Некоторые итоги «Полярной Одиссеи»
Кто-то в годы войны назвал боевую жизнь на полуостровах «полярной Одиссеей». Не стану оспаривать журналистские преувеличения, но полуострова эти поглотили меня не меньше, чем Ханко.
Начиналась новая страница службы. Но прежде чем перейти к ней, хочу подвести некоторые итоги, обобщить, сделав прыжок во времени, узнанное и собранное в последующие годы.
Мы на полуостровах не могли знать стратегические замыслы фашистского командования и место, отведенное нашему участку фронта в плане «Барбаросса» и в иных планах врага. Публикация в послевоенные годы документов гитлеровской ставки пролила свет на ход войны в Заполярье и роль наших островов.
Известно, что фашистская армия «Норвегия» в составе трех корпусов — немецких горнострелкового «Норвегия» и 36-го пехотного, а на правом фланге 3-го армейского финского — начала 29 июня 1941 года наступать тремя разобщенными группами на трех направлениях — мурманском (оно было главным), Кандалакшском и ухтинском. Корпус «Норвегия» силами 2-й и 3-й горнострелковых дивизий должен был не позднее 4 июля овладеть Мурманском и побережьем Кольского залива, чтобы захватить единственный незамерзающий порт страны, лишить Северный флот его главной базы Полярное, обезопасить никелевые рудники в районе Петсамо, занимавшие важнейшее место в экономике рейха.
Два других направления решали задачу подчиненную — перерезать Кировскую железную дорогу, связывающую Мурманск с центром страны.
План этот был нашими вооруженными силами сорван, противника везде остановили — на мурманском направлении 15 июля, на других несколько позже. В Директиве [289] ОKB № 34, подписанной Гитлером 30 июля, сказано в частности: «...Финский фронт. Наступление в направлении Кандалакши приостановить. В полосе горнострелкового корпуса устранить угрозу флангу со стороны Мотовского залива (подчеркнуто везде мною. — С. К.){2}.
Итак, признав бесплодность месячной борьбы двух своих корпусов, фашистское верховное командование поставило корпусу «Норвегия» новую задачу — «устранить угрозу флангу со стороны Мотовского залива». О какой же угрозе шла речь? О той, которую создал Северный флот.
Флот делал все, чтобы с первых дней упорных боев помочь правофланговой 14-й стрелковой дивизии 14-й армии. Я уже рассказывал о помощи кораблей артогнем при защите Среднего и при отходе частей дивизии от Титовки. Эсминец «Куйбышев» с катерами МО и в последующие дни наносил фашистам сильный урон, уничтожил в Титовке их батарею, поддерживал контратаки наших войск, отвлекал на себя авиацию врага. Когда подоспели головные части 52-й стрелковой дивизии полковника Г. А. Пещезерского, орудия кораблей флота поддерживали их контратаки, помогли отбросить противника на западный берег реки Западная Лица.
Вскоре флот высадил тактический десант — батальон пограничников, прикрыв его с моря огнем сторожевых кораблей и морских охотников, а с воздуха истребителями. Противник в итоге отступил, десант соединился с частями 52-й дивизии.
14 июля корабли Северного флота высадили в губе Андреевка 325-й стрелковый полк (без 3-го батальона) 14-й дивизии и батальон морской пехоты под общим командованием батальонного комиссара В. А. Шакито. Этот десант нанес стремительный удар в направлении Западная Лица и, продвинувшись на 6–8 километров, сковал крупные силы гитлеровцев. 15 июля 112-й стрелковый полк 52-й дивизии, поддержанный корабельным огнем, отбил все ожесточенные атаки фашистов. Как видит читатель, активные действия кораблей и авиации флота, высаживаемых в тыл и во фланг десантов, отвлекали части фашистов от главного направления, заставляли резервировать силы в предвидении возможных новых высадок. [290]
Постановка Гитлером новых задач и сосредоточение усилий на мурманском направлении в соответствии с директивой № 34 не изменили положения на этом участке фронта. 22 сентября Гитлеру пришлось подписать новую директиву ОКВ № 36. В этой директиве уже иначе объясняются неудачи попыток армии «Норвегия» захватить Мурманск и перерезать Кировскую железную дорогу. Теперь причиной послужили и «непривычно тяжелые условия местности», и «недостаток дорог», и «непрерывная переброска подкреплений», хотя эти трудности в равной степени испытывали и наши войска, защищавшие Заполярье. Что касается «непрерывных подкреплений», то стоит отметить следующее: 325-й стрелковый полк, высаженный 14 июля в тыл противнику, был последним резервом командующего 14-й армии генерал-лейтенанта В. А. Фролова. В это тяжелейшее время подкрепления давал только Северный флот. Отряды моряков-добровольцев формировались буквально в считанные часы и шли на помощь армейцам.
«Нарушение противником прибрежных коммуникаций» — тоже заслуга Северного флота, его подводников, катерников, летчиков, артиллеристов полуострова Средний. Не зря в каждой директиве Гитлер повторял старую задачу: захватить полуострова Средний и Рыбачий, сильно мешающие фашистским войскам. Эту же задачу он повторил и 10 октября 1941 года в директиве № 37, настаивая, что для безопасности «области Петсамо с ее никелевыми рудниками от нападений с суши, воздуха и моря» необходимо, «начав боевые действия еще этой зимой, в будущем году окончательно овладеть Мурманском, полуостровом Рыбачий и Мурманской железной дорогой». Он уже планировал помимо усиления Киркенеса, Петсамо и Варде 210-мм и 280-мм батареями и «после взятия полуострова Рыбачий» установить там «одну тяжелую артиллерийскую батарею».
Но в эту зиму фашистская армия «Норвегия» так и не смогла перейти в наступление, фронт в Заполярье стабилизировался прочно. Наступило лето грозного сорок второго года. На южном крыле советско-германского фронта фашисты успешно наступали, а фронт на севере был непоколебим. 27 июля 1942 года Гитлер подписал директиву ОКВ № 44. Отмечая среди прочего возникшие радужные перспективы на юге, он требовал «отрезать также северную [291] линию снабжения, соединяющую Советский Союз с англосаксонскими державами», в первую очередь Кировскую железную дорогу, значение которой к зиме «вновь возрастет, если время года и условия погоды помешают успешным операциям против Конвоев на севере». Наряду с указаниями по операции захвата этой дороги под кодовым наименованием «Лаксфанг», что означает «ловля лосося», фюрер переносил прошлогоднюю операцию по захвату Рыбачьего «Визенгрунд», то есть «Луг», на весну сорок третьего года, предлагая осуществить ее за восемь недель.
Эта директива прежде всего подтверждает, что наркома ВМФ СССР Н. Г. Кузнецова и командующих Карельским фронтом и Северным флотом не зря тревожила безопасность наших полуостровов. Фашисты всерьез готовили и весной, и летом сорок второго года операцию «Визенгрунд». В предвидении этого Ставка и создала СОР. Возможно, такое усиление обороны полуостровов послужило причиной переноса операции «Визенгрунд» на следующую весну. Потом же, убедившись, что здесь создан «крепкий орешек» и его не так-то просто раскусить, фашисты совсем отказались от своего плана захвата Среднего и Рыбачьего.
После Курского сражения гитлеровцам уже стало «не до жиру — быть бы живу», но задача «прочной защиты и удержания никелевых рудников» продолжала оставаться «важнейшей» и «решающей для исхода войны».
Таков был смысл наших усилий, нашей борьбы на Муста-Тунтури, в Эйне, в Мотке, в Мотовском заливе, в Варангер-фиорде в свете прочитанных мною сверхсекретных документов гитлеровской ставки. Создав в граните и бетоне Северный оборонительный район, мы подготовили плацдарм для того наступления, о котором мечтал адмирал Головко.
