Вперед, на Запад!

Поступил приказ в полк — материальную часть передать 8-й воздушной армии, а летно-техническому составу отправиться в Поволжье в один из запасных авиационных полков для переучивания на новые самолеты.

Для передачи машин выделили часть технического состава. После этого ей предстояло самостоятельно, группами по 5–6 человек, перебазироваться в одно из сел Могилевской области. Через несколько суток они прибыли к пункту назначения и приступили к подготовке аэродрома, стоянок самолетов и мест для размещения личного состава.

На второй день после прибытия на место мы приступили к занятиям. Переучивание закончили к 15 июня, менее чем за один месяц. Одновременно с летчиками нашего полка его прошли и пилоты других полков нашей дивизии.

Первый раз наш полк ушел с фронта на перевооружение осенью 1942 года и возвратился на фронт весной 1943 года. Тогда нам понадобились месяцы, чтобы пройти программу. И это потому, что авиационный завод не в состоянии был обеспечить нас самолетами. А теперь за несколько недель вся дивизия получила новую первоклассную технику — самолеты ЛА-5. Это говорило о том, то страна наладила успешную работу предприятий авиационной промышленности, которая в тяжелейших условиях первого периода войны перебазировалась в восточные районы страны.

За ходом переучивания следили из Москвы, и после доклада командира полка незамедлительно поступило распоряжение готовиться к перелету. Мы тогда еще не знали, [248] что до начала Белорусский наступательной операций советских войск оставалась одна неделя.

Летный эшелон возглавил командир полка. Из Поволжья на новый аэродром в Могилевской области долетели с одной посадкой — для заправки горючим. Приготовленный на скорую руку грунтовый аэродром, с трех сторон окруженный лесом, располагался в стороне от деревни.

Посадку произвели без замечаний. Никто ничего не говорил о предстоящих боях, но чувствовалось, что затевается что-то грандиозное. Об этом свидетельствовало и указание из штаба дивизии приступить к отработке учебных воздушных боев ЛА-5.

С первого дня начали облет района боевых действий и ведущие групп убедились, что он очень сложный. В нем было много больших лесных массивов и заболоченных мест; населенные пункты, по большей части мелкие, встречались редко — многие из них представляли собой одни руины. Те немногие уцелевшие не имели особых примет, что затрудняло ведение детальной ориентировки. Заблудиться здесь можно было даже опытному летчику, хотя рядом находился свой аэродром. Прибегли к помощи штурманской службы армии, чтобы как-то облегчить работу летному составу. В полосе наступления 2-го Белорусского фронта, в районах аэродромов были расставлены приводные и пеленгаторные радиостанции, на самолетах ЛА-5 были установлены РПК, (радиополукомпасы). Вдоль линии фронта большими цифрами были занумерованы из белого щебня или известью все населенные пункты, а летному составу выдали схемы с указанием номеров, какими они закодированы. Эти цифры хорошо были видны сверху и помогали кратчайшим путем возвращаться на свой аэродром.

ЛА-5 значительно превосходил ЛАГГ-3, на которых мы до этого летали, в скорости полета и набора высоты, скороподъемности; кроме этого, он мог брать еще 200 килограммов [249] бомб. На самолете стоял мотор АШ-82фн воздушного охлаждения, который был более прост в эксплуатации, чем мотор, установленный на «лагге».

В связи с отсутствием времени для длительного изучения материальной части самолета ЛА-5, к началу операции ни летным, ни техническим составом он не был достаточно освоен. Опираясь на фундаментальные знания, полученные в стенах технических училищ еще до войны, и богатый опыт по эксплуатации различных типов самолетов как с воздушным, так и с водяным охлаждением моторов и правильно применяя на практике минимальные знания, полученные за короткий срок при переучивании на заводе, инженерно-технический состав дивизии сумел в ходе боевых действий в совершенстве освоить новую авиационную технику, обеспечить ее безотказную работу и заодно научить нас, летчиков, грамотно эксплуатировать ее в воздухе.

Белорусская стратегическая наступательная операция началась 23 июня 1944 года. 4-я воздушная армия поддерживала войска 2-го Белорусского фронта. Задача нашего авиаполка заключалась в обеспечении боевых действий штурмовиков 230-й авиадивизии.

