсутствием в Зарембы-Бендуги помещений, пригодных для размещения личного состава, по инициативе начальника штаба майора Тюркина мы развернули строительство землянок. Здесь большую помощь оказали нам местные жители.

Одна женщина, мать троих ребят, муж которой сражался в партизанском отряде и погиб, увидев наши «апартаменты», благоустроенные землянки, тяжело вздохнула и сказала: «Мне бы иметь такую землянку, было бы большое счастье...» Она жила в полуразрушенном доме, без печи, без дверей и с разбитыми окнами, которые она сама заколотила фанерным листом.

Когда об этом узнали наши мастера по вооружению, мотористы и другие специалисты, они отремонтировали ее дом, поставили железную печку (буржуйку), сваренную в полковой авиаремонтной мастерской, вставили новые рамы для окон, застеклили их и навесили двери. Женщина со слезами на глазах обнимала наших девчат и парней, которые помогли ей в трудное время. И подобных фактов было тогда очень много. Вести о благородных поступках советских воинов быстро разносились по деревням и городкам.

...Войска 2-го Белорусского фронта, выйдя к середине сентября на рубеж реки Нарев и захватив плацдарм на ее западном берегу, перешли к обороне. Нужно было подтянуть тылы, которые не успевали за наступающими войсками, пополнить запасы вооружения, боеприпасов, продовольствия [263] и вещевого снабжения в связи с приближением зимы. Кроме этого, после поражения в Белоруссии гитлеровцы, подтянув резервы, стали оказывать серьезное сопротивление, нанося контрудары по войскам, занимающим плацдарм. Авиация в основном сосредоточила свои усилия на поддержке войск, удерживающих плацдарм на западном берегу реки Нарев. Сухопутные войска фронта получили крупное пополнение — четыре общевойсковых и одну танковую армии — и занимались отработкой взаимодействия родов войск.

В 4-ю воздушную армию прибыли три авиационных корпуса: 8-й истребительный, 5-й бомбардировочный и 4-й штурмовой. Боевой состав авиации армии значительно превосходил силы врага. В полосе 2-го Белорусского фронта им противостояло всего 700 боевых самолетов противника. Но работы хватало всем — враг еще был силен.

Воздушная разведка установила, что в городе Псаныш, в 130 километрах западнее линии фронта, находятся танкосборочный завод и мастерские по ремонту танков. Необходимо было нанести по объекту удар и тем самым помешать вражескому командованию накапливать бронетанковую технику.

Погода — сплошная облачность высотой 1200–1500, местами до 500 метров, моросящий дождь — не позволяла использовать бомбардировщики. На таких высотах они могли нести неоправданные потери от зенитной артиллерии и истребителей, поэтому выполнение такой сложной задачи было возложено на 214-ю штурмовую и 229-ю истребительную дивизии.

Командир 214-й штурмовой дивизии решил нанести удар по танкосборочному заводу и ремонтным мастерским силами 50 самолетов. Боевой порядок — колонна восьмерок с интервалом, обеспечивающим непрерывное огневое воздействие по цели. Штурмовики при первом заходе по цели обычно с пикирования сбрасывают бомбы, в последующие [264] заходы применяют реактивные снаряды и пушечный огонь, то есть каждой группе предстоит выполнить не менее трех атак по цели. Таким образом, над целью штурмовики должны будут находиться до 15–20 минут. За это время враг может поднять в воздух нужное количество истребителей для отражения нашего налета. Ближайший аэродром, где базируются гитлеровцы, — это аэродром у города Цеханув. Учитывая вероятность подъема истребителей с этого аэродрома, командование решило заблокировать Цеханув силами нашего полка.

Наметили первый удар по аэродрому Цеханув нанести 24 самолетами ЛА-5, двумя группами по 12 самолетов в каждой. Старшим в воздухе был командир полка В. И. Макоименко, он же и вел первую группу.

Наша задача: маскируясь у нижних краев облачности, ложным маневром подойти к цели с запада, откуда противник не Ожидает нападения. Замысел удался. Без помех со стороны зенитной артиллерии подошли с запада к аэродрому и с высоты 800–100 метров нанесли бомбовый удар с пикирования по стоянкам самолетов и по взлетной полосе, а затем, встав в круг над аэродромом, стали расстреливать самолеты и подавлять зенитные средства противника. Штурмовка продолжалась до подхода второй группы. Вторая группа действовала в такой же последовательности, что и мы. В общей сложности каждая группа, находилась над целью до 15 минут. При отходе от целя лейтенант П. В. Селезнев сфотографировал аэродром. Доклады летного состава по количеству уничтоженных самолетов совпали точно с данными дешифрованных фотопленок. Всего за первый налет подожгли 8 самолетов на стоянках, два автобензозаправщика и один грузовик.