Меня всегда интересовало все, что касалось нашей завершающей наступательной операции в Заполярье под кодовым названием «Вест», отчетный документ о которой мне разрешил в сорок пятом году прочесть начальник Главного морского штаба ВМФ СССР адмирал В. А. Алафузов. Вызванный тогда в Москву на сборы начальников береговой обороны флотов, я встретился и с генералом Дубовцевым, непосредственным руководителем наступления бригад морской пехоты против группировки «Норд», [292] и с генералом Кустовым, начальником береговой обороны Северного флота и одним из руководителей боев в Заполярье, и очень подробно расспросил их о ходе операции. Я использовал каждую возможность прояснить для себя картину наступления в Заполярье, когда на Дальний Восток стали прибывать с наших полуостровов командиры, подразделения, отдельные пулеметные батальоны, а потом и весь 104-й пушечно-артиллерийский полк, ставший Краснознаменным Печенгским. Мои подчиненные на Дальнем Востоке знали, что мне нужно немедленно докладывать о приезде в береговую оборону каждого северянина; так изо дня в день складывалась картина, позже дополненная по архивным документам и позволяющая завершить эту часть воспоминаний рассказом о закономерном финале нашей борьбы.
После разгрома основных группировок противника на Карельском перешейке, после освобождения Выборга, Петрозаводска, Кировской железной дороги, Беломорско-Балтийского канала Финляндия вышла из войны и прекратила военные действия. Обстановка на Карельском фронте и в Заполярье резко изменилась. Противник оставался, лишь на Крайнем Севере. Там, укрывшись за железобетонными и гранитными укреплениями, оборонялся 19-й горнострелковый корпус 20-й горной армии. Директива Гитлера о защите Петсамо и никелевых рудников не была отменена. Разведчики 14-й армии нашли тогда в полевой сумке убитого немецкого офицера приказ командира 2-й горнострелковой дивизии генерал-лейтенанта Дегена, подчеркивающий жизненную «заинтересованность Германии в никелевой руде Петсамской области», и приказ фюрера во что бы то ни стало удержать позиции в Северной Финляндии, в частности район никелевых разработок.
В конце сентября Ставка приказала Карельскому фронту во взаимодействии с Северным флотом освободить от фашистов советское Заполярье. Вот тогда генерал армии К. А. Мерецков, командующий Карельским фронтом, поставил задачу: морским бригадам прорвать оборону перед фронтом СОР, после прорыва на перешейке Среднего овладеть дорогой Титовка — Пороваара, отрезать гитлеровцам отход с рубежа реки Западная Лица, соединиться с частями 14-й армии и совместно наступать на Петсамо.
Готовясь к этому, командование СОР вывело 12-ю Краснознаменную бригаду морской пехоты генерал-майора [293] В. В. Рассохина из первого боевого участка, заменив ее там 347-м и 348-м отдельными пулеметными батальонами под общей командой майора А. З. Шведова. В первом боевом участке сосредоточили артиллерийский и минометный дивизионы морских бригад, артиллерию всех трех пульбатов, перегруппировали и дивизионы 104-го артполка. В СОР к тому времени остались только две бригады морской пехоты — 12-я и 63-я полковника А. М. Крылова. Бригаду подполковника С. А. Косатого расформировали, передав ее личный состав другим частям.
Нелегкая этим частям предстояла задача. За три с лишним года фашисты создали на перешейке и в глубине Муста-Тунтури систему опорных пунктов с множеством дотов, дзотов, огневых точек и НП, выложенных из камня с прослойкой торфа, и хорошо развитую систему ходов сообщения. На хребте и на высотах 109,0 и 122,0 они вырубили в скалах бомбоубежища и туннели, не только надежно укрывающие от снарядов и бомб, но и позволяющие после артподготовки, предшествующей атаке, скрытно занять огневые точки. Подступы к опорным пунктам преграждала проволока в два-три ряда на деревянных и металлических кольях и рогатках, множество спиралей «Бруно» и просто колючка внаброс, укрепленная на камнях, многочисленные минные поля, главным образом из противопехотных осколочных мин типа «SMi-35», местами мощные фугасы, камнеметы и фугасные огнеметы. Все эти инженерные сооружения, препятствия на местности, сильно пересеченной, в голых каменных горах высотой до 400 метров над уровнем моря, среди непроходимых отвесных скал, сильно затрудняли продвижение пехоты, создавая невероятные трудности для прорыва. Артиллерия и обозы, даже танки, как потом оказалось, могли двигаться только по дорогам, а их всего две. Одна довоенная, хорошо нам известная, на восточном берегу Среднего, через Кутовую на Титовку, выводящая на единственную магистраль Титовка — Пороваара. Здесь противник построил самую сильную оборону с тактической глубиной до четырех километров. Вторая дорога была построена немцами во время войны, начиналась она в километре от средней части Муста-Тунтури и выходила на ту же магистраль в обход высоты 388,9. О ней узнали только в последнее время, когда усилилась воздушная разведка. Подходы к этой дороге защищались слабее, тактическая глубина обороны [294] здесь не превышала полукилометра. Противник считал этот участок за хребтом непроходимым для танков и артиллерии и потому не имеющим оперативно-тактического значения.
Мощную полосу обороны занимали к этому времени два батальона 503-й авиапехотной бригады гитлеровцев, два батальона 193-й гренадерской бригады, переформированной из соответствующего полка. В первом эшелоне противник держал три батальона, один гренадерский батальон находился позади на их правом фланге, один авиапехотный — на западном берегу Петсамо-вуоно в районе Лиинахамари с задачей обороны порта. В глубине обороны на перешейке стояли 504-й тяжелый артиллерийский, 517-й тяжелый береговой и 10-й химический минометный дивизионы. На южном берегу Мотовского залива в опорных пунктах «Ландсбухт», «Райтер-Альм», «Обергоф», «Могильный» и «Низельзее» стоял 68-й самокатный батальон 6-й горнострелковой дивизии. Воевавший против нас 388-й полк, превращенный в пехотную бригаду, теперь оборонял прибрежный фланг Западной Лицы. На южном берегу Малой Волоковой действовали караулы и дозоры. Противник полагал, что там при полном бездорожье и пересеченной местности десант не получит оперативного развития.
Командующий СОР, учтя данные разведки и результаты личных рекогносцировок полковника В. В. Рассохина и его начштаба С. А. Евтушенко, решил силами этой бригады и приданных ей частей прорвать оборону противника на его левом фланге одновременным ударом по высотам 146,0 и 260,0. Местность здесь наиболее пересеченная, но зато тут и самое слабое звено в обороне врага. Генерал Дубовцев решил: в подготовительный период артиллерией «размягчить» оборону на этих высотах, перед штурмом провести полуторачасовую артиллерийскую подготовку, с кораблей на южный берег Малой Волоковой высадить 63-ю бригаду Крылова с задачей обойти хребет и, ударив во фланг и в тыл противнику, обеспечить прорыв 12-й бригаде. После прорыва подразделения, преодолев сильно пересеченную местность, должны выйти на фронтовую дорогу противника.
Командующий флотом решение утвердил, в боевом приказе поставил конкретные задачи. Ближайшая задача — овладение 63-й бригадой побережьем Малой Волоковой, [295] выход во фланг и тыл Муста-Тунтури, одновременная высадка разведотрядов штаба флота и СОР под общим командованием Барченко-Емельянова с целью уничтожить батареи на мысе Крестовом. Последующая задача — совместные действия 12-й и 63-й бригад по прорыву и уничтожению обороны на Муста-Тунтури при поддержке артиллерии и авиации, захват и прочное удержание бригадами с помощью артиллерии СОР и авиации флота дороги Пороваара — Титовка, чтобы не позволить немцам отводить войска на Петсамо. Помимо этого предусматривалась совпадающая по времени с основным десантом демонстративная высадка на южный берег Мотовского залива между Пикшуевым и «Обергофом». Значительно усиливалась авиагруппа СОР — до десяти Ил-2, десяти Як-3 и десяти «киттихауков», а из ВВС флота намечалось на время наступления задействовать 275 самолетов. В резерве командующего в Полярном находился полк морской пехоты под командой известного читателю Андрея Прохоровича Боровикова, ставшего подполковником. Начало действий частей СОР — на третьи сутки после начала наступления 14-й армии генерала В. И. Щербакова, наносившей главный удар.