По данным разведки, в Белоруссии не были сосредоточены крупные силы авиации противника, как это имело место на Кубани и на Курской дуге. В связи с тем, что командование 4-й воздушной армии располагало достаточным количеством боевых самолетов, оно выделяло часть истребителей для расчистки воздуха перед появлением наших штурмовиков над полем боя. Поэтому штурмовая авиация решила действовать мелкими группами по 6–8 самолетов под прикрытием 4–6 истребителей. Это обеспечивало непрерывность огневого воздействия на противника и сопровождения наших наступающих сухопутных всйск.

В первый день начала операции, при прорыве обороны противника на реке Проня, по вызову сухопутных войск [250] на нашем участке вылетело 8 штурмовиков под прикрытием 6 самолетов ЛА-5 из второй авиационной эскадрильи. Группу прикрытия возглавлял командир эскадрильи А. П. Лукин. Во время штурмовки войск противника неожиданно на малой высоте, маскируясь на зеленом фоне леса, подошли 9 бомбардировщиков «Хейн-кель-111» в сопровождении 6 истребителей МЕ-109.

Это была первая встреча наших летчиков с МЕ-109 после переучивания на ЛА-5. Лукин, соблюдая осторожность, приказал паре П. В. Селезнева остаться со штурмовиками, а сам вступил в бой с шестеркой «мессеров». После первой атаки летчики убедились в силе и мощи нового самолета. Он ни в чем не уступал МЕ-109 и свободно вел бой на вертикали.

Когда штурмовики сбросили бомбы и выпустили тяжелые реактивные снаряды РС-131, они вместе с парой Селезнева атаковали бомбардировщики и сбили три самолета «Хейнкель-111» — один Селезнев, два — штурмовики. Пара МЕ-109 бросилась на помощь «хейнкелям», но их отбил Селезнев, на выходе из атаки противника Лукин на-сгиг и с близкой дистанции сбил МЕ-109. После этого немецкие истребители полностью перешли на прикрытие оставшихся ХЕ-111.

После боя на аэродроме летчики с большим восторгом доложили командиру полка о боевых маневренных качествах ЛА-5. Наступило время, когда мы уже полностью диктовали свои условия врагу в воздушном пространстве. В тот же день с МЕ-109 и ФВ-190 встретились и другие летчики нашего полка, но противник уклонился от воздушного боя...

Подвижные войска фронта 26 июня с ходу форсировали реку Днепр и захватили плацдарм севернее Могилева. Попытки противника нанести сосредоточенный контрудар успешно, были сорваны нашей авиацией. Враг понял, что ему уже не удержать занимаемых рубежей, и стал отступать, неся большие потери от непрерывных действий наших [251] штурмовиков. Так, 27 июня на исходе дня восьмерка «илов» под прикрытием группы Н. И. Филатова нанесла удар по крупному скоплению войск врага в районе деревни Княжицы, что в 30 километрах северо-восточнее Могилева. Было уничтожено до 35 единиц боевой техники и много солдат и офицеров.

Перед этим был нанесен блестящий удар по железнодорожной станции Роста, где скопилось до 500 вагонов. В один из составов производилась погрузка пехоты, остальные стояли с боевой техникой, готовые к отправке. Штурмовики в первую очередь ударили по паровозам, которые были поданы к эшелонам, и по стрелкам на выходе со станции, а истребители под управлением Е. А. Пылаева стали штурмовать состав с солдатами. В результате этого удара станция Роста была выведена из строя и прекращено движение по линии Могилев — Орша, что способствовало захвату большого количества подвижного состава с грузами и имуществом.

Во время разведки ближнего тыла противника Пылаев заметил хвост эшелона, который втягивался в лесной массив. Он со своим напарником с пикирования атаковал его. После второй атаки эшелон остановился, и гитлеровцы спешно отцепили паровоз. Через несколько минут один из вагонов загорелся, и тут же с большой силой стали взрываться другие вагоны. Эшелон с боеприпасами был уничтожен полностью.

28 июня наши войска штурмом овладели крупным областным центром Белоруссии городом Могилевом. В приказе Верховного Главнокомандующего, объявленном по радио, среди отличившихся частей и соединений был назван и наш полк, что обрадовало и воодушевило нас. У всех было огромное желание как можно скорее освободить многострадальную белорусскую землю и выйти на государственную границу СССР, откуда захватчики начали свой провалившийся крестовый поход против Страны Советов. [252]

После освобождения Могилева противник уже начал в беспорядке отходить на запад. Никогда ранее не приходилось видеть такого массового панического отступления вражеских войск. Наш наступательный порыв был неудержим.