На следующий день приказано было снова заблокировать этот же аэродром в интересах обеспечения повторного удара штурмовиков по танкосборочному заводу и мастерским.

Для выполнения поставленной задачи командир выделил [265] 20 самолетов ЛА-5. Удар нанесли двумя группами по» 10 самолетов.

И на этот раз тоже командир полка повел первую группу. Заход на цель осуществили с севера, но внезапности налета не получилось. Над аэродромом с юга появились 4 самолета ФВ-190. Они, правда, не сумели помешать нашим летчикам. К моменту подхода второй группы фашисты отступили, потеряв один ФВ-190. На аэродроме летчики нашего полка подожгли 11 самолетов и подавили огонь четырех батарей зенитной артиллерии.

За два дня боевых действий по блокированию аэродрома Цеханув были уничтожены: на земле 19 и один самолет в воздухе, несколько бензозаправщиков и автомашин, повреждена взлетная полоса. Потерь полк не понес.. С заблокированного аэродрома фашисты не смогли поднять в воздух ни одного самолета, не сумели они воспользоваться и. поддержкой с других аэродромов. Этот факт красноречиво свидетельствовал о неизмеримо возросшей силе и могуществе советской авиации.

30 октября 1944 года в полк пришла радостная весть. Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий командования в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в боях на Северном Кавказе и в Крыму и проявленные при этом отвагу и геройство двум замечательным летчикам нашего полка — гвардии капитанам Е. А. Пылаеву и А. П. Лукину было присвоено звание Героя Советского Союза. Семья Героев, воспитанных в полку, пополнилась достойными сынами Родины. Теперь их насчитывалось уже 14 человек. Это было знаменательное событие в жизни 88-го полка.

...Вражеское командование временами уводило свою авиацию с аэродрома Цеханув, боясь повторных ударов нашей авиации, но обстановка заставляла снова возвращать ее сюда, так как аэродром имел твердое покрытие, что обеспечивало бесперебойную боевую работу в период распутицы. [266]

По данным воздушной разведки стало известно, что на аэродроме Цеханув вновь приземлилось до 30 истребителей. Командованием фронта было решено еще раз нанести удар по этому аэродрому. Выполнение задачи возложили на нашу 229-ю истребительную дивизию. В нанесении удара участвовали все три полка. Основная ударная группа в составе 20 самолетов ЛА-5 нашего полка во главе с его командиром В. И. Максименко, 12 самолетов ЛА-5 соседнего 979-го полка предназначались для нанесения штурмового удара по стоянкам самолетов на аэродроме, а 8 самолетов ЛА-5 249-го истребительного авиаполка должны были незамеченными на малой высоте подойти к аэродрому, заблокировать его до окончания штурмовых действий двух полков и, подавив огонь зенитных средств, следить за подходом истребителей противника и не дать им произвести атаки. Эту восьмерку по блокированию аэродрома возглавил недавно назначенный на должность командира полка 24-летний капитан Семен Ильич Харламов, а 12 самолетами 979-го полка управлял командир эскадрильи Герой Советского Союза майор Александр Истрашкин. Все ведущие группы были подготовлены для выполнения поставленной задачи. Их имена были известны далеко за пределами нашей дивизии. Это были летчики высокого класса, служившие ярким примером для молодых пилотов.

В результате мощного удара одновременно по всем стоянкам был сожжен-21 самолет из 30 находившихся на аэродроме. Так была разгромлена передовая группа истребителей противника.

* * *

Летали мы над территорией Восточной Пруссии. Характерная черта здешних мест — множество мелких и больших озер. Лесисто-болотистая местность казалась нам однообразной и серой. [267]

Алексей Постнов как-то особенно внимательно рассматривал землю, был задумчив и молчалив. Однажды он? сказал: «Ты понимаешь, я его живым никогда не видел, а как хотелось...» Я спрашиваю — кого? Он помолчал и: тихо ответил: «Отца своего. Мой отец погиб в первую мировую войну, когда мне еще не исполнилось месяца, и он похоронен в городе Ломжа, недалеко отсюда. Ды знаешь, когда я летаю на задание и возвращаюсь оттуда, все время хочу смотреть на Ломжу... Увидеть бы могилу отца...»

Мы, его ближайшие друзья, тогда еще не знали истории его семьи, хотя казалось, что знаем все друг о друге...