Хочу задержать внимание читателя на боевой задаче, поставленной отряду Барченко-Емельянова: высадиться, пройти более 30 километров по скалам, обрывам, болотам без дорог и троп к мысу Крестовому, захватить или разгромить 150-мм четырехорудийную береговую и 88-мм зенитную батареи. Генерал Мерецков такой задачи не ставил, это личная инициатива адмирала Головко.
Дело в том, что из Главного морского штаба пришло в штаб флота указание: сформировать Печенгскую военно-морскую базу. Где? Конечно, не в Петсамо, а в Лиинахамари, в порту с пирсами, складом жидкого топлива, устройством и коммуникациями для его приемки с танкеров и подачей на корабли с причалов, автотранспорту с раздаточных колонок. Командующий опасался, что фашисты разрушат порт, тем более что в сентябре агентурная разведка и перебежчики сообщали о минировании всех объектов и зданий в порту. Не поднесут же они нам Лиинахамари на блюдечке. В книге «Вместе с флотом» адмирал Головко писал: «Одним из существенных препятствий... была батарея 150-мм орудий на мысе Крестовом. Она занимала удачное место, откуда простреливала узкий [296] и длинный залив. Не исключалось, что противник пристрелял все рубежи в заливе. Понятно, что мы считали эту батарею очень опасной. Корабли с десантом, при условии если эта батарея оставалась бы целой, могли понести большие потери. Кроме того, все причалы в гавани Лиинахамари простреливались пушками из бетонированных дотов между причалами». Отметив далее, что прорыв стоил бы многих жизней, адмирал Головко пишет, что мысль захватить батарею на Крестовом силами разведчиков перед прорывом катеров с десантом в залив возникла у Д. А. Туза, с которым командующий неоднократно обсуждал этот вопрос. Однако, планируя операцию, действия разведотряда «выносили за скобки», не показывали их в официальных документах, «потому что это не получило одобрения. И все же я считал, что мы будем вынуждены (по обстановке) высаживать десант в Лиинахамари, чтобы гитлеровцы не смогли уничтожить причалы, склады и другие сооружения...»
7 октября два стрелковых корпуса 14-й армии перешли в наступление южнее озера Чапр, прорвали оборону противника и к исходу следующих суток форсировали реку Титовка. Горные егеря отходили на Луостари. Через день от них был очищен весь восточный берег реки. В ночь на 9 октября фашисты, неся большие потери, покатились и с рубежа реки Большая Западная Лица.
Настал срок действий морской пехоты СОР. В ночь на 9 октября в Большую Волоковую пришли десантные корабли для 63-й бригады — 8 малых охотников, 10 больших и 12 торпедных катеров. На двух больших охотниках прибыли в Озерко командующий и его походный штаб. Они заняли передовой КП СОР. В Пумманках разместились КП командующего ВВС флота генерал-майора Е. Н. Преображенского и командира бригады торпедных катеров капитана 1 ранга А. В. Кузьмина. Скопление такого числа кораблей опасений не вызывало — с весны наша авиация завоевала господство в Заполярье, а к моменту операции против 747 армейских и 275 флотских самолетов противник мог выставить только около 100.
На рассвете 9 октября две гаубичные батареи полка полполковника Н. И. Кавуна, артдивизионы бригад, артвзводы [297] пулеметных рот — всего 61 орудие на полузакрытых и открытых позициях плюс береговые батареи 113-го Краснознаменного дивизиона — открыли огонь, «размягчая» оборону противника. Всего на участке прорыва они разрушили за этот день 57 дзотов и 24 повредили. Батареи полка Кавуна и дивизиона подполковника А. Д. Строкера, сменившего майора Космачена, произвели за день три мощных налета на высоты 109,0 и 122,0, хотя соровцы их и не собирались штурмовать. Не был забыт и памятный нам КП группы «Норд» в районе высоты 388,9: трижды полк Кавуна при участии береговых батарей «гвоздил» по этой цели, выводя из строя средства связи и нарушая управление войсками. Береговые батареи обрабатывали, кроме того, позиции тяжелых береговых батарей на Ристиниеми и Нумерониеми. Там вместо сильно покалеченных нами 105-мм орудий фашисты поставили 150-мм, которые могли помешать высадке бригады Крылова. Потрудились в тот день и летчики СОР, нанося бомбоштурмовые удары по береговым батареям врага и опорным пунктам. Все это проходило до ночной артподготовки. Глядя глазами противника, пожалуй, трудно было бы отличить главные места артиллерийско-авиационной обработки от второстепенных.
Вечером 9 октября бригада Алексея Максимовича Крылова с приданными ей подразделениями начала погрузку на корабли, из которых командир высадки контрадмирал П. П. Михайлов сформировал три десантных отряда: С. Д. Зюзина, И. Н. Грицюка и В. Н. Алексеева. Одновременно грузились и разведчики И. П. Барченко-Емельянова. С темнотой отряды кораблей направились с получасовым интервалом к месту высадки десанта.
Противник вел себя неспокойно, хотя днем ни один разведчик не летал над стоянкой катеров. Год назад фашисты бомбили бы корабли весь день, а теперь — ни одного самолета. Вот что значит завоевать господство в воздухе.
Когда первый отряд капитана 2 ранга Зюзина вошел в фиорд, зажглись два прожектора. Один сразу сбили пушки Краснознаменного дивизиона, второй продолжал светить. Над Малой Волоковой вспыхнули осветительные снаряды, наши катера поставили дымзавесы.
В 23 часа 25 минут первый отряд начал высадку. Потеряв, очевидно, в дымзавесах ориентировку, командиры [298] нескольких катеров высадили 3-ю роту 2-го батальона бригады в четырех километрах западнее намеченного, на берег залива Пунайнен-лахти. Туда же катера отряда капитана 3 ранга Грицюка ошибочно высадили 1-й батальон, 2-ю роту стрелков и минометную роту 4-го батальона, школу сержантского состава, медико-санитарную роту, походную базу снабжения. Все эти ошибки не только затрудняли управление частями, но нарушали весь продуманный план наступления.
Только отряд кораблей капитана 2 ранга Алексеева высадил десант точно в указанном месте. Отличился и командир звена МО старший лейтенант Б. М. Лях, всегда неустрашимый, находящий выход из любой трудности, решительный и тактически зрелый. Он не только точно высадил всех 195 разведчиков Барченко-Емельянова, тотчас ушедших в горы, но и отвлек на себя огонь береговых батарей, демонстративно маневрируя в луче прожектора и зоне осветительных снарядов, прежде чем уйти в Пумманки.
Противник высадке не мешал, если не считать попыток обстреливать побережье снарядами с Ристиниеми, Нумерониеми и с перешейка.
В 00 часов 50 минут 10 октября, когда высадку уже закончили, немецкий полевой караул вдруг обстрелял десантников, но тут же скрылся, избегая ближнего боя.
А в Мотовском заливе два катерных тральщика высадили, как и было намечено, демонстративный десант из частей береговой обороны главной базы. Десантники сразу пошли по нашим старым маршрутам к «Обергофу» и «Могильному», пытались вызвать оттуда ружейно-пулеметным огнем подразделения самокатного батальона 6-й горнострелковой дивизии, но скорее всего, самокатчики вместе с остальными частями егерей отошли за Титовку.
В сложном положении оказался полковник Крылов. Бригада разрознена, нет связи с 1-м батальоном, вместо 12 рот в его распоряжении оказалось всего 7, командир высадки не обозначил ошибку, морская пехота сама должна была все исправлять на берегу, чтобы избежать опасности быть разбитой по частям. Крылов не стал топтаться на берегу; он оставил здесь неполный 2-й батальон капитана С. Ф. Белоусова на случай встречи с недостающими подразделениями, остальных же повел на выполнение новой задачи, ставшей ближайшей, поставил направляющим [299] в голове колонны 3-й батальон майора И. Н. Красильникова.