С конца июня 1944 года состав групп штурмовиков к их прикрытия сократился до 4–6 самолетов ИЛ-2 и 2 истребителей ЛА-5, так как в воздухе уже не было особого противодействия со стороны авиации противника. Такой способ распределения сил дал возможность увеличить частоту налета на отступающие колонны врага.

По указанию командующего 4-й воздушной армией генерал-полковника К. А. Вершинина была создана комиссия по определению эффективности боевых действий нашей штурмовой авиации. Работой комиссии руководил полковник Г. А. Пшеняник, служивший тогда в штабе армии. Были тщательно осмотрены все участки шоссейной дороги Могилев — Минск, по которым наносились штурмовые удары. Результаты оказались впечатляющими. Тысячи обгоревших и разбитых автомашин, тягачей, артиллерийских орудий и другой военной техники противника остались в кюветах, на обочинах дорог, загородив объезды. Все это комиссия сосчитала и сфотографировала.

Закончив работу на шоссе Могилев — Минск, комиссия приступила к обследованию железной дороги Могилев — Орша. И здесь подтвердилась высокая эффективность действий нашей авиации.

Противник был стеснен с севера 3-м, а с юга 1-м Белорусскими фронтами. Их подвижные соединения на флангах стремительно катились к Минску, а главные силы врага не могли оторваться от наступающих в центре войск 2-го Белорусского фронта. В этом большую роль играли авиация и белорусские партизаны, задерживавшие отступление на запад вражеских войск.

3 июля наши передовые танковые части ворвались в Минск. К исходу дня столица Белоруссии была полностью [253] освобождена от ненавистных фашистских захватчиков.

Восточнее Минска была окружена группировка противника, насчитывавшая свыше 100 тысяч человек. С 5 по 11 июля силами трех фронтов была осуществлена ее ликвидация. Часть гитлеровцев мелкими группами попыталась вырваться из кольца окружения. Одна из таких групп вышла к реке Птичь южнее Минска и предприняла ряд попыток захватить аэродром у деревни Озеро.

На этот аэродром должны были перебазироваться два батальона и два полка нашей дивизии. 8 июля 1944 года передовые команды полков и аэродромно-технического обеспечения были отправлены туда для подготовки мест стоянок самолетов и размещения летно-технического состава и штабов. В состав передовой команды включали, как правило, наиболее опытных техников, мастеров по вооружению и персонал из рядового состава для организации охраны. В передовую команду из нашего полка были включены техники Ситников, Великанов, Бушуев, Юрченко, Белов, Гончарук, Шпак, Белобородов, Линников и другие. От двух полков в командах было 30 человек, а от двух батальонов — не более 150, всего же — до 200 человек.

Командир батальона аэродромно-технического обеспечения встретил передовые команды полков и ознакомил их с показаниями взятого в плен фашиста, проникшего на аэродром с целью разведки наличия на нем сил для его обороны, их состава, вооружения и точных мест их расположения в ночное время. Пленный сообщил, что большая группа выходящих из окружения гитлеровцев находится в 4–5 километрах севернее аэродрома и имеет задачу с наступлением темноты захватить его, уничтожить находящихся там русских, принять транспортные самолеты для эвакуации генералов, офицеров и раненых. В то же время самолеты должны были доставить им продовольствие и боеприпасы.

В такой обстановке перебазирование летного эшелона на аэродром «Озеро» было невозможно, но доложить об [254] этом в штаб не представлялось возможным, так как приемо-передающая станция находилась в пути и судьба ее была неизвестна.

Командир батальона четко поставил задачу по организации обороны аэродрома, распределил личный состав по секторам вероятного направления нападения противника на объект. В прибывших машинах с боеприпасами оказались три скорострельных авиационных пулемета «ШКАСС». Два из них поставили по флангам линии обороны, один в центре с целью создания видимости мощной обороны с большим количеством пулеметов. Местность вокруг аэродрома облегчала оборону. Слева и сзади она была низменная и открытая — незамеченным не подойдешь. Справа лежало большое глубокое озеро, которое тоже не просто преодолеть. Наиболее опасным направлением было северное, где и сосредоточили основные силы обороняющиеся.