Рядовой лейб-гвардии Финляндского полка, бывший рабочий-котельщик, Алексей Иванович Постнов, получив письмо о появлении на свет сына Алешки, писал с фронта жене Елене Дмитриевне: «...Ради тебя и сына я все перенесу и обязательно выживу, вернусь к вам...»

Однако немецкая пуля не посчиталась с желанием русского солдата. Она сразила его через месяц после того, как он отправил на родину полное надежд письмо.

По рассказам Елены Дмитриевны, отец и сын очень похожи друг на друга. Густая, слегка вьющаяся шевелюра, серые с пристальным и добрым взглядом глаза, неукротимый характер и смелость — все это напоминало ей в Алексее погибшего мужа.

Вспоминая, как они жили с матерью, Алексей рассказывал: «Как закончилась империалистическая и началась гражданская, я не помню. Вся первая мировая война уместилась для меня в одном слове Ломжа. От гражданской войны осталось только два ощущения: было очень холодно и все время хотелось есть. В памяти от той поры сохранилась мать — бледная, худая и нежная. И ее слова: «Вот победим белых, и сразу, сынок, полегче будет».

Окончив школу-десятилетку, комсомолец Алексей Постнрв поступил в ФЗУ московского металлургического завода «Серп и молот». Тридцатые годы... Удивительное, незабываемое время высочайшего энтузиазма и [268] трудового подъема. Казалось, всеми поголовно владеет одна-единственная страсть — строить, строить, обновлять, двигаться вперед, сметая с пути все, что мешает, и идти вперед, зная, что еще впереди много трудностей, но твердо веря в победу свободного труда, И строили. В ледяной ветер и в ладящий зной, в больших городах я в безлюдных пустынях, под землей и среди диких гор. И теперь уже не мать сыну, а он говорит ей: «...Вот победим нашу отсталость и тогда, мама, будут в избытке и хлеб, и одежда».

Со времени Великого Октября слово «победа» из простого нарицательного существительного для нас как бы превратилось в собственное имя. Это слово выражало и пафос, и сущность всех наших дел, всех наших планов на будущее. И теперь, когда шел четвертый год войны, у советского народа не было более важной цели, чем победить врага. Слово «Победа» постоянно стояло перед каждым из нас, зовя вперед, как Знамя, как боевой клич, и никто не в силах был нас остановить на пути к ней...

Как и большинство его сверстников, Алексей Постнов шел туда, где труднее. Молодой разливщик стали, не раздумывая, откликнулся на призыв комсомола и уехал строить Днепрогэс. Был там такелажником, вязал арматуру. А когда услышал, что рядом с Днепрогэсом строится «Запорожсталь», пошел туда. Потом был там участником первой заглавной разливки стали.

Сам Всесоюзный староста М. И. Калинин, присутствовавший на официальном пуске нового индустриального гиганта, обратил внимание на юного машиниста агрегата по разливке стали. Михаил Иванович удивился, что такой молодой — и уже управляет сложной машиной. «Это очень хорошо», — сказал он. А сопровождавшие Калинина в шутку заметили: «Постнов у нас, Михаил Иванович, считается не молодым, а кадровым. Он ведь успел на Московском заводе «Серп и молот» поработать». «Тогда еще лучше», — добавил с улыбкой Калинин и пожал руку Алексею. [269]

Страна Советов, партия и комсомол воспитали новое поколение людей, представителем которого был и Алексей Постнов. Еще в войну с Финляндией он удостоился медали «За отвагу», а теперь на его груди — Золотая Звезда Героя Советского Союза и шесть орденов.

Когда Постнов рассказал о себе и о своих родителях, дом его стал родным для нас, его друзей, и, бывая в Москве, мы в первую очередь ходили к его матери, чтобы обрадовать ее хорошими известиями о сыне.

Алексей не думал и не мечтал быть летчиком. Однако стал им. Всей своей жизнью он был подготовлен ко всяким неожиданностям, даже к самым суровым. Эта готовность — проверка нашего характера, воли, убежденности. И кого они застанут врасплох, тот не избежит колебаний, замешательства, паники. Но комсомолец Постнов принадлежал к поколению людей сильных, вполне подготовленных к самым крутым поворотам судьбы. Поэтому, когда у границ нашей страны послышался едкий запах пороха, он пересел с электрокрана на боевой самолет.

...Он мечтал побывать у могилы отца и сказать ему: «Отец, мы, твои сыны, сумели сломать хребет германскому милитаризму. Мы добьем захватчиков, навсегда отобьем у них охоту играть с огнем. Мы избавим человечество от братоубийственных войн, обеспечим мир и счастье твоим внукам...»

Вот за что воевал советский летчик Алексей Постнов.