Положение ошибочно высаженных подразделений несколько облегчило отсутствие противника. Но у них не было связи со штабом бригады. Капитан А. Панев, временный командир 1-го батальона, не понимая, где он находится, решил вести всех на юг. Медико-санитарная рота и база снабжения все же отправились вдоль берега на восток и к утру соединились с капитаном Белоусовым. Панев и его начальник штаба капитан Гинзбург, не выдержав трудного ночного марша по сильно пересеченной местности, отстали от своих подразделений и вернулись на берег. Командование принял старший лейтенант Николай Захарович Шепетуха, командир 2-й стрелковой роты 1-го батальона. Он решил, что возвращаться на берег поздно, уверенно повел людей на юг, на перехват дороги Пороваара — Титовка, к 4 часам установил радиосвязь с бригадой и получил задачу продолжать движение на юг, выйти на дорогу, закрепиться на высоте 299,0, не допустить отхода противника к Пороваара. Шепетуха со всеми подразделениями в это время был уже на юго-западных склонах высоты 141,0, занятых без сопротивления противника.
Час спустя и Крылов с основными силами, не обнаруженный противником, обошел с тыла хребет Муста-Тунтури и был вынужден остановиться: настало время штурма хребта бригадой Рассохина и переноса огня артиллерии СОР после конца артподготовки в глубину вражеской обороны, то есть навстречу Крылову.
Сосредоточение трех батальонов бригады Рассохина и 614-й отдельной роты на исходных позициях для атаки происходило во тьме, при сильном ветре — предвестнике снежной бури и под грохот артподготовки, что способствовало скрытности. На крайнем правом фланге готовился к стремительному удару и прорыву на высоту 146,0 батальон опытного командира, коммуниста майора А. Ф. Петрова. Ему предстояло выйти на новую дорогу, ведущую к высоте 388,9, и отрезать противнику отход туда с Муста-Тунтури. Левее, в локтевой связи с ним, батальон столь же опытного командира, коммуниста майора А. Л. Пауля должен был, прорвав оборону в распадке между высотами 146,0 и 260,0, наступать на ту же дорогу по узкой теснине через массу голых утесов и гигантских камней. Еще [300] левее 614-я отдельная рота старого североморца, храбреца, коммуниста капитана М. Д. Баранова, по численности равная батальону, но неоднородная, быстро подготовленная к наступательному бою, прорывала оборону у подножия высоты 260,0, чтобы овладеть вершиной, господствующей над Малым хребтом. Во втором эшелоне Рассохин сосредоточил батальон инженер-капитана Я. Г. Артамонова, авторитетного и мужественного командира, любимца морских пехотинцев.
В начатой в 3 часа 30 минут 10 октября артподготовке участвовало 209 стволов; за полтора часа они выпустили 47 тысяч снарядов и мин. В 5 часов перенесли огонь в глубь обороны противника, и пехота пошла в атаку.
И тут случилось неожиданное, хотя и предсказанное природой: ураган все мгновенно покрыл снегом. Встречный ветер слепил наступающих, сбивал с ног, мешал лезть на кручи, находить проходы в проволоке, проложенные артиллерией и саперами, их приходилось делать заново; но за преодоленным заграждением оказалось новое; чтобы открыть под минометным огнем путь, батальону Петрова пришлось потратить лишних полчаса. Но вот рота капитана А. А. Устратова из этого батальона ворвалась в опорный пункт, захватила, уничтожив гарнизон, три дзота и жилые землянки. Соседняя рота старшего лейтенанта И. П. Григоренко замешкалась было под сильным пулеметным и минометным огнем, но, поддержанная ротой автоматчиков Героя Советского Союза Василия Кислякова, оправилась; совместными усилиями они захватили четыре дзота и пленных. К 9 часам 30 минутам 1-й батальон все три опорных пункта на высоте 146,0 взял штурмом.
Батальон Пауля медленно, с боями, продвигался в ущелье между высотами. Снежный ураган заметно утих, когда 1-я рота, атакуя опорный пункт на западных склонах высоты 260,0, стала нести потери от пулеметов опорного пункта, расположенного на высоте 146,0. Выручил взвод противотанковых ружей батальона под командой капитана Ф. Л. Сковородкина, награжденного орденом Красного Знамени за смелость и тактическую грамотность в бою на Муста-Тунтури еще весной 1943 года. И на этот раз Сковородкин, рискуя жизнью, собрал под обстрелом расчеты взвода, организовал точный прицельный огонь противотанковых ружей по амбразурам, перебил всех пулеметчиков, [301] вывел из строя пулеметы, поднял бойцов в атаку на дзоты, завязал рукопашный бой, бросился к одной из точек, хотя был дважды ранен, и взорвал ее противотанковой гранатой вместе с гарнизоном. Столь же отважно дрались и все бойцы взвода Сковородкина.
Бок о бок с ними сражался взвод ПТР лейтенанта А. Ф. Слабоуса, штурмуя опорный пункт вместе с 3-й стрелковой ротой батальона. Слабоус, как и Сковородкин, уничтожил огнем ПТР через амбразуры дзотов противодействующие атаке пулеметы фашистов, но поднятая им на штурм рота опять попала под обстрел из недобитого дзота и из траншей, где засели немецкие автоматчики. Тогда Слабоус, заменив раненого наводчика одного из ПТР, стреляя по амбразуре, уничтожил пулемет с расчетом. Последний из дзотов, мешающих штурму, разбили бойцы его взвода Степанов и Родионов, подойдя к амбразуре почти вплотную. Будучи раненным, С. В. Степанов и после захвата дзота и вершины высоты 260,0 отказался от эвакуации в санчасть и продолжал воевать.
В это время командир взвода разведки Владимир Бродюк из батальона Пауля, использовав успех батальона Петрова, захватившего высоту 146,0 и вышедшего в район минометных позиций немцев, обогнул правый фланг наступающих и проник противнику в тыл, на юго-западный склон высоты, где наткнулся на не разведанный нами опорный пункт, мощный, прикрывающий с тыла и фланга фашистов на сопке 260,0. Взвод Бродюка разгромил этот опорный пункт, взорвал 12 дзотов вместе с пулеметами и расчетами, захватил минометную батарею и 11 пленных. Младшему лейтенанту Бродюку за эти подвиги присвоили высокое звание Героя Советского Союза.
Батальон Пауля, выйдя с запада на вершину высоты 260,0, не встретил там 614-ю отдельную роту капитана Баранова; она, очевидно, не смогла, как было задумано, подняться по восточным склонам, застряла в распадке. Тут же оценив обстановку, майор Пауль ввел в бой свой резерв — 2-ю роту, перенацелив и роту автоматчиков на восточные склоны, и быстро очистил всю высоту от врага. В этом бою помощник командира взвода автоматчиков сержант Александр Иванович Клепач, раненный в схватке, наткнулся на хитро замаскированный дзот, мешающий наступлению отсекающим огнем пулеметов. Коммунист Клепач, повторяя на Муста-Тунтури подвиг Александра [302] Матросова, закрыл собою амбразуру и дай возможность автоматчикам завершить атаку.
Батальон Пауля вскоре после этого соединился на дороге за хребтом с батальоном Петрова. Отдельная рота Баранова успешно продвигалась в распадке между высотами, но во время бури не заметила, что Пауль уже захватил высоту 260,0, и опоздала со штурмом. К полудню все части Рассохина соединились наконец у озера Тие-Ярви с батальонами бригады Крылова.
Так морская пехота СОР прорвала оборону немцев на хребте Муста-Тунтури. Противник потерял в этих боях 423 солдата и офицера убитыми и ранеными, 14 немцев попали в плен. Но на хребте в восьми опорных пунктах и на высотах 122,0 и 109,0 еще продолжали держаться враги.