К вечеру 8 июля выдвинутые вперед дозоры доложили, что передовые отряды противника вышли из леса и скрытно подошли к аэродрому на расстояние до 500 метров и расположились группами, ожидая темноты. Когда сгустились сумерки, гитлеровцы стали приближаться к аэродрому, и как только они поднялись для атаки, их встретили дружным огнем из пулеметов, автоматов и карабинов. Несколько десятков убитых и раненых фашистов остались в густой траве, остальные спешно отошли.

Офицеры и солдаты технического батальона не имели ни опыта, ни знаний по ведению ночного боя, но, воодушевленные эффективностью огня скорострельных пулеметов «ШКАСС» и другого стрелкового оружия, вошли в азарт и дружно бросились преследовать отступающих, пока те не укрылись в лесу. Так была отбита первая попытка противника захватить аэродром.

Ночью прилетели немецкие транспортные самолеты Ю-52, но, не обнаружив положенных сигналов на земле, покружились немного и в стороне от аэродрома выбросили [255] несколько тюков с грузом для своих окруженных групп.

Утром 9 июля, после беспокойной ночи, собрались техники на зеленом лугу аэродрома, ожидая прилета наших самолетов. Услышав гул моторов, все устремили взоры на восток. Вскоре показался одиночный ЛА-5. Четко произвел посадку командир первой эскадрильи А. Постнов. Он прилетел для ознакомления с состоянием аэродрома. Узнав о событиях прошедшей ночи и нехватке стрелкового вооружения, немедленно взлетел. Сделав круг над аэродромом, обнаружил вблизи него разрозненные группы немецких солдат и нанес по ним пулеметно-пушечные удары.

Следующим рейсом Постнов на своем самолете привез нашим техникам автоматы, карабины и сообщил, что полки дивизии не будут производить посадку на этом аэродроме, их же известят, куда отсюда следовать.

После этого к обороне готовились более спокойно, ведь могло случиться, что техники не сумеют устоять против превосходящих сил противника и уступят аэродром, а наши летчики, не зная об этом, произведут посадку и попадут в руки к врагу.

Днем 9 июля сформировали несколько мелких групп разведчиков по 2–3 человека в каждой с задачей определить местонахождение и силы противника и нанести по ним удары. Прочесывая местность, в небольшой деревушка в километре от аэродрома группа разведчиков в составе Белова, Гончарука и Шпака во главе с А. П. Бушуевым захватила трех немцев, которые отбирали у населения продовольствие.

Вторая разведгруппа во главе с П. Я. Линниковым в 2–3 километрах от аэродрома заметила передвижение гитлеровцев. Маскируясь в кустарнике, наши разведчики подошли вплотную к деревушке, куда вошли немецкие солдаты. Группа Линникова окружила сарай, где разместились фашисты. Они не стали сопротивляться, а вышли из сарая с поднятыми руками, без оружия. Их было 9 человек. Растерянные и жалкие, они сделали вперед всего несколько [256] шагов и, как по команде, легли на землю вниз лицом. Впоследствии на допросе выяснилось, что они боялись того, что за сдачу в плен их могут пристрелить свои же — гитлеровцы, затаившиеся в засаде.

Еще одна группа разведчиков из нашего полка в составе трех человек во главе с А. Г. Юрченко ходила в разведку за озеро. Обнаружив отряд противника, она подкралась и забросала его гранатами. На месте осталось 12 человек убитыми, 8 солдат и одного унтер-офицера захватили в плен.

К полудню большими группами немецкие солдаты стали выходить из леса. Шли организованно, забросив оружие за спину, а гранаты держа в застегнутых чехлах. Поняв безвыходность своего положения, они прекратили сопротивление и начали сдаваться в плен...

* * *

Мы перебазировались на новый аэродром. Второй день облака пеленой висели над землей, но боевой работе это не мешало. Все были заняты своими делами, вокруг было все спокойно. Вдруг телефонист выбежал с командного пункта, позвал командира полка Максименко, который стоял с Постновым, и сообщил ему, что к аэродрому приближается большая группа вражеских солдат. Командир приказал срочно взлететь и посмотреть, откуда они и сколько их, а при обнаружении задержать штурмовыми действиями.