Командующий СОР генерал Дубовцев принял решение, вытекающее из обстановки: окружить и уничтожить группировку противника в районе Кутовой и не допустить отвода войск по дороге на Пороваара, захватив для этого дорогу южнее озера Усто-Ярви.
Командиры получили новые задачи: Рассохин — силами бригады и приданных частей завершить окружение противника, Крылов — в течение 11 октября захватить узел дорог южнее Усто-Ярви. Бригаду Крылова усилили 624-й отдельной танковой ротой и ротой пулеметчиков.
В ночь на 11 октября разведгруппы 348-го отдельного пульбата обнаружили покинутые противником огневые точки на средней и левой сопках южных склонов хребта. Осторожно обследуя местность, разведчики нашли обширные минные поля и множество фугасов. Они преодолели проволочные заграждения, разминировали проходы к дотам и дзотам, но противника там не было — ночью немцы ушли с Муста-Тунтури. 4-я рота пулеметного батальона должна была захватить сопку «Скалистая», на которой в сентябре сорок третьего действовала разведка бригады. С этой сопки отошла только часть фашистов; роте пришлось охватить «Скалистую» с флангов. Окружение фашистов удалось обманом. Взвод лейтенанта Фокина по приказу командира роты демонстративно атаковал противника в лоб, отвлек его внимание, опорный пункт окружили и уничтожили. Старший сержант Леонид Иванович Мустейкис из взвода Фокина, уже будучи раненным, подполз к амбразуре дзота, бросил две гранаты, а когда пулемет [303] вновь заработал, Мустейкис закрыл амбразуру своим телом. Это был второй случай повторения подвига Александра Матросова на Муста-Тунтури.
В руках противника по-прежнему оставались важнейшие опорные пункты на высотах 122,0 и 109,0. Значит, все еще была закрыта для морской пехоты дорога Титовка — Пороваара. Но именно она-то и нужна была нашим войскам.
Рано утром 11 октября полковник Рассохин приступил к выполнению задачи, поставленной командующим СОР. Батальон Пауля и роты 348-го пулеметного батальона, еще ночью вышедшие по южным склонам Муста-Тунтури к его подножию, прочесали освобожденные территории, ликвидируя мелкие группы и одиночек, с фанатичным упорством обороняющих разбитые опорные пункты.
К 10 часам 30 минутам весь хребет был очищен. Батальон Артамонова овладел к этому времени опорным пунктом на высоте 122,0. 347-й пулеметный батальон, преодолевая множество заграждений и минных полей с ловушками, занял высоту 109,0. Противник упредил нас и ушел, очевидно боясь окружения, оставив без боя самые мощные опорные пункты. Путь для танков, артиллерии и обозов был открыт.
Что же заставило вражеское командование отвести без боя свои батальоны, так прочно запиравшие дорогу на Титовку и далее, в оперативные просторы? Считаю это результатом успешного наступления 14-й армии на Петсамо и Луостари. Несомненно, сыграл свою роль, причем очень значительную, и 1-й батальон бригады Крылова, выведенный старшим лейтенантом Н. З. Шепетухой на высоту 268,0. Эта же дорога проходила у подножия высоты, а ее перехват и был конечной целью задачи, поставленной генералом армии Мерецковым морской пехоте СОР. Шепетуха первый выполнил эту задачу утром 11 октября.
Противник силой не менее батальона четырежды штурмовал высоту 268,0 и откатывался обратно, устилая ее южные склоны трупами своих солдат. И усиленный батальон Шепетухи нес потери. Шепетуха понимал, что скоро кончатся боеприпасы. Но он знал, что противнику только того и надо — сбить батальон с дороги и высоты, прорваться на Пороваару. В километре юго-восточнее высоты Шепетуха видел мост через какую-то речку. [304]
«Кто пойдет добровольцем взрывать мост?» — спросил Шепетуха морских пехотинцев своей роты. Первым вызвался старший матрос С. Н. Никитин, за ним трое рядовых — Фролов, Канев и Елисеев. Эта четверка, прячась за валунами, пробралась к мосту вдоль северной кромки дороги, когда неподалеку остановилась какая-то колонна противника. Фашисты, конечно, наших заметили, открыли огонь, ранили одного из краснофлотцев, но мост уже рядом, еще бросок, и можно взрывать. Никитин, очевидно, понимал, на что он идет. Послав с одним из товарищей донесение командиру роты, он вместе с И. И. Фроловым бросился под мост, заложил взрывчатку, поджег бикфордов шнур, и через две-три минуты мост рухнул. Никитин и Фролов приняли бой. Фролов был дважды ранен, больше драться не мог, а Никитин, когда кончились в диске автомата патроны, бросил себе под ноги противотанковую гранату и погиб вместе с окружившими его фашистами.
После двенадцати часов боя батальон Шепетухи потерял треть состава и большую часть боеприпасов израсходовал. В 18 часов он запросил у Крылова помощь, так и не отдав противнику ни одного метра южных склонов высоты. Помощь пришла только к концу дня. Шепетуха приказал осмотреть район взорванного моста. Тело Сергея Николаевича Никитина лежало близко от реки среди убитых врагов. Поблизости нашли и тело матроса Ивана Ивановича Фролова, изрезанное ножами и исколотое штыками.
Полковник Крылов одновременно с генералом Рассохиным приступил к выполнению боевой задачи — захватить дорогу южнее озера Усто-Ярви и не допустить отхода группировки немцев от реки Западная Лица. В этом районе, как известно, находился главный командный пункт и штаб группы «Норд». Крылов ожидал здесь встретить самое ожесточенное сопротивление, поскольку удар наносился прямо в сердце вражеской группировки. Он приказал командиру 2-го батальона капитану Белоусову прекратить оборону и охрану места высадки бригады и срочно догнать остальные батальоны, присоединиться к ним по дороге на высоту 388,9. Наступление развивалось успешно, встречались только мелкие группы немцев, спешившие на юг. На полпути к наступающим батальонам 63-й бригады присоединился батальон Петрова из [305] бригады Рассохина. Противник с двух высот, расположенных по обе стороны дороги, пытался остановить наступающих ружейно-пулеметным и минометным огнем. С головными батальонами следовали корректировочные посты 104-го пушечного полка и 113-го Краснознаменного берегового дивизиона. Они по приказам командиров батальонов Красильникова и Петрова вызвали артиллерийский огонь. Поскольку дивизион береговой артиллерии еще был занят «размягчением» обороны входа в Петсамо-вуоно и вел огневую борьбу с тяжелыми батареями на Нумерониеми и Ристиниеми, то заявки эти взял на себя подполковник Кавун, командир 104-го артполка. Прошло не более десяти минут работы его батарей по опорным пунктам, как батальоны бросились в атаку. Захватив оба опорных пункта, морская пехота продолжала наступление. К 10 часам она уже вышла на западный берег Усто-Ярви, где была атакована ротой фашистов. Все говорило о том, что противник, не имея сил для успешного сопротивления, стремится любой ценой задержать выход моряков на дорогу Титовка — Пороваара; гитлеровское командование, очевидно, все еще надеялось сбить с высоты над этой дорогой батальон Шепетухи. После короткого боя враг был отброшен к высоте 388,9.
«Нам было ясно, что гитлеровцы будут защищать с яростью обреченных эту последнюю укрепленную высоту, — вспоминает Даниил Александрович Туз. — Видимо, немецкие части еще не полностью были выведены из образовавшегося котла. Наша авиагруппа очень активно действовала на этом участке дороги и штурмовала колонны противника. Жалко было только, что светлое время суток в октябре такое короткое».