Алексей Постное вскочил в кабину своего самолета, не надевая парашюта и не привязавшись ремнями, пошел на взлет. На аэродроме имелась горбинка посередине, поэтому с места старта не было видно, что делается на второй его половине. Перед тем, как взлететь Постнову, к нам прибыл самолет связи Р-5. Летчик произвел посадку с перелетом и скрылся на второй невидимой половине аэродрома. Развернувшись, он стал рулить прямо по центру взлетно-посадочной полосы. Когда самолет Постнова набрал [257] скорость, Р-5 находился в 30–40 метрах от него. Чтобы в лоб с ним не столкнуться, Алексей преждевременно оторвал самолет от земли взятием ручки управления резко на себя. Его самолет колесами задел верхнюю коробку Р-5, оторвал ему правое верхнее крыло, а сам от сильного удара перевернулся, ударился о землю и загорелся. Постнова спасло от верной смерти то, что он не был привязан ремнями. Летчика выбросило из кабины, и он, пролетев по воздуху метров 30, упал на обочину аэродрома, заросшую высоким бурьяном. Со всех стоянок побежали к ЛА-5 люди, чтобы оказать помощь Алексею Постнову. Когда увидели горящий самолет, все остановились, не зная, что предпринять и где сам летчик. И тут услышали из бурьяна лай нашей собаки Дутика, воспитанной летным составом. Благодаря этому и обнаружили без памяти лежащего летчика и Дутика, который стоял около своего хозяина.

Всегда, когда поступала команда перебазироваться на другой аэродром, Алексей перевозил его в фюзеляже (за бронеспинкой) самолета. Видя приготовления к перелету, Дутик тут как тут появлялся у хвостового люка машины Постнова и, навострив уши, умными глазами следил за движениями техника. Как только тот закреплял сумку с инструментами, песик мгновенно прыгал туда, усаживался на ней и довольный смотрел на всех, как бы говоря: «Все в порядке, старина, я устроился, до встречи на новом месте».

...А. А. Постнова осторожно положили на носилки, погрузили в машину и повезли в санитарную часть батальона. Дутик юркнул в машину, а когда его выставили оттуда, он до самой санчасти бежал за ней. Вечером, когда летчики пришли к Постнову в палату, туда же юркнул Дутик и залез под его кровать. Возвращаясь, мы взяли его с собой. Нас трогала верность Дутика своему хозяину. Обращение с этим маленьким животным на короткое время возвращало нас в давно забытую мирную домашнюю обстановку. [258]

Постов пришел в сознание через шесть часов. Его еще несколько дней держали в санчасти как нетранспортабельного, а затем самолетом отправили в тыл на лечение.

Командир полка поставил задачу после выполнения первого боевого вылета летчикам произвести посадку на аэродроме Лида, а сам раньше всех в паре с Пылаевым улетел туда для ознакомления с расположением стоянок и местом размещения личного состава и приема летного эшелона. Мне было приказано на самолете УТ-2 срочно перевезти на новый аэродром старшего инженера В. С. Савченко, а затем начальника штаба полка майора Ф. А. Тюркина.

Находясь на белорусской земле, мы все с особой заботой относились к Василию Князеву. Ведь здесь его родина. Где-то рядом его деревня. Родители Василия оставались под игом гитлеровских оккупантов, и он с тоской и тревогой думал о том, живы ли они? Мы, как могли, пытались отвлекать его от тяжелых мыслей.

С первых дней войны Василий Князев дрался с захватчиками храбро и яростно. Где бы ни сражался он — на просторах Украины или Дона, на Северном Кавказе или в Крыму, — он шел в бой, думая только о Победе. Последнее письмо от отца он получил за четыре дня до начала войны. Князев бережно хранил его. Он виделся с родителями, братьями Михаилом и Олегом и сестрой Галиной еще в 1940 году. Это было после окончания Одесской летной школы. Тогда он был необстрелянным малоопытным летчиком. А теперь он зрелый воин, его имя известно всей 4-й воздушной армии. Грудь его украшают Золотая Звезда Героя, два ордена Ленина, два ордена Красного Знамени, ордена Александра Невского и. Отечественной войны I степени. Как обрадовались бы сейчас родители, как бы они гордились, увидев своего сына-героя! [259]

При первой же возможности Князев полетел в родное село Бобр на самолете ПО-2 вместе с лейтенантом Бреловым. До войны это было богатое село на 800 дворов, со множеством фруктовых садов, в них росли его любимые яблоки — белый налив и знаменитые антоновки. Но то, что он видел сейчас под крылом, наводило на него ужас. В селе Бобр сейчас стояло всего лишь несколько десятков домов и среди них — ни одного уцелевшего.