После небольшой, но мощной артподготовки батарей Кавуна и Строкера батальоны Петрова и Красильникова начали штурм этой последней высоты в обороне группы «Норд». Завязался упорный бой. На высоте оборонялся фашистский батальон. Артиллерии у немцев не было — все батареи были либо захвачены морской пехотой, либо взорваны самими фашистами. Захватили моряки и большинство минометных батарей, в том числе и шестиствольных «ванюш», как их прозвали у нас. И все же противник сопротивлялся отчаянно, трижды переходил в контратаки, неся каждый раз большие потери. [306]
Когда Крылов понял, что противник обессилен, он возобновил атаку. Рота рассохинской бригады из батальона Петрова под командой старшего лейтенанта И. П. Григоренко ворвалась в опорный пункт, захватила с ходу два больших пулеметных дзота, перебила гарнизоны, а помощник командира взвода из этой роты сержант П. И. Гуртьев в тылу опорного пункта ворвался в третий дзот, убил противотанковой гранатой трех солдат и срезал очередью из автомата четвертого, увидев, что тот бросился с ярко горящим факелом к большой землянке, похожей на склад. Гуртьев потом убедился, что это действительно был склад боеприпасов, и он предотвратил взрыв. Разведчики рассохинской бригады и автоматчики Героя Советского Союза Василия Павловича Кислякова вступали в ближнем бою врукопашную, пуская в ход штыки, приклады, ножи. Отважный разведчик сержант С. В. Чемоданов захватил фашистское знамя вместе с денежными ящиками и документами. Так бойцы Краснознаменной бригады вместе с бойцами батальона Красильникова из бригады Крылова разгромили штаб дивизионной группы «Норд».
Хорошо дрались и роты капитана А. П. Стрелкова, П. В. Феоктистова, лейтенанта К. Е. Митяева и старшего лейтенанта В. П. Юрченко. В этом бою был уничтожен батальон 503-й авиапехотной бригады. Группа «Норд» больше не существовала. Высоты 388,9 и лежащая впереди нее 299,0 были очищены от противника, морская пехота захватила все оборонительные сооружения, жилые и хозяйственные постройки, много трофеев и лишила немцев коммуникации, овладев дорогой Кутовая — Титовка. Открылся путь для подхода артиллерии, танков и подвоза боеприпасов и продовольствия.
В 3 часа 12 октября внезапно прекратились атаки против подразделений старшего лейтенанта Шепетухи. Он сразу сообразил, чем это вызвано, послал разведку, а когда она вернулась, донес по радио командованию: «Противник ушел на Пороваара». С рассветом бригада Крылова начала преследование. Гитлеровцы, отступая, минировали дорогу, устраивали обвалы, подрывали мосты.
Командующий флотом между тем обдумывал план захвата Лиинахамари. Отряд капитана Барченко-Емельянова отправлен. Штаб СОР дал командующему справку о [307] боевом составе 349-го отдельного пулеметного батальона, бывшего в резерве генерала Дубовцева. Командир батальона майор И. А. Тимофеев явился к командующему и доложил, что он может выставить только четыре пулеметные роты, то есть 440 бойцов, и школу сержантского состава. Этого мало для захвата, а главное, для удержания Лиинахамари. Штабы флота и СОР знали, что порт превращен в сильно укрепленный опорный пункт, обороняемый кадровым батальоном 503-й авиапехотной бригады. Северный и западный берега гавани укреплены значительным числом артиллерийских и пулеметных дотов, построенных из камня на цементе. В наиболее ответственных местах для защиты причалов и на развилке дороги на Киркенес и Петсамо стояли доты из железобетона и с броневыми башнями от устаревших танков. Все побережье у самого уреза воды защищено проволочными заграждениями на кольях и рогатках. В глубине берега — несколько минометных батарей. Само собой разумеется, что против десанта противник использует и зенитные батареи, их там до восьми. Вход в залив был защищен тремя 150-мм и одной 210-мм батареями, все четырехорудийные.
Если отряд Барченко-Емельянова сумеет захватить или уничтожить батареи на Крестовом, это значительно облегчит прорыв кораблей с десантом в Петсамо-вуоно, не будет самого опасного встречного огня из глубины залива по узкости. Кораблям придется преодолеть огонь только батарей с Нумерониеми и Ристиниеми, вот их и должны подавить береговые батареи Краснознаменного дивизиона Строкера. Трудно было рассчитывать на уничтожение этих батарей авиацией. Сколько раз в течение трех лет фашистская авиация, господствуя в воздухе, бомбила на Среднем дивизион Космачева, но орудия продолжали работать даже во время налетов — береговые батареи защищены лучше полевых. Совместные удары артиллерии крупных калибров, бомбардировщиков и штурмовиков могли заставить замолчать береговые пушки не больше чем на два-три часа. Так что захват батарей с суши — наилучший выход. Он должен был решить все во взаимодействии и взаимосвязи с сильными артиллерийскими ударами по входным батареям, внезапной высадкой сильного десанта в порту и хорошо организованной работой штурмовиков и истребителей. [308]
Решался вопрос об основном отряде для захвата в целости порта. Как мне рассказывал уже после войны полковник А. П. Боровиков, в то время командир 125-го полка морской пехоты, он утром 10 октября 1944 года получил приказание от генерала И. А. Кустова организовать из состава полка отряд в 300 человек с соответствующим числом офицеров. Боровиков, многоопытный боевой командир, отлично выполнил это приказание командующего, переданное ему генералом Кустовым. В отряд под командой старшего лейтенанта Б. Ф. Петербургского вошли рота разведчиков, рота автоматчиков и школа сержантского состава, всего 320 человек. Замполитом был назначен майор Н. Г. Субботин. Отряд сразу же вышел в Оленью губу, где ждал посадки на катера и переброски в Пумманки. Вечером 10 октября член Военного совета флота вице-адмирал А. А. Николаев проверил в Оленьей губе готовность отряда. Утром 11 октября отряд Петербургского, быстро погруженный на торпедные катера капитана 2 ранга С. Г. Коршуновича, был доставлен в Пумманки, где и был сформирован сводный десантный отряд в 660 человек под общей командой майора И. А. Тимофеева. Оставшихся людей своего батальона Тимофеев отправил к Крылову, наступавшему после прорыва к сердцу группы «Норд». Теперь ждали результатов действий на мысе Крестовом.
«Мы шли не останавливаясь, — рассказывал мне после войны Герой Советского Союза полковник И. П. Барченко-Емельянов, бывший командир сводного диверсионного отряда. — В головном дозоре следовало отделение старшего матроса П. А. Вахромеева из разведотряда СОР. Вахромеев, дальневосточник, привык к движению и броскам в горах. В середине ночи небо к северо-востоку от нас озарилось гигантскими вспышками, а потом донесся раскатистый грохот. Мы поняли, что артиллерия обрушила огонь на фашистов на участке прорыва обороны хребта. Немцам, пожалуй, не до нас, мы ускорили движение на Крестовый. А потом снежный ураган бил прямо в лицо, валил с ног. Под утро южный ветер принес дождь. Снег быстро таял, пришлось снять белые маскировочные халаты, упрятать их в вещевые мешки. После дождя стало кругом мокро, скользко, неуютно; мы расположились на отдых, заняв круговую оборону. Усталость взяла свое — люди заснули; спали, конечно, по очереди. [309]
Октябрьский день короток. Наступили сумерки, и мы снова пошли вперед. Вторые сутки в пути. Шли перегруженные — на каждом пятисуточный запас продуктов, усиленный комплект боеприпасов, особенно гранат, оружие, взрывчатка, вес — не менее 40 килограммов. А на пути обрывистые скалы, болота, так все 30 километров от места высадки до перешейка мыса Крестовый по прямой. А если учесть обход всех препятствий, то вдвое, если не втрое, больше. На исходе вторые сутки. Пройдут еще сутки — и в бой. Обошел весь отряд вместе с замом по политчасти капитаном М. Я. Саниным. Отставших и больных нет, разведчики бодры. Хорошо, что и противника не видно. Значит, свалимся ему как снег на голову... К двум часам ночи вышли к перешейку Крестового. От противника нас отделяла только одна высота. Разведотряду старшего лейтенанта В. Н. Леонова, в нем всего 42 человека, я поставил задачу захватить зенитную батарею. А в помощь ему выделил отделение сержанта Лебедева из соровского отряда, укомплектованное 17 опытными артиллеристами 145-го дивизиона. Командиру взвода А. А. Петрову, из которого я забрал отделение Лебедева, приказал с оставшимися людьми обойти с востока по обсушке у берега опорный пункт, защищавший с тыла 150-мм батарею, и атаковать ее огневую позицию с фланга. Остальным трем взводам лейтенантов Ю. В. Пивоварова, А. В. Кубарева и старшего лейтенанта А. Н. Синцова — атаковать опорный пункт. После его захвата выполнить основную задачу: уничтожить береговую батарею. Атака началась в пятом часу утра».
Противник, как рассказывал Барченко-Емельянов, обнаружил разведчиков, едва оба отряда наткнулись на проволочные заграждения. Взлетели сигнальные ракеты. Первыми жертвами стали фашистские часовые. Отряд Леонова, стремительно преодолев заграждение, бросился под пулеметным огнем на зенитную батарею. Зенитки открыли огонь по атакующим, разведчики забросали их гранатами. Кое-где сошлись вплотную, вступили врукопашную. Гитлеровцы не выдержали, побежали. Батарея 180-мм орудий захвачена, только одна пушка оказалась подорванной. Когда немцы успели это сделать — непонятно. Отряд Леонова потерял шестерых убитыми.
Не зря Барченко-Емельянов послал с Леоновым артиллеристов 145-го дивизиона. Они открыли огонь по [310] Лиинахамари из захваченных зениток. Фашисты открыли ответный огонь по западной части Крестового. В землянках возле зениток взяли в плен троих немцев, один из них офицер, заместитель командира батареи.
Взводу Петрова не удалось обойти по обсушке опорный пункт — начался прилив, пути не было. Но основные силы отряда стремительной атакой захватили три железобетонных дота и перебили там гарнизон.
Командир 150-мм фашистской батареи в спешке сделал то, что являлось основной целью отряда: он подорвал стволы трех орудий, четвертое, исправное, бросил. Более 100 немцев упорно оборонялись на подходах к батарее. Из Лиинахамари и с мыса Нумерониеми немецкие батареи уже обстреливали не только западную, но и восточную часть Крестового, а в тыл захваченным зениткам противник начал высадку подкреплений. Отряд Леонова был вынужден отойти, ему на помощь пришел взвод лейтенанта Кубарева, и снова зенитная батарея была взята, а фашисты на этом участке уничтожены. Тогда противник попробовал высадить подкрепление на берег, оборняемый личным составом береговой батареи.
Барченко-Емельянов вызвал огонь батарей Краснознаменного дивизиона через свой корректировочный пост, возглавляемый командиром огневого взвода 147-й батареи с Вайтолахти лейтенантом Ш. Л. Розенфельдом. Огонь по месту высадки подкрепления фашистов открыли командиры 140-й батареи старший лейтенант В. М. Зайцев и 210-й — капитан С. В. Артемов. Огонь был точный, фашистский десант нес большие потери.
В отряде уже не хватало боеприпасов и продовольствия. Генерал Дубовцев, получив донесение об этом, поднял с аэродрома несколько истребителей и штурмовиков Ил-2. В течение четырех часов они били по восточной части мыса Крестовый, а потом залили прибрежный клочок этого мыса гранулированным фосфором. Одновременно самолеты ВВС флота сбросили отряду пять парашютов с боеприпасами и продовольствием. Кроме того, полковнику Крылову, достигшему к этому времени границы сорокового года по дороге Титовка — Пороваара, Дубовцев приказал срочно выслать на мыс Крестовый усиленную автоматчиками и саперами разведроту бригады.
«К вечеру 12 октября, — рассказывал мне Барченко-Емельянов, [311] — я разговаривал по радио открытым текстом с начальником штаба капитаном 1 ранга Тузом. Он сказал, что скоро прибудут больше 20 «ляхов». Хоть и примитивна такая попытка зашифровать важное сообщение, но другого выхода не было: шифра мне не дали, а по таблице условных сигналов такое сообщение не предусмотрели. Наш отряд высадили катера старшего лейтенанта Б. М. Ляха. Значит, в эту ночь более 20 катеров высадят десант. Куда? Очевидно, в Лиинахамари. Но может быть, и в Петсамо? Надо принудить к сдаче немецкую береговую батарею. Мы же не знали, что гитлеровцы вывели из строя свою же батарею и защищают позиции взорванных орудий. В отряде Леонова был старший матрос А. И. Каштанов, хорошо говоривший по-немецки. С его помощью я убедил взятого на зенитной батарее в плен офицера отправиться вместе с двумя его же солдатами к своим и предложить им капитулировать. Он согласился. Мне не хотелось нести лишние потери перед столь близкой победой над врагом. Потянулись тоскливые часы ожидания. В 23 часа начался бой за высадку на причалах Лиинахамари. К этому времени огнем трех захваченных нами исправных зениток мы зажгли топливный склад в порту и один, а может быть и два, причала. Только теперь мне стала ясна роль этих двух батарей на Крестовом: будь они в руках врага, десант вряд ли смог бы высадиться в порту. Страшная сила — огонь прямой наводкой в упор из восьми орудий. Бой продолжался всю ночь. А утром пришла помощь — усиленная разведрота лейтенанта И. И. Ильясова из 63-й бригады. К тому времени парламентеры, посланные на береговую батарею, вернулись с отказом сдаться, но, увидев, что пришло подкрепление, снова пошли уговарить своих. В середине дня все немцы сдались. Мы взяли в плен еще 60 человек. А к 15 часам на Крестовый пришла вдруг школа сержантского состава под командой капитана К. А. Следина, высаженная по ошибке с торпедного катера и с МО вместо Лиинахамари в десяти километрах от нашего мыса. С ней же туда ошибочно высадили и группу бойцов 349-го пулеметного батальона».
Так закончился поучительный и очень важный в оперативно-тактическом отношении бой за батареи на мысу Крестовом. Он повлиял не только на успех высадки отряда майора Тимофеева в Лиинахамари, но, как увидит [312] дальше читатель, и на ускорение всей Петсамо-Киркенесской операции.
Вечером 12 октября, когда по донесениям Барченко-Емельянова стало ясно, что зенитная батарея на Крестовом захвачена и прочно удерживается, а береговая не сможет стрелять, так как ее личный состав полностью втянут в оборонительный бой в тылу этой батареи, адмирал Головко решил десантный отряд майора Тимофеева высаживать в Лиинахамари. Конечно, на это решение повлиял не только успех Барченко-Емельянова, но и новая оперативная обстановка в связи с ликвидацией морской пехотой СОР дивизионной группы «Норд». Поскольку 63-я бригада, получив новую задачу, преследовала отходящего противника, с тем чтобы захватить Пороваару, бригаду Рассохина можно было теперь использовать для наращивания удара через Лиинахамари, если этот порт будет захвачен десантом. Все пришло в движение, поскольку командующий решил лично проводить эту очень важную и, прямо скажем, рискованную операцию. Он переместил свой походный штаб, возглавляемый контрадмиралом Н. Б. Павловичем, на высоту 200,0, где находился КП командира бригады торпедных катеров. Оттуда отлично просматривался весь Варангер-фиорд и далеко был виден Петсамо-вуоно. Адмирал Головко решил высаживать десант с семи торпедных катеров и шести малых охотников тремя отрядами. Боевая задача: прорваться в Петсамо-вуоно, высадить десант на причалы в Лиинахамари или в промежутки между ними на берег, захватить порт и удержать его до подхода бригады Рассохина, обеспечив ее высадку с мыса Крестовый и порта Лиинахамари.