Тревожные предчувствия Василия подтвердились. Из родственников Князев нашел только тетю — Елену Клементьевну. Она поведала ему скорбную историю о гибели сотен односельчан от рук палачей. Фашисты угнали в рабство всю молодежь. Они отбирали заложников и расстреливали их. Расстреляны за связь с партизанами два младших брата Василия — Михаил и Олег. Отца, мать и сестру забрали в гестапо, их судьба неизвестна.

Убитый горем возвратился Князев в полк. Он потерял покой, не находил себе места. Спустя несколько дней, он принес открытое письмо заместителю командира полка по политической части майору В. Е. Потасьеву. Прочитав, тот посоветовал послать его в армейскую газету «Крылья Советов», сказав при этом: «То, что ты написал, Василий, должно быть известно воинам не только нашего полка, на и всей 4-й воздушной армии. Твое личное горе — это горе и всех нас. Твои идущие из глубины сердца страстные и гневные слова должны звать воинов в бой, помогать им в освобождении родной земли от врага».

И 12 июля 1944 года в газете «Крылья Советов» появилось открытое письмо В. А. Князева «Слушай мою клятву, Беларусь!». В нем были такие слова:

«Три года томилась под фашистским игом моя родина — Белоруссия, три года фашистские разбойники издевались над белорусским народом, пытаясь лишить его всяческих человеческих прав, превратить в подъяремных рабов. Чужая речь звучала в селах и городах, сапог врага [260] топтал родную землю. Но не покорился народ. Белоруссия жила и боролась.

Белорусский народ верил и знал: наступит час освобождения — час возмездия фашистским палачам. И вот пришли эти радостные незабываемые дни великого наступления Красной Армии. Зажатый в тисках, враг дрогнул и панически побежал, бросая пушки, автомашины, танки, десятки тысяч трупов. Мы идем вперед и вперед по Белорусской земле. На своем пути мы видели всюду преступные и страшные следы гитлеровских оккупантов.

Развалины Минска, Могилева, других белорусских городов, сожженные села, кровь замученных в застенках гестапо братьев и сестер, стоны угнанных на немецкую каторгу наших людей взывают к мести.

Лично меня постигло большое непоправимое несчастье. Фашисты вторглись в дом моих родителей, расстреляли моих братьев Михаила и Олега, замучили всю мою семью.

До самых краев переполнено мое сердце жгучей ненавистью к фашистским разбойникам, разорившим мое родное гнездо. Проклятье гитлеровским убийцам, принесшим разрушение и смерть на нашу землю. Так не дадим же им никакой пощады!

Будем гнать оккупантов до самого их разбойничьего логова, будем истреблять их безжалостно, пока не поставим на колени.

Слушай меня, родная Беларусь, слушай, мой многострадальный народ! Клянусь, что никогда не дрогнет моя рука в бою. Пока бьется сердце в моей груди, я буду уничтожать врага, борясь за счастье моей Родины».

Клятва прославленного сына Белоруссии Василия Князева всколыхнула личный состав полка. Выступивший на митинге Герой Советского Союза, командир полка, друг Князева — В. И. Максименко заявил, что клятва эта — общая для всех нас и мы приложим все силы и умение, чтобы навсегда покончить с поработителями, очистить родную землю от фашистской нечисти. [261]

Горячо заверили личный состав Григорий Волынцев, Николай Филатов, Виктор Иванов, что враг не уйдет от возмездия, и предложили открыть счет мести за погибшие семьи Василия Князева и Иосифа Баца, жена и двое детей которого были расстреляны фашистами. В течение двух дней летчики сбили 4 самолета ФВ-190, уничтожили на земле много боевой техники в счет этой мести. Так жили и сражались гвардейцы — вместе и в горе, и в радости, и в бою.

Грандиозное наступление в Белоруссии, начатое 23 июня 1944 года, закончилось полным разгромом немецко-фашистской группы армии «Центр». Вскоре советские войска пересекли государственную границу и вступили на территорию Польши, неся ее народу свободу от гитлеровских захватчиков.