Два торпедных катера типа «Д-3» капитан-лейтенанта Героя Советского Союза А. О. Шабалина и лейтенанта Е. А. Успенского шли первыми. На катер Шабалина погрузили взвод автоматчиков младшего лейтенанта М. Д. Семенова из отряда Петербургского, на катер Успенского — взвод младшего лейтенанта Александрова, с ним и командир отряда Б. Ф. Петербургский. В 20 часов 40 минут оба катера вышли из Большой Волоковой; им предстояло прорваться в залив шириной шесть — восемь кабельтовых, пройдя под огнем с берега три мили [313] до причала. Через семь минут вышел второй отряд — пять торпедных катеров типа «хиггинс» капитана 2 ранга Коршуновича, на них остальные 268 бойцов из отряда Петербургского. Еще через семь минут на катерах гвардии капитана 3 ранга С. Д. Зюзина вышли остальные десантники из пулеметного батальона майора Тимофеева.
Через час с небольшим все пять батарей 113-го Краснознаменного дивизиона открыли огонь по двум входным батареям на Нумерониеми и Ристиниеми. Сотни снарядов обрушились на огневые позиции на этих двух мысах, ясно обозначая для катеров ворота, в которые они должны пройти. И все же один прожектор дал с Ристиниеми луч. Тут же загрохотали немецкие пушки, освещая вход в залив осветительными снарядами.
Катера Шабалина и Успенского без потерь прорвались в залив, прижимаясь к западному обрывистому и скалистому берегу, обогнули мыс Девкин и на полном ходу подошли к берегу. Взвод Александрова выскочил на угольный причал. Десантники с катера Шабалина с помощью матросов-катерников, держащих на руках трапы, высадились между причалами.
Огонь противника по первому броску был плотный. На второй или третьей минуте тяжело ранило младшего лейтенанта Александрова; его помощник сержант И. П. Каторжный, приняв командование, развернул взвод по берегу и вскоре с боем захватил три причала.
Взвод автоматчиков младшего лейтенанта Семенова вместе с бойцами Каторжного атаковал и уничтожил четыре артиллерийских дота с 75-мм пушками. Автоматчик из этого взвода матрос Г. М. Иванов увидел сразу же после высадки провода, идущие под причалом, бросился в воду, обнаружил заряд, перерубил провода штыком и предотвратил взрыв.
Волна десантников, доставленная второй группой катеров, распространилась по берегу и в жестоком бою захватила бензобак и топливный пирс. Петербургский и Субботин направили роту разведчиков к двухэтажному зданию в конце гавани, где видны были вспышки выстрелов какой-то зенитной батареи. Взвод Каторжного, уничтожая огневые точки, атаковал это здание, оказавшееся портовой гостиницей, превращенной в опорный пункт. Рукопашная продолжалась на этажах, в холлах, комнатах. В конце концов сержант Каторжный и старший матрос [314] Н. Е. Королев, пробившись на чердак, вылезли на крышу и укрепили над ней красный флаг.
Другой взвод разведроты захватил в бою четыре 20-мм автоматические зенитки и сразу же открыл из них огонь по фашистам. Рота автоматчиков лейтенанта М. М. Матюхина, штурмуя высоты, окружающие порт, овладела еще одной 88-мм зенитной батареей, несколькими дотами и перекрестком дорог на Петсамо и Киркенес. Лейтенант Матюхин был тяжело ранен в этом бою, его вынес из боя старший матрос Г. М. Васысь.
В разгар боя к причалам подошли катера гвардии капитана 3 ранга Зюзина. Перед этим катера Коршуновича, укрываясь от огня при отходе после высадки и особенно при повторном прорыве через огневую завесу входных батарей, поставили такой плотный дым, что он закрыл весь Петсамо-вуоно. Поэтому из семи катеров последнего отряда только четыре смогли правильно выйти к месту высадки — к причалу № 5 и правее его; им помог найти это место А. О. Шабалин, встретивший их в дыму и действовавший на своем торпедном катере № 116 исключительно смело и грамотно. Командиры остальных катеров потеряли ориентировку, вот почему они и высадили школу сержантского состава капитана Следила и бойцов 349-го пульбата лейтенанта Рекало на противоположный восточный берег. Более 100 десантников, таким образом, оказались выключенными из состава десанта. Обе группы, не связанные между собой, устремились в разные стороны. Капитан Следин оказался на мысе Крестовом свидетелем капитуляции немцев, а лейтенант Рекало, медленно и осторожно двигаясь к Нумерониеми, вышел на батарею, брошенную противником. Третий катер высадил 57 бойцов 4-й пулеметной роты старшего лейтенанта П. В. Чако на мыс Сиебруниеми, что на западном берегу залива. Взобравшись почти по отвесной стене на вершину скалы, рота Чако направилась в глубь берега, где километрах в пяти юго-западнее высадки находилась четырехорудийная 210-мм батарея — она вела огонь в направлении Петсамо, содействуя своим обороняющимся войскам. В это же время 349-й пулеметный батальон вместе с автоматчиками из отряда Петербургского атаковал опорный пункт, оборонявший с тыла огневую позицию этой тяжелой батареи. Удар роты старшего лейтенанта Чако был настолько ошеломительным, что в руки [315] пулеметчиков, наступающих с севера, попали три огромных дота с ходами сообщения. Была захвачена и четырехорудийная 40-мм зенитная батарея.
Но противник вскоре пришел в себя и контратаковал роту наших пулеметчиков. Завязался бой. Немцы в нем потеряли более 50 человек. Командир десантного отряда воспользовался тем, что противник связал себя боем с ротой Чако. Ударом с тыла Тимофеев смял гитлеровцев и захватил батарею.
К утру 13 октября порт и окружающие его высоты были захвачены нашим десантом. Но жаркие схватки продолжались весь день. Противник пытался с разных направлений контратаковать и сбросить десант в море.
В 16 часов полковник Рассохин получил приказ повернуть бригаду на мыс Крестовый и к часу ночи на 14 октября прибыть к месту погрузки. Дальнейшая боевая задача заключалась в переправе через залив в Лиинахамари и овладении селением Трифона.
Уже близок был окончательный разгром 19-го горнострелкового корпуса. А пока бригаде Рассохина предстоял 40-километровый марш по бездорожью, топким болотам, через обрывы и обходы многочисленных озер. Трехсуточные бои уже утомили бойцов, отдых был слишком коротким, да еще с одновременной охраной занятых после бригады Крылова высот. На переход отвели всего девять часов. Но время на войне дороже ценится, когда знаешь, что твоя помощь нужна тому, кто ведет в этот момент бой — в данном случае отряду Тимофеева.
40-километровый переход превратился в более длинный, пришлось свернуть с дороги, идти горами. К 8 часам 14 октября бригада сосредоточилась на Крестовом и сразу же погрузилась на ожидавшие ее катера. Но еще до ее прихода на этих катерах успели переправить в Лиинахамари отряд Барченко-Емельянова, разведроту 63-й бригады и школу сержантского состава 349-го пулеметного батальона — они значительно усилили отряд майора Тимофеева. Когда бригада была переброшена в Лиинахамари и батальон Петрова выступил к селению Трифона, противника на дороге не было. Он сосредоточился было в самом селении, но был оттуда выбит и отошел на Петсамо. Бригада продолжала наступление вдоль западного берега залива, стремясь завершить окружение врага. [316]
К вечеру отряды 348-го пулеметного батальона заняли обе входные батареи. Взорвав их, противник ушел, очевидно, на мелких плавсредствах на запад — иного пути у него не было.
После полудня бригада Крылова овладела селением Пороваара и вышла на восточный берег Петсамо-вуоно. К 16 часам 14 октября к бригаде подошли артиллерийские и минометные дивизионы, а также танковая рота СОР. Давление на противника настолько увеличилось, что он стал поспешно отходить, бросая позиции. Бригада Крылова переправилась на катерах, как и бригада Рассохина, на западный берег залива и сосредоточилась в селении Трифона. Морская пехота СОР полностью выполнила свои боевые задачи. В боях было уничтожено более 3 тысяч гитлеровцев, захвачено более 40 орудий, 78 минометов, 66 радиостанций и другие значительные трофеи. Так блестящим успехом закончился первый этап освобождения Заполярья. [317]